С детства я любил смотреть на карты. Увлекали меня линии, обозначающие дороги, соединяющие города, извилистые, берущие начало в горных перепадах и долинах ленты рек. Мысленно я всегда преодолевал большие расстояния. Они меня тянули словно магнит. И если бы не тяжелое положение в семье и служба в армии, то наверняка мои ноги бродили бы где-нибудь неизведанными тропами... Но судьба распорядилась иначе, стал военным. Первые годы учебы в училище я не находил себе места. Привыкший к свободе, свежему воздуху и необозримым просторам родной Камчатки, побродивший уже по ее сказочным горам и долинам, я, как пойманный зверь, оказался в каменной клетке. Замкнутое пространство давило на мое сознание с такой силой, что иногда отключался от всего происходящего вокруг, не слыша преподавателей, командиров.
Привыкал тяжело, но желание познавать миры не исчезло, оно осело на дно моего подсознания, затаилось и просыпалось вдруг тогда, когда создалась возможность движения. Вспоминаю стажировку в парашютно-десантном полку в г. Свободном Амурской области.
В должности командира взвода. 150 км марш-бросок. Со мной постоянно был фотоаппарат. Переход был тяжелый, по проселочным дорогам и бездорожью с выходом на полигон и проведением на нем учений с боевой стрельбой.. Управляя подразделением, я умудрялся "накручивать" вдвое больше расстояние своих подчиненных, и добегался. Командир дивизии спросил: "Это кто, комвзвода или корреспондент?". Пришлось влиться в общий строй.. Физическое напряжение приносило мне какое-то внутренне удовлетворение. Стремление преодолевать трудности не исчезало. До сих пор в сознании картина: сопка Любви, крутой скалистый спуск к берегу Авачинской губы, поляна над скалой и с десяток ребят на ней.. С огромным вниманием слушаем создателя краеведческого кружка - немолодую, симпатичную даму, которая с увлечением рассказывает об истории Камчатки. Впервые от нее я узнал о коренных жителях полуострова, о казаках Атласове, Козыревском, об исследователях Витусе Беринге, Лаперузе, об ученом Крашенинникове и его книге "Сказание о земле Камчатской".
А имя Глеба Травина, стало для меня примером? На неказистом на вид велосипеде, прошедшего тысячи километров, вдоль границ СССР: Камчатка, Владивосток, Байкал, Алтай, Туркмения, Кавказ, Псков, Архангельск, Диксон, Тикси, мыс Дежнева. Три года от жаркого пояса субтропиков до Ледовитого океана: стужа, саранча, суховей, мошка, звери и бездорожье. Спасли воля, физическая подготовка и ружье.. А еще гордость за Родину. Надо было показать, что мы, россияне, не хуже американцев, англичан, шведов и прочих. В посёлок Уэлен, расположенный на берегу Берингова пролива, этот человек прибыл с отмороженными и самим же ампутированными пальцами на ноге. Государственный флаг, водруженный им на высокой скале, виден был и на Аляске. Но кто об этом мужественном человеке в наше время слышал, кто знал?
Сегодня его имя также остается тайной даже в его родном Пскове, где он и похоронен. 85 тысяч км пройденного им пути по нашей Отчизне, поместились в небольшой брошюре под названием "Человек на железном олене", написанной в 1956 году одним журналистом.
Мои же первые путешествия начинались с детства и продолжались на протяжении всей дальнейшей жизни. Различные города и республики бывшего, Советского Союза, а также некоторые заграничные командировки. Но сводились они обычно к познанию мира в конкретных местах и на небольшой срок. Держали: служба, растущая семья, финансы.
ПЕРВЫЙ БРОСОК НА ЮГ
И вот наступило время для более длительных переходов. 13 января 1989 года я взял дипломат, положил туда нижнее белье, рубашку, документы, 300 рублей и отправился из Калининграда на Кавказ и в Среднюю Азию. Шла война в Карабахе. Кроме того, в тот год землетрясение разрушило и похоронило тысячи людей в Армении. В Таджикистане произошли оползни, убравшие с карты целые населенные пункты. Ну а жене было сказано, что я еду в Душанбе к бывшим сослуживцам по Афганистану, для уточнения кое-каких деталий, необходимых для книги, которую я писал.. Через неделю я был уже в Кировокане. То, что я увидел, не вызывало восторга. Большие каменные дома в трещинах, разрушения...
В воинской части, где я ночевал, одноэтажные казармы оказались крепкими. Разбитые умывальники, стекла в окнах, поврежденные водо- и теплопроводы, другие коммуникации не считались катастрофой. Людей по улицам ходило мало, погода стояла сухая и сравнительно теплая. В худшем состоянии оказался Ленинакан, где я пробыл почти неделю, помогая разгребать руины армянской церкви недалеко от военкомата.
Красавица-церковь была разрушена почти полностью. Осталась одна парадная стена, по ней только и можно было определить назначение здания. Почти все высотные дома в центре были в таком же состоянии, но современная гостиница "Ленинакан" стояла целая и даже пинимала гостей.
Перед уходом в Спитак я познакомился с молодым разговорчивым парнем. Звали его Ашот. Он изъявил желание идти со мной и рассказал много интересного. Он сам был из Спитака, находился дома, когда началось землетрясение. Он чудом оказался жив. Обнаружили его вместе с молодой соседкой, которая потом стала его женой. Лежали они под бетонной плитой. Пространство, в которм они оказались, позволяло им в течение суток только лишь общаться голосом. Шевелить ногами, руками они не могли. Настоящий страх за свою жизнь пришел тогда, когда их начали освобождать из плена.
Мы с Ашотом подошли к развалинам его дома и он стал, волнуясь показывать мне, где он находился в тот страшный момент. Я также с ужасом смотрел на груды кирпича, бетона, железа и, представляя, как это происходило, невольно ежился. Вокруг ни одного уцелевшего здания, сплошные руины. Людей почти не было. 3-4 человека ковырялись в куче вещей в разных уголках города, да в долине, внизу, где находилась железная дорога наблюдалось какое-то движение. Во всем городе работала бригада из пяти человек и один экскаватор, который загружал обломками от строений изредка подъезжавшие к нему самосвалы.
Ярко светило солнце, своими лучами прожигая неоседавшую пыль. Все живое двигалось в полудремном состоянии, замедленно и вяло. Создавалось ощущение не земного существования. Ашот здесь остался. У него погибли отец, мать и племянник. Остальные родственники уцелели.
Я купил газету и, узнав, где находится воинская часть, двинул туда. Командир палаточного городка обрадовался больше не моему появлению, а банке соленой селедки, которую я нес с собой еще из Калининграда. На второй день я уже шагал по дороге на Ереван, оттуда на Баку и дальше в направлении Душанбе. За время путешествия впечатлений было много, но главное, пожалуй, - Каспийское море, молочный цвет воды. Поразило многое: объемность и красота мечетей Самарканда и Бухары, горы Заравшанской долины в Таджикистане: старые, сыпучие и разноцветные. Гиссары и Шароды, где огромный пласт земли, скользя, словно поезд по рельсам, накрыл своею массой кишлаки, мгновенно поглотив десятки домов вместе с жителями.
Когда я появился там, попытки вытащить кого-нибудь уже закончились. Люди вместе со своим хозяйством навечно остались под земляным покровом. И, заканчивая этот путь, я уже подумывал о другом, но каком? Тогда 300 рублей были деньгами, их никто не называл "деревянными" и их мне хватило на 12 тысяч километров пути.
В ПУТЬ-ДОРОЖКУ.
Прошло четыре года: учеба, политика, книга про Афганистан... Я опять стал подходить к карте и всматриваться в разные очертания на ней. Камчатка - родина моя, здесь я вырос. Сколько же я не был там? Уже, наверное, и могила родителей травой заросла. Тоска стала подтачивать, съедать изнутри. Вот он, полуостров, совсем рядом. Две ладони на карте и ты дома. Сына предупредил об уходе где-то за месяц. В ответ: "Тебе что, отец, больше делать нечего?" Недовольство и слезы от супруги: "Может передумаешь?". Нет, передумывать не собирался. Более того, мысленно я уже был в пути.
На инаугурации нового мэра города неожиданно встретился с председателем союза ветеранов Афганистана Литвы Римантас Руцасом. Мы познакомились с ним при открытии памятника воинам-интернационалистам. Разговорились. Я поделился с ним своей идеей пройти от Балтийска до Камчатки. Римантас очень внимательно меня выслушал и... написал адреса и телефоны ветеранов-афганцев в Клайпеде, Каунасе, Вильнюсе. Обещал позвонить ребятам и предупредить обо мне.. Слово свое выполнил, чего нельзя сказать о местном отделении "Наш дом - Россия". Там охали и ахали, обещали выделить деньги, фотоаппарат и сотовый телефон,... Дальше охов и ахов дело не пошло. Потом уже в Сызрани ребята-афганцы прямо спросили: "А чем тебе помогли наши из Калининграда?". На что я ответил: "Морально". Что я мог рассказать? Разве что об Амире Зайнашеве, который был частным лицом и его 150 "зеленых" стали для меня существенным подспорьем при сборах. Не получились, увы, и проводы. Думал, что человек десять соберется у памятника воинам-интернационалистам, что открыли в Калининграде. Но из машины вылез один Н. Гусев. У "скорбящих родителей" ждал еще корреспондент "КП" Кокорин - ветеран ВОВ и мои друзья - семья Повилайтис с видеокамерой..
Может, я в чем-то провинился перед семьями погибших и своими коллегами по ассоциации? На вопрос корреспондента: "Что так мало афганцев?" - пришлось говорить об их занятости. Погода стояла хмурая. За ночь землю на 5-10 см припорошило снегом. Где-то к 10.30 я был уже в Балтийске. Зашел к главе администрации А. Н. Кузнецову. Мы с ним, кстати, хорошо знакомы. Поэтому вопрос о первой записи в дневнике и печати не стоял. Потом вместе поехали к памятнику Петру первому, откуда я и собирался начать свой путь. Немного постояли, отдавая дань уважения великому человеку. А теперь вперед и только вперед. 16 ноября 1998 года начинаю свой поход.
Крупными хлопьями повалил .снег. Идти легко. Стал приноравливаться к дороге и условиям погоды. То по правой колее, то по левой, наконец, пошел по обочине навстречу движению. В дальнейшем я всегда придерживался этого правила. Так безопаснее. Можно вовремя заметить "сумасшедшую" машину и отреагировать. Так и двигался в направлении Светлогорска, облепленный снегом. Где-то к 16.00 небо стало проясняться, а затем и белые пушинки прекратили свое падение. Почувствовал усталость. Нашел Московскую улицу, дом, в котором жил ветеран Афганистана А. Кошкин. Жена у него врач, сам он пенсионер, квартира - одно название. Сказал, что стоит в очереди, но когда дадут неизвестно. Про ночевку тут нечего было и говорить. Пришли в администрацию. Договорились с дежурным. Если ничего не найдем лучшего, спать приду в административное здание. Итак, первый 38-киломтровый переход закончен. Устал ли? Безусловно! Но не настолько, чтобы не чувствовать ног. Экипировка себя оправдывала. Легкий, для средней температуры, комбинезон, полусапожки германского производства не промокали, а солдатский рюкзак с двухдневным запасом пищи и различными предметами для похода нисколько не отягощали бывшего военного. Опыт подсказывал, что экипироваться надо скромно, без выкрутасов, так, чтобы не бросалось в глаза. Прекрасно осознавал, в какое время иду. Опасность, по большому счету, подстерегает на каждом шагу. Да и люди попадаются всякие. Обозленные неустроенностью, безработицей, невозможностью к нормальному существованию - что для них одинокий путник?! Думал и о насущном. О том, как самому заработать, ведь оставшиеся 55 долларов и 350 рублей в кармане - слезы для задуманного перехода.
ПЕРВЫЙ ЗНАК ВСЕВЫШНЕГО?
Встал в 6 часов утра, ночь проспал хорошо. Умылся, побрился и в 6.30 вышел на дорогу. Заходить к Кошкину не стал, думаю не обидится. Он помог мне устроиться на ночь в санаторных палатах. Без всяких приключений добрался до Пионерского, здесь зашел в кафе и поел. Передохнув, двинулся дальше. В Зеленоградск прибыл уже на автобусе, водитель захватил по дороге. В 12 часов зашел в администрацию. В приемной показал документы, заверенные печатями Ю. Савенко и Ю. Богомолова, попросил расписаться в дневнике и поставить печать. Секретарь, пожилая белокурая женщина, внимательно прочитала сопроводительные документы и улыбнувшись, сказала: "Придется немного подождать. У главы администрации идет совещание". В это время в открытую дверь приемной вошел мужчина, переваливший 60-летний рубеж. Секретарь протянула ему мой документ с усмешкой на устах. Он его внимательно прочитал и вернул ей. Когда дама зашла к своему "шефу", я спросил мужчину, чему они улыбались? Тот посмотрел на меня и говорит: "У нее девичья фамилия Федорищева". Вот те на! Очень даже любопытно. Но поговорить с ней я не смог, не хотел терять время. Потом уже, двигаясь по Куршской косе, подумал, что обязательно надо встретиться с дамой. Вдруг дальние родственники? Одна из задач похода - побольше узнать о корнях моих предков.
КУРШСКАЯ КОСА.
Вначале, идя по ней, кроме чахлых деревьев и затопленных кюветов вдоль дороги я ничего не видел. Погода стояла тихая, теплая. По небу плыли огромные серые тучи. Снега не было. Идти было легко. Километры не считал. Перекусил в трактире у двух дорог. И дальше в путь. За два километра до границы стали заметны посты. Справа и слева тянулось проволочное ограждение. Наши пограничники встретили приветливо, предоставили ночлег и стол. А в восемь часов утра меня опять увезли на границу, где посадили в проходящий автобус. Контраст между нашей частью Косы и литовской - огромный. Неринга - шикарный курортный город. Вдоль дороги часто попадались благоустроенные дома, поселки, виллы. Что же нам мешает так же обустроить Косу, как это сделали соседи?
ЗДРАВСТВУЙ, ЛИТВА.
Прощай Калиниградская область, здравствуй, соседка Литва. Как же ты меня встретишь? С хлебом - солью, цепелинами или ...? Ладно, подживем - увидим.
Паром в Клайпеду пришлось ждать недолго. Ширина канала оказалась небольшой, эдак метров 100-150. И хотя был сильный ветер, переправились довольно быстро и без приключений. И вот мы в городе. Первым делом отправился искать мэрию - надо поставить печать. Женщина-литовка из ближайшего киоска объяснила мне на чистом русском примерный маршрут и показала направление к центру. Где-то через полчаса пути задал тот же вопрос пожилому мужчине. В ответ злой взгляд и вызывающее: "Не понимаю!".
После столь "любезного приема решил больше ни к кому не обращаться. Сам найду. И нашел. Рядом с небольшой площадью, в проулке над административным зданием развивался национальный флаг Литвы. Думал, что и на порог не пустят. Н встретили тепло, без проблем поставили печать, пожелали доброго пути. Что ж, не все литовцы с комплексами. И это радует.
С горем пополам нашел нужные улицу и дом знакомых, где решил переночевать. Меня уже ждали. Дали возможность помыться и накормили. После чего начались расспросы. Кое-что я и сам узнал о житье-бытье в Литве. За прошедшие после отделения годы здесь многое изменилось. Например, хозяин и хозяйка квартиры - пенсионеры. На хлеб и масло денег хватает. Однако хозяин продолжает работать. Ведь пенсия в 460 лит (в переводе на российские - 1840 рублей) с их ценами и тарифами за жилье и коммунальные услуги не такая уж и большая. Но наши пенсионеры, если честно, живут значительно хуже.
Переночевав у друзей, снова отправился в путь . В Каунас попал к вечеру. Риманс Руцас, председатель Союза ветеранов Афганистана Литвы, встретил меня с распростертыми объятиями.
-Ты понимаешь, - рассказывает Руцас - я, депутат городского сейма, не могу ничем помочь своим ребятам. Они сегодня в Литве никто, в какой-то степени пособники оккупантов. Мы - изгои. Никаких прав, а про льготы и говорить нечего. У вас, в России, по этому удостоверению можно в общественном транспорте ездить бесплатно, да и не только у вас, но и в других республиках. У нас же в Прибалтике все льготы отменены. Нам власть так и говорит: мы не знаем и знать не хотим, кто и зачем вас посылал в Афганистан.
-А в Литве наших много?
-5 тысяч...
После этих слов стало как-то грустно. На следующий день Римас проводил меня на вокзал, взял билет на автобус. Мы пожелали друг другу успехов, и вскоре машина помчала меня в сторону Вильнюса.
Ночь в столице у знакомых пролетела быстро. Рано утром я уже пылил к границе славянского брата - белоруса. "Что там приготовил для меня батька Лукашенко?" - думал я, подходя к шлагбауму. Литовский пограничник мельком посмотрел на меня и спросил без всякого интереса:
-Куда?
-В Полоцк.
-Откуда?
-Из Калининграда.
Страж рубежей взял мой красный паспорт, да так небрежно поставил печать, что я почувствовал даже обиду. Хотя бы заглянул в вещьмешок, а вдруг я несу в нем бомбу? Думал, что все будет серьезнее. С обыском и обязательным допросом с пристрастием. А оказалось все так просто и буднично. Ну как тут не заскучать?
СОЮЗНАЯ БЕЛОРУССИЯ
А "лукашевцы" на меня даже не взглянули. Погода была ясная, к обеду солнышко пригрело. От погранперехода до Полоцка всего 200 км. Я остановился, вытащил карту, и стал смотреть, к какому населенному пункту успею дойти до темноты. Вдруг возле меня притормозил черный "Мерседес". Водитель вышел и стал поправлять зеркало заднего вида. Я окликнул его:
-Не в сторону Полоцка?
-Туда!
-Довезешь?
-Садись, сказал он дружелюбно.
По дороге разговорились. Узнав, откуда и куда двигаюсь, он расслабился и стал рассказывать о себе. Родители живут в Калининграде! Ездил к ним. Сам из Иваново, занимается бизнесом.
-Понимаешь, только наладил производство трикотажного белья, деньжата вроде бы пошли. Хотел пустить их на расширение, закупить еще оборудование, взять в аренду помещение, как грянуло 17 августа. Подкосило начисто. Все планы - коту под хвост. А ведь были заказы, даже с Калининградом договорился о крупных поставках. Сволочи! - со злостью выплеснул накопившееся парень, -не дают нормально работать.
-В этом я был полностью с ним солидарен. Нас вот так всегда мордой об асфальт или в грязь! И возят. А мы молчим, терпим, ведь Бог терпел, а мы чем лучше его?
Серело, небо стало покрываться тучами. На "Мерседесе" - не пешком, так что до Полоцка добрались быстро. Парень высадил меня в центре. Я поблагодарил водителя за оказанную услугу и пошел искать вокзал. Нужно было отдохнуть.
Уже в темноте добрался до вокзала. Собственно, с Полоцка начиналась полная неизвестность. Если первые сотни километров прошли под защитой янтарного края, который я считал своей вотчиной, и в тесном контакте с ветеранами Литвы, они все же передавали меня из рук в руки и как бы вели меня, оберегая от лишних неприятностей, то в Белоруссии меня никто и не знал и не ждал. Я был отдан на волю ветров, и решать все вопросы обязан был самостоятельно. Поэтому, первый вопрос, где найти место для отдыха. Зашел в зал ожидания, посмотрел. Места почти нет. Тут же заметил: как только кто-то закрывал глаза, тут же подходил милиционер и толкает в плечо: "Спать нельзя!". Дурацкая манера, однако продиктована самой жизнью. Много бродяг, которые не моргнув глазом утянут все, что плохо лежит. Мне такой отдых не подходил. Здание ГОВД находилось на территории железной дороги, недалеко от вокзала. Я вошел внутрь. Подойдя к дежурному, показал документы и спросил, где можно было бы устроиться на ночлег? Майор прочитал документы и ответил, что устроить меня нигде не может. "Жаль", - подумал , а вслух спросил: "Военкомат далеко находится?".
Надежда еще теплилась, но время было позднее и поэтому с каждой минутой она таяла как дым, как утренний туман. Так оно и получилось. Указанное здание военного учреждения находилось также недалеко, рядом с железнодорожным вокзалом. За весь дальнейший путь такого размещения подведомственных органов мне уже не приходилось наблюдать. Дверь была закрыта, света нигде не наблюдалось. Тишина и покой. Буквально в двадцати-тридцати метрах от парадного крыльца проходила железная дорога.. Удачное место для отправки воинского контингента, но никак не для повседневной работы. Я даже не стал нажимать на звонок. Постоял на крыльце, поглядел на дверь и, вздохнув, пошел на вокзал.
КРОЛИК С ДЛИННЫМИ УШАМИ.
Зал отдыха располагался над кассовым и представлял что-то вроде балкона. Поднялся наверх. В углу стояли игровые автоматы, слева через ровные ряды скамеек - буфет. Вытянув усталые ноги, стал наблюдать за публикой. Как и везде состав пассажиров был разный. В ожидании поезда одни сидя дремали, другие читали, третьи пытались перекусить. За игорными автоматами находилась молодежь, которая азартно нажимала на кнопки. Были, конечно, и люди, лишенные крова. Одна из таких не выдержала и заснула. Молодой милиционер-сержант, наблюдавший за залом, подошел к ней и стал будить. Очевидно, он делал это не впервые, я видел это по его выражению лица. Ей это тоже надоело. Началась перепалка. Я заступился за уставшую женщину, но мою просьбу во внимание не приняли. Женщину отправили на выход. Сержант же вернулся и подошел ко мне.
-Ваши документы? - потребовал он.
Я вытащил паспорт и подал ему. Догадываясь, что этим разговор не будет исчерпан, я вытащил из рюкзака справку, удостоверяющую мои благородные цели. В итоге меня не отправили вслед за дамой, но сказали, чтобы я не совал нос не в свои дела. Прозвучало это грубо.
-А где здесь написано о запрещении спать, дремать, сержант?
-Вы мне порассуждаете! Нельзя - и все.
Милиционер отошел. Видно было, что паренек еще не совсем испорченный, говорил со мною краснея, угрозу через силу выдавливал из себя. Похоже, злило милиционера не мое противостояние, а приказ, который по долгу службы надо исполнять.
-Ой! Крыса! - раздался вдруг истошный крик.
Зал забеспокоился. Закудахтал, как куры в курятнике. Кто-то поджал ноги под себя, некоторые схватили что попало в руки, в готовности нанести смертельный удар по ненавистному грызуну. Женский страх распространялся с молниеносной быстротой. Крыса! Как она могла появиться на втором этаже? Наконец я тоже увидел серый комок, скачущий под скамейками и... улыбнулся. Кролик, обыкновенный, с длинными ушами, который не меньше людей был перепуган. Он боялся выбежать наружу, а под скамейками не мог быстро скакать, мешали вещи пассажиров. Поэтому он делал пару прыжков и затаивался, сложив свои длинные уши на спину. Наконец в одном месте прохода не оказалось, и он выскочил наружу. Ослепленный светом и оглушенный криками, ушастый какое-то мгновение сидел посреди зала очумелый. В это время прошел вздох облегчения и раздались крики: "Чей кролик? Кто хозяин?".
Начался отлов "хищника". Сквозь восторженные и теперь уже насмешливые возгласы "Ату! Лови его!" пробился истошный вопль хозяйки: "Мой, это мой кролик! Отдайте мне его!".
К охоте подключилась милиция. Повезло сержанту, он схватил косого за длинные уши и довольный понес к женщине. Та подхватила кролика и засунула его в корзину. А потом поставила ее на колени и еще долго, наклонившись к кролику, ласкала и разговаривала с ним.
Зал, взбудораженный происшествием, долго не мог успокоиться. Поезда приходили и уходили, пассажиры менялись, а случай с кроликом передавался от одних к другим. Захотелось есть. Я спустился вниз и поменял 3 доллара на белорусские рубли - миллионы. Зашел в буфет и миллионы сократились до минимума. Я сел на свое место и окунулся в дремоту. Это был первый и последний раз, когда на вокзалах мне не давали спать.
НОЧЕВКА В ЛЕСУ
Бессонная и беспокойная ночь наложила на мое передвижение определенный отпечаток. Вместо того, чтобы повернуть налево, я повернул направо и пошел в направлении Невеля.
Бодро прошагал около 20 км, затем надо было делать привал, но, как назло, приспособленных мест для отдыха не было, пришлось еще двигаться километров пять. Обедать я сошел с дороги в лес. Наверно, в западной части России хорошего леса не осталось. Нашел сваленный ствол, очистил от снега, развел небольшой костер и стал кипятить в котелке воду. Горячий бульон с луком и хлебом согрел быстро. Открыл банку тушенки, разогрел, и эта пища плотно уместилась в желудке. Чай уже пил медленно, отдыхая. Погода стояла морозная и сухая. Снега мало, лежал он пышным одеялом, красиво покрывая кусты, ветки деревьев. Тишину нарушали лишь редко проезжающие машины. Включив "внутренний таймер" на 30-минутный сон, я окунулся в приятную дрему.
Практика жизни, служба в армии, в том числе и в боевых условиях, заложили контроль в ощущении времени и стремлении выжить. Я прекрасно сознавал, что в такой мороз (до 10 градусов) спать опасно. Поэтому, несмотря на усталость, определил время отдыха, и подсознание сработало. Вскоре я стоял на ногах. А еще через минуту продолжил путь. Где-то справа слышался перестук колес, проходивших по железной дороге поездов. Я шел, ни на что и ни на кого не обращая внимания. Расчет был дойти до какой-нибудь станции, а там будет видно. Там отмахал где-то 40 км. Стемнело. Устал до чертиков. Увидел слева от дороги группу елей. Залез в шатер из раскидистых веток. Сбил с них снег, очистил ногами площадку между деревьями и стал готовить место для отдыха. На костре приготовил бульон и чай. Если я когда-то и чувствовал единение с природой, то только здесь. Торопиться было некуда, впереди - ночь. Огонь создавал уют. Через каждый час я просыпался, подкладывал сухие ветки в костер и снова нырял в шатер. Под утро, забросав огонь снегом, отправился дальше.
Показалось село. И тут услышал протяжный гудок. Где-то со стороны Полоцка шел поезд. Я, не раздумывая, бегом помчался к станции. Успел вовремя. Даже не узнав станции, где я сел, быстро забрался на свободное место и тут же отключился. Электропоезд мчал меня в Новосокольники. Увы, даже три часа сна не восстановили силы. Когда я сошел в конечном пункте, сонное состояние и усталость были моими спутниками.
ПОПУТЧИК
Неделя беспрерывного движения все же сказалась. Организм требовал отдыха. Однако прерывать движение не хотелось. С главной магистрали, ведущей на Псков, я сбился. Выход на нее - лишние трудности. День все равно потерян. Надеяться на то, что тебя кто-то подберет в вечернее время, не было смысла. Единственное, что оставалось - электропоезд. В него я и вошел в 16 часов. Тело и ноги еще не привыкли к таким перегрузкам, но сон почему-то не шел. Ко мне подсел мужик двухметрового роста. Настоящий деревенский житель. Разговорились.
-Еду на скотный двор, сказал он, - скотник я, в колхозе работаю.
-А что, такие еще есть? - полюбопытствовал я.
-Есть, - простодушно ответил он, - как же не быть. Только вот председатель - гад.
И без всяких объяснений стал крестить своего начальника нелитературными словами. От простодушия и следа не осталось. Я пытался понять смысл ненависти. Крестьянину было около сорока лет. Крепкий на вид, но пристрастившийся к "зеленому змию". На почве пьянства и произошло происшествие, которое закончилось колонией сроком на семь лет. А всего делов-то: пропил 2 тонны зерна. Этого было достаточно, чтоб его отлучили от семьи. Появившись после отсидки в родном селе, он оказался изгоем. Даже в колхоз и то его не хотели брать. Еле вымолил председателя взять его скотником на самый дальний загон. Так там и обосновался жить вместе с коровами. Жена, понятно, нашла другого, с ней мужик обращался не очень вежливо в свое время.
-Виноват, конечно, но почему меня лишили детей и колхоза? - говорил мужик с негодованием. - Я в суд подал на председателя! Добьюсь своего, не отступлю. А ты как думаешь?
-Если ты прав, то действуй. Главное, чтоб дети были не против...
Он доехал до своей остановки, и мы простились. Сколько таких мужиков в стране - тысячи. Советы им давать легко, а вот жить в одной деревне?
На станцию со странным названием "Дно", я попал поздно вечером и пошел искать комнату. Обошлась она мне в 12,5 рубля за ночь. Сон был мертвым.
ВО ПСКОВЕ.
Утром, в 8 часов, уже двигался пешком в направлении Пскова. Шел легко, и первые километры оставались за спиной на одном дыхании. Город показался большой деревней, я даже задерживаться не стал. Думал, что кто-нибудь заберет по дороге, но не тут-то было. Ночевать пришлось опять в поле. Подумал: "Если так дальше пойдет, то не только до Камчатки, но и до Урала не доберусь", но раскаиваться и проклинать себя не стал. Кое-как перекантовался в каком-то заброшенном сарае. Снова вышел рано и во Пскове был уже к обеду. И тут я попался на крючок ... голода. На какой-то из центральных улиц захотелось перекусить. Увидел пакеты с ледяными сливками, купил. К ним пару пирожков. И сразу съел все. Знал же, что так нельзя, но...
Результат не заставил себя долго ждать. В горле что-то щелкнуло, а еще через пару часов уже не мог глотать - больно.
Приют нашел в гостинице "Октябрь" за 71,5 рубля в сутки. Для меня это были деньги немалые, но с этим считаться уже не приходилось. На следующий день отправился в администрацию города.Нашел быстро. Там меня не совсем приветливо принял заместитель главы города по фамилии Калинин. Слушал с подозрением. Даже когда все документы были проверены, не очень охотно разрешил позвонить домой.Первый звонок обрадовал мое семейство и успокоил меня. Узнав, где находится организация ветеранов Афганистана, я отправился к ребятам.
Псков на меня впечатления не произвел. Крепостные стены, Троицкий собор, да, может быть, река Великая запомнились. Восхитил, правда, "Дом ветеранов". Советская власть Пскова нашла средства для строительства целого административного здания. Оно было недалеко от центра на ул. Свердлова, стиснутое старыми капитальными постройками. "Афганцы" оказались на месте. Все в работе. Познакомились. Уточнили некоторые свои общественные вопросы, и один из них на своей "девятке" провез меня по городу, показал памятник в честь погибших в Афганистане. После отвез в ту же гостиницу, где расплатился за вторую ночь и еще 170 рублей сунул мне в карман. Так что, на ближайшие несколько дней голод мне не угрожал. Но где-то подзаработать все же было надо.
ЛУГА.
Сориентировавшись по карте, я принял решение идти на Великий Новгород через Лугу. Прошел по дороге километров 22-25, как совсем неожиданно остановилась машина, и через 2,5 часа обыкновенный советский ЗИЛ-130 домчал меня до древнего городка. Водитель был старше меня по возрасту. По складу мышления - скептик. С недоверием и даже с сарказмом отнесся к моему желанию дошлепать до Камчатки.
-А почему же остановился? - спросил я.
-Вижу идешь-бредешь. Думал на рыбалку. Или с нее. Сам люблю
иногда выбраться на природу, подышать свежим воздухом. Если бы знал, что ты не охотник и не рыбак, никогда бы не остановился.
Повезло, что сошел за рыбака... даже без удочек.
Луга - это уже Ленинградская область. 5-этажные "хрущевки". Администрация, как обычно, в центре. На площади, напротив кинотеатра стоит молоковоз, а возле него толпа старушек с бидонами. Цена одного литра - 2,5 рубля. Я посчитал, что это очень дешево.
В администрации быстро сделали отметку в тетради и сказали, как добраться до клуба "Десантник", возглавляемого ветераном войны в Афганистане Б. Гавриляном. Клуб располагался в подвальном помещении 9-этажного здания. Когда я его нашел, обучение ребятни шло полным ходом. Хозяин заведения - высокий стройный брюнет с черными усами, вышел ко мне из спортзала, и, узнав, с какой целью я нахожусь у него, предоставил мне своего напарника, также бывшего десантника ВДВ. Он занимал должность гардеробщика.
-Пойдем, я покажу свое хозяйство, - предложил мне Борис. - Вот стенд, на нем показана история клуба в фотографиях. Это помещение мы будем оборудовать под кафе, здесь будет бар. Здесь еще планирую один тренировочный зал оборудовать. Денег как всегда не хватает, поэтому 1000 кв.метров, отданных клубу, освоить быстро не можем.
-А за тренировки оплату берете?
-Половина вот этих пацанов ходит бесплатно, у родителей нет денег, а остальные по 12 рублей в месяц платят.
-Не маловато?
-На большее рука не поднимается. Но бросать не хочется пацанов.
-Власть оказывает помощь?
-Я сам депутат, но все пришлось выбивать с боем.
-Криминал как, интересуется?
-Конечно. Если откровенно, даже оказывает финансовую помощь. За счет этих средств и идет обустройство. Если приезжает ко мне товарищ по школе, а у него сынишка в клубе занимается и предлагает помощь, почему я должен отказываться?
Поздно вечером, после занятий, он закрыл свой клуб и мы отправились к нему домой...
ГОСПОДИН ВЕЛИКИЙ НОВГОРОД.
В шесть часов утра я уже шагал по дороге на Новгород. Было темно.Справа и слева от шоссе тянулись лесопосадки. Изредка пробегали легковые машины, освещая на короткое время полотно. После принятого душа и ночного отдыха дышалось легко. Но идиллия вскоре закончилась.
Густой лес подступил к самой дороге и я стал ощущать беспокойство. Вначале бессознательно, а затем, когда сквозь густоту лесного массива заметил мерцание каких-то огоньков и раздавшийся волчий вой, я заволновался. Ощущение опасности было ненапрасным, где-то недалеко бродили серые разбойники. Успокаивало то, что я двигался по дороге и по ней редко, но все же пробега транспорт. Я шел, не останавливаясь.Даже прибавил шаг. И, конечно, говорил о себе нехорошие слова. А вдруг на самом деле выйдет сейчас на дорогу пара волчар. Что делать? Чем защищаться? Перочинным ножом? А, кстати, где он?Впереди появились огни какой-то деревни и ярко-желтая полоса на горизонте. Близился рассвет. Еще 5 км пути и стало светло. Позади осталось село Щени. Вокруг стояла морозная дымка. Редкими столбиками устремлялся дым из печных труб, напоминая о жизни в тепле и уюте, которых я не искал. К полудню появился районный центр Батецкая.
Отметился, пообедал, передохнул и опять в дорогу. Ночевал на каком-то заброшенном полустанке. Хорошо, что там оказалась печь и дрова. Спал, как убитый. Организм стал уже привыкать к перегрузкам, но ангина не отпускала, Лечил раствором соли, полоскал горло. Кажется, даже была температура. Но утром в пути стало легче, только временами душил кашель.
В Великом Новгороде первую ночь перекантовался на вокзале. В 9.00 отправился осматривать город. Кремль - изюминка! Прошел вдоль стены, внутреннюю часть оставил на потом, так как принял решение остаться в городе на два дня. Стоило отдышаться от такого марафона, подлечиться. В администрации области мне дали телефон Г.Ивановой. Я дозвонился до нее, но женщина неохотно назвала адрес ветеранской организации "Легион". Организацию нашел не сразу. Железные двери, глазок и переговорное устройство говорили о солидности и замкнутости предприятия. Дежурный, средних лет крупный мужчина, долго не мог понять, что мне надо. Затем завел в небольшое помещение и сказал, чтобы я подождал. Не успел я осмотреться, как был вызван в другую, более объемную, с черной представительской мебелью комнату.
За длинным столом находилось несколько человек. Настороженное внимание, с которым они выслушали меня и осмотрели документы, сменилось дружеской беседой. Теперь уже я их слушал. Очень понравилось мне создание реабилитационного центра на базе одного из санаториев, выделенных администрацией. Забегая вперед скажу, что ребята сделали этот центр, но председатель областной организации ветеранов Афганистана в январе 2000 года был убит. Ведется следствие.
Пока же меня устроили в гостиницу со всеми удобствами. После сходил в музей, драмтеатр, осмотрел Кремль и побывал на семинаре по развалу Российской армии, организованной Санкт-Петербургским комитетом солдатских матерей, при активном участии американских и, почему-то, болгарских представителей. Пришлось мне выступить на этом форуме в защиту армии и предупредить молодое поколение, что закон-то необходимо выполнять. Есть границы, государство и семья, которые необходимо защищать. Мне, конечно, попытались заткнуть рот. Это меня только раззадорило, родилась статья, которую я отдал в газеты Новгорода, Санкт-Петербурга и Казани. Побывал я и в Юрьевском монастыре. Здесь удивили меня люди. Мороз, ветер, а они бегают в спортивной форме. Настоящие россичи...
В СЕВЕРНОЙ ПАЛЬМИРЕ.
Надвигался декабрь, а впереди было посещение Санкт-Петербурга, первоначально не входившего в схему маршрута, а также Петрозаводск и Мурманск. Что меня ждет: метели, морозы, бездорожье? Как буду туда добираться, на чем?
В С.- Петербург притягивало магнетическое желание выяснить мнение ребят по поводу убийства Галины Старовойтовой. Отмахав по дороге около 30 км, добрался до какой-то небольшой станции, где благополучно сел на электричку и в 15 часов был уже в северной столице. Однако пришлось изрядно попотеть, прежде чем нашел улицу К. Заслонова. Союз ветеранов Афганистана размещался во дворе группы многоэтажных домов, построенных еще в сталинские времена. После знакомства мне сразу же определили место отдыха в комнате директора спортклуба. Сам зал для занятий еще ремонтировался, но то, что мне показали, говорило о ребятах, которые не сидели сложа руки, а занимались делом, необходимым для многих.
-Располагайся, - сказал заместитель председателя, показывая на диван, - вот простыни, одеяло, чайник. Только когда будешь ложиться спать, не забудь закрыть дверь, а то в ночное время иногда бродит по двору шпана, ненароком может заглянуть и сюда. Уже были такие случаи.
Зам ушел, а я поставил мешок, вытащил из него свой скромный ужин, включил электрочайник и стал просматривать альбом со снимками. Тематика фотографий - спорт, становление клуба.
Лично мне стало интересно. Сам спортсмен со стажем я не мог равнодушно смотреть на то, что творилось в последние годы в школах, различных спортобществах, вообще со спортом в стране. Видеть, как на экранах телевизоров на главные лица страны играют в теннис, футбол ради своего дешевого имиджа, а в это время миллионы пацанов выброшены на улицы, не зная, чем заняться, определяются в наркоманы, алкоголики, в криминал - было невыносимо. Не вызывало восторга и то, когда в городах Луге, Санкт-Петербурге и других местах ветераны войны в Афганистане ищут всякие возможности для того, чтобы создать клубы для пацанов. Сами достают, зарабатывают деньги, вкладывают их в эти заведения, чтобы оторвать шпану от улиц. А в то же время власть жирует, пропивает, проедает, раздаривает народные средства, прикрываясь преобразованием страны и реформами. Чем это обернется через 10 лет?
Разморенный трудовым днем и ужином, я заснул. И слышались мне шаги, стук открываемых дверей, какие-то голоса... Сколько все это длилось не помню, но проснулся вполне отдохнувшим в 7 утра. Настроение было приподнятое, когда я умытый и выбритый появился в офисе союза.
-Ты вчера закрывал наружные двери? - спросил меня Долгань, председатель правления.
-Разумеется, даже на засов.
-И не слышал как мы к тебе заходил
-Так это вы были? А я думал, что сон.
Они не смеялись, потому что могло быть совсем по-другому. Свежо еще громкое убийство Старовойтовой. А сколько в Питере совершается не громких убийств! Почти каждый день то в одном месте города, то в другом раздаются выстрелы. Грабеж на улице или в подворотне - привычное дело.
-Извините, ребята, очевидно я плохо закрыл двери.
-Вы что-то хотите посмотреть в городе?
-Да, конечно. Хочу сходить к памятному знаку погибших в Афганистане. В музей. На кладбище к Старовойтовой...
-А это еще зачем? - с недоумением спросил один из присутствующих.
-Говорят, за правое дело погибла.
-За какое правое? Деньги, 17 миллионов "зеленых", сняла она в банке перед этим. Зачем? И откуда такие деньги?
-Ты что, сам видел?
-Нет, конечно, но дыма без огня не бывает. Да и какая она защитница народа! Да они все сегодня по уши в дерьме. Мы тут потом рубль добываем, чтобы пацанов на путь истинный наставить, а они сумками миллионы долларов таскают и отправляют за границу.
-Ну нельзя же делать такие выводы, ведь следствие только началось, разберутся.-Парень разошелся не на шутку. Потом посмотрел на меня в упор.
-Думаешь, я согласен с твоей затеей бродить по свету? Зачем бросил организацию? Работу с людьми? Дело надо делать, входить во власть и оттуда защищать наши интересы.
Одним словом, чуть не поругались. Каждый остался при своем. А на могиле Старовойтовой я не был, не хватило времени. Памятный знак в честь павших в Афганистане мне понравился, только вот написано было почему-то "... по инициативе союза инвалидов и семей погибших". А остальные ветераны где были? Город меня всегда восхищал своей красотой, изысканностью, памятниками культуры, архитектурными решениями. Но теперь Северную Венецию портила пыль и выбоины на основных магистралях.
Вечером в офисе я встретил гордость страны. Ветерана войны в Афганистане из Свердловской области А. Хоммутинникова, студента Художественной академии. С его некоторыми творениями я познакомился в 1997 году в Нижнем Тагиле, где он выставлял свои работы на слете РСВА - российского союза ветеранов Афганистана. При знакомстве он жаловался, что не смог поступить в Ленинградскую художественную академию. Я еще подумал, что если с такими картинами не приняли, то кто же тогда там учится? Но он проявил настойчивость и поступил. Талант от Бога.Он опять готовил выставку, и ребята ему помогали. Успехов!
Рано утром следующего дня я уже был в пути. Первое время, двигаясь по дороге, все сомневался: этот ли маршрут ведет на Петрозаводск? Обходить Ладожское озеро слева или продвигаться прямо на Лодейное Поле? Но подвернувшийся автомобилист развеял все сомнения.
-До Лодейного Поля?
-Нет, до Волхова, но это в ту же сторону.
-Ладно, и за это спасибо.
НАДЕЖДА УМИРАЕТ ПОСЛЕДНЕЙ.
Все-таки отмахал я уже прилично, и очередной автобросок приближал к намеченной цели. Почти всю дорогу молчали. Мне не хотелось говорить, потому что устал. В кабине разморило, под журчание мотора начали слипаться веки. Сам хозяин машины, очевидно, также не намерен был распыляться на разговоры, потому несколько общих вопросов, определяющих мою цель и задачи, и все сразу ясно как день. Он подвез меня почти к администрации. Я поблагодарил водителя, соскочил с машины, поставил печать и отправился на железнодорожный вокзал. Задерживаться мне в Волхове не хотелось. На вокзале увидел в расписании электропоезд, который через час отправлялся в Лодейное Поле. Так что через 4 часа я уже был в намеченном пункте. Напротив вокзала зашел в магазин, купил колбасы, хлеба. Перекусил и стал моститься на ночлег. Здесь стражи порядка спокойно относились к тем, кто посапывал. Ночь прошла почти без дерготни. Опасаясь воров, документы с деньгами засунул подальше в карманы у самого сердечка, а вещмешок за голову. Состояние здоровья не сильно волновало. Немного побаливали мышцы, было напряжение в ногах, еще не совсем прошла ангина, иногда покашливал. Но это были уже мелочи. Как-то незаметно окунулся в сон. Дорога. Белые пушистые хлопья снега. Свет, много света. Я иду навстречу солнцу. Мне хорошо, тепло и легко. Прозрачно-матовые от лучей пушинки падают мне на голову, плечи, усы. Я хватаю одну из них и слышу: "Дядька, отпусти!". Открываю глаза, передо мной испуганный пацан, лет 6-7. Стараюсь понять в чем дело. Его маленькая черная ручонка на моей груди.
-Что ж ты по карманам лазаешь?
-Дядька, я больше не буду! - захныкал малец.
Цыган, не цыган. Не разберешь. Худой, грязный. Такие по дороге мне уже встречались, но карманы еще никто не "чистил". В основном просили. Запах давно немытого тела, слеза по грязному лицу, черное ватное пальто и шапка не по размеру не могли не разжалобить меня.
-Садись и не дергайся. Голодный?
Ребенок послушно кивнул головой и, усаживаясь рядом на скамейку, мазанул под носом ладонью. Я вытащил носовой платок и вложил ему в руку.
-На, оботрись, а я чего-нибудь придумаю насчет еды.
Из рюкзака вытянул полбуханки хлеба, банку тушенки. Открыл перочинным ножом тушенку, отрезал кусок хлеба и дал ему. Я смотрел, как пацан уплетает еду, и думал о своем внуке, которому всего 1,5 года. Каков он будет через 50 лет? Мне захотелось навестить его, но для этого необходимо отклониться на сотни километров от маршрута к северу Тюменской области. Но это уже не пугало, решение было принято.
Пацаненок поел, успокоился и поведал мне о себе. Он не был беспризорником, но мать и отец пили, нигде не работали. Вся тяжесть добывания средств на существование лежала на хрупких плечах двух малолетних братьев и 13-летней сестры. Способы добычи: попрошайничество и воровство.
-Ты лучше проси, - посоветовал я, уже познавшему жизнь мальцу, - тебе дадут, а вот если будешь промышлять воровством, то могут покалечить или убить.
Ребенок согласно кивал головой, но я знал, что мои наставления - пустой звук. Единственное, что ему поможет не стать преступником, - это встреча с хорошими людьми, но их с каждым днем становится все меньше. Что дальше его ждет? И не только его одного. Разморенный пищей, он уснул. Беспокойный у ребенка был сон. Он постоянно вздрагивал и всхлипывал. Рассвет не позволил больше задерживаться, и я, вытащив оставшуюся мелочь, сунул ее в карман пацану. Мысленно пожелал ему лучшей судьбы.
Желая сократить расстояние пошел на Подпорожье. Поземка, морозец градуса 3-4.Дорого широкая, поэтому идти можно без опаски. К обеду потеплело. Такая смена температур не очень хорошо влияла на состояние организма, но все же он приспосабливался к условиям погоды.
Буквально добрел до железнодорожной станции к исходу дня. По дороге встречались почти брошенные деревни. Успокаивало то, что может это временно, что все пройдет, и жизнь все равно станет лучше. Спрашиваю встреченную старушонку:
-Бабуль, у вас хоть магазин-то есть?
-Что ты, сынок, какой магазин? Раньше хоть автолавка заезжала, а теперь ее давно уже не было.
-А как же питаетесь?
-Огород пока выручает, да нам и немного надо, да и жить осталось-то сколько?
Да, надежда всегда была путеводной звездой русского человека. Надежда на лучшее будущее. С этим рожали, с этим жили и с этим умирали. Может как раз эта надежда и порождала в народе рабскую покорность к власти, к судьбе, к жизни. Всегда проще ждать, чем отвоевывать свое будущее. Но и рабство терпимо до определенного момента, затем "взрыв", разруха, уничтожение. Кто виновен в подобной ситуации развития нашего российского общества...
До станции Токари я добрался уже ночью, преодолев несколько километров бездорожья в темноте. Ориентиром служили две горевшие лампочки, освещавшие станцию. Ночь провел в холодном,грязном помещении заброшенного вокзала. Утром я уже не мог идти пешком. Пригородный поезд привез меня в Петрозаводск.
СТРАНА ТЫСЯЧИ ОЗЕР
Три дня, что я пробирался из С.- Петербурга изрядно вымотали. Все же сто с лишним километров пешком. Перепад температуры от -10 до +14 перенес спокойно. Полусапожки не промокали, ноги, хоть и побаливали, однако натертостей не было. Взятый комбинезон подходил к походу идеально. Под ним - тонкий свитер. Другой свитер, толстый, лежал в рюкзаке. Там же находились две пары нижнего белья и носки. Для очень сильных морозов припасена еще одна шерстяная шапочка с вырезами для глаз и носа. Лежали и вторая пара шерстяных тонких перчаток и толстые шерстяные носки, а также спортивный костюм. Все указанные вещи сложил в пакеты, чтобы защитить от сырости.От нее были защищены и продукты. Кроме спичек в кармане всегда находились две зажигалки, которые не боялись воды. На всякий случай в рюкзаке были: свеча, тонкая капроновая веревка, перочинный нож, туалетные принадлежности.
Люблю при любых обстоятельствах быть чистым, выбритым. Каждый день, где бы меня не застало утро - на вокзале, дома, в поле, - я находил возможность привести себя в порядок. Поэтому, наверное, и не возникало проблем с милицией. Всегда свободно заходил в различные администрации, общался с людьми, и, что немаловажно, ко мне не приставали опустившиеся люди, бомжи, коих по России сейчас пруд пруди.
Подбирая предметы для бритья, выбрал бритву "Жиллетт". И за всю дорогу ни разу не пожалел об этом. За все полтора года путешествия использовал всего 10 двойных лезвий. Что ж, качество соответствует рекламе.Из лекарств всегда имел аспирин и кофеин, а после Владимира добавил в свою мини-аптеку антигриппин российского производства.
Страна тысячи озер. Карелия. Где провести ночь? Если нормально не посплю, то дальнейшее продвижение усложниться, а мне еще идти и идти. Расстояние до Мурманска - больше 700 км. На моей карте автомобильных дорог шоссе не идет сплошной линией, а в нескольких местах прерывается. Населенных пунктов - "кот наплакал". Местность очень сложная. И поэтому силы для такого перехода необходимы были как никогда. Было еще рабочее время, поэтому первое, что я сделал, - это появился в администрации города. Помощник мэра оказался бывшим военным. Он очень быстро сообразил, что мне нужно и позвонил в республиканский военкомат. После чего меня доставили на машине на областной сборный пункт. Так что спал я уже на белых простынях. Конечно, попадая в города, я использовал все свое свободное время для знакомства с ними. Не был исключением и Петрозаводск.
Что больше всего запомнилось, так это берег Онежского озера. Город как бы входил в водную гладь с ровной, пологой возвышенности, а его жители ждали приезда столичного градоначальника Ю. Лужкова, с надеждой на то, что вдруг он купит завод по переработке гранитного камня. Добрый дядя обеспечит, наконец, некоторую часть народа работой и стабильным заработком.
Надо сказать, что издавна Карелия славилась гранитным камнем. Лучшие здания городов России и памятников культуры украшались мрамором. Люди жаждали встречи с московским мэром, но с опаской говорили о его притязании на корону "императора Всея Руси".
-Барин! - говорили они. - Боимся, все в Москву тащить будет.
Но гром не грянул, а местный мужик перекрестился... Пронесло!В Петрозаводске я сходил в музей, медицинский институт, встретился с ветеранами. Постоял на берегу у морского вокзала и посмотрел на малую морскую флотилию, которая постепенно ржавеет. Печальная, кстати, картина. Мысли были мрачные. А тут еще стало побаливать подбитая в Афгане нога! Переход по бездорожью, снег, рытвины сделали свое дело. На следующее утро стоял морозец, но я шагал бодро. Дорога была широкая, ровная. Справа - берег озера. Чем дальше от города, тем больше ледяное поле на нем. Слева - стройные сосны, ели, а в промежутках между ними проглядывали ровные поля, покрытые снежным покровом, озера. Их было много! Встречались попутчики, за плечами у которых торчали коробы, а в руках коловороты. Это жители спешили добывать себе пищу, т.е. ловить рыбу.
Воздух был свежий, дышалось легко, несмотря на хмурое небо. Зачастили машины. Мне не хотелось останавливать их. Населенные пункты попадались часто. Шел, глядел по сторонам, напевал под нос мелодии песен и думал о Карелии. В Калининград часто заходили корабли с лесом отсюда. Кстати, гранит, из которого была сделана статуя, "скорбящие родители" и плиты для памятника воинам-интернационалистам в Калининграде, также был из этих мест. Так что чувство причастности к этим местам не покидало.
Однако камень, подвернувший мою большую ногу, заставил меня вернуться в реальный мир и подумать о дальнейшем переходе. Резкая боль - и я захромал. С каждым следующим шагом идти было все труднее. Наконец я не выдержал и сел на обочину дороги. Что делать? Неужели на этом - все? Столько пройти, и такая напасть! "Ну, уж, дудки!" - промычал я и стал расстегивать рюкзак, там у меня лежал солдатский медпакет. Взял я его у пограничников на всякий случай. Этот случай наступил.Разорвав пакет, я вытащил два широких тампона, наложил их на больное место и туго обмотал ногу. Обулся, встал. Боль ощущалась, но не такая острая, поэтому решение принял идти до ближайшей станции. Так, ковыляя, я добрался до Шуи.
Ждать пригородного поезда пришлось недолго. Денег на дальние поезда у меня не было, поэтому я считал, что мне просто повезло. Сперва доехал до Медвежьей горы, есть такой районный центр, расположенный у подножья сопки, похожей на медведя. А затем - до Беломорска. Здесь уже в темноте нашел районный военкомат. Майор, начальник 4-го отделения, прочитав мои документы, впустил. Звали его Сергеем. Он покормил меня, напоил чаем. Мы поговорили. Ночь я провел в душной комнате под звуки работающего котла отопительной системы.
Прежде чем лечь, я размотал бинты и посмотрел на ногу. Она опухла и отдавала тупой болью. Если к утру опухоль не спадет, что делать? Я задумался, и через некоторое время в голову пришла интересная мысль. Взяв тампоны, я отправился в туалет. Там, обмочив их собственной уриной, наложил на ногу. Мокрую повязку обмотал полотенцем. После этого завалился в кровать.
Утром опухоль спала! Стало легче, и я снова отправился в путь.
За поселком Сосновец встретил мужичка, тащившего на санях древесину. Остановился, разговорились. Мужик на пенсии. Всю свою сознательную жизнь проработал в леспромхозе, которого уже не существует. Пенсии не хватает на хлеб, не говоря уже о другом, поэтому приходится таким образом заготавливать дрова и таскать домой. Поудивлялся я, но что поделаешь?
Сосновец - это и есть леспромхоз, который не может стариков-пенсионеров обеспечить дровами. Как тут не удивиться? Погода была безветренная, пасмурная, но с морозам. До основной трассы оставалось километров десять. Иду, смотрю на высокие сосны и ели, обсыпанные снегом и поглощавшие полотно дороги своими раскидистыми кронами. Красота! Но остановившийся "УАЗик", прервал мою равномерную поступь.
Это был предприниматель, председатель артели по заготовке и реализации леса. Жаловался, подвозя, что везде сплошные трудности, всюду надо давать на лапу. Хочешь наладить свое дело, так не дают честно и спокойно и спокойно работать.
-Но работаю. Тяжело. Однако выкручиваюсь, кормить семью надо.
Через 15 минут мы расстались. Он уехал назад, а я пошел в сторону Мурманска.
НА МУРМАНСК.
Трасса широкая, скользкая. Ее проезжая часть посыпана песчаной смесью. Справа и слева от дороги сплошной лес. Время давно перевалило за полдень.
Не так часто, но все же проезжали мимо машины. Желающих остановиться не было. Вечерело. Я стал думать о месте ночевки. О том, что здесь тайга и наверняка есть волки, я старался не вспоминать. Опыт ночлега в лесу уже имелся. С волками. Деревья были большие. Дрова валялись под ногами, можно развести костер. Но все же теплилась надежда на попутку.
Вдруг слева от дороги в чащобе леса раздался шум. От неожиданности я остановился и увидел, как в пятидесяти метрах от меня выскочил олень. Пара секунд - и он резко изменил направление движения. Помчался по обочине прочь, высоко вскинув голову с красивыми ветвистыми рогами. Затем двумя огромными прыжками буквально пролетел полотно дороги, кювет и скрылся в лесной чаще. Все-таки что-то тревожное было в его появлении. Я не стал спешить, и правильно сделал, так как увидел через несколько минут, как вслед за животным опустив морды к земле и не оглядываясь по сторонам, бежали два матерых волка. Они так увлеклись погоней, что не обратили не меня никакого внимания. По телу пробежал озноб. Я еще переждал какое-то время и засеменил дальше. Еще около часа ходьбы - и наконец мне повезло. Через полчаса стемнело, а я сидел в кабине большегрузного МАЗА и рассказывал молодому рыжеволосому водителю о том, как я оказался в этих диких местах. Он, казалось, с интересом слушал. Полученный в Санкт-Петербурге груз вез в Мурманск, где и жил. Звали его Евгением. Семьсот километров одному - скучно. Вот поэтому он и подобрал меня. Боялся, но почувствовал, что опасности я не представляю. Так что я недаром следил за собой.
По дороге Евгений показывал места, где переворачивалась, горела и тонула техника. Были и захваты, насилия и даже убийства. Но в последнее время стало спокойнее. Милиция стала более ответственно относиться к своим обязанностям. За разговором незаметно подъехали к границе Мурманской области. Начались крутые подъемы. Свет фар высветил отметку 1058 км - граница. А еще через два километра начался горный массив. Проскочили Кандалакшу...
КАК ЕЖИКИ В ТУМАНЕ
Мончегорск ночью был освещен сотнями электролампочек. Подъезжая к нему, я почувствовал спазмы в горле и удушливый запах. Несмотря на темень, местность просматривалась и представляла голый ландшафт, схожий, пожалуй, с песками Каракумов. Пусто, горло, редкие чахлые деревца и кустики.
-Вот, посмотрите, - говорит Евгений, показывая на блеснувший впереди водоем, - вода в нем неживая, зеленого цвета. Ночью все сглаживается, а вот днем едешь, так местность - страшнее не придумаешь. И еще туманы на перевале!
Действительно, туман вскоре надвинулся неожиданно и накрыл нас разом. Водитель снизил скорость до минимума и открыл дверцу кабины. Двигался осторожно. Я тоже уткнулся в лобовое стекло, но влажное покрывало было настолько густо, что ничего не просматривалось даже в двух метрах. Невольно появился страх. Тут же пришел на память тоннель через перевал Саланг в Афганистане, когда я вел через него колонну. Но там беспокойство было совсем другого порядка. Сколько это могло продолжаться? А если впереди обрыв? Я не выдержал и выпрыгнул наружу. Как оказалось вовремя. Еще метра 3-4, и колесо наехало бы на огромный камень.
-Левее, еще левее, - закричал я водиле, - впереди камень!
Водитель среагировал, и правое колесо, чуть коснувшись своей внутренней стороной камня, стало обходить препятствие. А я, чтобы пропустить машину, сделал шаг в сторону и почувствовал, как нога стала уходить в пустоту... "Обрыв!" - мелькнуло в голове, и все внутри мгновенно сжалось. Руки автоматически схватились за булыжник, а ноги уже висели над видимой бездной. Что-то острое врезалось в кисть правой руки, но я не дал разомкнуться пальцам. Меня держал огромный камень, однако я не мог двигаться: рядом, а вернее, надо мной, медленно проплывала железная громада МАЗа. Я стал осторожно ногами искать опору. Ниже опускаться остерегался, держась на полусогнутых руках. Но во что бы я не упирался, все уходило вниз!
Наконец опора была найдена. Машина также прошла. Теперь я уже мог подтянуться и забросить ногу на край обрыва. Когда вылез, подобрал камень и бросил в пустоту.. Хотел определить глубину обрыва и убедился, что это был всего лишь... глубокий кювет. Евгений же, не видя меня, забеспокоился и остановил МАЗ.
-Вы где пропали? - крикнул он.
-Да здесь я!
Ничего не сказав о происшедшем, я пошел вперед проверять дорогу. Туман рассеялся также неожиданно, как и появился. На горизонте появилось Северное сияние. Вернее - его отблески. К часу ночи мы прибыли в областной центр.
-Вы уже никуда не уходите, - сказал мне Евгений, - до утра переночуете у меня.
Я не стал возражать. Мороз, снег и ветер встретили нас, когда вылезли из теплой кабины. Водитель обезопасил машину от мороза и грабителей, и мы пошли к нему домой.
Молодая супруга не спала, ждала своего суженого. Быстро накрыла стол, мы поели и легли отдыхать. А разбудили меня школьники. Молодая мать очень боялась за своих дочек, которым было 7 и 10 лет.
-Страшно на учебу пускать, произвол там. Насильничают над малолетними, буквально силой заставляют употреблять наркотики.
Я был удивлен. Если уж здесь, за Полярным кругом, такое происходит, то что делается в южных районах? В Мурманске пробыл два дня. Заходил в обладминистрацию, музей, посмотрел город, "Алешу" - статую, возведенную на самом высоком месте, посвященную участникам Великой Отечественной войны в Заполярье. Сходил в порт, узнал, что пароходов в Архангельск в ближайшее месяц не будет. Видимо, придется двигаться на Вологду. Попрощавшись с начальником пункта сбора областного военкомата, отправился в обратный путь.Где пешком, где на попутке, через два дня я, объезжая Петрозаводск, оказался опять в Новой Ладоге. Переночевав, двинулся в направлении Вологды.
НА ВОЛОГДУ
Обычно первые пять-шесть километров идут тяжело. Происходит адаптация. Как физическая, так и морально-психологическая. Километры тянутся медленно. Но, затем, как только проходишь их, то ноги уже машинально начинают делать свое дело, мысли занимают какие-то другие проблемы, вопросы и даже переключаются на песни, звуки мелодий, стихи. Устанавливается определенный ритм, открывается "второе" дыхание. На 25-30 км идешь и уже не обращаешь внимание на указатели расстояния. За время перехода у меня уже до такой степени была отработана система передвижения, что я мог по часам определить., сколько прошел. Как правило, первые 20-25 км проходил без перерыва. Были, конечно, случаи, когда приходилось останавливаться раньше, но это только по состоянию здоровья или после 3-суточного перехода подряд. Где-то на 35-40 км подбиралась усталость. Подошвы ног начинали "гореть". После 45-50 км уже начинал оттягивать плечи рюкзак, а ноги становились неподъемными. Каждый шаг давался с трудом. Конечно, очень многое зависит от обуви. Если она хорошая, удобная, сделана добротно и качественно, вполне по силам отмахать за раз километров 60, а то и больше. Обычная скорость движения - 5-6 км в час. В день шел по 10-12 часов с небольшими перерывами. Когда попадалась плохая обувь, то доходило до кровавых мозолей. Приходилось ноги отмачивать в воде, накладывать лейкопластыри, делать более продолжительные перерывы. Но все это было потом, а сейчас я шел бодрым шагом по обочине асфальтной дороги в направлении Вологды. День стал резко меняться. Появились свинцовые тучи, похолодало, усилился ветер. Еще через час пошел мелкий снег. Запуржило. Очень скоро полотно дороги покрыло белым налетом. Ветер поднимал его, кружил и снова укладывал на землю. Надо что-то предпринимать. Но что? Машины проходили редко и даже попыток не делали притормозить. Строений также незаметно. Наконец я заметил на развилке дорог милицейский автомобиль. В нем сидели два патрульных.
-Ребята, далеко до села?
-А вы кто?
Я назвал себя и представил документы. Они посмотрели и удивленно спросили:
-Откуда, из Калининграда? А сейчас куда?
-В сторону Вологды.
-Чудеса! - воскликнул один из них и вылез из машины, - до деревни 15 километров. Я вам помогу доехать. Нет-нет не возражайте. Пурга. Мало ли что по дороге может случиться.