ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Кадыгриб Александр Михайлович
Гарнизонная служба

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Глава 5, переезд батальона в большое хозяйство, будни службы бригады
  5. ГАРНИЗОННАЯ СЛУЖБА.
  
  Присутствие "шурави" в городе для его жителей стало таким же привычным, как старинная беседка в центре Кандагара или вековечные красавицы - мечети. Колонны техники, которые регулярно проносились улицами не вызывали у людей радости, ведь кому понравится присутствие вооруженных чужестранцев, которые чувствуют себя в твоем государстве хозяевами? Подавляющее большинство населения не понимало в чем суть "Апрельской революции", и почти никто из жителей окружающих городов и сел не видел необходимости нашего пребывании здесь. Да и как могли малограмотные дехкане разобраться в сложной политической ситуации, когда правду о военном перевороте, совершенном с помощью советских спецназовцев, не знал тогда никто, в том числе и мы (офицеры говорили, что защищаем южные границы страны и это почти в 1000 километрах на юг от Кушки!).
   Оживленное движение транспорта на центральной площади города. Лето 1983 года. []
  Оживленное движение транспорта на центральной площади города. Лето 1983 года.
  
  Из выдуманного существующей властью образа защитников от моджахедов, мы постепенно превратились у оккупантов, которые не очень разбираются, где враги, а где гражданские люди. Мирное население стало заложником в войне банд формирований и местной власти на стороне, которой выступала наша армия. От снарядов, пуль, бомб и гранат, погибали женщины и дети. И, как ни неприятно и досадно об этом говорить, большинство - от оружия "шурави". Как следствие, жестокий молох войны закручивал все новые и новые слои мирного населения. Люди желали отомстить за смерть близких и родных. По данным разведки почти 80% населения провинции Кандагар враждебно относилось к пребыванию в ней подразделений Красной Армии. Военные действия вносили свои недвусмысленные коррективы в наше шаткое положение. Клубок проблем запутывался, закручивая в безумный коловорот тысячи человеческих судеб. Военного решения вопроса установления законной власти уже не существовало.
  
  Бригада встретила батальон без оваций. "Броники" и машины остановились на пустырной части вблизи "восточных ворот". Разбитая, перемолотая в пыль дорога. От малейшего движения, спрыгивания с БТРа в воздух поднимается облако серой субстанции и медленно, словно туман, оседает на окружающие предметы. После втягивание техники батальона в расположение, остановки и осмотра взводов после марша, состоялось построение личного состава рот и приданных подразделений комбатом. Короткая, напутственная речь майора, где доминирующим мотивом звучало предупреждение о том, что на смену "свободной" жизни в "зеленке" пришла сугубо армейская, - в соответствии с "буквой устава". Отныне, предписывалось строго соблюдать распорядок дня, следить за внешним видом и искоренить неуставные отношения. Наш взвод ПТВ, вместе с 7, 9 ротами и другими приданными взводами, занимали палатки первого батальона, а 8 рота выставляла заставы на "Ариане" и возле моста близ "южных ворот" Кандагара.
  
  Взвод занял одну из палаток, по соседству с 7 ротой. Свои (батальонные) палатки, что раньше стройными рядами стояли в строю бригады (где мы проходили карантин) ближе к штабу, были уже снесены. Невдалеке от палаток, раскинулся спортгородок, а еще дальше возвышались многоэтажные афганские дома. По соседству кроме своих подразделений располагались помещения саперной роты: палатки для личного состава, каптерки и несколько кирпичных домиков, наверное, для хранения амуниции. Взводная палатка, изрядно выгоревшая на солнце, была обшита с середины досками и выглядела вполне добротным жильем. В двух концах помещения стояли буржуйки.
  
  Мы разместились на одноярусных кроватях, с чистыми белыми (!) простынями, что будто уравняло в правах всех. Исчезло резкое территориально разграничение призовов, которое существовало на "Элеваторе" и это ощущение еще больше дополнилось возросшей дисциплиной среди бойцов. Сразу, как батальон вернулся в "большое хозяйство", в корне изменились жизнь и служба. Груз сопровождений спал, взамен стали "закручивать гайки" по дисциплине, появились "забытые" разводы на работы. Взводный, которого на заставе почти не видели и не слышали, теперь находился в подразделении постоянно. Мы, весь призыв "молодых", с облегчением вздохнули. Исчез самый страшный наш враг - наркотики. И хотя кое-что таки осталось и доставалось ребятами старших призовов, такого своеволия как на заставе уже не было. Но не только этот факт повлиял на отношения между призовами. Мы уже были обстрелянными и достаточно подготовленными бойцами, потому чувствовали себя во взводе достаточно свободно. Лишь Сергей М., "Десант" и Вася А. ходили подавленными и ущемленными в правах.
  
  Трудно вводился новый распорядок службы. Ранние подъемы, построения и муштра в строю - нервировали бойцов привыкших к вольнице на заставах. Первое время я радовался этому (занятия и труд не оставляли старослужащим времени на баклуши и "приколы"), но вскоре такая служба поднадоела и мне. Старшие ребята ходили недовольные, даже злые и нам через это доставалось.
  
  Офицеры служили здесь, как и мы, по два года. Перевод в бригаду положил начало процессу замен. Нашему взводному служить было еще долго, а вот в других взводах и на уровне батальона замелькали новые лица. В хозяйстве появился новый начальник штаба майор Курдуманов.
  
  *** Об этом человеке нужно сказать отдельно. Громадного, под два метра роста, крепкого телосложения, мощный офицер с огромными "рабоче-крестьянскими" кулаками. Его физическое состояние вызывало уважение даже у самых заядлых нарушителей дисциплины. Но наихудшим из зол для личного состава батальона оказалось огромное желание майора утвердить в подразделении "Союзные" армейские порядки. "Афганская анархия" в войсках позволяла спокойно и почти беззаботно служить как солдату, так и офицеру. С приходом нового "начштаба" вырисовались новые акценты в службе. Офицерам, а они все имели звания ниже, ничего не оставалось, как покориться судьбе и выполнять порой сумасбродные (с нашей точки зрения) приказы майора. Но не так просто, оказалось "поставить на место" бойцов батальона, которые не были так оптимистично настроены по поводу нововведений и не спешили выполнять логически неоднозначные приказы. Сначала "Курдуман" брал верх своей неутомимостью в поисках нарушителей дисциплины, громким голосом и грозного вида кулаками (когда он проводил развод батальона на занятия или работы слышно было, наверное, в селении афганцев). Но, армейская смекалка (хитрость) позволяла избегать многих вещей, которые нам не нравились: приказы внимательно слушали, указывали полную готовность их выполнить и ... не выполняли. Так повторялись каждый раз, когда приказ "начштаба" задевал интересы коллектива или унижал достоинство или отдельных бойцов, или целых призовов. Офицер злился, кричал на виновников, угрожал гауптвахтой, но никакие способы устрашения на солдат особенно не действовали - что он мог сделать? В конце концов, майор немного успокоился, хотя все равно оставался непокоренным в своей настойчивости (я бы сказал необузданным). Началось большое и благородное, но безуспешное дело с наведением в батальоне "суровой армейской дисциплины".
  
  Большие неудобства у коллектива взвода возникли при посещении столовой. Прежде всего, необычайно надоедала и раздражала жара, которая уже месяц как воцарилась. Металлические стены "ЦРМок" нагревались настолько, что борщ или суп не успевал выстывать, и есть его стало просто не возможно. Во-вторых, и это было гораздо хуже, за столом приходилось постоянно вытирать пот, текущий по телу ручьями. Выходили из зала как из бани, с мокрыми лицами и спинами. Ну, а о качестве блюд и говорить ничего: по сравнению с теми, которые готовились на "Элеваторе они выглядели просто безобразными. С какой ностальгией мы вспоминали "домашнюю" столовку на заставе, танковые ящики с консервами. Если прибавить ко всему еще разучивание строевой песни, строевой шаг, то можно себе представить, какое "удовлетворение" мы получали. Особенно это касалось обеда, когда от жары не было спасения, а поход в столовую напоминал путешествие в ад. Только утром и вечером могли что-то съесть и то немного: организм не принимал калорий, зато вода употреблялась в огромных количествах. Благо ее недостатка не испытывали. Лепешки и жареный картофель отошли в прошлое.
  
  По распоряжению комбрига все водители ночевали в парке, в БТРах. Они не ходили на разводы подразделений и в столовую, а еду, дежурные из "молодых" солдат взвода носили им в парк. Так же, уже не официально, продолжали носить пайки для "гражданских" в каптерку. Она стала своего рода "штаб-квартирой" старослужащих взвода, любимы местом их тусовки. На утреннем разводе по работам, бойцы старших призовов предпочитали обслуживание техники и вооружения в парке, чтобы опять почувствовать себя свободными от присмотра офицеров, потому что только там еще оставался островок ушедшей в прошлое "анархии" и "былой" службы. Ну а для моего призыва посещения парка стали сущим наказанием. Кроме Гимчука Мишки (водителя одного БТРа, нормального парня), там "кантовался" и "Хахол". Он и здесь "не изменял" своим привычкам и правилам, продолжал унижать "припахивать" мой призов. Однако чувствовал он себя не так уверенно как на заставе (на днях особый отдел гарнизона завел дело о "неуставных" отношениях во взводе) и избегал рукоприкладства. Вместе с водителями старались жить в парке и наводчики, но их, периодически, по приказу взводного, "забирали" в расположение.
  
  *** Не привычно чувствовали себя все. Оружие мы сдали в специальную оружейную комнату, а в помещение без него казалось, чего-то не хватает. На заставе автомат всегда был с тобой, он стало частью твоего костюма, а тут, мы словно голые и "беззащитные". В бытовом отношении, не стало мест для уединения, все томились в одной большой комнате, и это тоже было непривычно, вызывало неспровоцированные конфликты, скрытые недовольства. Короче, эмоции во взводе стали накаляться и выплескиваться наружу не такими масштабными как на заставе, но неприятными для младших призовов взводов "построениями" и "полетами".
  
  В то время комбриг полковник Логинов (если не ошибаюсь) надумал заасфальтировать несколько основных дорог на территории части. Плац возле штаба, поездную дорогу, несколько внутрибригадных дорожек и тротуаров, возле магазина, клуба и общежитий гражданских и офицеров. Машины автобата бригады, из "Союза", привезли глыбы смолы, преодолевая огромные расстояния и рискуя жизнью ради выполнения прихотей командования. Потребности в этом декоре никто из солдат, да и большинство офицеров, не видели (дожди здесь выпадали редко, а от пыли асфальт не спасал). На одном из разводов, командования батальона довело до нашего сведения приказ, о выделении личного состава на работу по производству асфальта. Естественно, весь призыв "молодых" взвода попал на эту работу.
  
  За последними рядами палаток артдивизиона, несколько сотен метров на восток, возле расположения взводов батальона охраны, находились армейские составы ГСМ, точнее несколько огромных бочек и бочонков поменьше, не закопанных и не расставленных в нужном порядке. Топлива на складе не имелось, но территория была огорожена забором и на деревянных вышках, выставили целых два (!) поста внешнего караула.
  
  *** В бригаде и гарнизоне были отдельные караулы. Но, и на территории гарнизона, и в расположении караул выставляли подразделения бригады. Караулки, правда, были отдельными: бригадная находилась в капитальном помещении возле огромного плаца, на его северной стороне возле главной дороги и недалеко от КПП; а гарнизонная - в помещении гауптвахты, рядом с особым отделом и госпиталем. Внутренний караул осуществлял охрану КПП, парка техники, пересыльного пункта расположенного на северо-востоке от штабных строений, а также охрану штаба, знамени, и других важных внутренних помещений. Внешний - охранял склады, гауптвахту и особый отдел. Кроме этого в каждом подразделении бригады вооруженные дневальные охраняли свои оружейные комнаты и штабы.
  
  Возле складов и разместился импровизированный асфальтовый "завод". С утра до вечера в течение двух недель подряд, почти без выходных, бойцы взвода работали здесь. Асфальт готовили на двух списанных кузовах автомобилей ГАЗ-66, под которыми жгли непригодные для использования автомобильные скаты. Сначала растапливали куски смолы, потом набрасывали песок, все тщательно перемешивая. Жара стояла нестерпимая. Сверху, с утра до вечера, "греет" солнце. А снизу, пропекает сквозь подошвы раскаленное на огне железо. И вокруг густой черный дым. Словно черти в аду. Во всей работе была только одна изюминка - никто не подгонял, офицеров среди нас не было, а старослужащие проводили время в тени деревьев возле арыка невдалеке. Периодически приезжал бортовой КАМАЗ, куда мы загружали готовый "продукт". Бывало, ездили на нем же разгружать и укатывать асфальт, если наши "смежники" не могли или не успевали его раскатать в приготовленном месте. Когда раскаленное солнце опускалось ниже к горизонту и окрашивало небо в красновато - желтые оттенки, мы заканчивали работу. В такие минуты становилось радостно на душе и от того, что день заканчивается и, что есть возможность спокойно отдохнуть, наслаждаясь феерией лучей заходящего солнца. За день от жары и работы истощались так, что попав на кровать, засыпали сразу, несмотря на духоту. Но, это если повезет. Обычно в расположении за день накапливалась куча "неотложных" дел, да и "деды" без нас скучали.
   Закат в бригаде. Вид со стороны банно-прачечного комплекса и душевых для солдат. Территория загорожена
  На фото закат в бригаде. Вид со стороны банно-прачечного комплекса и душевых для солдат. Территория загорожена "градовскими" ящиками, перетянутыми колючей проволокой. Осень 1984 года.
  
  За две недели "бригадной жизни" боевой взвод превратился на рабочую команду. На сопровождения нас пока не привлекали, рейдов не намечалось. Стресс от переезда и перемен уже прошел, бойцы затосковали.
  
  Во второй половине апреля в бригаду начали прибывать самолеты с сержантами и специалистами. Как правило, в это время бригада не ходила в большие операции, наступало затишье, которое давало возможность дембелям спокойно подготовиться к отправке домой.
  В один из таких дней на нас ожидала радостная новость - прибыла замена увольняемым сержантам взвода. Хотя увольнялось только два, замену ожидали в количестве трех бойцов, с учетом погибших. Возле взводной палатки в окружении сослуживцев, словно запуганные зверьки, стояли два сержанта. Для меня и всего призова этот день стал самым счастливым за последние месяцы. Наконец-то! Дождались! Отныне есть младшие! И хотя парни прослужили в армии столько же, этот факт не имел никакого значения. В "Афгане", их служба начиналась с нуля. Кроме "молодых" радовались и "гражданские". Теперь они могли "с полным правом" ехать домой - пришла "законная" замена.
  
  *** Молодые сержанты Николай Власенко и Виктор Середа, мягко говоря, почему-то недолюбливали друг друга, что сразу бросилось в глаза при первом общении. Это выглядело довольно странно, поскольку призывались, служили и попали сюда ребята вместе, а для близких земляков - это редкость. Казалось бы, должны крепко держаться и помогать друг другу, но что-то, по-видимому, мешало этому. Пройдет два месяца и Николай станет моим лучшим другом, а с Виктором мы так и остались просто товарищами, хотя поначалу я отдавал предпочтение ему. Виктор выглядел слишком подавленным и унылым. Я, как мог, помогал парню привыкнуть к новой обстановке.
  
  На плечи "юных" сержантов в этот же день свалились заботы по уборке в помещении, "обслуживанию дедов" и "дембелей". Отныне, я мог относительно спокойно лежать на кровати, не беспокоясь о проблемах старослужащих, как у нас говорили, свое "отлетал". Правда, это правило не касалось, некоторых из моих товарищей по призову и, естественно, "Десанта", которые продолжали "летать" как и раньше.
  
  *** Непривычное ощущение расслабленности в расположении пришло не сразу. Привыкнуть к тому, что теперь тебе не надо бегать, стоять "на стреме", беспокоиться проблемами старослужащих в один момент было не возможно. Подсознательно, ты все равно ощущаешь себя обязанным выполнять всю черновую работу, подчиняться старшим. Но, то, что ты должен был делать вчера, сегодня, с получением нового статуса, тебе уже делать нельзя, если не хочешь потерять полученные привилегии.
  
  Взвод впрягался в тыловую службу. В довесок к работе на "асфальтовом заводе" добавились наряды на кухню, караулы. Так, впервые здесь, и вообще на службе, я попал во внутренний караул, охранять бригадную пересылку и какой-то склад ГСМ возле нее. Самое яркое воспоминание о тех днях - "модные" тогда песни итальянской эстрады, что звучали из кассетного магнитофона "Шарп", во время моих дежурств. Непривычными для меня были и требования поведения с оружием, какие-то условности, отстегнутые магазины - нонсенс в наших условиях. Но, приходилось выполнять. Эти требования никак не укладывались в логику военных действии и выглядели как игра. Офицеры вынуждены были соблюдать "букву устава", а мы - подчинялись, понимая при этом условность происходящего. Разводы на посты, чтение уставов и их проверка! Что может быть более глупым занятием, если завтра в бой?
  
  7 рота использовалась командованием как боевое подразделение в сопровождениях и в засадах, а мы, словно стройбат, погрязли в работе. Это расшатывало и ослабляло коллектив, снижало военную выучку.
  
  В эти дни случилось приключение, что долго и со смехом обсуждалась в солдатских коллективах. Прапорщики бригады питались в офицерской столовой, где повели себя не как джентльмены по отношению к гражданским официанткам. Эпизод стал последней каплей терпения для комбрига, потому что подобные безобразия происходили и раньше. По его приказу все прапорщики отныне переводились в солдатские столовые, где им выделялись отдельные столы. Нам, солдатам, странно было видеть гурьбу "кусков" (до десяти человек) вместе. До их падения добавился вездесущий и характерных именно для этой категории военнослужащих фактор "солдатской смекалки", - пища для прапорщиков постоянно разворовывалась "умелыми" официантами. "Прапора" недовольно ворчали, но жаловаться не было куда. Наказание подействовало хорошо: выпивки и пьяные выходки среди них временно прекратились.
   Из архива одного из кандагарцев запечатлен вынос знамени бригады. На заднем плане слева направо здания радиоузла, роты связи, солдатские столовые. Где-то 1982 год, судя по шинелям бойцов. У нас уже были бушлаты, как у офицеров. []
  На фото из архива одного из кандагарцев запечатлен вынос знамени бригады. На заднем плане слева направо здания радиоузла, роты связи, солдатские столовые. Где-то 1982 год, судя по шинелям бойцов. У нас уже были бушлаты, как у офицеров.
  
  В конце месяца по бригаде поползли слухи о большом рейде в Пандшерское ущелье. Намечалась масштабная операция, в которую вовлекались наиболее боеспособные части всей 40-й армии. По приказу комбрига к армейскому рейду готовился ДШБ. "Вакансии" в ротах батальона, больных и раненых, срочно заменяли бойцами из других подразделений. Десятки солдат одновременно переквалифицировались в десантники. Для усиления мощи ДШБ в каждую из трех рот включались по два огнеметчика, а такие "специалисты" служили только в 3 ПТВ. В то время в войсках интенсивно применялись новые огнеметы "Шмель", очень эффективное средство для борьбы с врагами укрытыми в землянках и блиндажах, к тому же, очень мобильное. У нас во взводе его уже освоили и умели применять.
  
  *** Выбор ДШБ состоялся не случайно. Мотострелковые батальоны стояли заставами, на них лежал груз сопровождения и боевого обеспечения колонн, охраны объектов, местные засады и рейды, потому снять их полным составом на операцию никак не получалось. Кроме того, десантники имели больше боевого опыта, поскольку принимали непосредственное участие во всех операциях по прочесыванию на самых тяжелых участках. Да и личный состав там был физически крепче, чем в других подразделениях.
  
  Батальон спецназа полностью взял на себя борьбу с караванами душманов, освободив от этих функций второй мотострелковый батальон. На операцию, с моей точки зрения, лучше всего было бы послать их, потому что почти две трети их личного состава прослужили больше года и имели отличную физическую и специальную подготовку. Даже прибыв сюда, спецназовцы, старательно и настойчиво целый месяц занимался изучением тактики и особенностей ведения боевых действий в местных условиях. Их готовили воевать не так как нас и, несмотря на отсутствие военного опыта, в данный момент, батальон способен был решить любые задачи.
  
  Спецназовцы при выполнении заданий командования не редко переодевались в афганскую цивильную одежду и разъезжали по бригаде на трофейных "Тойотах". Для них будто не существовало многих правил и проблем, которыми "терзали" пехотные подразделения. "Спецназу" завидовали и удивлялись, ведь группы этих парней добивались успехов в таких операциях, где нужны были пехотные роты, о чем красноречиво свидетельствовали их большие трофеи: десятки трофейных легковых "Самсунгов" и "Тойот", горы оружия и боеприпасов, пленные "духи". Мы искренне радовались их успехам, потом что война у нас одна, и поражения наших врагов, их проблемы с проводкой караванов с оружием и пополнением, обеспечивали спокойствие в "зеленке". Правда, не все, что о "спецназе" говорили, было правдой. Хотя, нужно отдать ребятам должное - батальон делал свое дело хорошо: за два месяца боевых действий их потери не превышали нескольких человек убитыми и раненными, а результаты они имели впечатляющие.
  
  На вечернем построении, в один из последних дней апреля, командир взвода Коблов довел до личного состава приказ комбрига об откомандировании шестерых наших товарищей в ДШБ. Желающих оказалось достаточно. Бригадная жизнь достала всех. Штатное распределение солдат по отделениям во взводе было чисто формальным, поэтому любой из желающих мог попасть на операцию. Стрелять из огнеметов умели практически все, но не все стреляли, очень дорогостоящие боеприпасы. Мой призов, конечно, права голоса не имел, но никто особо на операцию и не рвался. Только Паша Лавренов, поддавшись уговорам Корнилова Сергея, сумел убедить взводного оставить его в числе претендентов. Таким образом, взвод лишался на время шестерых бойцов. Пятеро из ребят имели достаточный опыт боевых операций, за них не переживали. Другое дело - Паша. Мы вместе прослужили уже больше семи месяцев, делили на двоих радость и горе, стали близкими друзьями и вот теперь должны были разлучиться. Прощаясь с Пашкой, предчувствовал, что больше не увидимся.
  
  В эти дни в подразделении состоялись выборы "замкомвзвода". На должность с подачи командира единогласно выбрали сержанта Тимура Агабаева (аварца по национальности). Еще не полетел домой, смещенный с должности "Рыжий", а Тимур крепкой рукой начал наводить дисциплину. Благодаря "горскому" характеру и хорошим физическим данным он добился "уважения" среди старослужащих. Сразу прекратились "приколы" с "молодыми", и если "замок" что-то приказал сделать, никто из бойцов взвода не возражал и не оспаривал приказ. Потому что разговор у парня был короток и все это хорошо знали, не смотря на срок службы.
  
  *** По прибытии во взвод осенью 1983 после "учебки" Тимур попал под покровительство "дедов" земляков. Кроме того, он мог постоять за себя и пользовался этим. Когда его призов взвалил на себя все бытовые "прелести" жизни на заставе, сержант от работы отказывался, прикрывался земляками и не многие из старших шли с ним на конфликт. Побаивались.
  Основной причиной проблем моего призова оказались именно пресловутые кавказские "дембеля", каких и в глаза не видели. Их было много, а "чижиков" - шесть (четыре рядовых и два сержанта), да и то, не все в строю и попадали парни во взвод в разное время. Поэтому, частично, к "полетам" привлекался старший призов "черпаков". Говорили, что тому же "Хахлу" доставалось, покрепче, чем некоторым. Естественно, после убытия дембелей, парни "оторвались" по полной программе на нас. Причина, кроме всего прочего, - в неправильной комплектации взводов весенними и осенними призовами.
  
  Наступил май. После первомайского праздника, запомнившегося торжественным построением бригады и концертом в клубе, взвода батальона начали готовиться к боевым действиям. Нам объявили о проведении общей с афганской армией операции по прочесыванию "зеленки" в районе города Гиришк. Большинство бойцов взвода с радостью приняли это известия. Наконец-то можно вырваться на волю!
  
   Началась подготовка вооружения и амуниции к предстоящей операции. Каждый готовил личное снаряжение: у кого не было "плавжилетов" из комплекта БТРа, шили нагрудные карманы для магазинов (так званые лифчики); выбирали, латали и подгоняли по фигуре бронежилеты; проверяли автоматы, комплектовали боеприпасы. В рюкзаки, которые брали из расчета один на двух, набирали необходимый запас патронов в пачках, гранаты, дымы, ракеты, а также перевязочный материал. Ребята старших призывов имели прошлогодние маскхалаты, а нам их еще не выдавали, поэтому очень обрадовался, когда нашел в "каптерке" очень ушитый, но все же целый маскхалат. Юрий Андрейченко, на память, подарил один пулеметный магазин, очень ценный армейский подарок.
  
  ***Их на всех не хватало. Обычно мы использовали смотанные бинтом, пластырем или изоляционной лентой несколько стандартных 30-ти патронных магазинов. У некоторых ушлых бойцов имелись большие "трофейные" магазины круглой формы, кажется китайские, от АК-47. Или это были магазины от старых пулеметов, не помню.
  
  Для полного "боевого" комплекта мне не хватало только удобных кроссовок производства обувного завода города Кимры. Этот предмет экипировки имели офицеры и большинство старослужащих. Надежные, легкие и хорошо сделанные, предмет зависти для молодежи взвода. Но, не положено по сроку службы!
  
  Для пятерых оставшихся в строю ребят призова операция стала первым рейдом в "зеленку". "На всякий случай", все бойцы взвода готовили так называемые "смертники" - два патрона с анкетными данными. В пустых гильзах на клочке бумаги записывали фамилии и адреса родителей. Смертники вкладывались в карманы штанов и гимнастерки, в маскхалате мы их тоже куда-то пристраивали. Эта, на первый взгляд незначительная процедура, произвела на всех моих друзей по призову, несравненно большее впечатление, чем все сопровождения вместе взяты: мы готовились к войне.
  Боевую готовность подразделению объявили на утро третьего числа.
   На фото, БТР мчит улицами Кандагара навстречу неизвестности… Май 1984 года. []
  На фото, БТР мчит улицами Кандагара навстречу неизвестности... Май 1984 года.
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023