ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Галахов Владимир Владимирович
цитата из главы 19 "Оружие южан"

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  Беспорядки на территории президентской резиденции. Ли оторвался от письма, которое писал британскому послу. Звук бегущих ног, крик охранников "Стой. Всем стоять, слышите меня?" После ричмондской бойни, охрана относилась к своим обязанностям много строже, чем в былые времена.
   Несколько голосов отвечали охраннику. Все это мешало услышать какой-либо общий ответ, но одно слово было повторено достаточно много раз, чтобы быть услышанным. "Голосовать! Голосование!" Ли вскочил на ноги и поспешил к выходу, о письме было забыто. Он надеялся, что голосование могло, наконец, состояться сегодня, но произошедшие откладывания вынудили его быть осторожным.
   Охранники стояли перед парадным входом с примкнутыми штыками, удерживая взвод репортеров от проникновения в дом. Вопли репортеров удвоились, когда Ли появился в дверном проеме. "Четырнадцать к десяти", прокричал один из них, перекрывая общий шум. "Четырнадцать к десяти, президент Ли! Что вы на это скажете?"
   "Четырнадцать к десяти, в чью пользу, господин Хелпер?" спросил Ли, стараясь сдержать волнение в голосе. "Вы должны знать, ваш ответ на заданный вопрос будет отправной точкой для моих комментариев".
   Человек из "Ричмонд Диспетч" рассмеялся. Это вынудило Рекса Ван Лью из "Экзаминера" разъяснить Ли то, что он должен был узнать: "Четырнадцать к десяти в пользу господина Президента!"
   Дыхание Ли слилось в один длинный счастливый вздох. На этот случай у него уже были готовы пометки (и еще одна подборка, на случай проигрыша), но все они тут же вылетели из головы. Он высказал первое, что пришло на ум: "Джентльмены, мы идем своим путем".
   "Своим путем, куда, господин президент? Спросил Вирджил Куинси из "Вига".
   "Это станет ясно всем в свое время", ответил Ли. "Но я сердечно рад, что мы двинулись вперед".
   "Вы отказались от права на собственных рабов, президент Ли", сказал Куинси. "Каким образом принятие закона коснется лично вас?"
   "Помимо того, что это сделает меня самым свободным человеком в Ричмонде, вы имеете в виду?" сказал Ли, чем вызвал новую волну смеха среди репортеров. Перекрывая смех, он продолжил, "Может быть вы знаете, что Конституцией установлено мое содержание в размере 25 000 долларов в год. Десятую часть этой суммы я намерен ежегодно переводить в фонд эмансипации, который создается по этому закону. Для того, чтобы не только словами показать, что я за этот закон".
   Это утихомирило репортеров, склонившихся над своими блокнотами, чтобы записать его ответ. Через минуту Эдвин Хелпер сказал: "Как вы оцениваете перспективу, что после 31 декабря 1872 года ни один негр не будет рабом с рождения?"
   "Я изначально предложил Конгрессу дату 31 декабря 1870 года, как конечную", сказал Ли. "Я с определенной неохотой соглашаюсь с решением перенести эту дату на два года позже. Но я вынужден согласиться с тем, что дополнительный период поможет нам лучше подготовиться. Я рад тому, что негры станут появляться на свет свободными людьми еще при моем президентском сроке. Но еще более меня радует то, что они обретут полную свободу до наступления двадцатого века".
  Рекс Ван Лью уцепился за эту фразу, как легавая собака, ставшая на след. "Сэр, в ходе обсуждения закона много говорили о двадцатом веке. Почему это так беспокоит сейчас, почему так много об этом говорят, когда до его наступления еще более тридцати лет?"
  "Любой добросовестный законодатель естественно держит в голове будущее своей страны, господин Ван Лью. А тема двадцатого века - это как раз весьма удобный путь указать нашу устремленность в будущее". Ли знал, что это - даже не половина ответа. Двадцатый век, да и двадцать первый часто упоминались в дебатах, поскольку сенаторы и конгрессмены могли действительно обсуждать свои мнения, а не только гадать о будущем. Но именно эти факты в газетах появиться не должны.
  Ван Лью - умный, но при этом еще и настойчивый, распознал, что Ли был откровенен не до конца. Он снова поднял руку, но Ли притворился, что не видит ее. Вместо него, он указал на Вирджила Куинси, который задал свой вопрос: "Что вы намерены делать с хозяевами, которые откажутся от частичной оплаты, чтобы их рабы могли бы работать за деньги, чтобы купить себе свободу?"
  "Конгресс принял этот закон. Я его подпишу, и он вступит в силу", сказал Ли. "Могу добавить, что большинство наших граждан, которым известна моя позиция в данном вопросе, выбрали меня, чтобы наделить президентскими полномочиями. Я это понимаю, как то, что они намерены выполнять закон".
  "Не кажется ли вам, что они голосовали за вас скорее, как за личность, чем за вашу позицию в отношение к рабству?" - спросил Куинси.
  "Я именно тот, чьи взгляды на рабство - часть меня", ответил Ли. "На этом, джентльмены, я полагаю, необходимо прерваться". Он вернулся в президентский особняк.
  "А как же с Конституцией, президент Ли?" - крикнул кто-то за его спиной.
  К этому моменту Ли уже почти закрыл дверь. Он мог сделать вид, что не услышал вопроса, так он и поступил. Полная правда заключалась в том, что его законопроект нарушал сам дух конституции Конфедерации, и очень похоже, что и букву. Противники закона говорили об этом с пеной у рта месяцами. Его не особенно заботило то, что приходилось публично признавать, что они были правы.
  До того, как он приступил к своим обязанностям, он надеялся встретиться с Конгрессом для назначения Верховного суда на его срок. А вот теперь, внезапно, он усомнился, стоило ли это делать. Судьи могли бы отклонить закон, или важные его положения, если бы им передали его для проверки. Так бы и было. Сделать это им было бы сложнее, если бы закон прошел бы процедуру принятия и начал бы успешно работать прежде, чем попал бы к ним на изучение.
  Еще одна политическая уловка, подумалось ему. Рот искривился от отвращения. Как бы теперь ему не нравилась сама идея, но он уже был политиком, маневрирующим против своих противников в Конгрессе, как когда-то он это делал против армии северян. Тогда на его стратегию работали и обман, и введение противника в заблуждение. Нет причины отказываться от этих средств теперь.
  В приемную вошла его служанка Джулия с метелкой из перьев для уборки пыли. Она, должно быть, слышала репортеров. Увидев Ли, она присела в элегантном поклоне, который ему приходилось видеть от высокородных белых леди. Не пророня ни слова, она повернулась и стала стряхивать пыль с безделушек на столе.
  Поэтому ей не удалось увидеть глубокого поклона, который ей отвесил в ответ Ли. Большая часть из почти четырех миллионов чернокожих Конфедерации оставались рабами. И это будет длиться еще многие годы. Но Ли попытался заглянуть в туманное будущее, чтобы увидеть, как изменится его страна по мере того, как все больше негров будут обретать свободу.
  В глубине души он оставался закоренелым консерватором. Основной причиной его поддержки начала медленной эмансипации была надежда на то, что постепенно изменения приведут к тому, что никогда более не произойдут столь далеко идущие взрывы, наподобие тех периодических вспышек ненависти, что привели к событиям 1862 - 1866 годов. Он надеялся, что черное население, обретя свободу, превратится и будет признано как добропорядочные южане, наравне со всеми прочими.
  Но при том, как легко было произнести фразу "добропорядочные южане, такие же как все прочие", само это понятие предстояло в ближайшие годы переосмыслить. Смогут ли свободные негры вступать в армию? Как это будет выглядеть - черные лица в серых мундирах Конфедерации? В 1864 это было жестом отчаяния, забытым после победы. Теперь вопрос предстояло рассмотреть со всей серьезностью.
  Смогут ли чернокожие свидетельствовать в суде против белых? А для этого, смогут ли они получить право голоса? Всматриваясь в будущее, он полагал, что то, что невозможно и немыслимо теперь, станет реальным через какое-то время. Его интересовало, сколько конгрессменов и сенаторов, поддержавших его голосованием, верили, что они или их преемники когда-нибудь будут обеспокоены мнением черных избирателей. Ему думалось, что немного, большинство полагало, что они дают неграм только немного свободы.
  "Но не бывает такого - обладать только малой частицей свободы", размышлял Ли. "Единожды ощутив лишь толику, человек будет стремиться к полной свободе".
  "Вы совершенно правы, маса Роберт", сказала Джулия. Он слегка смутился, не заметив, что рассуждает вслух.
  Сколько еще изменений удастся увидеть самому. Когда Эндрис Роуди спрашивал, хочет ли он знать день своей смерти, он отвечал отрицательно, совершенно не задумываясь. Но "История Гражданской войны в картинках" и другие книги из запасов АВС позволили узнать, что ему осталось чуть больше двух лет. Этого мало даже для того, чтобы увидеть первых чернокожих детей, родившихся свободными.
  Он все еще надеялся доказать, что книги из будущего ошибаются. Мир, откуда они появились, уже был не тот, в котором жил он. Здесь и теперь у него были таблетки нитроглицерина для укрепления сердца. Рука опустилась в кармашек жилета. Такого не было в том самом мире, ушедшем, в котором Конфедерация была повержена.
  Зрелище разгрома его любимого Юга, тоже несомненно помогло разбить его сердце, в обычном смысле этой фразы. Он припомнил ту невыносимо печальную фотографию с ним в "Истории в картинках". Какой бы смысл могла иметь его жизнь среди руин того, чтобы было ему так дорого? Даже смерть Мэри не была бы большей скорбью.
  По правде, теперь у него была цель вместе с лекарством. Если он станет о себе заботиться, почему бы ему не прожить дольше, чем побежденному Ли из того исчезнувшего мира? Если Господь будет милостив к нему, ему еще удастся увидеть негров, начинающих свой жизненный путь свободными, и дожить до конца своего президентского срока в 1874 году.
  Ну, а если нет - тогда нет. Все в руке Господа, а не в его собственной. Господь сделает по воле своей, и против суда его нет возражений. Ли постарается использовать в полной мере все дни, что отмерил ему Господь. Человек не способен на большее. Когда его не станет, другие, пойдут вперед гораздо дальше него, те, кто придут после него.
  Он обернулся на двери, в которых стоял, когда репортеры принесли весть о том, что его закон прошел. "Я дал этим другим надежную опору для того, чтобы строить дальше", спокойно сказал он, и направился в свой кабинет. Несмотря на счастливый повод сделать перерыв, письмо британскому послу должно быть написано.
  
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023