- Ощущение - будто уснул. Там море, пляж непонятный, галечка. И просыпаться не хотелось. Но - снова вонь, гарь. Человек не очень хорошо пахнет, когда его разрывает на части. Интересно, я сначала унюхал, а потом услышал. С запозданьем. Крики: "Глянь, Юрку глянь!" По щекам меня. Тут только понял, что еще здесь, на этом свете.
Так вспоминает Юрий Гутян один из эпизодов Афганской войны - когда он, авианаводчик, чуть не погиб, однако вертолет, который шел за ранеными, посадил, лишь потом - потерял сознание, очнулся - в той самой "вертушке". Страшного, горького, порой нечеловечески трудного за полтора года боев в Афгане было немало. Об этом Юрий - подполковник запаса, кавалер двух орденов Красной Звезды - рассказал в своей новой книге "Алихейль". "Современная военная проза" - так определяют этот пласт русской словесности литературоведы. Наш земляк принадлежит к нему по праву - всецело. И жизнью, и творчеством.
Он - автор нескольких повестей, в центре которых судьба русского офицера последней четверти двадцатого века. Его книги - это крепкая, серьезная, интересная проза. Она пропитана воздухом Афганской войны, насыщена ее живыми деталями, подробностями, знать которые может только непосредственный участник событий. Не случайно первый же опыт писателя в большой форме - повесть "Боевой режим" - увидел свет в одном из известных московских издательств.
Но "Алихейль", в основе которой подробный рассказ о боевой работе авианаводчика (эта современная фронтовая специальность почти неизвестна широкому читательскому кругу, она сродни работе арткорректировщика - авианаводчик корректирует поддержку частей авиацией в районе боевых действий), как мне представляется, покрепче, помастеровитей "Боевого режима". Она написана прочно, жестко, скроена порой по-солдатски грубо и просто, но вместе с тем образно.
"Алихейль" - вещь во многом автобиографическая. Неслучайно у главного героя фамилия Гутин - почти Гутян. Действительно, это - подробный, в деталях рассказ об одной из операций 40-й армии в Афганистане, в районе небольшого горного местечка, которое и дало название повести. Но в центре все же не боевые действия, нет, они - лишь фон. В центре, как это принято в русской классической литературе, человек. В общем-то обычный, внешне ничем особенным не примечательный. Но автор показывает его нам в особых обстоятельствах. В чужой стране. На войне. Порой - между жизнью и смертью.
Как совершенно справедливо отмечает в предисловии к книге литературовед Владимир Олейник, "Алихейль" - это "...история одной души - взлетающей, падающей, поднимающейся. Герой повести испытывает все возможные чувства - радости, страха, отчаяния, - в процессе своей профессиональной деятельности. Он - авианаводчик - один из приводных ремней функционирования сложного армейского механизма. Чем он незаметней, чем отлаженней его работа, как и работа других обеспеченцев, тем успешней действия полка. Но тем выше внутреннее напряжение молодого офицера, вынужденного постоянно доказывать свой профессионализм. В том числе - самому себе.
При этом он не винтик и не бездушный механизм, просто все переживания и чувства глубоко спрятаны внутри. Чем глубже, тем острей воспринимаются. И тем отчетливей характер героя - военного интеллигента. Его индивидуальность раскрывается через мысли и поступки, через их тождество и неразрывную связь. Отсюда и цельная органичность героя для среды и времени, его типичность и одновременно личностная неповторимость..."
Да, военный интеллигент! Интеллигент рефлексирующий, подробно, про себя анализирующий не только свою работу, но и взаимоотношения с окружающими, все свои "глупости и мелкие злодейства". Вот уж беспримерная редкость в современных книгах и фильмах о вооруженных силах, об армии и флоте, где с некоторых пор стало нормой показывать русского офицера если не полным идиотом и законченным, невежественным солдафоном, то в лучшем случае пьяницей. А здесь - иное, принципиально иное. Офицерский круг "Алихейля" покоряет - и хорошим русским языком (пусть и не всегда цензурным), и нежным, трепетным отношением к женщинам, вообще близким, что ждут дома, и истинным фронтовым братством, которое слышится во всем, что эти люди делают и говорят. Споры-разговоры о Михаиле Грушевском и Льве Гумилеве, об истоках Московской Руси кажутся в данном контексте совершенно естественными, органичными - без вопросов.
Еще одна важная особенность книги - окопный быт: подробнейшее, в деталях, описание житья-бытья авианаводчиков, частности и секреты боевых выходов. Написано это сочно, со вкусом, порой и не без иронии - и над собой, и над своими товарищами. Есть в книге над чем посмеяться, есть над чем и поплакать.
Очень характерный момент: хоть автор и рассказывает нам о войне, о существовании человека в пограничном между жизнью и смертью пространстве, повесть не оставляет ощущения безнадеги и ужаса. "Алихейль", несмотря на горечь и смрад войны, в адовом котле которой и происходит действие, варятся ее герои, удивительно светлая и добрая книга. В ней звучит любовь - и к родной стране, и к ее армии, и к каждому из нас, кого персонажи книги готовы защитить в любой день и час, чего бы им это ни стоило.
Все тот же Владимир Олейник очень верно отметил, что эта повесть Юрия Гутяна "удивительно романтична по стилю и духу. Может быть, романтика - отражение мировоззрения героя, его удивительной веры в прекрасное и в человека. Может быть - сложившиеся убеждения автора, вынесенные им с войны и выстраданные за двадцать дальнейших лет..." Абсолютно точно. А кто-то, помнится, еще в двадцатые писал, что, мол, "романтика уволена за выслугою лет". Да нет же! Куда ж без нее? Понятное дело, война - не фейерверк, не праздник. Это - труд, изнурительно тяжелый и опасный, это - кровь, пот и грязь. Но и тепло, и свет, и короткие, но ослепительно яркие моменты счастья, которые здесь, на поле битвы, переживаются острее и явственнее, и фронтовое братство, о котором я уже писал. И о котором не устает писать Юрий Гутян - и в "Алихейле", и в других своих книгах - и старых, и новых вроде совсем недавней вещицы "Глория" (в этой работе чудесным образом переплелись реальность той войны и фантастика, где грань, отделяющая действительность от мифа порой едва различима).
Очень характерен, показателен в этой связи ответ Гутяна, когда его спрашивают: "А зачем писал?"
- А может, подросток прочтет эту повесть? - замечает Юрий. - Буду просто счастлив, если шевельнется и останется в его душе что-то такое, что заставит осознать, что нет для мужчины ничего более святого, чем быть воином, защитником своей Родины, своего дома и всего, что любимо... Для этого и пишу.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023
