ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Исмагилов Анвар Айдарович
Вооружён одной гитарой, или Дорога в Чечню и обратно

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 3.78*17  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Книга "Вооружён одной гитарой, или Дорога в Чечню и обратно" написана по следам поездки в Чечню единственного российского барда, побывавшего там на свой страх и риск, без охраны, сопровождения и денег. Это бытовые записки человека, бродившего по Чечне с одной гитарой, бывавшего в гостях у местных жителей, бывших боевиков, тюменских омоновцев и всех, кто не отказывал в приюте и угощении за песни под гитару. Готовится второе издание, более серьёзное, с расширенным аппаратом иллюстраций и комментариев. В отличие от нынешних, в основном московских музыкантов и прочих, Анвар Исмагилов был в Грозном и окрестностях в те времена, когда каждый день гремели взрывы и выстрелы. Впрочем, автор не в претензии. Медалей (флотских и ВБД) ему хватает. Все мы, друзья, немножко капитаны Тушины, и когда идёт наказание невиновных и награждение непричастных, то мы именно в первом списке. А вов втором пусть будут те, кому хочется и можется!
  ВООРУЖЁН ОДНОЙ ГИТАРОЙ
  
  (Дорога в Чечню и обратно)
  (отрывки из книги, вышедшей в 2005 г. в Тюмени)
  
  Война - не приключение. Война - болезнь. Как тиф.
  Антуан де Сент-Экзюпери.
  
   '... психически больных людей лечили причитаниями, а арабы окружали больных музыкантами, чтобы рассеять плохое настроение... Аристотель обнаружил, что поэзия снимает чувство страха. Жители Центральной Африки и Океании облегчали страдания людей пением и танцами.
   Чтение Корана в каирском госпитале в XII веке считалось частью лечебного процесса'.
  (из журнала 'Библиотека').
  
  
  ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
  
  Анвар Исмагилов, литератор, автор-исполнитель своих песен, тюменский мечтатель из Ростова-на-Дону, бродяга, военный моряк, бывший ведущий инженер отдела соцразвития ОАО 'Сибнефтепровод'. На сегодня - единственный российский бард, побывавший в Чечне с концертами. Дело ещё и в том, что автор книги и второй персонаж, обозначенный строчкой ниже, ездили на войну за свой счёт, без охраны и сопровождения.
  Александр Аханов, литератор, пожарный-чернобылец, мемуарист, тюменский скандалист и правдоруб из Геленджика, отец Дениса, воевавшего в Чечне в 1995 году, вдохновитель и организатор поездок писателей в Чечню.
  Руслан Ахмаев, президент правозащитной организации 'Оптимум', бывший грозненский снабженец, руководитель программы обеспечения водой населения Старопромысловского района.
  Борис Харсиев, ректор института в Малгобеке.
  Арби-строитель (фамилию по его просьбе пропускаем), бывший командир грозненского полка боевиков.
  Апти, грозный начальник своей строительной фирмы на Старопромысловском шоссе.
  Юрий Громов, старшина Тюменского ОМОНа.
  Сергей Болярских, замполит Тюменского ОМОНа.
  Сергей Хафизов, геолог, романтик и миллионер из Тюменской нефтяной компании.
  Юра Пташкин из Армавира, военный летчик, предприниматель и экстремист.
  Коля (без фамилии), куратор Северо-Кавказского управления погранвойск ФСБ на Северном Кавказе.
  Руслан второй, Руслан третий.
  Султан Гадаев, начальник грозненской культуры из Урус-Мартана.
  Жители Грозного и Чечни. Попутчики. Шоферы автобусов, такси и маршруток. Дети всех цветов волос, кожи и национальностей. Девушки...
  А также: городские соловьи, сибирская кошка по имени Буська, безымянный котенок неизвестной породы, собаки-сапёры, фазаны и волки, деревья и травы.
  Гитара Владикавказской фабрики музыкальных инструментов по кличке 'Люся', с декой, лопнувшей в двух местах.
  И др.
  В книге использованы материалы 'кавказского лица русской национальности' Юрия Кондратьева, офицера связи Вячеслава Миронова, участника первой кампании, сотрудников Сахаровского центра, журнала Правительства России 'Родина', РИА 'Новости', форумов Интернет и других изданий. Фото А. Исмагилова, А. Аханова, бойцов Тюменского ОМОНа, а также бывших жителей Грозного, военных фотокоров, неизвестных авторов. Приношу свою благодарность и извинения тем, чьи работы использованы в книге без их ведома ввиду невозможности установления авторства.
  Вступление
  
   Без башки останусь иль без ног,
   Но тогда уж знайте, дорогие:
   Для Чечни я сделал всё, что мог,
   Пусть теперь попробуют другие.
  
  'Баллада о ГАЗ-24'
   (Михаил Сухарев, москвич, погибший
  вскоре после написания этих стихов
  в Грозном в 2001 году).
  
  
  Летнее утро на кухне.
  4.15 мск.
  Глаголет 'Эхо Москвы'.
  
  Вот уже почти полтора месяца, как я вернулся из Грозного. В Тюмени июльская жара сменилась почти сентябрьской прохладой. Ржавые тополя, заражённые какой-то болезнью, как и в прошлом году, дружно облетают, застилая городскую землю скукоженными жестяными листьями в уродливых желто-бурых узорах.
  На кухне из японской мыльницы чирикает 'Эхо Москвы'. Рок-марафон. Дядя Миша и дядя Вова блещут эрудицией, крутят Манфреда Манна, веселятся от души! Их слушатели, - только что сообразил, - не спят! Это же начало пятого в столице! Ну конечно, суббота, но всё же, всё же!
  Гуляет вовсю Москва!! Я только что приехал с Грушинского фестиваля, где сто тысяч человек пели, пили, плавали в мутной воде Протоки и Мастрюковских озер и вот так же веселились от всей души. И я вместе с ними...
  А в Самаре, как сказал мне начальник тамошней ГИМС (государственной инспекции маломерных судов), ждали ВВП. И он бы приехал. Но в субботу, 5 июля, в Тушино, на рок-фестивале, рванули две живые бомбы. Третью успели обезвредить. Погибли около 20 человек. Конечно, Путину было уже не до Грушинского. Почему я упоминаю о Тушинском взрыве? Потому, что ко времени выхода книги многие уже вряд ли вспомнят о нем за чередою все новых и новых трагедий. Взрывы в Каспийске, Буденновске, Волгодонске, в самой Москве, карточный Домик Правительства Чечни (его только что, 9 июля, так сказать, вновь освятили, с мебелью, факсами и комплектующими)...
  (К сожалению, добавляю я 20 февраля 2004 года, так оно и вышло. В московском метро между Павелецкой и Автозаводской взорвали громадную бомбу, и число жертв, по моим наблюдениям, сильно занижено, хотя и один человек - целая Вселенная! Но кто же в нашем Отечестве считает людей - такое впечатление, что нами правят китайские богдыханы, которым нужно очистить как можно больше пространства от населения).
  
  И совсем уж грустная история приключилась при подготовке книги к выходу - Беслан...
  Я буквально плакал - бывший военный моряк, бродяга, и т.д. И молил Бога о спасении младенчиков. Но вышло по-другому...
  
  Один писатель сказал как-то, задумчиво слушая очередное сообщение о теракте:
  - Гадом буду, если бы я был террористом, давно бы взорвал пол-России! Просто удивляюсь, почему они этого не делают?
  И мы в очередной раз сошлись во мнении, что простым боевикам, не шибко-то грамотным, вряд ли под силу осуществить такие многоходовые и протяженные по времени операции, как тот же трижды несчастный 'Норд-ост'! Ослиные уши спецслужб лезут изо всех кустов... И поневоле возненавидишь собственное правительство!
  
  Итак, полседьмого утра по тюменскому времени, уютная кухня. А я с неясной тоской вспоминаю маленькую убогую кухню в пятиэтажном доме на Катаяме, в Старопромысловском районе Грозного, на улице Заветов Ильича, ? 34, в квартире ?7. Опытный путешественник Аханов поселился в двухкомнатной квартире старого Шарпудина Кааева еще в апреле этого года, обзавелся нехитрой утварью, и я приехал уже на готовое. Спасибо тебе, старый мудрый токарь Шарпудин!!
  Позже я расскажу о быте - поподробнее. А сейчас просто вспоминаю ночь, горячий крепкий чай за хилым столиком с клеенкой; узкий балкон, откуда прямо в душу разливает виртуозную музыку невидимый даже на соседнем дереве соловей; ворчание милицейских раций, пистолетные выстрелы и пулеметные очереди на улице; смех и песни под бренчание гитары соседской молодежи, запах цветущей черемухи и особый, тревожный, густой и сладкий воздух предгорья, на котором стоит район Катаяма.
  
  Будем же непоследовательны.
  Начнем с середины пути в Чечню, а потом вернемся к его началу и вновь перепрыгнем куда-нибудь на космически пустынную площадь Минутка, или к вывеске 'Центр косметологии' на мертвом косяке изящного кирпичного дома XIX века на улице Мира, или вспомним пустой трактор на переезде, в который на полном ходу врезался наш поезд, ушедший в ночь на 1 июня от Прохладной на Москву (в этот день моему старшему сыну, Синару, исполнилось ровно 25 лет!); или вспомним Союз женщин Чечни, мертвые, ушедшие в себя глаза матери, держащей на руках портрет своего (тоже 25-летнего!), сына, похищенного год назад и сгинувшего бесследно; или содрогнемся от фотографий трупов из Горагорской, Алдов и Урус-Мартана.
  А в Чечне только вчера очередной отряд 'неизвестных' в классическом составе: 2 БТРа и УАЗик-'таблетка' без опознавательных знаков - вломились ночью в Чечен-Аул и увезли несколько человек в неизвестном, опять же, направлении.
   И конца-края этой войне, кровавой и бессмысленно беспощадной, как всякая русская бойня, не видно. Недавно я просто оторопел от цифры потерь России: за две войны в Чечне погибло 14 000 военнослужащих!!!
  Дополнение 24 октября 2003 г.: По данным из разных источников, только за 2002-2003 годы погибло уже 4 700 человек.
  Боже милостивый, что же это делается? Ведь в основном гибнут молодые, дееспособные, детородного возраста мужчины, от которых в лучшем случае остаются сироты, а обычно лишь груз 200, скромный памятник где-нибудь в Альметьевске или в Бердюжье, неопознанный труп в ростовском морге, или просто братская могила, тлен и прах, развеянный по долинам и горным ущельям, или вовсе беспамятная ледяная ухмылка государства, умывающего руки и говорящего: извините, в тот раз не получилось, ошибочка вышла, но виноватые - те, прошлые, а мы сейчас всё исправим, всех перемочим, кого надо, пересажаем, из-под земли и за границей найдем, а ты, служивый, потерпи еще маленько, сослужи службишку государеву...
  Куда же ты, болезный?! А воевать?!! Вы слышите, грохочут сапоги? Это наша славная армия разбегается в разные стороны от ужаса и мрака, зияющего из черной дыры чеченской войны.
  
  ГЛАВА ПЕРВАЯ
  
  Ингуш римского права
  
  
  Тебе, Кавказ, суровый царь земли,
  Я снова посвящаю стих небрежный.
  М. Лермонтов
  
  Если едешь на Кавказ,
  Солнце светит прямо в глаз.
  
  Из Москвы в Ростов-на-Дону поезд пришел днем. Вокзал я просто не узнал - чистый Ле Корбюзье с Ллойдом Райтом вместе. Рядом с серым бетонным монстром над переходами прежних лет вырос ярко-синий полукупол. На перрон ведут эскалаторы! И надпись очень красивая. Правда, сами эскалаторы на тот момент не работали.
  Солнце старалось вовсю! Кондиционеры вроде бы заработали, попыхтели несколько часов, давая нам вздохнуть и подышать, а потом внутри что-то перегрелось, и они благополучно скончались. Я пытался обмахиваться газеткой... Да еще спортивные штаны, считавшиеся натуральными при покупке, оказались при испытании самой настоящей пластмассой, что не убавляло пота. 'Бедные женщины', - думал я, представляя себе их внутреннее состояние.
  Вместе с офицерами-попутчиками, экс-летчиком-истребителем ВВС Юрой Пташкиным и куратором погранвойск на Кавказе Колей (фамилию, как сказано в начале, мы пропускаем), я вышел на перрон, задыхаясь от дикой жары, - купить вожделенного пива и чего-нибудь к чаю. Тетки наперебой предлагали рыбу. Ценнее всего была, конечно, истекающая жиром и прозрачная на свет саблевидная чехонь. Лещи были мелковаты, а жаль - вкуснее крупного, как штык лопаты, мясистого, ароматного леща, может быть только обской муксун! Тем более неохота было связываться с лещом копченым (как говорят опытные рыбаки, с брачком).
  
  Поезд стоял долго, но все же строго по расписанию. Мы вернулись в купе и уже ждали сигнала отправления, как вдруг в дверном проеме показалась высокая грузная фигура. Мужчина лет пятидесяти с небритой физиономией оглядел нас, протиснулся в купе и сказал:
  -Добрый день, друзья! - и показав на свободную верхнюю полку, хрипло пробасил: - Это, кажется, моя!
  Развернувшись, он ловко забросил тяжелую сумку в багажное отделение и легко вышел. Как всегда, мы до этого надеялись по-прежнему ехать в купе втроем, попивая водочку и закусывая, чем Бог пошлет. Вторжение чужого человека в наш маленький, уютный, хотя и раскаленный мирок произвело на нас раздражающее впечатление. Когда Борис (так звали нового попутчика) возвращался из коридора, то разговор прекращался как-то сам собой!
  Ближе к вечеру мы с куратором уселись рядышком на потном диване и растрепались, как два заправских пикейных жилета, о мировой политике. Борис будто бы дремал наверху.
  Коля-пограничник перевелся в Махачкалу из Ставрополя, где жил в квартире с мраморными полами! До сих пор ему жалко той роскоши, но в квартире из-за плохого отопления, да еще на первом этаже, была вечная сырость. Он хвалил генерала Николаева, бывшего командующего погранвойсками, за то, что тот остановил потоки палёного американского спирта в тоннелях Северной Осетии. Похоже, что сообщения газет о противодействии спиртового лобби его политике, оказались правдой: Николаева с треском выгнали с одного из самых важных постов в государстве, и пошел он, солнцем палимый, в депутаты Госдумы.
  Коля рассказал, что его друг по училищу, начальник заставы, во время командировки в Дагестан угощал его супом, где в пустой воде плавали капустные листья и волокна тушенки. Из своей зарплаты, и без того нищенской, начальник заставы покупал на рынках мясо и подкармливал свой личный состав!
  Позор!
  Жили они в Дагестане с женой в бочке, словно диогены или северяне времен покорения нефтяных сокровищ! Но те-то хоть знали, что зарабатывают северные надбавки и отпуск в шестьдесят рабочих дней, а вот воины и члены их семей времен перестройки являли собой жалкое зрелище! Одна половина стальной бочки предназначалась для личного состава, а вторая - для семьи начальника. Беременная жена долго терпела, но застудилась без хорошего питания и отопления, уехала к родственникам рожать и не вернулась!
  
  Весёлая спецслужба!!
  
  И как-то плавно, с подходцами, заговорили о Сталине. Я-то вырос в Гудауте, а потом на Северном Кавказе, и с детства помнил рассказы полушёпотом о страшных зверствах, о голоде на Дону, Украине и Кубани, о людоедстве, раскулачивании, о выселении народов. Да к тому же диссидентство восьмидесятых отнюдь не прибавило любви к усатому монстру. Хотя по моим нынешним наблюдениям, любовь к палке все сильнее просыпается в широкой душе советского человека, и в Областном Доме офицеров уже открыта целая экспозиция, посвященная гению всех времен и народов. А в июне, уже после возвращения, на площади у Центрального рынка, вместе с моим новым другом Русланом из Грозного я услышал из динамиков автоклуба стихи юного Иосифа. Впрочем, об этом позже, где-нибудь в пятнадцатой главе...
  Куратор по своей КГБ-шной привычке все кивал да поддакивал. Градус инвективы поднялся до точки закипания мозгов. И тут сверху свесилась кудлатая голова, и Борис загудел уже знакомым басом:
  - Молодой человек, Ануар, кажется? Вы далеко едете?
  - До Минвод, - ответил я, не желая спугнуть птицу удачи, - а что?
  - Так вот, если поедете дальше, - а я вижу, что поедете, - то в Осетии никому таких слов об Иосифе Джугаеве не говорите: вас, мягко говоря, не поймут! И вообще, нельзя столь однобоко подходить к деяниям тиранов. Любой человек, получив такую, ничем неограниченную, власть, рано или поздно станет негодяем.
  
  Так началось наше знакомство.
  Больше половины суток мы никак не могли притереться друг к другу, чтобы образовать купе мужчин, говорящих на одном языке. Но оказалось, что Борис, человек явно небогатый, интеллигент и книгочей, - мудрый и душевно щедрый кавказский мужчина.
  Летчик вышел в Армавире, взяв у меня визитку и пообещав завалить Тюменскую область фруктами и вином. Позже я слышал подобные предложения на каждом шагу: всем на Кавказе и почти всем в России маленький юг Тюменской области с населением в 1 млн 340 тыс. человек, оставшийся от раскола некогда действительно великой Тюменской империи, кажется раем, землей обетованной, куда только насыпь немного товаров по сходной цене - и вырастут деревья с червонцами зеленого цвета на не менее зеленых ветвях.
  А нам, грешным, не хочется разубеждать собеседника - приятно ведь чувствовать себя эдаким британцем, лондонцем среди малайцев, сипаев и харампуров.
  Около двух часов ночи я засобирался. На носу были Минводы. Борис лежал наверху, но уже на другой стороне, вперед по ходу поезда. Он с любопытством наблюдал и слушал, а потом откашлялся, и пробасил:
  - Извините, Ануар, так куда Вы путь держите? Я слышу, в Грозный? А зачем тогда выходить в Минводах? Вы знаете, сколько отсюда до Грозного? Вижу, что нет! Почти 300 километров. А сейчас 2 часа ночи. От вокзала вам нужно ехать до аэропорта, ждать утра, а потом садиться на такси, автобус или маршрутку. Где Вы проведете ночь, не знаю, но догадываюсь. На вокзале вас сейчас, может быть, и не тронут, а по дороге - опять же не знаю. Вот что, коллега (Борис уже сказал, что он ректор небольшого института в Малгобеке, в Ингушетии), оставайтесь в купе до Нальчика, утро вечера мудренее.
  - Я все-таки пойду, посмотрю, может быть, меня все же встречают (я еще не знал, что две мои телеграммы, данные из Тюмени и Москвы, придут в Грозный последовательно через 2 и 4 дня после моего приезда), - и пошел на перрон.
  Двадцать минут прошли безрезультатно. По перрону расхаживали патрули СОБРа, здоровенные, под два метра ростом, сержанты, увешанные орденами и медалями. Вместе с тем в ночном свете фонарей я увидел несколько личностей такого вида, что их можно было сразу забирать в камеру!
  Не дождавшись Руслана, зато вдоволь наглядевшись на местный колорит и окончательно поняв, что лучше не рисковать в самом начале, я вернулся в купе. Отдал проводнице Татьяне 100 рублей и лег спать. Слышал, как Борис удовлетворенно покрякивает, накрывая полотенцем буйную голову.
  
  И вот четвертая почти бессонная ночь. Горы показались в 5.40. Я не видел Кавказ 20 лет!
  Утро было хмурым, но таким прохладным после двухсуточной духоты! На горизонте слабыми бледно-сиреневыми контурами уже проступали вершины Большого Кавказского хребта. Здание вокзала выглядело вполне патриархально - толстые колонны, треугольный фронтон с лепными фризами, - сталинский 'вампир'. Какое-то ощущение розового тона - может быть, сказывались 6 часов утра и ранние, нежные солнечные лучи.
  
  Справа от выхода стояли маршрутки. Нам повезло: мы с Борисом сразу уселись на передние сиденья, отдали по 100 рублей, и он, пересчитав остаток денег в бумажнике, удовлетворённо сказал:
  - Ну что же, коллега, мой план экономии бюджета выполнен! Килька балтийская, фрикадельки рыбные, чёрный хлеб в аспирантском общежитии, чай уфимской чаеразвесочной фабрики, минеральная вода. Прямой расчёт не ужинать. Вот так сейчас живет интеллигенция! Но какие я разыскал материалы в ростовских архивах!
  Прямо от вокзала мы двинулись по широким прямым улицам, будто вымытым со стиральным порошком, как в Германии. Ни соринки, ни бычка, ни сигаретной пачки. Воздух, лившийся через приоткрытое окно справа, можно было пить глотками.
  Вывернули налево и понеслись по трассе. Тут Борис и начал свою обширную лекцию о Кавказе. Что-то вроде того, что
  'Кавказ - ты колыбель цивилизаций'.
  
   И о Прометее, о том, что большинство мифологических сюжетов родилось и вышло отсюда, и о скифах, Геродоте, Страбоне, - в общем, полный набор местного энциклопедиста. Он гудел, как Фазиль Искандер, самозабвенно и с длинными, но очень уместными паузами. Минут через тридцать маршрутка свернула с трассы и заехала в некий карман у дороги, на газовую заправку. Мы с Борисом вышли, а все остальные даже не пошевелились! В очередной раз я увидел проявление кавказского фатализма: взорвётся, так взорвётся!
  
  Кстати говоря, приведу несколько вполне банальных фактов. Впервые Кавказ в мировой литературе упоминается в трагедии Эсхила 'Скованный Прометей'. Дело было аж в 479 году до нашей эры! Большой Кавказ разграничивает Европу и Азию и тянется от города Анапы вплоть до Баку. Здесь же проходит водораздел рек Кубани и Терека на северных склонах, Куры и Риони - на южных. Главная вершина России выше любой вершины Альп - Эльбрус поднимается над уровнем моря на 5642 метра! Казбек поменьше ростом.
  До революции на Кавказе проживало больше 3 миллионов этнических русских!
  
  Переехали деревянный мост через Терек, и я увидел внизу знакомое мне по абхазским горам каменистое ложе быстрой реки. Даже населенный пункт назывался Терек. Оттуда как-то незаметно, минуя густолиственные сады и обширные пашни, мы доехали до границы Кабарды, Осетии и Ингушетии. Есть такое удивительное место, где между хребтов узкая полоса по распоряжению новых властей прорезает земли двух республик, чтобы, как объяснил Борис, оттяпать под шумок территории, растянутые во время двух войн, и чтобы прорубить коридор от Моздока до столицы Северной Осетии. С географией можно разобраться, но прорубленные в хребтах с двух сторон дороги - перпендикулярно трассе Нальчик - Малгобек, - я видел своими глазами.
  
  Меня ждала первая неприятность. Блокпост на этой странной границе располагался с двух сторон дороги - изрытой, избитой, - и потому видно было, что бесхозной. Милиционеры носили смешанную форму, и оружие у них было разномастное: от пистолета до ротного пулемета Калашникова и гранатомёта. Маршрутка стояла возле входа в сиротский уют блок-поста, накрытого маскировочной сеткой. Мы сдали паспорта, показали сумки, и встали на пригорке, на краю ложбины, покрытой разнотравьем.
  Выкрикнули мою фамилию. Я пошел внутрь, поднялся по узкому трапу и с удивлением увидел компьютер. Старье, конечно, однако посреди голого предгорья он производил впечатление, даже своим Нортоновским бело-синим экраном. Мент, рядом с которым стоял ручной пулемет, вычитал информацию обо мне и задумчиво спросил:
  - Анвар Айдарович, а почему у Вас нет вкладыша о российском гражданстве?
  Я заблеял:
  - Да как-то руки не доходили, а сейчас уже менять надо, а это хлопоты, время, вот и поехал со старым в командировку.
  - Не-е-ет, - вкрадчиво пропел мент, - это Вы давно должны были сделать, еще три года назад.
  И начал заносить меня, грешного, в свою бледно-синюю немочь!
  
  Борис наблюдал эту процедуру издалека, не вмешиваясь. Только спросил, когда я вышел, за что меня вписали, и хмыкнул.
  Он внимательно посмотрел на меня и прогудел:
  - Если можно, я дам два совета, как вести себя в Грозном: первое - никому не верь и не разговаривай с неизвестными; а второе - никому не показывай своего превосходства, особенно если оно у тебя есть. Может быть, тогда и выживешь.
  Поехали дальше по разбитым километрам. Город Малгобек стоял слева от трассы, уютный и тенистый. На площади у автостанции сгрудились десятки 'Газелей', работало кафе, шел траншейный ремонт канализации. Не успели мы высадиться, как Борис нашел своего аспиранта, худощавого Саид-Ахмеда Арсанова, и поручил ему довезти уважаемого гостя до Грозного.
  Позже выяснилось, что родственники Саид-Ахмеда -вдохновенные деятели сопротивления режиму Дудаева, организаторы и вдохновители митингов, призывавших чеченцев одуматься и не поддаваться безумной идее отделения от России. 'Тысяча долларов каждому', - кажется, таков был главный лозунг Дудаева, обещавшего употребить во благо нефтяные богатства Ичкерии.
  Не уверен, что Саид-Ахмед остался вполне доволен поручением, но видел и другое: у вайнахов не принято опротестовывать решения старших. И мы двинулись дальше, взяв с собой здешней минеральной воды. Называлась она 'Ачалукская'. В 1318 году здесь (на реке Ачалук), в ставке хана Узбека, был убит князь Михаил Тверской.
  - Сейчас ты увидишь, - сказал мне Саид-Ахмед, садясь на второе место впереди рядом со мной, - как можно из Ингушетии провезти в Чечню все, что душе угодно, хоть атомную бомбу.
  
  КРУПНЫЙ ТАЙНИК С ОРУЖИЕМ 0БНАРУЖЕН В ИНГУШЕТИИ
  
  В Малгобекском райоѓне Ингушетии, на адмиѓнистративной границе с Чечней, обнаружен крупный тайник с оруѓжием, предположительѓно похищенным боевиѓками со склада МВД республики в 2004 году. 'В замаскированѓном тайнике боевиков около 50 автоматов Каѓлашникова, 620 гранат Ф-1, более 50 тысяч патронов и выстрелы к гранатомету АГС', - сказал представитель Министерства внутренѓних дел России.
  ИТАР-ТАСС, апрель 2005 года.
  И мы двинулись.
  По левому борту в полудымке потянулись расположенные у подножия хребта нефтеперегонные колонны. Выше стояли буровые, а по правому борту позже мелькали кое-где качалки. Я было хотел снисходительно сравнить эти пейзажи с Тюменским Севером, но вовремя вспомнил, что нефть здесь добывается уже второй век, и прикусил язык. Еще я вспомнил, как дядю Ваню, отца моего покойного друга Ивана Бута, ранили где-то под Моздоком, еще семнадцатилетним мальчиком, и как он, поддав на 9 Мая, вспоминал только об одном: какие были девушки в войну!
  
  Слева над трассой потянулись ровными рядами добротные краснокирпичные дома, все, как на подбор, красавцы. Такие в Ростове-на-Дону в советские времена были только у цыган в Батайске и у спекулянтов. Стоили они, как сейчас помню, пятьдесят-шестьдесят тысяч рублей, целое состояние. Я полюбопытствовал, что это, мол, за колхоз-миллионер, и услышал в ответ:
  - Зязик-юрт! Дома для беженцев.
  - Ничего себе! У нас в Тюмени начинающие бизнесмены в таких живут, а у вас беженцы!
  - Этот поселок построен нынешним Президентом Ингушетии, Зязиковым, а назван так в честь его дедушки, - сдержанно отвечал Саид-Ахмед. - Строили для беженцев из Северной Осетии в 1993 году, после истории с Пригородным районом Владикавказа.
  
  Вставка от апреля 2004 года:
  Никак не угомонятся! На Пасху было совершено покушение на Президента Мурата Зязикова!!
  Рядом с бронированным 'Мерседесом' в Магасе взорвался начинённый взрывчаткой (как сейчас модно говорить в среде телекомментаторов), автомобиль смертника. Пострадало несколько человек. Слава Богу, сам Президент остался жив! Именно об этом предупреждал Борис Харсиев: он предсказывал, что огонь войны скоро перекинется не только на Ингушетию, но и на Южную Осетию. К сожалению, он оказался прав. Хотя я в те дни думал несколько иначе.
  А чуть позже в Назрань ворвалась чуть ли не рота бандитов и почти по рецепту нашего славного президента мочила всех подряд: от милиционеров до чиновников различных администраций.
  
  ГЛАВА ВТОРАЯ
  
  Сержант из Горагорской: десятка за проезд
  
  Чей черёд, тот и берёт.
  (русская поговорка).
  
  Саид-Ахмед впервые произнес ту фразу, которую я потом слышал повсюду:
  -Нефть - наше проклятие! Если бы не она, было бы не так страшно, даже при нашей географии. Здесь сейчас все держится на нефти - кто бурит, кто качает - в основном, - а кто просто добывает конденсат из ямы и на это живет.
  Борис во время короткой стоянки в Малгобеке успел рассказать, что родственники Саид-Ахмеда из Урус-Мартана открыто противостояли Дудаеву и были в первых рядах оппозиции, пытаясь отговорить население от безумия сепаратизма. Проводили митинги, печатали подпольные листовки, а потом их дома сожгли, родичей убили, и пришлось им срочно перебираться в Ингушетию.
  Дорога была относительно спокойной. За спиной слева остался огромный авторынок, куда еще недавно съезжались люди со всего Кавказа. Стоял арочник из алюминия, какая-то огороженная территория, и в сторону этого торгового центра, где продают и продукты питания, и всякую обувь-одежду, навстречу нам, то есть из Чечни, тянулась автоколонна. Машины в основном старые, советские, водители и пассажиры весьма терпеливые и философически настроенные. Саид-Ахмед сказал, что пробка образовалась по простой причине: сегодня базарный день, и поток покупателей огромен. Пока всех рассортируешь, пока установишь, с кого брать, с кого нет - замаешься! (в очереди стояли около 40 легковых и грузовых машин, вот и считай!).
  На выезде из поселка Новый Редант нас тормозит ингушская милиция - увидели чеченские номера! Проверяют хмуро, привычно, но вежливо. На меня уставились внимательно, явно учуяв чужого по своей ментовской хватке, но поколебались, не стали шмонать и пропустили дальше.
  Последний ингушский пост - это поселок Аки-Юрт. После того, как разгромили Грозный, центр тяжести торговли переместился сюда. Раньше, в девяностые годы, со всего Северного Кавказа ездили в столицу Чечни, где можно было что угодно, хоть атомную бомбу купить - из Арабских Эмиратов шел нескончаемый поток левого товара, серой и черной контрабанды. Цены были фантастически низкими, наживались громадные состояния, в аэропорту 'Северный' стоял таможенный терминал(!), и, очевидно, у всех чеченцев сложилось превратное представление о том, что подобный банановый рай может продолжаться вечно!
  Не тут-то было!
  
  В подножии Терского хребта по левую руку виднелись в туманной дымке башни и колонны нефтеперерабатывающего завода. Совершенно целого и вполне работоспособного! И вот едем мы дальше и дальше по равнине, справа проплываем в довольно пустынном месте кирпичную мечеть, построенную еще при Дудаеве, на вершине хребта возвышаются черные силуэты буровых, и постепенно поднимаемся на холм. Перед нами открывается блок-пост.
  Бетонные блоки справа и слева образуют узкий лабиринт. На первом ряду черной несмываемой краской полуметровыми буквами начертано: ИВАНОВСКАЯ ОБЛ. Поднимаемся выше, видим следующий ряд блоков с более короткой надписью: КАЛУГА. На раскладных стульчиках сидят некие командиры. Традиционный камуфляж, разгрузники с двуми-тремя магазинами, скромный столик. У одного из них я запомнил в левом нагрудном кармане нож, кажется, сделанный из штык-ножа от автомата, с резной, под пальцы руки, деревянной ручкой. Внизу справа от блок-поста молодые, по пояс голые бойцы, делали армейскую зарядку, бодро прыгая по ярко-зеленой майской траве.
  От скучающих командиров отделился бравенький рыженький сержант. Он был крепко скроен, ладно сшит, и белесые брови двигались в такт белозубой улыбке.
  Подойдя к двери водителя 'Газели', сержант заглянул внутрь и бодрым голосом вопросил:
  -Посторонние в машине есть? Нет? - и доверительно водителю: можно вас на минутку?
  Водитель наклонился к сержанту. Я смотрел во все глаза. Саид-Ахмед дернул меня за рукав и почти неслышно прошептал:
  -Не смотри ему в глаза, а то сейчас из машины вытащат! Смотри перед собой - ты ничего не видишь и не слышишь.
  Я уставился в лобовое стекло, а краем глаза, боковым зрением, узрел, что товарищи нашего бойкого сержанта насторожились и отвлеклись от костяшек домино.
  Но гениальная взятка в ДЕСЯТЬ рублей уже была вручена из рук в руки, и маршрутка пересекла заветную черту.
  
  Станица Горагорская, где, как мне говорили, происходили просто ужасающие воображение вещи, расположена на крутом изгибе дороги. Влево от блок-поста извивается дорога, и направо, плавно уходя вниз, вновь утекает на равнину.
  По дороге мы потихоньку переговаривались о том, о сем, а потом я прямо спросил Саид-Ахмеда: что, мол, здесь постоянно берут взятки?! И увидел, что наш аспирант не то, чтобы засмущался, а просто ему стало внутренне смешно от моей наивности.
  - Некоторые не берут, их зовут 'честные посты', а в основном берут везде. И потом вези хоть атомную бомбу. Чего удивляться тому, что взрывчатку везут прямо к Дому правительства тоннами на военных грузовиках?
  И начал вдруг извиняться передо мной за то, что, вопреки просьбе Бориса не сможет доехать со мной до самого конца Катаямы, потому что у его брата через неделю свадьба. А отец его ждет уже несколько дней. Потом я не раз слышал от самых разных людей слова о том, что они, едва знакомые со мной, отвечают вместе со своим родом за меня! Есть, конечно, в этом некоторая кавказская любовь к преувеличениям - знаю, сам грешен, поелику наполовину лезгин. Но попробуй хотя бы на словах узнать в матушке-России о том, что кто-то берет на себя ответственность за тебя!
  
  И вот постепенно приближаются предместья Грозного. Въезд в Старопромысловский район, сколько мне помнится, идет через бывший совхоз ?15. Замелькали еще целые, но пустые, а рядом с ними вдребезги разбитые дома, мелочные лавки с диковинными названиями, появились первые бутылки с конденсатом, заменителем бензина, которые я увижу потом, по возвращении, на выезде из Грозного в Знаменскую. Стоила трехлитровая банка от 6 до 8 рублей!
  Кривыми буквами на вывесках были написаны милые сердцу глобалистов слова 'Пепси-кола', 'Кока-кола', а также дорогие моему сердцу слова 'Шашлык на вынос' со скромной припиской внизу 'дёшево'.
  Запылённые обочины, жухлая трава, ржавые вывески бывших магазинов, пробитые пулями и осколками разных калибров, оскаленные пасти подъездов разгромленных домов, и вдруг - стремительно прущие из веток почки и цветочки, ослепительно-свежая зелень листьев, в общем - вечная, не признающая над собой человеческого первенства и главенства ЖИЗНЬ!
  
  ГЛАВА ТРЕТЬЯ
  
  Катаяма, десятая линия, улица Короленко. Где это?
  То яма, то канава.
  
  В салоне маршрутки за моей спиной было тихо, но когда Саид-Ахмед сказал, что вот, мол, район Катаямы, и снова извинился, - а я стал вспоминать адрес, - то со всех сторон посыпались советы и указания. Самое ценное из них, как я теперь понимаю, звучало так: не морочить мозги себе и людям, а ехать до Центрального рынка и оттуда попробовать найти моих знакомых по этому странному адресу: КАТАЯМА, 10 ЛИНИЯ.
  - Молодой человек, - говорил мне дедушка-пассажир, - вот у этой женщины на Катаяме живет родственница, и вам нужно знать, какая там еще улица, Пушкина, Салтыкова-Щедрина, и так далее, она должна быть перпендикулярна линии.
  Так ничего и не поняв, я собрал свои сумки и беспечно простился с Саид-Ахмедом и пассажирами.
  Тихое утро. Свежий воздух, ни комара, ни мошек. В полиэтиленовых пакетах гостинцы: вяленый лещ из Ростова, саблевидная чехонь, истекающая жиром, оттуда же, но самое главное - две вакуумные упаковки щёкура из Тюмени!
   А в громадной черной сумке - концертный костюм, несколько смен белья, несессер, летние туфли, сумка с аппаратурой: диктофон, фотоаппарат, пленки те и другие, батарейки, мини-пассатижи, отверточка, нож-бритва со штопором и прочими дорожными хитростями, скотч и всякие другие полезные железяки.
  Я, было, побрёл вверх по горной тропе мимо огородов, обставленных столбами с проволокой, на Сунженский хребет. Но почувствовал, что двигаюсь явно не туда. Навстречу выскочила очередная белая 'Газель'. Я за это время успел найти в сумке конверт, на котором Руслан Ахмаев, мой будущий грозненский друг, написал обратный адрес: 'Грозный-43, Катаяма, 10 линия, ? такой-то, ул. Короленко, ? такой-то'. Тут до меня дошло, что ничего странного в этих письменах нет. Просто, как в Нью-Йорке: авеню, стриты, всё перпендикулярно.
  Старопромысловский район, точнее, та его часть, что в основном занята пятиэтажками и частными кирпичными усадьбами, носит диковинное название - район Катаямы, в честь японского коммуниста. Громадный жилой массив, в середине которого мне потом показывали бывшее убежище Масхадова, меньше пострадал от обстрелов и бомбёжек, чем другие районы. По краям массива, например, вверху и слева над остановкой 'Начало Катаямы', уступами стоят разбитые вдребезги пятиэтажки улучшенной планировки. А через пустырь, заросший дикой травой, - тянутся высоко стоящие над улицей крашенные масляной краской линии газопровода на столбиках. Живут по-прежнему люди, а по трассе внизу мимо БП-24 носятся ПАЗики, УАЗики, ГАЗели и древние, как легенда об СССР, РАФики.
  
  ГАЗель не хотела останавливаться, но все же передумала. Два здоровенных мужика хмуро, но внимательно выслушали меня, подозрительно оглядывая с ног до головы, и решительно сказали:
  - Это Вы совершенно не туда попали! Нужно отсюда ехать на Центральный рынок, там садиться на четверку, ехать до начала Катаямы, оттуда наверх, а там спросите.
  Я ничего не понял, кроме того, что крупно влип. ГАЗель отъехала от меня с космической скоростью. По трассе неслись какие-то машины, и как их ловить, по совету местных, я не представлял.
  Но ростовская закалка взяла свое. Прямо рядом со скелетом столба электропередачи я бросил сумки и начал бодро махать руками, пытаясь поймать неведомое мне такси. Но все водители шарахались от меня в сторону, перескакивая через 'лежачего полицейского', и прибавляя газу.
  Боец, неподвижно стоявший у входа в бетонные недра блок-поста, пошевелился, размялся, неотрывно наблюдая мои наивные махания, осмотрелся по сторонам, что-то сказал внутрь, своим товарищам, и двинулся в мою сторону. В зеленой каске, зеленом камуфляже, пыльных сапогах, толстый от бронежилета и разгрузника, он был похож на лешего-террориста из сказочных ирландских лесов.
  Это было бы смешно, если бы не красноречивое помахивание автоматом. И главное - деваться некуда! Я стою в своем кургузом черном пиджачке в полосочку из чистой шерсти, потею, зажимаю ногами свои сумки, будто пытаясь защитить частную собственность, и отчаянно трушу.
  А корабль (т. е. сержант), - идет!
  Машины все быстрее проскакивают мимо, а я, как кролик, смотрю, как вояка пересекает свою колючку и, в свою очередь, начинает призывно махать мне: подойди, мол, поздороваемся! На что я не менее сердечно прикладываю руку к груди и невербально, хотя и шевелю в этот момент губами, отказываюсь от приглашения.
  Через асфальтированную полуколбаску 'лежачего полицейского' лихо перепрыгивает зеленый, и даже пятнистый, бортовой УАЗ-452. За рулем сидит некий джентльмен в не менее зеленой униформе, в пятнистой кепке, в резком наклоне открывает правую дверь кабины, и кричит оттуда:
  - Прыгай!!!
  - Здравствуйте, - начинаю лепетать я, - дело в том, что я приехал из Сибири, из Тюмени, и явно вышел не...
  - Прыгай! - оглядываясь влево на застывшего в десяти метрах от нас часового, кричит пятнистый, - ты что, не понял?!
  Я что-то понял. Все же впервые в Чечне. Забросил свою уродливую сумку внутрь, забрался и сам, подтащил к ногам духовитый пакет с рыбой и продуктами, уселся... и обнаружил, что мы уже несемся во весь опор по прямому шоссе.
  Чему-то радостно смеясь, больше глядя на мое озабоченное лицо, чем на дорогу, пятнистый вновь вопросил в изумлении:
  - Вы откуда такой ?!
  - Из Сибири, из Тюмени. Мне нужно, - и я достал потрепанный конверт, нашел адрес и прочел привычно: Катаяма, и т. д.
  - Ёкарный бабай, вам повезло, - воскликнул мой новый знакомый, - дело в том, что я еду с дежурства домой на обед, на 10 линию. Вас как зовут? Ануар? А меня Хасан. А по нации кто?
  - Наполовину башкир, наполовину лезгин.
  - Так как вы на дорогу попали?
  - Да вот, вышел из маршрутки с Малгобека, люди просто не знали, где именно Короленко...
  - Слушай, брат, я тебе честно говорю, - наклонился ко мне из-за руля пятнистый, - тебе сильно повезло. Ты просто не понимаешь, куда попал. Я работаю в милиции, много насмотрелся, но таких, как ты, не видел! Ведь тебя могли сейчас как минимум арестовать, или похитить, или наши бандиты, или федералы, убить - это как пить дать! Запомни - так нельзя, это опасное дело.
  Я насупился: не люблю, когда поучают. 'Поучайте лучше ваших паучат...' А УАЗик мчится вперед. Мы долетели до начала Катаямы (это я уже задним числом знаю), повернули направо, мимо полуразрушенных многоквартирных домов со следами бомбежки и артобстрелов, и поползли вверх. Это и была 10 линия.
  
  ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
  
  Не ждали
  
  Поднявшись в гору, мы свернули направо в тихую, патриархальную улицу Короленко. Все увиденное живо напомнило мне родную Гудауту и двоюродный Ростов: широкая кривая дорога с кустарниками на обочине, крепкие, добротные кирпичные дома с высокими заборами, резные (из кирпича), инициалы владельцев.
  Вот и дом нашего Руслана, 1968 год, МСЛ. Большие ворота, распахнутые настежь, двор заасфальтирован и резко уходит вниз, ко второму дому, именуемому обычно 'летней кухней'. Хасан, словно к себе домой, забегает внутрь, я вытаскиваю сумки, оборачиваюсь и вижу, что снизу поднимается молодая красивая женщина. Хасан перекидывается с ней словами на чеченском, и по тону разговора я понимаю, что, кажется, не туда попал.
  Обернувшись ко мне, Хасан радостно кричит:
  - А Вас тут не ждали! Я сказал, что вы из Сибири, но она ничего не знает.
  'Вот те на!', подумал я, уже изрядно подустав таскаться с сумками и мечтая хоть немного передохнуть и умыться.
  Женщина подошла поближе, я же все никак не мог придумать, что сказать. Промямлил все-таки:
  - Извините, Руслан здесь живет?
  - Нет, - сказала женщина.
  'Вот те на', еще раз подумал я.
  - Он внизу живет, на 10 линии, - заулыбавшись, успокоила меня красавица, - вчера приходила жена его, Мадина.
  Я перевел дух.
  - А писатель Александр Иванович здесь, у вас?
  - Нет, он тоже внизу живет, на квартире. Вы проходите, я вспомнила, что от вас была телеграмма, и Руслан с Александром Ивановичем ждут вторую.
  (Вторая телеграмма пришла через двое суток после моего приезда).
  - Пойдемте вниз, в летнюю кухню, - сказала женщина (как выяснилось, младшая сестра Руслана).
  Я попрощался с Хасаном, еще толком не понимая, какой напасти избежал с его помощью. Он лихо захлопнул дверцу, и УАЗик покатил к нему домой. Мы выяснили, что средний брат из семьи Руслана - его друг.
  Мы спустились вниз и вошли в широкий прохладный холл. Справа в углу хрипел телевизор. Прямо напротив двери сидел невеликого росточка крепкий седой дедушка в круглой шапочке-хевсурке. Слева от него в кресле возвышалась крупная, величественная мать семейства.
  Они оба кивнули в ответ на мои сбивчивые объяснения и, по-моему, ничего не поняли, но позволили пройти и поставить сумки. Мать грозно спросила у меня:
  - Вы русский?
  - Нет, конечно, - и я снова стал рассказывать о своей этнической принадлежности. Все последующие дни мне только этим и приходилось заниматься.
  Мать, услышав ответ, оживилась и приказала что-то по-чеченски. Роза (так звали красавицу), тут же кинулась заваривать чай и накрывать нехитрую еду на стол. Я, догадываясь о материальном положении в военном городе, отказался от всего, кроме чая. Вымыл руки и таким образом впервые после туркменского детства соприкоснулся с проблемой нехватки воды. Об этом писал еще Юрий Шевчук, для которого командующий группировкой специально выделил вагончик, бутылку водки, закуску и бидон воды, чтобы рокер смог искупаться.
  По словам Вячеслава Миронова, автора романа 'Я был на этой войне', Шевчук попал вместе с вояками под сильный огонь, но вел себя очень достойно: сидя в подвале, не выделывался, помогал раненым, пел песни и читал стихи. Вывезли его через сутки в колонне БТРов с ранеными.
  
  После чая дедушка отправился вместе со мной вниз, на квартиру старшего сына. На голове у него была все та же аккуратная круглая хевсурка. По дороге я узнал, что дом, в котором живет семья, он купил после 10-летнего чабанства в астраханских степях. По его просьбе я шел слева:
  - После того, как бомба упала, я с левой стороны плохо вижу. Но зато я дорогу знаю, и правый глаз видит хорошо. Так что ты будешь за левый глаз отвечать.
  Оказалось, что после перехода чеченской войны во вторую стадию дедушка попал под артобстрел в своем собственном доме. Сидели они с соседом в летней кухне и, по одним сведениям, играли в нарды, а по другим - в карты. В городе шел бой, на который, согласно привычному фатализму, никто уже не обращал внимания.
  Грохнул взрыв, и на стариков мягко легла снесенная ударом крыша. Несколько часов их вытаскивали из-под обломков, и с тех пор отец Руслана плохо видит. Да и у самого Руслана от природы минус шесть! Как он признавался, если бы не зрение, тоже пошел бы воевать.
  Впрочем, война не обошла стороной мужская часть семьи. Их было четыре брата, и один из них, судя по всему, был в стане боевиков. И вот больше года назад (по привычному сценарию) к ним подъехали ночью, выломали ворота и забрали парня без всяких объяснений.
  По этому и другим таким же поводам чеченцы говорят примерно следующее: конечно, преступлений много, и с той, и с другой стороны. Но если кто-то виноват, его нужно судить открыто, по закону. А похищения и убийства - в основном молодых граждан России, - приводят только к тому, что поток желающих рвануть фугас увеличивается.
  Мы спустились по широким улицам, засаженным цветами и кустарниками, до десятой линии. Возле стандартной пятиэтажки, среди деревьев, стояла вдребезги разнесенная трансформаторная подстанция электросетей.
  В квартире Руслана царил ремонтный кавардак. Посреди комнаты стояла мебель, верещал маленький телевизор с мигающим экраном, а в колени деду кинулся маленький, крепенький внучок. На меня он смотрел внимательно, однако без страха. Дед его радостно кликал: Ися! Ися!
  
  Выяснилось, что ребенка зовут ИСЛАМ!
  Маленький Ися - он же Ислам - единственный сын Мадины и Руслана. Рыженького Ислама я увидел еще тогда, когда приходил с дедом. Память у него оказалась папина: увидел меня в дверях, что-то пролепетал, пошел навстречу, протягивая ручки навстречу. Мадина, хлопотавшая на кухне, выглянула в коридор, увидела нашу встречу на Эльбе, заулыбалась, одобрительно кивнула, крикнула что-то по-чеченски.
  Ися - мальчик очень шустрый. Не успеешь оглянуться - он уже залез куда-нибудь на секретер или в шкаф. Парень крепенький, как гриб-боровик, волосики в маму - рыже-золотые, глазыньки умные, и вообще, после 11 лет совместной жизни, да еще при инвалидности Мадины этот ребенок - просто подарок судьбы. Да еще ребенок, зачатый и рожденный под бомбежками и расстрелами!
  
  (Мадина позже рассказывала мне, как на улице почти каждый день валялись трупы, и местные жители, собираясь группами, сносили их на окраины поселка, чтобы не заразить землю и воду трупным ядом).
  
  Руслан ушел в город, на какую-то конференцию. Через неделю я узнал, что это был очередной объединительный съезд народов Чечни, где собрались врачи, правозащитники, беженцы, благотворители, об остальных уже не говорю. Но в этот момент я подумал: что-то не идет у меня с первого раза! До сих пор нет никого, кто бы ждал и приветствовал криками 'Ура!'. Жена Руслана - крупная, красивая женщина со странным для чеченок именем Мадина. Оказалось, что сам Руслан - варандоевец, то есть мать его из казаков, частично русская, а Мадина - вообще немка. Долго у них не было детей, и теперь Ислам - свет в окошке.
  Делать нечего, отправился я с дедом на остановку маршрутки ?4. По дороге дед сетовал на то, что все его дети в разъезде, и некому меня сопроводить. Я по своей глупой бесшабашности уверял его, что все будет нормально. Дошли до остановки, и дед в очередной раз (их было много потом, этих разов!), спросил меня:
  - А Вы кто по нации?
  - Башкир по паспорту, - уже привычно ответил я.
  Дед приобнял меня за плечо, явно довольный результатами этнической переписи. Подлетел белый РАФик, я сел в него, и вот тут-то в самом деле начались мои приключения.
  
  ГЛАВА ПЯТАЯ
  
  Бетховен со спиртом
  
  'Поделикатнее с местным населением - здесь вам не Чечня!
  (из таджикских наставлений майора Платова
   в ненавистном всем чеченцам фильма 'Спецназ').
  
  В салоне, в основном, были женщины, но рядом со мной, на сиденье, развернутом лицом к пассажирам, сидел молодой парень с какими-то картонными папками в руках, (одна из этих рук была пластмассовой!), а дальше, у окна - крепкий крупный мужик с красным обветренным лицом, бугристым носом, прямым, как стрела, и седой шевелюрой a la Beethoven.
  Залезая в салон, я первым делом спросил, обращаясь ко всем:
  - Скажите, пожалуйста, далеко ли до Центрального рынка?
  Ответом была изумительная тишина. Все смотрели на мой нелепый, особенно в такую жару, наряд: светлые шерстяные брюки с отутюженными стрелками, черный пиджак с брусничной искрой в полосочку, но главное - белая сорочка с тщательно завязанным галстуком! Чистый фраер!!
  Потом именно Бетховен сказал, что ехать надо до самого конца, а там он покажет. При этом он рассматривал меня со все возрастающим изумлением.
  РАФик, подпрыгивая и скрипя корпусом, нёсся с бешеной скоростью. Все в Грозном ездят, как на 'Формуле-1', но аварий не видел. Подъехали к блок-посту, постояли под прицелами, перевалили через 'лежачего полицейского', понеслись дальше. Справа тянулись сплошной стеной заборы промзоны, какие-то бетонные блоки (часть из них, защищавшая оперативно-разыскное бюро, была взорвана через месяц).
  Движение ближе к центру становилось все более оживлённым. Конечно, иномарок почти не было видно, в основном старые 'москвичи'. 'Жигуленки', ПАЗы всех мастей, грузовики, а иногда толпу рассекали вооруженные до зубов солдаты и офицеры ФСБ на новеньких зеленых БТРах (по крайней мере, так мне говорили; армия и ОМОНы катались на старье).
  Въехали на улицу Стахановцев, забитую до отказа самым разным транспортом. Пассажиры следом за мной посыпались на улицу, а Бетховен подошел ко мне и стал выполнять обещанное.
  - Вам куда конкретно идти?
  - Да я и не знаю адреса, только название - Союз женщин Чечни. Надо зайти на рынок, там у входа чебуреки жарят, а дальше повернуть направо, где-то возле девятиэтажки.
  - Ну, пойдемте, я тоже на рынок, - а видно, что его так и распирает любопытство, и он спросил:
  - Вы откуда приехали?
  - Из Сибири, из Тюмени, - с гордостью, уже в который раз ответил я.
  - О-о-о! - воскликнул Бетховен, - я там бывал! Коровники строил! А сюда к кому приехали?
  - Да наш писатель Аханов здесь уже в третий раз, а я следом и прибыл.
  - А почему Вы один ходите? (Мы уже входили во чрево рынка). - Кто Вас сопровождает?
  - Пока никто.
  - Слушайте, так нельзя! Я за вас буду пока отвечать, - и он призывно махнул рукой вперед по ходу движения.
  Ах, как приятно хотя бы иногда слышать такие слова!
  
  Навстречу нам из базарного прохода вышел худой старик в полосатой сорочке, наборном ремне с серебром, а за пазухой - демонстративно засунутый ПМ с оранжевой рукояткой! Шел он гордо и независимо, явно любуясь собой со стороны. На меня покосился подозрительно.
  Мы двинулись внутрь базара. Впечатление было, мягко говоря, необычное. Прямо при входе я увидел дикую, кричащую, нищенскую безвкусицу. Трудно было ожидать чего-то другого - война, батенька!
  Справа, как и говорил мне дедушка Абдулла, стояла девушка лет сорока, и прямо на глазах у восхищенных покупателей из кусков теста и фарша готовила волшебные ЧЕБУРЕКИ - это слово я напишу со всех заглавных букв! Конечно, канцерогены, вонизмы, дым и чад... Но я вспомнил свою родную Абхазию, село Бомборы, мою милую школу, где возле забора стоял дед Малхаз.
  Он ходил с цалдой. Такой топорик с загнутым и сильно заостренным концом, что-то вроде секиры мирного назначения. Дед Малхаз отрубал этой цалдой ветки и отростки, лезшие изо всех щелей субтропической природы.
  А в сентябре, сине-золотом гудаутском сентябре, в дымке и легком тумане бомборской осени, дед Малхаз устанавливал рядом со школой свой маленький бизнес - печку на дровах с емкостью для растительного масла. На большом алюминиевом подносе справа от деда лежали белые сырые чебуреки, постепенно переходящие через кипящее пламя жаровни налево, в другой поднос, уже распухшие от жира и волшебного сока, с хрустящими ребристыми боками. Главное условие заключалось в том, чтобы как можно аккуратнее надкусить один из углов, при этом не обжечься и не пролить сок. Внутри было много яркой зелени и дымящегося мяса.
  Что касается бабушки, продававшей чурчхелу, (если она жива, дай ей Бог здоровья!), то я ее не помню. А вот дед Малхаз, седой, морщинистый, неторопливый, весь в газырях, с головой, увенчанной черной хевсуркой, щурящийся от синего дыма, курящий только 'Беломор' - ты, дед Малхаз, гениальный жарильщик чебуреков - до сих пор у меня перед глазами!
  Я уже не говорю об ароматах.
  
  И мы пошли направо. Солнце светило слева.
  Что я вспоминаю сейчас? Трупы? Похищения? Военных, всячески старающихся скрыть страх смерти и плена? Нет. Более всего мне запомнился кавказский фатализм, но не покорность судьбе, не равнодушие к жизни своей и чужой, а именно признание неизбежности исхода, начертанного в небесах.
  
  Что тут происходило совсем недавно? Кто бегал тут, расходуя неистощимый боезапас? Кто стрелял, не целясь, изо всех возможных и невозможных видов оружия? Щербатые стены с глубокими воронками и ямками от прямых попаданий, дыры вместо окон, закопченные этажи высоток, - и на этом фоне прямо по курсу аккуратные кирпичные украшения офиса на первом этаже, стеклянно-пластиковые двери, - упорные попытки улучшить жизнь после смерти большого города.
  Мы толкались вместе с моим новым другом во все окрестные места. О 'Союзе женщин Чечни' почти никто не знал. В конце концов, какая-то женщина вспомнила, что это не на первом, а на четвертом этаже.
  (Забегая вперед, скажу, что Союз находится не на первом, не на четвертом, а на втором этаже - именно там, куда мое штурманское чутье меня и вело).
  А в правой руке у Бетховена был аккуратно завернутый в газету 'Вести Чечни' небольшой цилиндрик. Я сразу догадался, что там боезаряд. Так и оказалось - это был медицинский СПИРТ!!
  
  ГЛАВА ШЕСТАЯ
  
  Вторая хозяйка, или как кушать чепалг-аш
  
  Абуязид так и не нашел искомую правозащитную организацию. Он что-то приборматывал, оглядывался по сторонам, долго разговаривал с чеченцами по-чеченски, и во мне, признаться, постепенно возрастало подозрение: уж не хочет ли мой новый знакомый продать меня в зиндан за выкуп?
  Если ты читаешь эти строчки, мой дорогой Абуязид, прости меня за эти глупости!
  Мы пошли обратно.
  Я разглядывал очень дешевые напитки, продукты питания, вязаные вещи, рыбу и рыбопродукты, ставропольские вина, а справа высился длинный, разбомбленный, разнесенный в пух и прах кирпичный дом, будто выеденный каким-то гигантом сбоку.
  Ткнув пальцем в сторону развалин, Абуязид сказал:
  - Знаете, сколько платят людям за расчистку?
  - Нет, не знаю. А что за расчистка?
  - Разборка разрушенных зданий. Дают какой-нибудь фирме подряд с одним условием: на этом месте не должно быть ничего! А если здание кирпичное, то за один кирпич, оббитый и обломанный, платят один рубль.
  Тут он показал мне свое удостоверение: Правительство Чеченской республики, строительное управление.
  Я когда-то любительски занимался строительством. Что такое кирпич, оббитый от старого раствора кайлом, я себе представляю. Так вот, зарплата при непрерывной работе 30 дней в месяц составляет целых три тысячи рублей. По чеченским меркам деньги весьма неплохие, но если представить себе, каким трудом они добываются, то становится не по себе.
  
  Мы дошли до кафе. Торговые ряды хлопали тентами, осыпая нас мелким песочным ливнем. Торговали в основном женщины. Что особенно поразило меня, выросшего на Кавказе, так это девушки с голодными глазами, просившие милостыню.
  В кафе было просторно, почти пустынно. Слева от входа светилась и урчала холодильная установка с американскими так называемыми прохладительными напитками. Мы уселись за стол справа, к нам подсел какой-то человек, оказавшийся хозяином заведения, и начался традиционный длинный разговор ни о чем. Я зевал, хлопал ушами, отвечал на незамысловатые вопросы, отдавал дань вежливости, но никак не мог понять, зачем и почему мы так долго сидим за столом и ничего не делаем.
  В конце концов и самому Абуязиду надоело сидеть сиднем. Он поднялся и пригласил меня на улицу. По правую руку от кафе в полутемном помещении находилось что-то вроде тотализатора. Монотонный женский голос оповещал население о результатах розыгрышей. Абуязид зашел внутрь, нашел хозяина, поговорил с ним, показывая на меня, и опять что-то вздрогнуло внутри.
  Хозяин тотализатора ушел, а непредсказуемый Абуязид пригласил меня пройтись по рынку, а на обратном пути, так ничего и не купив, он подвел меня к входу в кафе и проникновенно сказал:
  - Вы знаете, Ануар, у меня есть еще одна хозяйка, вторая, и я послал Вахида за ней! Мы сейчас посидим, тудым-сюдым!
  Мы опять уселись в кафе. Пришла красивая женщина, лет сорока пяти, с большой приятностью и интересом поздоровалась со мной, и Абуязид начал ее обрабатывать, как Геббельс немцев по радио.
  Она смотрела несколько в сторону, явно не доверяя его рассказу о деловом характере нашей встречи. Но мужское обаяние Абуязида победило, и примерно пара сотен рублей очутилась в руках моего нового знакомого.
  Теперь уже расслабленно Абуязид проводил вторую хозяйку за поворот, и мы двинулись прямо, в какое-то другое место невинных развлечений. Тотализатор монотонно бормотал о победах счастливчиков. Над рынком по-прежнему высилась громада вдребезги разнесенного жилого квартала, и оттуда иногда падали куски каких-то стройматериалов.
  В глубоком проеме бывшей сталинской пятиэтажки, будто вычерпанные ложкой великана, просматривались контуры былого человеческого жилья: торчали наружу рваные водопроводные трубы, куски арматуры, зияли дверные проемы с кусками косяков, а на потолке четвертого этажа болталась и противно скрипела так и не упавшая с крюка ржавая люстра. Сколько было здесь десятилетий спокойного и уверенного быта, сколько под этими высоченными потолками, за этими метровыми стенами красного кирпича протекло десятилетий человеческой жизни! Это ведь был самый центр Грозного, и дом явно был блатной, вероятно обкомовский, или профессорский!
  
  Я невольно вспомнил фантасмагории Рэя Бредбери.
  
  Полотняные матрасные навесы и куски полиэтилена захлопали на поднявшемся ветру. В воздух поднялась мелкая песчаная пыль. Пронесся резкий порыв ветра, еще и еще, и вдоль узкого пространства понеслась горно-пустынная летняя метель. На моем черном пиджаке лежал серый слой. Белая сорочка, пропитанная потом, прилипала к спине.
  Я решил снять галстук, чтобы не запариться и больше не привлекать к себе внимания. Абуязид немедленно со мной согласился, и заметил, что сам давно хотел меня об этом попросить.
  
   Он сразу оказался прав. Как только мы уселись под низким тентом за столик, и мой гид начал договариваться со своими знакомыми насчет обеда, тут же мимо нас пролетели странно одетые люди: новейший камуфляж, ручные пулеметы с длинными оранжевыми рожками (РПК здесь называют 'КРАСАВЧИК'!), на груди разгрузники, набитые запасными магазинами, а на ногах - БЕЛЫЕ ТАПОЧКИ! На одном из мужчин я насчитал восемь рожков, а на другом - двенадцать, не считая гранат.
  Эти воины зашли в вагончик, стоявший слева от нас, что-то громко там требовали, будто гвардейцы кардинала, отчего стало мне вдруг смешно, и я, дурак, тут же спросил у Абуязида:
  - Это что за клоуны?
  - Ты что, с ума сошел?! - зашипел Абуязид. - Это же кадыровцы, - закончил он шепотом, а гвардейцы, видя, что рядом со мной сидит местный, только покосились на меня и прошли на рынок.
  Первобытная пыль, солнечный жар, синее небо, очень не похожее цветом на сибирское, сладковатый воздух, ароматы кухни - и руины, развалины, остовы зданий, осколки под ногами - фантастическая, небывалая картина. А рядом с нами весело перекрикивались поварихи. Они готовили ЧЕПАЛГ-АШ, или чепалг-аш.
  Как это выглядит? Лепешечное тесто (сразу скажу, что оно готовится по-разному, иногда с добавлением зеленого лука и трав), раскатывали на круги с большую тарелку размером. На возвышении стояла простая печь с чугунной плитой, и прямо на раскаленную поверхность шлепнули несколько лепешек. С двух сторон лепешки крепко припеклись, покрылись пятнами, и дальше началось самое главное: их обмакнули в большой таз подсолнечного масла, отчего поднялся ароматный дымок. Лепешки складывали на блюдо, горка росла. Штук шесть толстых лепешек составили порцию стоимостью шесть рублей!!
  Хозяйка взяла хороший нож, аккуратно разрезала стопку по сторонам света, на четыре части, снова полила маслом, и подала официантке. Та - нам, Абуязид поблагодарил, а я сказал:
  - Это невероятно большая порция!
  - Кушай, кушай, - ответил Абуязид, доставая из газеты маленькую бутылочку. - Чепалг-аш пролетит, и не заметишь.
  Принесли пластиковую бутылку воды. В газете был спирт, заработанный Абуязидом где-то на объекте, и мы, каждый по своему усмотрению, развели его, и чокнулись. Седой, обветренный строитель посмотрел на меня своими пронзительно-синими глазами и произнес неожиданный тост:
  - Ануар (так меня все время и называли в Чечне), ты человек молодой, тем более первый раз у нас в гостях, и я прошу тебя поднять этот бокал за наш народ! Будь проклята война! Приезжай к нам с концертами, когда будут работать дворцы культуры. А сейчас выпьем за наш народ!
  Он встал, залпом опрокинул спиртягу, крякнул, отпил немного воды и погрузил руки в духовитую тарелку с блинами. Я его поддержал в первом деянии, приступил ко второму, и тут налетел смерч. В туннель между стеной дома справа и вагончиком слева влетел вихрь, вздернул вверх полиэтиленовый тент, щедро осыпав нас очередной порцией пыли. Ленточки и веревочки, державшие тент, напрягались изо всех сил, пытаясь удержать парус на ветру.
  Абуязид невозмутимо кушал свой чепалг-аш, смачно крякая и не вытирая ни рук, ни седых усов. В воздухе летала пыль, женщины вскрикивали и пытались удержать защиту от солнца и дождя. Я соскребывал кусочки стройматериалов со своих порций чеченского блина, а сам внутренне восхищался тем, как невозмутимо ведут себя люди. Да и чего ждать от жизни, когда каждый день тебя могут убить, украсть, взорвать, продать? Очередной виток войны ожидался всеми уже тогда, что мы и видим теперь.
  Вкус у этих чеченских блинов оказался изумительным! Такая толстая, горячая лепешка, пропитанная маслом, с кусками зеленого лука внутри, да еще рядом стоит пиала с тем же маслом, - макай туда, добавляй еще, азохэнвэй! И вылетает этот продукт из тебя с такой же легкостью и простотой, как и проникает внутрь!
  
  ГЛАВА СЕДЬМАЯ
  Руслан первый
  
  Как я ни сопротивлялся демьяновой ухе, как ни доказывал необходимость похудания и здорового образа жизни, а хитрый Абуязид по-прежнему подкладывал мне лепешки, и, как ни странно, вся эта гора горячего мучного проникла внутрь и мирно там улеглась.
  Мы допили и пошли дальше. Поиски 'Союза женщин Чечни' не увенчались успехом - висела записка: так, мол, и так, не дождалась и ушла. Мы вернулись на базар, и там я впервые увидел живого музыканта. Справа от вагончика с очередными чеченскими блюдами начинался недлинный ряд деревянных, грубо сколоченных столов. Сверху, опять же, тенты, внутри дикая, первобытная реклама китайского разлива, на досках - дешевая аппаратура, а по соседству в полиэтиленовых мешках две чудовищного вида и цвета гитары!
  
  Известно всему свету, что музыканты везде и всюду могут понять друг друга: нам не нужны словари и переводчики. Мы вежливо киваем в ответ на лозунги и призывы, а сами дуем в свою дуду, и если видим что-то интересное в глазах индуса или русского, то весело и охотно подхлопываем в такт и хватаемся за свои или чужие инструменты!
  
  Худой, улыбчивый, довольно-таки тощий хозяин прилавка стоял возле своего товара, переговаривался с приятелями, знакомыми, родственниками, поглядывал на небо и, кажется, неплохо себя чувствовал.
  Мы встретились глазами, и он почуял своего:
  - Что-то хотите купить?
  - Нет, я проездом, можно посмотреть ваши гитары? Так, из любопытства.
  - Конечно, пожалуйста.
  Бог ты мой, что это были за дрова! Внутри была приклеена бумажка, свидетельствующая о происхождении: фабрика музыкальных инструментов, г. Владикавказ. Мы вытащили красно-бурую диковину из полиэтилена, я попытался взять два-три аккорда и остановился в затруднении: пальцы не могли прижать струны к грифу:
  - Как Вас зовут?
  - Руслан.
  - А меня Анвар. Я из Тюмени, писатель и музыкант. Можно Вас попросить принести ключ для гитары? Гриф высоковато стоит.
  - Да, конечно, - он даже обрадовался, что-то крикнул гортанно своему напарнику (последи, мол, за товаром), и быстро пошел куда-то, в сторону уцелевших под бомбами пятиэтажек.
  Вернулся Руслан с ключом, я настроил гитару, насколько было возможно, и запел-заголосил свои 'гимны', как выражается Миша Кочетков. Мимо нас в узком проходе текла и текла людская река, из-за вагончика тянуло пресным духом чепалг-аша, а чеченцы собирались вокруг и слушали - кто из любопытства, кто в недоумении, кто с видимым, но скрываемым недоверием.
  Допел я песню, мы хлопнули по рукам, чем-то мы еще даже угостились, но это уже другая история.
  (Арби, устроивший вместе с профессором Мажиевым концерт в нефтяном институте, рассказал мне позже, что Руслан был у него в полку командиром роты. Я тогда подумал - вот тебе и музыкант! Но вернувшись домой, своих земляков-тюменцев на радио и телевидении не без успеха убеждал в том, что, если бы из степей к нам пришли казахи и стали устанавливать свой порядок, то я сам бы тряхнул стариной, создал бы роту морской пехоты и пошел воевать!)
  
  Абуязид показал мне город. Самую малость - то, что осталось. Пешком прошли мы несколько пыльных, полуживых улиц, по дороге он, как положено, останавливался поговорить с десятком-другим земляков.
  И тут - на тебе! Я не взял с собой фотоаппарат, причем только что подаренный женой на день рождения. А на огромной площади, уложенной плитками новомодной брусчатки, возле ФОНТАНА! - плещущего в разные стороны павлиньим веером брызг, - важно шагают нарядные дети! Не пяти-шести лет, а выпускники - сегодня у них последний звонок...
  Проклиная себя за то, что не смог найти фотоаппарат в куче барахла, взятого с собой, я поплелся вслед за Абуязидом в сторону еще сохранявшего каркас, но лишенного всех признаков жилого или общественного здания XIX века.
  
  На площади было еще много всякого. Тянулся длинный бетонный забор. Высилось изящное здание 'Грознефти'. Через другой забор от него стоял недавно восстановленный Дом Правительства с большой охранной зоной вокруг. А у брызжущего ослепительно-белыми струями фонтана бегали, фотографировались и даже обнимались дети-выпускники в праздничных одеждах. Был последний звонок, и очень странно было наблюдать на фоне развалин шумные детские компании, почти не обращавшие внимания на взрослых.
  А напротив, через дорогу, стойко сопротивлялось разрухе то самое здание XIX века - бывший драмтеатр. Две полуарки рядом с ним, явно оставшиеся от какого-то парадного входа-въезда, напоминали о былом нефтяном изобилии.
  Абуязид, так и не найдя никого из знакомых, заскучал: уж больно ему хотелось угостить меня еще, да заодно и самому угоститься.
  И тут выпала ему удача! Он призывно закричал в сторону драмтеатра, кинулся туда и остановил уже почти уезжавшего водителя 'Жигулей'. Они оба по чеченскому обычаю обнялись, легко соприкоснулись щеками, и обстоятельно разговорились. Я стоял на углу, возле будки-газировки, уныло ожидая конца приятной встречи. И тут Абуязид бодро крикнул мне:
  - Ануар! Иди к нам, дорогой!
  Пришел, поздоровался. Мой новый знакомый оказался менеджером Сулимом Кантаевым из 'Грознефти'. Вежливый, подтянутый, немногословный. Мы уселись в машину, и Абуязид объявил:
  - Сулим хочет показать тебе город Грозный.
  Потом задумался и добавил:
  - Точнее, то, что от него осталось.
  
  И мы двинулись в путь по разоренным, пыльным, разнесенным в пух и прах улицам города Грозного.
  
  
  ГЛАВА ВОСЬМАЯ
  
  Первый хаш
  
  
  Что надо сделать незамедлительно?
  Труп похоронить, девушку выдать замуж,
  а гостя накормить.
  Чеченская поговорка.
  
  
  Доехали до Катаямы по каким-то объездным дорогам, зашли по дороге в дешёвый магазинчик, купили водки и газировки. Я неплохо ориентируюсь (всё же бывший штурман надводных кораблей ВМФ СССР!), часто держу в голове карту местности, на которой бывал, но в тот день было столько впечатлений, что я слегка заблудился. Вот помню же: от блок-поста мы ехали по правой (теперь встречной) полосе, свернули направо, поднялись вверх по 10 линии на Сунженский хребет, повернули по Короленко, оттуда с дедом спускались параллельно 10 линии, свернули направо, по диагонали подошли к дому, на котором слева от первого подъезда висел большой стальной щит с надписью: 'Вода подается с 10 до 16 часов'.
  
  А тут как заклинило. Ездим по улицам взад-вперед, и я все твержу: там должна быть полуразрушенная электроподстанция! Искали долго, переезжая из квартала в квартал, но все же нашли!
  
  Заехали во двор, осененный раскидистыми деревьями. Здесь были полумрак, покой и прохлада.
  Абуязид энергично выскочил из салона, спросил, на каком этаже квартира Руслана, и не успели мы опомниться, как он сложил ладони рупором и гаркнул вверх, на второй, где было приоткрыто окно:
  - Мадина, открывай, приехали!
  Он кричал так уверенно и смачно, что я был почти уверен: он если не родственник, то близкий знакомый семьи Руслана. Как ни странно, створка окна открылась полностью, оттуда выглянула рыжая Мадина, что-то спросила по-чеченски. Абуязид ответил утвердительно, и она скрылась за портьерой.
  Мы стояли внизу, а со стороны остановки подходил крепкий коренастый мужик лет сорока, с круглым морщинистым лицом, с залысиной, с хитроватой улыбкой на красных губах, а глаза приветливо и вместе с тем настороженно ощупывали нашу тройку.
  Итак, от Руслана первого мы переходим к Руслану второму.
  
  Руслан второй
  
  Я догадался, пошел навстречу ему и спросил издалека:
  - Наверное, вы Руслан?
  - Да, а как вы поняли?! - почти искренне удивился он.
  - По лицу вижу.
  И мы обнялись. Он сообщил, что Аханов идет следом. И точно, из-за угла дома вышел, прихрамывая, совсем седой, худой, горбоносый Саша Аханов и, что-то выкрикивая на ходу, распростер объятья.
  
  Все немедленно перезнакомились.
  Как водится, у каждого из наших грозненцев оказалось по несколько знакомых и родственников, входящих в ближний круг: Руслан - Сулим - Абуязид - шурин - однокурсник - знаю, знаю такого! - а-а-а, это тот, который?.. - и так далее.
  Мои провожатые сфотографировались со мной и Ахановым на память. А я смотрел по сторонам: во дворе было прохладно, над нами шатром простирались лапы деревьев, лепетала поздневесенняя листва, плавали по лицам смутные пятна солнечного света, процеженного сквозь ветви и листья. Ах, как хорошо и празднично! И никак я не мог поверить, что стою на той самой земле, куда всего еще год-два назад с неба сыпались шальные бомбы и снаряды. А сейчас было просто хорошо после дальней дороги. И тихо!
  
  Мадина, посоветовавшись через окошко со своим верным Русланом, что-то срочно готовила на стол. Мы подождали внизу, мужики докурили, и Руслан пригласил всех наверх. На входной двери подъезда я увидел мощнейший засов, сваренный и собранный из стального прутка диаметром миллиметров двадцать: на ночь жилые подъезды запираются от лихих людей - мера отнюдь не лишняя!
  
  
  Мы вошли впятером в маленькую, тесную комнату, заставленную сдвинутой из-за ремонта мебелью. Абуязид сразу же уселся на стул и хищно, опытным глазом, как орёл, оглядел стол в предчувствии еды и выпивки. Мадина принесла огромное дымящееся блюдо с уже знакомыми мне клецками. Абуязид за это время успел открыть бутылку водки, разлил ее и, не дожидаясь приглашения, выпил и нам то же самое посоветовал. Я слабо попытался протестовать против такой вольности, но Аханов объяснил мне, что любой чеченец, зайдя в гости к другому, уже чувствует себя хозяином.
  И начался хаш - угощение!!
  Сулим, конечно, отказался от рюмки, находясь за рулем, да еще на работе. Абуязид вовсю орудовал вилкой, макая клецки в чесночную приправу и смачно жуя хорошо проваренную ароматную баранину, нарезанную прямоугольными кусками. Разговор потек сам собой, темы менялись поминутно. Абуязид стал приглашать нас к себе домой, на угощение. Дал адрес, подробно описал достоинства своего дома и кухни, и пообещал даже заехать за нами к Руслану.
  
  Жаль, но ничего этого не случилось. Больше Абуязида я не видел. Но посидели мы тогда и поговорили душевно. Сумки валялись на полу, и я просто отходил от дороги. Сходил в ванную комнату. Следуя предупреждениям Марины, экономил воду, мыл руки и лицо максимально бережливо, как в родной пустыне Каракумы. Стояли на полу и в ванне большие баки, тазы, кастрюли. Я представлял себе (точнее, никак не мог представить!), как же люди выживали здесь во время боевых действий. Это сейчас Руслан организовал через Датский Совет по делам беженцев завоз и продажу воды. А тогда, тогда-то как?!
  Чуткий Руслан вежливо, но твёрдо завершил застолье, мы собрались и вышли на улицу. Руслан повел нас на квартиру, вниз и налево. Было уже довольно темно. Узкий коридор, проход на улицу Заветы Ильича, пролегал меж двумя стенами зарослей, одна из которых была наполовину забрана металлической сеткой-рабицей.
  
  
  
  
  ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
  
  Соловей и рыночек
  
  
  Шедший впереди по левому борту Аханов, хорошо знавший дорогу, вдруг дёрнул за ветку, и на меня обрушился небольшой мягкий дождик из лепестков какого-то воздушного растения. Я присмотрелся: Боже мой, да это же чайная роза! Аханов пошел дальше, сзади подпирал Руслан, а я не мог не остановиться. Вышла на небо небольшая усталая Луна, вовсю засвиристели цикады, а я все стоял и обонял знакомые с детства запахи. Руслан пихал меня в бок, тревожно поглядывая вперед и назад, и приговаривал:
  - Ануар, пойдем быстрей!
  А сверху еще грянул соловей! Да как мастерски! Вначале робко, будто оправдываясь и прихорашиваясь, будто переступая лапками по сучковатой ветке, а через несколько секунд разошёлся, расщёлкался, вытянул певчую серую шейку и заголосил, отчаянно и самозабвенно!
  - Пойдём скорее, - столкнул меня с места Руслан, - здесь нельзя задерживаться.
  И мы вышли к 6-й поликлинике, повернули направо и попали на улочку, по двум сторонам которой стояли два шалманчика. Сверху они были накрыты светло-синими, косо поставленными крышами, элементарно защищавшими от дождя и снега. Мы подгребли к правому - по своей ростовско-сибирской привычке я хотел затариться продуктами и быть уверенным в светлом будущем хотя бы на три дня.
  Дамы стояли в привычных для них одеяниях - цветастых платьях, строгих платках на бровях, мягкой обуви на низких каблуках. Руслан зацокал с ними по-чеченски, явно рассказывая обо мне, молодом и красивом. Женщины поглядывали будто бы в сторону, но безошибочно попадали взглядом на меня.
  Тут, как всегда, меня озарило. Разглядывая небогатый прилавок, пришел к выводу, что у Аханова явно нет уже командировочных-суточных-месячных, и что надо бы по кавказскому обычаю войти в новый дом с гостинцами:
  - Скажите, пожалуйста, почем ваша колбаска?
  - Сорок.
  А колбаска довольно подозрительного вида, но ведь завтра идти в поход по администрациям, нужно быть в форме и сытым-здоровым. Взял местного продукта. И еще мясистых помидорок, и пупырчатых огурчиков, и славного болгарского перчика темно-красного и полосато-зеленого цвета, и коричневошкурых яичек, и мятых конфеток для утреннего чаю.
  
  
  ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
  
  Перенесемся на время в Тюмень
  
  Записки с ночной кухни под бархатные звуки Стинга из радио России.
  
  
  
  Сегодня еду к 11-00 на ММС (окраина Тюмени), принимать участие в открытии памятника погибшим бойцам ОМОНа. Кстати, по приказу Министра ВД Тюменский ОМОН выведен из списка подразделений, участвующих в боевых действиях в Чечне.
  Зам командира ОМОНа, татарин Мавлютов, которому я позвонил домой, (жена узнала меня, очевидно, благодаря радио и ТВ, и закричала мужу - подойди!), на удивление спокойно подошел к трубке: да, Анвар, слушаю Вас, завтра будьте в 11-00 у нас на базе. И все! Как будто мы сто лет знакомы. Я и расслабился - вот, думаю, завтра нагребу материалов, посижу за поминальным столом, послушаю бывалых людей.
  
  Анекдот на эту тему:
  Идет мужик по берегу, видит другого с удочкой у реки. Идет и думает: 'Сейчас подойду, спрошу - вы на что рыбу ловите? А он - на червяка. - а где вы его копаете. - а он - на огороде. - а я... так разговор и завяжется. Подходит к мужику: здравствуйте! Вы на что рыбу ловите? Тот ему, не оборачиваясь: да пошел ты на х.., мудак!! Мужик почесал в затылке и говорит: тоже вариант!
  
  23 октября, четверг. База ОМОНа стоит на окраине города. Шел тяжелый холодный дождь, стоял собачий холод. Я доехал на двух маршрутках до микрорайона Ватутина, и на автобусной остановке спросил время у водилы (опаздываю!), у него же узнал адрес базы и с ним же за 50 рублей доехал (в кармане было всего сто рублей). Одно разорение!
  КПП. Металлические ворота. Пропустили по удостоверению. На территории базы чисто, просторно, уже играл оркестр УВД. Перед столовой, справа, стоял довольно странный памятник: плита из мрамора с золотыми буквами 'Вечная память бойцам Тюменского ОМОНа, погибшим при выполнении служебно-боевых задач', и т.д. А сверху стоит чисто выкрашенный БТР!
  Более подробное описание - в репортаже, в приложениях к книге, но есть и детали: я звонил вечером домой Мавлютову наугад (тот самый татарин), и он сам пригласил меня наутро. Рассчитывал я все же на разговор с бойцами и командирами, но когда после митинга нашел Мавлютова у дверей столовой (плотного, крепкого, как скала), то услышал только: - это вы вчера звонили? - и ушел от него, несолоно хлебавши, лишь узнав, что там, у памятника, стоит подполковник Болярских.
  А Мавлютов остался поджидать и сопровождать нового начальника УВД области, мэра и прочих важных людей на банкет.
  
  Прибежал я на плац и увидел идущие мне навстречу знакомые усы под беретом. На всякий случай спросил фамилию, и Сергей Леонидович изумленно переспросил:
  - Ты что, Анвар, не узнал, что ли?!
  Мы обнялись, а Болярских закричал в сторону строя:
  - Старшина, здесь Анвар, иди сюда!
  Юра Громов, старшина Тюменского ОМОНа, пошел мне навстречу.
  - Живой? - кричу я.
  - Живой! - отвечает Громов, громадный мужик, кормивший меня борщом и яичницей на Черной речке.
  И телефон у него теперь сотовый есть, звонил ему несколько раз после установки памятника. В воскресенье 26-го, он готовил свою машину к продаже, а в понедельник, 27-го, ложился в больницу на обследование. А 'Серега', как он называет замполита Болярских, в пятницу где-то 'усугублял', и в субботу отходил, - в общем, к воскресенью и разговорам они не были готовы.
  
  После того, как я остался на холодном мокром плацу один, наблюдая разбегание личного состава в казармы и плавное движение начальства в сторону банкетной столовой, вдруг я подумал:
  - Боже мой, ведь вот тот же Хэмингуэй поехал на испанскую войну спецкором американских ведущих газет, кажется, от 'Christian science monitor'. А я, по своей бродяжьей отвычке, назанимал денег, по дороге покупал малоосмысленные подарки, потел, как в барокамере при давлении в 10 атмосфер, и до сих пор отдаю эти проклятые деньги своим друзьям, в том числе и бывшим военным действительной службы!
  (Пятьсот рублей, выделенные мне на покупку в Москве знака '300 лет инженерным войскам' командиру роты морской пехоты, внуку деда-диверсанта Виноградова, я смог отдать только к Новому году, из аванса на книгу! Знак по причине исчезновения 'Военторга' в Москве так и не нашелся).
  Я побрел обратно, зная, что моя новая машина, зараза, нахватала из Интернета вирусов, и в том числе вполне банального Трояна. И что же мне, бедному, теперь делать? Опять идти, отдавать в зелено-синюю печать свои пленки с почти предсказуемым результатом: вместо лица - красно-желтая маска, вместо бессмертной осени, сияния холодно-синих небес и туманных облаков увижу я тягостные мутные отражения моих фотофантазий.
  
  С КОМПЬЮТЕРОМ Я СРАЖАЛСЯ НЕДЕЛЮ!
  
  Но победил в одиночку - мой спец Олег Голенко умудрился не только дать мне в субботу совет перекоммутировать слэйвом первый из моих сидюков, но и уехать в воскресенье на неделю. Я поковырялся еще два дня, пока вспомнил, что есть у меня дискета 96 года.
  Снял я верхнюю крышку с системного блока, отсоединил все шнуры, залез внутрь и долго колдовал над шлейфами, пытаясь определить, что куда идет, чтобы не перепутать и, по Гиппократу, не навредить. В конце концов соединил и автодетектом увидел, что есть-таки CD-ROM! А до этого через загрузочную дискету как ни пытался, как ни бился, с поддержкой сидюка - не видит, и все!
  Что же это такое, думаю?! Только что открыли Мамонтовский Фонд в древнем городе Ялуторовске вместе с городским головой Владимиром Зимневым, только что говорили о меценатстве, благотворительности, филантропии. И на тебе! Не хочет машина выдавать материалы для газетных полос. Да и газеты не особенно горят желанием эти материалы печатать! Можно было бы назвать еще одну главу совершенно по-современному:
  
  Все Путём!(только каким?)
  
  Арестовали Ходорковского. Ах, как хочется все отнять и поделить! Президент, как водится, строг, но справедлив, и на предложение РСПП встретиться с ним для обсуждения насущных вопросов бытия ответил примерно в таком духе:
  - И с рабочими встречаюсь, и с профсоюзами, и с кем угодно, и все по значительным поводам. А тут, извините, - (так и подмывало меня добавить - спор хозяйствующих субъектов), но он продолжил, - не стоит устраивать истерику.
  И далее в том смысле, что все должны платить налоги, и договорился до того, что неважно, у кого сколько денег, на своем счету или корпоративном. А закончил вообще борьбой с финансированием террористов!
  В огороде бузина, в Киеве дядька!
  
  Ох-хо-хо!
  Мы уже забежали вперед на пять месяцев. Поэтому вернемся в разбитый Грозный, но заметим напоследок: Тюмень осталась верна себе - из привезенных мной материалов не был опубликован ни один!
  
  
  
  
  Несколько подробностей последних дней пребывания нашего ОМОНа в Чечне. Август 2003 года.
  
  Замполит и старшина поехали по делам в дебри Заводского района. УАЗик бодро несся по промзоне, изрядно напоминающей Зону из 'Сталкера' Тарковского. Да и вообще пейзаж Чечни - почти марсианский, из Бредбери. По дороге омоновцы заметили трех ребятишек призывного возраста, сидевших на корточках у обочины дороги.
  - Я еще подумал, - говорит Юра, - какого хрена они здесь делают? Ни домов, ни людей, одни развалины. И только мы от них отъехали - как рванет сзади!! Метрах в тридцати от нас. И сразу же обстрел начался! Замполит высовывает в верхний люк автомат, поливает с крыши в ответ и кричит: Юра, гони! А я и так гоню, куда уже дальше. В общем, если бы не 'Пелена', писец нам был бы, это точно. Что такое 'Пелена'? Прибор такой, для подавления сигнала радиоисточников, от слова 'пеленгатор'. Фугасы ведь сейчас дистанционно взрывают, а он не даёт инициировать заряд непосредственно под проходящим транспортом. Вот мы и проехали от фугаса целых тридцать метров. Спасительных.
  - Ну, я вас поздравляю! И вообще я страшно рад вас видеть живыми и здоровыми.
  - А уж мы-то как рады, Анварище!! - заржал Юра.
  
  
  
  Чтобы выиграть сражение, надо спасать раненых,
  а то здоровые, видя свои перспективы, не вылезут из окопов!
  Михаил Жванецкий.
  
  
  Из газеты Вслух.ру
  '21 мая в 11:40 (мск) в поселке Черноречье Заводского района города Грозного при осмотре блок-поста на улице Мансурова на фугасе подорвались два сотрудника тюменского ОМОНа. (В этот день и час я выезжал в Грозный, а через четыре дня прибыл на базу Тю.менского ОМОНа! - А.И.). Исполняющий обязанности командира тюменского ОМОН подполковник Юрий Фирсов от полученных ранений скончался на месте. Тяжелейшие ранения получил командир оперативного взвода Анатолий Матаев, взрывом ему оторвало ногу, вторую - ампутировали в госпитале. Как сообщил заместитель начальника ГУВД Тюменской области полковник Владимир Горелов, сейчас Анатолий Матаев находится в больнице в Моздоке, его состояние оценивается как стабильно-тяжелое.
  Напомним, что в очередную полугодовую командировку на Северный Кавказ группа отряда тюменского ОМОНа во главе с подполковником Юрием Фирсовым отправилась в ночь на 12 апреля. Тюменцы сменили своих коллег, выполняющих служебно-боевые задачи на блок-постах посёлка Черноречье Заводского района города Грозного. Тюменский отряд милиции особого назначения - одно из боевых подразделений ГУВД Тюменской области, способных выполнять поставленные задачи в любых условиях. С начала девяностых годов за плечами отряда более 25 командировок в горячие точки. Практически каждый милиционер за мужество и героизм награждён правительственными наградами.
  Последний несчастный случай с сотрудниками тюменского ОМОНа произошел 20 октября 2002 года. Тогда в Заводском районе города Грозного у посёлка Черноречье Чеченской республики во время инженерной разведки на растяжке боевиков подорвался сапёр ОМОН ГУВД Тюменской области старший прапорщик милиции Владимир Ярков.
  Справка: Юрий Валентинович Фирсов родился 13 июня 1965 года. Начал службу в органах внутренних дел в 1986 году. За это время он прошел путь от курсанта школы милиции до заместителя командира тюменского ОМОНа. За годы службы в отряде он неоднократно бывал в служебных командировках на территории Северного Кавказа, с честью выполняя задачи по защите конституционного строя. Зарекомендовал себя инициативным, грамотным сотрудником и умелым руководителем. В коллективе пользовался заслуженным уважением и авторитетом. Его отличало дружелюбие, отзывчивость, требовательность и принципиальность. За безупречную службу и проявленное мужество Юрий Валентинович награжден правительственными наградами'.
  
  ***
  
  Анатолий Матаев провалялся в госпиталях почти год. Ампутации, операции, реабилитации... В Тюмень вернулся полным инвалидом. Болярских просил меня при встрече поспособствовать выделению инвалидной коляски для боевого товарища. Заодно выяснилось, что губернатор выдал ордер на новую квартиру ветерану, общей стоимостью (боюсь ошибиться, да простят меня налоговики!) миллион двести тысяч рублей! Но сегодня квартира - это просто голые стены, без отделки, даже без штукатурки, и хозяину предстоит вложить еще примерно сто-двести-триста тысяч, чтобы довести до ума, то есть привести в жилое состояние так называемую квартиру. Представьте себе, что может сделать полуживой человек, только что вставший с госпитальной койки?
  Тем не менее, дай ему Бог здоровья, губернатор Собянин (вероятно, с подачи милиционеров) подписал распоряжение о дополнительной сумме для Анатолия Матаева. Говорят, проблема решена.
  
  ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
  
  Треугольный 'Легионер'
  
  
  Едем дальше.
  Вернемся в Грозный, в первый вечер на чеченской земле. Итак, набрал я кое-чего, и уже было совсем закончил децзакуп, как вдруг меня осенило:
  Поворачиваюсь к Руслану и, пока женщины все подсчитывают, укладывают и заворачивают, спрашиваю:
  - Как ты думаешь, водка у них есть?
  В полутьме вечера мне показалось, что Руслан густо покраснел. Он снова что-то переварил в своей советско-торговой голове, быстро спросил что-то у старшей из женщин и ответил:
  - Есть, конечно, только 'Легионер'.
  - А что это такое?
  - Увидишь! Настоящая!
  Я не стал спорить, заказал еще и напиток для нашего вечернего стола, и мне подали нечто в бумаге треугольной формы. Женщины при этом явно побаивались каких-то неведомых мне проверок (как потом оказалось, вполне обоснованно).
  С двумя пакетами угощений мы отправились к полуразбитому пятиэтажному дому, стоявшему торцом к базарчику. И тут Руслан зашипел на меня вполне по-кавказски:
  - Ануар! Что ты меня позоришь?! Если бы ты сказал мне, то я бы взял деньги из дома!
  - Какие деньги? Я же должен был что-то взять для нашего стола! Завтра еще утром что-то кушать!
  - Я не о том! Ты какой-то странный. Почему ты водку покупаешь? Я должен платить, а ты меня опозорил. Теперь будут говорить, что ты у меня в гостях, а угощение себе покупаешь.
  
  Я даже остановился.
  - Руслан-джан! - проникновенно произнес я, - прости меня, брат! Я должен был это предусмотреть. Но в кустах пели такие соловьи, так цвели розы, что я совсем потерял голову. Я же вырос на Кавказе и должен был это предусмотреть.
  Руслан шел, понурив голову, выслушал все и, приобняв меня за плечи, повел дальше. На высоте третьего этажа из подъездного окна торчала рваная труба газового диаметра. Оттуда рвался тревожный факел, озаряя окрестности.
  Таким образом на Катаяме, да и в других районах города, точнее, бывшего города, - Грозного, - освещались улицы. Вскоре после возвращения из Чечни примерно такой же пятиэтажный дом был разнесен наполовину взрывом газа. Иногда этот бесплатный газ, поступающий из Ставрополья, отключают, - и тогда происходят всякие вещи!
  
  
  
  Мы дошли до крайнего подъезда. Громадное дерево над входом. Электричество! Две лавочки, на которых наверняка сидят по утрам соседки и благодушно обсуждают входящих и выходящих (так оно и оказалось).
  Как ни странно, в подъезде было относительно чисто. Ноги мои, ноги! В десант меня сразу не взяли в розовом призывном возрасте из-за плоскостопия второй степени. И еще эти проклятые шишки на ногах! Болеть они перестали только в Сибири - то ли воздух, то ли какие-то отрицательные ионы повлияли, но, в общем, не болят!
  А пока добрался до Грозного на перекладных, вконец обезножел. И вот поднимаюсь наверх, и чувствую, что не дойду. И одышка. Но виду нельзя подавать - не поймут. А Саша Аханов прет наверх, как лошадь на водопой или в родную конюшню.
  Дошли! При входе в квартиру спотыкаюсь о пластиковую ванну белого цвета с отстойными крокозябрами на дне, почти черного цвета. Смотрю на Аханова - он ухмыляется: привыкай, мол, с водой здесь тяжело.
  Мы прошли в комнаты. Их было две. В первой слева стоял диван, перед ним столик, в углу тихо чирикал радиоприемник, Аханов сделал громче, и я впервые услышал 'Свободную Чечню'. Местное радио своим духом сильно было похоже на тошнотворное 'Радио России'.
  
  Вторая комната была поменьше, но там было почище. На письменном столе стояло зеркало, валялись явно читанные-перечитанные Ахановым газеты ('Новая', 'Независимая', 'Известия' и т.д.). И еще там лежала расческа со сломанными зубьями, стоял бритвенный стаканчик, а в окно был виден двор, деревья кивали своими кудлатыми головами, чирикали неведомые и невидимые птички, и вообще было очень хорошо! Даже не верилось, что я приехал в город, только что переживший гражданскую войну.
  Дотащив сумки до моей, как выяснилось, комнаты, я машинально улегся на кровать с деревянными спинками и вдруг почувствовал смертельную усталость! Оказалось, что весь мой предыдущий опыт советской жизни исчезает и растворяется на виду развалин жилых кварталов. Чеченцы сами сравнивали развалины Грозного со Сталинградом! Иногда мне казалось, что я нахожусь на съемках какого-то фантастического фильма о третьей мировой войне. Но вся загвоздка была в том, что громадные дома и целые кварталы, разнесенные в пух и прах, были не декорациями, а настоящим местом обитания нескольких сотен тысяч человек!
  Ведь ничего особенного не было в том, что маленький народ (вместе с евреями, русскими, армянами и т.д.), вроде бы захотел вдруг отделиться от Российской империи. Вон Прибалтика, например! Как всегда, сработал государственный механизм: вместо диалога началась дуэль!
  
  Вот тут я и вспомнил мост через Сунжу. Абуязид рассказал мне на берегу, что здесь было одно из самых длительных и ожесточенных боестолкновений первой войны. Так и не добившись успеха, наш танковый полк начал отходить с большими потерями. Полк почти полностью погиб. Командир полка просто сошел с ума, бегал по улице, хватал прохожих за руки и судорожно просил:
  - Дай покататься!
  Очевидно, что-то в его моторизованной голове сломалось!
  Мост через реку был когда-то вполне основательным, судя по вздыбленным бетонным плитам, лежавшим над речным ложем. Когда-то он соединял две части города. Я небольшой специалист по мостам и переправам, но увиденное тогда на берегу навело на мысль о том, что при необходимости равновеликие задачи - наведение мостов и прекращение сообщения между берегами, городами, народами и государствами - могут быть решены с одинаковым успехом. Но только вот реконструкция отношений, восстановление диалога могут оказаться просто невозможными из-за инерции сознания! Здесь нужны не только стройматериалы, но и время на то, чтобы запеклась кровь, затянулись раны и присмирела ненависть.
  
  Дошел до ванной комнаты, подивился вполне приличным для войны условиям: ванна не забита бычками, почти не воняет, сохнут какие-то почти чистые тряпочки - полотенчики. Подогрел я на газе полубелый эмалированный чайник воды, развел в тазу пополам с холодной (оттуда, из пластмассовой ванны с крокозябрами) и...
  
  Вы не представляете себе, что такое мыться даже не просто в жару, а особенно на Кавказе, да еще после пяти тысяч километров дороги! Само ощущение горячей воды, медленно льющейся из щербатого ковшика на голову и плечи, способно довести до полного удовлетворения!
  Я был экономен. Мылился негусто, шоркал своей походной губкой несколько десятков раз по особо важным местам, окатывался и снова мылился. Воды хватило.
  Я пошел на кухню и поставил еще чайник на конфорку. Голова, еще совсем мокрая, блаженно гудела. Кожа скрипела.
  
  А эти два деятеля продолжали старую свару!
  Руслан и Аханов обсуждали свои неведомые мне дела. Саша привычно что-то требовал со своего хозяина, а тот недоуменно отбивался. Тут еще я вспомнил, что сегодня мог попасть на съезд правозащитных организаций, но из-за Руслана не попал, и подлил масла в огонь.
  Но понемногу мы успокоились, уселись на кухне, достали дары Кавказа, нарубили колбаски... И открыли 'Легионера'!! Оказалось, это название треугольной бутылки водки. Руслан пояснил, что водка делается в Грозном, на хорошей горной воде, а для более успешной продажи бизнесмены указывают другое место производства: Нальчик или Владикавказ.
  И правда, она была хороша! Утром мы поднялись, как ни в чем не бывало!
  
  ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
  
  Ночной пир на кухне. Под музыку войны
  
  Руслан признался, что последние несколько дней почти не спал, а сегодня утром еще успел съездить к одной новой знакомой, - и сил у него теперь нет на дальнейшие посиделки. Мы с Ахановым не стали его задерживать. Посидели, уже вдвоем, на кухне, за ночным чаем, под аккомпанемент радио, и уже было собрались расходиться по койкам, как через балконную дверь услышали сухой стук автоматных очередей.
  Выключили свет в комнате, вышли потихоньку на балкон. Я держал в руке диктофон, записывал недалекую отсюда стрельбу, и предусмотрительно зажимал большим пальцем ярко-красный индикатор записи.
  - Молодец, что сообразил, - шепотом поощрил Аханов, - а то запросто примут за лазерный прицел, и шмальнут прямо по окнам.
  Стрельба поутихла. Паузы заполнились громкой бранью на чеченском. Послышался натужный рев БТРа, и в наступившей тишине отчетливо послышались вначале три двойных выстрела из башенного пулемета, а после крики и удары тяжелой техники о металл: явно выламывали ворота. Против восьмиколесного БТР'а не устоит никакая усадьба, и я потом узнал, что иногда, если не помогали прямые удары и стрельба из крупнокалиберного пулемета, то снимали с борта буксирный трос, цепляли за воротные столбы, и на заднем ходу валили ворота с мясом.
  
  Хотя чего там их валить? Лезь себе через забор, если ты такой крутой, особенно в 3 часа утра!
  
  И вновь тяжко завопили, теперь уже явно женские голоса. Шум какой-то драки, одиночные выстрелы, и снова взревел двигатель БТРа.
  - Пойдем, посмотрим потихоньку? - предложил я Аханову.
  Он молча покрутил пальцем в известном месте. И оказался прав, как опытный человек!
  Минуты через две, когда мы вернулись на кухню, (почему-то я шел на цыпочках, и свет в комнате был выключен), обеденный стол показался нам раем! Снова открыл треугольного 'Легионера', начал разливать, но снизу раздался какой-то странный шум, похожий на звук сильного ливня. Тут же догадались: мимо нас пробираются милиционеры с двумя рациями, почему-то включенными вместе, и будто поющими дуэтом. Аханов тут же подсказал:
  -Здесь на втором живет целая семья, одни бабы, и есть там молодая, Полина, вот менты сейчас и будут ее доставать! В прошлый раз приходили, орали, орали, потом швырнули камень в окно, стекло разбили и ушли.
  Я сходил на балкон и выглянул вниз. Там на лавочке, освещенные сверху зыбким светом факелов из рваных труб и ночными окнами, сидели молодые и громко смеялись. Очевидно, есть какой-то предел усталости психики, когда возраст берет свое, и выстрелы за углом воспринимаются звуковым фоном.
  Появилась и забренчала, довольно стройно, дешевая гитара. А рации все не умолкали, оживленно комментируя, как я понял, ход недавней операции. Менты постояли, послушали, обменялись какими-то скучными репликами, закинули за спину автоматы и ушли, унося за собой ливневый шум черных раций.
  
  И тут прямо с ветки дерева, влезавшего почти на пятый этаж, мимо нас, - грянул соловей!! Было уже больше часа ночи. Я стоял, как завороженный, и даже не заметил, как за спиной появился Аханов.
  - Садат, - шепотом сказал он минут через пять, - пойдем на кухню, а то очень уж сыро, почки-то болят, завтра будет мне писец котенку!
  Я замахал на него руками, но соловей уже замолчал. А как пел! Словно молодой тенор, самозабвенно, с перебором напора и энергии, почти в крик, захлебываясь фиоритурами, щелкая и цокая, отчетливо, как цирковая лошадь на брусчатке!
  
  Опять кухня.
  Налили, чокнулись, посмотрели друг на друга!
  - Саша! - говорю я Аханову, - и часто тут бывает такое?
  - Хы! - чуть не пролил водку Аханов, - кажный Божий день! Это еще цветочки! Сейчас начнется, часа в два-три, - артиллерия будет по горам работать, услышишь.
  - Ну, тогда за мир! - поднял я рюмку. - И чтобы это была последняя война в России XXI века!
  - Щаз, - ехидно сказал Аханов, - не дождетесь! Но тост хороший, поддерживаю.
  А 'Радио России' что-то нам успокоительно вещало из маленького черного приемничка.
  
  Артиллерия начала работать в этот день на час раньше. Под ее далекий гром, едва успев чуть-чуть записать на пленку, я и заснул сладким сном первой ночи на чеченской войне...
  
  ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
  
  Прелести цивилизации: вода и газ
  
  Ночь я проспал, не отрывая тяжелой головы от подушки. Жена Руслана выделила мне из каких-то тайных резервов совершенно хрустящее белье, и на нем я чувствовал себя, изредка просыпаясь от выстрелов и канонады, почти в раю и в белых одеждах.
  Утром, сразу все вспомнив, я недолго ворочался, тем более, что плоскостопие крутило икры ног. Какой-то бледно-розовый свет, едва затянутое облаками небо в окне за спинкой кровати, утренний птичий гомон, и сладкий, как парное молоко в пустынном детстве, воздух предгорья!
  Что сразу насторожило - так это тишина! Ни звона и визга трамваев, ни цокота каблучков по тротуарам, ни воя и цвирканья троллейбусов. Ничего! Только бедные птички мирно перекликаются друг с другом, хлопают крыльями, - и это ясно слышно, - перелетают с ветки на ветку, явно радуясь окончанию ночного кошмара.
  
  Когда я стоял ночью на балконе, то не задумался о том, что птички периодически замолкали, прислушиваясь к выстрелам.
  
  Вышел в комнату. Аханов спал, лежа на спине. Профиль был недвижен. Но мне показалось, что он просто лежит замертво. Зная, что Аханов - ликвидатор Чернобыльской катастрофы, сел напротив на стул и спросил:
  - Аханыч, ты жив еще?
  Он пошевелился, с трудом открыл глаза, почесался и по-еврейски ответил вопросом на вопрос:
  - А чё? Сколько время?
  - Полседьмого. Я пошел бриться.
  - Да ну тебя, - разозлился Аханов, - я думал, часов восемь!
  - А когда Руслан придет?
  - К девяти. Ты лучше ложись, давай.
  Но я уже проснулся окончательно.
  Придя в ванную комнату, я вскрыл свой 'несессер', то есть пластиковую полупрозрачную упаковку с молнией из-под 'Орифлэйма'. Сколько я лет мечтал о благородном кожаном изделии, куда ты ныряешь в трясущемся от рельсовой лихорадки гальюне плацкарты или даже купейного вагона! Раскрываешь его, вдыхая ванильный аромат натуральной кожи, не спеша вынимаешь оттуда не менее фирменные зубные щетки, никелированные (или анодированные) бритвенные станки, маленький овальный кусочек туалетного мыла, помазок с могучей деревянной основой и натуральной щетиной конского волоса...
  А еще там должны быть: запас лезвий 'Спутник' из шведской стали с платиновым покрытием, станки 'Жиллет-МАСН-3', тоже якобы с платиной, крем для бритья 'НОРД-ОСТ' Екатеринбургской фирмы 'Калина', и самое главное - рулончик туалетной бумаги! Мало ли что? В дороге никакой 'Мезим' не поможет.
  И вот, стою, соображаю. Пошел на кухню, набрал из чистого ведра воды, поставил на газ, поджег и задумался. Жду, когда забурчит, застреляет, захлопает крышкой щербатый чайник. А он молчит!
  Пригляделся - а огонь еле горит.
  Почуяв неладное, вышел Аханов и, сладко потянувшись, сказал:
  - Ты поосторожнее с газом. Он же здесь бесплатный и бесконтрольный, так что в любой момент может вырубиться. О, смотри, что я говорил!
  Я пригляделся. Сине-розовый венчик над конфоркой исчез. Повернул обратно кран. Аханов посоветовал подождать, включить газ заново, поставить чайник прямо на металлический кружок, и удалился. Минут через пять я зажег спичку и попытал счастья еще раз. Газ фыркнул, захлопал и едва-едва загорелся. Через двадцать минут мы имели целый литр кипятка на двоих.
  Нашлось и зеркальце. Походный станок лихо снимал заскорузлую, пропитанную поездной гарью и потом щетину. На фанерке над ванной валялись какие-то тряпки, куски старых газет, ржавые лезвия, наполовину выдавленный тюбик зубной пасты 'Лесной бальзам', разлохмаченная зубная щетка, два сухих обмылка.
  Но в целом для воюющего города было неплохо:
  
  - ванна сохраняла эмалевое покрытие;
  - стены почти не обрушились;
  - стекло из ванной комнаты в кухню почти целое;
  - краны, хотя вода и не течет, тоже целые;
  - и даже, самое главное, не особенно донимает запах из унитаза шестидесятых годов!
  
  На бачке даже была крышка! И внутри была вода, налитая экспериментатором Ахановым. Правда, по более поздним рассказам, я понял, что злоупотреблять сливом - себе дороже. При определенном объеме экскрементов они перестают уходить в глубины и начинают подниматься вверх, и Аханов даже собирал подписи жильцов под машинописным обращением в какой-то департамент с просьбой помочь в беде. (Когда мы явились к директору этого самого департамента, профессору Грозненского университета, то первое, что я почувствовал при входе - знакомый по этой жалобе запах: Администрация Грозного сама тонула!).
  Я достал заветный моток туалетной бумаги - это настоящий возимый ЗИП - была такая абракадабра в советском ВПК, то бишь постоянно находящийся с тобой комплект Запасного Имущества и Принадлежностей.
  О, рулонная бумага, великое изобретение западной цивилизации! Сколько микробов осталось в дураках, не попав мне на руки, когда, например, я вытаскивал из штанов не советский паспорт, а рулончик НЗ и обматывал им то, за что хватался! Умолчу о дальнейшем.
  
  Продажа воды.
  Большая и серьезная проблема - вода. В водопроводе ее нигде в городе нет. Колодцы, которые выкапывают во дворах, быстро загрязняются, и это - не питьевая вода. Помогает какая-то польская организация, которая развозит по городу огромные кадушки с чистой, хорошей водой. Но, к сожалению, ресурсов у этой организации гораздо меньше, чем потребности жителей, и эта вода мало кому достается. Воду из колодцев нельзя пить, не прокипятив, и тут проблема с детьми, за которыми надо следить, чтобы не напились воды из ведра. Хорошо, что Красный Крест раздал в некоторых школах фильтры для воды. Конечно, велика опасность заражения. Это еще и потому, что Грозный не чистится. Совершенно не организован вывоз мусора, нет техники, а специальных мусороуборочных машин в Грозном вообще никто не видит. И город уже утопает в бытовом мусоре, в помоях. Отсюда и проблема бродячих животных. Расплодились бездомные собаки, которые кормятся на помойках, многие одичали, бывает, что они нападают на людей.
  (это рассказала одной москвичке другая, и вторая ничтоже сумняшеся опубликовала материал под значительным названием 'Так живут сейчас в Грозном - А.И.).
  
  Однажды утром Аханов предложил мне вооружиться вёдрами и пойти вниз. Денег у него уже не было, и я взял с собой какие-то червонцы. Во дворе у дерева, (где ещё вчера одновременно гуляла молодёжь и шла перестрелка), - стоял 'газон', автобочка ярко-зелёного цвета. Вода стоила четыре рубля - два ведра!
  Я отдал деньги и внимательно смотрел, как из ребристого шланга вытекала удивительно прозрачная влага. В Грозном вода во время войны, да и после неё - драгоценность! Речка всего одна, Сунжа, и пить из такого потока небезопасно - жара, трупы, фекалии...
  Вода была из горных источников - сладкая, живая, будто настоянная на травах. Мы поднялись к себе, вылили воду в ванну, спустились ещё раз. Женщины с любопытством посматривали на нас, похваливали воду, благодарили водителя. Руслан тут был вне конкуренции: это он через датчан и поляков с чехами организовал подвоз воды! А как без неё? Полная смерть!!
  
  А я вспоминал рассказы наших геологов о том, что под городом Тюменью находится настоящее море минеральной воды. МОРЕ! Первая скважина, пробуренная в надежде на нефть, на том самом проезде Геологоразведчиков, где я сейчас живу, слава Богу, выдала именно минеральную воду! А из тюменских кранов течёт такое, что страшно становится. Без фильтра пить просто нельзя - подхватишь целый букет удовольствий.
  
  ***
  
  И ещё я вспомнил, как в полевой сезон в донской степи наш отряд, основной задачей которого была разведка месторождений кварцита, работал налево: бурили мы скважины на воду - шесть рублей метр проходки. Потом, правда, цена выросла до восьми рублей. Инфляция, сами понимаете.
  Вот, например, бурили мы у одной бабушки в огороде. Заехали на СБУДе (дизельная самоходная буровая установка, на платформе ЗИЛ-131, станок производства завода ЗИФ), прямо во двор, и потихоньку начали свои таинственные для обывателя дела. Чистый водный горизонт находится на глубине примерно 45 метров. Я слежу за бентонитовым буровым раствором, смесью глины и воды, находится он в яме метр на метр на метр. (Имеется в виду объём). Его качает мощный насос, через шланг, сверху, подавая внутрь буровой колонки, чтобы не заклинило станок.
  И вот выходит эта старушка, божий одуванчик, во двор, и спрашивает:
  - Хлопцы, йистыму? (То есть, кушать будете?)
  - А як же ж, - мудро отвечает наш бурила, Саша Кремлёвский-Сапелкин, - обязательно!
  Мы бурим дальше.
  Бабушка ушла. Я вижу в яме с буровым раствором первые признаки того, что мы попали на второй водный горизонт, и радостно докладываю Саше:
  - Попали, можно заканчивать!
  Саша молчит. Я опять привлекаю его внимание к поведению станка и раствора.
  Он тяжело глядит на меня, потом сдает вахту Линнику, нашему бурмастеру, отводит меня в сторону и тихо говорит:
  - Ты чего тут разорался?!
  - Так ведь дошли до горизонта! (Мне, молодому, полному сил, скучно сидеть возле станка).
  - Ты в хате у Яковлевны был? - спрашивает меня Сапелкин.
  - Был.
  - Письма из Канады видел?
  - Да, она мне даже марки подарила.
  - Во-во, - смотрит на меня Сапелкин, как Ленин на буржуазию, - а сообразить не мог, сколько у неё денег?!
  - Да как-то не задумывался...
  - Сто тридцать тысяч рубликов на сберкнижке!
  - Ни хрена себе!! А ты откуда знаешь?
  - Разведка донесла. Так что бурим до шестидесяти метров, а там посмотрим.
  Я почесал в затылке, задумался над чудесами советской арифметики и пошел отдавать гайку на роторе. Мы вытащили очередную колонку. Бабка вышла во двор, глянула на станок, послушала завывание дизеля и ушла. Часа через два мы дошли до очередного горизонта, и Сапелкин, мудрый колымский водила, пробормотал себе под нос:
  - Сейчас эта старая коряга нам жопу мерить будет.
  - Что ты имеешь в виду? - удивился я.
  - Щас увидишь. Чем больше у человека лавэ, тем он жаднее. Но мы тоже не пальцем деланы. Поднимаем инструмент.
  И мы начали подъем колонок. Складывали их рядком, прямо у станка.
  Яковлевна, сурово поджав морщинистые губы, вышла во двор с портновским метром в руках и ткнула пальцем в грязную груду инструмента:
  - Скольки тут?
  - Чего скольки? - удивился мудрый Сапелкин.
  - Метров! - упрямо переспросила бабка.
  - Так вот они все! И в забое одна колонка. Мерить будешь, Яковлевна?
  - Буду, буду, - пробормотала морщинистая грымза.
  И полезла по глинистым колонкам со своим сантиметром. Слава Богу, сошлось.
  
  И вот так, при жесточайшей полицейской слежке (нас не раз прижимали менты по доносам), мы в частном порядке умудрялись решать проблему воды в сухой бескрайней степи! А что же целая республика, пусть и слабая ещё?
  
  ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
  
  Наполеоновские планы
  
  
  Сияющий счастьем жизни и здоровья, обдавая окрестности ароматами 'Норд-оста', (о котором уже говорилось, что он уральский), - высоко подняв башку шестидесятого размера, я пошел на кухню.
  Аханыч, кряхтя и попукивая, удалился вначале в ванную, что-то там ворчал, гремел склянками, сморкался, а потом вышел оттуда, постоял на кухне, прислушиваясь к чему-то, задрал к небу, то есть к потолку, костлявый указательный палец, и произнес:
  - Вот так-то! Я и говорю!
  - Что, не понял? Ты о чем?
  Он уселся за столик, уныло поглядел на окно, где стояло ведро с чистой водой, и в отчаянии произнес:
  - Я говорю, с этого рая` не будет ни х..!
  Знакомое ростовское выражение! Я промолчал, продолжая заваривать чай в щербатом чайничке. А Саша, оказывается, уже послушал новости на 'Радио России'! Нашел, как говорится, источник вечного наслаждения.
  - Чего ты, Саша, все лаешься? Будь добрее, и люди к тебе потянутся.
  - Да я не об этом! Людьми надо быть! А то хватаются за все, а толку ни хрена!
  - А-а-а! Понятно, ты опять о Госдуме? Да гори она синим пламенем. Лучше скажи, чем тебе помочь? Какой сегодня план работы?
   И мы оба задумались. Кипяток остывал. Я достал свою походную кружечку и бросил туда пакетик. Выпили крепкого чаю, поклевали со стола, что Бог послал (холодильника, естественно, не было, да и откуда?!). Почитали газеты. Слава Богу, мы оба не курим, так что воздух был всегда чистым.
  Через час раздался стук в дверь.
  - Открыто! - гаркнул Аханов.
  
  Чисто выбритый, в белой сорочке с коричневыми рукавами, Руслан сильно смахивал на зрелого завсклада семидесятых годов с пузиком. Оказалось, что я попал пальцем в небо: позже я узнал, что он торговал запчастями для 'Жигулей', и когда его плотно прижал ОБХСС, то пришлось во избежание отсидки отвалить запчастей на целую 'Волгу'. Было у него торговое образование: техникум советской торговли и 2 курса Краснодарского института того же профиля. Дядька его, Апти, о котором речь еще впереди, до сих пор продолжает военно-рыночную деятельность.
  Выяснилось, что особого плана нет. Надо просто посетить департамент культуры, министерство экономики, представителя Президента России по правам человека, министра печати Гантамирова, и т.д.
  И все за один день! Погладились, оделись, пошли на остановку. Вот тут мне и попалась на глаза стреляная гильза калибра 5,45 мм - от ночной перестрелки. Теперь она стоит у меня возле монитора, как талисман.
  
  Завернули за угол нашего дома - а первый этаж разбит вдребезги с тыловой стороны здания. Внутри бывшей квартиры - груды кирпичей от рухнувшей внутрь стены, осколки быта, сгнившее тряпье, обрывки газет и книг, надписи на стенах черной краской ('Аллах акбар', 'Свобода или смерть', и т.д.), скелеты трубопроводов и батарей отопления. А мы с Ахановым живем наверху, над этой дырой, на третьем, чуть дальше вперед по расположению дома! Как же второй этаж себя чувствует, соседи над разбитой квартирой?! Известно ведь, что остатки войн и землетрясений еще долго излучают, и совсем не лучи радости и счастья, а черные флюиды беды и смерти...
  
  За остановкой тянулся ряд кирпичных пятиэтажных домов хорошей планировки, с длинными высокими окнами. Единственное, что лишало их прелести - мертвые стены, разбитые и пробитые снарядами и бомбами. Издалека даже кажется, что это типовые жилые дома-хрущевки, но подойдешь поближе - запах тлена, рваные раны прямых попаданий, острые края плит перекрытия...
  Аханов показал мне в сторону диколесья и сказал, что в той мешанине кустов, деревьев и развалин можно увидеть неразорвавшуюся ракету. Я немедленно полез в кусты, проклиная себя за ребячество. Изорвал рубаху, исколол руки, но нашел торчащий почти целиком из стены серый цилиндр с кормовыми стабилизаторами - выстрел от установки залпового огня 'Град', а может, и от 'Урагана'... Торчал он криво, но прочно. Я хотел было попробовать его вытащить, но вспомнил о предупреждениях военных и бросил эту затею.
  Матюкнулся, представляя себе работу 'Катюши' нового времени по густозаселенным площадям - ад кромешный!! И полез назад под одобрительные выкрики Руслана и Аханова: они, оказывается, знали, что вся площадь разминирована, но хотели меня проверить на вшивость!
  А фотография, как и десятки других, не получилась! Мистика!!
  
  Итак, начинался первый рабочий день.
  
  Маленький нищий базарчик по пути к остановке уже открылся. Обычный для этих времен навесик, внутри которого стоят две молодые женщины. Мы купили какую-то мелочь и доплелись до шоссе, стараясь как можно дальше обойти 24-й блок-пост (сложенный, кстати, из шлакоблоков, простите за каламбур). Он стоял на краю огорода, затянутого в колючую проволоку. Оттуда выглядывал очередной ирландский леший.
  
  (Добавление от мая 2004 года - наше ТВ с гордостью показало снос 24-го и 28-го блокпостов! Впервые, как мне кажется, зрители увидели внутренности шлакоблочной крепости - столики, стульчики, консервные банки).
  
  'Четвёрка', в прошлый раз представленная маршруткой, сейчас предстала в облике довольно-таки крепенького ПАЗика, усердно хлопавшего своими белыми крыльями.
  Мы прошли назад. Сиденья были, как ни странно, обтянуты роскошным темно-красным панбархатом. Женщины и мужчины старались не соприкасаться частями тела друг с другом. На следующей остановке вошли, хмуро озираясь по сторонам, явно русские: пехотный майор, с ним сержант и капитан милиции. Все трое были при автоматах и с похмелья. Они протиснулись назад, уселись на свободные места, поставили оружие между ног и... задремали!
  Я достал фотоаппарат. Руслан в ужасе схватил меня за руку, успевая приглядывать за вояками, и сквозь гул двигателя прорычал в ухо:
  -Ты что, с ума сошел?! Они пули не боятся, а за фото могут не только аппарат сломать, но и в яму заберут!
  Я пожал плечами и спрятал аппарат. В этот момент капитан, уже давно приоткрывший один глаз, открыл оба и укоризненно помахал мне пальцем в воздухе - не балуй!
  Пассажиры дружно смотрели вдаль и ничего не видели...
  
  ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
  
  Книга пропавших
  
  
  Вот опять блок-посты, колонны транспорта, и первые солдаты. Они медленно идут вдоль дороги по встречной полосе, в зеленых касках, в бронежилетах, с оружием за плечами, а в руках самое главное - миноискатели! Среди них был и собаковод-инструктор. Немецкая овчарка шла тоже медленно, помахивая толстым черно-палевым хвостом, нюхала невинную травку, и, как мне показалось, скучала. Хотя совсем недавно, в октябре 2003 года, я услышал о том, что именно одна из таких собачек нашла сразу несколько фугасов! Как они это делают и что за тайные науки у их инструкторов - пусть останется навсегда загадкой для террористов!
  До базара после встречи с разминёрами мы долетели в пять минут. Понедельник - день деловой активности, и улица Стахановцев была забита до отказа. Пока мы вышли, осмотрелись, побалагурили, я догадался поставить Аханова с Русланом к стенке! На ней висела табличка 'Улица Стахановцев'!
  
  И вот я беру их головы в видоискатель и, закрывая первые две буквы, делаю исторический снимок. 'Улица Ахановцев'!
  Уже знакомый вход, и те же чебуреки, и вина Ставрополья, и магазин 'Kodak', а там направо, во двор. На этот раз удачно, все же рабочий день: мы попали в офис 'Союз женщин Чечни'. Чинное знакомство, экивоки, разглядывание свежего человека...
  
  И я тоже огляделся. Стол письменный, за которым, конечно, сидит председательница Зара Абдулхаджиевна. К нему еще один, подлиннее. Стулья. Телефон латвийского производства семидесятых годов. Пишущая машинка. Книжные стенды. А на столе-приставке лежит амбарная книга, открыв которую, я услышал вопли ужаса и крики отчаяния. Здесь регистрируют заявления от родственников людей, погибших, похищенных или пропавших без вести за последние несколько лет. И даты рождения в основном: 1975, 1978, 1980, 1983, и даже 1987 год ( об этом случае стоило бы написать отдельно, а коротко так: шла девочка 16 лет из школы - и пропала! И кто-то видел, как ее увезли...).
  Но была и похищенная учительница 1956 г.р., конечно же, русского языка и литературы, наверняка уважаемый и достойный человек. А я 1955-го! Тут призадумаешься!
  Руслан и Аханов были тут своими в доску. Они обсуждали детали поездок и походов на разные семинары, конференции, собрания, а также новости о терактах, взрывах и похищениях. Я слушал разинув рот.
  
  * * *
  И надо же так случиться, что на следующий день после моей ночной вахты над этой страницей (в ноябре 2003-го), позвонил мне домой Руслан от представителя Президента по правам человека и стал (видимо, при всех) спрашивать, как дела, здоровье и прочее. Сообщил о том, что идет 'большое собрание', что Аханов прислал ему письмо из Катайска, полное очередных жалоб на жизнь. Я вяло отвечал Руслану, - температура уже третий день не падала - и тут у него забрала трубку Зара Абдулхаджиевна. Я ее сначала не узнал по голосу. И сейчас неловко.
  Закончилось общение взаимными объятиями через спутник, обещаниями скорого приезда, пожеланиями не болеть.
  А я в очередной раз подумал: что меня вовлекло в эту кавказскую авантюру? Желание славы? Ее, маленькой, но громкой, мне вполне хватило в молодые годы. Деньги? Их как не было, так и нет, и вряд ли прибавится. Впору самому приплачивать, чтобы взяли на войну! В который раз. В Грозном на меня и так смотрели, как на подпольного миллионера, и часто останавливали, только что не хватая за руки - не плати за нас, ты же гость, не вгоняй нас в краску!
  
  * * *
  
  'Союз женщин Чечни', точнее, главный 'ОФИС', - трехкомнатная квартира в пятиэтажке, переоборудованная в штаб. Справа от входа - бывшая кухня, переоборудованная в столовую быстрого реагирования. Здесь питьевая вода в канистрах, чайник, ждущий постоянных и внезапных гостей, немного дешевой посуды, маленький столик, ложки - вилки - ножики.
  Здесь же я, - уже на прощание, - через неделю пел песни, читал стихи и пытался понять, как же меня сюда занесло.
  
  А сейчас я стоял, растопырив локти в разные стороны над столом, и перечитывал мартиролог в КНИГЕ ПРОПАВШИХ, и закрадывалось подозрение, что молодежь истребляют планомерно и сознательно, чтобы лишить будущего и без того уже полуживой народ.
  
  Все время вспоминаю, как один из бывших командиров сказал мне:
  - Вы, русские, нас не победили! Вы нас просто задавили!
  Я возразил:
  - При чем тут я? Нашел тоже русского! Конечно, я русский поэт, но к Москве никакого отношения не имею.
  Он спохватился, извинился, но эта запальчивость и сам тон давно выношенной идеи мне запомнились. И правда, живя у себя дома, вдруг просыпаешься под лязг танковых гусениц, рев моторов, мат личного состава, - и в одну секунду начинаешь понимать, что тебя просто застали врасплох, обескуражили, и ничего уже поделать нельзя, только приноравливаться...
  
  Я читал дальше КНИГУ ПРОПАВШИХ. Даже попытался снять титульный лист, но, как и большая часть моих чеченских снимков, он пропал, будто и не нажимал я на затвор, и будто не блистала вспышка над потрескавшейся поверхностью письменного стола-приставки.
  
  Из оригинала:
  
  Региональная общественная организация
  'СОЮЗ ЖЕНЩИН ЧЕЧНИ'
  
  'Книга учета по розыску пропавших'
  
  Заявление от 16.10.02: Магомедов Беслан Дадаевич, 1978 г.р., (как мой старший, Синар!), ст. Шелковская, увезен из дома военными федеральных сил, 11.09.2000 г., сам житель села Зандак.
  
   Заявление от 4.10.02: Солтмурадова Зара Зайнабдиевна, 1953 г., р., учительница г. Аргун, увезена из СШ ? 3 1.06.02.
  
  Заявление от 19.11.02: Гадаев Ислам Ахмесалтович, 1981 г.р., Ленинский район, забрали из дома 31.10.02.
  
  Заявление от 19.12.02: Боршов Анзор Имранович, 1983 г.р., Ленинский район, забрали из дома.
  
  Сюжет похищения обычно таков: например, 5-6 .02. (так в книге, потому что не всегда точно можно установить дату), в Октябрьском районе подъехали в три часа ночи, на двух 'таблетках', русские, связали сестру, забрали ее брата Вахида Довлетмурзаева.
  Или так: по дороге на работу увезли женщину прямо от дома 2 БТРа, УАЗик и 'таблетка' (обычный состав).
  23 мая 2003 года в 3 часа ночи в ст. Калиновская 2 таблетки (рядом вертолетный полк, блокпост, то есть просто так не пройдешь и не проедешь!), ворвались люди в камуфляже, в мягкой обуви, вооруженные пистолетами с глушителями, Зуру Бетыеву, ее сына Идриса и брата Абубакара убили, предварительно связав их спящими по рукам и заклеив рты скотчем. В живых остались двое: годовалый ребенок, тоже почему-то связанный и залепленный, и мальчик, спрятавшийся под кроватью.
  Так же убили соседей: Асланбека Кадиева и Турпала Исмаилова.
  
  Из рассказов за праздничным столом в Грозном:
  
  15-летний мальчик Михаил Вадовский дал показания на своего 20-летнего брата Руслана. Его пытали иголками под ногти! Такое и взрослый не выдержит...
  Лёма, сосед Раисы из 'Союза женщин', - пытали током от полевого телефона, довели до белого каления, признался и подписал, что он боевик. Дали ему автомат в полиэтилене, развернули, он подержал, сняли отпечатки пальцев с рукояток автомата, завели и тут же закрыли дело. Готов боевик! И чего можно теперь ждать от этого человека?!
  Ночью подъехали ко двору одинокой женщины с двумя детьми 7 и 9 лет. Выломали ворота, заставили ее копать яму для детей. Она копала, а дети кричали ей из ямы: мама, засыпь нас поскорей, а мы потом сами вылезем. Но БТР дважды проехал по яме, не оставив живого места, а ее забрали, долго издевались, и потом выкинули в лесу. Кто-то из местных ее подобрал, привез на базар. Она ходила по базару, лицо было сплошь черного цвета, и никто ее не узнавал. (По-моему, похоже на легенду, одну из тех, что часто возникают в дни бедствий народных. Но несомненно то, что подобные ужасающие своей обыденностью истории постоянно происходили и происходят как с одной, так и с другой стороны конфликта).
  
  Расследования подобных дел пытаются проводить местные и заезжие журналисты, но не дай Бог показаться на глаза похитителям с фотоаппаратом или видеокамерой - в лучшем случае убьют на месте, а о других вариантах лучше не думать!
  
  Писатель Мурад К., худой, злобный и желчный старик, рассказавший мне две последних истории, тут же накинулся и на меня, как на русского, обвиняя меня вкупе с Яковом Гординым и другими известными литераторами, в искажении истории Кавказа, клевете на чеченский народ, а я в изумлении слушал его, пока Зура, председатель организации, не зацыкала на него по-чеченски.
  Все же я сумел в очередной раз отбояриться: какой, я мол, русский, да и не писал я ничего подобного! Но в такой обстановке трудно спорить...
  
  Список жертв похищений в 'Книге пропавших' заканчивался тогда, в мае 2003 года, номером 388. Всего же на тот момент их насчитывалось более 4 000 человек...
  
  ***
  
  А потом пришла женщина, примерно одних лет с Зарой, помялась, и стала извлекать на свет божий листочки: ксерокопии, подлинники, фотографии. Зара привычно стала объяснять ей, что именно необходимо сделать в юридическом смысле.
  Мать печально уселась писать заявление - рядом со мной - а я не принимал участия в разговоре. Она под диктовку писала стандартные формулировки, а потом вдруг подняла глаза...
  Признаюсь, мне было весьма непросто сначала выдержать этот взгляд, а потом упросить ее сфотографироваться, с портретом ее сына в руках на месте Зары. Вы сами все можете увидеть, уважаемый читатель, на фото, но не дай Бог кому-нибудь заглянуть поглубже в такие глаза!
  Там уже не было скорби. Не было ужаса. Не было страха и печали. Темные глаза этой моей почти ровесницы смотрели даже не вовнутрь, как свойственно будущим матерям, в радостном ожидании чуда, и не вовне, как у бабушек, ждущих закономерного конца.
  
  Ее глаза смотрели в никуда!!
  Говорила она тихо, привычно отвечая на вопросы, как на следствии: когда, куда, кто увез ее единокровное чадо. Вероятно, было в этой истории какое-то криминальное зерно. Но то, как она сидела за столом, привычно сжимала в тонких пальцах ксерокопию портрета своего сына, то, как она иногда улыбалась в ответ на ободряющие слова женщин, - говорило только об одном: иногда приходит такая высшая правда, что лучше бы ее не знать!
  И я, грешный, что-то проблеял насчет того, что попробую подключиться, записал ее координаты, взял копии документов, уже тогда почти точно зная, что ничем в таких случаях помочь нельзя.
  
  Буквально через 2 дня у нас на Катаяме (я сделал эту оговорку за обеденным столом, и чеченцы грохнули смехом, да так, что птицы за окном разлетелись! - у нас!) в очередной раз привязали молодых людей, похищенных ночью, к бывшему столбу электропередачи, и рванули вокруг пояса заряды, да так, что полетели физические тела в разные стороны.
  И обвинили во всем каких-то неведомых никому боевиков!
  
  Как я обещал, в пятнадцатой главе договариваю о Доме офицеров. Идём мы втроём с Русланом и Ахановым по площади, вымощенной новомодным брусом, напротив областной библиотеки, - самый центр! - и слышим какие-то истеричные выкрики в микрофон. Площадь эта, украшенная фонтаном с подсветкой, только что была открыта на деньги областной администрации. А день был календарный - День независимости России, 12 июня.
  Дело в новинку - новый губернатор рьяно взялся за город Тюмень, в отличие от прежнего губернатора и мэра, которым, по большому счёту, было не до населения - своих дел хватает! Поэтому в центре, да ещё в красный день календаря, собралось много народу. Возле Дома офицеров соорудили трибуну, поставили старинный УАЗик, в прошлом называвшийся автоклубом, и запустили, так сказать, патриотическую программу. Начало было положено стихами некоего юного Иосифа. Надо заметить, что программа какого-то генерал-майора (думаю, из конторы), так и называется - КОБА, или концепция безопасности. Напомню, что это кличка того самого Иосифа Джугашвили, то бишь Сталина, который однажды прославился тем, что ограбил Тифлисский банк, убив при этом несколько десятков человек. Ленин называл его 'чудесным грузином'. Ещё бы - такие денежные потоки прямо из банка, то есть из денег российских граждан, вкладчиков, к тому же погибших от взрывов!
  
  ГЛАВА БЕЗ НОМЕРА И ЮМОРА
  
  Рассказы о преступлениях начала и середины девяностых, когда раскручивался маховик насилия. Дудаевщина и 'сопутствующие товары'.
  
  Преступления чеченских бандитов против русскоязычного населения с самого начала 'освобождения' Чечни от законов носили невероятно жестокий характер. Безработная молодежь, пьяная от водки и наркотиков, подогретая активной дудаевской пропагандой против русского присутствия на чеченской земле, стала благодатным материалом для создания свирепых банд, начала повального грабежа и зверского вытеснения за пределы Чечни людей, живущих здесь не одну сотню лет.
  В этих преступлениях с небывалой силой проявились заложенные в невежественных горцах, еще со времен абречества, подлые повадки: привычка сильного нападать на беззащитных, стрельба и взрывы из-за угла, навал на одного скопом, нападение на безоружных с оружием в руках, полное презрение к иноязычным народам, бесстыдное стремление к насилию ради насилия, без разбора пола, возраста и вероисповедания. Надо отметить и то, что 'шакалы' (так называют на Кавказе молодых чеченских бандитов, не знающих ни жалости, ни сострадания), издевались только над русскоязычным населением, в основном над русскими, опасаясь трогать своих - за это их обязательно настигнет расплата от родственников-кровников. А русские, как всегда разобщенные, в основном законопослушные, запуганные разбоями и убийствами, покорно терпели издевательства и писали жалобы!
  Об этом хорошо рассказано у Юрия Кондратьева, бывшего грозненца, прошедшего через невероятные испытания дудаевщины и ныне живущего не где-нибудь, а в Южной Корее (после Канады). Стиль и орфография сохранены.
  
  (С другой стороны, и наше доблестное воинство, от генерала Ермолова до поручика Лермонтова, творило такие зверства, что при одном воспоминании об этом Афганистан кажется тренировкой для будущих палачей).
  
  'Хотелось взять с собой как можно больше, но все не возьмешь, только в пределах багажа, а это - две сумки, дальше начинается лишний вес и возможные неприятности. Рисковать нельзя, и так выезжаем "под колпаком". Дай Бог, хоть с этим бы проблем не было. Впереди полная неизвестность. Чужая страна, чужая жизнь. Что нас ожидает? Но что бы не ожидало, отступать некуда, в самом прямом смысле. Позади тяжелые годы выживания, геноцида, беженства. Странная штука жизнь! Когда бы можно было представить, что окажемся чужими в своей стране?! Ну ладно, что вырвались живыми из Чечни, казалось бы можно успокоиться, все же в России, на своей же земле... Но все оказалось куда сложнее.
  Ну а разве законы и кодексы о нас, простых людях, заботятся? Вот продал нас Ельцин вместе с русским оружием Дудаеву, разве кого-то это взволновало? Приехал известный правозащитник Ковалев, резюмировал, что "все хорошо, прекрасная маркиза", а нас убивать перестали? Живу я сейчас на российской территории полулегально, пока работа есть, разве это нормально? Ни для кого не секрет, нет прописки - нет работы - ты чужак! Каждый так и норовит по тебе проехаться и больнее укусить. Хорошо, если мирно проходит, а ведь частенько и нет?! Смешно получается. Вроде мы те же самые русские, родственники у нас по России то тут, то там, а находимся на положении волков в загоне. Вокруг красные флажки так и развешаны - ни шагу в сторону, стреляют без предупреждения! Да за что ж такое? Русские, ау-у-у??? С каких это пор мы вам врагами стали? Родились мы не на территории под названием РСФСР, так разве спрашивали нас? Жили-то мы в одной стране, работали ведь на общее благо?! Так за что-ж вы нас так не любите?
  Короче, поставили вы нас за флажки, так не взыщите. От чеченов отбивался и в России себя задешево не отдам. Уж не знаю каким образом донеслось до нашего местного участкового, что у меня "ствол" имеется. Пришел он как-то вечерком в гости. Парню лет 25, старлей. Пришел, правда, в штатском. Начал прямо с порога, мол оружие сдай, видимо, нашел во мне простофилю. Я, конечно, со всей широкой души предложил ему все мое жилье обыскать, даже несмотря на отсутствие у него ордера на обыск, благо что в моем жилье и мебели-то не было. Шкафчики для него кухонные раскрыл, ящики выдвинул, матрас на кровати откинул, ищи голубь, что найдешь, все твое! И впрямь ковыряться начал, наивный парень, причем нарушая все правила обыска, которым их в школе милиции учили - бессистемно. Утомился через полчасика, сел, по душам решил. А песня опять детская: - "отдай, добром говорю, зачем тебе оружие?" Пришлось прочесть ему лекцию маленькую по защите собственной жизни. Ты, говорю, меня защищать будешь? Да, отвечает, на это я и поставлен. Тогда, голубь, хватай свою пукалку и шуруй в Чечню, там ты как раз по месту окажешься. Обиделся служивый, нахмурился.
  - Короче! Нет у меня оружия, чеченов здесь пока не водится, а появятся (как в воду смотрел), так и оружием обзаведусь незамедлительно.
  - Это как же? Где его возьмешь?
  - Вот пришел ты ко мне в гости, без спроса и сразу враждебно настроенный, а ведь не подумал, что твой макаров, который у тебя слева под мышкой висит, через минуту мой может быть. Голыми руками возьму, даже без ножа кухонного.
  Дернулся он непроизвольно, локоть плотнее прижал.
  - Вот и считай. Если пистолет есть, на любом посту ГАИ я уже три-четыре автомата поимею, а если у вас и гранаты водятся, так тоже в хозяйство сгодятся. С дисциплинкой-то вашей, так как война от вас вдалеке, да еще и не объявлена, вы же совсем плохие. Автомат и пистолет в руках, и БТР взять можно, правда он мне без надобности.
  
  Оружия у меня практически не было, только две одноразовые стрелялки с мелкашкой (в простонародье под названием "шпингалет") и нож-лисичка. Большего я брать не мог, в Ростове милиция производила обыски, и если бы нашла боевой пистолет, это могло обойтись очень дорого. А стрелялки очень маленькие, их легко было спрятать от обыска. Но в любом случае, это два выстрела практически в упор, уже не в одиночку уходить на тот свет. Уж если при испытаниях эта пулька стенку железной бочки пробила (правда патроны я взял усиленные, спортивные), то на человека сойдет. Впрочем, я неправильно "человека" упоминаю, в него стрелять не смог бы, а в бандита...
  Это - не люди!
  Лежа на второй полке я взвел их и направил на дверь; если ее взломают, целиться и раздумывать будет некогда. Раскрытый нож положил на колени. После нескольких ударов по нашему купе шум и мат удалился дальше. Минут через пять в нашем вагоне стало тихо, похоже, никто не рискнул им открыть, а взламывать они не стали, ушли дальше. Все же какой-то отдаленный шум и даже выстрел я услышал, несмотря на двойное оконное стекло и шум поезда. Значит кому-то очень не повезло... Странное дело, но после их ухода у меня стали дрожать руки, наверное, я их слишком долго напрягал, чтобы успеть сдвинуть рычажки на выстрел, конструкция-то неудобная, не то что у нормального оружия. А скорее всего просто запоздалая реакция страха, чего уж там греха таить. Только минут через 10 я смог снять стрелялки с боевого взвода. Естественно, старался делать это аккуратнее, не дай Господь сорвется на выстрел, тогда соседи точно инфаркт получат, ведь до сих пор скованы ужасом, даже в полумраке видно. Да и не подозревают они о том, что я ими вооружен. Уснуть, разумеется, было трудно, но памятуя, что снаряд дважды в одну воронку не падает, попытался хотя бы расслабиться. Вроде удалось... Утром бледная проводница сказала, что в соседнем вагоне они кого-то убили и выбросили из поезда.
  
  Но, кажется, самой трудной оказалось одна из предпоследних поездок. Возвращался из Грозного и опять не повезло, снова купе. Но мало этого, моими соседями оказались три молодых, лет по 20-25 - чеченца. Моя полка была нижняя, но они расположились по-хозяйски возле столика, не обращая на меня внимания. Я забился в угол возле двери, уже поняв, что в нем мне придется провести весь рейс. Выложив на стол пищу и бутылки коньяка, они начали "гудеть". То, что наступила ночь, им абсолютно не мешало. Накачавшись до определенной степени, они соизволили заметить меня и понеслись пьяные бредни.
  - Эй, Иван, садись жрать, нам все равно все не съесть, придется выкидывать. А то будешь потом говорить, что чечены жадные... Пришлось мне собирать все моральные силы и максимально вежливо отказываться, упирая на то, что перед дорогой очень хорошо кушал. Тогда они вытащили карты и стали звать в игру, говоря, что им как раз четвертого не хватает. Опять пришлось отказываться, мол не умею.
  
   В этот рейс я взял семейную реликвию жены, которая передавалась у них из поколения в поколение, офицерский кортик, принадлежавший их предку, морскому офицеру. Поняв, что он мне может надобиться, когда увидел своих соседей, выйдя в туалет я постарался его расположить так, чтобы смог им легко воспользоваться. Не скажу, что он удобен был, уж очень длинный, на всякие части тела давил, но выдернуть его сразу можно было.
  В общем, в этом рейсе спать по нормальному мне совсем не пришлось. Кушать тоже. Только иногда выходил покурить. Заснуть я боялся, ведь разговоры у них на смешанном русско-чеченском велись и уж совсем не дружеские. Как всегда про собак неверных, что наконец-то их время настало за все расплатиться, все обиды русским припомнить. И нет-нет, а падал в мою сторону взгляд ненавидящий. И, видимо, чтобы уязвить меня посильнее, все эти угрозы и обещания неверных собак на кусочки порезать, они именно по-русски говорили. Собственно, и по-чеченски я понимаю неплохо, но там тоже одни угрозы сыпались и обещания, что всю Россию на колени поставят.
  На подъезде к Москве моих соседей разбудил какой-то их собутыльник. Видимо все же сообразив, что они в пьяной горячке несли что-то лишнее, начали заводить со мной разговоры о дружбе, о кавказской взаимопомощи. Предлагали деньги, говорили, что только свистни, сразу на помощь придем, что мы из Грозного, чуть ли не братья и друг другу помогать должны. Ну и, конечно, сказали, что я "настоящий мужчина", мол, они это сразу поняли. Заодно расспрашивать стали, где я в Москве живу... Нашли дурачка! А на вокзале меня встретил парень с работы на нашей служебной машине, директор позаботился, век ему благодарен.
  
  Юрий Кондратьев, 'Лицо русской национальности'
  
  ***
  
  Такой же тон задан и Вячеславом Мартыновым, офицером-связистом, принимавшим участие в самых первых боях за Грозный. Если Кондратьев - коренной грозненский житель, как и генерал Трошев, то Мартынов - кемеровчанин, и ему, выпускнику тамошнего училища связи, коренному сибиряку, была непонятна ни ситуация, в которую попали наши войска по вине собственных чиновников и командиров, ни нравы, традиции, обычаи Кавказа. А ведь в ранешние времена офицеров, посылаемых на Кавказ, именно этому в первую очередь учили на спецкурсах - чтобы дров не наломали. Отсюда, во втором случае, прискорбное непонимание, неумение отличить бандита от мирного жителя, боевика от воинов чеченских батальонов, принимавших участие в боевых действиях против дудаевщины.
  Однако общий тон, повторяю, во множестве этих мемуаров - лютая ненависть к чеченцам вообще, как таковым, доходящая до патологии, физического отвращения. К сожалению, не без оснований... С обеих сторон...
  
  Иногда, читая материалы расследований и отчеты, я не мог поверить в то, что видели мои бедные глаза! Но, к сожалению, это - правда! И далеко еще не вся.
  
  Возьмем только одну станицу Ассиновскую, традиционно заселенную (уже больше 200 лет) в основном русскими (казаками), и мирными ногайцами. Расположена станица на севере Чечни, а еще севернее географически расположена как раз та самая Ногайская степь.
  
  
  'ПРЕЗИДЕНТУ РОССИИ ЕЛЬЦИНУ Б.Н.
  
  Копия: Главе временной администрации Северной Осетии и Ингушетии Лозовскому
  Копия: Президенту Ингушской Республики Аушеву Р.С.
  Копия: Государственному Советнику Президента Ингушской Республики, первому заместителю атамана Войска Донского Косову П.
  Копия: Президенту Чеченской Республики Дудаеву Д.
  
  ОБРАЩЕНИЕ
  
  Мы, жители станицы Ассиновской Сунженского района, вынуждены обратиться к вам оказать нам действенную помощь по защите наших гражданских прав. В связи с ослаблением позиции России на Кавказе и особенно неопределенностью положения Сунженского района, идет беспредел в отношении русских, в буквальном смысле уничтожение, повторение геноцида 1921 года.
  
  В течение двух последних лет с приходом чеченской полиции на территории ст. Ассиновской царит полнейший разбой, грабеж, нет общественного порядка, полный произвол, безвластие, бесконтрольность. На протяжении этих двух лет идут разбои, грабежи, угоны транспорта как личного, так и общественного, приведем вот такие факты:
  
  (Список грабежей, пыток и издевательств пришлось сократить - события повторялись от раза к разу по одной и той же схеме, по которой, к сожалению, впоследствии стали действовать и наши войска и спецслужбы. Стиль сохранён. - А.И.).
  
  8 марта 1992 года - ночью, ворвавшись в дом к пенсионерам Тищенко, вооруженные бандиты связали их, избили, ограбили, угнали со двора а/машину.
  1 января 1993 года - в 3 часа ночи ворвались в масках со стрельбой к гр-ну Шеховцову П. И., избили его, забили живьем в ящик, мать-старуху загнали в кухню и забили тоже двери, а со двора угнали а/машину.
  16 марта 1994 года - ночью, ворвавшись в дом Войстрикова А., вооруженные лица избили его, говоря при этом: "Дядя, мы работаем по графику - каждая семья русских у нас на списке", а со двора угнали автомашину.
  А также угнаны а/машины у граждан; Мосиенко М. А., Попова И.Е., Лабынцева В., Федосеева А. и многих других. И таких фактов множество. В настоящее время у русского населения, можно сказать, не осталось личного транспорта.
  На территории станицы из колхоза им. XXIV съезда насильственным путем вооруженными лицами угнано и разворовано 11 тракторов и несколько автомашин.
  Трактора и машины изымались у колхозников русской национальности с последующими избиениями этих лиц: Курноскина Д. , Коханова Н.Г., Болдинова В.М., Мишнева М.А., Можаева И.Н., Чеботарева Н., Гедиушева В., Поветкина Н. и многих других.
  Ограблены и избиты старухи: Федорова А., Триковозова М.Д., Казарцева А., Пирожникова В., Ваньшина М. , Исаева К. , Буханцова М. , Матюхина В., Малышева А.К., Тиликова, Мишустина X. И. и много-много других.
  Идут зверские издевательства, не останавливают этих маньяков седые головы беззащитных старух.
  
  Ограблены с разбоями семьи: Щербаковых, Вахрушевых, Мосиенко, Мишустиных, Тищенко, Щеховцовых, Бабенко, Никоновых, Сахаровых, Колесниковых, Баланова В., Багратиона В.Д., Мальцева М.Я., Гашенко и множество других семей.
  Был угнан скот у Шатохиной - 1 корова, Рыбалко В. - 1 корова, Лещевой Л. - 2 коровы и 2 теленка, Тиликовой - 2 коровы, в семье Кузьменко Л. - 3 коровы. Имеют место кражи скота и лошадей, принадлежащих колхозу им. XXIV съезда и совхозу "Ассиновский".
  Изгнаны из своих домов граждане станицы: Смык В., Полякова В., Жариков И., Золотова М., Ручица П. И., даже не продав дома за бесценок, лишились всего.
  Увезена из семьи мать троих детей Высоченко В. В., уже этому 2 года, помощи никакой. По слухам, она бичует в с. Бамут (в районе хутора Веселого) Ачхой-Мартановского района.
  13 февраля 1994 года - в 10 часов вечера был избит Ковальчук (черепно-мозговая травма), снята куртка "аляска", забраны деньги в сумме 150 тысяч рублей и 2 ваучера.
  20 февраля 1994 года - в 7 часов утра шел на работу в колхоз им. XXIV съезда Солянов А. И., и также зверски был избит (черепно-мозговая травма, перебита переносица).
  22 февраля 1994 года - у старухи-калеки Климовой А. ночью в доме была совершена кража (взят телевизор, из сундука взяты вещи, смертельный узелок, взяты также пищевые продукты и консервация из подвала). Затем грабители повторно были в доме этой старухи еще 2 раза. После такого потрясения старуха умерла.
  22 февраля 1994 года - в 8 часов вечера из дома с постели в ночной сорочке была похищена гр-ка Ковалева Л. и вывезена за пределы станицы в сторону Ачхой-Мартана и была изнасилована, зверски избита группой из 6 человек и брошена в ночной сорочке, босиком. Расследования безрезультатны.
  22 февраля 1994 года - у своих дворов были избиты г-н Чехачев и Мишустин П.И. гражданином Мурадовым Лечей, а вечером он же побывал во дворе семьи Никоновых, затем с улицы бил ногами в калитку, требовал открыть и обзывал: "Вы русские... " - нецензурной бранью. Этот гражданин нигде не работает и его брат Руслан тоже нигде не работает. Из Карабулака их семья была изгнана за воровство и они нашли убежище в ст. Ассиновской, творят то же самое, что и в Карабулаке. Они уже прошли по всей ст. Ассиновской с разбоями и грабежами. Не один раз забирались полицией и тут же были выпущены за выкуп. А их мать все ходит и грозит: "Мои сыновья вам сделают", если им кто делает замечание. Они здесь что хотят, то и творят, потому что наказаний им никаких нет. И таких семей, изгнанных из родных чеченских сел, очень много и они продолжают бесчинствовать теперь в нашей станице.
  11 февраля 1994 года в Ассиновской средней школе ? 1 произошел случай избиения ученика 9 "А" класса Алентьева Виталия одноклассником Терхоевым И. (разбита губа - наложены швы). 24 марта 1994 года - из дома была похищена ученица 8 класса Назарова Лена, была зверски изнасилована группой из 6 человек. Девочка вывезена в тяжелом состоянии за пределы республики, в данное время находится в больнице.
  В апреле месяце 1994 года вывезена семья Съединых в составе 5 человек ночью (мать, дочь и ее трое детей), а домовладение захвачено. По слухам местного населения, семья бичует в Советском районе Чеченской Республики.
  4 апреля 1994 года - возвращаясь от больного, фельдшер Керамиди Елена была избита Терхоевым А.
  16 апреля 1994 года была избита семья Балыковых. Проходивший мимо г-н Несмачный П. был также зверски избит, он шел горем убитый, похоронив в этот день свою мать. А фельдшер Пимонова Р., оказавшая Несмачному П. первую помощь, была подвергнута нападению. Нападающие побили в ее доме стекла, крышу, порвали на окнах занавески. Один из нападающих был г-н Амриев.
  1 мая 1994 года - в 10 часов вечера был обстрелян дом Улисковой. Нападающие залезли во двор, сорвали с дверей ручки, требовали открыть двери.
  
  Да сколько же будет продолжаться этот беспредел.
  И это не первый случай, и далеко не полный перечень всех фактов безобразий, творящихся на территории станицы Ассиновской.
  В ночь с 4 на 5 мая 1994 года - была зверски избита семья Легиных, получившая пенсию (забраны деньги в сумме 300 тысяч рублей). А оба они инвалиды.
  С 6 на 7 мая 1994 года получил огнестрельное ранение учитель-пенсионер Садковский С. Я., в данное время находится в больнице.
  13 мая 1994 года вооруженными бандитами было совершено нападение на семьи Майоровых и Конотопенко за несовершеннолетними девочками. В этих двух домах бандиты были отбиты с помощью соседей. А в доме Каминиченко этой же ночью и этой же бандой было совершено зверское нападение: выбиты двери, окна, избиты зверски мать и бабушка, а девочка Оксана 13 лет была в своем же доме изнасилована и увезена в 3 часа ночи в дом, расположенный за овощехранилищем Ассиновского консервного завода, где насилие зверское продолжалось 3-мя лицами.
  И это зверское насилие заставило подняться все население на сход жителей станицы Ассиновской, организованный трудовыми коллективами предприятий и хозяйств, находящихся на территории станицы. Сход продолжался 13 и 14 мая 1994 года в доме культуры ст. Ассиновской. И ни один из вышеуказанных фактов разбоя, хищения, насилия властями не раскрыт, хотя на территории станицы расположено сунженское отделение чеченской полиции, где работающих около 60 сотрудников. Просто хочется задать вопрос, чем же занимается эта большая армия правоохранительных органов? И до каких же пор на территории станицы будет царить этот беспредел?
  В июне месяце 1993 года из администрации станицы похищен сейф с документами и деньгами. О наличии денег в сейфе знала только дежурная милиция. Совершенное преступление осталось нераскрытым.
  
  25 апреля 1993 года был назначен референдум Российской Федерации. Он был сорван в нашей станице с чеченской стороны. Списки и бюллетени были изъяты у главы администрации Болотова В.В. под дулом автомата. 12 декабря 1993 года был назначен референдум по принятию Конституции Российской Федерации и выборы в Государственную думу.
  Выборы были сорваны молодчиками Чеченской Республики. Полиция, вооруженная автоматами, пистолетами, насильственно вышвырнула людей из автобусов, при этом оскорбляя и унижая их, не дав населению поехать на избирательные участки в районный центр ст. Орджоникидзевской исполнить свой гражданский долг, а нам судьба России небезразлична.
  Просим обратить внимание на то, что в течение нескольких лет на территорию станицы Ассиновской очень много привезено бичей из России (в основном это люди русской национальности). Их можно встретить во многих чеченских семьях. В каких условиях они живут, известно всем. В данное время эти люди-рабы лишены всего в жизни. Даже права на жизнь они не имеют.
  Население станицы Ассиновской глубоко озабочено сложившейся криминогенной обстановкой в станице и просит защитить от произвола, который царит в настоящее время на ее территории.
  Мы, жители станицы, просим вас ввести на нашу территорию чрезвычайное положение и чтобы у нас в станице были правоохранительные органы министерства безопасности из Ингушской Республики и контролировали всю обстановку в станице. Теперь посудите сами, как живет здесь беззащитное русское население. Мы живем в страхе. День и ночь слышны автоматные очереди. Преступный мир съезжается к нам в станицу потому, что все проходит безнаказанно и никто не несет за содеянное ответственность'.
  
  Естественно, что с таким же успехом можно было писать в Международный Суд в Гааге. Или в домоуправление.
  
  
  ГЛАВА ИСТОРИЧЕСКИХ ОТСТУПЛЕНИЙ
  Все это уже было... И разбой, и войны, и заложники...
  
  Надо заметить, что история взаимоотношений России и Чечни насчитывает уже не одну сотню лет и не один десяток сражений, не говоря уже о нескольких больших войнах. Кунаки - казаки и чеченцы, - не брезговали и совместным разбоем! Аханову в Грозном довольно часто говорили: ты наш брат, казак! Хотя из приведенных выше документов видно, что распад межнациональных и межличностных отношений после обретения 'независимости', т.е. после исчезновения власти и закона, произошёл так стремительно, что мирные жители не успели опомниться... И началось повальное зверство. А потом пришли наши солдаты, и все повторилось с точностью до наоборот!
  Я не историк и не специалист в области межнациональных отношений, но все же попробую на основании документов хотя бы немного разобраться в хитросплетениях трагических событий, происходивших на протяжении, скажем, пятисот лет. Или чуть больше...
  
  Итак, начнем с места на планете. Что собой представляет Чечня в смысле географии? И продолжим очерком богатств недр, этнографической справкой, оценкой политических перспектив. (Жирный курсив текста и примечаний - мой).
  
  
  Географическое положение Чечни.
  
  Чеченская Республика расположена на северном склоне гор Большого Кавказа и прилегающих к ним Чеченской равнине и Терско-Кумской низменности. Площадь республики 15,7 тыс. кв. км, (это 150х100 км, - то есть, если выставить на этой территории хотя бы одну дивизию и погнать ее строем по земле и горам, то она сможет пройти такое расстояние за 10 дней пешком, не говоря уже о боевых действиях на военном транспорте! Никто ведь всерьез, до полной победы, еще не воевал, кроме морпехов и спецназа, вот в чем загвоздка!! Войсковые операции, по моим наблюдениям, не доводятся до конца по принципу 'шаг вперед, два шага назад'. Давили голой силой, на старой технике, и заваливали территорию трупами с той и другой стороны. - А.И.).
  
  Чечня делится на равнинную и горную части. Чеченская Республика - это один из 89 субъектов Российской Федерации. Чечня входит в состав Северо-Кавказского экономического региона и Южного федерального округа. В составе Чеченской Республики 18 районов. Столица республики - город Грозный, с населением около 300 тысяч человек (в 1993 - около 400 000), восстанавливается как промышленный, культурный и научный центр Чечни. В числе основных городов - Гудермес, Аргун, Урус-Мартан, Шали. В Чечне насчитывается около 500 сельских населенных пунктов.
  
  Стратегическая важность региона.
  
  Лежащий между Черным и Каспийским морями по обе стороны Главного Кавказского хребта регион Большого Кавказа уже в древние времена был известен многим путешественникам и мореплавателям. Он привлекал не только своей неповторимой красотой и самобытностью, но и, как представлялось тогда, несметными богатствами. Сюда устремлялись греческие аргонавты в поисках золотого руна, а позднее - византийские и венецианские купцы. В былые времена через территорию Большого Кавказа проходил Великий шелковый путь, который был проложен еще во II веке до нашей эры. В свое время укрепление России на Кавказе и на Черном море вызвало противодействие западноевропейских держав. Их интерес к Кавказу был обусловлен и открытием в Прикаспии нефтяных месторождений. Не раз предпринимались попытки силового отторжения этих богатейших и стратегически важных районов от России: сначала на протяжении всего XIX века это стремилась сделать Великобритания, а затем в XX веке - и гитлеровская Германия. Северный Кавказ и сегодня остается мостом между Россией и Закавказьем, Европой и Азией.
  
  Природные ресурсы и полезные ископаемые Чечни.
  
  Основное богатство (и проклятие! - А.И.) недр Чечни составляют запасы нефти. Всего в республике насчитывается около 30 нефтяных месторождений, дающих, по данным на ноябрь 2002 года, до 4 тысяч тонн нефти в сутки! С давних пор местное население использовало черное золото для бытовых нужд и в медицинских целях, добывая его из нефтяных ключей и специально вырытых колодцев. В начале прошлого столетия промышленная добыча нефти проводилась лишь из трех месторождений. В годы советской власти были предприняты детальные исследования геологического строения Грозненского нефтяного района, что привело к открытию целого ряда новых залежей нефти. В 30-40-е годы XX века начали разрабатываться крупнейшие чеченские месторождения - Бенойское, Малгобекское, Горагорское, Ойсунгурское, Аду-Юртовское и Ташкалинское. Помимо нефти и газа, недра Чечни богаты минеральным сырьем, использующимся в строительной индустрии. Особого внимания среди природных богатств Чечни заслуживают и многочисленные источники минеральных вод, имеющие важное бальнеологическое значение (как раз такую, сладчайшую 'Ачалукскую', я и пил в Малгобеке и по дороге в Грозный - А.И.). Наличие на территории республики крупных месторождений минеральных вод самого разнообразного химического состава и различных температур позволяет создать здесь целую сеть курортов широкого профиля. В советский период в Чечне действовал курорт Серноводск. Богатство республики - это и ее леса. Наиболее распространенной и ценной породой является бук. Он идет на изготовление мебели, музыкальных инструментов, фанеры, паркета. В промышленности используются также граб, дуб, ясень, клен, карагач, липа.
  
  Нынешнее значение Чечни для России.
  
  В результате распада Советского Союза в 1991 году Чечня приобрела значение важного приграничного региона на южных окраинах России - по ее территории сегодня проходит достаточно протяженный участок российско-грузинской границы. Республика имеет общие границы с другими субъектами РФ: Дагестаном, Ингушетией, Ставропольским краем. Территория Чечни - это и важнейший транспортный коридор. Республика связана с крупнейшими экономическими районами России и стран СНГ железными дорогами. По ним перевозятся нефтепродукты, сельскохозяйственное сырье, машины, пищевая продукция. Чечню пересекает автотрасса Москва-Ростов-Баку. Широко развита в Чеченской Республике и сеть трубопроводов.
  
  Численность населения.
  
  Согласно предварительным данным последней Всероссийской переписи 2002 года, численность жителей Чечни составляет более 1 миллиона человек. В ходе переписи выявлены быстрые темпы прироста населения республики, особенно в сельской местности. Наиболее густо заселены предгорные равнины и долины рек Терек, Сунжа, Аргун.
  
  Национальный состав проживающих в Чечне народов.
  (данные изрядно устарели, но в основном довольно точно отражают картину довоенной жизни - А.И.)
  
  Чечня - многонациональная республика. (Заметим, что была таковой - А.И.) На её территории издревле проживают представители десятков национальностей. Помимо чеченцев, самые крупные этносы - ингуши, русские, кумыки, ногайцы. В Чечне также проживают тысячи семей армян, евреев, украинцев, аварцев, татар, а также грузины, азербайджанцы, курды, андийцы, лезгины, черкесы, осетины и другие народы. Чеченцы - самый многочисленный народ Чечни. Это также и один из древнейших народов мира.
  
  По материалам писателя Абузара Айдамирова.
  
  II - III века до н.э.
  Выступление дурдзуков на стороне грузинского царя Фарнаваза против господства Азона и Картли. Дурдзуки - чеченцы, ингуши (груз. яз.).
  II век до н.э.
  Взятие Фарнавазом жены из дурдзуков. Сын Фарнаваза Соурмаг получает неоднократную помощь от дурдзуков, за то, что жалует их землями, в Картли, от Дагестана до Сванетии. Страбон упоминает "гаргареев" - одно из племен вайнахов.
  
  I в н. э. - Образование племенного союза у аланов и вхождение в него вайнахских групп гаргареев, исадаки - садов, хашкитов и других.
  72 г. - Вайнахи в союзе с аланами совершают набеги на территорию Армении, Атропатена.
  II-IV в. - Активное участие вайнахов в политической жизни всего Кавказа.
  372 г. - Вторжение гуннов на территорию Чечено-Ингушетии.
  379 г. - Основание персами крепости в Тифлисе.
  IV в. - Утверждение христианства в Грузии, Кавказской Албании и Армении.
  Конец IV - начало V вв. - Пребывание "белых" гуннов на Кавказе.
  433-450 гг. - Походы сасанидского царя Иезигерда II на Северный Кавказ против "черных" гуннов.
  V-VI в. - Расселение вайнахских племен на территории центрального Кавказа и в горах северо-восточного Кавказа после нашествия гуннов.
  
  Еще в армянских источниках VII века чеченцы упоминаются под именем "нахча матьян" - "говорящие на языке нохчи". "Народ нохчи" упоминается и в древних персидских источниках XIII-XIV веков. На Северном Кавказе чеченцы формируют самый крупный этнос, насчитывающий свыше 1 млн. человек. Представители этого народа живут в соседних с Чечней Ингушетии, Дагестане и Ставропольском крае, во многих других российских областях, а также в Казахстане, Киргизии, Грузии, на Украине, в других странах СНГ и дальнего зарубежья. Близки к чеченцам по генотипу, культуре и религии их соседи - ингуши. Вместе они образуют вайнахский народ, связанный кровным родством, общей исторической судьбой, территориальной, экономической, культурной и языковой общностью. Вайнахи являются коренными жителями Кавказа и говорят на нахском языке, входящем в северокавказскую группу иберийско-кавказской семьи языков. Чеченское общество исторически формировалось как полиэтническое, оно постоянно впитывало в себя различные национальные элементы и культуру соседних народов, в том числе русского.
  
  Народ Чечни как социум. Особенности тейповой структуры чеченского общества.
  
  У чеченцев и ингушей, в отличие от других народов Кавказа, до сих пор в определенной степени сохранились родоплеменные институты и общинные формы управления. Социально-классовые различия в чеченском обществе на протяжении многих веков были развиты весьма слабо, поэтому господствующей формой общины стала соседская, состоящая из семей как чеченского, так и иного этнического происхождения. Она объединяла жителей одного крупного или нескольких мелких поселений. Жизнь общины издревле регулировалась сходом представителей родов. Сход всей общины определял порядок пользования общинными угодьями, сроки пахоты и сенокоса, выступал посредником при улаживании споров. Несколько родовых общин, связанных общим происхождением, формируют родоплеменную организацию, которая называется тейп (род). Каждый тейп живет на своей исторической территории, являющейся родовой общинной землей. В Чечне насчитывается около 150 тейпов.
  
  Религии населения Чечни.
  
  Предки чеченцев и ингушей - вайнахи - изначально были приверженцами язычества, которое господствовало на Кавказе в III-I тысячелетии до нашей эры во времена хуррито-урартских государств. Позже, примерно в X веке, на Северный Кавказ через Грузию пришло христианство. О христианском прошлом чеченцев свидетельствуют не только легенды и предания, но и многочисленные памятники древней и средневековой материальной культуры, открытые археологами (сей факт во всех разговорах, кроме самых просвещенных, чеченцами активно отрицается - А.И.). Период христианизации был в исторической перспективе весьма недолгим. В течение XIII-XV веков в чеченские племена и общины начал активно проникать ислам. Большинство чеченцев уже в XV-XVI веках стало мусульманами. С середины XIX века в Чечне начал распространяться ислам суфийского толка, для которого характерны сочетание идеалистической метафизики с аскетической практикой, веротерпимость. Ислам оставался влиятельной силой в Чечне и в советское время, когда отправление религиозных культов не поощрялось. Во второй половине 1990-х годов, в основном под влиянием проповедников из различных арабских стран, в Чечне получили распространение идеи ваххабизма - политического течения, сторонники которого, основываясь на специфической, субъективной интерпретации положений ислама, осуществляют деятельность, направленную на исламизацию мирового пространства и создание единого мусульманского государства - халифата. Ваххабиты, в частности, ратуют за джихад, понимая под ним не только борьбу с кяфирами (неверными), но и с теми мусульманами, которые не разделяют идеи ваххабизма.
  
  
  Русские! Не уезжайте, нам нужны рабы
  Свидетельства бывших жителей Чечни.
  
  А. Кочедыкова, проживала в г. Грозном:
  "Я выехала из г. Гpозного в февpале 1993 года из-за постоянных угроз действием со стороны вооруженных чеченцев и невыплаты пенсии и заработной платы. Бросила квартиру со всей обстановкой, две автомашины, кооперативный гараж и выехала с мужем. В февpале 1993 года чеченцы убили на улице мою соседку 1966 г.р. Ей пробили голову, переломали ребра, изнасиловали. Из квартиры рядом была также убита ветеран войны Елена Ивановна. В 1993 году жить стало там невозможно, убивали, кругом. Машины подрывали прямо с людьми. С работы русских стали увольнять без всяких причин. В квартире убили мужчину 1935 года рождения. Девять ножевых ран нанесли ему, дочь его изнасиловали и убили тут же на кухне."
  Б. Ефанкин, проживал в г. Грозном:
  "В мае 1993 года в моем гараже на меня напали вооруженные автоматом и пистолетом двое чеченских парней и пытались завладеть моей машиной, но не смогли, т.к. она находилась в ремонте. Стреляли у меня над головой. Осенью 1993 года группа вооруженных чеченцев зверски убила моего знакомого Болгаpского, который отказался добровольно отдать свою автомашину "Волга". Подобные случаи носили массовый характер. По этой причине я выехал из Гpозного".
  Д. Гакypянy, проживал в г. Грозном:
  "В ноябре 1994 года соседи-чеченцы угрожали убийством с применением пистолета, а затем выгнали из квартиры и поселились в ней сами".
  П. Кyскова, проживала в г. Грозном:
  "1 июля 1994 года четыре подростка чеченской национальности сломали мне руку и изнасиловали, в районе завода "красный Молот", когда я с работы возвращалась домой".
  Е. Дапкyлинец, проживал в г. Грозном:
  "6 и 7 декабря 1994 года был сильно избит за отказ от участия в ополчении Дyдаева в составе украинских боевиков в с. Чечен-Аyл".
  Е. Хобова, проживала в г. Грозном:
  "31 декабря 1994 года моего мужа, Погодина и брата, Еремина А., убил чеченский снайпер в тот момент, когда они убирали на улице трупы русских солдат".
  H. Трофимова, проживала в г. Грозном:
  "В сентябре 1994 года в квартиру моей сестры, Вишняковой О. H., ворвались чеченцы, изнасиловали ее на глазах у детей, избили ее сына и увели с собой 12-летнюю дочь Лену. Так она и не возвратилась. С 1993 года моего сына неоднократно избивали и грабили чеченцы".
  Т. Александрова, проживала в г. Грозном:
  "Моя дочь вечером возвращалась домой. Чеченцы ее затащили в машину, избили, порезали и изнасиловали. Мы вынуждены были уехать из Гpозного".
  О. Шепетило, 1961 г.р.:
  "В г. Грозном проживала до конца апреля 1994 г. Работала в ст. Калиновская Hаypского p-на директором музыкальной школы. В конце 1993 г. я возвращалась с работы из ст. Калиновская в г. Грозный. Автобуса не было, и я пошла в город пешком. Ко мне подъехала машина "Жигули", из нее вышел чеченец с автоматом Калашникова и, угрожая убийством, запихнул меня в машину, отвез на поле, там долго издевался надо мной, изнасиловал и избил".
  М. Поpтных:
  "Весной 1992 г. в г. Грозном на ул. Дьякова полностью разграбили винно-водочный магазин. В квартиру заведующей этим магазином была брошена боевая граната, в результате взрыва которой погиб ее муж, а ей ампутировали ногу ".
  И. Чекyлина, 1949 г.р.:
  "Из Гpозного уехала в марте 1993 г. Моего сына 5 раз грабили, снимали с него всю верхнюю одежду. По дороге в институт моего сына чеченцы сильно избили, проломили ему голову, угрожали ножом. Меня лично избили и изнасиловали лишь потому, что я русская. Был убит декан факультета института, где учился мой сын. Пеpед нашим отъездом убили друга моего сына, Максима".
  В. Минкоева, 1978 г. р.:
  "В 1992 г. в г. Грозном на соседнюю школу было совершено нападение. Детей (седьмой класс) взяли в заложники и удерживали в течение суток. Было совершено групповое изнасилование всего класса и трех учительниц. В 1993 г. украли мою одноклассницу М. Летом 1993 г. на перроне ж/д. вокзала на моих глазах чеченцами был расстрелян мужчина".
  В. Комарова:
  "В Грозном я работала медсестрой в детской поликлинике ? 1. У нас работала Тотикова, к ней пришли чеченские боевики и дома расстреляли всю семью. Однажды Дyдаев со своими боевиками забежал в поликлинику, где нас попpижимали к стенкам. Так он ходил по поликлинике и кричал, что здесь был русский геноцид, т. к. наше здание раньше принадлежало КГБ. Зарплату мне не платили 7 месяцев, а в апреле 1993 г. я уехала".
  Ю. Плетнева, 1970 г.р.:
  "Летом 1994 г. в 13 часов я была очевидицей расстрела на площади Хрущева 2-х чеченцев, 1-го русского и 1-го корейца. Расстрел производили четверо гвардейцев Дyдаева, которые привезли на иномарках жертвы. Постpадал проезжавший на автомобиле гражданин. В начале 1994 г. на площади Хрущева один чеченец игpался гранатой. Чека соскочила, игравший и еще несколько человек, находившихся рядом, были ранены. Оружия было в городе много, практически y каждого жителя Гpозного - чеченца".
  А. Федюшкин, 1945 г. р.:
  "В 1992 г. неизвестные лица, вооруженные пистолетом, отобрали автомобиль y моего кума, проживающего в ст. Червленная. В 1992 или в 1993 г. двое чеченцев, вооруженных пистолетом и ножом, связали жену (1949 г. р.) и старшую дочь (1973 г. р.), совершили в отношении их насильственные действия, забрали телевизор, газовую плиту и скрылись. Hападавшие были в масках. В 1992 г. в ст. Червленная ограбили мою мать какие-то мужчины, забрав икону и крест, причинив телесные повреждения. Сосед брата, проживавший в ст. Червленной, на своем автомобиле ВАЗ-2121 выехал из станицы и пропал. Автомобиль нашли в горах, а его самого спустя 3 месяца обнаружили в реке".
  В. Агеева, проживала в ст. Петропавловской Гpозненского района:
  "11 января 1995 года, в станице на площади дyдаевские боевики расстреляли российских солдат".
  М. Хpапова, проживала в г. Гудермесе:
  "В августе 1992 года нашего соседа, Саркисяна Р.С., и его жену, Саркисян З. С., пытали и заживо сожгли".
  Я. Юнyсова:
  "Сын Заир в июне 1993 г. был взят в заложники и 3 недели его удерживали, отпустили после выплаты 1,5 млн. руб.."
  В. Доронина:
  "В конце августа 1992 г. увезли внучку на автомашине, но вскоре отпустили. В ст. Hижнедевиyк (Ассиновка) в детском доме вооруженные чеченцы изнасиловали всех девочек и воспитателей. Сосед Юнyс угрожал моему сыну убийством и требовал, чтобы он продал ему дом. В конце 1991 г. в дом к моему родственнику, ворвались вооруженные чеченцы, требовали деньги, угрожали убийством, сына убили".
  Р. Акиншина (1960 г.р.):
  "25 августа 1992 г. около 12 часов на даче в районе 3-й гоpбольницы г. Грозного четверо чеченцев в возрасте 15-16 лет потребовали вступить с ними в половую связь. Я возмутилась. Тогда один из чеченцев ударил меня кастетом и меня изнасиловали, воспользовавшись моим беспомощным состоянием. После этого под угрозой убийства меня принудили к совершению полового акта с моей собакой."
  H. Лобенко:
  "В подъезде моего дома лица чеченской национальности застрелили 1 армянина и 1 русского. Рyсского убили за то, что заступился за армянина".
  О. Кальченко:
  "Мою сотрудницу, девушку 22-х лет, на моих глазах чеченцы изнасиловали и расстреляли на улице возле нашей работы. Меня саму ограбили два чеченца, под угрозой ножа отобрали последние деньги".
  В. Каpагедин:
  "Убили сына 08.01.95, ранее чеченцы 04.01.94 убили младшего сына. "
  Е. Дзюба:
  "Всех заставляли принимать гражданство Чеченской республики, если не примешь, то не получишь талоны на продукты".
  А. Абиджалиева:
  "Уехали 13 января 1995 года потому, что чеченцы требовали, чтобы ногайцы защищали их от российских войск. Забpали скот. Бpата за отказ идти в войска избили".
  О. Боpичевский, проживал в г. Грозном:
  "В апреле 1993 года квартира подверглась нападению со стороны чеченцев, одетых в форму ОМОHа. Ограбили и унесли все ценные вещи".
  H. Колесникова 1969 г. р., проживала в г. Гудермесе:
  "2 декабря 1993 года на остановке "участок 36" Стаpопpомышленного (Старопромысловского) района г. Грозного 5 чеченцев взяли меня за руки, отвели в гараж, избили, изнасиловали, а потом возили по квартирам, где насиловали и кололи наркотики. Отпустили только 5 декабря".
  Т. Фефелова, проживала в г. Грозном:
  "У соседей (в г. Грозном) украли девочку 12 лет, потом подкидывали фотографии (где над ней издевались и насиловали) и требовали выкуп".
  Л. Давыдова:
  "В августе 1994 г. трое чеченцев зашли в дом семьи К. (г. Гyдеpмес). Мyжа затолкали под кровать, а 47-летнюю женщину зверски изнасиловали (также с использованием разных предметов). Чеpез неделю К. умерла. У меня в ночь с 30 на 31 декабря 1994 г. подожгли кухню".
  Т. Лисицкая:
  "Пpоживала в г. Грозном у вокзала, ежедневно наблюдала, как грабят железнодорожные составы. В ночь на новый, 1995 г. ко мне приходили чеченцы и требовали деньги на оружие и боеприпасы".
  Я. Рyдинская 1971 г. р.:
  "В 1993 г. вооруженные автоматами чеченцы совершили разбойное нападение на мою квартиру (ст. Hовомаpьевская). Вынесли ценные вещи, меня и мать изнасиловали, пытали ножом, причинив телесные повреждения. Весной 1993 г. на улице (г. Грозный) были избиты мои свекровь и свекор".
  В. Бочкаpева:
  "Дyдаевцы взяли в заложники директора училища ст. Калиновская Беляева В., его заместителя Плотникова В. И., председателя колхоза "Калиновский" Еpина. Требовали выкуп в 12 млн. руб... Не получив выкупа, убили заложников".
  В. Малашин 1963 г. р.:
  "9 января 1995 г. в квартиру Т. (г. Грозный), в которую мы с женой приехали в гости, ворвались трое вооруженных чеченцев, ограбили нас, а двое изнасиловали мою жену, Т. и находившуюся в квартире Е. (1979 г. р.)".
  Е. Калганова:
  "Мои соседи - армяне подверглись разбойному нападению со стороны чеченцев, их 15-летнюю дочь изнасиловали. В 1993 г. разбойному нападению подверглась семья Пpохоpовой П. Е.
  А. Бypмypзаев:
  "26 ноября 1994 г. был очевидцем, как чеченские боевики сожгли 6 танков оппозиции вместе с экипажами".
  М. Пантелеева:
  "В 1991 г. боевики Дyдаева штурмом взяли здание МВД ЧР, убив при этом сотрудников милиции, какого-то полковника, ранив майора милиции. В г. Грозном похитили ректора нефтяного института, проректора убили. В квартиру моих родителей ворвались вооруженные боевики - трое в масках. Один - в милицейской форме, под угрозой оружия и пыткой горячим утюгом, отобрали 750 тыс. руб., украли автомашину".
  Е. Дyдина, 1954 г. р.:"Летом 1994 г. меня ни за что на улице избили чеченцы. Избивали меня, сына и мужа. С сына сняли часы. Потом меня затащили в подъезд и совершили половой акт в извращенной форме. Одна знакомая женщина мне рассказывала, что, когда та ехала в Кpаснодаp в 1993 г., поезд был остановлен, вошли вооруженные чеченцы и забирали деньги и ценности. В тамбуре изнасиловали и выкинули из вагона (уже на полном ходу) молодую девушку".
  Б. Яpошенко:
  "Hеоднокpатно чеченцы в Грозном в течение 1992 г. избивали, грабили квартиру, разбивали мою машинy за то, что отказывался принимать участие в боевых действиях с оппозицией на стороне дyдаевцев".
  А. Родионова:
  "В начале 1993 г. в Грозном разгромили склады с оружием, вооружались. Доходило до того, что дети ходили в школу с оружием. закрывались учреждения, школы. В середине марта 1993 г. трое вооруженных чеченцев ворвались в квартиру соседей-аpмян, забрали ценные вещи. Была очевидцем в октябре 1993 г. убийства молодого парня, которому прямо днем вспороли живот".
  Л. Гостинина:
  "В августе 1993 г. в Грозном, когда я шла с дочерью по улице, среди белого дня чеченец схватил дочь (1980 г. р.), ударил меня, затащил ее в свою машинy и увез. Через два часа она вернулась домой, сказала, что ее изнасиловали. Русских унижали всеми способами. В частности, в Грозном у Дома печати висел плакат:
  
  "Русские, не уезжайте, нам нужны рабы".
  
  
  НЕМНОГО ИСТОРИЧЕСКОЙ СОЦИОЛОГИИ...
  
  Причины неудач попыток чеченского народа обрести государственность.
  
   Населявшие территорию современной Чечни вайнахские племена вместе с родственными народами Кавказа предпринимали попытки создания государственности еще в период раннего средневековья.
  Так, в IV-XII веках в горах Чечни и Дагестана существовало государственное образование - так называемое царство Серир, а в равнинно-предгорной зоне Северного Кавказа сложилось Аланское полиэтническое раннефеодальное государство.
  
  По материалам А. Айдамирова
  
  XIII в. - Распад племенного союза аланов.
  1220-1224 гг. - Первое нашествие монгольских отрядов во главе Джебе и Субеде на Кавказские страны.
  1222 г. - Захват монгольскими отрядами во главе Джебе и Субеде плоскостной территории Чечено-Ингушетии, отход чеченских племен в горы.
  1222 г. - Совместное выступление вайнахов, аланов, осетинов, кипчаков против монгольских завоевателей.
  1238 г. - Взятие татаро-монголами столицы Алании - Магас на плоскости Чечено-Ингушетии.
  1238-1240 гг. - Завоевание Менгуханом степной и отчасти горной зоны Чечено-Ингушетии, вытеснение части вайнахов в горы.
  1239 г. августа 3 - 1240 г. июля 22 - Походы монгольских царевичей Кадан и Бури против чеченцев.
  1240 г. - Включение степной и равнинной части Чечено-Ингушетии в состав Улуса Джучиева (Золотой Орды).
  1254 г. - Перепись населения Кавказа монгольскими завоевателями с целью усиления налогового гнета.
  1314-1346 гг. - Попытка грузинского царя Георгия Блистательного вновь подчинить горных вайнахов.
  1318 г. - Убийство князя Михаила Тверского в ставке хана Узбека на речке Ачалук.
  1318-1346 гг. - В период царствования царя Георгия Блистательного в грузинских источниках впервые упоминается этноним "нахчи".
  1395 г. апрель - Появление Тимура с огромной армией в бассейне р. Сунжи.
  1395 г. апрель 15 - Сражение на берегу р. Терек между войсками Тимура и Тохтамыша и разгром последнего.
  1396 г. - Поход Тимура в Кайтаг, Аварию, Акушу, взятие Тимуром селения Тарки и завоевание Кумыкии.
  XIV в. - Начало возвращения на свои исконные плоскостные земли вайнахов, изгнанных при нашествии татаро-монголов.
  Конец XIV в. - Основаны чеченские плоскостные аккинские аулы Парчхой и Юрт-аух.
  XV в. - Переселение аккинцев (ауховцев) с верховья реки Гехи на восток, в предгорья по реке Ямансу, между реками Аксай и Акташ.
  1405-1406 гг. - Построен мавзолей Борга-Каш у с. Плиево (памятник золотоордынской культуры).
  1459-1460 гг. - Образование Астраханского ханства.
  60-80 гг. XV в. - Образование русского централизованного государства.
  1480 г. - Свержение татаро-монгольского ига на Руси.
  XV-XVI вв. - Распространение ислама в равнинной части и предгорьях Чечни.
  XVI-XVII вв. - Распространение власти кабардинских князей в западные районы Чечено-Ингушетии.
  XVI-XVII вв. - Рост политического могущества шамхалов тарковских на северо-восточном Кавказе.
  1505-1533 г. - Великое княжение Василия III Иоанновича.
  1533-1584 гг. - Турецкое нашествие в Закавказье.
  1552-1557 гг. - Признание черкесскими и кабардинскими князьями вассальной зависимости от русского государства.
  1557 г. июль - Обращение князя Темрюка к царю Ивану IV с просьбой принять Кабарду в русское подданство и оказать помощь в отражении нападения шевкальского царя (шамхала Тарковского). (Весьма любопытно отметить, что поэт Арсений Тарковский, и, конечно, сын его, Андрей, были последними потомками царского рода, шамхалами Тарковскими. Аул Тарки посещал даже Петр Первый во время Кавказского похода. А очень многие считают, что отец и сын, два гения, являют собой не то евреев, не то обрусевших поляков - А.И.).
  
  Из журнала 'Вокруг света', ?2, 1991:
  
  'Их род идет от шестого сына Чингисхана. Шамхал первым в Дагестане принял высший титул российского дворянства. В их родовой аул Тарки приезжал Петр I. К сожалению, род этот вымер в советское время. Выдающийся кинорежиссер современности, кумык Эндрей Тарковский, был последним шамхалом. Абдурахман Аджиев с княжной Тарковской славно прожили свою жизнь в Аксае...'
  (Кумыки - потомки половцев, живущие в Дагестане. Подтверждение кумыкского происхождения Андрея Тарковского я нашёл совершенно случайно у Марины Влади в книге о Высоцком 'Прерванный полёт'. Она коротко упомянула кавказское происхождение как черноусого Тарковского: выпив вина, он начинал добреть, смеяться и запевал одну и ту же длинную песню - А.И.).
  
  1557 г. - Присоединение Кабарды к России.
  1560 г. - Поход московских войск совместно с кабардинцами против шамхала Тарковского. Осада селения Тарки войсками астраханского воеводы И. С. Черемисинова.
  1561 г. - Иван Грозный женился на Марии, дочери кабардинского князя Темрюка.
  1567 г. - Основание ст. Червленной.
  1567 г. - Постройка первой русской крепости Терки на левом берегу Терека, близ устья р. Сунжи.
  1604 г. - Экспедиция воевод Бутурлина и Плещеева в северный Дагестан. Строительство русской крепости в Тарках.
  
  
  В ХIII-XIV веках под напором татаро-монголов чеченцы были вынуждены отступить в горы. В конце XIV века войска Тамерлана разгромили существовавшее на территории Чечни государство Семсим, после чего наступил длительный период упадка. С распадом Золотой Орды чеченцы постепенно спускаются с гор и заново осваивают Чеченскую равнину. На большей части территории Чечни возрождается традиционный уклад жизни, где личная свобода ограничивается лишь законами адата (обычного права). Вместе с тем принадлежности к племенной и феодальной знати у чеченцев было недостаточно для того, чтобы власть стала наследственной. Индивидуализм, культ свободы и воинственность у вайнахов были развиты настолько сильно, что на определенном этапе развития эти особенности народа обернулись против него же, стали тормозом самого процесса формирования нации. (Вот эти самые черты и погубили народ Чечни в двадцатом веке! - А.И.).
  Не случайно чеченские общества враждовали между собой и, боясь возвышения людей из своей среды, приглашали на должность правителей княжеских представителей соседних горских народов. Местные феодалы могли распространить свою власть лишь на отдельные районы. У вайнахов никогда не было царя, поэтому проблема консолидации для них всегда была актуальна. (Многие чеченцы говорили мне, что самая главная ошибка российской власти - назначить, т.е. якобы избрать, Президента Чечни из самих чеченцев, и предлагали поставить русского с довольно любопытным обоснованием: все равно, при любом раскладе, украдут большую часть денег, но при русском президенте нам достанется больше, потому что у него и родственников меньше, и клана нет, а чеченец будет вынужден в любом случае кормить от госпирога целую кучу людей из своего тейпа! - А.И.)
  
  Добавлю от себя еще вот какое соображение: после выборов Президента Чечни, осуществленных под сильнейшим давлением Кремля, стало ясно, что происходит вынужденная легитимизация тех, кто с оружием в руках не просто воевал против федеральных войск, НО И ГРАБИЛ, НАСИЛОВАЛ, ПЫТАЛ ПЛЕННЫХ, ТОРГОВАЛ РАБАМИ И НАЖИВАЛСЯ НА ТОРГОВЛЕ НЕФТЬЮ, НАРКОТИКАМИ И ПОДПОЛЬНЫМИ ДОЛЛАРАМИ!! А после смерти Кадырова растерялись в первую очередь они! И не зря: среди них, в первую очередь людей из охраны Кадырова, сотни должников тех, кто не забыл обычай кровной мести...
  Апофеозом двусмысленности положения Кремля и его чеченских вассалов стал сбор охраны на одной из площадей Грозного. Стоя у микрофона, какой-то отчаянный абрек произнес одну из тех абсурдных фраз, коими так богата наша нынешняя общественно-политическая жизнь:
  - Аллах у акбар-р-р! Прэзидэнт Путин - мы с вами!!!
  
  И несколько сотен бойцов охраны, с ярко выраженными уголовными наклонностями на лицах, дружно взвыли в ответ:
  - Аллах у акбар!!!
  Умри, Денис, лучше не скажешь...
  
  Чеченское общество было негосударственным. Оно подчинялось в первую очередь обычаям. В горах интересы семьи, рода, общины чаще всего превалировали над общенациональными интересами, поэтому там трудно было создать устойчивое государственное образование.
  
  Вхождение Чечни в состав России.
  
  Долгое время Чечня находилась на стыке зон влияния трех держав - России, Персии и Турции. Еще в первой половине XVIII века при российской императрице Анне Иоанновне в этом регионе было начато строительство русских укреплений, получивших название Кавказской линии.
  Главной целью военного строительства было не столько усмирение горцев, а, в первую очередь - оборона, обеспечение безопасности южного направления морских судоходных путей и поддержание устойчивых связей с основным союзником России в Закавказье - Грузией. В результате добровольного присоединения к России христианской Грузии после дружественного договора (Георгиевского трактата) 1783 года Чечня, как и весь Северный Кавказ, географически оказалась в составе Российской Империи. В 1829 году, когда по Адрианопольскому миру были в целом согласованы линии границ России с Турцией и Персией, в состав империи вошли также основные области Армении и Азербайджана. По территории Чечни пролег жизненно важный путь из центра России в Закавказье.
  
  Историческое соседство с русской нацией.
  
  Контакты с русским народом оказали существенное влияние на формирование чеченского социума. Связи вайнахов с русскими и Россией начались еще в VII-IX веках во время борьбы горских народов и русских княжеств с Хазарским каганатом. В XI веке вместе с горцами русские отражали набеги кочевых племен, а XIII век отмечен совместным противостоянием русских и горцев татаро-монгольскому нашествию. В XVIII веке большой вклад в сближение русского и чеченского населения вносили торговые люди, российское офицерство, а также первые русские ученые, побывавшие на Кавказе. Между русскими и чеченцами стали налаживаться тесные торговые отношения. Источники того времени, включая западноевропейские, свидетельствуют о том, что представители северокавказских народов стремились овладеть русским языком. Именно в тот период многие члены горских общин Кавказа, в том числе чеченских и ингушских, добровольно принимали российское подданство. Соседству русских и чеченцев были присущи не только положительные стороны.
  
  
  Из работы Майкла Ходарковского (ничего себе совпадение!), профессора российской истории университета Лойолы, Чикаго 'В королевстве кривых зеркал' (Основы российской политики на Северном Кавказе до завоевательных войн XIX в.):
  
  'На протяжении всей второй половины XVIII в. чеченские старейшины также многократно обращались с жалобами к русским властям, прося, чтобы те вернули беженцев или заплатили компенсацию. В 1747 г. русские, в ответ на жалобу, поступившую из Чечни от Арасланбека, заявили, что его беглые рабы были христианами. Арасланбек объяснял, что он купил этих рабов у ногайцев и не знал, что они были христианами.
  Местные владельцы получили временную передышку, когда в 1771 г. Екатерина II лично написала письмо кабардинцам, пытаясь, как обычно, примирить идеи, заимствованные из книг западных философов, с никак с ними не сообразующимися российскими реалиями. Хотя она патетически заявляла, что не знает такого закона среди людей, который предписывал бы отказывать тем, кто хочет принять христианство, ей все же пришлось уступить кабардинцам, требовавшим возвращения крестьян, на том основании, что они-де неспособны воспринять христианское вероучение и, кроме того, нужны для работы на своих хозяев.
  Российская политика предоставления убежища беженцам естественным образом вела к конфликту между местными дворянами и простым народом. Манипулирование социальными различиями позднее стало отправной точкой имперской политики на Северном Кавказе. Раздувая конфликт внутри местного общества, российское правительство стремилось ослабить владельцев и таким образом увеличить свое влияние среди местного населения. В разные моменты соображения сиюминутной военной необходимости заставляли правительство придерживаться политики невмешательства.
  Так, в 1778 г. Коллегия иностранных дел отвергла как практически невыполнимое предложение астраханского губернатора защитить кабардинский народ от жестокого обращения с ним владельцев и переселить их в Сибирь, в пограничные области'.
  (Вот когда ещё умные головушки пытались ЗАЩИТИТЬ НАРОДЫ ОТ УГНЕТЕНИЯ НА РОДИНЕ МЕТОДОМ ПЕРЕСЕЛЕНИЯ ИХ В СИБИРЬ!! Со сторонниками такой идеи мы встретились на Дне независимости России в Тюмени, у Дома офицеров - А.И.)
  
  В Отечественную войну 1812 года отличилось немало чеченских солдат и офицеров. В конечном счете, даже Кавказская война 1817-1864 годов - драматичный период в истории русско-чеченских связей - не повлияла на тягу двух народов друг к другу. С советским периодом связан экономический подъем Чечни, в результате которого из бедной окраины республика превратилась в регион с развитой промышленностью и сельским хозяйством. Достаточно сказать, что за семь десятилетий объем промышленного производства Чечни возрос в более чем 100 раз. Большой вклад в развитие республики внесли тогда тысячи русских специалистов, которые практически с нуля готовили кадры из числа чеченцев. Они оказывали помощь не только в организации производства, но и в ликвидации неграмотности среди местного населения.
  
  Численность русского населения Чечни до прихода к власти дудаевского режима.
  
  Согласно данным переписи населения 1989 года, численность русского населения Чечни достигала в тот период 294 тысяч человек. Русские составляли второй крупнейший этнос республики. Однако с начала 90-х годов воинствующими сепаратистами осуществлялся, по сути, геноцид русского населения Чечни. Те, кому посчастливилось не быть казненными или плененными, бежали из мятежной республики в соседние российские области. Тогда пострадали не только русские, но и многие другие народы, населявшие Чечню.
  
  
  ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ-БИС
  
  Дорога на Черную Речку
  
  
  Что-то мне прискучило монотонное описание событий и исторических хроник по принципу 'день за днем, час за часом'. Перепрыгну-ка я, по другому принципу, эпикурейскому, на несколько дней вперед, чтобы немного покушать шашлыка и отдохнуть!
  Когда я впервые услышал от Руслана третьего (о нем рассказ еще впереди), что он приглашает меня на шашлык в свое родовое село Алды, да еще на Черную Речку, то я внутренне содрогнулся! Те, кто хотя бы немного соприкоснулся с кровавой историей бойни в Чечне, знают, что в Алдах нашими доблестными войсками было убито за день почти 120 жителей. Оставляя на совести чеченцев их рассказы о зверстве федералов, я все же не могу пройти мимо одного факта: боевики, судя по признаниям жителей, в селе были, но только тогда, когда они ушли, по селу прошелся каток войны!
  Итак, пока оставим в стороне кровавую баню... Дайте нам немного передохнуть!
  
  * * *
  
  Мы несемся на белой раздолбанной 'Газ-24' по уцелевшим улицам и проспектам на Черную Речку, по проспекту Ленина, и даже заезжаем на мост через дамбу, в очередной раз грохаемся глушителем и задним мостом об очередную закраину или пробоину и останавливаемся. Руслан третий о чем-то советуется с младшим братом, 'Волга' съезжает вправо, резко разворачивается и через остатки трамвайных путей выбирается назад. Я молчу - видимо, впереди не совсем безопасно.
  Сама дамба отделяет водохранилище от расположенных внизу домиков и хаток, и я подумал, что, если бы бандитам пришла в голову бредовая идея взорвать этот накопитель - и смыло бы несколько десятков тысяч человек до самого Каспийского моря!!! А по середине дамбы идут трамвайные пути, и я представлял себе, как всего несколько лет назад неслись по скоростной трассе красно-белые красавцы-вагоны братско-чешского производства, ярко освещенные в черной кавказской ночи.
  Мы разворачиваемся, дребезжа костями и кронштейнами, сваливаемся с дамбы вправо и едем по грунтовке с элементами асфальта среди кустов и зарослей. Мелькают старые советские названия, от которых не знаешь - то ли смеяться, то ли плакать? Оказывается, небольшое море, увиденное с дамбы по левому борту, было создано искусственно, когда перегородили эту самую Черную речку. Теперь я успокаиваюсь: снаряд не попадает дважды, - да и я, автор не самых плохих песен на стихи Пушкина, и Коза по гороскопу, тринадцатая Коза (13 х 12 лет после него, 1955 год), - все же нахожусь на берегу настолько видоизмененной Черной речки, что вряд ли ее можно считать роковой.
  Когда вода заполнила сию котловину, и по берегам буйно, как и положено, зашелестели ветвями, листьями и птичьими перекличками зеленые дебри, то здесь, на берегах Чернореченского водохранилища, возникла и разрослась целая сеть мест блаженного отдыха. Санатории, профилактории, базы отдыха, пляжи, купальни, водные велосипеды, танцы-шманцы-зажиманцы... Могу себе представить, по гудаутскому опыту, какое влияние на демографическую ситуацию в стране оказывали подобные места!
  Но мы уже в XXI веке, после двух войн, и я печально созерцаю остатки былой роскоши: развалины санаториев-профилакториев, дырявые заборы, ржавые остовы наглядной агитации...
  А 'Волга' упорно карабкается по крутым склонам, лихо заворачивает и упирается в синие ворота с амбарным замком! А за ними - та самая база отдыха.
  Вот те на! Приехали! А мне обещали баню (Боже, как же я чесался, и мне казалось, что незаметно для окружающих!). Руслан посылает младшего на штурм. Тот легко перелезает через решётки, убегает вниз по дороге, а мы ждем. В будке сторожа тоже никого. Сидим. Магнитофон при выключенном двигателе заговорил более-менее внятно, что-то насчет Эльзы безобразной, несущей лирическому герою неразбавленный спирт (из лирического шедевра группы 'Крематорий').
  
  А я вспомнил, как в 1977 году в Донузлаве, на военно-морской базе, услышал впервые на хорошей аппаратуре Тухманова, легендарный диск 'По волне моей памяти'. Я вначале даже не поверил в то, что советский композитор может сваять симфо-джаз-рок подобной мощи. Да и сейчас что-то не видать ему концептуальных конкурентов. Так вот, назначили меня дирижером хора, (а в нем были жены и дочери офицеров). Я для дочек был, конечно же, старым - двадцать один год! И на этом основании провел опрос молодежи с целью выяснить ее музыкальные пристрастия.
  От Тухманова все мы, тогдашние лабухи Донузлава, были без ума. Предполагалось также, что и передовая советская молодежь не чужда хорошей музыке.
  И что же выяснилось?! Офицерские дочки, хорошо воспитанные, ухоженные, поголовно ученицы музыкальных школ, заявили в ответ на мой вопрос:
  - Тухманов? 'По волне моей памяти'? Да это старьё!
  
  
  ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
  
  Шашлык в прицеле под гитару
  Бог с ним, с 'Крематорием'! Здесь он, без кавычек, на каждом шагу. Обидно другое: во всей России гуляет - гудит - шаманит сеть радиостанций разного толка. Чего только не передают! А здесь - тишина. И только грязные, заезженные кассеты...
  Вышел какой-то сморщенный мужик в мятой пятнистой форме. Посмотрел на машину, на Руслана, что-то ему говорившего размеренно и жестко, заулыбался и с третьей попытки открыл ворота. Мы въехали внутрь и докатились до навеса. Под ним сидела совсем уже странная публика: люди довольно почтенного возраста, в такой же пятнистой униформе, - а на дощатых столах перед ними стояли жалкие бутылки подпольной 'Колы' и валялись объедки едва ли не прошлогоднего шашлыка.
  Руслан третий был явно обескуражен, но по привычке улыбался, здоровался, приобнимал за плечи полузнакомых людей, а потом выяснил, что сегодня, как назло, накрылась трансформаторная подстанция, и сауны не будет. Уже приезжали из разных мест, звонили, спрашивали, но сегодня нет, нет и нет.
  
  Я приуныл.
  Люди, сидевшие напротив, показались мне знакомыми своей моделью поведения и выговором. Присматриваюсь, прислушиваюсь: вроде ростовские?
  Жора - так звали главного пятнистого - оказался не просто 'с Ростова', а с Темерника, или, как у нас говорили, с Ботаники. Это - зеленый район Ботанического сада Ростовского университета, вплотную примыкающий к Нахаловке со стороны железной дороги. Это обширный район, описание которого займет несколько печатных листов. Поддатый гражданин был явным паханом среди своих ребятишек, и команды его исполнялись по-флотски.
  Пока Жора (мой новый знакомый), распространялся насчет подогрева шашлыков на костре, я оглядывался по сторонам. Слева от навеса располагался кирпичный корпус той самой базы отдыха, куда мы приехали целевым назначением. Но не судьба!
  А прямо передо мной, за спиной Жоры, поблескивали теплые воды Чернореченского водохранилища. Сыпал искрами вновь разведенный мангал, бегали мальчики с помидорами и огурцами, потом нас пытались накормить остатками шашлыка, жесткого, как галька на морском берегу...
  
  И тут я увидел водный велосипед! Черное море, Гудаута, Ростов-на Дону, Крым, - а я ни разу в жизни так и не покатался на этом смешном гидросооружении! И до того захотелось пошлепать лопастями по воде, что я забыл обо всем и кинулся вниз. К причалу.
  Мы уселись внутрь вдвоем с младшим братом Руслана и бешено завертели лопастями, едва не перевернув суденышко. Потом пристали к берегу и обнаружили, что ни 'Волги', ни Руслана нет. Признаться, я был обескуражен! А спрашивать неудобно.
  Еще полчаса послушав откровения Жоры, я уже засобирался назад, в город, но все разрешилось удачно: 'Волга' привезла сверху, из Алды, не только Руслана, но и канистры с водой, свежий хлеб, а самое главное - 40-литровый молочный бидон, доверху наполненный маринованным мясом для шашлыка!
  Честно говоря, когда мы отъехали от вместилища порока, где нам так и не удалось помыться, - я вздохнул с облегчением. Уж больно давно я не общался со своими земляками. И слава Богу...
  
  'Гэ у них противное,
  Очень фрикативное', -
  
  Как сказал когда-то поэт Игорь Бондаревский.
  Мы двинулись направо, ныряя в кустах, и через несколько минут плавно съехали на полупустой берег, заставленный полуржавыми памятниками советской санаторно-профилактической скульптуры: два-три гипсовых постамента без самих скульптур, окрашенные в разные цвета шведские стенки для качания пресса, будка сторожа-спасателя на хилых ножках. Единственное, что еще внушало доверие, - так это мрачноватый, будто из гробовой доски тесанный, обеденный стол с врытыми в землю скамьями.
  Руслан был здесь дома, а не как дома. Когда через 15 минут обнаружилось, что второпях не взяли соли, то он чуть ли не пешком погнал младшего наверх. Хотя я соль почти не ем. Почетное право разжечь костер он (правде, по моей просьбе), предоставил гостю из Сибири. А что его разжигать? Полыхнула щепа, затрещали мелкие сучья, судорожно вспыхнула сухая кора какого-то хвойного полешка, и через пять минут костер горел ровно, сильно и жарко.
  Мы с Русланом уселись за столом и открыли бутылочки. Младшие ребята охотно и шустро управлялись по хозяйству. Я произнес первый тост. Мы дружно выпили, закусили домашними овощами с огорода родителей Руслана. Потом Руслан поднял тост за меня. Закусили теперь копченой колбасой не очень подозрительного вида, купленной наверху, в магазине. Третий опять поднял я, - за тех, кто в море, на вахте и гауптвахте!
  
  Дальше было много чего: братья подавали шашлык... Мы с Русланом купались, отплывая недалеко от той самой будки спасателя. Вода была (в мае!!) теплая, как мне показалось. Я вспоминал арабо-израильскую войну октября 73-го, показывал пробитую осколком голову, долго и нудно рассказывал о Родине и воинском долге.
  Братья слушали с вежливой скукой. Но охотно и со знанием текста подхватывали русские народные песни, Розенбаума, внимательно приглядывались к моим пассажам на гитаре.
  А потом наступил вечер, и костер тлел в полутьме рубинами и александритами на фоне заката над дамбой, изредка спохватываясь и вея желто-фиолетовыми языками пламени в разные стороны.
  
  * * *
  И еще были посиделки у Руслана дома, разговор с его отцом, оставшийся у меня на пленке: тот самый февраль 2000-го года, когда были убиты 114 человек - все, кто попался на глаза!
  Но я этого уже не помню! Расскажу где-нибудь дальше, дальше, дальше. А сейчас я хочу спать - уж слишком много водки, воды и шашлыка!
  * * *
  
  И наступает хмурое утро... Сквозь раннюю дрёму я слышу бряканье металла о металл (младшие братья носят воду в бидонах), ворчание электрочайника 'быстрого реагирования' фирмы 'Тефаль', и даже какое-то сопение и мурчание.
  
  Открываю глаза - Бог ты мой, стоит прямо возле лица, опершись лапами на раскладушку, громадный рыжий кот с внимательными зелеными глазами, разглядывает и даже пытается облизать нос мокрым наждачным язычком!
  Я вздохнул, погладил кота, перевернулся на другой бок, подумал о том, вставать или нет, и услышал:
  - Ануар, чай уже готов!
  Бодрый и свежий Руслан стоял напротив. Помычав и покрякав, я оделся, после умывания дефицитной водой уселся за стол и попил вместе со всеми чаю. Уж не знаю, лучше ли нежданный гость, чем татарин, но было несколько неловко. Вчера, невзирая на мою военно-морскую закалку, принято и переварено было весьма много, и в душе стоял осадок стыда за возможные неприличия за столом и после него. Но всё как-то обошлось!
  
  И опять мы уселись в 'Волгу' и покатили в сторону дамбы.
  Руслан напомнил, что вчера я узнал о базе Тюменского ОМОНа напротив и хотел туда заехать. Так и поступили. Мы переехали дамбу, повернули налево и по диагонали приблизились к первому ряду колючки, где стоял шлагбаум, а за ним затянутый маскировочной сеткой блок-пост.
  Боец был весь в зеленом и пятнистом, в каске, бронежилете, с автоматом и т.д. Я представился, показал членский билет писателя и в тот же момент услышал заветную фразу по рации:
  - Пропусти Исмагилова!
  Признаюсь, подобное скорострельное гостеприимство меня окрылило. Ай, думаю, вот это да! Вот это известность!
  Не успел представиться, как уже по одной фамилии пропускают! Ну спасибо, родное радио с телевидением!
  Руслан крикнул издалека, что приедет через час-полтора, и 'Волга', тарахтя костями и кашляя синим дымом, скрылась вдали, а я пошел по дорожке к подъезду. Из бойницы на втором этаже кто-то внимательно разглядывал меня.
  Вышел навстречу усатый мужик в шортах и гавайской рубахе, и мы поднялись наверх. Длинный коридор, несколько крепких парней в камуфляже, запах камбуза... Мы прошли сразу в уютную по-военному столовую, уселись за стол, и я, внутренне предвкушая сладкий ответ, спросил:
  - А почему, интересно, меня так быстро пропустили на КПП?!
  Крепкий усатый подполковник ухмыльнулся и деловито ответил, закуривая сигарету:
  - А вы вчера на том берегу шашлык жарили и песни пели! Мы ваше лицо очень хорошо в оптический прицел видели!!
  Вот тебе и GLORIA MUNDI! Она не только не проходила, но и даже не наступала!
  
  ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
  
  Как живут ОМОНы?
  
  Первым делом зам командира, подполковник Сергей Болярских позвал в столовую психолога (интеллигента в очках, с тонким профилем), и старшину ОМОНа (того самого, в шортах). Мы уселись за обеденный стол и шапочно познакомились. Юра Громов, здоровенный старшина, тут же организовал горячую яичницу! Пышнотелая повариха сварганила нам громадную сковороду. Тут же, как по команде, явилась из-под стола заветная бутылочка бенатовской водки (для иногородних поясняю - БЕНАТ - это завод БЕзалкогольных НАТуральных напитков, родившийся в эпоху перестройки и ставший одним из крупнейших и лучших водочных заводов России. Его фирменная водка, выпущенная в 2003 году, так и называется - БЕНАТОВСКАЯ).
   Мы выпили из граненых стаканов, аппетитно закусили горячей яичницей с салом и жареным луком. А потом отправились на экскурсию. Результаты ее видны на снимках, а от себя добавлю, что в этот момент никак не мог отделаться от ощущения некоей фантасмагории, волшебного фонаря, диафильма. Ведь выйду я сейчас на свежий воздух, к зеленой майской траве, и поедем мы на разбитой 'Волге' по разбитым дорогам. А здесь - полумрак, горы оружия, боеприпасов, оптические прицелы, закрытое пространство, и только в столовой зияет бойница, через которую так хорошо просматриваются и простреливаются подходы и подъезды к базе.
  Мы с замполитом Сергеем Болярских обошли всю внутреннюю территорию. Вот кубрик личного состава, где видны тщательные усилия поддержания порядка и дисциплины.
  Известно, что если допустить разлад на уровне койки, матраса, штанов, личного оружия, бумаг и батареек, добра не жди! У Тюменского ОМОНа все оказалось в порядке. Двухъярусные нары, пестрые одеяла, телевизоры, маленькие тумбочки, но в углу все же валяется небрежно брошенный автомат с оптическим прицелом и глушителем. Старшина перехватил мой взгляд и стушевался.
  
  Пришла мне в голову шальная мысль: ведь сколько лет прошло с египетской войны, а у меня сохраняется стойкий иммунитет к ношению и употреблению оружия! Какой-нибудь московский щелкопер приедет, посидит а Ханкале, насобирает слухов и россказней, снимет Илью Шабалкина - и в Москву за орденом!
  А тут, понимаешь, приехал за счет семьи, вырвав из бюджета целый клок материального благополучия, - и не будет у меня ни одной фотографии с автоматом наперевес, ни одного героического снимка на фоне лежащих в нелепых позах убитых боевиков.
  
  И я попросил старшину сфотографировать меня в бункере с боезапасом и спецсредствами. Когда Гена Жуков, основатель ростовской 'Заозерной школы' поэзии, увидел на Грушинском фестивале этот снимок (кстати говоря, Гена - бывший химик-разведчик), то он просто показал мне большой палец! На этом снимке я, конечно, уже устал, приняв перед этим свои двести граммов, но не мог не обозначить свое присутствие на военной базе. Юра Громов задумчиво покрутил головой, я выбрал план снимка, назначил точку и уселся на ящики с патронами, Громов щелкнул, а я так и остался в задумчивости сидеть на пороховой бочке!
  
  Мы вернулись в столовую.
  Там уже шла подготовка к обеду. Смена вахты усердно питалась горячим борщом (видимо, вчерашним, настоявшимся).
  
   Мы опять приняли, и я пошел еще раз по шхерам в поисках сюжета. Нашел! На стене увидел огромный, маслом написанный оскал то ли волка, то ли барса с надписью 'ОМОН Тюмень'. Еще и БТР, и воин с оружием, и стихи Семена Гудзенко, и прочая воинственная белиберда. С другой стороны, чего ожидать от людей, месяцами живущих в ожидании взрыва или пули? Им нужна ИДЕЯ!! Они должны верить не только в то, что получат свои 100-150 тысяч наличными после долгой командировки, но и в то, что телевизор не всегда врет про 'Мужскую работу', 'Спецназ' и 'Ментов' с 'Улиц разбитых фонарей', лихо расправляющихся с врагами.
  Снимки вышли неплохо. По крайней мере, есть что предъявить. А многие прочие, к моему удивлению и разочарованию, не получились вовсе! Я помню почти все кадры, снятые мной в те жаркие дни. Но больше половины из них не вышло на свет Божий, будто не желая соучаствовать в военно-политической борьбе, будто говоря от имени растерзанного в клочья народа: оставьте нас в покое!
  
  А ОМОНы получились! Вот крупный план кубрика. Вот повариха и ее добровольные помощники. Вот и я на фоне боезапаса и спецсредств. Вот фрески неизвестного художника на военно-патриотические темы. Но один из снимков до сих пор приводит меня в уныние: ровно через неделю после гибели подполковника Фирсова, подорвавшегося на фугасе, я снял эти скромные листочки, напечатанные на лазернике, самодельные стихи, приведенные мной в конце книги, в материале, так и не вышедшем в свет благодаря доблестным тюменским журналистам. Поясню: я выехал из Тюмени двадцать первого августа, минута в минуту взрыва милицейского 'УАЗика'!
  
  Я проглотил комок в горле, сделал несколько дублей и вернулся все в ту же столовую. Мы подняли горькое вино за погибших, еще раз плотно закусили, потом я поднял традиционный, уже и мне надоевший, военно-морской тост 'за тех, кто в море, на вахте и гауптвахте'... ОМОНы усмехнулись, и в виде алаверды произнесли следующий тост:
  - За тех, кого нет с нами. Это наш третий тост, а четвертый - за наш 'Урал', который столько раз спасал! Четыре подрыва выдержал! Вот это автомобиль!!
  Пятый был еще оригинальнее:
  - За то, чтобы свои не еб...ли!
  - Это как понимать? - удивился я.
  - Очень просто. Здесь процентов двадцать людей от своего огня гибнет!
  
  С блок-поста позвонили: 'Та-а-щ подполковник, прибыла машина за Анваром. Что передать?'
  Болярских:
  - Едешь, Анвар?
  - Да не очень охота, но надо, неудобно перед людьми!
  - Ну давай, поезжай! Старшина, где там боезапас?
  Юра Громов принес мне две бутылки водки с удивительно оригинальным названием 'Тюменская'. Я взял их с собой, обнялся на прощание с офицерами и старшиной и пошел вниз. 'Волга' пибикнула мне издалека. На выходе, возле шлагбаума, я на всякий случай сделал снимок бойца, охранявшего свой заветный пост. Уже в Тюмени я пытался выяснить, кто это, но офицеры только вспомнили, что это 'спец' - то ли минёр, то ли еще кто-то? Ну что же, стой крепче, боец!
  
  
  ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
  
  Алдынский ад. Попытки выжить.
  
  
  А 'Волга' несла меня все дальше по испепелённым войной улицам.
  Придется, как ни пытаюсь я приукрасить (сознательно) жизнь в Грозном, придется, повторяю, вернуться в село Алды, в дом отца Руслана-третьего, к его горестному рассказу.
  
  Февраль 2000-го года, в начале третьего тысячелетия, был, как всегда, снежным и вьюжным. Как я уже говорил, внизу, в подножии села Алды, плещутся волны рукотворного Чернореченского моря. А наверху шла размеренная, иногда прерываемая наездами боевиков и военных, мирная жизнь.
  
  Рассказ отца в моем пересказе:
  
  - Начало февраля, снег, метель. Боевики болтаются иногда в селе, но мы их почти не замечаем. Начали нас обстреливать и бомбить. Мы собрали делегацию: женщины, старики и мужчины моего возраста (т.е. за 50 - А.И.). Танки стоят возле села. Мы в снегу проваливаемся, выползли на гребень, по нам стреляют. Стоим, не двигаемся, чтобы танкистов не злить. Я бы упал в сугроб, но рядом старики-ветераны, и женщины плачут. Неудобно. Начали платками махать, чтобы прекратили огонь. Затихло.
  Я пошел со стариками к командиру полка и говорю: полковник, посмотри на этих людей! Мы все служили в армии, а старики воевали в Отечественную. С кем ты, полковник, собираешься воевать? С нами? Давай, убей нас тут же, мы без оружия, а у тебя целый полк. Вы нас уже целую неделю осаждаете, и бомбите, и стреляете, а мы вам говорим: нет у нас боевиков! Были, но мы сами их заставили уйти!
  Полковник говорит:
  - У вас у всех одна и та же песня: мы не виноваты, в селе никого нет, а из окон стреляют по нашим!
  Отец Руслана говорит:
  - Товарищ полковник, я служил в ЗРВ на турецкой границе 30 лет назад, неужели вы думаете, что я не имею представления о военной тайне, о способах захвата и удержания позиций?! Вы тогда еще под стол пешком ходили! А наши старики - вообще все герои войны, с орденами, даже три ордена Славы есть!
  - Ладно, - сказал полковник, - договорились! Мы сегодня прекращаем огонь!..
  И в этот момент его вызывают по рации:
  - Земля-3, я Воздух-4! Заходим на цель, ваши указания?!
  Полковнику стало неудобно, и он попытался отговорить летунов от немедленного выполнения задания. Но ему сообщили сверху, что шесть истребителей-бомбардирорвщиков СУ-25 уже висят в воздухе, и им непременно нужно отбомбиться.
  - Ну, давайте, но в последний раз! - выдохнул полковник в мембрану.
  И началось! Оно же и закончилось. Шестерка СУ-25 зашла на селение Алды, лежащее очень удобно, как на ладони, на склоне предгорья, и бомбы легли точно в цель. Хотя кто может сказать мне, какую благую цель преследует бомба?!
  
  И люди разошлись по оставшимся домам, уверенные в том, что теперь их не тронут.
  
  А на следующий день вошли контрактники, и начался алдынский ад. Резали и стреляли всех, кто попадался на глаза, не пропуская никого. Отца Руслана увезли на блок-пост для расстрела, но он попался на глаза какому-то подполковнику и чудом спасся... Везли его на БТРе, доехали до блок-поста, по дороге подробно рассказывали, как будут расстреливать. На блок-посту подполковник спросил: а этого зачем привезли? Расспросил, посадил на машину, отправил назад, ещё и вручил канистру солярки и несколько банок консервов.
  
  В тот день примерно за полчаса до начала битвы во двор к Руслану вбежал какой-то русак лет девятнадцати от роду, увидел его мать и закричал:
  - Мать, прячься, звери идут, всех будут убивать!!
  Контрактников, как и всяких наемников в любой стране мира, в Чечне ненавидят лютой ненавистью. С ними расправляются самым беспощадным образом, приговаривая: 'Хотел на нашей кровушке заработать? Получи заработанное!' И потому взаимная жестокость доходит до невероятных пределов. В Алдах действовали в основном контрактники.
  Женщины привычно полезли в подвал. По улицам поползли цепи суровых воинов, твердо знавших, что особого сопротивления им здесь не окажут: некому!
  Бойню снимал на видеоплёнку московский герой Андрей Бабицкий, не только уцелевший после этого, но и попавший позже в наш зиндан в Дагестане, каким-то чудом выпущенный оттуда и совсем недавно снявший и показавший на американском телевидении интервью с Шамилем Басаевым!!!
  
  И ничего! Сошло с рук! А снимал-то он одноногого бандита в станице Слепцовской...
  А она, как известно, не очень далеко от Грозного. Там вообще все станицы, города, посёлки, аулы находятся на территории, которую можно, поставив нашу доблестную группировку в две шеренги, пройти за неделю, с отдыхом, зачистками и перекуром с выпивоном. Но, видать, нашим танцорам по-прежнему мешает не то, что находится в голове, а то, что в штанах.
  
  На свои деньги алдынцы, многие из которых - потомки шейха Мансура, идеолога и руководителя сопротивления России в XVIII веке, - соорудили памятник, простой округлый камень. Стоит он недалеко от мечети, построенной, точнее восстановленной прежним режимом.
  
  А сколько я помню объявлений военкоматов о наборе в 'горячие точки', сколько рассказов о больших зарплатах передавали бывшие колхозники своим односельчанам, наивно веря в то, что Россия, не сумев с помощью регулярной армии до конца расправиться с небольшой, пусть и обученной, и тренированной, и хорошо вооруженной группировкой горцев, сможет победить их с помощью воинов запаса. Да и ладно, смогла бы вдруг! Но чтобы еще и заплатить за это вовремя и без проблем тем, кому она по большому счету ничего не обязана?! Не припомню такого. Только милиционеры исправно получают.
  Вот два года назад приехал всего-навсего старший лейтенант, друг моего знакомого, и привез скромный боевой гонорар - 150 000 рублей! А некоторые оттуда и машины привозили - новёхонькие или подержанные, неважно, главное - отнятые с оружием в руках или даже купленные на взяточные деньги у местных жителей. Но эта песня начиналась, как я уже говорил, ещё при Дудаеве, против русских и русскоязычных жителей Чечни и Ингушетии, при полном попустительстве Кремля, не желавшего замечать (или соучаствовавшего в резне). А самонадеянность наших пузатых генералов, надевших из-за карликового роста Грачёва, опереточные фуражки с громадной тульей, достигла тогда невероятных размеров. Знаменитая фраза о взятии Грозного одним полком ВДВ, очевидно, была построена в полном забвении позорного бегства Советской Армии за границы Афганистана, ГДР, Венгрии, прочих стран-сателлитов, а скорее всего и в расчёте на то, что очередная война, теперь уже на своей территории, спишет все грехи продажи военных баз, городков и войскового имущества. Были нажиты миллиарды долларов!
  
  ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
  
  Вход с оружием в здание института строго запрещен!
  
  Покушав очередной чепалг-аш в монтажном вагончике, мы вышли на рынок. Как известно, все дороги ведут в Рим, а на Кавказе - на рынок и с него. Там мы и встретились с профессором Хасаном Мажиевым из нефтяного института. Важный, седовласый, в серой сорочке с короткими рукавами, с толстым портфелем, но вместе с тем улыбчивый и приветливый. Он и пригласил меня, с подачи Руслана, выступить перед студентами и преподавателями. Почему-то Руслан и Аханов называли его 'жадный Хасан'. Вместе с ним Аханов во время второй войны пас овец и ходил за несколько километров от дома на другой конец города за гусем, украденным у профессора контрактниками. Гусыни от этого перестали нестись, и Мажиев предпринял целый военный рейд с целью вернуть кавалера.
  Но сначала расскажу об этом волшебном вагончике. Над его деревянными ступенями и хлипкой дверью из ДВП была прибита справа табличка с черными буквами на картонке, крашенной белой масляной краской:
  
  ЧЕПАЛГ-АШ
  ЖИЖИГ-ГАЛ
  ПЕЛЬМЕНИ
  МАНТЫ
  
  и еще что-то. Кажется, цены. Но были они до того смешными, что я от удивления их не запомнил. Что-то вроде: 6 р./ 8 р./ 20 р!
  
  Мы пришли туда вместе с Арби просто перекусить посреди рабочего дня. Видно было, что он совсем не чужой здесь, и команды его исполнялись быстро. Сам вагончик внутри оказался очень похож на придорожные трактиры, коими так богата нынче дальнобойная Россия. Входишь со ступенек и попадаешь сразу в купе, справа и слева столики, покрытые потертыми, но чистыми клеенками, прямо по курсу - стойка, так сказать, бара. За ней мордатый мальчик, явно оставленный на хозяйстве до возвращения старших. А по левому борту, уже когда мы уселись за столик и вкушали чай из гнутых стаканов, - вдруг обнаружилась амбразура. Из нее, оказывается, хорошо видна часть пространства между бортом вагончика и пупырчатой от разрывов стеной пятиэтажки напротив. Там, внизу, в тенечке, - белая мука, запах подсолнечного масла, стук деревянных скалок и шлепанье увесистых кусков теста об разделочный стол. Оттуда озабоченные лица женщин, стоящих на трудовой вахте, заглядывают внутрь и что-то сообщают.
  
  Арби уселся напротив меня, и его коротко остриженная седая голова резко выделялась на фоне убогой стойки бара и черно-золотой пятнистой рубахи. Он заказал чепалг-аш, а я тут же озаботился проблемой микробов. Арби усмехнулся и громко спросил у амбразуры, где мне вымыть руки? Нашелся тут же, за углом, скромный серый умывальник 1969 года производства, весь покрытый пупырышками.
  Арби заказал на всех каждому по громадной тарелке блинов. Я опять пытался возражать, но съел в конце концов почти все. А пока суд да дело, взял в руки дребезжащую на каждом ладу гитару и запел.
  По-моему, сидевшие за соседними столиками поперхнулись от удивления! Центральный рынок Грозного, развалины, дым и чад дешевой еды - и вдруг такие, извините, оперные арии! Но по крайней мере, никто не возражал, а напротив, взлетали в воздух одобряющие большие пальцы правых рук!
  Принесли пиво 'Старый мельник' с рынка. Попробовал - на вкус ничего особенного, по крайней мере, не отравленное, как меня пугали. Я спел еще несколько песен, и мы, осоловевшие от жирной еды, под приветствия местной публики, двинулись в сторону кафе 'ШОВДА', где встретились с Русланом третьим перед выступлением в департаменте культуры.
  Прямо перед кафе, на площадке, стоял транспорт разного калибра: Газели (в лучшем случае), РАФики, Газоны грузовые, и предназначенный для нас ПАЗик. Снаружи автобус напоминал гробовозку, а внутри - пиратскую пещеру.
  Да и самому Арби не хватало массивной золотой серьги в ухе. Плотный, спокойный, с короткой серебристой щетиной на голове, наряженный в черно-золотую рубаху с пестрыми пятнами, он вполне соответствовал духу салона. Сидя в кресле спиной к ходу автобуса, Арби то слушал невнятные вопли из динамиков, то вцеплялся в поручни, подпрыгивая на ухабах.
  А сиденья внутри ПАЗика были разномастные. Одни остались еще от советской власти, другие были взяты, очевидно, с разбитых и сгоревших не до конца междугородных автобусов. Но больше всего меня восхитило кресло, явно попавшее сюда из салона ЯК-40! Не хватало еще ремней с бляхой, чтобы пристегнуться и взлететь!
  Как был украшен салон, видно на фотографии.
  Снова та же дорога. Проспект Ленина. Бывший новый корпус нефтяного института, наводящий жуть своим хиросимовским скелетом. За ним тонкие спицы строительных лесов на восстановленной части старого корпуса. Свежая штукатурка, разноцветные пятна и слои отбитых и залеченных кусков здания. Забор, прикрывающий территорию института от проезжей части.
  Мы высаживаемся наружу, подходим к дверям института и я тут же делаю фото: на одном стенде рядышком висят объявления 'Вход в здание с оружием строго запрещен' и о творческом конкурсе.
  
  Широкий холл. Поднимаемся на второй этаж, идем направо, находим каких-то людей, знакомых с Русланом вторым, слышны за объятиями и восклицаниями чьи-то общезнакомые имена, и на слух я понимаю, что попали мы вроде бы туда, куда нас приглашал профессор Мажиев на базаре.
  В деканате, заваленном чертежами и бумагами, какой-то длинный молодой человеке нашел ключи от некоей волшебной комнаты ожидания, и нас повели туда. Три стола стоят перпендикулярно входу, слева довольно сносная офисная мебель, электрочайник, и за переборкой - батарея пластиковых бутылок из-под 'Святого источника' и других напитков, доверху налитых водой, по-моему, из-под крана. Однако Руслан, видя мое замешательство, тут же предложил попробовать воду. Убедил! Горная! Где наша не пропадала?!
  Наливаю пластиковый стаканчик, пробую. Сладкая! Осторожно выпил, разошелся и еще осушил. Тут Руслан и объяснил, что воду возят из горного источника, очень просто.
  
  Из воспоминаний Валерии Шишкиной:
  
  'Всё, что случилось в Грозном и с Грозным с тех пор терзало сердце, но не было почему-то слёз. Год за годом: беда, смерти родных, друзей, знакомых - нет слёз. Больно. Жизнь будто пеплом присыпана, праздники - скучные, радости - блеклые. Нет слёз. И вот в Киото набираю в гостинице ванну водой. Что-то ещё не осознанное, но пронзительно знакомое, родное пронзает меня насквозь - запах грозненской воды. Сладкий, горный, неповторимый ЗАПАХ ВОДЫ, - не хлорированной, самой вкусной в мире, незабываемой.
  В чужом городе чужой страны, сидя в ванне, плачу, наконец, горючими слезами о городе, которого больше нет.'
  
  
  Началось наше великое сидение. Я долго не мог понять, в чем дело: ждем, ждем, а потом прибегает порученец, и сразу выступать. Но оказалось, что такая модель характерна для медитативных чеченцев и их земляков. Идем с Ахановым в аудиторию, застаем там бурно выходящих и даже выбегающих студентов и тушуемся. Но нас упорно продвигают вперед, а преподаватели покрикивают по-чеченски, предлагая молодежи после перекура немедленно приобщиться к высокому искусству.
  Уселись мы в ряд за колченогими столиками: слева, у окна, Арби в своей пиратской рубахе и мафиозных очках, следом Аханов, и я на стуле, а прямо передо мной пришедшие-таки с перерыва студиозусы. Конечно, их было меньше, чем хотелось бы, но попозже аудитория пополнилась теми, кого подогнало начальство, озабоченное появлением ректора. Концерт я начал, как обычно с рассуждений и размышлений. Но был себе на удивление краток: на дворе стояла тихая липкая жара, и даже открытое настежь окно только усиливало духоту, добавляя к ней грохот несущихся по проспекту грузовиков.
  Руслан бегал по аудитории, тратя драгоценную пленку на застывших в прилежных позах студентов. Так, как я предполагал, и получилось: большинство кадров, драгоценных для меня, просто исчезли, будто я их и не снимал вовсе, а иные оказались у Аханова, в другом ракурсе!
  Было в аудитории несколько девушек. Одеты в странную смесь современного прет-а-порте и традиционной одежды. Лики светятся! А одна из них, мягко погруженная в себя, тихо улыбаясь, смотрела на меня, почти не мигая, и была похожа сразу на Ван-Дикову Мадонну и Венеру Милосскую в легком летнем платье.
  Ректор досидел свою порцию времени, сфотографировался с нами и удалился. Мы вернулись в комнату с водой и чайником и еще минут пятнадцать ждали, куда и когда нас позовут. Выяснилось, что где-то в недрах института разгорается небольшой банкет по поводу 50-летия профессора. И вот, наконец, мы двинулись по просторным коридорам, мимо рабочих-ремонтниц, на кафедру. Юбиляр, Сулейман Сербиев с кафедры АТ, стройный, хорошо сложенный, седовласый, уверенный в себе, сразу усадил меня и Аханова на почетные места.
  Здесь было еще жарче. Духота стояла, как в июльском Ростове, или в сахалинской тайге, или в пятом котельном отделении артиллерийского крейсера 'Жданов'. Единственное открытое окно выходило все на ту же широкую автостраду под именем Ленина. А напротив стояли остовы двух зданий: слева бывшая православная церковь красного кирпича, а справа - два уцелевших этажа какого-то здания, с верхушки которого из-за мешков с песком смотрело на нас внимательное черное око ручного пулемета Калашникова.
  
  * * *
  
  Юбилей прошел, как положено. Профессор Мажиев выдал обязательную порцию кавказского цветистого политеса по отношению к виновнику торжества. Сотрудники говорили о выдающемся вкладе юбиляра в советскую и российскую строительную науку. Юбиляр улыбался и, в свою очередь, поднял тост за всех пришедших на праздник и особо отметил тюменских писателей, почтивших его своим присутствием. Автор этих строк взял 'алаверды' и выдал пулеметную очередь тостов и песен. Артист филармонии (выяснилось, что есть еще три комнаты в городе Грозном под такой маркой!) Маршани Каримсултанович Батаев, слабал на моей разбитой гитаре Розенбаума, 'Вальс-бостон'.
  
  А что - очень неплохо! Будто и не было войны!
  
  Интернет дополняет:
  
  В Чечне спрос на высшее образование
  
  'В этом году 400 абитуриентов из Чечни получат возможность учиться в лучших вузах страны. Целевой набор объявлен в Грозненском нефтяном институте (ГНИ). Спрос на высшее образование в республике год от года растет и значительно превышает предложение. В том же нефтяном институте ожидается конкурс по десять человек на место.
  Грозненский нефтяной институт почти восстановили. Во всех трех зданиях можно проводить занятия. В 2000-м, когда институт возобновил работу, здесь не было даже парт. Теперь - шесть компьютерных классов, три тысячи посадочных мест и самая богатая в республике библиотека - 150 тысяч томов.
  Прием студентов растет с каждым годом. Конкурс - до десяти человек на место. С этого года в нефтяном институте действует целевая программа - 405 студентов отправят учиться в российские вузы, это отдельный прием. "Три вуза республики готовят по достаточно ограниченному набору специальностей. Во-вторых, мы прекрасно понимаем, что подготовка студентов в ведущих вузах страны - это будущие кадры для наших высших учебных заведений", - отметил ректор ГНИ Ибрагим Керимов.
  Всего в списке 86 вузов. В основном тех, что расположены в городах юга России, но есть и столичные институты. До этого целевой прием в вузы России три года проводился в пединституте. Теперь нефтяники говорят: наконец-то повезло и нам. Передовица в институтской газете так и называется: "Поедем учиться в города России"'.
  
  Дмитрий Петров. 25.06.2003.
  ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
  
  Кафе 'Шовда'
  
  '... Чеченцы заблуждаются, вознося сегодня личную храбрость и силу, рассчитывая ими решить национальные проблемы. Эта идеология устарела, мы безнадежно отстаем. В наш век побеждает не храбрый народ, а умный. Мы имеѓем самый низкий уровень образования среди народов Кавказа и только поэтому бедны, несчастны и не раз оказывались на грани гибели этноса. Только культ образования способен вынести нас из трагической полосы'.
  Вахид Межидов, бывший ректор нефтяного института, взятый в заложники.
  
  Стою, задрав голову, на задах Центрального рынка. Смотрю на закопченные остовы двенадцатиэтажки: выбитые окна, щербатые от осколков стены, а над крыльцом первого этажа вывеска:
  
  КАФЕ 'ШОВДА'
  
  Она выполнена весьма оригинально. На куске красной металлочерепицы, пробитом осколками и пулями, висят длинные буквы. Руслан третий пригласил нас сюда, как я потом понял, чтобы просто выговориться. Ну и, конечно, угостить залётных сибиряков.
  Подавальщица внимательно выслушала довольно длинную инструкцию и ушла. Комната, где мы сидим, большая и просторная. Кафе 'Шовда' - это бывшая трехкомнатная квартира. Возле входа есть даже кабинки, стыдливо занавешенные от посторонних глаз белыми тряпочками на верёвочках. Но там тесновато, и мы сидим в просторной общей комнате. На стене глянцевый аляповатый календарь с какой-то мадамой. Что-то бормочет себе под нос маленький черный приёмничек. Руслан второй внимательно меня разглядывает и начинает рассказ о том, как он когда-то учился в НЭТИ, знаменитом новосибирском институте. Я лет двадцать назад жил в общаге НЭТИ, и кое-что мне знакомо.
  Руслан говорил долго, размеренно и переходя от одной темы к другой. Но главным было то, что чеченский хулиган в 1995 году в НЭТИ вёл себя неадекватно, мягко говоря. А тут ещё началась война. Ему сообщили, что все его родственники в Алдах (это оплот одного из религиозных и политических деятелей XVIII века, шейха Мансура), убиты в своих домах. Как-то окольными путями он всё же выяснил, что в основном все живы, и занялся усиленной учёбой, сколотил отряды по уборке общежитий, а по вечерам сидел у телевизора и скрипел зубами, видя, как чеченцы и русские режут друг друга. Он твёрдо решил, что недоучка на родине не нужен. Об этом говорил и ректор нефтяного института, чьи слова мы сделали эпиграфом.
  Вернувшись домой, погоревав и опомнившись, Руслан занялся 'немного бизнесом', как он выражался, и создал общественную организацию 'Выбор молодёжи'. Он по своему опыту понимал, что горячая молодая кровь, да ещё после кровавой бойни, может так ударить в голову, что ненависть, помноженная на ювенильную энергию, приведёт только к увеличению преступности и насилия.
  На первых порах в организацию потоком потекли молодые люди. Численность организации доходила до одиннадцати тысяч человек! Но постепенно те, кто надеялся быстро и легко что-то получить, отсеялись, а сам Руслан создал целый стройотряд и вывез его в Москву, на заработки. Дело было непростое, но постепенно пошло. Конечно, прессовала милиция, пытались наезжать бандиты, но постепенно отбились, наладили связи с заказчиками, и умудрились даже взять и выполнить подряд на ремонт одной, скажем так, правительственной дамы, точнее, апартаментов, ей принадлежащих!
  Но долго Руслан продержаться не смог. Скорее всего, его честную бригаду (а уж как мирные чеченцы умеют строить, я знаю!), взяли в оборот, и дело постепенно затухло. Свернув проект, Руслан вернулся в Грозный и занялся небольшим, но доходным бизнесом. Чтобы его не подставлять, подробности оглашать не буду. Однако и молодёжную программу он не оставляет. Помогают ему, как я понял, не только какие-то департаменты, но и состоятельные родственники. Возможно, для Чечни это единственный выход - начинать прямо с детишек, со школьников, студентов, занимать их непрерывным трудом и образованием.
  Руслан, таким образом, на свой страх и риск, в отличие от всяческих грантополучателей, обеспечивает первичное трудовое воспитание молодых людей и девушек, переполненных энергией, не давая им уйти в тень в депрессию, к бандитам.
  А пока у трудовой Чечни небогатый выбор: разбор завалов, частный извоз, автосервис, кому повезёт - новострой для Правительства. Да, есть ещё оригинальный способ добывания горючего для автотранспорта. Состоит он в копании глубоких ям, метров десяти-пятнадцати глубиной. По мере погружения в недра из земли начинает сочиться конденсат, светлая, остро пахнущая натуральным бензином жидкость. Конденсат выкачивают из ямы, как-то очищают и продают прямо на трассах. Пятилитровая банка стоит семь-восемь рублей.
  Есть ещё мини-заводы по переработке нефти, об уничтожении которых раньше трубили по телевизору. На самом деле все они давным-давно поделены между бандитами, местными предпринимателями и спецслужбами Чечни и центра. Взорвут какую-нибудь цистерну выстрелом из гранатомёта и покажут московским лохам - те от восторга писают в штаны!
  А вот в маленьких ямах, описанных выше, постоянно случаются обвалы, и человек гибнет лютой смертью, заваленный землей и сжигаемый конденсатом...
  Кстати, недавно произошли два вроде бы не связанных между собой события: Рамзан Кадыров пригласил питерскую... как бы это помягче сказать... ну, скажем дочку покойного Собчака и очень даже живой и энергичной мамы из Госдумы, то есть Ксению Собчак, в Грозный, на закладку первого камня великой Стройки! Как вы думаете, уважаемый читатель, что нужнее всего сейчас послевоенной Чечне?
  АКВАПАРК!!!
  Ай да Ксюша, ай да сукина дочка! И здесь поспела!
  Вторая новость получше: запущен газетно-журнальный цех в Грозном, планируется закупить на федеральные средства оборудование для книжной продукции. Глядишь, Союз писателей Чечни (а литераторов там довольно много), издаст накопившиеся за пятнадцать лет произведения. А может, и меня, грешного, не забудут, как обещал мне всё тот же Руслан в том же кафе 'Шовда'.
  Оттуда мы пошли пешком в департамент культуры Грозного, и я сдуру, захотев по малой нужде, заскочил в полуразрушенный дом, а Руслан и Аханыч еле успели забежать следом за мной, чтобы я ненароком не нарвался на растяжку! А с виду так безобидно: груды разбитой мебели, вдрызг разодранные книги, бумажки, и тут же - кучки засохшего человеческого кала...
  
  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
  
  Между автоматом и гитарой
  
  Наутро мы узнали, что, пока гуляли и добирались до Заветов Ильича, в Старопромысловском районе, рядом с блок-постом ?24, кто-то кого-то зарезал, да не просто так, а отсек голову от туловища и подбросил эту самую верхнюю часть прямо к заграждению блок-поста.
  Видать, не без влияния последних новостей настроение у меня испортилось. Да и вчерашние будто бы коньяки не добавляли здоровья.
  И я стал вспоминать некоторые детали. Женщины сидели в другом конце комнаты, управлялись по хозяйству: подрезали бутерброды, подносили горячее, почти не пили, а лишь внимательно наблюдали за пирующими. А я под конец так раздухарился, что полез к ним с благодарностью за кулинарное мастерство, намереваясь по-купечески облобызать им ручки или напечатлеть 'одну скромную безешку' на их прекрасных ланитах.
  Но тут на пути моем встали непреклонные мужчины и объяснили, что прикасаться к женщинам нельзя - это в Чечне категорически не принято, иначе придется жениться.
  - Так они же замужем! - резонно возразил я.
  - Тем более, - последовал невозмутимый ответ.
  Просто от жары уже плавились мозги. И музыкант весьма неплохо играл, а на меня девушки поглядывали.
  
  Чувство утреннего стыда охватило мою пламенную душу. В голове звучали отдельные вчерашние реплики. Профессор Мажиев рассказывал о методах разведения гусей в условиях войны и при отсутствии электричества. Они с Ахановым однажды ходили километров за семь от дома профессора за новым гусем для своих гусынь взамен украденного солдатами главного кавалера. Ассистенты и аспиранты вежливо подначивали пожилое начальство. Юбиляр, указывая на богатый (по чеченским меркам) обеденный стол, проникновенно рассказал о прежних временах, когда все принимали чеченцев за подпольных миллионеров только на том основании, что даже случайным людям устраивали царские приемы.
  -Да, - говорил юбиляр, - мы жили и живем в теплом климате, но не следует считать, что все блага падают нам с неба. Мы - нация строителей, архитекторов, и в одиннадцатом веке, когда Европа ходила в обмотках, наши предки уже строили каменные башни и носили кожаные сапоги.
  
  ***
  
  В Самаре, точнее на Мастрюковских озерах, беседовали о том, о сем, со старым другом, поэтом Геной Жуковым, и он заметил, что меня везде и всегда слишком много!
  - Ты, - говорил Гена, сидя за деревянным столом с рюмкой в руке и слушая мою чеченскую 'Одиссею', - везде и всюду поспеваешь, все умеешь, но потом не умеешь достойно продать свои приключения, слишком торопишься за следующими.
  
  И вдруг обнаружилось в нашем разговоре, что кроме автора этих строк, никто из российских бардов не бывал в Чечне! Большинство их гордо отказывалось от возможных выступлений перед кем бы то ни было под совершенно невинным предлогом: мы, мол, люди интеллигентные, тонкой чувствительности, и нам в сей позорной кампании участвовать не с руки!
  
  '- Давай по сотке хлопнем и пойдем послушаем бредятину московского прыща, - сказал Юрка, скидывая автомат в угол кунга, - а то мне одному надоело слушать. По московским выкладкам выходит, что мы воевать не умеем, что надо воодушевить людей, чтобы они представили, что это штурм Берлина, а дудаевский дворец - это Рейхстаг. Паранойя какая-то. Им дай волю, так ради своих громких реляций о победах эти ублюдки нас штабелями будут укладывать,
  В нашей колонне на пятой машине едет привезенный из второго батальона лидер или солист, хрен их разберет, группы "ДДТ" Юрий Шевчук. Привезли его вместе с раненым начальником штаба и еще тремя ранеными бойцами. Классный парень оказался этот Шевчук, все ожидали, что будет из себя строить недотрогу, звезду. Ни фига, простой, как три копейки, просидев три дня в подвале под обстрелом и контратаками духов вместе со вторым батальоном, по словам очевидцев, не прятался. Вел себя как настоящий мужик, помогал раненым. Оружие ему не давали, один черт - слепой, как крот, да и, не дай Бог, зацепят. Но в остальном мировой парень. Якобы духам по радиостанции, когда те предложили сдаться, сказали, что у них Шевчук, так те не поверили. Дали послушать, как тот поет, потом поговорил он с ними. Они предложили его вывезти, гарантии давали. Тот отказался. И еще Шевчук обещал (и, как впоследствии оказалось, сделал) отправлять раненых, и не только из нашей бригады, за свой счет и за счет своих друзей на лечение в Германию. Он покупал им протезы, коляски инвалидные и при этом не устраивал показухи. Не было репортеров, пресс-конференций, тихо, скромно. Одним словом - Мужик.
  
  Вячеслав Миронов, из романа 'Я был на этой войне'.
  
  Хотя я точно знаю, что люди, совершенно непричастные к боевым действиям, получали медали и даже ордена за героическое пребывание на территории Ханкалы! (Об этом говорил мне Женя, сын балалаечника, заслуженного артиста России Юрия Клепалова).
  (А вчера ночью, 19 сентября 2006 года, на радио 'Эхо Москвы' услыхал я первых московских визитёров: три каких-то музыканта были-таки в Грозном и очень сдержанно, почти сдерживая дыхание, рассказывали о том, как они прилетели в Ханкалу вместе с московcкими же кардиологами, как увидели по дороге 'стриженные обочины' (?!), якобы от диверсантов, как им не понравились дороги - много лежачих полицейских, и т.д. В общем, я понял, что не фиг мне ждать от чеченских друзей ни званий, ни благодарностей, окромя бумажных грамот и пышных тостов. И от наших тюменских тоже. Они лучше, как всегда, пригласят московских щелкопёров и раструбят на весь мир об их доблестях и бесстрашии. Кстати, Галина Вишневская недавно побывала в Грозном и сказал Рамзану Кадырову: я вас, мол, не боюсь, я вас люблю! Что тут скажешь? Только плечами пожмёшь...)
  
  * * *
  
  Пошли мы в очередной раз на остановку 'четверки'. И по дороге нам замахали из 'Жигулей' два милиционера. Руслан-второй был знаком с одним из них, с грозно усатым Джамалаем. Рядом с ним сидел чистый русак с автоматом, лейтенант в полевой форме.
  Он оказался Виктором из Чебоксар.
  
  Позже, когда мы познакомились поближе, выяснилось, что жена его, Светлана, едет, как и я, на Грушинский фестиваль, и Витя очень просил ее найти и передать всяческие приветы ей и дочке. Честно скажу: обошел половину Грушинской поляны, но лагерей из Чебоксар оказалось целых три, и везде ее знали, но не видели! Так и не нашел, о чем жалею.
  
  Начался длинный разговор, обоюдное знакомство, восхищенные восклицания прерывали сообщения о том, что - вот два писателя из Тюмени... а далее пошли приятные улыбки, вопросы о моей национальности (удивительно, что Аханова об этом никто не спрашивал!).
  
  Наши планы сразу же изменились. Долго мы ездили на задрипанном 'Жигуленке' по улицам Грозного и даже добрались до станции разлива воды в цистерны. Из разбитых ворот выезжали, тяжело переваливаясь на рессорах, брюхатые 'газоны' и разъезжались в разные стороны, развозя самый драгоценный в эти дни груз - свежую воду!
  По дороге Витя несколько раз начинал говорить о том, что он приезжает в Грозный уже в четвертый раз:
  - Представь себе, что если бы я хоть раз что-нибудь сделал что-нибудь подлое, то я бежал бы отсюда со страшной силой! А так - на сегодня работаю в штате чеченской милиции, приехал на год и намерен выполнять свой долг до конца!
  Дай Бог тебе, Витя, вернуться домой живым и здоровым!
  
  ***
  В конце концов, поездив и побродив по городу, мы добрались до школы ?54 имени Кааева. Незадолго до того мы были в гостях у старого Шарпудина Кааева, отца героя-пожарного, спасшего Грозный от грандиозного взрыва нефтехранилища в Заводском районе. Что-то такое он там заметил, закрыл задвижки, но сам сгорел на работе... В школе нас встретила директор в белой косынке: вовсю шёл ремонт, и целые бригады девочек носились по коридорам и классам с краской, штукатуркой, замазкой, вениками и другими строительными принадлежностями, старыми, но верными.
  В кабинете директора за её спиной стояло какое-то диковинное сооружение. Оказалось, это буржуйская 'буржуйка'. Их раздают правозащитные организации - Дания, Польша, и т.д. Зима в Грозном довольно суровая - влажно! А вообще-то школа - это не школа. Она обретается в здании бывшей рабочей общаги, а прежнее здание разрушено.
  Поговорили о том, о сём, мне вручили грамоту в знак благодарности за выступление в Чечне, и оное выступление состоялось! Девочки, директор, учительницы, уборщицы, какие-то случайные гости стояли в холле, а я, сидя за столиком, распевал песни.
  Витя, положив автомат на столик, сидел рядом со мной. Странное сочетание!
  Потом он предложил мне пострелять из автомата. На это я привычно ответил, что ещё в семидесятые годы мне хватило на всю жизнь военных приключений, и с тех пор я не беру в руки оружие, разве что в тире могу пострелять по зайцам и самолётикам из воздушки.
  И поехали мы дальше, подскакивая на выбоинах и ямах. Ехали по Старопромысловскому шоссе, длинному и прямому, мимо развалин, среди которых встречались иногда мощные бетонные укрепления с надписями белой краской на стенах, вроде ОБР (оперативное бюро расследований). Но, как мы знаем теперь, ничего не спасало от террористов-смертников, даже блок-посты и КПП у въезда в правительственные здания и учреждения...
  Повернули направо, в какие-то проулки, въехали в густую тень деревьев, и я увидел перед собой мощные железные ворота, крашенные суриком. Створки, как пьяные, покосились каждая в свою сторону, но крепко держались на столбах и были закрыты изнутри на могучие замки. Украшением служили десятки пробоин от снарядов и осколков. Дыры были рваные и в основном краями внутрь.
  - Новое здание Минэкономики, - важно сказал Руслан, - здесь мой родственник Апти стройку ведёт.
  Долго стучали в боковую дверь, нам открыли после кратких приветствий, и мы пошли внутрь, под сень шатровидных деревьев. Здесь была даже водопроводная колонка, и мы с жары да с устатку всласть умылись, крякая и фыркая. Судя по всему, здание когда-то принадлежало какой-то ПМК ил СМУ. Сохранились даже стенды и клумбы. Рабочие, перемазанные краской и раствором, с видимым удовольствием занимались своим исконным, издревле идущим ремеслом - строительством, которым настоящие кавказцы обладают на уровне, достойном восхищения. Например, один мой тюменский знакомый, лезгин из Грозного, человек далек не бедный, САМ спроектировал и построил (ну, конечно, приглашал и рабочих), два особняка в тихом районе Тюмени. Первый продал, а на вырученные деньги построил второй, меньше снаружи, но гораздо просторнее внутри! И отделку делал сам, да так, что я не мог поверить, что этот миллионер так умеет заделывать швы или клеить обои.
   Мы залезли прямо через открытое окно в комнатку на первом этаже и передохнули. Пришёл грузный усатый человек весом килограммов сто сорок. Это и был Апти, дядька Руслана. Он громогласно заполнил собой всю комнатку и после кратких представлений и любезностей начал отдавать приказания. Исполнялись они быстро и беспрекословно. Потом пошли на второй этаж, и я начал концерт. Слева у окна сидели женщины и скромно сложив руки на коленях, слушали мои завывания о любви и свободе. Одна из них, когда Аханыч начал фотографировать, даже закрыла лицо ладонью. Минут через двадцать одна из них вдруг робко что-то шепнула Вите (всё-таки уже почти свой!), и тот огласил её просьбу: спеть что-нибудь из Визбора или Окуджавы!
  Это был удар под дых. Я, конечно, замямлил что-то насчёт неподготовленности, но понял, что не поймут, и мужественно вспомнил две-три песни классиков. Момент был - один из лучших за время командировки...
  А потом рабочих кормили обедом, и довольно приличным. Досталось и нам, грешным - и супчику, и котлеток с пюре, и проч. Вино было десертное, видать, из представительских запасов Апти.
  И поехали мы после короткого отдыха дальше, дальше, дальше. Выступал я потом и в департаменте культуры, и ещё в нескольких местах, но в Минэкономики Чечни, где ещё помнили Окуджаву, я понял, что высокая культура не умирает - она просто забивается, как мирные жители во время артобстрела, в разные дыры, но всё равно выходит на свет Божий - что бы ни случилось до этого...
  
  ПИР В 'БЕРЁЗКЕ' со стрельбой
  
  Мы ехали из центра Грозного на очередной маршрутке, подскакивая на лежачих полицейских и проваливаясь в ямы. Руслан всё время крутился на кресле, будто его кусали мухи с комарами. Что-то его явно беспокоило. В тот день мы так и не доехали до Катаямы в один заход.
  - Выходим! - решительно заявил наш вожатый. И полез к выходу, пригибая голову, чтобы не шарахнуться об шершавый, с выщербленной краской, подволок маршрутки.
  Остановка называлась 'Берёзка'. По правую руку стоял памятник советской городской инфраструктуры шестидесятых годов двадцатого века. Двухэтажный стеклобетонный аквариум оказался на удивление целым и невредимым. На крыше сохранилось название: кривые металлические буквы 'БЕРЁЗКА', пробитые пулями и осколками.
  Я сразу же вспомнил, что в Тюмени когда-то было кафе с точно таким же названием - весьма злачное место. Да и вообще по всему Советскому Союзу стояли 'Космосы', 'Дружбы', 'Юности', 'Радуги' и прочие близнецы-братья и сёстры, - аквариумы с одинаковым на всю империю ассортиментом, ценами и уровнем обслуживания, за исключением, может быть, Крыма и Кавказа, (не в сезон, понятное дело), и Прибалтики, где можно было худо-бедно отведать чего-нибудь эдакого национального, и не под хамский гогот, а под живую музыку.
  
  Как говорил Юрий Визбор:
  
  'в Ялте ноябрь...
  волны, ревя, разбиваются о парапет,
  будто хотят добежать до ларька,
  где торгуют горячим бульоном'.
  
  Внутри было прохладно и тихо. Справа от входа в просторном и пустынном зале стояла стеклянная витрина и мерно жужжала мотором советского холодильника. Руслан коротко поздоровался с растерявшейся продавщицей, стремительно пошёл внутрь, а мы двинулись следом, не совсем понимая, куда идём и что здесь делаем.
  По пути Руслан, предупреждая, так сказать, ненужные неожиданности, громко и зазывно кричал, называя какие-то неизвестные нам имена.
  В конце темного коридора внезапно открылась дверь, и оттуда, с улицы, на просвет выглянул какой-то мужик лет сорока пяти. Руслан воздел руки к небу и двинулся ещё быстрее вперёд.
  - Ац... вац... дэдэкл... и так далее, - зацокали братья-вайнахи между собой. Я ничего не понимал. К сожалению, чеченский язык даже для меня, полукавказца, труден. Так, какие-то междометия понимаю, но дальше - ни слова. Кстати, любопытный факт приводит Виктор Суворов в одной из своих книг. Во время подготовки ввода советских войск в Чехословакию кто-то в ГРУ догадался посадить на рации чеченцев и ингушей. У западных разведок не нашлось ни одного специалиста по языку для радиоперехвата, и войска беспрепятственно продвигались вперёд.
  
  Руслан провёл нас вперёд, и мы попали во внутренний дворик заведения. Там за длинным накрытым столом сидели вперемежку около десятка мужчин и женщин примерно моего возраста. Нас представили, и все горячо радовались нашему прибытию: надо же, писатели из Сибири! Да тут из Ростова отродясь никого не бывало, не то что из Тюмени!
  Стол был для военного времени изобильным: тарелки с варёным мясом, крупно нарезанная колбаса, фрукты, и прочая, и прочая. Сегодня у хозяина 'Берёзки', оказывается, был юбилей! Хозяин 'Берёзки' отмечал своё пятидесятилетие!
  В первую очередь, цокая и гортанно вскрикивая, хозяин послал работницу разогревать бульон и мясо на чепалг-аш. Ароматы стояли неслыханные... Остро пахло толчёным чесноком, крупноголовым зелёным луком, источали тонкий горьковатый запах горы петрушки и укропа, а через несколько минут густой волной ударило в нос из большой кастрюли с горячим наваристым бульоном. Сверху плавал золотистый жир в два пальца!
  Аханов потёр ладони и уселся за стол, явно чувствуя себя, как дома. Кое-кого из местных он знал. Дамы в летних платьях с цветными платками на головах с любопытством разглядывали залётных сибирячков.
  
  Хозяин наполнил бокалы и произнёс пышный, по-кавказски пространный и цветистый тост. Вино было густым и ароматным. Мужчины пили свою привычную водку. Свиристели какие-то птички, стояла жара, но под навесом было довольно уютно. Тем более, что мы сидели на возвышении.
  Аханыч поддал и начал веселиться. Постепенно его понесло, и я с изумлением и опаской наблюдал, как он приглашает на танец жену одного из друзей хозяина, причем настойчиво пожимая ей руку и слегка приобнимая за талию. Я его пихал в бок и шипел что-то о том, что мы не дома, а на Кавказе, что его неправильно поймут, что рожу могут набить не только ему, но и мне, и это ладно бы, хрен с ним, но ведь испортим отношения.
  Обстановку разрядил неизвестно откуда взявший старенький серебристый двухкассетник 'National', дедушка 'Панасоника'. Орал он довольно громко. Зазвучали национальные (прошу прощения за каламбур) зажигательные песнопения, и чеченцы, соскочив с подиума, отчаянно кинулись вниз, вскрикивая и кружась в огненном танце, где смешались все стили и эпохи, от лезгинки до шейка и диско. Хозяин вынул из кобуры 'макара', лихо передернул ствол и, взвизгивая от удовольствия и собственной удали, начал методично палить в воздух, сопровождая свой героический танец выкриками на чеченском.
  Выглядело это весело и тревожно. Я ещё по Гудауте и Ростову знаю, что оружие, вынутое из-за пазухи, требует применения и вызывает ответное применение оружия. Так и вышло...
  Сначала под гром магнитофона и выстрелы мы не обратили внимания на какой-то сухой дробный стук, будто кто-то ломился в закрытые простреленные ворота глухо огороженного двора. Хозяин что-то крикнул своему другу, тот залез повыше, глянул вдаль, во дворы пятиэтажек, ответил хозяину по-чеченски, а нам с Аханычем пояснил по-русски:
  - Мальцы балуются, камнями кидаются. Ничего, мы их успокоим.
  Как бы не так. Потанцевали ещё минуты три, и тут со стороны жилого квартала прямо в ржавые ворота шарахнули очередью из автомата. Я, недолго думая, дёрнул Аханыча за руку и потащил его за собой под прикрытие бетонной стены. Мужчины и женщины спокойно встали и зашли внутрь, выглядывая оттуда с любопытством. Мне, конечно, было не по себе. Хозяин подбежал к воротам, встал под прикрытием кирпичного забора и громко материл кого-то неизвестного, крепко сжимая свою 'пукалку' в жилистой руке. Ударила ещё одна очередь. Ворота качались и противно скрипели. Двухкассетник продолжал орать. Хозяин крикнул раздраженно:
  - Выключите музыку, э-э-э!!
  Я осторожно протянул руку в открытое пространство, нащупал забытые кнопки и выключил магнитофон. Наступила полутишина. Все напряжённо прислушивались к звукам с улицы. Вдалеке кто-то материл нас, судя по всему, за то, что мы устроили пир во время чумы. 'Как просто, - подумал я, - не понравилось, и шарах очередью из АКМа'.
  
  А дальше пир потёк в привычном русле. На улицу Заветов Ильича мы вернулись поздно. Утром я понял, что пора собираться домой.
  
  
  ДОМОЙ! ДОМОЙ! ДОМОЙ!
  Трактор на переезде
  
  Жара наступила тропическая. И духота, как в барокамере ВМФ при прохождении медкомиссии. Мелкая кирпично-каменная пыль, резкий ветер, насквозь пропотевшая одежда. А на базаре из УАЗиков выгружают громадных сазанов и рыбёшек помельче, - насколько я помню, из Астрахани. Чешуя - размером с новый металлический червонец! Часть рыбы тут же рубят на куски и торгуют прямо с близлежащего прилавка. Как умудряются местные сохранять живую рыбу летом - можно только догадываться. А через ряд выставлены прасковейские мускаты и коньяки, но на них смотреть в такую жару - издевательство. И по-прежнему в здоровенном чане кипят чебуреки.
  Но дела у нас так и не пошли - лето! Побывали в департаменте культуры, у представителя Президента России по правам человека... Везде - разговоры, угощения, улыбки, но, по большому счёту, толку из этого не вышло.
  
  И я собрался в обратную дорогу.
  
  Руслан доехал со мной до Центрального рынка, договорился с водителем 'Рафика', чтобы он присмотрел за мной - мало ли что, на такой дороге. Выпили пива, обнялись, простились до лучших времён.
   Водителя звали Магомед. На нём была ослепительно-белая сорочка. Мы довольно лихо неслись по Грозному. И опять ощущение марсианских хроник: разбитые дороги, искорёженные снарядами и ракетами дома, серые скелеты бывших НИИ, заводов, промкомбинатов, электростанций, и т.д., и т.п. По пути остановились, и я сфотографировал того самого улыбчивого парня, который спросил у меня, что я делаю в Чечне, - по всем признакам нездешний.
  По своей давней привычке я ответил:
  - Пытаюсь найти истину!
  
  До Знаменской мы доехали без приключений. Даже на громадном блок-посту, больше похожем на маленькую крепость, нас не остановили. Повернули направо, а там такая маленькая автомобильная биржа услуг. Магомед вышел, поговорил с кем-то, и я уселся в 'Жигули'.
  Тут же водитель начал мне рассказывать, как две недели назад он приехал в Знаменскую, где живёт его мать, и чуть не попал под теракт. По его словам, по улице стремительно проехал 'КАМАЗ', и через минуту грохнул взрыв. Было разрушено два жилых дома, а со здания управления ФСБ снесло крышу. Водитель побежал было в ту сторону, но когда увидел человеческие внутренности на проводах, то раздумал...
  Мы ехали в Моздок недолго. По дороге нам попался ещё один блок-пост, теперь уже не федеральный. Милиционер что-то долго и настойчиво объяснял моему водителю, а тот огрызался. Прямо передо мной торчали трубы, похожие на такие же, но в Тюмени, по дороге в Богандинку, на ЛДПС имени покойного гендиректора 'Сибнефтепровода' Чепурского. Правда, трубы эти были пробиты осколками...
  А наверху были написаны буквы: ВОП.
  В результате переговоров наша машина была обогащена женщиной и совсем маленькой девочкой Кристиной - лет шести. Мы довезли их до Моздока, и когда наши нежданные пассажиры вышли, водитель спросил у меня:
  - Знаешь, кто эти люди?
  - Откуда же мне знать?
  - Жена подполковника МВД из Сибири.
  - А что же она здесь делает?
  - Местная, только прожила 22 года в Новосибирске. Потом пришла мужу в голову идея вернуться на родину. Стал каким-то начальником. (Я потом узнал - он был начальником службы собственной безопасности. Впрочем, в названии должности могу и ошибаться). Был честный мент. Вот его и взорвали. При этом двадцать четыре человека погибли.
  - Ничего себе! Это когда?
  - Да буквально полгода назад. Собрали потом остатки вместе с головой, сложили в одеяло, отправили родным.
  
  Я замолчал. При въезде в город начался сильнейший ливень, щётки едва справлялись со своей работой. Женщина с девочкой печально вышли под ливень и побрели куда-то в город.
  К вокзальной площади подъехали почти во тьме, хотя было около четырёх часов дня. А на вокзале - тьма народу! Женщины с детьми, военные всех мастей с вещмешками, снаряжением, куча оружия. Густо пахло всем, что сопровождает подобные скопления людей...
  Кафе было довольно уютным. Ничего особенного: стойка, две смешливые барышни, пиво, паршивые сухарики, и так далее. А себе я заказал стакан чаю. Правда, его налили в проклятый пластиковый стаканчик, выделяющий, как известно, всякую гадость при наливании туда горячих напитков. Уселся за столик в углу, поминутно спрашивая о времени. Поезд Нальчик-Москва я тем не менее бездарно пропустил. Просто не было билетов!
  Отправился в кассу, взял билет на электричку до Прохладной. Дальше был цирк.
  Стою на перроне со своей тяжеленной сумкой, держу лицо к небу - люблю дождь! - и тут подходит какой-то человек и спрашивает:
  - Куда едем, земляк?
  - Далеко, - отвечаю, - до дома.
  - Может, подбросить до Прохладной?
  - И сколько?
  - Две с половиной.
  - Вы что, с ума сошли?! Да я на электричке доеду.
  - Ну тогда тыща.
  - Хрен редьки не слаще. У меня и тыщи нет, только на билет домой.
  - Ну, брат, видно, шо ты с Ростова!
  - А как ты догадался?!
  - Торгуешься до последнего.
  - Ха! Это правда - я имею в виду Ростов. Но и за пятьсот не поеду! Денег нет!
  А дождь заливает перрон, от вокзальных гальюнов прёт аммиаком, и ещё густо пахнет какими-то цветами - в общем, мистика, смешанная с действительностью. Мы поговорили немного, вполне дружелюбно, и водила отправился искать новых пассажиров (то есть, лохов).
  
  Электричка была набита до отказа. Единственное место в вагоне оказалось почти не занятым людьми: там сидел какой-то лысый в белом (!) костюме Адидас, белых кроссовках Адидас, и развалился он по сиденью так просторно, что даже девчушка, сидевшая напротив, сиротливо жалась в угол деревянной скамьи.
  На ушах у лысого фраера висели наушники CD-плеера, и он отстукивал в такт своей музыке копытами. Профиль его показался мне странно знакомым. Сидел я на следующем за ним ряду и видел довольно хорошо. Телевизор я смотрю довольно редко, тем более такое барахло, как 'Спецназ' и прочее, но какая-то смутная догадка меня озарила.
  А помогли в этом СОБРовцы! Заходят в вагон три здоровенных сержанта, при орденах и медалях, один быстро проходит вперёд к дверям, второй остался у первых дверей, а третий спокойно и вежливо, даже, я бы сказал, равнодушно, проверяет документы. И вот доходит очередь до лысого.
  А тот ничего не видит и не слышит! Занят он, понимаете ли, музыкой...
  Сержант сказал раз, второй, до третьего не дошло: СОБРовец просто взял и стянул с ушей лысого фраера наушники и попросил предъявить документы. В ответ на это адидасовец громко, словно больному, закричал:
  - А вы кто такой?
  - Сержант (допустим), Иванов - ответил детина.
  - Ваши документы! - потребовал лысый.
  Сержант и тут не удивился, вытащил своё удостоверение, показал издалека и ещё раз потребовал ксиву у лысого. Тот вытащил какую-то липовую красную книгу, и сержант не выдержал - расхохотался!
  - Так удостоверение-то у вас чеченское! Это кто майор - вы, что ли?
  Его бойцы плавно подтягивались от дверей к месту события.
  И тут я узнал лысого!!
  Актёр Гоша Куценко!!! Крутой, как варёные яйца. Американского инструктора играл в одном из якобы чеченских (античеченских) боевиков. И началась между сержантом и Гошей перепалка. Не знаю, как они сдержались, чтобы втроём (или одному), не навалять лысому кренделей, но всё обошлось предъявлением паспорта и какой-то, явно тоже липовой, бумаги.
  Дошла очередь и до меня. Показываю свой советский полусгнивший паспорт, командировочное удостоверение, писательский билет, и сержант сдержанно спрашивает у меня, что я здесь делаю, и о чём собираюсь писать.
  - Правду, - говорю, - и только правду, особенно о таких муделях, как вон тот лысый!
  - А вы думаете, это напечатают? - вопрошает сержант.
  - Надеюсь.
  - Ну, дай вам Бог здоровья.
  Улыбнулся, честь отдал и пошёл восвояси. Лысый продолжал дёргать ногами в такт своему плееру.
  
  Доехали до Прохладной. Взял я билет до Москвы, уселся в вагон и обнаружил там население нашего купе:
  
  Художник Борис из Владикавказа оказался личностью весьма колоритной. Седой осетин, с лысиной, с густым хриплым голосом, горбоносый. Ехал он, как и все мы, до Москвы, на какую-то всероссийскую выставку.
  Вера - русская, жена осетина, мать троих детей, хлопотунья, из какой-то станицы, с громадным запасом домашней еды и воды.
  Коля - худощавый парень лет тридцати на вид, но оказался почти моим ровесником. Простой, как три рубля, а в действительности - кандидат исторических наук!
  И начались байки. Выпили, как водится. Вера угощала нас домашними разносолами, рассказывала о детишках. Борис говорил о своих знаменитых московских друзьях, о выставках. Только наш кандидат помалкивал. А я растрепался о чеченском народе. И тут нашла коса на камень! Коля, лежавший до того на своей нижней полке, вдруг привскочил, опёрся на левый локоть и начал обвинительную речь против Чечни. Он почти кричал!
  - Им дали возможность быть свободными людьми! А сколько мы там всего понастроили? А кто на заводах в основном работал? И вот результат: русских со всеми остальными повырезали, повыгоняли, забрали в рабство, насиловали, грабили, а теперь встали позу обиженных!
  - А кто им свободу дал?! Вместе с оружием! Не наш ли славный президент Ельцин с не менее славным ПАЛКОВВОДЦЕМ Грачёвым?! - возражаю я.
  В общем, поговорили...
  Борис походил по вагону, допил свой стакан и заснул возле приоткрытого окна. Коля лежал на спине и смотрел в потолок. Вера уютно закуталась в одеяло и сразу же заснула. Я долго смотрел в окно, было довольно прохладно, и постепенно сон закрывал веки.
  Не знаю, сколько прошло времени. Меня швырнуло вперёд и придавило к переборке купе. Проснулся я по давней военно-морской привычке мгновенно, подтянул штаны и осмотрелся. Борис тяжело свисал со своей верхней полки, едва не упав на пол. Вера натянула одеяло почти на глаза и молчала, тихо икая от страха и неожиданности. Коля привстал на локте и напряжённо всматривался в окно. Поезд ходил ходуном и замедлял ход.
  Слышались крики, детский плач, вагон встал и как-то странно покосился. Я вместе с Колей затолкал так и не проснувшегося художника назад на полку и вышел вместе с проводницей в ночную темень. Впереди светили мощные прожектора электровоза. Несколько первых вагонов накренились. Мы с Колей пошли вперёд, дрожа от ночной прохлады и нервной тревоги. В вагонах зажигался полный дневной свет. Дойдя до электровоза через переезд с развороченным шлагбаумом, мы увидели жутковатую картину: прямо под его буфером, смятый, как консервная банка белым медведем, валялся и слегка попыхивал дизелем трактор 'Беларусь'.
  Как из-под земли, выросли СОБРовцы, милиционеры с автоматами и люди в штатском. Они быстро разогнали нас, любопытствовавших насчёт происшествия, и посоветовали помочь детишкам первых семи вагонов - они беспечно ехали откуда-то с курорта, и пострадали больше всех. Мы с Колей полезли по крутым ступенькам в первый, накренившийся вместе с электровозом. Оказывается, детишки посыпались, как горох, с полок, но, к счастью, из-за бараньего веса почти никто не пострадал. У некоторых шла кровь из носа, кто-то разбил при падении бровь, и мы вместе с проводницами занялись первой помощью. Как ни странно, самые маленькие вели себя совершенно по-философски: таращились в окно (мы не выпускали детей из вагона), непрерывно задавали вопросы, не дожидаясь ответа, и казалось, что мы на уроке ОБЖ.
  Потом пошли во второй, третий, а народу уже набежало много, и мы остались не у дел. Снова попытались пробиться сквозь оцепление, но получили совет не соваться, куда не надо. Узнали только, что на переезде поезд врезался в трактор, стоявший ровно посередине рельсов с выключенными фарами, но с работающим двигателем и полным баком солярки! Слава Богу, в этом месте был поворот, и поезд успел не только сбросить скорость, но и экстренно затормозить. Что могло быть в результате взрыва - можно только догадываться. Колёсные пары у электровоза и первых вагонов были повреждены, но поезд сумел, фигурально выражаясь, устоять на ногах. Под утро, как нам рассказала не спавшая всю ночь Вера, прибыл какой-то спецпоезд и потащил нас к ближайшей крупной станции, уж не помню, какой.
  И начались наши мучения! Мы то двигались вперёд, то ехали назад, а то просто торчали, как гвоздь в башмаке, посреди путей, всем мешая и ничего не делая. Борис, проснувшись наконец, отправился в гальюн и долго там блевал: возраст, ничего не попишешь... Потом он вышел на одной из станций и накупил всяких корейских деликатесов типа 'Досирака'.
  Жара, как назло, была дикая. Мы выходили на перрон, но и там было не легче, да и отстать от поезда можно было запросто: он непрерывно перемещался согласно своим железнодорожным законам, не предупреждая об этом. Мы с Колей попробовали сунуться (а я ещё и с фотоаппаратом!) в голову поезда, но нас оттуда так вежливо попросили, что чуть не сломали диктофон и камеру!
  Мы только успели заметить какие-то не то домкраты, не то мини-подъёмные краны, вытаскивающие из-под пуза электровоза повреждённые части и механизмы. Вагоны выглядели почти целыми, только нелепо перекосились, как пьяные солдаты. В конце концов ремонт был закончен, электровоз поменяли, и в Ростов-на-Дону мы прибыли, по-моему, через полтора суток!
  
  И пошли мы вчетвером на свежий воздух.
  Мы с Борисом прямо на перроне надулись прохладного пива и взяли ещё. Прихватили с собой лещей, чехони, провоняли всё купе ароматами Дона и Азовского моря, и потекла неспешная беседа. А до Москвы оставалось немного: 1000 километров!
  Тут Коля прочитал мне целую лекцию об истоках чеченского терроризма, с фактами и цифрами. Как я уже говорил, он кандидат исторических наук, но когда дело дошло до военных вопросов, Коля показал весьма детальную техническую осведомлённость в вооружениях и оружии. Мы немного поспорили, я признался, что немного послужил Отечеству в далёких семидесятых и тоже кое-что знаю.
  А Коля рассказал об афганской войне!
  Оказалось, что он был знатным десантником, дослужился до сержанта, а потом, как водится, ранили его, попал в госпиталь, и по этому поводу мы с ним разговорились. Кто бывал в наших госпиталях - знает вопрос. Пролежав около года на койке, еле живой он вышел из госпиталя и побрёл домой.
  Отлежавшись в дивном осеннем свете домашнего сада, среди виноградных лоз и листьев, он поступил на подкурсы, и неожиданно для себя поступил на истфак КГУ - Кубанского государственного университета, или 'кугута', как его называли на Северном Кавказе (кугут - петух на местном наречии). А дальше по накатанной дороге - аспирантура, диссертация...
  Но его афганские моральные раны обострились в девяностые годы, во времена чеченской 'независимости'. Вот почему он и вскипел. Мы с ним поговорили о госпиталях, ранениях, и постепенно успокоились.
  А поезд тащился по раскалённым степям в Москву.
  Из метро я позвонил Серёже Хафизову. Офис ТНК находился недалеко, и он довольно быстро появился на станции. Рядом находилась харчевня, где у стены стояла настоящая деревянная телега, с которой можно было набирать отборную еду прямо по-шведски, из десятков блюд и судков. Были и официанты, все в белом. Я заказал себе клюковку (Серёжа уже давно не пьёт), чокнулся с его минералкой и вдруг понял, что смертельно устал!
  
  ***
  
  Потом я потратил полдня на обзвон редакций и радиостанций, но с удивлением узнал, что никого не интересуют свидетельства только что прибывшего из Чечни очевидца событий. Не то чтобы им не нужна была правда, но откликались журналюги вяло и без энтузиазма. Так я никуда и не попал: ни в мой любимый 'АиФ', ни на 'Радио России', ни в 'Комсомолку', - да проще сказать, куда я не звонил, чтобы поделиться увиденным. В конце концов я плюнул на всё и всех москвичей, взял обратный билет на Тюмень и покатил по знакомой дороге. И чем ближе я подъезжал к своей 'столице деревень', тем дальше и невероятней казалась мне моя пешая прогулка по Чечне.
  
  ПОСЛЕСЛОВИЕ
  
  Разговор с Юрой Громовым 17 февраля 2004 г.:
  
  - Юру могу услышать?
  - Да, конечно.
  - Это Анвар. Как дела?
  - Отдыхаю. Я сегодня машину не завел (в тот день было минус тридцать), и в 'Сибирь' не поехал (Юра ударно лечился в санатории во время длинного отпуска). Сейчас я дома, а так еще две недели там побуду.
  - Не уволился еще?
  - Да нет, до сентября дослужу, а там посмотрим. А ты как?
  - Заканчиваю книгу, собираюсь на 23-е съездить.
  - Зачем? Ты лучше потерпи до начала апреля, вместе поедем, туда обратно на поезде. Там опять райотдел создают, так что впечатлений тебе хватит!
  На том и договорились.
  
  И тут я сломал зубы...
  Пришепётывал, присвистывал, похрюкивал. Из правой щеки постоянно сочилась кровь. А денег на зубное хозяйство, как назло, нет!
  
  Я проводил поезд с ОМОНом 12 апреля. Электровоз, два багажных вагона, полностью закрытых (продовольствие, боезапас, вооружение), четыре купейных вагона. В дежурной части ОМОНа бодрый голос ответил мне по телефону:
  - Да, в двенадцать отправление!
  Я ахнул: на часах двадцать минут двенадцатого, - и кинулся на вокзал. Лейтенант милиции на перроне пожал недоуменно плечами - сами, мол, ждем! Но говорят, что поезд где-то на задах стоит.
  Со мной через пути побежали две девицы лет по девятнадцать (хотя, кто их сейчас разберет - она и в тринадцать лет уже на гетеру похожа, и в сорок лет мадамы бывают пионерского вида, с невинным взором карих очей!).
  Добежали до воинской площадки, а там высоченная стена! Кругом лед, снежные заносы, девки на каблуках... К тому же одна из них, пока я ее подсаживал, умудрилась уронить на пути свою сумочку! Пришлось опять лезть вниз, доставать их из-под колес подходящего с сердитым свистом поезда. Но как-то все обошлось, и даже оказалось, что до отхода поезда еще час-полтора!
  Но, как я ни искал Громова, как ни орал дурным голосом, так его и не нашел! Только на перроне, когда подтащили вагоны, он вышел из последнего вагона, и я, записав у него примерные координаты новой базы в Заводском районе, обнял его, пожелал удачи и поехал домой, насвистывая сквозь лопнувший пополам коренной зуб. А места в вагоне было сколько душе угодно! И продовольствия.
  
  Но, с другой стороны, что бы я там делал (четверо суток в одну сторону!), не имея ни копейки за душой? Как-то не привык я за последние тридцать лет питаться на дармовщинку, предпочитая сам угощать других. Руслан готовился встретить меня и в этом случае, но ему нужнее был транспорт с книгами, собранными стараниями Аханова и тюменских жителей. Готовил он пышную встречу, с телевизионщиками, членами Правительства...
  Мне, конечно, смешно это все, но с поломанным зубом и с дыркой в кармане... И я отложил поездку до лучших времен, когда сами чеченцы наконец-то соберутся с духом и отправят-таки многострадальный гуманитарный груз в сторону Кавказа. Мы даже собирались на совещание вместе с верхушкой диаспоры, в гостях у одного хаджи, но дальше пышных планов пока дело не пошло.
  А тут вышли на свет Божий не кто иной, как 'Благороссичи'! Вот такой коленкор! Казачье общество из ДК 'Строитель'. В конце апреля я отправил в Грозный факс от их и своего имени, с предложением организации гастролей их казачьего ансамбля и автора-исполнителя Анвара Исмагилова. Но когда я набирал названия песен, то чуть не упал со стула:
  
  'Ансамбль 'Тюмень казачья':
  За Камень в просторы Сибири.
  Гуси-лебеди.
  Офицеры запаса.
  Афганистан.
  Благовест.
  Калинка-малинка...'
  
  Да еще мои: Баллада о стерве, Завещание (Лермонтов, о Кавказской войне!), Марш морской пехоты, и т.д.
  В самый раз для мусульманского региона, еле-еле отходящего от боевых действий как своих уродов, так и бравых федеральных вояк!
  
  1 марта 2004 г., Радио России: 28 февраля 2004 г. в горах Дагестана грохнули-таки Руслана Гелаева! Корреспондент Валерий Куц передает: в зоне ответственности Хунзахского погранотряда произошло боестолкновение с бандгруппой, двое военнослужащих погибли, но среди трупов обнаружен труп Руслана Гелаева. Его бритую башку со шрамами несколько десятков раз показывали по всем каналам ТВ, наслаждаясь предвыборной победой спецслужб. Единственный резонный вопрос: а где же вы, болезные, были раньше?!
  В марте 2000 года он с целой тысячью боевиков захватил село Комсомольское. Штурм этого многострадального села наблюдал издалека Саша Аханов, и даже умудрился заснять дымы пожарища и вспышки работающего по домам 'Града'. А после полного окружения и освобождения Комсомольского оказалось, что Гелаев ушел без единой царапины сквозь тройное кольцо (!!!) армейцев, внутренних войск и ФСБ! Поэтому случайная смерть одного из самых беспощадных и жестоких бандитов вызывает больше вопросов, чем дает ответов!
  В комментарии Радио России проскочила замечательная фраза: мол, один из самых страшных бандитов уничтожен не в результате спецоперации, а простыми мальчишками-пограничниками (фамилии у них, кстати, дагестанские, Мухтар Сулейманов и Абдулла Курбанов, что вновь наводит на заднечисленную мысль: дали бы тогда, в 99-м году, оружие дагестанцам, и не было бы ужаса 2000-го года и всего прочего. Но нет, судя по развитию событий, все уже было заранее расписано и расчислено! А так называемые мальчишки - двадцатипятилетние контрактники, друзья, проходившие срочную службу вместе и не расстававшиеся ни на день после подписания контракта).
  
  А вот пылкие и одновременно наглые призывы 'Кавказского вестника', весьма болезненно отреагировавшего на смерть горного пастуха с тремя классами сельской школы:
  
  'Пусть Аллах примет газават Хамзата Гелаева!
  (Звали-то его Русланом, то есть имечко указывало на частично русское происхождение гелаевского рода, но он перекрестился в Хамзата, очевидно претендуя на роль последователя Хамзат-бека, предшественника имама Шамиля - А.И.).
  Печальная новость всколыхнула наши сердца... Мы отказывались в это верить, пока официальные лица Чечни не подтвердили случившейся трагедии с Хамзатом Гелаевым 29 февраля 2004 года. Мы отказывались верить, потому что в нашем представлении испытанный боевой командир не мог так легко попасться на уловку российских спецслужб. Выяснилось, что здесь имело место предательство. (Брешут по привычке! Он случайно, повторяю, напоролся на пограничников, убил одного из них, второго смертельно ранил, сумел после боя переползти через речку, отрезал себе раненую руку (!!), но не перенес потери крови и умер - А.И.). Смерть Хамзата Гелаева - это большая потеря для чеченского народа, так как погиб выдающийся чеченский командир, в высшей степени богобоязненный мусульман, человек кристальной чистоты (!). Но боль утраты сглаживает то обстоятельство, что Хамзат ушел, оставив после себя достойную смену. Теперь на смену ему идут сотни мужественных моджахедов, которые воспитаны Хамзатом Гелаевым и научены боевому искусству. Нет никакого сомнения в том, что пришедшие на смену Хамзату моджахеды, будут с неудержимой яростью мстить врагу за смерть любимого командира, с яростью, не знающей границ. У нас нет никакого сомнения в том, что чеченское командование найдет и жестоко накажет совершивших вероломство. Мы выражаем искренние соболезнования родным, близким, чеченскому командованию и бойцам чеченской армии по поводу трагической гибели генерала Хамзата Гелаева.
  Пусть Аллах примет его газават! Дала гIазот къобал дойла хьан Хамзат! Дала иманца собар лойла гергарчарна, войзачарна!'
  Редакция сайта 'Кавказский Вестник',
  4.03.04 Kvestnik.org
  
  
  'Гелаев скитался по горам в одиночку почти два месяца?
  ФСБ России подтверждает ликвидацию в горах Дагестана чеченского полевого командира Руслана Гелаева, сообщает РИА "Новости" По его словам, на участке Северо-Кавказского регионального пограничного Управления ФСБ (как раз того самого, которое курировал Коля-пограничник - А.И.) продолжаются мероприятия по выявлению возможного присутствия членов банды Гелаева, прорвавшихся в декабре 2003 года в Цунтинский район Дагестана. Пограничники настигли неизвестного в 5 км от с. Бежта Цунтинского района. Гелаев первый открыл огонь по пограничникам, убив одного и ранив второго. "Ответным огнем тяжело раненный пограничник убил бандита", - отметил начальник ЦОС. "В течение последних суток в Махачкале была проведена процедура по идентификации личности убитого. Гелаева опознали сразу несколько человек, по характерным ранениям на теле, полученным ранее в боестолкновении с федеральными силами", - сообщил начальник ЦОС ФСБ.
  Игнатченко сообщил, что в декабре 2003 года после разгрома банды Гелаева с ним остались около десяти боевиков. Затем семеро бандитов попали под лавину, а двоих раненых Гелаев бросил и попытался уйти в Грузию в одиночку. Напомним, 5 января президент России наградил 49 спецназовцев ГРУ за успешную операцию в Дагестане. В этот же день информация о гибели Гелаева была опровергнута(?!)'
  www.regnum.ru/allnews
  
  
  В этот же день Путин назвал премьера - Михаил Фрадков. Опять конторский, еще со времен Министерства внешнеэкономических связей СССР. Какие-то удивительные совпадения, число которых наводит на грустные размышления о хитрых котах, берегущих жирных мышек до того дня, когда нужно будет продемонстрировать строгому хозяину свою полезность.
  
  А вот совсем уже свежие сведения об этой блестящей операции. Оказывается, Гелаева, если верить рассказам Владимира Сварцевича, всю зиму гоняли по Ингушетии, а потом по Чечне! Интересно мне, очень любопытно и одновременно смешно: где же он, болезный, скрывался все это время, имея только в последнем акте трагедии следующий набор вооружения и оборудования на 36 человек:
  - 8 ручных пулеметов;
  - 26 автоматов;
  - 6 огнеметов 'Шмель' (для создания объемного взрыва на высоте 100-200м термобарическим выстрелом - уничтожает все живое в окр`уге);
  - у каждого одноразовый гранатомет;
  - мобильная связь;
  - навигационное оборудование для позиционирования на местности;
  - и т.д.
  
  А спецназ ГРУ (по словам московского щелкопера), тоже имел 'спецсредства'. По два мотка бельевой веревки на брата! Это говорит не кто-нибудь, а генерал-лейтенант Алексей Бахин, командующий 'горной армейской группировкой в Чечне' (я, правда, не знаю такой должности!).
  То ли издеваясь над журналюгой, то ли констатируя печальные факты, генерал рассказал, что у молодых солдат ботинки развалились после нескольких дней похода в снегу. Интересно, а как они дальше шли? Босиком?!
  В любом случае Сварцевич еще раз доказал, что предела московскому цинизму нет! Крупнейшая газета страны сообщает (устами того же генерал-лейтенанта), что сорвавшиеся со скалы молодые солдаты 'падали в пропасть молча, чтобы своим криком не выдать продвижение группы'! Вероятно, в воздухе они еще и становились по стойке 'смирно', а сквозь зубы мычали: 'Союз нерушимый республик свободных... Партия Ленина, сила народная нас к торжеству коммунизма веде-о-о-от...'! Шлёп!! И мозги в разные стороны желтыми брызгами с кровавыми ошмётками.
  
  Глумление над мертвыми - вот как это называется!
  
  Как справедливо заметил Ахмад Кадыров, 'если у вас такие могучие спецназовцы, то что тогда армия в Чечне четыре года делает? Давно бы всех бандитов уничтожили'.
  На это можно было бы ответить, что если даже спецназ в горах пользуется бельевыми веревками и рациями типа 'гроб' по 15 кг весом, (я думаю, что это Р-107, которую мы изучали еще в 70-е годы в морской пехоте, плюс аккумуляторы к ней), а бандиты снабжены мобильной связью и американским камуфляжем и снаряжением, - то о каком состязании может идти речь?! На высоте три с половиной километра две недели сидят тридцать человек, а их не могут победить армия, авиация и спецназ!!
  Заканчивая свои послесловия, с печалью вижу, что, хотя избран (почти по закону), Президент Чечни, начата выдача компенсаций, сносятся блок-посты, идет строительство... но конца и края войне так и не видно. Каждый Божий день я с замиранием сердца слежу за сводками оттуда, с Большого Кавказа - не рвануло ли где-нибудь? Не убили кого? Не похитили?
  Мира и справедливости жаждет сердце кавказского человека, где бы он ни жил. После поездки в Чечню я как-то вдруг понял, вспомнил, ощутил, что я тоже наполовину лезгин, и вырос в Закавказье, и жил в столице Северного Кавказа, в Ростове-на-Дону. Не чужой для сердца звук!
  
  Сидя в матушке-Сибири много лет, я как-то постепенно отдалялся от своих истоков, пока не проделал путь в несколько тысяч километров, чтобы увидеть и понять, что может сделать под воздействием безумной пропаганды озверевшее от шальной свободы, наркотиков, нефтедолларов уголовное меньшинство, с одной стороны, - и разжиревшее на тех же нефтедолларах, выросшее в условиях многолетней безнаказанности, поддержанное правительством и полупьяным президентом (я не имею в виду нынешнего!), еще более уголовное мафиозное меньшинство России, - с другой стороны.
  Кровь и слезы, разорение домов, семейных гнёзд, добра, нажитого десятилетиями, потеря веры в человечность, распад социальных устоев, утрата уважения к старости, младенчеству и девичеству, полный развал экономических, политических и социальных связей со страной, - вот результаты безумия, начавшегося еще в девяностые годы и успешно подогреваемого деньгами криминального бизнеса и арабских государств. С другой стороны, в результате силовой акции, приведшей к почти полному разрушению, например, города Грозного, мы на долгие десятилетия оставили глубокую незаживающую рану в сердцах кавказских народов, вынужденных теперь с опаской оглядываться на Россию: как ты там, матушка, не надумала ли еще какое гнездо разорить?!
  Да тут еще Грузия с молодыми реформаторами! Глазища горят, из задницы дым идет, и все им не терпится повторить аджарский фокус. Однако Южная Осетия - не Аджария, а уж Абхазия - совсем не тбилисский парламент с перепуганным Шеварднадзе!
  
  ЭПИЛОГ
  
  Закрывая тему, возвращаюсь назад, в Чечню.
  
  О, сколько вас, не вернувшихся с войны!
  Молодых, здоровых, сильных и мужественных.
  Вы могли зачать и вырастить детей, посадить свои деревья и написать книги, построить дома и вынянчить внуков...
  Вы должны были жить долго и счастливо, возделывая сады будущего, глядя в небо России, по которому плывут вечные облака...
  Некоторые из вас, соблазненные обещаниями больших денег, поехали туда из корысти.
  Но вам досталась другая доля: пуля снайпера, фугас или осколок гранаты. И часто те, кто остался в живых, лёжа где-нибудь в ростовском госпитале или в Москве, в Бурденко, завидуют мертвым: остаться в двадцать лет без рук или ног, с изуродованным лицом и телом, передвигаться на инвалидной коляске в нашем зверином обществе - бывает тяжелее и горше, чем погибнуть в одночасье где-нибудь на горном склоне или в милицейском УАЗике, как наш (вечная ему память!) фотокор Саша Ефремов...
  И сколько раз, надломленные душевно и физически, слышали вы от нашей славной власти до боли знакомые слова: мы вас туда не посылали!
  
  Ангольцы и кубинцы, египтяне, эфиопы, афганцы, а теперь чеченцы - это не справка по этнографии, а лишь небольшой список бытовых кличек людей, принимавших участие в так называемых локальных войнах и конфликтах. Мы воевали по всему миру, не жалея ни своих жизней, ни чужих. Мировое господство не давало покоя престарелым маразматикам из ЦК КПСС. Мы разорили свое народное хозяйство, выкачали из недр невозвратимые природные богатства, раздарили миллиарды долларов тунгусам всех мастей и цветов кожи, а сами жили в нищете, питаясь ливерной колбасой и обещаниями лучшей жизни: вот еще немного, еще капельку, уже наступает светлое будущее...
  
  'Жаль только, жить в эту пору прекрасную
  Нам не придется - ни мне, ни тебе!'
  
  Чеченская война, как её ни перекрещивали, какие только названия ни давали, стала последним аккордом в грандиозной трагедии распада величайшей в мировой истории империи. Кавказ, бывший в течение нескольких сотен лет источником территориальных споров и войн, стал в конце двадцатого и в начале двадцать первого века всемирным яблоком раздора. Российскую (советскую) империю добивают и поджигают с нескольких концов: люто ненавидящие друг друга армяне и азербайджанцы, американские выкормыши - новоявленные революционеры-грузины, мечтающие о реванше в Южной Осетии и Абхазии, шпионы всех разведок мира, ведущие разрушительную работу во всех бывших республиках СССР.
  Чечня по прихоти банды авантюристов и убийц и с помощью тогдашних кремлевских заправил стала наглядным примером того, как смертельно опасно для небольшого народа поддаваться антиимперской пропаганде. Исторический опыт убедительно показывает, что ни одно сильное государство не допустит отгрызания своего географического пирога под каким бы то ни было предлогом. Фраза одного из чеченцев: 'вы нас не победили, вы нас задавили', служит признанием того факта, что Россия, с ее печальным опытом войн, всегда предпочитала любому спору или переговорам силовое решение проблемы, заваливая трупами и свои окопы, и улицы своих городов.
  
  В Римской империи звание гражданина было чем-то вроде пропуска в материальный рай. Даже великий Египет признал, в конце концов, право патроната над своей территорией - и не только по превосходству военной силы Рима, но и по житейским соображениям. История слабеющего Египта, окружённого враждебными племенами и народами, даёт нам повод ещё раз напомнить бытовую истину: в большой семье, хоть и неудобно иногда, но всё-таки выгоднее жить. Семья поддержит и прокормит своих птенцов. А вот если отделиться и пойти на окраину, в свою избушку, то будущий результат неясен: возможно, вы и выживете, но вероятен и другой вариант. Воры и бандиты в центр поселения предпочитают не соваться. А с краю всегда легче отщипнуть.
  
  В Тюменской области сейчас живет несколько десятков тысяч китайцев.
  
  Я заканчиваю эту небольшую книгу в дни траура в Ингушетии. Услышав о боях в Назрани и окрестных станицах, я рискнул предположить, что туда вошло несколько сотен до зубов вооруженных бандитов. Услышав о пяти погибших, я осмелился предположить, что их несколько десятков. К сожалению, я оказался прав. Поражает воображение то, что бои шли, по одним данным, несколько часов, а по другим - около суток. Убиты и.о. министра внутренних дел, два прокурора, несколько десятков милиционеров, начальник почтовой службы, сотрудники миссий Запада, мирные жители...
  Девяносто четыре трупа. Пять часов столица Ингушетии была отдана во власть беспощадных и хорошо подготовленных бандитов. Примечательная деталь: все они были одеты в милицейскую форму. Отбирали у силовиков удостоверения, стреляли на месте. А почему?! Да потому, что много лет подряд в Ингушетии именно таким образом проводились, так сказать, правоохранительные процедуры. Без суда и следствия, в масках, налетали молодцы из милиции, ФСБ, Минобороны, и т.д.
  
  Полный разгром. Бессилие власти. Президент прилетел в Назрань. Зачем?! Что он хотел ещё услышать и увидеть?!!
  
  Вряд ли такую ситуацию можно хотя бы отдаленно назвать возвращением к мирной жизни!
  
  Но, оборачиваясь назад и вспоминая недолгое свое пребывание в Чечне, в широких зеленых долинах между Сунженским и Терским хребтами, не могу не добавить:
  
  Всё же я надеюсь...
  
  ХОЧУ В ГРОЗНЫЙ!
  
  (К сожалению, бесконечная книга!)
  Совсем недавно прогремел такой теракт, что внутри меня (и миллионов людей, надеюсь), все содрогнулось. Рвануть в сердце громадного города, мировой столицы, поезд метро - да-а-а, братцы, поневоле холодок бежит за ворот.
  Что же так смутно томит меня и гнетет последние несколько месяцев? Что же таится в сладковатом предгорном воздухе Катаямы, чем же так притягательны темные глаза чеченских девушек и женщин, что я в своей благополучной сибирской тиши до сих пор не могу опомниться? Почему я просыпаюсь иногда по ночам и мечтаю заработать много-много денег, чтобы уехать туда - не к морю, не на курорт, не в Дом творчества, а на войну, где вода - 4 рубля 2 ведра, где газовые горелки освещают ночные улицы, где хлопают по ветру полиэтиленовые навесы над нищими рынками, где невысокий дедушка в хевсурской шапочке обнимает меня за плечи и, прощаясь, мягким грудным голосом говорит:
  - Синок! Приезжай к нам ещё! Ты наш брат! Я скажу Руслану, чтобы он поймал фазана и зажарил!
  
  Какого, Господи Боже ты мой, фазана?!!!
  
  И я знаю только то, что Руслан отправится в горы (или наймет кого-нибудь для этого), и будет мне фазан, красивый, как из сказки 'Тысяча и одна ночь'!
  
  И вот прошло недели три со дня написания этих строк, и приехал Руслан, и поехали мы с ним в Нижнюю Тавду, а в коробке из-под бытовой техники у него и правда лежал ФАЗАН! Правда, в виде чучела...
  Мы подарили его Дмитрию Ивановичу Колеснику, опытнейшему охотнику и чучельнику, директору леспромхоза. Дима был в восторге!
  А на складе леспромхоза лежали громадные хлысты, сосновые бревна шестиметровой длины, уже подготовленные на продажу. Чеченцы в полном восторге бродили по заснеженным просторам и фотографировались на фоне продукции, чтобы привезти в Чечню доказательства своих торговых сделок с Сибирью.
  Дай Бог здоровья!
  А я, так пока и не добравшись до столицы разоренной войной Чечни, все время повторяю про себя, как заклинание:
  
  - Хочу в Грозный! Опять хочу в Грозный!!
  
  Тюмень-Нальчик-Малгобек-Грозный-Знаменское-
  -Моздок-Прохладная-Москва-Тюмень-кухня.
  Май 2003 - апрель 2005.
  
  ДОПОЛНЕНИЯ И КОММЕНТАРИИ
  
  (материалы с точными прогнозами развития событий и авторские материалы, написанные по возвращении, но так и не опубликованные в тюменской прессе)
  
  ИНТЕРВЬЮ ГЕНЕРАЛА ТРОШЕВА
  в сентябре 2003 года
  (в сокращении)
  
  НИ ВОЙНЫ, НИ МИРА
  
  - СОБЫТИЕ, к которому долго готовились и на которое возлагали большие надежды, - выборы президента Чечни. История республики теперь - белый лист или нас ожидает продолжение событий? Говорят даже об угрозе новой гражданской войны в Чечне...
  
  - Вторая чеченская война как таковая, закончилась почти два года назад. Но сегодня там ни войны, ни мира. Ощутимый перевес в сторону мира начнется с избранием президента республики. Это не белый лист, но новая точка отсчета в истории Чечни. Хуже там после выборов не будет. Лучше - будет, но не сразу.
  По горам еще бегают недобитые головорезы, которые знают, что под амнистию они никак не попадают. Для нормальных людей Басаев, Гелаев и им подобные - это бандиты, которых нужно безжалостно уничтожать. Но для чеченцев они кто-то брат, кто-то сын, кто-то муж, родственники их вряд ли сдадут, и будут продолжать прятать, кормить и оказывать медицин скую помощь. Да, в Чечне до сих пор стреляют и будут стрелять еще долго. Но вы мне ответьте: разве в Москве сегодня не стреляют и не взрывают?
  
  - Если война закончилась, какую роль там играют войска? Одни говорят, что в Чечне куется новая Российская армия, другие утверждают, что разлагаются и уничтожаются остатки прежней.
  
  - Там остался необходимый минимум войск. На постоянной основе в Чечне остаются только 42-я мотострелковая дивизия и бригада Внутренних войск, которая уже расквартирована и имеет жилые городки, казармы, школы - всю необходимую инфраструктуру. Войска обустраиваются, занимаются плановой боевой подготовкой и одновременно выполняют боевые задачи. Сама жизнь заставляет переписывать уставы. Советская армия готовилась к глобальным войнам, а не к локальным военным конфликтам, да еще и на своей территории. Против хорошо обученных боевиков, готовых к боевым действиям в горах, приходилось сражаться 18-летним пацанам, многие из которых в жизни и гор-то не видели. Одно дело - бросать гранату на полигоне, на ровной площадке, другое дело - в горно-лесистой местности, где она по склону скатывается тебе же под ноги. Наступать цепью в горах смерти подобно. Вот почему начали применять тактику "двоек" и "троек": автоматчик, снайпер и гранатометчик. Они, передвигаясь по полю боя, по очереди прикрывают друг друга, используя складки местности. Другое дело, что войска в Чечне эксплуатируют старую технику, которая все свои ресурсы выработала, ее давно пора сдавать на металлолом. Износ танковых и артиллерийских стволов порой превышает 20-30 раз. Зато новую технику мы продаем за границу, потому что у государства нет денег на закупку техники для своей армии. Должности командиров взводов укомплектованы офицерами только на 25-30%, потому что профессия военного сегодня малооплачиваемая и непрестижная. Из-за этого вместо офицеров на такие должности приходится назначать сержантов - вчерашних мальчишек, не имеющих военного образования. Когда не хватает авторитета и знаний, начинается мат и рукоприкладство. Чего греха таить, в армию сегодня зачастую берут тех, кто не смог поступить в вуз или "отмазаться '. А порой и тех, кто имеет судимости и приводы в милицию.
  
  - Полгода назад вы не исполнили приказ министра обороны о переводе из Северо-Кавказского округа в Сибирский. Получается, что, кроме дедовщины, и это тоже обычная практика в Российской армии?
  
  - Я - офицер. За неисполнение приказа сидел бы сейчас не в администрации Президента, а в тюрьме. Если бы пришел приказ о переводе, взял бы под козырек, сказал '"Есть!", убыв к новому месту службы. А если бы был не согласен с таким приказом, то подал бы рапорт об увольнении. Но приказа не было. Было предложение, которое я мог принять или отказаться. Я отказался. А скандал, который из этого получился, - сплошное недоразумение.
  
  КАЗАКИ И РЯЖЕНЫЕ
  
  - СЕГОДНЯ вы работаете советником Президента России и занимаетесь вопросами казачества. Как служится на новом месте?
  - Начал я с того, что объехал всю Россию. Проблемы казаков везде одинаковы. Нет закона о российском казачестве. А это то же самое, что армия без устава. Нет концепции отношения государства к казачеству и программы его поддержки. Без этого казаки не могут идти вперед и работать на благо России. Кроме того, казачество разделено на два лагеря. Часть казаков решила войти в реестр и взяла на себя обязательства нести государственную службу. Они охраняют общественный порядок, границу, окружающую среду и т. д.
  Другие решили остаться общественными организациями. А в общественной организации как? Собрались "три и более" человек и давай решать, кто будет атаманом Петро или Павло? Проголосовали и выбрали Петро. Ну, давайте, говорят, присвоим ему теперь казачий чин, генерала дадим. А еще лучше - генерал лейтенанта. Решают так: генералами будем сами, а тебе, Петро, дадим генерал-полковника, но с тебя бутылка,
  И вот, не прослужив ни дня в армии, надевает этот "общественный" атаман генеральские погоны, шьет себе штаны с широченными лампасами, вешает на грудь какие-то значки и медальки. Ничего не делает, зато ходит по улицам, народ веселит. Их за это в народе... называют ряжеными.
  
  - Знаете ли вы хоть один положительный пример похода генералов во власть?
  
  - Недавно в Карачаево-Черкессии не переизбрали генерала Семенова. Но сколько у нас гражданских губернаторов, которые не засиживаются дольше одного срока? Уверен, что каждый должен заниматься своим делом. Если ты всю жизнь отдал армии, то хороший градоначальник из тебя сразу не получится. Я и Шаманову (бывший командующий 58-й армией, губернатор Ульяновской области. - Ред.), говорил: "Володя, ты хороший военный, тебя ценят офицеры и любят солдаты, оставайся в армии". Но Шаманов решил по-другому. Если его переизберут, значит, хорошо поработал. То же самое могу сказать про Громова (генерал, губернатор Московской области). Они честно исполнили свой служебный долг и делают это сегодня на гражданском поприще.
  
  - Вы сейчас сами идете в Думу - вторым номером в списке Народной партии. Бросите Кремль и казаков?
  
  - Избраться в Госдуму - это для меня не главное. С должности меня никто не снимает, и казаков я не бросаю. А что касается Народной партии, я ее искренне поддерживаю. Она пытается решить близкие и понятные мне проблемы. Например, помочь нашим ветеранам, которые живут бедно, армии, переживающей не лучшие времена, и наконец-то принять закон о казачестве.
  
  Антон СЕРГЕЕВ
  (Приложение к 'АиФу'
  'СВ - свободный взгляд' ?4, 2003 г.)
  Здесь же рисунок-плакат:
  
  Конституция Чеченской Республики гарантирует: - право на жизнь (ст. 17); - право на труд (ст. 34); - право на социальное обеспечение (ст. 36); - право на жилище (ст. 17).
  
  Красиво! Еще бы добавили - это вам в дополнение ко всему, что вы и так имеете, без всех этих хлопот!
  
  
  Материал для газеты 'Тюменские известия' (так и не вышел!)
  
  МРАМОР, ДОЖДЬ И СЛЕЗЫ
  
  
  На территории базы Тюменского ОМОНа на окраине города, на ММС, недавно был поставлен не совсем обычный памятник.
  
  Белый мрамор плиты украшен золотыми строчками:
  
  Россия в нас, в крови и в сердце.
  Мы с ней росли, мужали с ней,
  Шли за нее навстречу смерти
  И нет для нас любви сильней.
  
  И пониже:
  
  Вечная память бойцам Тюменского ОМОНа,
  погибшим при исполнении служебно-боевых задач
  
  А над ними возвышается постамент на манер памятников Великой Отечественной, только вместо танка Т-34 стоит на нем выкрашенный зеленой краской БТР. По левую руку выстроился личный состав ОМОНа с офицерами во главе. По правую руку - почетные гости с лампасами и в штатском, микрофоны, стол с грамотами и наградами, родственники живых и погибших, оркестр. Звучали гимн и марши, в честь награжденных играли туш. Несколько офицеров прапорщиков и сержантов, даже военврач, получили правительственные награды. Старшему сержанту Николаю Завалову вручили Орден Мужества!
  Полковник Валерий Бровкин, командир отряда милиции особого назначения при ГУВД Тюменской области (официальное название ОМОНа), в этот день, вероятно, испытывал смешанные чувства торжества и печали. Поневоле вспомнился Булат Окуджава:
  
  Что я скажу твоим домашним?
  Как встану я перед вдовой?
  Неужто клясться днем вчерашним?
  Бери шинель - пошли домой.
  
  Бровкин сказал:
  - Мы потеряли лучших бойцов. И пусть этот мемориал и фамилии, которые на нем высечены, будут последними. Парни, которые здесь, на этой траурной плите, навсегда останутся с нами.
  И заиграл оркестр, от звуков которого перехватило дыхание и ком встал в горле. В память погибших, сержанта Серика Садугова и подполковника Юрия Фирсова, была объявлена минута молчания.
  Я приехал в Грозный 28 мая этого года, через неделю после гибели подполковника Фирсова. Наши располагались на берегу Чернореченского водохранилища, в уцелевшем пятиэтажном доме. На стене базы ОМОНа в коридоре висел листок со стихотворным некрологом.
  
  Зам командира подполковник Сергей Болярских, старший инспектор-психолог Алексей Заморов и старшина Юрий Громов принимали меня там, у себя в гостях, как родного. Местные жители, узнав, что я из Тюмени, говорили: 'Сибиряки, особенно тюменцы, - настоящие мужчины, с ними всегда можно найти общий язык'. Чем я и гордился!
  И вот они, мои грозненские знакомцы, вернулись домой. Министр внутренних дел России, как мы уже знаем, особо оценил вклад тюменского ОМОНа в кавказскую войну, а точнее, в налаживание мирной жизни и борьбу с террористами. Одиннадцать главарей банд поймали тюменские милиционеры!
  А хмурый осенний день показывал свой норов. Дождь лился по щекам вдов и матерей вместе с неудержимыми слезами. Дети, особенно малые, плохо понимали происходящее, но и на них влиял траурный митинг. Они прижимались к мамам и бабушкам, обвивая руками родные шеи и головы. Что тут скажешь?! Остается только вопрошать небеса: до каких пор будет идти эта кровавая война, в которой только за календарный год, по разным данным, погибло от двух до четырех с половиной тысяч военнослужащих и милиционеров. Молодые, крепкие мужчины в расцвете лет остаются навеки в кавказских горах и степях. И только гранитные и мраморные изваяния служат напоминанием о том, что были, жили и служили на далеком Кавказе мужья и сыновья российских женщин. Вернуть их невозможно. Но помнить их мы обязаны вечно!
  
  А вот для сравнения материал, написанный еще в июне, пролежавший по редакциям около месяца и так и не нашедший себе применения
  
  ТЮМЕНСКИЙ ОМОН: ПРИВЕТ ИЗ ГРОЗНОГО
  фоторепортаж
  
  В Чечню автор этих строк выезжал через Москву вечером 21 мая. Именно в этот день в далеком городе Грозном погиб зам командира Тюменского ОМОНа Юрий Васильевич Фирсов (слева). Обстоятельства гибели этого замечательного человека, к сожалению, далеко не первого нашего земляка, сложившего голову в Чечне, - дело следствия. Мир праху его! Мне же хочется немного рассказать читателям несколько слов о том, как живут тюменцы в Грозном.
  
  База Тюменского ОМОНа стоит на берегу потрясающе красивого искусственного озера в поселке Черноречье (на снимке с другого берега хорошо видны два почти целых здания, где располагаются огневые точки, посты, кубрики, камбуз, склады, и т.д.). Со стороны дамбы через водохранилище к базе ведет дорога, постепенно переходящая в грунтовку, упирающуюся в блок-пост и колючку. На втором снимке - боец ОМОНа в полном боевом снаряжении в карауле у шлагбаума. Расположение базы с точки зрения обороны и наблюдения за местностью близко к идеальному. На третьем снимке - бойница в стене второго этажа, через которую прекрасно просматриваются подходы и подъезды к расположению тюменских милиционеров. А на крыше, как обычно, сидят снайперы. Спросив, почему меня так быстро пропустили и откуда так хорошо знают в лицо (втайне надеясь на свою тюменскую популярность), я получил отрезвляющий ответ:
  - Так вы же вчера на другом берегу шашлыки жарили! Мы вас в прицел очень хорошо видели!
  На базе меня тепло приняли заместитель командира ОМОН по воспитательной работе (то есть замполит, мой, кстати сказать, коллега), подполковник Сергей Леонидович Болярских и старший инспектор-психолог Алексей Михайлович Заморов. Они рассказывали мне всякие истории, байки, и ни на что не жаловались - не тот характер. Со сдержанной гордостью они показывали чистые коридоры, тесные, но уютные и защищенные кубрики. На снимке в кубрике можно разглядеть сразу два телевизора! Бойцы Тюменского ОМОНа - сытые, крепкие, уверенные в себе. Камбуз работает исправно, пищу я сам пробовал, все очень просто и сытно, как и должно быть. Старшина Юрий Викторович Громов - настоящий старшина, мускулистый глыбистый мужик, заботливый и хлопотливый хозяин.
  На прощанье зам командира подарил мне тюменский сувенир, особо ценный для мужчины, живущего в военном городе за свой счет. Чтобы не смущать начальство и не делать никому рекламы, скажу только, что этот сувенир емкостью в ноль целых пять десятых литра производится в центре Тюмени, носит название родного города, и весьма популярен среди мужского и даже частично женского населения. Вкус напитка - специфический, но от простуды помогает здорово.
  
  Уже уходя, я увидел на стене казармы скромный листок формата А4, извещавший о гибели боевого товарища, а чуть ниже шли наивные, но пронзительные стихи, приведенные здесь:
  
  Скупая катится слеза. Щека давно уже не брита.
  Сегодня мы хороним друга, с кем горные дороги поизбиты.
  Он был простой российский паренек,
  по зову сердца он служил народу,
  Не раз преступникам дорогу поперек он
  загораживал и не давал проходу.
  
  Еще не знают мать, да и отец, жена и дети тоже в неведеньи,
  Что их ближайший в жизни человек
  ушел от них, взметнувшись в поднебесье.
  И скорбный список снова обновлен.
  Груз-200 самолетом на Тюмень отправят.
  Домой придут друзья и у открытой двери встанут,
  жена без слов поймет и с тихим стоном сядет.
  
  И слезы горькие польются вдруг из глаз.
  И у ребят слезинки навернутся.
  И каждый вдруг поймет, что в этот дом их друг
  и командир Ю. Фирсов больше не вернется.
  
  Ю.В. Бабинов
  
  Помолимся же все вместе за благополучное возвращение наших земляков домой, в целости и сохранности!
  Анвар Исмагилов
  Фото автора
  
  БАЙКИ ИЗ РАЗРЯДА 'ОБС, ИЛИ ОДНА БАБУШКА СКАЗАЛА'
  
   'Бомба' в багаже
  АиФ ?17, 2004 год
  
  'Тротил' и спецконтроль
  
  Последние теракты в Моздоке, Ессентуѓках, Москве и Назрани доказали, что террориѓсты практически свободѓно перемещаются не только по Северному Кавѓказу, но и по другим гороѓдам России. Как же сегоѓдня действуют особые меры безопасности?
  Корреспонденты "АИФ" решили проверить это на себе, совершив поездѓку по Северному Кавказу и обратно в Москву. Пролетев на самолетах и проехав на автомобилях около 5 тыс. Км по возможным маршруѓтам вероятных террористов, поняли, что спать спокойно нам еще рано.
  Свой бросок на Северѓный Кавказ мы начинали и заканчивали в самой совреѓменной авиагавани России - аэропорту "Домодедово". В распоряжении сотрудѓников службы безопасности - самая современная аппаратуѓра, средства визуального и рентгеновского контроля. Нам все улыбаются. И не заѓдают никаких вопросов.
  Информация к размышѓлению. В нашей ручной клаѓди было что посмотреть два куска хозяйственного мыла (каждый по 250 г) - как две капли воѓды похожие на тротиловые шашки. В торцах просверлены отверстия и вставѓлен огрызок карандаѓша - якобы взрываѓтель, килограммоѓвый пакет с пшеничной муѓкой - якобы героином - тоже террористу не помешает. Взяли "до кучи". Все это нарочито открыто лежало в наших дорожных сумках вперемешку с батарейками к диктофону, фотоаппараѓтом и ксерокопиями карт пяти регионов Северного Кавказа. Проверяющих это не взволновало.
  По мнению специалистов антитеррора, рамочные металлодетекторы (через которые мы проходим в полѓный рост) не всегда эффекѓтивны. Даже если ваши карѓманы вывернуты наизнанку. В одном случае они могут сработать на золотые зубы и пуговицу на ширинке, а в других - могут "не заметить" даже мобильника.
  Как-то был проведен эксѓперимент: сотрудник спецслужбы с пистолетом Макаѓрова, прикрепленным к щиѓколотке специальной кобуѓрой, спокойно прошел сквозь рамку, которая даже не пискнула.
  
  Оборона Моздока
  
  ВЗРЫВ госпиталя в Мозѓдоке заставил военных сдеѓлать выводы об обеспечеѓнии своей безопасности. Почти сразу после трагедии микрорайон Юбилейный (именно здесь проживают семьи военнослужащих) ощетинился противотанковыми ежами, бетонными блоками, "лежачими полиѓцейскими" в полтора раза выше обычных "собратьев". Кроме этого, вдоль дороги, окружающей городок, проѓходит огромная металличеѓская конструкция, состояѓщая из обрезков труб и арѓматуры. Днем по всему пеѓриметру района несут служѓбу "новоявленные консьѓержки" - солдаты в бронеѓжилетах и касках. Днем они вооружены резиновыми дуѓбинками, а ночью городок обходят патрули с автомаѓтами. Только вот гражданѓская власть, как всегда, виѓдимо, из-за нехватки денег забыла о так называемых административных и гражѓданских объектах: администѓрации, вокзале, школе, детѓсаде... Сюда террористы могут подъехать хоть на танке.
  
  (К слову сказать, первая газета, в которую я позвонил по возвращении в Москву, были именно 'Аргументы и факты'! Около часа я наяривал по редакционным номерам, из отдела в отдел. Наконец, попал на какую-то даму-координатора. Она больше всех ахала, охала, и по истечении вышеупомянутого часа меня перенаправили... к Владимиру Полупанову! Это человек, весьма осведомлённый - без шуток - в нашей горячо любимой народом ПОПСЕ!! Дёрнуло меня за язык сказать, что я автор-исполнитель и выступал в Чечне с концертами. Сработал чистый совок: если музыка - то к Полупанову. Я пытался ему объяснить, что не нужна мне никакая реклама, просто хочу рассказать о том, что видел в Грозном и окрестностях).
  Владимир Полупанов, очевидно, проникся важностью момента и очень подробно выспросил о состоянии музыкальной жизни в Чечне. Вначале я не понял, о чём идет речь. А потом просто догадался, что ПРАВДИВЫЕ РАССКАЗЫ о Чечне никому не нужны! Тем более о теракте по дороге на Ростов-на-Дону. А совсем недавно - в начале июня 2005 года - в Подмосковье был взорван поезд Грозный Москва. Вот вам и правда о расползании терактов по России, которую я пытался напечатать!).
  
  Бумажный антитеррор
  
  В МОСКВУ мы возвраѓщались из Махачкалы. Спецконтроль начинается с входа в аэровокзал, где милиционеры обязательно треѓбуют паспорт, а если надо, то проверят и багаж. Здесь (рядом "горячая точка" - Чечня) все внимание сориенѓтировано на поиск оружия, боеприпасов и т. д. А вот шмотки со спрятанными "тротилом" и "героином" преспокойно отправились вместе с нами в Москву.
  Финал. В "Домодедове" - очередное антитеррористическое испытание Всех пассажиров погнали через узѓкий коридор длиной метров сто. Выход в город перегоѓрожен тремя столами. Шесть сотрудниц линейного отдела милиции аэропорта переписывали паспортные данные всех пассажиров наѓшего самолета. Больше всех волновалась почтенная дагеѓстанская семья. Глава семейѓства не выдержал: "Обидно, бля. Да! Угораздило меня "чуркой" родиться. У меня что, на роже написано - я террорист?" "Терпи, отец, - покорно отдавая паспорт милиционерше, прошептала жена, - неграм в Америке хуже".
  
  Патрон за пять тысяч
  
  ДЛЯ ТОГО, чтобы из Чечни добраться до любого гражданского аэропорта, неѓобходимо преодолеть бесѓчисленное количество блокѓпостов. У милиционеров, неѓсущих службу на этих корѓдонах, забота одна - взыѓскать 'штрафы'.
  К примеру, если ехать на такси по дорогам Чечни, то таксист вынужден включить в оплату проезда все милиѓцейские поборы. Получаетѓся, что по самым низким "тарифам" за триста килоѓметров дороги от Грозного до аэропорта в Минводах придется отдать на откуп шесть тысяч рублей - по двести рублей за километр - не до бомб в сумке. (А теперь представим себе солдата или старлея с нищенскими окладами, едущими НА ТАКСИ целых триста километров! Тем более, что, если, согласно Сварцевичу, умножить 300 километров на 200 рублей, то получится не 6000 рублей, а 60 000).
  
  Вот и верь после этого людям -
  Я призналась ему при луне,
  А он взял мои девичьи груди
  И узлом завязал на спине!
  
  Для справки. Легкой добычей для блюстителей закона становятся молодые армейские офицеры и солдаѓты, убывающие в отпуск. "Знаешь, что это?" - спраѓшивает вымогатель у старѓлея, указывая на патрон от автомата Калашникова. "5.45", - отвечает жертва. "Нет, неправильно, - говоѓрит "ироничный" милициоѓнер, - это пять тысяч рубѓлей, которые ты мне долѓжен отдать. Не отдашь деньги - будешь задержан за контрабанду боеприпаѓсов". Уже в Махачкале нам довелось увидеть своих ребят, ожесточенно перерыѓвающих свои вещи перед спецконтролем. А вдруг тот гад напоследок им что-нибудь сунул в сумки?
  
  "Грязная" атомная бомба при подрыве тротилом рассеивается на большой территории. Её муляж мы и повезли в Чечню и обратно.
  
  Павел ЕРЁМИН; Владимир СВАРЦЕВИЧ, Северная Осетия - Ставропольский край - Чеченская Республика - Дагестан - Москва
  
  БРЕХНЯ!!! И добавляю для справки: я доехал от Грозного до Знаменской за 60 рублей, оттуда на тачке за 200 до Моздока, а от Моздока до Прохладной - на электричке рублей, по-моему, за 40. Далее, как все, на поезде до Москвы за 1800. Так что, уважаемые Сварцевичи, не знаю, где вы брали цифры. Очевидно, за столом у какого-нибудь ханкалинского обитателя штаба.
  
  На этом пока заканчиваем...
  
  ЗАПАДНАЯ СТРАТЕГИЯ ДЛЯ ЧЕЧНИ
  
  (INTERNATIONAL HERALD TRIBUNE)
  
  Ужасная резня в российском городе Беслан должна бы заставить западные правительства кое-что понять и побудить их к принятию нового и более полезного подхода к конфликту в Чечне.
  Первое: проводимая президентом Владимиром Путиным стратегия совершенно не смогла сдержать терроризм. Те чеченцы, которых он поставил руководить этой республикой, не сумели создать никакой реальной власти, а допускаемые российскими войсками злоупотребления в большой мере способствовали подрыву целей России в Чечне.
  Однако одного только этого признания недостаточно как базиса для понимания чеченского конфликта, не говоря уже о том, чтобы способствовать улучшению ситуации. Мы обязаны также признать, что не может быть никаких переговоров или компромиссов с террористами, которые осуществили это злодеяние, с их командирами вроде Шамиля Басаева или с их союзниками в мире международного исламистского экстремизма.
  Не должен Запад и поощрять политический процесс, который мог бы привести к тому, что эти экстремисты снова станут господствовать в Чечне, как это было в период ее де-факто независимости с 1996 по 1999 год.
  После ухода российских войск из Чечни в 1996 году эти радикальные силы восстали против демократически избранного правительства президента Аслана Масхадова и превратили Чечню в базу для чудовищной волны похищений и убийств, направленных против русских, граждан западных стран и соотечественников с Кавказа.
  В союзе с радикальными арабскими исламистами, поддерживавшими связи с "Аль-Каидой", они начали кампанию за вытеснение России со всего Северного Кавказа и за объединение этого региона с Чечней в единую исламскую республику. Президент Масхадов совершенно не сумел подавить эти группировки. Фактически, происходили похищения и убийства высокопоставленных посланников России, которых он брал под свою личную защиту. По свидетельству западных официальных лиц, преступная группа исламистов во главе с полевым командиром Арби Бараевым, который в 1998 году похитил и обезглавил четверых английских инженеров-связистов, находилась под покровительством Ваги Арсанова, в то время вице-президента Чечни.
  Иными словами, когда мы выступаем за политическое решение в Чечне, нам следует совершенно четко понимать следующее: мы не предлагаем прекратить борьбу против чеченского экстремизма, но всего лишь хотим уменьшить поддержку чеченским населением экстремистов с тем, чтобы более успешно бороться против них.
  Новая западная стратегия для Чечни должна иметь три главные составляющие.
  Первая составляющая должна быть ориентирована на Москву и отражать наш подход к Турции, Индии и другим странам, которые ведут аналогичную борьбу против сепаратистских и террористических сил. Она должна выражать безусловную поддержку территориальной целостности России и ее борьбы против террористов.
  Однако все это должно сочетаться с требованиями, чтобы российское государство приняло значительно более действенные меры по снижению совершаемых военнослужащими злоупотреблений; чтобы в Чечню допустили международных наблюдателей; и чтобы российское правительство выступило с гораздо более широкими и демократическими политическими инициативами. Сюда должны войти как проведение в Чечне демократических парламентских выборов, так и предложение о переговорах с Масхадовым и его последователями.
  Вторая составляющая западной стратегии должна быть ориентирована на Масхадова и его представителей на Западе вроде Ахмеда Закаева, которому Великобритания предоставила политическое убежище. Им следует строго напомнить, что, когда они сформировали чеченское правительство и руководили страной в 1996-1999 гг., они совершенно не сумели создать в Чечне даже минимальных элементов государственной структуры, чтобы защитить находившихся там иностранных граждан и помешать использованию Чечни как базы антизападных экстремистов. Доверие к ним как к будущим правителям независимой Чечни равно нулю.
  Нужно, следовательно, отложить всякие мысли о независимости чеченцев до той поры, когда там будет создана солидная основа чеченской государственности. Масхадов и его последователи, в обмен на поддержку Западом чеченской демократии и на их собственную амнистию и участие в политическом процессе в Чечне, должны согласиться на автономию Чечни в составе Российской Федерации как на решение для ближне- и среднесрочной перспективы и дать обещание добиваться независимости в долгосрочной перспективе исключительно мирными политическими средствами.
  Они должны также обещать не только совершенно порвать с террористами, но и бороться против них рука об руку с российскими силами. Если они не сдержат этого обещания, Западу следует относиться к ним как к пособникам террористов. Наконец, Западу следует поддержать такого рода решение обещанием действительно серьезного пакета помощи на восстановление Чечни, которая будет оказываться с расчетом на поддержку сторонников мира и западных сил специального назначения, чтобы помочь России в ее борьбе против террористов.
  Разумеется, могут быть возражения, что такого рода обязательства являются совершенно нереалистичными, принимая во внимание заслуживающую презрения неудачу западных стран в выполнении даже своих формальных обещаний освободить Афганистан. Но опять-таки, если западные правительства и общества не готовы оказать реальную помощь Чечне, чего в действительности стоят их нравоучительные разговоры о ситуации в этой республике?
  Анатоль Ливен
  
  
  
  
  
  ОГЛАВЛЕНИЕ:
  Авторская благодарность 2
  ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: 3
  Вступление 5
  ГЛАВА ПЕРВАЯ 8
  Ингуш римского права 8
  ГЛАВА ВТОРАЯ 14
  Сержант из Горагорской: десятка за проезд 14
  ГЛАВА ТРЕТЬЯ 17
  Катаяма, десятая линия, улица Короленко. Где это? 17
  ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ 21
  Не ждали 21
  ГЛАВА ПЯТАЯ 25
  Бетховен со спиртом 25
  ГЛАВА ШЕСТАЯ 27
  Вторая хозяйка, или как кушать чепалг-аш 27
  ГЛАВА СЕДЬМАЯ 31
  Руслан первый 31
  ГЛАВА ВОСЬМАЯ 38
  Первый хаш 38
  Руслан второй 38
  ГЛАВА ДЕВЯТАЯ 41
  Соловей и рыночек 41
  ГЛАВА ДЕСЯТАЯ 42
  Перенесемся на время в Тюмень 42
  ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ 46
  Треугольный 'Легионер' 46
  ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ 49
  Ночной пир на кухне. Под музыку войны 49
  ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ 51
  Прелести цивилизации: вода и газ 51
  Продажа воды. 53
  ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ 55
  Наполеоновские планы 55
  ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ 58
  Книга пропавших 58
  КСТАТИ ГОВОРЯ 62
  Из официальной хроники 62
  ГЛАВА БЕЗ НОМЕРА И ЮМОРА 64
  ГЛАВА ИСТОРИЧЕСКИХ ОТСТУПЛЕНИЙ 70
  Все это уже было... И разбой, и войны, и заложники... 70
  Русские! Не уезжайте, нам нужны рабы 74
  Свидетельства бывших жителей Чечни. 74
  ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ-БИС 81
  Дорога на Черную Речку 81
  ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ 83
  Шашлык в прицеле под гитару 83
  ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ 86
  Как живут ОМОНы? 86
  ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ 88
  ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ 89
  Алдынский ад. Попытки выжить. 89
  ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ 92
  Вход с оружием в здание института строго запрещен! 92
  ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ 95
  ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ 96
  Кафе 'Шовда' 96
  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ 98
  Между автоматом и гитарой 98
  ПИР В 'БЕРЁЗКЕ' со стрельбой 102
  ДОМОЙ! ДОМОЙ! ДОМОЙ! 104
  Трактор на переезде 104
  ЭПИЛОГ 113
  ХОЧУ В ГРОЗНЫЙ! 115
  ДОПОЛНЕНИЯ И КОММЕНТАРИИ 116
  ИНТЕРВЬЮ ГЕНЕРАЛА ТРОШЕВА 7116
  НИ ВОЙНЫ, НИ МИРА 116
  КАЗАКИ И РЯЖЕНЫЕ 117
  МРАМОР, ДОЖДЬ И СЛЕЗЫ 119
  БАЙКИ ИЗ РАЗРЯДА 'ОБС, ИЛИ ОДНА БАБУШКА СКАЗАЛА' 123
  
  
Оценка: 3.78*17  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023