Шейх блудницу стыдил: "Ты, беспутная, пьёшь,
Всем желающим тело свое продаешь!"
"Я, - сказала блудница, и вправду такая,
Тот ли ты, за кого мне себя выдаешь?"

Омар Хайям

Тут читатель вправе удивиться. Как? Автор объявляет анафему деятелю, которого он цитировал в других приложениях? За что? Есть, дорогой читатель, за что! Никто не тянул полковника Михаила Бергмана, бывшего военного коменданта г. Тирасполя, а затем всей Приднестровской республики за язык и перо, делать серию лживых заявлений в своём опусе под названием "Вождь в чужой стае".

Бергмановская ложь о приднестровской войне доныне является одной из самых распространенных, главы из его книги "висят" в сети интернета, по ним молодое поколение приднестровцев и россиян пытается судить об испачканных им грязью людях, многие из которых были гораздо лучше "товарища" Бергмана. Эта ложь вдвойне опасна, потому что комендант перемежает её отрывками правды, которые придают ей правдоподобие. Не случайно бергмановскую отрыжку кинулись повторять отдельные недотепы - участники боевых действий, вроде походного казачьего атамана Евгения Медведева, отрывки из мемуаров которого разместил в интернете А.М. Казаков. Но сейчас мы хотим говорить не о продолжателях этого псевдолитературного движения, а о его зачинателе - М. Бергмане.

Бергман больше всех вылил грязи на имя командира Бендерского батальона гвардии ПМР Юрия Александровича Костенко, более того, ослепленный своими успехами в грязных интригах и безнаказанностью, он фактически сознался в пособничестве его убийству! Возможно ли такое?! Если бы сам не читал, никогда бы не поверил. Мы покажем это читателю. И для убедительности будем, фигурально выражаясь, бить Бергмана по физиономии его собственными абзацами и фразами, указывать нелепые провалы его собственной логики.

Итак, что же представляет собой "творение" М. Бергмана "Вождь в чужой стае"? Начнем с названия. Оно отражает тот факт, что его книга написана как панегирик генералу Лебедю, в котором Бергман долгое время видел самого удобного для себя "хозяина". "Второй эшелон" заключенного в названии смысла состоит в том, что Бергман как бы наталкивает читателей на мысль о том, что и он сам - Михаил Бергман - такой же вождь среди мелких и глуповатых приднестровских людишек - принципиальный, честный, храбрый.

По всему содержанию мемуаров красной нитью проводится мысль о том, как Бергман радел о несчастном населении Приднестровья, чуть ли не один подавал генералу Лебедю объективную информацию, ему генерал Лебедь и сам маршал Шапошников давали самые деликатные поручения, на него рассчитывали, и он их никогда не подводил. Как он проявлял никому не нужные чудеса храбрости и предвидел всё наперед, да вот беда, к его советам не прислушивались. Он дает "объективные" характеристики всем и каждому по принципу: обидел человек хоть в чём-то полковника Бергмана - так он же полный, законченный негодяй (Костенко, Макашов, Андреева)! Проявил человек плохие качества, не справился с ситуацией, и не может больше дотянуться до мемуариста - можно быть объективным, тоже сказать, - негодяй (Неткачев, Гратов, Шевцов)! Нужен человек товарищу Бергману, - надо похвалить (Лебедь)! А если участвовал вместе с Бергманом в негодяйских интригах - об этих фактах лучше молчать. Исходя из понимания литературной методы товарища коменданта, мы и давали в других приложениях его цитаты.

Бергман относительно правдиво излагает ситуацию в 14-й армии при генерале Неткачеве, дает этому горе-генералу и ряду политиков достойные внимания характеристики. Но при этом он умалчивает, что сам был прилипалой при Неткачеве и послушно выполнял позорные для защитника народа и отечества приказы. Это хорошо видно из пронизывающих всю его книжонку стонов и ахов по поводу попадания оружия "в руки мирного населения" и необходимости его скорейшего изъятия. С одной стороны комендант вроде бы знал, какую мощь сосредоточивает Молдова, а с другой - перед лицом этой мощи делал всё, чтобы лишить народ Приднестровья и "незаконные вооруженные формирования" (т.е. гвардию) любого оружия.

Комендант содержательно рассказывает о боевых действиях, но выпячивает роль в войне 14-й российской армии, принижая роль подразделений гвардии ПМР, ТСО и народного ополчения. С одной стороны, он делает это из подхалимажа Лебедю, а с другой - нет лучшего бальзама на души молдавских генералов. Он поёт оду славы Лебедю, молча о том, как он подсовывал Александру Ивановичу "дезы" и, пользуясь застарелой неприязнью генерала к его бывшему сослуживцу по Афганистану Юрию Костенко, втоптал имя Лебеля в грязную историю с ликвидацией командира бендерского батальона.

Зачем Бергман это делал? Да затем, что благодаря своей оборотистости он выюлил себе хлебное место коменданта всей Приднестровской республики, - неофициального посредника между верхами ПМР и командованием российской армии. В этом качестве он работал "и нашим, и вашим", а, исчерпав резерв устойчивости, окончательно переметнулся к Лебедю, начав гадить на своих бывших соучастников. Поэтому указываемые комендантом факты надо просеивать сквозь сито здравомыслия и связей с другими фактами. Тому, что сказано им против Костенко, нельзя верить вообще.

Вот как пафосно изложил историю своего высокого назначения сам экс-комендант: "Лебедь понимал, что в борьбе с преступностью комендатура может (а значит, должна!) сыграть главную и решающую роль. И поэтому 25 июня Лебедь вводит комендантский час. В тот же день по настоятельной просьбе командующего 14-й армией (хотел бы я посмотреть на человека, который в те дни не выполнил бы просьбу Лебедя!) Смирнов издает указ о назначении меня комендантом Приднестровской Молдавской Республики".

Чепуха. Был бы Бергман в то время неугоден Смирнову, президент ПМР такого указа не издал бы. Лебедь прибыл в Тирасполь 23 июня, и за такое малое время не мог ни настращать Смирнова, ни определиться, кому верить. Официально он вступил в командование армией 27 июня, а до этого дня функции командующего выполнял Военный Совет. М. Бергмана командующему как троянского коня подсунули. Как ком грязи между двумя броневыми листами, для смазки, чтоб помог развернуть их друг по отношению к другу в любые стороны. Не будем забывать о том, что Смирнов, хоть и проделал отрицательную эволюцию из народного лидера в обычного современного политглаваря, был решительный человек, и совсем не трус. Доведись ему закончить военное училище, генерал из Смирнова был бы ещё тот! Тем тщательнее плелись вокруг них обоих интриги, к которым крепко приложил свою руку наш комендант.

В книге Бергмана полным-полно таких временных и логических "нескладушек". Если их показать, то они звучат убедительнее любых опровержений со стороны. Поэтому пусть и дальше сам себя разоблачает интриган и соучастник убийства подполковника Костенко - Михаил Бергман. Для удобства читателей мы откомментируем курсивом его собственные слова:

Ситуация первая. Упреки в адрес президента ПМР Игоря Смирнова в опоздании с организацией армии республики.

"Через год, 2 сентября 1990 года, на П Чрезвычайном съезде депутатов всех уровней Приднестровья было провозглашено создание ПМССР и выбран Верховный Совет Республики. Понимаете, о чем речь? Государство родилось! Государство!!! А государство должно быть способно, защитить себя, иначе дни его сочтены. Нужно было создавать армию. Но осознание этой необходимости пришло к лидерам Приднестровья с большим опозданием. Знаю, как набросятся на меня "победители", с каким пафосом и душевным запалом они будут говорить о своей бурной деятельности, о бессонных ночах и подобном. Белка тоже мечется в колесе. Суетились в Приднестровье в тот год многие. Но, подчеркиваю, "революционная лень" вела многих активных деятелей на митинги, и стратегической пользы от нее было немного".

"В данном случае я говорю не о героях-приднестровцах, сдержавших... натиск превосходящих в численности, вооруженных до зубов полицейских, а о тех, кто обязан был уже с ноября прошлого, 89-го года напрямую и очень серьезно заниматься армией республики. Словно бы оправдываясь перед читателем, Игорь Смирнов в своей книге пишет: "До распада СССР мы и не мыслили себе, что нам придется создавать свою армию. Это просто какой-то дикостью, нелепицей нам казалось. Ведь вот же она - "непобедимая и легендарная, в боях познавшая радость побед", - тут, рядышком, за забором. Если что случится, защитит! Но постепенно приходило понимание (а острые моменты ускоряли процесс расставания с иллюзиями), что нужно создавать свою собственную армию, как бы странно это ни казалось".

Странной мне кажется эта уклончивая позиция человека, называющего Приднестровский конфликт революцией! Странной хотя бы потому, что любой революционер XX века обязан помнить назубок слова классика революционной борьбы о том, что революция только тогда чего-нибудь стоит, когда она умеет себя защитить". Согласен, надеяться на помощь русской армии нужно было и можно было. И в чем-то можно понять Смирнова, который взвалил на себя ношу неподъемную. Но... назвался революционером - будь им, делай все, чтобы защитить революцию. "На бога надейся, а сам не плошай". Создавай армию. Пусть небольшую, в 2 - 3 тысячи человек, но мобильную, профессиональную, безоговорочно подчиненную "главному революционеру".

Говоря о 1989-1990 годах, Бергман явно хватил через край. Существовал СССР с его законами, армией, внутренними войсками, и если бы руководство ПМР эти мероприятия попыталось реализовать, это привело бы лишь к гигантскому политическому провалу и досрочному разгрому республики. Ведь то, что постфактум, с апломбом советует комендант - самый обычный экстремизм, опережающий действия генерала Дудаева. Конечно, в то далёкое время ныне храбрый Бергман ничего подобного не советовал. Да и сегодня хочется спросить, как такого рода экстремистские заявления согласуются с постоянно декларируемой архипорядочностью и законопослушностью коменданта? Понимает ли читатель, что если Бергман и вправду думал что-то подобное в 1989 году, то "злодей" Костенко против Бергмана просто мелкий хулиган? Но, чтобы комендант Тирасполя не думал, он активно препятствовал созданию и вооружению приднестровской армии.

Ситуация вторая. Захват приднестровцами склада оружия и боеприпасов в Парканском батальоне РЭБ 14 марта 1992 года.

"14 марта вооруженные казаки и гвардейцы батальона Костенко окружили в селе Парканы воинскую часть, которой командовал подполковник Перетрясов, и открыли беспорядочную стрельбу, блокировав караульное помещение и предупредив находившихся там военнослужащих, что в случае противодействия будет открыт огонь на поражение.

Со стороны могло показаться, что управляли казаками и гвардейцами женщины. Прямо тебе амазонки! Пришла полупьяная Г.С. Андреева, ничего не понимавшая в военном деле, и захватила воинскую часть, вынудила профессиональных военных (!) разминировать подходы к складам с вооружением. 1307 автоматов, 255 пистолетов и 1,5 млн. патронов изъяли "революционеры". Но фактически руководил захватом опытный военный, бывший подполковник Советской армии Юрий Костенко, который получил приказ непосредственно от президента ПМР Игоря Смирнова. Смирнов, кстати, находился во время захвата оружия здесь же, на месте событий. Женщины, которых там, в тот вечер в Парканах, были тысячи, создавали эмоциональную, даже истеричную атмосферу, поддались которой и офицеры части, и караульные, не решившиеся открыть огонь по гражданской толпе. Прибывший в Парканы Неткачев подошел к Смирнову и вне себя от гнева сказал: "До последнего ствола вернешь"! Смирнов только рассмеялся.

Легенда о том, что именно женщины, а не гвардейцы Костенко (который просто прикрывался ими, как живым щитом), захватили оружие, была закреплена позже Г. Андреевой, которая с безответственным пафосом написала в своей книге: "Мне никогда не забыть тот мартовский вечер, когда более тысячи женщин блокировали инженерно-саперный батальон в Парканах. Офицеров взяли в женский плен. Неткачев отправил к нам с ультиматумом генерала Гаридова - его мы также пленили. Связь отключили. Караульные попытались открыть стрельбу, но женщины их обезоружили... У некоторых офицеров не выдержали нервы, и вскоре мы получили технику для разминирования. После серии взрывов заполыхал искореженный КамАЗ, но путь был открыт. Все, что было в арсеналах, мы передали ребятам из ТСО, казакам ЧKB, Дона и Кубани".

На самом деле было все не так. Линии связи и электричества были выведены из строя (перерублены). Да, склады по приказу генерала Неткачева были заминированы, но на асфальтированные участки непосредственно у въездов в склады мины поставить не успели - были лишь просверлены лунки под них. Так что никаких "искореженных КАМАЗов" не было. КАМАЗы, новенькие, взятые здесь же, в батальоне РЭБ, подогнали к складам и загрузили все, что там находилось. А находилось там не только стрелковое оружие: мины, взрывчатка, снаряды, патроны, гранаты, - гвардейцы не оставили на складах ни одного патрона. Что же касается того, в чьи руки попало оружие, конечно, часть оружия была растащена тут же, на месте, казаками, но основная часть смертельного груза была вывезена в Бендеры на территорию батальона гвардии ПМР под командованием Костенко, который немедленно организовал его продажу.

Случилось самое страшное - оружие оказалось в руках мирных жителей. Причем в бесконтрольном пользовании. Юрист по образованию, Андреева прекрасно знает, что за ношение и хранение огнестрельного оружия судят и приговаривают к различным срокам заключения... И очень жаль, что не осудили до сих пор некоторых горе-революционеров".

"Да, я знаю, какую роль оружие, захваченное налетчиками в Парканах... сыграло в боевых действиях марта-июня 1992 года. Но... буквально через несколько дней после "женского" триумфа в Парканах мне позвонил полковник Малышев из городского отдела милиции в Одессе и сообщил в выражениях крепких, что "Одесса-мама" наводнена нашим оружием. Я не поверил. Он зачитал номера нескольких стволов - все верно, наши!"

"На следующий день после захвата оружия в Парканах, в воскресенье 15 марта 1992 года, меня срочно вызвали в штаб армии. В конец уставший генерал Неткачев рассказал, что исчез начальник особого отдела армии полковник Степыгин Юрий Гаврилович, регулярно отправлявший в Москву информацию о захватах вооружения 14-й армии разбушевавшимися приднестровцами и других происшествиях. Эти важные сведения очень нужны были молдавской стороне, и она, естественно, их получала через Москву и затем через представителя ФСБ России в Молдове генерала Сморжевского. Приднестровские лидеры ненавидели за это честного полковника...

Когда я вошел в кабинет Неткачева, он как раз говорил по телефону с маршалом Шапошниковым:

- Поиск Степыгина поручаю коменданту Тираспольского гарнизона подполковнику Бергману.

И протянул мне трубку. Я представился, как положено, и услышал такие слова:

- Товарищ подполковник! Найдите Степыгина во что бы то ни стало. В случае благополучного исхода операции досрочно получите звание полковника. - И добавил тише: - Степыгин - мой друг. Выполняйте!

Легко сказать "выполняйте"! А как найти человека в многолюдном неспокойном городе? Зацепку дало прослушивание магнитофонных записей службы 02. Старческий голос сообщал о том, что в районе рынка неизвестные затолкнули мужчину в черном кожаном плаще в рафик. По описанию мужчина в плаще походил на Степыгина. Вскоре удалось найти водителя рафика. Тот сказал, что его просто наняли какие-то три человека. Он описал всех троих. Один из них оказался уж очень похож на начальника охраны президента Смирнова Валерия Гратова. Гратов был немедленно задержан и посажен в КПЗ милиции, где он и признался, что в похищении Степыгина участвовали также Дмитрий Соин, в те годы числившийся в казаках, а позже - в сотрудниках приднестровского МГБ, и Вадим Шевцов (в настоящее время Владимир Антюфеев, министр государственной безопасности Приднестровской республики).

Я доложил о результатах расследования командующему. Неткачев позвонил Смирнову и потребовал освободить Степыгина. Смирнов долго отнекивался, что, мол, ничего не знает о похищении, но в конце концов вынужден был согласиться на обмен Гратова на начальника особого отдела 14-й армии. Обмен состоялся в кабинете начальника милиции полковника Богданова".

Начнем с мелких комендантских "погрешностей". Г. Андреева, которая не раз на простом русском языке доходчиво объясняла Бергману, что он больше похож не на солдата, а на ряженого в военную форму трансвестита, объявлена алкоголичкой и преступницей. Об этом М.Б. повторяется многократно в абзацах, для экономии места здесь не приведенных.

Теперь перейдём к кучке грязи среднего размера. Видите, как Бергман стенает о попадании оружия к приднестровцам? Более того, он признался в существовании группы офицеров армии, передававших важные сведения молдавской стороне и своей связи с этой группой. Румынский шпион по Бергману - честный офицер! Через несколько десятков страниц, восхваляя командарма Лебедя, и забыв, что он "наморозил" по тексту ранее, М.Б. страстно будет вещать о том, как быстро Лебедь вычистил из армии всех виновных в утечках информации на Молдову. Но не всех шпионов выгнал Лебедь. Перевертыш Бергман остался...

А теперь по существу главных обвинений. Из чего это комендант сделал вывод о том, будто "основная часть смертельного груза была вывезена в Бендеры на территорию батальона гвардии ПМР под командованием Костенко", и откуда он знает, что комбат "немедленно организовал его продажу"? А ну-ка, подержим его за язык: Он сам рассказал, что на месте событий лично присутствовали президент Смирнов, начальник личной охраны президента ПМР Гратов и будущий глава МГБ ПМР Шевцов. Отмахнулся от присутствия Андреевой с женщинами и упомянутых им же казаков ЧКВ (всё это тираспольские лица и структуры). Более того, Бергман привел слова Андреевой о том, в какие подразделения ПМР попало захваченное оружие - казакам и ТСО, державшим в то время оборону под Кошницей. Да ведь Бергман прекрасно знает, что захват склада был республиканской акцией, направленной на получение оружия для отражения молдавского наступления, шедшего в те дни под Кошницей и Дубоссарами! Поэтому присутствовал президент Смирнов, и основная часть оружия должна была попасть именно туда, а не в Бендеры. Потому и украли Степыгина. Надо было пресечь "слив" информации Молдове, чтобы молдавские армия и полиция не пошли в решительную атаку до получения оружия Дубоссарскими отрядами ПМР. А когда стволы пришли по назначению, - Степыгина вернули. И не стоило товарищу Бергману распинаться перед читателями, повествуя о своей судьбоносной роли в освобождении предателя Степыгина. Не было в успехе этой "освободительной операции" никакой его роли. Потому что Смирнов с Москвой ссориться не собирался.

Эти факты, а равно подлинную цену напиханным в прокуратуру ПМР бумажонкам о яко бы имевшей место продаже комбатом оружия хорошо знал начальник Тираспольского ГОВД полковник Богданов, потому и не считал возможным принять участие в топтании Костенко. Но Бергман от этого садизма никак не мог отказаться. Этот комендант-лжесвидетель за многие месяцы натолкал в прокуратуру ПМР кучу бумажной "липы" на Костенко. Ни один знающий человек этой "липе" верить не мог. Но поверили прокурор ПМР Лучик и его доверенный помощник Беркун, которые были далеки от войны и гвардии, взлетели на высокие посты слишком быстро, не по опыту. По своему нежеланию лезть в политику они в страшные военные дни окончательно сделались слепыми и глухими орудиями околосмирновской клики. В действиях этой клики, как и всякой другой правящей группы, было преступное, но было и необходимое для выживания приднестровского государства. И не надо "мешать божий дар с яичницей", произвольно, ради личных целей, выдавать одно за другое.

Конечно, в ходе многолюдной акции часть оружия была украдена. Весьма вероятно, что какое-то количество стволов позаимствовали дисциплинированные бойцы Костенко, обеспечивавшие мозговую и силовую поддержку действиям женщин. Но не для продажи. Костенко надо было думать об обороне Бендер, вооружать батальон и создаваемые при нем вспомогательные отряды. Как известно, при выполнении требований согласительного протокола от 12 апреля о перемирии в районе Бендер, городское автоматическое оружие было инвентаризовано и в количестве 750 стволов сдано на хранение в комнаты хранения оружия Бендерского батальона гвардии ПМР, откуда не пропало ни одной единицы. Были среди этих автоматов и захваченные в Парканском батальоне РЭБ. Этими автоматами впоследствии вооружались рабочие отряды. Учитывая, что в батальоне было 254 человека, вырисовывается весьма странная картина "воровства" Костенко. Мог ведь украсть, но не украл... За судьбу оружия, оказавшегося в руках казаков, под Кошницей и Дубоссарами, Костенко не в ответе. Он не в ответе даже за Бендерское оружие с момента страшной ночи с 19 на 20 июня, когда автоматы бросались ради того, чтобы переплыть Днестр.

Ситуация третья. Обвинения в адрес "спецслужб ПМР" в совершении террористических актов в марте 1992 года.

Вооруженные провокации.

"1 марта спецслужбами Приднестровья был убит начальник милиции города Дубоссары майор И. Сипченко. Выехав по ложному вызову, он попал в засаду, и машину его расстреляли из нескольких стволов. Понятно, что это была кровавая провокация спецслужб Приднестровья. Провокация цели достигла: казаки Черноморского казачьего войска захватили здание полиции и арестовали 27 молдавских полицейских. Провокация спровоцировала провокацию. 2 марта отряд полиции особого назначения Республики Молдова переправился по льду через водохранилище Дубоссарской ГЭС и захватил полк гражданской обороны в селе Кочиеры".

"Неткачев в присутствии Смирнова позвонил президенту Снегуру, министру внутренних дел Молдовы Анточу. Между ними была достигнута договоренность, что полиция освободит территорию полка ГО к утру следующего дня. Смирнов знал, что утром полиции в Кочиерах уже не будет, и все же отдал приказ гвардейцам ПМР атаковать позиции ОПОН Молдовы... Как и молдавские националисты, некоторые руководители Приднестровья упорно "раскачивали лодку". Вернемся, например, к событиям первых чисел марта, которые послужили толчком к началу весеннего противостояния под Дубоссарами. В ночь на 3 марта в районе Григориополя произошла трагедия. Бандиты расстреляли машину скорой помощи, которая везла в больницу роженицу. В результате погибла акушерка, были ранены водитель, роженица и другие пассажиры.

На следующий день И. Смирнов обвинил в случившемся молдавских волонтеров и ввел чрезвычайное положение в Дубоссарском районе. 6 марта 1992 года в Тирасполе была объявлена "черная пятница", и на центральной площади города состоялась панихида по погибшим. Смирнов либо лукавил, либо сам не знал всей правды. Машину с роженицей расстреляли приднестровские чекисты (бывшие рижские омоновцы): В. Никитенко, С. Бубнов. Задачу расстрелыцикам ставил лично их командир Вадим Шевцов. Об этой операции в 1993 году рассказал А.И. Лебедю, а затем озвучил на ТВ "АСКЕТ" свидетель злодеяния - Р. Сабиров".

"Бывший лейтенант Советской армии, участник вильнюсских событий, Р. Сабиров вместе с группой рижских омоновцев приехал защищать русскоязычных жителей Приднестровья от молдавских националистов. Намерения были благими. Но реальность оказалась куда суровее. Сабиров и его рижские знакомцы попали в личный эскадрон смерти Шевцова-Антюфеева. Именно эти люди выполняли по заданию "шефа" самую грязную работу: ликвидировали неугодных, устраивали провокации на линии разделения, совершали диверсии на своей территории (например, взрывали опоры ЛЭП), обеспечивали физическое прикрытие торговцам документами из архива УКГБ по МССР и оружием... Сабиров знал много, слишком много! Понимая, что стал опасным свидетелем, Сабиров попытался скрыться из Приднестровья, но был задержан Шевцовым. В Министерстве госбезопасности ПМР с Сабирова взяли подписку о неразглашении сведений о его деятельности во время службы в МГБ и... отпустили. Отпустили, правда, с условием, чтобы в течение 24 часов он покинул пределы Приднестровья. Сабиров, справедливо полагая, что в живых его не оставят (сколько раз ему самому приходилось участвовать в операциях по устранению опасных для Шевцова людей!), прямым ходом из МГБ ПМР прибежал к Александру Ивановичу, дабы получить гарантии безопасности. Такие гарантии он получил в обмен на публичное обнародование фактов преступной деятельности Шевцова-Антюфеева. Александр Иванович надеялся, что вслед за этой сенсационной телепередачей последует разбирательство руководства Приднестровья со своим министром-преступником. Такого разбирательства не последовало. А Сабирову обеспечили безопасный отъезд из Тирасполя, он жив-здоров и поныне".

Мы тоже не любим Смирнова, Гратова, Шевцова. Но у нас нет и желания поганить правду о войне нелепыми измышлениями в стиле полковника Бергмана. Названных им злодеяний приднестровцы не совершали. Во-первых, совершенно не нужно было дополнительно запугивать своё население. Оно и так было запугано террором, развязанным националами. Совершение убийства Сипченко националистами было полностью доказано. Бессовестный Бергман умалчивает и о том, что в Кочиерах действовали не только полицейские Молдовы, но и большое количество молдавских волонтеров. Поэтому не было никаких оснований считать, что националы уйдут из Кочиер. А гвардейцы атаковали националов с целью освободить блокированных в одной из казарм военнослужащих, не допустить расхищения молдавскими волонтерами оружия кочиерского полка и обеспечить вывоз из зоны конфликта семей россиян. Атака состоялась после того, как стало ясно, что командование 14-й армии для защиты своих людей и предотвращения расхищения оружия волонтерами ничего не сделает. Бергман об этом прекрасно знает, и пишет о захвате оружия полка националами в других местах своей книги, не утруждая себя приведением в соответствие друг другу её отдельных фрагментов. Благодаря этому эпизод у баснописца получился красивый - приднестровцы пытаются помочь 14-й армии сделать то, о чём товарищ комендант почти на каждой странице горло дерет - сохранить оружие, - и всё равно получают от Бергмана плюху! Во-вторых, (кстати, о мелочах!) с датой расстрела машины скорой помощи товарищ комендант ошибся дней эдак на 25. На самом деле этот случай произошел в конце марта, и связывать с ним объявление ЧП в Дубоссарском районе столь же нелепо, как винить в этом бывший рижский ОМОН. Какие, спрашивается, провокации могли в то время совершить "гратовские и шевцовские изверги" в районах Приднестровья, если по свидетельству самого Бергмана, 15 марта будущие боссы госпреступности всё ещё были вынуждены заниматься "грязной работой" лично, крадя в Тирасполе Сипягина? Извиняйте, товарищ комендант, но по Вашим собственным словам в марте у злодеев сил и средств на это не хватало. Они всё ещё были не более чем группой доверенных лиц в президентской охране, и с ног сбивались, работая против шпионов из 14-й армии и Бендерской "фронды" во главе с Добровым и Костенко.

Последние откровения о Сабирове - они самые важные. В мае 1992 года из групп Гратова и Шевцова при деятельном участии военной контрразведки было создано МГБ ПМР. В считанные недели и месяцы новое министерство набрало силу, и после разгрома в Бендерских событиях всех инакомыслящих стало настоящим кошмаром для населения маленькой республики. К тому времени изрядно подгнил и батальон специального назначения "Днестр". Деградация "Днестра" стала "заслугой" Матвеева (Гончаренко), сменившего на посту командира батальона подполковника Трофанчука. Именно с мая (а не с марта) месяца начались операции приднестровских спецслужб, в которые (за первоначальной слабостью МГБ) был вовлечен "Днестр". Начало (по принципу: бей своих, чтобы чужие боялись!) было положено попытками физического устранения командира бендерского батальона гвардии ПМР Ю. Костенко. Ведь арестовать его не удавалось... А позднее, осенью и зимой 1992 года, Матвеев (Гончаренко), назначенный исполнять обязанности министра МВД ПМР, провел окончательную кадровую чистку и "переориентацию" работы остальных органов и подразделений милиции ПМР. С середины июля 1992 года у любого деятеля республики, если он не мог быстро собрать манатки, и скрытно бежать была одна дорога - просить заступничества у генерала Лебедя. Костенко был боец, бежать он не собирался, а значит, не смотря на застарелую неприязнь между ним и Лебедем, мог поступить именно так, как Сабиров, а не иначе. Гарантии, что Костенко перехватят до визита к генералу, не было. Поэтому (момент истины!) преследователи должны были любой ценой обгадить комбата так, чтобы Лебедь его даже видеть не захотел. Одно средство для этого было - загодя возбужденное заказное уголовное дело в прокуратуре ПМР. Но это средство было недостаточным. Чтобы Лебедь поверил, кто-то должен был раздуть старую неприязнь, прокурорскую чихню должен был подтвердить кто-то из своих, военных. Этим "кем-то" оказался человек без чести и совести, ни за что получивший высокое звание полковника - Михаил Бергман. Ради таких вещей Смирнов назначил его 25 июня 1992 года, через два дня после "путча Костенко", комендантом Приднестровской республики. И фильтр-Бергман начал выбирать, кого из обиженных приднестровцев допустить к генералу, а кого швырнуть под ноги Гратову и Шевцову на расправу. Костенко он швырнул. А когда инакомыслящие повывелись, и социально-политическая ситуация успокоилась, МГБ ПМР, чтобы не почить в бозе, начало само выдумывать ирредентистов, и через того же Бергмана подсовывать их Лебедю. Цель была: поссорить Лебедя и Смирнова, чтобы побыстрее избавиться от первого, и получить полнейшее влияние на второго. Пошел новый поток лжи и новые "герои" - Сабировы. Понятно, почему в отличие от Костенко ему обеспечили безопасный отъезд и "он жив-здоров и поныне". Лебедь качнулся за политической помощью в Молдову. Это как нельзя лучше отвечало интересам приднестровского бизнеса и "крышующих" его бандитов из МГБ и ближнего президентского окружения. А Бергман состоялся как посредник в ещё одной плоскости - стал в ущерб ПМР пропихивать генералу молдавские "дезы", сотрудничать со спецслужбами Молдовы. Так кто же он после этого? Предатель хуже Сипягина!

В МГБ ПМР и вокруг Смирнова сидели люди малоприятные, но не дураки. "Многостаночничество" Бергмана вскрылось. Зная, кому и сколько он нагадил, Бергман предпочел смотаться из Приднестровья следом за Лебедем. К своему несчастью, Александр Иванович стал последним защитником этого прилипалы, молчал и краснел в ответ на неудобные вопросы о Костенко, получаемые в ходе выборных кампаний в Президенты РФ и губернаторы Красноярского края... Увлекшись попыткой охаять выкинувших его из "общего дела" приднестровских "друзей", Бергман открыл читателям часть своей подлинной деятельности. Мельком, нечаянно он показал ароматные глубины своей прогнившей души. Но это ещё не всё. Дальше - ещё страшнее, ещё откровеннее.

Ситуация четвертая. Падение Юрия Костенко в изложении соучастника его убийства.

Этот массивный фрагмент чудовищной лжи и не менее страшных откровений, занимающий много места в седьмой главе Бергмановского "творения" мы будем комментировать по частям, чтобы читатель не запутался, и в его поле зрения одновременно были и наши, и комендантские строки.

"Я уже упоминал о присутствии некоей "третьей силы" в вооруженном конфликте в Приднестровье. Эта мысль о существовании тайной "третьей силы" в те месяцы возникала у многих приднестровцев, очевидцев и участников событий, и судьба подполковника Костенко, его преступления, его безнаказанность и странная гибель являлись одним из самых ярких и убедительных примеров, обосновывающих реальность кем-то управляемой "третьей силы".

Надо же, какая мысль возникла в голове у Михаила Бергмана! Только третьим именем в списке представителей этой самой "третьей силы" после Гратова и Шевцова-Антюфеева надо назвать... его самого. Даже предатель Атаманюк и его покровитель Кицак могут быть названы только четвертыми. Бергман подличал, использовал всех и каждого, искал высоких покровителей и переворачивался при каждом изменении политической обстановки, причем именно таким образом, что это множило зло и подогревало войну. Все его "перевороты", плохо замаскированные, выпирают между страниц его книжки. Вначале помогал душить ПМР голодом на оружие. Потом - вешал на уши лапшу Лебедю и помогал Гратову с Шевцовым уничтожать и разгонять наиболее честных защитников ПМР, мешавших превратить созданную волей народа республику в чёрную мафиозную дыру. Ссорил Лебедя со Смирновым, а дальше начал подпевать палачам Молдовы, перекладывать вину за злодеяния националистических банд на приднестровские отряды... С таким хомо (не поворачивается язык назвать Бергмана человеком) у подполковника Юрия Костенко не могло быть ничего общего. Комбат его глубоко презирал.

К сожалению, нет больше в живых тех, кто мог свидетельствовать против самого Бергмана - как попавших к нему в комендатуру людей подвергали пыткам (например - били по голым пяткам проводами - причём, всеми пытками заправлял лично Бергман), а потом расстреливали где-то на краю оврага. Это говорил нам Евгений К., доброволец из Тираспольского батальона ТСО, который сбежал с гауптвахты только потому, что часовым оказался его знакомый по службе у майора Альпера. Евгений попал туда из-за того, что носил в кармане гранату и был с ней пойман где-то в камышах... Так вот, его знакомец прямо ему сказал: "Беги, Бергман приказал всех вас в 4 утра расстрелять, а трупы бросить в овраг, чтобы свалить всё на "третью силу". Евгений так и дал дёру прямо в носках. Не думаем, что другие, сидевшие в то время на гауптвахте (вместе с ним были ещё пятеро), смогут когда-либо дать какие-то свидетельские показания... И наверно, не все ещё массовые захоронения вскрыты на окраинах... Разрыли одно в Бендерах. Конечно, сказали, что это "жертвы Костенко". Кого ж ещё?

"Мне не раз приходилось задерживать его, и отношения у меня были с этим офицером, мягко говоря, напряженными. И мы не скрывали друг от друга неприязни. Но дело не в личной неприязни. Факты убеждают в наличии у "кровавого комбата" покровителей. Кто же они? О, их было много, тех, кому была выгодна дестабилизация, "мутная водица"! Это и руководство Приднестровья (Шевцов-Антюфеев), служба безопасности Молдовы (согласно утверждению Шевцова), генералы - сослуживцы Костенко по Афгану, бендерская общественность в лице ОСТК (объединенного совета трудовых коллективов) и ЖЗК (Женского забастовочного комитета), а то и бывший КГБ!"

"Безнаказанность изуверских преступлений Костенко вызывала возмущенное недоумение людей. Впрочем, наказать Костенко пытались. Хочу обратить внимание читателей на очень важный для понимания всей сложности тех событий документ, датируемый 24 апреля 1992 года: "Постановление о применении в отношении подозреваемого меры пресечения в виде заключения под стражу" Внимательный читатель обратил внимание, во-первых, на слова "а также особую опасность для общества личности Костенко", а также на то, что подписи подозреваемого на документе нет, а значит, комбата в апреле арестовать не смогли".

Обратите внимание на это наглое заявление: "Мне не раз приходилось задерживать его..." Если такое было, то почему Бергман не передал Костенко законным органам? Уж тогда ему было бы, о чём написать, опираясь на твердые факты. Но вместо этого комендант в соседнем абзаце ноет о том, что "комбата в апреле арестовать не смогли". Зачем так глупо читателям врать? Генерал-сослуживец Костенко по Афгану - это Лебедь. Как же он, благодаря которому в конце-концов арестовали Костенко, комбата покрывал? Комендантская фраза о том, что дестабилизация обстановки была выгодна бендерской общественности, т.е. простым горожанам - это просто перл. А "документы КГБ" Бергману, не иначе, показал его дружбан Шевцов, в то время когда они ещё работали душа в душу. Когда поссорились, комендант обрушился на Шевцова с гневными обличениями в торговле личными делами и секретными документами. Что касается постановления Приднестровской прокуратуры, над строками которого колдует пустозвон Бергман, мы тоже хотим обратить внимание читателя: оно не содержит ничего конкретного, являясь всего лишь перепечаткой типовых формулировок уголовно-процессуального Кодекса МССР.

"Да, в апреле 1992 года Костенко не арестовали. Причиною этого была и сила Костенко, командира вооруженного до зубов батальона, и его авторитет среди некоторых лидеров ЖЗК, в частности Андреевой, популярность у части жителей города Бендеры, да и Тирасполя тоже. Известно также, что президент Смирнов и Шевцов-Антюфеев в то время поддерживали комбата. Чем еще можно объяснить, что содержание всех заявлений, докладных и служебных записок о преступлениях Костенко, поступавших Смирнову и Шевцову, буквально на следующий день становилось известно комбату Костенко. Так, уже 25 апреля Костенко пришел к старшему помощнику прокурора ПМР Валерию Беркуну, подписавшему постановление об аресте комбата, и заявил:

- Ты, Беркун, в следующий раз думай, что подписываешь. Теперь ты мой личный враг. А мои враги, ты знаешь, долго не живут".

Неужели вездесущий Бергман был в это время в кабинете Беркуна, чтобы иметь основание передать широкой аудитории слова комбата? Подумаем теперь с другой стороны, что мог сказать работнику прокуратуры любой человек, зная, что против него возбудили "заказное" уголовное дело и хотят арестовать? Может быть: "Ой, милый, ты подарил мне такое счастье!" Касаемо утечек информации - конечно, Костенко многое передавали. В прокуратуре ПМР и оперативных службах милиции, услугами которых прокуратура пользовалась, были не только карьеристы и слепцы, но и разумные люди. С мая за оперативное сопровождение взялось МГБ ПМР, в июне милиции стало вообще не до того, и утечки прекратились.

"Беркун угрозы не побоялся и какое-то время спустя арестовал одного из головорезов комбата - С. Масловского. Костенко обращается лично к Смирнову и, угрожая отбить Масловского силой, то есть открыть стрельбу в центре Тирасполя, добивается освобождения своего подчиненного. После этого Валерию Беркуну пришлось перейти на нелегальное положение, спасаясь от мести Костенко. Теперь он стал для комбата дважды врагом".

А почему уголовное дело расследовал и решения принимал не профессиональный следователь, а помощник прокурора? Любой работник правоохранительных органов знает: если дело сложное, подозреваемый важная фигура, а расследует его непрофессионал, - это неспроста. О фактах угроз и переходе Беркуна на "нелегальное положение" пристало высказываться лишь самому Беркуну, а не Бергману. Все неясности разрешило бы изучение дела Костенко, но его вряд-ли кому-то покажут. Автору доводилось видеть это дело в апреле 1992 года. Оно велось по старинке, игнорируя обстановку начала гражданской войны. Проверяемым фактам и действиям давалась односторонняя, тенденциозная оценка. Согласно уголовно-процессуальному кодексу МССР, продолжавшему действовать в Приднестровье, дело подлежало прекращению в связи с изменением обстановки.

"Он (Костенко) оказался загнанным в угол. Награбив баснословные деньги, подмяв под себя некоторые сферы торговли, бизнеса, грабя вагонами и эшелонами, ликвидируя всех, кто мешал ему, он с каждым месяцем становился все опаснее, и у него оставалось лишь два пути: либо взять власть в ПМР (а это можно было сделать только на волне анархии, хаоса, вооруженного противостояния), либо сбежать втихую из Приднестровья, что он и попытался сделать позже..."

"Президент Смирнов открыто, в интервью, не постыдился признать, что фактически покрывал этого преступника, зная (!) о его деяниях... Следует напомнить еще и о том, что Костенко находил полное взаимопонимание со своим другом, генералом Макашовым, одобрявшим действия "кровавого комбата"

Один, без денег, на простом рейсовом автобусе, без телохранителей, которых можно было нанять на "баснословные деньги"? (см. ниже другие откровения Бергмана). Где же эти богатства? Даже квартиры у комбата не было. А что же на самом деле было? Было то, что М Бергман, являясь человеком ничтожных моральных качеств, себе даже представить не может. Там, где он, комендант, яростно обогащался, и ради своей шкуры, карьеры и мотни готов был на любой политический кульбит, Костенко всерьез, не взирая на непонимание и преследования друзей и врагов, собирался защищать и до конца защищал город Бендеры. Он создал и вооружил при своем батальоне два вспомогательных отряда численностью 150 человек, минометную батарею, по его заказам на Бендерских предприятиях делали самодельную бронетехнику. В то время это было тайной, это был его главный козырь в обороне города. Поэтому большинство этих людей и их семьи (у кого они были)он кормил и содержал. Тратил деньги на их вооружение и технику, другие оборонные мероприятия. Вот ради чего люди Костенко снимали с проходящих через Бендеры эшелонов технику Западной группы советских войск, выводившуюся из Германии, ради чего они просили денег у торговцев и предпринимателей и "закручивали гайки" теневикам. Кроме того, в городе и его окрестностях шла борьба с агентурой и диверсионными группами Молдовы. В этой борьбе были жертвы с обеих сторон, а диверсанты чаще всего прикрывались положением простых мирных граждан. Поэтому выдвинуть в отношении Костенко и его людей обвинения в совершении убийств было несложно. Приписать Костенко чужие убийства в хаосе гражданской войны было ещё проще. Президент Смирнов хорошо это знал, его трудно было такими "аргументами" убедить. Он перешел на сторону врагов Костенко позже, после знаменитого бендерского "путча" в ночь на 23 июня 1992 года. (Об этих событиях см. Днестрянский И., "Путч подполковнка Костенко. Факты и причины").

"Он (Костенко) загубил (лично!) более ста ни в чем неповинных людей, среди которых были и пятнадцатилетние юноши, и старики, и женщины. Со злобой нечеловеческой Костенко пытал свои жертвы, а затем с ухмылкой стрелял в них. За что? За то, что они были невольными свидетелями его преступных деяний. Или вовремя не заплатили дань. Или просто потому, что попались ему под горячую руку. Это был зверь! Загнанный в угол, смертельно раненный, обезумевший от крови зверь".

Неслыханная, бредовая и оголтелая ложь.

"Костенко! Злой гений Приднестровского конфликта. Человек боз страха, без жалости, без чести... Да и можно ли его вообще назвать человеком? Война в Афганистане не прошла для Костенко даром: при увольнении из Вооруженных сил Костенко выдали медицинскую справку # 717, в которой констатируется, что подполковник в/ч 59238 Костенко Юрий Александрович освидетельствован военно-медицинской комиссией в/ч 41561 3 июля 1989 года. Установлен диагноз - последствия повторных закрытых черепно-мозговых травм с астено-невротическим синдромом... И сделан вывод: годен к службе вне строя в мирное время, ограниченно годен первой степени в военное время. Костенко был болен, психически болен!"

Как видите, Бергман не останавливается ни перед чем, объявляя своего недруга душевнобольным. На живого человека такие сведения разглашать запрещено законом, а на мертвого - можно? Чистоплотность коменданта потрясает. Особенно если учесть, что он пыжится "уделать" комбата бумажонкой с рядовым диагнозом, подтверждающим то, что Костенко был психически адекватен. Доказательство: "ограниченно годен первой степени в военное время". Значит, можно доверять оружие. Психически больному врачи такого не напишут. А, кроме того, и этот диагноз тоже следует ставить под сомнение. Как это "ограниченно годному" офицеру в 1990 доверялось служить в советской армии, в 1991 - возглавить Бендерский батальон? И вдруг, за какие-то полгода - полное обрушение здоровья и личности? Причем люди, близкие к Костенко, этого не замечали, а вот Бергман с эмгэбэшно-прокурорскими товарищи орлиным взором выявили страшную патологию.

"Лидеры ПМР к апрелю 1992 года уже знали, какое зло несет всем жителям Приднестровья комбат Костенко, преступления которого можно сравнить разве что со злодеяниями самых отъявленных головорезов и маньяков. Сильный человек, по сути своей бандит, грабитель, прикрывавшийся патриотическими лозунгами, убийца, терроризирующий население не только Приднестровья, но и Молдовы, он вполне мог и наверняка мечтал захватить в Приднестровье власть. Для этого ему, как воздух, нужна была дестабилизация положения в регионе, хаос, на бурных волнах которого он бы мог сбросить с "престола" Смирнова. Конечно, сам Костенко вслух об этом не говорил, но... органы прокуратуры ПМР взволновались не зря: уже в апреле 1992 года у них появились достоверные сведения о том, что зловещий комбат планирует "нападение на отдел полиции в г. Бендеры с целью спровоцирования конфликта между Молдовой и ПМР". Тогда, в апреле, этот план осуществлен не был. Но Костенко о нем не забыл. Он тщательно готовил провокацию, понимая, что рано или поздно его призовут к ответу за все".

Вот и полезли "ушки", ради которых озвучено все приведенное выше враньё. В апреле первая стадия острого конфликта между Тирасполем и Бендерскими вооруженными формированиями из-за двуличной политики Тирасполя, создавшей угрозу безопасности Бендер была в разгаре. Это Бергман заговорил словами своих временных Тираспольских друзей и хозяев. Конечно, связанные кровью комбата они будут снова и снова это повторять, выдумывать новые нелепицы. Подумайте: каким бездарем они представляют перед читателем комбата Костенко, если он, имея в своем распоряжении целый батальон и несколько верных ему "неформальных" отрядов, с апреля по июнь тщился осуществить провокацию, на которую любой мелкой банде потребовалось бы всего несколько часов? Какой дурак готовит провокацию, понимая, что "рано или поздно его призовут к ответу за все"? Из всех этих глупостей вполне ясно: Костенко никакой провокации не готовил. Но Бергман, ничтоже сумняшеся, продолжает вдохновенно морализировать и врать:

"Я весьма лаконично описал эпизод гибели 40 бойцов батальона Костенко в непосредственной близости от Бендерской крепости, назвав комбата виновником этой жутчайшей трагедии. Конечно же, ночной марш механизированной колонны с потушенными фарами в такой неопределенной ситуации не был подготовлен соответствующим образом. Уже за одну эту ошибку командира нужно было взашей гнать из любой армии и близко не подпускать к руководству даже отделением. В истории Первой мировой войны был описан в мемуарах знаменитого генерала Брусилова эпизод, в котором рассказано о бестолковой, неподготовленной кавалерийской атаке австрийской дивизии на позиции русских, встретивших противника перекрестным пулеметным огнем. Всего-то раз ошибся австрийский генерал в своей боевой жизни, не организовал разведку - сотни солдат полегли в том бою. Генерал пустил себе пулю в лоб... Но у Костенко это была не ошибка, а очередное преступление. Наконец пришла пора рассказать об истинных причинах гибели 40 человек его батальона".

Всю эту брехню мы уже разбирали. (См. Днестрянский И., "Путч подполковнка Костенко, факты и причины"). Прикрытие у батальона было. Кроме того, к моменту подхода колонны к Бендерской крепости там уже сидело руководство Бендерского горисполкома, знающее об отводе войск, и что Костенко уходит последним, через час после них. Чем же ещё подтвердить такую нелепую ложь, как не мемуарами из первой мировой? Нечем. Колонну под крепостью расстреляли намеренно, точно так же как и вторую колонну батальона на улице Суворова, и сейчас ниже по тексту полковник Бергман нам этот вывод вновь подтвердит.

"Костенко поставил во главе колонны подполковника Александра Иванова, честного офицера, который, зная о преступлениях своего начальника, в частности о торговле боевым оружием, периодически докладывал о них вышестоящему руководству. "Потерпите, - говорили ему. - Вот закончится война, тогда..." Для Александра Иванова война закончилась скоро. Офицер погиб в той мясорубке. Сам комбат остался жив..."

Не знаем мы подполковника Александра Иванова. Его роль в Бендерских событиях нам неизвестна. Расстрелянной под крепостью колонной командовал начальник штаба Бендерского батальона майор Дюба. Из тех, кто много знал, погиб там друг Костенко - знаменитый Полоша, достойный за мужество отдельного памятника, но вместо этого оболганный и забытый. А сам Костенко шел во главе второй колонны батальона, обстрелянной на улице Суворова. Умело выпущенная граната чудом рикошетировала от лючка его БТРа, взорвавшись над ним и приведя в негодность башенный пулемет. В атакованном БТРе везли и документы батальона.

"Первый сигнал о приближении "молдавской" колонны поступил от жены одного из офицеров, находящихся в крепости, по телефону. Немедленно весь личный состав подняли по тревоге. В большой спешке заняли позиции. Ночь была теплая, темная. Настоящая южная ночь. Бойцы в окопах отчетливо слышали гул приближающейся тяжелой техники. Уже можно было различить лязг гусениц, и минутой спустя показалась темная масса головы колонны. Впереди шел танк. Фары потушены. Отдельные силуэты бронемашин, попадая в поле зрения защитников крепости, сразу становились для них целями. Руководил обороной крепости, всеми, находящимися на территории ракетной бригады подразделениями, в том числе и казаками, и приднестровскими гвардейцами, и милиционерами, первый заместитель командующего 14-й армией генерал-майор Николай Гаридов.

- Не стрелять без команды! - передавали приказ генерала. Колонна, замедляя ход, приблизилась к крепости, почти остановилась. И тут... То ли нервы у кого-то не выдержали, то ли... Со стороны моста, где находились милиционеры и гвардейцы Приднестровья, ночную темноту взрезала автоматная очередь! И - началось! Оглушительные удары орудий, вспышки гранатометных разрывов, крики раненых, грохот пулеметов и автоматов, стремительные строки "трасс" - все слилось в смертельную огненную, стреляющую карусель. Закончилось все очень быстро. По команде солдаты выбежали из укреплений, преодолели метров сто пятьдесят и тут только поняли, что расстреляли в упор... своих. Один из участников этого боя, десантник, побывавший во многих "жарких" странах и горячих точках, позже награжденный орденом Мужества (естественно, не за это дело) рассказывал мне: "Мы стали искать живых, а там такое!.. Я же профессиональный солдат, Михалыч. Я многое повидал. А тут - свои! Свои, Михалыч! Я с одним из них в Африке был, с другим... ах, ты веришь мне, я плакал. Навзрыд рыдал, как малое дитя!.. И фамилию этого мужественного человека, участника того страшного боя, я никогда не назову. Хотя бы потому, что тайна Костенко и его людей, вполне возможно, этому моему земляку вполне известна..."

Да Бергман, по своему обычаю рассусолив несколько строк байды с глубокомысленными недомолвками пополам, уже всех назвал. Он упомянул об исключительной роли в уничтожении колонны костенковцев генерал-майора Гаридова, о его требованиях строгой дисциплины огня, о звонке жены какого-то российского офицера, о неизвестной огневой точке со стороны. Против батальона Костенко была применена практически та же схема провокации, что и 19 июня. Если учесть, что президент ПМР Смирнов в это время сидел в штабе 14-й армии у генерала Неткачева, - главного посредника в закулисных переговорах с Молдовой (оба разговаривали по телефону с молдавскими силовиками и премьер-министром В.Муравски), и уже была достигнута договоренность о прекращении огня с 23.00 часов, - всем всё понятно. За прекращение войны Приднестровье должно было Молдове что-то и кого-то уступить. В 23.00 часа 22 июня генерал Гаридов обязан был отдать приказ о прекращении огня в связи с достигнутой сторонами конфликта договоренностью, но он его почему-то не отдал. Молдова пунктуально огонь прекратила. В крепости же ждали "особой" команды, на "особый" случай. И дождались. В 03.00 часа утра следующего дня 23 июня 1992 года колонна 2-й роты Бендерского батальона была уничтожена россиянами и не уведомленными о прекращении огня приднестровцами.

Неткачев, Гаридов и приднестровские "переговорщики" устраняли Костенко и его батальон, чтобы откупиться от наступающей Молдовы Бендерами, разделиться с ней по линии реки Днестр. Не вышло, БТР комбата Костенко не сгорел. Помешало и то, что Костенко, которого, по мнению Бергмана, "нельзя допускать даже к командованию отделением", поступил мудро - дал ротным колоннам разные маршруты, чтобы батальон не мог попасть в засаду целиком. Но то страшное дело, что произошло под крепостью, такое откровенное убийство своих своими нельзя было предугадать.

"Удивительно! Сильные люди - мои земляки - видели, что творит на нашей земле комбат Костенко, и молчали. И не могли с ним справиться. Почему же? Потому что все они знали, что Костенко не одиночка, что за ним стоит "третья сила"... В комендатуру Тирасполя, а по прибытии Лебедя в Приднестровье - и командующему лично постоянно поступала информация о преступлениях командира второго батальона гвардии Приднестровья подполковника Костенко. Комбат имел личного палача, старшего лейтенанта по фамилии Касапчук (бывшего сотрудника КГБ), и мог отдать приказ (и отдавал!) убить любого неугодного ему человека. Среди жертв этого бандита и женщины, и дети, и молдаване, и русские... В выборе жертв Костенко был "интернационалистом". Пытки были обычной практикой комбата. Любимым развлечением Костенко было вывести приговоренного на берег Днестра и предложить: "Переплывешь реку - твое счастье, будешь жить". Но только человек подбегал к воде - автоматная очередь в спину!..

Под давлением огромного количества фактов преступной деятельности комбата прокурор Приднестровской республики Борис Алексеевич Лучик отправил в Бендеры для ареста Костенко двух своих сотрудников. По приказу Костенко они были расстреляны Касапчуком и его помощником Болгарином. Александр Иванович рассказывал со слов Лучика, что сразу после расстрела комбат позвонил прокурору и предложил: "Боря, там твои два остолопа под забором валяются, присылай еще". Лучик направил Лебедю ходатайство с просьбой оказать содействие в разоружении батальона, мотивируя просьбу тем, что правоохранительные органы не в состоянии сами обуздать такую силу, как Костенко.

Прокурор ПМР (!), обращаясь к командующему 14-й армией, откровенно опасается того, что Костенко может спровоцировать бойню в Тирасполе! Кому нужна была эта бойня? Самому Костенко? Может быть и ему, если он действительно вынашивал планы узурпации власти в Приднестровье. Но, вероятнее всего, эта провокация, в которую наверняка втянулась бы и 14-я армия, нужна была тем, кто мечтал опорочить Российскую армию, а заодно и генерала Лебедя. И уж если прокурор ПМР заявил о возможности такой провокации, значит, у него были для этого веские аргументы".

Ничего, кроме лжи, и все соучастники разгрома бендерской оппозиции и убийства комбата ссылаются друг на друга. К командующему лично поступала выдуманная лично Бергманом информация... Прокурор знает... Он в крови по пояс, а я лишь по колено... По ситуации с "двумя остолопами" надо конкретно и внимательно разбираться. В бендерском батальоне была своя служба безопасности, которая противодействовала как агентуре Молдовы, так и попыткам прокуратуры и спецслужб ПМР арестовать или ликвидировать комбата. В другом месте своей книги Бергман признает, что службы безопасности отдельных подразделений ПМР действовали гуманнее, чем МГБ (См. Днестрянский И., "Штрихи к портретам"). Опять меж строк сквозят политические мотивы очернения Костенко. Особенно убедительно звучит, как Костенко в ночь на 23 июня мечтал опорочить генерала Лебедя, прибывшего в регион несколькими часами позже, и вступившего в командование армией 27-го. Но Бергману и его сообщникам все таки удалось науськать Лебедя на командира Бендерского батальона.

"...Операцию по разоружению банды Костенко планировал лично А.И. Лебедь. В четыре часа утра жители домов города Бендеры, примыкающих к зданию средней школы # 8, являвшемуся казармами 2-го батальона приднестровской гвардии, проснулись от рева танковых дизелей. В окнах дрожали стекла. 20 танков, разворотив гусеницами газоны и изодрав асфальт, окружили школьную территорию, уткнувшись расчехленными стволами в хилый решетчатый заборчик. За танками укрывались спецназовцы полковника Прокопенко. На двух этажах школы происходило быстрое перемещение едва видимых в утренних сумерках гвардейцев батальона Костенко. Вскоре движение прекратилось: батальон занял позиции и приготовился к отражению атаки. Ощетинившееся черными зрачками автоматных и гранатометных стволов здание замерло, словно хищник перед прыжком. Мы знали, что в школе находятся около 80 женщин и детей, там же были заложники, которых Костенко держал на случай операции против его батальона, и заключенные личной костенковской тюрьмы. Ставя задачу мне и полковнику Прокопенко, Лебедь подчеркивал: "Ни при каких обстоятельствах не должны пострадать мирные жители!"

Не было там ни женщин с детьми в заложниках, ни личной тюрьмы. Были женщины, которые добровольно помогали гвардейцам, готовили, стирали для них. Были мальчишки, с гордостью носившие бронежилеты, мечтавшие служить, ждавшие любого поручения от ребят Костенко. Конечно, их было не 80, - это очередная комендантская глупость, основанная на страсти к большим цифрам. И уж конечно, они не предполагали, что к школе припрется столь внушительная процессия. Но, по мнению Бергмана - оказался в школе, значит, заложник!

"Соблюдалось строгое радиомолчание. Но "каждый солдат знал свой маневр". По громкоговорящей связи полковник Прокопенко приказал затаившимся в школе костенковцам:

- Всем выйти из помещения и сложить оружие!

Бойцы батальона никак не прореагировали на приказ.

- Всем выйти и сдаться! В противном случае открываем огонь на поражение!

И вновь тишина. И тут вступили в дело танкисты. Еще несколько секунд длилась томительная пауза, заполненная ревом двигателей, затянутая сизым дымком выхлопа. Затем раздался залп из семи танковых орудий. Человеку, не слышавшему грохота танковых орудий, да еще внутри замкнутого пространства жилого массива, трудно представить этот адский грохот. Больно ушам. Скорее мысленно представляю, чем слышу, звон вылетающих оконных стекол. Через несколько секунд - еще залп! И еще! Трех холостых залпов оказалось достаточно. Грохот третьего залпа еще стоял в утреннем воздухе, когда в дверях школы показался первый гвардеец. А потом повалили, толкая друг друга, бросая оружие на крыльцо".

Грубое очернительство. Не толкали гвардейцы друг друга, бросая оружие на крыльцо. Они вышли строем, с оружием, избегнув мучительного позора. Об этом договорился командир Бендерского городского ополчения полковник Егоров.

"Тут начиналась работа комендатуры. Мои подчиненные направляли задержанных к заблаговременно подогнанным рафикам, рассаживали по заранее определенному плану (на многих арестованных была оперативная информация о совершенных ими преступлениях, поэтому некоторых бойцов батальона рассаживали отдельно друг от друга, чтобы не дать им возможности согласовать показания) и отправляли в комендатуру для проведения дальнейших следственных действий. Затем вышли и гражданские лица, их развезли по домам. Роженицу, жену одного из гвардейцев, отправили в роддом. Десантники вывели заложников и заключенных".

Хороши заложники и заключенные - роженица, жена одного из гвардейцев. Рожать начала, наверное, с залихватских танковых залпов, о которых с таким умилением повествует наш комендант. Бедная женщина! Лучше бы Бергман неожиданно увидел в своем уютном кабинете самого комбата. Тогда он бы тоже родил. Не будем уточнять, что... Спросите свою совесть читатель, кто будет на одной странице своих мемуаров радостно вопить о танковых залпах, потом уточнять, что ими напугали роженицу, и тут же гадить на её мужа-солдата, рассказывая, что он бежал из школы как трусливый бандит, толкаясь и бросив оружие? Как назвать такого мемуариста? Подумайте! Мы не наводим на мысль, мы просто сами не можем удержаться: ну и гов...к!!!

"План Лебедя сработал! По задумке Александра Ивановича залпы из танковых орудий холостыми снарядами должны были привести в ужас находившихся в здании школы # 8 гвардейцев. Действуя жестко, применив "психическую атаку", он достиг намеченной цели (ликвидировал вооруженную банду) и сохранил жизнь ни в чем неповинным людям. Невольно возникает параллель между разоружением гвардейцев "кровавого комбата", и буденновской трагедией, и терактом на Дубровке... И Костенко, и Басаеву, и Бараеву терять было нечего. Согласитесь, ситуации схожие. Разный финал! Дело, несомненно, в профессиональных, человеческих качествах тех, кто планировал операцию, кто руководил ею. В отличие от "победителей" "Норд-Оста" (128 погибших), "освободителей" Буденновска (96 погибших), А.И. Лебедь во главу угла при проведении операции ставил людские жизни. Их сохранение было для командарма приоритетным. Ну а мы, непосредственные исполнители операции, командарма подвести не могли!"

Берману ещё достало наглости сравнивать Бендерскую школу номер восемь с Буденновской больницей и терактом на Дубровке, а защищавшего свой народ Костенко - с Басаевым и Бараевым! Землю роет, примазываясь к новому политическому моменту, "антитеррорист"...

"Комбата и его полевой жены Татьяны Питченко в школе не оказалось. Вероятнее всего, несмотря на принятые меры, произошла утечка информации, Костенко предупредили об операции, и он вовремя сбежал. Либо он вместе с Татьяной обитал где-то по соседству со школой номер 8.

Сразу после задержания следователи прокуратуры и милиции ПМР начали допрашивать гвардейцев. Сведения, которые стали нам известны, просто не укладывались в голове. Вся история войны в Приднестровье предстала совсем в другом свете! Гвардейцы в один голос говорили, что действительно Костенко хотел еще в апреле 1992 года спровоцировать в Бендерах военное столкновение между ОПОНом и приднестровской милицией, дабы замести свои кровавые следы. Именно по его приказу 19 июня гвардейцы устроили бойню у типографии в Бендерах, утверждали, что комбат планировал повторить подобное и в Тирасполе...

Один из приближенных Костенко под протокол рассказал прикомандированному к комендатуре подполковнику милиции Алексеенко, что уже весной комбат, понимая, что рано или поздно придется отвечать за свои преступления, задумал столкнуть лбами противоборствующие стороны. Его ли это была идея, охранник не знал. Но он назвал фамилию человека, бендерского мелкого коммерсанта, который по поручению Костенко 19 июня позвонил в горотдел полиции, рассказал о якобы готовящемся теракте и вызвал наряд к Бендерской типографии. Позже провокатор был застрелен. Гвардеец признался Алексеенко и в том, что первыми огонь по полицейским у машины Ермакова 19 июня открыли автоматчики, заранее выставленные Костенко у типографии. Одновременно Костенко устроил засаду на кишиневской дороге, зная, что на помощь полицейским обязательно вышлют подкрепление... Бойня была неизбежна.

Это была "бомба"! Фактически у меня в руках имелись документы, которые заставляли взглянуть на "первую искру" в бендерской трагедии с новой стороны, крайне невыгодной для приднестровских властей. С протоколами допросов я прибыл в штаб к командующему. Александр Иванович внимательно их изучил, а закончив чтение, посмотрел мне прямо в глаза и твердо сказал:

- Документы, Михал Михалыч, разглашать ни в коем случае нельзя. Если рассказать правду, народ нас не поймет. Они же тут за родину сражались! Каждый за свою. Но за Родину! А не за этого ублюдка!"

Эта часть откровений Бергмана самая важная и позорная. Давайте опять поймаем его за язык. Во-первых, с какими такими "протоколами допросов" он прибыл к Лебедю? О какой это "работе комендатуры" он говорит? По законам МССР и РФ комендатура являлась органом дознания, а не следствия. Поэтому даже по просьбе прокуратуры ПМР работники комендатуры могли лишь оказывать ей содействие в задержании подозреваемых, но не могли проводить следственных действий. Соответственно, протоколов допросов у коменданта на руках быть не могло. Они могли находиться только у членов следственной группы прокуратуры ПМР. То есть, либо Бергман опять врет, либо свидетельствует о том, что работники прокуратуры и милиции ПМР совершили должностное преступление, разгласив тайну следствия с целью организации незаконного давления на обвиняемых со стороны военных властей.

У Бергмана на руках могли быть не допросы гвардейцев, а только их объяснения. Соль в том, что такие документы как объяснения не только не должны были предоставляться Приднестровской стороной военным властям другого государства, но по законам всех союзных республик не являлись доказательством вины человека в суде. На основании объяснения можно лишь задержать подозреваемого для передачи его следователям. Доказательством оно становится только в том случае, если подтверждено официальным допросом человека, давшего объяснение. То есть, никаких доказательств вины Костенко, о которой Бергман с жаром уверял Лебедя, у него на руках... юридически не было! И он не имел права разглашать содержание объяснений, будучи обязан немедленно передать их вовсе не Лебедю, а в прокуратуру ПМР. Тут возникает новый вопрос к коменданту: действительно ли он, комендант 200-тысячного города, наделенный правом проводить дознание, не знал уголовно-процессуального кодекса МССР, и кому надлежит передавать материалы дознания? Неужели аналогичных случаев, пусть не таких громких, в его практике не возникало? Или в СССР в подполковники производили полнейших юридических тупиц? Кто тут психически больной, негодный к несению службы в военное время, Костенко или Бергман? К сожалению, к 1992 году даже в генералах оказалось множество людей недалеких. Встречались среди них и вроде бы не дураки, но юридические профаны и злопамятные начальники вроде Лебедя, которых использовали в своих целях интриганы вроде М.Бергмана.

Более того, никаких объяснений приведенного Бергманом содержания гвардейцы Костенко не давали. Этого не могло быть, потому что расписанные на страницах объяснений события никогда не имели места в действительности. Костенковцы не участвовали в провокации 19-го июня. Наряд полиции к типографии вызывать было не нужно, потому что полиция уже находилась там. Сам Бергман великолепно это знал. Вот другие отрывки из соседних глав его же книги:

"В день выхода ельцинского указа (о передаче 14-й армии под юрисдикцию России, - 12 апреля 1992 года, - прим. И. Днестрянского) был подписан протокол о перемирии между Молдовой и Приднестровьем. В работе сессии горсовета Бендер, которая принимала решение о подписании этого протокола, участвовал и генерал Неткачев. Он заверил депутатов, что в случае возникновения вооруженного конфликта армия не даст горожан в обиду. Горсовет поверил Неткачеву. Согласно протоколу город снимал блокпосты, разоружал и распускал свои военные формирования, а все оружие складировал в казармах под присмотром военных наблюдателей.

Республика Молдова продолжала свою политику. Обстрелы возобновились почти сразу после подписания протокола о перемирии, а через неделю молдавская сторона уже вела интенсивный огонь, в том числе и артиллерийский, по позициям приднестровцев в Бендерах, на знаменитом еще со времен Великой Отечественной войны Кицканском плацдарме, в Кошнице, Дороцком, на мосту через реку в районе Бычка, в Дубоссарах и Григориополе".

"До мая 1992 года все усилия Молдовы были направлены на овладение городом Дубоссары и расчленение ПМР на две части. Однако к середине мая обстановка на Кошницком и Кочиерском плацдармах стала складываться не в пользу Кишинева, особенно после того, как туда подошли бронегруппы 14-й армии. 8 июня планы молдавских военных поменялись. Они решили захватить населенные пункты Бендеры, Копанка и Варница, находящиеся на правом берегу реки Днестр, чтобы размежеваться с "сепаратистами" по Днестру. После этого можно было бы ввести Молдову в состав Румынии и вернуться к границам 1940 года".

То есть, в провокации была заинтересована Молдова, а у батальона, защищавшего г.Бендеры, интереса в ней не было никакого. Бергман неточен лишь с датой изменения планов молдавских военных. Они изменились отнюдь не в связи с появлением в мае 1992 года бронегрупп, вышедших из под юрисдикции 14-й армии, а в связи с выходом указа Президента России Б.Н. Ельцина от 1 апреля 1992 года, который обусловил политическую и военную недостижимость целей агрессора на восточном берегу Днестра. Видимо, неслучайно вскоре появился согласительный протокол, подготавливающий сдачу г. Бендеры ради размежевания между ПМР и Молдовой по старой границе 1918-1940 гг. - реке Днестр. В деле о Бендерской трагедии действительно прослеживается российский след. Так что накопление сил для удара по городу молдавская армия начала в апреле, а не в июне 1992 года. Далее Бергман пунктуально указывает на этот факт, который поначалу исказил:

"К июню 1992 года в Вооруженных силах Республики Молдова были сформированы три мотопехотных, артиллерийская, авиационная и инженерно-саперная бригады. В состав каждой мотопехотной бригады входили по артиллерийскому дивизиону, противотанковому дивизиону и по минометной батарее в каждом мотопехотном батальоне. Кроме того, в группировке артиллерии Молдовы оказались части армейского комплекта 14-й армии, которые передала ей Москва. По данным разведки, к моменту конфликта в Бендерах и в первые 10 дней боевых действий из Республики Румыния в Республику Молдова было поставлено значительное количество боевой техники и вооружений.

После объявления в Республике Молдова особого положения артиллерийские части и подразделения были укомплектованы рядовым и сержантским составом на 100%... Призыв и подготовка личного состава, призванного из запаса, осуществлялись "под видом учебных сборов" на учебных центрах (Бульбоаки, Унгены, Бельцы) под руководством румынских инструкторов. Для проведения боевых артиллерийских стрельб личный состав артиллерийских подразделений выводился на учебные центры, расположенные на территории Румынии...

В предстоящие районы боевых действий были переброшены после отмобилизования соединения и части национальной армии Молдовы, восемь батальонов ОПОН и семь отдельных рот полиции и волонтеров. В темное время суток осуществлялся подвоз и складирование боеприпасов в лесах, ангарах, каменоломнях, на территории церквей, полевых станов вдоль правого берега Днестра, а на левом берегу Днестра - в районе сел Кошница, Пырыта. Зная о своем подавляющем превосходстве над вооруженными формированиями ПМР, располагая достоверной информацией о состоянии Вооруженных сил Приднестровья и будучи абсолютно уверенными в своей победе (14-я армия сохраняла нейтралитет), большая часть артиллерийских подразделений Республики Молдова была выдвинута как можно ближе к берегу Днестра...

Вооруженные силы ПМР располагали 33 орудиями и минометами для стрельбы с закрытых огневых позиций, которые значительно уступали артиллерии противника по дальности и по точности стрельбы. Боеприпасов к ним практически не было".

19 июня Вооруженные силы Молдовы начали боевые действия. На город Бендеры с севера и с юга наступали пять батальонов (из них два батальона ОПОН), один артиллерийский дивизион, три отдельные артиллерийские, две противотанковые и три минометные батареи. Всего 2300 -2500 человек личного состава и 56 единиц артиллерийских систем. На Кицкано-Слободзейском направлении с молдавской стороны в наступлении участвовало три батальона (из них два ОПОН), два артиллерийских дивизиона, одна реактивная батарея "Град", одна противотанковая и одна минометная батареи. Всего 1300 - 1500 человек личного состава и до 60 единиц артиллерии. На Рыбницком направлении было сосредоточено три батальона, один отряд полиции, одна артиллерийская батарея. Всего 900 -1200 человек и до 40 единиц артиллерии и бронетехники. На Кошницком и Кочиерском направлениях находились пять батальонов (один ОПОН), три отряда полиции, один артиллерийский и один противотанковый дивизионы, одна артиллерийская и три минометные батареи. Всего 3200 - 3800 человек и до 74 артиллерийских систем.

Что же послужило поводом для начала боевых действий, той самой искрой, которая подорвала пороховую бочку Приднестровья? События в Бендерах разворачивались следующим образом. В 16 часов к городской типографии подъехал автомобиль приднестровской гвардии, в котором находились майор Ермаков, прапорщик Грекул, рядовой Кулаков и водитель Рябоконь. Грекул и Кулаков зашли в типографию забрать листовки. В это время автомобиль окружили 10 полицейских Молдовы (полицейский участок находился впритык к зданию типографии). Ермакова и водителя уазика разоружили, потребовали выйти из машины и предъявить документы. И тут совершенно неожиданно кто-то открыл по полицейским стрельбу из автоматов. Завязалась перестрелка.

Каждая из сторон начала просить о помощи. На выручку задержанным гвардейцам (их под огнем затащили во двор полиции) поспешили приднестровские милиционеры. К городскому отделу полиции выдвинулись полицейские и волонтеры из села Варница. Но их еще на подходе из засады встретили огнем гвардейцы 2-го батальона приднестровцев подполковника Костенко. Повод для ввода полиции и национальной армии Республики Молдова в город Бендеры был найден, а точнее сказать, спровоцирован. В 17 часов 30 минут на город со стороны Кишинева и Каушан двинулись молдавские войска".

Всё совершенно правильно! Источник информации у коменданта Бергмана был надежный. Четко и ясно говорится, что провокация была нужна уверенной в своей победе Молдове, и что гвардейцы Костенко в ней не участвовали. Впервые они вступили в бой вдалеке от горотдела полиции с вторгшимися в город волонтерами, которых справедливо считали вооруженными бандитами. Но Бергман по своей привычке к искажению фактов умолчал о том, что Ермаков и Грекул были вовсе не гвардейцами, а работниками МГБ ПМР, Кулаков и Рябоконь были не бендерскими, а тираспольскими гвардейцами. Прибыли они к Бендерской типографии за листовкой - обращением к солдатам национальной армии Молдовы, распространения которой полиция как раз пыталась недопустить. И опять таки, ни Костенко, ни другие Бендерские офицеры и руководители не имели отношения к появлению этой листовки. Её печать в Бендерах была организована заместителем начальника тираспольского управления обороны ПМР полковником В. Атаманюком по телефону из... Кишинева!!! (Подробнее см. Днестрянский И., "Путч подполковнка Костенко. Факты и причины"). Так что никаких "провокаторов от Костенко" и "звонков в полицию о теракте" для организации провокации не было нужно. Она была спланирована заранее в тайне от Костенко, и от любых других бендерчан.

Так в чём же дело, товарищ комендант, полковник, "честнейший" человек, Михаил Бергман? Как это Вы сначала говорите одно, а затем другое? Если Вы так хорошо информированы о военных делах, тогда как откровенная ложь на Костенко попала в собранные при Вашем участии объяснения, а потом в вашу книгу? То, что Вы пытаетесь спрятать чьи-то следы в грязной политической интриге, приведшей к Бендерской трагедии, мы уже поняли. Каков ответ на интересующий нас частный вопрос с объяснениями Костенковцев? Он прост, содержание объяснений бойцов батальона было сфальсифицировано, к ним были приложены "левые" объяснения провокаторов, выдававших себя за бойцов батальона, и Бергман как раз занимался вместе со спецслужбами ПМР фабрикацией этой "липы" и обработкой в нужном направлении генерала Лебедя. Делалось это элементарно: в горячке событий неискушенные, огорошенные таким поворотом дел люди, не читая, подписывали то, что им предлагали подписать. Могли подписывать даже чистые листы, подсовываемые им полковником Бергманом и подполковником Алексеенко, под гарантию "честных офицеров", что на бумаге будет написано лишь то, что было в словах... Конечно, признаваться в чистой уголовщине: проделанном при его участии подлоге документов и лжесвидетельстве перед прокуратурой ПМР и военными властями РФ, Михаил Бергман не хотел. Но его "успехи" стали столь велики, самомнение так непомерно, и желание зализать новые задницы столь сильно, что он против своей воли сознался.

"Вечером того же дня Александр Иванович встретился с И.Н. Смирновым и прокурором Б.А. Лучиком и рассказал им о результатах наших "изысканий". Факты их шокировали. Впрочем, Смирнова скорее шокировало, что эти факты могут стать достоянием гласности.

Смирнов и Шевцов приняли решение ликвидировать Костенко любой ценой. Такой свидетель, такая история приднестровского конфликта им были не нужны".

Да, Костенко стал не нужен. Ни как свидетель молдавской провокации, которую он мог убедительно разоблачить, не дав молдавской стороне сохранить остатки "лица", ни как свидетель попытки предательства политиками ПМР и России города Бендеры. И если Бергман в то время знал обстоятельства и планы молдавских военных, то подлинные причины убийства сорока гвардейцев батальона и их комбата, причины "подставы" под огонь города, где в результате погибло более 600 мирных жителей, он знал тоже. Не к лицу Бергману вещать о 20-100 жертвах "кровавого комбата Костенко", когда жертвы той банды, в которую сам Бергман входил, исчисляются не менее чем 700 убитыми. Но жаждущий крови комендант не унимается:

"Я не случайно начал эту главу с истории о Костенко. "Кровавого комбата" кто-то влиятельный и денежный готовил, инструктировал, разработав в деталях (!) его омерзительные "боевые задания". А если учесть, что криминальная ситуация в Приднестровье давно уже вышла за пределы контролируемой и допустимой, что огромное количество незаконно захваченного мирными жителями оружия 14-й армии оставалось в руках самых разных людей, то станет ясно, какое деморализующее влияние оказывали звероподобные люди типа Костенко. Его боялись. Боялись мирные жители, ведь при определенном стечении обстоятельств жертвой "кровавого комбата" мог стать любой приднестровец или житель Молдовы, боялись власти ПМР. Костенко слишком много знал! Это пугало Смирнова и его окружение пуще любой "агрессии", политической или экономической блокады. Кстати, из 120 задержанных в 8-й школе гвардейцев Костенко ни один осужден не был. Всех их спустя какое-то время отпустили в обмен на молчание..."

Глупости. Гвардейцев отпустили потому, что при попытке устроить судебный процесс, все обвинения против них и комбата развалились бы как комок пересохшего навоза. Ликвидировать ещё 120 человек? При Лебеде нельзя было на это пойти. И вот, Бергман, от страха не ведая страха, со сладострастным наслаждением маньяка и садиста описывает убийство Костенко:

"Костенко боялись, поэтому и убили. Сегодня можно открыть подробности его задержания. Арестовали комбата случайно. Приднестровье он покидал не прячась, на самом обычном рейсовом автобусе Тирасполь-Одесса. На его беду попутчиком оказался старший прапорщик Чепчугов, который ехал по своим делам в Одессу. Прапорщик узнал Костенко. О том, что он в розыске, знали все приднестровцы. Чепчугов на остановке вышел из автобуса и сразу же позвонил в милицию. В Одессе Костенко уже поджидали местные оперативники. Щелчок! Наручники защелкнулись на запястьях разморенного дорогой "кровавого комбата".

Через день Костенко был в одиночной камере СИЗО Тираспольского ГУВД. ...Ночью к Александру Ивановичу пришел начальник ГУВД полковник Богданов, разбудил:

- Товарищ генерал, я обеспокоен судьбой Костенко. Какие-то движения начались вокруг. Думаю, его могут убить, и я не смогу помешать. А свалят потом все на меня, на милицию. Прошу взять его под охрану в военную комендатуру.

- Что за движения?

- Костенко заговорил, - после паузы выдавил Богданов. - Согласился дать показания на Шевцова и Смирнова, что тогда, у типографии, он действовал по их приказу... И еще он готов показать склад с оружием..."

Ещё раз повторяем: Не мог Костенко рассказывать то, чего никогда не было, и не мог полковник Богданов повторять эти выдуманные Бергманом фразы! И ещё раз обращаем внимание читателей: яко бы награбивший многие миллионы комбат покидал ПМР один, на автобусе, без багажа.

"Лебедь отдал все необходимые распоряжения, и уже утром за задержанным Костенко приехали спецназовцы 14-й армии, чтобы перевезти того в комендатуру. Но сначала Костенко вывезли за город для проведения следственных действий. Он должен был показать тайник с оружием, приготовленным для отправки в Москву для дальнейшей продажи криминальным структурам. Неподалеку от села Владимировка военный уазик штаба 14-й армии с номером 54-26 АЛ попал в заранее спланированную засаду, был обстрелян из гранатомета и загорелся. Спецназовцы, охранявшие Костенко, получили ранения и сопротивления нападавшим оказать не смогли. Позже они написали в объяснительных записках, что их обстреляли неизвестные, одетые в армейские маскхалаты. Труп Костенко с отрубленными руками нашли на заднем сиденье автомобиля. Костенко умер не сразу! Я видел то, что от него осталось. Судя по скорченному "в позе боксера" телу, комбат горел заживо, горел в аду, которого он был достоин.

У обывателя может возникнуть вопрос: "Кому нужно было отрубать кисти рук у трупа и уродовать огнем голову?" Тем, кому нужно держать народ на прицеле самого страшного оружия - страха, порождаемого неуверенностью: а вдруг это не Костенко? А вдруг комбат жив? А вдруг он рядом? К счастью, комбат убит. Выводы одесских судебных медиков-криминалистов неопровержимы! Но обыкновенные, сильно запуганные люди думают иначе. Они боятся. И такие безответственные люди, как Г. Андреева, поддерживают в простых людях страх... Кстати, начальник милиции УВД Тирасполя Владимир Михайлович Богданов, пытавшийся сохранить жизнь Костенко до суда, был объявлен властями ПМР предателем и в течение суток (!) уволен из органов внутренних дел Приднестровья..."

Нечего было простым людям бояться Костенко. Для того, чтобы его не бояться, всего лишь надо было не совершать преступлений против его гвардейцев, не подличать, не проявлять алчности, трусости и других позорных моральных качеств. Промолчим по адресу агасфера - Чепчугова. Кто знает, из каких побуждений он действовал, по своей инициативе, или чьё-то поручение выполнял? Содействовал аресту Костенко или наоборот, из настоящей засады его выводил? Но обратим внимание на то, что в последний путь комбат ушел из Бергмановской комендатуры. При этом Бергман пытается нас уверить, что его людей при комбате не было, были "спецназовцы 14-й армии". Вот очередные "мальчики для комендантского битья" за всё будто бы и в ответе. А для чего понадобилось отрубать у трупа руки? Уж не для того ли, чтобы оставить отпечатки пальцев Костенко на "вещественных доказательствах" в сфабрикованном против него уголовном деле? Обратим внимание читателей и на другую выболтанную Бергманом часть правды, в которую он тоже внес свои лживые коррективы, но мы их сейчас быстро вычистим.

Начальник Тираспольского ГОВД полковник Богданов, честный и мужественный человек, догадываясь о грозящих ему по службе последствиях, сделал для подполковника Костенко то, чего комбат не успел сделать сам. Он попросил у генерала Лебедя заступничества для своего арестанта. При этом полковник Богданов мог рассказать Лебедю о подлинных мотивах руководства ПМР. В результате Лебедь должен был, по крайней мере, усомниться в ранее доложенных ему фактах. За это на Богданова возбудили уголовное дело, лишили его долности и уволили из органов внутренних дел ПМР. А вот что случилось потом?

Хочется верить, что командарм Лебедь смог побороть старую неприязнь к своему арестанту, которую так старался разжечь М.Бергман, успел вмешаться в его судьбу, и дальнейшие события были исправлением допущенной генералом ошибки - операцией по спасению жизни комбата с подкидыванием вместо него обезображенного трупа. Хочется надеяться, что операция прошла успешно, и Бергману не удалось посадить Гратовско-Шевцовскую бандоту Костенко на хвост. Заключение одесской судебно-генотипоскопической экспертизы в деле Костенко тоже недорого стоит. За последующие пятнадцать лет одесские "генетики" угробили немало уголовных дел своими некомпетентными и ложными заключениями. Одесская судебная генотипоскопия как наука не существовала в 1992 году, и не существует сейчас. Нельзя назвать наукой то, что подчиняется правилам кампанейщины, защиты псевдонаучных диссертаций и ориентируется в своих заключениях на позицию руководства правоохранительных органов и слухи. Поэтому не льстите себя надеждами, лжесвидетель Бергман: знаменитый комбат будет всегда стоять за вашей мокрой от страха спиной. И не прячьтесь за народ, который Вы предали. Сомнительным личностям вашего пошиба только и остается, как пугать народ именами честных людей.

Ситуация пятая. Как Михаил Бергман помогал разогнать остатки "старой" гвардии.

Об этом наш мемуарист, разумеется, живописует с гордостью:

"...И все те бурные дни, недели, когда командующий 14-й армией останавливал войну, подразделения военной комендатуры с приданной ей приднестровской милицией сдерживали упорный натиск криминала. Причем после окончания войны борьба эта не прекратилась, а скорее наоборот - разгорелась со страшной силой. И в этой борьбе мне постоянную помощь оказывал Александр Иванович. Я знал, что могу в любой момент обратиться к командующему, и что Лебедь обязательно поможет. Это знание вселяло в меня и моих подчиненных спокойствие и уверенность. С другой стороны, преступники тоже знали, что Лебедь рядом, и это мешало им развернуться во всю мощь и вынуждало преступный мир идти на всевозможные ухищрения".

Ну, чем не Иосиф Сталин с его теорией обострения классовой борьбы после победы революции? Вставляем вместо фамилии "Ленин" фамилию "Лебедь", вместо слова "революция" слова "окончание войны", и получаем тот же самый довод, с помощью которого вылезшие из-за спин революционеров "попутчики" и бандиты в 1929-1953 годах гробили советскую страну, уничтожали её основателей и революционеров. За много прошедших десятилетий повадки и ужимки мерзавцев не изменились, а пора уже народу знать, как вовремя вычислять Сталиных, Троцких и Бергманов, как важно не дать им "после драки" распоясаться, поддерживая свою политическую "нужность" ложью, репрессиями, убийствами.

У президента ПМР И.Смирнова была альтернатива - опереться на выстрадавшие войну батальоны и их командиров, но прямой опоре на своих военных он предпочел опору на переполненные двойными агентами спецслужбы и криминал. Таких, как Смирнов, история ничему не научила. Он сделал тот же самый выбор, который в двадцатые годы погубил Русскую революцию, а затем весь Советский Союз. И у Лебедя была альтернатива, но её он не видел. Её загородила бергмановская ложь. После смерти Александра Лебедя прилипала Бергман, как клещ, присосался к его младшему брату Алексею, и ныне является постоянным представителем республики Хакасия в Москве, таскает на себе более двух десятков правительственных наград. Оборотистый "хомо интриганс"!

Ситуация шестая. Михаил Бергман - герой борьбы с криминалом.

Эту часть творения Михаила Бергмана (о том, как он самолично ликвидировал бунт опасных заключенных) мы советуем каждому прочитать самому. Чтобы все увидели этот графоманский перл, украшенный корявыми фразочками, и разразились гомерическим смехом. Равно как без смеха нельзя читать рекламу, которую делают Бергману "авторитетные" источники типа "Новостей Ашдода": "Покойный генерал Лебедь любил рассказывать о своём друге, полковнике М.М. Бергмане: 'Никогда не встречал такого 'отмороженного' еврея. Берёт двух здоровенных казаков за шиворот, приподнимает, стукает лбами и штабелями укладывает в машину...' Ну и "терминатор"! Не иначе, "жидкого шворца" из "Space eggs" или эликсира "Астерикса и Обеликса" обпился...

О подлинной сущности и деяниях бывшего коменданта Приднестровской Молдавской республики М.М. Бергмана смотрите также здесь: http://www.olvia.idknet.com/razlom/glava_4.htm

http://rospres.com/hearsay/2793/