ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Галахов Владимир Владимирович
Дедушка тебя любит

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.18*8  Ваша оценка:
  
  Дедушка тебя любит...
  
   Зимний вечер. Мы дедом сидим в обнимку на скамеечке, которую дед моего отца в свое время сделал для своего внука. Точнее, обнимает дед меня. Мне его никак не обнять. Он большой. Перед нами печка голландка с открытой топкой и железный лист, прибитый к полу, перед ней. От открытой дверцы идет жар. В печи раскаленные докрасна угли березовых поленьев очень вкусно потрескивают и чуть шевелятся. Или мне это кажется. Дед позволяет мне брать чугунную кочергу и подталкивать красные угли внутрь печки от края топки. Надо, чтобы угольки не падали из печки. Мы ждем бабушку. У нас сегодня был трудный день. Мы все трудились на стирке белья. В соседнем доме - прачечная. Там в огромных деревянных лотках, установленных на рамах, стирают белье. Бабушка стирает, а наша с дедом задача - набрать дров в нашем сарае, натопить водогрей - котел, откуда бабушка набирает в лохань - лоток горячую воду, помочь ей отжать полотенца, простыни, пододеяльники, рубашки и все-все, сложить это в большую корзину и отвезти домой. Сушится все это на чердаке, под крышей дома. Мы уже все привезли и развесили. Бабушка задержалась подстирать что-то свое. На кухне, на плите, в которой также горят дрова, греется чайник. Бабушка любит после долгой стирки попить чая с вареньем. На кухне дрова в плите горят совсем неинтересно. Да особенно сидеть там негде. Соседи тоже ходят на кухню, поэтому нельзя всем мешать. Мы сидим с дедом на нашей скамеечке. Бабушку ждем.
   За окном, на котором в ряд выставлены фикус, куст лимона и еще какой-то большой цветок, все в деревянных ящиках, поставленных в старые фарфоровые тарелки, идет дождь. Он барабанит по железному подоконнику так сильно, что даже думать не хочется, чтобы пойти на улицу, погулять, поиграть во что-нибудь. Мы с соседом, моим одногодкой Толиком возим машинки по коврикам, объезжая созданные нами же препятствия. Много препятствий придумать сложно. С нашей точки зрения, главное препятствие в жизни - железнодорожный переезд. Более сложного мы, живущие на сортировочной железнодорожной станции, пока не знаем. Толик изобрел какой-то странный переезд. Моей зеленой пластмассовой скорой помощи никак не проехать ни вперед, ни вправо, ни влево. Только назад и можно. Но и там хитрый Толик уже сооружает что-то на домотканом рябом коврике-дорожке. Я в растерянности. Дед наблюдает за нашей возней, сидя у стола, с газетой в руках. Вдруг он говорит: 'Толик, пойди-ка к себе, сам поиграй'. Толик поднимается с коврика и, поджав губы, уходит к себе. Я смотрю на деда, не понимая. Что? Уже разве пора обедать? Но дед уже снова смотрит в газету. Мне стало скучно, и я собираю в свой ящик разбросанные кубики, изображавшие будки стрелочников и дома. Только потом стало мне понятно - дед меня защищал от несправедливости.
   Лето. Берег реки Оредеж. Обновляем с дедом его, то есть мою, удочку. Недавно мы бродили по ближайшему леску, и дед срезал довольно длинный прут. Вечером он строгал его ножиком, очищая кору. Еще денек прут простоял на солнышке, подсыхая. Дед привязал леску и крючок, вместо поплавка пробка, проткнутая спичкой. Ловим уклейку. Бросаем с берега корочки подсохшего хлеба, к которым тут же устремляются мальки. Тщательно поплевав на мякиш, скатываем шарик и насаживаем его на крючок. Это должно привлечь уклейку побольше, а может и плотву. На мне панамка от солнца, а дед, сидя на берегу, придерживает меня за резинку трусов, чтобы я в азарте не плюхнулся в воду. Хорошо летом на речке. А еще лучше, это когда дед собирает всех нас, а нас целых четверо, мой тезка и две девчонки-соседки. Мы все идем купаться к обрывам. То есть обрывы на противоположном берегу реки. Они такие высокие! Из воды выходят слои ярко красного песка. Выше они становятся желтовато-серыми. Выше - почти бело-серыми. Нет, туда нам не переплыть. Пока. А пока мы, надев на животы резиновые круги для плавания, загребаем воду ладошками и шлепаем ногами, пытаясь проплыть вокруг деда, который стоит по пояс в воде и смотрит, чтобы кто-нибудь из нас не увлекся и не поплыл на круге в сторону, или не замерз в прохладной оредежской воде.
   Ура! Мы едем за ландышами. Во-первых, родители мне купили 'Орленок'. Он хотя и не совсем большой велосипед, но уже и не 'Школьник'. У него и шины почти как взрослого велосипеда. Мы едем вдоль булыжной дороги, ведущей в сторону леса. Это главная дорога Поселка. Так станция называется. Просто и понятно - Поселок, то есть место, где люди поселились. До леса недалеко. Но и по лесу еще надо проехать по хорошо укатанному песчаному грейдеру. Тут даже ехать легче. Не надо объезжать отдельные булыжники, которые когда-то убежали на обочину вымощенной дороги. По грейдеру шины Орленка шипят уже совсем как взрослые шины велосипеда 'Кама', на котором позади меня едет дедушка. Он-то знает, где растут ландыши. Лес с ландышами оказался темным и мокрым. Сверху шумят темными ветками ели. Ландыши любят тень. Дед говорит, что большой букет набирать не надо, подарим бабушке каждый свой. Все равно, ландыши долго не стоят, и до субботы, когда должны на поезде приехать папа с мамой, они завянут. А может быть, мы еще раз съездим? Хорошо бы.
   На станции мы с дедом встречаем поезда. Сразу после обеда мы отправились к станции. Там огромная поляна. Еще и козы, которые почему-то смотрят в нашу сторону и очень неприветливо трясут головами. Но с дедом вместе не страшно. Можно просто посидеть на травке. А можно пройтись вдоль состава из темно-зеленых вагончиков, от которых пахнет железной дорогой. Как только поезд останавливается, паровоз отцепляется и идет в треугольник на разворот. Он ходит сначала в угол направо, потом пятится в угол налево от станции и, наконец, возвращается красной звездой вперед, чтобы пройти мимо оставленных вагончиков за выходную стрелку станции и вернуться, пятясь задом, чтобы подцепить состав с другого конца. Дед часто подходит к будке паровоза, здоровается с машинистом и кочегаром, что-то им говорит. Машинист что-то охотно поясняет деду. Я так понимаю, что дед прекрасно разбирается в устройстве паровоза. А потом дед подсаживает меня на высоченную железную ступеньку, и я взбираюсь внутрь паровозной будки. Под ногами моих сандалий пол паровозной будки даже не прогибается. Кочегар, ухмыляясь, дергает за рычаг, и из топки на меня страшно пышет угольным жаром. Машинист начинает поворачивать блестящие колеса, трогать рычаги, и пол под ногами начинает ходить ходуном. Это мы поехали на разворот в треугольник. После паровоза бабушка меня ругала за то, что я где-то вымазался угольной пылью. Но я деда не выдал.
   Мы собрались за грибами. Я и дед. Бабушку не берем, она на велосипеде ездить совсем не умеет. Наша с дедом любимая еда на завтрак - бутерброды, густо намазанные мясным паштетом. Это очень вкусно. Паштет сделан в Семипалатинске. Другого такого вкусного паштета в жизни не пробовал. Особенно, если намазывать его на серый хлеб выпечки Вырицкого хлебозавода. Это даже не совсем завод, скорее большая пекарня. Но хлеб там, и этот серый, и белый с коричневой блестящей корочкой, духмяный, пухлый и очень вкусный. Еще пару кусков дед заворачивает в бумагу и кладет на дно корзины. Для меня и ножик у деда припасен. Мы точно знаем, какие грибы нам нужны, и где мы их будем собирать. Мы как-то ездили только за волнушками - эти пошли в засол. Сегодня мы идем за красными. Впереди нас ждет осиновая роща, что начинается за треугольником, на котором паровозы разворачиваются. Туда можно проехать на велосипедах. Недалеко. Но мы все равно поедем на велосипедах. Я и дед.
   В тот Новый Год я заболел. Я очень старался поправиться. Дедушка обещал меня взять в Москву, в гости к своему старинному другу - Фролычу. Папа и мама обещали отпустить, но вот не соглашаются. А я почти здоров. Я очень хочу к Фролычу с дедом. Дед на папу с мамой сердится. Если обещали, надо выполнять. Они говорят, что я снова заболею. И совсем я не буду болеть, у меня ничего не болит. Но папа с мамой не разрешают. Дед совсем расстроился и ушел курить на кухню. Я тихонько плакал в подушку потому, что дед не посидит за столом с Фролычем, а я не увижу Москву зимой. Там же здорово. Мы там уже были летом. Я катался с горки по водоотливу с железнодорожной насыпи и стер подошвы ботинок. За это мне крепко влетело от мамы. А потом мы обедали на открытой террасе ресторана 'Колос' на ВДНХ. Дед заказал солянку, но в ней оказались черные ягоды, а почему туда положили виноград, я понять не мог и суп не доел. Дед сказал, что это не виноград и доел все, что оставалось в моей тарелке.
   Я сижу перед компьютером. На экране фотография моего внука Аркаши. Он еще совсем маленький. Уже зная все, я хочу, чтобы он скорее подрос, чтобы его отпускали со мной куда-нибудь, а с другой стороны, хочу, чтобы он подольше оставался маленьким, чтобы мы побольше могли быть в одной компании. Аркаша заболел, поэтому я повторяю как молитву весь день одно и то же - поправляйся, малыш, у нас с тобой впереди так много важного и интересного. Дедушка тебя любит...
Оценка: 7.18*8  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023