ArtOfWar. Каланчин Андрей Николаевич. Один день из жизни военного наблюдателя. Западная Сахара

Каланчин Андрей Николаевич
Один день из жизни военного наблюдателя. Западная Сахара

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]

Комментарии: 47, последний от 09/04/2021. © Copyright Каланчин Андрей Николаевич (akalanch@hotmail.com) Размещен: 17/08/2007, изменен: 27/10/2012. 150k. Статистика. Рассказ: Африка Годы событий: 2002-2003	Оценка: *5.5453** Ваша оценка:
Аннотация: События в Западной Сахаре.

Один день из жизни военного наблюдателя. Западная Сахара.

"Познай истину и она сделает тебя свободным"

Джон Марк Окерблюм. Трехзвездный генерал армии США.

Вы когда нибудь видели огромные черные существа, парящие в небе на высоте около 150 - 200 метров от земли. Они медленно приближаются к летящему вертолету, крутятся вокруг лопастей, приближаются к иллюминатору и летят параллельно твоих вытаращенных от удивления глаз. Они никого не боятся. А вот пилоты побаиваются их присутствия. Также как и побаиваются их отсутствия. Если они есть, то могут попасть в воздухозаборник двигателя, хотя заглушки ПЗУ их, в большинстве случаев отгоняют, но все же есть риск. Когда их нет, то жди песчаной бури, перед которой даже эти существа беспомощны и стараются удалиться от стихии по известным только им воздушным коридорам. И вообще, иной раз скучно без них, привыкают все как то к ним за тысячи часов налета.

Не ломайте голову, все равно не догадаетесь. Это полиэтиленовые мешки, или как мы их называем в России пластиковые сумки, которые в гипермаркетах нам любезно, якобы за счет заведения, предоставляют для упаковывания купленного товара. Только у арабов они, почему-то все черного цвета. Как цвет паранджи у женщин. В пустыне их невиданное количество, собираемых в стаи с обширных областей редких селений и поднимаемых потоками раскаленного до 52 - 55 градусов воздуха, восходящего от измученной зноем поверхности Сахары вверх.

Сегодня я начальник патруля воздушной разведки. Для находящихся в вертолете военных наблюдателей - членов патруля, я являюсь единоначальником, а вот экипаж подчиняется мне только по линии оперативного управления: куда лететь, с какой скоростью, сколько виражей повторить для требуемого подсчета техники наблюдаемой стороны, в какой последовательности произвести разведку и многое другое. Вмешиваться в пилотирование вертолетом (взлет, посадка, продолжительность полета, посадка по требованию на неподготовленной площадке и др.) я не имею права, да и не обучен, а следовательно не способен, что совершенно естественно, и на Устав ООН я не в обиде. Поэтому я чинно восседаю на месте техника, в дверном проеме кабины пилотов. Вроде для наблюдателей в авангарде, как и положено руководителю - задницей к ним, а для пилотов в арьергарде, т.е. они сидят тем же местом теперь уже ко мне. Так сказать паритет управления.

В день воздушной разведки, если тебе назначено, по графику, выполнять такие обязанности, вставать приходиться, безусловно, рано. Вылет, как правило, с 7.00 до 7.30 утра. А еще необходимо провести инструктаж членов воздушного патруля, добраться до аэродромаЈ переговорить с летчиками, благо все они как обычно славяне (другие летать в Сахаре не предпочитают, или скорее не могут физически, положи им хоть тройной оклад), а у нас, так истинные - экипаж авиакомпании ТАТ, русские, тюменцы, и мы, россияне, да и практически весь международный коллектив Тим сайта счастливы, что именно им доверяем свои жизни в полете. Потом заслушать инструктаж экипажа о безопасности в ходе полета, сверить документы, полетный маршрут и соблюсти многие другие необходимые процедуры.

Поэтому я, хоть как всегда бодр, и готов к немедленным действиям, но все-таки на секунду, другую, позволяю пойти своим мыслям наперекосяк. Притулившись к косяку двери и наблюдая, пока не подлетели к зоне расположения войск, за полетом сопровождающих нас черных "аистов" навязчиво думаю - почему, зачем, для кого я здесь, что хочу изменить, кому и что доказать, как я сюда вообще попал. Может просто хочу скрыться от самого себя, прожечь период жизни, отдохнуть от России, семьи, от службы. А может желаю приобщиться к мировому сообществу, как к чему то недосягаемому доселе в моем сознании, а может подтянуть знание языков, на которых мечтал разговаривать без умолку. А может заработать денег. Зачем я учился и служил столько лет, что бы вот сейчас болтаться в этом старом МИ-8, намертво пристегнутым к жесткому сидению техника вертолета, с тяжелой гарнитурой внутренней связи на голове, слушающим скучные служебные переговоры пилотов. Нет брат, по Родине и по семье ты уже скучаешь, мировое сообщество, в лице членов Тим сайта, тебе кажется уже не таким приветливым и интеллигентным, и ты давно мечтаешь разговаривать только на русском, т.к. три с половиной месяца со славянами не общался, а увидев пилотов ТАТовцев не отпускаешь их от себя, что бы хоть чуть-чуть наговориться впрок. Денег у тебя достаточно для среднестатистического подполковника, тем паче квартиру от государства, хоть и малосемейку, но получил, старенькая 18-ти летняя "шестерка" бегает исправно и еще проживет столько же, потому что там все по военному армировано, и половина частей заменено на части, изготовленных в условиях высококачественного кустарного производства оборонных заводов. Тебя брат, сознательно готовил к этому Всевышний, руководя твоею судьбой и волей.

Судьба. Я курсант третьего курса Череповецкого высшего военного инженерного училища радиоэлектроники. Находясь в очередном отпуске быстро иду по Москве. Мой молодой пытливый мозг не перестает впитывать нужное и отбрасывать бесполезное. Я постоянно рассматриваю крыши зданий, наслаждаясь знанием всех существующих антенных систем мира. Вот грязное серое здание с вывеской "Институт мелиорации". Парадные двери явно не открывались годами, даже урны на входе нет, что иметь в те времена строго предписывалось всем госучреждением без исключения. Не надо имитировать здесь мелиорацию, дорогие товарищи. На крыше глаза уже выглядели, а сознание классифицировало весь комплекс антенн: вот это пеленгационные пары, расположенные по периметру крыши, вот эта тарелка трапосферки, для передачи закрытой информации в заданном направлении, а вот это волновой канал направленного действия для прослушивания радиообмена какого-то заданного, расположенного, как я думаю, не совсем далеко, объекта. В подтверждение моих слов в окне первого этажа приподнимается занавеска, и чьи то колючие глаза из коротко стриженой головы дырявят меня насквозь. Так и хочется заявить, что я не простой, я курсант-аналитик радиоэлектронных средств и специалист по радиоперехвату телефонных передач на иностранном языке. Свой я, в конце то концов. Я читаю лица прохожих, наблюдаю за поведением пассажиров метро. Вот идет мимо милиционер - сержант ППС. Портупея вывернута, движения размашистые, шинель велика, пугливо озирается на спускающихся по эскалатору граждан. Зеленый, только что призвали после срочной, судя по движениям - северянин, приехавший на заработки в столицу, автоматически определяю на ходу. Читаю приклеенное к стене объявление "ГУВД г. Москвы объявляет набор.....прошедших срочную военную службу.....приглашаются лица, проживающие в районах Севера.....гарантируется место в общежитии и временная прописка.....". Сбоку слышу английскую речь. Не поворачиваясь, определяю скандинавский акцент, судя по тембру - молодой, наверно студент. Входя в вагон метро, все таки не удерживаюсь и бросаю взгляд назад: русый парень с планшетом архитектора через плечо и надписью на рукаве куртки "Finland". Я полон счастья, я горжусь, что я воспитанник ГРУ. Мне кажется, что здесь умный один только я.

И вот я уже сержант. Командир группы курсантов. Старший команды проходящей стажировку в учебном центре специального назначения, начальник бесчисленных караулов и патрулей, отличник учебы. Я выработал у себя привычку спать только по 4-5 часов в сутки. Я закалил свое тело, находясь на посту в карауле в 40 - 50 градусные морозы. Из ребенка, чуть не погибшего при родах и чахнувшего практически до поступления в училище я построил свой организм способный поднимать 125 кг лежа на скамье, что положительно сказывалось во многих ситуациях - при посещении бара крепкие парни на входе (по теперешнему "секьюрити") почтительно расступались, а на пляже многие спрашивали, не штангисты ли мы из местного клуба "Шексна". Общаясь в отпусках с одноклассниками я пронизывал их непонятным им взглядом, от которого они умолкали или отворачивались, чувствуя наверно мое превосходство над ними во всем и без слов.

И вот я уже лейтенант-выпускник, окончивший училище с отличием, специалист второго класса по радиоперехвату, водитель категорий "В" и "С", перворазрядник по марш-броску, переводчик английского языка, умеющий грамотно и в кратчайшие сроки допросить военнопленного вероятного противника, знающий образцы большинства вооружений требуемых армий иностранных государств и их ТТХ, способный в любое время суток и в любом состоянии распознать их внешний вид, определить их принадлежность и изготовителя, уверенно владеющий всеми, стоящими на вооружении нашей армии образцами техники по квалификации выпускной специальности, той самой аппаратуры, способной творить чудеса перехвата и регистрации радиопередач любой степени сложности.

И вот я уже командир взвода радиоперехвата батальона, расположенного на подступах к нашей Родине за рубежом. По прибытию командир роты доводит, что впереди учения и будет время и познакомиться и влиться в коллектив, да и просто отдохнуть. В три утра слышу, нет, не слышу, а чувствую нутром, что-то беспокойное. По коридору общаги бежит боец, навьюченный по боевой готовности "Полная". Бежит тяжело, как слон, обивая углы прикладом АКМ и болтающимся штык-ножом, гремит магазинами, противогазом и внутренностями котелка, упакованного в вещевой мешок. Скоро эта музыка мне будет даже нравиться, а на пенсии и не хватать, но только не сейчас, желторотому лейтенанту. Боец бьет по двери моей комнаты ногой (руки заняты экипировкой): "Товарищ лейтенант - Тревога!" Через минуту выскакиваю на улицу и бегу в батальон. Хватаю у дежурного ПМ, вырываю из пирамиды свой АКМС. Пробегающий мимо боец сильно бьет меня болтающейся на ремне малой саперной лопаткой между ног. Я вскрикиваю, но его не останавливаю, не виноват он и времени нет. Выбегаю в парк. Там уже вовсю работает адская колесница из двигающихся по периметру парка боевых аппаратных, весом не менее 30 тонн каждая. У всех машин включены только габаритные огни. Рев зиловских и ураловских двигателей, дым из выхлопных труб, мат прапоров - техников рот, грохот падающих АКМов и канистр, хлопанье ворот боксов, отрывистых лай команд - все это в полнейшем режиме светомаскировки. Круче чем в современном боевике. Машины крутятся в парке выезжая из периметра строго по правилам, как в рулетке, шарик крутится, а затем все таки выскакивает. Только тот хаотично, а здесь в месяцами натренированной последовательности. Каждый водитель знает свой маневр. Стою по центру. Хочется заорать "Где моя Рррота!". Но не могу, угарный газ машин забил глотку. Хотя понимаю, что это бесполезно, но все таки тянет: надо же что то делать, все озабочены, а я растерян. Наконец замечаю в адском кругу своего монстра - Зил 157, в народе прозванным "Мормон", с удлиненным кунгом. На ходу проверяю закрытие задних дверей, то же самое у второй аппаратной, потом третьей. Зам ком взвода докладывает, что все бойцы на местах в аппаратных, оружие на местах, боеприпасы в сохранности. Проверить бы лично, но колонна уже вытягивается на трассу и растягивается на полтора - два километра в длину. Все таки около 70 тяжелых машин. После марша прибываем в позиционный район. Посредник учений - офицер вышестоящего штаба доводит оперативную обстановку. Учения начались раньше срока, ввиду активизации боевой деятельности вооруженных сил наблюдаемого нашим батальоном государства. А это уже не просто учения, а усиленный режим боевой работы для всех нас. Развертываем технику. Расчет смен, организация охраны расположения взвода, обеспечение энергопитания аппаратных, жизнедеятельности подчиненных, сохранность оружия и боеприпасов и многое другое было для меня впервые и разом захлестнуло и смяло меня, но только не мою волю. Через два часа докладываю, что взвод к боевой работе готов. Начался радиоперехват. Информация сыпется рулонами, бойцы на постах пишут на бумаге для буквопечатающих аппаратов (стандартный А4 был в то время дефицит), а потом, отрывая их, по частям, сбрасывают на стол старшему расчета. Я тоже просматриваю их каракули сделанные на английском языке, да притом с сокращениями, иначе им не успеть, и помечаю главное, пытаясь в уме сформировать схему радиосвязи, местоположение и принадлежность наблюдаемых объектов. Мы не спим уже вторые сутки. Все без исключения. Батальон словно зомбирован. Все сидят на постах, даже зампотех, всегда подчеркивающий, что он только по части автотехники, и тот закопался в углу одной из станций с наушниками на голове. Выдвигаюсь для доклада начальнику штаба. Тот вываливается из кунга КП с воспаленными глазами. И бежит прямо на меня. Потом резко останавливается, и так меня и не заметив, моментально запрыгивает назад. Вот дур дом то. Комбата вообще не видать. Вторые сутки сидит за картами и анализирует обстановку. Выбегает начальник КП и на ходу кричит мне прямо в лицо "Качай лейтенант, качай!". Я и так накачал уже два килограмма рулонов, везде катаются круглые куски радиограмм, даже на полу. Читать их уже бросил, не успеваю. Внезапно раздается зуммер в аппаратной. "Сбор!". Проверяю кобуру, хватаю болтающийся на спинке железного кресла АКМС и выбегаю в район КП. Комбат вместо привычного "Здравствуйте товарищи!" начал со слов "Вы что, охуе...и! Где этот Б-52". Броском продвигается к моему ротному. Хватает его за плечевую портупею и придвигает вплотную к себе.

- Капитан. Куда ты его дел. Может он уже на боевом курсе на твой родной Харьков, или уже кружит над головами дочерей нач. штаба в Вологде. А, капитан. Ты любишь Родину. Я тебя спрашиваю. А? Найди мне его из под земли капитан. Слышишь, капитан, найди.

Потом ко всем.

- Усилить боевую работу. По аппаратным разойдись.

При этом грозно поворачивает голову в сторону бездельника (в данной ситуации) нач. службы РАВ, который никакого понятия по образованию и долгу службы о радиоперехвате иметь не обязан. Тот съеживается как то и кричит "Есть!".

Ротный оборачивается ко мне. Цедит сквозь зубы.

- Лейтенант. Меня раком давно так не разворачивали. Не найдешь борт - тебе пизд....ц.

Он прав. По штатному расписанию как раз мой взвод отвечает в первую очередь за радиоперехват. Остальные подразделения батальона работают как усиление. А мне куда уж усиливать. Да и кем. Водители и те как операторы, сидят рядом с расчетами и помогают им крутить ручки приемников. По обрывочным кускам информации со штаба уясняю, что при взлете с наблюдаемой авиабазы установлен отрыв и подъем в воздух шести бомбардировщиков Б-52. Пилоты на земле допустили немало просчетом, спрашивая по открытой связи у обслуживающего персонала давление в шинах, предупреждая о запасе горючего и прощаясь с сослуживцами, как перед длительном полетом, и многое другое. Анализируя информацию и про давление и про горючее, я, как и офицеры КП, сделали вывод, что на борту самолета может быть и серьезное оружие. Так вот после первого часа полета, в проверке радиосвязи, почему то участвовало только 5 бортов. А это ЧП. Потерять самолет - значит найти его совсем в другом месте, может быть и уже на территории нашей страны и не нами, а кем нибудь другим. С другой стороны, быть инициатором чрезвычайного положения никому не хочется. А вдруг что то не так. Вдруг мы что то не доанализировали. Вдруг это ошибка. Комбат сидит в аппаратной спецсвязи, готовый к докладу дежурному генералу о ЧП. А это серьезно. Далее доклад немедленно поднимется в ГШ а затем после анализа, сопоставлений и подтверждений и к Генсеку, тов. Л.И. Брежневу на стол. Здесь просчеты и ошибки, как я уже отметил, смерти подобны. Напряжение достигло наивысшей точки. В позиционном районе батальона - ни души. Даже техники рот, и те попрятались в аппаратных техпомощи. С машины КП доноситься брань и споры. Прямо сумасшествие какое-то. Иду в свою станцию. Весь на пределе. Сон пропал, хотя на закате уже третьи бессонные сутки. Открываю дверь. Один из операторов спит, прислонившись лбом к панели приемника. В прыжке срываю с него наушники. Хватаю за оба уха и начинаю сильно его трясти.

- Данченко, ты что, ты предал Родину. Понимаешь ты это. Ты почему, ты как, ты где - бессвязно кричу я захлебываясь.

Старшина роты подбегает ко мне сзади и блокирует мою кобуру. Наверно были в его практике случаи такого пика напряжения нервов.

- Данченко, давай дорогой, качай, качай, - через секунду бормочу я, придя в себя, и уже поглаживая бойца по макушке.

Тот, вытаращив глаза, утыкается в шкалу приемника, так и не поняв, что произошло и по какой причине.

Открываю дверь и выглядываю наружу в лес, что бы охладиться. Зам командира бредет в направлении нашего кунга. Для его встречи поправляю кобуру, застегиваю ПШ и вдруг вижу, что он наотмашь бьется о борт машины, потом встряхивает голову и бредет куда то хаотично в чащу. Все, приехали. Пора начинать эвакуацию всего батальона в связи с потерей психической устойчивости его личного состава. Где этот хренов борт. На мгновение притуливаюсь к косяку двери аппаратной и засыпаю мертвым сном. "Чувствую себя в фюзеляже Б-52. Ни разу там не был и рассматриваю все внутреннее оборудование с интересом. Вот отсек радиста, далее через три метра рампа оператора оружия под круглым пластиковым колпаком, далее рубка навигатора, далее, за занавеской - место оператора спецсвязи. Медленно иду к пилоту и протягиваю к его шее руки, что бы задушить. А потом направить самолет в пике и разбить его к едреной матери. Не знаю как, но обязательно стереть его с действительности. Отправить в никуда. Пилот поворачивается в мою сторону и о, ужас, это лицо ротного с улыбкой от выпитого спиртного, по случаю моего проставления при вступлении в должность командира взвода. Лейтенант, садись, сейчас отдохнем. Как он оказался на борту?". Кто то трясет меня за рукав. Просыпаюсь от кошмарного сна и рад, что это было не наяву. Сержант докладывает, что комбат вызывает к себе. Все приехали. Наверно прибыл особист арестовать меня за несоответствие и провал выполнения боевой задачи. Прибываю в кунг КП. Комбат, нач штаба, нач КП - все сгрудились над одним хлипким листочком радиограммы одного из экипажей моего взвода.

- Лейтенант,- спрашивает меня комбат с ходу, не выслушивая доклада о прибытии. - Ты сокращение такое встречал, чему то вас в училище все таки учили или хрен?

Показывает мне часть радиограммы пилота Б-52. И я начинаю чувствовать, что вот он, борт то. Пилот пропавшего самолета доложил на авиабазу что он уходит на запасной аэродром. Что-то с четвертым двигателем. Но сказал то он это гад на сленге, типа по нашему "Я сруливаю". Да и двигатель обозвал как "четвертое яйцо", сравнивая наверно тяжелые двигатели под крыльями его самолета с подвешенными в таком же состоянии достоинствами мужиков, которые также выступают у нас в нужных ситуациях как ускорители. Обсуждаем догадки с капитаном-умницей начальником КП, который то и обнаружил эту зацепку. Комбат быстро выскакивает в кунг спецсвязи для переговоров с соседним полком, который "ведет" эту авиабазу, и они, на наше огромное счастье, подтверждают, что да, только что приземлился наш "родной" борт. Они, в свою очередь, очень удивлены, откуда он взялся. Комбат, не стесняясь меня, достает из железной шкатулки для документов солдатскую флягу и наливает по очереди в крышку по порции спирта. Все, мы спасены. И Родина в первую очередь. Иду в расположение роты почти пьяный от 20 граммов спирта, а в основном от ушедшего напряжения. Старшина роты уже готовит ужин. Весть о победе разнеслась моментально по всему батальону. Ротный по отечески учит меня, что это не впервой, и я привыкну. "Вот это отдых прет", подумал я в ответ. После таких учений твердо решаю практически полностью изменить порядок проведения занятий по специальной подготовке. Занятия провожу только на языке. Все стены обвешиваю стендами по теории радиоперехвата и формам радиограмм. Зашел в класс боец - ни слова по-русски. Кто что то сказал на родном - 25 отжиманий от пола тут же, в проходе, не отходя от парты. Бойцы в трансе, занятия не идут, но постепенно положение выправляется. Организовываю занятия ночью. К счастью комбат не препятствует, хотя мои занятия - это нарушение устава. Чувствую что он в душе доволен. Ежедневно начинаю занятия с проверочного перехвата учебной радиограммы. Кто написал - уходит с почетом спать. Последние, вместе со мной с позором покидают класс в 4 утра. И так каждый день. Постепенно увеличиваю сложность и скорость радиоперехвата. И вот уже мои соколики начинают скрипеть от злости зубами, в курилках обсуждают успехи и гордятся, если я их однажды как-то похвалил. Прибывший с проверкой генерал посещает мои занятия по специальной подготовке. Кто такой крутой лейтенант, откуда появился. Ну-ка проверим его на вшивость. Генерал, ломая расписание проверки, лично принимает участие в занятиях и присутствует около часа. Разговаривает с бойцами по-английски. Участвует в приеме телефонных радиопередач. Виду, понравилось или нет, не показывает - кремень. На построении батальона неожиданно объявляет мне благодарность, затем приходит благодарность и от начальника службы. Некоторые офицеры подозревают, что я блатной, имею родственников в ГШ. Я продолжаю служить. Становлюсь чемпионом батальона по бегу на 3 км. Нач штаба группы войск, генерал-лейтенант, прямо на финише объявляет мне благодарность за усердие и инициативу проявленные в ходе итоговой проверки батальона по физической подготовке. А ведь это он отменил результаты предыдущего, состоявшегося 10 минут назад забега. Как это радиобатальон опередил бравых десантников из ДШБ, соседствующих с нами казармами. Несмотря на то что и мы, и они, находимся вместе в его непосредственном подчинении, как отдельные части специального назначения, десантники даже по определению должны быть круче. Он выезжает на своем уазике перемерять трассу по счетчику спидометра. И снова старт. Ноги гудят еще от предыдущего, а тут снова 12 минут позора. Но бойцы и офицеры бегут еще быстрее, только вот стали громче стоны, хрипы, харчки, бульканье из грудных клеток, пердеж, усилился мат. Впереди очередной раз стартовал комбат, которому было уже далеко за сорок. А зампотех, со своим огромным животом, тоже семенит на тонких ножках, как будто не он несет живот, а живот командует организмом. Смех сквозь слезы. Нет, товарищ генерал-лейтенант. Вы не правы. Нас этим не прошибешь. И все пробегают еще быстрее. Генерал недоволен. Хлопает громко дверью и уезжает громить десантуру за низкую выносливость. Солдаты за прессинг в службе, сидя в курилках называют нас, молодых лейтенантов, "немцами". Что ж. Может и так. Я особо не обижаюсь. Методику придумал сам, никто ничего другого мне не подсказал. Вот и варюсь в собственном соку. Под утро прибегает посыльный "Товарищ лейтенант, Вас вызывает дежурный по части". Прибываю, поспав всего часа два к дежурному. "Андрюха, у тебя ЧП, нажрался боец. Я командиру не докладывал, думаю разберешься сам". Поднимаюсь в казарму, у тумбочки дневального со связанными ремнем руками лежит мой солдат-гигант Любомудров. Что, Любомудров, знал на что идешь. Порядок наказания знает назубок любой солдат роты. Вскрываю оружейку, и Любомудров без слов обреченно натягивает ОЗК, навешивает полный комплект снаряжения, навьючивает вещмешок и мы выбегаем с ним вдвоем на дистанцию марш броска в 10 км. На четвертом км дистанции нас резко обгоняет и преграждает путь легковой автомобиль "Дачия", местного производства. Старый венгр, возмущенно выскакивает из машины, с другой стороны второй, намного крепче и моложе, думаю что с целью подстраховать. Пожилой что то резко кричит мне на расстоянии 5-ти метров. Я останавливаю громко хрипящего в противогазной маске Любомудрова. Пожилой мужчина достает 6 метровый буксировочный трос и начинает приближаться ко мне, раскручивая его как ковбой над головой. Он наверно по жизни не любит нас, русских, за 56 год, а тут еще сымитировал, что хочет прекратить издевательства над бойцом. Пока я задвигаю Любомудрова за себя и перехватываю его АКМ в положение "К бою" венгр бьет меня наотмашь тросом по бедру, и я непроизвольно вскрикиваю от боли. Сделать выпад вперед и разрушить ему череп прикладом АКМ для меня есть что то гармоничное, но я не решаюсь, все таки пожилой он, поэтому, анализируя траекторию полета троса, только позволяю себе сделать шаг назад. Трос толстый, стальной, в пластиковой оплетке, сильно обжигает ногу. Боец Любомудров, даже не сняв противогаза, чем я был крайне польщен, что он не осмелился сделать это без команды, медленно пошел на мужчину. "Ты что, мужик! Да я тебя сейчас урою, да я тебя, да зачем ты товарища лейтенанта ударил, да...." дальше органически дополняющий речь военный мат. Мадьяр, вытаращив от изумления глаза, наблюдая двух метровую фигуру идущего на него русского медведя, бросил трос и быстро закрылся в машине. Молодой напарник тут же дал газу и они скрылись в виноградниках, так и не поняв, да я думаю, что не понимают и сейчас, души русского солдата. Мне хотелось в эти минуты обнять Любомудрова, не ожидал я от него, что я, "немец", был в авторитете, и что я теперь, если случиться быть в бою, буду прикрыт своим подчиненным солдатом. Но эмоции по Уставу проявлять не положено. И я, строго скомандовав "Отбой!" ждал, когда Любомудров стянет с себя защиту, и назад мы побрели уже не спеша, и я даже не стал его корить за пьянку, которую он допустил от тоски по случаю дня рождения своей девушки-москвички. Больше он такого себе не позволял и убыл в запас после дух лет службы, к себе домой в столицу, отличником Боевой и политической подготовки.

И вот я уже, откомандированный досрочно, командир учебного взвода-преподаватель центра подготовки специалистов радиоперехвата. Свежий старлей. Ура! Получи-ка взвод подготовки сержантов. Посмотрим, как они тебе сломают хребет за четыре месяца до выпуска из учебки. Будущие сержанты еще полбеды. Главное сломать замкомвзвода и командиров отделений, которые сержантят здесь безвыездно в войска в качестве инструкторов уже четвертый призыв молодежи подряд. Утверждаю, специально для них, план-конспект занятия по боевой готовности. Ротный пытается меня остановить - не стоит портить отношения со старослужащими - опорой командиров. Но сержант-замкомвзвода первый пошел на обострение, заявив уже на второй день моего вступления в должность типа старлей, вы тут молодой, так что отдыхайте, а мы уж по старинке выпустим эту ботву в войска. Ночью прибываю в казарму. Приказываю дежурному по роте осуществить подъем по "Тревоге". Ограничение: сигнал только для сержантского состава. Молодой боец выпучив надутый рот и округлив глаза орет "Сержантский состав, Тревога!". Сержанты лежат. Я медленно подхожу к кровати замкомвзвода, даю время ему одуматься. Лежит. Резко переворачиваю кровать. Командир должен добиться выполнения поставленной задачи любыми средствами, вплоть до применения оружия. Это прописано в Уставе. Сержант боязливо вскочил уже с пола, поглядел на товарищей-стариков, которые медленно начали стягивать одеяла и вдруг резко подает команду "Подъем, Тревога!". Немедленно все закрутилось как фильме, ошибочно демонстрирующимся на повышенной скорости. Марш-бросок с полной выкладкой, отражение нападения условного противника, преодоление зараженных участков местности, форсирование реки - все было в ту ночь. Сержанты подчеркнуто молчали в обращении со мной потом с неделю. "Зачем вы так с нами. Все в части над нами смеются". А я им раздобыл новые значки ВСК, классности, и вручил перед строем взамен коррозированных от пота и потертых от службы, упомянув, что этому сыграла роль и проверка их навыков, умений и выносливости в ту ночь. И подчеркнул, что сдали они эту проверку на "отлично". С этого момента они стали моими помощниками и даже друзьями. С молодыми также занимаюсь денно и нощно. Занятия в классах, после обеда ежедневные марш-броски, рукопашный бой. Занятия ночью - опыт уже наработан. Все, наконец то последний месяц перед проверкой и выпуском в войска. Жители деревни, через которую мы ежедневно бежим с полной выкладкой, в известное им наизусть время, собираются толпой, как раньше на вокзалах, что бы посмотреть на паровоз и пассажиров. Теперь вместо паровоза смотрят на мой взвод. Только раньше они материли меня, а теперь хвалят солдат, "Смотри-ка какие вымахали, окрепли, возмужали". Некоторых моих соколят знают по именам. Я бегу впереди. Около озера останавливаю взвод. "К бою!" подаю команду. Бойцы выстраиваются в круг в полусогнутом состоянии, готовые к немедленным действиям. "Сержант! Седьмой!" - выкрикиваю я хаотичное число. Замкомвзвода, чувствуя свой авторитет в рукопашном бою пренебрежительно к курсантам лениво спрашивает "Ограничения, товарищ ст. лейтенант?". "Схватка боевая", отвечаю на свой страх и риск. Замковзвода отсчитывает взглядом седьмого курсанта, а тот, уже просчитал и без него, что он седьмой с края, начал планировать свои действия и участь. Сержант, крепкий белорус, как рысь, приземистый, на кривых ногах медленно выдвигается в центр. И тут я вижу как у его противника, молодого курсанта наливаются кровью глаза, и рука снизу медленно стягивает АКМ с плеча за приклад. Все Андрюха, больше тебе здесь делать нечего. Ты их воспитал, подготовил, выковал их волю, сделал настоящими "рексами", готовыми по приказу командира порвать каких-то там натовцев и всяких других, назначенных партией и правительством, на куски. Сержант резко поднимает сапогом кучу песка в лицо молодого и успевает сделать подсечку. Тот падает и вдруг щелчок курка. "Стоп", ору я что есть силы. Сержант уже лежит на бойце с выхваченным из ножен штык-ножом. Хватаю его за руку. "Все сержант, ты убит". Успел все-таки чижик сорвать автомат, снять его с предохранителя и выстрелить. "Товарищ ст. лейтенант. Ну дайте мне его "зарезать". Все понимают, что трагедии бы не произошло, и в последний момент все было бы остановлено, но курсанты поражены увиденным и все молчат. "Молодец", хлопаю по плечу курсанта. Сержант тоже доволен произведенной подсечкой. Потом в курилке он объяснит молодым все, и заставит думать их только так, что в рукопашке главное не АКМ, а руки, ноги, нож, скорость и т.д. А взводный был не прав, засчитав выстрел за победу. Не будем подрывать его авторитет. Пусть будет так как он сказал.

И вот я уже откомандирован на должность начальника курса в военное училище радиоэлектроники. Только не в мое, родное, а в родственное по специальности, находящееся в противоположенном конце страны. Старлей и сразу на подполковничью. Нач. отдела кадров ломает голову, как это произошло. Почему он, а не кто нибудь из "своих". Первые полгода ночую в казарме. Дисциплина, взаимоотношения между курсантами, их мировоззрение - все мне не нравиться, все надо переделывать не по меркам учебных аудиторий, а по меркам требований войск. Лейтенанту не надо быть доктором наук, как мне проповедуют здесь ежесекундно и повсеместно. Имея базовое образование он должен суметь найти требуемый материал и разобраться что к чему в кратчайшие сроки. А вот сделать его офицером интеллигентом, способным решать любые задачи в боевой обстановке, выжить в любых условиях, уметь командовать подразделениями до батальона, везде быть примером - это отнюдь не легко, и это моя задача. Приказы министра подтверждают мои умозаключения. "Чеченская компания показала"- утверждалось в них- "что войска не подготовлены к ведению боя в непосредственном контакте с противником, не обучены побеждать в рукопашных схватках, не могут преодолевать значительные расстояния пешим порядком в кротчайшие сроки, не обучены ускоренным передвижениям в условиях городов, плохо переносят моральные и психологические перегрузки ....." и т.д. и т.п. А как же произнесенные вчера одним из начальников кафедр слова о том, что нашим специалистам кроссовая подготовка, а тем более приемы рукопашного боя не нужны. "Мы то ведь перемещаемся на технике и нас то охраняют" торжественно заявил он на совещании. Сразу видно, что после гражданского института он окопался на научной работе и даже голову оттуда высовывать отказывается. Нацепили ему погоны, без единого дня на полигоне, и вот он, уже полковник, позволяет себе учить других, как необходимо сформировать офицера для участия в боевых действиях. Несмотря на прессинг со стороны "обнаученных" педагогов, организовываю марш броски со своими подчиненными на 10, 15, 25 км в полной выкладке, по пересеченной местности с дневными и ночными стрельбами. Отстреливаем вагон боеприпасов. Нач. службы РАВ, отличный офицер, да и к тому же его племянник воспитывается у меня, чудом достает и вагон выстрелов к гранатомету. Расстреливаем и их. Курсант электронщик дает очки форы профессиональному пехотинцу по навыкам стрельбы из гранатомета РПГ-7Д, АКМ, РПК и ПК. В этом я уверен на сто процентов. "Загораем" на полосе препятствий, вывозим курсантов на водохранилище и тренируем плавать в обмундировании с оружием. Уже в сотый раз отрабатываем комплекс движений рукопашного боя с оружием и без него. Проводим боевые поединки один на один и схватки один против двоих, троих, толпы. Курсанты закупают за свой счет дополнительные штанги и тренажеры. Занятия на них расписаны до минуты ими же, между собой, так как все хотят быть похожими на меня и старшину-атлета, а снарядов на всех не хватает. Я и старшина курса участвуем вместе с курсантами в соревнованиях по атлетической гимнастике "пауэрлифтингу" и я занимаю первое место по жиму штанги вверх стоя (104 кг), а старшина по жиму лежа (138 кг от груди). А ведь мне уже 34, а старшине 40. Курсанты засчитывают в наш авторитет и то, что мы соревнуемся с ними на равных, лежим на той же гимнастической скамье, и то, что не спорим с сержантами-судьями. Все можно сделать, если уверенно точить камень, особенно под таких, как вышеупомянутый нач. кафедры. Четвертый курс. Сержант, командир группы, заходит ко мне ночью в канцелярию и докладывает что у нас ЧП. Один из курсантов, защищая свою девушку, подрался с каким то кавказцем у бара, где он пребывал, находясь в увольнении. Сопернику крупно досталось. Кавказцы быстро вычислили, кто такой и где обучается и заявили, что в ходе драки он не только побил земляка, но якобы еще разбил и фонарь у припаркованного рядом с баром шикарного "Мерседеса". Курсанты хотели все решить сами, но столкнулись с серьезными криминальными авторитетами, которые их "развели" как котят. Я вызвал виновника "торжества". "Товарищ Майор, залепетал тот, я позвоню отцу, они ему назначили стрелку через полчаса на КПП". "Какой отец, он в Питере проживает. Я здесь и есть единственный для тебя отец"- ответил я ему. Что делать. Заявить в милицию - на дворе 99-ый год, они сами недавно просили у нас помощи в усилении милицейских патрулей. Обратиться в военную прокуратуру - недели может через две ответ и придет. В итоге я стал морально готовиться к встрече с авторитетами. В 23 часа на КПП прибыли "Мерс" и джип " Тойота Лэнд Крузер". Дежурная по КПП позвонила дневальному, что к начальнику курса приехал "брат", и вызывает его выйти за территорию института. Выхожу за вертушку КПП для встречи с "братом" или правильнее "братками", и тут же приглашаюсь двумя мордоворотами прибыть в "Мерс". Вернее не приглашаюсь, а уже помимо своей воли двигаюсь на весу, взятый под руки 120 килограммовыми качками. Сажусь на заднее сиденье. Мужчина моего возраста, кавказец, в белых костюме и туфлях не спеша начинает беседу. Как да что, да почему. Я, выслушав его, начал с того, что принимаем любые условия восстановления лимузина, если виноваты мы, за исключением выдачи курсанта. "При любом раскладе, курсанта в обиду мы не дадим!"- так я и заявил авторитету. И тут тот как-то сразу произнес "Молодец! Ты настоящий мужчина! Все, все вопросы я снимаю. Ребятам своим только скажи, в следующий раз пусть будут поаккуратней. Да, и не забудь пригласить меня на свадьбу того курсанта с той девушкой". Я было тоже хотел толкнуть приветственную речь но как то неожиданно очутился на улице едва успев проводить убывающий эскорт глазами. Прибыв в казарму, я с удивлением обнаружил, что все курсанты, ночевавшие в тот вечер в училище одеты, рукава гимнастерок закатаны, блеск в глазах. Все вооружены, кто нунчаками, кто гимнастическими палками, кто гантелями. "Всем спокойно!" громко подаю команду. Курсанты меня окружают. "Что там, как все произошло товарищ майор. Да если бы Вы не вышли из "Мерса" через 5 минут, да мы бы их......, да мы бы за Вас......". Все, я понял, что и формирование чувства ответственности за своего товарища и командира мне удалось завершить. Может и на не очень положительной ноте, но все же завершить. И вот уже выпуск. Лейтенанты рослые, широкоплечие, лица черные от полигонного загара, из 116 - 38 человек были откомандированы сразу после выпуска в Чечню. В течении первых пол года трое из них погибло, Герои, Царство им небесное, но это все же малый процент. 90 процентов награждены медалями, семеро орденоносцев. 8 из них переведены служить в спецназы ГРУ ГШ, ФСБ, МВД, ФСО, отряды "Альфа", "Витязь", СОБРы МВД. Не позабыли и меня. За усердие и инициативу, проявленные при подготовке офицерских кадров к контртеррористической деятельности в Чечне меня награждают Государственной наградой Российской Федерации.

И вот я уже назначен преподавателем с присвоением звания подполковник, а затем направлен для сдачи экзаменов на курсы военных наблюдателей ООН где, выдержав огромный конкурс и отучившись, закончил их с положительным результатом.

И вот я уже здесь. В вертолете Организации Объединенных наций. Слова "и вот я уже" на самом деле не так уж и уже. Мне 42 года и я самый старый в Тим сайте, да и на курсах ООН тоже являлся таковым. Так что брат, судьба уверенно и целенаправленно вела тебя, под руководством Всевышнего в этот вертолет, на эту спорную территорию, в эту далекую миссию. Ты некогда не торопил события, не корректировал свою судьбу, обивая пороги отделов кадров и управлений с булькающим дипломатом в руках, чем вызывал недоумение дикорастущих сослуживцев - "не умеешь жить". Сначала ты назначался на перспективные, на две ступени выше занимаемой, должности, а потом четыре года майорил сверх срока, "перехаживал" мягко выражаясь, за свою принципиальность, да и полное соответствие занимаемой должности (до 1990 года должность начальника курса была подполковничьей, а затем приказом министра ее переназначили как майорскую). Ты не имел взысканий за личные просчеты, нарушения, внешний вид и личную дисциплину, потому что дай Бог увернуться от взысканий за твой "любимый" личный состав, даже за то, что он долго не видел маму, и ты якобы умышленно не выпускал нарушителя дисциплины в увольнение. Ты не испугался посещения твоей казармы Начальником ГШ А. Квашниным, которого ты встретил докладом обозвав его товарищем Генералом армии, как требовал Устав, а не товарищем Начальником Генерального штаба, как требовала сопровождавшая его свита, утверждавшая что генералов Армии много, а Начальник ГШ один, который, уединившись с тобой в умывальнике один на один принялся беседовать о жизни курсантов и очень был удивлен, что я все еще майор (но команды о присвоения очередного воинского звания сверх занимаемой должности отдать забыл или не захотел). Ты не боялся и даже приветствовал угрозы командования об откомандировании в войска после того как "привел в чувство" очередного курсанта - родственника какого то чинуши из ГШ, ты не реагировал, когда тебя назначили уже по прибытию в миссию ООН в самый хреновый Тим сайт, в котором ты на удивление другим почувствовал себя комфортно и благодарил Бога, что именно в этот а не в другой. Ты просто старался оставаться самим собой. Ты познавал истину через собственные умозаключения, опыт и знания, и, в конце концов жизнь показывала, что это именно так. Ты предвидел некоторые приказы МО, да и своего командования, развитие событий в тех или иных ситуациях, и это подтверждалось в точности до запятой. Ты сам выковал свою волю, сознание и сформировал мораль, что бы быть здесь. Так что брат, вывод сделан и обжалованию не подлежит. Ты мечтал вырваться из рутины, и ты это получил. Ты попал в элиту Вооруженных сил, ты стал одним из команды всего лишь в сотню, на всю Россию офицеров, военных дипломатов - наблюдателей ООН, которым Президент РФ доверил право представлять Россию во всех сложившихся ситуациях в различных уголках планеты. И не только представлять, но и участвовать в решении судеб отдельных людей, деревень, городов, районов и секторов, а в иных случаях и государств. И кроме нелегкой работы тебе теперь надеяться не на что, и винить в этом тебе никого не дозволено.

Командир вертолета, сидящий в левом кресле поворачивает голову ко мне и кивает в сторону вырисовывающегося на горизонте военного поселения. Мы подлетаем к укрепрайону армии Королевства Марокко. Все подразделения на контролируемой нами стороне расположены вдоль линии условной границы, как правило на господствующих высотах. Батальоны соединены между собой районами расположения рот, роты - опорными пунктами взводов и все между собой - бесконечно уходящей за горизонт линией траншей, ходов сообщений и окопами для стрельбы. С высоты в 1000 метров ясно просматривается аккуратная линия обороны, так называемой границы спорной территории Королевства в пустыне Сахара. Вся эта линия прикрыта к тому же высокой насыпью, в переводе на русский "бермой", но берма обычно сооружается в окопе, она пологая, а у этой высота до 80 метров, и угол наклона до 35-50 градусов. Скорее всего, что то вроде откоса защитного вала. Марокканцы днем и ночью просматривают противоположную территорию, контролируемую вооруженными отрядами армии самопровозглашенной Сахаравийской Республики, которых мы просто именовали партизанами. Не вдаваясь в историю конфликта отмечу, что когда то здесь шли кровопролитные бои и обе стороны несли значительные потери. Несмотря на преимущества в организации, вооружении, уровню образования и боевой выучки Королевских вооруженных сил, наши фронтовые минометы БМ-21 (типа "Катюша") периодически подтягиваемые партизанами к линии укрепрайонов Марокко вызывали в укрепрайонах панику и страх. Что было мне, как представителю истоков, крайне приятно. Знай наших и нашу технику. Но на открытие огня на поражение, как одна, так и другая стороны, за последнее десятилетие, не отваживались.

Приступаем к разведке. Один из наблюдателей, пристегнутый дополнительными ремнями открывает боковую дверь вертолета и начинает просмотр позиций непосредственно через проем, второй - тоже самое через иллюминатор, а я через ветровое стекло кабины пилотов. Понятными только нам знаками согласовываем цифры, виды и типы вооружения, достаточность времени наблюдения и многое другое. Если требуется обратить на что-нибудь особое внимание, то необходимо поднять руку вверх, и я сразу переключаю внимание на патрульного и уже затем, после принятия соответствующего решения даю команду командиру вертолета на повторный круг, а если необходимо - то и на зависание. Этим достигается истина, и устраняются ошибки в подсчетах. Каждый наблюдатель ведет свои личные записи, которые потом, уже на земле состыковываются, обсуждаются и по ним делается вывод по численности вооружения. Затем происходит сверка с документами, представленными штабами армии Королевства и становится ясно, произошло ли усиление вооружения или нет, а затем и окончательное утверждение об обстановке в секторе. Процедура на первый взгляд проста и не требует особых усилий, однако ответственность за ошибки постоянно давит на психику и халтура здесь не проходит.

Солдаты и офицеры наблюдаемого батальона сегодня расслаблены. Разведка производится только по выходным и это им льстит. Наверно в рабочие дни им было бы неприятен шум винтов вертолета над головами, а нам во многие сотни раз неприятнее было бы лицезреть наведенные на нас дула двух ствольной советской ЗУ-23 или просто дула французских винтовок. Но сегодня солдаты приветствуют нас отмашками полотенец, футбольных маек и просто рук. В некоторых минометных ячейках стоят ослы, на которых солдаты возят воду. Бойцы показывают нам на них, не забудьте посчитать мол их тоже, все таки боевая единица. Но мы знаем, что ночью приколы закончатся, и минометы будут вывезены из укрытия, развернуты заново и подготовлены к бою. Ну что ж, я бы наверно тоже поприкалывался так же, а может быть и покруче, если бы над моим батальоном летал какой-нибудь миротворец. Не друг он мне вообще то был бы. Вот один из солдат показывает нам голую задницу. Жаль, что в экипаже нет американки Керол. Много бы я отдал за созерцание ее реакции на это. Наблюдатель в дверном проеме показывает солдату согнутый большой палец, молодец мол, умница, юморист, а потом, повернувшись к нам (к дверному проему спиной), имитирует взведение затвора автомата и выстрел в голожопого бойца. Вот группа солдат кидает в нас бананами, а потом показывает жест с раскачиванием рук вдоль туловища, типа вот вам, а не разведку, и имели мы вас всех. Эх, бананы пожалели бы, до нас они все равно не долетят. А может закидывание бананами является неким почитанием в отношении высшей касты. Тогда приятно, давайте, кидайте больше и дальше. Но в основном обстановка доброжелательная и все понимают юмор. И понимают также, что не друзья мы им, это уж точно. Хотя и мы, и они, всем видом показываем друг другу что друзья. По другому нельзя. Мир во всем мире. На самом деле просто мы все выполняем здесь свою работу.

Один из наблюдателей поднимает руку вверх, и я через ларингофон даю команду командиру вертолета на повторный круг. Обнаружены следы от гусениц, судя по ширине - танка. Они ведут в укрытие и боевой машины нам не видно. Судя по размытости следа, его пытались замести. На земле командир наверно похвалил бойцов за маскировку, а с воздуха все это запросто вскрывается. Сегодня, в штаб миссии пойдет доклад об усилении штатной численности техники, а завтра в этот батальон направится патруль для разбирательства на месте. Это серьезное нарушение и расследование не минуемо. Летим далее. Подлетаем к району расположения роты. Группа солдат пытается панически рассредоточиться и что то спрятать. По опыту прошлых разведок прячут они либо муку, либо уже приготовленный арабский хлеб, либо просто скрывают свою численность. Солдаты армии короля существуют и выживают в Сахаре отнюдь не легко. Как то в очередном патруле при посещении одной из частей в постовой будке у ворот я заметил монумент. Точно как настоящий солдат. Вот шедевр то. Надо немедленно сфотографировать на память. Подойдя поближе и выбрав место для снимка, я внезапно обнаружил, что солдат то настоящий. Он был совершенно стар и изнеможен. Даже лицо его было покрыто песком, который наверно уже въелся в кожу и не смывался годами. Я был поражен увиденным. В беседе с комбатом, нарушив этикет (проблема в сущности не мировая), я все таки затронул судьбу солдата. Командир подтвердил, что да, солдату уже 78, и он вынужден служить в армии, т.к. уволить его, как и сотни тысяч других, может только лично Его Величество Король. А с его учетом, как увольняемого, произошла ошибка. Ну не попадает он в списки очередной 18 год. Что то не проходит через бюрократическую машину писарей и штабников. Поэтому он вынужден служить и ждать своей участи. Семью он не видел десятилетиями, да и не ждет она его уже. Каких уж нет, другие же далече. Да, не повезло старику солдату, и помочь то ему я ни чем не смогу - королевские штабисты зорко следят за неприкосновенностью своей канцелярии, и вмешательство туда посторонних лиц смерти подобно. Может это и правильно, может единственная его жизнь это армия, которая, хоть и хреново, но его накормит, и обеспечит работой. А кому он нужен там, на гражданке. Может и специально командир рвет представления на его увольнение, что бы смягчить его судьбу, зная наперед, что за пределами армии он просто погибнет, будет ограблен, или растеряется в окружающей жизни и сам отдаст все заработанное первому встречному аферисту. Уезжая, я пытался то ли пожать старику ободряюще руку, то ли улыбнуться, но все произошло как то неловко. Да и старик и глазом не пошевельнул в ответ на мои усилия, так и продолжал стоять как мумия.

Питание в позиционных районах организованно по принципу кто не спрятался я не виноват, т.е. есть не организованно вообще. Каждый солдат получает снабженческий месячный паек - масло постное - 6 литров, муки - 8 кг, помидор - 6 кг, бананов - килограммов 6, пасты томатной - 800 г., воды питьевой - 40 литров, немного специй да и пожалуй все. Готовят и регулируют потребление пайка солдаты исключительно сами, и на чем придется. Для этого они объединяются в группы по симпатиям по 5-7 человек, строят себе маленькие печи, заготавливают верблюжью колючку и пекут арабский хлеб, что-то вроде армянских лавашей, только толще и пропитанных значительным количеством масла. Хранятся они бесконечно долго, поэтому готовятся в значительном количестве впрок. Как то раз мы погнались за убегающими от нас бойцами и, настигнув их, выяснили, что они побоялись, что мы отнимем у них только что испеченный хлеб. Дали даже откупную, два лаваша, которые мы с благодарностью приняли и, двигая любопытством, с удовольствием съели. Лаваш был сочен, вкусен и хрустел как жаренный хворост, приготавливаемый моей бабушкой на деревенском масле в давние времена. Поэтому и при виде вертолета, бойцы пытаются убежать, наверно что бы обхватить руками и тем самым сохранить свои оставшиеся до конца месяца припасы.

Офицеры, в отличии от солдат, живут в совсем другом измерении. Как правило, пребывают они в укрепрайонах в одиночку, всем видом показывая пренебрежение к территории Сахары и всячески упоминающих в беседах, что здесь они временно, для вынужденного прохождения по служебной лестнице вверх. Не знаю, но для меня служба в Сахаре означает, что передо мной находится наиболее подготовленный офицер, оттачивающий свои боевые качества, совершенствующий выучку и т.д. Да и покомандовать в одиночку, без штабников-соглядатаев, для меня было бы как бальзам на душу. А они так не считают, и стесняются даже своего пребывания в пустыне, как будто их послали сюда как в штрафбат. Офицеры проживают в закрытом от солдат участке территории в центре расположения батальона или роты. Обязательно в каменных домах, в отличии от солдат, которые живут в сделанных ими же самими песчаных землянках. Почти у каждого командира есть маленький телевизор, который питается от аккумулятора, подпитывающегося, в свою очередь, от кассеты солнечных батарей, благо солнца в Сахаре - хоть отбавляй. Бесплатный источник энергии лежит под ногами, как говориться. Только нагнись и возьми. Большинство офицеров, в звании до подполковника - постоянно самообразовываются. Основное направление образования, что почетно и естественно, изучение и заучивание наизусть Корана. Этой дисциплине они уделяют до 5-7 часов в день, а некоторые - так только ему все свободное время и посвящают. Молодежь усиленно изучает языки, французский - совершенствуют, т.к. он является государственным, а вот английский, который становится все более востребованным, начинают с нуля. Приезд патруля ООН некоторые из них используют как тренинг. Что бы подольше поговорить, офицеры идут на различные хитрости: то заваливают нас угощениями, то отдают приказание приготовить эксклюзивный и только для нас марокканский чай, который мы ожидаем, к нашему удивлению, около часа, то доводят до нас информацию, что мы должны переждать внезапно надвигающуюся песчаную бурю. Был даже случай, что мы не могли выехать из части, якобы из-за утери часовым ключа от въездных ворот. Каждому офицеру на время пребывания в пустыне (до трех лет) командованием ставиться задача написать научный труд по одной из проблем региона: проблемы орошения земель, состав населения, пути разработки месторождений, создание транспортных коммуникаций, политическая обстановка и др. Офицер этому не обучен. Ответ командования просто - пойди и найди истину. И большинство из них так и делают, и скрипя зубами рожают трактаты, рефераты и труды. В общем молодцы они. Увидели жизнь за границей, а каждый из них, помимо марокканского военного колледжа, обучался еще и во Франции, Испании, Португалии или США, и знают теперь, к чему стремиться, на кого равняться, что надо, что бы себя совершенствовать, куда двигаться, что еще оттренировать. В минуты посещений частей и подразделений, наблюдая за офицерами Королевской армии я часто задумывался о себе. Даже находясь на должности преподавателя элитного военного института радиоэлектроники, знающим языки, речи об откомандировании меня за границу для повышения профессиональной подготовки не разу не возникало. И даже я думаю, не возникало на "святых", недосягаемых простыми смертными этажах нашего управления в ГШ. А почему? Ну зачем нам вариться в собственном соку, когда в мире уже есть существенные наработки по, например, антитеррористической деятельности, всемирной навигации, точечному выбору объектов поражения и т.д.. Зачем рвать свои животы, жилы и жертвовать жизнями за то что уже готово и признано во всем мире как единственно верное и надежное. Как сказал мне один недалекий ученый - "мы за чистоту научной школы, поэтому читать какие то иностранные научные журналы нам не к лицу". Но, случайно оказавшись на международном семинаре, он внезапно понял, что школа то зашла не туда, да и давно уже она не школа, т. к. ее нигде и никто не признает и даже не знает. Вот я и думаю, офицеры Королевских ВС страстно любят короля и свою страну. Король их воспитал, дал образование, а главное - заботится о них постоянно. А я. Люблю ли так как они? Образование я получал еще в СССР, пик способностей и активного возраста пришелся на перестройку, а дальше? Ни дальнейшего образования, ни совершенствование навыков, ни востребование передового опыта. По большому счету, в армии я встретил всего лишь шестерых офицеров, которые были ее настоящими патриотами. Они не разменивались на дармовые шашлыки из говядины "сэкономленной" из солдатской столовой, не плели интриг и сплетен, они способны были принимать волевые решения от своего имени, они были немногословны, они были резки и в то же время интеллигентны, они были готовы выслушать тебя и помочь, они считали тебя равным, несмотря на грандиозное различие в погонах. Всех я их помню, горжусь знакомством с ними и глубоко уважаю. К сожалению немногие сейчас пребывают в здравии и достатке. А отошедших в мир иной, поминаю еженедельно при посещении храма. И помню всего лишь одного руководителя высшего звена, который сказал: "Товарищи офицеры! Представляю вашему коллективу вновь прибывшего офицера. Он является грамотным специалистом, отлично подготовлен, эрудирован. Прошу вас всемерно поддержать его и в полной мере использовать его знания, способности, навыки и боевой опыт!". Остальные встречали меня фразами: "Кто вас сюда прислал! Я с вами разберусь. При первом же нарушении получите несоответствие! Я о вас слышал что вы.....! Почему без моего согласия! Здесь у нас не то что вы себе представляете! Не выходите пока на службу! Я вас считаю не назначенным! Я все разверну вспять! Вы еще не знаете куда попали!" и другими в том же духе. При недавнем посещении госпиталя, а я был там только два раза в жизни: при убытии за границу лейтенантом и в ходе медкомиссии по поводу увольнения в запас, я был удивлен не найдя там, по истечении 23 лет значительных изменений. Все те же выкрашенные в мрачный цвет стены, разрушенные сортиры, койки в коридорах, 10 местные палаты, запах кислой капусты, доносящийся из пищеблока, заторможенные медсестры, в основном мечтающие урвать одного из курсантов или лейтенантов, загремевших на лечение, себе в женихи. Прибавление в жаловании я пережил раза три - всего на 400, 500 и, кажется 700 рублей и все. Кто то "наверху" режет пирог кусками, нет, не режет, для этого нужно время, точность и аккуратность, а рвет этот пирог шматьями, а нам, простым офицерам даже не перепадает и крох. Везде в государстве слияния, поглощения, смена вывесок, рокировка деятелей. Варится огромный котел с немыслимым количеством денег. Многие заявляют, что все кругом улучшается, что надо снять только темные очки (или может надеть розовые). Некоторые при этом прикрываются заботой об армии. А сколько новых рабочих мест создали они? Как грибы рождаются молодежные движения, кичащиеся своей элитарностью, а был ли кто из их членов в армии? Вот и думаю, за что любить то. Образование, опыт, квартиру дала мне еще та Родина, а теперешняя что? Пора отделить, по моему, понятия Родина и Государство. За Родину глотку разорву всяким, а вот за Государство...? Пенсию после 28 с половиной лет непрерывной службы начислили 6400 рублей. Этим летом только хватило доехать с женой и сыном на сраном автобусе до Геленжика и обратно. А дальше - если бы не заначка с миссий, вообще бы не поехал. А вот как остальные, простые ребята офицеры, не побывавшие там, не получавшие существенных африканских суточных. Тоже любят за здравие желаю?

Насчет языков марокканские офицеры на высоте. Испанскому их обучили родители, т.к. много лет назад эта территория являлась колонией Испании. Французский они изучают в школе с первого класса, т. к. на сегодняшний день это официальный язык Королевства, арабский - родной. Я встречал офицеров, свободно владеющих французским, испанским, английским, португальским и основами немецкого языков. Про арабский и не упоминаю. Все совещания офицерского состава проводятся только на французском языке, присутствовал на таких лично. Поэтому хочешь расти - вынужден участвовать в совещаниях, а если ничего там не понял, так какой тебе рост. А наши офицеры и генералы, слышал от одного наблюдателя из ОБСЕ, что они пребывая в Косово по долгу службы, даже не хотят воспользоваться на худой конец разговорником, что бы по-английски произнести "Здравствуйте, как дела?" Некоторые из них даже презирают знание языков и посмеиваются над теми, которые пытаются что то изобразить на ломанном английском. А ведь выросли до таких званий и должностей. Да, были времена, когда в царской русской армии все младшие офицеры блистали французским. О старших речи не велось, не бывать тебе в этой категории без совершенного французского.

Остановлюсь персонально на чаепитиях в ходе патруля. Марокканский чай у офицеров, это наверно как у наших офицеров стакан водки на посиделках в свободное время на полигоне или в офицерской общаге. Марокканцам, как представителям мусульманского мира, спиртного категорически нельзя (видел я иной раз что можно, но лучше про это молчать) и к чаю они относятся с религиозным уважением и фанатизмом. Какое самое святое место в части у нас. Правильно, пост N1 - Боевое Знамя части. А у них - плантация с мятой. Обычно она расположена в самом элитном месте, при выходе из дома комбата, в тени под навесом. Это клочок чернозема, привезенного из далека, размером 2 на 2 метра. Зачастую рядом в вольере находиться павлин. Но он выглядит, почти во всех случаях грязным и неухоженным. А вот плантация - ей повсеместно моя оценка "отлично". К уходу за мятой приставлен специальный боец, который сидит с карабином тут же рядом с плантацией день и ночь, охраняя и ухаживая за ней по только известной ему методике. Часто к нему подсаживается и командир, думая наверно о чем то своем, потаенном, при этом мягко поглаживая лепестки мяты ладонью. Не думаю что о службе. Ведь там где он живет (за пределами территории конфликта) вечно зеленый Рай. Я там был и знаю что это действительно так. По приезду важных гостей, коими мы являлись по рангу после вышестоящего командования Королевства, командир, отдавал прилюдно приказ о выделении гостям несколько корешков для приготовления чая. Солдат, надрывая сердце, отрезал их с плантации и готовил чай. Мята у них, в отличии моей Центрально-черноземной полосы, растет совсем маленькой, сантиметров 6-8 высотой. Сказывается жара и сухой климат. Божественный чай, вернее чай от Аллаха, представлял собой крепко заваренную, темно зеленую жидкость с немыслимым количеством сахара внутри. И подавался в малюсеньких чашечках, объемом в 50 грамм. Пить его надо было не спеша, смакуя и нахваливая снисхождение и гостеприимство командира. Некоторые военные наблюдатели от армий различных государств были бестактны, выплевывали и отказывались от чая, что не делало им чести по части правильности воспитания, на что командир деликатно отмалчивался и не замечал, что прибавляло ему авторитета как истинно воспитанному офицеру Королевских вооруженных сил. Поначалу мне чай тоже показался странным, но чувство такта, а потом и привычка (чаем угощали во всех без исключения частях каждый день) сделали его чуть ли не желаемым напитком. Когда я рассказал одному офицеру что у меня на даче мята растет в огромных количествах высотой до 30 см и я ее вынужден истреблять как сорняк он чуть не задушил меня взглядом и больше со мной не разговаривал. Ошибку я тут же понял и в дальнейшем не повторял. По прибытию из командировки, дома мяту я больше не изводил а посадил ее на отдельную плантацию и часто сидя возле нее вспоминал тяжелые но счастливые Сахарские времена с продолжительными гостеприимными чаепитиями, рецепта приготовления которых на Родине я воспроизвести так и не смог. А ведь офицерами он употреблялся там не просто ради удовольствия. Приняв дозу чая, организм взбадривался, меньше хотелось пить и даже есть, можно было работать ночами без позывов ко сну, что я испытал на себе непосредственно. Спасибо вам, господа офицеры за чай, вкус которого я помню, в нюансах, и по сей день.

Наблюдаем с вертолета группу бегущих солдат и офицеров в глубь контролируемой территории. За бортом страшная жара, а они бегут. Мне почему то хочется их немедленно остановить, подсказать им, что в пустыне это не есть правильный образ жизни, или, скорее всего, досуга в их случае. Но они далеко, и мне только приходиться думать - а если бы я был среди них то как, наверно хреново то мне было бы. Скинуть им что ли баклажку (1.5 литра) воды. Да не долетит ведь. Вернее долетит, но не приземлится. Одна из святых примет наземного патруля - не роняй бутылку. Сахара ведь по своей сущности совсем не то, что представляют ее большинство русских мирян. Это только в моем, сильнейше любимом кино, как в прочем и всего контингента военных наблюдателей от России, "Белое солнце пустыни", которое снималось на пляжах Аральского моря, в пустыне существует белый, ослепительно чистый, манящий своей свежестью песок. Снимая шляпу перед мастерством и мужеством актеров, констатирую, что они все таки пребывали не в настоящей пустыне. Сахара - это черная поверхность коварных камней, которые, по правде говоря, светятся каким то неземным цветом, типа наш авто-металлик. И вся она преломляется хребтами, высотами, мелкогорьем, и даже скалами. Ведь в прошлом она была дном океана. Я сперва не верил, но когда француз запросто нашел булыжник с отпечатком скелета рыбы, то я стал полностью "За!". Вскоре и я приобрел навык поиска всевозможных камней с отпечатками ракушек, скелетов рыб, даже с отпечатком маленького краба, и то нашел. И в некоторых ее частях песок, все таки попадающиеся изредка, вызывал изумление, и радость что все таки есть там таковой, сходный как в любимом отечественном боевике. Нет его там на самом деле на дне бывшего океана. Но вот извержения разные были бесконечно, пока океан то ли отступил, то ли испарился. Поэтому то везде черный светящийся панцирь. В иных местах даже видны волнообразные разводы остывающей лавы. В секторе, в котором имел честь пребывать я, такого счастья как песок мне так увидеть ни разу и не довелось. Только черный полированный камень и хребты, сформированные из того же вещества. Поэтому перемещаться по такой поверхности, а именно рулить, является не совсем ординарным явлением. Представьте себе патруль длинной в 300-500 километров, то бишь езда по мелким, размером, в среднем с 10-15 сантиметров, камням. Ты без перерыва трясешься в "адской колеснице" около 14 часов, прямо как в стиральной машине (хотя я там не бывал, но представляю), и нет из этого положения ни какого выхода, и ты обречен выполнить задачу. А обречен потому, что если не выполнишь, то не вернешься в Тим сайт, а это в лучшем случае ночевка в пустыне, среди змей, скорпионов и тарантулов, в холоде до +5 градусов ночью, что приравнивается к ЧП, а если хочешь вернуться в родной Тим сайт, то придется ее выполнить. Такая жестокая тряска приводила к тому, что некоторым членам Тима я добровольно вызывался шнуровать ботинки. Представьте, белокожий шнурует берцы темнокожему, что наверно не встретить ни в одном учебнике истории стран Африки, а здесь - реальные события. У некоторых членов Тима практически выбивало позвонки от такого патрулирования и они не могли нагибаться. Сидения то у Нисана вроде бы ничего, ближе к ортопедическому (Нисаны в Сахару, как и во все миссии, выделяются самые "бестолковые", т.е. "лысые", с наиболее дешевой комплектацией, зато специально для ООН - практически в полцены), но на нем всегда было наложено баллистическое одеяло (защита против мин), что приводит к ощущению сидения вроде как на садовой лавочке, которую я вкопал у себя перед домом, что бы проходящие мимо люди могли присесть, поблагодарив меня за содеянное. Так как я занимался несколько лет акробатикой (прыжки на дорожке) и достиг чина перворазрядника, то мне было все не почем, и я рвался в патрули с особым усердием. Но для других это было катастрофой. Также интересно было заметить, что когда я был "молодым" и отказывался от участия в "ночных патрулях", по нашему в застольях, продолжавшихся до утра, то один наш соотечественник как то заметил "Андрюха, давай по N-ой, завтра за рулем выспишься." Я тогда принял эту фразу в штыки. Как так "выспишься". А как же выполнение задачи международного масштаба, ведь завтра я назначен водителем 300 километрового патруля". Но буквально через два месяца я осознал, что это действительно так. В патруле порой наступает такое состояние, что ты как бы впадаешь в какой то летаргический сон, машина становится чем единым целом с тобой, частью твоей руки, ноги, мозга, и ты буквально, только подумав о маневре, уже осознаешь, что и делать то ничего не надо, машина делает сама все за тебя. При этом ты находишься в полудреме, а по простому спишь. И высыпаешься, черт возьми, в конце то концов. Такой сон может длиться и час, и полтора и два. И даже на протяжении всего патруля. При этом ты ведешь машину как "ас", по неведомому доселе тебе маршруту, и сидящий справа от тебя навигатор никак не может распознать, что за секретную пилюлю ты выпил перед патрулем. Спишь, а навыки вождения - супер!!! Как то был случай, когда мы отмечали с соотечественником что то просто так, очередной прошедший день. Выпив полтора пузырька 0.7 виски "Red Label", мы принялись застраивать весь тим сайт, а как же русскому без этого. "Драку заказывали, - Нет, что вы! - Не волнует, уплочено!". Сперва затащили к себе итальянца, Грациано, Надо отдать должное, он долго не сопротивлялся. Знает, чертяка, что бесполезно! Не даром совершенствовал навыки полетов на вертолете где то в Казахстане. Выпил рюмочку и под видом туалета сманеврировал навсегда. Потом отловили американку Керол. Та заявила, "Что вы тут мальчики балуетесь! Совсем то ничего то и не выпили". Но увидев на столе уже третий початый пузырь принялась бормотать что то вроде неправильного американского акцента, наподобие мы друг друга не совсем понимаем и в итоге пролепетала: "Ну вы даете!" Выпив рюмочку (150 грамм) удалилась и она, под видом периода "женских" трудных дней. На утро весь тим сайт в половину шестого был на "ушах". А как же. Двое русских жрали до трех утра. А сегодня они водители, и тем более 300 км патруля. Надо немедленно это зафиксировать и доложить. На дворе 2002 год. Не дадим России выйти в люди. Пусть так и остаются всемирным сырьевым придатком. Но нас то "кабанов" не так просто и провести. Даже без будильников мы встали в пять, и принялись готовить машины к рейсу. Мой соотечественник был в состоянии насвистывать при этом какую то популярную песенку. Помыли машины, подкачали шины, проверили двигатели, все как положено. Надо было видеть лица членов Тима, которые вышли кто с блокнотами, кто с цифровиками, что бы зафиксировать провал патруля. Даже ленивый египтянин Ваххаб, и тот вскочил в знак солидарности, что вообще то было для Тима сенсацией. У него очки как то сползли вниз от неожиданности, а может и поднялись вверх - мне было не до него. Подготовка к патрулю для меня дело серьезное. Здесь несешь ответственность не за свою жизнь, где наша не пропадала, а за жизнь находящегося с тобой нач. патруля или навигатора, а в иных случаях и стажера, сидящим на заднем сиденье третьим номером экипажа. Поприветствовав всех взмахом рук мы не преминули бросить несколько острот насчет "Что случилось, Лэдиес энд Джельтмэн! А ю ин дэнже! Ви а рэди ю ту рескью!" Тогда то, уже в патруле я понял, что ни взять нас русских ни какими зимами, ураганами, наводнениями, метеоритами всякими разными в конце концов, химией натуральной, коей является "Red Label", и другой хренью. Тем более полуторачасовым сном. Знаем уже как жить без сна, проходили в юности. Не реагируем мы на это. Поэтому то и скрипели от бессилья зубы у всего Тима, даже казалось бы у близких нашей стране друзей - венгров, поляков всяких. И вели мы технику в этот раз наидостойнейше, суббота, всем хотелось бы поскорее домой, на очередной сабантуй. Вот мы как раз с соотечественником и к месту пришлись водителями. Гоним патруль быстро, но безопасно. Когда я ошибаюсь - корешок обгоняет меня и притормаживает, мол смотри, мы сегодня под особым контролем. Когда он - то я уступаю ему безопасную колею, а сам гоню параллельно через валуны. Но весь патруль держим друг друга в поле зрения - как опытные водители, каждые три секунды в заднее и боковое зеркало озираемся. Дружеским армиям этого не понять. Мой навигатор Кэрол упрекает меня "Андрей, сними его с хвоста! Запылит ведь при обгоне!" Ей не понять, что это не хвост, это часть нашего престижа, это кусок Родины, и я его не сниму, даже если он будет пылить мне перед "Нисаном" всю дорогу, и мы будем задыхаться с Кэрол от пыли и удушья, даже если кондиционер будет включен на всю мощь. Приехали из патруля с перекрытием графика. Штаб не ожидал, что так рано мы оправим доклад. Все таки 300 км - это дистанция. Пришла правда потом депеша, "а кто же был за рулем". Когда прояснили что оба русских - вопросов не возникло. "Мы так и знали" был ответ. "Спасибо за досрочное донесение и приятного отдыха". Я знаю, за что спасибо то. Штабисты отработав все досрочно, позволят себе расслабиться: сперва в кафе, которое размещено на территории штаба с немереным количеством спиртного, на принятие которого никто не реагировал - раз напился в рабочее время, значит человек устал, не трогайте его, пусть расслабиться, а то кто его знает, может и крыша у него съехать, тогда ЧП не миновать. А потом они поедут на океан, играть в волейбол, жарить шашлык из дармового мяса, флиртовать с дамами, а может и более того, в смысле с ними. Так что мы с соотечественником все сделали в тему. И благодарность пожалуйте - на нас счет. Ну а мы, побыстрее добраться до койки. Хоть и с улыбками на лице что нам де мол все ни по чем, а организм берет свое. Нет, вы не подумайте что гнали всю дорогу как сволочи, рисковав своей и жизнью других. А то наши преподаватели и инструкторы в Солнечногорске скажут: "Ну вот, учили, учили, а им хоть бы хрен! Вот отсюда то все и ЧП с русскими". Мы просто шли в паре, как единое целое, держали стабильную скорость (не более 70 км в час), не останавливались лишний раз на привалах, грамотно маневрировали в колеях. Будьте спокойны, дорогие наши учителя. Так вот насчет баклажек с водой. Когда мы остановились на привале в том патруле, то я, как нормальный русский, попросил навигатора Кэрол достать из "кулера" баклажку ледяной воды (хоть был давеча и в тяжелом состоянии, но перед сном выполнил святое правило - запаси себе воды на завтра сам, и положил баклажку в морозилку для грядущего патруля). Керол, передавая баклажку мне, случайно уронила ее на поверхность Сахары, от удара с которой она была мгновенно пронизана пятью острыми пятисантиметровыми шиповидными камушками, и я, в затяжном акробатическом прыжке, подняв ее, едва успел лежа выпить оставшие от 1.5 литров 250 граммов ледяной воды. Вы представляете сколько бы я отдал за то что бы она не упала. С тех пор бросание пластиковых баклажек куда нибудь вызывает у меня отрицательные эмоции. Вот что значит Сахара, где даже передача воды из рук в руки должна находиться под контролем. А сколько мы шин меняли за патруль. Это отдельная история, времени на которую изложить, к сожалению, у меня нет.

Вот облетаем остов брошенной фуры. Она вся светиться хромом, и я отмечаю на своем GPS ее координаты. Но это так, просто, автоматически. К ней я не подъеду ни под каким предлогом, хоть дай сто блинчиков в голодный год. Подъезжать к раритетам войны или катастроф - плохая примета. Были мы уже около одного такого. Отличный трайлер, полуприцеп, с шикарной спалкой-купе сзади кабины. На полуприцепе хромированная цистерна. Что в ней - не известно. Внутри кабины видны висящие на крючках вещи водителя, полукруглая приборная панель. Может быть и немеренно денег. Но я, как начальник патруля, запретил обоим экипажам приступить к ее обследованию. Во первых она может быть и заминирована. Миссии ведь развертываются только в зонах конфликтов. И ты должен быть постоянно начеку. Вопрос чинуши из крутого штаба "А как там жена, с тобой?" сразу означает что этот чел совершенно далек от ООН, хотя и учится в Дип. Академии. Пустыня взяла свое от этого трейлера и не стоит тревожить ее добычу. Во вторых, водила мог погибнуть и от инфекции. В третьих он может вез и яд. В четвертых там может уже поселиться и семья змей, которые ревностно набросятся защищать своих детенышей, в пятых, это в конце концов не совсем этично заниматься мародерством, в шестых это не наша задача, а полиции мы и так доложим, в седьмых......Не по себе мне как то было вблизи этой фуры. Да и GPS что то внезапно захандрил в этой точке. Я то знал, что он начал заново пересчитывать координаты от 3-4 спутников. Формулы то у него длинные. Изучал я, как эту систему "приручить", будучи в училище. А вот у нигерийца Оны он вызвал панику. Что и подняло мой авторитет в способности предвидеть опасность. Все трое патрульных кинулись в машины и спешно уехали под моим руководством. Потом в Тиме все удивлялись, "Андрей, ты из Кэй Джи Би? Ты наверно здесь уже когда то был. А может ты это и сделал, в смысле "остановил" трейлер. А как судьба водителя? Жив ли он еще? Или умер на допросах?". "Конечно, все русские из КГБ, а водитель погиб, сам видел валяющегося в подвалах Москвы", отвечаю я. "Хочешь, покажу шапку-ушанку, которую я сшил из его кожи. Ношу дома постоянно. Холодно там у нас круглый год и медведи ходят свободно по улицам".

Вот под фюзеляжем вырисовывается бурильная установка обслуживаемая людьми определенной, известной нам, русским, национальности. Вы наверно догадываетесь, которой до всего есть дело. Имитируют разведку воды. Но не надо ребята прятать длинные, замазанные мазутом буры. Не надо показывать, что их у вас только пять или шесть стыков. Всего то метров на 30 глубины. Для колодцев вровень хватит. У вас их в огромной палатке минимум метров на 600. И генератор у вас размером с наш тепловоз. И вторая бурилка у вас ударная, с огромным эксцентриком. И здесь вы нефть ищете. Все вам мало. Улыбаемся им также в ответ, мол бурите бурите, помогайте бедноте с водой. А колючку то зачем поставили вокруг. Пусть воду то люди уже берут. Нет. Не положено. Потому что у вас совсем то и не вода. И берцы то армейские пустынные прятать под штанами не надо. Мятые штаны у вас от колен. Носите то вы их заправленными во внутрь, от того и мятые, потому что только что раскатали вы их поверх ботинок для маскировки, сразу после опознавания шаркающего режуще-хлюпающего звука винтов ООНовского вертолета. Сам ношу такие же берцы пятый месяц. С вашего же материка прислали по системе "PX" за 60 баксов. Хоть и не друг я вам, но берцы у вас качественные, и мне по душе. И вообще, что вы делаете в зоне ООН, да не просто в зоне, а в буферной ее части, где даже змея, что бы заползти, должна пройти ООНовский скрининг, получить разрешение и другую кучу бумаг. Но с этими ребятами надо быть осторожней. Как то раз я уже писал донесения по точно такому же случаю. Чинуша со штаба приказал в следующий раз надевать очки, что бы лучше видеть, и вообще, посоветовал мне воздержаться от полетов на вертолете - возраст как никак поджимает. Не было там никого. Может просто бедуины стояли, настаивал он. Ну бл...ь! Держись, чинуша! Планирую через два дня патруль туда же. Хотя подряд в одно и то же место запрещено, меняю все таки график. Приезжаем, а там даже пятна от подтеканий генератора и разлитой солярки замели метлами. Видно большие деньги, ставки и судьбы здесь замешаны. Что ж. Пока ваша взяла. Придет и наше время.

Облетаем палатку бедуинов. Хорошие люди, приветливые. Национальности не определенной и без документов. Типа наши цыгане, в смысле кочевничества. Постоянная ответственность за жизнь семьи, забота о безопасности и пропитании делает свое дело. Люди не пекутся о мелочах, не заражены жадностью и алчностью, свободны от интриг и сплетен. Поэтому и рады любому приезжему. Как то посещали мы их пристанище. 3-5 палаток, правильно, конечно же наши обыкновенные УСБ, может чуть меньше, человек на 14-16. Но все равно наши армейские. Волокут их им из Алжира, а Алжир исторически является нашим партнером по закупке вооружения. По приезду, как и везде, патруль атакуют дети. Лезут в машину, бьют по карманам, "Дай что нибудь!" Обычно мы практиковали раздачу сухих НАТОвских пайков. Хотя не всеми это приветствовалось. В одном из Тимов я как то попросил американца дать переписать на DVD с десяток его отечественных боевиков. В те времена наша страна была еще далека от борьбы с пиратством. Вот я по простому и спросил. Так он посмотрев на меня вытаращенными глазами быстро исчез, и закрывшись в своем отсеке просидел не появляясь, пока наш караван не покинул Тим сайт. Выходит, толкал я его на умышленное преступление. Поэтому то он и глотал судорожно кислород, и глаза чуть с орбит не выпали. Сейчас и я наверно тоже не поприветствую копирование своих лицензионных СиДишек. Но тогда я все размышлял, почему он так далеко от меня убежал. Так вот есть люди, для которых хоть ты в пустыне погибай, а паек тебе не отдам. Выкину на свалку по истечении срока давности, но никому не дам. Потому что не положено по закону. Не надо быть таким уж совсем порядочным, товарищи. Пустыня этого не любит. Поэтому я, собрав совещание из четырех патрульных, голосую за списание пайка якобы на нужды патруля. К счастью и американка Кэрол приветствует это, и первая несет коробку детям. Те ее прорывают в углу (коробку, не Кэрол) и заглядывают во внутрь через дырку. Я знаю, ищут там жвачку, плитку шоколада, джем, и 6 конфет. Точно, не выдержав искушения они рвут ее на части и, разбросав по камням консервы, выбирают только сладкое и убегают. Вот тут мне, как истинно русскому, жалко консервы. Придется им там гнить на поверхности Сахары вечно. К нам подходит высокая, под метр восемьдесят, красавица девица, и на чистом английском извиняется за детей. Приглашает пройти в палатку. Как оказалось, она приходится старшей дочерью главы семейства и несет ответственность за обучение и воспитание подрастающего поколения. Палатка устлана коврами, внутри под тент подвешен отбеливатель (внутренний тент из белой хлопчатобумажной ткани), что делает ее как-то хирургически чистой. В углу, действительно, на маленьких скамеечках сидят дети с учебниками, но вместо учебников смотрят на нас. В палатке прохладно не смотря на 46 градусную жару за бортом. В свою очередь, теперь уже мы просим прощения за вторжение во время занятий. Девушка приносит арабский чайник с длиннющим носиком и, поднимая плавно руку с чайником вверх, разливает свежо заваренный напиток для нашего угощения. Выясняем, что отец с сыновьями ушел на неделю со стадом верблюдов в пустыню, и она с женщинами правит хозяйством. Обучилась она всем наукам самостоятельно, и даже выдержала экзамен в Мадридский Университет, в который вскоре планирует убыть. Думаю, а наши дети, пичкаешь их репетиторами, покупаешь компьютеры, мобилы всякие навороченные с выходом в Интернет. И не уверен, а поступят ли. Потому что сами они не знают что хотят. От излишеств все это. А от этой красавицы веет уверенностью на версту. Я даже стал подозревать, что английским она владеет лучше нас всех. Везде сквозит величие, и в походке и в жестах и в манере разговора. Я не мог оторваться от ее лица. Кровь бедуинов это помесь десятка наций. Там и испанцы, и французы, и марокканцы, и алжирцы, и мавританцы, и наверняка европейцы, выделяющие им гранты на обучение детей. Так что эта красавица метиска и есть яркая губка, впитавшая все положительное ото всех составляющих. Когда то ходила легенда, что один наш соотечественник пытался вывезти такую красавицу в СССР. Стоила она по тем временам, да и сейчас так же, в размере одного верблюда (1000-1200 долларов). Или верблюда пригоняй, или отдавай деньгами и забирай девчонку. Хочешь как жену, хочешь как домработницу, а хочешь - перепродай. Один рот меньше в семье - хорошо, да и будущее у нее будет лучше, будь уверен на сто процентов. Белый ведь обязуется заботиться. Но купить то просто, а вот вывезти как. Люди они бесправные, без документов и удостоверений, без полюсов и страховок. Нет там их в пустыне по закону, не числятся таковые. Была она по рассказам редчайшей красоты. В итоге так и осталась пара разбитых сердец при своих интересах. Глядя на лицо и изумительную фигуру бедуинки я вспомнил слова моего друга, работавшего когда то в столичном ОБХСС подполковником. При очередном дознании, двери квартир какого нибудь проворовавшегося чинуши, как правило, открывали женщины идеального образования и ослепительной красоты. Так друг вспоминал, что посещала его тогда одна навязчивая идея: поставил бы свою жену рядом и раз!!! поменял бы их местами. Вот и мне приходит в голову такая же мысль. Но я ее отгоняю: знаю, в следующий патруль бедуинка мне будет казаться не такой уж красивой, а в третий, я найду у нее ряд недостатков. Жизнь есть жизнь, и все в ней приходящее и уходящее.

Командир вертолета показывает мне, что ложимся на обратный курс (запас горючки на исходе). Я, в свою очередь поднимаю кулак с большим пальцем вверх, что означает "одобрямс" и все патрульные тот час мирно засыпают под шум винтов и многовекторную тряску фюзеляжа вертушки. Работа закончена, и я освобождаю место для техника. Присоединяюсь к остальным и тут же, как и они, погружаюсь в грезы сна. Необходимо немного поспать. Потому что вслед за воздушной разведкой мне сегодня предстоит и поучаствовать в обычном патруле. Как всегда мы испытываем в Тиме недостаток численности наблюдателей. По списку 16, в наличии 11. Кто то в отпуске, кто то прибывает обратно в Тим, кто то уезжает. Короче текучка, как и везде. А это означает, что 8 человек должны убыть в патруль, трое - на дежурстве. Резерва нет и надеяться на отдых после 11 дня не придется.

По приземлении благодарим экипаж за удовольствие и убываем на припаркованном невдалеке от вертолетной площадки "Нисане" в расположение Тима.

Быстро позавтракав, я начинаю подготовку автомобиля к патрулю. Сегодня я по графику водитель первой машины. Начальник патруля Она (ударение на первый слог) Чизоне, капитан-лейтенант, старший механик небольшого корабля ВМС Нигерии. Когда я был new comer (новичком), я, как и наверно все новички, исполнял обязанности, честно говоря, не делающие чести военному наблюдателю. Офицер по гигиене, что означало регулярное инспектирование отхожих мест и повсеместное заливание всего хлоркой, помощник начальника тыла, что означало круглосуточное обеспечение Тим Сайта водой, и др. Но когда я стал помощником генераторщика, то Она внушил мне уважение к этой должности, и я понял, что если ответственно их исполнять, то можно быть в авторитете и офицером по гигиене. Обучение должности Она начал с обширной лекции, что дизельные двигатели - это сердца всех флотов (выделялся в особенности Нигерийский, как самый мощный в мире, я думаю кораблей с десяток он и насчитывает всего то). Так как я слушал его внимательно (другие наверно тут же затыкали ему рот), то он промариновал меня в течении полутора часов только теоретической частью. Затем мы приступили к практике, и Она подробно показал мне и запуск генератора, и его аварийную остановку, и порядок обслуживания, и последовательность регулировок, на что я уважительно называл его "Сэр", что очень импонировало ему. Правда программирование генератора я освоил сам, т.к. на вопрос о пользовании встроенным в генератор компьютере он всячески старался увернуться. Но все же я ему премного благодарен за образование. Впоследствии я также обучал очередного "чижика" премудростям эксплуатации генератора, только без вводной лекции. Не мой это профиль, зачем пугать людей тем, что я всю жизнь как будто провел на флоте и собаку съел на нем.

Она доверительно мне докладывает, что машину он подготовил, когда я болтался в вертолетной разведке. Теперь по положению я - его начальник. Я зам. ком. Тим Сайта. А в патруле фактически он будет патруль лидером. Не прошло и три месяца. Все перевернулось.

Три месяца. По прибытии на Антонове-26 в Тим сайт я сразу же был задействован на разгрузку продуктов для Тима и находящегося на совместной территории штаба сектора. Старался брать больше, кидать дальше. Потом, в третьей миссии, замохрев от опыта, при попытке нагрузить меня общественным трудом, я начинал реализовать эту идею с длительного "перекура", а потом, когда я решал приступить, труд и вовсе заканчивался посредством других исполнителей. А здесь все было впервые и в диковинку. Подошедший ко мне ехидный китаец маленького роста представился "Ванг". Ванг ты или Хрянг, или Хуянг, кто его знает. Он, предугадав меня, тут же для солидности добавил: "Тим лидер" (командир роты по нашему). Пришлось мобилизоваться. "Сэр!", ответил я. "Просто майор Андрей!". Ванг ехидно улыбнувшись, кивнув в ответ, удалился.

Приехав в Тим, Ванг вызвал дежурного по лагерю и приказал ему обкатать меня по полной программе. В последствии мы расставили точки над "И". Он в Китае был начальником гостиницы (по нашему гостиницы КЭЧ), а я исполнял перед убытием обязанности начальника факультета. Почувствуйте разницу. Потом мы относились друг к другу с большим уважением, но это произошло лишь спустя месяца три. Дежурным в тот день был лейтенант пехоты армии Франции Жозеф. Нельзя сказать, что бы он специально поиздевался надо мной, но пришлось выполнять все им указанное. Ему 23, а мне 42. Была бы возможность сделать фотографии, хранил бы их на видном месте "Дедовщина в ООН!". В тот день под руководством Жозефа и вместо него я вымыл все очки Тима, засыпал говно хлоркой, вымыл все расположение, заготовил воды, почистил кондиционеры и т.д. и т.п. Не делал я этого уже лет 25, с момента как стал младшим сержантом в училище, а сейчас пришлось. Что ж, мы слоны боевые, многохребтовые. Обиды не держим.

Первые два месяца в Тиме ты никто. Просто никто. Тебя там нет. Ты молодой, чижик, салага, чмо, баклан, мул для переноски тяжестей, балласт для Нисана в ходе патрулирования, дармоед и т.д. Ты не имеешь права голоса на ежедневных совещаниях, ты исполняешь третьестепенные должности, ты сидишь на ежедневных сабантуях в какой то каске голубого цвета (что я категорически проигнорировал с первого же дня, да и не требовал в последствии от остальных, мне в прошлом подобных). Кто придумал эти ритуалы насчет касок. И другой чепухи. Поговаривали что лично Ванг. Вот пионер то. Тимуровец хренов. А сам то он сидел, будучи молодым, за столом с рюмкой виски и в каске? Все это потому, что ты еще не патруль лидер. Ты только стажер. Получилось так, что в этот период и на протяжении двух месяцев молодым был один только я. Тим был укомплектован, так что сменщик, такой же молодой (что бы старики набросились жрать свежака, а тебя оставили в покое) все никак не появлялся. А это означало что "Андрей, иди сюда, Андрей поди туда, Андрей, сделай то....." Экзамен, на сдачу доступа к Патруль Лидеру должен был состояться через два месяца. И тогда ты уже полноправный член Тима, что то вроде сдачи на краповый берет в Спецназе ВВ. Сдал, и ты такой же крапоберетник как и комбриг. Вчера чистил парашу, а сегодня сидишь рядом с ним за одним столом. И парашу уже чистить ты не имеешь права по статусу. Не твой уровень это теперь. Некоторые члены Тима пытались экзамен задержать, а над кем еще поизмываться. Но я настоял на таковом ровно через 61-ну сутку. В экзамен входило масса вопросов: история конфликта, география местности, климат и ресурсы, история ООН, наименование частей и фамилии их командиров, притом наизусть по всему сектору, а их у нас 64, правила патрулирования, маршруты движения и вождение по памяти без GPS, отображение карты местности на плане, выход из ситуаций, сложившихся в ходе патруля и многое другое. Сколько бессонных ночей пришлось провести. Экзамен проходил в течении двух дней, а затем, комиссия в составе пяти человек принимало решение "да" или "нет". Все это я пережил. Экзаменовали меня поочередно: G-3 (начальник штаба), заместитель Тим лидера, начальник тыла, и наконец то сам Ванг. Теорию сдавал во время патрулей, прямо в движении. По ней вроде вопросов не возникло. Заключительной частью был выезд в патруль, навигатором в котором у тебя обязан быть исключительно лично Тим лидер - ас патрулирования, признанный авторитет в секторе. Движение по 250 км маршруту происходило по памяти, а это ой как сложно. Что бы подъехать к части надо знать не только район ее расположения но и подъездные пути. Бывало подъезжаешь, вот она, командир приветствует взмахом руки перед воротами, а подъехать не можешь. Находится то укрепрайон на скале, дорогу видишь, но она скрывается под горным массивом, и отследить ее продолжение нет ни какой возможности. Подъезжаешь - впереди развилка из 6 дорог. По какой ехать - не узнать. Надо вызубрить наизусть. А на это не всегда у молодого хватает времени и здоровья. Вот и крутишься с час, прибывая назад и заезжая на очередную колею. Ванг молчит как рыба, по какой ехать не подсказывает. А я угадал. Выбрал самую накатанную. Хоть все таки все они далее и ведут к другим частям, но в эту часть то заезжают почаще. Да и командир пометил что то мелом для своих же марокканских водителей. Ванг одобряюще кивнул. Затем ты ведешь переговоры. Ванг все помечает: как поздоровался, как вел себя, как соблюдаешь регламент, не задерживаешься ли за чашкой чая, как опросил командира, не братался ли или заигрывал или подхалимничал с ним, или наоборот, не проявил ли высокомерие, что записал для доклада. Потом все недостатки будут тебе укоризненно высказывать перед заключительным решением, и они повлияют на твою судьбу, чмыриться тебе далее на неопределенный срок или ты уже на равных.

И вот торжественный момент. Ванг не объявил результатов экзамена, но по слухам я уже разузнал, что сертификат, о том что я патруль лидер, командир сектора приказал отпечатать. На вечер объявляется party (пьянка). Присутствие всех членов Тима обязательно. Командир сектора, полковник из Франции, торжественно вручает мне сертификат и все бросаются поздравлять меня с полноправным членством в Тиме. Каску я со злости пнул в угол, чем вызвал всеобщее одобрение, а я не специально, нагорело во мне все это. Пора тушить. Вот все и потушил в тот вечер граммами 600 спиртного.

Наутро я назначен Патруль Лидером. Работы у Лидера хоть отбавляй. Весь патруль трясется в машинах отдыхая, а ты несешь ответственность за маршрут, за машины, за безопасность твоих подчиненных, ведешь переговоры, пишешь донесение, в общем все старались увильнуть от этой "почетной" обязанности. Вот и свежачок прибыл во время, т.е. я. Быть тебе первых две-три недели патруль лидером безвылазно. Водителем у меня сегодня Кэрол.

-"Андрей, воду заготовил, да, и не забудь взять соки со столовой!". И тут же осеклась, попав под мой испепеляющий взгляд. "Нет, я принесу сама!" Минуточку, дорогая, это еще только начало. Сегодня я уже не стажер. С 00 часов я законный Патруль Лидер. Сама вчера меня пламенно поздравляла на вечеринке. Или запамятовала уже? Дожидаюсь ее прибытия.

-"Кэрол, умница, пойдем ка осмотрим "Нисан! Где вторая запаска, где противобуксовочные маты, где лопата, где медицинский ящик. И вообще, объясни мне, мы куда едим, в гости к бедуинам, хотя и к ним придется ехать по бывшим минным полям, или в патруль?"

-"Андрей, я сейчас, я как то забыла, я извини, я больше не буду, я почему-то...."

Подхожу ко второй машине. Там вальяжно расселся навигатор моего патруля Ваххаб, мой "лучший" друг.

-"Ваххаб, что то я тебя вчера не видел на перепрограммировании GPS. А ты вообще то карту подготовил, а предъяви-ка ты мне ее к осмотру".

Ваххаб что то пролепетав кинулся в штаб. Ничего ребята, в пути отработаем еще пару ситуаций, пора приводить некоторых членов Тима в чувство.

Второй водитель Жозеф, краем уха услышав мою критику, предпочел вообще на месте старта пока не появляться.

После проверки связи и нахмуренного взгляда командира сектора тронулись в путь. В нашем секторе вся Сахара испещрена какими то арыками, т.е. высохшими руслами маленьких рек, наполняющихся только раз в год в период трех-пятидневных ливневых дождей. В это время арыки становятся местами бурной стихии, потому что вся вода с 10-20-30 километровых панцирных отполированных поверхностей устремляется в них. А это представьте, тонны веса и сотни кубов объема. И тогда Сахара становиться опасной, неуправляемой стихией. Подъезжаем к арыку. Его надо преодолевать аккуратно, хоть он и сухой, но края обрывистые, да и зачем машину гробить. К моему удивлению Кэрол набирает скорость. По жизни она - капитан армии США, несет службу где то на складе ВВС - выдает летные куртки доблестным пилотам стратегической авиации USA. Так как она иммигрантка из Канады, то английский был у нее посредственный, конечно гораздо лучше моего, но редактировать донесения она не бралась, да и говорила в основном на армейских слэнгах. Маленького роста (около 1метра 50-ти), в толстых линзах, с толстой задницей она ни разу не вызвала у меня признаков возбуждения, хотя я, как всякий нормальный русский военный готов, в любую секунду и в любой ситуации, как говориться все что шевелиться. Как то после очередной вечеринки я решил поприкалываться и проводить Кэрол, как самую последнюю участницу стола, до дверей слиппинга. Время было за 3 утра. Дойдя до двери, Кэрол многозначительно мне подмигнула, а затем, перекрыв рукой дверь сказала, "Андрей! А дальше нельзя. А-а-а??? Я, поклонившись, выразив сожаление (Слава Богу, пронесло) принялся удаляться, как тут же был схвачен мускулистой рукой Кэрол за локоть, которая принялась затаскивать меня в комнату. Вот это встрял. Про международный скандал мысли не было, как говориться желание женщин - закон. Но как, я на нее не смогу. Хоть под наставленным на это мое самое дорогое место револьвером. Пришлось приложив руку к губам прошептать "Я сейчас, золотце мое! Только пи-пи!" Оббежав слипинг с другой стороны, я забрался в свой отсек через окно и немедленно забаррикадировался в нем наглухо. Кэрол долго что то требовала, выкрикивала в мой адрес о несостоятельности, но потом, успокоившись, заснула с храпом на весь коридор. Но все же она была нормальной девчонкой. Всегда сидела с нами до последнего глотка, не стеснялась зайти к любому в отсек и, прикрыв дверь, выпить рюмочку другую, ходила навеселе по коридору, иногда цепляясь к окружающим, носила короткие юбки, чем вызывала всеобщее одобрение у всех пребывающих в лагере, демонстрируя свои толстые бедра, раздавала всем немеренно жвачек и конфет, которые ей присылала регулярно сестра из USA, дарила налево и направо американские книги и многое другое. Все Тимы нам завидовали. Одна женщина в миссии - и в нашем Тиме, вот повезло то. "Хоть запах ее ощущаете", говорили коллеги. Холостячка за тридцать, она наслаждалась жизнью, и я, при расставании с ней навсегда, даже обнял и поцеловал ее от всей души, впервые ощутив ее немалую грудь и пожелав счастья и удачи ей на ее материке.

Кэрол все больше и больше набирала скорость. Я, как передвигающийся в свою бытность на многих автомобилях в качестве старшего машины, выработал определенный набор правил, основным из которых было не вмешиваться в действия своего водителя. Останови его, а потом прочитай нотацию, что здесь было не так и там не сяк. А в движении не моги. Опасно. Боец может и расстроиться, испугаться и унести тебя куда нибудь в кювет. Так и с Кэрол. Молчу. Посмотрим куда она меня вывезет. Влетаем в арык на значительной скорости и с ходу врезаемся в его противоположный полог. Кэрол кричит при этом "Яххооо!". Прямо как ковбой. Но я то не на родео, да и не ковбой вообще по жизни. Больно ударяюсь головой о крышу "Ниссана". Кэрол все нипочем, она маленькая, головой не долетела, хотя и сидит на специально выписанной для нее подушке, что бы доставать и видеть дорогу.

- "Кэрол, будь добра вернись обратно за арык, я забыл записать его координаты на GPS", нашел я предлог, что бы выяснить, не поехала ли у нее крыша. Кэрол с радостью "Yes Sir", возвращается, и уже набрав еще большую, чем в первый раз скорость, снова врывается в арык. Может она думает что я экстримал, и "кончаю" при ее мудизме. Вжимаю голову в плечи, хватаюсь, что бы крепче натянуть ремень безопасности вокруг себя и еще больнее бьюсь о крышу. Вот это класс. Давно такого не ощущал, хорошо что сгруппировался, а то перелом бы шейных позвонков был бы обеспечен. Приказываю Кэрол остановиться. Она, выслушав мою бурную речь, что то послушно кивает, и мы снова трогаемся далее по маршруту. Опять арык. Другой бы не волновался, все таки разбор полетов произведен, да и водитель вроде не сумасшедшая, прошла кучу медкомиссий перед назначением в Сахару, а у меня что то щемит под ложечкой. Бах, и я почти теряю сознание. Ну это вообще пизд....ц! Рву двумя руками ручник, бью наотмашь кулаком по приборной панели (прости меня Ниссан, не виноват ты) и с диким матом вываливаюсь из машины. Сзади второй экипаж бежит на помощь, подумали наверно что у меня белая горячка началась. Беру себя в руки и начинаю орать на Кэрол, что это имущество ООН, и что она в следующий раз поедет в патруль на самом сраном и разбитом Ниссане, без кондюка, а может вообще пешком. И что я не ковбой, и пусть она возит так своих парней в шляпах и сигарах в зубах со своей родины, и т.д. и т.п. И что если она меня не любит, то хоть должна любить мою башку, она то здесь при чем. Вырываю у нее ключи зажигания, запрыгиваю в машину и резко рву метров на двести вперед с места, с пробуксовкой колес юзом от ярости. Пусть "дорогая" немного проветриться пешком. Кэрол начала движение по направлению ко мне, и, достигнув меня, обойдя Нисан, продолжила путь. Молодец, вот это я уважаю. Сам такое отмачивал не раз. Гордость - это достоинство человека и дано не каждому. Медленно еду за ней, молча, не сигналю и не опускаю с ее стороны стекло бокового окна. И она не поворачивается, и я держу морду. Вторая машина пристраивается сзади. И вот так, впереди Кэрол, как святая мученица, и сзади два огромных Нисана сопровождения заполненных крепкими мужиками. Где вы увидите такое наяву, не в кино. Навигатор Жозеф наконец то прерывает это представление. Затягивает Кэрол в свою машину. Продолжаем патруль. Я из патруль лидера превратился в водилу, но все равно я начальник.

По приезду в Тим, Жозеф быстро подбегает ко мне.

-"Андрей, советую доложить первым командиру сектора о происшедшем".

Вот сколько слышал баек о стукачестве в армиях иностранных государств, а реально столкнулся впервые. У них это называется патриотизмом и лояльностью. То есть кто быстрей застучал, то и патриотичней, пресек так сказать нарушение дисциплины. Ну как я, боевой подполковник, побегу стучать, да притом на кого, на женщину, хоть и бестолковую. Да меня ноги откажутся нести, даже если голова захочет. Нет, так не пойдет. Если Кэрол захочет доложить об оставлении патрульного в пустыне составом патруля вне машины, даже на пять минут, то это ее дело, и я готов понести наказание. Да, виновен, был в ярости, заставил пройтись ее, может быть и по минному полю. Каюсь. Но стучать об ее ошибках и ущербе нанесенной технике (и моей голове в том числе) - даже не может быть и речи.

Жду брифинга. Первый, как всегда докладывает начальник патруля о результатах патрулирования. То бишь я. Сначала оперативная обстановка, затем ход переговоров, выводы. В разделе разное, оцениваю действия всех патрульных и делаю ремарки по эксплуатации техники. Иной раз серьезно ругаем кого нибудь в этом разделе за ущерб, нанесенный технике. А я не стал упоминать о случившимся. Поблагодарив патрульных за работу, стал ждать выступление Жозефа, который кстати с утра, узнав, как я жестко подравнял подготовку патруля утром, успел накатать рапорт о переводе его в другой тим. Думал, что я учиню расправу и над ним за прошлое потакание меня уборкой в туалете. С утра то мы стали на равных, а через уже месяц я стал заместителем Тим лидера. Вот это для него был удар. Детский сад. Да не расценивал я его руководство надо мной в момент прибытия в Тим как потакание. Дедовщину никто нигде и никогда не отменял, да и не отменит в будущем. Тем более дедовщина то эта была для меня поучительной и информативной. Многому я научился тогда, молодым, даже правильно применять соответствующие дезинфицирующие средства и то целая наука. Жозеф тоже промолчал. В общем, все утряслось. Впоследствии я случайно узнал, что собственная машина у Кэрол в USA с автоматической коробкой передач. Может она и подгазовывала что бы переключить по привычке скорость. Ручкой скоростей и сцеплением она так и не научилась пользоваться до конца своего годового пребывания в миссии. Прости меня Кэрол за тот патруль, может свой навык вождения с автоматикой ты изменить была не в состоянии.

Хочу остановиться вкратце на дедовщине. Кто вообще придумал термин "дедовщина". Неуставняк, может быть да. А дедовщина? Почему не "суперопыт", "наставничество", "опекунство" и т.д. Какие они деды в 20-то лет. Вот у нас в батальоне. Прибыл я как то в роту после отбоя не совсем обычным путем - через окно второго этажа ленинской комнаты, которая находиться почти во всех казармах после спального расположения. Т.е пройти в казарму можно совершенно незамеченным, минуя бдительного дневального. Наблюдаю следующую картину. "Дед" Мамуткулов лежит на кровати в окружении антуража: один боец держит перед его головой рамку от портрета Ленина, второй стоит с полотенцем на локте со стаканом чая, на томе того же Ленина вместо подноса, библиотеку которых строжайше предписывалось иметь в каждой роте; третий сидит рядом с Маматкуловым с огромным чемоданом (каптер, разгильдяй, выдал в ночное время); тройка других ходит с вениками, изображая березы или еще что нибудь, за рамкой портрета и шипят, гудят и стучат ногами как локомотив поезда. Вся картина эта называлась - "Дед" Маматкулов едет домой к себе в Узбекистан после службы. Тот, который со стаканом чая - проводник поезда, который с чемоданом - сосед по купе, а группа бойцов - деревья и поезд. Наблюдаю далее. Маматкулов полежав с десяток минут, прекратил представление, посадил всех вокруг себя и начал раздавать всем участникам подарки, кому тетради, кому сумку полевую новую, кому отрез бархата для дембельского рукоделия и т.д. Это что дедовщина? Наутро "ЗИЛ", заполненный дембелями, молодежь, кстати со слезами на глазах, толкала вручную аж до следующего перекрестка. Потом водила отбрасывал сцепление, и машина заводилась с толчка. Дембеля дружно кричали "Прощайте!" и "ЗИЛ" увозил их навсегда в аэропорт. При этом присутствовали все офицеры батальона во главе с комбатом. После убытия дембелей, дня три в батальоне царила какая то гнетущая тишина и уныние. Не стало больше наших любимых дедов, а молодежь еще не созрела. Придется месяц-полтора делать все самому, до потного пятна на спине ПШ. Так вот толкание "ЗИЛ"а - это тоже дедовщина? Деды были нашей опорой во всем. Кто идет на смену боевого дежурства 6 на 6 часов и так месяца на четыре. От таких дежурств может сорвать крышу - деды. Кто едет старшим аппаратной вместо взводного, убывшего в отпуск - деды. Кто развертывает станцию в грозу и вблизи линий электропередач (обстановка боевая, другого не дано) - деды. Кто гниет в караулах на праздники - деды. Кто командует взводами молодежи на карантине. Деды. Кто идет ругать хлебореза за недостачу масла и хлеба на столе у молодых - деды. Кто делится посылкой от родных, в первую очередь с молодежью. Деды. А вот как назвать мои действия. Один из моих подчиненных отказался стричься перед дембелем. Хочу мол прибыть в столицу заросшим, там все так ходят - модно. Не положено. Да, не лысым, но аккуратно подстриженным. Послал он меня тогда подальше. Да еще кинулся в моем направлении с табуреткой почему то. Пришлось завалить, связать руки за спиной ремнем, потом сделать болевой на ногу и притянуть обе ноги к рукам (положение называется ласточкой). Потом дал ему минут 10 покататься на животе (больше не как, в таком положении) и спустить весь словарный запас в мой адрес. А затем, подставив под шею колено, что бы зафиксировать его голову в нормальном положении, аккуратно его подстриг. После освобождения рук и ног боец даже извинился и убыл умиротворенным в бытовку себя осмотреть. Вроде как спасибо тов. ст. лейтенант за то, что пар помогли мне спустить. Что это, дедовщина офицера? Доложишь по команде, ответ простой "Ты что, сам справиться не можешь, может научить как!" Вот тут будьте осторожны, уважаемые коллеги. В большинстве случаев такая наука сотоварищей приведет офицера в военную прокуратуру как обвиняемого. Думайте лучше всегда сами. Вся эта дедовщина идет от родительского воспитания. Ходит подросток не бритым, не мытым, вонючим и хилым. Презирает зубную пасту, мужской одеколон и перекладину для подтягивания. Подчеркивает в слове воинская повинность последнюю ее часть. Ничего, говорят родители, нам некогда. Армия воспитает. А если вы его отправляете таким, дорогие родители, да еще наставляете, что бы чуть что, и сразу в лазарет, на как можно больший период, да еще отец говорит, если что, то я разберусь через крутых знакомых, то заготавливайте тексты писем о преследовании вашего чада и о "дедовщине" против него заранее, еще до его убытия. Это будет в армии точно объектом, как вы называете, "дедовщины". Не примут его в армии как надобно, как впрочем, не следует принимать таких и во всяком нормальном гражданском обществе. Кроме гениев. Им говорят даже по природе предписано неряшество. А все гении прикрыты военными кафедрами университетов. И еще, заметил я как-то закономерность. Собрал родительское собрание и свел всех родителей притесняемых с родителями притесненных. Так те даже не стали ругаться. Так обходительно стали беседовать, даже предлагали дружить семьями. А потом опять через два дня звонок. Моего, этот негодяй, воодушевленный своими малограмотными родителями опять притесняет. Нет, братцы дорогие. Вы или туда или сюда. Лукавить не надо. Взяли бы отцы обоюдных сторон, разобрались бы между собой путем критики и умозаключений, а потом вызвали бы сыновей на КПП, и отчитали бы обоих, одного за чванство, другого за заносчивость и хамство. А может и надавали по мягкому месту как я своему периодически. Армия не институт для привития навыков элементарной культуры, гигиены и быта. Дай Бог разобраться с техникой, научить солдат иностранному языку, закалить их и обучить стрелять и многому другому в отведенные Конституцией сроки. На быт, поверьте, не хватает времени. Если часть боевая, или на боевом дежурстве, времени на издевательства там нет. А если сын писарем где нибудь, т.е. с 8 и 18 ежедневно, то там он может и начнет от безделья что нибудь придумывать. Тогда заставьте его заниматься какой нибудь проблемой, готовиться к поступлению в ВВУЗ, к сдаче на водительские права, изучить компьютер и многое другое. Только не оставляйте его с самим с собой. Этого ни в коем случае делать нельзя. Объясните ему, что любое его нарушение будет зарегистрировано в информационных сетях государства, и тогда стезя офицера, сотрудника ФСБ, МВД, офицера ВС да и просто другого силовика ему заказана. Вроде молодой, а уже инвалид. По ряду профессий в допуске будет отказано. Я своему это разъяснил давно. И перекладина у нас дома в коридоре сооружена. И абонемент в качалку я ему насаждаю регулярно. Сперва ерепенился, а сейчас за уши не оттянешь, чуть что -"Пап, я в качалку". И вообще. Дед - это старослужащий, который в силу некоторых причин не уволен в срок. Переслуживает он. Может быть самолет летает раз в неделю, может в части особый режим, придется париться до отмены режима. Вот тогда он "Дед" настоящий. Как криминальный авторитет на гражданке. Только у нас он служит как все. В наряды я таковых предпочитал не ставить. Отслужил свое, жди рейса потихоньку. Покрасить класс, обслужить технику - это он запросто. А до "деда" - все бойцы зовутся "стариками". Было время, когда существовал приказ что "....командир имеет право задержать увольнение военнослужащего, если он нарушитель дисциплины....". Сейчас эта задержка - подсудное дело. Так что "дедов" как таковых в армии нет. Применяйте, пожалуйста господа, тогда термин "старикачество" или "старослужащество". Короче, разберитесь для начала с понятиями. В бытность, когда я был молодым лейтенантом, звание "дед" было почетным.

А вообще то я длительно разговаривал с китайскими офицерами на эту тему. Смотришь по телевизору - ну оловянные солдатики они, да и только. Жесточайшая дисциплина. Так вот офицеры рассказывали, что у них хоть, как и у нас, всеобщая воинская повинность, но, несмотря на это, в армию на срочную службу попасть у них огромнейший почет. Из деревни в 300 жителей туда с боями прорывается всего лишь один. Вроде и повинность, а попасть не так уж и просто. Остальных желающих мед. комиссия отчисляет под различными предлогами. Попав в ВС Китая, ты являешься частью элиты. Отличный паек, деньги на сберкнижку, по увольнению - прямая дорога в органы управления, будь то деревня, а там ты уже Человек. Да, лейтенант у них спит в казарме на соседней с бойцами койке, пока не получит звание страшного (старшего) лейтенанта, а то и капитана. Так что о "неуставщине" там не может быть и речи. Служа в армии, солдат, может быть первый и последний раз в жизни, получает возможность посмотреть страну, мир, обучиться неведомым доселе наукам, познать совершенную технику, приобрести специальность, может быть даже "зависнуть" в одном из городов. Неплохо и в армиях Африки. В одной из боеспособнейших армий Зимбабве боец получает 45 долларов США в месяц. Десять месяцев - и ты уже имеешь 450 $, три года, и уже 1620 баксов, а это уже круто. Полностью на гособеспечении, деньги капают регулярно в банк. Как мне сказала одна подружка в ДРК, купи мне холодильник за 300 долларов и я буду несметно богата. А в Европе и США. Каждый политик гордиться, что он бывший солдат или офицер. Британский принц сожалеет и по сей день, что не попал в Ирак - не сможет на равных общаться с теми, кто там был. У нас, Слава Богу, наконец то перестали показывать по ТВ безусых мальчиков, 28-30 лет, управляющих банками, с гордостью заявлявших, что они избежали армии путем взяток, или белого билета. Если ты с белым билетом и психически больной, то какой тебе банк, максимум с метлой в ЖКХ. Не более. И так на всю жизнь. Предписано тебе теперь с юности быть таковым. Меченым. Сам решил. И другого варианта для тебя нет. Хочешь сдать волчий билет, шагом марш в армию, искупать вину, да на двойной срок. Может дурь там с тебя и выбьют те же "деды", от которых ты скрылся.

Но вернемся к сегодняшнему патрулю. Не доверяя Оне, проверяю машину. Так и есть, домкрата нет, буксировочный трос взял самый хреновый, а может и не взял, а так просто окинул взглядом машину после вчерашнего патруля и решил что все О'кей. Обитая в пустыне ты должен каждую секунду помнить не всегда почитаемую в России пословицу: "Где тонко там и рвется!" А там она актуальна на каждом шагу. Забыл, или поленился поднять вверх (70 см) в багажный отсек вторую или даже третью запаску - будь уверен, два или три прокола в патруле за день тебе обеспечено. Не положил буксировочный трос - даже новенький Нисан заглохнет. Не долил воды в омыватель ветрового стекла - жди песчаную бурю, которая непременно тебя накроет, забьет все стекла, знай, это случится на сто процентов. Не знаю, почему так, но это повторялось исключительно с каждым допущенным головотяпством. Поэтому я проверяю машину сам. Прикатываю третью запаску, закрепляю, обычно у всех болтающийся в свободном перемещении мед. ящик, упаковываю два лишних пака воды, забираю лопату, беру два дополнительных огнетушителя, хоть и не горел ни разу, но береженного Бог бережет, забираю Тимовсий компрессор для подкачки шин и другое. Она удовлетворен, что я, как заправский водитель все делаю скрупулезно. Тем более он был моим первым наставником-генераторщиком, и о совместном времени, проведенным в этой должности, мы вспоминаем с обоюдным удовлетворением. После краткого стандартного инструктажа: цель патруля, состав, выполняемые задачи, дистанция, скорость, связь, опасные участки, порядок движения и многое другое, мы рассаживаемся по машинам, и, произведя проверку связи, чинно выдвигаемся по территории Тим сайта к выездным воротам. Как всегда, нас провожает в путь презрительным взглядом Командир Сектора. Почему презрительным, да потому что мы находимся на одной территории, питаемся в одной столовой, играем на одной волейбольной площадке. Но это только преимущества. А вот проблемы свои мы тоже несем по соседству, напрямую, на что командир не очень то реагирует с энтузиазмом. Своей работы хватает а тут бытовуха с Тима. "Садятся на шею каждый раз" высказывался он не раз. Интересно, а видит ли он нас сейчас, через толстые свои линзы. Имел я с ним курьезный случай. Поднимался я по-командирски (имеется в ввиду по-командирски в России) рано, когда Тим еще мертво спал, в пол шестого. Люблю находиться один. Никто тебе не мешает, можно собраться с мыслями, что то посозерцать, проанализировать, спланировать. Да и температура в это время была самая для меня любимая, градусов 8-12 тепла. Все время, до общего пробуждения, я проводил исключительно на спорт-городке. И не потому что добровольно истязал себя, просто другие не поймут, если к примеру в туалете, или в столовой, или за пределами городка. После легкой разминки я практиковал подтягивания, 10 подходов по 12 раз. Командир сектора, полковник, тоже не любил залеживаться и вставал рано, где то в то же время. Проснувшись, он немедленно выходил из своего домика (только он имел кап. строение в Тиме, все остальные жили в клеенчатых американских слиппингах) в сортир. На мое удивление, каждый свой выход он приветливо мне махал рукой, типа "Как дела?". Поначалу я стеснялся отмахивать в ответ. У нас не принято фамильярничать с командирами: он имеет право тебе махнуть, а ты нет, только "Здравие желаю", приложив руку к головному убору. А потом осмелился и тоже отмахнул ему, мол "Привет!". Как то на одном из общих совещаний Тима со штабом, проводившихся правда редко, в основном по проблемам уборки территории, командир сектора отметил, что вот мол, берите пример с одного из членов экипажа вертолета, расквартированных в нашем Тиме. "Все время с утра на перекладине, не то что вы, тунеядцы". Экипаж, присутствующий также на совещании, удивленно переглянулся друг с другом. И только я молниеносно понял, что командир, не смотря на свои линзы, ни хрена не видит, и стал вычислять, на кого из членов экипажа я похож. Спустя месяц пришла пора замены экипажей. Шесть месяцев прошло, и мы с горечью прощались с нашими родными пилотами. Отгудев на вечеринке, мы усадили их в автобус, и они покинули нас навсегда. В прощальном слове командир не преминул опять вспомнить одного из пилотов, на этот раз он все таки определился и назвал имя техника Сереги, упомянув, что теперь ему будет не с кем здороваться в пять утра (на самом деле пол шестого, это он загнул для солидности). На следующее утро полковник вышел и привычно отмахнул мне рукой. Потом, вдруг резко остановившись, он с минуту смотрел на меня, потом стал протирать очки (спортгородок находился метрах в двадцати от его домика), потом повернул назад, видимо за биноклем, но так как поджимало, все таки со своего маршрута не свернул и убыл в сортир. Не преминул, воспользовавшись ситуацией, срулить и я. Вечером командир экипажа рассказывал в столовой, как его с утра "отымел" секторкомандер. Он орал, что все летчики перепились, и почему они во время не уехали, и что они специально сымитировали отъезд автобуса, а на самом деле вернулись, что бы пьянствовать и т.д. Командир, Михалыч, начал расследование, кто же это с утра висит как раненый баклан на перекладине. Что скрывать, я признался. Михалыч хотел, что бы я лично явился к командиру и все объяснил. Но у нас с ним (командиром) были натянутые отношения. Все вокруг пытались с ним лебезить. Он считал это нормальным - натянутые улыбки, похвалы в его адрес о его крутости, во время поднесенная спичка к его сигарете - все это он принимал как должное. Кроме меня. В упор я его не видел. У нас такие командуют складами, а не секторами зоны конфликта. Только официальное "Здравие желаю". Презирал я его даже. За то, что он так прикормил офицеров сектора. Неприкасаемые они какие то стали. В патруль, что бы помочь Тиму - ни ни. С утра доппаек - сами разбирайтесь и т.д. Много у меня было конфликтов с секторщиками. Чувствовал это и он. Не случайно якобы комбатил где то долго в своей Франции. Неоднократно спрашивал он меня во время совместных вечеринок "Андрей, за что ты меня так не любишь?". Поэтому Михалыч пошел к нему сам. Больше отмашек в свой адрес я не получал и командир проходил в туалет исключительно смотря прямо, строго по курсу и быстрым шагом. Летчику отмахнуть - вопросов нет. А подчиненному, да притом русскому Андрею - пусть лучше отсохнет рука.

Выезжаем за ворота. Сегодня мы движемся на восток, к самой дальней границе нашей зоны ответственности. Маршрут протяженностью 360 км. Надо бы его начинать в шесть утра, да с этой разведкой не сложилось. Так что рассчитываем вернуться только часам к двадцати вечера. Она вставляет кассету с нигерийской музыкой. Кто был в Африке, знает, нам ее не понять. Мне кажется, дай мне их инструменты, соберу я случайных прохожих на площади, попрошу хаотично ударять по струнам, может получиться даже шедевр. Вот у них типа такая. Но зато не надо думать о чем она. Можно ехать часами под нигерийскую бессвязанную Дрынь, Дрынь, Дрынь, А я-я-я-я, У-у-у-у, Ла-ла-ла-ла, Хряп-хряп-хряп и.т.д. Потом, в Кот д'Ивуаре, мне она казалась уже со смыслом, а в Конго я уже купил с десяток кассет и ставил ее сам. Проезжаем знакомый всем перекресток чудес. Представьте, пустыня, на протяжении сотен километров ни души, и единственные две машине, одна из них ООНовская, другая бедуинская, сталкиваются на единственном, на все 100 км, перекрестке. Вот хохма. Оба водителя так и не смогли объяснить как это случилось. Хотя в моей практике был такой случай. На дивизионном автодроме, длиною с десяток километров, стоял всего один единственный дуб. Комдив приказал оставить его для отдыха инструкторов. Отправляя своих водителей, я предупредил прапоров, что бы не забывали о дубе, просто так, в шутку. Так вот "ЗИЛ" моей роты все таки врубился в этот дуб. Водила объяснил, что он хотел прочувствовать габариты. Но почему то врезался прямо центром переднего бампера и капота. Прапор в этот момент вылез по нужде. Вот так. Выходит накаркал я тогда. А тут еще и перекресток. Сложнее намного, чем дуб. На протяжении всего пути, по обе стороны дороги валяются скелеты верблюдов. Бедуины говорят, что это последствия укусов местных змей. Видел и я их, и не раз. Длиною сантиметров в 80, они были довольно толстые в диаметре, сантиметров 5. Этакий питбультерьер. На голове угрожающий 6 миллиметровый рог. Скорость перемещения у нее достаточно высока. Бывало, ползет перед Нисаном, не догнать. Опасно еще и то, что такая змеюка может проглотить и шариковую бомбу, размером с большой апельсин, почему бомбу, доселе не известно. А бомб таких в пустыне еще достаточно. Во время войне марокканцы разбрасывали их в кассетах над противником, потом кассеты распадались на более мелкие суббоеприпасы, а те в свою очередь на такие вот упомянутые мною бомбочки-апельсинчики. Всего в одном заряде насчитывалось до 240 бомбочек. И бобмочки эти, вращаясь, умудрялись зарывались в песок. Поэтому много в пустыне инвалидов, и среди марокканцев, и среди бедуинов. Подорвался даже один из участников ралли Париж-Дакар. Только прокричали ему "Стой, не съезжай с колеи!" и взрыв. Ног как ни бывало. Так и истек кровью, пока прилетела ООНовская вертушка. Это как раз шариковые, или как сейчас их называют, кластерные бомбы. Так вот змея с этой бомбой в желудке может заползти на отдых и в тень твоих колес, пока ты радостно калякаешь с членами патруля. И если подрыв - то мало не покажется. Пол джипа отрывает сразу. А если эта змея укусит, то верблюд даже не мучается, сразу умирает, еще и не упав. Подъезжаем к колодцу. Сверху, на горловине - крышка. Сооружение очень капитальное. Не так как у нас в России. Сразу вода. А там открываешь и перед тобой целый бункер, заполненный водой. Веревки и ведра нет. В воде нуждаются серьезные люди. У них есть все: и канат, и лебедка, и бадья литров на сорок сразу. Отсутствие ведра - закон пустыни. Не надо баловаться разным всяким с водой. Можно улететь и вовнутрь при попытке поднятия ведра. Объем воды внутри, по моему мнению, кубов с сорок. Зеркало ее поверхности довольно далеко - видно метров на 14 в глубине. Когда смотришь вниз очень жутко. Столкни тебя кто нибудь вниз и хана. Вместе с тем очень хочется попробовать воды, какая она на вкус, вода Сахары. Но никто не отваживается. Как сказал мне марокканский полковник, солдаты его батальона пьют воду из арыков и вот таких колодцев. "И ничего?" -спросил я. "Вот как раз и ничего. А если попьют воду из твоих ООНовских стерилизованных бутылок, то точно будут проблемы" -ответил он. Для нас как раз наоборот. Чуть в сторону от баклажки - смерть. Каждому выходит свое.

Минуем остов самолета. Это был довольно большой аэроплан, разбившись в сороковые годы. По легенде летел он в сторону Канарских островов и по какой то причине не долетел. Двигатели давно сняты, а вот остальное - еще в довольно сносном состоянии. Некому в пустыне промышлять цветметом. Поэтому и цел еще фюзеляж и даже кое что из внутренностей.

Подъезжаем к валам бывших укрепрайонов. Его Величество Король Марокко решил расширить территорию и приказал частям двинуться на 30 км вглубь. Теперь мы постоянно преодолеваем оставленную ими насыпь. В иных местах она достигает 5-8 метров высотой, а в иных и десяти. Действующая в укрепрайонах насыпь, как я уже упоминал, имеет высоту до 80-100 метров. Огромные японские экскаваторы и бульдозеры сооружали ее в течении нескольких лет. Теперь джипы "Тойота", находящиеся на вооружении партизан, с ЗУ-23 в кузовах, не в состоянии преодолеть оборону противника с ходу. Требуется время взобраться на вал, сверху которого ее будут активно поливать свинцом. И даже в настоящее время, в заброшенном состоянии эти сооружения представляют для нас существенную трудность. Я, как опытный водитель, как в Росси, так и уже в Сахаре, научился их преодолевать с ходу, не применяя даже 4x4. Разгоняешься, перед валом переключаешься на третью, минимум на вторую, контролируемым накатом въезжаешь на вершину, а оттуда, тоже накатом, но уже прибавив газу, съезжаешь вниз. Валы везде песчаные. Панцирь уже просел, или его искусственно раздробили, и пожалуйста, вот он песочек. В этом и вся трудность преодоления валов. Сзади водителем китаец Ни. Ох уж эти китайцы. Лет пять назад это были закрепощенные, стремящиеся все познать и ухватить офицеры, рвущие жопу ради карьеры, скромные в быту и незаметные в общении. Сейчас, пропорционально росту благосостояния их страны, они стали вальяжнее, ленивее, рассудительнее. Но нам не впервой. Поставить на место и таких - запросто.

Спустя месяц после успешной сдачи экзамена на патруль-лидера я был назначен на должность начальника тыла Тим-сайта, а потом, через пару-тройку недель и офицером по оперативным вопросам, по нашему начальником штаба Тима (G-3). Наряду с обеспечением патрулирования, в мои обязанности входило также подготовка вновь прибывших наблюдателей к выполнению своих обязанностей в патруле, а именно организация и сдача экзаменов на допуск к самостоятельному патрулированию. Вообще то эту линию я развил сам. Подзадрочить кого нибудь для меня было как бальзам на душу, как и для всякого нормального командира. Я думаю, это является неотъемлемой частью его личности, данной сверху Всевышним, вроде как талант. Если ты стесняешься кого то критиковать, отказывать в благах, давить на больные мозоли, быть резким и грубым, то командирская стезя тебе заказана. Лучше уходи сразу, а то дальше нарвешься на ЧП, организованное твоим "любимым" личным составом из-за твоей мягкотелости и чванства. Придумал и я всякие процедуры что бы показать вновь прибывшим "крутым" наблюдателям что для начала они совсем не крутые, а чмошники ходячие. Разработал билеты для сдачи теоретической части, список материалов для изучения и проверки в последующем знаний по ним, среди которых были и навыки нанесения обстановки на карту, и грамотное фотографирование объектов, и доскональное знание GPS, и основы мед. подготовки, правил пожаротушения, обеспечение допуска к авиаперевозкам и многое другое. Китайские ребята для начала имели один общий и существенный недостаток - никто из них не мог водить Ниссан вообще, и в условиях пустыни в частности. Как то один из них со слезами на глазах признался мне, что такого навыка приобрести им и не было возможности. По его рассказу, все они, начиная с капитана, обеспечиваются персональными автомобилями и водителями. Так что даже иметь личную машиненку им нет смысла; в их армии использовать водилу для личных нужд, например выезда семьи на отдых, привоза продуктов домой и т.д. является законным и всемерно поощряется. Пришлось в личное время выезжать с ними за пределы Тима в пустыню и ежедневно тренировать вождению. По прибытию в Тим, майор Народно-освободительной Армии Китая Ни сразу принялся дружески похлопывать меня по плечу, мол Андрей, все это ерунда, главное понимание духа интернационализма. Может это и так, но вот как быть если завтра мне предстоит по графику ехать с тобой в одном патруле да притом в одной машине, да по бывшим минным полям, а может и не бывшим: карты минных полей марокканский генерал нам обеспечить отказался, сославшись на их утрату. Через неделю занятий он уже меня не хлопал, а через месяц называл "Сэр" и перестал со смой фамильярничать вовсе. Мои предупреждения о том, что в случаи не сдачи экзаменов очередной отпуск им придется перенести, сыграли свою роль. И это воспринялось сперва как шутка, а затем дошло до жалоб ввиду серьезности моих намерений. В ходе экзаменов я внедрил практику проверять все умения, навыки и знания в реальной обстановке и ситуациях, чем вызвал среди членов Тима неподдельный интерес и одобрение.

"Ни, притормози вот здесь на пригорке, пожалуйста" сказал я при патрулировании на одном из этапов экзаменов.

"Есть Сэр" ответил Ни, неуклюже остановив машину прямо на одном из огромных валунов.

"Ввожу ситуацию! Ты приблизился к Чек Поинту (контрольный пункт - КП - по-нашему) повстанцев. Твоя задача - уговорить их тебя пропустить. В роли повстанцев - я и члены патруля. Действуй!"

"Бью их всех по морде" отвечает Ни.

"Не надо разговоров! Действуй!", настаиваю я.

Ни подбегает ко мне и пытается толкнуть. Я тут же применяю прием и заваливаю его броском через бедро.

" Ни, в следующую секунду я ломаю тебе шею!"

Ни отряхиваясь встает.

"Тогда убегаю и пытаюсь прорваться другим путем"

"Действуй, действуй! Опять одни разговоры", не сдаюсь я.

Ни подбегает к машине, из за которой тут же с суровым видом выходит Ваххаб и изображает надутыми губами выстрел "Паф!"

"Опять ты убит. Ни, это не игра Мортал комбат, и жизней у тебя всего лишь одна", напоминаю я ему вновь.

"Тогда приказываю им от имени мирового содружества меня пропустить"

"Кто ты такой. Иди ты со своим мировым содружеством на хрен" втягиваемся мы в переговоры.

"Я буду докладывать своему правительству и они придут мне на помощь"

"Придут на том свете" поддерживает разговор кениец майор Курия.

"Предупреждаю вас - партизаны хреновы, последний раз требую меня пропустить"

"Вы как хотите, джентльмены, а я стреляю" говорит пакистанец майор Шариф. "Меня так еще никто не оскорблял".

"Ни, экзамен провален. Есть возражения у членов патруля?" спрашиваю я.

"Нет, все правильно, нет Ни более во Вселенной, погиб" отвечают мне в тон патрульные.

"Ни, подумай хорошенько, раскрепостись. Скажи партизанам что ты такой же как и они, и во всем мире тоже не везде порядок. Надави на то, что ты, как и они, имеешь детей, и везешь партизанам как раз известие о гуманитарной помощи. Помощь как таковую не обещай, а упомяни, что организуешь. Угости их сигаретой, отдай пак воды, коробку пайка. Подкупи деньгами. Думай, соображай, сними с себя маску величия. Свою задачу - проникнуть в зону активных действий, уяснить обстановку и остаться при этом в живых ты должен выполнить любой ценой" заключил я.

"Спасибо, Андрей. Это действительно так".

Через пару километров командую вновь.

"Внимание Ни! На тебя заходит вертолет для атаки с фланга, твои действия?"

Ни, не спеша останавливает Нисан и выйдя, потянувшись, начинает бег от машины в пустыню.

"Эй, Ни, куда ты"

"Спасаюсь бегством"

"А как же мы. Нас уже крошит на мелкие фрагменты автоматическая пушка с подкрылок вертолета"

"Ничего не поделаешь. Значит вам не судьба и вы погибли".

Я опять собираю кворум из патрульных.

"Джентльмены, я думаю он не прав".

"Конечно не прав, Андрей" подтверждает Ваххаб. Ему нужно ехать за холм в укрытие.

"Вот именно. Поставить машину так, что бы отчетливо была видна маркировка UN, взять флаг ООН в руки и тоже показывать, что мы таковые. Отдать команду патрульным рассредоточиться и т.д." развиваю тему я.

"Продолжаем далее. Ваххаб тяжело ранен" Ваххаб лег на камни, корчась и крича для прикола, изображая раненого наблюдателя. "Твои действия".

"Андрей, в аптечке все упаковано и запечатано" неуверенно спрашивает меня Ни.

"Обстановка боевая!" разрешительным тоном отвечаю ему.

Ни полностью запутывается в пакетах, рвет все подряд и заваливает последний экзамен.

Пришлось доложить командиру сектора об отрицательных итогах экзамена, и, как следствие, Ни, изменить время своего отпуска. С тех пор он стал от меня прятаться и обращаться со мной только "Сэр!".

По истечении двух недель в столовой командир сектора мне рассказал, что придя ночью в штаб Тима он обнаружил там двух китайских офицеров, ползающих по карте, зубрящих наименования частей и маршруты патрулирования.

"Майор Андрей, твоя работа?"

"Сэр, офицеры относятся к своим обязанностям очень серьезно" ответил я".

"Гмм. Ты там поаккуратней, а то они уже пожаловались на тебя своему старшему контингента за прессинг. А вообще то ты прав. Экзамен превыше всего".

Впоследствии, когда я убыл на повышение в штаб миссии, я часто общался со своими китайскими подопечными, которые уже в качестве настоящих и опытных "пустынных волков" все также почтительно и настороженно обращались ко мне "Сэр!".

Ну вот. Ни не смог перевалить за хребет, и Нисан намертво встрял перед пиком хребта.

"Ни, стой, выключи двигатель!" Но упертый Ни продолжал бестолково газовать зарывая колеса все глубже и глубже.

Я в сердцах даже постучал грубо в его водительское окно. После освобождения места, я, сев за руль принялся вызволять машину из песчаного плена. В Сахаре это могут, по моим наблюдениям, только русские. Как то в одном совместном патруле американец из соседнего Тима взялся это сделать и после закипания двигателя бросил эту затею, громко хлопнув дверью машины. Мне удалось после него все таки вытянуть машину из песка, и не силой двигателя, а правильным выбором режима акселератора и молниеносной сменой передней и задней передач. Так как за этой процедурой наблюдали все восемь членов патруля, то американец серьезно на меня обиделся и даже не стал принимать участие в вечеринке по случаю прибытия в район расположения и после организации ночлега в пустыне.

На сей раз мои попытки не увенчались успехом и я, недолго думая, и приняв во внимание, что длины буксировочного троса явно недостаточно, начал откапывать тяжеленный Ниссан. То что он тяжеленный я убедился совсем недавно. Нач. транспорта сектора, нормальный уругвайский офицер, попросил нас помочь перенести задний мост Нисана в автомастерской куда то с места на место. Я вызвался сделать это сам - есть еще сила в пороховнице. Потом вызвал на подмогу второго, третьего. Наконец то вчетвером, с помощью такелажной тележки мы это сделали. Не знаю, тяжелее ли мост от нашего Камаза? Был еще случай добавивший Нисану мое почтение. Как то в одном из патрулей мы выгнули стабилизатор поперечной устойчивости заднего моста Нисана. Написали, как положено, письмо в Японию по поводу случившегося, на что незамедлительно получили ответ что этого быть не может по своей природе. Якобы они пропрессовывают на заводе стабилизаторы на изгиб, 30-ти тонным прессом. Мы выслали фотографию. Через неделю к нам в Тим прибыла делегация с самой корпорации "Ниссан". Осмотрев балку и неоднократно спросив, не сделали ли мы это искусственно, мы повезли их в ознакомительный патруль в пустыню. Экипировав их во все нужное и ненужное - бронник, каску, обмотав плечевыми шевронами UN, закрыв форточки и выключив кондюк, мы их повезли в глубь пустыни. Даже нам, находящимся налегке (мы предупредили их в шутку для нас, но серьезно для них, что в соответствии с Уставом ООН, повышенные меры безопасности применяются только к гостям) было чрезвычайно жарко, а у них, так вообще, по моему, речь была от жары парализована. После двухчасового патруля, в ходе последующей вечеринки, представители корпорации заявили, что они глубоко извиняются за недоверие и полностью удовлетворены инспекцией. Еще бы. Проехались мы по валунам на славу. Если нет, то пожалуйте в следующий, более суровый патруль, придумать степень сложности которого, и даже сымитировать неисправность двигателя или подрыв машины, искусственно заложив по маршруту движения хлопушку - мне как бальзам на душу. А можно вообще устроить VIP-шоу. Называется "непредвиденная буксировка автотранспорта в условиях пустыни". Если случится поломка одной из машин (в отличии от других миссий, где практикуется и одна машина, что крайне опасно, но разрешается, в Сахаре строгий закон - только парный патруль), а это случалось каждый четвертый патруль, Нисаны в нашем Тиме были все как один старые, то экипаж буксируемой машины, без разговоров, автоматически снимал с себя обмундирование, герметично упаковывал его в полиэтиленовые мешки, которые мы брали с собой для мусора (пустыня не любит тех, кто там сорит), забирал весь запас воды и готовился к движению. В движении страшная струя пыли от буксирующей машины, которая тянула тебя на 6-ти метровом канате, поступала прямо в салон, и водитель с навигатором едва различали даже бампер ведущего. Каждые 10 минут приходилось останавливаться и выливать на себя баклагу воды, что бы промыть глаза, нос и глотку. Некоторые одевали защитные очки и повязывали мокрые платки на нос, но это не спасало. Был вариант езды и с закрытыми окнами, но он заканчивался почти трагично. Вторая машина не была в состоянии даже посигналить (как правило аккумуляторы разряжались полностью), и при остановке, буксируемый экипаж вываливался почти в обморочном состоянии от температуры, которая поднималась в салоне до 75 градусов. Особо доставалось водителю. В "мертвом" Нисане не работал усилитель руля и педаль тормозов, поэтому приходилось крутить руль левой рукой, прилагая при этом значительные усилия, а правой держать ручник, что бы не въехать в задницу ведущего. Прибытие в Тим представляло собой жуткую картину. Сломанный Нисан был весь забит пылью, как снаружи так и внутри - экипаж не различить, все было размыто, какая то бесформенная масса, наподобие конструкции, облепленной роем пчел, а не автомобиль. Представьте, если это организовать японцам.

Надо отдать должное, все наши дополнительные замечания они выслушали с исключительным вниманием, и в следующей модели Нисана я увидел и стойку между водителем и навигатором, и дополнительные сидения в багажном отсеке, и улучшенную приборную панель, и более обтекаемый капот, улучшающий обзор дороги и многое другое. Спасибо вам, "Ниссановцы" за это.

Другие члены патруля тоже принялись выкапывать задние и передние колеса. Пусть себе копают. Я, не спеша, как опытный водитель езды по сугробам, начал с откапывания ходовой части и днища машины. Копать было неудобно и пришлось это делать лежа на боку. Песок сыпется себе и сыпется за шиворот, в пах, в берцы, а ты ничего совершенно поделать-то и не можешь. Другие члены патруля, поняв свою ошибку, стали в цепочку и принялись перекладывать песок от меня в сторону. Через час работы, еще даже не освободив колеса, я вывел Нисан на ровное место после хребта.

Двигаемся дальше. Конечный пункт нашего маршрута - батальон, расположенный за соленым (ударение на последний слог) озером. Этот маршрут патрулирования был одним из самых желаемых в Тиме. Соленое озеро представляет собой что то вроде гигантского амфитеатра, приблизительно размером десять на пятнадцать километров. Стенами его являются хребты высоких гор, пронизанных арыками. Внутри озера поверхность идеально гладкая. Это прикатанная или присохшая естественным путем глина, под которой лежат огромные запасы соли. Говорят, что американцы планировали это озеро как один из запасных аэродромов в случае возникновения аварийных ситуаций при посадке их челноков. Въездом в озеро является узкое ущелье. Притом въезд этот существенно притоплен, т.е. он сейчас сухой, но уровень дна ущелья значительно ниже уровня зеркала. Что бы вода не убывала при наполнении озера. Вроде как водяного затвора. Вот природа матушка, все предусмотрела по путю. Минуя его, перед тобой поднимается великолепная картина светящейся стихии зеркала озера. Двигаясь внутри озера мы, как правило, испытывали скоростные качества Ниссана. Вот здесь то можно разогнаться по максимуму. Все равно никуда ты из озера не денешься. Главное что бы не лопнуло переднее колесо, а они всегда свежие, да и поверхность идеальная, что бы допустить разрыв шин. Я, как водитель первой машины, начинаю набор скорости. Параллельно, слева от меня движется вторая машина с водителем Ни. Набираю скорость до 136 километров. Быстрее Нисан не идет. Но и этого достаточно для впечатлений. За Ниссаном идет огромный вираж пыли, как инверсия от реактивного двигателя. Свой след ты не видишь, а вот след параллельно двигающейся второй машины - зрелище незабываемое. Местами поверхность озеро сырое, а это делает еще тише шум сцепления колес с поверхностью, и ты едешь как будто уже паря над поверхностью. Несмотря на забортную жару, я открываю окно и наслаждаюсь скоростью движения. Кажется, что поверхность озера растворяется на горизонте из за восходящих потоков воздуха. Но вдруг чувствую, что Ниссан замедляет ход не по моей воле. Что то сдерживает его колеса, как будто они увязают в трясине. Вода за бортом. Сразу останавливаю машину. Наличие воды в этом озере очень опасно. Я почти уверен, что где то льет ливень. Мы знаем, что сезон дождей уже рядом, но в нашей зоне они еще не выпадали. Иначе сюда бы ни в коем случае не поехали. Может льет где-то и километров за 10, а может и за 60. Нам отсюда не видать. Но мне уже ясно, что соль рождается только под водой, и что это озеро скорее всего является вогнутой линзой, как зеркальный отражатель в военном прожекторе, которая соберет и впитает в себя воду с огромных, окружающих ее пространств. Так и есть. Пока остановились, размяли жопы, вода поднялась до 5 сантиметров, что было отчетливо видно по колесам.

"Она, по моему где то ливень" начинаю я.

"Ну и что, ливень это жизнь. У нас в Нигерии это святой праздник" с важностью отвечает Она.

"И у нас тоже все ему рады. Вода есть вода - источник жизни. Но мне кажется что она начнет скапливаться именно здесь и очень быстро".

"Да? Надо посмотреть где дождь" отвечает Она и взяв бинокль лезет на крышу Нисана что бы что нибудь высмотреть.

Я не вмешиваюсь в его действия, пусть придет к выводу сам. Хребет гор все равно не даст ему что либо увидеть. Сам внимательно наблюдаю за уровнем воды. Вот уже и другие члены патруля прочувствовали воду. Курия, в своих американских матерчатых берцах с вентиляционными дырочками, вдруг закричал, что у него промокают ноги и забрался назад в машину. Ни тоже стал цокать языком и бормотать по-китайски, что откуда то начинает прибывать вода. "Скоро это гигантское зеркало соберет огромное количество воды со всего плато, за хребтом, и легко представить, как это будет быстро. Может мы уже обречены?" размышляю я про себя. Она все продолжает наслаждаться красотой картины.

"Она, настаиваю я. Пора сматываться. Смотри колеса уже засасывает" настаиваю я.

"Андрей, расслабься. Я еще не сделал и пару снимков" с улыбкой, совершенно отрешенный от действительности, весь в эйфории отвечает Она.

Начальник патруля есть начальник. Он командир в этом ситуации. Пусть отвечает за машины и за нас, если выберемся. Она принимается к фотографированию себя со всех ракурсов. Вот он на крыше, вот за рулем, вот сбоку Нисана, вот облокотившись на бампер, вот на фоне пространства озера, вот пьет сок из коробки и нескончаемое вот. Любят ребята из Африки это.

Вмешивается в разговор Курия. "Она, сматываемся, вода поднимается на глазах" Она как то сразу меняет выражение лица, наверно, наконец то поняв, что это очень серьезно.

"По машинам! Уходим. Принимаю решение - патруль прекратить и вернуться в Тим!" принялся командовать Она, вспомнив видимо, что здесь вам не тут, и что он все таки командир боевой части механиков у себя на корабле.

Начинаем разворачивать машины и совершая маневр я со стопроцентной уверенностью понял, что у нас будут проблемы. Нисан еле тронулся, да и руль не скрутишь, несмотря на усилитель. Начинаем движение обратно. Мы миновали километров 10-12 от входа в озеро. Значит надо идти со скоростью, что бы успеть до закрытия впадины на входе. Набираю скорость. Нисан идет тяжело и бьет руль. Колея потеряна и уже не видна. Поэтому идем по направлению каньона, который виден невооруженным глазом впереди. Сзади едет Ни, и его Ниссан почему то все время юзит.

"Она, прими решение, замени Ни на Курию. Обстановка сложная, а он водит еще не уверенно" поворачиваю я лицо к Оне.

"О"кей" Она связывается по радио со вторым навигатором и мы остановившись чуть поодаль видим, как Ни вышел из машины, а Курия перебирается на место водителя через крышу, пытаясь спасти свои крутые берцы.

С усилием трогаемся, и я отчетливо замечаю, что Нисан идет уже как катер. Веер волн воды выбивающийся из под колес достигает 3-4 метров высоты. Набираем опять скорость. Она информирует меня, что до конца озера по GPS около 7 километров. Курия по VHF связывается с нами и договаривается с Оной, что бы он на всякий случай вызвал вертолет для эвакуации, если мы не успеем выехать или заглохнет одна из машин. Пока Она связывается с Тимом и дежурным офицером штаба миссии, я чувствую, что Ниссан идет все тяжелее и тяжелее. Вода в салон пока не просачивается, хотя двери варены переварены, и естественно не притерты, но все же мы еще едем в сухом салоне. Она начинает выбрасывать через заднее окно паки с водой. Пытается облегчить вес машины. Хотя лучше бы сам выпрыгнул, понаслаждался бы водой, толку было бы больше. Но я в его действия не вмешиваюсь - своей работы хватает. Вода все таки начинает прибывать в салон и я, при смене педалей чувствую ее хлюпанье под моей пяткой. Мне кажется, что ее уровень за бортом уже около метра, хотя все это иллюзионный обман. Сверху всегда кажется все преувеличенным. Она, как будто читая мои мысли говорит, что вода уже достигла полуметровой глубины. Хорошо что мы обуты в пустынные шины увеличенного радиуса. Ниссан Курии прижимается к нам все ближе и ближе. Боится наверно, что если что случиться, то мы его не заметим и бросим. Со штаба докладывают, что экипаж вертолета оповещен и готовится к вылету. Интересно, а все ли из нас умеют плавать. В нашей армии, если ты офицер, то автоматически подразумевается что ты и плаваешь и водишь автомобиль, так же как и стреляешь и уверенно ругаешься матом. С этим никто не спорит. А вот как у них. Что то я не уверен, что Курия пловец. Судя по паническому взгляду на воду он скорее всего якорь, чем пловец.

"До каньона осталось 2 километра" автоматически вслух отсчитывает Она.

Где то после каньона мы двигались по колее, одной единственной, лежащей между воронками и большими камнями. Если я ее не найду по памяти, то мы рискуем завязнуть в одной, теперь уже невидимой яме, или напороться на валун и разбить масляный картер. Короче впереди еще ряд задач требующих точного решения.

Приближаемся к каньону. По VHF предупреждаю Курию, чтобы после моей отмашки включил третью передачу и вел машину "в натяг", работая только сцеплением. Если попытается перейти на другую передачу - наверняка встанет, заглохнет, и тогда это будет для нас серьезной проблемой. Работая сцеплением, под рев двигателя, медленно, что бы окончательно не замутить воду, въезжаем на колею ведущую к началу каньона. К счастью я точно вышел на нее и обнаружил в трех метрах левее знакомый при въезде, пока все еще торчащий большой валун. Рука тянется к рычагу коробки передач но я не осмеливаюсь уйти на вторую и, держа Нисан под напряжением, медленно выруливаю по колее к началу каньона. Теперь самое страшное. Дно каньона. Приближаясь все ближе и ближе я начинаю осознавать, что я в паническом состоянии. Она, вытаращив глаза, что то лепечет мне на своем нигерийском наречии. Вот поднимаемся чуть выше и перед нами открывается ужасающая картина: потоки бурлящей воды входят в каньон как небольшой водопад, затем столкнувшись с поверхностью вырабатывают массы пены, высотой метра полтора, и успокоившись входят в зеркало озера. Нога тянется к тормозу. Ну не может мой мозг так быстро принять правильное решение. Не участвовал я в "джиппинге" по гористой местности, не надо мне это было. Двигаться ли вообще, или съехать на первой вниз, а дальше подумать что делать, или бросить Нисан к чертовой матери и карабкаться вверх по одиночке, надеясь не утонуть, или молиться перед последним броском, или еще что то. Но навык вождения делает свое дело и я с криками "Она, хоулд он!" проваливаюсь вниз. Наступает тишина. Мозг работает в автомате и просчитывает ситуации; первая - лишь бы не залить воздухозаборник; вторая - а мы вообще то едем или уже погружаемся на дно; третья - почему так тихо, наверно двигун под водой, да и выхлопы поступают туда же, по-моему звукопоглощение налицо; четвертая - где документы, с собой в кармане или в рюкзаке, на заднем сиденье, лишь бы их не залило; пятая - закрыто ли окно у Оны, он все время высовывал голову, что бы наблюдать уровень воды; шестая - въехал ли на подъем Курия, и не свалится ли он на нас, если мы окончательно погрузимся в воду; седьмая - если утонем, то куда плыть, придется назад в озеро, водопад вплавь не преодолеть; восьмая - а пошло все на х...й, где наша не пропадала, и через три-пять секунд мы выбираемся на подъем, что означает что мы спасены. Отъезжаю метров на десять далее, на сухой островок, и наблюдаем как с ревом, весь в пене и потоками стекающей воды вываливается на поверхность Курия. Остановившись на островке между несколькими потоками воды, с небольшую русскую горную реку по поим прикидкам, все понимают, какая стихия разыгралось километров в 20 от нас. Небо в той части было черным и там, по-видимому, бушевал ураган. Да, еще бы минут десять и я не дал бы ломаного гроша за наш успешный исход. Никто уже не думал, что задача патруля не выполнена, что мы получим нагоняй. Все мы счастливо обнимались. Ни принялся раздавать всем китайские брелки, в виде каких то кисточек, Курия запел что то на своем Суахили, Она стал бить себя по животу, изображая наверно национальный барабан, и плясал ритуальный танец, и я, всех хлопал по плечу и тоже пытался что-то то ли станцевать, то ли проорать. Если бы кто то пролетал мимо на вертолете, то подумал бы, что ребята наверно нажрались, или нашли алмазы, золото, а может даже нефть, или перегрелись на солнце. Но мы, каждый по своему, понимали, что "сделали" это озеро с его ловушками, что мы сила, коллектив, что все сработали по максимуму и готовы порвать кого угодно на кусочки. Переведя дух, мы открыли коробки с соками и сымитировали тост за победу. Я в этот момент подумал, что за день: я побывал и в воздухе и в песке и в воде. А впереди оставалось еще 266 дней такой же жизни.

Двигаясь в Тим, мы попали в зону сильнейших дождей, ливней такой силы, что дворники Нисана не успевали ее слизывать с ветрового стекла. Везде бушевали арыки, наполненные водой, русла высохших рек превратились в шикарные поймы, впадины наполнялись водой. В пустыню возвращалась жизнь и каждое живое существо, начиная с верблюжьей колючки и заканчивая бедуинами, благодарили Аллаха за милосердие. Благодарил Господа Бога и я, за то, что он принес воду и при этом не дал нам всем в этом стихии утонуть. Теперь за 3-5 дней ливневых дождей пустыня должна успеть единственный раз запастись водой, для того что бы существовать в течении последующего года и не погибнуть. Для этого деревья пододвигаются ближе к руслам рек, или стоят непосредственно в них, вараны роят норы и укрепляют их стены, верблюды пьют часами, что бы напитать свои горбы, в том числе и водой, козы атакуют низменности, что бы искупаться единственный в году раз, птицы поют от счастья, бедуины счастливо зачехляют машины, зная, что в ближайшую неделю за водой ехать нет нужды. Но это еще не все. Через месяц поверхность пустыни покроется свежей травой, везде, даже из расщелин камней будут торчать молодые, ярко зеленые побеги. И тогда наступит Рай и благоденствие. Все твари будут веселиться как на пиру, даже змеи перестанут в это время кусать верблюдов и людей, наслаждаясь брачным периодом. Попал в этот магический период и я. Наслаждаясь мягким теплом, зеленью и влажностью я вспоминал свою семью, свой край, своих друзей. Я мог часами стоять на каком нибудь горбу пустыни и думать о том, что пустыня - это совершенно правильное скопление реальностей, о том что эти реальности делают тебя духовно свободным, не смотря на то, что ты обременен ответственностью за семью, за Тим, за свою Родину. Здесь рождаются жизни, и наступает их закат, здесь сурово бьются характеры и судьбы, рождается любовь и ненависть. Здесь огромные богатства граничат с глубокой нищетой, здесь политики пытаются преследовать свои интересы, искусственно организовывая конфликты и потом погашая их. Здесь природа закаляет волю и не только человека, а и животных, растений, машин и механизмов. Пустыня готовит нам много ситуаций, часть из которых откидывает нас назад, заставляя найти верный путь и идти вновь, часть мы преодолеваем сами, используя свои знания и опыт, часть заставляет нас учится, как вести себя в них в будущем, накапливая тем самым наши знания, навыки и опыт. Пустыня позволяет нам спорить с Богом, или даже упрекать Его, если вдруг ты заболел, или что то случилось в семье, и ты бессилен что либо сделать, потому что заключен в ее объятиях, или ты узнал о природных катаклизмах в твоем родном городе, или тебя незаслуженно обвинили в невыполнении поставленной задачи, или кто то распустил про тебя сплетни и плетет интриги. Здесь веет дух справедливости, и будь уверен, что если ты не таков, то рано или поздно пустыня организует тебе серьезное испытание и даже смерть. Она для всех свободна, но свободу обретет здесь только тот, кто познает истину.

От автора: рассказ основан на реальных событиях.

Комментарии: 47, последний от 09/04/2021.
Размещен: 17/08/2007, изменен: 10/05/2023. 150k. Статистика.
Рассказ: Африка

По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023

Каланчин Андрей Николаевич Один день из жизни военного наблюдателя. Западная Сахара

Каланчин Андрей Николаевич
Один день из жизни военного наблюдателя. Западная Сахара