ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Иванов Николай Федорович
Дела земные

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 8.68*10  Ваша оценка:
  Дела земные
  
   В Город мёртвых не решались заходить даже десантники, все из себя сплошь легендарные и невозможные. Им хватило одного раза, когда захотели посмотреть, что творится внутри каменных построек без окон и дверей, расположенных вдоль ущелья. Не без азарта пробили стену, но первый же любопытный едва не пал замертво от страха - из проёма на него смотрели обвитые паутиной мумии женщины с ребёнком на руках.
   Откуда было знать, что сюда веками свозили людей, поражённых неизвестными болезнями. Помещали несчастных в склепы, оставляя лишь окошко для передачи пищи. Когда еду переставали забирать, отверстие замуровывали. Это был единственный для горцев способ спастись от чумы и мора.
   Штаб оперативной группировки, не ведая о Городе, дал указание десантной разведроте стать лагерем именно в этой точке. Не сослепу, конечно, и не ткнув пальцем в небо, а из военной необходимости: сюда сходилось слишком много горных троп. А солдату что? Где положил вещмешок, там и дом.
   Десантники тоже так думали, пока не заглянули в странный Город. После этого, насколько возможно было отодвинуть соседство, настолько и пятилась вглубь ущелья, где засели боевики. Хоть и ближе в пасть к зверю, но зато живому.
   Со временем каменные пирамиды стали привычными: Город хранил покой своих обитателей, а в палаточном лагере жизнью правил и распоряжался старший лейтенант Ярыш, не верящий ни в чёрта, ни в Бога, а только в автомат и своих разведчиков. Даже подтрунивал над ними, находя в палатках иконки: у нас, братцы, дела хоть и суетные, но земные. Так что, пока на войне, смотрите под ноги, а не в небо.
   Кроме веры в оружие старший лейтенант имел ещё хронический гастрит, невесту в Пскове, восемьдесят одного человека в подчинении, два ордена, три выговора и последнее сто пятое китайское предупреждение в том, что вылетит из армии пулей, если будет и дальше самовольничать при выполнении боевых приказов.
   Последнее в конце концов его и сгубило.
  
   Москва на связь с лагерем вышла в полдень.
   - Сергей, тебя.
   Ярыш с усилием приоткрыл один глаз. Второй оставил досыпать в надежде, что побудка не окажется важной.
   Над нарами стоял с прижатой к груди телефонной трубкой командир огнемётного взвода Шаменин:
   - Москва на проводе.
   Слово "Москва" хотя и заставило Ярыша открыть второй глаз, но для того, чтобы подняться - столицы, видимо, оказалось всё равно недостаточно.
   - Из Госдумы, - оправдал огнемётчик свою наглость будить командира. Но и подчистил пути отступления: - По крайней мере, так представились.
   Ярыш взял аппарат:
   - Я - "Барсук"-лично, слушаю.
   Слушал долго, почёсывая небритую щеку. Двое суток перед этим он ползал с разведчиками по горам, и никто бы его, конечно, не осмелился тревожить, не будь таким высоким статус абонента.
   Выслушав сообщение, Ярыш вернул трубку лейтенанту. Снова лёг, отвернувшись к стене и натянув простынь - скорее от мух, чем для тепла.
   - Всё равно не спишь. Чего там? - постучал ногой по нарам Шаменин.
   Ярыш повернулся на спину, с тоской посмотрел на когда-то белую подкладку палатки.
   - Тебе фамилия такая - Махонько, что-нибудь говорит?
   - Махонько? Такой у нас не служил.
   - И не будет. Но если на его голову упадёт хотя бы пушинка, с меня, видите ли, снимут погоны...
   Ярыш встал, прошлёпал босыми ногами по пыльному настилу в дальний угол жилища. Там приподнял одну из досок, за верёвочку вытащил из вырытого подполья закопчённый чайник. Приложился к носику, изогнутому игривой девицей.
   - А подробнее? - дождавшись, когда чайник вновь опустится в прохладу, попросил огнемётчик.
   - Сейчас узнаем из штаба группировки, - вернулся на своё лежбище Ярыш. Носками вытер ступни ног, но одеться-обуться не успел: надрываясь, зашёлся в непрерывном звоне телефон.
   - Я - "Барсук"-лично, слушаю вас... Так точно, звонили... Товарищ полковник, я на боевые вести людей не готов. А потому что не готова сама операция... Да, и там стреляют...
   Здесь Ярыш надолго замолчал, явно выслушивая угрозы. Но последнее слово оставил за собой:
   - Я людей под пули не поведу.
   Решение вряд ли понравилось начальству, его о чём-то предупредили, и ротный огрызнулся:
   - Ну и увольняйте.
   Бросил трубку.
   Огнемётчик сжался: будучи всего лишь лейтенантом, пусть и старшим, но перечить начальнику разведки... Как ему давали ордена?
   Ярыш начал рыться в тумбочке в поисках чистой, а главное, одинаковой пары носков. Однако они оказались протёртыми на ступнях, и он вернул на прежнюю должность старые.
   - Да объясни ты толком, - простонал властитель огня.
   - Скоро выборы.
   - А мы-то здесь при чём?
   - Мы ни при чём, а вот рейтинги политиков... Господам вновь надо доказывать свою незаменимость. А некоторые даже захотели закрыть Родину грудью. И сходить в бой.
   - А почему с нами? - начало доходить до Шаменина.
   - А у нас нет потерь! Живыми-то хотят остаться!
   Стремительно вышел из палатки.
   Лагерь был пуст. Лишь на линии боевого охранения - там, где за бочками, набитыми камнями, стояли гаубицы и "бээмдэшки", где ломаной линией траншей пролёг пояс защиты десантников, время от времени колыхались в мареве каски часовых. Тишина и покой. Полное умиротворение. Если не знать, что через две ночи боевики потащат через ущелье караван с оружием. Это если их ничто не спугнёт. А спугнуть не должно. Поэтому надо сидеть и ждать, сидеть и ждать. Тихенько. Несмотря на выборы и рейтинги...
   - И что делать будем? - стоял за спиной огнемётчик.
   - Бриться, - потрогал щетину комроты.
   Направился к артиллерийской гильзе, приспособленной под рукомойник, подбросил вверх гвоздь, служащий соском. Долго тёр шею, - её-то, собственно, и намылили. Зато вода, видимо, охладила пыл, и Ярыш дрогнул перед последствиями за свою дерзость. И вдогонку первому ответу обречённо добавил:
   - Готовить роту к бою.
   - А...
   - Б. Взводных ко мне.
  
   Упаковывал московского гостя в солдатскую амуницию Ярыш самолично. В конце, словно хомут в конской сбруе, с усилием затянул бронежилет на круглом животе политика.
   - Но... там всё нормально, всё продумано? - вроде мимоходом, но пожелал лишний раз удостовериться в подготовленности операции Махонько.
   - Вы видели донесения. Идут связники.
   - Но точно сегодня?
   - Моя разведка гарантирует с точностью Гидрометцентра.
   Гость насторожиться: это тупой армейский юмор или легкомысленность? Отыскал в закромах памяти байку:
   - А во Франции местному Бюро погоды писатели присудили литературную премию за самые фантастические сюжеты.
   - Наша погода - на два часа вперёд. Потому без промаха. Примерьте-ка, - старший лейтенант подал каску.
   - А гранаты будут? - поняв, что отступления не планируется, поинтересовался Махонько. И не преминул щегольнуть знанием тайны, которую бойцы вслух перед боем вообще-то никогда не произносят: - На самоподрыв, ежели что...
   Наверное, ему было приятно щекотать себе нервы, зная, какие указания по его безопасности ушли из Москвы. Ведь не дурак же командир терять пусть даже и маленькие, но звёздочки. Сто раз должен подумать, прежде чем брать на операцию...
   Ярыш вместо гранат распихал по карманам гостя перевязочные пакеты, сигнальные ракеты.
   - Связники в силу своей значимости отстреливаются до последнего, так что документы, ценные вещи сдайте связисту.
   И тут, наконец, Махонько дрогнул. По прилёту он ничем не высказал своего беспокойства, кроме излишнего вороха анекдотов и баек про светскую жизнь. А направляясь перекорнуть пару часов в палатку связистов, даже доверительно склонился к сидевшему над картой ротному:
   - Тут небольшая просьба. По возможности. Раз уж оружия не даёте. Если вдруг будут раненые... С вашего позволения, так сказать... Вы уж дайте мне с ними сфотографироваться. Не мне нужно - для буклетов там, листовок. Эффект, так сказать, личного депутатского присутствия... Кто-то в Москве, конечно, сидит, а я вот к вам, к настоящим мужикам...
   Надо отдать должное - сам застыдился своей просьбы и уткнулся в фотоаппарат. И во благо, потому что огнемётчик навалился на Ярыша и не дал тому встать и грохнуть табуретом об пол.
  
   Сейчас, экипируя гостя и уловив его замешательство перед сдачей документов, ротный, наконец, испытал удовлетворение. Было бы, конечно, совсем здорово, если бы Махонько откровенно струсил и вообще отказался лететь. Пусть бы даже просто намекнул об этом - нашлась бы уважительная причина это сделать. Что вертолёт, например, перегружен. Или разведданные не подтвердились. Но москвич, хотя и заколебал барабанной дробью пальцами по "броннику", отказываться не стал. Видать, деньги в Госдуме платят такие, что один раз можно и перетрусить...
   В вертолёте посадил гостя с краю, сам сел рядом, отсекая от солдат с их усмешками. Машина закачалась, набирая полную грудь воздуха, приподнялась и, набычившись, пошла вдоль ущелья. Свет в салоне и кабине погасили, и лишь лампочки подсветок еле теплились зеленоватыми, жёлтыми и красными огоньками. Махонько, вцепившись в металлическое сиденье, неотрывно смотрел на них, страшась уловить в их мерцании угрозу полёту.
   Летели около пятнадцати минут, после которых старший лейтенант кивнул вертолётчику - сажай, хватит жечь керосин.
   А потом был стремительный бросок через горушку - и бой на зловещем фоне Мёртвого лунного города. С морем огня в темноте. "Ромашка" - портативная рация на груди у комроты, не умолкала, но когда Махонько попытался записать эфир на диктофон, Ярыш отбил его ударом по руке - донесения секретные, лучше от греха подальше.
   Зато, когда неподалеку раздались гранатные разрывы, эта же рука, только что ударившая, и пригнула к земле гостя. Ярыш спасал то ли его, то ли свои погоны, тем не менее этот жест Махонько благодарно отметил, даже уткнувшись носом в горную крошку.
   Когда позволили поднять голову, перед ним и ротным стояли связанные два боевика в потрёпанной одежде. Всё же получилось. Взяли!
   - Уходим! - прокричал в "Ромашку" Ярыш.
   Засвистели, торопясь набрать подъёмную мощь, вертолёты. Пленных, толкая автоматами в спину, погнали к ним первыми, следом, прикрывая собой добычу, попятились разведчики. Одного из боевиков уложили на пол "вертушки" практически под ноги Махонько, и тот не упустил возможность незаметно попинать его ботинком в бок - из-за тебя, сволочь, рисковали жизнью. Теперь бы только долететь обратно, только вернуться. И сразу на Москву. Успеть увидеть зависть в глазах коллег...
  
   Улетал Махонько этими же "вертушками". Они терпеливо ждали, пока гость нафотографируется со всеми, сдаст амуницию и пересмотрит документы. Потом он ещё какое-то время ходил среди солдат, толкался, давал всем закурить, подмигивал - мы это сделали! Ярыш, ожидая отлёта, покуривал в сторонке и тоже легко улыбался. Он свою задачу выполнил - и волки сыты, и овцы целы.
   Обняв всех, кого надо и не надо, Махонько припал грудью даже к вертолётчику, с которым предстояло лететь обратно.
   - Будешь в Москве - обязательно ко мне, мы это дело отметим по-столичному, - посчитав бой лучшей проверкой братства и потому перейдя на "ты", последним подошёл к Ярышу. - Возьми, - протянул визитку.
   Ротный взял бумажку, одновременно кивнул лётчику - увози быстрее. Нет проблем, - улыбнулся тот и одним щелчком тумблера заставил вращаться лопасти. Вихрь от них выхватил у Ярыша листок, швырнул в сторону, в водоворот пыли и ветра.
   - Куда уехал цирк, он был ещё вчера, - пропел за спиной огнемётчик.
   Лейтенант развязывал боевиков, и ротный подошёл к ним, приобнял, извиняясь за пинки и зуботычины. Контрактники, игравшие роль связников, незлобливо отмахнулись: ради маскарада стоило и потерпеть. Ярыш оглядел всех участников шутовского боя:
   - Всем забыть, что здесь было на самом деле. Командирам взводов - привести оружие к нормальному бою.
   Разведчики, подхихикивая, выстроились в шеренгу. Начали откручивать со стволов компенсаторы для стрельбы холостыми патронами и представлять офицерам оружие к осмотру. Так воевать можно...
   - Товарищ старший лейтенант, вас из штаба группировки, - подбежал связист, приглашая командира к рации.
   Ярыш со спокойной душой направился к палатке.
   - Да, вылетели, - сев на нары и стаскивая с ног ботинки, ответил на главный вопрос начальника разведки. - Нет-нет, можете передать, что вёл себя геройски. Даже в атаку ходил. Конечно, в бронежилете и каске, как без страховки. Он фоток наделал, там сами всё увидите, - подмигнул вошедшему огнемётчику - всё прокатило. Однако тут же привстал, оступился о полуснятый ботинок и повалился обратно на нары. - Нет, я не буду... Всё равно... Не могу...
   - Лейтенант! - заорали в трубку так, что Ярыш отстранил её от уха. И голос начальника разведки стал слышен и огнемётчику: - Я тебе приказываю: за проявленное мужество и героизм представить Махонько к ордену Мужества.
   - Пишите сами, - бескровными губами прошептал Ярыш, но его услышали.
   - Что-о??? Я напишу! Но завтра... завтра ты сдашь роту новому командиру. А сам в ремонтные мастерские. Глотать соляру. Командиром взвода.
   - Есть... - выдавил старший лейтенант. У него оставался шанс уточнить - "...писать представление". Но Ярыш сглотнул ком: - Есть сдать роту.
   Бросил трубку. Потрогал щёку - зря брился, знал же, что не к добру перед боем прихорашиваться. Только бой-то затевался игрушечный...
   Почувствовав, что стоит на полуснятом ботинке, дёрнул ногой так, что обувка улетела в угол.
   - Так ты и сам сказал, что он действовал геройски, - попытался перевести всё в шутку Шаменин, но осёкся под тяжелым взглядом командира.
   - Да если бы наших солдат так награждали, они бы у нас ордена уже на спине носили, - усмехнулся Ярыш.
   - Но там же выборы...
   - У нас здесь у каждого тоже свой выбор.
   Босым вышел из палатки. Пока ещё его разведчики, весёлые и довольные ночной прогулкой, забросив на плечи пулемёты, словно косы, шли от вертолётной площадки к палаткам, похожим на стожки сена. Настоящая косьба начнётся для них в другое время и в другом месте. Коси коса, пока роса. Роса долой - коса домой...
   Круговыми движениями по часовой стрелке, как учили не имеющие достаточных лекарств батальонные медики, провёл по груди и животу, успокаивая резь от разыгравшегося гастрита. Может, и впрямь он появляется не от пищи, а от нервов? Зато теперь можно и в госпиталь лечь - из ремроты можно отлучаться, там спокойно...
   Со стороны Мёртвого города начинал заниматься рассвет. Солнце по закону востока всегда вставало над каменными склепами, но сейчас это почему-то показалось старшему лейтенанту плохим предзнаменованием. Беря на себя грех за потревоженный покой обитателей Города, шёпотом попросил прощения у каменных изваяний:
   - Ради живых...
   И впервые за службу - может, потому что босой и без оружия сам был абсолютно беззащитен, - пронзительно почувствовал страх за своих подчинённых. Сейчас, ещё все живые, они шли к своим постелям, к своим прерванным снам, к своим иконкам. Кто поведёт их в бой завтра? Все ли вернутся?
   Поднял взгляд в просветлённое небо. Не зная молитв и не привычный креститься, он просто попросил у него удачи своим разведчикам. Признавая, что дела земные вершатся под ним, под небом...
  
Оценка: 8.68*10  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023