ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Галахов Владимир Владимирович
цитата из главы 18 Оружие южан

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
   Ли отложил в сторону телеграмму Форреста и прочел последние газеты из Вашингтона, Филадельфии и Нью-Йорка. Ему не представлялось реальным, чтобы англичане смогли в ближайшем будущем вернуть себе Канаду. Ванкувер только что сдался войскам США, наступающим из Орегона. "Вашингтон Ивнинг Стар" сообщала даже о том, что Российская империя, встревоженная продвижением федеральных сил, предложила продать США Аляску, предпочитая сделку, чем захват наподобие остальной части Северной Америки. Ли улыбнулся - кому и какую пользу могут принести дополнительные квадратные мили снега и льда?
   Его улыбка потухла, когда он прочел о продолжающихся победах Британии на море. Блокада восточного побережья Соединенных Штатов была, возможно, еще более плотной, чем блокада побережья Конфедерации Соединенными Штатами во время Второй Американской революции. Торговый флот США оказался в критическом положении. Производство кукурузы в Конфедерации росло настолько быстро, что она вытесняла пшеницу из США с британских островов.
   Это подтолкнуло его к прочтению последнего доклада министра финансов Джулиана Хартриджа из штата Джорджия. Репарации, полученные от США, позволили Конфедерации рассчитаться с большинством долгов военного времени. Это было важно. Французы привели в Мексике к власти Максимилиана, и не в последнюю очередь из-за того, что предыдущее правительство задолжало им. Ему не хотелось бы давать какой-либо европейской державе схожих причин вмешиваться в дела Конфедерации.
   Однако новые долги появлялись ежедневно: промышленные товары, приобретаемые Югом, стоили значительно дороже и не могли быть произведены с меньшими затратами труда, чем хлопок и кукуруза, шедшие в обмен на них. Золото продолжало уплывать из страны. Промышленность Юга сделала мощные рывки вперед во время войны, и Ли хотел бы способствовать этому и далее, но Конституция запрещала введение протекционных пошлин.
   Он издал горестный звук - наполовину ворчание, наполовину вздох. Когда придет время историкам писать о его президентстве, он подозревал, что его назовут Великим Обманщиком из-за того, что конституция Конфедерации строго стояла на страже, запрещая делать то, что было делать необходимо. После отделения весь Юг только и мечтал, чтобы его ставили в покое, однако весь мир, да и сам Юг слишком изменились с 1861 года, чтобы иметь возможность вернуться к дням предвоенного процветания, не говоря уже о каком-то смысле такого возврата.
   Во всяком случае, Ли продолжал верить. Опорой такой веры был проект закона, черновик которого лежал на его рабочем столе. Закон имел преднамеренно безобидное название: "Законодательство, регулирующее трудовые отношения некоторых жителей Конфедерации Штатов". Слово жителей вернуло улыбку на его лицо, хотя и не вызвало какой-то особой радости. Он не мог назвать людей, на чью судьбу оказывал влияние закон, гражданами, по существующим законам рабы не были гражданами Конфедерации. Его закон предоставлял им это, если его примут.
   Несмотря на все поражающие воображение документы, захваченные в офисах АВС, несмотря даже на Ричмондское побоище, его все еще волновал этот вопрос. Он полагал, что умел убедить законодателей в мудрости своего курса. Но при этом люди, проголосовавшие за его избрание, сидя у себя дома, не испытывали энтузиазма от предоставления неграм свободы. Законодателям хотелось быть переизбранными, а не просто поступать правильно и оказаться правыми. По их убеждению, ограничения, заложенные в конституции Конфедерации, обеспечивали положение, при котором их президент не станет заботиться об этом. Ли был рад отменить положение конституции, которую он всем сердцем поддерживал.
   Его дочь Мэри вошла в комнату. Он исполняла роль хозяйки на проводимых им каждые две недели приемах, следуя традиции, начатой Джефферсоном Дэвисом. При болезненности его жены, большая часть обязанностей, в любом случае, легла бы на ее плечи. После 4 марта он намеренно старался вытолкнуть из своей памяти этот черный, залитый красной кровью день. Или, по крайней мере, задвинуть его подальше. "Чем могу быть тебе полезен, моя дорогая?" спросил он.
   "У меня для тебя посылка, от полковника Рейнса из Аугусты в Джорджии". Она вручила ему небольшую коробку, перевязанную шпагатом.
   Он открывал ее с энтузиазмом ребенка, получившего подарок ко дню рождения. "От полковника Рейнса? Возможно, какие-то новые боеприпасы". Но внутри коробки был защитный слой ваты, пузырек с таблетками и записка: "Мне дали понять, что ривингтонцы, прежде чем окунуться в глубину злодейства и жестокости, прописали вам в качестве лекарства нитрат глицерина. Надеюсь, это послужит вам на пользу. Остаюсь вашим преданным слугой. Г.В. Рейнс".
   "Надеюсь, это поможет тебе от болей в груди, папа", сказал Мэри.
   "Безусловно, поможет". Ли замолчал, посмотрел на нее поверх очков. "Откуда ты знаешь, для чего они? И кстати, каким образом полковник Рейнс узнал, что я принимаю нитроглицерин? Я чувствую заговор".
   "Это я виновата. Я нашла у тебя одну из пустых бутылочек и послала ему. Там на этикетке была указана точная доза в каждой таблетке. Но сначала идея была высказана господином Маршаллом. Он вспомнил, откуда появлялись прежние таблетки, и то, что полковник Рейнс производит такое же вещество. Жалею только о том, что никто раньше об этом не подумал".
   "Дорогая, не стоит беспокоиться по этому поводу. Я до сих пор как-то обходился и без лекарств". Ли был тронут их заботой. Его голос зазвучал тверже: "Я теперь не жалею, что меня снабжают из другого источника, помимо ривингтонцев".
   Мэри кивнула с мрачноватым выражением на лице. Вместе с младшими сестрами она по-прежнему носила черное в знак траура по матери. И лишь слепой случай помог тому, что этот траур был не по нему тоже. Новые таблетки нитроглицерина потрещали в бутылочке, когда он взял ее в руки. Ривингтонцы очень хотели, даже настаивали на своей помощи, когда он и был нужен. И оказали помощь, на какую не был способен ни один его современник. Но когда его устремления во благо Юга пересеклись с их намерениями, они попытались списать его словно простой использованный лист писчей бумаги.
   Он щелкнул языком. "Это моя страна, а не их".
   "Отец?" сказала Мэри. Но он рассуждал сам с собой, а не с ней.
  
  Томас Бокок из Вирджинии, спикер Палаты произнес: "Мне предоставлена высокая честь и особая привилегия представить вам Президента Конфедерации Штатов Америки, Роберта И. Ли".
   Аплодисменты от конгрессменов и сенаторов наполнили Палату, когда подошел к трибуне. Бокок сел позади него. Альберт Галлатин Браун должен был находиться рядом со спикером в качестве президента Сената. Но Альберт Галлатин Браун был мертв, что означало, в случае, если что-то случится с Ли, Бокок станет третьим президентом Конфедерации.
   Ли отогнал эту мысль, прежде, чем начать, возможно, самую важную речь за период своего президентства, он потратил несколько секунд, чтобы собраться. Он произнес: "Уважаемые сенаторы, члены Палаты представителей, мне, конечно, известно, насколько необычным является обращение президента с просьбой к вашему досточтимому собранию о поддержке конкретного законодательного акта. Однако, мне хотелось бы, чтобы вы выслушали, почему я обращаюсь к вам за поддержкой законопроекта о регулировании трудовых отношений определенных жителей Конфедерации Штатов".
   Во время войны Конгресс Конфедерации обычно работал в режиме закрытого заседания, засекречивая свои решения. Этот же режим был перенесен и в мирное время. В целом, Ли относился к нем неодобрительно, он на этот раз это пригодилось: не все, что он намеревался сказать, стоило выносить на страницы ричмондских газет.
   Он пояснил это во вступительной части речи: "Все вы к настоящему моменту уже ознакомились с тем, что АВС принесла назад в наше время. И теперь вы уже знаете, с каким действительным единодушием двадцатый и двадцать первый века осуждают институт рабства. Точно также мы с неприязнью мы можем относиться к диким племенам, которые пожирают своих соплеменников".
   Несколько законодателей вздрогнули от столь грубого сопоставления. Ли было все равно. Он хотел представить суть вопроса в самых ярких тонах. Он продолжал: "АВС стремилась удержать нас в том состоянии, в котором мы пребывали, заморозить нас навсегда, чтобы мы стали на их сторону в своем неприятии того, чему предстоит свершиться. А также стремились свергнуть наше законно избранное правительство, едва лишь мы только подали едва заметный сигнал о том, что возражаем против их устремлений. Их вооруженное противостояние продолжается по сей день. Проголосовать против предлагаемого закона - значит проголосовать за АВС и их методы. Вы сами сумели убедиться в этом в секретных комнатах штаба АВС. Хочу вам однозначно напомнить сегодня и здесь об этом, чтобы у вас не оставалось никаких сомнений в сути вопроса".
   Он сделал паузу на мгновение и взглянул на слушавших. Ему не было привычно - добиваться своих желаний методом убеждения. Особенно после того, как по жизни ему приходилось просто получать или отдавать приказы. Кроме одного или двух, черкающих пометки для себя, сенаторы и конгрессмены сосредоточено смотрели на него. Если их еще не удалось убедить, то удалось полностью завладеть их вниманием. И это было уже много. Он продолжал:
   "И все же, джентльмены, я верю, нам рано или поздно пришлось бы встать перед выбором. Даже, если бы мы обрели независимость своими собственными силами, а АВС не существовала бы вовсе".
   Если бы АВС не существовало, Югу не удалось бы обрести независимость своими силами. Ли знал об этом с того самого момента, когда впервые открыл "Историю Гражданской войны в картинках". Члены Конгресса тоже осознали это своим интеллектом. Книги из тайного святилища АВС делали это совершенно ясным. Но в своих сердцах большинство из них все еще были уверенны в том, что их любимая страна смогла бы найти путь к свободе и без вмешательства людей из будущего.
   Ли продолжал: "Война сама по себе и ее последствия преподнесли нам новые уроки о неграх. Уроки, я подчеркиваю, которые иным способом, значительная часть из нас, скорее всего, не смогла бы усвоить. Они все еще не пройдены, и мы рискуем, оставляя решение на потом. По опыту США, нам известно, что из цветных людей можно сделать неплохих солдат, раньше мы отвергали такую возможность. Позвольте мне теперь огласить то, что некоторые из вас почерпнули из прочитанного в секретной комнате. В то время, когда ривингтонцы появились у нас, некоторые из наших офицеров уже начали предлагать освобождать негров и вооружать черных рабов, чтобы они могли сражаться с Северянами на нашей стороне".
   По зданию Палаты пробежал ропот. Не все заметили это в прочитанном, и никто не вспомнил, как мало надежд оставляла война всего лишь чуть более четырех лет назад.
   "Прибытие ривингтонцев с их самозарядками сделало очевидным необходимость такого отчаянного шага. Но негры продолжали доказывать нам свои способности. При том, что сопротивление, так долго продолжавшееся в долине Миссисипи, пошло на убыль, отдельные вспышки и стойкость, с которой цветные оказывали сопротивление перед лицом превосходящих сил, должно заставить нас задуматься, стоит ли относится к этим цветным как к домашней прислуге, которой они были в прошлом.
   "Мы не до конца ясно усвоили эту перемену. Многие черные, освободившиеся от оков рабства в ходе событий Второй Американской революции, остаются свободными, и не в малой степени потому, возможно, что попробовав однажды свободы, они уже не могут быть безопасно вновь обращены в рабство. К тому же, за время войны несколько штатов ослабили ограничения, введенные на обучение негров, чтобы получить дополнительную выгоду от их умственных усилий. Однажды научив его, уже нельзя потом заставить его забыть.
   "Если негр способен к обучению, если он способен держать в руках оружие для самообороны, если в наш трудный час мы предположили, что он сможет с оружием в руках защищать нас, то насколько справедливо будет, оставлять его в цепях? Подобный подход лишь обострит риск вспышки восстания рабов и обеспечит нас врагами, нацеленными своей ненавистью прямо в наши сердца. Убеждаю вас, друзья мои, что освобождение, как бы неприятно бы это не звучало, фактически уже существует на больших пространствах нашей территории. Постепенно, признавая его юридически, мы сумеем управлять его воздействием на наш народ, и защитим самих себя от проявлений, которых мы все опасаемся.
   "Господа Конгресс, я не настолько уверен в том, что убедил вас в правоте положений предложенного мной закона. Я искренне уверен в том, что эти положения докажут свою состоятельность в будущем, и в том, что они наилучшим образом служат интересам Конфедерации Штатов Америки, и потому прошу вашего одобрения. Мир обратит мало внимания на произнесенные мной здесь слова и недолго будет их помнить. Но он никогда не забудет того, что вы здесь делаете. Пусть же наши потомки скажут, что этот народ, ведомый Господом, дал рождение новой свободе. И пусть они говорят, что это случилось здесь и сегодня. Благодарю вас".
   Он сошел с подиума. Раздавшиеся вслед за этим аплодисменты были более, чем просто вежливыми, но менее, чем теплыми. Интересно, подумал он, аплодировали бы они вообще, если бы Конгрессу Конфедерации стало известно, что свои слова он заимствовал из одной из записок Авраама Линкольна. По общим отзывам, небольшая речь Линкольна в Геттисберге стала всемирно известной тогда, когда независимость Юга была сломлена. Здесь, в реальном мире, Линкольн, как и все, что он отстаивал, оказался дискредитированным, и его слова, без сомнения, навсегда обречены на неизвестность. Ли прочел речь геттисбергскую речь не менее десятка раз. Он полагал, что она стоила того, чтобы жить.
   Поднялся с места Луис Т. Вигфолл. "Господин Спикер!" прогудел он.
   "Сенатор Вигфолл?" ответил Томас Бокок, заняв свое традиционное почетное место.
   "Господин Спикер, я хочу сказать несколько слов возражения".
   Молоток Бокока произвел по кафедре три громких удара, раскатившихся по всему зданию. "Уважаемый господин не понимает. Прошу его вспомнить, что мы участвуем в специальном общем заседании для того, чтобы выслушать обращение президента Ли. Я уверен, у него будет еще надлежащая возможность выразить свое мнение о положениях данного обращения при проведении рассмотрения на специальном заседании Сената".
   Вигфолл попытался, тем не менее, продолжить говорить. Спикер Палаты принудил его сесть. Наконец, угрюмый, с покрасневшим лицом, он уселся на место. Ли пристально на него посмотрел. Хоть он и не сам написал свою речь, он сумел изложить свою позицию.
   Плечи Ли слегка приподнялись, приглушая вздох. Что еще могло убедить некоторых людей в порочности избранного курса, если это не может сделать даже убедительное свидетельство из будущего? Ответ был один - ничего. Только он промелькнул в сознании. Всем сердцем он надеялся, что таких упертых в Конгрессе будет меньшинство.
  
  Низкий свистящий звук пронесся в воздухе. Это не птица... "Мортира!" заорал Нат Коуделл вместе с двумя десятками других солдат. Он нырнул в глубокое укрытие с укрепленным бревнами перекрытием, защищавшим от бомб, вырытое в передней стенке траншеи. Упал он уже на кого-то. Еще двое плюхнулись на него сверху.
   Снаряд мортиры рванул меньше чем в сотни ярдов позади них, во второй линии траншей. К небу взлетел фонтан грязи. Комок этой грязи влетел через вход в укрытие и ударил его сзади в шею. Через полминуты еще один снаряд просвистел над головами, судя по звуку, нацеленный на что-то находившееся значительно дальше.
   Четверо, набившихся в укрытие, выползли наружу. Внутри стоять было невозможно. Совершенно автоматически они начали отряхиваться от грязи. Коуделл, кроме того, потирал ушибленные ребра. Сделав лицо чуть серьезнее, он уставился на Дэмпси Йеура. "Ты уже второй раз за последние два дня падаешь прямо на меня. Мне начинает казаться, что ты опаснее любой мортирной бомбы".
   "Ну, пока ривингтонцы тоже так думают", ответил Йеур с усмешкой.
   "Ты скольких уже приземлил?" мрачно спросил Коуделл.
  Его приятель ответил: "Надеюсь, у меня достаточно скоро будет шанс, если Генри закончит свой тоннель. Он как раз под их пушки подкапывается, или прямо в Китай роет?"
   Обещанный Плезантсом Натану Бедфорду Форресту срок от трех недель до месяца уже растянулся на полтора месяца. Подходящих инструментов и опытных горняков в Северной Каролине оказалось значительно меньше, чем он думал. Пару раз Коуделл сам заползал в тоннель, протаскивая доски через темноту в направлении мерцающего пламени свечей, что давали человеку самую капельку света, чтобы работать. Выбравшись наружу, ему хотелось расцеловать сухое русло ручья. Он удивлялся, что есть вообще люди, которые всю жизнь проводили внизу в шахтах.
   Еще одна мортирная бомба просвистела, чтобы разорваться где то в тылу конфедератов. "Хорошо еще, что у них, похоже, не так много боеприпасов для этой заразы", сказал он. "Она накрывает почти всю дорогу назад к Нэшвиллу".
   Демпси Йеур кивнул. "Слышал я, как артиллеристы болтали, они говорят, что у нее дальнобойность как у наших стофунтовых пушек береговой обороны. Помереть мне на этом месте, если я знаю, как ривингтонцы их делают".
   "А также, как и АК-47, я думаю".
   "Да, какая разница".
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023