Аннотация: Глава 9, поездка за новой техникой в город Кушку, расстрел 27 автоколонны возле кишлака Яхчаль 18 июля.
9. КОМАНДИРОВКА "В СОЮЗ".
Возвращение во взвод.
11 июля с очередным сопровождением я прибыл в бригаду. Ничто так не успокаивает человека и придает ему уверенность, как ощущение того, что тебя уважают, что с тобой считаются и, что ты находишься среди друзей. Это душевное восприятие родного коллектива, наверное, присуще только армии и ... любому общежитию. Кроме радости встречи меня ожидали и неприятные новости. В расположении находились ребята, вернувшиеся из рейда на Пандшер. К глубочайшему сожалению, среди них не оказалось моего лучшего друга, однопризовника с которым мы вместе прослужили семь месяцев в одном взводе, - Паши Лавренова.
Из рассказа Виктора Суруса, бойца взвода ПТВ.
На операции в горах мы постоянно находились в одной группе с командованием 2 роты ДШБ. Выматывающая нервы неимоверная усталость и бесконечные длинные переходы горными тропами, случались, как небольшие стычки, так и многочасовые жестокие бои с душманами. Но судьба оберегала подразделение: потерь рота имела не много, преимущественно подрывы на минах, да и откровенно тяжелых боев тоже не было. Как-то, после длительного подхода в определенный командованием район, заночевали у подножия горы. Среди ночи роту побеспокоили "духи". Началась стрельба. К такому развитию событий за время рейда все уже привыкли, и, если нападение было не значительным - потребности в огнеметчиках не возникало, да и темень вокруг, можно и своих накрыть. Мы спали, когда прилетел тот злосчастный танковый снаряд. Близкий разрыв и вскрик товарища. Небольшой осколок попал Паше прямо в колено.
Паша Лавренов. Дома в городе Соликамске Пермской области. Осень 1984 года.
*** Многочисленные сложные операции, которые делали Паше в разных госпиталях, не принесли желаемого результата. В девятнадцать парень стал инвалидом. Нога больше не сгибалась. Об этом я узнал позже из его письма, которого получил осенью. Не вернулся во взвод и сержант Камиль. Он также получил ранение и остался дослуживать в "Союзе". В январе встречу его в Азатбаше, на пересыльном пункте, расположенном в учебной части десантного подразделения.
Около десяти утра, на следующий день, я заходил в кабинет "особиста", который вел дело о нарушении уставных отношений в нашем взводе. Из уст офицера посыпались конкретные вопросы с датами событий и их участниками, о случаях рукоприкладства и издевательств со стороны "Старика" и "Хахла". Горечь от полученных раньше обид и унижений давно прошла. Сейчас, не смотря ни на что, мне было жаль ребят. Вот если бы тогда, на "Элеваторе" - другое дело, а теперь больше скрывал, обходился общими словами. Держался, по моему мнению, корректно, не отрицая подтвержденные другими факты, но и не добавляя новых эпизодов. "Особист" производил впечатление умного человека. Было заметно, что разговор не приносит ему удовольствия, что все нужные факты уже собраны, просто обязательная формальность - служба такая.
В коридоре встретил Виктора Гладыря, сослуживца из-за которого и заварилась вся эта каша. Как и тогда, на заставе, он выглядел запуганным и, как у нас говорили, "зачмыренным", держался робко. Жаль парня, но Виктор, я думаю, получил хорошую науку на будущее - жалобы к добру не приведут, а вот слухи, идут за человеком по пятам и находят его везде, куда бы он ни попал служить.
Командира взвода в подразделении еще не было. Мог смело ехать назад в крепость, продолжать командировку, но желания такого естественно не имел. Тимур предлагал оставаться, а он был старшим командиром, и я с чистой совестью решил больше не испытывать судьбу. Хотя, конечно, в душе немного скребло от такого решения, ребята из гарнизона крепости наверняка решили, что я сбежал. Но, возвращаться, по собственной воле туда, где тебя ожидают надменные "деды", честно говоря, не хотел. Опасности я не боялся, гораздо неприятнее был моральный гнет. И его-то я и не хотел вновь испытывать.
Потянулись будни гарнизонной службы. Дежуря по штабу батальона, узнал о формировании зампотехом группы бойцов, которые должны ехать получать новые БТРы ... в "Союз", в Кушку! От каждой роты выделялись экипажи на то количество техники, которой не хватало до полного штата. Во взводе числилось вакантными два "бэтээра", и на одном из них, я готовился стать наводчиком пулеметов. На самом деле, набирались все нужные для поездки бойцы, которых можно было привлечь к выполнению данного задания. Просто не верилось, что выпадает такой случай попасть в "Союз". От взвода готовились к поездке четверо изъявивших желание и я в том числе.
Вечером в палатке только и разговоров было за поездку. Мне трудно было даже представить более приятное и желанное боевое задание. Не одно и то, что в рейд готовиться! По слухам, в "Союзе" группа могла пробыть длительное время и, если повезет, можно, даже, смотаться домой! Если бы разговоры стали реальностью хотя бы на десять процентов, этого с лихвой хватало, чтобы с избытком компенсировать всю опасность почти двух тысяч километров пути по враждебной стране.
Но, прошел один день, потом второй - а поездке ни словом. Командировка переносилась по различным, неизвестным нам причинам и точную дату отъезда не знал никто из бойцов. На ежедневном утреннем разводе "остатков" батальона мы ожидали приказ ехать, но его не все было. Зато всегда находится работа.
*** В это время в бригаде "претворяли в жизнь" новую идею комбрига - делали глиняную изгородь вокруг расположения части. Уже длительный период большие группы бойцов из различных подразделений работали над осуществлением задумки. Но результат не радовал командования. Еще бы, длина нового дувала по периметру превышала несколько километров, а сделано были всего какие-то сотни метров. Комментарии данной работе, которая требовала десятки тон глины и воды, изнурительного труда ребят на жаре, для удовлетворения прихоти комбрига, как говорят, были лишними. Потребности в таком сооружении раньше не возникало, ведь вокруг расположения существовала изгородь из проволоки. Лучше, построили бы из этой глины жилье для бойцов вместо палаток.
За нашим 3 батальоном закрепили внушительный отрезок стены, который сооружали свободные от нарядов ребята. Заниматься строительством дувала, когда понимаешь всю, мягко говоря, неуместность данной работы, а нестерпимая жара начисто снимает желание поработать - выглядело сущим наказанием. Только присмотр старослужащих и ответственных офицеров не давал возможность сразу разойтись по палаткам. Но это длилось не долго. Сначала "исчезали" солдаты старших призовов, за ними младшие. Через час, два, на работе оставались только несколько "молодых", не имевших "права" убежать или отлынивать от работы.
Обед в накаленных солнцем столовых и "отдых" после него напоминал средневековые пытки и испытания на выносливость. Единственное спасение от жары - душевые с прохладной водой возле КПП. Бегали туда едва ли не каждый час, но после купания только какие-то десятки минут чувствовали себя хорошо. Потом опять становилось невероятно жарко. Земля, казалось, "плавилась" под ногами. И спасение от "солнечного ада" приходило только с темнотой. И то не всегда. Вечером, когда мимо палатки проезжал "броник", пыль, поднятая его колесами, часами висела в воздухе. Становилось трудно дышать раскаленным и запыленным воздухом. Вспотевшее тело плотно укрывалось тонким серым слоем налета, по которому ручейками стекали струйки пота.
Приготовления до выполнения задания завершились. Старослужащие купили в магазинах Внешторга подарки родным и близким, которые собирались отослать посылками из Кушки, достали из тайников "бакшиши" и запрещенные трофеи. Все командированные солдаты получили новую повседневную форму и тщательным образом ее приготовили: слегка ушили по фигуре и обрезали лишнее. Некоторые "деды" и "черпаки", чтобы произвести впечатление на "союзных" девчат, собрали по друзьям стандартные комплекты армейских знаков, нацепили медали и ордена (у кого было что цеплять). "Избранные" бойцы томились ожиданием даты отъезда.
Наконец-то, командования батальона окончательно договорились с командиром 27 автоколонны о совместной поездке.
18 июля, утро. Розовые мечты.
Рано утром группа выстроилась возле штабной палатки. Зампотех батальона, капитан "Петрович", проверил личный состав. Настроение у всех без исключения ребят - праздничное. Еще бы! Предстоит встреча с Родиной! Со мной вместе едут трое бойцов из взвода и два хороших приятеля, связисты: земляк Саня Савченко и одессит Иван. После короткой инструкции офицера загрузились в автомобиль и направились в расположение вертолетного полка, где ночевала 27 автоколонна.
Водители 27 колонны (1 роты)возле своих автомобилей. Июль 84 года.
Длинная улица из машин расположилась на открытом пространстве. Авто стояли кабинами внутрь в два ряда. В "КАМАЗах" на откинутых солнцезащитных козырьках водители писали названия родных городов. Судя по названиям, личный состав автоколонны был собран со всего "Союза". Вместе с Саней решили ехать в одном авто и искали земляка поближе к Харькову. Наше внимание привлек автомобиль с надписью "Одесса". Водитель гостеприимно открыл дверцы, приглашая в салон. Звали его Володя Масловатый. Веселое настроение и искренняя улыбка парня располагали к знакомству и общению. Пока Володя проверял и готовил свою "шаланду" (так водители называли "КАМАЗ" с длинным прицепом) мы сидели в авто. Мягкие кресла и замечательный вид из высокого автомобиля очень импонировал (мы еще не знали и не подозревали, настолько опасна такая открытая кабина).
На кузове авто лежали две огромные пустые цистерны для воды окрашенные в серебристый цвет. Это отличало наше авто от большинства других, на которых не было груза вообще. Только в двух машинах находились такие же бочки, еще несколько везли какие-то пустые ящики и другой хлам. Почти вся наша группа из трех десятков бойцов разместилась на автомобилях колонны. Правда, несколько опытных старослужащих вместе с командиром - зампотехом, заняла места в стареньком "60-том" командирском БТРе, который не имел башни и был вооружен лишь ручным пулеметом "ПК". Полчаса спустя колонна начала движение в направлении ворот возле "Арианы".
Напротив аэропорта автомобили вытянулись в ленточку и остановились. Пауза обещала стать длительной, поэтому решили позавтракать. Присели втроем в тени от кабины на теплую от утреннего солнца бетонку, достали консервы. Подошел Иван. За разговором выяснилось, что у нашего водителя и Ивана есть общие знакомые, что жили и гуляли ребята где-то по соседству. Такая встреча в армии случается довольно редко, а здесь еще и благоприятный случай вместе проехаться в "Союз". Разговор затянулся, пока первые авто не двинулись вперед.
*** Если бы нам тогда сказали, что через несколько часов, двоих из нас уже не будет в живых, мы бы приняли это высказывание за неуместную злую шутку и, по-видимому, не поверили бы. Но, на горе, это предположение стало реальностью. Именно в это время в "зеленку" Яхчаля неподалеку города Гиришк, уже выдвигалась банда душманов, готовя засаду на автоколонну "шурави".
Кандагар, мирная жизнь города.
Кандагар автоколонна промчала быстро. Сквозь стекло автомобиля жизнь города выглядела как всегда спокойной и размеренной, чего нельзя было сказать о нас. Мы с Саней чувствовали себя совсем неудобно, будто сидели голыми, как манекены на витрине. Особенно это чувство усилилось на отрезке пути "1001". Солдаты сопровождения лениво постреливали в "зеленку". Они имели какую-то защиту: кто броню, а кто дувал; нас же защищал лишь тонкий слой металла и стекла, который "духовские" пули пробивали, словно бумагу. Только теперь, проехав по опасным местам на авто, до конца осознал, что значит служить водителем автоколонны - бойцом, абсолютно беззащитным перед пулями и гранатами. И даже то, что они вешали противоосколочный бронежилет на двери кабины, выглядело скорее психологической защитой, чем реальной. В случае обстрела их могла спасти только скорость авто и везение.
Самый опасный участок бетонки в районе "1001".
Автоколонна мчала по пустыни, "рассыпавшись" на отдельные авто. Каждая машина пыталась не попасть в хвост пыли предыдущей и обходила накатанные дороги. Длиннющие "шаланды" мчали по пескам, как эсминцы в море, оставляя за собой "кильватерные" полосы. Нестерпимо трясло, кабина заполнилась пылью, и все равно настроение - замечательное! Краем глаза взглянул на знакомые места "зеленки" где находилась крепость "Пальмухаммед". Всего лишь девять дней минуло, как я уехал оттуда, а сколько событий произошло. Служба быстротекущая и разноплановая, словно в кинематографе.
Наконец пустыня закончилась и "шаланды" выползли на твердое покрытие дороги. Кандагарская "зеленка" осталась позади и, по словам, водителя можно было расслабиться - опасных отрезков в ближайшие часы не значилось. Спасаясь от жары, поснимали с себя всю лишнюю одежду. Я сидел в одних штанах и босой. Вспоминали с Александром знакомые места Харьковщины, мечтали об отдыхе в Кушке. Володя живо поддерживал разговор, интересовался нашей службой, мы - особенностями его поездок.
Быстро мчал автомобиль, едва слышно работал двигатель. Вокруг, куда не кинь взглядом - раскинулась пустыня. Лишь редкие кустики колючки и, кое-где, одиночные деревья составляли всю ее растительность. Игриво вертелись небольшие смерчи, поднимая в воздух стволы пыли.
Напротив последней заставы нашего гарнизона в Кишкинахуде остановились. Командир 27-й колонны пошел выяснять обстановку дальше по дороге, потому что там начиналась зона ответственности соседнего с бригадой десантного батальона. Кажется, на заставе ожидали колону "наливников", со стороны города Гиришка, а она задерживались.
*** Мы, конечно, ничего не знали об этом, и о том, что в трех километрах от города Гиришк, напротив "зеленки" Яхчаля, для обеспечения безопасности прохождения автоколонн, были "выставлены" всего два танка сопровождения без надлежащего пехотного сопровождения. То есть, в глубину "зеленки" "крылатая пехота" не заходила, беспечно полагаясь на пресловутое авось. Возможно, раньше ничего подобного здесь не случалось. Но где же была разведка? Почему не установили выдвижение в столь незначительную по площади зону многочисленной душманской засады? Вспоминается аналогия с романом Симонова "Живые мертвые". Это событие разделило солдат и офицеров 27 (роты) автоколонны на живых и мертвых, и сами того не зная, мы продолжали верить в свою счастливую судьбу, хотя наши судьбы были уже "расписаны" засадой душманов и недобросовестностью ответственных командиров.
Теперь то я догадываюсь, кто из командиров конкретно виноват в случившимся, но тогда, о возможной засаде водителей автоколонны не предупредили. Наверное, все было так: командиру десантного батальона доложили, что сопровождение на участке выставлено (об обстреле не сообщили, или его на момент сообщения на заставу Кишкинахуд еще не было, а вражескую засаду не выявили), и он разрешил движение транспорта на опасном участке. Естественно, командир колонны, ничего не подозревал. Да и мы не очень опасались, зная по собственному опыту, что "духи" не позарятся на порожняк. Мы же не знали, что параллельно с нашей, из "Союза" должна была двигаться колонна наливников, которую и ждали враги, а мы "попали" в общем-то случайно.
Из воспоминаний командира 27 автоколонны Сайгакова Валерия Анатольевича
По приходу колонны на сторожевую заставу в Кишкинахуде, я, вместе с зампотехом 3 батальона (звали его Петрович), пошли на ДП, где получили инструктаж от командира роты (заставы) или его замполита. Там же, мы получили добро на движение дальше по маршруту, о чем были сделаны записи в служебном журнале. На ДП сказали, что охранение (сопровождение на участке Яхчаль) давно стоит.
Двенадцать часов дня. До места запланированной остановки нам оставалось проехать не больше ста километров. И спустя двадцать минут отдыха машины автобата двинулись дальше на запад, многие - навстречу своей гибели.
18 июля, обед. Расстрел 27-й автоколонны.
Автомобили мчали на максимально возможной скорости. От нечего делать, водители имитировали гонки с обозначением подбитой машины оранжевым дымом. Догоняющий автомобиль, настигал лидера и водитель или пассажиры бросали ему в кузов дымовую шашку, после чего лидеры менялись. Азарт соревнования захватил и нас. Все болели за своего шофера. В ожидании скорого отдыха "водилы" пытались быстрее преодолеть расстояние, оставшееся до места ночевки. Колона немного растянулась. Вскоре больше стала сказываться усталость от неимоверной жары. Эти обстоятельства притупили нашу бдительность. Поэтому никто из офицеров, а тем более из водителей, не обратили внимания на афганские "бурубухайки", что сиротливо стояли на обочине дороги, и на озабоченные взгляды их водителей, никто не заподозрил что-то необычного в поведении местного населения. А между тем, первые автомобили автоколонны уже попали в прицел гранатометчиков в "зеленке" кишлака Яхчаль.
Из воспоминаний Сайгакова В.А.
Вел колонну я, и при подходе к Яхчальской "зеленке" увидел охранение, два танка стояли возле второго арыка. Стал их запрашивать по рации, но они не отвечали, потому что радио у них работало не на дорожной частоте! (возникает вопрос, почему такое вообще могло быть). Когда до танков осталось метров 100-200 увидели, а скорее почувствовали, что их обстреляли из гранатометов. Когда колонна втянулась в зону обстрела, они получили повреждения и отошли в батальон!
Бой начался в 13.15. В сторону автомобилей полетели первые гранаты. Принял решение, с пулеметом ПК спрыгнул и стал прикрывать проход колонны, а водителю Андрею Гуричу дал команду уводить колонну. Метров 100 у него это получилось. Где-то расположения танков. А потом все. "Духи" стреляли по автомобилям, в упор, многих я видел на расстоянии броска гранаты. Колонна встала, а танки поспешно ушли из под обстрела в направлении батальона.
Едва лишь первый КАМАЗ выехал на небольшой поворот дороги, и притормозил перед мостиком через арычок и переехал его, как из ближайших кустов по машине "ударила молния". Этому водителю откровенно повезло - попавшая в авто граната пролетела под сидениями, выворачивая их внутрь кабины и не взорвалась. Секунды решали все. Рывок, остановка, и следующая граната пробила уже опустевшую кабину. Вслед за первой полетели другие, без промаха попадая в следующие на небольшом удалении машины. Появились жертвы среди водителей и пассажиров. Душманы стреляли открыто и нагло, подойдя почти впритык к насыпи дороги. Промазать было невозможно, а выбор целей - огромный.
Наша "шаланда" выкатилась на пологий спуск, который вел к повороту, когда первые машины уже стояли поврежденными, а их водители и пассажиры (те, что остались в живых) вели автоматный огонь по "духам" из под колес. Бой разгорался с каждой секундой. Первая зенитная установка, из состава колонны, смонтированная на ЗИЛе, открыла отчаянный и безумно смелый огонь по засаде пока не утонула в разрывах гранат. Ребята жертвовали собой ради спасения остальных. А еще целые авто колонны мчали сквозь зону обстрела, пытаясь прорваться к товарищам.
Екипажи зениток. Среди парней погибший в этот день Есенков Дмитрий. Остальным ребятам повезло больше.
Автомобиль находился в средине колонны, и я не сразу понял, в чем собственно дело, просто пока не доводилось попадать в такие обстрелы. Но когда заметил несколько ярких вспышек и огненных стрел, что с воем пролетели над автомобилями, и отчетливо услышал трескотню АКМов - стало все ясно. Не совсем "логичным" выглядел расстрел именно этой колонны, ведь она ехала порожняком. По-видимому, потому, сначала и не поверил, что такое может случиться. Где же сопровождение? Ужасно не хотелось вступать в бой, вылезать из автомобиля. Нет, страха еще не было, просто изматывающая душу, жара начисто отбила охоту что-то делать. Ну почему, именно эту автоколонну должны обстрелять, и именно тогда, когда в ней едут "пассажиры"? Эти мысли промелькнули в голове за считанные секунды.
Володя притормозил вслед за группой машин, на отдалении от места боя, выпрыгнув, побежал к соседнему авто. Перед нами возникла новая проблема: прорываться к своим или оставаться здесь. Пока водители советовались, мы, взяв автоматы, заняли оборону. Саня, сидел возле дверей, поэтому выбрал позицию под передними колесами, а я - побежал дальше. Босой, без гимнастерки, царапая ноги о верблюжью колючку, что сплошным покрывалом закрыла обочину дороги и, обжигая их на раскаленных солнцем камнях, упал возле средних колес. Автомобиль стоял с включенным двигателем. Выхлопные газы чадили в лицо, окутывали облаком ядовитого газа. Отвратительное состояние. Проклиная эту "дурацкое" авто с ее конструкцией выхлопных труб, неимоверную жару и естественно ненавистных душманов, я обретал чувство реальности. Несколько минут лежали, не зная, что делать дальше: вокруг пустыня, до "зеленки" сотни метров. Хотелось, чтобы этот инцидент оказался просто недоразумением, чтобы душманы ушли или прекратили обстрел. Вперед промчал второй ЗИЛ с зенитной установкой на кузове. Ребят-зенитчиков ничто не защищало от огня автоматов. Их силуэты отчетливо выделялись на фоне двух стволов установки, шансов выжить в таком бое, при данных обстоятельствах, у них было мало.
Водитель запрыгнул в кабину уже в бронежилете и позвал нас, чтобы скорее садились в кабину. Оставшиеся машины решили прорываться к голове колонны, потому что "духи" могли уничтожить ее. Машина уже тронулась, когда я заскакивал вслед за Саней в кабину. "КАМАЗ" разгонялся. Водитель упал всем телом на руль, и теперь наша судьба всецело находилась в его руках. Стремительно приближалось место боя. Неожиданно, кабина одной из машин, что ехала впереди, как-то необычно подпрыгнула вверх, и авто резко взяв вправо и съехал с насыпи дороги. "КАМАЗ" помчал пустыней выписывая странные зигзаги но не снижая скорости, явно без управления. Автомобили, благополучно миновавшие злополучный мостик, стремительно съезжали из насыпи, занимали места за теми, что стояли на дороге. Колонна сбивалась в кучу. К счастью ничего, что могло бы гореть, и взрываться на кузовах не лежало.
Несмотря на все усилия зенитчиков, неистово поливавших "зеленку" огнем, почти каждый из автомобилей колоны "ловил" гранату, или две, а также свою порцию свинца из автомата. Наступила и наша очередь. Нервы были напряжены до предела. Все трое, мы, наверное, в данный момент подумали - пронесет или нет. А как хотелось, чтобы пронесло! Перед арыком я потихоньку сползал по сидению на низ кабины. И чтобы не стать жертвой безумной пули, как мог, прикрыл голову автоматом. Это был едва ли не единственный шанс уцелеть в этом пекле. Огромное лобовое стекло открывало "духам" сидячие мишени, бронежилетов для относительной защиты "пассажиры" не имели и, чтобы спастись, принял решение опуститься на пол. Меньше всего шансов выжить оставалось у человека, если пуля попадала в голову, потому защитить ее надо было, прежде всего. Что я и сделал.
Перед тем как полностью спрятаться ниже стекла кабины краем глаза успел заметить: в "зеленке", будто в замедленной съемке, во весь рост поднялся "дух" с гранатометом и тут же выстрелил. К счастью для нас Володя успел "шатнуть" машину в сторону и граната, миновав кабину, поразила пустую бочку на кузове. Посыпались кусочки стекла из задних окошек кабины, просвистели над головой осколки гранаты. Но никого не задело. Пользуясь представившимся шансом, водитель рванул КАМАЗ на обочину. Уже правое переднее колесо съехало из полотна дороги, как кабину "прошила" автоматная очередь. Я в это время находился ниже всех и повернул голову к Сане. Он не успел (или не среагировал, теперь уже никто не узнает) пригнуться или опуститься вниз. Неожиданно раздался странный хлопок лопающегося сосуда, и в лицо брызнула какая-то жидкость. Инстинктивно открыв глаза, увидел ужасную картину: стенки кабины забрызганы серыми и красными каплями, я весь - с головы до пояса покрыт этой жидкостью. Это длилось одно мгновение. Осознав происшедшее, почувствовал, как предательски задрожали коленки и жуткий, животный страх пленил мое сознание.
Саня погиб мгновенно. Его тело медленно и беззвучно свалилось на кресло водителя. Володю пули чудом не зацепили. Я чувствовал, потому что видеть их не мог, как они, к счастью, пока пролетают мимо. Только по четким ударам о корпус авто можно было проследить траектории полета этих смертельных кусочков металла. Смерть стояла рядом! Да что там рядом! Она склонилась надо мной в ожидании последнего мгновения, когда пуля найдет мое тщедушное тело, временно затерявшееся среди железок в кабине авто. Все решали мгновенья и скорость машины. Инстинкт самосохранения полностью завладел сознанием. Казалось, тело независимо от меня, бессознательно подчиняясь чужой воле, которая приказывала выполнять определенные движения. Незнакомые и сильные ощущения неудержимой жажды жизни заполонили все мое существо.
Я изо всех сил втиснулся в тело мертвого товарища, пытаясь им прикрыться от пуль, и хотел лишь одного, чтобы "духи" не попали в Володю, только от него зависело сейчас мое будущее. Машина, как казалось, мучительно медленно набирая скорость, удалялась от опасного места. Вот уже рядом мелькают другие машины колоны. Авто остановился за добрую сотню метров от бетонки в третьем, последнем ряду. Неужели пронесло??! Мы тот час выпрыгнули из кабины. Володя, взял автомат и, не мешкая, пополз к ребятам, что оборонялись возле насыпи дороги и интенсивно перестреливались в "духами", а я занял позицию под колесами.
Только теперь до моего сознания "дошло" - что сейчас произошло. Несколько десятков секунд назад я находился "на волосок" от смерти. Осознания этого факта, да еще не утихающий автоматно-пулеметный обстрел колоны нагнали такого страха, которого мне еще ни разу не приходилось переживать. Это был шок. Страх за собственную жизнь, животный, первобытный страх человеческого существа перед неизвестным явлением, грозившим скорой гибелью, подавил волю и заставил тело дрожать, хотя стояла жара.
Я буквально втиснулся в колесо автомобиля. Вокруг никого, кто бы мог поддержать, помог преодолеть теперешнее состояние. Казалось, что все пули летят прямо в меня и вопрос времени, когда прилетит та, что станет последней, что успокоит навеки. Положив рядом с собой автомат, какое-то время пребывал в ступоре, почти неподвижно. Практически, не контролировал себя. Подсознание руководило телом, оно отдавало команды и определяло мое поведение. Все это время, находился "заложником" инстинкта самосохранения, который "выключил" все остальные чувства и эмоции.
Минуты казались вечностью. Спустя некоторое время, немного взяв себя в руки, выглянул из-за своего укрытия вперед. Ползти к насыпи особой необходимости не было, там находились большинство из уцелевших бойцов автоколонны и часть нашей группы, да и не мог я в таком состоянии это сделать, потому что был будто парализован, боялся выползти на открытый участок. Стрелять, тоже некуда, впереди - свои ребята, потому остался возле машины.
Из воспоминаний Сайгакова В.А.
Бой вела головная часть колонны. Замыкание мне не видно было, в голове было немножко легче, наверное моя стрельба и гранаты все таки дали время ребятам занять оборону. Вместе с рядовым Сергеем Шереметом (кажется с ним) мы поползли вдоль колонны. По дороге перевязали раненных, у одного из машины достал арбуз разломал, дал раненным. Помню, как вначале ударил своего солдата и солдата из кандагарской группы, лежали перепуганные, плакали и не стреляли, подействовало.
Замыкание мне не видно было, в голове было немножко легче, наверное моя стрельба и гранаты все таки дали время ребятам занять оборону.
В замыкании потерь было меньше, зенитчик Дима Есенков прикрывал колонну, если бы не он жертв прибавилось бы. Получив несколько смертельных ранений он стрелял до последнего вздоха. Разозленные "духи" лупили по его машине из гранатометов. Зенитка загорелась, попытались его вытащить с кузова, не получилось - начались рваться снаряды в коробках. Наконец, машины колонны сбились в кучу. Бойцы заняли круговую оборону и продолжали перестрелку.
Часа через два со стороны батальона появились танки, но они ушли вправо в пустыню, потом говорили, якобы там большая группа "духов" была, может быть, хотя я лично сомневаюсь. А вот в арыке, справа от нас в камышах, которые ближе к Гиришку, они были. Камыши мы подожгли и "духи" скрылись за дувалом, по ходу дороги вперед метров за 300.
Бой продолжался. Подъехали последние, замыкающие авто 27 колонны, а БТР нашей группы, преследуемый выстрелами из гранатометов, заехал далеко за крайний ряд автомобилей. Переносной пулемет "ПК" на "бронике" молчал, а личный состав его попрятался под броней. Большинство КАМАЗов колонны имели повреждения, некоторые брошенными остались стоять в стороне от основной группы. Бойцы собирались вместе, потому что понимали, что бой идет не на жизнь, а на смерть. Почти все выжившие на данный момент знали, что колона имеет много убитых и раненных, что рядом нет какой помощи, и, что, если она не подойдет вовремя, то после того как закончатся боеприпасы, все останемся здесь навсегда. "Духи" не собирались отходить, вели себя вызывающе дерзко и нагло, понимая, что нас мало. И если бы в колоне не было нашей группы из более двух десятков солдат, неизвестно, чем бы вся эта история закончилась.
Тем временем, ко мне под машину приполз "Ваган" (Андрей или Володя Ваганов, товарищ из 7 роты). Он тоже был с голым торсом и весь забрызган с головы до пояса кроваво-мозговой смесью. Поделились впечатлениями. Парень сообщил, что Вася Анкудинов, мой однопризовник по взводу, погиб, а его земляк-белорус из 7 роты - тяжело раненный. В машину, где ехал "Ваган" попала граната и взорвалась в кабине. Водитель погиб на месте (граната попала прямо в парня). Взрывной волной "Вагана" невредимого, но слегка контуженого, выбросило наружу. Вместе еще с одним пассажиром, безоружные, они благополучно доползли от места расстрела до основной группы. Вдруг возле нас в землю, поднимая пыль, попало несколько пуль. Стреляли уже где-то сзади колонны. Только этого для "полного счастья" не хватало. Пришлось срочно прятаться под авто и занимать круговую оборону. Ситуация складывалась критическая. Если нас обойдут, лежащие возле насыпи бойцы, окажутся как на ладони - хорошей мишенью.
Пока мы приходили в чувство под защитой корпуса автомобиля бой на бетонке продолжался. От первого ряда авто приполз один из офицеров. Оказалось, что у ребят заканчиваются патроны. Я без колебаний отдал ему лежавший под рукой свой автомат и запас магазинов, а сам из кабины взял оружие и боеприпасы Сани. По словам гонца, худшее осталось позади, обстановка стабилизировалась, понесшие чувствительные потери и не имея сил для окружения всей колоны, "духи" медленно отходили в глубь "зеленки".
Спустя несколько минут вернулся Володя М. Не разобрав кого сразила пуля в кабине (мы ведь поменялись с Саней местами в последний момент) посчитал меня погибшим и очень удивился, увидев живым и невредимым. Постепенно к нашему авто приползли парни из других авто. Собралась небольшая группа. Закурили. В первый и, наверное, в последний раз в жизни с наслаждением затянулся сигаретой. Разговор получался не радостный. Многим парням "не повезло" в тот день. Почти каждый из присутствующих говорил о потерях, добавлял свои впечатления и новые эпизоды обстрела. Ужасная картина побоища постепенно вырисовывалась в череду событий и смертей товарищей.
Интенсивность перестрелки уменьшалась. Душманы, добившись поставленной цели, отходили, боясь окружения в узком выступе зеленой зоны, о чем свидетельствовали глухие выстрелы их автоматов. Наконец мы услышали шум подъезжающих БТРов десантников. Ситуация стала кардинально меняться для наших врагов. Банду могли запросто полностью уничтожить, окружив и интенсивно отработав артиллерией по их расположению. Правда, помощь запоздала, потому что все бойцы, кого не убили или не ранили в автомобилях при прорыве, сейчас находились в относительной безопасности, за время боя новых жертв не появилось. Однако, некоторые отчаянные "духи" все еще продолжали войну и не собирались отходить.
С прибытием десантников почувствовали себя спокойнее. Враги отходят, ими есть, кому заняться, значит - выживем. Из покореженных машин и укрытий десантники начали забирать раненых. Их грузили на автомобиль и везли к месту посадки санитарного вертолета. Потом взялись за убитых. Специальное авто с бойцами забирало изувеченные тела ребят. Саню взяли одним из самых первых. Трое парней залезли в кабину и, не особо церемонясь, вытащили труп товарища. Я только и смог, что взглянуть, как его уже несли, подходить не осмелился - не хотелось видеть лицо (или то, что от него осталось) друга мертвым. Хотел, чтобы он остался в памяти таким, как я его знал, - спокойным и веселым.
Стрельба приутихла, и переместилась далеко вперед, вслед за десантными подразделениями, прочесывавшими "зеленку", но вставать во весь рост никто не рисковал. Водители и остатки нашей группы на поврежденных авто начали выезжать с этого проклятого места.
Садиться в кабину не хотелось. Перед глазами стоял убитый Саня, мерещились его посиневшие и холодные босые ноги. Весь пол кабины занимало большое черное пятно густой крови. Большинство вещей имели повреждения или были испорчены. В своей панаме нашел часть мозга, целую, словно из анатомического музея. Стало мерзко, и я выбросил ее вместе с головным убором. Туда же полетела новая форма и несколько одеял залитых кровью. На полу натолкнулся на кусочек черепа с круглым отверстием от пули - все, что осталось от Сани. Высокая температура способствовала образованию стойкого специфического запаха, заполнившего все уголки кабины, несмотря на вентиляцию. Сидеть в авто было ужасно, но...
Первые автомобили колонны, выруливали на дорогу далеко в стороне от "зеленки". Не все машины могли ехать, потому некоторых тащили на буксире. Пока мы отъезжали от места обстрела страх меня не оставлял. Хотелось спрятаться, лечь на пол, чтобы не маячить в "витрине" окон. Неожиданные близкие выстрелы непроизвольно заставляли вздрагивать и замирать. Ум подсказывал, что опасность позади, но тело не хотело слушаться, оно продолжало мгновенно реагировать на любой раздражитель.
Движение автомобиля приносило некоторое успокоение. Чем меньше вокруг становилось растительности, тем "легче" дышалось. Пустыня, как никогда радовала своей открытостью и невозмутимостью. Остановились не бетонке за пару километров от места расстрела. Из первых остановившихся машин выходили бойцы и двигались навстречу прибывающим. Хотя информации было много, но никто точно не знал всех погибших и раненых, и теперь уцелевшие ребята искали друзей и знакомых. Я, вместе со всеми, пошел к следующему авто...
Осколок гранаты застрял в металле кабины и тем сохранил жизнь водителю, который выпрыгивал из поврежденной "шаланды". Зато на месте пассажиров виднелись следы крови, а переднее стекло было пробито пулями - в этой кабине ехал и погиб Вася Анкудинов, а другой пассажир получил ранение...
В следующей машине, которую притянули на буксире, лежал убитый водитель с оторванной правой рукой. Граната попала в плечо и вырвала его вместе с добрым куском тела. На фоне обгоревшей обшивки кабины и осколков лобового стекла четко выделялись голубовато белые кости ребер...
Счастливчики! Все трое живые, а машина невредима...
Открывают дверцы авто, которую притянули на буксире. Водитель сидит за рулем. Руки лежат на "баранке", а сам он неподвижен - головы нет, на месте только нижняя челюсть ...
Притянули машину с зениткой. Стрелки оба погибли. Автомобиль похож на решето, пушка сгорела...
Кабина пробита насквозь, ни одного уцелевшего стекла, но середина не повреждена. Все трое живые...
Обгоревшее колесо, совсем изувеченная машина, вся в дырках от осколков, но едет своим ходом - погибли оба, один из них - Иван. Пуля попала ему в грудь...
Почти в каждом автомобиле кто-то ранен, искалечен или убит...
Ужас, боль, страх, - эти чувства переполняли мою душу. Неужели это происходит со мной? Неужели я пережил этот ад? Судьба, счастливая звезда или случайность? Второй раз мне так "сказочно" везло. Смерть совсем близко прошла рядом и не забрала. Сколько потерь "шурави" и горя матерям принес этот день. О подобном разгроме колонны никогда не слышал, а тем более - не видел. Зато теперь, почему-то, имел уверенность в том, что выживу и вернусь домой.
Мои часы не выдержали напряжения и остановились еще в начале боя. Они показывали тринадцать тридцать...
*** Этот день стал кульминационным в службе, наивысшим напряжением физических и моральных сил. Больше в такое трудное положение я не попаду, и хотя, потом еще не один раз представится возможность быть убитым, эти случаи будут выглядеть "пустяковыми", по сравнению с двумя часами 18 июля.
18 июля, вечер.Возвращение к жизни.
Автомобили колонны медленно въехали в расположение десантного батальона на специальное место отстоя, где уже находилась колона "наливников". Володя заглушил двигатель. Некоторое время сидели, молча, думая о пережитом. Говорить ни о чем не хотелось, да и делать тоже. Чудовищная психологическая нагрузка стала сказываться физическом состоянии. Устали как черти. Но жизнь брала свое. Нужно вымыть кабину, да и желудок напоминал, что пора бы подкрепиться. Я пошел за водой. На территории батальона натолкнулся на местных бойцов. Ребята рассматривали меня, как будто вернулся из преисподней. Весть о трагедии 27-й колонны облетели все уголки гарнизона. Никто не лез с вопросами, понимая, что нас сейчас лучше не трогать.
Оставшиеся в живых водители возле разбитой гранатой машины колонны.
Возвращаясь назад, остановился возле домика, где толпились водители и офицеры из состава колоны. Около их ног, покрытые белыми простынями, находились два трупа наших бойцов. В первом сразу узнал Ивана: он лежал на спине со склоненной набок головой; раздетое до пояса тело покрывала корка запекшейся черной крови, а в области сердца находилась небольшое отверстие от автоматной пули; руки парня были подняты вверх и согнуты в локтях; возможно, в последний момент жизни, он ими держал автомат. Лицо смерти ужасно, но сегодня уже столько ее насмотрелся, что реакция притупилась и, если бы не знал убитого лично, то, возможно, и не обратил бы на убитых особого внимания (как на второго погибшего - одного из водителей колонны).
Кабину автомобиля мыли долго и тщательно. За время прошедшее после трагедии, все присохло и поддавалось с трудом. Работа вызывала душевные муки и боль утраты. К тому же разболелась голова, хотелось только одного - поскорее забыться, выключиться из реальности. Очень кстати пригодилось бы спиртное. Но где его взять?
Часов в пять вечера оставшихся в строю бойцов построили. Командир водителей, вместе с нашим зампотехом, проверяли личный состав. Перед строем кучей лежали около двух десятков автоматов тех парней, кому они уже были не нужны. Количество "ничейного" оружия поразило. Некоторые автоматы были в крови или имели повреждения. Офицер подвел итоги обстрела (расстрела): потери колонны вместе с нашей группой составляли девятнадцать человек. Из них - семь убитых, большинство остальных - тяжелораненые. Это почти каждый третий из тех, кто был утром на построении в бригаде. Старший лейтенант благодарил личный состав за мужество, сожалел о том что случилось и разделил с бойцами их боль и переживания. Но мы не слушали его. В головах крутилась только одна мысль, один вопрос мучил всех без исключения, - кто из командиров разрешил отправить через опасный участок колонну без сопровождения, кто отправил нас смерть. Ребята требовали от офицеров найти виновников случившегося и добиться для них наказания. Конечно, основная моральная тяжесть за расстрел колоны лежала на командире колоны. В армии ведь как, если ты командир, значит отвечаешь за все, и всегда, сначала накажут, а потом разберутся. Понятно, что никто в здравом уме не полезет под пули, поэтому командир колонны, который сам рисковал больше всех не мог взять на себя ответственность за движение автомобилей зная о засаде.
Из воспоминаний Сайгакова В.А.
Разобравшись со своими бойцами я пошел в штаб десантного батальона, разобраться с ситуацией. Танкистов от меня спрятали, почему не было помощи, никто якобы не знал! Одним словом, валяли дурака, укрываясь от ответственности. Хотя такой дым был от горевших Камазов, что не заметить его было невозможно.
Пришел в колонну. Настроение дрянное, жить не хочется. Нашлась водка, Гриша Сярдин, был в отпуске и привез 5 литровую бутылку, по тем временам вещь не виданная. Месяц она каталась в колонне, "дембеля" немного отпили, а остальное отдали мне. Увы ни водка, ни брага, которую сунули мне в ДШБ в глотку не лезла.
Этот рейс на Кандагар вообще не был запланирован. Накануне пришла молодежь, готовились в рейс в "Союз", а тут пришел приказ ехать на Кандагар. Кого могли из "дембелей" (весенников) оставили, просто повезло, что они остались живы. Да и офицеры, все кроме меня, были заменщиками, опыта проводки колонн в здешних условиях не было. В пустыне, когда в Кандагар шли, были подрывы, но все более или мене нормально обошлось. Никто не погиб, у раненых - только гипс! Два дня в госпитале в Кандагаре полежали пока мы разгружались, а потом сбежали в колонну.
В том бою погибли: Витя Шевченко, Саша Полуношный, Дима Есенков и Женя Балашенко. У Жени только только дочь родилась. Он приехал из отпуска и вечером, перед отправкой колонны уговорил меня его взять! Вот так я его взял!
Ужинали, молча при свете костра. Я остался вместе с Володей и другими водителями. Настроение у всех подавленное. Лишь изредка возникали короткие перепалки по поводу необходимости мести за погибших и показательного суда над виновниками. Водители вспоминали погибших друзей, предыдущие поездки. Подходили ребята из колонны КАМАЗов-наливников, что счастливо уцелела от уничтожения. Конечно, они имели все основания радоваться в связи с задержкой здесь (не трудно представить, чтобы произошло бы с этой колонной, если бы она попала под такой обстрел), чего не скажешь о нас.
Страницы дневника... 18 июля. День первый.
Вася, Иван, Саня - все трое ребят сегодня погибли. Невозможно понять, что их уже нет, что никогда с ними не встречусь. Невозможно привыкнуть к смерти друзей... Сегодня удача улыбнулась мне, а завтра?!!
Утро принесло новую потерю для моей группы. Место отстоя колонн граничило с огородами и виноградниками афганцев, и местные дехкане часто заходили в расположение "шурави" направляясь к реке за водой. К ним привыкли, потому не обращали повышенного внимания, тем более что с населением десантники жилы в относительной дружбе и взаимопонимании. За тем, к пожилому худощавому мужичку, что проходил мимо машин колонны никто не присматривался. Но дальше случилось непредвиденное.
Из рассказа Раифа, бойца взвода АГС.
Я сидел на "бронике". Внизу завтракали старослужащие ребята из нашей группы. Афганец стал приближаться к нам с какой-то глупой улыбкой на лице. На вопросы бойцов он не реагировал и вел себя странно. Подумали что "обкуренный", и не ошиблись. Когда расстояние между ним и парнями сократилось до нескольких метров, мужик выхватил из широких штанин приличных размеров нож и с криком бросился на ребят. Оружия под рукой, к сожалению, ни у кого не оказалось. От неожиданности бойцы метнулись в разные стороны. А один замешкался и упал, выскользнув ногой из тапочек. Афганец успел несколько раз уколоть его ножом, прежде чем мы опомнились. Он хотел убежать, но я успел вынуть из БТРа автомат и успокоил "духа" короткой очередью.
Ранение Андрея Андреева (водителя из моего взвода) оказалось не тяжелым, но из строя он выбыл. Убитый лежал еще несколько часов, пока его не забрали дехкане. Ходили слухи, что афганец потерял кого-то из родных во вчерашнем бое (по данным разведки душманов и их приближенных мы настреляли около двух десятков) и пришел отомстить. Вчерашняя беззащитность колонны вышла и "духам" боком. Они, потеряв осторожность, становились легкими жертвами наших пуль. Правда, ребята говорили, что большинство душманов находились в наркотическом угаре, а отсюда, по-видимому, пренебрежение собственной жизнью.
Не успели утихнуть разговоры, вызванные этим событием, как в расположение пожаловали высокие офицерские чины: на вертолете прибыла группа полковников и, даже, один генерал из штаба армии. Они, вместе с нашими офицерами, обходили поврежденные машины колонны, интересовались вчерашним боем. Визит такой представительской делегации, должен был, наверное, закончиться печально для командования батальона, а возможно и колонны.
Из воспоминаний Сайгакова В.А.
Установление виновников трагедии происходило "по горячим следам" в штабе батальона. Естественно, мне светил трибунал, если бы я принял решение самостоятельно уйти с Кишкинохуда. Проинструктировали и дали добро нам на выход на ДП, на заставе Кишкинахуд, а потом эти офицеры отказались от своих действий. Специально посылали вертолет на заставу за журналом. От трибунала меня спасло присутствие на инструктаже зампотеха 3 батальона "Петровича", да и журнал выхода колонн нашелся, правда с вырванными страницами. Только по отпечатку шариковой ручки на чистой странице установили истину. Ну, и офицеры заставы, уличенные фактами, признались в проведенном инструктаже перед поездкой.
Когда мы пришли в Шиндант, меня опять вызвали на разбор, уже в штаб дивизии. Куча генералов, полковников. Но там встал один полковник и доложил реальную картину выхода колонны и как обстояло дело с сопровождением. К нему сразу посыпались вопросы почему информация была не верной и ушла в Москву непроверенной. Мне задали несколько вопросов о том, видел ли людей в черном и кто учил воевать. Там же узнал, что против нашей колонны, с их слов, а в последствии и со слов бригадных особистов, узнал, что в бою против нас участвовало до 400 духов,разделенных на три эшелона.
Живая дискуссия разгорелась возле автомобиля с зениткой. Из четырех штатных зенитчиков в строю остался только один. Парень живо рассказывал офицерам, как они, вместе с погибшим товарищем, вели огонь, пока не заканчивалась коробка с патронами; как меняли ее под плотным огнем врага. В корпусе авто насчитали множество отверстий от пуль и гранат. Вызывал удивление сам факт, что боец уцелел под вражеским огнем, а машина могла ездить. Зенитчик стал главным "экспертом" в предложениях усовершенствования защиты обслуги пушки. Предлагали разные способы: от приваренных броневых листов - до корпуса списанного БТРа. Все это записывалось в блокнот командира и клятвенно обещалось внедрить в ближайшее время (я позже встречал 27 колонну в Кандагаре и никаких изменений на зенитках не заметил).
После обхода техники всех уцелевших бойцов собрали вблизи залива речки, где мы отдыхали. Пришел генерал. Он обещал позаботиться о погибших и их семьях, хвалил собравшихся за мужество и клялся сурово наказать виновников трагедии. Вчерашний расстрел он объяснял недоразумением, трагической ошибкой штабов. Но генерал не смог "убедить" нас в "неизбежности" вчерашние жертв. Пораженные этим заявлением водители гудели, словно улей. Высказывались, у кого что накипело, не стесняясь в выражениях, потому что чувствовали, что вчерашний день все спишет. Люди должны были выговориться, поделиться своими мыслями и предложениями об организации проводки колонн через опасные участки дороги, трагедия 27 колонны не должна повториться. Водители требовали конкретных мер, потому что в их души закрался страх перед новыми поездками, который нельзя искоренить одними обещаниями.
*** 27 колонна во второй раз за этот год попадала под обстрел. Первый раз, в марте, на "Черной площади", погибли двое их товарищей, но тот случай нельзя сравнить со вчерашней бойней.
Вечером для нашей группы в местном кинотеатре демонстрировали фильм, но желающих смотреть оказалось не много. Побродив расположением батальона, вернулись к своим машинам. Из близких товарищей по призову, остался один Раиф. Мы договорились держаться вместе. Перед сном он рассказал свою историю...
Из рассказа Раифа
Когда автомобиль въехал в зону обстрела, я был на полу и не видел позиций "духов". Внезапно кабину потряс взрыв. Граната попала в водителя. Взрывной волной меня выбросило на обочину дороги в колючки, а неуправляемый "КАМАЗ" помчал полем. Так я очутился "под носом" у "духов" без оружия и почти без шансов выбраться. Я видел фигуры душманов, слышал их переговоры и не осмеливался пошевелиться, чтобы не попасть на глаза кому-то из них. Была опасность попасть под колеса наших машин, что неслись, не разбирая дороги. Поняв, что оставаться дальше на виду у врагов слишком опасно и опомнившись от контузии, пополз в направления стоящих невдалеке машин. Душманы меня заметили. Но удача в этот день была на моей стороне, и я успевал переползти на другое место, прежде чем туда, где я до этого находился, попадали пули. Страх добавлял сил и изобретательности, ну, и, конечно, везло.
Назавтра планировался выезд в Шинданд. Командование обещало "зеленую улицу" на всем отрезке дороги.
Изучаем географию.
Снова "27-ая" в дороге. Некоторые авто ребята подремонтировали, другие - оставили здесь. За минувший день на отдельных машинах с подачи замполита колонны и по решению комсомольского собрания, появились надписи в честь их погибших водителей. На кабинах и дверцах большими белыми неровными буквами сделаны скорее рисунки, чем надписи - автомобиль имени младшего сержанта Ш., рядового Б. и другие. Бойцы старались сохранить память о своих товарищах.
Взводный Сайгаков Валерий на фоне автомобиля названного в память о погибшем Евгении Балашенко.
Позади, остался уютный городок Гиришк, за окнами "шаланды" повсюду, куда не глянь, виднелась безжизненная пустыня. Опустевшее среднее сидение в кабине не давало забыть недавние события. Не вымытые следы крови на потолке и устойчивый специфический запах мысленно возвращали меня в зеленку Яхчаля. На душе гирей висел груз пережитого. Скорость и прохладный ветерок, что в наших условиях считалось "ништяком", не добавляли оптимизма. И даже мысль, о предстоящем свидании с "Союзом", уже не радовала.
То тут, то там, по дороге, мы проезжали небольшие "точки шурави", видели немногочисленные посты прикрытия и, в отдельных, наиболее опасных местах, развернутые заслоны подразделений сопровождения. Ребята нас узнавали, пытались "провести" как можно надежнее. Афганских городков попадалось не много: эта часть страны редко заселена.
Едва лишь въехали в горы, как страх обстрела обрел реальные черты. Сопровождение здесь выставлялось не так, как в Кандагарской долине - сплошной полосой вдоль всей "зеленки", а лишь кое-где стояли отдельные группы "броников" и танки. Вокруг них, на полный рост ничего не боясь, прогуливались бойцы. Артиллерийские установки и крупнокалиберные пулеметы утюжили склоны гор. Перед такими местами колону останавливали. Предварительно простреливались подозрительные участки и потом уже давали добро на движение вперед. Удовольствие ехать в больших открытых окнах КАМАЗа улетучилось, я всей душой желал бы смотреть на окружающую красоту через бойницы БТРа.
Первую длительную остановку в горах сделали на заставе с названием "Памятник".
*** Вблизи "точки" стоял знак погибшим советским геологам, которые работали здесь во время строительства дороги в далекие шестидесятые годы. Геологи - мужчина и женщина, погибли в селевом потоке. Они нашли покой в чужой, но, тогда, не враждебной земле. Их памятник стал первым в череде многочисленных обелисков "шурави", что сейчас, чуть ли не ежедневно, появлялись вдоль этой дороги.
Заставу бойцы автоколонн знали не только за удобное положение и безопасный отдых, но и за замечательный бассейн с холодной речной водой. Поэтому редко кто отказывал себе в удовольствии остановиться и расслабиться на пару часов.
Сразу за заставой начинался последний перед Шиндандом перевал. По словам Володи - опаснейшее место, сравнимое с участками дороги под Кандагаром. Сопровождаемая артиллерийской канонадой батареи на заставе, колонна выкатилась к началу опасного серпантина. Первые машины, набирая скорость, отделились от остальных и помчали вперед с большим интервалом. Дорога с одной стороны прижималась к высоким скалистым горам, а из другой - начинался глубокий обрыв в пропасть, местами плотно заваленный сгоревшими автомобилями. Бетонка здесь имела не серый, как везде, а черный цвет: вся закопченная, покрытая пятнами от сгоревших авто. Вид остатков могучих машин (а лежало почему-то больше всего сожженных тягачей "Ураган") заставлял крепко сжимать автомат и быть все время в напряжении. На хребтах гор и за скалами мне мерещились "духовские" гранатометчики, а издалека похожие на людей камни еще больше усиливали впечатления. Нервы "гудели" от напряжения, палец лежал на гашетке, готового к бою автомата. Володя на большой скорости мастерски вел длинную машину на крутых поворотах дороги. Этот отрезок дороги он знал досконально и не сбрасывал скорости на виражах. Я успокоился, только когда автомобиль выехал к заставе на другом конце перевала. Дальше, до самого гарнизона Шинданда никаких неприятных сюрпризов не ожидалось. Проехав за день свыше трех сотен километров, под вечер, колонна подъехала к первым постам Шиндандского гарнизона.
Дороги "Афгана". Где-то на перевале
Дивизия поразила своим размером. Громадный город раскинулся с обеих сторон дороги. Такого скопления войск я еще никогда не видел. Вместо палаток стояли "настоящие" казармы из щитовых домиков, а штаб разместился в красивых каменных зданиях.
27 колонну в расположении автобата ожидали с нетерпением. На большой площадке перед казармами собрались ребята из одноименной роты, те, кто не попал в данную поездку, и бойцы других автоколонн. Солдаты всматривались в номера машин, ища авто друзей. Не всех порадовал наш приезд.
Нашу группу разместили в казармах одной из рот автобата на свободных койках. Все здесь напоминало "настоящую" армию: и свет в казарме, и цветной телевизор, и, важнее всего - служба выглядела такой же "уставной". Это, конечно, не понравилось. Но нас, к счастью, их жизнь и служба не касалась - мы были гостями.
После сытого ужина смотрели в клубе фильм. Замечательный отдых от будничности службы.
Страницы дневника. 22 июля. День пятый
Шинданд. Вот уже третий день мы здесь, а выехать дальше не можем. Дни тянуться однообразно и утомительно. Занятие: сон или игра в шахматы с Раифом и телевизор. Нам разрешают его смотреть постоянно. За стенками казармы неистовствует "афганец", а здесь относительно уютно. Задержка начинает надоедать и нервировать.
В "ленинской комнате" роты мое внимание привлек плакат, где "расписывались" награды водителям за количество сделанных рейсов. Если водитель выполнял 60 рейсов, его должны были наградить медалью "За боевые заслуги", если 80 - "За Отвагу", 100 - Орден "Красной Звезды". Я, на мгновение, представил себе 100 рейсов в Кандагар и обратно, и пришел к выводу, что редко кто из водителей мог заслужить орден.
Утром 24 июля погрузившись в авто все той же 27 колонны, мы продолжили путешествие дальше на север. Чем ближе подъезжали к границе, тем заметнее стало, насколько спокойнее чувствуют себя "шурави" в северных провинциях страны. И хотя погибнуть можно было где угодно, интуитивно чувствовал себя безопаснее. Полотно дороги везде целое, таких повреждений как "у нас" нигде не наблюдалось. Жизнь на заставах, что встречались на пути, выглядела спокойной и размеренной. Сопровождение колонн выглядело "детской забавой": на обочине охраняли безопасность движения одиночные БТРы или танки со скучающими от безделья экипажами.
При подъезде к Герату, снова попали "в окружение" наших частей. Аэропорт и расположенный возле него советский мотострелковый полк образовывали достаточно большой военный городок. За мостом через реку начинался, собственно, город. Здесь наших войск не наблюдалось, зато афганские танковые посты встречались повсеместно. В одном месте, рядом с танками Т-55, на боевой позиции находилась и самоходка времен второй мировой войны - СУ-76, которую видел когда-то в кино. А среди БТРов преобладали машины производства "пятидесятых" годов (немецкие броневики последних лет войны). Весь советский старый хлам: от автоматов до танков, использовался в этой войне.
Вдоль бетонки по обе стороны тянулись ряды высоких сосен, а за ними начиналась местная "зеленка". Прямая, словно стрела, лента дороги как-то сразу превратилась в ужасно разбитую заурядную трассу с бесчисленными ямами и воронками. Она вела к центру города, раскинувшегося в живописной долине.
Дорога через Герат
Город Герат напоминал оазис. Конечно, с точки зрения архитектуры, Кандагар имел более красивые кварталы зданий и отдельные культовые и административные сооружения, но здесь, огромную роль играл гористый рельеф местности. Высокие горы обрамляли долину реки, в которой раскинулся город. Подавляющее большинство домов - двухэтажные "особнячки", подчеркивали свою самобытность и своеобразие необычными формами и красками. Встречались и некоторые промышленные объекты, а континов, в отличие от Кандагара, попадалось мало. Центр города проехали незаметно. Но улицы Герата выглядели на удивление многолюдными и переполненными жизнью. В отличие от Кандагара в городе гораздо меньше быстрых такси-рикш и других транспортных средств. Когда колонна проследовала мимо последних домов окраин города, и мы выехали на противоположный бок склона, взору открылась вся панорама долины: вдали виднелись какие-то громадные башни, похожие на заводские трубы, а в центральной части живописно возвышалась старинная крепость. Ее высокие стены гармонично вписывались в окружающий пейзаж и служили геометрическим центром, вокруг которого формировались улицы города.
Герат спрятался за перевалом. Дальше дорога к границе выглядела совсем безопасной. Автоколонна растягивалась, водители чувствовали себя как дома и не спешили собираться в ленточку. Запестрели обрабатываемые поля засеянные злаками - совсем диковинка в южной части страны. На полях мирно работали люди. Идиллия. Вдоль насыпи тянулась нить трубопровода, целого, словно расположенного где-то в "Союзе". Подумалось, что у нас, в Кандагаре, он бы так не лежал.
На фото развалины крепости в Герате
Из-за следующего поворота дороги я увидел вожделенную границу. За колючей изгородью виднелись высокие металлические сторожевые башни. Это уже был "Союз", точнее Туркменистан! Пустынные холмы желтоватого цвета для нас стали воплощением Родины. Минуем "входной" пост на господствующем высоком плато слева и мчим "на всех парах" к границе, в надежде еще сегодня попасть на другую сторону реки!
Афганское местечко Туругунди и туркменское - Кушку разделяет не широкая мелководная река Мургаб. Самого города с афганской стороны не видно, зато на холме, напротив моста, который соединял берега, красовался большой красный куб с надписью - "СССР" и гербом страны. А еще выше и правее над ним стоял почерневший каменный крест. Из территории "Союза" на другой берег тянулась короткая железнодорожная ветка, возле которой виднелись горы сложенных боеприпасов, всевозможных ящиков и разнообразные армейские склады. Город Туругунди состоял из двух абсолютно разных частей: советской и афганской. Афганская часть - унылые и однообразные глинобитные кварталы, состоящие из континов и немногих обитаемых домов, протянулись вдоль одной центральной улицы. Зато "шурави" чувствовали себя полноправными хозяевами и настроили здесь огромное количество складов с имуществом и боеприпасами, казарм, разных авто стоянок и прочих площадок для техники. Исключительной особенностью города стало его географическое положение: со стороны Афгана в него вел только один путь, проходивший через своеобразные "ворота"; с севера городок ограничивала река, а с юга и запада оно отделялось от остальной территории высоким холмом, сверху на котором расположились несколько наших постов. Естественное укрепление надежно защищало "шурави" от непрошеных гостей.
Мы попрощались с водителями колонны, достаточно оперативно сдали личное оружие на хранение в одну из воинских частей, и, переодевшись в новую форму, поехали к границе. У моста группу остановили пограничники. С легкой завистью смотрел на их зеленые погоны и фуражки (для нас - символ мирной службы), но, в то же время, презирал ребят за надменность и заносчивость, с которой те смотрели на нас и дотошно проверяли военные билеты. Ведь от них зависело, попадем сегодня в "Союз" или нет.
"Нас не пускают!" - по группе прокатился недовольный гул ребят. Выехать из страны смогли легко, а вернуться назад - проблемно! Оказалось, что необходимо выполнить десятки формальностей, начиная от внешнего вида, и заканчивая "крайне необходимыми" отметками в военных билетах о сделанных прививках!
*** В моем билете стояло уже около десятка разных отметок о прививках от многих известных болезней, как сделанных перед отправлением в "Афган", так и уже на его территории. Большинство из них в действительности существовали только на бумаге и все об этом знали, однако, наименьший военный чин мог придраться к отсутствию определенной прививки, и на этом основании не пропустить группу.
"Не солоно хлебавши" (чего-то таки в билетах не хватало), мы невесело поплелись назад, на стоянку авто. Придирки к документам воспринимались особенно болезненно, потому что по обеим сторонам границы стояли наши войска. А о том, сколько опасностей мы преодолели и как рисковали, чтобы попасть на Родину, побыть там несколько лишних часов, не было и речи. Досадно.
Короткое свидание с "Союзом".
25 июля, после непродолжительного ожидания проходим через мост и попадаем на таможню.
*** Незабываемое ощущение охватывает, когда пересекаешь условную линию границы, оставляя позади войну и все связанные с ней проблемы, и самую главную - опасность быть убитым. Осознание этого факта действует не хуже наркотика, и ты чувствуешь небывалый прилив сил, энергии и оптимизма.
Два пограничника в комбинезонах тщательным образом проверили документы, все карманы и швы формы, в неловком крошечном помещении ребята по очереди прошли медицинский осмотр. На этом процедура проверки закончилась и мы, под командованием капитана, пешком направились по дороге к городу. Где-то за километр от границы группа остановилась. Возле железнодорожных путей на поросшей сорняком автомобильной стоянке пулеметчики остались ожидать, а водители, вместе с зампотехом, отправились получать новую технику. Не прошло и полчаса, после этого, как в нашей компании появился арбуз и несколько бутылок вина. Расслабившись в тени редких деревьев, мы строили планы на пребывание в Кушке.
Через несколько часов, поднимая пыль, на стоянку вкатилось около двух десятков свежевыкрашенных зеленых БТРов. Внешний вид машин разочаровал всех присутствующих, потому что это были старые "60-тые", введенные в строй после капитального ремонта. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы убедиться в их поверхностном ремонте и отсутствием полной комплектности ЗИПов. Никакой радости от технического состояния этих "гробов" (так называли машины в подразделениях за их форму) тем более не возникло. Но что поделаешь - не мы их выбирали. Настроение - кислое. Под вечер все желающие погулять в городе и посмотреть фильм в гражданском кинотеатре отправились в город. Уместно встретился автомобиль пограничников, подбросивший нас к центральным кварталам.
Кушка произвела приятное впечатление. Небольшой аккуратный военный городок, каких в стране можно насчитать не одну сотню (правда, с убогой советской архитектурой и планированием), он внешним видом напоминал родные для ребят города и села. Каждый находил в его кварталах и домах что-то свое, близкое и дорогое для сердца. После глинобитных строений "Афгана" приятно увидеть классические пятиэтажки, почувствовать себя "дома" не переживая за мины под ногами или засады "духов" в парках. Будто груз с плеч спало напряжение последних дней. Свобода! Дышалось легко и радостно.
Фильм смотрели в летнем кинотеатре среди местной молодежи. Незабываемое ощущение далекой "гражданки" вернулось ко всем. Красивые девушки и женщины приковывали взгляды. Кушка - городок больше военный, чем гражданский, потому большинство из собравшихся составляли "славяне". Местных (туркменов) было мало, но вели они себя шумно и не цивилизованно: плевали семечки, садились на лавки в обуви. Но это не могло испортить впечатления от вечера. Буря впечатлений и эмоций и подавляющее большинство хороших.
Радость встречи с Родиной продолжалась недолго. Утром приехал местный майор и в категорической форме потребовал, чтобы группа немедленно выехала в "Афган". Говорил, что от нас - бандитов, нет покоя, что, такие как мы, нарушаем порядок и дисциплину на каждом шагу. Обвинения звучали до боли оскорбительно и несправедливо. От такого "теплого" приема всех бойцов распирало от возмущения. Вот так, Родина, в лице офицера, встречала своих сыновей! Досадно!
Но делать ничего - приказ надо выполнять. Не спеша зампотех определял места БТРов в колоне обходил технику. Как мог, тянул время, нервируя майора, ожидавшего начала движения. Все солдаты были разочарованы, планы на небольшой отдых рушились. К счастью, когда гарнизонный офицер, выполнив свой долг, уехал по делам, капитан немедленно отменил его приказ. На свой страх и риск он решил оставить группу на стоянке до следующего дня. Вечером команда во главе с офицером, гуляла, как в последний раз в жизни. На вырученные от продажи джинсов и других, дефицитных в "Союзе" вещей, которые удалось провезти в сопровождающем командирском БТРе, старослужащие закупили в магазине несколько ящиков водки и разной закуски и устроили импровизированное "прощанье с Родиной".
*** Несколько ящиков водки были распределены по машинам и спрятаны в тайниках. Водка в Кандагаре стоила до 50 чеков за бутылку, а в праздники - еще больше. Хотя, везли ее не на продажу, а для друзей и на торжества по поводу очередного "Приказа" на увольнение.
Допоздна сидели в компании, пели песни под аккомпанемент гитары. Все изрядно выпили и опьянели от непривычки. Мы придерживались принципа, что дальше "Афгана" все равно не пошлют, а если заберут на гауптвахту, тоже не плохо.
Утро колонна встретила на таможне. Пограничники, конечно же, не нашли контрабанду, хотя во многих БТРах находился солидный запас спиртного. Короткое свидание с "родной" страной закончилось. Машины медленно пересекли границу и зарулили на стоянку в пределах местного гарнизона. Потянулись длительные и однообразные дни перед возвращением в часть.
Страницы дневника . 30 июля. Туругунди. День 13.
По словам капитана, завтра отправляемся "домой". Давно пора. Уже четыре дня, как скучаем на стоянке вблизи города. Работы уже нет никакой. Ночью стоим на постах больше для порядка, чем из-за опасности нападения, а днем, после приготовления завтрака - спим в "бронике" или под ним. Иногда прогуливаемся к реке и купаемся. Когда чистил пулеметы, заряжал коробки патронами, время летело быстро. А теперь даже лежать не хочется, жара, мухи опостылевшие. И каждый день одно и то же. И почему было бы не провести это время в Кушке?
Вместе с Раифом тщательно подготовили боевую машину к походу. Вечером, когда приятная прохлада окутывает БТР, садимся на броню и вспоминаем прошлое. Я преимущественно слушаю. Мечтаем о будущей гражданской жизни. Солдат живет воспоминаниями и надеждами. Лучи огромных прожекторов, расположенные на территории "Союза", рыщут по чужой земле, выхватывая из непроглядной темноты участки сопок, и слепя нам глаза.
Местный гарнизон, хотя и находится на территории другой страны, но служат ребята здесь не хуже, чем в "Союзе": спокойно перемещаются по городу без оружия и не боятся "духов". Этакая идиллия совместного проживания. Мирное население относится к нам дружелюбно. Мужики и бачата смело подходят, разговаривают на хорошем русском языке. Чувствуется, что они здесь никогда не были обижены "шурави". Все разговоры только о коммерции. Выспрашивают, что бы купить за бесценок, или продать нам. Все, без чего можно обойтись, продается бойцами, а польза от этого всем: афганцам дешево достаются необходимые в быту вещи и предметы, солдатам - деньги на дембель или гражданскую еду.
![Паша Лавренов. Дома в городе Соликамске Пермской области. Осень 1984 года. []](/img/k/kadygrib_a_m/text_0090/osnx037.jpg)
![[]](/img/k/kadygrib_a_m/text_0090/nachaloijulja1984g.snizuwcentrezhenjabalashenkopogib18.07.1984.jpg)
![Кандагар, мирная жизнь города. []](/img/k/kadygrib_a_m/text_0090/osnx008.jpg)
![[]](/img/k/kadygrib_a_m/text_0090/752914791.jpg)
![[]](/img/k/kadygrib_a_m/text_0090/zenitkaesenkowadojahchala1984g.1rotamart1984g.dzhunxkowskijsashadrobotkolja-umer2009g.golosunwolodja-umer1994g.jpg)
![[]](/img/k/kadygrib_a_m/text_0090/1rotaposleobstrela18.07.1984g.wjahchali.jpg)
![[]](/img/k/kadygrib_a_m/text_0090/wzwodnyjsajgakowwalerij1rotagirishki24.08.84g.jpg)
![[]](/img/k/kadygrib_a_m/text_0090/399267448.jpg)
![Развалины крепости в Герате []](/img/k/kadygrib_a_m/text_0090/osnx048.jpg)