ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Галахов Владимир Владимирович
Когда Служил На Почте Ямщиком

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.00*4  Ваша оценка:
  КОГДА СЛУЖИЛ НА ПОЧТЕ ЯМЩИКОМ
  
   Вам приходилось бывать в яме? Нет-нет, не купринскую "Яму" я имею в виду, не подумайте плохого. И не просто в яме, куда можно попасть по неосторожности или невнимательности, где можно получить серьезные травмы, если там, на дне окажутся камни или куски железного лома. И не в "волчьей яме" суть вопроса. Там уж точно может полный кирдык прийти, если не повезет напороться на врытые в дно остро отточенные колья. Речь идет о яме, которая сулит перспективу...
   Мне задали вопрос: "Какая разница между ямщиком, кучером и извозчиком?" Услышав мой правильный ответ, весьма удивились. Я был первым посетителем музея, который сходу ответил на этот вопрос. А музей этот и есть та самая "яма", то есть почтовая станция на Белорусском тракте, построенная в 1800 году. Она стала третьей по счету от Санкт-Петербурга. Если помните, расстояния межу населенными пунктами всегда в России считались от одного почтового отделения до следующего на маршруте. Так вот от Почтамтской улицы в центре нашего города до станции в Выре как раз есть 80 км. Или в пересчете на версты - 75, поскольку в версте как раз 1066,8 метров. Значит, каждый перегон между станциями около 25 верст. Прокатили лошадушки 25 верст - все, пора их менять. Нынче чтобы доехать до Выры на перекладных, читай, меняя один вид транспорта на другой, потребуется почти три часа, если сначала на такси, потом на поезде, а потом и на автобусе, а с тремя пересадками - автобус - поезд - такси - автобус, так и вовсе более пяти часов с четвертью. А прямиком на собственной машине можно добраться на третью станцию за час и 18 минут. Ну, скажем, весьма оптимистичная цифра, так как на этом самом тракте, еще на подъезде к Гатчине уже который год есть участок, который преодолевать с нормальной скоростью невозможно. Все ремонтируют.... А может, воруют? Так что все же своей машиной всяко выйдет быстрее. Музей стоит прямо у дороги.
   Во второй свой приезд в этот музей я вдруг понял, чего мне не хватает, чтобы воспринимать все меня окружающее с настоящим погружением в эпоху. Давайте прикинем вместе. На почтовой станции есть все положенное - конюшни для ямских лошадей, сараи для хранения сена, сбруи, мастерские для ремонта экипажей, дом станционного смотрителя, помещение для отдыха ямщиков, служебное - "присутственное место". Станционный смотритель был человеком на государственной службе. Потому и "казенная часть" отделена от прочего помещения стойкой. И вся мебель здесь для того, чтобы посетители могли написать и отправить письмо. А отсылка писем в 19 веке было делом отнюдь недешевым. Услугами государственной почтовой связи могли пользоваться лишь достаточно обеспеченные люди, я уже не говорю о том, что они должны были быть грамотными. А много ли было тогда в Российской империи таких?
  В середине 80-х годов 19 века в среднем грамотные и учащиеся соќставляли 10,8% всего населения. При этом выше других показаќтели грамотности населения были в Московской губернии (20,7%), Петербургской (19,7%) и Тверской (16,8%). На весьма низком уровне находилась грамотность сельского населения Полќтавской губернии (6,0%), Черниговской (5,3%) и Бессарабской (3,3%). Итак, почтовые сообщения следовали с очередным ямщиком до следующей станции, и далее.
  
   Теперь вернемся на станцию в Выре в день сегодняшний. Почти все как было когда-то. Только вот все, да не все. Слишком уж вокруг стерильно. Не пахнет на дворе лошадиным потом и навозом. Хотя откуда бы все это взялось, когда за воротами по шоссе шмыгают в обе стороны Хонды, Пежо, Мерседесы, Вазы и огромные грузовики-трейлеры. Не пахнет возле сенного сарая просохшим сеном. Да и не заготавливают его. Кого кормить? Зато натащили в дом станционного смотрителя много настоящей медной посуды всевозможного формата и предназначения. Оказалось, что неподалеку, в десяти километрах когда-то работал под рукой купцов Чикиных "медно-плющильный заводик". По фамилии купцов и сельцо звалось Чикино. По данным 1862 года "заводик" числился "заводом меди расковочным и плющильным". Так вот этой самой обиходной медной посуды там, очевидно, нарасковали и наплющили в изрядном количестве. И сохранилась она превосходно. Теперь сияет надраенными поверхностями едва ли не во всех помещениях музея.
  А вот запаха готовки нет. Как нет и самого главного запаха. Припомните, чем пахли в советское время почтовые отделения. Правильно - сургучом. Едва открывал я дверь, ведущую в почту, как этот запах сразу ощущался. Сургуч пришел в Европу из Индии. В XVI веке португальцы привезли новый рецепт сургуча из Ост-Индии. Поэтому сургуч в те времена часто называли "испанским воском". По новому рецепту сургуч стали изготавливать из смеси (в различных пропорциях) шеллака, терпентина, бензойной смолы, стираксового масла, толуанского бальзама, канифоли, мела или гипса, а также красящего вещества (часто той же киновари или свинцового сурика), но необязательно с добавлением воска. Доля мела варьировалась: более грубый сургуч использовался для запечатывания винных бутылок и варенья, более мелкий - для запечатывания документов. Добавление мела или цинковых белил было также необходимо для того, чтобы сургуч не слишком быстро капал. Первоначально сургуч делали красным (за счёт вышеупомянутых киновари и свинцового сурика либо красной окиси железа), но позднее он мог быть и чёрным (благодаря добавлению ламповой сажи или жжёной слоновой кости), зелёным (за счёт ярь-медянки) или жёлтым (за счёт хромового жёлтого). Иногда, как это, например, практиковалось Британской монархией, различным типам документов присваивались различные цвета печатей. Так вот именно запаха того самого сургуча, которым капали на свернутые особым способом письма, закрывая их, и не хватает. Хочется думать, что запах сургуча определяется именно толуанским бальзамом. Не знаю, что это такое, но название очень красивое. Хотя стираксовое масло тоже звучит вдохновляюще.
  Неумолимое время движется вперед, и если сначала примитивные паровозики вместе с вагончиками едва обгоняли доброго рысака в упряжке, то потом резко набрали мощь и скорость, оставив все лошадиные силы вместе далеко позади. Система междугороднего "автобусного" сообщения на конной тяге постепенно уступала место железнодорожным колеям. Естественно, что и почта "пересела" на новое средство доставки. Припоминаете, вторым после локомотива всегда в составе практически любого пассажирского поезда был "почтовый" вагон. Порой их бывало два. Но были и отдельные почтово-багажные поезда, которые останавливались на пути следования "у каждого столба", а точнее на всех даже самых небольших станциях, если там были постовые отделения. На таких поездах работали две моих бабушки. Сортировка писем шла прямо в вагоне, на ходу.
  Доставка писем самолетами тоже не стала чем-то сверхъестественным. Просто мы покупали более дорогие конверты или открытки с надписью "авиапочта", которые стоили, если мне не изменяет память, раза в два дороже обычных.
  Но пришло, наконец, время, когда средства связи вырвались из оков физической доставки материальных носителей информации. Зачем тащить кусок бумаги, куда Макар телят не гонял, если у этого Макара сначала появился телеграфный столб и аппарат Бодо, затем телетайп, а потом и вовсе интернет терминал. И этот самый Макар, водрузив на нос очки, спокойно включает Скайп для живой беседы в режиме телевизионной связи. Все - конец обычной почты почти наступил. Все еще есть необходимость в доставке оригинальных документов с подписью ответственных лиц и синим оттиском печати, но с внедрением защищенных электронных подписей и это тоже скоро станет ненужным. Но очереди в окошечко приема заказных почтовых отправлений меньше не становятся. Они становятся длиннее, поскольку раньше для приема заказного письма требовалось гораздо меньше операций. Теперь работник почты порой тратит для оформления такого отправления бумаги больше, чем лежит внутри конверта. Появилась возможность отслеживать перемещение вашего письма от одного почтового отделения до другого. И пришло время анекдотов о работе нашей почты.
  Только это не анекдоты в привычном понимании. Это реальные истории. И первая, это история конверта с документом, который был отправлен из Германии в Санкт-Петербург. Естественным моим желанием было получить его как можно скорее. Поэтому вооружившись необходимыми исходными данными об отправке, я начал отслеживать продвижение вожделенного конверта. Отправитель сдал его в своем городе, после чего конверт отправился в единый общегерманский сортировочный центр. Оттуда он попал в Москву.... И тут началось нечто, простому обывателю непонятное, и даже мне - специалисту весьма подозрительное. Пакет, вместо того, чтобы оказаться в Санкт-Петербурге, оказался в славном городе Карачи, то есть в Пакистане. Наверное, там очень удивились и отослали его в Абу-Даби, откуда он опять же через общегерманский центр сортировки вернулся к отправителю. Решительным волевым усилием пакет был вновь отправлен, но уже не через Москву, где надеяться было не на что, а в Хельсинки, откуда он в тот же день был доставлен в Санкт-Петербург. Я долго хранил это пакет со всеми отметками прохождения по почтовым центрам.
  Другой случай был уже негативного свойства, поскольку подготовленные мной и отобранные для единственной тети фотографии просто канули в небытие. Они просто исчезли по пути из Санкт-Петербурга в Кемерово. Мы с тетей были сторонниками старинного и ныне вышедшего из широкого применения эпистолярного метода обмена информацией. Она мне писала письма на нескольких страницах, и я старался доставить ей удовольствие, формируя для нее заказной постпакет с вложением до полутора десятков рукописных страниц. При этом писал я крупным разборчивым почерком. Писал подолгу, порой заканчивая письмо, спустя неделю, с момента его начала. Но вот движение этих посланий становилось все более медленным, время шло, а письма тоже, вроде, шли, но порой казалось, что шли они сами или обращались за помощью в перемещении по просторам Отчизны к водителям попутных автомашин. Иначе объяснить то, что авиапочтовые отправления достигают Кемерово за две и более недели никак не удается.
  Оставалось брать в руки телефонную трубку и общаться напрямую. Но всего не перескажешь, а самое главное, порой, и вовсе забудешь. Последней каплей, переполнившей чашу моего терпения, стало возвращение из Кемерово простой бандероли с журналом. Шесть дней конверт добирался до места, пролежал в Кемерово без движения полторы недели, и еще семь дней возвращался назад в Санкт-Петербург. И это при том, что тетя знала, что журнал ей отправлен, и ежедневно проверяла свой почтовый ящик, и адрес на конверте был указан абсолютно точно.
  За какие же выдающиеся заслуги руководитель почтового ведомства выписал себе премию почти в сто миллионов рублей, если деньги, собранные с нас в виде налогов, были выданы этому ведомству в сумме нескольких миллиардов, чтобы покрыть его убыточность? Может быть, пора называть вещи своими именами. А государственных служащих с подобными аппетитами направлять на менее ответственные должности, например главным уборщиком снега с Чухломского тракта?
  Довольно о печальном. Такие деятели в интересах собственного кармана не достойны того, чтобы говорить о них слишком долго. И пора вернуться на почтовую станцию Выра, что стоит напротив красивого собора. Так что же сделать, чтобы вернуть нам культуру эпистолярного жанра? Чтобы вместо СМСок одно тупее другой люди писали друг другу сообщения, которые хотелось бы хранить долго.
  Стоит подумать над тем, чтобы этот же музей взял на себя функцию воспитательскую. Чтобы на полках и стенах не блестели медными начищенными боками изделия плющителей братьев Чикиных, а высели бы в рамках примеры писем, пришедшие из нашего же прошлого.
  "Обратно пишу вам, любезная Катерина Матвевна, поскольку выдалась свободная минутка. И разнежился я на горячем солнышке, будто наш кот Васька на завалинке.
  Сидим на песочке возле самого синего моря, ни в чем беспокойства не испытываем.
  Солнышко здесь такое, аж в глазах бело". Виртуальное письмо товарища Сухова своей ненаглядной, пожалуй, не самый лучший образец, но все же...
  И не стоит сваливаться в гротеск и читать переписку Энгельса с Каутским, едва ли вы сможете потом воспроизвести что-либо достойное внимания. Уж коли угодно будет начать, возьмите письмо Татьяны к Онегину. Да-да - "я к вам пишу...".
Оценка: 7.00*4  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023