ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Кадыгриб Александр Михайлович
Будни кандагарской заставы

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.09*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Глава 17, служба бойцов заставы "Наука 2" весной 85 года.
  17. Весна на заставе
  
  17.1. Кишлак Мардкала и его жители.
  
  Точка на карте комбрига за прошедшие пять недель приобрела вид обжитой и полностью боеспособной заставы. Бойцы закончили обустройство и оборудование четырех постов с индивидуальными окопами (укрытиями) для стрельбы из стрелкового оружия, а также средствами огневого усиления. На первом посту выложили из камней позиции для 82-мм миномета и гранатомета АГС-17. На втором, в дополнение к главному артиллерийскому калибру точки танку Т-64, были в наличии станковый гранатомет СПГ-9, гранатомет "Пламя" (АГС-17), тяжелый пулемет КПВТ и ПТУР "Фагот". На третьем разместили еще один 82-мм миномет и пулемет ПК. Бронегруппа довольствовалась пулеметами на БТРах. Все типы оружия замаскировали и пристреляли, составили карточки огня (сектора обстрела).
  
  *** Суммарный залп нашей заставы не уступал мощи мотострелковой роты. А если добавить к этому еще и артиллерийскую поддержку из "большого хозяйства", то мы становились крепким орешком даже для многочисленных бандформирований духов, не то, что для их мобильных отрядов. Огневая мощь точки заставила душман покинуть контролируемую нами зону, а если и присутствовать в ней, то только мелкими группами и ночью.
  
   На ночь БТРы располагались в глубоких и просторных капонирах, любезно отрытых для нас саперным танком. Он же нагорнул высокий песчаный вал, отгородивший территорию заставы у подножья горы от порывов знойного ветра пустыни. На большинстве постов закончилось строительство жилья. Работала столовая, достраивались помещения для боеприпасов и амуниции. Лишь у нас, на четвертом посту, стены домика еще не поднялись на запланированную высоту. Но я не спешил. Жильем для нас продолжали служить БТРы, хотя дневная жара потихоньку начинала донимать.
  
  Отныне, на первый план, для молодых солдат, выходила военная подготовка. Командиры постов тренировали молодежный состав в умении стрелять из всех видов оружия, проводили с ними физические занятия по выносливости с полной боевой выкладкой. Если раньше парням казалось, что изнуряющая работа по строительству самая тяжелая, то после нескольких пробежек по песку и перемещений вдоль и поперек горного кряжа большинство солдат поняли, что ошибались. Их настоящая военная служба только начиналась. Зато у нас - "дедов", появилась возможность ближе познакомиться с соседним кишлаком Мардкала.
  
  5 апреля состоялась очередная вылазка группы старослужащих в соседний кишлак. Если первые посещения проходили под пристальным присмотром взводного со всеми мерами предосторожности и проводились, как в боевой обстановке, то теперь, достаточно хорошо разузнав и разведав все закоулки кишлака, мы чувствовали себя здесь, словно у себя на заставе. Выискивая материал для строительства, не забывали и о необходимых бытовых мелочах. Наши неказистые жилища становились светлее и уютнее от качественных керосиновых ламп (службы тыла батальона не заботились о таких мелочах) и разнообразных мебельных аксессуаров. В ход шло все, что могло пригодиться на заставе (одних только тачек нашли шесть штук). Брошенный кишлак был богат не только на предметы домашней утвари, в изобилии встречались для нас совершенно бесполезные всевозможные стеклянные бутылки и пузырьки, жестяные емкости и консервные банки. Попадались и давно отслужившие свое латаные лопаты, мотыги.
  
  Беспросветная бедность и нищета царили в большинстве брошенных хозяйств. Почти у всех, кроме одного, самого большого и богатого дома расположенного в центральной части селения. Как мы установили - это поместье принадлежало главному мулле кишлака. Хотя крошечных мечетей в нем имелось множество, рядом с указанным домом, а точнее становившим его часть, находилось просторное помещение для совершения религиозного таинства. На его стенах висели яркие картинки и плакаты с причудливо арабской вязью, пол был усеян вырванными из Корана листами и другой менее ценной макулатурой. Помещение имело до десяти метров в длину и несколько метров в ширину и высоту (такими же большими в кишлаке были только сушилки для кишмиша). У противоположной от входа стены располагался алтарь и маленькая потайная дверь, что вела в жилые покои муллы. Причем, около десяти комнат дома располагались на нескольких уровнях, связанных между собой причудливыми переходами.
  
  В отличие от убогих мазанок дехкан, домик муллы поражал воображение необычной и добротной мебелью и предметами, которых нигде кроме него мы не встречали. Старинные серванты и шкафы, резные лавки и секретеры не были похожими на европейскую мебель, всюду встречались предметы не совсем понятного назначения, какие-то тряпки. Видать хозяева жилища покидали его в большой спешке. Размеры дома заставляли нас вести себя осторожно и с опаской. Ничего не стоило заблудиться в этих переходах и попасть в духовскую засаду, если таковую захотят организовать наши враги. Осознание данного факта всегда действовало отрезвляюще и мобилизовало, не забывали мы и о наблюдении, оставляя на улице караулы.
  
   Обследовав мало изученные закоулки домика, я наткнулся на стопку рисовой писчей бумаги и письменный столик. Отличный трофей вместе с другими вещами загрузили в найденную тут же тачку. В дополнение набрали максимальное количество кирпичей и ретировались в направлении заставы, дабы не искушать судьбу длительным присутствием в кишлаке и не получить нагоняя от взводного.
  За подобные походы за пределы точки без ведома командира некоторые сержанты из старших постов могли лишиться не только звания, а и должности, что было равнозначно продлению срока службы на несколько месяцев. Но не могли же мы все время ставить его в известность, особенно если отправлялись на поиски маковой соломки или конопли! Поэтому старались проводить подобные мероприятия в отсутствие офицера на заставе. Тогда вылазки приобретали широкий размах и продолжительность, мы пропадали в кишлаке большую часть дня и выходили оттуда только после того, как патрулирующие вертушки начинали нами "интересоваться".
  
   Тем не менее, офицер почти всегда узнавал о самоуправстве (у профессионального командира подразделения не могло не быть штатных осведомителей). За самоволки влетало виновным старослужащим, но запретить посещения кишлака он уже не мог, потому что кроме вещей и стройматериалов в нем в изобилии встречалась вода. Она текла по многочисленным арыкам, наполняла уцелевшие колодцы. Чистая, в отличие от арыков, вода из колодцев соблазнительно манила. Пить ее мы поначалу не решались, опасаясь отравы, а вот искупаться - могли запросто. Тем более что все условия для принятия душа в кишлаке были на высоте. У каждой маленькой мечети имелись специальные комнаты для мытья рук и умывания. Как правило, от расположенного в дворике колодца в такую комнатку вел наклонный глиняный желоб. По нему вода попадала во вместительные резервуары. На его стенках или по всему периметру, если он располагался по центру комнаты, находились несколько десятков металлических трубок закрытых деревянными пробками. Настоящие душевые с отверстиями на уровне колен и не выше головы. Наливая брезентовыми ведрами воду в резервуар, мы, приседая, мылись под обжигающе холодными струями, наслаждаясь возможностью остудить нагретые солнцем тела. После купания можно было посидеть над арыком, в тени неизменных шелковиц или же укрыться от жары в прохладных помещениях.
  
   На снимке (слева направо) Зубков Николай (переведен на заставу весной), он же
   На снимке (слева направо) Зубков Николай (переведен на заставу весной), он же "Зуб" и Михайловин Валерий.
  Отдых после принятия душа. Кишлак Мардкала, лето 1985 года.
  
  7 апреля дождавшись, когда пыль от броника увозившего взводного, к великому разочарованию Игоря Белякова, вынужденного возить офицера на единственном исправном на сегодня БТРе по его нескончаемым делам улеглась, большая группа старослужащих бойцов заставы, взяв с собой автоматы, отправилась в кишлак. Мы решили исследовать ту его часть, что примыкала в реке Тарнак. Конечный пункт вылазки находился на расстоянии нескольких километров от ближайшего поста точки. По дороге обследовали все помещения и закоулки на предмет обнаружения боеприпасов и тайников с оружием, ну и конечно всего, что могло бы скрасить нам службу на заставе. Пустые, полуразрушенные артиллерией домики этой части кишлака отличались полным отсутствием любых предметов. Разочарованные и уставшие вышли на берег реки. Летом она высыхала до ручейка, но сейчас, после нескольких дождей, разлилась на всю ширину долины. За речкой, немного поодаль, виднелись дувалы следующего населенного пункта, но до него надо было пройти с километр по открытой местности. Хотя все имели оружие, идти туда у большинства парней желания не возникало. Несколько ребят (активно агитировавших двигаться дальше за богатым бакшишем) перешли неглубокую речушку, но патрулировавшие Ми-24 явно заинтересовались этими перемещениями и заставили их вернуться назад. Не хватало еще под дембель стать жертвами собственных вертолетов! Водная преграда условно разделяла пространство на наше и враждебное нам. На этом берегу, мы чувствовали себя уверенно, опираясь на поддержку заставы, а там явно могла быть ловушка. Опыт прошедших месяцев службы подсказывал остановиться.
  
  *** Какими же самоуверенными пацанами мы были. Что, в общем-то, не удивительно в девятнадцать лет. Поход мог закончиться для группы очень печально, потому что в соседнем кишлаке, именно в этот день, находилась банда моджахедов. Об этом узнали вечером из докладов разведки.
  
  Вернувшись в центральную часть кишлака, и пристрелив по дороге пару бродячих котов, что имели неосторожность попасть нам на глаза, зашли в подворье муллы. Сегодня в очередной раз, осматривая дом, Андрей Амплеев наткнулся на замаскированную дверь. В небольшой комнатке он нашел целую библиотеку религиозных книг, видавший виды примус, миниатюрную железную печку, несколько ржавых кинжалов, разнообразные стеклянные бутылочки с непонятным содержанием (скорее всего - лекарства), шкатулки и добротное раскладное кресло. Была среди находок и большая коллекция монет. Все добро, которое могло пригодиться в быту, мы забрали на заставу.
  
   Группа бойцов заставы во время вылазки в кишлак Мардкала. Вверху, слева направо стоят: Джума, Чикин, Минометчик, Якуб, Середа, Гордейчик, Амплеев А.; сидят внизу - второй минометчик, Валерий М. и я. 13 апреля 1985 года. []
  Группа бойцов заставы во время вылазки в кишлак Мардкала. Вверху, слева направо стоят:
  Джума, Чикин, Минометчик, Якуб, Середа, Гордейчик, Амплеев А.; сидят внизу - второй минометчик, Валерий М. и я. 13 апреля 1985 года.
  
  На заставе прочно обосновался командир медчасти батальона. Наш старлей и капитан были очень дружны, возможно, поэтому он и выбрал ее для постоянного пребывания. Этот офицер почти безвылазно сидел в командирском домике, или разъезжал по точкам батальона на БТРе. На постах мы его не видели. А запомнился капитан тем, что имел хороший фотоаппарат "Зенит ЕТ", дефицитные в условиях Афгана фотопленки и все необходимое для печати фотографий.
  
  В отсутствие командиров в их домике мы часто пользовались фотоаппаратом для дембельской съемки, брали с собой в кишлак. К сожалению, фотографов среди нас не было. К своему стыду испортил несколько ценных пленок из-за неумения правильно пользоваться камерой (не знал о механизме ручного закрывания диафрагмы). А также из-за невозможности выдержать нужную температуру растворов при проявке и фиксации пленки. Ну, никак не выходило летом добиться +18, если вокруг не меньше 30. Фотографии делали у нас на броне, используя аккумуляторы БТРов. Причем, все необходимое для этого -химикаты и бумагу нам иногда присылали из дому в письмах, что-то покупали в магазине или выменивали у друзей, недостающее - воровали у офицера-медика.
  
  11 апреля ездили за продуктами для заставы в большое хозяйство. Планировался обычный выезд, а получился, словно увольнение в город. Бригада становилась все менее узнаваемая. Исчезли оставшиеся ряды палаток в ее центральной части, зато, словно грибы росли новые на их месте ЦРМки, глинобитные и щитовые домики. Часть все больше стала напоминать типичный военный городок, похожий на любой в ТУРКВО. Вот только деревья на ее территории не росли, всего несколько кустов возле санчасти и штаба.
  
  В этот день на общем построении подразделений вручали награды отличившимся в боях бойцам. Были среди них и парни из нашего батальона. Порадовались за товарищей и вместе с ними пошли на торжественный концерт. В клубе играл, прилетевший из Союза популярный вокально-инструментальный ансамбль. Кажется, это была "Ялла". Два часа в заполненном под завязку помещении пролетели незаметно. Подобные концерты действовали на психику, словно хороший наркотик: расслабляли, возбуждали и заставляли поверить в счастливую демобилизацию.
  Дорогой обратно остановились на старой точке. Повидался с друзьями. Удивительно, но говорить собственно было не о чем. Стандартные фразы и заранее известные на них ответы. Ничего нового или интересного ни с кем их товарищей не происходило. Зато появилась огромная радость от встречи, от того что они живи и здоровы. Что еще надо солдату?
  
  В начале апреля в Кандагарской долине наступает время интенсивных весенних работ. По сложной системе арыков вода от двух местных рек подводилась к плантациям виноградников. Живительная влага затапливала огромные участки местности, превращала виноградники в бассейны воды. На поверхности оставались лишь зеленеющие верхушки растений. Пока лоза наберется воды, а крупные гроздья самого вкусного в мире винограда вырастут до огромных размеров весом в пару килограмм, плантации будут постепенно освобождаться от воды. Все это время до начала июня виноградники становились проходимыми только по тропинкам вдоль дувалов. С одной стороны - это играло нам на руку, спрятаться в них становилось сложнее. С другой - ограничивало свободу перемещения по огромным площадям одной или несколькими тропинками, а излишняя концентрация во время операций всегда приводила к потерям среди шурави.
  
  Впервые с момента начала посещений кишлака мы натолкнулись на группу работающих дехкан. Под руководством упитанного хозяина, что восседал в белоснежной чалме в тени шелковицы, с десяток бедных крестьян углубляли арычок. И мы, и они не ожидали такой встречи. Конечно, все меры предосторожности тут же были приняты, мы выставили посты наблюдения. Опасаясь провокации, сняли оружие с предохранителей. Перепуганные дехкане, по-видимому, никакого отношения к организованной оппозиции не имели, замерли в ожидании своей участи. Фактически, они работали в контролируемой заставой зоне, нарушали, так сказать. Но и мы выполняли, отнюдь не боевую задачу, прогуливаясь кишлаком. Совместное фото на память и благословение их работы с нашей стороны, а также предупреждение не рисковать жизнью на виду вооруженных постов заставы, что имели приказ на поражение, разрядило обстановку. Мы тоже здорово рисковали, окажись на месте дехкан вооруженные душманы. Но пока еще "духи", а они, наверняка следили за нашими прогулками и присматривались к заставе, не хотели портить отношения с соседями, небезосновательно опасаясь репрессий с нашей стороны. В конце концов, сначала надо было вырастить урожай, а потом уже воевать. Экономика брала верх над военными действиями.
  
   В гостях у работающих дехкан. На переднем плане сидят: Алик, старейшина и я с лопатой. Сзади стоят бойцы взвода вместе с афганцами. Слева направо: Андрей (Бульба), Зуб, Валерий, Им-Али. Окраина кишлака Мардкала, весна 1985 года. []
  В гостях у работающих дехкан. На переднем плане сидят: Алик, старейшина и я с лопатой.
  Сзади стоят бойцы взвода вместе с афганцами. Слева направо: Андрей (Бульба), Зуб, Валерий, Им-Али. Окраина кишлака Мардкала, весна 1985 года.
  
  13 апреля произошло важное событие, которое способствовало налаживанию мирного сосуществования между шурави и местными афганцами. Утром по рации нам передали о приезде, высокой делегации во главе с командиром афганского корпуса и нашими советниками. Приблизительно через час, к окраине Мардкалы прибыла разношерстная по составу колонна сарбозов. На нескольких ГАЗ-66, одном БРДМе и 140-вом БТРе приехало до роты солдат. Особенно эффектно на фоне этого старья смотрелся БТР, напоминавший немецкие машины времен второй мировой войны (если судить по нашим фильмам). Фантазия тут же рисовала картинку прибытия зондеркоманды в мирное советское село. Впечатление еще усилилось после того, как вся техника была расставлена полукругом в сотне метрах от крайнего дувала.
  
   Из двух динамиков установленных на агитационном БРДМе на всю округу зазвучали уже привычные для нас заунывные мотивы национальных мелодий. Через две или три песни, включался микрофон, и командор оглашал призывы местной власти к населению провинции. На аккумуляторах власть не экономила, в течение часов динамик орал так, что заглушал все звуки на заставе. Возле БРДМа сарбозы поставили пожелтевшую от солнца палатку для офицеров и переговорщиков. Экипажи бронетехники и безлошадные пехотинцы попрятались от солнца в тени деревьев кишлака. Так начался большой "День мира".
  
  До двенадцати часов дня вокруг афганской палатки собрались и расселись прямо на земле 42 старейшины из окружающих кишлаков. Уважаемые аксакалы, молча, послушали выступления агитбригады закончившееся чем-то похожим на танцы, а потом начались то, ради чего эти люди прошагали или проехали на осликах не один километр по пустынным дорогам - переговоры. После нескольких часов разговоров, которые проходили в эмоциональной обстановке, сторонам удалось договориться. Было достигнуто мирное соглашение: дехкане обязались не пускать на территорию своих кишлаков пришлые банды моджахедов, а также усилиями отрядов самообороны контролировать места проживания и работы. А мы, в свою очередь, обещали воздержаться от обстрелов их селений, плантаций и дорог. Об этом нам сообщил офицер-агитатор из штаба армии, что информировал личный состав заставы о достигнутых договоренностях и предупреждал всех бойцов об ответственности за их соблюдение. По данным нашей разведки до 70 процентов населения открыто враждебно относились к пребыванию наших войск в их стране. Еще, по крайней мере, 25 % крайне негативно смотрели на шурави, и только 1-2 процента видело в нас своих защитников. При таком соотношении симпатий добиться победы военной силой было невозможно в принципе. Наконец-то наше командование или высшее руководство, начинало понимать порядок вещей и реализовывать мирный сценарий развития ситуации. Если бы произошло так, как говорил этот подполковник, - лучшего нечего и желать. Все уже устали от кровопролития и надеялись на окончания жесткого противостояния.
  
   Но жизнь вскоре нарушила иллюзии относительно выполнения этих условий. И одними из первых это сделали мы. На заставе, на каждом посту, были определенные секторы обстрела и время, когда дехкане могли там спокойно работать. Возможно, не все они знали о договоренностях, возможно, причина в чем-то другом, но работающих афганцев стали наблюдать невдалеке от расположения и позже определенного срока. Сначала мы ограничивались предупредительными выстрелами, но потом, когда среди простых работяг стали изредка замечать подозрительных молодых парней (оптические приборы в их руках не оставляли сомнения о намерениях этих тружеников), наше поведение стало жестче: открывали точечный огонь на поражение. Кроме подобных инцидентов, мы вынуждены были отвечать на провокационные обстрелы постов из стрелкового оружия, потому как духи в любой момент должны были видеть нашу готовность постоять за себя.
  
  Спустя несколько дней бойцы заставы стали свидетелями неординарного события. Утром, со стороны кишлака к нам направился один невооруженный пожилой афганец. Шел он как-то необычно, держа руки впереди себя на уровне живота. Создавалось впечатление, что в руках у дехканина большой сверток или мешок. Ребята с постов насторожились, но поскольку недавно была достигнута договоренность, и шел мужик к нам на бронегруппу стрелять по нему не стали. Я, как старший поста, терзаемый сомнениями по поводу этого визита, в окружении товарищей вышел навстречу гостю, на всякий случай, прихватив автомат. Не доходя метров десять до нас, дехканин упал на колени и стал быстро говорить, словно просить. Потом он развернул подол рубашки и высыпал на песок ... с полкилограмма розовых лепестков роз. Мы ожидали увидеть, что угодно: кишмиш, лепешки, спелые гранаты, наконец, только не это. Оказалось, что это хозяин ближайшей плантации виноградника пришел познакомиться и засвидетельствовал нам свое почтение. Он предупредил, что будет работать, и показал где. Сцена вышла довольно комичная и трогательная. А из лепестков роз мы потом сварили ароматное варенье.
  
  Договор с афганцами добавил всем воинам уверенности в спокойной службе на заставе. Поскольку основной нашей заботой, по сути, являлся контроль над частью территории, кроме наблюдения не требовавший лишних усилий, перспектива демобилизации становилась вполне осязаемой даже для черпаков (обычно, смена подразделений на заставах происходила не чаще раза в год). Следовательно, нам, дедам, оставалось только досидеть оставшиеся полгода службы в тепличных условиях.
  
  17.2. Конец апреля
  
  Двоякое положение захолустного гарнизона с его спокойной, но скучной до невозможности службой, становилось явью. Будучи боевым подразделением, мы презирали или недолюбливали бойцов батальона охраны, ЗРБ и других частей "обслуги" законно считая их службу привилегированной и лишенной риска. А теперь сами превращались в подобных "тыловых крыс". В душе каждого бойца боролись две противоположные страсти: уцелеть и прославиться в бою. Именно компромисс между этими устремлениями позволял солдату выжить. Крайности раскрепощали и превращались в навязчивые идеи, в жертву которым порой приносилось; в одном случае, человеческое достоинство, в другом - сама жизнь. Служба на заставе практически не оставляла нам выбора. Вероятность "досрочной демобилизации" значительно уменьшалась.
  
   Размеренные и однообразные дни службы в этот период не запомнились особыми событиями. Яркими впечатлениями отличались только походы в кишлак и выезды за пределы точки.
  20 апреля взводный отправил меня на "Науку" писать характеристики на дембелей. Там сейчас фактически находился "филиал" штаба батальона, кроме боевых взводов располагались тыловые службы и часть канцелярии. Потратив на неблагодарную работу несколько часов, по ее окончании отправился в гости к друзьям. На заставе встретил давнего приятеля водителя БТРа 7 роты Лукошу (к сожалению, настоящую фамилию его не помню). С ним просидел до вечера в бронике, дожидаясь попутного транспорта на заставу.
  
  *** Товарищу не повезло в конце службы. Будучи одного со мной призова он не дослужил всего несколько месяцев. В середине лета бригадой проводилась большая операция по проводке колонны с продовольствием в отдаленный район соседней провинции (кажется в сторону Газни). На обратном пути колонну обстреляли духи. В БТР Лукоши попала граната, а сам он получил ранение в голову. Выжил ли парень после этого мне неизвестно, но в батальон он больше не вернулся. На память, о нем осталась подписанная парнем карта из колоды памятных мест Индии.
  
  Вечером точку посетил комбат, а БТР Лукоши уехал на заставу 7 роты. Пришлось срочно менять место дислокации, да и попадать на глаза командиру не особо хотелось. Старая застава превратилась в западню, выехать домой, было, нечем. Пришлось искать место на ночлег в БТРе разведвзвода у другого приятеля Сергея Ратушного. Солдатская гостеприимность в батальоне была на высоте: обогрели, накормили, а засыпал я под мелодичные песни Челентано.
  
  С утра озаботился проблемой возвращения. Нашего БТРа в ближайшее время не ожидалось. На попутной броне добрался до заставы "Слово". Оттуда, до дома, оставалось километра три. Решил больше не задерживаться и отправился пешком. Риск, конечно, присутствовал, тем более, я был без автомата, а без него все равно, что голый. Быстро миновав виноградники, вышел на дорогу и через двадцать минут меня приветствовали товарищи по взводу. Назвать свой поступок безрассудным я не мог, но и особой смелости он не требовал. Наверное, имея за плечами опыт полутора лет службы, научился отличать мнимый риск от реального.
  
  22 апреля провели в бригаду Тимура и Сергея Ену - сержантов весеннего призова (они улетели в Союз 26 апреля). Проводы получились волнительными, уж больно много событий по службе было связано с ними и зависело от этих парней.
  
  *** Армия - это место встреч и расставаний. С одними парнями ты видишься, считанные часы и помнишь эти встречи всю жизнь. Они, как яркий лучик света, согревают твою память, неизменно вызывают приятные и добрые чувства. Другие ребята, живут с тобой рядом все два года, а вспомнить - нечего. Ничего общего и запоминающегося за такую пропасть времени у тебя с ними не случается. Служил с тобой человек, а ты даже имени его вспомнить не можешь. Но это крайности. Большинство парней ищет, и находит в сослуживцах однодумцев, товарищей и просто приятных собеседников. Без этого не выжить в армейском коллективе. Чем больше незримых ниточек дружбы связывают бойцов, тем крепче становиться подразделение, тем сложнее задачи оно может выполнить. Новобранцы в таких коллективах быстро становятся солдатами, если они разделяют их ценности или же он их отторгает, и тогда такому бойцу прямая дорога в низшее воинское сословие - в ЧМО. Основная масса призовников похожа на пластилин, из которого можно вылепить, как настоящего солдата, так никчемное дрожащее существо. Именно от сержантов и парней старшего призова зависит будущее новобранца. Увольняющийся сейчас Тимур способствовал становлению коллектива взвода и с его уходом начинался новый этап жизни подразделения. Сергей всегда был "посторонним наблюдателем", любителем "пыхнуть" и "пошланговать". Его демобилизация практически ничего не меняла и осталась незаметной.
  
  После отъезда Тимура стало вакантным место заместителя командира взвода. На сержантском собрании старослужащих с подачи старлея Коблова мы решили осудить этот вопрос. Кандидатура Алика отпала сразу, большинству не нравился его категоричность в суждениях и активность "горного орла", к тому тщедушный паренек никак не ассоциировался с человеком умеющим заставить выполнить приказ, а кое-где и продемонстрировать силу. Я и Игорь сержантских званий не имели, хотя и могли претендовать на должность, но особого желания не изъявляли. У меня не было уверенности, что смогу, стать лидером во взводе. Виктор С. не мог ни на что надеяться, поскольку не пользовался уважением, даже среди своего призова, да и умом не блистал. Среди парней, отслуживших год, достойных не было вовсе, ну а молодых никто пока не спрашивал. Всех устроила компромиссная кандидатура Валерия Михайловина. Хотя он и пришел во взвод недавно, но был не конфликтным, успел завести хорошие отношения со всеми, понравиться командиру и показал себя толковым и хитрым солдатом. К тому же он отличался высоким ростом и мог постоять за себя. На этом и остановились. Взводному оставалось только провести документально, утвержденную советом взвода, кандидатуру на второй по значению пост в подразделении.
  
  Конец апреля запомнился установившейся невероятной жарой, спасения от которой мы искали под тенью шелковицы на берегу полноводного арыка, протекавшего у границы кишлака. На раскаленной, словно сковородка, горе можно было выживать, только забравшись в каменные домики на постах, да и там, ребята исходили потом от высокой температуры. Повседневной одеждой стали трусы, ботинки и панамы. Часовые на постах надевали бронежилеты, и вынуждены были торчать на солнце, в лучшем случае под маскировочной сетью или навесом. Парней приходилось менять чаще, чем ночью.
  
  Вылазки в кишлак "на пляж" для старослужащих стали, возможны по причине загулов командира. Заканчивался срок службы в Афгане командира взвода - старшего лейтенанта Коблова Н.М. Он уже отслужил здесь два года и ожидал скорой замены. Поскольку застава находилась дальше всего от бригады и в относительно спокойном месте друзья и приятели офицера из нашего батальона и других частей часто приезжали "в гости". Такие посещения иногда затягивались на несколько дней. Офицеры заседали в домике командира, а группа бойцов во главе с Валерием М. гнала им водку в кишлаке. Из этого изобилия кое-что перепадало и нам.
  
  Три дня с 25 по 28 апреля на заставе гостил комбат. Несмотря на присутствие старшего офицера, мы имели хорошую возможность заниматься собственными делами, не беспокоясь о соответствующем контроле со стороны взводного. Я даже представить себе не мог, что второй год службы будет так отличаться от первого. Купание в арыке, традиционная на заставе игра в покер и расслабуха (правда, посты в кишлаке из бойцов младших призовов мы всегда расставляли и по-возможности держали возле себя один БТР).
  
  По вечерам, как только солнце скрывалось за горкой, а дневная жара уступала место относительной вечерней прохладе, я выходил на спортивную площадку, построенную возле поста. Гири от АГСа и турник были моими первыми снарядами. Потом к ним добавились импровизированные брусья и еще какие-то тяжести. Занятия приносили удовольствие и хоть как то способствовали восстановлению физической формы в условиях малоподвижного образа жизни и изнуряющей жары. Через месяц регулярных занятий никто во взводе не мог потягаться со мной в отжимании гири или выполнению упражнений на турнике. Своим примером заразил Валерия и еще нескольких парней. Вместе, мы образовали общество "Аметист", названное, так как дань моему увлечению геологией. В противовес нам, остальные старослужащие образовали общество "плановых" парней "Трудовые резервы". Шутливое соревнование между группами бойцов продолжались до демобилизации и скрашивали жизнь на заставе увлекательными соревнованиями.
  
  На первом месте в службе любого солдата по-прежнему оставались письма с гражданки. Я продолжал обширную переписку с друзьями и родными, писал им на удивительно тонкой трофейной рисовой бумаге, иногда используя перьевые китайские ручки - одни из лучших, в то время. Со Светланой мы обменивались откровенными стихами, с Галкой я надеялся на продолжения отношений по возвращении, от одногрупников узнавал о жизни студентов родного Харькова, родственников кормил сказками о мирной жизни в стиле помощи дехканам в ремонте трактора. Служба катилась к окончанию, и пережить эти последние месяцы без моральной поддержки с цивильной жизни становилось все труднее.
  
  В конце месяца во время походов в кишлак, мы все больше стали встречать работающих на полях "бабаев". Кроме них сюда зачастили преимущественно молодые, хорошо одетые афганцы. Основной целью этих людей стало налаживание взаимовыгодных связей с шурави. Подобных контактов искали и мы. Другого выхода на афганский рынок у бойцов заставы на то время просто не существовало. У нас имелись запасы бензина и солярки, консервы. Все это можно выгодно продать или сменять на товары из континов. Некоторые старослужащие стремились "сделать деньги", приобрести или выменять подарки домой, купить для себя джинсы, батники и другую ценную одежду, японские часы "Сейко 5". Вещи, которых в Союзе нельзя было найти в магазинах. Деловые разговоры основывались на доверии, а для этого необходимо было несколько раз встретиться на нейтральной территории, в кишлаке. Здесь же происходили и сами сделки обмена или продажи. Пока ограничивались мелочевкой, проверяли надежность партнеров и убеждались, что афганцы не работают на душман. Хотя, наверняка, все они были в какой-то мере осведомителями и разведчиками. Тем не менее, торговля все равно лучше войны.
  
   На снимке Игорь с дехканином Мамедулой. Он зачастил в кишлак и обещал достать все интересующие нас товары. Как оказалось впоследствии, бабай работал на духовскую разведку. Кишлак Мардкала, 1985 год. []
   На снимке Игорь с дехканином Мамедулой. Он зачастил в кишлак и обещал достать все интересующие нас товары. Как оказалось впоследствии, бабай работал на духовскую разведку. Кишлак Мардкала, 1985 год.
  
Оценка: 7.09*6  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023