ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Днестрянский Иван
Как это было.

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
  • Аннотация:
    Подлинные свидетельства участников и очевидцев боевых действий в г. Бендеры.

   Я был на той войне, которая была.
   Но не на той, что сочиняли после.
   На такой войне я не был.
  
   Ю. Белаш
  
  

КАК ЭТО БЫЛО

Боевые действия в городе Бендеры. Свидетельства участников и очевидцев

  
  
   Г. ПОЛОГОВ, депутат Парламента Республики Молдова, Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики и Бендерского горсовета:
  
   - Уже к концу дня 18 июня на комиссии мы договорились, что завтра в ее заседании будут участвовать представители военных организаций на уровне заместителей и по два-три специалиста от каждого ведомства для решения вопросов по совместным постам. Я потом уже договорился с президентом ПМР И. Смирновым о том, кто же конкретно будет присутствовать со стороны Приднестровья. На следующий день собрал всех в Тирасполе и выехал в Кишинев. Когда приехали, оказалось, что от МВД Молдовы присутствует заместитель министра В. Катан, а двух специалистов нет. Один непонятно почему не явился, а у другого заболела жена, так нам объяснили. От Министерства обороны Молдовы был заместитель министра П. Крянгэ и только один специалист, другого не было. От Министерства национальной безопасности - Табуйко, заместитель А. Плугару.
   Мы начали работать после обеда, в 14 часов. Во время совещания наметили по карте, где должны были быть поставлены посты. Крянгэ и Катан постоянно куда-то выходили. Но в любом случае мы договорились о следующей встрече в Дубоссарском районе в субботу, в 10 часов утра, с представителями всех вооруженных формирований... Часто заместителю министра внутренних дел Катану звонили, затем он вышел еще раз и после возвращения заявил, что в Бендерах гвардейцы атакуют полицию. Я сразу ответил, что в Бендерах есть депутаты парламента, они поехали разобраться, тут явно что-то не то, скорее всего это провокация. Предложил немедленно сесть в машины и выехать туда. Катан не поехал, не поехали и другие представители со стороны Молдовы. Мы срочно отправились в Бендеры.
  
   Сергей А., командир патрульно-постовой роты милиции г. Бендеры:
  
   - Развод закончился. Я обратил внимание милиционеров на то, что в школах начинаются выпускные вечера, попросил регулярно патрулировать эти районы. Нашим вооружением были резиновые дубинки. Когда началась стрельба, несколько милиционеров, успевшие взять оружие, сели в рафик и выехали к типографии.
   Автобус оставили напротив библиотеки. Начали перебегать от дерева к дереву. Мы не стреляли. Только тогда, когда по нам открыли огонь, стали отвечать. Со строящегося здания типографии вели интенсивную стрельбу. Я пробрался на крышу библиотеки, сориентировался в обстановке.
  
   Анатолий Е., работник Агропромбанка, здание которого находилось напротив бендерской городской типографии:
  
   - В половине шестого в банке осталось девять сотрудников. В том, что с Агробанка не стреляли, я уверен, так как сам был там. Во входные двери постучали полицейские. Мы не открыли.
   Я стал звонить в милицию, в крепость, в исполком, чтобы нас отсюда эвакуировали. Чуть позже выглянул в окно и увидел, что стучавшие к нам полицейские заняли позицию у входа прямо за ступеньками, и вели огонь в направлении библиотеки. Во всяком случае, угрозы для них с тыла, судя по их поведению, не было. Неожиданно раздался стук в двери с черного входа. Мы подошли, спросили, кто стучит. За дверью ответили: "Вы же сами нас вызывали, мы из милиции". Их было пять человек. Судя по действиям, они ситуацией не владели, так как хотели сразу выйти через парадную дверь, однако их предупредили, что там залегли полицейские.
   Когда мы перелезали через забор со стороны типографии, по нам открыли огонь, и только тогда милиционеры прикрыли нас огнем из своего оружия. А один из них снял компенсатор и, пользуясь тем, что автомат без него звучал, как пулемет, одиночными выстрелами имитировал его работу.
   Перебегая через дорогу возле здания горкома партии, я заметил, что под елями лежат несколько человек без движения. Подумал: убитые. Позже видел, как со стороны Суворовской горы летели ракеты "Алазань", оставлявшие за собой яркий след. Ракеты падали где-то в городе и взрывались. Становилось жутко.
  
   Г. ПАЛЬЧИК, врач "Скорой помощи" г. Бендеры:
  
   - В самом начале стрельбы поступил вызов из района СШ N 13. Это на Борисовке, достаточно далеко от места начала активных действий. Не было еще и шести вечера. Между школой и домами есть футбольное поле. Причем оно со всех сторон окружено зданиями. Шальной пуле или осколку туда не залететь. Ребята играли в футбол и вдруг заметили, что один из них согнулся от боли в ноге. Когда мы приехали, ему первую помощь уже оказала медсестра школы. Было сильное кровотечение. Ранение - пулевое. Очевидно, кто-то из соседних домов стрелял в ребенка. По-другому это объяснить невозможно.
  
   Игорь Н., лейтенант гвардии ПМР.
  
   - Примерно в обед 19 числа в городе началась стрельба, которая то прерывалась, то снова возобновлялась. Мы сначала понять не могли, что там происходит, ведь все наши были тогда в казарме, был обычный скучноватый летний день. Только комбат отдал распоряжение о том, что увольнений сегодня не будет в связи с ситуацией в городе. Все были напряжены, но вопросов никто не задавал.
   Чуть погодя комбат вызвал к себе командиров подразделений и объявил о том что есть информация от жителей города которые видели на подъездах к Бендерам какую то технику и множество людей там где их раньше не было! Наш взвод получил тут же задачу на технике выдвинуться в район горпарка для того чтоб блокировать подъезды к ГОП, так как стрельба доносилась именно оттуда.
   Из рабочего комитета приходила разная информация. По ней было ясно только одно, в типографии взяты в плен наши товарищи, которые ждут нашей помощи, и в этом им уже пытается помочь милиция, на помощь которой нам и следовало прийти. Не доехав до парка, в пути получаем следующее распоряжение - ситуация развивается стремительно и нам следует быть в районе молодёжного центра. Подъехав туда обнаруживаем там группу людей, которые называли себя казаками ЧКВ, с оружием только некоторые из них. Они сказали, что уже есть убитые. Один - это корреспондент, которого нужно вывезти отсюда, что мы и сделали, положив его поперёк борта БРДМ.
   Получив приказ выдвинуться к комендатуре, приезжаем туда и набираем на борт максимальное количество гвардейцев для вывоза на направление Липкан. Оттуда была информация о передвижении большого количества людей с оружием. Подъехав к заправке напротив понтонного полка, нарываемся на засаду из двух КАМАЗов, которые стоят на мосту, из них выпрыгивают люди, прячась за насыпью вдоль дороги. В тот же момент раздается взрыв - это граната от РПГ бьёт в борт БРДМ и уходит рикошетом в асфальт. Мой механик, бывший афганец, делает маневр, и мы уходим под деревья вдоль забора понтонёров, там недавно была вырыта траншея для телефонного кабеля, которая и спасла жизни многих из тех, кто приехал с нами. Случайность? или... Судьба!
  
   Сергей Б., гвардеец ПМР:
  
   - По плану в случае тревоги мы должны были выехать для контроля на Каушанскую трассу, в район автозаправки, - это выезд из города. У нас там стояли несколько машин, одна из которых была с подъемным краном. Вдруг с горы по автотрассе к посту подъехала легковая машина. Из нее вышел мужчина и, обращаясь ко мне, сказал, чтобы я сделал вид, будто проверяю у него документы. За это время он рассказал, что буквально неподалеку стоит колонна бронетехники и танки. Сказал, что сам он бендерский и просит, чтобы я известил об этом исполком да и мы с ребятами были наготове.
   Нас на посту было семеро. Я сразу же поехал в казарму гвардии и сообщил, что на город идет техника. Получив патроны и десять касок, я поехал на пост. По дороге побывал в исполкоме. Там повторил свой рассказ, но мне сказали, что это дезинформация, и я уехал. Помню, мы только успели каким-то "КамАЗом" с сеялкой в кузове и автомобилем с краном перекрыть дорогу, когда с Суворовской горы пошла техника. Первым шел БТР, начавший стрелять по частным домам. Видели, как он из пулемета изрешетил дом возле АЗС. Взвизгнула раненая собака. Слышал позже, что в этом доме зацепило всю семью. Из идущего за ним танка по "КамАЗу" с сеялкой ударил снаряд, потом раздался еще выстрел. Машину разнесло в клочья. Мы противостоять этому не могли и укрывались то за стенами домов, то перебегали огородами. Мимо нас к кинопрокату пошла колонна. В ней кроме бронетранспортеров и танков были несколько "КамАЗов" с десантом, одетым в форму защитного цвета. Причем все военные на голове или на касках, как и на рукавах, имели белые повязки. В это время с горы начали бить орудия и на город полетели первые снаряды. Когда стемнело, по полю, на котором росла кукуруза, мы выбрались к микрорайону Ленинский, а затем пробрались в казармы нашего батальона, где уже шел бой.
  
   Татьяна С., медсестра гвардии ПМР:
  
   - К четырем часам вечера комбат Ю. Костенко уехал. Мы тоже собрались домой отдыхать. Была пятница. Ребята, свободные от дежурства, сидели перед казармой на скамейках, курили. Я уже была дома, когда услышала первые звуки боя. Поэтому срочно вернулась в расположение. К этому времени на казарму началось наступление бронетехники и опоновцев.
  
   Олег Б., гвардеец ПМР:
  
   - Со стороны Протягайловки, по дороге, что выходит прямо на нашу казарму, выскочили два бронетранспортера, с ходу открывшие огонь по казарме и МТЛБ (многоцелевой тягач легкий бронированный), стоявшему на перекрестке. МТЛБ сразу вывели из строя. Наши успели завести большой артиллерийский тягач (БАТ), обшитый стальными листами, и погнали его прямо на БТРы. Этих тягачей у нас было только два, но вид у них - устрашающий, к тому же мощные танковые шасси. Вот такая махина подлетела к бронетранспортерам и с разгона затолкала их во двор магазина N 29, где и заблокировала. Когда сидевшие в БТРах опоновцы увидели БАТ, мчащийся на них, все повысыпали из машин и убежали. Мы потом затащили технику к себе и с се помощью защищали казарму и район. Кстати, на спидометре машин было 900 километров - новые, как с завода. К этому времени район уже обстреливали минами. Было много раненых и убитых среди мирных жителей.
  
   Игорь К., прапорщик гвардии ПМР:
  
   - Первый бой приняли у 27-го магазина, у памятника Ленину. У постамента памятника и пролилась кровь наших гвардейцев. Там ранило Мильцына Виктора и Новикова Михаила. У Виктора ранения в обе ноги, пуля попала еще и в чашечку. А у Михаила ранение тоже в ногу, но он уже выписался из госпиталя. Нас было восемь человек. Стреляли из 27-го магазина, либо из квартиры, либо с крыши этого дома. Такой пулеметный огонь, что не дай бог. Мы тоже дали им прикурить. Двоих, сидевших за киоском Союзпечати, мы уничтожили. А потом потихоньку начали отступать к СТК. Здесь и держали оборону до отхода в Тирасполь.
  
   Клара Н., работник детского сада N 5 г. Бендеры:
  
   - Вечером девятнадцатого дети гуляли во дворе. Когда началась перестрелка, мы их завели в вестибюль садика. Дети испугались, да и нам было не по себе. У нас оставалось к тому времени шестнадцать ребятишек. Вскоре пули стали попадать в здание, залетать в вестибюль. Дети и воспитатели спустились в подвал. В это время по садику со стороны полиции велся сильный огонь. Звенели разбитые стекла, сыпалась штукатурка. С нашего здания никто не стрелял, я в этом уверена. Кроме нас и детей в нем никого не было. Как только стрельба немного стихла, мы вывели детей на соседнюю улицу и разместили их у живущих там людей. В течение двух дней воспитатели с детьми находились у них, пока всех малышей не разобрали родители. Мы очень боялись за детей, ведь в такой перестрелке все могло случиться.
  
   Н. МУНТЯН (опубликовано в газете "Новое время"N 69 от 8 августа 1992 года):
  
   "Люди пришли на отчетный концерт ансамбля "Червона калына" под руководством Раисы Плевчук, но не успели местные артисты переступить порог Дворца культуры, как раздались автоматные очереди. Поначалу этому не придали значения. Концерт набирал обороты, кажется, была взята самая высокая нота. Артистам и зрителям уже не мешают выстрелы, они все во власти музыки. И вдруг песня обрывается. Рядом с эстрадой с треском разрывается мина. В ту минуту никто не знал, что это началась война и что ее развязала Молдова. Было 19 часов 10 минут".
  
   Д., бендерский полицейский:
  
   - Я знал, что еще до этого он (заместитель комиссара полиции майор Л. Ника, Прим. И.Д.) и Гусляков разрабатывали операцию по захвату моста через реку Днестр. Это была часть плана захвата города. Были приготовлены белые повязки и форма, отличающая нас от гвардейцев и ТСО. Отрядом должен был командовать майор полиции Райляну. В то время главной ударной силой считался батальон патрульно-постовой службы. Им командовал один из замов комиссара - Вакарь. У них в составе было много молодых ребят, приехавших из близлежащих сел, поэтому они проявляли рвение в отличие от тех, кто жил в городе и представлял всю двусмысленность ситуации, в которой мы оказались.
   Первого апреля нас подняли по тревоге и лишь потом, когда узнали о провале операции, расстрелянных людях, ехавших на работу, постарались об этом плане забыть. 19 июня во время начавшейся сильной стрельбы я увидел, как завели задержанных гвардейцев (на самом деле Тираспольского контрразведчика Ермакова и его водителя), арестованных у типографии. Краем глаза заметил, что их начали сильно бить.
  
   В. ГУСЛЯКОВ, комиссар Бендерского городского отдела полиции МВД РМ:
  
   - В 17.30, после усиления стрельбы, я связался с министром внутренних дел Молдовы К. Анточем. Сообщил, что в ход пошли минометы и гранатометы. У нас был уже первый убитый, младший лейтенант Зудин, погибший без оружия, в гражданской одежде, который перебегал во двор СШ N 2, чтобы помочь спасти находившихся там детей. Мы предложили прекратить огонь с обеих сторон и отдать И. Ермакова. Однако бой усиливался. По нашим данным, огонь из минометов велся со стороны стадиона и казарм гвардии. Со второго этажа детского сада N 5 по гинекологическому отделению роддома и типографии гвардейцы вели огонь. Дети в это время были в садике, их было человек двадцать. Я лично дал команду по садику не стрелять. Наши хлопцы кричали, чтобы нападающие ушли из садика.
  
   Д., бендерский полицейский:
  
   - Вы спрашиваете, где все это время был комиссар полиции? Почти не выходил из кабинета. Там были его брат и заместитель - майор Л. Ника. Я видел, как погиб Зудин. Он вместе с группой УГРО выбегал на позиции, которые следовало занимать по плану обороны. Бежал по "гражданке", без бронежилета, его пуля и свалила. Так что это было не во второй школе, да и детей там не было. Запомнил, что почти сразу после того, как его убили, В. Гусляков по рации стал просить помощь.
  
   Д. УЛЬЯНОВА, горожанка:
  
   - Я работаю в Тирасполе, а живу в Бендерах, в районе автовокзала. В пятницу, 19 июня, как обычно вечером, вернулась с работы домой. На часах - начало седьмого. Не успела выйти из автобуса, как услышала стрельбу. Отдаленную, вроде бы с другого конца города. Вспомнила, что дома нет хлеба, и, не заходя в квартиру, отправилась в магазин, благо он находился совсем рядышком...
   Стрельба все усиливалась и, кажется, приближалась, причем очень быстро, буквально по минутам. Вдали показались бегущие по улице люди. Их лица были искажены страхом и волнением. Они кричали, что стреляют уже в районе исполкома, что на улице находиться опасно. Естественно, что ни о каком хлебе не могло быть и речи. Я вернулась домой.
   Стрельба нарастала, и на улице стало больше бегущих. Причем бежали они так, что было ясно: пули свистят где-то около них, над головами... В этот день сразу в трех бендерских школах должны были состояться выпускные вечера. Поэтому неудивительно, что среди бегущих были нарядные мальчишки и девчонки. Страшно и больно было видеть, как одна из выпускниц, собравшаяся на свой первый в жизни взрослый бал, запуталась в длинном подоле бального платьица, разорвала его, упала, потеряла туфельки...
   В тот момент я еще не понимала, откуда ведется огонь, поняла это позже. Дело в том, что в нашем районе целый квартал занимают общежития, а напротив заднего фасада нашего дома строится здание молдавской школы - оно готово уже процентов на семьдесят: подняты стены и положены перекрытия. Так вот, стрельба, по-моему, велась как из общежития, так и с новостройки.
   Люди, устав бежать, прятались за их углами. Я не выдержала, спустилась вниз, стала звать их в подъезд - все-таки там безопаснее. Не знаю, как в других подъездах, а в нашем укрылись многие. Не верилось, что все это надолго, думали: вот еще немного - и все стихнет. Но время шло, а стрельба не стихала. Наоборот, становилась все сильнее, автоматные и пулеметные очереди перемежались гулкими разрывами снарядов и мин. На улице совсем стемнело. Я с соседями снова спустилась вниз.
   В подъезде прятались разные люди: пожилые и молодые, разных национальностей. Была мама с двадцатилетним сыном, молдаване из сел Гыски, Хаджимуса. Мы пригласили их к себе ночевать. Разместили на полу, что называется, вповалку. Мест спальных на всех не хватило. Одно время пальба вроде бы стала стихать, а может, так нам только казалось.
  
   М. БЕРГМАН, военный комендант города Тирасполя:
  
   - Со стороны села Суворово на город пошли бронетехника и машины с личным составом. Солдаты имели на касках и на рукавах белые повязки. Из района Суворовской горы тачали стрелять артиллерийские орудия. На город упали первые снаряды. Со стороны села Протягайловка, из района птицефабрики, по городу открыли огонь гаубицы и минометы. Подъехали два БТРа и восемь машин с солдатами, мальчишками по восемнадцать-девятнадцать лет. Гвардейцы ПМР на БАТ (большой артиллерийский тягач, обшитый железом) атаковали БТРы и захватили их. Молдавские солдаты убежали в сторону Гербовецкого леса.
   По железной дороге к станции Бендеры подошел дизель. Из него высадилось до ста человек с белыми повязками на рукавах. Группа разделилась на две части: одна двинулась к мосту через Днестр, а другая - в сторону железнодорожной станции Бендеры-1, ведя непрерывную стрельбу из автоматов.
  
   Владимир Л., горожанин:
  
   - Было около девятнадцати часов. Из-за стрельбы автобусы уже не ходили, и я пошел домой по улице Коммунистической, мимо крепости. Навстречу мне попадалось много бегущих людей. Видно было, что они возвращаются с огородов. Подойдя к повороту, я увидел, что на дуге железной дороги, огибающей крепость, стоит дизель-поезд, а из него выскакивают вооруженные люди, человек сто. Большинство из них были с белыми повязками на рукавах. Они разделились, причем одна группа побежала к мосту через Днестр, другая начала продвигаться в сторону станции Бендеры-1, постоянно стреляя. Огонь был плотный, но ответного я не замечал. Было видно, как стрелявшие, пройдя мимо мебельной фабрики, вошли в город.
  
   Константин М., командир бендерского городского подразделения ТСО:
  
   - Когда у наших бойцов закончились патроны, а было их всего по два рожка на автомат, они отошли в расположение Бендерского ТСО по улице Коммунистической. К восьми вечера стало известно, что по этой улице в нашу сторону движутся два бронетранспортера с десантом и боевая машина пехоты. Мы срочно приготовили специальные мины МОН-100 и привязали их к деревьям в парке имени Горького. Когда БТРы с десантом проходили мимо, мины были взорваны. Взрывом и осколками десант смело с брони. У них было много жертв. Я заинтересовался, а где же БМП? Выслал разведку, которая нашла машину у продовольственного магазина напротив фабрики "Флоаре", - экипаж "героически" грабил магазин. Подразделение имело всего пятьдесят автоматов, а к моменту начала провокации возле типографии многие ребята отсутствовали, ведь была пятница - предвыходной день. Кое-кто успел прибежать из дома. Когда в город начала входить техника, мы отошли в район исполкома и рабочего комитета, где заняли оборону.
  
   Владимир Л., горожанин (жил на границе района село Варница - Бендерская крепость):
  
   - Только я собрался выйти из дома, как со стороны Варницы возле поворота на мост, ведущий к железнодорожной станции Бендеры-2, увидел около десяти подъезжающих "КамАЗов". Некоторые были пусты, а в остальных - человек пятнадцать вооруженных людей. Они повыпрыгивали из машин и залегли за насыпью. Несколько "КамАЗов" проследовали дальше, в сторону памятника Русской Славы, но очень быстро вернулись. Водители посовещались, затем подняли кузова пяти самосвалов вверх, создав импровизированное укрытие-заграждение, а остальные вернулись на Варницу. Примерно через полчаса они привезли человек тридцать с гранатометами. Видно было, что это местные, варницкие волонтеры. Почти сразу же они открыли огонь в направлении ПМС-130 и вдоль крепости. Ответная стрельба была тоже интенсивной. Около двадцати часов со стороны Варницы появилась первая БМП. Я начал более внимательно наблюдать. Примерно через четверть часа к этому району подошли еще десятка два МТЛБ и БТРов. Люди, сидевшие в них, были одеты в защитную цвета хаки армейскую форму. Техника стала впритык, одна машина возле другой. Затем, в основном МТЛБ, отправлялись по направлению к центру города.
   К 20.30 на тягачах были подвезены две артиллерийские батареи по шесть пушек. К этому же времени предыдущая колонна боевой техники ушла в город вместе с волонтерами. На их месте разместились пушки. Позже подвезли минометную батарею из шести стволов. Никакой суеты, напряженности среди военных я не заметил. Наоборот, чувствовалось легковесное отношение ко всему, как будто они пришли не воевать, а на прогулку. В этот момент по городу со стороны Суворовской горы и Паркан были выпущены ракеты "Алазань". Одна ракета взорвалась в тени дома по улице Лазо, другая попала в казарму крепости, еще одна - в пятиэтажный дом по улице Советской, напротив базара, и убила, как я потом узнал, сидевшего на кухне мужчину. Другие ракеты подожгли вагончики ПМС-130. По моим подсчетам, выпущенных ракет было двенадцать. Начались пожары. В наступающей темноте красные языки пламени высоко взметались в небо, изредка ночное пространство рассекали трассирующие пули , и где-то вдалеке я заметил проблеск сигнального огня пожарной машины.
  
   М. БЕРГМАН, военный комендант города Тирасполя:
  
   - В 19 часов 30 минут со стороны села Варницы к крепости подошла колонна молдавских войск в составе: два автобуса, две боевые машины пехоты (БМП), двадцать многоцелевых тягачей легких бронированных и БТРов, две артиллерийские батареи по шесть пушек и минометная батарея из шести минометов.
  
   Д., бендерский полицейский:
  
   - Вскоре у всех поднялось настроение - к восьми часам вечера со стороны Каушан к нам подошла боевая техника и ОПОН. Командовал ими подполковник Гомурарь. В полиции он сразу прошел в кабинет В. Гуслякова и долго сидел там - видимо, советовались. Я понял, что они совещались по поводу атаки на город, потому что когда Гусляков вышел, то решительно приказал всем, кто стоял в коридоре, садиться на броню и захватить позиции в городе. Естественно, что на десант и технику пришлось посадить по два человека наших проводников. Они-то и повели машины. Одним отрядом командовал заместитель комиссара Л. Ника. Он вообще дружил с Гусляковым и, я уверен, не только разрабатывал военные операции, но и сам их проводил. Националистом он был очень сильным. Правда, после этого рейда в полицию, он вернулся поникший и хмурый. Мы только потом узнали, что в районе главпочтамта их сильно побили. Уже с утра, а затем и весь день в морг, что имеется в судмедэкспертизе, возили трупы. Их было десятка полтора.
   Позже в полицию на трех грузовиках завезли ящики с минами, гранатометы, пулеметы и минометы. Все было румынского производства, так как надписи были на латинице. Вскоре нас усилили - пришли армейцы и волонтеры.
   Когда я проходил по коридору, то увидел, как задержанных гвардейцев в военной форме завели в кабинет к В. Гуслякову. Там уже был комиссар, а затем зашел и Л. Ника. Так получилось, что мне удалось наблюдать, как гвардейцев выводили оттуда. Больше всего меня поразило, что они шли в трусах и были в крови. Их завели в изолятор временного содержания и там усиленно охраняли.
  
   Александр М., гвардеец ПМР:
  
   - С восьми вечера началась перестрелка, а потом с горы вышли два БТРа-восьмидесятки. Они выехали на перекресток и начали "обрабатывать" казарму. У нас не было ничего, чтобы ответить. Вышла ИМРка, инженерная машина, на ней только броня, лопата и ковш...
   В первый день мы были окружены полностью, к нам только скорые прорывались. Потом постепенно начала прорываться техника из Тирасполя - привозили продукты, увозили раненых. Боеприпасы у нас были, а вот с едой - сложно. Постепенно мы начали отодвигать противника - на Протягайловку, консервный завод. Депо очистили. И двадцать второго уже занимали хороший плацдарм.
   Я видел, как в ночь на двадцатое уходили две группы с боеприпасами для центра города. Люди взяли вещмешки, положили в них патроны и на свой страх и риск пошли в город. Я знаю, что они прошли.
  
   Вячеслав Г., гвардеец ПМР:
  
   - Мы выехали из казармы на "КамАЗе", только добровольцы. Многие уже на тот момент разошлись по направлениям - кто на девятиэтажки, кто в школу. Связи у нас не было. Мы как-то почувствовали, что в окружение попали. Когда они побежали, кто-то крикнул: "Надо БТРы брать!". Вот они разбегаются, мы стреляем по ним. Затем машины кое-как в казарму перегнали - у нас никто не умел с ними управляться. Пока ночь была, изучали вождение, как она стреляет, - короче, за ночь освоили. И уже с утра действительно вступили в бой. Они засели на кладбище, с полным вооружением, с минометами.
   Очень много было раненых. Потому что они засыпали нас минами и со стороны полиции, и с Протягайловки, отовсюду. Люди умирали от ран. В первый день, где-то в 23 часа, первая скорая появилась. В основном уходили (т. е. умирали, получали ранения) молодые, срочной службы ребята... Те, что в своих заявлениях писали: "В связи с тем, что 14-я армия сохраняет нейтралитет, а я хочу защищать свой дом, прошу принять меня в ряды Республиканской Гвардии".
  
   Саша П., гвардеец ПМР:
  
   - В гвардию постоянно приходили люди. Они требовали оружия, чтобы защищать город. Все время по казарме молотили мины. Хорошо, что мы успели в укрытие спрятать бензовоз. Но обстрел не мешал притоку ополченцев. От мужиков отбоя не было. Ополченцы сидели, ждали, кого ранят или убьют из гвардейцев, чтобы взять оружие и встать на их место.
   Как-то пришла бабушка. Говорит, что у нее есть большая кукла. Предлагала завернуть куклу, как ребенка, в покрывало, заминировать, после чего она прошла бы на консервный завод, в полицию и взорвала себя. Она говорила: "Я пожила при румынах и знаю, что это такое. Мне осталось мало жить, так хоть нескольких за собой потащу". Мы не могли пойти на такое и кое-как ее упросили уйти.
   Затем пришел раненый семидесятилетний старик. Его ранило по дороге к нам. Он все просил оружие, хотел защищать город. Куда там, пришлось отправить его в больницу.
   Постепенно собралось у нас более трехсот человек. Несмотря на обстрел, мы держали оборону нашего района достаточно устойчиво. Здорово помогли два захваченных бронетранспортера. Наши потом бегали, искали по району, где какая техника Молдовы есть, чтобы разжиться ею. Но, увы! Была у нас установка "Алазань", да в городе от нее толку мало. Потом притащили самодельный миномет. После нескольких выстрелов упало крепление, так пришлось завязать проволокой. Иногда мины застревали, приходилось вытряхивать их из ствола. Вот и все вооружение, которым мы располагали. Комбат застрял в городе и не мог пройти в батальон, так как нас уже отрезали полностью от центра. В батальоне командовал начальник штаба Дюба.
  
   Евгения П., медсестра гвардии ПМР:
  
   - В это время не только погибали люди. Помню, к десяти часам прибежал в гвардию мужчина. Говорит, что скорая помощь не приезжает из-за обстрела, а у него жена рожает. Мы собрались, пошли. У женщины только начинались схватки. Подошла соседка, сказала, чтобы мы шли оказывать помощь раненым, а она подежурит у постели роженицы. Спустя некоторое время мужчина пришел опять за нами. Его жена родила девочку. Мы осмотрели ее. Все было в порядке.
   Из-за того, что казарма гвардии подвергалась интенсивному обстрелу, нашу медчасть перевели в рядом стоящую железнодорожную школу N 2, где мы всем оказывали помощь. Число раненых, зафиксированных нами, перевалило за двести человек и быстро росло. Особенно много было пострадавших среди гражданских. Нам передали, что на левом берегу срочно готовятся к деблокированию моста. Это было единственной нашей надеждой.
  
   М. БЕРГМАН, военный комендант города Тирасполя:
  
   - Начальник штаба ракетной бригады (он исполнял обязанности командира) полковник Е.И. Гончарук доложил генералу Юрию Неткачеву обстановку. Неткачев дал команду ни во что не вмешиваться. По всей видимости, такой же звонок был и оперативному дежурному 2-го понтонно-мостового полка. Через два часа на территории полка и бригады начали рваться снаряды. Загорелся склад горюче-смазочных материалов на территории понтонно-мостового полка. Вскоре загорелся склад ГСМ и в бригаде, один снаряд попал в хранилище с техникой, уничтожив две машины.
   В 00 часов 20 минут 20 июня на мосту через реку Днестр шел бой, а со стороны Кишинева в Бендеры входила колонна молдавских БТРов. В час ночи в районе обувной фабрики "Флоаре" развернулась молдавская батарея 100-миллиметровых пушек МТ-12 и открыла огонь по городу.
   Около трех часов ночи мост через Днестр был захвачен молдавской армией. На выезде из Бендер в сторону Тирасполя перед мостом была развернута молдавская батарея 100-миллиметровых пушек МТ-12 (четыре орудия).
   К утру от огня молдавской артиллерии загорелись 60-тонная цистерна с горючим и вагоны с лесом на железнодорожной станции Бендеры-1. (Здесь скопилось много вагонов с нефтепродуктами, находились цистерны с газом.). Город был на грани катастрофы. Если бы не героические действия пожарных, которые боролись с огнем под артиллерийским обстрелом, жилые кварталы, примыкающие к станции, были бы обречены.
  
   Петя ШАРКОВ, школьник младших классов г. Бендеры:
  
   - Я был с папой на работе, в районе речного вокзала. Я видел, как шли танки на мост. Это было 19 июня 1992 года. Потом под обстрелом бежали по улице Ленина. К дому мы смогли попасть в 9 часов вечера. Потом папа ушел в ополчение, а мы с мамой остались в квартире.
   Мы с мамой долго искали папу. В госпитале в Тирасполе нам сказали, что папа находится в морге, в машине-рефрижераторе, затем тело папы перевозили на Украину.
   Мне трудно без папы, он был настоящий человек и друг.
  
   Саша ФЕЛЬДШЕРОВ, бендерский школьник:
  
   - В первый день войны мне было очень страшно. Я жил возле дома слепых в общежитии. На третий день войны сгорело мое общежитие. Потом мы получили квартиру. Во время войны убили моего отца. Он ушел 26 июня воевать. С тех пор его не видел. Мы нашли его труп 29 сентября 1992 года.
  
   Коля ХАБИЕВ, бендерский школьник:
  
   - Война началась беспорядочной стрельбой, вероятно, по всему городу. Стрельба была тихая вначале. К вечеру стрельба усилилась, было слышно и видно, как летели пули и "алазани". Слышны были взрывы снарядов и мин.
   Во время войны я находился в Борисовке, в районе ремзавода. В это время был слышен сильный бой у казармы гвардейцев. На третий день войны меня с сестрой дядя отвез к дедушке на Украину. По дороге на Украину было много беженцев, женщин и детей. Мама, бабушка и папа остались в городе. Бабушка плакала всю войну. Папа служил в ТСО. Во время войны папа был ранен тяжело. Сейчас он остался инвалидом. Папу наградили медалью "За Приднестровье" и крестом "За оборону ПМР".
   Война - это очень страшно... Приносит много горя всем людям.
  
   В. ШОВА, депутат Парламента Республики Молдова:
  
   - Из парламента я вместе с депутатом С. Куртевым зашел к министру внутренних дел Молдовы К. Анточу. Разговаривали минут двадцать. Анточ сказал нам, что он не знал о применении армии и ее техники в Бендерах. У него Гусляков попросил помощь, и он послал ОПОН, но про все остальное он не в курсе.
   От К. Анточа поехал к премьер-министру Молдовы В. Муравскому. Он мне рассказал, что все это для него полная неожиданность и т. д. Я понял, что у него информации еще меньше, т. к. он не был членом Совета безопасности республики. Вид у него был странный - сплошная неопределенность. В то время еще заседал Совет безопасности, и правительство ждало дальнейшего развития событий. Было ясно из разговора, что правительство не в восторге от применения армии. Но в то же время им говорилось о возможности нормализовать обстановку и навести порядок с помощью ОПОНа и малыми потерями. Что сказать по этому поводу? Не побывавшие на войне мыслят по-другому.
  
   Михаил Б., младший лейтенант гвардии ПМР:
  
   - После того как привезли тело Воздвиженского в СТК получили приказ отступить, так как предполагался прорыв со стороны Кишинева и Варницы. Нас вооружили, дали все, что нужно для боя, и направили на Липканы. Но до места мы на своем БРДМе не доехали. Нас обстреляли возле автобусной остановки напротив автозаправочной станции. Мы заняли позицию - здесь была вырыта траншея под кабель. Противник пытался прорваться в центр города, но люди, которые находились вместе со мной, самоотверженно боролись...
   Когда мы поняли, что силы у нас не те, чтобы дальше удерживать противника, мы начали отходить. Дошли до первого поста понтонников, там немного отдохнули. Когда увидели колонну - шла только техника, так как вся их пехота, которая должна была их сопровождать, ехала дизель-поездом Кишинев - Одесса, - нам некуда было деваться, и мы через забор проникли в крепость и заняли первую позицию у моста; насколько могли, отбивали его.
   В крепости к нам отнеслись плохо. Первоначально, когда мы заняли позицию, нас видели только солдаты - они промолчали. А потом, когда начальник гарнизона узнал, сказал: "Вы здесь стрелять не будете", - и приказал спуститься вниз. Мы подчинились. А через несколько часов он приходит и говорит: "Нам позвонили и сказали, что если мы не выведем вооруженные формирования Приднестровской Республики, так называемые, короче, банды, они начнут артподготовку по крепости..." Мы, конечно, возмутились и вынуждены были поставить оцепление, чтобы к нам не подходили. Снова заняли свою позицию и вели бой.
   После этого вновь поступил приказ спуститься вниз. Тут у нас закончились боеприпасы, мы подошли с просьбой о помощи. Они сказали, что все оружие, боеприпасы и прочее пару дней назад отправили в Тирасполь. Когда же мы вскрыли склад, оказалось, что у них все есть, вплоть до гранатометов. Лишь когда, наконец, они поняли, что их охраняют ребята, которые служат и живут в Бендерах, и их семьи тоже, вот тогда они начали помогать.
  
   Николай К., прапорщик гвардии ПМР:
  
   - После семнадцати я приехал из Тирасполя. Они уже до того обнаглели, что стали обстреливать казарму (российской 14-й армии) с пешеходного моста над железной дорогой... Потом поступил приказ прибыть к крепости. Здесь уже был комбат. Нас было двенадцать человек - гвардейцы, три милиционера и трое из "Дельты". Нас спасло то, что у ребят из "Дельты" была рация. Потому что была полная неразбериха. Те, кто нес охрану моста, тоже растерялись. Темнело, и уже было не разобрать, кто есть кто...
   Техника шла с Варницы. Впереди МТЛБ с ЗУшкой. Это страшное оружие. Она встала на мосту, стала "обрабатывать" его, а остальные уже беспрепятственно шли. Мы оказались отрезанными... Куда с шашками на танк! У нас не было никаких противотанковых средств. Мы думали, поможет 14-я армия. Приехали бойцы из батальона "Днестр" на БТРе, у них было два колеса пробито. Командир машины обратился к прапорщику на КПП, говорит: "Там у тебя пять БТРов стоят разукомплектованных, сними два колеса". А тот отвечает: "Не могу, приказа не было!". Не понимаю таких людей: тут уже бойня идет, а ему приказа не было!
  
   К. КУШНИР, председатель рабочего комитета завода "Молдавкабель", г. Бендеры:
  
   - В тот день пятница была, своими делами занимался, готовились к новоселью у друга моего. И вдруг стрельба. Я звонить Георгию Ивановичу Егорову. Он говорит: "Давай, Константин, на завод, собирай людей". Я достал списки и отправился на завод. По пути еще свернул на Каушанскую дорогу. Смотрю, блоки ставят. Подумал: ну молодцы наши, как оперативно сработали. Потом оказалось, что это они блоки ставили. На заводе вместе с Сашей Назмеевым, начальником штаба, обзванивать своих стали. Конечно, приходили ребята, но... большинство к нам добраться уже не могли. Все равно народу собралась тьма: на шелковом где-то порядка полутора сотен, у нас на заводе столько же, на ТНИ, человек тридцать. Штаб прямо напротив проходной организовали. Хотели ехать в рабочий комитет, позвонили туда, нам разъяснили, что уже не пробиться. Из оружия - один пистолет. Стали собирать пустые бутылки, заполнять их бензином. Потом они пригодились, когда в два часа ночи колонна шла. На шелковом ее пропустили, да и мы поначалу растерялись, многие побежали смотреть - понадеялись, что это наши. А те как начали стрелять! И в кого? В безоружных людей! Никто ж в них не стрелял. Мы попадали кто где стоял. А вот Вася Шевель и Толик Щемененко схватили бутылки. Подошли поближе и начали бросать. Одна бутылка в кузов попала - все загорелось, вторая - на пушку, третья разбилась - и горящий бензин разлился по асфальту. Такое пламя! И они испугались, повернули назад.
   Правда, все вокруг расстреливали, из города выехали и все еще стреляли. Там Васю тяжело ранило, потерял много крови. Мы попытались пробиться в больницу: на автобусе закрепили белый флаг с красным крестом, целую простыню, а они на Кинопрокате как стали стрелять и по автобусу, и по флагу... Наутро мы Васю в огороде возле завода похоронили. После ночного обстрела раненые, да и не только они, поуходили. Ну а кто остался, собрались и пошли в рабочий комитет, затем поехали в Тирасполь. Документов ни у кого не было, так вот все оружие на мое водительское удостоверение получали. Нас человек пятьдесят было. Вернулись, и от моста бегом с ящиками с патронами, с автоматами - к исполкому...
  
   Владимир С., атаман казаков:
  
   - Казачество 19 июня, как всегда, несло свою службу. Неожиданно прибыл кошевой атаман Сорокалетов и сказал, что нужно срочно прибыть в штаб. Когда пришли, там уже находились походный атаман Дриглов, часть казаков штаба и атаманской сотни. Примерно в восемь вечера позвонил председатель управления обороны ПМР Ш. Кицак и поставил задачу срочно выехать в Бендеры и, взяв максимум людей, прибыть в распоряжение Бендерского исполкома. Собрали всех, кто был: двадцать один человек из атаманской сотни, десять человек из управления и, заехав в республиканскую гвардию, получили пять гранатометов и пятнадцать снарядов к ним. По мосту через реку Днестр прорывались уже под пулями. Нам вдогонку охранявшие мост бойцы ТСО кричали: "Вы куда? Там стреляют!"
   К исполкому подъехали в девятом часу вечера. В городе слышались автоматные очереди и разрывы. Возле горисполкома мы застали около сотни мужчин и молодых парней. Они, завидев нас, обрадовались и начали просить оружие. К сожалению, помочь им мы не могли, однако попытались уговорить их не идти за вооружением в химбатальон 14-й армии, размещавшийся напротив автовокзала, так как некоторые, махнув рукой, туда направились.
   Мы нашли руководство города. Объяснять было нечего, так как сразу после нашего приезда по исполкому был открыт огонь. В подвале, где находился штаб, звонили телефоны. Жители предупреждали о вползающей в Бендеры бронетехнике Молдовы. Атаман разбил ребят на пятерки. Я и двенадцать казаков поднялись на разведку на крышу исполкома. Кроме того, нам надо было уяснить возможность обороны исполкома с крыши. Поняв, что это нереально из-за высокого парапета, быстро перебежали на главпочтамт, высокое здание которого находилось рядом. Туда со мной пошли семь казаков и милиционер. В это время походный атаман Дриглов со своей группой взял два гранатомета и шесть снарядов к ним. Их задачей было уничтожить бронетехнику, которая уже расстреливала кварталы города.
  
   Г.П. ВОЛОВОЙ, депутат Парламента Республики Молдова, Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики и Бендерского горсовета:
  
   - Главной улицей, по которой бронетехника двигалась практически с двух направлений, была улица Суворова. Магистраль, почти напрямую ведущая к Каушанам, прорезала город через центр.
   Казаки группы Дриглова разместились во дворе магазина, имевшего выходы на улицы Суворова и Советскую. Среди них был О. Оттингер, по национальности немец, но считавший себя казаком, т. к. казак, говорил он, это не нация, а понятие интернациональное. Именно этому парню удалось подбить из гранатомета вначале один, затем другой бронетранспортер, прорывавшиеся к исполкому.
   Его в это время прикрывал Дриглов. Однако, когда Оттингер пытался добить убегавший БТР, с крыши девятиэтажного дома напротив выстрелил снайпер и убил его. Затем в Дриглова метнули две гранаты. Этот храбрый человек поднял первую гранату и отбросил ее в сторону, вторую успел поднять и замахнуться, но она разорвалась у него в руке. Дриглов упал на Оттингера, так вместе они и лежали. Рядом находившийся казак Сорокалетов был тяжело ранен и успел заползти в подъезд, где его укрыли в квартире. Один из этой группы, казак Ергиев, был скошен пулями крупнокалиберного пулемета с опоновского БТРа, когда перебегал к зданию исполкома, и упал замертво под елью. Рядом с ним погиб еще и ополченец. У защитников исполкома не было нужного для обороны количества гранат. Отсутствовали даже бутылки с зажигательной смесью, патронов всего по три рожка на автомат. Чувствуя свою безнаказанность, бронетехника опоновцев и национальной армии выскакивала на площадь перед исполкомом, открывала огонь по окнам, вестибюлю, по чему только можно было. Стрельба ни на минуту не прекращалась. Шел бой, тяжелый, смертный. Одни пришли установить в городе свой "конституционный порядок", другие боролись за свободу, за человеческие права, за право быть равными среди равных.
   Парадоксальность ситуации заключалась в том, что, объявляя о необходимости "восстановить конституционный порядок", президент Молдовы обманывал людей. Ведь согласно Конституции Молдовы в республике не должно быть ни префектур, ни мэрий, ни примаров и др. Там по-прежнему конституционно закреплены Советы народных депутатов. Исходя из этого, примар в Каушанах антиконституционен, а в Бендерах действующие структуры власти законны. К сожалению, бывший партократ М. Снегур, которого коричневая пена национализма подняла на самую верхушку власти в Молдове, перенес все методы одурманивания людей из прошлого, попирая законы. Регулярно, день за днем "Месаджер" и средства массмедиа кричали о сепаратистах, раскалывающих республику, а в это время в "правовом" государстве топтали ногами конституцию. Естественно, что многие из брошенных в пекло практически не знали, на что они идут, но верили в то, что успела им вбить националистическая пропаганда. Отрезвление в такой ситуации способны были принести только кровь и смерть.
   ...Со стороны поликлиники прорвался МТЛБ и, проехав по улице Лазо, расстрелял подряд все, что мог. По нему ударили из гранатомета, но не попали. Он так безнаказанно и ушел. По улице Ткаченко проехала бронеколонна в направлении гостиницы "Приетения". Затем, неподалеку от гостиницы, был открыт огонь по мосту через Днестр. Били из орудий БМП. На всех машинах колонны на бортах белой краской красовались надписи на латинице. Так колонна и передвигалась - вперед, назад, ведя интенсивный огонь.
   В районе ресторана "Нистру" на набережной Днестра ополченец Владимир Шефир атаковал самоходную установку "Шилка", выстрелив по ней из гранатомета "Оса". По национальности он был немец. Накануне этих событий получил визу в ФРГ. Но, как только зазвучал сигнал тревоги, он сразу стал в ряды защитников города. К сожалению, выпущенная им граната только скользнула по броне. "Шилка" развернула стволы и сразу из всех четырех расстреляла его в упор.
  
   Лариса А., горожанка:
  
   - Володю (Шефира) я знала раньше. Прекрасный был парень. Видела его поздно вечером, когда он с ребятами стоял в обороне на набережной. Я тогда начала готовить им горячий чай. Пока все это готовилось, он попросил воды. Тогда всех интересовало, что же творится в городе и когда все это кончится. Попив воды, Володя, помню, сказал, что если до утра Бендеры выстоят, то выстоит и Приднестровье. Затем, взяв чайник, он побежал к ребятам. Я тогда подумала, что они защищают не только этот район, но, если посмотреть шире, все Приднестровье.
  
   Г.П. ВОЛОВОЙ, депутат Парламента Республики Молдова, Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики и Бендерского горсовета:
  
   - ...Шли два грузовых автомобиля "ЗИЛ ГЯ" с людьми в кузовах и тянувших две зенитные пушки. За ними следовали три автомобиля "ГАЗ-53" и "МАЗ", тащившие на прицепах зенитные пулеметы ЗУ-23-2. На передних машинах в зеленой форме сидели человек двадцать в касках, поверх которых был нанесен белый крест, а на рукавах у них виднелись белые повязки. "ЗИЛы" с пушками выехали на площадь и как ни в чем не бывало проехали, видимо, на установленные им позиции по улице Калинина. Автомашины с пулеметными установками окружали исполком, заходя с тыла. Мне рассказывали, что милиционеры и казаки на крыше слышали команды проводников на русском языке. Милиционеры даже узнали в проводниках некоторых местных полицейских. Среди них был заместитель комиссара полиции Л. Ника. В их задачу, очевидно, входило отрезать исполком с тыла и не дать возможности его защитникам эффективно обороняться и маневрировать.
   Но полицейские просчитались. Для них полной неожиданностью было то, что на крыше главпочтамта находились восемь казаков и сержант милиции. Как только "МАЗ" с боеприпасами и зенитной установкой подъехал к перекрестку улиц Лазо и Суворова, он сразу попал под их огонь, а также под огонь милиции, находившейся на крыше одного из зданий. Автомобиль вспыхнул. Начали рваться боеприпасы. Рядом с ним стояла еще одна машина с газобаллонной установкой. От попадания трассирующих пуль взорвался баллон, и машина тоже загорелась.
   У казаков был лишь один гранатомет. Чтобы уничтожить такое количество техники, конечно, этого было мало. Поэтому, насколько это было возможно, все быстро начали метать вниз гранаты. Ударная волна перевернула автомашину, которая прорвалась к училищу по улице Суворова.
   От рвущихся боеприпасов и горящих автомобилей полетели осколки, которые подожгли газетный киоск, побили все стекла в близлежащих домах, сеяли вокруг смерть и разрушения. Рядом с киоском запылал подбитый из гранатомета автомобиль с пулеметной установкой, пытавшийся проскочить по улице Лазо в сторону базара. Пылал страшный костер. Разрывы были настолько мощными, что всем, кто находился в подвале исполкома, казалось, будто идет массированный обстрел всего центра города из тяжелых орудий.
   Те, кто пришел силой восстанавливать свой порядок, спешно отступали, кроме тех оставшихся на поле боя, кому этот порядок был уже не нужен. Возле училища лежал убитый в военной форме. Ноги - сплошное месиво. В военном билете было записано, что у этого молодого парня двое детей. Что он для них завоевал в Бендерах?
   Возле светофора без одного сапога лежал полицейский, которому тоже война была уже не нужна. Ради чего они погибли? Вряд ли и сейчас кто-то сможет объяснить это их семьям.
  
   Владимир С., атаман казаков:
  
   - Когда запылали машины, мы перешли на правую сторону почтамта и начали закидывать гранатами технику и разбегающихся полицейских. Запылал гигантский костер. Стало ясно, что мы эту колонну разгромили. Тогда ребята сели на крыше в круг и запели под грохот рвущихся боеприпасов "Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить...". Немного погодя на нас тоже стали падать осколки. Случиться могло что угодно. Поэтому, чтобы не подвергать ребят опасности, я приказал им спуститься на четвертый этаж и занять оборону.
  
   Г. ПОЛОГОВ, депутат Парламента Республики Молдова, Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики и Бендерского горсовета :
  
   - Во время разговора с министром внутренних дел Молдовы Анточем я постоянно спрашивал: кто здесь командует войсками? Он честно ответил: "Вы знаете, не я". Я ему объяснял, что в исполкоме женщины, дети, депутаты. Что нам нужно найти конкретного командира для того, чтобы договориться о прекращении огня. Анточ сказал мне, что полицейские силы участвуют в составе.
   Раз в составе, то ищи премьер-министра в этом случае. Уж он-то знает. Звоню в Совет министров. В. Муравского не было. Зато был К. Оборок, его заместитель. Задаю ему те же вопросы. Он начал нам читать мораль. Мол, вы сами вызвали это, вы убиваете полицейских, мы наведем порядок... В это время, как потом оказалось, шло заседание Совета безопасности и, очевидно, К. Оборок уже догадывался о его возможных результатах. Кто командует войсками, он не сказал.
   Вот кого я нашел сразу, так это В. Берлинского, председателя парламентской комиссии, но и тот не мог ответить, кто отдал приказ нарушить постановление парламента и ввести войска, а также кто командует ими. Сплошные загадки. Собственно, какие там загадки. И так все ясно, кто играет первую скрипку.
   Сразу стал звонить М. Снегуру. Секретарша отвечала, что он на заседании Совета национальной безопасности. Звонил еще три раза, совещание продолжалось. После одного из звонков мне ответили, что, когда закончилось совещание, президент вышел так быстро, что ему не успели доложить.
  
   Александра Л., горожанка, 19 лет:
  
   - Волею случая оказалась вместе с подругой в исполкоме. Начавшиеся бои уже не давали возможности оттуда выйти. Я окончила медучилище, а моя подруга Эвелина проходила государственную практику в реанимации и была без пяти минут медсестрой. Мы подошли к В. Когуту и предложили свою помощь. Внизу, в подвале, не было мало-мальски готового помещения под медицинскую часть, как и не было медикаментов. Поэтому, когда депутат горсовета Л. Лопухина принесла бинты, вату, раствор фурацилина, восемь бутылочек йода и с десяток одноразовых шприцев, мы почувствовали себя более уверенными.
   Обстрел усиливался. Шатались плиты перекрытия, падала штукатурка, было пыльно. Автоматные очереди сильно отдавались в подвале. Здание сотрясалось. Стало страшно. От нервного напряжения нас стало колотить, мы заплакали. Мысли были не о себе, страшно было за тех, кто остался в городе.
   Рано утром прибежали ребята, привели с собой контуженного парня. Его звали Володей. У него начинался бред, его сильно тошнило и он почти не слышал. Мы начали лечить его как могли. Уложили на стулья, создали покой. Потом пришел еще один парень, державшийся за уши. Его контузило взрывной волной, но он отделался легче, чем Володя. Следующим был мужчина в военной форме. Ему на голову упало оконное стекло. Успели вынуть массу мелких осколков и обработать раны йодом.
   Вдруг Володя, первый контуженный, повернулся на бок. У него стал западать язык и пошла пена изо рта. Пока искали карандаш или ручку, успела вставить ему в рот два пальца, чтобы он не задохнулся. Я кричала, видно было, что он слышит и пытается выполнить то, что я прошу, но все равно чуть не откусил мне пальцы. Только помогли восстановить дыхание, как он стал отекать. Прямо на глазах вздувались руки и ноги. Срочно нужно было что-то мочегонное. Позвонили в реанимацию городской больницы, попросили врача подсказать какой-нибудь простой способ, так как у нас нет нужных лекарств. Он ответил, что ничего такого не знает. Что было делать? Решили поднять вверх руки и ноги - отечность начала спадать, но его знобило. К счастью, в это время к исполкому со стороны церкви подъехала машина "Скорой помощи" и врач оказал ему квалифицированную помощь. Я попросила у них что-нибудь обезболивающее - они не дали. Зато, пока фельдшер смотрел по сторонам, Эвелина утащила немного лекарств. Парня с собой они не взяли, боялись, что по дороге полиция или волонтеры расстреляют. Слава богу, с верхних этажей нам передали аптечку с лекарствами да присоединился к нам, по-моему, Женя С., студент второго курса медучилища. Он пришел к нам в белом халате и стал помогать.
  
   Г.П. ВОЛОВОЙ, депутат Парламента Республики Молдова, Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики и Бендерского горсовета:
  
   - Спустившись в подвал, нашел телефон и заказал срочный разговор с Фэлештами. Там жил один из лидеров группы депутатов-аграриев Д. Моцпан. Телефонный звонок поднял его с постели. Объяснил ему, что происходит. Несколько раз повторил о нарушении Косташем и Анточем условий соглашения, принятого накануне. Предлагал одно - созвониться руководителям депутатских клубов и потребовать на следующий день хотя бы заседания президиума парламента Молдовы. Д. Моцпан выслушал и ответил, что разберется.
   Кому я только в ту ночь не звонил! Депутатам В. Солонарю, В. Крылову, Л. Покатиловой, Л. Лащенковой и многим другим. Они в свою очередь по цепочке начали поднимать других, обращаться в прессу. Происшедшее, что называется, пошло прямо из первоисточника в средства массовой информации. ИТАР-ТАСС уже в последующем ориентировалось на эти данные.
   Группа депутатов утром пришла к президенту М. Снегуру с просьбой принять - отказ. Молдова, как парламентская республика, существовала номинально. Кто-то дал мне телефон посла России в Кишиневе.
   Звонил несколько раз. Он то ужинал, то еще не пришел, но в конце концов связались. Долго объяснять ситуацию ему не надо было. Многое он знал, кое-что я ему дорассказал. А в конце разговора выставил трубку в окно и посол мог услышать все остальное. Он обещал, правда, дипломатично, уточненные данные передать "наверх", согласившись, что ситуация крайне сложная. Но это мы и без него знали.
   Собравшись с мыслями, я сел за стол и начал писать заявление народных депутатов Республики Молдова к гражданам республики и всего мира. Как только его подписали все депутаты, мы начали рассылать копии по телеграфным агентствам.
  
   В. КОГУТ, председатель исполкома бендерского горсовета:
  
   - Постоянно я звонил по телефону командующему 14-й армией Ю. Неткачеву. Тот все время обещал помочь, успокаивал. Говорил, что скоро это прекратится, что он уже беседовал с руководством Молдовы и т. д.
   Раза два-три звонил В. Берлинский. Было ощущение, что он собирает информацию. Постоянно предлагал сдаться. Мы с ним говорили достаточно твердо, но корректно, а Г.Пологов обматерил его на полную катушку.
   Был момент, когда через депутата Парламента Молдовы В. Шову он предложил всем женщинам, детям и депутатам беспрепятственно выйти из здания. По такому случаю обещал даже прекратить стрельбу. Г. Пологов опять его послал куда подальше и ответил отказом. А. Сафонов его поддержал: один черт, сказал, там расстреляют. Остальные категорически отказались уйти.
  
   Игорь Д., гвардеец ПМР:
  
   - Принял бой в военной комендатуре. Когда мы получили приказ отойти от полиции, а мы сначала шли туда, остались здесь, стали ждать. Потом прошла первая румынская БРДМка, в упор расстреливала СТК, комендатуру. После этого пошли БТРы, на исполком. Людей у нас не было, боеприпасов тоже. Перед этим забрали гранаты. Сказали, что они здесь не нужны. Осталось нас пятеро, а сначала было одиннадцать. Один уехал на Липканы, двое ушли на девятиэтажку, на крышу за снайпером, трое были отрезаны в соседнем доме.
   20-го утром двоих ранило, одного, Колю Столяренко, убило - послали его забрать погибших во дворе школы бокса, а в это время туда вошли опоновцы и в упор его перерезало очередью, буквально покрошило огнем. Два наших гвардейца оказались там отрезанными, они затащили Колю, оружие его забрали. А Сергей, его брат, погиб 29 июня. Пошли в атаку на "Дружбу" вновь сформированная вторая рота и остатки нашей третьей. Кстати, третий брат Столяренко с нами до конца был.
   Техника противника стояла здесь неподалеку, возле пожарной охраны - два БТРа, три МТЛБ, потом навели на прямую наводку "Рапиру", "сняли" дерево, крышу разворошили (вот куда попали первые снаряды, по воспоминаниям депутатов якобы тоже попавшие в исполком) и обстреливали горисполком. Со двора противник бил. Мы ничего не могли сделать, потому что у нас ничего не было, почитай, с голыми руками стояли.
  
  
   Л. ЛОПУХИНА, депутат бендерского горсовета:
  
   - Взрывы слышны были через толстую кладку стен исполкома в подвале. Здание содрогалось от прямых попаданий снарядов. Сыпалась побелка, в коридоре стоял дым от выстрелов автоматов и кружилась пыль от падающей штукатурки. Кто-то сказал, что возможно нападение подразделений Молдовы с применением газов. Учитывая то, как все неожиданно для нас началось, нельзя было сбрасывать со счетов возможность такого развития событий. Начальник штаба гражданской обороны города Николаенко вскрыл склад с противогазами, которые тут же стали раздавать всем находившимся в подвале. Помню, взяла еще один противогаз и отнесла контуженному бойцу, лежавшему без сознания в одной из комнат. Там в то время размещался "медсанбат". Помощь раненым оказывали две девушки - Александра и Эвелина, как я поняла, недавно окончившие медучилище и случайно попавшие в исполком из-за перестрелки на улице: Они метались между ранеными, всеми подручными средствами оказывая им помощь.
   От одного из попаданий снаряда в исполком начали раздвигаться плиты перекрытия, падать светильники. Если бы так и дальше продолжалось, нас всех могло просто-напросто завалить в подвале. Поэтому Николаенко и сказал мне: "Всяко может быть. Бросай свою работу и составь список, кто здесь есть. Если завалит, то хоть узнают, что мы здесь лежим".
   Когда составляла список, ребята спрашивали, не попадут ли они к опоновцам. Беспокоились не за себя, а за семьи и родственников, которые оставались в это время в городе. Я им обещала, что если на нас пойдет штурмом десант опоновцев, то этот список будет уничтожен. Поэтому с собой постоянно носила коробок спичек. Вместе с женщинами, детьми, бойцами рабочих отрядов, депутатами, казаками и другими людьми нас было 96 человек.
   Обстрел не прекращался ни на минуту. Может быть, менялась интенсивность, но стрельба велась постоянно. Особенно стремились прорваться к исполкому со стороны филиала гостиницы "Нистру" и магазина "Товары для детей".
   Когда с той стороны резко усилилась стрельба, ребята, что пришли за боеприпасами, сказали, что в атаку пошел опоновский десант. Выстрелы звучали все ближе. Я переспросила, действительно ли идут. Подтвердили: да, пошел. После этого я зашла в один из кабинетов и сожгла список. Потом прибегали некоторые ополченцы и спрашивали про него - я показывала на пепел.
  
   В. ШОВА, депутат Парламента Республики Молдова:
  
   - К 11 часам я в последний раз связался с комиссаром полиции В. Гусляковым. Попросил его, чтобы он частям, находящимся на связи, отдал команду прекратить огонь во время моего выхода. Пустяков пообещал. Действительно, стрельба ненадолго стихла, и я вышел из исполкома, неся папку и лист белой бумаги над головой. Не успел дойти до следующей улицы, как увидел мужчину, прижавшегося к стене дома. Он крикнул мне, чтобы я не двигался - на углу стоит бронетранспортер. Выглянув, я увидел БТР, который начал стрелять вдоль улицы. Пришлось ждать. Когда он уехал, пошел к железнодорожному вокзалу Бендеры-1. Зашел там в кафе и позвонил в парламент В. Берлинскому. Затем, вместе с женщиной, беспокоившейся за детей, оставшихся дома, пошел к вокзалу Бендеры-2. Неподалеку от моста опоновцы и волонтеры начали стрелять в нашем направлении. Пришлось ждать. Затем буквально проскочили на микрорайон Солнечный, где я зашел в одну из квартир и снова позвонил в парламент. Сказал, что буду ждать машину на выезде из города. Здесь же звонила и молодая пара, муж с женой, возвращавшиеся из-за границы. Квартира у них в центре города, у исполкома. Они тоже очень волновались за детей, а бабушка их по телефону говорила, что все стекла в квартире разбиты и один снаряд упал в подъезде дома. Было слышно, как она плакала.
   К часу дня я вышел на трассу и пошел к Гербовецкому лесу. В это время оттуда раздались артиллерийские выстрелы - на город летели снаряды. Насчитал около пятнадцати. Подумалось: куда же они стреляют? Неужели не понимают, что делают?
   На легковой машине доехал до села Новые Анены. Весь асфальт дороги был помечен следами траков бронированной техники, но это были не следы танковых гусениц. В Аненах зашел к комиссару полиции. Пока разбирались, чем меня отправить в Кишинев, я спросил его: почему участвует в этом армия? Он ответил, что есть приказ из МВД. В полиции меня посадили на ехавшую в Кишинев легковушку, и недалеко от Новых Анен мы повстречали колонну военной техники и людей. Впереди идущий грузовик тянул пушку, остальные - зенитные пулеметы ЗУ-23-2. Везли боеприпасы. Два грузовика были с солдатами национальной армии. Они ехали с хорошим настроением, весело. Я сказал водителю: "Едут будто на праздник, а не на войну, не зная, что в Бендерах творится". Тот покачал головой в ответ.
   Вообще, после всего увиденного и пережитого в Бендерах я был взвинчен.
   Приехав в парламент, зашел к В. Берлинскому в кабинет. У него были люди. Спрашиваю: что здесь творится, кто здесь руководит? Неужели переворот? Говорю ему: проведи меня срочно к президенту. Мне ответили, что в течение ближайшего часа начнется заседание Совета безопасности Молдовы и к М. Снегуру не прорваться. Но он будет там и передаст все мои просьбы и предложения. Я его попросил прекратить огонь, хотя бы на час, чтобы вывести оттуда женщин и детей. В. Берлинский ушел на заседание. Я ждал.
   Позже, когда совещание закончилось, он мне позвонил. На часах было 15.35. Берлинский передал, что М. Снегур заявил, что до 16 часов все должны выйти из исполкома и сдать оружие. В выходящих под белым флагом стрелять не будут. В противном случае после 16 часов все будут уничтожены. Я обещал в любом случае позвонить в исполком Г. Пологову и сказал об этом В. Берлинскому. Тот не возражал. Найдя по телефону Гимна Федоровича, передал все, что услышал. Просил любой ценой вывести женщин и детей. Пологов ответил, что побеспокоится.
   Наступили 16 часов. В эти минуты я представлял, какой огонь обрушивается на город и исполком.
  
   Сергей, работник бендерской милиции:
  
   - Мимо крепости шла большая колонна бронированной техники: двенадцать МТЛБ и БТР-80, четыре автобуса, битком набитые полицейскими. Двигались уверенно, считая, по предыдущим действиям военных, находившихся в крепости, что те не будут вмешиваться в бой, полагая, что с боеприпасами не все в порядке. Все карты спутала милиция, которая к тому времени находилась в крепости, и армейские офицеры. Они ударили из гранатометов и автоматов как раз по проходящей возле КПП-2 колонне настолько профессионально, что последствия, как говорится, были необратимы.
  
   Михаил, работник бенедерской милиции:
  
   - Когда увидели колонну техники, поразились, насколько плотно следовали машины друг за другом. Впереди - МТЛБ, за ней - БТР-80, очевидно, являвшийся машиной связи. Из гранатомета первый МЛТБ подбили сразу. БТР на полном ходу обогнул его и ушел по трассе. Помню, что еще несколько бронированных машин остановили выстрелами. Автобусы, заполненные до отказа солдатами, постигла та же участь, хоть некоторые из них успели вывернуть по дороге и добраться до памятника Русской Славы, но и там их расстреляли и сожгли. Было много убитых и раненых. Часть бронетехники смогла проскочить в район развилки дорог и арки моста, где уже происходила концентрация сил национальной армии. Спустя некоторое время к ним присоединилась вторая колонна из четырех "Шилок", трех "КамАЗов" и четырех "ГАЗонов", тянувших противотанковые пушки "Рапира".
   Насколько я мог видеть, четыре МТЛБ выскочили на автомобильный мост через Днестр и двинулись в атаку на Парканские позиции. Оттуда ударили из орудия и подбили одну машину, после чего они все вернулись назад. Думаю, что это была атака для захвата моста и плацдарма на левом берегу. Скорее всего она являлась пробным камнем для проверки крепости стоящих там сил.
  
   Е., подполковник, начальник штаба бригады российских войск в Бендерской крепости:
  
   - Это было вначале второго часа ночи. Когда МТЛБ застряли, волонтеры залегли цепью. Мы и химики не знали, кто это такие, но вели наблюдение за ними. Затем со стороны химбата им предложили сдаться и над головами пустили очередь. Волонтеры пытались отстреливаться, но, когда огонь усилился, прекратили сопротивляться и побросали оружие. Их было шестнадцать человек. В конце концов привели пленных в крепость, где их содержали до 24 июля, пока не начался переговорный процесс по обмену пленными.
  
   Д. УЛЬЯНОВА, горожанка:
  
   - А на рассвете началось что-то страшное: я человек невоенный, но даже мне стало ясно, что началась спланированная и подготовленная бойня. И вот почему я так думаю: сначала раздавался оглушительный заливистый свист, потом поднималась бешеная стрельба, которая продолжалась минут пятнадцать и стихала до очередного свиста. Ею явно кто-то дирижировал, если не кощунственно применить такой термин к такому страху.
   А особенно жутко стало, когда полетели - поймите меня правильно, я не знаю, что это было - какие-то ярко-огненные шары. Они летели, и было такое впечатление, что летят прямо в тебя, в твою квартиру. Стоишь и не знаешь, что делать, и просишь только Бога, только его, потому что больше некому тебя спасти.
   Когда стрельба ненадолго стихала, со стороны общежития доносились... песни, выкрики "ура!". Подтвердить это могут многие жильцы нашего дома. Какое же это кощунство - радоваться тому, что разрушаются дома, предприятия, гибнут ни в чем не повинные мирные люди!... Впрочем, Бог им судья, этим нелюдям...
   Когда совсем рассвело, бояться уже не было сил. Небо заволокло дымом и гарью от горящих домов и предприятий. Стало понятно, что родные стены уже никого защитить не смогут. А куда прятаться? В подвал? Но там склад магазина, железная дверь, засовы, замки...
   Тогда я стала звонить в рабочий комитет города и просить разрешения вскрыть подвал для того, чтобы укрыть там людей. Мне это разрешили. Люди стали стекаться туда. До конца дней своих не забуду пожилую супружескую чету. Поддерживая друг друга, они торопились к укрытию. На самом пороге муж вдруг покачнулся и грузно сполз на землю: сердце не выдержало ужаса и напряжения... Где взять слова, чтобы описать горе женщины?
   Невозможно было долго оставаться в подвале. Мы выходили во двор, выбирая короткие минуты затишья, глотнуть свежего воздуха. Впрочем, разве можно было назвать его свежим: пропитанный гарью пожаров, горький от горелого пороха, он вызывал сухой кашель. От прямого попадания снарядов рядом в девятиэтажном здании загорелось несколько квартир - пламя вырывалось из окон. Мы позвонили пожарным, нам ответили, что уже расстреляны все пожарные машины, тушить пожары некому и нечем.
  
   Игорь Н., лейтенант гвардии ПМР.
  
   Стало темнеть. В городе нарастает беспорядочная стрельба. Мы на другой стороне моста и для нас не ведомо, что происходит на противоположном берегу, связи никакой нет! Пытаюсь выйти на связь самостоятельно, - безрезультатно. На нашей частоте временами появляется кто то ещё. Все эти события, вытянутые в одну цепь приводят к выводу, что всё на самом деле очень серьёзно - это Война!
   Связь существует только с Тирасполем и только посредством радиостанции тираспольчан, находящихся рядом с нами. Наш БРДМ занимает позицию за блоками, левым бортом защищая нас от случайных попаданий. Всё правильно выстроено, из-за блоков выступает только башня, при этом можно вести стрельбу во всех нужных направлениях, жаль только, что патронов осталось около сотни. Есть РПГ и несколько мух. Можно попробовать, пусть только посмеют сунуться. Настрой у людей решительный. Рядом с нами стоит УАЗ, там сидят люди в новеньких камуфляжах - это ребята из МГБ. В их машине тоже есть рация, посредством которой они ведут постоянные переговоры с Тирасполем, докладывая о том, что происходит на противоположной стороне, за мостом. Временами по малому мосту, ведущему к крепости, проезжают какие то машины, в наступающих сумерках не понятно, чьи они.
   По последней информации, центр города и площадь перед горисполкомом уже простреливаются. Там временами происходят перестрелки, в некоторых местах идут бои, но наши держатся, ожидая помощи из Тирасполя. На Бендерской стороне, на насыпи по которой идёт дорога к крепости останавливается грузовик с откинутыми бортами, в кузове которого установлена Зушка. Выпускает первую очередь, изрыгая пламя. От первой полосы блоков, которыми ограждена наша позиция, летит бетонная крошка. Слышен лязг гусениц, потом гаснет свет - это выключается ночное освещение на мосту.
   В этот момент ребята из МГБ отдают распоряжение: "Через пятнадцать минут оставить позицию на мосту! Мы недоумеваем, и не понимая, продолжаем готовится к бою. От группы из МГБ отделяется один человек, кто-то говорит, что он из афганцев. Он берёт РПГ-7, говоря о том, что нужно задержать противника на какое то время. Наш человек!!
   УАЗ потихонечку спускается с моста в сторону Паркан, к арке. В этот же момент из-под малого автомобильного моста на Бендерской стороне выезжает первый МТЛБ, за ним ещё один и ещё, всего четыре. На границе моста они выстраиваются в шахматном порядке, открываются десантные люки и из них высыпается пехота, молодые перепуганные пацаны, мы не намного их старше. Но мы знаем, почему мы здесь, а они вряд ли... Чей то голос на русском языке отдаёт команды, после чего вся эта братия в полусогнутом состоянии, выстроившись в две колонны, отправляется под мост. Там они начинают палить во все стороны, в основном под брюхо моста. Все МТЛБ открывают одновременно огонь из бортовых пулемётов по нашей позиции, прикрывая как видно своих солдат.
   Слышен рёв дизелей. В тот же момент рядом со мной встаёт тот самый парень из МГБ, и делает первый выстрел. Следом за ним я выпускаю гранату из мухи, всё в дыму, грохот и гарь. Вскоре дым рассеивается и становится понятно, что две из четырёх МТЛБ недвижимы и стоят с открытыми люками, одна из них горит.
  
   Владимир Л., горожанин:
  
   - Начиная с пяти утра четыре МТЛБ (бортовые номера NN 103, 104, 105, 106) стали возить раненых и убитых. Возили весь день до позднего вечера. В районе бывшего магазина "Дары природы", неподалеку от крепости на Варницком направлении, их ждали машины "Скорой помощи". Часть раненых по мосту увозили в направлении улицы Кишиневской, а часть - на Варницу. Никто из раненых не двигался. Впечатление складывалось такое, что либо это тяжелораненые, либо убитые. К 16 часам туда же подъехала минометная батарея из шести стволов. ЗУ развернулись к бою. Все они были почему-то радостно возбуждены, веселы и самодовольны. Видно было, что стволы направлены в сторону села Парканы. Начали стрелять. Несколько раз были осечки - застревали мины, но они с хохотом доставали их оттуда и запускали другие. Я тогда подумал, что вряд ли они понимают, что делают. Ведь в это время мимо возили раненых и убитых, а они все равно веселились, не замечая ничего вокруг. В течение часа они расстреляли весь боезапас, что привезли с собой на шести машинах. После этого собрались и уехали на Варницу. Говорили, что в этот же день гаубичная батарея неподалеку от крепости, возле девятиэтажного здания, тоже произвела несколько выстрелов в сторону Паркан.
  
   М. БЕРГМАН, военный комендант города Тирасполя:
  
   - В восемь утра вновь разгорелся бой за здание городского совета и казармы батальона гвардии приднестровцев. По городу вела огонь молдавская артиллерия.
   Президент Молдовы Снегур выступил по молдавскому телевидению и заверил всех, что в Бендерах, Кицканах и Копанке наводится конституционный порядок и ничего страшного там не происходит.
   К полудню в Бендерах обозначились четыре очага сопротивления. Первый - казармы блокированного батальона гвардии. Здесь собралось около 300 человек и находились два захваченных БТРа, одна установка "Алазань", один самодельный 82-миллиметровый миномет. Второй - исполнительный городской комитет, который обороняли 96 человек. Третий - крепость, в которой размещались военнослужащие ракетной бригады, а также укрывшиеся там казаки, ополченцы и милиционеры. Четвертый - военный городок батальона химической защиты, в котором также располагались защитники города.
   В это время в штабе армии под руководством генерала Неткачева шли абсолютно бесполезные совещания, некоторые офицеры сами выводили свои батареи на огневые позиции, а приднестровцами овладело лишь одно страстное, навязчивое, маниакальное желание: "Оружие!". Люди не понимали, что техника стоит на длительном хранении и что ее необходимо сначала расконсервировать и подготовить к боевому применению.
   Впрочем, по приказу Неткачева на всякий случай были подготовлены 10 танков и четыре БТРа. Были укомплектованы экипажи, проведено боевое слаживание. Танки и БТРы стояли на выходе из парка. Когда начались широкомасштабные боевые действия, парк был "атакован" приднестровскими женщинами. На этот раз их возглавил генерал Макашов. Макашову удалось деморализовать офицеров - командиров боевых машин, которые без приказа не должны были покидать территорию парка (все это сопровождалось визгом и плачем женщин!), и техника выдвинулась к местам боев. В тот же день на мосту через Днестр один из БТРов был подбит из гранатомета, погибли двое российских офицеров: командир роты, старший лейтенант, и командир взвода, лейтенант, только прибывший в армию после окончания Ленинградского училища. К сожалению, память не сохранила их фамилий.
   Неткачев в ярости кричал на Смирнова:
   - Почему мои офицеры должны погибать за то, чтобы ты находился у власти?! Где твои экипажи?! Где твоя гвардия?! Почему ты сам не в окопах?!
  
   Григорий Д., гвардеец ПМР:
  
   - Утром в наше расположение прибежала женщина. Она пробралась со стороны консервного завода, а мы с ребятами находились по линии совхоза "Оранжерейный", что выходит рубежом к полиции. Женщина сбивчиво рассказала, что в детском садике, недалеко от консервного, находятся дети. Они всю ночь плакали так, что было слышно в соседних домах.
   Решение приняли сразу. Около десяти гвардейцев где перебежками, а где ползком пробрались к детскому саду. Там увидели, что трое военных, один в черной форме и с черной повязкой на голове, два других - в камуфляже, выводили из садика детей и строили их в шеренгу перед собой. Дети были маленькие, пяти-шести лет, в трусиках и маечках. Они стояли и плакали. Тот, что был в черной форме, что-то говорил им по-молдавски, а двое стояли поодаль и курили. Мы, не сговариваясь, открыли по ним огонь, пользуясь тем, что можно было стрелять, не попадая в детей. Подбежав к детям, забрали их с собой и под прикрытием огня наших ребят переправили в расположение, где уже их ждали женщины.
   В тот же день, уже к ночи, мы пошли рейдом на городское кладбище. Зайдя со стороны фабрики "Флоаре", обнаружили на территории кладбища волонтеров и опоновцев. Как ни странно, двое из них залезли на деревья. Достаточно редкая листва не могла их скрыть с нашей стороны. Они за чем-то наблюдали. Мы их атаковали, открыв автоматный огонь. Те, что были на деревьях, погибли сразу, а остальные... Утром зашли на кладбище и обнаружили ящик мин, какой-то непонятный снаряд. У центральных ворот нас встретили жители соседних домов. Когда они нас увидели, то спросили: больше вас нет? А их тут было с полсотни и убежали ночью, сразу после стрельбы. Не была толком у нас организована оборона, а то мы сразу могли бы повыбивать их всех из города.
  
   Е. ВОЛОВАЯ, подполковник бендерской милиции.
  
   - Как только мы поняли, что идут серьезные боевые действия, что началась война, сразу же вместе с женщинами, служащими в милиции, пошли прятать в условных местах основные документы Бендерского ОВД. Когда вернулись в отдел, там царила страшная неразбериха. А в городе со всех сторон усиливалась стрельба , слышался гул моторов тяжелой техники. Ко мне подошли и попросили спрятать видеокамеру убитого оператора Бендерского кабельного телевидения  В. Воздвиженского, так как он запечатлел начало войны, что может быть впоследствии вещественным доказательством. Мы камеру спрятали. Но, спустя некоторое время, меня вызвало руководство и сказало, что ее нужно забрать обратно, так как за ней приехали из Приднестровского МВД. Пришлось сходить, принести ее и передать приехавшим.
   Вскоре руководство отдало приказ эвакуироваться из отдела - как было сказано, через Днестр, в село Парканы. Мы покинули отдел и перебежками пробрались к старому пивзаводу. Потом через огороды вышли к реке. Там уже ждали два катера, работавшие раньше на перевозке людей на пляж. Мы на них погрузились и поплыли. Плыть было невесело. По катерам били снаряды, свистели пули. Слышала потом, что некоторые ребята, не успев на них, переправлялись через реку вплавь. На той стороне нас уже ждала грузовая машина, которая отвезла всех в Тирасполь, на какую-то турбазу, где мы и разместились.
  
   Г.П. ВОЛОВОЙ, депутат Парламента Республики Молдова, Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики и Бендерского горсовета:
  
   - Все время в городе шла перестрелка. Она то яростно вспыхивала, то ненадолго прекращалась. Постоянно рвались снаряды. Со всех высотных зданий, которыми завладели в основном подразделения Молдовы, били снайперы. Три-четыре бронированные машины время от времени выскакивали на площадь перед исполкомом, обстреливали его и затем шли вокруг, осыпая пулями и снарядами не только защитников здания, но и всех мирных жителей, укрывшихся за стенами своих домов. Стоящей рядом с исполкомом церкви тоже досталось. Один из снарядов влетел в крестильню, отвалился кусок стены. Время от времени части национальной армии пытались развернуть орудия на прямую наводку по исполкому. Однако ответным огнем были убиты и ранены артиллеристы, после чего эти попытки прекратились.
   Вечером информационная программа Национального телевидения Молдовы сообщила после выступления М. Снегура, что город почти полностью контролируется подразделениями полиции, и как факт продемонстрировала развевающийся триколор над высотным зданием. Показав это достаточно быстро, они рассчитывали убедить незнающих, что Бендеры практически взяты, а в бендерчан вселить панику. Сразу после этого выпуска на нас обрушился шквал звонков. Депутаты беспрестанно успокаивали людей, говорили, что исполком не сдался, Советская власть держится. Одному неверящему я предложил выглянуть в окно и посмотреть, чей флаг развевается над исполкомом. Люди ободряли нас, хоть было слышно по их голосам, что они напуганы ситуацией и переживают. Звонили много мужчин, спрашивали, как им быть. Они хотели защищать город, но у них не было оружия. Что в таком случае отвечать? Что у нас самих нет достаточно автоматов, а к ним патронов? Что уже гранаты к гранатометам, которых раз-два и обчелся, кончаются. Что оружие блокировано, а со стороны Тирасполя готовится прорыв? Предлагали им сохранять спокойствие, контролировать ситуацию по месту жительства, поддерживать контакты с нами.
  
   В. РЯБИНСКИЙ, казак:
  
   - Обстрел исполкома не прекращался, лишь время от времени стрельба чуть смолкала. В эти короткие минуты, которые нельзя и затишьем назвать, один из ополченцев, молодой парень, у которого не было оружия, спросил меня, что нужно, чтобы стать казаком. Я ответил: зарекомендовать себя. Смотрю, исчез. Чуть погодя, когда стало вечереть, со стороны церкви к нам движется МТЛБ и кто-то кричит из него. Когда разобрались, увидели этого парня. Он один пошел к мосту и где-то в районе мебельного магазина нашел МТЛБ, который и пригнал к нам. Мы сразу приняли его в казаки, а в боевую машину посадили свой экипаж. Тогда ведь каждая бронированная машина для нас была на вес золота. Кроме нескольких БТРов гвардейцев, большую часть из которых подбили к тому времени, у нас ничего не было.
   Часам к шести вечера к исполкому выскочили два БТРа Молдовы и начали выпускать боезапас по зданию. Пока не расстреляли его, не успокоились. Чем нам было отвечать? Но я подумал, что это неспроста. Наверняка что-то изменилось. После атаки они быстро укатили.
  
   В. ГУСЛЯКОВ, комиссар бендерского городского отдела полиции:
  
   - Помню, при разборе ситуации всегда ставилась задача не допустить взрыва моста. Поэтому на мост был направлен неукомплектованный батальон в размере двух рот. Человек 250. Сам мост защищали 60 бойцов. С моста по танкам вело огонь лишь одно орудие. Это могли делать только подготовленные люди, знающие оружие. Поэтому расчет был офицерский. Он-то и подбил пытавшийся прорваться танк, который потом отъехал назад и после сильного пожара взорвался.
  
   М. БЕРГМАН, военный комендант города Тирасполя:
  
   - Командарм Неткачев приказал передать 10 танков приднестровцам. Оказалось, что, кроме механиков-водителей танков, стоявших на вооружении 14-й армии, никто толком не знал. Экипажи даже не успели ознакомиться с устройством танка, как их погнали в бой. В результате из первых трех танков, которые пришли в Парканы, один был подбит, второй заглох при въезде в город, а у третьего заклинило подъемный механизм пушки и не включался механизм заряжания. В одном танке не работал электроспуск пулемета, пришлось стрелять вручную, но после нескольких выстрелов пулемет заклинило.
   Недаром существуют нормативы, согласно которым необходимо минимум три-четыре дня для приведения техники в боевое состояние и проведения боевого слаживания хотя бы экипажа, не говоря уже о боевом слаживании взвода, роты и т. д.
   При поддержке артиллерии 14-й армии около 17 часов казаки и гвардейцы ПМР предприняли попытку прорваться через мост на помощь окруженным казакам в городском Совете и гвардейцам - в казармах 2-го батальона. Батареи 122-миллиметровых "Гвоздик" и 152-миллиметровых "Акаций" подавили противотанковую батарею противника и обеспечивали своим огнем продвижение казаков и гвардейцев. В атаку пошли два танка. Один подбили возле поста ГАИ из гранатомета, второй подожгли на мосту (из-за спешки не успели снять наружные баки, под завязку наполненные дизельным топливом), но он, не потеряв подвижности, задом ушел к арке у села Парканы. Там уцелевший экипаж пересел на другой танк и возобновил атаку. Именно этот героический экипаж и смог прорваться через мост. Засевшие в крепости и городке батальона химической защиты казаки, милиция, ополченцы, а также офицеры и солдаты ракетной бригады поддержали наступавших гвардейцев ударом во фланг.
  
   Г.П. ВОЛОВОЙ, депутат Парламента Республики Молдова, Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики и Бендерского горсовета:
  
   - Немалую роль в успехе прорыва через мост сыграли российские значки на броне танков и флаги. Оборонявшиеся части национальной армии начали думать, что 14-я армия включилась в боевые действия и за танками вот-вот пойдут российские части. Во всяком случае, большого героизма во время обороны моста в этих подразделениях не было.
  
   Юрий Г., приднестровский танкист:
  
   - С 19-го на 20 июня в половине второго ночи по радио прозвучал сигнал. И тут же я отправился к месту сбора. Я живу на Бородинке, и по дороге меня казаки задержали, завели к себе. Там уже были Сережа У. и Виталик Г. Мы сказали, что мы танкисты. Их командир хотел, чтобы мы ехали с ними, но мы настояли на том, чтобы нас отвели в гвардию. В гвардии нас встретил Н.П. Мячев. Мы сразу же организовали экипаж: я - механик, Г. - наводчик и У. - командир. Мы с У. были на переподготовке.
   Где-то в четыре утра нас отвезли принимать танки. Мы взяли машины (поехало четыре экипажа, а машин было три) и "проскочили" в Парканы. Пулеметов не было, машины непроверенные. Мы шли вторыми. Первая машина встала. А нам подполковник Астахов показывает: заезжайте вниз возле остановки. Там что-то типа капонира бугор нагорнутый был. Мы заехали. Сережа У. выскочил, получил задачу. Возле девятиэтажки (на том берегу, в Бендерах) они минометы тащили, а к воинской части, что в крепости, начали подводить пушки. Мы сделали три выстрела. Потом надо было все скорректировать. И мы выехали оттуда.
   Нас вывели оттуда еще и потому, что подогнали НУРСы и "Алазань", и они с этого места "работали" по Бендерам. А мы за это время получили пулемет, проверили - вроде работает.
   Прошло минут 30, может быть, 40. Заезжаем опять туда, где уже работали. Раз - пушка отказывает. Пришлось вызвать специалистов, те минут 15-20 поколдовали - и все в порядке. Уже после войны выяснилось, что там перелив масла был. Мы опять начали работать. Подъехали еще две машины, это было где-то в десятом часу утра. Вот тогда три наши машины и пошли на Бендеры. Из них одна не вернулась, погибли Гришин, Безгин, Заруба.
   Потом задачу поставили Александру Смирнову. Я не знаю, что с наводчиком случилось, но Сережа У. пересел в его машину. И они пошли на Бендеры. Оттуда вернулись, казака раненого привезли.
   Наш экипаж снова был полным. И мы получили новую задачу - пройти в Парканы на правую сторону и накрыть минометную батарею на Варнице. Житель Паркан провел нас по улицам на край села. Мы обстреляли эту батарею, но, честно говоря, чуть-чуть не достали - далеко было. Начали возвращаться назад, и, как мы ехали, так по нам и ложились "Алазани" - видимо, где-то корректировщик сидел. Для того чтобы дома не бомбили, чтобы люди не пострадали, мы выехали на край села так, чтобы нас видно было, а потом уже пошли вокруг Паркан и вышли у школы-интерната, остановились под аркой. А подполковник Астахов дает новое задание: надо идти на Бендеры, там исполком задыхается. Я у него срочную служил в 76-м полку. Говорит: "Юра, как хочешь прорывайся". Стоял первый танк Александра Смирнова, мой - второй и сбоку - третий. Я не знаю, что там случилось у Александра, он что-то объяснял. Астахов показал мне, мол, объезжай. Я спросил: "Люди будут?" Он говорит: "Да. За вами пойдут два БТРа с людьми и "Шилка" будет прикрывать".
   Поверив ему, что именно так и будет, мы вырываемся вперед, метров на 700 оторвались. Обошли плиты на мосту, и тут началось... Хорошо, у меня были тралы, они и спасли. Под левую гусеницу где-то шесть семь снарядов положили. В башню было много попаданий. Потом я уже, когда через триплексы смотрю: где мост идет выбегает человек то ли с "Осой", то ли с "мМухой" - я ребятам по переговорному устройству командую: "Огонь!". И получилось: оттуда шар летит - и наши стреляют одновременно, там взрыв - и у нас все горит. Но мы едем еще - противопожарная система сработала. Тут второй выбегает. Уже и не помню, наша машина или та, что шла за нами, стреляла. Опять взрыв. Уже ближе к концу моста стали получать сбоку, сто стороны крепости по башне, защита сгорела. Повернули на круг, где пост ГАИ был, шли на скорости, только успел мельком заметить справа пушку. Ну, все, думаю, сзади сейчас... Но не тронули. Оказывается, вылетаем на круг, а там две пушки стоят и две подбитые машины, впереди по курсу возле девятиэтажки - БТРы, "рапиры" на клумбе, еще одна - за орехом.
  
   Сергей У., приднестровский танкист:
  
   - Мы ее не видели. И прямо в башню снаряд пошел. Сразу связь потерялась. Меня в люк выкинуло, я его головой открыл и назад упал. Я начал кричать наводчику: "Стреляй!" Он отвечает: "Не стреляет, все отказало". Вручную зарядил и начал кричать механику: "Давай, заводи!". Тишина была полнейшая. А потом начало что-то щелкать. Завелась. Разворачиваемся у нашей подбитой машины и пошли давить "Рапиры" у крепости. Первую переехали, на вторую наехали, я как раз следующий снаряд закинул вручную, наводчику кричу, чтобы стрелял, а он отвечает, что доворота пушки не хватает, потому что подняли, и уже больше не опускалась она вниз. Не могли зацепить их КШМку, а там человек тридцать за нее забежали. Снизу как раз третий танк Ломтева. Эти люди - опять на нас, опять с гранатометом бежит человек, целится. И как раз механик "скатился" с пушки. В прицел посмотрел - дым, людей не видать. Дым чуть развеялся - КШМки этой уже не было. Мы начали разворачиваться, и как раз с моста автомобильного ударили опять, загорелась машина. Когда разворачивались, Смирнова, деда покойного, машина прошла. Не было связи, и я попытался рукой махнуть им через люк, чтобы не шли туда, ибо сейчас спалят. Развернул люк и увидел, как дым пошел с башни...
   Очнулся уже в Парканах, когда меня вытягивали из люка. Помню, кто-то - кажется, Лепихов - спросил, что там происходит. Я сказал о двух "Рапирах", что нам не удалось уничтожить, и тут увидел горящую машину деда Смирнова. Я еще брезент схватил и побежал тушить. Вытянул оттуда Вову Д. . Снова потерял сознание и часа через два очнулся в машине "Скорой помощи". Говорят, что дождик был, но я этого не помню...
  
   Владимир Д., приднестровский танкист:
  
   - Ехали быстро. На месте увидели, как горит город, были слышны взрывы и выстрелы. К нам подбежали ребята (то ли из ТСО, то ли казаки - толком не разобрал, не до того было) и умоляли, чтобы мы как можно быстрее вступили в бой, потому что там, в городе, ребята ведут бой и много раненых.
   Получаем приказ - взять мост через Днестр. Мы пошли третьей машиной. Тут перед мостом машина В. поворачивает назад, подставляя нас. Слышу по рации, как его спрашивают, что он делает, а потом что осталось только две машины, и команду: "Наводчик, готов?" Докладываю: "Готов!" Механик спрашивает командира, как там мост, не заминирован ли, и ответ: "Кто его знает, давай полный вперед!". Проскакиваем за блоки. Бьют гранатометы, и перед танком видны разрывы. Гриша кричит командиру: "Справа МТЛБ!" Мне тут же команда: "Видишь?" Конечно, вижу. Даю выстрел кумулятивным - недолет. Первый блин комом. Второй попал, горит. Командир показывает большой палец вверх - значит, порядок. Следует новая команда: "Слева от моста цель". Выстрел. Точно. Горит. Гриша передает, что за мостиком бьет пушка. Командир спрашивает, вижу ли. Отвечаю, что нет. Слышу, по броне ударили осколки. Начал медленно, справа налево поворачивать башню, ища цель. И тут увидел облако огня - там, где была замаскирована пушка. Заряжаю осколочным: выстрел, дым и пыль, потом облако огня. Гриша кричит, что попал. Машина Б. прошла под мостик; прикрыв ее, дали еще пять выстрелов по кругу. Мы рассчитывали, что будем продвигаться вперед, к горисполкому, но получаем команду вернуться на исходные позиции. Командир сказал, что это приказ командования.
   Без потерь вернулись в Парканы. Обсудили первое крещение. Командир пошел доложить полковнику, а мы тем временем осмотрели машину: маскировочная сеть сгорела, бачки пробиты осколками, есть и еще отметины. Но настроение хорошее. В это время еще четыре машины пошли на Бендеры. Мы понимали, что они будут пробиваться к горисполкому. Пехоты не было, казаков мало. Раненых отправляли, чем придется. Время работало на врага. Тут какой-то мужчина принес ведро черешни. Спасибо ему. Но есть ее почему-то не хотелось.
   Вернулся командир и сказал, что идем снова в бой, нас будут прикрывать "Шилка", БТРы и пехота. Скажу, как думаю: считаю, что тут наше командование сработало не лучшим образом. Решили идти тремя машинами без артподготовки, хорошо, что не послали пехоту. "Шилка" дошла до середины моста и вернулась. Две машины пошли под варницкий мост, а мы - прямо. Выскочили на круг. Вижу цель - выстрел. Командир командует: "Пушку вправо, метрах в ста пятидесяти пушка противника". Но тут заклинило снаряд, мы с командиром пытались дослать его досыльником и слышим удар по машине. Гриша передает: "Командир, горим!" Пытаюсь повернуть башню вручную. Последнее, что помню, - сильный удар, вроде что-то зашкварчало.
   Очнулся под забором на ящиках из-под снарядов. Медбрат оказывал помощь. И опять потерял сознание... Когда пришел в себя, сказали, что командир погиб, но его нельзя вытащить из машины, так как заклинило люк.
  
   Григорий П., приднестровский танкист:
  
   - Мы пошли прямо, выскочили на круг перед самой пушкой. Слышу, ребята пытаются снаряд дослать досыльником. Бьют со всех сторон. Машина горит. Получили еще удар. Командир передал, что я отключен (я тогда не знал, что это его последние слова). Вызываю наводчика - связи нет, все в дыму. Включаю задний ход, они (молдавские артиллеристы) увидели, что я двигаюсь, и побежали. Я развернулся, дал полный ход и помчался к своим. Думаю только об одном: не взорваться бы. Нажал аварийный поворот башни, повернул направо от арки на улицу, заглушил мотор и вылез. Все, кто там был, разбежались - по-видимому, думали, что сейчас будет взрыв. Кричу: "Ребята, там экипаж!" Из дворов начали тащить воду и тушить танк. Растянули брезент. Володю Д. вытащили без сознания. Потом я узнал, что его контузило и у него сильное сотрясение мозга. Командир был мертв.
  
   Сергей 3., милиционер:
  
   - Автомобили на мост мчались, как сумасшедшие. Водители что могли, то и выжимали из них. Ясно было: если не прорвемся, город долго не устоит. Мне говорили потом, что этот участок блокировали подразделения национальной армии. Слышал, что тут командовал полковник Карасев, которого потом раненого вывезли. Полегло много людей. Особенно много потеряли подразделения Молдовы. У меня сложилось впечатление, что весь этот пятачок перед выездом в центр и скверик были завалены убитыми. Помню одного попавшего в плен - Иона Мазуреску, одетого в черную армейскую форму. За ним сразу приехали из Приднестровской госбезопасности.
  
   Д. ЗЕЛИНСКИЙ, старший сержант милиции:
  
   - Мы залегли на склоне малого автомобильного моста. Как вдруг из близлежащего сквера вырулил бронетранспортер и пошел на мост. Думали, хана! Перестреляет нас, как цыплят. В каком-то остервенении с криком "Ура!" бросились вперед. А БТР не спеша развернулся и, не стреляя, уехал назад. Постепенно повыбивали молдавские части с позиций, и они начали бежать. Мы прорвались в город.
  
   Валерий П., сержант бендерской милиции:
  
   - Не успели мы перевести дух, оказавшись в Тирасполе, как поступила команда срочно возвращаться в Бендеры. Мол, прорвали блокаду моста и центр почти свободен, а милиции надо взять его под свой контроль. Одна за другой подъехало несколько крытых грузовых машин, в которые мы быстро погрузились. Я сел во вторую по счету. Повернув возле Парканской арки, остановились. Хотели ехать по железнодорожному мосту, но ребята говорили, что автомобильный мост уже свободен. Мы развернулись еще раз и на большой скорости помчались на автомобильный мост через реку Днестр. Подожженный танк догорал метрах в трехстах от развилки. В нем продолжали взрываться боеприпасы. То и дело осколки со свистом рассекали воздух. Закрыв головы руками, чтобы не напороться на случайный осколок, пригнувшись в кузове, мы проехали мимо него. Промчавшись по мосту, машины нас высадили на пятачке, образованном пересечением дорог. Рядом находился маленький автомобильный мост, что ведет к крепости. Прижавшись к его насыпи, мы залегли. Перед нами стоял бронетранспортер. Видно было, что он наш, но огонь не вел. Под его прикрытием лежали несколько раненых. Впереди, на коленях, стоял мужчина лет 45 и перезаряжал патронами рожок автомата. Я понял, что это был командир казаков. Он кричал некоторым, чтобы не тратили патроны зря. Да куда там! Один из наших, думая, наверное, что война закончится, а он и не постреляет, выпускал очередь за очередью, пока его не обматерили.
   Кто же знал, что с обратной стороны насыпи залегли подразделения национальной армии, которые начали нас через дорогу закидывать "лимонками". Одновременно со стороны строящейся подстанции для троллейбусов ударили их автоматчики. Потом, со стороны левого берега, к нам по мосту приехала БМП. Она огонь не вела. Экипаж крикнул, что подмоги не будет и чтобы мы держались. После чего БМП уехала назад.
   Со стороны села Варницы, на большой скорости, мимо крепости мчался МТЛБ. Наш гранатометчик его поджег. После чего он начал разворачиваться. Тут из траншеи выскочили к нему молдавские раненые. Били кулаками по броне, кричали, чтобы их забрали с собой. Командир высунулся через люк, громко наорал на них по-румынски, после чего закрыл люк и тягач помчался назад. Раненые кто пытался зацепиться за броню, кто бежал за МТЛБ, насколько позволяли силы.
   Неожиданно из Паркан какой-то дурак ударил трассирующими, почему-то по нам. В крепостном рву находилось тираспольское подразделение "Дельта", которое не могло развернуться из-за плотного огня с подстанции. А мы на пятачке оказались под обстрелом со всех сторон.
   Раненых у нас стало больше. Стали отходить к железнодорожному полотну. С нами были два московских корреспондента. Причем один из них все время снимал фотоаппаратом со вспышкой, другой видеокамерой. Уже темнело, и я фотокорреспонденту сказал, чтобы он перестал нас демаскировать. Меня зацепило. Кто-то крикнул, что нашего милиционера А. Шурыгина тяжело ранило, и мы полезли его доставать. Кое-как оказав ему первую помощь, я вместе с корреспондентами, с Димой Ч., контуженным взрывом, и с еще одним парнем оттащили его по железнодорожному мосту в Парканы, где всем оказывали первую помощь, а затем отправляли в тираспольский медсанбат.
  
   Е. ВОЛОВАЯ, подполковник бендерской милиции:
  
   - Когда подъехали к Парканской арке, меня ребята из первой машины вытолкнули, сказав, что там всякое может быть, а затем машины, одна за другой, рванули на мост. Руководство наше в атаке участия не принимало. Стали прибывать раненые, которым мы начали оказывать первую медпомощь. Из их слов стало понятно, что бросили наших милиционеров, как и казаков, и бойцов ТСО, в атаку без должного числа патронов и гранат. Ребята рассказывают, что казаки кричали: давайте патроны, - а что те могли ответить, когда их послали в "освобожденный" город. Раненые приходили, ругались. Много было раненых казаков. У меня сложилось впечатление, что очень многих из этого десанта ранило и убило. Слава Богу, потом подъехал московский реанимобиль, который здорово помог нам в оказании помощи раненым.
  
   Е., подполковник, оперативный дежурный бригады российских войск в Бендерской крепости:
  
   - Всерьез прорываться начали вечером. Когда наступавшим стало нелегко, с нашей стороны находившаяся на крепостном валу милиция, казаки, ополченцы, да и мои офицеры с солдатами открыли огонь по технике и живой силе Молдовы, удерживающей мост. Со стороны химбата тоже был слышен огонь автоматов. Они побежали. Когда мост деблокировали, начали собирать раненых. Их было более десятка. Мы их сразу отправляли в санчасть. Мне сказали, что насчитали 80 трупов солдат национальной армии. Техники тоже хватало. 11 единиц бронетехники подбили, захватили две пушки МТ-12 "Рапира", две установки спаренных зенитных пулеметов, пять автомашин. Были обнаружены документы этой части.
  
   Анатолий В., сотрудник службы безопасности ПМР:
  
   - После деблокирования моста к нам из этого района попал портфель-"дипломат" одного из командиров части национальной армии Молдовы, которая была там разгромлена. Очевидно, командир был ранен или убит так как "дипломат" был в крови. Что мы выяснили из документов? Эти бумаги принадлежали заместителю командира первой роты, первого мотопехотного батальона, первой мотопехотной бригады. Напомню, что бригадой командовал полковник Карасев. По списку в роте числилось 120 человек. Состав был полный, так как в мае рота получила на доукомплектование людей. Из пяти офицеров в роте - два молдаванина, три русских Место базирования - Флорешты. Рота была посажена на МТЛБ, использовавшиеся как боевые машины пехоты. 20 человек состояли в расчетах зенитных пулеметов ЗУ-23-2, усиливавших огневую мощь.
   По докладным запискам, находившимся среди документов, складывалось впечатление о слабой дисциплине в подразделении. Около 30 процентов состава были наказаны кто за пьянку, кто за отлучку или еще что-то другое. Здесь наиболее интересным фактом я считаю место базирования. Перебросить к этому времени в Бендеры это подразделение оттуда так быстро невозможно.
   Фактически единственный танк, прорвавшийся в город, вызвал большую панику среди частей национальной армии и ОПОНа. Началось их беспорядочное отступление под грохот время от времени тяжело ухавшей танковой пушки.
  
   Виктор Г., казак:
  
   - Под вечер услышали шум дальнего боя, а затем грохот тяжелой техники. Увидели, что на площадь перед исполкомом выезжает танк. Мы приготовились его подбить, договорившись, кто стреляет в бок, кто куда. Танк шел и лупил из пулемета вдоль улицы. До поворота пару раз ударила его пушка. Вдруг один из наших бойцов закричал, что танк с флагом! С российским! Танк проскочил вперед, а затем вернулся назад, хотя его пушка смотрела все в ту же сторону. Когда он подъехал к исполкому, там уже находился бронетранспортер, прорвавшийся с нашими казаками.
  
   Г.П. ВОЛОВОЙ, депутат Парламента Республики Молдова, Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики и Бендерского горсовета:
  
   - Я с Г. Пологовым находился в одной комнате, недалеко от телефона, когда раздался звонок. Поднял трубку. Звонил опять В. Берлинский. На этот раз он не предлагал сдаться, а всего лишь искал Пологова. Прикрыв трубку, спросил Гимна Федоровича, будет ли он разговаривать. Тот ответил, что нет. Тогда я сказал Берлинскому, что Пологова нет, на что тот поинтересовался, где он.
   Не выдержав, я ему ответил: "Вы и ваши танки хотели нас здесь закопать в городе. Теперь приехали наши танки и погонят вас дальше, чем вы себе можете представить. А за Пологова не волнуйся, он сел на танк и сейчас разъезжает по городу, катается". Отвечать на звонки горожан можно было теперь по-другому.
   Как бы там ни было, сколько было у нас радости. Выстояли, выжили! Холодный металл танка, его гусеничные траки были как что-то священное, как символ веры и надежды людей, стоявших за свои права насмерть. В подвале исполкома, в рабочем комитете, во всем городе, когда узнали, что помощь из Тирасполя пришла, поднялась неописуемая волна радости и восторга. Ликованию не было границ. Люди прибегали в исполком и в рабочий комитет. Женщины уговаривали: "Ой, мальчики, держитесь! Не отдавайте город, вся надежда на вас!" Плакали, смеялись - все было. Многие приходили, потом и на следующий день, искали своих сыновей, дочерей, мужей, ушедших 19 июня, и не вернувшихся домой. Кое-кто находил их среди ополченцев, вот тогда-то были еще радость и слезы. Но все равно мы понимали, что, пока в городе существует полиция, способная защищаться и нападать, конца этой войне не видать.
  
   Сергей З., ополченец:
  
   - Очевидно, по инерции продолжались попытки вооруженных сил Молдовы войти в город. Два МТЛБ и рота волонтеров по железнодорожным путям пыталась выйти к вокзалу, но, видимо, заблудилась и попала на улицу Коммунистическую. Она начинается практически прямо от железнодорожных путей, и только поднявшись на высокий холм, они могли выйти по ней прямо в центр города. Холм и рельсы стали преградой для танкеток. В этот момент один из офицеров, служивших в крепости, одетый в гражданское, нес домой хлеб и наткнулся прямо на них. Его спросили, как попасть в полицию. Отговорившись, он прибежал в крепость.
  
   К., подполковник, командир бендерского подразделения ТСО:
  
   - Постепенно у нас собрались все бойцы отряда. Подошло много добровольцев. У нас было пятьдесят автоматов, но не хватало столько же. Сержант Г. с ребятами пошел в разведку на микрорайон Ленинский и пригнал оттуда, к нашему удивлению, два бронетранспортера. Оказывается, экипажи ушли то ли гулять, то ли пить, то ли грабить - во всяком случае, техники своей они лишились.
   К вечеру в районе центрального книжного магазина с крыши восьмиэтажного здания раздались редкие выстрелы снайпера. Наши поднялись на крышу и увидели одетого в гражданское мужчину, который, заметив их, что-то сбросил с крыши. Не дожидаясь вопросов, он начал кричать, что он не снайпер. Когда посмотрели вниз, увидели на земле карабин. Разбираться никто не стал, ребята не выдержали - расстреляли на месте по законам военного времени. Вообще, городу доставалось от снайперов. Их одиночные выстрелы слышались то в центре, то на окраинах. Были среди них и такие, кто только имитировал прицельную стрельбу, а сами палили в воздух. Но в любом случае это создавало атмосферу непрерывной стрельбы и угнетало горожан.
  
   Г.П. ВОЛОВОЙ, депутат Парламента Республики Молдова, Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики и Бендерского горсовета:
  
   - Время от времени с крыш, чердаков и балконов раздавались выстрелы снайперов. Но все равно к утру в центр хлынули люди. Они приходили в исполком, в рабочий комитет, радовались вместе с нами прорыву блокады, спрашивали нас, что же будет дальше? Что можно было ответить? После прорыва у нас появилось чувство уверенности, легкой эйфории. Действия опоновцев и национальной армии в открытом бою были, мягко скажем, не героические. Люди рассказывали с ликованием о том, как эти подразделения при первых известиях о начавшемся бое на мосту и российских танках бросали технику и, сломя голову, пробирались, кто на Варницу, кто куда. Встал вопрос о брошенной технике. В штаб пришли ребята с мебельной фабрики. Говорили, что в Мельничном переулке в засаде поставили БТР с противотанковым вооружением. Экипаж по национальному составу был смешанный. Еще до начала прорыва они друг с другом решили, что стрелять не будут, а как началась стрельба, бросили БТР и ушли.
   Мы нашли ополченца, умеющего водить БТР, и я, благо дом мой рядом, пошел вместе с ним к мебельной фабрике. Картина разгромленного города была ужасной. Глядя на поваленные железобетонные столбы, деревья, битые стекла, ветки, провода и т.д., невозможно было поверить, что это не сон и не съемки фильма об Отечественной войне. Расстрелянные светофоры лежали на перекрестках. Фасады домов были испещрены автоматными и пулеметными очередями. Видно было, что ворвавшаяся в город техника поливала огнем все дома, целясь в первую очередь в окна. Практически в центре, да и по маршруту следования этой техники, не было целых стекол. Представлял, каково было людям, когда лиру влетает пуля. Мне потом рассказывали, как волей случая кто-то оставался живым, а кого пуля все-таки находила. Это было ужасно.
   По дороге мы видели во дворах многоэтажных домов взволнованных людей. Естественно, что у меня с ними завязался разговор. Это мой депутатский округ, и в такую минуту я подумал, что нужно их успокоить. Они радовались, что уцелели, что пришли наши, и в то же время тревожились за будущее. После этого разговора я решил сходить еще и к тем моим избирателям, которые живут недалеко от полиции в районе улиц Московская и Академика Федорова. Впоследствии этот район стал известен в военных сводках как "разграбленный магазин "Осенние листья". Немного побыв дома, успокоив жену и детей, пошел туда кружными путями и тропинками. Дошел благополучно. В то время в городе постоянно слышны были перестрелки, но очень часто стреляли снайперы. Многие мирные жители стали мишенями в этот день и пали от их руки.
   Увидев меня, люди обрадовались, потянулись со всех сторон. Рассказывал все, что знал. Что мог объяснить, объяснял, успокаивал. Высказал свое мнение по поводу этой бойни, развязанной молдавским руководством. Минут пятнадцать - двадцать разговаривал с людьми, пока кто-то не тронул за рукав. Это был один из знакомых ополченцев, проживающих в этом районе. Он мне на ухо сказал: "Ты что, с ума сошел? За забором опоновские позиции, за тобой уже следят. Уходи отсюда скорее!" Скорее не скорее, а перспектива подставить так много людей под автоматную очередь была плохой. Поэтому через некоторое время наша беседа закончилась и я вернулся в исполком. У одного из его входов собрались горожане. Они требовали оружия, которого, как известно, не хватало. Вдруг кто-то из них закричал: "Ура! Раненого ведут!" Мол, автомат освободился. Подбегают несколько человек к раненому и говорят, чтобы тот отдал оружие. Но раненый, морщась от боли, ответил, что не отдаст его, так как снова пойдет на позиции в бой. Потом уже, договорившись в Тирасполе, пришлось желающих защищать город отправлять туда, где шло формирование бендерского ополчения. В исполкоме уже было полно вооруженных людей. Это было тираспольское ополчение. Их вид и экипировка вселяли уверенность. Чтобы не путать своих с чужими, в исполкоме нашли вымпелы Бендер и памятника 55-му пехотному Подольскому полку и раздали их, заверив исполкомовской печатью, ополченцам. В помещениях постоянно кто-то кого-то искал, была суматоха, царила какая-то общая приподнятая атмосфера. Я поймал себя на мысли, что испытываю братские чувства к людям, с которыми пережил часы и дни начала агрессии.
   В. Когут находился у себя в кабинете, окна в котором закладывали мешками с песком, ящиками, досками. Чуть погодя пришли девушки, которые работали все это время медсестрами. Оказалось, что сегодняшнее воскресенье - День медработника, и председатель горсовета поздравил с этим праздником Александру Л. и Эвелину И., много сделавших для спасения жизней наших защитников. Многие ровесники могли бы позавидовать их смелости, умению не теряться в критической ситуации, профессиональным навыкам.
   В это время за окнами исполкома то вспыхивала, то угасала автоматная стрельба. Слышны были одиночные выстрелы снайперов. Они, разбросанные по всему городу и отрезанные от своих, стали объектом охоты ополченцев, гвардейцев и милиции. Из Тирасполя прислали двоих спортсменов-снайперов, которых сразу провели на крышу главпочтамта. Откуда они быстро сняли с крыши школы N3 стрелявшего по людям снайпера.
  
   Александр Б., гвардеец ПМР:
  
   - Несмотря на то что город со стороны моста был деблокирован и подразделения ополчения, ТСО, казаков усилили оборону, на нас это не отразилось. Точно так же летели в нашу сторону мины, росли потери. От минометно-ракетного обстрела казарма гвардии стала похожа на решето, да и близлежащие кварталы разрушались. Если бы только это. За день атаки на полицию к нам в казарму пришел мужчина и очень просил, чтобы мы дали ему оружие защищать город. Потом он поднялся на верхний этаж, ища кого-нибудь из командиров. В этот момент через пролом в крыше упала мина. Он был сразу убит. Через некоторое время прибежала его жена. Из ее трагического рассказа мы поняли, что к ним в огород упала мина и убила их двоих детей. Женщина плакала, говорила, что после этого он пошел к нам, воевать. И теперь она осталась совсем одна. Горе. И такое окружало нас со всех сторон.
   Если бы можно было всю эту страшную силу накопившейся боли направить в сторону Кишинева, она бы испепелила всех руководителей-националистов, развязавших войну.
   23 июня нам поставили задачу атаковать полицию со стороны консервного завода. Пошла наша группа. Мы прорвались на консервный завод со стороны ремонтного цеха. Там нас и заблокировали с трех сторон. Оттуда выходили, унося троих раненых. Там потеряли Сережу Ротаря. У него до того было касательное ранение в голову. Его не брали в эту атаку, но он пошел с нами. Свою судьбу Сережа будто чувствовал. Перед атакой забежал в медсанбат и сказал там медсестре, что вот, мол, сестричка, давай попрощаемся. И так порой случалось в те дни - сегодня - жив, а завтра мертв.
   После этой неудачной атаки наш грузовой автомобиль у консервного завода подобрал раненых. От полиции переулками выскочил БТР опоновцев и обстрелял машину, после чего уехал. Мы пригнали другую машину и перегрузили в нее раненых и убитых.
  
   Александр Г., младший сержант гвардии ПМР:
  
   - 21-го мы получили приказ освободить дорогу на Протягайловку, так как предполагалось, что по ней будут полицию из города выпускать. И мы вернулись в казарму. Там попали под обстрел и меня миной накрыло.
   Потом наши загрузились и уехали, а меня оставили у этих людей или забыли, не знаю. К вечеру мне плохо стало, и они отнесли меня в одну квартиру. Проснулся - никого нет. Переоделся и стал пробираться через опоновские посты к своим. За полтора суток добрался.
   Ранило в ногу - в кости осколок сидит; нога тоже левая, как и у брата (Иван был ранен в апреле в том последнем бою на Кишиневском направлении). Как только смогу на двух ногах ходить, вернусь в строй.
  
   В. ГУСЛЯКОВ, комиссар бендерского городского отдела полиции:
  
   - До 22 июня в полиции было относительно спокойно. Наши люди отдыхали с 5 утра до 19 вечера. Обычно в 19 часов в исполкоме зам председателя исполкома К. Каранов проводил совещание с командирами подразделений. И как только командиры покидали свои части, гвардейцы, казаки, ополченцы начинали огонь по нашим позициям.
   Наших снайперов в городе не было. У меня, к примеру, имелось всего четыре снайперские винтовки, и лишь одна находилась на позиции, остальные - в сейфе. И то, винтовку я дал только для того, чтобы снять снайпера, засевшего на трубе котельной консервного завода.
   У моих подчиненных паники не было, упаднического настроения тоже. Была осознанная необходимость защищаться. Мы всегда рассчитывали на мирное разрешение конфликта. Никаких расстрелов своих полицейских мы не производили.
   Говорят, что в город мы вводили танки. Я командовал всеми частями в городе и заявляю: их в Бендерах не было.
  
   Петр К., ополченец:
  
   - Я был в казармах гвардии, где мы занимали оборону. Сев в МР, это тягач на базе танка, мы с механиком-водителем и несколькими гвардейцами проехали до магазина "Южный", свернули на улицу Коммунистическую и двинулись к кинотеатру "Дружба". Рядом с кинотеатром стоял танк Т-55 и БТР, возле них залегли опоновцы. На нас почему-то не обратили внимания. Я крикнул механику, чтобы он двигался к консервному заводу. Возле проходной завода стоял БТР. Рядом тоже расположились опоновцы. Успел заметить, что на руках у некоторых были кожаные перчатки без пальцев. Они не ожидали нашего появления, да и не могли предположить, что в тягаче приднестровцы. Развернувшись, мы рванули, и уже на обратной дороге нас обстреляли возле кинотеатра. Не попали, и мы благополучно вернулись в казарму. Я - танкист и отличу танк от САУ или МТЛБ. Я видел танк Т-55, и в этом меня никто не переубедит.
  
   Людмила В., жительница микрорайона Ленинский г. Бендеры:
  
   - Возле кинотеатра "Дружба" уже стояли опоновцы. Я шла мимо них в город, когда позади услышала лязг гусениц. По дороге меня догонял танк. Прекрасно отличаю его от другой военной техники. Длинноствольная пушка, специфическая форма танковой башни... Да что я, танков не видела?
  
   Игорь Н., лейтенант гвардии ПМР.
  
   Снова вечереет. Скоро ночь. Та пора, когда всем становится ещё страшнее. Привыкнуть к этому невозможно. Слышен гул техники. Мы знаем, что она пройдёт мимо нас. Мы их ждём. И как нам кажется, мы готовы к тому, что всех ожидает.
   Среди наступившей темноты блеснул луч на секунду включенных фар. Видимо, механик, не знающий дороги в чужом городе, решил сверкнуть фарами на повороте, чтоб не улететь на скорости с дороги. Это всё, что было нам нужно. Общий гул говорит о том, что к нам идут "гусянки", но это, что-то другое и движется на очень хорошей скорости. Из-за поворота вылетает БТР - 80, его не слышно, только свист турбины и гул резины, чей протектор не рассчитан на езду по чистому асфальту.
   Звучит гулкий выстрел. Один, и прямо в цель! Граната попадает в ребро брони, как раз туда, где находится голова механика. Машина дёргается, затем взвывает с новой силой. Её бросает сначала влево, затем вправо, и очень круто - снова влево. Из всех люков валит белый дым, за БТРом тянется белый шлейф. На всей скорости он съезжает с дороги и улетает прямиком в ров, над откосом которого мы сидим. Слетел так глубоко, что изо рва торчит только корма. Нос крепко упёрся в дно.
   Мотор, несколько раз дёрнувшись, глохнет. Затем наступает тишина. Дым уже не валит изнутри. Только через несколько мгновений вдруг башня оживает. Из двух её пулемётов открывается огонь, беспорядочный и отчаянный. Башня крутится вокруг своей оси, раздавая пули в небо и землю. Всё это продолжается секунд 15, потом пулемёты падают и башня, покачавшись с лева на право, маятником, успокаивается и замолкает, направив свои пулемёты вниз. Тут из-за того же поворота выскакивают две МТЛБ и стреляя по нам из пулемётов пытаются прорваться, не обращая внимания на своих товарищей в БТР. Одна из них тоже занимается пламенем. Вторая на полном ходу уходит, отстреливаясь. Пусть идёт, там их казачки поджидают.
   Новая партия: ещё две МТЛБ появляются из-за поворота, но сразу видно, что они не горят желанием проскочить мимо. Первая останавливается на повороте так резко, что идущая за нею вторая чуть не врезается ей в зад. Первая, отъехав немного вперёд и стреляя из пулемёта, вновь останавливается, не прекращая стрельбы по нам. Вторая попыталась её объехать. Поняв, что это невозможно, упирается своим носом в корму "подруги". Слышен натужный рёв дизеля и мы видим, как та, что была сзади, выпихивает с дороги, а затем на обочину, тех кто не пожелал двинуться дальше. Потом эта машина развивает скорость и на полном ходу несётся к первой пострадавшей МТЛБ. Не прекращая стрельбы, подходит к ней. У подбитого тягача открываются люки, и из них прижимаясь к броне "змеями" сползают и выскакивают люди. Огонь по нам настолько плотный, что мы не можем поднять головы, только и остаётся что бросать, почти не глядя гранаты. Прикрывая своей бронёй отступающих товарищей прижавшихся к ней с противоположной стороны, на малой скорости, задом, МТЛБ отходит. Слышны крики и мольбы тех, кто прячется за её бронёй.
   И тут наступает развязка. МТЛБ, что замешкалась на повороте, почему то начинает разворачиваться прямо там где стоит, да ещё с включёнными фарами. В неё полетели сразу несколько гранат из "мухи". Цель поражена, но уходит с освещённой и полыхающей задницей, оставляя чёрный след дыма за собой.
   Вокруг воняет гарью. И людским страхом. Там, только там, понимаешь, что у страха есть свой запах.
  
   М. БЕРГМАН, военный комендант города Тирасполя:
  
   - Не имея точных координат целей, которые могли определить только артиллерийские разведчики, выполнять огневые задачи в городе без нанесения больших разрушений городским кварталам практически невозможно. И поэтому, пока артиллеристы сами не определяли координаты целей, стрельба не велась.
   Чтобы убрать промежуточные звенья, которые стояли между обнаружением цели и открытием огня, в Бендерскую крепость ввели минометную батарею 183-го мотострелкового полка. Командиру батареи предоставили возможность напрямую работать с горисполкомом и командирами приднестровцев.
   Главная задача, которую поставили перед собой артиллеристы 14-й армии, - заставить молдавские войска прекратить стрельбу. Задача на подавление или уничтожение не ставилась, для этого не хватало ни сил, ни средств. На тот момент выполнять огневые задачи могли только две артиллерийские и одна минометная батареи.
  
   Игорь Н., лейтенант гвардии ПМР.
  
   Сегодня, 22 июня, решающий день, мы собрали все свои силы, мы готовы к тому чтобы очистить наш город от скверны, накрывшей его. Орды наёмников, обозлённых крестьян, которым пообещали новую и свободную от нас жизнь, им пообещали наши дома и наши рабочие места, как будто от нас все их беды!
   Они творили неописуемые вещи, избивая, издеваясь и насилуя, грабя и вывозя всё, что попадалось на глаза и под руку. Оставляя после себя только осколки и щепки от - того, что ещё недавно называлось нашими домами. И только дерьмо, оставленное ими после себя, напоминало нам о том, что они называли себя людьми, хозяевами этой земли, теми, кто считает себя выше нас. Говорили даже о том, что их сторонники, регулярная молдавская армия и ОПОН не могли смотреть на них без омерзения. Они точно этого заслуживали... Волонтёры. Так они себя называли.
   Назначено время, и мы выжидаем, когда будет команда на выдвижение. Она поступает. Выдвигаемся вдоль улицы, по палисадникам. Вот первая очередь выпущенная по нам, пуля проходит в сантиметрах сорока от меня. Перебегаем от укрытия к укрытию. Времени на задержку нет, да и сзади напирают свои, только вперёд, мы должны - это сделать, только мы, Больше никого нет. Обещали помочь артиллерией, но она молчит.
   Проходим первый перекрёсток, за ним второй, есть уже первые потери, раненые кричат, им помогают те, кто вызвался идти с нами без оружия, один хватает ствол, двое других несут в тыл, никого не нужно направлять, все как один знают что делать. На подходе к очередному перекрёстку нарываемся на засаду, работает пулемёт, слышны два взрыва - это ополчение помогает, пулемёт замолкает, слышны только автоматные очереди - это отступающие враги прикрывают своих. Нигде не видно раненых с той стороны, мы находим только окровавленные обёртки от санитарных пакетов в палисадниках и лужи крови кое-где. Это не наша кровь, мы только что сюда пришли, значит, успевают забрать своих раненых, хоть мы наступаем быстро. Ещё один перекрёсток пройден, и нас останавливают два пулемёта, работающих с разных концов открытой площадки, в которую мы упёрлись. Атака приостанавливается, принимается решение о поиске и уничтожении огневых точек. Для этого подходит пятиэтажка, стоящая рядом. Направляем двух бойцов с пулемётом которые, прячась за деревьями, занимают позицию удобную для стрельбы, открывают огонь, отвлекая на себя. За ними по частному сектору крадутся ещё двое, у одного из них СВД, никто не должен помешать их работе, поэтому пытаемся отвлечь на себя всё внимание врагов. Под развязку слышен одиночный выстрел - это СВД. Всё затихает.
   Проходим этот участок, впереди тишина, никакого сопротивления, только убитые лежат вдоль дороги и в палисадниках, - это не наши. Перебегаем через очередной перекрёсток. Впереди частный сектор, наша улица упирается в него. Останавливаемся и закрепляемся, наша задача выполнена. Подразделения, что шли рядом с нами, тоже вышли на свои позиции. Хочется пить, очень хочется пить. Тут я обращаю внимание на двух незнакомцев, они без оружия, в руках у одного пластиковый пакет, а у другого видеокамера. Молча предъявляют удостоверения офицеров 14 армии, и, поблагодарив, возвращаются назад, туда, откуда мы пришли... Надо же, кино снимают! "Боевик"...
   Начинает смеркаться, обещанной поддержки все нет, а в стороне врага слышна техника, рёв которой доносится до нас. Примерно через час, когда начинает смеркаться, поступает команда: "Всем подразделениям батальона собраться возле молитвенного дома". Мы выполняем приказ.
   За 1 час и 40 минут боя мы смогли освободить половину города, но без серьёзной поддержки у нас не было шансов удержать его в своих руках, поэтому комбат принял решение отойти с тех позиций, которые мы успели занять. И вот теперь он в нашем присутствии, сидя на обочине дороги, запрашивает штаб гвардии для уточнения. Ему в ответ говорят что - то невнятное, типа "держитесь"
   Он спрашивает: " когда будут танки?" В ответ слышно: "Танков не будет, командующий 14 армии Неткачев отказал в помощи".
   Комбат говорит: "Вы что, хотите, чтоб мои люди стали заложниками ваших игр?"
   Ему в ответ: "Всё не так, завтра будет помощь, мы постараемся что-то сделать".
   Комбат: "До завтра от нас ничего не останется! Вы, что действительно хотите сдать город как откупного? Если будут танки, - к завтрашнему обеду город будет наш, вы что, не понимаете этого, мы теряем успех!"
   На том конце говорят, что этот вопрос "скоро будет решаться".
   Тогда комбат говорит следующее: "Для сохранения основного состава батальона, я вынужден отвести его на прежние позиции во избежание бессмысленных потерь, так как, по всей видимости, окружение нас в этом районе неизбежно. Но вы же должны понимать, что завтра даже с поддержкой мы понесём гораздо большие потери. Противник уже укрепляет свои позиции!
   На другой стороне связи называют всё это самоуправством и грозят. На это комбат говорит, что на его плечах и так весит ответственность за судьбу батальона и не нужно ему напоминать о ней, бессмысленных потерь он допустить больше не может. Ему снова напоминают о его личной ответственности, говоря просто и прямо: "За всё это ответишь ты лично!"
   И тут комбат не выдерживает и говорит фразу, которая в последствии стала крылатой: "Я не намерен здесь болтать, мне нужны точные гарантии помощи, здесь идёт настоящая война, и если вам в Тирасполе не всё известно, то говорю открытым текстом: Здесь гибнут люди, в том числе и тираспольчане из ополчения. Если для вас вопрос о сдаче города уже решён, то я не намерен принимать в этом участия! В этом случае, для вывоза семей моих гвардейцев, предоставьте каждому по "Волге", а мне Мерседес! Мы оставим город, и тогда вам будет проще решать ваши проблемы, живите спокойно!
   После этого связь прервалась.
  
   И. МИЛЬМАН, депутат Бендерского горсовета:
  
   - В этот день корреспонденты прибывали со всех сторон. Насколько помню, были и американцы, и немцы. Возле рабочего комитета они поговорили с гвардейцами, ополченцами и горожанами. Потом пошли в горсовет к В. Когуту и В. Харченко. Неожиданно над городом пронеслись самолеты, затем раздались взрывы. Они были настолько сильны, что затряслось даже здание исполкома. После этого самолеты пошли на еще один заход. Корреспонденты срочно кинулись к телефону сообщать о применении Молдовой боевой авиации.
  
   Андрей К., горожанин:
  
   - Вечерело, когда над нашими головами пролетели самолеты. Я увидел, как где-то в районе автовокзала от них отцепляются бомбы и по инерции летят в сторону моста. Раздались сильные взрывы. Женщины и дети сильно перепугались, мужчины не знали, что делать.
  
   М. БЕРГМАН, военный комендант города Тирасполя:
  
   - 22 июня два молдавских самолета МиГ-29 пытались разбомбить мост через Днестр, но вместо моста отбомбились по селу Парканы. Было разрушено несколько домов. В Бендерах среди гражданского населения началась паника. Каждый час город покидали до тысячи беженцев.
   Начальник войск противовоздушной обороны (ПВО) 14-й армии полковник Добрянский докладывал Неткачеву о том, что с аэродрома Маркулешты поднялись два самолета и летят в направлении Бендер. Однако командующий не разрешил открыть по ним огонь.
   В дальнейшем молдавская авиация предпринимала попытки уничтожить газовую подстанцию в районе Ближнего Хутора. Всего за этот день средства ПВО 14-й армии засекли 27 целей, которые летели с северного и западного направлений.
  
   Из доклада службы противовоздушной обороны 14-й армии:
  
   "В период с 22 июня отмечена активность воздушных средств. Всего за этот день засечено 27 целей с северного и западного направлений (с западного - до 30 процентов целей ВВС Молдовы). Из них две входили в зону ответственности ПВО армии курсом на аэродром и мост через реку Днестр. Высота полета до 600 метров. Цель потеряна на дальности шесть километров. Из визуального наблюдения: цель прошла через город Бендеры (произвела бомбардировку. - Прим. И.Д.) северную окраину города Тирасполь, развернулась и была обнаружена как удаляющаяся на дальности 34 километра.
  
   Доклад правозащитного центра "Мемориал":
  
   "Село Парканы расположено на левом берегу Днестра, напротив Бендер, контролируется силами ПМР. Большинство жителей - болгары. По словам жителей села, в период с 19 июня по 20 июля в результате военных действий погибли 11 жителей села, ранены более 30. В течение 20 июня велась интенсивная перестрелка между силами Молдовы, расположенными на правом берегу Днестра, и частями ПМР, расположившимся в районе села Парканы. В результате среди мирных жителей села имелись убитые и раненые, 65 домов были повреждены (шесть из них серьезно). 22 июня два самолета ВВС Молдовы, пытаясь бомбить мост через Днестр, сбросили три бомбы, одна из которых упала в Днестр, а две - на село Парканы. Только по счастливой случайности попадания этих бомб не привели к человеческим жертвам. Однако два дома были серьезно повреждены".
  
   Г.П. ВОЛОВОЙ, депутат Парламента Республики Молдова, Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики и Бендерского горсовета:
  
   - С утра (22 июня) депутатами обсуждались различные варианты возможности оказаться в Кишиневе, на чрезвычайной сессии парламента. Казалось, что в сложившейся ситуации возникнет противостояние президента и парламента. Ведь президент грубо попрал вариант мирного разрешения конфликта, принятый накануне парламентом Молдовы. Это было сделано явно. Нам, видевшим ситуацию изнутри, хотелось объяснить это другим депутатам и тем самым заставить их осознать всю глубину пропасти, в которую толкают Молдавию такие экстремистские шаги. Мне казалось, что не только В. Шова, но и мы способны это сделать. Поэтому утром, созвонившись с депутатом Д. Матчиным, договорились о том, что поедем на сессию. Для этого я должен был немедленно прийти на Протягайловку и с ним выехать в Кишинев. Успешно пробежав весь город, добрался до правления колхоза. Немного посовещавшись, решили ехать не по Кишиневской трассе, а по дороге, проходящей через село Гербовцы. Выехали. Уже в машине меня попросили стараться не говорить по-русски. Они с водителем, хорошо зная молдавский, будут вести переговоры с постами. За птичником перед самым спуском в село показался молдавский пост. На небольшом холме стоял в окопе МТЛБ, а недалеко от него было развернуто орудие. Нас сразу же остановили: Д. Матчин объяснил, что мы депутаты парламента и едем по приглашению А. Мошану на чрезвычайную сессию в Кишинев. Старшими на этом посту были полицейские. Осмотрев машину и изучив наши удостоверения, они сказали, что есть команда не пропускать в Кишинев, а один добавил, что мы своими депутатскими удостоверениями можем подтереть зад.
   Посовещавшись, решили проехать на трассу леском. Но к Матчину подошел знакомый гербовецкий сельчанин и сказал, чтобы мы туда не ехали, нас там пристрелят. Было понятно, что ехать по центральной трассе - это заранее подставить себя под пули и всевозможные, мягко скажем, неприятности. Тем более что осведомленность полицейских не давала повода усомниться в этом. Поэтому мы вернулись назад, ничего не добившись.
  
   Д. МАТЧИН, председатель колхоза "Дружба" (село Протягайловка):
  
   - Утром ко мне приехал заместитель председателя Гербовецкого колхоза, а также примар села Гербовцы со своим заместителем. Выясняли, что же дальше будет. Я им сказал, что ничего хорошего от такого развития событий не жду. Можно села Протягайловка и Гербовцы взять и удержать, но город не сдастся, и за это будет пролито много невинной крови. Вид у них был растерянный, они очень сожалели о том, что произошло. Нашему селу, Протягайловке, тоже потом досталось. Начиная с 20 июня его обстреливала артиллерия Молдовы. По ночам там кидали осветительные мины. Со стороны птицефабрики поставили гаубицы и били по городу. Затем на окраине села стали появляться два "КамАЗа" и желтый уазик. В кузовах "КамАЗов" были установлены минометы, а в уазике сидел расчет. Кинут мины в город - и тут же снимутся с позиции. Сельчане народ мирный, но после бомбежек, когда стали появляться убитые и раненые, многие уходили в город, в гвардию и на предприятия, за оружием для защиты родного села.
  
   ГЕННАДИЙ Е., ополченец.
  
   Уже утром (20-го июня) вместе с соседским парнишкой потихоньку - потихоньку выбрались через железнодорожные пути, практически той дорогой, которой пытался пройти ночью, добрался в центр. Смотрю на перекрестке, напротив кинотеатра Горького, российские солдатики роют окопчик. "Ребята, что делаете?" - спрашиваю. Отвечают, что нам помогают. Я и приободрился. Направился в исполком, думал, оружие сразу дадут. Но ни там, ни в рабочем комитете оружия не было. "Покрутился" на других работах, - раненого перенести, ещё что. А потом направили в милицию. Вот там "наградили" меня оружием и, так сказать, поставили в свои ряды. Вместе с милиционерами провоевал несколько дней. 22 июня, когда была предпринята попытка взять полицию, сначала обеспечивали оборону своего участка. Обнаружив, что здание ДОСААФ свободно, обосновались там. А потом этот приказ шепотом: оставить город...
  
   Игорь Н., лейтенант гвардии ПМР.
  
   Проходит немного времени, и мы отступаем. Чуть не доезжая до химбата, механик в "ночник" замечает какую-то суету на дороге. Он кричит: "Впереди гранатомётчик!!!" Ещё секунда, - и в нас летит граната, рассекая воздух. Взрыв!!! Внутрь под башню влетает сноп искр, башня прокручивается вокруг своей оси, после чего механик останавливает её, благо его сидение было откручено. Плечом подняв стволы, он выпускает очередь из обоих пулемётов, стреляя полумесяцем.
   На улице слышны крики раненых, мы резко сворачиваем во двор. И в момент нашего поворота небо освещается вспышкой так сильно, что кажется, будто наступил рассвет. Мы понять не можем, что же произошло? Проезжаем двор, в который свернули, выскакиваем на дорогу с другой стороны. Какое то время стрельба продолжается, там точно ад, ощущение засады, и тут всё заканчивается. Вокруг тишина, никого не видно. Едем по ул. Котовского, выезжаем к мосту, едем к крепости, откуда доносилась стрельба.
   На дороге лежат люди. Кое-где догорает пламя, всюду разбросана экипировка. Стоны тех, кто ещё жив, стволы на асфальте, разбитые машины... Что это? Как это могло произойти? Спрыгиваем с брони. Те, кто может что-то объяснить, говорят отрывками, все в шоке, понять трудно. Но одно ясно точно, - в этой трагедии участниками были только свои! Свои стреляли в своих. Били из гранатомётов, кидали гранаты. Из всего стрелкового... Это была бойня. Куски тел ещё лежат на асфальте. Какие то люди в беретах, что-то там ищут. Едва начало светать, ничего толком не разобрать. Берём несколько раненых на борт и внутрь, к ним подсаживаются санинструктора. Две перепуганные девочки, я не могу их узнать, лица их в копоти и грязи, всё это размазано слезами. Обе молчат и только смотрят перед собой. Предлагаем воды, берут, пьют, так же смотря перед собой. Это шок! Отвозим их к Парканам и возвращаемся. На встречу несутся скорая и несколько машин. Все они везут раненых, их очень много. Приехав снова туда, берём ещё несколько человек и возвращаемся, больше никого не осталось.
   Подъехав к арке, останавливаемся, расспрашиваем всех, кого только можно. Хочется понять, что же произошло у крепости.
   Один из тех, кто был там, говорит. Вторая часть батальона под командованием зам. комбата выдвинулась из казармы на соединение с остальными. Как только они поравнялись с валом крепости, по ним открыли огонь. Сначала со стороны химбата, а потом и с валов крепости. Нужно понимать, что дорога там уходит в плавный поворот, и лучшего места для засады просто быть не может. Те, кто движется на этом отрезке пути, находятся на открытом участке дороги, спрятаться негде. С одной стороны валы крепости, которые возвышаются над дорогой примерно на 10 метров, и спрятаться от огня ведущегося оттуда можно только за обочиной дороги. Но тут в дело вступает вторая сторона - это химбат, и оттуда ведётся стрельба прямой наводкой, с расстояния 200-250 метров. Таким образом, у тех, кто попадает там под обстрел, нет никаких шансов уцелеть! Так оно и произошло. И только когда кто-то из ребят, кто был в колонне, направил луч прожектора на знамя, осветив его, только тогда всё закончилось.
   Напомню, первые выстрелы были от химбата, и когда стрельба с валов прекратилась, оттуда уже не стреляли. Можно, наверное, делать определённые выводы. Что это было, или зачем это нужно было.
   Когда всё закончилось, на валах стали слышны крики отчаяния, люди бросали оружие и плакали - это сумасшествие было какое то. Но так было, и это тоже наша история.
  
   М. БЕРГМАН, военный комендант города Тирасполя:
  
   - 23 июня в 14 часов в кабинете командующего собрались все заместители, начальники родов войск, служб и других отделов. То, что это не обычное совещание, было бы понятно и человеку неискушенному: на стульях вдоль стен расположились десантники с оружием и снаряжением. Их голубые береты пестрели и у дверей, и за спиной Неткачева. Командиры сидели за большим столом. По кабинету ходил высокий полковник-десантник в полевой форме и курил сигарету. Сам Неткачев терпеть не мог даже запаха табачного дыма.
   -Здесь есть хоть какая-то пепельница? - своеобразным хрипловатым басом спросил полковник.
   Неткачев вышел и принес баночку из-под майонеза, после чего представил нам курящего:
   - Полковник Гусев из Министерства обороны. Прибыл для изучения обстановки, доклада президенту России о сложившейся ситуации и принятия мер по урегулированию конфликта.
   Заместители командующего, начальники родов войск и служб начали докладывать по своим службам, удивляясь при этом, как заискивающе вел себя генерал перед полковником. Но шила в мешке не утаишь: кое-кто, в том числе и я, знали "полковника" в лицо, и вскоре всем стало известно, что "полковник Гусев" вовсе не полковник и не Гусев, а генерал-майор Александр Иванович Лебедь, заместитель командующего ВДВ по боевой подготовке. Что он большой специалист по ""горячим точкам". Побывал в Прибалтике, Тбилиси, Баку. Что в Тирасполь прилетел батальон спецназа ВДВ. Говорили также, что каждому начальнику рода войск и служб Лебедь привез свою замену. Что Лебедя сюда отправил лично начальник Генерального штаба.
   Лебедь быстро вошел в курс всего происходящего, оценил обстановку, установил контакт с местным руководством, и уже вечером к складам с боеприпасами, находившимся в пределах досягаемости артиллерии Республики Молдова, подъехали три колонны грузовых автомобилей с людьми. Всю ночь офицеры управления армии руководили погрузкой и сопровождением машин с боеприпасами. К утру все боеприпасы были перевезены в бетонные капониры для самолетов.
   Сейчас ясно, что решение о нанесении ударов по молдавским войскам Лебедь принял сразу. Склады были защищены на случай ответного удара.
   В 18 часов в зале Военного совета армии собрались все командиры приднестровских вооруженных формирований. Лебедь внимательно их выслушал. Проанализировав сказанное, он уловил самое главное - все военные структуры ПМР действуют на уровне плохих партизанских отрядов. Никто никому не подчиняется, нет никакого взаимодействия между 14-й армией и вооруженными формированиями ПМР, связь отсутствует. Гвардейцы, казаки и отряды ТСО действуют каждый сам по себе. Начальник республиканского Управления по обороне и безопасности Кицак обстановкой не владеет и не контролирует действия вооруженных формирований ПМР.
   Ознакомился он и с общей политической и криминогенной обстановкой. И сразу же поставил задачу на отмобилизование дивизии и армейских частей в кратчайшие сроки. Заработали на полную мощь военкоматы. Генерал-майор Мельничук не вылезал из учебного центра, где днем и ночью шли боевые стрельбы и боевое слаживание подразделений. Заместитель командующего армией по вооружению и его службы сутками напролет приводили в боеготовое состояние технику и вооружение. К концу июня 59-я мотострелковая дивизия и другие части армии были полностью отмобилизованы и готовы к боевым действиям, при этом их численность составляла 17 тысяч человек.
   Службам тыла и ВОСО были поставлены задачи по выводу и эвакуации гражданского населения из Бендер. На станцию Тирасполь подали все имевшиеся в наличии вагоны, включая теплушки, организовано питание и медицинское обслуживание беженцев. В течение трех суток совместными усилиями местных властей и военных эвакуировали более 30 тысяч человек.
   Батальон спецназа ВДВ под командованием полковника Прокопенко при помощи Тираспольской комендатуры в течение суток перекрыл все дороги в зоне ответственности 14-й армии. Число криминальных проявлений резко пошло на убыль. Никто не решался шутить со спецназовцами.
   В день прибытия Лебедя средствами ПВО 14-й армии было обнаружено 59 целей на малых и средних высотах. Самолеты, входившие в зону ответственности ПВО, приближались с северного направления по руслу Днестра, но не бомбили, скорее пугали. Лебедь приказал в случае угрожающих действий авиации открывать огонь на поражение.
  
   Анализ работы ПВО 14-й армии:
  
   "23 июня. Было обнаружено 59 целей на малых и средних высотах, из них до 70 процентов  - с западного направления (предположительно ВВС Молдовы). Самолеты, входившие в зону поражения, заходили с северного направления по руслу Днестра, а вертолеты предположительно с аэродрома города Кишинева.
   24 июня. В этот день отмечено 87 целей. Направление полетов авиации было аналогичным, т.е. с северного направления по руслу Днестра, а вертолеты - предположительно с аэродрома города Кишинева. Днем для прикрытия авиации применялась пассивная помеха, а ночью такая помеха ставилась для имитации массированных полетов вертолетов.
   26 июня. Количество полетов резко возросло. Обнаружено 102 цели. Из них до 80 процентов - ВВС Молдовы. Характер полета целей не изменился. Применялись активные и пассивные помехи, а также помехи в радиосетях. В 7 часов 30 минут с западного направления на дальности до 35 километров была поставлена пассивная помеха. Под ее прикрытием была обнаружена скоростная цель и на дальности 14 километров была взята на автоматическое слежение. Впоследствии были обнаружены на близком расстоянии две низколетящие малоскоростные цели".
  
   М. БЕРГМАН, военный комендант города Тирасполя:
  
   - 25 июня резко обострилась обстановка под Дубоссарами. С утра туда перебросили батарею из четырех реактивных установок БМ-21 "Град", батарею из четырех 152-миллиметровых самоходных гаубиц 2СЗ "Акация" и минометную батарею. Для охраны артиллеристов туда послали взвод казаков.
   Генерал Лебедь, узнав эпопею с увольнением офицеров-артиллеристов, сказал, что никакого увольнения не будет и что все это "бред сивой кобылы". Офицеры воспрянули духом.
   Ночью молдавская сторона обстреляла из орудий Дубоссары и Дубоссарскую ГЭС.
   Перед рассветом 26 июня молдавская сторона после артиллерийской подготовки перешла в наступление на Кочиерском плацдарме. За ночь молдавская артиллерия выпустила по центру Дубоссар около 50 снарядов. Погибли два человека и четыре были ранены. В Григориополе, где снаряды попали в детский сад и жилой дом, также имелись человеческие жертвы.
   26 июня в 7 часов 30 минут с западного направления на дальности до 35 километров от Бендер противник поставил пассивную помеху для прикрытия двух самолетов МиГ-29. В момент выхода самолетов на цель, нефтебазу в Тирасполе, подразделения ПВО 14-й армии произвели пуск ракет. Самолеты повернули обратно. Один из них получил повреждение.
  
   Из сообщения радиостанции "Маяк":
  
   "Министр национальной обороны Молдовы генерал Ион Косташ заявил, что национальная армия не применяла военную авиацию в Приднестровье и все заявления об этом являются выдумкой. Аналогично он подтвердил, что Молдова не получала подобное вооружение в Румынии".
   Спустя некоторое время министр национальной обороны Ион Косташ под давлением неопровержимых фактов был вынужден признать применение боевой авиации, но с "разведывательными целями.
  

К главам правительств и народам Содружества Независимых Государств Заявление Военного совета 14-й гвардейской общевойсковой армии от 26 июня 1992 года

   Лживое заявление руководителя военного ведомства Молдовы господина Косташа о неприменении авиации по мирным объектам Приднестровья является не чем иным, как очередной попыткой ввести в заблуждение мировую общественность и собственный народ, скрыть преступления, совершаемые против мирного населения. В своих оправдательных речах разбойные действия боевой авиации он представляет не чем иным, как мифом, созданным тираспольскими идеологами.
   Вместе с тем наличие неопровержимых фактов, и в частности последствия бомбового штурмового удара с воздуха в районе населенного пункта село Парканы, вынудило дивизионного генерала Косташа признать реальность применения ВВС РМ в зоне конфликта якобы с разведывательными целями.
   Военный совет 14-й армии официально заявляет и уведомляет, что руководство Молдовы, несмотря на неоднократные заявления о своей приверженности к миру, не отказывается от шагов эскалации вооруженного конфликта с использованием авиации. Так, в период с 9.00 до 11.00 26 июня с. г. была предпринята попытка нанести бомбовый удар по народно-хозяйственным объектам г. Тирасполя.
   Хотелось бы услышать ответ руководства Республики Молдова, и в частности господина Косташа, почему ими сознательно вводится в заблуждение мировое сообщество.
   Военный совет еще раз уведомляет, что средства ПВО 14-й армии не позволят нанести варварские удары с воздуха по мирному населению Приднестровья.
  
   Из газеты "Днестровская правда", N147 (7834), 30 июня 1992 г.:
  
   "...Установлены фамилии летчиков, решивших "прославиться" бомбардировками Приднестровья. Это Александр Дарануца 1963 года рождения, окончил Харьковское авиационное училище; старший лейтенант Александр Бобович, окончил Качинское училище; старший лейтенант Святослав Медуран, окончил в 1988 году Борисоглебское авиационное училище. Четвертый - капитан Руссу. Других данных о нем нет".
  
   Игорь Н., лейтенант гвардии ПМР.
  
   Как сейчас помню, разбитые витрины магазинов, но никто не мог позволить себе залезть туда, потому что за порядком следил лично комбат. Его слова: "Если необходимо, можно взять только сигареты, носки, и нательное бельё, больше ничего!" Все знали, брать нельзя, потому что всё серьёзно, нельзя и всё! Был случай ещё, как-то прибегает в комендатуру 23 июня женщина, говорит, у её дочки преждевременные роды начались в подвале, где они прятались. Юрий Александрович отправил туда одного из наших санинструкторов. Когда та вернулась, говорит что у матери нет молока, что делать? Комбат отправляет двух бойцов в ближайший разбитый магазин за детской смесью, и, отправляя, говорит им о том, чтоб взяли смеси побольше. Вот таким был наш комбат Костенко.
  
  
   Е. ВОЛОВАЯ, подполковник бендерской милиции:
  
   - Этих двоих наводчиков, мужа и жену, арестовали на улице. В то время я была за старшего в ГОВД и их привели ко мне в кабинет. Ребята спрашивают женщину, мол, ты же мать, дочку имеешь, как ты могла наводить. Она в ответ начала говорить, что к ним домой еще до войны приходили из и сказали, что если они не будут сотрудничать, ее дочь изнасилуют. Она хоть и трусила на допросе, но заинтересованность ее слова выдавали. К примеру, сказала, что 20 июня был активный день, она давала данные по телефону в полицию о перемещении войск из Паркан в сторону моста, корректировала артиллерийский огонь по технике и людям, прорывавшимся из Тирасполя. А вот 21 июня, сказала она, был неактивный день...
   После допроса я приказала отвести их в камеру. По дороге сопровождавший их парень как бы между прочим сказал, что Воловая приказала пустить их в расход, передернул затвор и выстрелил над головой. Так наводчица со страху обмочилась. Здесь ей было страшно, а наводить на людей смерть, сидя в квартире, она не боялась. Много "героического" эти подонки потом рассказали в интервью "Независимой Молдове". Забыли, что на их руках кровь наших ребят, прорывавшихся с боем по мосту через Днестр. Такие милиционеры, как А. Шурыгин, С. Кудряшов, А. Голодиенко, и другие расплатились своей кровью за их "национальный" патриотизм.
  
  
   Леонид Т., доброволец:
  
   - Я родился и вырос в Бендерах. Сейчас живу в Минске. Мать моя в течение нескольких часов стала нищей - бросила дом, бросила все... Я приехал помочь ей, а когда увидел, что тут происходит, вместе с мужем сестры вступил в ополчение. То, что они творят тут, - настоящий беспредел. Сидят снайперы на кладбище по ночам, днем прочесываем - никого нет. Ночью ведут огонь по окнам. Вчера соседей наших, тираспольчан, обстреляли, огонь вели из гранатометов. Гранаты взрываются в частном секторе. Вчера днем граната на крыше дома взорвалась.
  
   Алексей Н., доброволец:
  
   - Снайперы по ночам на этажи лезут, как на дерево клопы. Но местные жители иногда приходят, показывают. После этого уже не слазят. И минометные обстрелы постоянно... У нас тут добровольцы не только из России, но из Молдовы тоже есть. Из Гагаузии, из Бельц, даже из Кишинева. Имена с фамилиями мы у них не спрашиваем, сами знаете почему.
  
   Борис О., ополченец:
  
   - Нас всех по постам расставили, сказали, что будут наступать. Мы всю ночь просидели - слушали пьяные голоса и стрельбу. И ракеты взлетали. Мы здесь стоим двое суток. Все бендерские. Я сам капитан теплохода с речки. Здесь совсем незнакомые люди собрались - беда свела... Почти пятеро суток ждали, пока нас вооружат...
  
   Андрей Г., сержант гвардии ПМР:
  
   - Утром и вечером наш участок напротив фабрики "Флоаре" обстреливали молдавские минометы. За налет кидали по 20-30 мин. Не жалели они этого добра, словом. Но у нас были окопы, перекрытые бетонными плитами, и пулеметная точка была перекрыта плитами тоже. Иногда нас обстреливали ЗУ-23, но тоже не могли пробить эти блоки для фундаментов. Стреляли зенитки только ночью и издалека, так что вспышек огня мы не видели. Теперь думаю, примерно в стороне ГОПа они стояли. А тогда мне казалось, что они бьют аж с кишиневской трассы. Тяжелая молдавская артиллерия, слава богу, в эти дни огня не вела. Мы просто стояли в обороне, подавляли вражеские огневые точки, которые вели огонь по нам.
   Потеряли мы за это время одного человека убитым в голову снайперским огнем. Этого снайпера потом нашли и сняли казаки на пятиэтажке напротив нас. Оказалось, это была девушка. Казаки скинули ее живьем с пятого этажа и принесли с собой разбитую винтовку. Показывали нам: "Вот, из нее убили вашего товарища". Казаки также застрелили двух молдавских автоматчиков, прикрывавших эту снайпершу.
   Чересполосица и неразбериха в обороне была страшная. Ту самую пятиэтажку одно время занимали и наши, и молдаване - четыре разных подразделения в одном доме: в первом подъезде ОПОН, во втором волонтеры, в третьем казаки, а в четвертом гвардейцы. Потом глядишь - все смылись, нет вообще никого.
  
   С.В. СКРИПНИК, офицер национальной армии Республики Молдова, "Бендерские хроники":
  
   "В последней декаде июня положение в зоне вооруженного конфликта оставалось сложным. Протяженность линии соприкосновения противоборствующих сторон увеличилась вдвое и достигла примерно 70 километров. Интенсивность боевых действий приобретала все больший размах. Росло количество погибших и раненых военнослужащих, из районов боевых действий потянулись потоки беженцев, потерявших свои дома и имущество в результате гаубичных и танковых обстрелов. В последние дни конфликта "молдавская" сторона ежедневно теряла до 10-15 человек убитыми, до 40-50 ранеными. Теперь, когда фронт боевых действий расширился, все острее чувствовалась недостаточность резервов и вторых эшелонов. Наши войска испытывали острую нехватку оружия, боевой техники и квалифицированных офицерских кадров, в то время как вооруженные формирования приднестровцев все более наращивали количество современного оружия и боевой техники, офицерского состава".
  
   М. БЕРГМАН, военный комендант города Тирасполя:
  
   - 29 июня в 24 часа Лебедь собрал на ЦБУ начальников родов войск и служб и сказал, чтобы все приготовились к серьезной работе. Сначала офицеры докладывали о своих предложениях по службе, затем обсуждали общую политическую ситуацию в регионе, далее Лебедь рассказал о своих приключениях в Баку и Тбилиси (Александр Иванович был хорошим рассказчиком), дошло дело и до анекдотов. В три часа ночи очередную веселую историю прервал телефонный звонок. Лебедь молча выслушал доклад и сказал собравшимся офицерам:
   - Теперь пару часов можно и отдохнуть.
   И только на следующий день все узнали, что в 2 часа 30 минут в Бендерскую крепость вошел танковый полк 59-й дивизии. И никакой утечки информации! О вводе танков знали только те, кто непосредственно выполнял задачу.
   В ночь со 2 на 3 июля молдавская сторона получила адекватный ответ: с 3 часов до 3 часов 45 минут артиллеристы нанесли мощный огневой удар восьми дивизионов и шести минометных батарей. Это был самый мощный удар за все время войны. Целью этого артиллерийского "ответа" было раз и навсегда дать понять: время уговоров и просьб кончилось. На каждый выстрел с правого берега левый ответит достойно.
   Очевидцы утверждали, что после этого удара в течение двух дней собранные со всей Молдовы машины "Скорой помощи" вывозили раненых. Убитых зарывали здесь же, а родственникам погибших позже сказали, что все они дезертировали из армии и находятся за пределами страны.
   Солдаты и офицеры Молдовы тяжело перенесли этот удар. Их настраивали, что они быстро и легко разобьют сепаратистов с левобережья, а тут... Боевой дух молдавской армии упал до нуля. В Кишиневе возникла паника, все ожидали со дня на день действий братьев Лебедь и наступления танков 14-й армии.
   Помощник по воспитательной работе с личным составом полковник Александр Баранов и начальник разведки армии полковник Сергей Харламов (впоследствии расстрелянный киллером в Москве) распространяли информацию о том, что Александр Лебедь договорился со своим братом Алексеем, командиром 300-го парашютно-десантного полка, который дислоцировался в Кишиневе, ударить с двух сторон по молдавской армии и захватить Кишинев.
  
   С.В. СКРИПНИК, офицер национальной армии Республики Молдова, "Бендерские хроники":
  
   "В этот момент произошло то, чего многие опасались... Командарм 14-й армии Александр Лебедь для убеждения "румын" приказал произвести артобстрел по выводимой из Бендер колонне молдавских военнослужащих. Затем по прошествии некоторого времени А. Лебедь в своих интервью неоднократно с умилением повествовал, как он одним артиллерийским ударом закончил войну и убедил "румын" заключить мир на Днестре. Убеждение стоило жизней  112 сельским ребятам, так и не узнавшим, за ЧТО воевали!.."
  
   Из заявления командующего 14-й общевойсковой гвардейской российской армией генерала А.И. Лебедя от 04.07.1992 г.:
  
   Только с приднестровской стороны, по состоянию на сегодняшний день, количество убитых достигает 650 человек, раненых -- до четырех тысяч. Подавляющее большинство убитых и раненых -- до двух третей -- это мирное население. Это женщины, старики, дети. Это не военнослужащие, не военнообязанные, это люди, не состоящие в военизированных формированиях. Если в Бендерах идет "восстановление конституционного порядка", тогда всему мировому сообществу надлежит пересмотреть понятие "оккупация".
   По самым последним данным, в городе Бендеры консервный завод разграблен, вывезена готовая продукция, завод сгорел. Маслоэкстракционный завод -- вывезена готовая продукция, завод сожжен, заминирован. Пивзавод -- вывезена готовая продукция. Биохимзавод -- вывезена часть оборудования, разграблен, сожжен. Молочный комбинат -- частично выведен из строя. Хлебокомбинат -- разграблен. Обувная фабрика -- разграблена. Магазины практически все разграблены. Детская поликлиника, СЭС, горполиклиника, женская консультация, гинекологическое отделение -- разграблены. Полностью выведено из строя освещение города. Барницкий водозабор выведен из строя. Центральная телефонная подстанция разрушена. Разрушено до 50% жилого фонда. Выведены из строя путем разрушения, подрыва практически все школы, детские сады, лечебные учреждения. Население города Бендеры, которое там еще осталось, даже если допустить, что завтра там воцарится мир, -- это обреченные на нищету люди. Им негде заработать кусок хлеба. Все те предприятия, на которых это можно было бы сделать, разрушены, разграблены, развалены, взорваны складские помещения и производственные помещения.
   Постоянно наращивается диверсионная деятельность. Основные усилия направлены на выведение из строя энергетических мощностей, линий электропередачи. По состоянию на 4 июля выведены из строя ЛЭП -- 330 киловольт Днестровск -- Кишинев, ЛЭП -- 110 киловольт Днестровск -- Тирасполь -- Бендеры, ЛЭП Тирасполь -- Кицканы -- Толмазы -- Чобручи, подстанция Бендеры Южная. Вчера я получил информацию, что на территории Украины взорваны опоры линий электропередачи Могилев -- Каменец-Подольский. Таким образом, энергоснабжение народного хозяйства Приднестровья сильнейшим образом нарушено.
   Количество беженцев, по разным данным, исчисляется от 120 до 150 тысяч человек. Сосчитать более точно невозможно.
   Я докладываю, что систематический обстрел плотины в Дубоссарах создал реальную предпосылку колоссальной экологической катастрофы. В случае разрушения тела плотины находящиеся в водохранилище 465 миллионов кубометров воды устремятся вниз по руслу Днестра. Волной высотою непосредственно у Дубоссар 20 метров и к Чобручам -- до 6 метров будет снесено все, в том числе 31 населенный пункт на правом и 26 на левом берегах Днестра, уничтожены все низководные мосты, водозаборы и очистные сооружения...
   Я уже не говорю о том, что на территории Бендер имеется множество мест складирования отравляющих веществ типа аммиачной воды, хлора, сжиженного газа. Вчера только усилиями военнослужащих релейно-кабельного батальона была предотвращена большая катастрофа. Пулями были пробиты резервуары со сжиженным газом, и этот газ начал вытекать и расстилаться по земле. Была создана реальная предпосылка к взрыву колоссальной силы. Воины заслонили собой город.
   Я считаю необходимым довести до сведения всех, что ведущиеся сейчас переговоры на самом высшем уровне -- есть не что иное, как попытка выиграть время, обеспечить себе время для создания наступательной группировки. Народ молдавский воевать не хочет. Это добрый и мирный народ, когда-то был веселым и жизнерадостным. Министерству обороны Молдовы не остается ничего иного, как задействовать наемников.
   Факты. На протяжении последних 1-2 суток в районы Кошницкого и Кочиерского плацдармов срочно перебрасываются артиллерийские системы большой мощности с целью обстрела Тирасполя, Дубоссар, Бендер. На Маркулешты, аэродром под Бельцами, переброшены 32 румынских летчика-добровольца -- для тех МИГ-29, которые там базируются. В ближайшие дни должны прибыть, а может быть, уже прибыли, 10 МИГ-25. Пилоты -- румынские опознавательные знаки Республики Молдова. На бывшем учебном центре воздушно-десантных войск в Бульбоках, 50 километров восточнее Кишинева, завершается формирование и боевое сколачивание отряда спецназначения. Инструкторы -- румынские, экипажи БМП и БМД формируются за счет румынских офицеров и рядового состава. Резко увеличивается приток снайперов из Литвы и Латвии, едут преимущественно женщины. С помощью установок "Ураган" спланированы нанесения ударов по единственному на территории Приднестровья Тираспольскому аэродрому и по отдельным объектам и городкам 59-й мотострелковой дивизии.
  
   К., подполковник, командир бендерского подразделения ТСО:
  
   - В это время уже шли сильные бои. Мы вышли в район кинотеатра "Дружба", где закрепились и вели огонь. Задача - пресечь попытки атак подразделений Молдовы, имевших большой опыт ведения боев в Кошнице, Кочиерах и под Дубоссарами. Все это я узнал потом, когда начались переговоры. И мы, и они активно использовали дворы, переулки, частные дома. Бывало так, что одними дворами идет их разведка, а параллельными - наша. Сильно досаждали снайперы. Мы раздобыли две снайперские винтовки и постарались избавиться от этих стрелков. Среди наших ребят шестеро легко раненных не покидали позиции. До третьего июля у нас было двое погибших и один тяжело раненный. Во время боев небольшие перерывы давали гражданским возможность проходить в город и обратно. Мы их не задерживали. Эвакуация шла полным ходом, и многие искали затерявшихся родственников и родных. Горожане рассказывали, как доставалось им от "освободителей", хозяйничавших по ту сторону окопов.
  
   Валерий С., горожанин:
  
   - Я шел к матери за ребенком, накануне оставил его там. По дороге вместе со мной шагали еще пятеро мужчин. Возле Кинопроката нас остановили вооруженные волонтеры. Сначала проверили документы, а потом начали спрашивать: кто мы, куда идем? Меня, узнав, что иду за ребенком, отпустили, еще двоих тоже. А оставшихся заставили рыть окопы. Куда им было деваться, если на них были направлены стволы автоматов, а убежать некуда. Знаю, что тех, кто сопротивлялся, били прикладами. Рассказывали, что копать им пришлось долго, но к вечеру их отпустили. Утром волонтеры таким же образом набрали новую партию горожан и опять заставили рыть землю.
  
   Илья У., житель микрорайона Ленинский г. Бендеры:
  
   - Возле Кинопроката мне приходилось часто переходить дорогу - нужны были хлеб и молоко. Видел я этих "вояк". В абсолютном большинстве своем это - волонтеры, так любившие носить на голове белые повязки. Почти все они из сел Хаджимуса, Саиц, Фарладан. Видел среди них много бывших бендерских полицейских. Раньше, до войны, многие из них работали в милиции-полиции, добираясь сюда из близлежащих сел. Так как я ходил через переезд ежедневно, то видел, как они заставляли почти каждый день по нескольку человек, наших жителей, копать окопы. Это продолжалось до начала июля.
   С семи утра и до часу дня волонтеры пропускали всех, проверяя документы, а к обеду обычно напивались и открывали стрельбу. В июле они, очевидно, нашли на пектиновом заводе пищевой спирт и стали пить его и вывозить флягами из города. Кроме пьянства волонтеры насиловали проходящих девушек и женщин. Я дважды видел это.
   Однажды, когда я шел с женой, на другой стороне улицы трое волонтеров тащили девушку к пивзаводу. У них там была база. Девушка сопротивлялась и упала на асфальт. Тогда один из них начал бить ее прикладом по спине и ниже, а остальные, смеясь, тащили ее за руки. Поэтому, когда мы свою взрослую дочь выводили из города, одели ее старухой и лицо постарались изменить гримом.
   После первых дней войны большинство жителей микрорайона ушли. Вот тогда они и почувствовали себя здесь полными "хозяевами". Ведь остались только старики да старухи и еще те, кому ехать было некуда.
   Сколько квартир они пограбили и добра повывозили, вряд ли сейчас можно подсчитать. Все знают, что в то время в Каушанах ковер или телевизор почти ничего не стоил, шли за бутылек вина. Особенно зверствовали в этом отношении волонтеры из Саиц, Хаджимусы и Фарладан. Менялись они на третий день, поэтому старались вывезти все, что набрали. Не зря люди говорят: кому война, а кому мать родна.
  
   Валентина Г., жительница микрорайона Ленинский г. Бендеры:
  
   - Когда все это началось, я была в доме одна. На следующий день ко мне в квартиру громко постучали. Били сильно и долго, как будто хотели выбить дверь. Я открыла. На пороге с автоматами в руках стояли два волонтера. Безо всяких объяснений начали требовать вина. А откуда оно у меня? Сказала, что нет. Тогда они зашли в квартиру, перерыли все и, не найдя того, что им было нужно, расстреляли комнаты из автоматов. Зачем? Изверги, а не люди. Они ушли, разорив мой дом, уничтожив то, что мы с мужем копили долгие годы. Да что там говорить! Они отбирали даже самое необходимое. Когда я была в городе, гвардейцы дали мне консервов, хлеба. Несла домой, думала, что и соседям достанется. У Кинопроката меня задержали волонтеры. Проверили документы, а затем отобрали все, а мне, махнув автоматом, разрешили идти своей дорогой.
  
   Людмила Б., жительница микрорайона Ленинский г. Бендеры:
  
   - Обычно часам к четырем вечера стрельба прекращалась. Вдруг я услышала ужасный крик, от которого мороз по коже пошел. Кого-то сильно били. Слышен был мужской голос: "Стреляйте, суки, стреляйте!" Мне не было видно, что там творится. Когда же я выбежала на лестничную площадку, а затем в подъезд, один из волонтеров начал стрелять по дому. Все, кто высунулся, попрятались, я тоже. Затем услышала, как подъехал грузовик, волонтеры в него что-то забросили, но криков больше не было. Убийцы, одним словом.
  
   Татьяна Е., жительница микрорайона Ленинский г. Бендеры:
  
   - У нас в районе магазина "Южный" поначалу стояли волонтеры из Фарладан. Грабили все что могли. С маслоэкстракционного завода вывозили подсолнечное масло, из магазина - коньяк, продукты. Все это делалось на машинах "Скорой помощи", пожарных машинах из Каушан. Нашей соседке, имевшей знакомых в Фарладанах, волонтеры носили большие коробки сигарет, которые она продавала потом на рынке. Никто с ней до сих пор и не пытался поговорить или хотя бы разобраться.
   Магазин "Южный" вскрыли где-то уже в июле, когда они начали отводить тяжелые орудия из города.
   Возле нашего дома полицейские рыли окопы. В это время к ним подбежала женщина и закричала: "Вы мужа моего убили! У меня трое детей! Что вы копаете здесь, сволочи!". Мы знали, что у нее муж в самом начале войны пошел в сторону кинотеатра "Дружба" отнести хлеб своей матери. И пропал. Она искала его, где могла, в Каушанах, но всюду говорили, что такого нет. И уже после войны она нашла его могилу в Каушанах. Она рассказывала, что, когда вскрыли могилу, все пальцы на его руках были переломаны, лицо изуродовано. Видно, чувствовала она во время войны, что потеряла мужа, поэтому и кричала.
   Опоновцы не тронули ее, наоборот, просили увести. Но она продолжала кричать: "Боитесь? Стреляйте, стреляйте!" Долго мы не могли се успокоить.
  
   Жена гвардейца ПМР Валеры Д.:
  
   - Муж был ранен на мосту 19 июня - к счастью, легко. Его отвезли в Тирасполь, где положили в госпиталь. Но, когда идет такое разрушение города, он не смог отлежаться в больничной палате и бежал оттуда на передовую. У него и до этого было три ранения. В городе была страшнейшая неразбериха, и мне сказали, что он убит. Но в конце концов я его нашла на позициях.
   Потом вместе с ополченцами он пошел на Гиску в разведку. Там завязался бой. Они погнали волонтеров, но угодили в засаду и двое ополченцев вместе с ним попали в плен. Мой муж - молдаванин и жил раньше в Фарладанах. Имеет там родственников. Его обвязали колючей проволокой и повели пешком через Фарладаны. Женщины бросали в него камни, плевали, били палками. Кричали, что он предатель, воюет против своих. Дело в том, что при нем нашли гвардейское удостоверение и это разъярило всех. В селе председатель сельсовета, спасая от ярости толпы, спрятал его в свой большой шкаф-сейф и закрыл на ключ. Но волонтеры с автоматами перевернули все вверх дном и нашли мужа. Били страшно. Хотели убить, но не получилось. После этого его увезли в Каушаны. Там их втроем посадили в одну камеру. Затем двоих ополченцев обменяли. Это было в тот момент, когда туда прибыла международная комиссия Красного Креста. Естественно, что мужа им не показали. Когда открыли двери камеры и полицейский сказал, чтобы они выходили, ополченцы взяли его и понесли к выходу. Тогда полицай заорал, что здесь комиссия ходит - несите его назад, а сами выходите! Через этих ребят я и узнала правду. Им тоже досталось от полиции, но мужа били постоянно и изощренно. После этого на заседании контрольной комиссии я потребовала освободить его. Из всех членов только российские миротворцы отнеслись с пониманием к моей боли. Заместитель министра внутренних дел Молдовы В. Катан все вначале отрицал. Через несколько заседаний признал, что мой муж все-таки у них есть. Мне разрешили свидание. Оно было коротким - пять минут. Когда мужа завели в комнату для свиданий, я его не узнала. Он смотрел мимо меня и ничего не мог сказать. На все вопросы только качал головой. Я поняла, что они довели его до нервного срыва. Потом его отправили в Кишинев, где после посещения следователя его опять избивали. Это было ужасно. Они же фашисты. Как же наши дети к этому отнесутся? Они уже сейчас все мечтают стать казаками, гвардейцами, чтобы защищать город от таких варваров.
  
   И.ТЕМЕНЕВ, горожанин:
  
   ...26 июня, когда в городе шли настоящие бои между силами Молдовы и Приднестровья, наш внук, Вадим Тарнашинский, его друзья Женя и Андрей Матюхины решили пойти за гильзами. Во время такой "прогулки" их задержали защитники Молдовы и то ли шутя, то ли на серьезно спросили, за кого они - за гвардейцев Приднестровья или за опоновцев. Мальчики, не лукавя, ответили, что за гвардейцев. 13-летних Вадима и Женю тут же превратили в пленных, а девятилетнего Андрюшу, припугнув оружием, отправили на все четыре стороны. И начались для подростков мытарства, о которых они читали только в книжках. Более того, их заставляли отвечать на один и тот же вопрос, а так как ответ был все тот же, избивали. Вадима выводили расстреливать на поле в селе Риска. Очередь над головой дадут и опять заведут в частный дом, где их держали. После этого хозяин дома наливал волонтерам вина и начиналось застолье. А те, как подопьют, опять шли допрашивать. Не получая нужного ответа, били и били. У Вадима были синяки на груди, на руке, даже рубашку ему порвали во время побоев. А у мальчика только одна почка, и понятно, что когда испуганный Андрюша прибежал домой и рассказал, что Вадима и Женю в районе старой диспетчерской, где и находились защитники Молдовы, забрали, мы страшно заволновались.
   Стали искать, где они, что, как. Но из Бендер ребят, как пленных, переправили в Каушаны. Были здесь и другие дети, потерявшиеся, видно, в этой кутерьме, или такие же искатели приключений, как наш внук. С ними полицейские играли в шахматы и проигравших наказывали - они убирали помещение. Вадим хорошо играл и всегда выигрывал, так что с ним просто не садились за доску. Один из старших лейтенантов любил перевоспитывать мальчишек, и это приносило ему удовлетворение, потому что все молча слушали. Но Вадим и здесь вставлял свое - парень он у нас начитанный, в лицее учится, музыкальную школу окончил по классу аккордеона. Как-то между ними началась дискуссия про Приднестровье, и полицейский доказывал, что оно "падет, что это просто фикция". Мальчик же доказывал обратное и стоял на своем.
   Во время задержания в Бендерах человек, который вел протокол допроса, написал в нем следующее: "Закидали пост волонтеров в районе старой диспетчерской гранатами". Что думал этот человек, зачем это ему надо - трудно сказать. Ведь перед ним были дети, пусть на вид и старше своих лет. А в графе, куда надо было вписать сведения о родителях, адрес, стояло безликое и лживое - бездомные.
   Затем чуть ли не по этапу, как особо опасных преступников, их отправили в Кишинев, в детский распределитель. Отсюда с трудом - понадобилось много времени, чтобы доказать, что дети не бездомные и не агенты гвардейцев - мы забрали их домой.
  
   Виктор П., житель микрорайона Ленинский г. Бендеры:
  
   - Я возвращался домой после похода в центр города за продуктами. Недалеко от дома меня остановили два волонтера и потребовали документы. После проверки я им показал, где живу. Они повели меня домой. В квартире начали делать обыск. Что искали - неизвестно. Оружия у меня все равно не было. Скорее всего ценности, так как один из них подошел к мебельной стенке и, не открывая дверцы, ударом приклада выбил стекло, после чего пошарил внутри и нашел самую большую для нашей семьи драгоценность - коробку с лекарствами. Дело в том, что наш сын попал в автомобильную аварию и нуждался в постоянном лечении. Волонтер взял коробку, демонстративно высыпал содержимое на пол и стал топтать лекарства ногами. Я возмутился, спросил, зачем он это делает. В ответ он передернул затвор автомата и навел его на меня. Другой в это время нашел в диване наши зимние меховые шапки, завернутые в кусочки ткани от флагов бывших союзных республик. Засунув шапку за пазуху, он сказал, что это подарок его жене. А мне он дарит вот что - и, достав из гардероба галстуки, стал на меня их надевать. На дворе лето, я в майке и в галстуках - хороша картина... Пользуясь моей беззащитностью, он надел мне на голову другую шапку и обмотал ее тканью от флагов. Потом заставил меня приседать. Я ответил, что я не пацан и, если хотят меня убить, пусть стреляют, но приседать не буду.
   Вывели они меня во двор, соседки испуганно закричали: "Ведут, ведут!". Пошли мы к кукурузному полю, волонтеры идут позади. Я понял, что надеяться мне не на кого. Неожиданно неподалеку увидел машину с российским флагом и сообразил - наблюдатели. Слышу шепот моих провожатых: "Комиссия, комиссия". По звуку шагов понял, что они уходят, и кинулся бежать к машине. Российский офицер, что стоял возле нее, решил пошутить: "Ты чего, как пугало, вырядился?" Ответил ему, что меня вырядили, и рассказал, как все было. Неподалеку находились военные представители Молдовы, они и задержали волонтеров, привели их ко мне и заставили просить прощения. Но разве можно такое простить?!
  
   Николай П., горожанин:
  
   - Я живу в доме, где на первом этаже магазин "Осенние листья". В июне гвардейцы нашими дворами ходили на позиции полицейских в атаку. Полицейские закрепились на крыше пожарного депо консервного завода. Одного гвардейца убили возле дома, другой хоть и прорвался к депо, но тоже был расстрелян. Стояла сильная жара. Нужно было их хоронить, да куда там! Мы с жителями дома вывесили белую простыню, как флаг, и пошли к полицейским. Те разрешили захоронить убитого. Похоронили во дворе, а на могилку поставили его каску. Потом пришли полицейские и со злобой пинали ее ногами, мочились на могилу. Когда в июле этот район полностью заняли полицейские, я сам видел, как они начали выбивать стекла в витринах магазина и столовой. Не могли открыть холодильник, так привязали к его ручке гранату, и с помощью веревки взорвали ее. Вытащили все, что могли. Напротив магазина расположена какая-то строительная организация, так полицейские и оттуда повывозили все, что им надо было, в том числе и водопроводные трубы.
  
   Эмиль Т., горожанин:
  
   - Дом, в котором на первом этаже размещен магазин "Осенние листья", стоит почти напротив садика, полиции и консервного завода. В первые дни войны нам мало досталось, перестрелки были в основном на улице Дзержинского. Все беды начались в июле. Сначала один житель нашего дома вышел на улицу и был убит выстрелом в упор из детского садика. У него не было оружия, одет он был в гражданское, зачем было его убивать? Когда это случилось, мы вызвали так называемую труповозку - трактор с тележкой, который его и увез.
   7 июля около четырех часов дня я был в своей квартире. Вдруг слышу голоса на лестничной площадке. Подошел к двери, открыл ее, смотрю, все соседи с опаской выходят из квартир. Я им сказал, что лучше открыть все двери на лестничной площадке, а то будут ломать. Подошли полицейские с белыми повязками на рукавах. Проверили все квартиры. Где было закрыто - выломали двери. Когда пришли ко мне, я сразу впустил. Долго они смотрели на меня, затем прошли в квартиру, увидели, что там никого нет, и ушли. Подо мной, этажом ниже, жил молдаванин, кооператор Урсу. Металлическую дверь в его квартиру полицейские сломать не смогли. Но нашли где-то лестницу и влезли в окно. Затем изнутри расстреляли замок и открыли дверь. Через некоторое время один из них пришел ко мне и говорит: "Пошли, дед, посмотришь". Когда спустились, в квартире я увидел горы тапочек и кроссовок, которые забирали себе полицейские. Много еще чего там было, и все они перетащили к себе в полицию.
   Через некоторое время они собрали всех жителей на втором этаже и сказали, что сейчас придут гвардейцы и будут стрелять. Причем собирали нас так быстро, что не дали даже переодеться. Я, к примеру, был в пижаме. Кончилось это тем, что нас всех отправили в убежище на территории полиции. Там мы сидели достаточно долго. Пользуясь тем, что за нами никто не следил, я вышел во двор и закоулками пробрался к дому. Дверь в подъезд, как всегда, была закрыта. Когда я ее открыл, раздался взрыв. Меня ранило осколками в лицо, шею, ноги, перебило пальцы. Тут же ко мне подбежали полицейские и отвели в полицию. Там нас встретил кто-то, неизвестный мне, в черной форме и спросил, зачем привели старика, нужно было еще там в расход пустить. Размахнулся и что есть силы ударил меня по раненой голове. Я упал в какую-то канаву, почти ничего не чувствуя. Полицейские ушли.
   И все же нашелся добрый человек - врач. Он подошел ко мне, помог мне вылезти, отвел в медчасть и оказал первую помощь. Затем, наклонившись, тихо так попросил, чтобы я домой не ходил, - убьют. Принес мне шинель какого-то полицейского, в которой я и переночевал на полу. Утром врач дал мне два бинта и сказал, чтобы я сразу же шел в поликлинику на перевязку. Но я пошел домой. Полицейских там уже не было, в квартирах тоже почти ничего не осталось. У меня, старика, они украли золотое кольцо, скромные стариковские сбережения, некоторые вещи. Но узнать, что же все-таки взяли, было невозможно - уходя, они подожгли квартиру. Потом я видел, как все горело, но ничего не мог сделать. Пошел к родственникам и по дороге, признаюсь, горько плакал. Что мне еще оставалось? Спасибо, десятого июля в исполкоме распорядились и выделили мне номер в гостинице.
  
   А. ХАНЦЕВИЧ, А. ХОХЛОВ. "Убитый город" (опубликовано в газете "Комсомольская правда" 2 июля 1992 года):
  
   "...Воевать в Приднестровье не хочет никто. По обе стороны линии фронта нам чаще всего говорили слово "мир". Но и те, и другие - стреляют, ходят в атаки, убивают. А во время коротких передышек чистят оружие и ругают политиканов. Всех - и "чужих", и "своих". Больше других - Горбачева.
   ...Да, убивают и умирают другие. Такие, как Валерка. Ему - 15, сирота. Он -сын полка территориально-спасательного отряда в Бендерах. Оружие ему не дают, взрослым не хватает. Но в боях бывал. В одном подобрал автомат убитого.
   - На меня два опоновца бежали. Здоровенные. И я их одной очередью уложил. В упор.
   - Не жалко? - Не я, так они бы меня. Но у меня реакция быстрая, как у Шварценеггера. Я после войны пойду учиться на шофера.
   - Валера, а скоро закончится война?
   - Нет, не скоро. Гражданские войны долго идут.
   Бендерский "шварценеггер" не вышел ростом - метр с кепкой. Трофейный 25-килограммовый бронежилет румынского образца ему по колени.
   На войне не в ходу дипломатический этикет, и Валерка, в отличие от политиков, называет вещи своими именами: идет гражданская война.
   Возможно, убитые им опоновцы жили на соседней улице, ведь есть в Бендерах и те, кто поддерживает власти Кишинева. Может быть, они были молдаванами, может, украинцами или русскими. Здесь раньше никто не обращал внимания на национальность, вместе работали, пили доброе вино, а молодежь выбирала любимых не по анкетам - по сердцу. У Валерки в родне есть украинцы, молдаване, болгары, русские. Единственный близкий человек - брат, тяжело ранен, лежит в реанимации. Валерка обещает отомстить.
   - Кому?
   - Румынам.
   "Румынами" в Бендерах и на левом берегу Днестра зовут тех, кто "за власти Кишинева". Гвардеец ПМР, молдаванин, говорил нам, что борется за сохранение молдавского народа.
   - Понимаете, они хотят загнать нас в Румынию и заставить забыть, что есть такая нация - молдаване. Мои дед и бабка помнят румынскую оккупацию в Великую Отечественную. Обращались с молдаванами "братья" из-за Прута, как со скотом. Я не хочу, чтобы моих детей называли ""бессарабским быдлом". Я в Бендерах, чтобы они не вошли в мой Тирасполь.
   Объединение Молдовы с Румынией охотно обсуждаемо на митингах в Кишиневе, но почему-то, убедились, совсем не популярно в окопах полиции и волонтеров.
   Офицер полиции Молдовы тщательно и придирчиво проверял наши документы. Так же долго ругал радио Приднестровья: "Все неправда". А потом мы вместе сели в тенечке, закурили. У офицера - жена и двое детей. Он ловил жуликов и разнимал пьяные драки. Теперь - воюет.
   - Это не моя война, - сказал он. -- И не моего народа. Молдаване любят землю и песни и не любят стрелять.
   Сегодня идет война между Россией и Румынией. Но руками молдаван. Когда воюют мирные люди, получается бойня.
   Именно бойней и только бойней можно назвать то, что произошло в Бендерах 19-22 июня. Входившая в город необученная молдавская армия - те же мирные жители, только переодетые в армейскую форму - стреляли по всему, что шевелится. Им отвечали огнем такие же неопытные в военном деле защитники города. Большинство пуль и снарядов попадало в жилые дома, поэтому среди пострадавших в основном мирные жители. Мы видели пятиэтажки, в которых целых окон был с десяток.
   Бой продолжался почти без перерыва 27 часов. С одной стороны его вели полицейские, опоновцы, армия и волонтеры Молдовы. С другой - гвардейцы ПМР, местные черноморские казаки, рабочие и территориально-спасательные отряды. У каждого формирования с обеих сторон - свои командиры, разведки, штабы. И те, и другие стреляли и по своим, и по чужим. Поэтому столько убитых и раненых..."
  
   В. ЦАРИК. "Улица моя..." (опубликовано в газете "Новое время" N70 (453) 11 августа 1992 года):
  
   "Конец июня. Я иду улицами города, теперь уже с работы, можно и не спешить, но ноги сами выбирают этот прижившийся маршевый шаг. Оглядываюсь на изуродованное лицо исполкома, на фасаде которого на всю оставшуюся жизнь запомнил каждую выбоину, каждый взорванный пролет, на ослепшие окна. Перед входом - молодые, пожилые и даже очень пожилые мужчины в камуфлированной форме. В руках - автоматы, на голове - береты, конфедератки, каски. У обочины - бронетранспортеры, легковые, грузовые машины. Одни только что припарковались, другие - отправляются в новую дорогу. То же самое - возле рабочего комитета СТК, комендатуры гвардии. Уже привычными стали выбитые в здании окна - память о боях 19-22 июня. Все это тоже стало привычным, приметы улиц сегодняшнего дня.
   У одного из бронетранспортеров - столик с едой: колбаса, консервы, свежие батоны с... воткнутыми в них горящими свечами. Это боевые друзья-гвардейцы вместе с ополченцами и просто прохожими поминают героически павшего девять дней назад Колю Белана. Был Николай дружелюбен, умен, храбр. Он погиб в бою, защищая наш город Бендеры, за Приднестровскую Молдавскую Республику. Его друзья по экипажу поклялись отомстить врагу. На броне своего бронетранспортера они написали белой краской: "За Колю Белана!". Подобные надписи и на других бронемашинах.
   А вот на этом, застывшем возле магазина на аренде "Овощи и фрукты", уже ничего прочесть нельзя - он сгорел у поворота на улицу Кавриаго, подожженный полицейскими, удерживавшими известное всем здание на улице Дзержинского.
   ...Вот уже который день установленное у дальнего угла парка имени Горького орудие полицаев расстреливало все попадавшие в поле зрения его прицела машины. Свидетельство этому и застывший возле магазина N10 "КамАЗ", и отбуксированный в проулок на улицу Котовского колесный бронетранспортер, тоже сгоревший. Казачий разъезд имел несчастье повернуть на улицу Кавриаго и был подожжен полицейскими артиллеристами. Два казака сгорели заживо.
   Сколько раз ребят - и гвардейцев, и ополченцев, и казаков - предупреждали об опасности движения по этой дороге! Забывчивость, безрассудная храбрость, пренебрежение опасностью стоили жизни многим защитникам города.
   Не воспользовался в тот день добрым советом и я, пойдя по Кавриаго, и в тридцати метрах от десятого магазина был обстрелян короткой очередью из непонятного оружия. Его боеприпасы с треском взрывались над головой. Меня и увязавшегося за мной старика вторая очередь обдала треском у поворота, куда мы свернули и остановились, не зная, что делать дальше.
   - Снайпер, что ли? - спросил без испуга в голосе мой случайный попутчик.
   - Черт его знает.
   Кто из чего стрелял, я и сам не мог понять. Но спокойствию старика не удивился. Еще неделю назад люди вздрагивали от неожиданно раздававшегося с крыши многоэтажного дома выстрела или автоматной очереди. Сразу же бросались к укрытию. И вот фронтовая привычка, так сказать, "не кланяться каждой отдельной пуле", стала частью характера многих из нас.
   Поравнявшись с первой школой, машинально бросаю взгляд на ее этажи. Неделю назад оттуда снайпер в течение нескольких дней трепал нервы прохожим. Долго не удавалось, но все-таки успокоили. Появился второй. Место для него оказалось беспокойным, и он переместился на соседнюю улицу, в строящийся двухэтажный дом, но и оттуда его выкурили...
   И вот моя улица. Полмесяца это была главная магистраль, по которой группами, поодиночке шли к мосту через Днестр люди, решившие покинуть город. Их ушло более 100 тысяч человек. А в этот день мне навстречу попались лишь две женщины и один ребенок.
   - Чего же сразу-то не уехали? - спрашиваю.
   - Да вот, все надеялись, что в Кишиневе наконец наберутся ума и прекратят это кровопролитие. Но положение с каждым днем стало ухудшаться. Уже обстреливают и жилые дома минометами. Когда сегодня в нашем квартале от прямого попадания мины в дом погибла вся семья, решили собираться в путь, собрали узлы.
   Да, минометные обстрелы - дело нешуточное. Познал это на собственной шкуре. Только в нашем квартале за два дня были повреждены несколько домов, погибли трое прохожих. Потом хоть ночью не беспокоили и можно было наконец избавиться от навязанной тебе многодневной бессонницы.
   У калитки, как и в далекие мирные дни, меня поджидал Афанасий Никифорович Лунгу, у которого я живу. Человек основательно больной - еле-еле передвигается, опираясь на палочку, - он тем не менее не теряет присутствия духа даже сейчас, когда идет война. Даже когда мины рвутся совсем рядом или стригут ветки шальные пули со стороны улицы Первомайской.
   - Как там, мы победим или нас? - встречает он меня шуткой, которая с некоторых пор стала заменять ему слова приветствия.
   - А вы как думаете?
   - Как вчера.
   "Как вчера" - эту фразу он произнес уже много дней назад, напомнив мне тогда один из наших разговоров, во время которого сказал такую фразу: "Не взять им город потому, что даже с нашей улицы почти все мужчины ушли в ополчение". И пояснил для ясности, почему упомянул слово "почти"; потому, что остальные служат в милиции или гвардии. А пара баламутов, которые ленивы в работе и умеют "брать на грудь", то есть вино пить, - не в счет.
   Ужинаем мы с Афанасием Никифоровичем поздно, да нынче и не очень наужинаешься. А потому присаживаюсь, как всегда, рядом с хозяином хаты. Он любит наблюдать прохожих, я ему помогаю в этом. Но сегодня улица пустынна. Соседи выглянут на минуту-две - и снова к себе во двор. Скучное времяпрепровождение быстро нам надоедает.
   - Пройдемте лучше в дом, - говорю.
   Афанасий Никифорович молча соглашается. И не зря: только захлопнулась за нами дверь - задребезжали стекла, затряслась земля и по переулкам ударил визгливый грохот.
   - Опять "балалайка" заиграла, - невесело сказал он. Так он называет минометный обстрел.
   А мины разорвались в нашем квартале и совсем близко от нашего дома.
   - И чего это он стреляет? Что, не знает, что так можно и убить кого-то? - пытается пошутить Афанасий Никифорович. Но шутки не получилось, он это уже и сам понял.
   - Ложимся, от греха подальше, на койки. И поближе к стене, - предлагаю.
   Такое спасение от осколков мин - наше изобретение. Мина, как известно, разрывается при минимальном соприкосновении с препятствием, стену ей не пробить, а вот через окно осколками может стегануть.
   Минуты три-четыре тишины - и снова грохот. От нас далековато. При таких разрывах мы чаи гоняем. Но вот уже ближе. Еще ближе. И вдруг сразу две серии - по три взрыва один за другим. А через пару минут послышались какие-то суетливые выкрики за окном. Выглянул - увидел бегущего соседа, что напротив.
   - Что-то случилось, - говорю и бросаюсь к выходу.
   - Не надо, не выходи, убьют, - кричит Афанасий Никифорович. Но я уже за воротами. А там - беда: погиб Максим Ивлев и получил ранения в голову и ногу сосед из дома, что рядом, Сережа. Максим Ивлев вышел с Сережей из дома - и тут рвануло. Сережа Горблюк - журналист из парканской газеты "Патриот". Он только-только вернулся с работы, сдав очередной материал о боях в Бендерах. Там было и про нашу улицу. И вот...
   Когда скорая увезла Сережу, я направился к нашей калитке. Афанасий Никифорович стоял возле нее, опираясь на свою палочку.
   - Меня не пущали, а сами - под мины? - незло укорил его.
   - Так не стреляют же. У них перекур, - грустно пошутил он. Я и не заметил наступившей тишины. Но она была короткой. Через полчаса опять загугукало, но мины уже рвались на других улицах".
  
   К., подполковник, командир бендерского подразделения ТСО:
  
   - Самое большое число потерь у нас было в ночь на четвертое июля. Вот как это происходило. Когда я находился в штабе, прозвучал телефонный звонок. Кто-то из наших бойцов доложил, что они идут в атаку. Я тут же наорал на него и приказал отставить атаку, но он мне ответил, что сделать это уже невозможно. Что же произошло? Один гвардии майор оказался на той стороне и залег, так как по нему открыли сильный огонь. Опоновцы не жалели патронов и стреляли не переставая. Подбежали гвардейцы и подбили наших ребят идти в атаку, отбивать своего. Майора спасли, но из атаки не вернулись четверо и семерых ранило. Ночью прошел хороший летний дождь. Когда я увидел своих бойцов, лежащих во дворе рабочего комитета, не смог сдержаться...
   Потом в районе кинотеатра "Дружба" до 7 июля шли перестрелки. Не более того. А в тот день в шестнадцать часов они на нас пошли в атаку. Сначала ЗСУ 23-4 ""Шилка" в упор начала расстреливать общежитие, где были наши позиции. У нас гранат не было, хотя молдавская пропаганда сообщала, что мы располагаем чуть ли не складами. Поэтому под прикрытием этой зенитной установки опоновцы пошли в атаку. Шли нагло и уверенно. Мои ребята находились на пятом этаже, когда от такой стрельбы и частых попаданий начался пожар. Уходить из здания было нельзя, так как это означало потерю очень важной позиции. Я приказал защищать нижние этажи, пока они не выгорели, а потом перебраться вновь на пятый. Так наши ребята и воевали. Утром 8 июля у кинотеатра ""Дружба" выбросили белый флаг. Это были парламентеры, которые договорились о вывозе раненых и убитых. Убитых было много. Ими нагрузили пять грузовиков, что стояли неподалеку. Потом выяснилось, что в атаку они шли пьяными, вот их много и побили. Наши ребята действовали героически и рубеж не отдали. Вы бы видели их, черных от сажи, прокопченных, усталых, но довольных тем, что отстояли свой рубеж обороны города.
  
   П. КОСТАШКО, подполковник, начальник следственного изолятора г. Бендеры:
  
   - В 4 часа 30 минут утра 5 июля 1992 года здание режимного корпуса, где содержится основная масса особо опасных преступников, целенаправленно было подвергнуто обстрелу из гранатометов и различного стрелкового оружия в течение одного часа со стороны улиц Суворова и Кавриаго. В результате разрушена медицинская часть и средства инженерной охраны. В связи со столь крайним положением в несении службы личным составом возникла явная угроза выхода из-под контроля заключенных, что могло привести к тяжким последствиям.
  
   По данным разведки управления обороны ПМР:
  
   " На Каушанском направлении, получившем условное обозначение "Южное", работали по соглашению о прекращении огня представители 14-й армии майор Корзов и от вооруженных сил ПМР подполковник Серов, они находились с 8 июля в штабе МВД Молодовы, размещенном в бывшем военном городке радиолокационной роты. От Молдовы командовал этим направлением полковник Мамалыга, его заместителем был подполковник Муравский.
   Вооруженные силы Молдовы использовали на этом направлении смешанный артиллерийский дивизион, возглавляемый майором Гуцу. В составе дивизиона были: одна батарея (шесть стволов) 152- миллиметровых гаубиц (получены из унгенского арсенала); одна батарея (шесть стволов)  100-миллиметровых гладкоствольных пушек МТ-12 "Рапира" (получены из белецкого арсенала); три зенитные пушки калибра 100 миллиметра (противоградовые); одна минометная батарея (шесть стволов) калибра 120 мм; две-три минометные батареи (по шесть стволов) калибра 82 мм.
   Кроме этого, там размещались волонтеры, в том числе и из северных районов Молдовы. На Каушанское направление подразделения ОПОНа были переброшены из-под Дубоссар и имели боевой опыт.
   Несмотря на решение о прекращении огня, после 8 июля минометы использовались для стрельбы по городу Бендеры как с Суворовской горы, так и "кочующим" способом. На военных картах были просчитаны цели не только в Бендерах, но и в Тирасполе, однако огонь по левому берегу не открывался".
  
   Игорь К., прапорщик гвардии ПМР:
  
   - Сейчас мои стоят в восьмой школе. У меня есть миномет, и это не дает им покоя. Постоянно обстреливают. Потерь нет. Здание чуть-чуть пострадало - уголок крыши, но это дело поправимое.
   Там рядом столовая, в ней работают не профессиональные повара, а три женщины, живущие в доме напротив. Представьте себе: минометный огонь, а они, несмотря ни на что, готовят нам пищу. Война кончится - я этих женщин осыплю цветами. Земной им поклон.
   С начала войны в роте пятеро погибли, восемь ранены. Очень большие потери среди молодых, были у меня в роте солдаты срочной службы.
  
   Валерий А., командир взвода гвардии ПМР:
  
   - Это было 12 июля, днем. Я приехал на проверку нашего подразделения, занимавшего рубеж в общежитии по улице Мичурина, 5, что почти напротив магазина "Южный". Поговорил с ребятами. Сказали, что днем почти не стреляют. Мы вылезли на крышу общежития вместе с москвичом Ромкой. Как раз во время войны ему исполнилось 16 лет. Герой - бросил школу, родителей и уехал из Москвы защищать Приднестровье. Возле "Южного" в окопах были позиции фарладанских волонтеров. Там-то мы и увидели, как неподалеку от окопов шла молодая женщина с коляской и сумкой. Очевидно, несла продукты из города. Ее остановили, начали проверять документы, затем рыться в сумке. Видим, волонтеры схватили ее и потащили в окоп. Когда на ней стали рвать одежду, она начала кричать. Всех, кто шел мимо, волонтеры не пропускали, автоматами показывая, что тут не пройти.
   Чем ей было помочь? Стрелять нельзя - можно зацепить и женщину, и ребенка в коляске. Поэтому, когда, натешившись, они ее отпустили, я принес гранатомет, а ребята приготовились к бою. Женщина, вытащив из коляски пеленку, кое-как прикрылась ею и вместе с коляской ушла за дом. Эти же мерзавцы, сидя в окопе, смеялись и разбирали продукты из ее сумки. Тут мы им и дали. Я выстрелил по их позициям четыре гранаты, ребята открыли мощный огонь. Им, конечно, досталось, но жаль, что мало. Ромка видел все это и был, конечно, потрясен. После войны он очень хотел остаться у нас и служить в Приднестровье, но его отправили домой. Думаю, он навсегда запомнит лицо фашизма, с которым столкнулся во время войны в Бендерах.
  
   Е. МЕДВЕДЕВ, казак, "Записки походного атамана".
  
   "После узнали и об иных мерзких существах. Это началось в те дни, когда решалась судьба города - быть Бендерам или нет, когда, казалось, рушилась сама Жизнь на Земле и Вера в Высшую справедливость... В эти-то дни пышно и взошли адовы семена человечьей низости. Грабители, мародеры, как шакалы, сбившиеся в стаи, стали опустошать брошенные дома, магазины, банки, не гнушаясь даже украшений с тел, лежащих на улицах, убитых женщин... Как было справиться с этим? Только по законам военного времени... Бог простит. Это правильно. Развешенные на улицах самодельные плакаты с фотографиями жителей города, расстрелянных за мародерство, иногда попадались на глаза.
   Говорили, что награбленные вещи иногда обнаруживались на "перевалочных базах", устроенных в каком-нибудь бендерском доме или квартире, бывало, что всплывали и на "толкучках" Тирасполя или Одессы.
   Парни помнили, как в день приезда в Приднестровье неприятно резанул увиденный ими на улицах Тирасполя контраст. Еще бы!.. Траурные флаги, военные патрули, боевая техника на улицах города, школы и гостиницы, переоборудованные под госпитали, - вот оно, дыхание войны! И тут же везде и всюду, чуть ли ни на каждом углу, лотки и развалы, с которых всяким шмотьем торгуют исключительно молодые, здоровые, "упакованные" в "фирму", "в натуре" наблатыканные "реальные пацаны"... Одним словом, шваль!"
  
   Николай Б., гвардеец ПМР:
  
   - Новый обстрел наших позиций на улице Первомайской начался 22 июля часов в десять вечера. Наши позиции у них хорошо пристреляны. Били очень долго, где-то до двух часов ночи - из гранатометов, безоткатных орудий, минометов.
   Приходилось отвечать, особенно после того, как наших ребят, что на посту в общежитии стояли, ранило. А вообще-то стараемся соблюдать перемирие. Вот если предыдущая ночь тихо прошла, то и мы огня не открывали. Зачем?
   Кто против нас сейчас стоит - не знаем, и желания нет знакомиться. Есть желание, чтобы они поскорее убрались отсюда, и мы бы начали понемногу строить свою мирную жизнь.
   Если не ошибаюсь, это уже третий или четвертый раз перемирие и приказы не стрелять. Мы не стреляем, а они в нас все равно стреляют, а когда мы отвечаем, нас еще и наказывают! А почему я должен терпеть? Все должно быть взаимно!
  
   Е., подполковник, офицер 14-й армии:
  
   - Долго в исполкоме не могли разобраться, что делать с шестнадцатью пленными, захваченными возле химбатальона. Их содержали в помещении здания милиции. В то время уже полиция и исполком временами выходили на связь. После переговоров приняли решение пленных обменять. Меня попросили быть посредником. Полученные списки согласовали обе стороны. Затем я, взяв пленных, выехал в полицию. У комиссара полиции в то время находились французские журналисты. Процесс обмена, несмотря на предложение комиссара "всех и сразу", я провел по принципу "один на один", зачитывая фамилии и убеждаясь, что это соответствует истине. Из списка пленных в полиции на месте не оказалось четырех человек, так как их, по словам полицейских, отпустили домой. Впоследствии это подтвердилось.
  
   Н. ВОРОБЬЕВА, журналист:
  
   - Второй месяц город на осадном положении. Второй месяц на его улицах рвутся снаряды, горят дома, гибнут люди - в основном мирное население. Второй месяц дети, оставшиеся со взрослыми в микрорайоне Ленинский, боятся людей в военной форме, а молодые женщины рядятся под старух.
   ...А чего стоят телефонные звонки жителей микрорайона, их мольбы о скорейшем освобождении! Да не щадите наши дома, говорят они, выбивайте врага поскорее. Мы бы рады, вот только очередное соглашение о прекращении огня не позволяет действовать. Утром 23 июля отправляюсь туда, где особенно неспокойно.
   ...Здание ДОСААФ. Даже не сосчитать, сколько боев довелось выдержать этим стенам. Сколько ночных и дневных обстрелов "организовали" борцы за целостность Молдовы! Верхние этажи выжжены. От окон даже воспоминания не осталось - зияют провалы. Здесь держали оборону разные подразделения защитников города. Сейчас тут гвардейцы. Ночь на 23 июля была первой на этой позиции. Командир роты лейтенант Горбатов принял командование сутки назад, как раз тогда, когда занимали позиции.
   - Они нас из всех видов оружия обстреливали - из минометов, ""мух". Мы огня не открывали - зачем стрелять, если не видишь цели, да и раненых нет. Один наш боец чудом уцелел - только из комнаты вышел, как туда влетела граната.
   ...Ребята с болью говорят о кладбище. Уже не о том, что хоронить своих не дают, о другом: что нет для них ничего святого - некоторые дорожки заминировали. И вообще, нетрудно представить себе, что там сейчас делается, если устанавливают по ночам пулеметы и минометы и ведут прицельный огонь по зданиям, жилым домам и школам.
  
   Е. МЕДВЕДЕВ, казак. "Записки походного атамана".
  
   "...Не успели даже точно узнать, какого войска это были казаки и откуда их группу перебросили в Бендеры: из-под Дубоссар или с Кошницы... - в те дни прибыли они в сотню Притулы, разместились в здании вокзала. Окопная война и война в городе, как говорят в Одессе: "две большие разницы"... Не зная специфики, не зная города, уповая на тишину - "Да у вас тут курорт! Разве ж это война? То ли дело у нас там!.." - эти "герои" тут же обильно "обмыли" свое "новоселье". ...Пьянка как следствие отсутствия даже малейшего намека на дисциплину плюс никчемная бравада и позерство - в итоге к концу дня из двадцати с чем-то казаков восемь трупов. Остальных, в дымину пьяных, казакам атаманской сотни ЧКВ по приказу Притулы пришлось, держа их на мушке - под угрозой расстрела, разоружить и под конвоем на грузовике отправить в Тирасполь. Хватит, навоевались, таким - только домой!.. Их же командир пошел под суд казачьего "походного Круга"... А это, возможно, даже посерьезнее, чем трибунал или суд пресловутой "тройки".
  
   Иван С., боец бендерского подразделения ТСО:
  
   - 24 июля нам еще раз объявили, что это день прекращения огня. Предполагался отвод тяжелого вооружения и т. д. Никто не хочет воевать. Нас заставили обороняться. Я ведь не пошел устанавливать силой порядок в Гербовцах или Каушанах. Мы такие же коренные жители этой земли и не хотим, чтобы нас превратили в безвольных скотов, которым все равно, куда их гонят и какой флаг над головой развевается. Поэтому, когда узнали о перемирии, честно говоря, очень обрадовались. Думали, может, на этот раз действительно все прекратится и войска уйдут из города, чтобы мы могли спокойно жить.
   В городе было тихо. Я с одним парнем обсуждал нынешнюю ситуацию, когда к нему пришла жена. Поговорили. Вместе порадовались, что все меняется к лучшему. Прощаясь, жена просила его беречь себя. И только она скрылась за поворотом, как я услышал мягкий хлопок, издаваемый пулей, входящей в тело, оглянулся, а солдат уже падал - пуля вошла ему в висок. Вот это перемирие и прекращение огня! Я смотрел на него и не мог себе представить, что он убит. Только что стоял живой, веселый, прощался с молодой женой! Сорвавшись с места, я схватил пулемет и стрелял в том направлении, откуда прилетела пуля, до тех пор, пока не кончились патроны. Да что толку, человека-то уже не вернешь - война.
  
   Г.П. ВОЛОВОЙ, депутат Парламента Республики Молдова, Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики и Бендерского горсовета:
  
   - Люди с оружием, оправившись от хаоса первых дней войны, стали полновластными хозяевами на своих территориях. Хотя существовал приказ о расстреле мародеров на месте, все равно грабили магазины-киоски, ларьки. Вначале это делали уголовники, а потом такая болезнь поразила и военные подразделения обеих сторон. Были вообще необъяснимые случаи, как, например, я наблюдал в здании милиции, куда привели девятилетнего мальчишку. Он залез в магазин за сухарями. Его и сестричку бросила мама и ушла воевать. Когда кончились припасы, малый полез через витрину. Разве можно понять такую женщину?
   Все коммерческие точки были разграблены. Из города выехала масса людей. По разным данным, их число колебалось от 80 до 120 тысяч. По улицам на очень большой скорости носились машины, на которых краской были нанесены надписи: "ПМР", "Казак и в Бухаресте казак!", "Бендеры - Кишинев - Бухарест - транзит", "Смерть румынам" и другие. В Приднестровье, как и в Бендерах, тогда сложилось представление, что оно воюет не с молдаванами, а с румынами или с теми, кто желает объединить Молдову с Румынией. А вообще-то это была гражданская война, одной из причин возникновения которой был вопрос объединения Молдовы с Румынией, постоянно муссировавшийся не только Народным фронтом, но и на высшем государственном уровне. Даже если и говорили, что сегодня этот вопрос не столь важен, то трофейные автоматы и патроны с румынским клеймом действовали лучше любого доказательства.
  
   Е. МЕДВЕДЕВ, казак. "Записки походного атамана":
  
   "На улицах города вдруг неведомо откуда опять стали появляться военные наблюдатели- "международники". Но доверия к ним уже не было. Все прекрасно понимали, что Бендерам и всему Приднестровью нужны не дискредитировавшие себя "белые береты", а "голубые каски"... По всему было видно, что войне скоро конец.
   Но этот период - период ""расслабухи" - стал, пожалуй, самым трудным и опасным. Особенно для казаков. Бойцов ТСО и республиканской гвардии Приднестровья хоть устав ""подстегивал" - держал дисциплину. С казаками в общей массе и в тех условиях - сложнее. Казак в бою для врага страшнее черта, а казак на войне "без дела" - это такой бардак! Как говорится, хоть святых выноси... Бардак, оправдываемый пресловутой и якобы традиционной "казачьей вольницей".
   Управление обороны ПМР в вопросе наведения порядка в городе стало "закручивать гайки". Во многие подразделения были прикомандированы представители. Такого "комиссара", как его прозвали, прислали из Тирасполя и в сотню "Миксера". Осмотревшись, местом своей дислокации он выбрал базу группы "Филин". Казаки им были довольны - хороший, компанейский парень. Но с собой на "работу" его и не думали брать. Не его это дело. Да и куда ему - человек сугубо штатский, в армии не служил, гуманитарий по образованию, он и со своим ПМом-то, видимо, толком обращаться не умел..."
  
   Николай А., работник завода безалкогольных напитков г. Бендеры:
  
   - Как только мы узнали, что опоновцы и волонтеры покинули город, сразу выбежали на улицу. Я решил зайти на пивзавод и посмотреть, что они там натворили, поскольку живу рядом.
   В административном корпусе повсюду валялись стекло, мусор. Прямо у входа на стенах страшные следы крови, как будто кого-то били так, что она фонтаном забрызгивала стены. На втором этаже в приемной директора - та же картина погрома и кровь на стене.
   В кабинете отдела кадров волонтеры не смогли вскрыть сейф и расстреляли его из гранатомета. Документы были разбросаны, многие разорваны. Из кабинета директора исчезла вся бытовая техника, выбиты все стекла, изуродована мебель. А в следующем кабинете я увидел не только брызги крови на стенах, но и коричнево-бурую массу спекшейся крови, ковром покрывавшую пол. Там же был графин, залитый изнутри толстым слоем тоже запекшейся крови. Повсюду валялись пустые консервные банки, везде были видны испражнения, и создавалось впечатление, что они ели и делали все остальное в одном месте и в одно и то же время. На территории завода неподалеку от центрального входа, на клумбе, лежал труп мужчины, чуть присыпанный землей. Он весь уже почернел и начал разлагаться.
   Позже я разговаривал с работниками пивзавода, которые оставались там, когда пришли волонтеры и опоновцы. Одну из женщин эти вояки поставили к стене и обещали расстрелять, если она не покажет, где пиво. 2,5 миллиона литров пива было разграблено и испорчено за время войны. Многие очевидцы рассказывали, что эти вояки устроили здесь настоящее звериное логово. И мы теперь уже, наверное, никогда не узнаем, что в действительности там творилось.
   А то что завод грабили волонтеры, подтверждает факт, что исчезнувшие во время войны два компьютера были совсем недавно найдены молдавской полицией и конфискованы при попытке их вывоза за границу. Сейчас они на заводе. Но разве можно подсчитать все потери?
  
   Г.П. ВОЛОВОЙ, депутат Парламента Республики Молдова, Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики и Бендерского горсовета:
  
   - С просьбой помочь пройти в полицию на встречу с комиссаром В. Гусляковым ко мне обратились сразу человек десять журналистов. Среди них были представители российских "Вестей", "Независимой газеты", французского информационного агентства, "Московских новостей". Связавшись по телефону с В. Гусляковым, я договорился о месте и времени подхода к оборонному рубежу полиции. Попутно сказал, что директор СШ N2, в которой сидели опоновцы, хотела бы забрать из школы выпускные аттестаты, так как многие дети с родителями выезжали за пределы города. Тот обещал помочь и в этом вопросе. В назначенное время, взяв в руки белый флаг, сделанный из какой-то тряпки, мы зашагали по улице Дзержинского в направлении отдела полиции. Картина разрушений была ужасной. Больше всего пострадали капитально отремонтированная школа, училище, роддом, а рядом стоящие здания зияли провалами расстрелянных окон. Корреспонденты бегали вокруг, щелкая фотоаппаратами, пока я их не напугал, сказав, что участки по обеим сторонам дороги могут быть заминированными. После этого, выстроившись друг за другом и поставив единственную среди нас женщину Л. Клепачевскую, директора школы N2, внутрь колонны, мы дошли до перехода через позиции полиции. Там уже ждали. Нужно сказать, что многие полицейские меня знали. Дело в том, что здесь находится мой избирательный округ и часто приходилось встречаться с работниками милиции, а затем, после их "демократического" переименования, полиции. Нас провели к комиссару. У него сидели несколько военных. Как потом выяснилось, был там и подполковник полиции Гамурарь, командовавший введенной в город бригадой ОПОНа. Началась беседа. Я, чтобы им не мешать, предложил сходить вместе с Л. Клепачевской в школу, на что В. Гусляков не согласился и отправил ее туда в сопровождении офицера. Началась беседа. Комиссар уже достаточно твердо излагал хронологию и свое видение событий. Сидящий в стороне полковник в защитного цвета одежде внимательно слушал. Я не вмешивался в разговор. В. Гусляков говорил, что руководство города не выполнило соглашения от 12 апреля, что их постоянно терроризировали, что уже сам Ю. Костенко признался ему в телефонном разговоре в том, что приказ стрелять по полиции отдал начальник управления обороны ПМР Ш. Кицак.
   Много чего еще там говорилось, но когда он сказал, что "не было штурма исполкома, по нему стреляли гвардейцы", я не выдержал. Попросив разрешения, спросил, почему полиция не выполнила рекомендации объединенных наблюдателей и не выпустила гвардейцев? На это В. Гусляков ответил, что не получал ни от кого таких рекомендаций. Спросил, почему в городе воюет национальная армия Молдовы? Комиссар предпочел соврать, заявив, что он лично командует всеми подразделениями Молдовы в городе и частей армии здесь нет, как нет и танков в его распоряжении, а вот казармы гвардии обороняют два танка. Тут-то у нас и завязался серьезный спор, за которым с интересом наблюдали корреспонденты, записывая все в блокноты и на магнитофонную ленту. Позиция руководства, отдавшего приказ начать боевые действия в городе, была проигрышной, и ответы В. Гуслякова звучали неубедительно, поэтому ему на помощь пришел более подкованный в идеологическом плане сидевший до этого молча полковник. Но факты - вещь упрямая. Как раз в это время вернулась из школы Л. Клепачевская. От нее корреспонденты узнали, какой "конституционный" порядок там наведен. Многие выпускные аттестаты были исчерканы, и по диагонали латиницей на них было написано "Недействительно". Потом, когда мы возвращались назад, она рассказала, что сопровождавшему ее офицеру было очень неудобно показывать, во что превратили школу опоновцы и волонтеры. На обратном пути корреспонденты говорили о неубедительной позиции комиссара, и все, кто участвовал в разговоре, качали головами, глядя по сторонам. Вернувшись в исполком, мы застали там подготовку обмена первыми военнопленными.
  
   Н. ВОРОБЬЕВА, журналист:
  
   - На днях я с группой журналистов побывала в полиции. Впечатление удручающее. Задуренные национал-шовинистической пропагандой, запуганные полицаи пытались вызвать меня на спор, но слушать боялись. И потому перебивали, громко выкрикивая все те же знакомые слова о том, как велика Россия и наше место там, что они на своей земле, а пришельцам Смирнову и прочим здесь нечего делать, а тем более диктовать. Хорошо помня, где нахожусь и то, что обязана вернуться к своим, митинг устраивать не стала. Оскорбления и прочие "ласковые" слова пропускала мимо ушей. Но для себя сделала очень важный вывод. Сегодня в полиции сидят, как затравленный зверь, люди, свято верящие в правоту своего дела. И зверь этот очень опасен.
   Мне будут возражать, мол, на той стороне люди не хотят воевать... Да, это так, и я прекрасно это знаю. Не понаслышке. Те, кого силой согнали в окопы и под угрозой расстрела держат там, действительно не хотят ни убивать, ни умирать. Но в полиции совсем другой контингент (их и людьми называть не хочется). И ой как не скоро поймут они, что их очень и очень мало, что они далеко не весь молдавский народ и дни их сочтены. Они будут сопротивляться и еще немало бед принесут своему народу.
  
   Г.П. ВОЛОВОЙ, депутат Парламента Республики Молдова, Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики и Бендерского горсовета:
  
   - Первого августа позвонили учителя из средней школы N2. Они живут рядом со школой и видели, как полицейских, находившихся в ней, увозили оттуда на автобусах и машинах. В школе их было достаточно много. Здание стало одним из главных рубежей обороны полиции. Понятно, что слишком велико было желание учителей войти в школу и самим увидеть классные комнаты и все остальное. Ведь ими туда было вложено столько сил и энергии. Я попросил их без специалистов в здание не заходить, так как можно было ожидать чего угодно.
   Когда мы с женой пришли туда, то возле школы стояли учителя вместе со своим директором. Окопы окружали здание, наружные стены со следами пуль, а внутри... Все, чего не могли забрать с собой полицейские и волонтеры, было переломано или уничтожено. Демонстрационные приборы даже в тех классах, куда не долетали пули, были разбиты о стену. Компьютерный класс был сожжен, но, видимо, после того как оттуда все вынесли. Висевший в коридоре портрет Пушкина - подарок художника школе, носящей имя великого поэта - вначале превратили в мишень и расстреляли, а затем порезали ножами на куски. На классных досках были написаны мелом грязные ругательства. Почти на каждом шагу кучи мусора, испражнений. Судя по валявшимся под ногами банкам, кормили их неплохо - импортные консервы, соки. И всюду стаканы и стаканы... А в школьном дворе стоял грузовик, доверху наполненный мусором, над которым кружились стаи мух.
   С опаской ходили учителя по классам. Возмущались, ругали "защитников конституционного порядка". Лишь в одном месте мы смогли прочесть надпись на стене: "Дети Бендер, простите нас, если сможете!". Очевидно, у кого-то из вояк перед отъездом заговорила совесть.
   Только обойдя всю школу, я понял, почему комиссар полиции 26 июня не хотел меня туда пускать. То, что натворили полицейские, не красило их, а я в тот день мог бы повести туда иностранных журналистов и фоторепортеров. Это, конечно, вызвало бы новую волну ненависти к полиции со стороны общественности города и всего Приднестровья. Перед войной школа была основательно отремонтирована, но сейчас казалось, что восстанавливать ее придется не один месяц. Когда мы уходили из школы, рубеж занимали миротворческие силы. Именно они и взяли школу под охрану.
  
   Инна ГАЛКИНА, ученица СШ N16 города Бендеры:
  
   - ...Я знаю о войне из книг, кинофильмов и знала о фашистах по рассказам ветеранов войны.
   А сейчас я сама узнала, увидела, что такое фашизм. Это он разрушил наш город, который я очень люблю. Захватчики и убийцы разрушили школы, где учились мои сверстники, дети всех национальностей: молдаване и русские, евреи и украинцы, болгары и белорусы.
   До сих пор дети не могут посещать детские сады, заросли травой прекрасные клумбы, где раньше цвели розы.
   Теперь я поняла, что такое война. Это страшная несправедливость, которая отнимает у нас детство и сеет смерть. И я не хочу войны!
   Дорогие тети и дяди! От имени всех детей нашего города я обращаюсь к вам: защитите нас, наш город, наше детство! Я ненавижу войну!
  

О ВРАЧАХ БЕНДЕРСКОЙ СКОРОЙ ПОМОЩИ.

   А. ШАРИКОВ, врач "Скорой помощи":
  
   - Поступил вызов из полиции от находившихся там медсестер. У них есть раненые, один умер. Мы до этого уже работали очень активно. В районе улицы академика Федорова было человек десять раненых и убитых. Поэтому попросил В. Гуслякова к телефону и договорился с ним, что я приеду к полиции на двух машинах марки "РАФ" к условным местам со стороны консервного завода, где нас встретят его люди и будут сопровождать. Наш водитель еще сомневался, что так оно и будет. Мы выехали и, подъехав к консервному заводу, остановились, как было договорено. Никто нас не встречал. Мы ждали, другая машина поехала через кинотеатр "Дружба", остановилась там и тоже ждала. По рации мы поддерживали связь. Никого не было. Неожиданно раздался выстрел с находящегося недалеко от нас административного корпуса консервного завода. Стреляли либо с верхних этажей, либо с чердака. Пуля пробила стекло между водителем и мной. Развернувшись, я по рации передал распоряжение другой машине, чтобы и она возвращалась на базу. Как только мы вернулись, из полиции начали звонить. Я их спросил, не видели ли они нас. Видели, отвечают. Умоляли приехать еще раз и забрать раненых. У фельдшерицы была просто истерика: у нее нет бинтов, нет обезболивающих средств и т. д. Чем оказывать помощь, она не знает. Но я поставил условие: пока не будет обеспечена безопасность, мы туда не выедем. В конце концов, устав от уговоров, я позвонил в исполком. Трубку взял заместитель председателя Н. Мехтиев. Объяснил, что с обеих сторон есть раненые, огонь не прекращается. На вопрос, как быть, Мехтиев ответил, что надо ждать особого указания и повесил трубку.
   После этого нашим диспетчерам звонили из полиции и говорили, что если они вырвутся из этого кольца, то первыми рассчитаются с нами. Один раненый потом рассказывал, что ему передавали полицейские: пусть не выезжают, это будет последний их выезд.
  
   А., врач "Скорой помощи":
  
   - На вызов из казармы гвардии мы выехали сразу. Это от нас недалеко. Разобраться в обстановке было сложно: огонь велся постоянно. Мы заехали в казарму, в машину перенесли по очереди два трупа. Я сказал гвардейцам, что вести трупы нет смысла. Затем принесли раненого. Развернув машину, мы поехали, но недалеко, так как раненый скончался. Возвращаемся в гвардию, берем еще одного раненого в ногу. В машину сели еще женщина и двое гвардейцев. Все категорически настаивали, чтобы мы их везли только в Тирасполь. Мы поехали через Кинопрокат, проскочили МЭЗ, возле которого стоял бронетранспортер с надписью на латинице "ВАRS". У Кинопроката заметили несколько танков, "КамАЗов" и бронетранспортеров. Гвардейцы кричали: "Включайте мигалку и жмите вперед!". Военные растерялись и пропустили нас. Стемнело. Уже когда мы ехали по мосту через Днестр, нас обстреляли. После нас по мосту уже сообщения не было. Поэтому 20 и 21 июня вывозили раненых в Тирасполь с переднего рубежа в селе Парканы.
  
   В. ЧЕБАН, врач "Скорой помощи":
  
   - Вечером поступил вызов на улицу Тираспольскую. Кто-то из жильцов получил огнестрельное ранение. Мы хотели проехать через мост, но в районе крепости началась стрельба и пришлось в город ехать по окружной дороге через микрорайон Ленинский. На улице Совхозной нас остановила группа военных. Подошел один раненый и приказал нам везти его в Новые Анены. Я им объясняю, что можем отвезти раненого в нашу больницу, тем более что она рядом. Мне с угрозой повторили: только в Новые Анены. Потом они стали нас упрекать, что скорая помощь не желает им помогать. Я возразила, сказав, что мы оказываем помощь всем, но не всегда это возможно из-за обстрела наших машин. Раненого мы отвезли и по дороге, недалеко от Анен, встретив колонну, передали его врачам.
  
   Г.П. ВОЛОВОЙ, депутат Парламента Республики Молдова, Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики и Бендерского горсовета:
  
   - Стали чаще звонить в исполком и докладывать о нападении на машины "Скорой помощи". Утром обстреляли вначале одну бригаду. Затем, в 14 часов 10 минут, при попытке выехать с территории "Скорой помощи" была обстреляна вторая машина. В начале шестого под обстрел попала еще одна бригада. Да и как им было не попадать под огонь, когда их вызывали к раненым именно в зоны обстрела, а помощь нужно было оказывать обеим воюющим сторонам.
  
   Иван Я., врач "Скорой помощи":
  
   - Когда ехали на вызов, возле маслоэкстракционного завода попали в перестрелку. Видели, как стоявшие до этого двое опоновцев упали. Мы остановились. К нам тут же подбежали человек десять полицейских. Погрузили раненых. Я спросил, куда их везти. Сказали, в Каушаны. Туда мы их и доставили.
   Возить раненых приходилось из разных районов города. В основном у гражданского населения характер ранений был осколочный, от поражения минами.
   Вечером возвращались из города с очередным раненым. Он лежал на носилках. Когда проехали Кинопрокат, по нам с позиций опоновцев открыли огонь. Выскочив из зоны обстрела, я увидел, что пуля попала раненому в голову и убила его.
   Вообще-то очень часто нас не пропускали подразделения Молдовы. У гвардейцев к нам было тоже определенное отношение. Дело в том, что до войны работал у нас фельдшер Кристя, который завозил в полицию, так сказать, внепланово, медикаменты, бинты и т. п. Естественно, об этом потом узнали. Кстати, фельдшер, когда начались эти события, взял оружие и больше к нам в "Скорую помощь" не вернулся. Во время дежурства объединенных наблюдателей (ОН) только им и нашим машинам разрешалось ездить под белыми флагами. Однако какие-то машины, якобы "Скорой помощи" и под белыми флагами, заезжали в полицию. Это я узнал, когда меня остановил пост гвардейцев и один из них, показав список из номеров пяти машин, спросил, не бендерские ли это. Мы наши машины знаем, в списке их не было. Поэтому что тут удивляться...
  
   Г.П. ВОЛОВОЙ, депутат Парламента Республики Молдова, Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики и Бендерского горсовета:
  
   - Горе катилось по городу, оставляя за собой плач детей, женщин и сжимающиеся кулаки мужчин. На улице Некрасова в огород, где работали две старушки, попала мина. Они упали на землю, политую их потом. Соседи вызвали скорую помощь. Не доехав до места, машина была остановлена полицейскими. Несмотря на объяснения врача и водителя о том, что они едут за ранеными, тот с помощью автомата быстро заставил их повернуть назад. А когда врач начал возражать, добавил, что все лягут рядом с бабками, если будут спорить. Старушек не спасли.
  
  

О БЕНДЕРСКИХ ПОЖАРНЫХ

  
   В. БУЗИЯН, бендерский пожарный:
  
   - Когда мы получили из исполкома сигнал, что горит АЗС-51, находящаяся возле крепости, выехали сразу. По дороге взяли двух гвардейцев, с ними спокойнее, да и, как нам казалось, безопаснее. Подъехали к району АЗС и убедились, что с ней все в порядке, а горят вагончики ПМС-130, что расположены на другой стороне, за железнодорожными путями. Естественно, поехали туда по узкому старому автомобильному мосту - так дорога короче. Как всегда на вызов, мы двигались с мигающим маячком, да и машину пожарную тяжело перепутать с какой-нибудь другой. Только начали подниматься на мост, как попали под автоматный обстрел опоновцев и волонтеров, лежавших на мосту и на насыпи. Наш старший, Бурыкин, громко закричал: "Стой!". Мы повыскакивали из машины и залегли. Хорошо, что гвардейцы соскочили еще раньше, до моста. Бурыкин остался стоять у двери машины. Кто-то из наших крикнул: давайте, мол, спрыгнем с моста, на что в ответ с другой стороны прозвучало: мы вам спрыгнем! Приглядевшись, увидели, что впереди залегли опоновцы в сферах-касках, бронежилетах, армейском камуфляже, немного подальше были видны волонтеры. Все стреляли не только в нас, а также в сторону города, железнодорожной станции. Чуть позже Бурыкин заговорил с кем-то из их командиров. Он кричал ему, что здесь пожарные, а не военные и бояться нас нечего. Тот подошел ближе и посоветовал побыстрее убраться, в противном случае - расстрел. Но радиатор машины был пробит. Мы кое-как спустили машину с моста к заводу "Электрофарфор" и там оставили. Затем побежали прятаться. Зашли в один дом, постучали, нас не пустили. В конце концов нас приютил пожилой мужчина, у которого в доме уже собралось человек десять, как потом выяснилось, сошедших с пригородного поезда прямо под обстрел. До следующего утра мы просидели во времянке, а затем перебрались домой к нашему сослуживцу, откуда и позвонили в пожарную часть.
  
   А. ПРОСКУРИН, начальник пожарного поезда (опубликовано в журнале "Новое время" N97, 15 октября 1992 года):
  
   - В ПМС-130 загорелись два жилых вагончика. Наш пожарный поезд выехал туда. Пожар был виден хорошо - пылали вагоны, но проехать было невозможно: путеукладочные машины перегородили дорогу. С большим трудом приготовились к схватке с огнем. Но тут заработали пулеметы и автоматы, моментально пробив обшивку вагона насосной станции. Пули продырявили бензобак мотопомпы, и бензин полился на пол. Достаточно было одной искры - и начался бы пожар у нас. Даю команду выключить мотопомпы. Пулеметная очередь снова бьет по вагону. Пули низко ложатся над нашими головами, рубят ветки деревьев, цокают по обшивке горящих вагонов. С остановкой мотопомпы пожар вновь начал набирать силу. Пули не давали поднять голову, местность простреливалась со всех сторон. Дал команду ползком собирать рукавную линию. Благополучно привел пожарный поезд на станцию Бендеры-1. Люди радовались, что остались живы. Огонь же в ПМС-130 еще долго буйствовал, сгорели 9 вагонов. Нас душили досада и горечь. Но что можно было сделать - война.
  
   В. УРСУ, дежурный помощник начальника военизированной пожарной части г. Бендеры:
  
   - Девятнадцатого июня я вывез новый личный состав, для ознакомления, в село Протягайловку. Там встретился с заместителем председателя сельсовета. Потом часам к трем-четырем вечера поехал через санэпидстанцию, мимо полиции. На ступеньках сидели несколько вооруженных человек, настороженно посмотревших в нашу сторону. Заехав в "Электросети", которые помогли нам специальными средствами, продолжили дежурство. Когда стемнело, начались звонки. В 2 часа 29 минут поступил сигнал от военных химбатальона (российский батальон в составе 14-й армии), что горит казарма по улице Тираспольской. Сразу выехали. Приехав, я увидел, что горит второй этаж казармы. Снаряд разворотил крышу, и там занялось. Пришлось вызывать еще и автомобиль-лестницу АЛ-30.
  
   О. ЖИЛЬЦОВ, бендерский пожарный:
  
   - Пока тушили пожар, на территории батальона стали рваться снаряды. Осколком снаряда стоящему недалеко от меня солдату пробило плечо. Я еще подумал, что ему повезло. Чуть-чуть в сторону - и зацепило бы сонную артерию. Солдата увели оказывать медицинскую помощь. Как только пожар потушили, мы сели в машину и выехали из химбата в сторону улицы Суворова. Прямо перед перекрестком остановились. Недалеко от нас на клумбе разворачивали миномет, рядышком стояли грузовики с солдатами и пушкой на прицепе. Естественно, что нам сразу захотелось вернуться в химбат. Но нас уже заметили.
  
   В. УРСУ, дежурный помощник начальника военизированной пожарной части г. Бендеры:
  
   - К машине подошел офицер и стал требовать, чтобы мы поехали на Варницу к какому-то полковнику. Он, мол, с вами разберется. Я ему объясняю, что мы - пожарные, тушили пожар и нам нужно вернуться в город. Некоторые солдаты кричали: что с ними церемонитесь! Только один рядовой нас поддержал. Оставьте, говорит, их в покое, что, не видите, кто перед вами. Но тут раздались стрельба и взрывы в районе почтамта. Они сразу же развернули пушку по улице Суворова, а сами залегли кто где. Воспользовавшись этим, я отдал распоряжение развернуть машины и следовать в хвосте за их техникой, которая передислоцировалась на улицу Коммунистическую. Доехав до химбатальона, мы сразу же туда завернули и разместились у них на территории. Они же пушку свою поставили вдоль улицы Коммунистической и произвели несколько выстрелов. Что-что, но ночь у химиков выдалась горячей: и в прямом и в переносном смысле. Продолжавшийся обстрел города не миновал вещевой склад. Мы его тушили около часа. Снаряд попал в каптерку, она и загорелась. Спустя три часа загорелось несколько автомашин, стоящих у них в парке. После этого нам в помощь пошел дождь. Так как мы старались быть возле проходной, единственного места, где солдаты были вооружены, то заметили, что артиллеристы собрали пушку, сложили снаряды и с помощью двух "КамАЗов" поехали на Варницу. Через некоторое время вижу, как по Коммунистической едет маршрутное такси с женщинами. Мы его предупредили, что на мост двигаться нельзя, он и вернулся назад, сказав перед этим, что по этой улице можно проехать в центр. Что мы и сделали, вернувшись к нашим буквально за пять минут до нового обстрела пожарной части.
  
   А. ВИШНЯКОВ, начальник военизированной пожарной части г. Бендеры:
  
   - Наши машины были в парке. Я выглянул в окно и увидел новенький, как на картинке, БТР, у которого впереди была надпись "Смерть Смирновским оккупантам!". Он стрелял по исполкому, двигаясь то вперед, то назад. К нему подкрались три гвардейца. А что толку? У них в руках пара автоматов да нож. Ни гранаты, ни чего-нибудь бронебойного или зажигательного нет. Так они за ним с тылу и бежали, пока тот не повернул на улицы Московскую и Суворова.
   Спустя некоторое время появился необычный МТЛБ. Кроме штатных двух пулеметов, у него наверху было сварено что-то наподобие кузова, и там стояла зенитно-пулеметная установка ЗПУ-2. Что интересно, стреляла она в обратную сторону. Очевидно, сидевшим в машине хотелось не столько победить, сколько быстрее отработать боекомплект. Передний пулемет МТЛБ вел огонь прямо перед собой по асфальту. Пули рикошетом летели с визгом в разные стороны. Я еще подумал: неужто уверены, что здесь заминировано? Хотя какой дурак будет минировать асфальт? Так они и чередовались. То БТР подскочит, то МТЛБ. Однажды из МТЛБ высадился десант из трех человек. Один из десантников был экипирован в шлем-сферу, бронежилет, имел пулемет. Другой был в милицейско-полицейской форме, она у них была одинаковая. Пулеметчик сразу ударил по нашим окнам. Но они далеко не продвинулись, почти там же их и срезали автоматными очередями гвардейцы. У нас оружия в пожарном депо не было. В это время старший мастер связи части, участник афганской войны, старшина Виктор Васильевич Пичкуренко, пользуясь небольшим затишьем, пробрался к убитому полицейскому, взял у него автомат, но был убит выстрелом со стороны позиций опоновцев. Потом мы его с трудом забрали и положили в смотровую яму для машин, засыпав мокрым песком. Тогда невозможно было предвидеть, когда представится случай захоронить его. Кстати, одного убитого опоновца вернувшийся МТЛБ забрал. А остальные... Позвонил какой-то мужчина к нам в пожарную часть. Спросил одного пожарного... Говорит ему: видишь двоих, что лежат у вас под окнами. Возьми и привези к нам, иначе... Вот на такие вещи они шли.
   К 16 часам 30 минутам вернулись автомобили с тушения пожаров на химбате. Им повезло: когда они возвращались, не было бронетехники. Но все равно. Пять минут спустя к депо пожарной части выскочил БТР и обстрелял здание, боксы, где находились пожарные машины, ворота.
  
   В. ГУСЛЯКОВ, комиссар Бендерского городского отдела полиции:
  
   - В результате обстрела минами, снарядами со стороны Тирасполя был поврежден и подожжен МЭЗ. Позвонили бендерским пожарным, те ответили отказом. Пришлось тушить нашим сотрудникам. А затем приехали пожарные машины из Каушан и Кишинева, ибо была серьезная угроза.
   Для тушения пожара на МЭЗе в городе оставалась лишь одна целая пожарная машина. Понимая, насколько серьезен пожар на заводе, где вся технология построена на применении бензина, пришлось послать последнюю машину и пожарный расчет во главе с капитаном Акимовым.
  
   В. УРСУ, дежурный помощник начальника военизированной пожарной части г. Бендеры:
  
   - С трудом мы прибыли на место. Опоновцы сразу к нам - видите, ваши подожгли. Кто-то из расчета не удержался и ответил, что дыра-то от взрыва не с той стороны и снарядов, которые крюком летают, не бывает. Те сразу защелкали затворами. Наши правдолюбцы прикусили языки. Опоновцы не очень-то верили в серьезную опасность разгорающегося пожара, пока им не объяснили, что если накопившиеся газы, семечки, бензин и т. д. взорвутся одновременно, то в радиусе нескольких километров не останется ничего живого, не говоря уже о чьей-либо технике. Приставив присматривать по нескольку человек за каждым пожарным, они все-таки разрешили заняться тушением. Однако водитель нашей машины услышал, как опоновцы договаривались между собой: мол, пусть потушат, а потом мы их расстреляем. Естественно, что в таких условиях работать было чрезвычайно трудно.
   Несмотря на попытки остановить пожар в так называемых банках - больших бетонных цилиндрах, у нас ничего не получалось. После консультаций с вызванными для этого специалистами завода решили сбрасывать семечки из банок по окружности. В одной из поврежденных банок транспортер не работал, и ее снизу прострелили. Дело пошло. Позже приехали пожарные машины из Каушан, и уже с их помощью пожар удалось ликвидировать. Работа шла в две смены и закончилась в 20 часов следующего дня. Как только стало возможно, наша машина с расчетом вернулась в пожарную часть.
  
   Ю. СТЕПАНОВ, начальник пожарного караула:
  
   - 29 июня в 00 часов 10 минут поступил сигнал по телефону, что горят гаражи в районе улицы Совхозной, находящиеся на территории, захваченной полицией и волонтерами. После согласования с полицией маршрута, наш пожарный расчет из восьми человек начал движение на автомобиле вниз по улице Советской на улицу Первомайскую. Там обнаружили, что проехать с той стороны к месту пожара невозможно, так как дорога, практически до кинотеатра "Дружба", была завалена большим количеством веток и упавших столбов. Мы приняли решение проехать через Херсонский переулок на улицу Херсонскую, затем, свернув на улицу Коммунистическую, следовать к месту пожара. Ехали с включенными фарами, с проблесковым маячком и за сотню-другую метров любой видел нашу красную, специфическую пожарную машину. Перепутать нас с каким-либо другим транспортом было невозможно, так как скорость движения была 20-30 километров в час. Сами понимаете, мы не хотели рисковать. Уже проезжая по улице Херсонской, услышали пулеметную очередь. Так как это было в расположении частей полиции и волонтеров, сомневаться не приходилось - бьют по машине. Я приказал всему отделению покинуть се, потому что прекрасно понимал - в ней мы хорошо освещенные мишени. Но было поздно, огонь был открыт из всех видов автоматического оружия. Ребята выскочили и залегли по обе стороны машины. Я еще в кабине получил пулевое ранение левого бедра и сумел только выпрыгнуть и закатиться под машину. В это время она медленно начала катиться назад, проехала надо мной, после чего мне пришлось перекатываться под ближайший забор. Слышал, как капитан Акимов по рации пытался связаться с пожарным депо. Но только он успел передать сообщение об обстреле, как новый шквал огня обрушился на нас. В это время я еще не знал, что в кабине лежал убитый старший сержант И.В. Чечельницкий.
   Шквал огня обрушился на нашу машину. Я лежал на дороге рядом с командиром пожарного отделения И. Зиненко. Куда-то уползти было почти невозможно, так как маячковый проблеск освещал все вокруг. В этот момент по машине выстрелили из гранатомета один раз, затем еще два раза, пока она не загорелась. Мы поняли, что если не уползем сейчас, то, когда взорвутся кислородные аппараты и бензин, не уйдем вообще. Кое-как под огнем переползли в соседний двор, где И. Зиненко сделал мне перевязку. Там же повстречали В. Бузияна, который сказал, что И. Чечельницкий погиб. Опасаясь, что ОПОН и волонтеры вряд ли оставят нас в покое, мы спрятались в теплице во дворе. Часа через два-три я послал В. Бузияна разведать обстановку и попытаться по возможности позвонить в часть. Он скоро вернулся с ватой и йодом и сказал, что дозвониться удалось. Из соседнего двора прополз к нам капитан Акимов. А через некоторое время я услышал голос своего брата, который пробрался к нам из пожарной части с командиром отделения Бурыкиным. Они взяли с собой носилки и уже на них вынесли меня из-под обстрела, а затем отправили в госпиталь. Отпора нападавшим мы не могли оказать, так как были безоружны. Считаю, что это был преднамеренный расстрел пожарного автомобиля.
  
   В. БУЗИЯН, бендерский пожарный:
  
   - Когда нас расстреливали фактически в упор, ребята стали выпрыгивать из машины. Я укрылся пожарным рукавом, хотя было понятно, что он не лучшее средство защиты. Возле дверей сидел Игорь Чечельницкий. Он, как мне показалось, прячась от пуль, наклонился к щитку. Выпрыгивая из кабины, я позвал его по имени, но он не отвечал. Когда по тебе со всех сторон стреляют, действуешь во многом инстинктивно. Я упал на дорогу и, так как проблесковый маячок машины и фары достаточно ярко нас освещали, снял блестящую пожарную каску и отбросил в сторону. Заметил, что по ней сразу открыли огонь и от пуль каска завертелась на асфальте. Я плакал. Только сейчас я начал понимать, что Игорь убит, но не мог в это поверить. Мы с капитаном Акимовым укрылись за задним мостом машины. Увидели недалеко калитку в заборе, к которой вместе с водителем по очереди перебежали. Потом спрятались во дворе.
  
   А.ВИШНЯКОВ, начальник военизированной пожарной охраны города Бендеры:
  
   - В этот день пожарным еще досталось. В 10 часов 50 минут пожар на улице Котовского. Вернулись в 11.45. В 15.45 поступил вызов в ясли-сад N5 на улице Пушкина. Из-за интенсивного боя автомобиль не смог попасть на место.
   По той же причине автомобили не прибыли на пожары в общежития обувной фабрики, завода "Молдавкабель" и хлопкопрядильной фабрики, где горел открытый склад хлопка в тюках. Такой хлопок и в мирное время тушить трудоемкая работа. Каждый тюк надо тушить долго, пока не перестанет тлеть, иначе вспыхнет. С хлопкопрядильной фабрики позвонила директор С. Шуваева. Сказала: хлопок горит, помогите. Я ей ответил, что она знает, что это такое сегодня. Она сказала, что хлопок жалко - с таким трудом достался.
   В 22 часа выехали на пожар по улице Садовой. Попали под огонь снайпера, стрелявшего из детского сада N19. При возвращении были обстреляны на углу улиц Суворова и Московской. Вернулись в 22.35. В 22.15 загорелся балкон в доме на улице Лазо. Поехали. Встретили бронетранспортер, стрелявший в снайпера. Вернулись в 22.50.
  
  
   ДЕТИ БЕНДЕР
  
   В девятилетнего Андрея Г. и его отца попала мина. Оба получили тяжелые ранения.
   Николай К. пятнадцати лет получил осколочное ранение от мины.
   Сергей Д. пятнадцати лет был ранен в спину.
   Виктор Б. пятнадцати лет получил ранение в руку.
   Николай Ч. шести лет был ранен в голову.
   Люда С. четырнадцати лет ранена осколками мины в спину.
   Юра Б. четырнадцати лет получил такое же ранение.
   Марина М. тринадцати лет, Ольга К. одиннадцати лет, Дима М. тринадцати лет играли во дворе, когда рядом с ними разорвалась мина и тяжело ранила всех.
   Александр В. двенадцати лет ранен в ноги.
   Ирина Т. четырнадцати лет в селе Гиска получила осколочное ранение.
   Евгения Т. четырнадцати лет в селе Варница ранена пулей в плечо.
  
   Четверо детей погибли 20 июня, когда на город обрушился артиллерийский огонь подразделений Молдовы:
   Четырнадцатилетнему Валерию Кириличенко осколки попали в грудь и сердце.
   Иван и Наташа Брагаренко, игравшие во дворе своего дома, погибли от разрыва мины. Их родители, Алексей Иванович и Валентина Александровна, были тяжело ранены. Отец - молдаванин, мать - русская.
   Александр Ликов одиннадцати лет погиб 22 июня от осколка мины, попавшего ему в голову.
   Спыну Алексей, 1975 г. рождения, молдаванин. Убит выстрелом в голову членами националистической организации Народный Фронт Молдовы за то, что его старший брат, гвардеец Спыну Олег, был Гвардейцем Приднестровья. Олег погиб 23.06.1992 г.
  
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023