ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Нинер Боб
Чп с гранатой

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.52*7  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Автор - тот же разгильдяй, что прострелил себе руку перед самым дембелем.

   ЧП с гранатой
   * * *
   Боб Нинер
   Служил во Вьетнаме в 1965-1966 годах, в 3-й роте 2-го батальона 9-го полка и 3-й роте 3-го батальона 3-го полка морской пехоты
   Место действия: водозабор у моста через реку Йен, шоссе номер 1, под городом Данангом.
   * * *
   Оригинал: http://www.3rdmarines.net/Vietnam_hand_grenade_incident.htm
   * * *
   В июле 1965 года штаб 2-го батальона 9-го полка морской пехоты располагался у дороги 541 к западу от Дананга и строго к югу от высоты 327 - недалеко от величайшей мусорной свалки во всём Вьетнаме.
   3-я рота 2-го батальона только что вернулась на базу, проведя три ночи на катерах на патрулировании реки, и ей была предоставлена пара дней отдыха в тылу. Каждый из трёх стрелковых взводов должен был оттащить сутки на охране моста через реку Йен, что на шоссе номер 1 прямо к югу от Дананга, а затем два дня отдыхать и приводить себя в порядок в расположении нашей роты.
   Всю питьевую воду мы получали из реки Йен.
   На северном берегу, сразу же за мостом, ниже по течению, сапёры построили большую фильтровальную станцию, которая работала без перерыва, фильтруя и очищая речную воду для солдат.
   У моста с каждой стороны было по блиндажу, и в каждом несли службу трое южных вьетнамцев из Армии Республики Вьетнам.
   На крыше каждого из этих блиндажей стоял пулемёт калибра .50, а в самих блиндажах было сравнительно просторно.
   Морпехи появлялись на этом посту время от времени, и располагаться им было негде, кроме как в красной глине, к который мы так привыкли.
   Мост был узким, метров 100 длиной, и по конструкции походил на обычный железнодорожный мост: двутавровые балки и дощатое полотно. С обеих сторон вдоль моста тянулись гирлянды лампочек по 60 ватт, которые по ночам освещали его как новогоднюю ёлку.
   Мой взвод, третий, первым заступил на суточное дежурство на этом мосту. Взвод был разбит на две группы, по одной на каждом берегу. Мы должны были проверять удостоверения личности у всех вьетнамцев, которые пересекали его днём, и не пускать их на мост в тёмное время суток.
   Я был гранатомётчиком, и моя группа из трёх человек работала на южной стороне, непосредственно рядом с арвинским блиндажом.
   Весь день мы проверяли удостоверения личности, играя в военную полицию. Трое вьетнамцев из АРВ, сидевшие в блиндаже, все были сержантами. Это были не те пацаны, к которым мы привыкли, по этим было видно, что на войне они не новички.
   Ребята были дружелюбные, они выразили искреннюю радость по поводу нашего присутствия, и делали всё возможное, чтобы мы ощутили их гостеприимство. Где-то в 16.30, когда поток гражданских почти кончился, один из арвинов пригласил меня в блиндаж выпить.
   Было видно, что они успели обжиться, потому что у них были американские койки, одеяла, пончо, сбруя и каски, а из неамериканского там были, наверное, только их улыбки и бутылка рома, которой они потрясли в воздухе, привлекая моё внимание.
   Я зашёл в блиндаж, сел на койку и заулыбался троим арвинам в ответ.
   Один из них передал мне бутылку с ромом, другой - бутылку "коки" для запивона. Я в первый раз пил "коку" за целый месяц, что прошёл с моего прибытия во Вьетнам.
   Нам стало хорошо, ром действовал медленно, но приятно, и скоро уже мы дружно смеялись - до сих пор не понимаю, почему.
   Один из арвинов передал мне свой M3A1, пистолет-пулемёт "Маслёнка" времён второй мировой.
   Такой мне в руки ещё не попадал. Он напомнил мне игрушечный пистолет-пулемёт фирмы "Маттел", который подарили мне на Рождество, когда мне было 10 лет.
   Пока я рассматривал "маслёнку", один из арвинов показал рукой на мой пистолет, я отцепил пистолет от ремешка и передал ему. Все трое с большим интересом начали рассматривать пистолет, потому что их личным оружием были старые револьверы "Кольт" калибра .38.
   Мы ещё какое-то время посидели, выпивая и смеясь, и перед самым наступлением темноты я вылез из блиндажа, пошёл к своей группе, растянулся на земле, положив голову на рюкзак, и уснул.
   В 24.00 мой автоматчик поднял меня на смену. Когда я проснулся, то обнаружил, что голова ещё порядком гудит от рома, и что пистолет пропал.
   Я сразу же понял, что это арвины украли мой пистолет, совершенно озверел, сорвал с пояса ручную гранату М29, вытащил чеку и ворвался в блиндаж с воплями: "Где, бля, мой пистолет? Грёбаные гуки!"
   Все трое арвинов спали, однако быстро поспрыгивали с коек, когда я ворвался в их сны с боевой гранатой в руке.
   Автоматчик, который вместе со мной вбежал в блиндаж, уцепился за мою руку с гранатой и с помощью одного из арвинов вытащил меня из блиндажа.
   Мой автоматчик, призвав себе на помощь всю свою рассудительность, попытался уговорить меня отступить, и вскоре я пришёл в себя. Но вот ведь проблемка! Где чека?
   Я, похоже, и в самом деле не на шутку рассердился, потому что перед тем, как ворваться в бункер, вытащил чеку (ибо от гранаты с чекой столько же пользы, что и от обычного булыжника).
   И вот представьте себе: я с гранатой в руке и мой автоматчик ползаем по земле, пытаясь отыскать эту проклятую чеку.
   Ночь была безлунной, единственный свет падал от моста длинными тусклыми столбами, перемежавшимися длинными тенями. Нам просто не хватало света, чтобы заметить чеку на земле.
   Прошло минут 15 или вроде того, и я пришёл к выводу, что мне не остаётся ничего иного, кроме как зашвырнуть гранату через дорогу в чистое поле, заросшее слоновьей травой.
   Пулемётчик как мог пытался отговорить меня от этого поступка, но единственной альтернативой было продержать гранату в руке до наступления дня, то есть часов этак шесть. Ни разу не выход.
   Я успел пробыть старшим группы всего две недели, и в качестве командира впервые принимал решение. "Граната!" - я изо всех сил метнул гранату, она перелетела через дорогу, упала в слоновью траву и разорвалась, не причинив никому вреда - так мне тогда показалось.
   Почти сразу же после взрыва гирлянда лампочек на мосту несколько раз мигнула и погасла. Теперь свет наблюдался только ниже моста по течению, где находилась очистительная станция, залитая светом прожекторов.
   Пулемётчик ушёл к своим спать, и я официально заступил на пост. Вдруг из темноты возник мой взводный сержант. Я приказал ему представиться, он это сделал и начал задавать вопросы по поводу взрыва.
   Человек я, вообще-то, честный, поэтому начать решил с правды:
   - Долго рассказывать, но гуки украли у меня пистолет, поэтому я, бля, гранату и швырнул.
   Он тут же ответил: "Ты пьян, я беру тебя под арест, пойдём со мной", на что я ответил: "Ладно, не бросал я, бля, гранату".
   На эту хрень взводный сержант не купился, поэтому я провёл остаток ночи под его охраной.
   Утром он повёз меня с моей группой в штаб роты к Бате на разбирательство.
   Капитан Осборн был хорошим начальником, я шесть месяцев прослужил под его началом, ещё в Кэмп-Пендлтоне и 3-й роте 1-го батальона 5-го полка 1-й дивизии морской пехоты.
   По возвращении капитан Осборн немедленно провёл расследование и сказал, что иного выбора у него нет - он должен направить моё дело в штаб батальона с перспективой передачи его в Главный военный трибунал.
   Тогда я ещё не совсем понимал масштабов того, что натворил той ночью.
   Я не только напился и утерял государственное имущество (пистолет), я ещё и разрушил взрывом линии электропередачи от удалённого генератора к лампочкам на мосту, и за это меня могли обвинить в "изменнических действиях в районе боевых действий".
   Я был помещён под домашний арест, и в ожидании решения командира нашего батальона подполковника Джорджа Р. Шарнберга должен был оставаться под вооружённой охраной.
   Напуган я был до смерти. Суд? Измена? Во что же это я вляпался?
   В тот вечер всей роте, за исключением тех, кто охранял мост, впервые выдали пиво и газировку. По две банки пива и по две газировки каждому. Мне ничего не дали.
   На следующее утро в 9.00 меня под вооружённой охраной провели на вершину высоты к штабу батальона, где я 6 часов провёл, стоя "вольно, по-парадному", пока в 15.00 главный сержант батальона меня не отпустил, и меня отвели вниз под вооружённой охраной, по человеку с каждой стороны.
   На протяжении следующих двух дней эти охранники следовали за мной повсюду. Единственная радость - мне не надо было ходить по ночам в караул, и я от души подавил на массу.
   Следующий день был аналогичен первому: шесть часов стоя перед штабом батальона, потом обратно. В тот вечер снова выдали по два пива и две газировки, на этот раз - командирам отделений. Капрал Джерри Ли Робертс пришёл ко мне с бутылкой газировки. Мы поболтали немного о моих проблемах, а потом он ушёл пить своё пиво.
   Военная специальность у него была 0351 (гранатомётчик), и он только что получил под начало целый стрелковый взвод. Это был настоящий морпех, он всегда думал в первую голову о подчинённых, а прибегать к уставным мерам не торопился.
   Он терпеть не мог, когда властью распоряжались бестолково, и очень любил выпить. Кроме того, он ненавидел профессиональных военных, однако я уверен, что он мог бы стать одним из них, если б остался в живых. В общем, он был на все сто чертовски хорошим морпехом.
   Ночью было выпито изрядное количество пива - Джерри с приятелями, похоже, 3 дня подряд меняли газировку на пиво из расчёта два пива за одну газировку, и набрали его немало, уложив в пакет со льдом, чтобы оно получше охладилось.
   Пьянка шла вовсю, когда Джерри вдруг задумался о моём печальном положении. К тому времени он выпил уже столько, что становился опасен для окружающих.
   Дальнейшие события показали Джерри Ли Робертса во всей его красе. Он решил спасти меня от большой военной машины. Он ворвался к лейтенанту в палатку и потребовал, чтобы тот заступился за своего подчинённого, которого решило загнобить высокое начальство.
   Надо сказать, что тот лейтенант командовал другим взводом, но Джерри уже понесло, и это его не волновало, однако лейтенант послал его ко всем чертям, пригрозив ему тем же лекарством, что было прописано мне, если он не успокоится.
   Примерно через час я проснулся от страшного шума: на улице кричали, вопили, и было там примерно 10 морпехов, обступивших Джерри и пытавшихся его угомонить.
   Джерри был пьян и настолько разозлен тем, как со мной обращаются, что, потерпев неудачу с обращением к лейтенанту, решил разобраться самостоятельно.
   У Джерри в руках был заряженный гранатомёт, и он угрожал взорвать штаб батальона, если моё дело не будет улажено. Должен сказать, что штаб действительно находился в радиусе поражения гранатомёта.
   На следующее утро меня ожидало то же наказание, что и прежде, однако вверх по склону к штабу батальона шла уже целая компания: Джерри, я сам, и ещё два человека - рядовой первого класса, который был до сих пор нетрезв, а наказан был за словесное оскорбление лейтенанта, и младший капрал, который, напившись, помогал Джерри заряжать гранатомёт.
   И вот мы все (четыре человека) стоим по стойке "вольно, по-парадному" перед палаткой командира батальона, день перевалил на вторую половину, и я переживаю чёрт знает как. Сегодня, похоже, со всеми нами разберутся.
   И тут Джерри глядит на меня, и ясно понимая, что я напуган до усрачки, говорит: "Спокойно, больше всех достанется мне, а у тебя всё будет нормально".
   Я ему: "Ну да, тебе же суд и обвинение в измене не светят, тебя же только за пьянку", но тут Джерри парировал исключительно логичным аргументом.
   Он говорит мне: "Да не переживай ты, что они с тобой сделают? Во Вьетнам ведь не пошлют".
   Я поразмыслил над этим и почувствовал, что на душе стало легче. Ведь Джерри прав! Если не расстреляют - всё остальное пустяки!
   Полковник оставил меня на десерт. До меня к нему зашли трое человек, и вышли уже рядовыми. Я снова занервничал: я был рядовым первого класса, и для моего преступления снижение в звании на одну ступень представлялось недостаточно суровым наказанием.
   Меня вызвал к себе главный сержант, потребовал доложить обо всём - я доложил, и тогда он подчеркнул, что я ещё юн, что мне всего 18, и опыт обращения со спиртными напитками у меня невелик, особенно в таком жарком климате. Он сказал мне, чтобы я честно рассказал обо всём полковнику, и всё будет нормально.
   Полковник сообщил мне, что я был бы уже младшим капралом, если бы не натворил херни, и понизил меня в звании до рядового.
   Я должен был выплатить 34 доллара 85 центов в возмещение утери одного пистолета, одного магазина и семи патронов. Со мною обошлись по-доброму: разрешили мне выплатить сумму в рассрочку, за шесть месяцев. Ведь рядовой получал всего-то 72 доллара 50 центов в месяц плюс 55 долларов боевых.
   Кроме того, я получил две недели "особо тяжёлых работ", но корпус морской пехоты, должно быть, до сих пор ждёт, когда я их отбуду, потому что на следующий день мы снова отправились воевать, и мне так и не довелось выкопать полковнику новый сортир.
   Вот и всё: я был ещё юн, я натворил херни, и мне преподали урок.
   К тому же и Джерри Ли Робертс преподал мне в тот день ещё один, и очень важный, урок, который я усвоил на всю оставшуюся жизнь. Когда жизнь, обернувшись задом, обливает меня дерьмом, я вспоминаю Джерри Ли Робертса и Вьетнам - раз уж выжил там, то выживу где угодно!
   В конце-то концов, что такого непоправимого может со мной случиться? Во Вьетнам ведь не пошлют.
   А Джерри Ли Робертс через несколько дней получил свои капральские нашивки обратно. К сожалению, мы потеряли Джерри и ещё пятерых морпехов 2 августа, во время наступления на селение Камне.
  
  
  
  
  
  
  
  
  

5

  
  
  
  
Оценка: 7.52*7  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023