ArtOfWar. Галахов Владимир Владимирович. Весла на воду

ВЕСЛА НА ВОДУ!

Первый выход на "большую воду" всегда запоминается надолго, и память крепко держит иногда самые мелкие, а порой и нелепые подробности. Моя, точнее наша семейная, первая лодка была самоделкой. Отец целую зиму вычерчивал элементы набора корпуса - шпангоуты и стрингеры, банки и киль. Потом наступила очередь заготовки материалов, изготовления в домашних условиях отдельных деталей и испытания предполагавшихся пропиточных составов. Решив делать лодку из 8 миллиметровой фанеры, отец хотел обезопасить ее от гниения. Поэтому на окне квартиры полгода плавал в банке кусочек фанеры, старательно прокрашенный кузбасс-лаком. За полгода плавания в ограниченном пространстве кусочек нисколько не намок и не расслоился. Обрадованный отец приступил к сборке деталей поперечного набора.

Я помогал ему в меру своих сил. Окончательная сборка планировалась на даче. Корпус обшивался листами фанеры, прошедшей предварительную пропитку. Далее уже собранную лодку долго прокрашивали в несколько слоев свинцовым суриком - специальной ярко оранжевой краской для корпусов настоящих морских кораблей. А поверх всех этих слоев лодочку покрасили веселенькой голубой красочкой, оставив оранжевым только днище.

Конструкция лодки была своеобразной - слегка приподнятый нос со скосом форштевня обеспечивал легкость вытаскивания лодки на берег. Но вот соотношение длины к ширине подкачало. Лодка получилась очень ходкой, даже быстроходной, только неустойчивой. Приходилось выбирать на банке удобное положение, чтобы лодка шла прямо без крена. На этой лодке я и получил первые навыки гребли, управления лодкой, швартовки и прочих таких вещей, прочно впитавшихся в кожу вместе с мозолями от весел.

Потому в далеком уже 1974 году, прибыв на турбазу Красного Треугольника на берегу Ладожского озера и увидев тамошние "Ледянки", на которых предстояло совершить многодневный поход по ладожским шхерам, нисколько не усомнился в своей готовности работать длинным веслом, управлять лодкой с помощью кормового весла и быть во всех отношениях надежным матросом.

База привечала прежде всего своих работников, поэтому в группе, объединившейся для похода, многие были заранее знакомы. Совершенно правильным делом была проба образовавшихся экипажей. Предстояло идти семь дней и пройти более 150 км на веслах по августовской Ладоге. Более слабый в целом экипаж тормозил бы всю группу. На пробе выявились преимущества и недостатки незагруженных лодок.

"Ледянка" имела довольно объемный носовой отсек, куда вставлялись жестяные контейнеры с провиантом и поверх них укладывались палатки, спальники, рюкзаки. Вся эта куча накрывалась полиэтиленовыми листами, закреплявшимися под банками. Без этого груза нос лодки изрядно парусил при ветре, плюхал по волне и доставлял рулевому изрядное количество хлопот, заставляя усиленно орудовать кормовым рулевым веслом.

Тем не менее, наступил день, когда все было выдано, увязано, уложено. Брезентовым палаткам на деревянных гнездах с железными кроватями внутри было сказано "до свидания" и народ спустился к пирсу, выслушав наставления по технике безопасности и всяческие добрые пожелания.

Почему-то время выхода было установлено на пять вечера. Белые ночи уже завершились, низкая облачность усугубляла мрачноватость окружающих скал. Да еще и дождичек стал накрапывать. Ну, дождь в дорогу - это неплохо. Предстояло сделать небольшой переход до места первой ночевки.

Инструктором нашим была девушка, и как оказалось позднее, это был ее первый самостоятельный выход в качестве инструктора по этому маршруту. В итоге ко времени, когда окончательно стемнело, мы оказались в неведомом месте между островами. Ориентироваться, даже имея компас, карту и рацию, но находясь на воде, в шхерах невозможно. Скалы береговой линии сливаются в единую черную полосу, закрывающую полнеба. В конце концов, ткнулись форштевнями в неведомый берег, куда можно было хоть как-то высадится. Под сплошным дождем растянули палатки - по одной на экипаж из пяти человек. Пока пытались в темноте найти дрова для костра, вымокли окончательно. Трава на острове была в пояс. Вместо дров нашли кучу грибов, которые с досады пообещали съесть сырыми. Грибы не возражали. Естественным спасением от холода был запас сухой одежды в рюкзаках и, естественно, водка.

Выходя в поход и опираясь на опыт бывалых туристов, решили закупить по 6 бутылок водки на каждый экипаж из 5 человек, не считая девушек существами малопьющими или непьющими вообще. Плюс у каждого в рюкзаке, или почти у каждого, была своя заначка той или иной емкости. Это спасло всех от простуды и недомогания. Когда работаешь длинным веслом, работают самые тяжелые мышцы - спина, бедра, плечи. Мышцы разогреты, и холода от мокрой одежды и ветра практически не ощущаешь. А вот сойдя с лодки, мгновенно получаешь стресс от всех неприятных этих факторов. Тут уж хочешь - не хочешь, приходится заглатывать треть кружки огненной воды, чтобы иметь возможность работать дальше - собирать дрова, ставить палатки, разводить костер и прочее.

Ночь провели, прислушиваясь к порывам ветра, шуршащим в листве кустов и кронах сосен. Утром дежурный экипаж готовил завтрак, а остальные вместе с нашим инструктором пытались по карте и форме береговой линии определить наше место.

После того, как охотники за красивыми видами сходили на верхушку скалы, возвышавшейся над островом, выяснилось, что нас вынесло в сумерках почти к открытой Ладоге, а приютивший нас остров называется Слитный. Мы отклонились от маршрута, и предстояло преодолеть пролив между нами и группой островов, куда нам было необходимо попасть, чтобы к исходу дня выйти к точке начала волока. Вот этот самый пролив и показал нам, что такое Ладога в августе, когда кругом осеннего уже больше, чем летнего.

Кильватерная колонна лодок еще вытягивалась из-за мыса, когда экипаж головной лодки уже начал тяжелую и бесполезную борьбу с волнами в проливе и сильным ветром, дувшим прямо нам навстречу. Обычная для переходов рассадка - трое гребут, двое отдыхают, показала нашу полную несостоятельность. Пришлось садиться на весла вчетвером. Через час очевидно бессмысленных усилий стало ясно, что мы не сдвигаемся относительно острова ни на метр, несмотря даже на то, что на весла сели все парни, а девчонок усадили как рулевых.

В нашем экипаже был один товарищ постарше, с опытом прохождения похожих проливов. Решили рискнуть и, встав лагом к волне, хлебая по полведра от каждой волны, бившей нам в скулу, уперлись, что было сил, направили лодку в сторону длинной гряды и острова, прикрывавшего небольшую протоку, через которую можно было попытаться выйти к нужным нам островам.

Когда дыхалка наша была на исходе, а воды в лодке почти в полголени, мы ощутили некое успокоение волн и ветра. Смотреть назад и грести было невозможно, поэтому положились на умение нашего кормчего и везение.

Ткнувшись в галечную отмель, прикрытую от Ладоги скалой острова, все гребцы повалились на спину от усталости. Отчерпавшись, отдышавшись и вытащив лодку, мы увидели за ближайшими валунами байдарку и ее пассажира. Мужик уже третий день штормовал на острове, пережидая сильный ветер и волнение. Остальные наши лодки в протоке не просматривались.

Поднявшись на гребень острова, а точнее на лысую макушку огромного валуна на его вершине, мы увидели наши лодки, которые с завидным усердием продолжали молотить веслами воду, пытаясь обойти остров со стороны открытой Ладоги. Особого успеха прикладываемые усилия не приносили. Они оставались на траверзе того же мыса. Замахав руками, кричать было бесполезно, мы стали им указывать дорогу к нашему острову. Утомленная группа воссоединилась.

Проведя сверку с картой и передохнув, мы рванули, наверстывая график к точке начала волока. В то лето воды было много, канал в скалистых берегах был заполнен, и лодки даже не пришлось разгружать. Где по колено, где, оскальзываясь и окунаясь по пояс, мы протащили лодки к другой протоке метров 400.

Наградой за эти мучения стал пляж белого песка на острове Койонсаари, куда мы добрались к вечеру следующего дня. Утро порадовало солнцем и относительным безветрием. Из палатки я выбрался я твердым намерением искупаться.

Много лет позже, став охотником, и наблюдая за поведением уток по осенней поре, я вспоминал этот эпизод, невольно сравнивая свое поведение с поведением утки, которая взлетает с поверхности воды. Пока крылья еще не набрали подъемной силы и их взмахи ограничены близкой поверхностью воды, утка помогает себе лапами и бежит по водной глади, отталкиваясь вверх, стремясь оторваться от одной стихии и выйти в иную, где она может двигаться неизмеримо быстрее.

Наполненный энтузиазмом и решимостью окунуться в чистейшую воду залива я бегом спустился к берегу и ... . Короче, выбегал я из воды с такой скоростью, что казалось не успевал проваливаться в нее, отсутствие крыльев компенсировалось частотой беговых движений и вырвавшимся диким криком. Температура воды была 9 градусов, не больше. Ощущение ошпаренного кипятком было полное. Лето в Ладоге такое. Когда, придя в себя, я спустился умыться и почистить зубы, они заныли от холода.

Следующим благословенным местом, куда привел нас маршрут, был южный пляж острова Кухка. Закрытый от Ладоги мысом и прикрытый от всяческих волнений огромным плоским валуном, он представлял собой идеальное место для матрасного отдыха. Спуск к воде из желтого песка шел от сосняка, в котором из мха совершенно нахально торчали шляпки боровиков коричнево-вишневого цвета.

Вставшая в глотке колом после нескольких дней тушенка мобилизовала нас на переход на подножный корм. На обед решили сварить грибной суп из свежих грибов, а на второе - наловить и нажарить на противне рыбы. На острове мы должны были дождаться катера с подвозом свежего хлеба и той же самой тушенки с крупами. Плоский валун, прикрывавший лагуну, стал стартовой площадкой к желудочному блаженству. За каких-то полтора часа на срезанные прутики, с привязанными к ним кусками лески с поплавками и крючками было наловлено ведро окуней и плотвы. Но не было главного - крупной рыбки, которую можно было бы поделить на куски и торжественно съесть. Зато был дюралевый спиннинг с немецкой миллиметровой леской и привязанной грубыми узлами тяжелой блесной.

Я понял, что на меня смотрит вся Европа, сосредоточившаяся на небольшом островке своего самого большого озера. Пройдя по скалам до первой удобной заводи, я сделал заброс. И тут же у самого берега блесну опрометчиво схватил неопытный щуренок грамм на 500. Начало было просто обнадеживающим. Обкидав одну заводь, и перейдя к другой, я пополнил меню крупным окунем. Далее пришлось карабкаться на скалу. До воды было около двух метров вниз, и заброс был скорее контрольным, очищающим мою совесть. Подводя блесну к берегу, я увидел, как испод скалы, на которой я стоял, в сторону уже выскочившей из воды блесны развернулась такая спина щуки, что сердце рыбака затрепетало в предвкушении.

Твердо решив, что враг не пройдет, то есть не уйдет, я делал заброс за забросом. Наконец мое терпение было вознаграждено. Щука решительно схватила огромный тройник блесны. Выводить ее "на чистую воду" было несложно. Качественный дюраль удилища исправно пружинил, изделие гэдээровских химиков, переливавшееся всеми цветами радуги, вселяло уверенность в исходе схватки. Одно смущало, выдернуть щуку на высоту скалы было опасно. Мог лопнуть узел на блесне, могло разогнуться колечко тройника, да мало ли.

Болтание под скалой переставало быть томным, щука не уставала сопротивляться, и я решился на последний рывок. Что было сил, я рванул спиннинг на себя. Туша щуки взлетела над скалой и шлепнулась у меня за спиной. Не тут-то было, борьба просто перешла в партер, как говорят борцы. Щука, бултыхаясь всем телом, стремилась допрыгать до края скалы. Рывком, достойным подвига Александра Матросова, я бросился на нее животом. Азарт совсем лишил меня терпения. Сгоряча я сунулся было к ее пасти и промазал. Как она меня уделала своими мелкими и острыми зубами. Весь в щучьей чешуе, с кровоточащей кистью руки, привязанными к поясу щуренком и окунем, я торжественно нес свою добычу в лагерь.

Эту кусаку разделали на куски вместе с ее меньшим братцем. Хватило всем - и пяти экипажам лодок, и даже экипажу прибывшего с провиантом катера. Руку мою обработали йодом. На фотографии, сделанной на вершине скалы, возвышающейся над островом, которую я нашел в старом альбоме, моя довольная физиономия светится неподдельной радостью добытчика - достойного наследника наших первобытных предков.

Выход в обратный путь с острова стал еще одним примером коварства Ладоги. Обнадеживающий попутный ветер и яркое солнышко, помогавшие нам укладывать шмотки и отчаливать, за первым же поворотом протоки куда-то исчезли. Из соседней протоки, как густая деревенская сметана даже не выливался, а вываливался кусками туман. Через каких-то десять минут мы перестали видеть не только соседние лодки, но и с удивлением поняли, что с кормы не видно даже носа нашей собственной лодки. Звуки в тумане расходятся далеко. Прозвучала отчетливая команда "табань, суши весла". Плыть было некуда. Перекликались в тумане мы пару часов, даже сумели спеть что-то под гитару хором. Слышали мы соседние экипажи хорошо, но не видели совершенно.

Наконец подул ветерок, и мы разглядели расползшиеся в разные стороны лодки нашей эскадры. Тронулись, через пару часов пришла беда, откуда ... вестимо. То есть все беды всегда шли со стороны открытой Ладоги, оттуда быстренько и деловито наползли серенькие дождевые тучки и вжарили нам по самые сидушки холоднейшим крупным дождем. Одеться мы не успели. Как сидели на веслах в футболках и спасательных жилетах, так и остались, только насквозь мокрые, сидящие в лужах.

Гребной спорт великая вещь, время было к обеду, надо было выбирать место для разбивки лагеря, мышцы были разогреты. Через несколько минут усиленной работы веслами, падающие с небо ледяные капли начали отлетать от нас, как плевки от раскаленных утюгов. Но не ото всех. На рулевых веслах началось цветное кино. Тогда на телевидении часто крутили юмористическую миниатюру про то, как зимой снимают фильм про отдых на пляже. И центральная фраза "что ж ты синеешь, у нас же цветное кино" была у всех на слуху.

Теперь это было еще и на виду. Верка - промокашка, сидевшая за рулевого, буквально на глазах начала менять колер. Жалость к члену экипажа заставила меня уступить ей весло для согрева. Уже через минут пять, чтобы унять дрожь, я уселся на весло верхом. Потом я стал орать на гребцов за то, что они гребут как сонные мухи, и берег острова, куда мы направились укрыться от непогоды и приготовить обед, не приближается совсем, а даже наоборот удаляется. Лодка рыскала по курсу потому, что меня уже била крупная дрожь. Первое, что я сделал, после того, как нос лодки прошуршал по камням у берега, - прыгнул в воду по колено и оббежал весла, чтобы вырвать, а не достать из рюкзака заначенную бутылку водки. И уже не треть, а половина кружки улькнула в мое заледеневшее до самых кишок нутро. Жить стало можно.

Дежурный экипаж, растянув над толпой тенты от палаток и засунув туда несколько бутылок и хлеб, ринулся разводить костер. Без горячего оставаться было нельзя. Наловчившиеся в этом походе костровые сумели выбрать углубление между двумя валунами, где ветер с зарядами дождя не задувал огонь. Но вот образовавшаяся на скальном грунте лужа несколько смущала. Но не всех. Затолкнув в консервную банку с остатками свиного жира какую-то тряпку, костровые запалили этот псевдо фитиль и организовали над ним шатровую укладку дров. Лужа испарилась не сколько от огня, сколько от их энергии. Обед получился на славу.

Вернувшиеся на базу походники вытряхивали из палаток песок островов, хвою, отмывали от сажи руки и лица, развешивали для просушки тенты и спальники. Было чего вспомнить, о чем поговорить. И даже попеть. Почему-то у ребят из туристского клуба "Красного треугольника" особой симпатией пользовалась песня про "папочку", который вместо того, чтобы воспитывать детей "спит в палатке в мокрых тапочках или воет песни до утра у потухшего костра". Душевно они ее исполняли, с большим чувством и проникновением в образ.

Оставить комментарий © Copyright Галахов Владимир Владимирович (galakhovvv@yandex.ru) Размещен: 25/12/2009, изменен: 25/12/2009. 16k. Статистика. Сборник рассказов: Проза
Аннотация: Туризм - это такой отдых, после которого любая работа покажется отдыхом. Водник - это человек, ожидающий окончания дождя, чтобы залезть в воду.

Галахов Владимир Владимирович Весла на воду

Галахов Владимир Владимирович
Весла на воду