ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Галахов Владимир Владимирович
Ингерманландия - путешествие в юность

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  ИНГЕРМАНЛАНДИЯ - ПУТЕШЕСТВИЕ В ЮНОСТЬ
  
  Бывают в жизни моменты неожиданные, которые приносят искренние радость и удовольствие. Очередное путешествие-экскурсия группы энтузиастов и друзей по совместным походам под парусом и на веслах на этот раз сложилось под влиянием резко негативного фактора. Все закрыто. Дружественная Финляндия опустила маски на лица и шлагбаумы для проезда в уютные коттеджные домики, где мы уже много лет встречали финский праздник "Пику-Йолу" или финский "новый год", отмечали дни рождения наших друзей, пели любимые песни в свое удовольствие под соснами, а порой и купались в проруби после посиделок в жарких финских саунах. Но истинных путешественников едва ли остановит что-то подобное от перемещения в пространстве и во времени. "Машина времени" тут совершенно не при чем, погружение в глубь веков обеспечивает наш постоянный экскурсовод, он же по совместительству - кормщик на наших лодках во время проведения гребных регат в той же Финляндии. Его рассказ всегда содержателен, интересен, насыщен фактами и, главное, не утомителен. Ибо вовремя рассказанный анекдот или спетая им веселая песенка мгновенно поднимает настроение.
  Итак, вместо Финляндии Ингерманландия. А какая, собственно разница? Практически невеликая разница между территорией, где давным-давно проживали те же финны, весь, ижора и прочие народности и территорией, где сейчас проживают финны, карелы и прочие. Имеется в виду, прежде всего природная составляющая и культурно-этническое наследие. Хотя определенные особенности все же имеются. Первым на нашем пути был объект из далекого прошлого - Копорье, а точнее то, что осталось от когда-то достаточно мощной Копорской крепости.
  
  Стены, пребывающие сейчас в довольно плачевном состоянии, тем не менее, вызывают невольное уважение благодаря толщине, высоте и устройству оборонительных сооружений. Мост в крепость невольно напомнил своей конфигурацией очертания античных акведуков. А рассказанная нашим экскурсоводом леденящая душу легенда так и вовсе повергла всех слушавших в шок. Мост никак не удавалось сложить, он все время разваливался. Тогда было решено принести человеческую жертву. А дальше и писать об этом не хочется, но все же - в опору моста была замурована молодая женщина - жена строителя крепости. Ну, вот так вот не повезло, попалась навстречу первой. Жуть! И вот стоит же мост. Который век уже.
  А вот то, что не устояло под напором исторических ветров - имение баронов Альбрехтов. И все бы ничего, мало ли аристократических поместий и имений не уцелело в сумрачные годы. Но связанные с этим местом имена Ореста Адамовича Кипренского и Александра Сергеевича Пушкина... Непростительно такое отношение к нашей культуре. Портретист от Бога Кипренский запечатлел для нас не просто лица своих великих современников - лики тех, кого мы называем творцами нашей культуры: Пушкина, Дениса Давыдова, Жуковского, князя Трубецкого, графа Шереметева....
  Скептически относившийся к собственный внешности Пушкин адресовал Кипренскому такие стихи:
  Любимец моды легкокрылой,
  Хоть не британец, не француз,
  Ты вновь создал, волшебник милый,
  Меня, питомца чистых муз, -
  И я смеюся над могилой,
  Ушед навек от смертных уз.
  Себя как в зеркале я вижу,
  Но это зеркало мне льстит.
  Оно гласит, что не унижу
  Пристрастья важных аонид.
  Так Риму, Дрездену, Парижу
  Известен впредь мой будет вид.
  Из Копорья наш путь пролег в Усть-Лугу. Этот стратегический объект, который можно назвать стройкой века, слава Богу, обошелся без варварских жертвоприношений. Жертвами стали порты пограничных с нами Эстонии и Латвии, через которые шла перевалка основных экспортных грузов России. Размах сооружения действительно впечатляет. Рядом для нас нашелся вполне адекватный кемпинг с домиками на пять человек, настоящими каминами, уютными спальнями для приятного отдыха от переживаний за замурованных женщин.
  
   Приютила нас "Туристическая деревня Кургала". Ах, как спится в деревянном хорошо протопленном доме... Поэтому и завтрак в кафе нам назначили на 10 утра. Кто-то из наших друзей лаконично назвал его "российский континентальный". Хотя овсянка, которая у 90% россиян немедленно вызывает приставку "...сэр" или "Берримор..." - чисто английское дело. Зато вдогон уж точно наше, родное - блинчики со сметаной или сгущенкой. Ладно, поехали.
  Маршбросок к Ивангородской крепости закончился, едва начавшись. Нет, крепость мы конечно же взяли бы приступом, если бы нас к ней подпустили. Но мало ли потом в протоколе: "а потом на развалинах старой крепости.... А что, крепость тоже мы развалили?" На пути нашем встал кордон пограничников с четкими инструкциями - в погранзону без специального разрешения не пускать! И не пустили. Хотелось спеть: "а нам все равно", поэтому бодренько развернувшись, покатили мы восвояси. И тут случилась встреча с моей юностью. Далекий 1969 год, комсомольско-молодежный (или, как мы его про себя называли, исправительно-трудовой) лагерь "Эврика-69". Это когда мыть парты в школе и таскать мебель явно влом, записывались мы в этот самый лагерь и ехали помогать труженикам села. Что это была за помощь - предмет особого рассказа. А тут за стеклом автобуса мелькнула табличка с названием населенного пункта "Большая Пустомержа"...
  И первый мой возглас - "Да я же здесь после седьмого класса клевер полол..." вызвал недоумение уважаемой публики - "А зачем его полоть?". Эх! Не владеете вы агрономическими познаниями в нужном объеме. Пришлось пояснять, что сортовой клевер - это не полевая кашка мелкотравчатая, а кусты высотой в полметра с листьями размером в полновесный советский пятак. И премию нашему коллективу лагерному колхоз выплатил за восстановление плантации сортового семенного клевера весьма весомую. Ну, естественно, по советским меркам. А потом была переборка картофеля в хранилище, затаривание овса в мешки в амбаре... Вглядывался в очертания домов за окном, пытаясь узнать строение школы, в котором мы жили. Одноэтажного здания, где была наша столовая с плитой на дровах. Волнительно. Именно там я впервые взялся доварить котел гречневой каши на весь наш довольно большой коллектив, включавший и наших учителей, пока остальные пошли в местный клуб смотреть какой-то индийский фильм. Почему-то я уже тогда не любил индийские фильмы. А каша у меня получилась лучше, чем получалась у дежуривших по очереди на кухне наших учителей. Поэтому в последующих двух лагерях я был уже "завхозом" - то есть работником кухонного блока. Но это отдельная история.
  От Большой Пустомержи путь пролег к деревне Ястребино и далее к поселку Беседа. Вот тут-то и началось мое личное погружение в историю России. За церковью в Ястребино стоят весьма скромные надгробия - "князь Владимир Владимирович Оболенский" и "тайный советник, сенатор барон Александр Федорович Веймарн".
  Вот и посёлок Беседа. Первое письменное упоминание Беседы встречается в новгородской писцовой книге 1499 года, как сельцо Терёбушка в Беседе, в Ястребинском Никольском погосте Копорского уезда. Но в XIX - нач.XX веков тогда ещё деревня Беседа относилась к 1-му стану Ямбургского уезда Санкт-Петербургской губернии. Здесь, в 25 верстах от Ямбурга (с 1922 г. - город Кингисепп), находится сохранившая свой исторический облик бывшая дворянская усадьба Веймарнов. На берегу ручья стоит деревянный господский дом, вдоль аллей раскинулись хозяйственные службы, сложенные из валунов, а в центре сада - главная доминанта не только посёлка, но и прилегающей к нему территории, - здание земского сельскохозяйственного училища. Определённо, это одно из достойнейших дореволюционных учебных зданий, виденных нами. Для сельской местности трёхэтажный корпус в стиле позднего модерна выглядит мощно и величественно.
  В 1829 г. Беседу приобрёл тайный советник, сенатор А.Ф. Веймарн. Александр Фёдорович Веймарн - представитель российской ветви шведских (остзейских) дворян Веймарнов. Под командованием его прадеда генерал-аншефа И.И. Веймарна служил сам А.В. Суворов (в одной из кампаний). Александр Фёдорович, будучи дважды женат (на родных сёстрах, правнучках А.П. Ганнибала), в обеспечение многочисленных потомков с 1829 по 1855 гг. скупил двадцать имений в Ямбургском уезде, первым из которых стала Беседа.
  Название в честь А. Ф. Веймарна, бывшего владельца этих земель получила железнодорожная станция. Это оттуда, из моей юности - мама вздумавшая навестить своего сына, трудившегося на полях, ехала на поезде до этой станции, а потом автобусом до Большой Пустомержи.
  Но главным и важнейшим наследием деятельности баронов Веймарн было сельскохозяйственное училище, выпускавшее специалистов. Открытие "Беседской низшей сельскохозяйственной школы 1-го разряда им. П.А. Веймарна при мызе Беседа Ямбургского уезда" состоялось 1-го июля 1901 года. Под занятия сразу приспособили господский дом. Однако в первые же годы существования школы выяснилось, что содержание её не под силу уездной Земской управе. Поэтому в 1907 г. руководство Ямбургского уезда подготовило доклад о передаче школы в ведение губернского Земства. Существенные преобразования начались в 1910-м, с реорганизацией школы в училище. Было выстроено трёхэтажное каменное здание училища, усадебный дом переделан и отдан под квартиры администрации. Одноэтажную каменную постройку приспособили под столярно-плотничную мастерскую и квартиры рабочих. Построены казармы, дом фельдшера с приёмным покоем, теплицы с квартирой садовника, бани с прачечной, ледник. Все работы завершились в 1912 г. Все эти здания стоят по сей день вдоль дороги, по которой наш большой автобус крался с осторожностью, оставляя до исторических стен не более метра.
  В сельской местности было мало грамотных специалистов аграрной отрасли - во всей Петербургской губернии было всего 39 земских агрономов. Кроме того, для получения достаточных урожаев нужно было поднимать культуру земледелия, т.к. по всей стране она давно устарела. Здесь же, в Беседе, уже были отработаны методики прогрессивного землепользования. последний выпуск в училище был 10 мая 1919 г., окончили его 33 выпускника - все мальчики, достигшие 16 лет и старше были мобилизованы в Северо-Западную армию (СЗА - белогвардейское военное формирование 1918-20 гг.) и воевали эти юные белогвардейцы под началом Юденича. В 1921 г., уже при советской власти, на базе училища открывается техникум. В 1927 г. была проведена электрификация техникума и двух деревень Беседы и Шуговицы. С 1930 г. приём учащихся увеличился в несколько раз (было построено три одноэтажных общежития) - требовалось много агрономов для вновь организованных колхозов. К 1938 г. учащихся насчитывалось более 200 человек. Зимой 1939 г. часть мужчин-преподавателей была мобилизована на войну с белофинами. Но в 1940 г. по приказу Наркома все специалисты сельского хозяйства были демобилизованы. Однако мирная жизнь продолжалась недолго. Началась Великая Отечественная война и уже 14 августа 1941 г. Беседа была занята немцами. Учебная жизнь прекратилась - преподаватели и студенты либо эвакуировались, либо ушли в действующую армию. Техникум оказался на оккупированной территории. Всё это время в здании находился немецкий военный госпиталь. К сожалению, архив госпиталя пропал, но известно, что под яблонями техникумовского сада похоронены немцы, умершие в госпитале. В апреле 1944 г. Ленобласть была освобождена от оккупации и в этом же году техникум провёл первый послевоенный набор студентов.
  К 1956 г. количество учащихся достигло 420 человек. В 1960-е велось преподавание по четырём специальностям: "Агрономия", "Зоотехния", "Ветеринария", "Строительство". В 1965-1969 гг. был построен новый учебный корпус, два пятиэтажных общежития. Территория тоже расширялась: деревня Беседа и техникум образовали единый посёлок. Были построены каменные 4-х и 5-ти этажные дома, торговый центр, школа и детсад (1980-е). За всю историю существования Беседский сельхозтехникум выпустил из своих стен более 14 тысяч специалистов сельского хозяйства. В недавнем времени техникуму было присвоено имя последнего владельца Беседы П.А. Веймарна.
  Стоял я у надгробий, и в моей голове возникла первой строка из известной песни: "Раздайте патроны поручил Голицын, корнет Оболенский надеть ордена...". Как печально, что у наследников важнейшего дела - аграрного техникума не нашлось сил хотя бы почистить крест на могиле основателя всего - А.Ф Веймарна...
  А что же князь? А просто надо взять и прочесть его книгу мемуаров участника Русско-Японской войны 1904-05 год. Она вышла в 1912 году - Оболенский В. В. "Записки о войне офицера запаса". Москва, Типография товарищества Сытина, 1912. Объем 151 страница, с фотографиями. Автор - князь, поручик артиллерии, военный писатель. Да, к тому времени уже не корнет, а поручик артиллерии. Отсюда стоит черпать наши знания о той несчастной для нашего Отечества войне.
  Теперь о другой совершенно неожиданной странице истории, открывшейся нам. В Ястребином нас ждал удивительный музей. Музей участника французского Сопротивления, жителя деревни Ястребино.
  Война, как лакмусовая бумажка - сразу проявляет человеческую сущность, показывая кто настоящий герой, а кто трус и предатель. Рождённый в царской России Борис Вильде, по воле судьбы оказался за границей, где мог бы приспособиться к фашистской власти и благополучно пережить её. Однако сын эмигрантов выбрал путь борьбы с оккупантами, который одновременно со славой, принёс Вильде и безвременную кончину.
  Борис Владимирович Вильде родился 25 июня 1908 года в православной семье железнодорожного чиновника. Оставшись в 4 года без отца, он с матерью переехал из петербургского пригорода к родственникам в деревню Ястребино. Гражданская война и хаос, порождённый ей, вынудили семью в 1919 году уехать в ставшую независимой, более спокойную Эстонию. Так, в 11 лет Вильде покинул родину, сохранив при этом с ней культурное и духовное родство.
  После обустройства в Тарту, мальчик поступил в русскую гимназию, по окончанию которой стал в 1926 году студентом местного университета, выбрав физико-математический факультет. Одновременно с учёбой он развивал и литературный дар - писал стихотворные и прозаические произведения, которые успешно публиковались в литературных журналах. Примечательно, что уже в этот период Борис испытывал большой интерес к советской стране: он даже пытался вернуться в Россию, но по ряду причин, так и не смог осуществить своё желание.
  В 22 года молодой человек перебрался в Германию, где зарабатывал на жизнь библиотекарским трудом, а также репетиторством, лекциями и переводами. На одной из лекций о русской культуре, Вильде познакомился с французским писателем Андре Полем Гийомом Жидом, и под его влиянием сменил местожительство на Париж. Здесь юноша женился, принял французское гражданство и, окончив сначала Сорбонну, а затем Школу восточных языков, начал в 1937 году работать в Музее человека.
  Совмещая профессиональную деятельность с литературным творчеством, Борис познакомился во Франции с русскоязычной богемой. Позже, поэт Георгий Адамович вспоминал о Вильде в своих мемуарах: "Это был милый, очень приятный молодой человек с гумилёвским романтическим складом характера. Он мечтал о приключениях - поездке в Индию и охоте на белых слонов".
  Жизнь Бориса Вильде стремительно изменилась с наступлением Второй мировой войны: в 1939 году учёный-этнограф ушёл на фронт в составе французской армии. Во время одного из боев с немцами Вильде был захвачен в плен, в котором ему пришлось провести почти год, пока в 1940 году Борис не совершил удачный побег.
  Возвратившись в Париж, он, находясь на нелегальном положении, при участии своих товарищей из Музея человека, организовал подпольную группу - одну из первых ячеек будущего Сопротивления.
  Практически сразу после образования группа наладила выпуск антифашистских листовок, а к осени 1940 года и подпольной газеты, названной Вильде Resistance ("Сопротивление"). Как вспоминал потом один из редакторов первого номера Клод Авелин: "В простых листочках, отпечатанных на ротаторе с двух сторон, не было ничего особенного внешне, но они имели название "Сопротивление". В этом заключалась сила прекрасного слова, прекрасного безумия, прекрасной страсти...".
  Передовицу для первого выпуска подготовил Борис Вильде, и она обрела вскоре статус настоящего патриотического манифеста, вдохновляющего к действию французских подпольщиков. Распространялся пропагандистский материал через почтовые ящики парижан, расклейку на стены домов и борта городского транспорта. Женщины-подпольщицы проносили газету в модные магазины и незаметно оставляли экземпляры в свёртках ткани и коробках для дамских шляпок.
  Наравне с агитационной работой и подготовкой текстов для номеров издания, Борис помогал добывать и разведывательную информацию. Через подпольную агентурную сеть, он собирал важные стратегические данные, которые впоследствии передавались британским союзникам. Так, с его помощью удалось получить сведения о начавшемся строительстве секретного аэродрома и раскрыть тайное месторасположение немецких подводных лодок.
  Занимался он и созданием поддельных документов для членов Сопротивления, а также не связанных с ним французских евреев, чья жизнь находилась под угрозой из-за данных настоящего удостоверения личности. Кроме того, Вильде помогал вербовать добровольцев и переправлять их в нейтральные страны Европы, чтобы задействовать для борьбы с профашистскими марионеточными властями.
  Члены "музейной" группы, не обладая профессиональными знаниями конспиративной работы, довольно быстро привлекли к себе внимание оккупационных властей. После продолжительного периода наблюдения за работой подполья, немцы нанесли по нему внезапный сокрушительный удар. Сначала 12 февраля 1941 года было арестовано несколько связных, часть из которых, не выдержав многочасовых пыток, дала показания, стоившие позже свободы другим участникам организации.
  Последовала череда массовых облав, в том числе и на музей, где сконцентрировалась деятельность подпольной ячейки. Многие товарищи Бориса Владимировича были арестованы гестапо, однако его самого первая волна задержаний не коснулась. Впрочем, на свободе удалось продержаться всего несколько недель - 26 марта 1941 года, при выходе из кафе, где у него состоялась встреча с агентом, Вильде также арестовали. Кто стал виновником его задержания - не выдержавший истязаний связной или подосланный фашистами провокатор - историки так и не смогли выяснить.
  В заключении Борис Владимирович провёл 11 месяцев, ведя все это время дневник, куда он записывал философские рассуждения о прожитой жизни. Известно, что во время следствия, Вильде не выдал ни одного товарища, беря всю вину на себя за организацию и деятельность подпольной группы. Двадцать третьего февраля, он и шестеро других участников Сопротивления, были расстреляны.
  Перед казнью, обречённым предоставили возможность написать прощальные письма - Борис Вильде адресовал его любимой жене Ирэн Лот, которая впоследствии никогда больше не вступила в брак.
  Смотритель и директор этого маленького сельского музея поручила мне и еще одной участнице нашей группы прочесть это письмо для всех...
  Мне представляется, что только теперь, сидя за клавиатурой компьютера и компилируя содержание файлов о Б.В. Вильде, я начинаю осознавать, к чему я успел прикоснуться за эту короткую встречу с историей.
  Надо честно признаться - музей, созданный и существующий силами энтузиастов далек от устоявшегося в нашем сознании стереотипа. Но энергия его создателей и смотрителей - это что-то особенное. И эта энергия оказалась заразительна. Кто-то из нас предложил помощь в ремонте старого патефона. Я поделился опытом, чем можно заменить стирающиеся иглы. А патефон там настоящий - "Дружба" Ленинградского патефонного завода. И еще много чего в этом музее подлинного и настоящего. Вместе с выкопанными из земли старыми штыками и касками, деталями вооружения, настоящим и подлинным было ощущение гостеприимства хозяев, их неуемной энергии и желания творить. Откуда это взялось, выяснилось чуть позже.
   В деревне Беседа нас привели в зал с накрытыми для нас столами. И праздник живота начался с вкуснейшего рыбного супчика, сваренного из клариевого сома, выходца из Африки - двоякодышащей рыбки, которая может прожить без воды двое суток, а еще и проползать подобно угрю за уходящей водой достаточно большие расстояния. Образцы, предложенные для дегустации, немедленно возбудили нас к приобретению этой рыбки в виде филе горячего и холодного копчения. А рассказ создателя и директора рыбоводческого хозяйства так и вовсе вызвал бурю восторга. Тут и наступил момент истины. Та самая неуемная энергия передалась от мамы - руководителя рыбоводческого хозяйства, производящего 40 тонн товарной рыбы, дочери - создателю и руководителю музея, разработчику концепции праздника "Фестиваль полевых цветов", получившего общероссийское признание. Такими людьми славится ингерманландская земля.
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023