ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Лосев Фома
Мир и Роза

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 8.33*11  Ваша оценка:
  "Сейчас, сейчас, уже скоро" - шашлычник Вазген пообмял мясо на шпажках и понёс их мангалу. Это была небольшая шашлычная на окраине рынка, где мы присели с Ханпашой перекусить и поговорить. Всё было очень просто: пластмассовые столы и стулья под навесом, скромное меню, которое состояло из шашлыка с лавашом и салата, но это был отменный шашлык, который непросто было поесть и в хорошем ресторане - сочный, с кусочками курдючного жира, весь маринад которого состоял из белого лука, соли и немного свежемолотого черного перца. Настоящие любители хорошего бараньего шашлыка знали эту закусочную Вазгена и не стеснялись его аскетичной обстановки.
   Я встретил Ханпашу совершенно случайно, на рынке, куда я зашёл купить початки кукурузы. Это были ряды на окраине рынка, торговали здесь в основном местные: бабушки с дач и сельчане из ближних районов. В последние годы стали появляться и чеченцы, перебравшиеся в приграничные станицы и занимающиеся сельским хозяйством, в основном выращиванием картофеля, кукурузы и арбузов. Здесь я и увидел Ханпашу. Мы знакомы были ещё в Грозном, где я жил до войны, а познакомились на стройке: он работал каменщиком, я - мастером. Он казалось не изменился: небольшого роста, крепкий, с мощной лысой головой со множеством морщинок на высоком лбе и вокруг глаз - мне он всегда казался похожим на этакого кавказского Хаджу Насреддина.
   Мы уже успели обменяться основными новостями нашей жизни, впрочем, без особенных подробностей - слишком уж много всего произошло за это время, причем во многом я не мог до конца сочувствовать и понять его, а он - меня. Действительно, не мог же я подробно рассказать, как мои родители фактически бросили своё имущество, продали за гроши жильё, как мы, по сути, бежали из Грозного, а бывшие друзья и соседи чеченцы порой в лучшем случае с укоризной смотрели нам вслед (потом, позже им самим пришлось бежать, но в тот момент мы для них вдруг оказались чужими). Наверное, и у Ханпаши были подобные воспоминания, только со своей стороны, гораздо меньше понятной мне. Поэтому в излишние подробности мы вдаваться не стали, тем более, что и без них было о чём поговорить. Когда мы рассказали друг другу как семья, как дети, кого и когда в последний раз видели, возникла пауза, но в этот момент Вазген принёс шашлык, лаваш и салат и мы принялись не спеша есть. " Хороший шашлык"- с удивлением улыбнулся Ханпаша. Да, шашлык был действительно хорош. Вазген обычно лично выбирал для него мясо, торговцы это давно знали и привозили ему хорошего молодого барашка, но он всё равно придирчиво его осматривал под ревнивым взглядом продавца - часто это был чеченец Муса из ближнего села - розовое мясо, покрытое тонким ослепительно белым как мрамор жирком.
   " Хороший шашлык" - повторил Ханпаша- облизывая большой и указательный пальцы. Видно ему хотелось ещё что- то рассказать, но он всё не знал как подступиться. Вообще, Ханпаша был мудрый человек и мне всегда было интересно с ним беседовать о жизни. Но он видимо ещё не был готов рассказать, что хотел и поэтому мы с ним поговорили о кукурузе, о помидорах. И кукуруза, и помидоры здесь были совсем не те, что были когда то в Грозном и мы с ним согласились с этим. " Что за времена!"- возмутился Ханпаша- "всем подавай Бондюэль! Причём здесь Бондюэль?! У нас что, своей хорошей кукурузы нету! У меня не Бондюэль, но очень хорошая кукуруза! У Бондюэль этой вкус совсем не тот - как недозрелая." Я с ним согласился. Потом мы обсудили славные чеченские помидоры, которые можно было есть просто так, без ничего, ну разве что немного крупной соли и кусок серого хлеба по 16 копеек. Снимешь бывало с этого помидора кожицу, а под ней ярко красное сочное нутро, которое кажется лопается изнутри, посыплешь солью, и с хлебом, и ничего больше не надо. "Да! - Это всё из-за турецких помидоров!"- объяснил Ханпаша -"Все продают турецкие. Местные выращивать невыгодно, а турецкие во-первых, собирают зелёными, чтобы довезти без повреждений, во-вторых, сорта не те, да и солнце здесь другое. Я привёз из Чечни семена наших помидоров, первое время были почти как дома, а потом выродились." Потом я со смехом рассказал про местную черемшу, которую продают как петрушку или фиалки пучочками. Мы вспомнили, что вот в Грозном черемшу покупали огромными сетками, а потом в автобус невозможно было войти - все дома отведали черемши и вынуждены были разговаривать сквозь зубы. Да!
   Наступила пауза. Мы попросили у Вазгена чай и стали ждать. Наконец, Ханпаша решился : "Ты помнишь сторожа Ахмеда с центрального рынка? А цыганку Розу?" Конечно, я помнил и Ахмеда, и Розу! Кто их не знал?! Ахмед - старый седой чеченец с выбритой головой, покрытой мелким серебристым ёжиком, работал на центральном рынке сторожем с незапамятных времён. Даже старики помнили, что когда они были молодыми, "в силах", Ахмед уже был старым и уже давно работал. В его обязанности входило следить за порядком на рынке. Это потом появилась милиция, которой нужно было платить, чтобы можно было торговать, чтобы тебя не трогали, чтобы всё было нормально, а раньше был Ахмед, и всё было спокойно. Единственно, Ахмед любил постоянно закрывать ворота, для порядка, и торговцы были вынуждены вначале его искать, потом дожидались пока он закончит гораздо более важные дела вроде ремонта метлы или точки ножа, а Ахмет постоянно следил за их безукоризненным состоянием, потом выслушивали его недовольное ворчание пока он искал ключи и медленно шёл к воротам, намеренно громко шаркая колошами, которые в любое время года были одеты поверх кожаных чувяк, а над чувяками высились толстые синие носки, с заправленными в них военными бриджами, наконец, он открывал ворота и запускал бедных торговцев, которые суетливо завозили повозки с товаром, пристыженные, что им пришлось беспокоить почтенного человека из-за столь пустяшного дела. Понятное дело, что небольшая денежная благодарность не могла искупить причинённых хлопот, хотя Ахмед тут же прощал их и сменял гнев на милость, засовывая деньги в карман жилетки, одетой поверх старой со следами ремонта но всегда чистой рубашки с высоким воротом. Ахмед желал им вслед удачи, и они в очередной раз убеждались, что он, хотя и строг, но справедлив.
   Цыганка Роза так же была всем известна. Это было грязное маленькое существо неопределённого возраста, вечно пьяное и с прилипшей к отвисшей толстой нижней губе папиросой. " Билят, настоящий билят!"- справедливо каждый раз ворчал ей вслед Ахмед, когда она мимо него проходила. Роза жила на прямо рынке, днём пьяная бродила среди покупателей, ночью спала рядом с арбузными клетками. Это были большие корзины из металлических прутьев, в которые обычно помещалась машина арбузов. Торговцы ночью расстилали на этих клетках старые полушубки и спали на них. У них всегда можно было выпросить поесть, и кроме того здесь было просто безопаснее, поэтому цыганка расстилала рядом на асфальте лист картона и ложилась, замотавшись в какую-нибудь тряпку. Прохожие как могли, избегали Розу, но иногда ей удавалось схватить со спины за руку какую-нибудь молодую чеченку и та, краснея и потея от стыда и страха, вынуждена была выслушивать гадания. У Розы от её неспокойной жизни недоставало половины зубов, поэтому разобрать её речи было очень непросто. Впрочем, по большей части это был обычный набор слов про дальнюю дорогу, чернявого мужчину и т.д. Но иногда на Розу как будто что- то находило и она начинала нести совершенный вздор о встречах, болезнях, рождении детей - это было очень непохоже на её обычную речь и потому ещё больше пугало несчастную жертву. Но самое ужасное начиналось потом, спустя иногда недели или месяцы, когда предсказанное вдруг начинало сбываться. Но если кто и убеждался в точности предсказаний гадалки, обратно к ней он обычно не возвращался, потому что, вдруг, холодея, понимал, что знать своё будущее он вообще то не хочет. Оказывалось, что обычный набор слов про дорогу и встречу был желаннее и безопаснее.
   " Отгадай где я последний раз виделся с Ахмедом?" - спросил Ханпаша и всё его лицо сморщилось в иронической усмешке. Вопрос был риторический. "В районе Минутки, когда мы оба с семьями убегали из города после объявления ультиматума. Ахмед шёл в окружении своих женщин, с ним были жена, сестра и три дочери с выводком детей, со мной были два сына подростка. Когда мы присели отдохнуть, Ахмед рассказал мне одну интересную историю." Оказывается, лет пять назад он сильно поругался с Розой. Они оба чувствовали, что тёплых чувств у них нет, и по возможности избегали друг друга. Чистоплотный Ахмед обычно ругался, когда кто либо мусорил у него на глазах, но проходя мимо Розы, спящей под лохмотьями он её не трогал, а лишь ворчал под нос свои обычные "билят" и солочь". Но в тот вечер судьба свела их пути: Ахмед запирал ворота, а Розе вдруг приспичило выйти наружу, чего она обычно, а тем более вечером не делала. Ну, их обоих и "прорвало". Роза осыпала Ахмеда грязными ругательствами и проклятиями, он кричал ей, что больше никогда не пустит назад, а так же что она "Грязный билят и солочь" (набор русских ругательств у Ахмеда был небольшой). Кончилось тем, что Ахмед вытолкнул метлой Розу за ворота, а она, развернувшись спиной, задрала юбку, показав Ахмеду, который тут же в ужасе закрыл глаза, голый зад, а потом стала напротив ворот и начала плеваться, сопровождая это проклятиями. Она кричала, что бомбы обрушатся на их проклятый город, а собаки будут есть трупы на улицах, и что не будет ни этого рынка, ни Ахмеда.
   Ханпаша сделал паузу, а затем продолжил: "И знаешь, что с горькой усмешкой сказал мне Ахмед перед расставанием? Он сказал, что смеялся в тот вечер над словами Розы. Ладно бы она слала проклятия на него или его родственников - это было бы плохо, но понятно. Но бомбы! Какие такие бомбы?! Кому мы здесь нужны? Зачем американцам бросать бомбы на наш маленький город, здесь уже и нефти то нет. Вон есть Москва и другие большие города. Потом вдалеке послышались разрывы, и мы подхватились и побежали дальше. Больше я Ахмеда не видел. Вот такая история!"- Ханпаша испытывающе посмотрел мне в глаза, пытаясь разглядеть реакцию на свой рассказ. Мне нечего было ответить, и мы сидели с ним, пили чай и молчали.
   Потом Ханпаша увидел, что к шашлычной подошла его жена, которая, видимо, закончила торговлю и стояла в нерешительности. Мы встали, я расплатился за еду, постояли в замешательстве ещё какое- то время, потом обнялись и простились.
   По дороге домой я вспомнил про ещё одну часть проклятий Розы. В институте, где я учился, был профессор математики Д. Он был старый уже тогда, когда учил моего отца, а во время моей учёбы уже изредка приходил в институт то ли по привычке, то ли от скуки. Он жил недалеко от нашего дома, и я частенько видел его гуляющего со старушкой женой. Не знаю почему, но они не уехали ни перед войной, ни во время объявления ультиматума - возможно математический склад ума просто не мог воспринять логику происходящего, он видимо до конца не мог поверить, что это всё происходит, и происходит с ними. Они даже не спустились в подвал вместе с остальными жильцами, когда начался артобстрел после окончания срока действия перемирия. Снаряд попал к ним в квартиру, и профессора выбросило из окна взрывной волной. Он лежал несколько дней на дороге, собаки ели его останки и никто не решался их убрать - обстрел продолжался. Соседи в ужасе и беспомощности смотрели на это, а сверху чувствовался тошнотворный запах горелого мяса. Бои приблизились к их дому, и оставшиеся живые перебрались вглубь подвала, где не было окон. Эту историю рассказал мне очередной грозненский знакомый, который остановился в нашем городе на несколько дней по пути к дальним родственникам, где то в центральной России. У него был жутковатый вид окончательно потерянного человека. Последние его слова перед прощанием были: "Ты знаешь, что я понял? Меня уже ничто не может испугать и удивить. Ничто! Я был обеспеченный человек, я распланировал свою жизнь на годы вперёд и меня это даже тяготило, меня пугала скучная старость где-нибудь в клубе филателистов. И вот, я никто, у меня ничего нет!" - он издал дикий смешок. - "После того, что я видел, меня уже ничто не удивит. Никогда не говори никогда!" Я шёл, прокручивая в голове разговор с Ханпашой, со знакомым и думал о том, что это ощущение потерянности - это главное, что объединяет нас. В голове непрерывно крутилось: "Роза Мира. Мир и Роза"
Оценка: 8.33*11  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023