ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Каланчин Андрей Николаевич
Один день из жизни военного наблюдателя. Дрк.

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 6.05*43  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    События в ДРК.

Один день из жизни военного наблюдателя. ДРК.

  
  
   "Получи обязательство - защищать свободу"
   Надпись на двери одного из призывных пунктов США.
  
   Минул уже почти год. Вроде успокоился. Уволился из армии. Не ждать больше с тревогой наряда "Дежурный по институту", не проводить ежедневные занятия с курсантами, периодически прислушиваясь к шагам за дверью - не генерал ли идет, что бы проверить занятия или зам по науке, с последующими выводами по качеству и методике их проведения. Загородный дом почти достроил. Вроде качественно. Для этого все есть. И циркулярка, и сварочное оборудование и материалы кое какие. И знаю, как их использовать. Сам проработал после школы на заводе слесарем, да и отец после Хрущевского сокращения армии возглавлял механический цех не один год. Особенно люблю процесс электросварки. Подчинять металл своему разуму это наверно как дирижеру руководить оркестром. Металл льется, журчит, а ты его вправляешь электродом, держишь в узде. И потом, рассматривая остывший шов, струящийся мелкими и ровными волнами, испытываешь какое то особенное наслаждение. И в семье все спокойно, настроено и почтенно. Ан нет. Не могу заснуть, что бы как раньше, с вечера и до раннего утра, без снов и забот. Все приходят в сознание какие то сюжеты из африканской жизни, стрельба, захваты, иной раз даже какие то атаки, которых не могло даже и быть по определению. Как сказал мой товарищ по скитаниям в миссиях ООН "Африка еще ни кому здоровья не прибавляла". Так оно и есть. Особенно после пребывания военным наблюдателем в Западной Сахаре и последнего, двух летнего срока в республиках Кот д'Ивуар и Демократической Республике Конго (ДРК) воспоминания о событиях происшедших в последней и будут еще долгое время беспокоить ночами.
   Конго. Слухи о том, что вооруженные люди из группировки "Май Майи" будут активизировать свою деятельность в нашей зоне ответственности распространялись в деревне ....(извините, без названий - требования Устава ООН), где находился наш Тим сайт, давно, но никто не предавал этому серьезного значения: местные жители привыкли к постоянным эвакуациям или по граждански "оставлением" насиженных мест, а наш Тим просто надеялся на "авось пронесет". Но я, по природе своей пессимист, продумав действия в случаи атаки Тим Сайта и придерживая в непосредственной близости штыковую ООНовскую лопату, не думал, что познакомлюсь с "Май Майями" в ближайшем будущем поближе.
   Подъем. Просыпаюсь в пол шестого от громкого разговора ночных секьюрити, обменивающихся новостями на Суахили. А может от треска прыгающей по комнате огромной саранчи или шума крыльев, пытающегося взлететь гигантского, длиной 7 см жука, или крика соседских детей, круглосуточно требующих есть. Какие могут быть новости у местных папы, после проведенных вместе 10 часов с момента заступления на ночное дежурство? Не поддается анализу. А для них это нормальное явление, единственная радость в местной жизни - это общение. Да тем более общение в безопасности, при электрическом освещении, которое в деревне редкость, под рев постоянно работающего генератора мощностью 20 КВТ, между прочим, стоящего в 6 метрах от моей двери (от двери Тим лидера вообще пару метров, зато комната 25 квадратов, не то, что моя - всего 6).
   Папа. Папа, ударным является последний слог, это по местному что то товарищ, ближе к более уважительному господин, Сэр. В общем уважаемый человек. Они нас всех называют папа. А как иначе, военные наблюдатели ООН, элита, международное сообщество, надежда на изменение действительности в лучшую сторону и т.д. и т.п. Ну и мы их в ответ тоже, папа, а женского рода - мама, тоже с ударением в конце. В нанятых работников для Тима состоят 2 ночных папы, в ведении которых находиться охрана периметра Тима, наблюдение за работой генератора, контроль внутреннего освещения двора, ежедневное мытье машин и уборка территории. И дневной папа, который производит уборку помещений Тима, стирает белье, покупает продукты и следит за тем, чтобы калитка и ворота Тима были постоянно закрытыми, а в случаи посетителей - осуществляет правильный, с разрешения Тим мемберов, их допуск. Мама. Кухарка, повариха, кому как нравится. Она следит за кухонным хозяйством. Все папы и мамы отбираются решением Тима, как правило, с полным средним образованием (приравнивается в Демократической Республике Конго к нашему высшему) и беглым французским, что подтверждает их образование. Мама к тому же должна быть симпатичной, опрятной, веселой, разговорчивой и хорошо пахнуть. Насчет привлекательности это негласный закон, никто ее не смеет тронуть, но каждый имеет право с ней поговорить просто так, о жизни, о семье, что-нибудь посоветовать, сделать небольшой подарок, помочь в приготовлении пищи или переноске тяжестей (три последних, как нормальный русский, практиковал, к сожалению, из тим мемберов только я) и разное другое, всего не упомнишь. Тим сайт ("тим"-команда, "сайт"-место размещения) это обычный дом в глухой деревне, может быть единственный имеющий кое какое ограждение, что является обязательным условием, выбранный самим тимом под контролем "стратегами" из штаба миссии, как правило в проблемной точке страны. Тим - это состав из 4-6 наблюдал, которым уготована участь: кому то спокойная, если повезет быть назначенным в хорошее место, а кому то тревожная и даже кошмарная. Так вот нашему Тиму и повезло и не повезло. Деревня наша находиться в 86 км от штаба сектора, а это значит, что можно чаще ездить в районный центр, за продуктами, да и просто повидать приятелей и развлечься. В то же время Тим сайт расположили на схождении трех границ - ДРК, Уганды и Руанды. А это больше плохо, чем хорошо (как говорил покойный преподаватель ООНовских курсов Георгиевич, Царство ему небесное). А в этом то соседстве и была вся суть проблемы сектора. Зона ответственности, где нам предписали развернуться, является еще до конца неосознанным и неразведанным огромным скоплением природных и минеральных ресурсов. Алмазные копи, золото, магнезий, медь, уран, вольфрам, кобальт, колтан (колумбит-танталит), применяющийся для изготовления жидких экранов и имеющийся только в двух местах на земле, одно из них находится в районе нашего сектора (если у вас есть мобила или ноутбук то знайте, что эту землю я когда то топтал), касситерит, колумбит, берилл, магний, лесные девственные массивы, плантации первоклассного кофе, национальный парк с немереным количеством слонов, гиппопотамов, бабуинов, антилоп и многое другое. Короче зона вулканической активности, все сразу понятно. Господь Бог так поделил территорию, что по соседству, в Руанде и Уганде сразу после границы, этот рай в большинстве случаев практически исчезает, или уже поделен сильнейшими мира сего и недоступен для других. А люди есть и там. И они прекрасно понимают, что это можно отобрать у измученного и ослабленного гражданскими войнами конголезского народа. Что они и пытаются сделать. Конечно, не открыто, мировое сообщество не позволит, а тайно, под видом бесконечного ряда интриг, заканчивающихся всегда кровопролитием, грабежами и гибелью, естественно простого гражданского населения, а именно рабочих и крестьян, проводящих всю свою жизнь в шахтах, рудниках, полях и разом лишающихся всего нажитого, а в большинстве случаях и жизни. Да плюс местные отморозки, свои же конголезцы, убийцы и насильники; неудачники в жизни, скрывающиеся от долгов; пацаны, считающие, что если у них в руках появился Калашников, то они уже всего достигли в жизни, не приложив к этому никаких усилий; беглые солдаты; проворовавшиеся руководители всех уровней; партийные лидеры с тремя-пятью членами партии, что достаточно что бы пропагандировать идеи, а на самом деле промышлять разбоем и другие элементы, истории жизней которых не найдешь ни в одной даже самой популярной книге, они намного сложнее и трагичнее. Все они безусловно вооружены и единственным средством к существованию у них является что, думать долго не надо, правильно - грабеж. Сама обстановка в стране, развал экономики, беспорядок в управлении делают свое дело. Кто то вырвался в люди, стал жить в каменном доме, открыл в сарае маленький бар с холодильником, а это уже совсем круто, другому тоже хочется, но не может, не хватает образования, или стартовых денег, да и просто желания вкалывать и он выбирает самый простой путь - отобрать это все у других, хотя бы у того же соседа, с которым он дружил и вместе вырос. Тем более проблем с проживанием нет. Джунгли дом родной, куда никто никогда не сунется. Ограбил соседа и еще для уверенности пол деревни одновременно, и живи припеваючи месяца три в тени пальм, в полной безопасности и покое. Даже шалаш сооружать нет необходимости. Спать и бодрствовать можно прямо на траве. Тело источает такой запах, что любая тварь задыхается и убегает подальше и навсегда (вот если я изберу такой образ жизни, то сроку мне обитания в джунглях дня три - сожрут заживо все кому не лень). Притом если кого пристрелил, то будь уверен, искать никто не будет, да и побоится, что является основной причиной безнаказанности преступников. Ночью все равны. И начальник полиции, и глава местной управы, и местный военный комбриг. Все они бояться людей из джунглей. А вот если задавил курицу, проезжая на велосипеде или какой-нибудь ТОЙОТЕ сорокалетней давности со времен Мобуты, то будет серьезное, на уровне начальника полиции расследование и даже публичное, всей деревней линчевание, а человека убил - нет. Короче Африка она и в Африке Африка. Бойцы национальной армии (бойцами язык не поворачивается назвать, клоуны ходячие) держат оружие постоянно при себе. В Израиле, к примеру, это разрешено что бы повысить ответственность, боеготовность, и отмобилизовать армию в кратчайшие сроки, а здесь - просто нет места для его хранения, и чтобы обозначить, что это есть солдат, потому что иной раз они обуты в рванные резиновые сланцы и грязные спортивные костюмы. Отсюда и все беды. Грабеж то в 90 процентов случаев совершают солдаты регулярной армии. Заходит к тебе в дом этакое НЛО, да еще и с Калашниковым и ты все отдашь сразу, в прямом смысле этого слова: и муку, и посуду, и всю одежду, и даже табуретку, на которой только что сидел, и дитя родное, а больше и брать нечего. Хорошо, что не убьют, а то последнее время стало модным вначале пристрелить кого-нибудь из семьи, не обязательно даже мужчину, кто первый подвернется, а потом уже спрашивать деньги. А могут быть и заказные убийства, как нашего соседа по улице. Средь бела дня зашли двое солдат и в лоб пристрелили новоиспеченного предпринимателя. Как потом выяснилось, за это было заплачено всего 10 долларов на двоих. Заказчиков вычислили сразу - народ сам выдал. А вот бойцов естественно не поймали, да и ловить их полиция боится, потом тоже сделают и с ними. Тем более все живут в соломенных домах, а дверные петли - просто кусок прибитой поперек шины от грузовика. Я иной раз удивлялся, как это бандиты не смогли открыть ту или иную дверь. Для меня - всего один удар рукой. А если ногой, то и стену можно проломить, пожалуйста, входи через стену. Видимо совсем отощали, даже прикладами иной раз не в состоянии были это сделать. А как бойцу местной армии прожить. Денежное содержание не платят годами. Еще Мобуту (популярный в народе бывший президент Конго, правивший страной несколько десятилетий) в свое время говорил, что солдату моей армии платить не надо, у него есть Калашников, он и заплатит. Да и командирам надо на что то жить, ведь зарплата расквартированного в 3 км от тим сайта комбрига составляет 88 долларов в месяц. Бойцу поставлена задача добывать и ему. Мало того, что днем они перекрывают дороги и собирают пошлину, просто так, мотивируя безопасностью дороги, которую якобы они обеспечивают. Так они еще и ночами бродят в поисках наживы. Казарм как таковых нет. Есть какое то подобие расположений, типа скопление наших дикарей на реках в летний период. Только наши живут в цивильных палатках, а бойцы конголезской армии в шалашах. Без всякого ограждения и ночной охраны. Где тут их посчитать, кто ночует в лагере, а кто где то промышляет. Вот и работает эта официальная система, называемая регулярной армией против своего же народа. При встрече с комбригом, я наблюдал на его столе сразу четыре шикарных мобилы, которые он использовал по мере поступления звонков. Даже мне не пришло бы в голову купить их в Дубайском "дьюти фри", где я, посетив десяток аэропортов, сделал вывод, что там все дешевле. Но даже и там они стоили более 600 долларов. Дорого это для меня. А у комбрига есть. Как то патрулировали небольшое приграничное озеро и опрашивали начальника местной полиции. Так он нам признался, что не получал жалование около 5 лет, вообще ни франка. А принимал нас в шикарном доме, с телевизором и даже электрической кофеваркой, работающих от какого источника энергии я спросить постеснялся. Значит и он периодически выходит на большую дорогу и приватизирует грузовики с рыбой, своих же односельчан, которых он обязан охранять.
   Задача нашего Тим сайта и состояла в наблюдении, контроле ситуации, сборе всей имеющейся информации в зоне ответственности, переговорах, освобождении пленных, агитации к демобилизации боевиков, их разоружение, контактов со всеми категориями уголовников и тысячи других, даже помощь при рождении ребенка, если хотите, и то приходилось оказывать. Всю эту деятельность мы осуществляли методом ежедневного патрулирования своей, а иногда и соседних зон ответственности. Это было изнашивающее, нудно и трудно, особенно по истечение 6 - 8 месяцев пребывания в Тиме. А по мере приближения отпуска становилось просто невыносимым. Но патрулирование и является основой деятельности ООН. Мы глаза и уши организации, как заявил официально Генеральный Секретарь. В конце концов, это была наша работа, и от нее никто никуда не имел права отлынивать. В общем мы и инопланетяне, т.к. в деревне человек другой национальности, а особенно белый (я был единственный белокожий на весь 80 километровый радиус территории) с момента основания не бывал, да и такие диковины как Нисан Патруль или Тойота Форранер, дизель-электрические генераторы, спутниковая, радиусом 4 метра, тарелка, никто никогда не видел; мы и местная власть, т.к. такого уровня властей кроме нас практически в округе не было.
   Туалет. После сна туалет, притом утром его занять является проблемой. Ребята с Востока занимали его с пяти утра, что бы совершить утреннюю молитву, оставляя после себя бардак, что естественно: спать то хочется и в то же время молиться надо, так что все быстро делали. А я вставал пораньше, так как добровольно взвалил на себя кучу обязанностей по хозяйству, а кто еще будет делать, все считают себя представителями своих государств в рангах чуть ли не каких то чрезвычайных и полномоченных послов. А чмыриться в грязи и бардаке я не могу по природе. Так что пользовался туалетом после них, а вот если до них, то можешь услышать звуки раздражения, что было приятно, не все вам масленица. С утра надо было сменить и заправить генераторы, проверить уборку территории ночными папами, да и просто заслушать их с суровым видом о происшествиях в округе, что бы всегда держать их в напряжении и показывать что "здесь вам не тут", проверить давление в шинах и прогреть машины к выезду в патрули, сделать зарядку, приготовить самому завтрак, так как мама приходила к восьми, когда мы уже мотали километры в патрулях, провести проверку радиосвязи и многое другое. Утро всегда должно быть занятым и в ритме, и я старался строго соблюдать это армейское правило. И вообще, что бы выжить в Африке и остаться в здравом уме и в здоровом теле надо постоянно быть в режиме и даже по выходным, держать организм в напряге. Как в Отечественную войну, дед и отец сидели месяцами в окопах, по пояс в воде, и ничего, ни простуд, ни радикулитов, ни ревматизмов всяких, потому что знали, заболеешь - смерть. Или от врага, или свои могут оставить умирать. И психика работала автоматически, давая команды организму на мобилизацию резервов. А вот как война закончилась, расслабились, и сразу началось - дед прямо в Июне 45-го свалился от лихорадки и еле выжил, а отец, в тот же месяц, почти оглох от внезапно налетевшей простуды. Так старался и я. В Африке все должно быть расписано по минутам. Иначе может сорвать планку. Особенно я это понял в Сахаре, моей первой миссии, когда вывозил из пустыни самостоятельно убывших и плачущих от тоски и бессилия коллег из латиноамериканских стран (горячие очень парни) и успокаивал их, влив иной раз стакан водки из личных резервов, за что они были мне бесконечно благодарны. А сам умудрился сохранить свою психику и все благодаря постоянной занятости. Если нет занятия - придумай, но делай всегда шаг вперед. С утра зарядка, "пинание" обслуги, затем, если нет патруля (не твоя очередь), занятия французским, конспектирование материала, потому что некоторые учебники британского издания занимал у тим мемберов, потом штабные вопросы, типа пересылки различных рапортов и отчетов в штаб сектора, затем опять учеба, уже не языков, а по военной специальности, потом прослушивание передач на языке, потом полуторачасовая физическая тренировка на снарядах и с нунчаками, благо места было во дворе достаточно, вечером подготовка к брифингу, речь на нем и отбой до 10 часов, и так каждый день. И питание. Придется выбирать, или безмерная экономия денег или сохранение здоровья. Быть богатым и здоровым в Африке практически не удастся. Были некоторые деятели, которым в принципе удалось, но я их не уважал и даже презирал, потому что в большинстве случаев это связано с сидением на хвосте у товарищей и проживанием на халяву. При редком посещении штаба сектора святой обязанностью считалось посещение тамошнего супермаркета, возглавляемого бельгийцем. Хоть там было и дороговато, но я предпочитал именно его. Набор продуктов был отработан и стандартен - 3 бутылки оливкового масла, 5 банок маринованных оливок, несколько плиток черного шоколада, дюжину мясных консервов французского производства, пару банок меда, несколько пачек фисташек или арахиса, 4 головки местного, но проверенного медиками сыра, килограмма три конфет соседским ребятишкам. Далее по спискам для товарищей в других, более дешевых магазинах. Потом поездка в индийский батальон, в солдатскую чайную (по нашему) за спиртным, где я набирал около 8-10 бутылок их, привезенного из Индии джина, виски или вина. Таким образом, я тратил сверх общака, который мы собирали на питание на общий стол, дополнительно около 400 личных долларов ежемесячно. Дополнительные продукты, как мне кажется, и сыграли главную роль в поддержании моего организма. Добавки меда в чай, салат с оливковым маслом, ежедневный вечерний 100 граммовый индийский джин с водой и поддерживали и расслабляли. Да и на мои запасы спиртного рассчитывал весь тим - мусульманам нельзя было даже и думать, не то что хранить его, а другие просто жадничали. По приезду, какого нибудь местного чинуши в гости, все шли ко мне: Андрей, выручай, надо бы угостить гостя, и я гостеприимно наливал посетителю стаканчик другой, и даже не препятствовал, если он просил унести остаток домой, что практиковалось у всех пришедших каждый без исключения раз. Я считаю, что благодаря этому "фронтовому", мною составленному дополнительному пайку, я вернулся домой так и не испытав букета местных заболеваний - холера, малярия, тиф, лихорадка Эбола и многих других, что не могу сказать про товарищей по Тиму, которые переболели малярией и даже брюшным тифом. Вот они то и были в режиме строжайшей экономии. Ну да Бог им судья. Мефлохин, как практик, принимать никому не советую. После месяца приема, еще в Кот д'Ивуаре, я перестал видеть в темноте (а как без этого, местных девчонок вечером не разглядеть), и приобрел постоянную боль в коленях, прямо выламывание их было какое-то. Как перестал - немедленно все прошло.
   Тим. В нашем Тиме было 5 человек - Бузиди, Тим лидер, тунисец, смуглый, мусульманин, подполковник, начальник вертолетной школы, а до авиакатастрофы - боевой пилот французской "Пумы", старый, неплохой дядька, очень любил готовить, особенно супы, что мне как бальзам на желудок, т.к. супы кроме европейцев по моему никто не ест. Но пилоты есть пилоты, всю жизнь отвечают только за себя, поэтому решительности от него не жди, что и подтвердили дальнейшие события. Первая миссия и сразу командир, да еще не "райского" Тима. Ну ладно, посмотрим какой ты командир.
   Ремо, из Буркино Фасо, черный, атеист, майор, штабист из авиации, мой сосед по комнатам. Отличный парень, франкофон, учил меня французскому, а я его английскому, насколько смог (радиоперехвату обучали 5 лет), немногословен, всегда готов к патрулю. Двое маленьких детей и за них он очень переживал. На Родине получает сорок долларов в месяц, а здесь 138 в сутки. А деньги то переслать семье не может. Нестабильность в стране означает что банки могут рухнуть в любую секунду (вот здесь мы с нашими банками на высоте, по крайней мере в последние 10 лет, отправил деньги ООН из Нью Йорка домой, автоматически жене на счет, даже без твоего ведома, и не вспоминай - дойдут в полной сохранности, точно и в срок). Ремо отправлял деньги по системе "Вестерн Юнион" с потерей 10-15 процентов, единственно надежный канал, и вез в отпуск с собой максимум, а это тысяч 30 баксов за 10 месяцев, которые он безвыездно проводил в Тиме, а как иначе, приходилось ему экономить на всем. Первый и последний раз в миссии, такой закон почти во всех армиях стран африканского континента. Я вызывался везти его в сектор для убытия в отпуск по джунглям сам, никому не доверял, все-таки 30 штук для кишащих в секторе повстанцев это что мне стать в один момент Абрамовичем. Уж я то найду способ уйти, но деньги брата - африканца в обиду не дам. Если кто не знает, то основной смысл миротворчества заключается в нахождении военных наблюдателей ООН в зоне конфликта исключительно без оружия, будь ты хоть в самом логове партизан, бандитов, дезертиров и других криминальных элементов. Вроде слово "военный", а без оружия. Абстракция, нонсенс. Даже в России этого никто не понимает. А ведь так оно и было. Не сумеешь договориться, билет на тот свет заказан. Притом хорошо, что все по порядочному, пуля и закопали. А то ведь как у Иорданца с Тунисцем в соседнем секторе, представители местного племяни вырезали печень у живых и сожрали, а они истекли кровью. Так и лежали под солнцем 3 суток, пока не прилетела ООНовская вертушка. А поедешь с Калашниковым (достать его было совершенно не проблемой) - не дай Бог узнает командование: как вы смогли подорвать устои самой организации, смысл мира во всем мире, так отчитывал одного высокопоставленный индюк (индус - ООНовский сленг), сам правда, перемещаясь с вооруженным до зубов эскортом на трех джипах. Или же свои тим мемберы начнут осуждать, надеясь все на то же авось пронесет. Нет, не было его у меня никогда, хотя руки то чесались.
   Бенетти, кениец, черный, протестант, англофон, обслуживание аэродромов военной авиации Кении, наш общественный корректор текста ежедневных донесений об обстановке, душа компании, притом и второй родной его язык - Суахили, что и у местного населения. Так что он был и наш разведчик, и парламентер и посредник по щекотливым вопросам, если необходимо было пригласить местных девушек в расположенный неподалеку так называемый данс клуб, (по нашем меркам захолустная пивная) потанцевать и попить пива. Беннети был старше меня, я подозреваю ему было за пятьдесят, и приносил в жизнь Тима какую то мудрость. Я ему был всегда благодарен за утрясание моих конфликтов с коллегами с Востока, считающих наверно, что они находятся в зоне конфликта, что бы только получать деньги и всячески уклоняющихся от патрулей в районы действия повстанцев (а может потому что у всех по 3-5 детей, тогда прошу прощения). Но меня то не проведешь, третья миссия как никак, опыт работы с братьями мусульманами имеется. График патрулирования: кто водитель, кто начальник патруля, все прописано, равноправное распределение маршрутов, график дежурств, составление обязанностей и доведение их под роспись, порядок представления рапортов об обстановке и кто за это ответственен, все это пришлось делать мне вместо командира, который якобы стеснялся, на самом деле может боялся этого делать. Сам такой же по вере. Доходило до того, что обещали на меня жаловаться (чуть серьезней на самом деле, не будем сгущать краски), видимо у них это является единственным способом разрешения конфликта. Пусть радуются, что я еще не Тим лидер. А то можно доложить в секъюрите сектора об этих проблемах, и старшему национального контингента, и даже в Департамент Миротворческих операций в Нью Йорк. Но потом все разрешилось не без участия Бенетти, а мне повышение авторитета и уважение, что не попятился. А насчет угроз я даже не реагировал, за себя я постоять смогу, да и не привыкать нам русским к угрозам. А вообще то они меня наверно побаивались, может из за Чечни, зная, что мы там не лыком шиты. Был такой случай. Практиковал я заниматься нунчаками по часу в день, "катал" ката, да и сам новые придумывал. Растягивает суставы, реакция опять таки улучшается, круговой обзор тренируется, да и время иной раз надо наполнять. Как сказал румын, не понимаю, какой толк от нунчаков, но когда я срубил в движении часть забора, сразу понял и больше вопросов не задавал. Еще я практиковал упражнения с кухонным ножом и лопатой. Так вот один представитель нашего Тима (за мою бытность я прожил со многими тим мемберами, поэтому в рассказе в основном буду останавливаться только на участниках описываемых событий, а сейчас появляются и второстепенные фигуры) написал на меня рапорт о том, что я готовлюсь на него напасть. Вроде я повода не давал. Тренируюсь как обычно, и тренируюсь себе, без всяких мыслей. Я даже и не знал о таком заявлении и продолжал тренироваться, чем вызывал большое скопление ребятишек, наблюдающих за мной через щель в воротах, а у него оказывается еще и большую тревогу. Командование решило убрать не меня, а его, так как знали, что это не так, и что я все таки участвовал в организации Тим сайта (ветеран) и имею личную дружбу с лидерами местных общин. Да и представитель остался доволен, уехал в результате разбирательства в тихое место в глубину страны. А вообще то есть чему поучиться и у них. Выдержке, полному отказу от употребления спиртного и игнорирование женского пола. Они могут себя регулировать, может быть даже посредством получасовых молитв, которые они отправляют четыре раза в день. Не знаю, не очень то они разговорчивы на тему религии, хотя Коран знают наизусть.
   Чарльз, ганец, черный, англофон, начальник химической лаборатории армии Ганы, майор, интеллигент, всегда носил белоснежные трусы, которых у него было штук тридцать и стирать их никому не доверял. Склонность к ухаживанию за собой один раз чуть не стоила нам жизни: При очередной атаке не Тим сайт ночью мы созвонились с Комбригом конголезской бригады и после 3 часов осады, демонстрантов отбили от тим сайта бойцы из местной конголезской бригады, наконец то добравшихся до нас пешком, так как даже старая машина комбрига была сломана (представляется наша бригада, где даже прапора разъезжают на "персональных" Зилах), а мы выехать за ними на своих не могли, как никак окружены демонстрантами, пытающихся нас сжечь. Правда плохо было одно, что оставили они после себя пять трупов, и одного прямо перед нашими воротами. Ночью мне, вместе с нашими папами, пришлось его тайно оттаскивать метров на 100 от нашего Тима. Что бы как бы не легла тень на нашТим, ответственность за случившееся. Индийский контингент, находящийся в полутора километрах от нас, к нам подобраться не смог. Начальник штаба контингента был остановлен за 200 метров от нашего дома и забросан камнями. Он нам так и передал по Мотороле, "подъехать не могу, побьют стекла". А это у них крупное ЧП. Когда их отправляли из Индии, строго настрого приказали, что бы техника вернулась как новенькая. Хотя ООНия и платит амортизацию, но сохранность главнее. Демонстранты обещали вернуться под утро. Так вот часа в два ночи, командир роты индийского контингента, который, кстати, призван нас защищать, что на практике подтверждалось не всегда, довел до нас по радио, что готов нас эвакуировать утром в свое расположение, которое выглядело что-то наподобие концлагеря: все окружено егозой и вышками по периметру с пулеметчиками, зато безопасно и надежно. После совещания в два тридцать ночи и неоднократных предупреждений "Андрей, смотри не проспи, обстановка критическая" все за исключением меня, заснули мертвым сном. Я посвятил оставшееся до пяти утра время сборам - законсервировал генераторы, закрыл горючку в сарае дополнительными замками, собрал радиостанции и компьютер и упаковал в машины. Ну не могу я спать, хоть имущество и можно было бросить, но не в наших это правилах российского офицера. Ровно в пять утра, еще в темноте, демонстранты возобновили осаду, откуда только энергия, спали бы да спали. Первые опоздали индюки, приехали на двух джипах с пулеметами на стойках и полным составом стрелков, но на час позже. Второе, я принялся будить Тим лидера и Чарльза, которые безмятежно спали. Тим лидер выскочил быстро, а вот Чарльз возился в комнате еще минут сорок, так и не открыв мне дверь. И вот, наконец то он появился весь побритый и с запахом одеколона. Что делать в этой ситуации. Тронуться на Нисане с эскортом, Тойоту оставив Чарльзу, пропади он пропадом, вроде русские в беде своих не бросают, или ждать до последнего, пока Чарльз не наденет ослепительно белое белье. Выбрал второе. Наконец то Чарльз сел ко мне в машину, к Тим лидеру не пошел (нас тогда было трое - остальные по отпускам). Папа открывает ворота и прямо перед нами горящая шина, зажженная минут 10 назад. Вот хренов Чарльз, ведь могли бы уже давно пить чай с молоком у командира роты индюков. Трубой, предназначенной для блокирования ворот изнутри, отодвигаю шину сам, эскорт не шелохнулся, никто не собирается рисковать ради какого то россиянина, а папа из местных, наш ночной сторож, панически сбежал. Начинаю выруливать, летит камень, машину бросаю вправо, лучше бы в меня, чем в Нисан, я его родного в обиду не дам, сколько раз спасал жизнь, да и объяснений потом не оберешься по официальным каналам. Бамц, попал в машину следующего за мной тим лидера. Едем дальше с набором скорости, эскорт уже вдалеке, дает 50, что бы укрыться за колючкой и пулеметами, но мы за ним не успеваем, молодые местные парни выкатывают бревно, перекрывая нам дорогу, и катят в нашу сторону зажженные шины. Знают ведь сволочи, что мы без оружия. Принимаю решение таранить бревно, хоть и тяжело идет Нисан, забит оборудованием и личным барахлом, в основном Чарльза. С мощным ударом шин перескакиваю бревно и наблюдаю за тим лидером в зеркало заднего обзора. Вижу, как он подлетает и уходит юзом в кювет. Надо было после взлета успокоить задние колеса, а он подгазовал в воздухе и получил юз. Сдаю назад и прикрываю его корпусом, что бы смог выбраться из кювета. Бамц, камень бьет в мой борт, второй, третий, тим лидер выехал, быстро показываю ему согнутый большой палец, что означает молодец, и делаю знак рукой, что бы следовал впереди меня. Бамц, еще один камень, главное не по стеклу, а по крыше. Наконец то добрались до роты. Осматриваю Нисан, ничего серьезно, царапины и мелкие вмятины, которые не в счет. Глажу его по бортам, "Спасибо дорогой".
   Из своей ООНовской практики я понял, что с машинами надо на Вы. Разговаривать с ними, иной раз упрашивать и умолять, но ни в коем случае не ругать. Сколько намотано в Сахаре, за день до 400 км в патруле, уехал в 6, приехал в 21 час и все с бешеной скоростью, иначе вернешься в ночь, что крайне опасно. Так вот, летел я раз с 15 метровой скалы отвесно вниз. Ночью ушел дюн, т.е. песок, по которому мы скатывались. И я, перевалив через пик много раз используемой и знакомой горы, понял, но поздно, что дорога то ушла. Начали полет вниз. Навигатор, Мамаду, с Гвинеи, закричал "Аллах Акбар" и так ногтями вцепился мне в локоть что шрам и сейчас виден. А я хоть и верую, но кричать ничего не тренирован, только кричу "Давай брат (это я "Нисану"), а-а-а-а, б...., на х.." и Нисан приземляется на колеса, правда с большим клиренсом на передние. Страшный грохот, пыль в салоне от удара поднялась, навигатора не вижу, жив ли он или заранее скончался. Второй Ниссан медленно подкатившись, замер на вершине горы, члены экипажа увидели как мы спикировали, и к счастью во время. Когда мы вышли - с начала тишина, а потом аплодисменты, как будто мы каскадеры, я даже тогда обиделся, что они это приняли так радостно, как шоу, а может и правильно, веселей надо. На самом деле они аплодировали тому, что мы живы, но это я понял спустя годы. Правда, тогда были Нисаны старой модели, с круглыми фарами, называемые в народе бегемотами. Тяжелые сами по себе, никогда в юз не входили и не переворачивались. Сейчас их нет, ООНия перешла на новую модель, а жаль, хорошую службу многим, они старенькие, сослужили.
   Что я сейчас мог сказать Чарльзу, да ничего не сказал. Правда, он сказал "Спасибо, Андрей". Да и достаточно этого для меня. Если он не понял своей ошибки, то его и не исправить. А вообще то мы с ним друзья, вместе выбирали дом для тим сайта, вместе благоустраивали, укрепляли, делали ремонт, в общем ветераны, а ветераны самые надежные люди. А ведь если не его любовь к самому себе, наша эвакуация прошла бы намного спокойней.
   Я, россиянин, в то время преподаватель тактики Венного института радиоэлектроники, подполковник, здесь майор, т.к. существует правило, что звание военного наблюдателя - капитан или майор, что правда строго выполняется только представителями России. Может оно и верно, в случае чего - совесть чиста. Но на практике можно и наших посылать с сохранением звания подполковник, и порядок наведем и авторитет поднимем. Если ты прибыл подполковником, то место тим лидера изначально гарантировано, а к ним в ООНии прислушиваются. Служба в ООН принесла много открытий и противоречий в мою жизнь. Я многому научился у офицеров армий иностранных государств, научился жить в Интернациональном коллективе и подчиняться даже лейтенантам, к тому же намного моложе меня, бывало и такое, когда я прибыл в тим сайт в Сахаре и считался чижиком. В армии, в том числе и в ООН, дедовщину никто не отменял. И другое. В то же время до первой миссии я уже преподавал, занимался наукой и работал над диссертацией. Уехал в первую, вернулся - тема не актуальна, науку то не остановишь. Место занято. Пришлось осваивать другую дисциплину. Уехал во вторую - умер профессор, царство ему небесное, а без его помощи диссертационный совет не проползти, уехал в третью - мозги уже не те, интерес пропал, и самое главное нет стабильной научной работы, теряется чутье. В то же время специальности "Военный наблюдатель ООН" у нас в армии нет. То ли поедешь в следующий раз, то ли нет. Все зависит от обстоятельств, да и от удачи, хотя один полководец сказал, что на удачу надеются только слабые волей. Вот так и мечешься меж двух огней. Мне бы лучше или там или здесь, но постоянно, стабильно. Можно что-то планировать, анализировать, исправлять ошибки, стремиться к чему-то. Сейчас на пенсии, сыну заработал на образование сполна, а вот о себе не подумал. Был бы остепенен (кандидат наук), читал бы лекции до конца жизни, где-нибудь в филиале московского института, пожизненно при деле. А получилось так, что не могу, не успел защититься, сиди теперь без работы. Думай, куда, к кому и зачем. Да ладно, все нормально, всем бы так жить как я сейчас.
   Еще жил с нами предписанный к Тиму и выделенный штабом переводчик - Христиан. Конголезец, но с университетом, который он умудрился закончить в соседской, отнюдь не дружественной стране Руанде. Я думаю из за своего утонченного носа, заявил наверно, что он руандец, вроде на тутси похож, и все поверили, документов не спрашивают, главное плати за образование бабки регулярно и все будет нормально. Но вообще то парень был не плохой. Знал неплохо английский, в совершенстве французский, все-таки Конго бывшая бельгийская колония, и французский является здесь государственным языком (позавидуешь бывшим колониям насчет языка). Также, что естественно, свободно владел Суахили, местным языком, и киняруандским, выучил гад, пока учился в Руанде. Пришлось опять мне же его воспитывать (а кому еще). По прибытию в тим, пытался выехать с нами в патруль в грязной майке и в сланцах, за что я не допустил его до патрулирования и объявил выговор. На его фразы, что здесь все так ходят и это он делает для маскировки, пришлось объяснить ему, что он стал одним из представителей ООН, и обязан был в костюме, с галстуком и в вычищенных туфлях. А маскировка здесь не в тему. И так везде абравиатура "UN" нашита и наштампована, кроме задницы. Тем более жил он и питался за наш счет. Так решили всем тимом. Пусть копит деньги на будущее, пока мы позволяем. Сначала он выкрикивал, что у него нет денег, потом, что он копит их, что бы жениться, но после моего предупреждения, что он будет откомандирован в другой тим, который находиться далеко в горах, инцидент был исчерпан. Через три дня он вышел в костюме, ослепительной рубашке с галстуком и новых остроносых туфлях, а я для прикола вышел из машины и распахнул перед ним дверь "Силь ву пле, Месье", на что он чинно сел и сиял как вымытая мамой сковородка. Все члены Тима потом благодарили меня, говорили что они бы тоже смогли, но не к лицу африканцам задрачивать своего же и бла бла бла. Впоследствии я разрешил ему ездить с нами без пиджака, все-таки жарко, но галстук снимать не позволял. Сделал мне приятное и он, спросив прилюдно на ежедневном брифинге "А что, физической подготовкой занимаются только в российской армии?" И действительно, занимался только я, и тренажеры себе сварил сам, правда трубы ООНовские списал на изготовление антенны, иначе нельзя. Другие тим мемберы наверно занимались спортом теоретически, лицезря меня из окон своих комнат и прорабатывая упражнения синхронно в уме, лежа в кровати.
   Вот так и жили и работали. Мы были одним из оконечных присосок щупалец огромного осьминога, называемого ООН. Наверно одним из тысяч тим-сайтов, расположенных в проблемных точках мира. Как и у осьминога, который получает рецепторы от своих присосок в мозг, мы поставляли информацию, которую затем этот мозг обрабатывал и принимал решения на воздействие. Кого то на Совете Безопасности ООН строго предупреждали, с кого то требовали принятия мер, кого то просто журили, а кому то раскрывали глаза на происходящее в его же родной стране. И истоками этих серьезных политических актов были мы, простые тим мемберы, разные всякие Бузиди, Ремо, Чарльзы, Бенетти, переводчики Кристианы, Андрюхи и многие другие. И порой, как и у осьминога, если отрубят щупальце, не очень то он переживает, вырастут новые, мозг не особо то беспокоился о нас. Как говорят наблюдатели ООН, если, к примеру, в ООНии праздник, то тебе не повезло. Будь уверен - получится как в пословице "кони согреты, хлопцы запряжены". Жизнь в тим сайте представляет собой не очень простую картину. Надо уметь балансировать и в плане питания, и в плане обоюдных разговоров, и в плане гигиены, и в плане просмотра телевизора (например, отдельные каналы, американской направленности, при коллегах с арабского мира включать я воздерживался). Свои желания, запросы, привычки, устои придется состыковать с коллективом Тима. Люди все разные. И приехали все временно. Меня, например, все уважали за то, что не предъявляю особых претензий, если будет только мусульманская или африканская пища. Я принимал ее. Пища она и есть пища, а будешь конфликтовать, все равно особых изменений на столе не увидишь, а врагов наживешь. Так за полтора года свинины и не поел. Только козлятина. Если вареные бананы, или касава, добавь соли, специй, кетчупа, получиться наподобие нашей вареной промерзшей картошки. Когда жил с индусами, то они установили по средам постный день. Даже яйца нельзя было съесть в этот день, согласно их религии. Только салаты. Проблем нет. Варил яйца в кружке в этот день у себя в комнате. Старался, что бы не видели, а если они и видели, то тоже деликатно молчали. Везде следи за паритетом и думай о компромиссах. Но все же жить можно было, и я думаю везде, не я один такой, и через это прошли все наблюдатели, выполнявшие обязанности в тимах.
   Первые месяцы деятельности мне, как ни странно, пришлось настаивать на разграничении и упорядочивании обязанностей среди членов Тима, что для меня, например, как среднестатистического офицера, было чем то органичным. Не все из нас были с опытом миссий. Некоторые не представляли не только делопроизводство ООН, но даже и основ армейской штабной работы. Они же и настаивали на лозунге "все делать вместе и коллективно". А вместе, и когда никто не за что не отвечает - это путь к бардаку. И оставшаяся часть Тима тоже подумывала, а почему бы нет, будет легче жить, авось проживем до замены или окончания срока пребывания. Но всякий бардак прямо пропорционально ведет к снижению уровня безопасности, и в первую очередь для самих членов Тима. Если коллективное написание ежедневного рапорта о результатах патрулирования еще как то можно изобразить, хотя если я не был сегодня в патруле, то какой из меня толк, то выполнять хозяйственную деятельность вместе было невозможно. Я как то в ходе дебатов привел простой пример, "Джентльмены, а что горючку в патруль из канистр тоже будем все впятером заливать - один держит канистру, другой смотрит в горловину, а третий смотрит на державшего эту канистру? По истечению времени, предложенный мною вариант деятельности полностью был взят на вооружение как единственно подходящий. Были назначены G-1, 2, 3, 4, заместитель Тим лидера. Доклады писали только члены Тима, прибывшие из патрулирования и только лично. G - 3 планировал патрули, G - 2 рисовал карты, G - 1 регулировал отпуска. Отчеты о хозяйственной деятельности писал я, как G - 4, и вывешивал их для всеобщего обозрения на доску документации, что бы все члены Тима видели резерв горючки, срок годности запасов воды, проблемы по Интернету и т.д. А вот на вечернем брифинге все проблемы обсуждали сообща, не взирая на сферы ответственности, каждый мог покритиковать и высказать предложения любому Джишнику (G). Кстати, те, кто ратовал за обезличивание обязанностей "все за все" как раз стеснялись выступать на брифингах. "Говори, здесь подошло время как раз "все за все" напоминал им я. И даже уклонялись от присутствия на них, на что я постоянно обращал внимание и впоследствии этот негатив искоренил. В результате упорядочивания и разграничения обязанностей у офицеров появилось свободное время, каждый теперь знал, как подстраховать своего товарища, появилась возможность планировать свою личную деятельность как "G". Тим сайт начал выходить на лидирующие позиции в секторе и был отмечен командованием как один из наиболее эффективных. Все таки опыт Сахары уникален в деле организации работы Тим сайта в требуемом направлении и был мною правильно внедрен.
   После утреннего моциона, пожеланий друг другу доброго утра и обсуждения за завтраком преимуществ национальных кухонь, в которых участия я обычно не принимал, подходит время для убытия в патруль. Сегодня я еду с Чарльзом, все строго по графику, маршрут не сложный, километров 60 в обе стороны, хотя направление не очень спокойное, больше вообще то беспокойное, нет, точно, самое хреновое из всех. Вчера только прислали доклад об активизации боевых действий в районе, куда мы и направляемся. Но работа есть работа, и я, даже без просьб у Господа о покровительстве, начал готовиться к убытию. Загрузил броник, каску, пак (упаковку) воды, рюкзак, в котором весь набор жизнеобеспечения - нож, фонарь, печенье, блокнот, ручка, фотоаппарат, ооновский берет и кепка, солнцезащитные очки, набор музыкальных кассет, православные иконки, оберегающие в патруле, бинокль, прибор для навигации GPS "Garmin", карта и разное другое, включая медикаменты и даже презервативы, что прилагается в комплекте с медпакетом. Сегодня по графику водитель я, начальник патруля Чарльз, что означает, что будем слушать русскую эстраду, такой закон, кто рано встал (кто водитель) тому и тапки.
   Начало движения. Завожу Тойоту, лучше бы новенький Нисан, во трактор прислали, но у него подсасывает лимит пробега до обслуживания, поэтому придется эксплуатировать Тойоту. Проверил все под капотом, медленно обошел ее вокруг: как спала, подружка, как самочувствие (это я про себя Тойоте). Проверяю приборы, главное горючки, во всех режимах, газуя и нет, стрелка не двигается и показывает максимум, значит, прибор исправен. А то были случаи в Сахаре, прибор показывает полный бак, а дизтоплива на самом деле там нет. Выехали в пустыню, да так там и остались на ночь, пока не нашли сотоварищи по тиму. Прибор оказался тогда не исправен. Бронник натягиваю на спинку сиденья, поднимаю в багажный отсек вторую запаску, закрепляю имущество. Беру на всякий случай лопату, в основном для самообороны, но об этом никто не знает. Все предпочитают сразу сдаться, а я, почему-то - нет. В зависимости от ситуации. Можно и побороться за себя, товарища и машину. Поэтому если узнают что это для обороны - перестанут со мной ездить. Им крайности не нужны.
   Начинаем проверку радиосвязи. Хорошо если дежурный в секторе сегодня толковый офицер, все пройдет быстро, а если франкофон, то можно и с пол часа ничего не добиться, да и испортить себе настроение, еще не тронувшись в патруль. Все прошло успешно, все подтвердили работоспособность: сектор - КВ, наш дежурный - УКВ радиостанций. Чарльз не спеша, усаживается, весь овеянный запахом одеколона, сразу включает на мобиле Гимн Ганы, может и правильно. Патриотично. Не знаю, будет ли он слушать чего-нибудь в экстремальной ситуации. При крайнем нападении на тим сайт, когда толпа демонстрантов двигалась в нашем направлении, я с интересом наблюдал реакцию тим мемберов. Чарльз по стойке смирно слушал национальный гимн, поставив его на повторное автоматическое воспроизведение, пока я его не затащил от камней в дом. Бенетти, никогда не курив, закрылся у себя и закурил, было видно по дыму из-под двери. Ремо кинулся делать прощальный звонок семье. Наверно один я собрал обслугу и отдавал указания заблокировать по ночному ворота, заглушить генераторы и подготовить воду для тушения огня, собрать отовсюду и вынести огнетушители перед входом в дом, завести машины и поставить их напротив ворот, что бы в случае приближающегося конца, выехать, протаранив ворота и демонстрантов и многое другое. Да и тим лидер тщетно пытался связаться с индийским контингентом с запросом о помощи. Так что прослушивание гимна Чарльзом вызвало у меня не совсем приятные воспоминания.
   Пристегиваем ремни и делаем отмашку папе на открытие ворот и товарищам прощальный жест. Мама почему-то не вышла сказать "Бон Вояж", что означает "Счастливого пути". Я отметил это автоматически, обычно она это делала с добродушной улыбкой регулярно, особенно когда уезжал я, ее покровитель. Не к добру что-то. Да и помолиться сегодня с утра как следует не успел - вывели из равновесия ночные секъюрити. Наверно опять проспали всю ночь: двор не убран, очередная пустая бочка из под горючки не упрятана под навес, машины помыты поверхностно. Пришлось обоих погонять и для воспитания поставить задачу по перекатыванию бочек с горючкой в конец двора и обратно на время, что очень положительно сказывается на состояние их дисциплины в течение последующего месяца.
   Выезжаем за ворота, сразу приходиться притормаживать, дежурившие с 6 утра дети облепляют двери машины. Никуда не денешься, достаю из рюкзака один из обязательных предметов патруля - конфеты, купленные мною при посещении штаба сектора и раздаю их по ранжиру, сначала меленьким, потом повзрослее, иначе не поедешь. Да еще надо проследить, что бы которые повзрослее, не отобрали конфеты у маленьких, что повсеместно практикуется. Терпеливо ждем засовывание конфет во рты. Изо рта редко кому удается выхватить, хотя и такие спецы есть. Чарльз молчит, чувствую, что он не совсем доволен. Он то знает законы Африки. Сегодня дашь бесплатно, завтра придут десятки, а послезавтра будет демонстрация с требованием отдать все. Поэтому я стараюсь регулировать этот вопрос, прекращая периодически раздачу конфет, ручек, тетрадей и др., пока дети дня через три не уйдут от ворот и не успокоятся. Но сегодня Чарльз негласное правило соблюдает - дети наши друзья.
   То же самое было и с моей практикой лечения. Начал как то я выводить у детей лишаи на голове. Купил в России серную мазь и намазывал им лысые пятна. Получилось. Лишаи стали пропадать. Так потом пришло пол деревни за различного вида мед помощью, думали что я лекарь. Вообще мне, например, приятно было помогать людям, и ты в почете и время проходит быстрее. Практиковал оплату школы детей двух семей, нашей мамы и соседней. 3 доллара за полгода на ребенка - 15 баксов за полгода, мне не убудет, да и не прибудет как то. А люди безмерно благодарны. В общей сложности помогал пятерым ребятишкам. Потом практиковал ремонт всякой бытовой дребедени, базовое образование все таки - электронщик. Купил для этого даже набор инструментов: отверточки всякие, плоскогубцы, кусачки. И ремонтировал по тихонько приемнички, утюги, плитки разные, у кого была линия электричества, лампы керосиновые. Меня даже прозвали в деревне "Андрей - механик", а это почетное звание, типа как у нас степень "доктор технических наук".
   Но сегодня мне очень приятно, дети дергают меня через открытое окно двери Тоуоты за волосы на руке и говорят что я обезьяна (у африканцев волосы на руках практически не растут), на что я согласно киваю головой, доставляя им небывалую радость, что я - белая обезьяна, а они цивилизованные. Все дружно кричат мое имя, даже прохожие останавливаются, смотрят, кто с одобрением, кто с осуждением что мало даю, а кто думает, что это их президента помощь и мы распределяем ее недостаточно, оставляя большую часть наверно себе, а кому же еще. Мне как-то все равно, главное дети довольны, а в этой стране они, если надо, могут даже спасти тебе жизнь. Закончив процедуру укрепления дружбы, выезжаем на центральную, она же и единственная, дорогу деревни, двигаясь со скоростью 5-7 км в час, демонстрируя степенность, респектабельность, показывая людям, что все спокойно и стабильно, хотя и сами не знаем, так ли это, и внушаем уважение к мощи ООН, все таки машина объемная, и я сижу высоко, как на советском тракторе, и дизель свистит под тобой как сопло самолета.
   Добираемся до расположения контингента - вроде обещали эскорт, надеемся что обеспечат, нет, так придется без него, на удачу что прорвемся. Но в обоих случаях патруль должен быть выполнен - к счастью это признают все члены тима без слов, как рабочий день на заводе, в старые времена социализма. Командир роты индюков, подполковник Парам, еще играет в гольф за пределами лагеря, на деревенском футбольном поле. Кстати, сам он по жизни - боевой пилот вертолета индийских ВВС. А здесь на стажировке - командир мотострелковой роты. По закону ровно год должен оттрубить на поверхности матушки земли. Крылья, вернее лопасти, так сказать, ему подрезали. Без такой практики карьерного роста ему не видать. Все правильно. Теперь будет более внимательно долбить сверху по целям, думать о своих, как они там внизу, ведь и он был когда-то среди них. Грамотное решение имеет место быть в индийской армии. По углам поля стоят индийские джипы "Махиндра", с пулеметчиками и бойцами, что ж, тоже правильно, охранять жизнь командира - дело святое. Заходим в расположение офицеров, которое огорожено внутри лагеря высоким забором, как государство в государстве, солдатам туда вход и даже просмотр этого участка территории строго воспрещен. Сразу появляется денщик одного из офицеров. Приносит поднос с соками, горячим чаем с молоком, холодной водой и печеньем. Вообще то организации отношений между офицерами и солдатами можно позавидовать. Школа то британская. Офицеры у них - высшая каста. До капитана у тебя один денщик, майор - два, а у командира - три. О совместном проживании, что бы быть "ближе к людям", как учили нас замполиты (лично проживая, как правило, вдалеке от солдат), не может быть и речи. У офицеров все гораздо шикарней и почтенней. Отличные палатки, у младших офицеров на двоих, у старших персональные. В палатке имеется отсек, где расположен отдельно туалет и душ (вспоминаю как я в Тамбове, в должности командира учебной роты, мылся в бане вместе с солдатами, а что делать, душ в офицерской общаге предусмотрен не был; а сидеть в одном очке на полевых выходах приходилось вообще не раз). Площадь палатки - 8 на 4 метра. Офицер приехал с патруля - денщик тут как тут, снимает обувь с начальника, несет тапочки, поднос с напитками, фруктами и печеньем. Свежий халат накидывает командиру на плечи. Ну обувь может снимать и перегибы, а вот готовить ее к носке, чистить, стирать, чинить и гладить обмундирование это не плохо. Уборка палатки, ее охрана, обеспечение свежими газетами, чаем и напитками в любое время суток денщиком - это тоже хорошо. Пусть командир думает только о военных действиях, самообразовывается, готовится к поступлению в академию и т.д. Да и денщики не обижены, тоже чистенькие, ухоженные. Особенно это удобно при дружеских визитах и переговорах, на которых мы часто присутствовали в расположении контингента. Денщики и правильно подадут, и покажут свои светские манеры, смогут объяснить необходимое по-английски. Они тоже каста. О содержании переговоров никогда не расскажут, как не пытай, словно глухие, а ведь переговоры имеют официальную и неофициальную часть с принятием спиртного, которая заканчивается далеко за полночь. И здесь денщики не заменимы. Не то что у нас, прошел мимо офицерской палатки солдат, наутро командир все знает, а затем и особист. Столовая у офицеров тут же, в закрытом городке, спиртное во множестве початых бутылок стоит открыто, рядом с обеденным столом на сервировочном столике. Будь уверен, никто не прикоснется, только поздно вечером за посиделками по граммуличке. Иной раз думаю, а у нас, все под запретом. Как будто мы дикие, из леса. Бывают уроды, которые нажираются с утра на службе, но, к сожалению, иной раз те, которые же и призваны по долгу службы насаждать и следить за соблюдением этих же запретов. Но их один на тысячу. А борьба с пьянством и алкоголизмом. Помню, как дружно обмывали приказ на эту тему, специально, что бы насолить его издателям. Но ведь можно организовать культуру пития и у нас. Когда служил в ЮГВ (Венгерская народная республика) лейтенантом, взводным, мой первый комбат, Сан Саныч, царство ему небесное, официально руководил выдвижением офицеров батальона в гарнизонное кафе, после вечернего развода. Сам восседал во главе стола. Сдвигали столы буквой "П", закупали спиртное, благо оно было в винодельческой стране совершенно дешевое, и беседовали за стаканчиком, другим ни о чем. Количество потребляемого было не ограниченно. Но, как правило, на следующее утро, часа в четыре, был подъем батальона по тревоге. Комбат, пять часов назад, сидевший с тобой совершенно навеселе, был как стеклышко трезв. Таким же выглядел и начальник штаба. Так вот они зорко следили за участниками минувшего застолья. Кто, как говориться, не спрятался, я не виноват. По проспавшим, вялым, не выспавшимся и с запахом выводов никаких не было, просто в следующий раз ты в строй, выдвигающийся в кафе, не назначался. Да еще каждый день в 6 утра была батальонная зарядка с обязательным присутствием всех офицеров, благо жили все в ДОСе (дома офицерского состава), в двух минутах ходьбы от казарм. С лейтенантских пор во мне и выработался некий регулировочный механизм ответственности за свое поведение. В количестве употребляемого себя никогда не ограничивал, но вот придешь до места расквартирования после застолья, проверишь документы, деньги, поставишь будильник, спланируешь свои действия на утро и все, дальше без комментариев. Наутро выясняется, что было по две с половиной на брата. И ничего, зарядку пробежал и готов к немедленным действиям. Как говорил в то время комбат "Офицера если поднять внезапно в три ночи, он должен подтянуться с еще закрытыми глазами не меньше 15 раз". Нет, есть чему поучиться у индюков, да и у нас в прошлом.
   К нам выходит один из командиров взводов и говорит, что командир очень занят подготовкой к поступлению в академию, хотя играет он в гольф 90 метров левее за забором, даже приветствовал нас взмахом руки, но мы молчим и лейтенант оценивает это, приказывая денщику принести шербета и пончики, пожаренные в сладком масле, что является жестом высокого уважения к посетителям. В свою очередь и мы расспрашиваем лейтенанта как командира: как обстановка, что случилось за ночь, что прошло по их линии, линии контингента, так как патрулируют они и ночью, в наших, российских БМП-2, что нам категорически без оружия в наших легких машинах запрещено. Лейтенант, окрыленный таким отношением, без остановки выкладывает нам все, даже того чего не следовало бы. Без его информации, командир роты на совещании у командующего мог бы сделать роту героями, теперь уже не получиться, мы тоже доложим по своим каналам, что и мы там поучаствовали, не на прямую естественно, а якобы добыли эту информацию через агентуру, используя доверие местных жителей, подкупом, и другими, только нам известными способами. А сегодня без труда - готовый доклад сам пришел к тебе в руки, успевай только записывать. Но все равно лейтенант молодец, так должно и быть, мы все же в одной организации и делаем одно дело. Сегодня ты, а завтра мы, ведь некоторые чиновники в лагерь индюков не пойдут под расстрелом, пока дойдет - люди все увидят, назовут стукачом. А к нам, пожалуйста, дом стоит среди таких же в деревне, неприметен, только стемнело и жди информаторов, даже такого высокого ранга, что в обычной ситуации не пожмет протянутую тобой руку - не его уровень здороваться с какими то мелкими наблюдателями ООН.
   Обговариваем маршрут, состав эскорта, свое поведение и задачи, которые надо выполнить в ходе патруля. Приезжает командир, сам за рулем джипа, что в нашей армии категорически запрещено, а у них поощряется, тренировка вождения без отрыва от производства как никак, в спортивном костюме, с набором клюшек для гольфа в чехле за спиной. Так и хочется спросить, как идет подготовка к академии, но лейтенанта подводить нельзя. Сам командир никогда в патрулировании не участвует, только когда приедет посмотреть обстановку с выездом на местность вышестоящий начальник. При этом водителем у начальника будет сам командир роты подполковник Парам, будь уверен, это правило нерушимо.
   Эскорт. Начальником эскорта к моей великой радости оказался мой друг - майор Ахмад. Не знаю, недолюбливаю я что-то индюков, ну не лежит тренированная годами в отношениях к людям душа. А я считаю, что за 22 года командования личным составом кое какие навыки и опыт приобрел. Преподавателем то я стал в последние 5 лет. По моему мнению, какие-то индюки сладкие, слишком обходительные. Чайку с молоком, печеньице, вечером казенного виски или джина, это всегда, пожалуйста. А вот в деле, или при докладе командованию, запросто могут подставить. Мол, вот, наблюдалы, опять ничего не сделали, сидят только бабки считают. Согласен, денег мы получаем гораздо больше. Здесь конфликт между офицерами контингентов и наблюдателями во всех миссиях один и тот же. Но мы не виноваты. Да и заботиться о нас некому, сами арендовали дом, сами благоустраивали, обзаводились хозяйством, все платное, никто нас не охраняет, постоянно в напряге, что кто-то нападет или ограбит. Здесь тоже надо почувствовать разницу. Да и молодые лейтенанты у них лихачат. То на дороге, поворачивая дула пулеметов, начинают сгонять на обочину грузовик, доверху набитый крестьянами, то во время патрулирования лихо врываются в деревню и чуть ли не под конвоем ведут на допрос главу администрации. А был случай, когда они от нас оторвались и скрылись в лесу. Потом нам, наблюдателям пришлось объяснять местным жителям что это было не снабжение оружием повстанцев и бандитов, хотя я так и до конца не уяснил, что же они там в лесу периодически делали.
   Но Ахмад все таки был моим другом. Отец его работал в Азербайджане, да и он там вырос. Он и меня называл Андрей из Азербайджана, на что я не реагировал, пока тим лидер не подошел ко мне и не сказал: "Андрей, а ты говорил, что ты из России". Но и в последующих случаях я не стал осаживать Ахмада, пусть он останется в грезах и приятных воспоминаниях о нашем бывшем Азербайджане. Всегда немногословен, он внушал мне уважение. Тем более он был командиром бронетанковой группы БМП-2, прикомандированной к роте, с такими надо дружить, но никогда при мне БМП не хвалил, что тоже прибавляло мое к нему уважение. Сам знаю, на что они способны, подхалимажа не требуется. Ахмад был мусульманином. Хотя и индийским. В роте также служили Сикхи, храбрые воины, призванные бороться с мусульманами в Индии (мне так рассказывали, за точность не ручаюсь). Как правило, это рослые гиганты красавцы, постоянно носившие чалму, а в свободное время - пилотку, но волосы их никто никогда не должен видеть. На патрулирование они выезжали без касок, считалось, что Бог спасет их от пуль как представителей особой касты. Действительно, они были решительны и храбры, как в истории Индии, так и в наших совместных патрулях. Я слышал, что из за негласного конфликта с Сикхами, Ахмад не смог, в свое время поступить в академию, но не отважился спросить детали, вопрос все таки крайне щекотливый, поэтому истину не утверждаю. Ахмад, хоть и почитал Коран, но был в первую очередь военным. Когда я задал вопрос: "Ахмад, почему ты завтракаешь в Рамадан?", он мне ответил, что воин в первую очередь должен выполнять свой долг, а потом отправлять религию. Он меня тоже уважал, даже за то, что я жал лежа на скамье 120 кг штангу. Станок для тренировок был только в роте, да и штанга тоже. Обычно половина роты сходилось смотреть на мой жим, некоторые даже держали 1.25 кг блины наготове, зная, что я буду ими увеличивать вес. Был даже такой курьез, что когда лимит блинов кончился, один из бойцов предложил сесть на гриф штанги для утяжеления, и вполне серьезно. Ахмад тоже качался, но при мне сразу заканчивал тренировку, не знаю, может стеснялся, что не сможет со мной соревноваться. Тем не менее мое настроение приподнялось, из-за того что рядом будет друг, который спасет меня в трудной ситуации, и из-за того, что на привале можно с кем-нибудь поболтать без оглядки, что разговор перескажут командованию, да и денщик его не оставит нас, наблюдателей, без внимания. Это уж точно, без сомнения. Накормят и напоят как своих.
   Пристраиваемся третьим номером в колонне. Первый Ахмад на Махиндре, вторым номером джип охраны с лейтенантом. За нами движутся для прикрытия еще два автомобили с солдатами. Общий состав эскорта - 24 бойца с пулеметами "Маузер", безоткатными орудиями, бельгийскими гранатометами типа "Фогот" и минометами нашего производства.
   Марш. Начался медленный марш в джунгли. Колонна движется не спеша, дороги все в ухабах, грунт прикатан, но местами совершенно не проходим после дождя, потому что суглинок. Там и тут стоят по кабину в трясине коммерческие грузовики с прицепами, везут товары с Уганды. Теперь им стоять пока не высохнет вода. Потом их приподнимут домкратами из грунта, а затем потянут на тросах, на колею. Объезжаем их по сухим, уже высохшим участкам. Впереди едет Махиндра с бойцами, оружие на коленях прямо в наше лобовое стекло. Вот бойцы, бестолковые, сколько раз говорил, оружие вверх, а если складывающийся приклад то вниз, не понимают, или не хотят понимать: "что за русский, нам не указ". Их командир (лейтенант) посмеивается, а замечаний не делает. Знай наших, и не лезь не свое дело. А вообще то мне не понятно, почему нет нигде наших таких же контингентов (кроме вертолетных групп). Ведь смотрю на индюков, здорово они поправляют здесь здоровье и финансовое положение, все довольны. Паек полностью обеспечивает ООН. Подавай только заявки с национальным уклоном, все найдут, купят в той же Индии и доставят прямо к столу. На завтрак куски черного шоколада, который поставляется на склад 5 кг плитами, обернутыми в фольгу из Южной Африки (в первый раз видел такие глыбы), йогурт, курятина, шоколадное молоко, соки, печенье. Паек усилен, так как контингенты всегда считаются на боевых. Чай, сгущенка, какао в пакетиках, все это я видел и ел, когда угощали на патрулировании. В патруль - доппитание. Тоже шоколадное молоко, печенье и многое другое. Офицерам еще круче - сигареты, спиртное на расслабление и представительские мероприятия, месячную норму которого они мне проинформировать отказались, книги, фильмы, дополнительно, в отличие от солдат экзотические соки. Деньгами каждому солдату выплачивается по 700 - 900 долларов в месяц, а офицерам гораздо больше. Всем идут боевые и льготы, как у нас участникам боевых действий, с последующим направлением для поступления в академию и вообще, по жизни, а бойцам - в колледжи унтер офицеров, если знаешь английский язык. Почему бы нашим ребятам не посмотреть мир, не помиротворить, и не заработать немного на жизнь. Слушаю нашего Министра Обороны, вроде волевой, решительный, а все же слишком все у нас возвышенно и задумчиво. Все что то на уровне РВСН. А ведь наш взнос в ООН уходит совсем другим армиям. Почему бы не только возвращать его назад, но и даже забирать большее. Слышал в Москве от чиновников из нашего управления МВС, что там болезни, что набедокурят наши солдаты, что нет гарантий и резолюций. А как же другие, везде индюки, паки (пакистанцы), банглы (бангладежцы), подтягиваются и китайцы. Дисциплина железная, задачи выполняются, никто не болеет. Да смогут все наши парни, еще и в тысячу раз лучше, только бы не опоздать, а то по всей Африке везде уже контейнеры с надписями USA, особенно в наиболее уважаемых и авторитетных местах - церквях. Плати деньги нашим парням регулярно, назначь толковых командиров, организуй регулярные занятия в свободное от выполнения боевых задач время и все будет на уровне. Бравады, решительности и мужества нам не занимать: Господь наделил наш народ за бесплатно. Проявим себя - отбоя не будет от приглашений для участия. Да, и что касается офицеров, таких же наблюдал, как и мы. Американцы едут в миссии за боевыми. Кому не писал, в Ирак никто не попал, хватит, уже был на войне. Французы - тройной оклад, бриты тоже. У всех их работают программы поддержки семей офицеров, выехавших за пределы страны. Как она эффективно работает могу написать целую книгу. Некоторые жены писали своим половинам, что бы приостановили, слишком назойливо, даже машину предлагают водить в качестве компенсации за пребывание мужа в зоне конфликтов. Для офицеров такие командировки идут как условие для продвижения по службе, что им и гарантируют по прибытию на родину. Опыт то нарабатывается уникальный. Даже тунисец хвастался, что из миссии он может пригнать машину без таможенных пошлин, более того, все госчиновники обязаны содействовать, устал ведь, прибыл с войны. У украинцев год за два и форма стандартная, у всех одинаковая, не то что наши (даже американскую "пустынку" некоторые российские наблюдалы носят, другая часть - из магазинов "Охота и рыбалка"). У украинцев она легкая, не выгорает, у всех с иголочки, а на спортивной майке на спине - надпись "Украина", у всех одинаково. А у нас - вычитал в личном деле, которое вез в автобусе сам в военкомат после увольнения - числился военспецом. Даже не указали где и на какой должности. Как будто участвовал в спец операции ФСБ или не участвовал нигде, а был наемником. Вот дают. Какой я военспец. Особенно у нас в РЭБе. Да. И у военспецов служба не мед, все время сиди взаперти в расположении какого нибудь африканского батальона и учи других, но это совершенно другое. Не хочу я быть ими. Как сейчас говорят на сленге - не мое это. Мы, военные наблюдатели ООН - военные дипломаты, специально обученные, тренированные и представляем Россию в любых сложившихся ситуациях. А это не просто. Это совсем другое, чем военспец. Одно только, бальзам на душу - выхлопотали нам, россиянам, издавна, дипломатические паспорта, хотя есть и с ними недоразумения, но в Руанде, в Кигали, я прошел погранконтроль, а моим товарищам наблюдателям, в том числе и украинцам - стоп, плати пошлинный сбор за въездную визу в 30 долларов. Но это одна только и есть привилегия. Больше ничего, не льгот, не продвижений, ни боевых. А ведь ребята рвутся на минах, умирают после миссий от еще не изученных нашими врачами африканских загадочных болезней, теряют здоровья в малярийном бреду, расстаются с семьями. Приезжаешь с командировок, а твое место занято, хотя не так открыто, закон не позволяет, но намекают, соглашайтесь на понижение, все считают, заработал денег и хватит. Даже пытаются остановить тебя при рассказах о былом в ООН. В почете байки о современной армии (рыбалка, охота) и немного про Чечню. Как то один генерал спросил меня, листая личное дело "Так ты еще и переводчик? Добро на говно значит умеешь переводить?". А ведь все мы делаем общее дело, пропагандируем Россию в международных отношениях, тем более отзывы о россиянах по всем миссиям самые положительные. Мы выполняем волю и распоряжение президента - вернуть Россию на господствующие, соответствующие ее статусу и возможностям международные позиции. Как понимать существующее на сегодняшний момент отношение к Военным наблюдателям ООН в России? Украинский начальник отдела военных наблюдателей МО Украины, Александр Константинович, сам выехал на год в миссию, отличный, кстати, офицер, душа компании, надежен. Наверно сейчас более эффективно проталкивает все для своих наблюдателей. Знает теперь, кто есть кто не по звонкам сверху, а "в деле", был там, в случае чего лично. Наши тоже с опытом, но иной раз приятно было бы встретить начальника из столицы в каком-то объемном Сахарском или Конголезском патруле, пожить с ним в одном тиме, рассказать ему о наболевшем. Что бы он опыт то этот освежил. И еще. Запомнилась мне одна фраза офицера ГУК (тогда еще Главного Управления кадров). "Мы с оформлением документов вам поможем. Но когда придет вызов, с командирами - отпустить вас в командировку или не отпустить - договаривайтесь сами". Вот тебе и на! Вроде и в армии, а вроде и нет. Что значит договаривайтесь сами. В армии все расписано до запятой. Этим она и сильна и многим является манной небесной. В большинстве случаев думать ничего не надо, дай Бог успеть выполнить предписанное. Скольких видел военных в званиях до генерала, которые в быту, среди гражданских, слова связать не могут, не говоря уж о том, что бы интеллигентно одеться в гражданское платье. Да без армии они просто бомжевали бы наверно, где то. Значит, армия и их наставила на путь истинный, прикрыла от неудач, выдала форму, в которой они важно выглядели, обучила их стандартным фразам, применяя которые они чувствовали себя комфортно на территории части, да еще и помогает по жизни во многом другом без умственных затрат. Нет, не приемлю я фразы "договариваться с командиром". Не использовал этот вид взаимоотношений никогда. Может поэтому мои командиры и начальники в вопросах откомандирования и поступали по военному. Другое дело, когда командир опрашивает твое согласие по поводу освобождения должности сразу после убытия. Я всегда был "за". Офицерам надо расти. Пусть становятся преподавателями. На себе испытал, когда офицеры были в разъездах, а должности оставались вакантными, т.е. придерживались для них до возвращения. Учебная нагрузка заметно увеличивалась. Шесть часов занятий с курсантами до обеда и часа три консультаций после обеда. После чувствуешь себя как будто фуру с цементом разгрузил, а может и потяжелее. А место, по прибытию назад, если ты не идиот, командир всегда найдет. Что со мной и происходило три раза. Правда кафедры и дисциплины пришлось менять. Но никто не разу не упрекнул меня за то, что "ты там бабки зарабатывал, а мы здесь за тебя потели в полях да с мелом у доски". Поэтому я считал и считаю, что договариваться с командирами не о чем. Пусть договариваются "блатные", "свои", пройдохи и родственники всякие. Проявил положительно себя во время учебы на курсах, перезвонил кадровик напрямую командиру, узнал его мнение, характеристику, степень допуска уточнил по соответствующим каналам, обосновал, если необходимо командиру важность откомандирования и шли без компромиссов приказ на убытие.
   В пути. Минуло 26 км, людей в селениях немного, не как всегда. Обычно ООНовские колонны встречают с криками восторга, все бросают работу и бегут к дороге, кто посмотреть на технику, кто просто помахать рукой, а кто надеется на полпакета недопитого солдатами индийского контингента шоколадного молока, брошенного с машины в толпу. Сегодня безлюдно. Даже мужики в белых рубашках не сидят с умным видом вдоль дороги. В Конго работают, как правило, только женщины. Едешь в патруль в 6 утра, они бредут с мотыгами на поле, возвращаешься в пять вечера, те же самые с огромными мешками, выпучив из орбит от тяжести глазами бредут домой. Мне всегда тяжело смотреть на них, когда они тащат на горбах мешки длиной в два их роста. Ведь есть среди них и совсем молоденькие, еще не время надрываться им так. Оттого и дети уходят в банды, потому что некому за ними присматривать. А отцы и пальцем не пошевелят, что бы чем нибудь помочь. У них строго - хату из тростника построил - миссия до конца своих дней считается выполненной. Дальше только отдых и пустая болтовня. Как рассказывала нам женщина в ходе выборов на избирательном участке, придешь с поля, еле живая, надо готовить жратву. Только приготовила, муж зовет перед ужином выполнить его мужскую похоть, попробуй откажи, вмиг выкинет на улицу. Потом накорми детей, помой посуду, наноси воды на завтра. И так каждый день. Таковы законы. Ничего не поделаешь. А главное молодые парни, после окончания школы, лет с 18, тоже туда же. Сидят кучками - ничего не делают. И то же в белоснежных рубахах. Поможешь матери или сестре - ты "лох". Нарушил устои и с тобой больше никто общаться не будет.
   Не придавая безлюдью значения, движемся как всегда безмятежно и в спокойствии. Через пару часов сделали "пис" привал. Заодно и поговорили с Ахмадом, как погода, что нового в газетах, как прошли последние переговоры контингента с бандюками, а о чем пока больше говорить. Разговоры идут, когда все расслаблены. А тут впереди опрос населения, запись информации, ее анализ, а затем набор на компе донесения и его отправка в вышестоящий штаб сектора. В общем впереди работы еще до хрена и больше. Ахмад угощает нас индийскими "шапати", это тонкие маленькие индийские блины из грубой муки, но хорошо прожарены и хрустящие. Везут они с собой их в патрули в термосах, в которых они хранятся как будто только с плиты. Как раз кстати, желудок после утреннего, в 6 часов завтрака пустой, а уже полдень. Самое время перекусить. Спасибо, Ахмад, всегда выручаешь, дорогой.
   Сбоку, на обочине дороги сидит пожилой местный житель. Протянул руку, дай те что нибудь пожрать. Над ним свисает огромная кисть бананов, килограмм этак на 60. Не вкусные они правда, как трава, зато большие, и когда их отваришь напоминают нашу картошку. Бананы-планте называются, а по нашему бананы-кормовые. Сзади дерево усыпанное плодами манго. Чуть поодаль - папайи. Ешь не хочу. Сто метров по дороге от дома - плантация сахарного тростника. Отличная вещь, позволю вам доложить. Взял в патруль 50 сантиметров и сыт целый день. Очень вкусный и питательный. Пытаюсь ему объяснить, что дед, ты в Раю, все вокруг бесплатно, только протяни руку, послушно кивает, а потом опять, дайте пожрать. Ленивые все таки они. Нам бы такую природу и климат, давно бы правили миром. Но шапати Ахмад распорядился дать.
   Тронулись дальше. Навстречу движется все нарастающий поток людей с тазами и нехитрым скарбом на головах. Люди в Конго крайне мобильны, мобильнее даже нас, наблюдал с ООН. У них пара платьев, канистра с водой да кухонная утварь. Что случиться, раз, покидал все в таз и за минуту деревня опустела. Приходят в другую, а там куча родственников, или пустые дома, проблем с расселением нет. Пошел в джунгли, набрал бананов, манго и авокадо - вот и продуктов на неделю. А если поможешь в поле, то и муки для приготовления фирменного блюда "касава" в виде ошпаренной кипятком муки дадут. Такой народ, ни телевизоров, ни мебели. Жалко, что живут не долго. Как то я спросил у нашей мамы, кого там хоронят, увидев проходящую мимо наших ворот толпу, она ответила "очень старую женщину". "Сколько же ей было" не отставал я. "Пятьдесят". Мне уже тогда было 46. "А что же я", надоедаю ей. "Ты еще молодой", был ее ответ. Приятно как то сразу стало. Модно сейчас быть молодым. Может быть и от того мрут они так рано, что мозг не заполнен информацией, да и излишеств нет. Некоторые из толпы движутся с велосипедами, а это ты уже патрон (по-французски - что-то нашего босса), богатый и зажиточный, есть транспорт для бизнеса.
   Останавливаемся выяснить, что случилось. Переводчики с контингента и наш, Христиан, выходят опрашивать обстановку. Люди движутся с востока. Ночью на их поселения напали Май Майи. И за ночь умудрились оккупировать 35 километровую полосу конголезской территории, считая от границы с Угандой. Спустя некоторое время встречаем кучку конголезских солдат с оружием, спасающихся бегством в глубь зоны нашей ответственности. От них узнаем, что их роту атаковали ночью, 12 бойцов, в том числе и командир, убито, расположение сожжено. Рота разбежалась кто куда. Их уцелевшая группа движется в тыл с боями. Говорят, все уведите сами, впереди. Что ж. Начинается работа и сегодня она будет совсем не простой.
   Май Майи. Группировка Май Майи существовала на территории Северного Киву издавна. Первоначально это были люди вооруженные копьями и луками, промышлявшие охотой. Они проживали в районах богатых алмазами, медью, древесиной. После индустриализации этих районов, кто то стал использовать поселенцев из племени Май Майи в своих интересах. Началось противоборство властям. С тех пор, уже 30 лет, идет борьба племени со всеми, кого они считают врагами, которых обычно трудно определить нейтральным сторонам. В наше время они уже не используют копья и луки, оружием у них сейчас являются гранатометы, минометы и АК-47. Говорят, что есть еще где-то настоящие Май Майи, с луками, барабанами и ритуальными танцами, и иной раз местные вельможи приглашают их для представления шоу, в исторических нарядах, по типу всем хорошо известных индейцев. Современные же Май Майи преследуют и политические и военные цели. И что самое неприятное, в их рядах до 70 процентов - дети. Когда я в первый раз увидел пленного Май Майи, ребенка, в возрасте 10-12 лет, я понял, что группировкой я их больше называть не буду. Для меня они стали просто банда Май Майи. Даже как они мне пытались объяснить, что дети сами идут к ним в джунгли, то я считаю, да, прими их, накорми, дай денег и отправь домой. Но не давай им почувствовать запах пороха со ствола АК-47 и крови. Плененный пацан пытался козырять терминами и опытом. И из гранатомета он стрелял, и хаты подрывал, и с Калашниковым на ты, даже пытался показать мне, что умеет его разбирать. И зарубил трех селян, а уж скольких перестрелял - только мотал головой, не счесть. Смотрю на него - слезы накатываются. У меня сын такой же. Какой из него Май Майи. А этот уже вояка. Сидел бы в школе, учил азбуку, ан нет. Не дали Май Майи. Лидер Май Майи, некий мистер Джексон, объяснял, что они проповедуют борьбу с иноземцами, вооруженными формированиями из Руанды и Уганды, сбежавших от властей после геноцида, ловцами удачи и безыдейными бандитами, которые всем скопом поселились на территории бесправного Конго. Но ясно прослеживалась одна линия - это личное обогащение и размен на его генеральское звание в регулярной армии Конго. Что в прочем часто практикуется, и по сей день, и другими лидерами различных банд. И даже может не только в Конго. Но детей трогать нельзя. Самое серьезное в этом конфликте, что все свои промахи, бардак, разбои солдат и офицеров, армия списывает на различные вооруженные группировки, 70 процентов в которых отводится Май Майи. И может есть одна сотая процента истины в политике Май Майи как банды "освободителей", но и она смывается известиями об очередном нападении якобы представителями банды на грузовик с гибелью ни в чем ни повинных людей.
   После доклада переводчиков о том, что все события разворачиваются километров 15 вглубь, принимаем решение медленно продвигаться дальше. По мере продвижения, дорога становиться все безлюднее. Даже как то птички и различные другие твари смолкли. Вот не верь теперь фильмам и рассказам о чудесах. Точно как в небылицах. Все затихло и даже солнце на время скрылось. Через 5-7 км останавливаемся. На обочине лежит убитый Май Майи, как мы решили сами. А может конголезский солдат, из атакованной роты. Не разобрать. Весь голый, но накрыт куском грязного полиэтилена. Пол головы сзади снесено, хотя спереди входного отверстия от пули не видно. Может куском осколка, кто его знает. Трогать никто не осмелился, да и не наша это работа. Одежду уже сняли для себя местные жители, или повстречавшиеся нам отступающие бойцы, а тело прикрыли жители из ближайшей деревни. Просим появившегося откуда то старика похоронить тело. Оно уже начало раздуваться, температура то за 35 градусов, на что старик согласно кивает.
   Эскорт приступает к развертыванию в боевой порядок. Часть бойцов убыла карабкаться в горы с левого фланга, часть с правого. С собой забрали практически все значимое вооружение. Мы с Ахмадом принимаем решение двигаться дальше, тем более убывший лейтенант передал, что впереди все тихо. Вместе с Махиндрой с пулеметом на крыше и 4 бойцами в грузовом отсеке тронулись и мы в своей Тойоте фораннере. Едем крайне не спеша. Через 5 километров медленно втягиваемся во что то на подобие ущелья. Везде джунгли. И мы для тех, кто если бы находился наверху, ну просто образцовая мишень для выполнения учебных стрельб из автомата. Тишина, аж на уши давит. Только присвистывание дизелей машин.
   Какое то нехорошее чувство и ощущение комка в горле. Лишь бы проскочить, лишь бы проскочить. Нет. Чудес не бывает. Пулеметчик на головной Махиндре опускает руки от пулемета и растерянно показывает вверх. Смотрю, нагнувшись к верхней кромке лобового стекла - приехали. Вдоль всего обрыва стоят вооруженные до зубов Май Майи. Окружили нас еще метров 150 назад. Вот лопухи бойцы индюки, все проеб....Глушу двигатель и думаю, как бы они не начали стрелять. Машу Ахмаду - показываю скрещенными руками, что глуши двигатель, приехали, брат. Остановка конечная, дальше транспорт не идет. Чарльз начинает хаотично извиваться на кресле. Перекладывает документы, который раз вытаскивает из кармана и прячет вновь мобилу. Нет брат, сейчас не время слушать гимн Ганы. Да и дергаться не стоит. Что случилось, уже случилось. Теперь надо думать что делать. Ахмад подходит с автоматом, лежащим на груди на согнутых локтях ко мне, вижу, что имеет опыт, прямо как наши на боевых держит оружие. Хоть он и командир эскорта, а мы в его подчинении - спрашивает меня что делать. Вижу, не дрожит, речь спокойная и не делает резких движений. Молодец Ахмад. Интересно, а как выглядел я со стороны. Ну ладно, весна покажет, кто где нагадил. Говорю Ахмаду что бы успокоил бойцов, в боевой порядок их не развертывал и оружие что бы на бандюков не направляли. Хотя те держат нас на прицеле. Один случайный выстрел и....Ну что ж, брат Ахмад, теперь началась наша работа, работа военных наблюдателей - дипломатов. Силой Май Майи явно уже не взять, да и это никто не оспаривает. Ахмад категорически против. Говорит, что он привез нас живых, должен живыми и увезти. Но в душе вижу что рад, что я вызвался на такие действия. Все таки у него есть шанс спасти своих бойцов. Один из бандитов что то кричит в нашу сторону на африканском (то ли на Суахили, скорее всего на Киняруандском - я точно разобрать не смог). Переводила докладывает, что мы приглашаемся для переговоров (язык все таки был Киняруандский). Переговоры - это уже лучше. Вот и все разрешилось, Ахмад, ты оказался не прав. Мы уже приглашены. Инструктирую Чарльза, что бы развернул машину и поставил на ход. Если что - то уезжал, да "и не забудь включить 4Х4, все таки песок, да еще сам на взводе. Не дай Бог буксануть.". Ерепенистый Чарльз мне сейчас нравиться, беспрекословно выполняет все мною сказанное. Нравятся мне военные всех армий, когда дело доходит до настоящей работы.
   Вытаскиваю документы, деньги, снимаю часы, оставляю Чарьзу, все может случиться. При себе проверяю мобилу, "Моторолу", как основной и запасной виды связи и айдишку (ООНовское пластиковое удостоверение), даже отстегиваю ее от цепочки и пристегиваю на центр груди для лучшего обозрения бандюкам. Так, пора теперь осмотреться. Незаметно считаю боевиков по периметру котлована, и тут же оцениваю оружие. Поворачиваю голову вокруг, бандиты мне весело кивают, думают, что я им рад. Ну что ж, привет, "земляки", то же им улыбаюсь, век бы вас не видеть. Все в порядке, бандюки как бандюки. Опс, а это что, оптика. Вот сейчас ничего не понятно. Эти бандюки оказывается совсем не обычные, впервые вижу снайпера в Конго. Сразу прихожу к мысли, что это "корешки" с Руандской или Угандской стороны. СВД только может быть у них. Недаром меня в аэропорту Кигали (столица Руанды) не хотели пропускать, не смотря на диппаспорт. Кто такой, да зачем. Не летчик ли, не инструктор ли, не дикий ли гусь, т.е. наемник.
   Боец начинает целиться в меня из СВД, ощущение крайне не из приятных, осмелюсь вам доложить. Но мыслей о семье, быстрый фильм о моей жизни, почему то меня не посетили. Может Господь знал, что час мой пока не пришел. Да и как то выстрела я не ждал, просто смотрел на бойчилу. Секунды через четыре, не отрывая глаза от ПСО-1, бойчила машет мне рукой. Видимо хотел посмотреть на мою гримасу через четырехкратное увеличение как я дергаюсь и жду выстрела (надеюсь что в грудь, а не куда нибудь в глаз или рот). Машу ему в ответ и показываю на свой глаз, мол дашь тоже потом посмотреть, если придется свидеться. Он смеется и показывает согнутый большой палец, по нашему "класс", а здесь я понял, как договорились.
   Начинаем движение по дороге пешим порядком. Ахмад заявил, что меня не бросит. Все также держит автомат на локтях, пошел сзади меня метрах в тридцати. Молодец, хоть задницу мне прикрывает. Итак, подведем итоги. Бойцов банды пока 21. Это передовое охранение. Значит, при командире будет еще человек 30-40. Да и основное вооружение тоже при нем. Бойцы все одеты в хорошую зеленку, явно руандского пошива. Носы у всех узкие, что говорит о принадлежности к Руандским тутси. Наличие СВД означает, что это не Май Майи, у этих даже деревянные приклады у АК-47 сточены на нет от старости. Хотя выдают себя за них. Скорее всего, тренированные диверсанты. Кто то пытается опять чего то достичь. Чего, кто, когда, зачем, почему. Мне не понятно, да и уверен, что никогда этого не узнаю. Что они хотят. О чем говорить с их командиром. Пытаюсь на ходу сформулировать направление переговоров. Переводчик Христиан начинает менять раздражать своим посапыванием, уже почти плачем "зачем мы пошли, что с нами будет". А если бы не пошли. Сколько стоять в котле. Ждать помощи, и я не уверен, что услышав лязг гусениц Ахматовских подчиненных на БМП, которых он кстати уже вызвал, мы еще будем живы. Успокаиваю его, что бы был ближе ко мне, да он и так жмется, в случае чего надеется, что я прикрою.
   Выходим из ущелья и неожиданно натыкаемся на группу из 5 бандитов, перекрывающих нам путь. Один целиться на нас из гранатомета РПГ-7Д, другой - помощник, справа от него, залег с автоматом, третий лежит за ПК, с лентой в пристегнутой коробке. А это уже профессиональный подход. Во всей Африке любят носить ПК с лентами вокруг руки, через шею, или просто волочащимися сзади по земле. Для крутизны наверно. А здесь, ну прямо повеяло на меня чем то родным. Нутром чувствую, что где километров за 120 отсюда, в Руанде или Уганде, сидит наш бывший офицер, может быть мой знакомый, коль знает английский, и тренирует, как положено, бойцов для вторжения в наш сектор. А может выпускник нашей Академии Фрунзе, иностранного факультета, передающий знания уже в Руанде. Не знаю. Но все отработано точно, в соответствии с нашими наставлениями. Сразу вижу профессионалов. Во-первых, выстрелы (гранаты) ПГ-7В у помощника гранатометчика упакованы в заплечную сумку. Да притом боевой частью вниз, что защищает их от внешнего воздействия. Не как у народной армии Конго, они ими и гвозди забивают, и как палку используют. Некоторые даже протерлись до дыр. Во-вторых, помощник готов прикрыть огнем гранатометчика, все правильно, лежит по правую руку от старшего, готов к перезаряжанию гранатомета. Сам не попадет под ствол гранатомета при перезаряжании. Не как порой у нас. Бойцы ложатся слева, что бы при перезаряжании, бестолковые, очутиться животом к гранате, и "улететь" с ней при выстреле, за что я их строго наказывал. Пулеметчик лежит в 2 метрах чуть впереди, что бы не сожгло реактивной струей при выстреле. Молодец. И что самое главное, сзади гранатометчика никого нет. Все наверно обучены и знают, что реактивная струя от порохового заряда серьезно сожжет сзади ствола в радиусе 5 метров. У нас зачастую сзади находиться куча любопытствующих. Я даже от удивления остановился, что бы насладиться увиденным. Никогда не был по ту сторону стрельбища, а сейчас уже побывал. Все стволы смотрят мне в лицо. Слева приближается фотограф с цифровым аппаратом, да не просто с каким то вшивым Коникой, двух пиксельной, а с профессиональным Никоном, 7 пиксельным, делает, пока я стою раскрыв рот, 5 -7 снимков. Где же я засвечусь теперь, с надписью "Растерянный военный наблюдатель сдается в плен", и думаю, попал ли мой российский шеврон в кадр. Хотя какая разница, мою откормленную и наглую морду все равно опознают. Наших соотечественников, по моему, трудно перепутать по всему миру.
   Сомнения в том, что это не Май Майи теперь полностью рассеялись. Да и где Май Майи возьмут генератор для подзарядки аппарата и снимки скачивать опять таки куда то надо. Фотограф тоже в камуфляже, чистенький такой, ухоженный, весь такой подвижный, так и хочется съездить ему в глаз, что бы был попроще.
   Миную линию лежащих бойцов, видимо не для меня это, хотя я так надеялся, что меня специально встречают как ВИП дипломата. Лежат долго, все напряжены, ждут бойцов-конголезцев для обмена огнем. Что ж, мы не обижаемся. Иду на поляну, куда меня ведет слащавый фотограф. Спрашиваю где командир. Фотограф останавливается около какого-то пожилого, лысого, сухого, сидящего в тени у стены хаты мужчины. Тот отдает подбежавшему бойцу автомат. Спрашиваю мужчину, "Где командир?". Мужчина молча и напряженно смотрит мне в глаза. Чувствую что то колючее в его взгляде, какую то решительность, сам уважаю такой. И тут до меня доходит, что это и есть командир. Хорошо что быстро дошло, он мог бы и обидеться. И дать команду бойцам, что бы меня для начала взбодрили прикладами и ногами. Оборачиваюсь назад, сзади Ахмад, спиной ко мне, автомат снят с предохранителя, наведен на окружающих нас бойцов-бандюков.
   Переговоры. Как начать. "Я военный наблюдатель ООН. От имени мирового содружества требую....." Какая то хрень лезет в голову. Минуту размышляю, потом прикладываю руку к непокрытой голове, голубые берет или кепку в запарке не взял, и представляюсь "Майор Андрей". Командир тоже встав, прикладывает руку к непокрытой голове (ему покрыть как раз нечем), и представляется "Жак". Жмем, кто кого крепче, друг другу руки. Чувствую, что он меня понял, что я тоже из командиров. Садимся на траву под стену хаты. Начинаю первым.
   - Как дела командир? Как в джунглях? Как малярия? Чем лечитесь?
   Командир как то сразу сдулся и расслабился.
   - Все пока хорошо. Больных много, но мы знаем как лечиться, используем в основном травы.
   - А чем питаетесь? Как живете, стоите ли лагерем или только временные расположения.
   - Питаться не чем. Сам знаешь, африканский стол - бананы да манго. Иной раз подстреливаем антилоп. У тебя пожрать нет ничего?
   - Нет. Знал бы то что нибудь привез. Ребята у тебя хорошие, все молодые, рослые, где набрал.
   - Сами пришли, кто откуда.
   - Оружие гляжу не плохое.
   - Как у всех. Кто что нашел.
   Дальше развивать разговор в военную сторону не отваживаюсь, тем более командир промолчал про расположение. Если лагерь, то значит должны быть жены и дети, и немного было бы понятно с принадлежностью банды, лагеря то мы их все знаем. А так не сказал, осторожен. Сзади стоит и все записывает в блокнот фотограф. Дал бы ему пинка, но балом здесь правлю явно не я. Что ж, пора переходить к теме.
   - Сам то гляжу ты не молодой. Надоело небось скитаться по кустам.
   - А что делать.
   Командир немного становиться озлобленным. Надо дать ему выговориться. Во время разговора он все время озирается на фотографа.
   - Правительство Конго все обещает нам хорошую жизнь, а в ответ что? Нищета, безвластие. Да еще объясни мне, почему на нашей земле одни руандцы. Даже в той роте, которую мы разогнали, тоже одни руандцы. Они нас хотят всех перерезать, как у себя, в Руанде.
   - Да я и сам не знаю, но поверь мне, все будет хорошо. Деревню то зачем согнал с домов. - отвечаю я, не желая втягиваться в дебаты о политике, да при том в присутствии этого "мерзкого "стукача фотографа.
   - Мы не сгоняли. Спроси сам у них, вон стоят. Мы пришли, ни одного дома не тронули, не одной женщины не изнасиловали. Отделение связи, полное денег, и то не тронуто. А придут солдаты регулярной армии, вот увидишь, что после себя оставят.
   - Командир, давай так. Уведи своих из деревень, по которым ты прошел. Пусть возвращаются жители, а потом решим, зачем ты все таки сюда пришел.
   - Пришел я сюда, Майор, что бы освободить свою землю от иноземцев. Мы являемся политической силой - армией Май Майи. И мы решили показать, что сила мы серьезная.
   - Командир, я это все слышал. Давай по другому сформируем тебя как политическую силу. Давай сядем ко мне в машину и я отвезу тебя к нам, в штаб ООН. Потом ты вернешься, бойцов твоих заберем на грузовике, разоружим, выдадим денег и трудоустроим в мирную жизнь. Согласен? Потом назначишь себя сам главным и будешь по мирному руководить своей, теперь уже гражданской армией.
   - Предложение вроде не плохое. Я должен связаться со своим генералом.
   - Его небось Джексон зовут.
   - А ты я вижу все знаешь. Мы тоже о вас все знаем. Делает фотографу знак.
   Выходит из-за спины фотограф с блокнотом и демонстрирует мне список фамилий и телефонов нашего ООНовского командования. Есть даже адреса проживания. Совсем неплохо, и разведка поставлена, не иначе как этот брателла ее и возглавляет. Фотограф вступает в беседу.
   - Мобила у тебя есть. А то мой разрядился.
   Нехотя достаю свой мобильник. Знаю что на счету там не много. Про байку с разрядкой я давно в теме, знаю, деньги экономят. Ну да ладно, не до этого. Пусть если надо забирает совсем, лишь бы разрулить ситуацию.
   Пока фотограф разговаривает с Джексоном, я глазами даю понять переводчику на подслушивание, а сам удаляюсь к бойцам якобы Май Майи. У всех термоса, сумки наподобие планшетов, и вот неожиданность, родной АК-74М с подствольником. Что за день. Полный не самых приятных открытий. Впервые вижу в Конго как СВД так и АК-74М с подствольником ГП-25, правда, не снаряженный гранатой. Вот подходит и корешок с СВД. Вступаю с ним в разговор.
   - Как дела. Стрелять то хоть умеешь. Переводчик занят, поэтому объясняюсь на ломанном французским и наиболее надежным языком жестов.
   - Умею, а как же. Хочешь в тебя стрельну. Громко смеется.
   - Дай подержать родную. Как прицел, бережешь ли его, где защитный колпачок для линзы, почему порван резиновый наглазник, есть ли цинковые аккумуляторы для подсветки?
   - Нет. Не дам. Ты что нибудь сделаешь секретное с ней, и она заблокируется навсегда.
   - Ну дай хоть в ствол посмотреть да прицел оценить, сразу скажу, точно она у тебя стреляет или нет. Боец не поддается, прячет винтовку за спину.
   Ну что ж. Приятно впервые после 28 лет службы открыть, что наше оружие еще может и секретно блокироваться навсегда. Улыбка у бойца совсем как у славянина, широкая, открытая, только черная (наверно от кожи губ). Мне он сразу как то стал симпатичен. Почувствовал и он симпатию ко мне.
   - "Дай что-нибудь на память", снайпер просит меня. Лезу в боковой карман на ноге. Тайком достаю конфету, которую храню там для детей.
   - Очень дорогой подарок, много долларов стоит. Не могу дарить, но для тебя ладно уж. В зажатом кулаке подношу конфету к снайперу, все подтягиваются и замирают. Открываю кулак, - громкий хохот. Снайпер даже смутился. Не ожидал осмеяния. Я тут же подумал, не зря ли я, не перегибаю ли я. Потом он пожал мне руку и бережно спрятал конфету в карман.
   - Приду домой - отдам сестренке.
   Так, ситуация вроде успокаивается. Вижу, бойцы перевели оружие кто в положение за спину, кто стволом вниз, а кто и просто прислонил его к пальме. Но как учили нас в Солнечногорске, переговоры должны быть активными, а это значит надо постоянно качать ситуацию. Подхожу к бойцу с подствольником.
   - Че такой весь здоровый? Мягко стучу ему в грудь, как приветствие. Боец сразу отскочил и направил свой АК с ГПэшкой мне в грудь.
   - Да не ссы. Я такой же. Протягиваю ему свое плечо и показываю что бы потрогал бицепс и трицепс. Сам при этом, их естественно напрягаю.
   - Уууу, одобрительно щупает боец, и многие окружают меня, что бы потрогать предплечье.
   - Эй, руссия (так по французски "Россия"). Че, бокс давай. Говорит один из бойцов внушительного вида.
   - "Давай" говорю ему, и приняв стойку начинаю приближаться качая маятник как медведь, из стороны в сторону. Боец тут же испуганно отскакивает метра на три. Дружный хохот и подбадривание бойца своими же, типа давай, не подведи, замочи русского. Тут уже я выхожу из стойки, еще не хватало, что бы громадный бойчила сломал мне хребет. Вот хохма будет при разборе. "Российский наблюдатель погиб в ходе дружеского раунда по боксу с бандитом при проведении переговоров". Этого допустить нельзя, припишут еще к тому же что за деньги бился, и ставку упомянут, к примеру, что бакса по три обе стороны заложили. Тогда точно компенсации семье от ООН не видать.
   Выходит на связь Чарльз.
   - Андрей. Уходи. Приехали солдаты местного батальона. Мы их еле сдерживаем, хотят начать бой.
   - Чарльз, спокойно, ты же сам знаешь, все договорено. Сейчас позвоним их командующему округа, генералу, он все разрулит.
   - Андрей, давай быстрей, я на связи.
   К командиру подбегает посыльный и что ты шепчет ему на ухо. Командир злобно смотрит на меня и выхватывает у солдата свой автомат. Вот и наверно приехали, подумал я. Что то случилось не хорошее. Жду картинок из жизни, они что то опять в сознание не приходят. Командир направляет автомат мне в грудь и досылает патрон в патронник. Поставит на предохранитель? Нет. Не ставит, что крайне опасно, и по нашим военным меркам очень серьезно, а по жизни, типа пора начинать отвечать за базар.
   - Ты мне специально зубы заговариваешь, что бы регулярщики подтянулись. Вы, ООНовцы так уже делали, когда разбили наших под ..... Пока вы вели переговоры там, они прислали два батальона и всех наших убили.
   - Командир, тогда была какая то нестыковка, приношу свои извинения и соболезнования вам всем от имени ООН. Садись в мою машину, я тебя отвезу к командиру батальона, бойцы которого будут сейчас тебя атаковать. Там все уладим. Это опять какое то недоразумение. Голову даю, что тебя никто не тронет. Есть официальная договоренность об этом конголезской армии с ООН. Сам тебя прикрою. Ты же знаешь, наша машина не прикосновенна.
   Командир секунду пристально смотрит на меня а потом что то гортанно кричит. Все бойцы организованно колонами по тропам кинулись в джунгли. Началась паника и среди небольшой группы местных жителей с интересом наблюдавших за переговорами метрах в пятидесяти от нас.
   - А тебя мы возьмем с собой. Это слова из за моей спины фотографа, теперь уже кажущегося мне не таким слащавым и безвольным. Ехидная улыбка на его лице как то сразу сменилась на колючую и серьезную гримасу. Что ж, он прав, делает свое дело как положено. Заложники это по его линии.
   Я и подумать не успел, куда и зачем, где моя лопата для обороны, в спину кто то ткнул стволом АК. Переводчик уже стоял с поднятыми вверх руками. Ахмад пятился спиной ко мне с боку, готовый к бою. Такого лица я у него еще не видел. Сам он смуглый вообще то, а сейчас почти был белый.
   Выходит по Мотороле Чарльз.
   - Андрей, немедленно сваливай. Конголезские бойцы столкнули нашу машину в кювет, что бы не мешала продвижению их грузовиков. Я ее поставил поперек дороги, а они обиделись. Нас обвиняют в пособничестве Май Майям. Они спешиваются и развертываются в боевой порядок. Сейчас начнется мясорубка. У всех командиров конголезской армии телефоны отключены, а приехавший капитан твердит только одно, что у них приказ всех уничтожить.
   В подтверждение его слов, где то в нашей стороне ухнул разрыв гранаты гранатомета.
   Все конец переговорам. Больше ничего не изменить. Смотрю на свои туфли, зря я не одел сегодня берцы. Бежать по джунглям в качестве заложника придется до границы с Угандой, откуда вероятнее всего пришла банда, а это километров 30-35. В туфельках как то не с руки по джунглям то.
   Неожиданно фотограф с моей мобилой у уха кричит командиру, что Джексон сказал "ООНовцев не брать". Переводчик сразу от радости опустил руки вниз.
   Я пытаюсь контролировать ситуацию.
   - Командир, дай нам 8 минут выйти из зоны, не открывай огонь. И береги людей. Молодые еще пацаны.
   - Давай. Вали. Только побыстрей. Я им так не сдамся.
   - Удачи, командир, но мой совет - уходи!
   - Давай, давай. Сами разберемся.
   Командир при этом вытаскивает из кармана огромный кухонный нож и демонстрирует его мне. Таким ножом с гибким лезвием и не убьешь то не кого. Но я уважительно киваю ему в ответ.
   Война войной, а я подхожу к фотографу что бы забрать свою мобилу. "Эй, чмо, сюда ходи быстрей! Мобилу представил к осмотру резче!" выкрикиваю по-русски и тут же благодарю Господа, что фотограф меня не понял. За спиной у него болтается АКСУ, не редкость в Конго но привилегия лишь избранных. Притом смазанный, а вот это вообще то уже редкость для Конго. А у меня за спиной только пятно пота и больше ни хрена. Да и в заложниках я еще, как бы не перепутать, числюсь. Протягиваю руку по направлению к мобиле, тот охотно отдает. Не знаю, играют ли в порядочных, или на самом деле такие, деревню ведь не тронули, да и все бойцы выглядят как после 18-ти, детей по крайней мере нет. А может испугался решительного приказа своего самозваного генерала Джексона. В усиление моих слов над нашими головами делает вираж ООНовский крокодил "Ми-24", вертушка наша, российского производства, состоящего на вооружении ВВС Индии. Американцы его называют "огненная колесница". Совершенно правы они однако. Очень впечатлительно он этак пролетел над нами, мы с фотографом даже инстинктивно пригнулись. Здесь значиться как "МИ-25". Индюки что то переделали, совсем незначительно, и теперь это крутой МИ-25 индийского производства. Фотограф испуганно посмотрел сначала на вертушку, потом уважительно на меня. Я кивнул, угадав его мысли, вроде, да, да, за нами как раз. Видимо кто то прилетел из сектора, оценить обстановку, а может поддержать с воздуха, подкрылки то у крокодила рассмотреть я не успел.
   Начали движение назад, к своим. Христиан, переводила, вцепился на смерть в кисть моей руки, пытается ускорить шаг. Не торопись Христиан, главное не паниковать. Краем глаза замечаю, что все бандиты повязали на шею красные платки. До этого были зеленые. Где то я слышал, что это ритуальный знак к бою. Почти выходим из коридора ущелья. Вдруг вжик. Пару метров от нас пуля врезается в песок, столбик песка отбивается по ходу нашего движения, значит стреляли сзади. Это я четко знаю по стрельбе на стрельбищах. Инстинктивно оборачиваюсь назад и вижу отмашку руки стоящего сверху, на краю обрыва снайпера. Винтовку он уже опустил. Что то вроде удачи вам всем. Та же широкая улыбка. Вот люди. Жить может осталось немного а все как дети. Пацаны одним словом. Он ли стрелял то ли не он, но способ прощания он выбрал крайне оригинальный. Такого ни разу не встречал.
   Выходим из ущелья, смотрю на мобилу - прошло около 12 минут, бой еще не начался. Только хаотичные автоматные очереди. Слава Богу добрались к скоплению войск. Нашу машину поставили на ход, подъехали две БМПэшки, пушки расчехлены и приготовлены к стрельбе. Кругом народу, человек 400. И солдаты конголезцы, и наш индийский контингент усиления прибыл. Первым делом обнял Ахмада. Спасибо брат, тот никак не придет в себя. Все еще белый. До последнего шел оборачиваясь назад, иногда спиной ко мне, прикрывал. Но выстрела, он сказал, что тоже не слышал. Да и я его не слышал, выходили из ущелья, рев БМП, вертушка опять таки над головой и т.д. Может его и не было вовсе. А как же быть со всплеском песка и визга пули? Была бы возможность, выкопал бы ее себе на память.
   Подхожу к конголезцу капитану регулярной армии - командиру прибывшей объединенной группы. Тот подчеркнуто не хочет со мной общаться. Вот я встрял. У бандюков считался провокатором и пособником регулярной армии, а здесь наоборот. Но тоже пособник, теперь уже бандюков. Так и есть. Вышло как я и предполагал по пути назад. Наконец-то повернувшись ко мне, капитан грубо начал меня опрашивать, что я там делал, почему не пропускал машины Чарльз, зачем общался с бандитами, не передал ли я им оружие и карту и т.д. Но я уже был не в состоянии ему возражать, похлопал по плечу и сказал, что все нормально. Заглотнуть бы сейчас стакан водки, по-русски, по рисочку, не закусывая, а потом по второй тут же немедленно и потом только огурчик и хлебушка, обязательно черного, пусть даже засохшего и с песком. Но, к сожалению, ничего этого не предвидится. Подошел индюк солдат с чаем и шапати, подбежали офицеры усиления, что да как. А я и ответить то толком ничего не могу. Напряжение не спадает, как будто по башке получил кувалдой.
   Начался бой. За ущельем, метрах в 200 от нас слышны грохот, стрельба. Пришла информация о трех убитых конголезских солдатах. В подтверждение ко всему приехал грузовик с ранеными бойцами, у кого оторвана рука, у кого кисть. Все кинулись фотографировать, а мне не до фотографий. Только заметил, что боец с оторванной рукой еще не понял, видимо, что ее нет. Сидит не перевязанный и улыбается. Еще в шоке. Но перевязывать его почему то никто не спешил. Не жилец наверно он уже.
   По дороге домой машину вел Чарльз. Тронулись только в полночь, при свете фар. Общей колонной. Впереди два БМП, потом мы, потом 5 грузовиков с солдатами контингента, потом тыл и т.д. Переговоры мы вели, оказывается, около двух часов, потом часа три добиралось начальство контингента, мы его ждали, потом разборки с батальоном ДРК кто кого круче - вот и день прошел. Ехали молча, без музыки, каждый переживал о своем. Переводила спал сзади, впервые в своей жизни встретился с опасностью, вот и хрючит после стресса как убитый. Я все думал, что за день? Переговоры не удались, считаюсь врагом теперь как с той так и с иной стороны, от своего командования наверняка будет нагоняй за то что пошел к бандюкам, психика подорвана. А как надо было. Не знаю и сейчас. Думал, все ли докладывать. Поговорили ведь мы тогда с командиром диверсионной группы и фотографом о кое о чем и другом, раскрытие содержимого, как для меня так и для них, включая и переводчика, мне кажется небезопасным и по сей день.
   В такие отрицательные минуты меня обычно посещает одна навязчивая мечта. Дали бы мне развернуть батальон, наш, российский, в нашем секторе. Даже не контрактованный, а из срочников. Определил бы срок, в один месяц, всяким "Май Майям", "Интерхамверс", "Нкудам" сложить оружие, и построиться перед батальоном для регистрации. А сам бы за этот период, провел боевое слаживание батальона, да переговоры с администрацией, да агитацию среди местного населения, что бы покинули хаты в нужный момент. Придумал бы флаг и шевроны, какой нибудь не существующей республики, типа "Чегевария", что бы не испытывать ограничений. Если не согласились бы бандиты, вот тогда бы мы помиротворили, ох как помиротворили, с нашими солдатушками российскими. От детей потом бандиты шарахались бы года два подряд. Не в банды вступать их они потом бы агитировали, а наоборот, деньгами бы поощряли за отказ. Но, к сожалению, это только мечты. Может и неправильные в своей основе.
   По прибытию домой вечером получили приглашение от контингента прибыть к ним на чай. Хотя было уже далеко за полночь, но все поехали. Не каждый день такое происходит, в конце то концов. Приехали, все стали менять обнимать и благодарить, что чуть ли не я спаситель их солдат. А я все кивал на Ахмада, если бы не он мог бы я здесь и не сидеть. Выпили как всегда, я больше, остальные меньше. На этом все и закончилось.
   Хоть я и решил ограничиться только одним днем, но позволю себе осветить концовку событий. Пошли обычные будни. Мы патрулировали в зоне ответственности как обычно. Бои за освобождение захваченной территории шли еще неделю. Я, как участник событий интересовался, что и как. Стало известно, что регулярная армия несет большие потери. Хоть и с неохотой, а вспоминал командира и того симпатичного снайпера, который оригинально со мной попрощался. Живы ли они? А фотограф. Как он?
   Судьба распорядилась так, что по завершению боев пришла моя очередь патрулировать зону боевых действий. Пока ехали вдоль дороги всюду были видны следы погрома. То отделение связи, о котором мне говорил командир банды, было действительно растерзано, сейф выброшен наружу, открыт и весь обгорел. Двери у всех домов выбиты и валялись поодаль. При опросе местных жителей никто не скрывал, что это прошлись регуляры, жить то им надо. Поэтому все опустошили. Армия как всегда находиться пока на самообеспечении. Больница тоже разбита, вся аптека разворована. Потом там, на больничных кроватях насиловали местных девчонок, замеченных местными как разговаривавшимися с Май Маями, как показала нам при опросе одна местная старушка. Вскоре мы приехали к самой границы Уганды, к ее пограничному контролю. В центре деревни были выложены в ряд трупы боевиков. Двигая естественным любопытством, мы сразу пошли туда. На траве лежало семеро бойцов. Многие были без штанов, а если в штанах, то они были спущены до колен. Гениталии у трупов были открыты для всеобщего обозрения. Не знаю, осматривал ли кто их специально, или издевались бойцы конголезцы. Хотя может в момент попадания пули все это и случилось. Слышал, что обычно срывает легкую обувь и отрываются пуговицы у брюк от ударной волны создаваемой при полете пули. Живот втягивается и штаны, как правило спадают. Так что может зря я грешу на регуляров. А спросить стыдно как то. Медленно осматривая один за одним трупы, инстинктивно пытаюсь найти знакомых. Наткнулся я все таки на одного. Как чувствовал, придется свидеться. Снайпер. Он лежал пятым. Изо рта торчал сноп соломы, видимо силой запихнутый ему еще живым. Одного глаза не было. Вырван был прямо с веком. Как раз правый, которым он смотрел в прицел. Обе кисти рук были отрублены мачете. Притом проделали это с ним, когда он был еще в сознании. Над мертвым - какой эффект? Солому запихнули наверно что бы не орал. Как мне показалось, гримаса его лица выражала все такую же улыбку, как и в последнюю мою с ним встречу. Словно передавал мне привет опять. Все лицо, глазница, гениталии уже были забиты роями мух. Может не он, засомневался я. Но подошедший к нам командир конголезского батальона со злостью пнул его ногой. В чем дело, решил поинтересоваться я. Комбат толком не ответил, сказал только что это самый шакал из всех остальных. Видимо уложил он из нашей СВДэшки не мало. Хоть и бандитом он был, но природу не обманешь. Ком подкатил к моему горлу, и я пожелал спокойствия его грешной душе. Мимо провезли еще одного Май Майи привязанного к велосипеду, полностью окровавленного, почти без сознания, но еще стонущего. Привязали, начиная от горла так, что бы он не падал и все его видели, что то вроде растяжек по всему велосипеду. Затащили вместе с велосипедом прямо в бывшее здание таможни, еще с мобутовских времен, где временно разместился штаб батальона. Туда сразу ринулись человек 7 бойцов. Поспешили туда и мы. Но нас не пустили, сославшись на секретность допроса, и отправили ждать командира на задворки здания. Пока ждали командира, из здания доносились вопли и стоны. Мы наивно ждали выстрела, вроде бы негласно желали, что бы не мучился пленный, как будто не допускали, что человека можно просто разорвать на части руками. Прошло минут 15. Появился командир. Без всяких подготовительных вопросов спросили его, что стало с раненым, и кто там так страшно кричал. На что он нам безо всякого интереса ответил, что пленного отправили в госпиталь, а это стонут его раненые бойцы, которые лежат за дверью. По нашей просьбе он показал, что действительно, за дверью двора лежали пятеро тяжело раненых бойцов, лежали просто так, что бы умереть. На вопрос, почему им не оказывается помощь, он ответил, что нет медикаментов, да и оказывать некому. Выходит раненого отправили, а своим места нет. Так не бывает даже в цивилизованных армиях. Да и машины никакой мы не видели. Сидели то все время рядом со зданием. Так что погиб боец-боевик мученической смертью.
   Больше о банде, с которой мне довелось быть знакомым я ничего не слышал. На подведении итогов у конголезского комбрига прозвучало, что войска с успехом завершили операцию. Бандиты разгромлены, но незначительной их части удалось скрыться на территории Уганды. Потери своих войск он раскрыть отказался. Я то знал, что на самом деле это не так. Насчитал я в тот раз в банде 47 человек, а сколько еще было на позициях, в секретах, дозорах и засадах. А убитыми их было всего семеро, может, как сказал комбриг тринадцать. Только после этих боев батальон конголезской армии срочно переформировали, я так понял, просто отмобилизовали новичков. Старый списочный состав почти полностью весь слег в боях. А это около 200 человек.
   До окончания срока командировки были и еще другие истории, в которых пришлось поучаствовать и изрядно поволноваться. И вырывались мы на Ниссане из огненного ада, когда горела сухая трава в джунглях и мы оказались в центре огненного кольца и чудом выехали на уже дымящихся шинах, и вытаскивали из обрыва Чарьлза, который то ли заснул, то ли его занесло на повороте, но улетел метров на 25 вниз, слава Богу жив и здоров остался (вот что значит быть всегда пристегнутым), это и эвакуация командира Тим сайта из соседнего сектора, потому что не прилетел вертолет, а у него уже горел билет домой, пришлось гнать, вдвоем с Ремо, на свой страх и риск, без разрешения сектора и без эскорта 280 км в одну только сторону через джунгли Национального Парка, кишащим бандитами, это и поимка лиц, воровавших наше горючее и многое другое. Кстати, за свои переговоры я получил, как и предполагал, нагоняй от командования, а один начальник просто сказал мне, "а зачем тебе это было нужно?". Чарльзу тоже не повезло. Конголезский комбриг, за то, что он перегородил войскам дорогу, прилюдно объявил его пособником бандитов, что крайне опасно, благо заканчивался срок его пребывания в миссии, и он через пару дней уехал навсегда. А то бы пришлось его срочно эвакуировать в другой сектор. И еще, прошла как то, спустя месяц, информация, что вся эта бойня была затеяна одним из авторитетнейших представителей местной власти нашего сектора. Я знал его довольно хорошо, но раскрывать кто, и как, не имею права. Так вот смысл заварухи состоял в том, что бы сжечь непокорные ему деревни дотла. Наряду с сухопутной дорогой, Конго от Уганды в нашем секторе разделяет довольно приличное озеро. Жители деревни, которое располагалась на берегу озера вступили в конфликт с вышеупомянутым бонзой перестав платить ему рыбный оброк, за что и поплатились суровее всех остальных. Рыба из этих озер идет на экспорт, так что это серьезный бизнес. Вся деревня, многие баркасы, сети были сожжены. Оставшиеся в живых покинули деревню, а тот чинуша еще и надеялся получить компенсацию от ООН на восстановление, планировав сменить затем всю непокорную администрацию, если осталось, кого менять. По моим прикидкам, за всю операцию он проплатил не более 3-3.5 тысяч баксов. Диверсантам две, да и местному батальону 1500 достаточно. То-то бойцы бежали сами в бой. Пообещали наверно им по 5 долларов за участие. Обычно они это делают с ужасной неохотой, народ то по природе боязливый. Сзади, как правило, идет офицер с каким нибудь раритетным хромированным кольтом с крутящимся барабаном и стреляет вверх, что бы гнать голодных и раздетых бойцов в атаку. А здесь сами, без пинка. Командованию округа видимо тоже перепало неплохо отдельной суммой, что они дружно вырубили все мобилы в обговоренное время. Но сделал он все это должно быть по уму. И тем и другим, естественно порознь, наказал биться насмерть с врагами за свободу Конго. Так что подозрения мои насчет диверсантов тогда были не беспочвенны. Но это все, подчеркиваю, мои личные предположения.
   Сейчас судьбу всех участников тех событий не знаю, даже на проводы Ахмада, в штаб сектора, не попал, не сложилось как то, тим оказался малочисленным и патрулировать сектор приходилось ежедневно самому. Письма по Интернету после миссий писать не привык, да и зачем. У всех своя жизнь и проблемы. Так, поздравляю обычно своих бывших сослуживцев - военных наблюдателей ООН с Днем РА и ВМФ, и изредка с новогодними праздниками бывших начальников из армий иностранных государств. Про своих, наблюдателей россиян, более или менее в курсе от различных источников. Благодарю Бога, что остался жив и здоров, после трех миссий. Но воспоминания обо всем остались, и я думаю навсегда. ООНия интересная "страна чудес", хотя многое в ней задумчиво и трудно для понимания, но она как болезнь, не отвяжешься. И сейчас, спустя год душа все рвется в миссии, которые порой не приветливы и очень опасны.
   В попытке сделать рассказ более художественным, я не придерживался строго документальных данных. Вся история основана на моих личных впечатлениях и анализе. Поэтому изложенное в рассказе, может расходиться с реальными цифрами, донесениями и мнением официальных лиц. Заранее приношу глубокие извинения всем тем, кто со мной не согласен, не поверил, не принял или не понял. Низко преклоняюсь также перед нелегким трудом военных наблюдателей, солдат и офицеров миротворческих контингентов ООН армий стран всего мира. Дай вам Бог всем здоровья и безопасности. С уважением. Российский Военный Наблюдатель ООН в запасе Андрей.
Оценка: 6.05*43  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023