В аду пылает лишь один огонь, это та частичка тебя,
которая никак не может отречься от жизни.
(Echart Meister, 1260-1327)

1.

Дождь лил все дни напролёт, и казалось, что серая завеса уже срослась с тяжёлыми чёрными тучами. Мифическое Косово из сербских легенд, и то место, по которому бродил в своих облепленных грязью сапогах лейтенант Бранкович, не имели между собой ничего общего. Его отряд - дюжина измождённых людей - укрылся под каменистым утёсом, поросшим тернистым боярышником и чахлым кустарником. Чуть дальше бугристый откос уходил вниз к ледяному горному ручью, по которому неслись опавшие от непогоды листья, а ещё ниже, вдоль течения извилистого русла, раскинулась чёрной стеной дубовая роща, окутанная плотной пеленой дождя. Вдали едва виднелось несколько пепельно-серых горных вершин, довершавших панораму этого богом забытого места.

Лейтенант Бранкович подошёл к своему месту в сооружённом на скорую руку укрытии, состоящему из спального мешка и натянутому над ним брезенту, по которому ручьями струится вода. Этот коренастый мужчина неопределённых лет, плотного телосложения с залысинами на голове и непроницаемым выражением лица, присаживается на свой походный ранец и достаёт из кармана забрызганного грязью маскхалата блокнот. Расписав засохший стержень, он делает запись:

03.04.1999
Явных передвижений неприятеля не наблюдается. Авиация оставила нас в покое из-за плохих погодных условий. Периодически доносится её отдалённый шум. У одного из моих людей лёгкое повреждение сустава, и у двоих высокая температура, однако все они держатся мужественно. Боевой дух ещё в норме. Может даже чуть выше.
Напоминание: Что-нибудь необходимо предпринять по этому поводу.

Он закрывает помятый блокнот и убирает его вместе с ручкой обратно в карман. Ему чертовски хочется курить, но тут же вспоминается собственное вчерашнее распоряжение об абсолютном запрете на использование огня во время продвижения по данной территории. АОК или "УЧК", как её называют шиптары, располагает в данной местности целыми подземными городками, искусно выкопанными и замаскированными блиндажами, соединёнными друг с другом туннелями и извилистыми траншеями.

"Словно крысы, только размером с людей", - думается ему. Он опять запускает руку в карман и достаёт оттуда помявшуюся сигарету. Теребит её пальцами, и вдыхает её упоительный запах. В желудке опять кольнуло. Недавно закончились лекарства, а язва всё настойчивей напоминает о себе.

Проводник Аттила Йожеф, родом из Горгоша, притулился неподалёку, в своём углу промокшей палатки, спрятав руки в карманы от пронзающего утреннего холода. Его узкая голова, смуглое лицо и взъерошенные усы постоянно наводят на ассоциации с каким-то документальным фильмом о речных выдрах, который лейтенант смотрел ещё в свои школьные годы.

- Товарищ лейтенант...

- Что, Йошка?

- Смотрите, вон они возвращаются.

Он быстро взглянул в сторону леса. На фоне дождевой завесы и тумана приобретали очертания три фигуры патрульных, возникших из беспросветной тьмы и приближавшихся к ручью. Они были не одни. По их движениям, можно было предположить, что четвёртый человек, слегка хромающий, вероятно, пленник. Лейтенант бросил взгляд на циферблат наручных часов. Шесть часов. Ну что ж, посмотрим, что нам сулит нынешнее утро, помимо скверного дождя.

Патрульные перебираются через ручей, а лейтенант с людьми, не торопясь, спускается вниз по откосу, то и дело, поскальзываясь в грязи.

Пленник, как и большинство их таких бывает, достаточно молод, темноволос и худощав. У него типичное албанское лицо с характерным квадратным подбородком и тонкой натянутой кожей возле глаз. Такие физиономии легко распознаются.

Патруль возглавлял крупный и высокий Дверников, доброволец из Иркутска. Сибиряк, прежде чем что-либо произнести, имел привычку нервно запустиь пятерню в свою сальную рыжую гриву и нелепо взъерошить её, словно солому. Лейтенант к этому уже давно привык. Дверников человек со странностями, но на деле он сообразителен и решителен, что на данный момент важнее всего.

- Он сидел в засаде. Мы накрыли его и обезвредили!

Лейтенант осматривает "добычу". Он сразу понимает, что это не может быть случайностью. Человек был на задании. С ним была хорошая снайперская винтовка с запасом патронов (запрещенных правилами войны) и еда на три дня.

- Кого ты выслеживал? -

Пленник стоит с опущенными глазами. По вискам стекают капли дождя и пота. Видно, что он напуган, но молчит так, как будто набрал в рот воды.

- Кого ты выслеживал?

Кожа на шее пленника подёргивается. На лице заметен нервный тик. Дверников не надевал ему наручников, однако руки пленника смиренно вытянуты вдоль тела. Он сознаёт, что у него нет никаких шансов.

- Я знаю, что ты умеешь говорить по-сербски. Вы все знаете сербский. Отвечай, кого ты выслеживал?

- Никого я не выслеживал. Тебя не выслеживал.

- Тогда, может быть, ты тут случайно оказался? Заблудился? А с такой винтовкой ты отправился на вечеринку к другу?

Лейтенанта охватывает ярость. Он крутит в руке один из конфискованных стеклянных патронов. Выстрел снарядом подобного рода не убивает человека сразу, но наносит ему внутренние повреждения, от которых тот потом мучается часами, а санитары, если они вообще есть поблизости, в силах лишь из милосердия вкалывать такому больному морфий и ждать его смерти.

Пленник твёрдо сжимает рот в полоску и упорно держит взгляд в одной точке, где-то чуть выше живота лейтенанта. Капли дождя скатываются по его промокшим кудрям и падают вниз. Из ноздрей едва заметно идёт пар. На нём надета новая, почти насквозь промокшая военная куртка со свеженашитой красно-чёрной эмблемой. Характер маскировочных узоров на куртке свидетельствует о её немецком происхождении. Под ней - обычная гражданская одежда, а ноги обуты в простые резиновые сапоги.

- Я не тот, кто ты думаешь.

- А кто же? Ты не из УЧК?

- Нет, я не тот, о ком ты говоришь.

- А винтовка? А униформа? Из какого ты отряда? Что находится за этим лесом? Есть ли там какое-нибудь село?

- Да, есть одно.

- Чьё?

- Ваше. Сербское.

- А что с теми сербами?

- Я не знаю, что тебе ответить.

Лейтенант Бранкович задумчиво смотрит на пленника несколько секунд. Он никогда не был расистом и не разделял идеи о том, что одни народы могут превосходить другие по своим умственным способностям, но соплеменники допрашиваемого почти всегда были настолько невежественными, что непроизвольно закрадывались мысли о их умственной отсталости. Ты ловишь человека при полном вооружении, в униформе со знаковой символикой, а он тебе усердно плетёт такие байки, в которые не поверят даже дети.

Лейтенант взглянул на небо. Вроде бы дождь стихает. Что-то вроде мороси или тумана застилает глаза. Он отирает их рукой. Что делать с пленником? Он будет обузой для отряда, передать его некому, а если отпустить.... то уже через полчаса всё их осиное гнездо узнает о наличии здесь сербского отряда. Да провались они, эти служебные инструкции. У него хватает забот и со своими людьми. Движением головы он подаёт подзывающий знак Дверникову и ходившему с ним в дозор низкорослому, худощавому Радошу.

- За ручей. Там есть овраг. После того, как сделаете дело, закопайте его и прикройте ветками. И действуйте тихо. Их в округе, как муравьёв.

Оба уставились на него. У него нет выбора - он выдерживает этот взгляд. Ему хочется верить в то, что в его глазах всё сказано и выражено лучше и больше, чем в словах.

- Это человек нам всё может испортить. Он обуза для дальнейшего продвижения.

Кивают головой, как будто это их успокаивает, поворачиваются и затем уводят пленника, который даже не пытается сопротивляться. Лейтенанту неудержимо хочется курить. В животе невротично и неудержимо урчит...

Около полудня отряд уже находится в совершенно другом месте. Пробираются по окраине леса, проклиная про себя грязь, мешающую передвигаться быстро, и на которой остаются совершенно явные следы. Их слегка прикрывает туман, неторопливо как во сне, стелющийся над землёй.

Им кажется, что на этих суровых просторах они совершенно одни, словно последние, оставшиеся на свете люди, идущие по нетронутой дикой земле. В тоже время, под ногами то и дело поблёскивают разбросанные повсюду гильзы. Этот край лишь только выглядит заброшенным...

Для привала отряд встаёт под прикрытие сырых крон и стволов деревьев. Из нарезанных веток сооружается маскировка для людей и амуниции. Холод в этом труднодоступном горном районе слегка ослабевает. И туман над землёй постепенно рассеивается.

Краем глаза лейтенант поглядывает на лица своих бойцов. На них отсутствующие взгляды. Кто знает, где у них блуждают мысли. Они же, по сути, совсем ещё дети. А несколько часов назад некоторые из них уже побывали на волоске от смерти. А смерть, как ни крути, на этом свете явление закономерное. Либо ты кого-то съешь, либо сожрут тебя.

Его служба командиром, как и служба всех командиров всех времён и всех армий, это сделка с Дъяволом. Римлянин Кассий в своё время справедливо заметил: "Хорошего военачальника можно узнать не только по способности любить своих подчинённых, как родных детей, но и по умению жертвовать теми, кого любишь..."

Где-то около полчетвёртого Аттила, по долгу службы всегда носивший с собой рацию, позвал лейтенанта, который в это время из-за ствола дерева осматривал в бинокль местность.

- Товарищ лейтенант, генерал Крнета...

Лейтенант Бранкович берёт в руки рацию.

- Слушаю Вас, товарищ генерал...

На другом конце слышится знакомый уставший баритон, перебиваемый диссонансным мяуканьем помех радиосигнала:

- Что у тебя нового, Бранкович?

- Товарищ генерал, на данный момент всё тихо. У нас был пленный. Снайпер. Никакой другой информации о передвижениях неприятеля у меня нет.

- Понятно. Скажи, а слышали ли вы утром шум самолётов?

- Нет. Сегодня утром ничего не было слышно.

- Странно. Слушай. Сегодня утром на какое-то время наши включили радар и засекли пару истребителей как раз в том районе, где ты сейчас находишься. Они летели с разных сторон, и на радаре было похоже, что они столкнулись. Падение должно было произойти около сербского села Грабац. На моей карте это место отмечено как высота 905, проверь.

- Я понял. Грабац.

- Село находится у них в руках. У нас нет никаких сведений о населении. Если натовцы катапультировались, то наверняка их подобрали ещё сегодня утром. Когда это произошло, никого из наших в воздухе не было. От тебя требуется выяснить, что там происходит. Твоё прежнее задание на время откладывается. Данную команду считай приоритетной. Да, и вот ещё что. До этого момента вас прикрывала скверная погода. Но скоро прояснится. Имей это в виду. Будь предельно осторожен.

- Да, я понял.

- Ну, удачи тебе, Бранкович.

- Спасибо, товарищ генерал, и Вам того же желаю.

Он жмёт отбой и протягивает рацию Атилле. "Нам нужна удача", - проносится у лейтенанта в голове, словно заклинание. Он разворачивает карту. Грабац. Судя по всему, находится в котловине. Высокие крутые горы выстроились вокруг села в виде подковы, а лесополоса как бы закрывает собой этот полукруг. Поблизости есть обычная грунтовка, которая пересекает лес и выводит к самому селу, путь по ней составил бы около четырёх километров. Естественно, о том, чтобы двинуться этой дорогой, не может быть и речи. Им придётся сделать крюк и войти в село с другой стороны. Когда они дойдут до цели, уже наступит глубокая тьма.

2.

Рядовой Урош Танкосич спросил лейтенанта Бранковича:

- План меняется, товарищ лейтенант?

- Меняется, Танкосич.

- Значит, мы не идём через албанскую границу? Диверсия отменяется?

- Пока что да. Хотя кто знает... Не знаю. Теперь, Танкосич, мы ищем какие-то самолёты, или самолёт. Мы находимся ближе всех к месту крушения.

Танкосич кивает головой так, как будто ему сразу же всё стало ясно, и перебрасывает тяжёлый пулемёт "восемьдесятчетвёрку", позвякивая патронташем, с одного плеча на другое, менее натёртое. Он в отряде самый молодой, всего лишь месяц назад ему исполнилось восемнадцать лет, а вырос он в предместьях Вены. Он был единственным, кому в их предыдущем задании виделся некий элемент бессмысленности.

Балканские ущелья в глазах восемнадцатилетнего парня выглядели почти как кадры из кинофильма....

Уже смеркается. Отряд с трудом пробирается сквозь сырой ветвистый кустарник, цепляющийся за одежду. Их подгоняют тучи мелкой мошкары и комаров, жаждущих крови, и непрестанно впивающихся в кожу. Уже почти в кромешной темноте они натыкаются на мертвеца.

Труп мужчины лежит на спине в неглубокой яме, образовавшейся под усохшим корневищем векового исполинского граба. На нём какая-то униформа, а рядом, на кривой треноге стоит китайский пулемёт с нетронутым барабаном. Внутренности трупа раскиданы по земле в нескольких метрах от него, а лицо обглодано. Вероятно, дикие звери. На едва распознаваемом лице раскуроченный рот застыл в страшной гримасе.

Какой-то нечеловеческий ужас настиг этого одинокого часового и изуродовал его черты ещё прежде, чем грызуны и лисы довершили дело.

Лейтенанту всё это совершенно не нравится. Он повидал на своём веку десятки мёртвых, и научился распознавать многие грязные схемы. Внутреннее чутьё шепчет недоброе. С чего бы?

Осмотр туловища позволяет сделать вывод о том, что здесь произошло нечто большее, нежели просто телесное ранение.

Лейтенант сплёвывает в сторону и склоняется над телом, стараясь не вдыхать трупный запах. Пересиливая себя, пытается нащупать рукой в его прогнивших карманах хоть какие-нибудь документы или бумаги. Вдруг что-то мелкое и острое, похожее на осколок стекла, впивается ему в палец, отчего палец начинает щипать и чесаться. Вскоре ему удаётся нащупать где-то во внутренних складках книжечку в пластиковой обложке. От сырости бумага уже практически превратилась в кашу и липнет к пальцам. Он засовывает эту смердящую находку в пустой рюкзак, и, светя внутри него фонариком, пытается что-то прочитать. На это уходит десять секунд. Русский, к которому вернулся его молодецкий дух, тычет пальцем в мертвеца:

- Товарищ лейтенант, кто он такой?

- Да похоже, что талиб. У него пакистанский паспорт.

- Талиб! Моджахед, мать его! Мой брат их в Афгане стрелял, как собак нерезаных!

- А кто у тебя брат?

- Спецназовец.

Лейтенант кидает паспорт рядом с изуродованным телом и вытирает гниль с рук о землю и листья. Чувствует, как чешутся пальцы, будто их хлестнуло крапивой. Отряд осторожно продолжает продвижение. На их лицах маскировочная краска, и с касок, покрытых защитной сеткой, свисают листья. Кроме стандартного набора вооружения: автоматы, ракетницы и ручные гранаты, им приходится тащить на себе оружие с глушителями и пятнадцать килограммов взрывчатки, разложенных по нескольким рюкзакам. Для ночного передвижения и привалов требуется много осторожности и немало времени. У одного лишь лейтенанта, как у командира отряда, есть прибор ночного видения. Всю ночь они огибают котловину, в центре которой расположено село. Откуда-то издалека периодически доносятся отголоски тяжёлых миномётов. Лейтенант сильно надеется на то, что раз село было занято недавно, то, вероятно, у противника ещё не было времени обложить всё вокруг минами. К утру они останавливаются.

Тучи начинают расходиться и пилоты уже вновь могут беспрепятственно видеть под собой землю. Трассионные следы белеют в вышине, словно длинные шрамы после хирургического скальпеля.

Сквозь переплетения веток деревьев виднеются маленькие беленькие домишки. До них всего лишь каких-то семисот метров. Они выглядят целёхонькими.

- Товарищ лейтенант!

Его шёпот от волнения подрагивает.

- Чего тебе, Ракац?

Ракац - это "explosive wizard", парень, которого лейтенант ценит за его редкий темперамент. Импульсивный, но с холодным рассудком, когда это необходимо.

- Налево, посмотрите, слева от нас, в лесу...

Из земли, вертикально, словно памятник, торчит огромный серый металлический пласт - отпавший хвост истребителя.

Отряд осторожно преодолевает тридцать метров, которые отдаляют его от обломка. На искорёженном металле крупными буквами белеет надпись: USAF.

Деревья уцелели чудом. Вокруг куча обломанных веток, и лишь несколько тонких молодых стволов ровно, как будто бы под нож, срезаны на уровне двух-трёх метров над землёй.

Лейтенант достаёт из своего вещмешка небольшой фотоаппарат и делает несколько снимков с приближением, стараясь максимально использовать дневной свет, так как применение вспышки при нахождении в данном месте совершенно немыслимо.

В объективе:

Территория похожа на свалку металлолома, простирающуюся на несколько метров вокруг. Смятая жесть и трубы облезли от удара. Шасси искривлены и сплющены. Повсюду разбросаны боеприпасы и какие-то детали, вероятно, отлетевшие от разбитой кабины...

Что-то во всём этом хаосе странным образом приковывает к себе его внимание...

Сперва ему кажется, что обломки самолёта обгорели, в результате чего возникли причудливые чёрные узоры на их поверхности. Он поднимает один из фрагментов, величиной с почтовую открытку, вероятно, отпавший от крыла. Нет, это вовсе не след от воздействия огня. Это больше похоже на налипшие мелкие осколки чёрного стекла.

И эти осколки так глубоко вонзились в металл, что кажется, будто они в него вросли. Очевидно, что их прочность либо выше, чем у металла, либо они врезались с такой силой, что ...

Лейтенант Бранкович - человек практичный, поэтому он обрывает ход своей мысли. Он лишь запечатлевает взглядом ситуацию, оставляя раздумья на потом. Лишь только приметив эту аномалию в одном месте, он с лёгкостью обнаруживает её и на прочих обломках.

Как будто самолёт влетел в вихрь из осколков стекла.

"Это не мог быть тот самолёт, который летел ему навстречу. Может это какое-то новое оружие? Чьё? Не думаю, что кто-либо когда-либо видывал нечто подобное..."

Он собирает в пакетик несколько образцов и убирает фотоаппарат в рюкзак. Теперь настал черёд осмотреть и село.

Он, не спеша, переводит бинокль с одного края раскинувшегося села на другой, обводя взглядом очертания старых домишек, покосившихся изгородей, стогов сена, конюшен, загонов для скота... Улицы, попадающие в поле зрения пусты. На окраине села брошенная воловья упряжка без ярма.

Им овладевает какое-то беспокойство. Недоброе предчувствие. Несколько мгновений он вглядывается в крыши домов и кроны деревьев, пока не осознаёт, в чём же кроется причина этого беспокойства.

Нигде нет птиц.

Не видно и дроздов, от имени которых этот вечно воюющий, залитый кровью клочок земли получил своё имя.* На этой окаймлённой картинке всё совершенно иначе, чем должно быть, да и само село совершенно безлюдное.

Тут он резко вздрогнул, почувствовав этот рывок скорей больше внутри себя, чем, вероятно, это могло быть заметно снаружи. Какое-то шевеление, движение в самом центре села. Он вглядывается в панораму.

Становится ясно, что он не сразу заметил это движение из-за верхушки большого вяза, которая торчит прямо в центре обзора, и которая заслоняет собой всё то, что происходит с другой стороны. Впрочем, то, что ему удалось рассмотреть сквозь ветви, оказалось достаточным.

- Йошка, возьми-ка бинокль и вглядись сквозь ветви того дерева в центре...

Аттила берёт бинокль. Несколько мгновений он пристально вглядывается в указанном направлении. На его лице появляется кислая гримаса. Недовольно морщится. Возвращает бинокль лейтенанту.

- Товарищ лейтенант, это пилот... пилот из этого сбитого "Фантома".

Лейтенант всего лишь хотел убедиться в том, что он не ошибся. Было совершенно очевидно, что там находится пилот. Он висит в центре села на ветке, запутавшись в собственной экипировке. Парашюта нигде не видно. Пилот периодически шевелит конечностями, словно пытается их разогнуть. У него тёмное лицо и руки, видимо, какой-нибудь негр или мулат. С такого расстояния даже в бинокль не удаётся рассмотреть детали.

До уха лейтенанта доносится шёпот его людей:

- .... похоже на ловушку....

- .... да, но их люди должны были прилететь сюда сразу же после катапультирования

- ... к тому же он даже упал на их территории...

Лейтенант отпускает себе в бороду крепкое словечко. Машет им рукой, чтоб собрались вокруг него. Старается говорить, как можно спокойнее:

- Слушайте сюда! Я знаю, что то, что я вам сейчас скажу, вряд ли кому-нибудь понравится, но тут нет другого выхода... Там находится их пилот, и мы должны в связи с этим предпринять какие-то действия. Мы должны каким-то образом войти в село. Да, я тоже вполне уверен, что там поставлена засада... Скорей всего учекисты знают о нас. Единственно, что непонятно, так это то, каким образом американское командование одобрило использование своего пилота в качестве живой приманки... А может быть и так, что это даже вовсе не пилот, а замаскированный и переодетый шиптар... В любом случае нам необходимо подойти поближе и проверить это.

Он вглядывается на обеспокоенные и перепачканные лица своих бойцов. Неожиданно в его голове, проносится нелепая мысль - а ведь всем своим видом эти люди похожи на призраков! Никогда прежде в его голове не возникала подобная метафоричность. На мгновение ему чудится, будто вокруг него собралась толпа лесных духов. Да и сам он один из них.

Глупо отвлекаться на подобные размышления. Они ведут к промедлению. Нужно действовать. Лейтенант командует снятие с позиции.

3.

Издалека уже не доносится грохот артиллерии, а они всё продвигаются вперёд мелкими перебежками и ползут по заросшим травой и терновником полям. Безветренно. Не слышно гомона птиц. Почти что осязаемая тишина делает всю долину ещё более одинокой и оторванной от мира.

Отдельным универсумом.....

В некоторых местах на пути попадаются небольшие островки леса. На них они останавливаются, оглядываются и намечают следующий этап для броска. Никто не переговаривается. Лишь короткие быстрые знаки руками, наподобие азбуки глухонемых...

Лейтенант доползает до оврага, поросшего высокой травой. В нем, словно в гробу, лежит мёртвая овца. Жужжание роящихся мух ему кажется необыкновенно пронзительным. Отгоняет их рукой, защищая глаза и ноздри.

Овца лежит с почерневшим, выпавшим языком и белой пеной на морде, без глаз - лишь две огромные зияющие кровавые дыры.

Кто-то из бойцов справа от него обращает на себя внимание. Показывает рукой сперва овцу, обнаруженную лейтенантом, а затем, тычет пальцем впереди себя. Выражение его лица совершенно недвусмысленно. Ещё одна...

Лейтенанту впервые пришла в голову мысль о том, что в этой долине могла произойти химическая или радио-бактериологическая атака. Поскольку, вероятно, тут дело в паралитическом препарате продолжительного действия, дешёвые противогазы, оставшиеся со времён бывшей ЮНА, в отсутствие защитной одежды вряд ли им смогут сильно помочь. А если это антракс? Споры уже могли быть развеяны ветром всюду по округе, и уже наверняка попали в их лёгкие.

Отряд уже в двухстах метрах от первых сельских домов. Вот и покосившиеся хижины из глины, соломы и досок. Отряд группируется у стены одной из этих хижин. По-прежнему не видно ни одного пулемётного гнезда, ни одного часового (если не учитывать обнаруженного ранее человека без лица).

Они огибают одну обветшалую хижину, и натыкаются на прискорбное зрелище... С краю, у высокой поросшей вьюнами изгороди их терпеливо дожидается батарея мертвецов.

Эта команда идентична им по численности, но в других униформах, с пёстрой символикой и эмблемами - кривые, рассекающие молнии, крылатые молоты, и дьявольские лики мультяшных героев. Агрессивные, резкие картинки. На плечах и на груди нашито неизбежное ,,stars and stripes,,. Это тела людей, умерших в страшной агонии, пальцы, врывшиеся в землю, сапоги, слетевшие с ног от яростных конвульсий, и человеческие ступни, белеющие на солнце...

Картина полнейшего хаоса.

Что их настигло, чёрт возьми, что случилось со всеми ними в одно и тоже время. Расстояние между телами составляет примерно пару шагов.

Спасательная бригада. Скорей всего вертолёты пролетали где-то рядом. И как так получилось, что они их слышали?

Большинство американцев лежит на животе или скрючены в позу эмбриона. Лейтенант Бранкович своим сапогом осторожно подпихивает и переворачивает на спину тело морского пехотинца с отличиями старшего сержанта.

И видит пустые глазницы. Полные стеклянных осколков.

"Что здесь творится, чёрт подери! Что всё это может значить?" - проносится в его в голове. "Какая-то нелепая мистическая сила плетёт тут свои нити... Может быть, пора вызывать подмогу? Да, пора нарушить радио тишину, не смотря на критичность ситуации".

Неожиданно выясняется, что их техника теперь способна издавать лишь шипение. Порча или помехи? Аттила сообщает, что оборудование покойных "ренджеров" или как их там ещё, тоже не работает, не смотря на отсутствие видимых повреждений.

С этим местом определённо что-то не так.

В какой-то миг лейтенанту припомнилась одна книга, которую он читал ещё в те времена, когда увлекался литературой. Описание какого-то страшного места, где происходила судьбоносная битва. Солдаты назвали поле боя каким-то странным именем... Да, точно, оно называлось Дьявольский сад.

Он подаёт своим людям сигнал двигаться дальше, поймав себя на мысли, что делает это автоматически, по военной инерции, а значит, что он ещё в форме ...

Нечто ужасное ожидает их там, куда они движутся.

Похоже на почётные круги того самого ада...

4.

Всего лишь сто шагов отделяет их от первых домов. Максимум осторожности, чувства обострены. Местность неровная, ползут через какие-то бугры. Травы тут практически нет.

Двое бойцов, передвигавшиеся справа от лейтенанта на расстоянии около десяти метров, внезапно отстают. Из-за пригорка ему плохо видно, что там происходит. Похоже, что они попали в какую-то довольно крупную и яму и теперь помогают друг другу из неё выбраться. Он направляется к ним.

Один из них Танкосич, другой Алиспахич, их "ракетчик". Танкосич по пояс куда-то провалился. Своей тяжестью он проломил какие-то доски, засыпанные землёй и мусором. Алиспахич достаёт его вместе с пулемётом.

Большая квадратная яма, прикрытая досками и балками, примерно шесть на шесть метров. В яме, наполовину наполненной водой, лежат мёртвые люди. Их около пятидесяти или шестидесяти.

Это по приблизительным меркам. У них сейчас нет ни времени, ни сил на детальные подсчёты.

Большинство трупов страшно изуродованы. Искромсаны. В грязной воде виднеются лишь туловища или отдельные части конечностей.

На некоторых остались жалкие остатки униформы Армии Югославии. Пленные военные и местные крестьяне.

Усталый взгляд лейтенанта Бранковича блуждает по массовой гробнице.

"Будь они прокляты, зачем же они всегда так мучают? Вот, значит, что стало с местным населением. И эти бугры, конечно же..." Он мог бы догадаться и сам. Сокрушённо покачивает головой.

Видит торчащее наполовину из воды тело ребёнка, девчушки. Её маленькие ручки связаны за спиной, а вокруг шеи затянута удавка. Рядом деревянная палка, на которую эта удавка накручивалась, в то время как жертва медленно удушалась.

Чувствует, как в нём пробуждается зверь и, словно горячий пар, рвётся наружу. Ему нельзя поддаваться эмоциям, иначе всё пропало... Всё провалится к чертям собачьим...

Первый дом, у которого они оказываются, обнесен кирпичной стеной. Кладка старая. Они вынимают шаткие кирпичи по одному, в результате чего образуется лаз на уровне земли. Они проникают в небольшой двор.

Пробираются мимо облезлого бетонного колодца, мимо каких-то амбаров, конюшен, брошенной техники и инвентаря.

Рука лейтенанта Бранковича оказалась быстра. Он успел вовремя ухватить за рукав своего бойца. Парень уже почти заступил на узкую мощёную дорожку.

В десяти сантиметрах от дорожки, поблёскивал, словно лакированный, черный проводок.

Растяжка?

Лейтенант даёт всем команду отступить назад и лечь на землю, а сам осторожно краем оружия шевелит траву с обеих сторон дорожки.

Его движение вызывает какую-то ответную реакцию со стороны проводка, не смотря на то, что он до него даже не дотронулся. Он затаил дыхание. Провод начинает вибрировать, словно по нему идут какие-то волны.

Это происходит в такой манере, какая не свойственна неживым предметам.

На глазах у него и его людей, этот предмет, тихонько потрескивая, разделяется по центру на две части. Оба края отходят друг от друга и выпрямляются, колеблясь. "Изучают" округу. Их концы острые, как шипы. И цвет и форма...

Чёрное вещество на обломках самолёта. Глазницы морского пехотинца, наполненные крошкой, похожей на осколки чёрного стекла.

Странные живые нити, вероятно, реагируют на движение, но люди не шевелятся. Через какое-то время "осязание" прекращается. Два конца, потрескивая, снова срастаются в единое целое.

Лейтенант теперь замечает что-то вроде надреза на месте их соединения. Подобные надрезы наблюдаются через каждые пару сантиметров этого "провода". Этот предмет может распасться на десятки отдельных, вероятно, ползучих частей.

И у каждого есть жало.

Лоб лейтенанта Бранковича покрывает испарина. Он осторожно встаёт. Осматривает место, на котором находится "провод". Они выбираются из двора на пустую кривую улицу.

На мгновение им кажется, что земля покрыта ковром из потемневших сосновых иголок. Осколки стекла лежат на земле повсюду, местами нанос достигает пяти - шести сантиметров. Между домами поблёскивают растянутые черные нити. Кое-где они едва приподняты над землёй, а где-то висят на уровне человеческой головы.

Тут и там они переплетаются. Эти переплетения весьма витиеваты и образуют лучевидные сети, или что-нибудь совсем иное - чудовищные трубки и пучки, свисающие из-под крыши, и с дымохода...

Не смотря на то, что эта огромная сигнальная сеть - ловушка перекрывает практически каждый двор и каждый дом, всё же есть ещё чистые зоны. Отряд пробирается по таким местам. Ещё на подходе к поселению лейтенант делит команду надвое, и первая группа в подчинении Аттилы остаётся на месте. Другая группа весьма осторожно продвигается к центру села.

Они вновь натыкаются на трупы. Тела моджахедов и боевиков "УЧК". И странные чёрные штуки, впившиеся своими маленькими колючками в добычу. Их острые концы глубоко вонзились в кожу, особенно плотно облепив шеи и лица. И глаза...

Наконец-то видят и пилота...

Никакой это не негр. Волосы светлые, словно лён, спадают с узкого лба. Из-за того, что что-то копошится в глубине утробы, тело почернело. Почернело от тепла, мумифицировалось.

И то, что им шевелит, покачивая его на ветке, словно пугало, вовсе не мышцы. Сотни нитей различной толщины, от тонких, словно струны, до толстых, как телефонные провода, высовываются из тела, из его потемневшей кожи, изгибаются и отвратительно вьются во все стороны. Труп от этого подёргивается, голова важно кивает пришедшим, как бы приглашая их подойти поближе, одним словом, страшная кукла из мяса и костей, которой управляет невидимый кукловод...

Пилот улыбается иссохшим зияющим оскалом. Улыбкой чёрной смерти.

Под ногами у пилота лежит большая куча мёртвых тел. Эти трупы тоже потихоньку чернеют. Трава, проросшая меж бетонных плит сельской площади, потемнела, будто выгорела.

Сзади них недостроенный двухэтажный дом с дверьми нараспашку. Сквозь проржавелую железную ограду, которой обнесён поросший терновником двор, бойцы видят чудовищные детали произошедшего, больше похожие на болезненные галлюцинации...

Они осторожно пробираются внутрь. Осматривают все помещения и валятся с ног. Прислонившись спинами к стенам, учащённо и прерывисто дышат. Их лица покрыты потом, глаза налиты кровью. Голос лейтенанта хриплый и осипший обрывает тишину

- Наше задание на этом заканчивается... Не знаю с кем или с чем имеем дело. Мы достаточно знаем о судьбе пилота, спасательной команды и населения... Настало время позаботиться о себе и поскорее делать ноги из этого дурдома...

Его бойцы мрачно притихли. Слишком много событий для одного дня. Событий, которые могли бы превзойти самый безумный ночной кошмар.

- Ракац?

- Слушаюсь, товарищ лейтенант...

Сколько тебе потребуется времени на установку детонатора?

- Товарищ лейтенант, два ранца с десятью килограммами взрывчатки остались у Аттилы...

- Нет нужды во всех пятнадцати килограммах, хватит взрывчатки одного ранца одного человека...

- Товарищ лейтенант??

- Поскольку ситуация того требует, поднимем эту дрянь с площади на воздух. Кто-то должен подойти к ней, как можно ближе, и подбросить туда ранец со взрывчаткой. Этим "кем-то" буду я. Я прикрою вам путь к отступлению, пока вы будете выбираться, а после, вас догоню. Так сколько тебе потребуется?

- Примерно пятнадцать минут...

- Вот и хорошо. Приступай ...

5.

Лейтенант Бранкович взглянул на часы и понял, что они остановились. Он был уверен, что часы исправны и на ходу. Байки о нехороших местах и тому подобном, для него теперь не были просто байками. Необходимо как можно скорее вывести отсюда людей.

Ракац вытер ладонью пот со лба.

- Готово. Я убрал часовой механизм. Необходимо лишь вынуть рукой предохранитель. После этого у вас останется три секунды...

Лейтенант берёт у него из рук ранец со взрывчаткой и ставит возле своего оружия.

- Всё в порядке, парни. А теперь линяйте отсюда! Я догоню.

Они молча смотрят на него, берут свое оружие и выходят на улицу.

"Пусть хотя бы они спасутся, пока есть время", - вздохнул лейтенант. Ладно, теперь ему самому придется немного "походить по оголённым проводам". Он усмехнулся символическому совпадению понятий, заметив в своей усмешке первые признаки нервоза. Впрочем, ему не привыкать. Шрамы на его коже всегда почесываются от перемены погоды, или когда он нервничает.

Два перехода через минное поле в Словении. Босния и снайпер с высотки, пустивший пулю, которая пробила его каску и лишь едва зацепила кожу головы...

Внезапные крики пронзают мёртвую тишину. Один из автоматов начинает неистово дребезжать. Лейтенант молнией выбегает наружу и бросается на землю, держа оружие в руках.

Первое, что видит, это тело его бойца, который пронзительно кричит в кипящем клубке чёрных нитей. Они появились из-под земли, пронзили подошвы сапог и пригвоздили человека к тому месту, на котором он стоял.

Теперь они с поразительной быстротой обматываются вокруг тела и с лёгкостью входят под кожу. Высверливают глаза, перемалывая их в кашу...

Лейтенант, не задумываясь, стреляет в тот клуб, который раздувается и кружится ближе всех к нему. Выстрел разносит этот ком в клочья, которые словно брызги разлетаются во все стороны... и расползаются в поисках новой жертвы.

Он и ещё кто-то, спиной к нему, опустошают обоймы, словно безумцы.

- Назад! Назад! Быстрее в дом!

Стремительно влетают внутрь. С треском захлопывают двери. По ступеням витой лестницы вбегают на второй этаж дома. Только теперь лейтенант замечает, что рядом с ним находится лишь один Ракац, трясущийся, как осиновый лист. Лейтенант никогда прежде не видел, чтобы этот человек терял самообладание, даже в ту минуту, когда они были на середине минного поля.

Лейтенант быстро подходит к окну и раздёргивает пыльные занавески. Внизу, во дворе борьба уже стихла. Тела его людей, среди которых и здоровяк Дверников, корчатся в последней агонии.

Чёрная чума ещё какое-то время бушует и клокочет, раздуваясь во все стороны, образуя сплетения различной геометрии, трансформирующиеся и складывающиеся, словно чудовищное оригами, в разнообразные фигуры.

Метаморфозы, похожие на грозди, конусы, лики...

Вопрос лишь в том, сколько времени понадобится этой дряни на то, чтобы найти способ проникнуть внутрь дома. Он посмотрел на испуганного молодого человека.

- Слушай, я спасу твою шкуру, тебе ясно? Клянусь тебе, веришь?!

-Да, командир....

- Пробьёшь себе выход через крышу. Рядом стоит другой дом, пристроенный к этому. Я спускаюсь вниз и отвлекаю их внимание. Ясно?

Боец посмотрел ему в глаза, лишь теперь приходя в себя.

- Да, я понял, товарищ лейтенант ... Но хочу только, чтоб вы знали...

- Что, Ракац?

- Я хочу, чтоб Вы знали, что если у меня родится сын, я назову его Милошем, в Вашу честь ...

Лейтенант позволил себе печальную усмешку. Опустил автомат, прислонив его к стене. Оружие ему больше не понадобится.

- Всё, иди давай, уноси ноги. Я сделаю всё, что могу ...

Парень пожимает ему руку.

- С богом, товарищ лейтенант...

- С богом, вояка... Помни меня и будь счастлив!

6.

Руки лейтенанта Бранковича почти спокойны. Он неторопливо достаёт из кармана ветровки сигарету. Теперь старый приказ больше не действует. Он закуривает и жадно вдыхает едкий дым. Приятная теплота обдаёт лёгкие. Внизу в коридоре слышится, как скребётся множество когтей.

Это и когти, и инструмент, и ядовитые шипы, и кто знает что ещё.

Его план прост. Спуститься вниз и активировать взрывчатку. Но таким образом он вряд ли сможет достать главный источник этой заразы.

А тот Кассий был прав, но не совсем. Хороший военачальник это и тот, кто может жертвовать собой ради своих подчинённых...

Тушит окурок сапогом. Надевает на себя спереди ранец со взрывчаткой. Несколько мгновений собирается с мыслями. Спускается вниз.

Бетонные ступени, звуки его шагов. Внизу всё притихло.

Это колючки, тот чёрный терновник, терпеливо его дожидается. Но не нападает. Рука лейтенанта лежит на предохранителе, но он медлит.

Нити легонько обматывают его ноги и туловище, но не колют. Влекут его наружу, практически без грубости. Он ощущает их огромную силу. Он находится в их власти, беззащитен, как яичная скорлупа... Пленник.

Они ведут его через двор, мимо тел его несчастных бойцов.

Постепенно ему становится ясно, где расположен пункт назначения.

Стоит, покрытый чёрными подрагивающими волокнами, всего лишь в нескольких шагах от мумии в лётном комбинезоне. От вони и роя зелёных мух к горлу подходит тошнота.

"Пока ещё рано, не сейчас, - проносится у него в голове, - Подожди ..." Желание проникнуть в суть происходящего, берёт вверх над омерзением.

Мумифицированный труп, висящий пред ним, потрясают страшные судороги. Кожа на груди трещит, грудная клетка хрустит и разваливается, будто картонная ... Что-то пробивается наружу, прокапывает путь. Его обдаёт порывом тёплого воздуха. Внутренности вываливаются наружу, как будто отрыгнутые и переваренные - со звучным "плюх" шлёпаются на землю к ногам лейтенанта ...

Через рваное отверстие он видит колючий шар, ежа, копошащегося в мясе. Изгибающиеся колючки торчат у него отовсюду, то дело прячутся, и снова показываются в полную длину. Их движение похоже на дыхание этой твари, вымазанной в крови и человеческих кишках.

"Ага. Теперь ему нужно новое тело. Но почему именно моё? - возникает вопрос у лейтенанта - почему оно меня не убило, как и всех, сразу? Может оно видит во мне что-то своё? Может я уже где-то раньше "подцепил" эту заразу??

Осколок стекла в кармане мёртвого пулемётчика?

Он поднимает глаза. Тварь копошится в грудной клетке мертвеца, как будто медлит. Внезапно из гущи колючек доносится звук. Писк, похожий на крысиный.

Лейтенант чувствует глубокое внутреннее отвращение. Смерть в таких обстоятельствах скорей милость, а не наказание. Да, час настал.

- Ты хотел быть новым Муратом**, так ведь, гадина?

Колючки вытягиваются и ползут к нему.

Лейтенант Милош Бранкович вынимает предохранитель.

** Мурат - турецкий султан, приведший свои войска на Косово 1389г. с целью овладеть Сербией.

Заечар, 2009

Перевела Михайлова Алёна