ArtOfWar. Каланчин Андрей Николаевич. Один день из жизни военного наблюдателя. Вектор отчуждения. Часть 1

Один день из жизни военного наблюдателя.

Вектор отчуждения. Часть 1.

"Храбр тот, кто найдет в себе силы не отнять чью то жизнь, а пощадить её"

Дж. Р. Р. Толкин

От Автора: рассказ основан на реальных событиях. Однако любое сопоставление фактов, таких как время, имена и места действий будет носить не корректный характер.

Некоторые сцены, описанные в рассказе, содержат элементы насилия. Поэтому рассчитываю на благосклонность читателей.

Я никогда не смотрю людям в глаза. Как и избегаю прямого взгляда в лицо. Потому что только у человека есть одна уникальная черта. Да, он не может идти по следу как собака, он не чувствует запах пота как антилопа, он не реагирует на движения вокруг себя как заяц, он наконец не воспринимает изменение температуры чужого тела как змея. Зато он, и только он, способен уловить на себе чей-то посторонний взгляд. И чем этот взгляд пристальней, тем это чувство у человека становится обостренной и точнее.

Расстояние для человека не имеет значения. Когда он чувствует, что кто-то за ним наблюдает, он поворачивается именно в ту сторону. В сторону наблюдателя. И это называется шестым чувством. У некоторых людей оно обострено, а у иных - не совсем. Но оно есть у всех. Почувствовать чей то взгляд человек способен и на расстоянии предельной дальности оптических приборов. Поэтому я смотрю через прицел снайперской винтовки за 250-300 метров на цель не совсем обычно. Я смотрю непосредственно на перекрестие прицела, мысленно дополняя картину цели периферийным зрением. И это помогает сохранить "цель" в полном спокойствии и удобном положении для работы по ней. Я вынужден пресекать непосредственное касание линии моего зрачка с глазами цели. Что бы не потревожить его, цели, то самое, шестое чувство. И это, поверьте мне, совсем нелегко. Конечно в момент выстрела я проведу прямую линию до плоскости её глаз. Но это будет именно в "момент". Момент последней возможности для цели включить шестое чувство. Но даже тогда, я все же стараюсь сконцентрировать свой глаз на перекрестие прицела. Более того. Оценивая цель, я тяжелейшим усилием стараюсь не рассматривать ее глаз. Смогу ли я поразить ее, которая смотрит на меня сквозь них прозрачным, полным счастья и радостью бытия взглядом. Не успею ли я проникнуться симпатией к цели, чувством жалости или даже впасть в мгновенную любовь, если целью является существо женского рода? Смогу ли я ликвидировать ее, в конце концов, когда она не создает мне угрозы и даже улыбается, сверкая искринками своих зрачков? Вот почему на тактических тренировках я всегда рисую на силуэтах мишеней глаза. Я часто меняю их цвет. Подрисовываю веки, делаю длинными ресницы, пытаюсь изобразить их иной раз то лукавыми, то игривыми, а иногда и печальными. Иной раз они получаются похожими на глаза бывших "любимых". Иногда - друзей. Порой на родственников. Но я продолжаю рисовать их годами. Я стал мастером по макияжу глаз. Каждое утро, выдвигаясь на полигон я, подчиняясь настроению, планирую тип глаз, которые сегодня нанесу на мишень. Думаю, "а что у нее, мишени, сейчас в голове? Что ей снилось, как она проснулась и позавтракала ли утром?". Через пару часов, проверив оружие, прослушав инструктаж в виде напутственного слова начальника полигона и расписавшись в журнале по ТБ, уже сформировав образ глаз сегодняшней цели, я стараюсь запомнить его до момента нанесения на силуэт мишени. На директрисе стрельбища, я достаю мелки и начинаю рисовать их на фанере. Немного отойдя в сторону, на секунду задумавшись, делаю последние штрихи и отхожу на огневой рубеж. Все. Цель ожила, и я вращаюсь с ней в водовороте совместных эмоций, захлестнувших меня целиком.

Я принимаю положение для стрельбы лежа, осуществляю правильную прикладку винтовки и начинаю стандартный комплекс действий для выполнения стрельбы: патрон, прицеливание, дыхание, расслабление тела, выстрел, наблюдение за результатом. Я работаю как автомат. Вынужденно напрягаясь, умственно стираю все эмоции по отношению к той, уже ожившей в моем сознании цели, наполнившие меня до момента выстрела. Мне необходимо забыть ее глаза, вообще думать что "не знал", вбить себе в мозг, что не видел ее ни разу в жизни. Она для меня просто объект работы, мой заработок, мое отношение к команде таких же как и я, за благополучие которых я отвечаю головой. Она сохранение моей собственной жизни, в конце концов. Это обязательное условие деятельности снайпера. Он должен быть свободен от эмоций. Он должен сработать как робот, собирающий машины, как пресс, который не остановить после нажатия кнопки, как гильотинные ножницы, отрубающие руку, забытую слесарем на монтажном столе. Он должен только подчиняться команде старшего или наблюдателя, лежащего рядом, услышанной тобою в спрятанном в ухе микрофоне - "Цель подтверждаю. Работу на поражение разрешаю!". Я возбуждаю в себе импульсы, которые выстроят мое тело в точное состояние, необходимое для меткой стрельбы. Они слегка довернут мою голову, расширят зрачки глаз, затаят дыхание, приостановят кровоток и прикажут мозгу - "приступаю к управлению в автоматическом режиме!" Я впадаю в какое то программное состояние, от которого мне кажется что я парю над позицией. Меня накрывает эйфория. Я беру ответственность за жизнь цели на себя......творю волшебство... я гений.... я дьявол..... я повелитель.......Медленно выбираю спусковой крючок и....."А смогу ли я прожить дальнейшую жизнь, когда все кончится? Не будут ли эти глаза сопровождать меня до самой смерти?"

Я заметил что в последнее время в мое сознание как червь начинает пробираться чувство вины за все те глаза, которые были объектами моей работы. Они смотрят на меня в упор, прямо в прицел моей винтовки, мешают осуществить прицеливание и буравят мой мозг непосредственно перед точкой "невозврата" курка. Все. Хватит. Сегодня я их должен победить. Я абстрагируюсь от цели. Я смотрю в перекрестие своего прицела, затем на цель, затем снова на перекрестие. Наконец то мысленно протягиваю в последнюю доли секунды линию соприкосновения с глазами цели. Я готов! Прощай "цель". Все. Выбираю курок и "бэньк!". Выстрел винтовки вторит моему "прощай" той же интонацией. Я продолжаю смотреть в прицел словно сопровождая полет пули. Я готов к следующему выстрелу. Их количество не имеет для меня значения. Я замер, я сосредоточен, я превратился в камень и буравлю взглядом цель. Облако пыли в области головы подтверждает, что цель поражена. Все. Я могу подняться и идти к мишени.

При приближении к ней наблюдаю - пуля прошла в центр переносицы и разбила мел нанесенный в виде глаз цели в пыль. Какие они были. Чьи это глаза? Что цель ела на завтрак. Кто она вообще? Я не могу ответить. Ее больше нет. Нет не наяву, нет в моем, стершим её сознании. Сегодня все хорошо. Я в норме и засну после стрельб спокойно. Но, все же отходя от мишени, невольно натыкаюсь на мысль - "Жаль! Прости!". Я понимаю, что все это не хорошо. Что меня опять преследуют предрассудки. Что эмоции когда-нибудь разгонят кровь и повысят частоту моего пульса в самый не подходящий момент - доведения спускового крючка до точки выстрела. И тогда малейшая пульсация вены отведет перекрестие прицела на микросекунду что совершенно достаточно, что бы пуля отклонилась на расстоянии в 400 метров от поверхности цели всего лишь на 10-15 см. И будет промах. А это конец. Что на меня веет ветер списания на медкомиссии. Что я когда-нибудь не смогу выработать курок и просто уткнусь головой в приклад винтовки. Что я буду кататься в укрытии, обхватив голову руками, и стонать от того, что не смог, что подвел группу, что не выполнил боевую задачу, что потерял собственное достоинство и не позволю себе больше смотреть открыто в глаза своим командирам и товарищам. Что этот промах теперь будет преследовать меня до самой смерти. Но все это мне казалось где то там, впереди и какой то иллюзией. Что ж. Пока все нормально. Я бодр и уверенным в себе иду на огневой рубеж, что бы отстрелять очередную сотню патронов в ходе различных штатных упражнений, являющимися частью обязательной подготовки средне-статистического снайпера, коим являюсь и я.

Очередное утро в далекой африканской республике начиналось как обычно. Выйдя из арендованного мною дома, как всегда пораньше, пока еще свежо, я принялся за постоянно практикуемый мною комплекс упражнений. Сущность его была до безобразия проста: начиная с вращения глаз вокруг оси - последовательно дойти до пальцев ног. То есть после глаз шея, потом руки, затем туловище, переход к коленям, ступням....Особое внимание я уделяю спине, так как при моей "работе" она несет значительную нагрузку. Для этого выпрямив спину, неподвижно замираю на сгибе локтей долгие минуты. Выполняя комплекс упражнений в движении, я случайно наткнулся взглядом на письмо, лежащее на подоконнике моего окна. Это было послание от одной гуманитарной миссии по поводу поездки в район скопления беженцев. В письме явно просматривалась важность подготовки к предстоящей деятельности. Мне предписывалось взять только необходимые личные принадлежности. В отношении же питания, средств связи и карт - организация обязывалась взять все приготовления под свою ответственность. В конце стояла подпись: "С уважением. Луис".

С Луисом я работал не раз. Это был высоко дисциплинированный боец, по моему мнению, французской национальности. Обычно мы общались, стараясь не узнавать лишнего друг о друге. Я вообще не знал полного состава команды. Все работали в соответствии с алгоритмом действий какого то определенного механизма. В то время Луис выполнял в нашей паре обязанности наблюдателя. Судя по письму, в котором приписывалось взять "личные вещи" я понял, что и на этот раз его оружием будет штурмовая винтовка. А мне придется готовить к основной работе свою. Ту самую...которая имела снайперский оптический прицел. То есть состав группы штаб решил сохранить. Ну что же. Луис парень подготовленный. А главное не разговорчивый. Что в процессе лежания в щели в течении трех - пяти предстоящих суток крайне не маловажно. Была правда у него одна отрицательная черта. Он не мог моделировать изменения в ситуациях, а следовательно быть гибким. Он всегда работал по уставу. Определение целей, их ранжирование, наблюдение за обстановкой, ведение записей и расчеты - все это он выполнял с такой точностью и скрупулёзностью, что в случае изменения ситуации просто терялся и не мог принять самостоятельные решения. Но точность подчинению уставу делала его в случаях стабильных статических ситуаций незаменимым напарником.

Небольшой микроавтобус прибыл к моему жилищу как всегда точно в срок. Было раннее прохладное утро - начало пятого. Обычно в это время местные жители еще спали, а армейские патрули уже улеглись. Это самое тяжёлое время суток и организм забирал у людей свое по полной программе - все находились в глубочайшем сне. Что касается полиции...номинально ее практически не существовало. Поэтому мы даже не удосуживались внимания изучить распорядок ее работы и патрулирования в темное время суток.

Через полтора часа я уже был на "базе" - бывшем роскошном ранчо, принадлежавшем ранее какому то бельгийскому вельможе, а сейчас превратившееся в захолустный постоялый двор. Одно вселяло надежду: там были отдельные комнаты для приезжих и огромный подвал, в котором можно было подготовить оружие и проверить снаряжение.

Луис ждал меня в холле. Он не выразил ни малейшей радости при моем появлении. То же постарался сделать и я. Мы предпочитали не выражать эмоции и каждый поддерживал свой статус - статус опытного снайпера, которому присуще не многословие, рассудительность в действиях и тягучесть в общении. Луис лишь покрутил над головой в ответ на мой приветственный взгляд указательным пальцем вверх, словно ковбой лавсановым тросом перед заарканиванием быка, что означало "Эй, приятель, время пошло. И оно играет не в нашу пользу!". На что я ответил ему стандартной фразой "Один выстрел - один труп!". Что в обыденной жизни означало - "отвали от меня, и так тошно!".

Мы начали подготовку к выходу. Сняв с себя все гражданское я заметил что Луис как и я, чтит одно из важных правил снайпера - наличие качественного белья. На позиции, при длительном лежании, каждое лишнее движение принесет боль. Поэтому в случаи отправления естественных надобностей, времени и сил, вытаскивать свой орган из складок нижнего белья, изготовленного обычным способом, не будет. Немного наблюдая друг за другом, мы почти в точности повторяли движения. Сначала надели теплые полиамидовые трусы, обеспечивающие впитывание пота и предотвращающие опрелости в промежности. Затем натянули на себя камуфляжные костюмы, верх и низ. На ноги, почти синхронно, одели теплые носки и мягкие бутсы с высокими берцами. У каждого была панама с широкими полями и петельками, для крепления там веточек деревьев местности, в зоне которой нам предстоит выполнить очередную задачу.

Немного попрыгав мы приступили к одной из важнейших частей подготовки - нанесению раскраски на свое лицо. У каждого из нас был свой "интимный" набор для макияжа - некий стальной портсигар, модернизированный внутри под многоячеечное хранилище красок. В нем в основном доминировали зеленые, желтые и черные цвета. Основное правило нанесения раскраски было нерушимым: выглядеть совершенно противоположно человеческому лицу. То есть там где лицо имело светлый оттенок (нос, щеки, лоб) - мы наносили темный окрас, а где темный (к примеру подглазные впадины, виски) - светлый. Луис повернулся ко мне спиной и, постояв так несколько секунд, внезапно обернувшись, внимательно посмотрел мне в лицо.

"Это ты?"

"Нет конечно", ответил я. А это означало что он меня якобы не узнал. По крайней мере сделал вид что не узнал. Мы оба сыграли спектакль, вселивший в меня уверенность, что раскраска удалась.

Затем Луис мягкими движениями нанес мне еще несколько дополнительных мазков. То же самое проделал и я - с той же фразой и оказанием приятельской помощи в завершении маскировки лица. Теперь мы оба были готовы к действию - "исчезнуть и остаться невидимым".

Поверх мы натянули маскировочные сетки, сделанные исключительно вручную. Такого рода эксклюзивная работа считалась у снайперов команды личным клеймом. Некоторые из экземпляров носили шедевральный оттенок. Как правило, они изготавливались из крепких, не поддающихся гниению веревок, рыбацких сетей или туристических гамаков. Затем к ячейкам сети привязывались полоски мешковины, сделанные собственноручно, с обтрепанными концами, выдержанными под палящим солнцем с пару недель. В завершении изготовления шедевра вся сетка растягивалась на специальной фрамуге и производился "священный" ритуал ее покраски. Та часть, которой предназначалось крепиться ниже колен, обычно раскрашивалась в темно зеленый цвет. Что бы при движении сливалась с травой. Часть выше колен подкрашивалась по сезону - ближе к середине лета преобладали желтые цвета, а к декабрю, то есть сезону дождей - сочно зеленые и т.д. Как правило, непосредственно перед выходом, снайперам оставалось только подвязать реальную растительность. Что мы и сделали, заблаговременно подготовив коробку с листьями и пучками травы. Их мы аккуратно примотали к ячейкам сетки. Траву только в некоторых местах, так как она, скорее всего, пожелтеет уже на вторые сутки. Листья же не сбросят окрас и до конца операции. Поэтому ими мы покрыли основные и самые видные места сетки.

Жаль что после операции все обмундирование сжигалось и остатки пепла тщательно развеивались по полю. В случае прибытия всяких там миротворцев, представителей огромного числа "Трибуналов по.....", энтузиастов из "Защиты флоры и фауны", маскирующихся разведчиков из "Врачей без границ", дилетантов из неправительственных организаций, егерей, контролеров "По природопользованию" и другой хрени, а может просто бестолковой местной полиции - нам предписывалось лениво изображать стрелковый клуб, в котором толком то и попасть в огромную двухсотлитровую бочку со ста метров не может никто. Та бочка, кстати, так и стояла не пробитой. И стрелять в нее Босс категорически запрещал. Так сказать вещ док должен быть неприкосновенен.

Надев на себя маскировку, мы отрезали наиболее выступающие из нее наружу, как флажки, части ткани и растительности, и приступили к маскировке оружия. На приклад винтовки я прикрепил треугольный отрезок материи грязно желтого цвета, а затем такой же на ствольную часть. Такие нехитрые приспособления ломали конструкцию оружия, и при беглом взгляде винтовку можно было принять за мотыгу, кайло и даже лопату.

В завершении приготовления мы надели перчатки. Я заранее обрезал большой и указательный пальцы на них, что бы чувствовать курок, точно корректировать прицел и заряжать патроны. Тактильное ощущение оружия было очень важно для меня. И если пальцы были чуть сухими или наоборот влажными, возникало какое то ощущение что ты не в едином с ним, оружием, тандеме. Такое ощущение преследовало меня, когда я стрелял не из своей винтовки. В этих случаях отсутствовало некое единение душ. Я словно не чувствовал тепла оружия и его дыхания. Ведь для точного выстрела ты должен был с ним слиться. Превратится в единое целое, поделиться своими мыслями, своей энергией, своими переживаниями и проблемами. Поэтому я, лежа иной раз в ячейке, берег не собственный организм, а........винтовку. Порой в сезон дождей вода, заливая щель, топила тебя в ней, проникая во все уголки твоего, казалось бы на вид герметичного костюма. При этом вонючая красная жижа джунглей заливалась в рукава, проникала под воротник и медленно окутывала тебя целиком. Ты постепенно покрывался слоем ила. Единственная часть, которая оставалась в тепле и уюте у снайпера - ...нет...не голова, глаза или детородный орган. Этой частью являлась винтовка. Ты приподнимал ее над собой и держал на локтях по нескольку часов подряд, пока не прекратится дождь, и ты не станешь дренировать своя яму, а точнее теперь уже огромную лужу. И даже в этом случае она лежала в единственном сухом месте - небольшом бугорке поодаль, который прикрывался непромокаемым мешком для временного отдыха твоего напарника. Винтовка впоследствии благодарила тебя за это теплотой деревянного приклада, запахом смазки и гладкостью ствола. Своей чистотой и готовностью к действию она вселяла надежду на успех операции. Да и что говорить, спасению моей собственной жизни в целом. И я это чувствовал через пальцы. Поэтому эти два пальца были открыты у меня всегда.

После экипировки нам предстояло провести репетицию, затем проверить еще раз оружие на близлежащем поле и получить необходимое в дорогу - боеприпасы, карту и ориентировки цели. Заключением всего этого был церемониал у Босса. На самом деле - обыкновенная взбучка, содержащая в себе нотации, напоминание о том что мы дармоеды и все зависим от него, и конфискация ненужных, по мнению Босса, вещей.

Мы выдвинулись за пределы компаунда в джунгли. По слухам место операции было почти схожим с окружающим нас. Я думаю что в этом сомневаться не приходится и оно везде так. В этой стране даже в горах было все обыденно - огромное количество грязных и пыльных непроходимых джунглей, порой сменяющихся выжженными полями и местами редким полесьем. Как правило, все это изобиловало огромным количеством валяющихся в различных положениях стволов деревьев. На репетиции мы отработали перемещение, знаки "ручного телеграфа", подвигались в паре - я впереди затем Луис, и наоборот. Затем по очереди закрепились на "условной" огневой позиции и всесторонне проверили заметность. В ходе репетиции мне импонировало в Луисе его пунктуальность и аккуратность. Я слышал что даже в Парижских барах он никогда не напивался, вел себя прилично и постоянно оценивал обстановку вокруг себя. Среди команды ходила притча, что тамошние шулера и карманники сторонились его. А он в свою очередь моментально вычислял весь контингент отдыхающих - кто есть кто, чем занимается по жизни и у кого какие интересы на сегодняшний вечер. Поэтому супер психологи шулера, как то сразу морщились при его появлении. А завсегдатаи шлюхи знали, что мнимая аристократичность и легенды о том, что они актрисы, бизнес леди, или обыкновенные студентки - для Луиса были просто глупыми шутками.

Вот и в этот раз, продираясь сквозь джунгли, Луис аккуратно осмотрев паутину, растянутую между двух кустов джунглей, пригнувшись подсел под нее, оставив жирного паука, сидящего по центру даже не потревоженным. Разрыв паутины позволил бы опытному следопыту подтвердить правильность выбранного им маршрута преследования группы.

Мы почти два часа "обтирались" в джунглях. Запах их пыли, листьев, горелой земли и местами цветущих деревьев поможет нам стать невидимыми, слиться с природой и незаметно подойти к объекту. Мы знали, что среди местных жителей есть отличные следопыты, от которых уйти нам, считающимися в отряде элитой - практически не было шансов. Однако максимальная осторожность значительно уменьшала возможности следопыта на обнаружение наших следов и самое главное - позволяло нам выиграть время. Перед выходом мы намеренно стирали с себя все виды запахов - одеколонов, дезодорантов, пахучего мыла и т.д. Даже пот, выделяемый нами, был прикрыт мешочками, сшитыми из эластичного материала с подкладкой внутри и закреплённых в подмышечных впадинах. Мешочки мы просыпали тальком, тем самым избегая потницы и нейтрализуя запах пота. Мы знали, что опытный следопыт также пойдет по запаху еды, съеденной нами за сутки и более. Как выделяло наше тело собственные гастрономические наклонности - было для нас загадкой, которая, вопреки здравому смыслу, свободно решалась следопытом. Поэтому за трое суток мы практически ели "невкусную" пищу - без соли и сахара. Под особым запретом были специи, как основной источник информации для преследования.

Мы менялись местами. По тактике действий впереди всегда должен идти был я - снайпер, исполнитель основной миссии. Мне надлежало быть уверенным, что мое внимание не рассеется в ходе движения на такие мероприятия как восстановление за собой травы, маскировка обломанных ветвей и даже "причесывание" в обратную сторону веток кустов. Я должен беречь силы для решительного удара по цели. А для этого необходимо было сконцентрироваться на выборе наиболее соответствующей обстановке позиции. Всю же перечисленную выше черновую работу выполнял наблюдатель, коим в нашей паре был назначен Луис. Но в период выдвижения к объекту я также подключался и шел вторым номером. Мне нужно было поддерживать навыки, потому что в случаи отхода разделенными маршрутами после выполнения задачи проделывать все придется самому.

Я знал что маскировка наших движений, а именно перемещение "след в след", выдаст нас в конечном итоге. Следопыт сразу вычислит, что продвигалась высоко дисциплинированная группа, коей могут быть только диверсанты или снайперы. Он пойдет по следу и будет накапливать и накапливать информацию о нас с каждым последующим шагом своего движения. И в конечном итоге выдаст информацию о том сколько человек в группе, какого они пола, показатели их роста и веса, характер переносимого груза, скорость передвижения, места привалов, накормлены они или голодают, их физическое состояние, характер и привычки и, в конце концов, цель их выдвижения и даже сроки выполнения задачи.

Я также знал многих дилетантов, не обращающих внимание на такие мелочи. При выполнении задачи они постоянно мяли во рту жвачку, выходили на рейды или патрули словно на подиум - залитые слоями дорогущего парфюма и лаком для волос. Они не чурались выкурить дорогую сигару перед операцией, а один франт попытался сделать это и в ходе таковой. В таких "ветеранах" было 90 процентов рекламы и всего 10 - неуклюжих действий. Я как то пытался пристыдить одного из них, устрашив сообразительностью противника, но услышал в ответ лишь похлопывание по прикладу винтовки, сопровождаемое приблизительно следующими словами (простите меня за мой французский): "Все это решаемо!". Пижонов, описанных выше, мы называли "великими толкателями курка". Со временем они либо не вернулись с операций и место их гибели неизвестно и поныне, либо испуганно, озираясь по сторонам, исчезли ночами из команды по-английски, не забрав даже положенного остатка денежного содержания наличкой и хранившихся на базе личных вещей.

Так что мы с Луисом во время репетиции не пренебрегали мелочами, и довольно смело и откровенно высказывали друг другу замечания. Я подчеркнул слишком медлительные действия Луиса, на что он мне в ответ вытащил из петельки сзади себя две обломанных веточки, что означало, что я облегчил работу следопыту. Что ж. Неприятно. Но в этом то и заключается смысл репетиции.

Но в одном мы с Луисом оставались в унисоне - это признание того, что тренировка является необходимым действом перед выходом. Я знал и новичков, и ветеранов, и "диких гусей" из иностранного легиона. Казалось бы, кто то из них должен сыграть роль Рембо, как рекламируется в куче боевиков. Лежа месяцами в гамаке с бутылкой виски и сигарой во рту вдруг вскочить и перебить с дюжину опытных полицейских или специалистов, как мы называли выходцев из сил специального назначения. Нет. Так не бывает. Поверьте мне. Ибо если себя будешь жалеть себя на полигоне, если воздержишься пробежаться с полной выкладкой, если заменишь боевую подготовку развлечениями, то потом, на боевом выходе или в экстремальной ситуации дорабатывать и наверстывать упущенное будет поздно: последний "неуд" тебе поставит пуля...

Поэтому я много раз наблюдал, что даже огромного роста чернокожие гиганты, с горами мышц и каменными головами, прошедшие весь африканский континент и устеливших свой путь сотнями трупов, обросшие легендами о своих подвигах и кучей местных медалей "За храбрость", кряхтя и нехотя поднимались с НАТовских раскладушек и, потянувшись уходили в джунгли, приползая оттуда через пару - тройку дней на корячках, уставшими, голодными и изнеможенными, но с горящими глазами, и крайне счастливыми. Одним словом работа в команде снайперов считалась некоторыми все же романтикой. На самом деле это был, ежедневный, тяжелый, изнуряющий и опасный труд.

Особое внимание в команде уделялось вопросам психологии. Команду Босса на ликвидацию объекта все должны были выполнять без единой секунды колебания. Всех встреченных случайно на тропе (маршруте выдвижения к цели), команда должна стереть, в прямом смысле этого слова. Из жизни. Навсегда. Будь то егеря, полицейские, случайные прохожие или собирающие манго дети. Об этом я часто думал и не представлял, кто будет "работать" в нашей паре по детям? Но Всевышний нас оберегал, и мы ни разу не "засветились " на тропе.

Босс все это понимал и старался поддерживать в нас "твердость" характеров. Как то раз на ранчо привезли одного человека. Я не стал проводить анализ его внешности, движений, выражение глаз и т.д., в чем я преуспевал и знал свое достоинство и преимущества перед другими в этом. Однако через пару минут я об этом пожалел. К мужчине подошел один из "диких гусей" и незаметным движением якобы протянул руку ему для приветствия...Легкий вздох изошедший от мужчины показал то, что это было не так. "Гусь" медленно вытащил из живота бедолаги.....кишки. Оказывается он успел вспороть пленнику живот спрятанным в ладони стилетом и ухватить там внутренности. Белое пузырчатое вещество стало медленно сползать к ногам. Мужчина еще все стоял, и даже глаза не выражали ничего кроме, пожалуй, изумления. "Дикий гусь" медленно вытер руки о рубашку груди мужчины, а затем резко снизу вонзил лезвие небольшого ножа ему через кожу подбородка горла по направлению к затылку. Потом нехотя отошел в сторону, представляя объект его творчество на обозрение команды. Мужчина постояв еже тройку секунд, поднеся одну руку к бывшему животу а вторую к затылку, медленно завалился на колени, затем на бок и извиваясь с шипением принялся долгое время биться в предсмертной агонии. Кто был этот мужчина, почему именно он, чем он заслужил такую экзекуцию - ответы на это я мог получить бы после наблюдения за ним, еще живым, и на основе собственных умозаключений. Однако время ушло, и я остался в небытие о причинах случившегося.

Что в это время делал Босс? Он внимательно наблюдал за всеми стоящими в строю. И не дай Бог у одного из нас дёрнется хоть жилка на лице. Будьте уверены. Завтра ты будешь уже беззаботно трястись на борту самолета, летевшего по маршруту....Энск - Париж, еще возбужденным, находясь под воздействием экзекуции и сожалеющим о том, что не мог выдержать увиденного. Босс был в этой ситуации прав. Малодушие одного из членов группы прикрытия, не ликвидировавшего женщину, работающую в поле и увидевшую группу, зайдя в кусты, что бы справить женские потребности, привела к погоне, и в конечном счете почти что "засветило" ранчо. Ибо пытаясь уйти от преследователей наиболее легким путем, командир группы, оповестив Босса, что бы поддержали встречным огнем, прямиком побежал по дороге "домой". Впоследствии Босс провел "разбор полетов". Группа была расформирована. Командир исчез ночью. А остальные - по одиночке в течении недели. Ранчо пришлось зачищать. Те кто там находился, ввиду подготовке к близившимся операциям, играли роль поваров и портье. Хосе всю ночь таскал свой склад в "кусты", а Босс сменил боевой камуфляж на цивильный костюм и нервно брызгал на себя одеколоном, изображая директора пансионата. Поэтому я постоянно помнил постулат - береги не только себя, но и своих товарищей. И спрячь подальше эмоции.

Ближе к полудню мы выдвинулись на некое подобие стрельбища, а конкретно заброшенное поле с установленными на ее краю столбами для навешивания мишеней. Худющий пацан из проверенных местных резво заведя скутер погнал в конец, на расстояние в 400 метров и установил там обозначенные нами типы мишеней. Пристрелка на "холодном стволе" и приведение оружия "к нулю" показало, что с винтовкой все благополучно, а штурмовая Луиса всегда была в образцовом состоянии. Мы поторопились обратно в барак, что бы получить боеприпасы и выслушать пространную речь в виде нотаций Босса.

Заведующим складом БП был старый бразилец по имени Хосе. По слухам он долгое время служил в элите страны - боевых пловцах, затем наемничал по миру и наконец осел в иностранном легионе, откуда сбежал после зверского избиения своего сослуживца, заявившего о том, что Хосе покуривает шишу. Мало кто видел, но все знали, что он отлично владеет непальским изогнутым ножом, рубит, используя мачете стволы деревьев словно солому, и силен в какой то национальной борьбе, схожей с рукопашным боем спецназа.

"Ну что голубки? Лететь куда собрались?" произнес Хосе вместо привычного от него "Hello buddies".

"Да что-то не летится. Да вот уже вставили запалы в одно место...придётся!" ответил Луис.

"Ну тогда вот вам гостинцы на дорожку" вторил ему Хосе, открыв при этом сейф с БП и пропустив нас во внутрь оружейной комнаты.

На полках сейфа было достаточное количества разнообразных БП и Хосе часто рекомендовал тот или иной вид. Но в случаях с нами он молчал. Он знал, что мы никогда не берем не проверенные патроны. Мало того. Я всегда искал именно ту серию и место изготовления, патроны из которой я отстреливал на поле перед выходом.

"Опять будешь рыться?" лениво спросил Хосе. "Я уже нашел. Не трать время". Хосе протянул мне четыре пачки патронов к винтовке, той же серии выданной накануне для пристрелки, две из которых я отодвинул ему обратно.

В это время Луис не спеша обходил арсенал. Он выбрал несколько гранат, среди которых были и осколочные и ударные и с газом CS раздражающего действия. Особо тщательно он выбрал дымовые шашки и гранаты. Привычка к аккуратности имела для Луиса и отрицательные черты. Ведь весь запас "выбранного" ему придётся тянуть на себе. А это ох!!! как тяжело, учитывая то, что во время движения придётся приседать, перемещаться на согнутых коленях, а заключительную часть - ползти. Но все полученное в виде информации при общении с боевыми группами Луис тщательно прорабатывал и принимал к неукоснительному исполнению.

Мы никогда не брали гранаты с собой. Однако недавний случай все расставил на свои места. Пару месяцев назад, группа из двух спецов нарвалась на случайную засаду повстанцев, предназначенную совершенно не для них. Времени и особенно желания обговаривать ошибку с противоположной стороной, естественно, не было. Наблюдатель, шедший чуть сзади и сбоку снайпера, мгновенно открыл огонь из автомата. В свою очередь снайпер, не растерявшись метнул между напарником и партизанами дымовую гранату, вслед за которой наблюдатель не мешкая метнул осколочную. Судя по крикам среди "обитателей джунглей" началась паника, которой и воспользовалась двойка. Они буквально испарились в кустах. То что партизаны остались в недоумении относительно направления их отхода, говорила хаотичная стрельба, открытая ими во всех направлениях.

В команде все ограничились дружеским похлопыванием счастливчиков по плечу и обмыванием их успешного возвращения массовым потреблением спиртного, выделенным Боссом ради такого случая из личных резервов. Все....Кроме Луиса. Он зарубил эту историю в уме на века. С тех пор никто так и не выходил в рейд или операцию обвешанный гранатами, кроме естественно Луиса.

После оружейки мы убыли по своим комнатам забрать рюкзаки . В них находилось самое необходимое. Я проверил карту, компас, GPS, маленький фонарик для работы с документами в ночное время, аптечку, бинокль, свернутый портативный полиуретановый плащ, коврик для лежки и защиты от простатита, небольшой запас вяленой говядины, наглухо запаянной в полиэтилен, что я проделал лично с помощью утюга, и семян кунжута. Некоторые спецы из нашего отряда брали с собой некую композицию, изобретенную местными жителями - симбиоз смолы деревьев и воска. Но я был не любитель местной экзотики и даже не пробовал это средство борьбы с голодом.

В завершении я наполнил водой резиновый сосуд, в виде плоского мешка водой, слегка разбавленной лимонным соком с солью и закрепил его сбоку ранца за спиной. Протянув от него через плечо длинную тонкую резиновую трубку я закрепил ее конец возле уха через петельку панамы. Теперь в движении мне не надо будет задействовать одну из рук доставая флягу. Достаточно будет лишь чуть повернуть голову и обхватить трубку губами.

Мы снова разделись с Луисом и приступили к неприятной, с моральной точки зрения, процедуре - осмотру тела на предмет клещей. Наиболее опасными из них считались клещи, вызывающие болезнь Лайма. Протекающая незаметно или не долеченная, она начинала атаковать нервную систему и человек превращался в овоща. Что при нашей работе считалось невозможным условием. Поэтому держа наготове широкий пинцет, мы неспешно доходили до процедуры интимного характера - поиска и иной раз и вытаскивания клещей отовсюду, в том числе и из заднего проходного отверстия расположенного, как всем известно, между ягодиц. Внешне это было забавно. Но почто всегда вызывало отвращение. Однако регулярное проведение этого мероприятия становилось со временем рутинной процедурой, не граничащей с особой неприязнью.

За осмотром следовал ритуал "обнуления" растительности. Включив триммер я на лысо подстриг голову Луиса, на что он ответил тем же. Все интимные места, под мышками и в паховой области мы тщательно срезали и затем улучшили бритьем самостоятельно, используя личные триммеры. Конечно, все это можно было сделать индивидуально, закрывшись в туалете, однако по традиции исходящей из опыта снайперского дела, все это проводилось под обоюдным контролем. Ибо от качества подготовки напарника зависел результат выполнения задачи и самое главное - твоя жизнь. Поэтому усевшись друг перед другом мы полностью "зачистились" от растительности а также от ногтей и серы в ушах. Теперь можно быть уверенным что каждый будет двигаться без потертостей ног, почесывания головы и выправления детородного органа от трущих его волос, ковыряний в ушах, пытаясь извлечь насекомого позарившегося на серу, залегшую внутри и т.д. Снова одевшись, мы внимательно закрепили на себе все имеющееся эластичными бинтами. Я помогал Луису а он мне, регулируя затяжку бинтов. Они не должны были сковывать не только движения, но и не затрагивать кровоток. При этом вся экипировка приспосабливалась что бы избежать болтания, выступов за контуры тела и неудобств в движении. Искусство правильно подобрать давление затяжки эластичных бинтов вырабатывалась годами походов по джунглям и наблюдением за своим организмом. Особо тщательно Луис притянул к моей спине рюкзак. К бедру левой ноги я, в дополнение к штатному креплению, примотал лейкопластырем брезентовую кобуру пистолета с открытой рукояткой для свободного доступа и быстрой стрельбы из него лежа.

Мы были готовы к выходу и направились в офис Босса для напутственного "поцелуя". Вот только куда? В какую часть тела? Как правило об этом никто не распространялся.

Отдельно стоящий сарай трудно было назвать офисом. Однако внутри все было довольно прилично оборудовано. Неприметный внешне он имел внутреннюю обшивку утеплителем и в летнее время в нем было довольно таки прохладно. По всем сторонам помещения имелись бойницы закрываемые увесистыми ставнями. Говорят что за креслом Босса был потайной выход, в существование которого я не верил. Но то что он имел значительный арсенал оружия, позволяющего ему держать оборону против десятка нападающих я знал не понаслышке. Это оружие иной раз Хосе "обкатывал" в действии на стрельбище. Были у Босса и гранатометы РПГ еще советского производства.

При входе нас встретил САМ - высокий и поджарый человек в легкой форме специального предназначения, из карманов которой торчали правда не совсем военные вещи - плоская фляжка, блокнот, пару ручек и две сигары. Однако причастность к военному делу подтверждал огромный нож, прикрепленный к ремню с правой стороны и пистолет под левой рукой на плечевой кобуре. Босс редко выходил наружу и практически находился в своем "бунгало", как он шутливо называл этот сарай.

Кто он был, какое его прошлое и что делал - практически не знал никто. Ходили слухи что он работал на правительство бывших колонизаторов. Но как то поверить или опровергнуть это не представлялось возможным. Все команды и задачи для исполнения Босс получал по спутниковой системе Иммарсат. Что касается платежей нам, членов его группы - то они никогда не приходили к нам наличкой. Подъездных путей к компаунду уже практически не было, и опознать, какой вид транспорта их перевозит, а тем более его принадлежность, мы не могли. Да и стоило ли рисковать, наблюдая иной раз разношёрстную команду, состоящую частично из истинных "ловцов удачи", которым ничего не стоило ограбить своих коллег или тот же автомобиль с деньгами. К тому же я периодически проверял состояние своего счета и претензий и нареканий к зарплате у меня к Боссу не было. Он конечно имел запас налички для экстренной эвакуации раненых, взяток должностным лицам, пытающихся пронюхать что-нибудь о деятельности организации и покупки экстренно необходимых вещей, таких как, по заявке одного из выходцев из Индии - ароматных свечей, без которых он не мог заснуть. Также он их выдавал на случай экстренного убытия на родину по случаю смерти отца или матери. А вот рождение ребенка сопровождалось ответом: "Хрен тебе! Думать надо было когда вставлял!" Эти деньги Босс держал открыто на подоконнике и в отряде не было случая что бы кто-нибудь позарился на них. Все знали, что они могут помочь в минуты между жизнью и смертью каждому из нас.

Босс медленно несколько раз обошел нас вокруг, высматривая только ему известные предметы снаряжения. Постучал носком своих бутс по очереди по каблуку Луиса, затем моему, подергал за концы сеток, затем указательным пальцем потрогал выход ствола моей винтовки и автоматическую винтовку Луиса, и, понюхав палец, значительно сдвинул при этом брови. Затем он ловким движением засунул руку Луису в нагрудный карман и вытащил оттуда карту. Тщательно проверив есть ли на ней надписи и знаки он снял с него панаму и проверил внутренний обшлаг. Под ним находилась фотография какой то девочки машущей рукой фотографу. Не выражая эмоций Босс бережно положил её к себе в коробочку на столе, которую впоследствии он спрячет в сейфе. Правилами команды было полное отсутствие признаков, позволивших бы лицам, захватившим команду, определить ее принадлежность и самое важное - достичь понимание задач, которые предписаны команде к выполнению. Поэтому в наших собственных интересах было "размыться" в полной обезличке. Но я понимал Луиса и не осуждал его. Нахождение в обстановке крайней опасности в течении нескольких суток переносилось почти всеми болезненно. И лишь мысли о близких и понимание что тебя греет чья то фотография спасало от полного отчаяния.

В заключении всего Босс движением пальцев вверх и вниз дал знак на прыжки вверх. Мы словно певцы попсы на сцене начали прыгать на месте. Босс для важности поднес ладонь к уху и стал выслушивать посторонние звуки доносящиеся из наших рюкзаков. Сделав для приличие вывод - "там что то постукивает...посмотрите еще раз" Босс умиротворённо на этом свой досмотр и закончил.

Устный инструктаж Босс начал крайне лениво, размеренно и пренебрежительно к нам. Основной целью нашей группы было уничтожение какого то лица, препятствующего революционным преобразованиям в стране. В отряде все отлично знали что такими лицами иной раз являются и должники проигравшие в карты, и партнеры по бизнесу, решившие заграбастать оставшуюся часть у своего же компаньона, и даже родственники каких то политиков, мешающих наследованию богатств. Все они конечно были по своей сущности негодяями. Но надо отдать должное Боссу, который с важно надутыми щеками всегда подчеркивал "правильность" и "справедливость" выполняемых нами миссий. Мы также в ответ вторили ему, выражением лиц - Луис отчаянно кивал каждому слову Боссу, а я, выпучив глаза, внимательно смотрел ему в рот. Видя наш спектакль Босс также вживался в образ и вышагивая вокруг стола начинал распыляться: "Миссия нашей миролюбивой организации - борьба с теми, кто идет против трудового народа. Прошу запомнить, что нам выпала великая честь участвовать в преобразованиях этой страны. А лично вам - непосредственно выполнять волю народа. Только движение вперед позволит обществу выйти из неравенства и нищеты......" и т.д. бубнил Босс.

"Безвозмездно выполняя наказы народа, мы будем благодарны ему за оказанное нам доверие" продолжал Босс.

"А сколько в валюте будет благодарность" спросил внезапно Луис.

"По тарифу!" ответил автоматически Босс и вдруг застыв, медленно повернул голову в нашу сторону. "Революция не терпит обогащения" продолжил он.

"Полностью согласен" пробурчал Луис, успокоившись, что Босс помнит о пополнении счета в наших соответствующих банках.

В результате скомканного инструктажа мы уяснили, что целью будет какой то чернокожий гражданин, зарвавшийся и предавший якобы идеи революции. Лишь вскользь было упомянуто, что этот "какой то" имеет мощную охрану и даже мини армию в своем подчинении и главное - состоящую на содержании на средства самого гражданина, что автоматически делает бойцов преданными псами.

Мы молча стояли пару минут в ходе которых Босс также задумчиво смотрел в окно. "Ценю, ценю вашу выдержку! Правильно. Ничем помочь не могу. Кроме одного". С этими словами он перевернул лежащий на столе стандартный лист А4 и поднес на вытянутых руках к нашим лицам размытое изображение судя по лицу какого то толстяка, черного цвета кожи. Я пододвинул корпус тела чуть ближе к Боссу, так как фото было получено по факсу, или интернету, и снимок получился размытым, а уж чернокожего человека и было не различить вовсе. Однако мои глаза автоматически записали нужное - овал лица, расположение и размер ушей, длину шеи, очертание щек, и самое главное, я успел в уме прокрутить лицо в 3D изображении: посмотрел на нее в профиль справа и слева, сверху и даже сзади. Я смоделировал его рост, вес, движения, уже почувствовал его характер и наклонности и даже успел наметить линии поведения и беседы, если бы находился с ним в баре. Все непонятное мне я опять рассмотрел на снимке и "объект" уже ожил в моем сознании как закадычный приятель, и мягко улегшись в требуемые ячейки памяти. Босс держал фото всего 5-7 секунд и без нашего подтверждения о том, что все уяснено, сжег его прямо у наших ног, подпалив листок дорогущей зажигалкой Зиппо. По установленному обычаю мы с Луисом дружно потоптались на оставшимся от фото пепле и вздохнув помянули сгоревшего.

"Приоткрою вам тайну - Господин любит дорогие сигары и читает классику" - выставив указательный палец перед собой промямлил Босс завершив таким образом "подробнейший" инструктаж об объекте нашей предстоящей деятельности.

Вытащив из сейфа две портативных радиостанции и запасные батареи к ним, он подтянул к нам ведомость, в которой мы расписались за их исправность. Такого рода подписью мы подтверждали, что связь между нами будет надежной и каких-либо недоразумений и разногласий в ходе выполнения задачи не произойдет. Луис не спеша включил обе радиостанции и вставив в ухо наушник проговорил "Босс, Босс...это Луис...как меня слышишь?". И тут же сам себе ответил "Луис, слышу тебя хреново, но пойдет. Вам хватит!". На что Босс подойдя к Луису шутливо повертел перед его носом кулаком и указательным пальцем ткнул в его тусклую камуфлированную пуговицу на застежке обшлага воротника - "Лучше бы перешил. Блестит ведь". Мы знали что Босс ревниво относится к состоянию портативных станций для переговоров в двойке специалистов. Были случаи, когда снайпер открывал стрельбу без подтверждения разрешения Босса, или уходил с позиции без завершения процедуры ликвидации, сославшись на отказ в работе станции или плохую слышимость. Поэтому он каждый раз покупал новые аккумуляторы, с упорным постоянством заменяя прежние, которые не прослужили и пару месяцев.

Окружающую обстановку, такую как расположение близлежащих войск, продолжительность операции, вход в зону выполнения задачи и время выхода из нее, прикрытие, порядок эвакуации, процедуры радиосвязи и специальное оборудование, вопросы с нашей стороны, в конце концов - он предпочитал не обговаривать.

"Как деньги получать - так все сразу, а как работать - так никого не найдешь" было любимое высказывание Босса и нам после брифинга стало понятно что все это придётся уяснять и добывать нам самим. Босс вместо прощального "Да поможет вам Дева Мария" лениво махнул рукой, типа "проваливайте, пора и честь знать", в ответ на которое мы с Луисом крякнув языками в виде "да пошел ты..." молча и степенно удалились.

Все. С этой секунды пошел отсчет времени нашей операции. Сколько по продолжительности?...день, два, не дай Бог три????? мы не предполагали. Поэтому потянувшись томно нашими телами вверх, по выходу из берлоги Босса, мы медленно побрели сделать прощальную отмашку всем оставшимся, что бы потом, натянув на голову капюшон сетки камуфляжа, полностью изолироваться от мира, то бишь раствориться в "кустах"...бесповоротно и окончательно. В этот момент я бережно трогал конец ствола своей винтовки спускающегося сзади ниже спины. Она мне позволяла с этой секунды уйти в никуда, выбросить все из головы и запереть все свои воспоминания, мысли и мечты в далеком уголке сердца, открыв который я смогу лишь после выполнения задачи, прибыв назад сюда, на ранчо. Теперь я не имею имени, не имею тела и не имею дыхания. Я призрак, дух, приведение, кошмар для встретивших меня и ужас для назначенного к работе "объекта". Я ветер, расстилающийся в джунглях, я пыль дорог и шелест пальмовой листвы. Я начал отсчет времени жестокой игры, в которой всего два участника - я и смерть.

Мы с Луисом вышли "в поле" уже ближе к сумеркам. По разговорам с коллегами удалось уяснить приблизительное расположение ранчо "объекта". Босс даже не смог точно выдать нам координаты объекта, заменив это фразой "На то вы и лучшие, что бы найти, даже если это в земле, раскопать, выпотрошить кишки и закопать снова. При этом не забыв выкурить сигару и выпить по бутылочке виски на месте захоронения". Основываясь на информации лучшего наблюдателя и следопыта в группе, азиата Фарида, мы забили в GPS приблизительные координаты трех находящихся в районе проживания "объекта" подходящих домов, в которых по статусу мог находиться вельможа. Перспектива поиска истинного из них, а также вычисление пребывания "объекта" в одном из них нас совершенно не радовала. В отряде были случаи когда группа, не получив четкой информации блуждала по джунглям неделю, так и не выйдя на цель. Второй раз она, получив кое-что от Босса, все же ликвидировала объект, о чем Босс торжественно проинформировал "заказчика". Каково же было изумление исполнителей, когда спустя трое суток, глубокой ночью Босс с ревом ворвавшись в компаунд стянул с кровати ту же пару специалистов, отдыхавших после выполнения задания, и с силой потянул их, все еще сонных к телевизору, на экране которого, сияя выступал все тот же объект, в полном здравии и безопасности. На подтирание оплошности и ликвидации "заказанного лица" вышел сам Хосе.

По моему мнению, на военную службу попадают четыре типа людей. Первый - люди типа меня, под влиянием семейных традиций. Второй - патриоты страны, страждущие служить своей родине. Третий - люди, просто нуждающиеся в работе. И четвертый - те, кто хочет убивать других людей. И армия - это единственное место, где они могут делать легально. Так вот Хосе, я уверен, был представителем четвертого типа.

Прибыв на место, для полной достоверности, он умудрился прямо перед носом вооруженной до зубов охраны, заминировать коттедж объекта и разнести его в пыль в то время когда объект зашел внутрь для трапезы. Более того, Хосе пролежал в щели еще три дня, убедившись, что примчавшиеся в агонии на место военные разгребли остатки дома и вытащили оттуда всего лишь фрагменты человеческих тел. Находившиеся в то время в компаунде группы снайперов видели, как Хосе уходил в джунгли словно боксер тяжеловес, тяжело, но эластично ступав ногами на грунт, и неся за спиной огромный рюкзак. При этом у него был только закрепленный на бедре пистолет. Никто не подозревал что Хосе ушел на задание. Все знали что он зорко следил за порядком в оружейке и даже мусор, в виде цинков и коробок от боеприпасов закапывал далеко в джунглях лично сам. Однако Хосе ушел не туда. Он ушел стирать грязь с репутации Босса.

В тот раз Босс не спешил с докладом. Он сутками сидел у телевизора и просматривал новости. И все же подтверждение пришло. Водитель автобуса, привозившего нас на ранчо, сказал, что в провинции срочно готовятся выборы нового главы округа. На что Босс удовлетворенно крякнув незаметно потянулся к трубке Иммарсата для доклада о выполнении задания.

Впоследствии Босс нашел в себе силы поговорить перед командой о случившемся. Он не винил оплошавшую группу, так как понимал, что послал ее по принципу "найди то, не знаю что!". Он впервые откровенно объяснил, что заказчики не удосуживаются высылать ему подробности, считая, что все подробности покроют суммы валюты, появившейся на счетах Босса и впоследствии у нас самих. Поэтому он извинившись перед нами закончил свое выступление словами "К сожалению продолжаем работать по принципу - идите и найдите!!!". Нет, все-таки мне нравился наш Босс. Под маской бравады и цинизма он скрывал такую же человеческую натуру, скучающую по родным, переживающую за судьбу боевых групп ползающих по джунглям в поисках целей, молящуюся за убиенных и нажиравшуюся в одиночку до беспамятства от безысходности, о чем мы делали выводы, услышав выстрелы из пистолета в потолок внутри его бунгало. Поэтому он как бы все же по отечески потрепав нас по плечу, отправил на задание.

Босс не определил нам временных интервалов уничтожения цели, и мы выбрали с Луисом метод быстрого поиска по спирали и отсеивания фактов. Ориентируясь по карте местности и привязав к ней координаты GPS мы расчертили с ним на ней примерный радиус поиска. К счастью в зоне поиска мы обнаружили развилку дорог, которая приблизительно вела к двум ранчо одновременно и отдельно к третьей. Таким образом, определив характер перемещающихся по ней грузов можно было отсечь ненужные дома. Наверняка к дому объекта будет перемещение машин с охраной и доставка продовольствия.

Начался переход в зону. Мы быстро бежали по относительно открытым участкам местности и оббегали поля и перелески. Мы берегли время "про запас". И это было правильное решение. Никто нас не подгонял, никто не контролировал. Мы делали это самостоятельно и наши характеры и души работали с Луисом в унисон. Были случаи, когда команды комфортно добирались на общественном транспорте, попутках, и даже захватывали автомобили силой, что бы быстро добраться к объекту, и с ходу выполнить задачу. Они проделывали это так в порабощённых странах, где народ был запуган и не позволял себе перечить, где их появление с оружием не вызывало удивления, так как там шла война, где можно было использовать пацанов как вьючных животных, пообещав им пару долларов за выполненную работу и молчание. Но они не учитывали специфику этой страны, в которой все было совсем иначе. В которой даже ненавистный всем объект, желаемый ими же самими к ликвидации, вдруг в одночасье становился любимцем, как только народ осознавал, что его хотят убить чужеземцы, и особенно люди с белой кожей. Они также не учитывали того, что чем беднее народ, тем больше он живет сплетнями и слухами, и что человеческий телеграф является самым быстрым из всех используемых в мире. Поэтому прибыв на место, в целости и сохранности, за считанные часы, и не спеша облюбовав первые попавшиеся кусты для позиции, группа вдруг подвергалась такому массированному обстрелу, что даже видавшие виды "ветераны всех войн" в панике бросив оружие убегали, не согнув спины, по прямолинейной траектории в джунгли. При "разборе полетов" Босс выяснял, даже если это скрывала группа, какие ошибки она допустила, и навсегда расставался с ней. Зачастую группа не возвращалась совсем. Опытные минометчики, получив информацию о приближении группы, заранее определяли сектора обстрела, составляли картотеку целей и ориентиров и при первом же шевелении кустов наносили точечные удары схожие по мастерству со снайперскими. Естественно шансов уйти от миномета практически не было. Как подтверждение гибели группы на местных рынках то там то здесь всплывали части обмундирования, имущество и даже прицелы снайперских винтовок не вернувшихся групп, которые охотно раскупались егерями и местными военными за бесценок.

Мы двигались всю ночь. Мы не бежали по дорогам, а если они и попадались, то двигались параллельным им курсом. Мы обходили глухие заросли кустарника, части непроходимых джунглей и болотистых участков, понимая, что их пересечение даст нам значительную экономию сил и времени, но при этом повышало наши шансы на получение травм и облегчение анализа следопыту. Мы все бежали и бежали, частично останавливаясь лишь для определения ближайших ориентиров, на удалении 150 - 250 метров, что бы не зациклится в круг и бегать в нем до бесконечности, так как все эти полесья и куски кустарника со временем становятся как бы одинаковыми и притупляют чувство их исключения как уже однажды минуемые. Мы пересекали дороги, дождавшись проезда по ним автомобиля, и пробегали в еще не улегшейся пыли от его колес, что бы свет фар мог ослепить армейский патруль, даже если он закроет глаза на мгновение, что позволит нам оставаться "призраками". Особенно доставалось Луису, который успевал при свете луны "чистить" за мной все нарушенное. Он выправлял нагнувшиеся кусты, обрезал у основания обломанные ветки, и двигая прикрепленным за полой его сетки пучком травы - заравнивал образовавшийся проход в высокой траве. При этом он ни разу не высказал неудовлетворения если я выбирал обход, который увеличивал расстояние по сравнению с прямым путем в десятки раз. Мы упорно продвигались к границе зоны поиска, в которую мы должны войти до наступления рассвета. Мы бежали по спирали и фиксировали на карте все пути и дороги, открытые поляны, лощины, балки и мелкие поселения. Все это надо было успевать, что бы не зациклиться в круг. В ходе движения мы определяли пункты встречи, на случай если возникнет столкновение с патрулем, егерями или силами безопасности "объекта" и мы будем отсечены друг от друга. Такими точками были как правило перелески, прикрытые с тылу холмами, небольшие завалы деревьев, болотные балки и даже крепкие деревья с густой кроной и низкорастущими ветками. Районы встречи мы "вбивали" в персональные GPS, нумеровав их по порядку. В случае рассредоточения мы знали, что ближайшим пунктом сбора будет пункт номер такой то, являющейся самым свежим из запрограммированных.

У меня стала ныть спина, потому что бежать приходилось полусогнувшись, выставив левую руку вперед дабы избежать прямого попадания в глаз какого-нибудь незаметного сучка, а также сплетенных термитами сооружений между деревьями на весу. Меня постоянно бил по бедрам сзади ствол винтовки. Хоть она и была неподвижно закреплена на спине, но в случае выгибания корпуса он все-таки создавал неудобства. В сущности, наше перемещение было не очень то и быстрым. Нам приходилось все время определять ориентиры, двигаться в тандеме в виде гусеницы - я отрывался вперед, затем останавливался, что бы подтянулся Луис, следящий за чисткой следов, потом мы оба осматривали местность и определяли ориентиры для дальнейшего броска, и затем движение гусеницы повторялось - выбрасывалась ее голова, то бишь я, а затем, после выгибания спины, подтягивался и хвост.

Примерно к 4 часам утра, преодолев около 14 километров мы уяснили, что входим в зону. Нам оставалось лишь приблизиться к развилке дороги и организовать дневку - так мы называли место для дневного отдыха. Вокруг все еще стояла темень. В ходе относительно спокойного продвижения, все таки не обошлись без осложнений. Я наступил на огромную кучу свежего помета оставленного семейством слонов. Но нет худа без добра - как говорится "дерьмо к счастью!" Внезапно на поляну, на которой мы рассматривали карту, вышел грязный, старый, огромный и многотонный слон. Открыв рот он жадно втягивал воздух, анализируя посторонние запахи. Мы быстро присели, успев натянуть капюшоны масксетей на лицо и мгновенно превратившись в огромные кочки, коих в джунглях встречалось в изобилии. Наступила зловещая тишина, в которой совершенно мягко и незаметно лишь щелкнул крючок предохранителя автоматической винтовки Луиса. Постояв с несколько секунд, слон, определив, что перед ним не присутствует никого из посторонних, учуяв запах "родного" помета, приспустив зад, выпустил ужасный по своей силе поток газов и принялся выдавливать из себя испражнения. Огромное количество переваренной горячей ботвы бывшей травы и листьев деревьев выходило из него прямо в полуметре от меня. Из моего желудка стал выползать ком, позывающий к рвоте, но отсутствие пищи в нем и мысль, что все это не выходит, по крайней мере, мне на голову спасла меня. Слон, немного потоптавшись, сделал поворот, понюхал кучу хоботом, потом мои ботинки и удовлетворённый убыл в чащу.

Я сразу скинул капюшон и отпрыгнул от кучи. Я знал, что слоны выбирают дороги и поляны для испражнений. Но почему они пользуются открытыми пространствами? Это предмет изучения биологами и зоологами. Однако очередной урок был преподнесен. Через несколько секунд из под сетки вылез весь сияющий от удовольствия Луис, щелкнув про этом предохранителем винтовки. Он показал мне знаками будто жмет пульверизатором одеколона, и помахав ладонями на себя, выставив после вперед большой палец подчеркнул аромат. Ну что же. Я действительно был весь в аромате, до которого известным парфюмерам Франции было далеко, ой как далеко.

После обоюдных улыбок я быстро достал два полиэтиленовых пакета и обернул их вокруг ботинок с высокими голенищами, что бы собаки, в случаи преследования, не взяли след на запах испражнений. Луис, как ответственный за маскировку, сразу же достал баллончик с хлорной жидкостью и тщательно вспрыснул траву вокруг кучи и в том месте где я стоял. На этом наша часть ночных приключений закончилась. Через пару сотен метров я снял пакеты, прикопал их в траве и больше не вспоминал о дерьме, которое отвалилось само в ходе движения по местности.

Перед самым рассветом, мы почти вышли в район дневки. Его мы не определяли заранее. Его определил приближающийся рассвет. Я с интересом наблюдал как Луис распознавал на слух близость нужной нам развилки дорог. Он широко открыв рот крутил согнутым корпусом вокруг себя. Его рот напоминал мне зеркало локатора, пытающегося уловить направление летевшего самолета. Впоследствии Луис объяснил мне что зубы резонируют на звуки и являются как бы приемником шума. Как уж там все принятое передается на уши - не знал даже он. Но к моему изумлению ткнув пальцем в абстрактном направлении я понял, что он оказался прав. И через полчаса мы прибыли с ним, практически опередив рассвет на десяток минут, для дневки, выбрав небольшой заросший холм в ста метрах от дороги.

Быстро подготовив позицию, достав мешки для испражнений и сделав бруствер для стрельбы и наблюдения я принялся первым делом прикладывать винтовку. От ее правильного положения на позиции зависела точность стрельбы. И только затем мы знаками стали обсуждать с Луисом порядок дежурства и наблюдения за дорогой. Пальцами на руках мы определили часы дежурства и наблюдения, а также боковые фланги в случаи нападения на дневку. Выкидывание пальцев на руках мы определили с ним запасные позиции - на 8 и три часа, по левую и правую сторону. Направлением руки быстро обозначили пути отхода. Похлопыванием по плечу Луис подал мне знак "Все хорошо, ты первый" после чего я мгновенно погрузился в сон. Ни пропотевшая обувь, ни болевшая спина, ни натертые бедра внизу ягодиц не помешали мне мгновенно отойти в мир грез.

Как вы думаете, что снится снайперу, лежащему в пыльной, вонючей африканской траве, со скрученным от отсутствия пищи желудком, с горящими от длительного бега и отсутствия вентиляции пятками ног, с воспаленными глазами, возбужденным сознанием и оставленным без прикрытия камуфляжем только носом, что бы дать отдых легким? Обыватель скажет "теплая ванна с бокалом вина на туалетном столике". Обычный военный без запинки гаркнет - "баня, водка и бабы!". Специалист нехотя ответит "привал и ручей рядом с костром, что бы подогреть тушняк". А снайпер ответит - "пути выполнения задачи". Вот и мне снился случай из подготовки много лет назад. И как ни странно он существовал вполне реально.

Перед выпускным экзаменом с цикла подготовки, нас собрали в большом зале и подвели к столу. На нем было много пищи, в том числе и жареное на углях мясо - барбекю. Все слушатели ринулись поедать предложенное. Ведь мы почти месяц перед экзаменами выживали в лесу. После набития желудков нас повели в зрительный зал и запустили боевик, сюжетом которого была легкая полицейская интрига. Все смотрели с хохотом, были расслаблены и воодушевлены что "все позади". Однако меня преследовала тревога. Все это напоминало мне последнюю вечеринку на Титанике. Конечно обед и фильм подняли мой дух. Но в глубине души я осознавал, что айсберг где-то рядом.

Действительно. После казалось бы уже завершённого обучения инструктор пригласил нас отправится в путешествие по океану, для просмотра игрищ дружелюбно настроенных дельфинов. Он привязал к десантной лодке большую шлюпку, где мы толкаясь как маленькие дети принялись занимать скамейки. Мы удалялись все дальше и дальше от берега. Смеркалось, и он почти был уже не виден. Однако настроение от этого не портилось. Все шутили и брызгались забортной водой. Внезапно инструктор, прибавив скорость, резко развернул нашу шлюпку. От сильнейшего заноса она перевернулась и все кто был там очутились в воде. Наступила зловещая тишина и лишь усиленное барахтанье дюжины слушателей нарушали ее безмолвное присутствие. Отплыв с десяток метров и оттащив на тросе нашу посудину, что бы никто не успел на нее вскарабкаться инструктор спокойным голосом произнес - "У вас только один путь домой" и выкрикнув - "господа, ВПЕРЕД!" резко взревев мотором скрылся виляя в различных направлениях за горизонт.

Мы все были поражены. Во-первых холодной водой, во-вторых прервавшейся вечеринкой а в-третьих - безысходностью сложившейся ситуации. Но ясно было одно. Плыть надо всем вместе. Выбрав направление волн и заметив сторону захода солнца в ходе погрузки на прогулку, мы поплыли в примерном направлении к берегу. Через час заплыва некоторых хватила паника. Их приходилось бить по лицу а совсем обессиливших - брать в круг и тянуть как балласт дальше. Мы плыли уже третий час и иной раз казалось что мы уходим наоборот, в открытый океан.

Но наконец-то вдали зажегся красный огонек ретранслятора сотовой связи и мы воодушевленно погребли к берегу. Ступив на твердую почву часть слушателей, еще находясь в воде попадало от бессилия, часть вышла на сушу и обхватив голову руками от боли в висках повалилась прямо на мокрый песок. Внезапно раздались выстрелы и группа людей, одетых в черные водолазные костюмы побежала по направлению к нам. Почти все кинулись убегать вдоль берега по суше. Естественно никому этого не удалось. Люди в черном настигали слушателей и точными ударами повалив их с ног добивали до обездвижения. Я интуитивно прыгнул назад в океан и поплыл с нарастающей скоростью во тьму. Я не знал что мой организм способен на такое. Конечно, через пол часа наступила компенсация в виде полной потери сил, боли в висках и мне пришлось отлеживаться на спине каждые две минуты плавания. Набрав значительное расстояние я проплыл вдоль берега с пол мили и выйдя прямо на городскую набережную, озираясь и сторонясь прохожих добрался до расположения. Проникнув в казарму я первым делом потянулся к комнате дежурного, что бы доложить о захвате курсантов диверсантами и с удивлением обнаружил там мирно спящего слушателя, который пару часов назад плыл со мной рядом и первым вышел на берег. Я повалился рядом с ним, прямо на пол и заснул. Я видел там второй сон, как вложение первого...вроде сон второго уровня. Что я правильно сделал, уйдя назад в океан. Что я избежал поражения и имея оружие выполнял задачу - ликвидация персонала вышки. Что у меня открылись доселе неведомые мне резервы организма и что я проплыл в целом порядка 12 миль. Вдруг ко мне потянулась рука и.....????

Это была рука Луиса. Знаками он показал мне на часы. Да, пришла моя смена. Был почти полдень и солнце стояло в зените. Луис сведя пальцы в кольцо показал мне "ноль". Что означало - "Все хорошо. Происшествий нет. Движения автотранспорта не замечено". Он пальцами показал мне на мою винтовку, затем на свою, подав сигнал, что оружие приведено к нормальному бою и готово к стрельбе. Хлопнув его по плечу я сложил ладони вместе и приложил их к уху, что означало "спокойной ночи!", вернее "спокойного сна днем!". Я все еще находился под впечатлением сна. Что-то сверлило мой мозг. Что-то там было, что мне поможет выполнить теперешнюю задачу. Я вспоминал, что в тот вечер начальник подготовки назвал меня единственным слушателем, удостоившимся получения диплома об окончании. Что было с другими? Я не знал. Но мне намекнули, что всех их оставили для повторного прохождения курса выживания.

Я осмотрел щель и нашел прикрепленную к прикладу моей винтовки карточку огня. "Ай да Луис, ай да молодчина", подумал я. На ней аккуратно были изображены все видимые ориентиры, пронумерованными, расположенными на сетке шкалы расстояний. Справа было указано направление ветра и подняв вверг травинку с привязанной к ней ниткой я увидел ее развевающуюся как флаг в том же направлении. Карточка огня была поделена на сектора, соответствующих градации сотни метров. Это облегчало мне вхождение в ситуацию и в случае возникшей необходимости открыть огонь - произвести прицельный выстрел. Луис даже пометил номиналы прицела для каждого ориентира - сколько должно быть делений выставлено на прицеле по дальности и по боковому ветру, предусмотрительно поставив напротив рекомендаций в виде любезности вопросительные знаки, что означало - "Окончательное решение за Вами, Сэр!".

Я ощупал на груди мешочек с патронами к винтовке. Он был выполнен в виде патронажа у охотников и в нем размещалось точно 20 патронов, которые я всегда грел, сохраняя их температуру, соответствующей той, которую я использовал при пристрелке винтовки, именно ими, вытащенными из того же мешочка - 36.6. Это помогало мне как снайперу найти стандартные точки, отталкиваясь от которых я произведу единственный и точный выстрел. Их у меня было несколько, Это и наработанное годами положение тела, правильная прикладка винтовки, выверенное до доли секунды приостановка дыхания, действие указательного пальца выбирающего курок, и даже манера прикладывания подбородка к уже потертому месту приклада - и то создавало положение статики, крайне необходимое для действия снайпера. Мой опыт подсказывал, что совокупность твердых опорных точек и единение сознания с винтовкой и целью - делает выстрел снайпера уникальным.

Как то раз на полигоне мы закрепили винтовку в станок и производили из неё серию выстрелов. И что бы вы думали - последующая серия, произведенная снайпером была намного точней и эффективней. Этот феномен никто объяснить не мог. Казалось бы - точность и жесткость положения ствола гарантирует успех. Ан нет. Да, изменяющаяся температура ствола, побочный ветер, в некоторых направлениях эффект Кариолиса, деривация при стрельбе на предельных дальностях объяснял происшедшее. Но ведь снайпер стрелял с временными интервалами в пять секунд и не мог все это быстро пересчитать для поправок в прицеливании в уме. Я бы объяснил это отсутствием энергетики и общего биополя между винтовкой и станком, которые как раз и позволяют снайперу чувствовать выстрел и производить его один за одним, точно в центр прицельного круга.

Основываясь на этом во многих случаях я просто увеличивал угол возвышения винтовки. И это помогало мне при скоростной стрельбе по быстро возникающим объектам, так сказать в обстановке "изобилующей целями", производить точные попадания. И вообще я считал компенсации роскошью. В быстро изменяющейся обстановке высчитывать и выверять отклонения на ветер, температуру и дальность бессмысленно. Это все подтверждается постулатом работы снайпера - "убей или будешь убит", который не терпит промедлений и длительных расчётов.

Однако в спокойной обстановке я просто наслаждался работой с прицелом. Вот и сейчас, я плавно прокручивал маховички вертикальных и боковых поправок, слушая их нежное пощелкивание. Я последовательно просматривал ориентиры, высчитывал расстояния и вводил поправки отклонений на ветер и дальность. В конечном итоге я приступил к тренировке. Выбирая реальные цели, я ждал их появления. Едущего на велосипеде мужчину я заметил сразу. Вот он пересекает улицу и заезжает в зону длинного ангара какого то местного богача. Я выбрал спусковой крючок, и лишь доля миллиметра отделяла его от производства выстрела. Я жду велосипедиста на углу выезда из контура ангара. Выезд - секунда и "бынць" - он слетает с велосипеда с маленьким входным отверстием между глаз. Падая он заваливается на грудь, и я вижу в затылочной части его головы дырку размером с кулак, из которой вытекает желеобразная масса желтого цвета. Мужчина все еще пытается схватить руками руль вдруг выскользнувшего из под него велосипеда. Но он не видит его. От удара пули оба его глаза выскочили почти-что из орбит и болтаются на нервных каналах. Внезапно из дома вышел подросток и задумчиво посмотрел на мужчину. Я стреляю сходу. "Беньк" - и он с удивлением смотрит на свою грудь, в центре которой расплывается кровавое пятно. Подросток заваливается на периллы крыльца и я вижу вырванный сзади спины огромный кусок мяса, из которого торчат обрубки ребер и куски пузырчатого легкого. На шум упавшего тела вышла женщина, нагнувшись к подростку......"Баамц"..... вдруг резко схватившись за живот заваливается на колени. Из ее разорванного живота медленно выползают кишки прямо на ноги, и она все пытается их собрать вместе удивленно наблюдая за ними - откуда они? чьи? и как их вправить назад? Выбежавший из участка полицейский истошно закричав кинулся назад и уже группа с десяток парней выскочила из участка. Я бью с интервалом в пару секунд и стараюсь попасть в центр тяжести цели, где-нибудь в район живота, что бы обездвижить ее и затем, когда все утихнет - спокойно поработать над ней. Я бью в ближайшего ко мне. "Бэньк" - он все еще бежит, не понимая, что вошедшая в его бок, под мышку пуля уже вырвала с другой стороны правую почку и почти вынесла в виде брызг фарша его печень. Я не сопровождаю его удивленным взглядом и мыслью "А что он не падает?". Это только в кино выстрел снайпера разрывает цель на кусочки, отбрасывает со страшной силой на несколько метров назад и даже вызывает выплёскивание огромного количества крови словно из брандспойта пожарного. В жизни пуля прошивает цель так быстро, что она не осознает в первые секунды, что поражена. Как и этот молодой полицейский, все еще бегущий по направлению велосипедиста, отказывающийся верить, что он лично уже мертв. Я поражаю один за одним его товарищей , стреляя в область живота и груди. Из за угла участка протягивается рука, что бы за шиворот вытащить из зоны обстрела одного из полицейских. Я стреляю прямо во внутрь локтевого сустава. Мне давно известно из опыта, что сейчас причиню ему наисильнейший болевой шок, который может нанести снайпер живому человеку - раздробив в его руке множество мелких косточек. Но я нахожусь в "агонии" мастерства и не задумываюсь об этом. Мужчина инстинктивно выгибается от адской боли и притягивает голову к уже обрубленной по локоть руке высунув ее из укрытия, что бы разглядеть, "а куда делось её продолжение?". "Бах" и голова раскалывается от попадания пули в висок словно спелый арбуз. Ее верхняя часть разлетелась на куски и пульсирующий кровоток выплескивается из оставшейся половины прямо на песок. Одному из оставшихся в живых раненых полицейских я прицеливаюсь меж глаз. В последний момент выстрела он поворачивает голову в бок и пуля влетает ему в щеку. Я вижу как осколки зубов вылетают изо рта, и вдруг осознаю, что нижней части лица у него больше нет. Обрывки тканей упали ему на грудь. Через пять минут распухший до неузнаваемости язык перекроет ему глотку и он задохнется. Внезапно на центральную улицу выскакивает автомобиль с вмонтированной в его кузов двуствольной зенитной установки ЗУ 23. Сосредоточенный солдат, работая ручками наведения, ориентирует прямо в ходе движения автомобиля стволы установки точно на мою позицию. Я быстро переместив корпус для упреждения мягко следую прицелом чуть левее центра груди бойца, при этом плавно выбирая курок. Где эта точка, в которой я произведу выстрел. Мое тело покрывает истома и я превращаюсь в желе. Я весь эластичен, бесформен и податлив только движению прицела. Внезапно в горле обрывается ком, как будто я выпадаю из самолета и свободно парю в воздухе. Все. Все свелось воедино. Перекрестие прицела, движение курка, плеча и выгиб корпуса. Выстрел. Боец, приготовившийся нажать педаль электроспуска внезапно вскинув руки выпадает из кузова на землю замертво. Я все еще двигаю винтовку по ходу. Корпус моего тела достиг максимального изгиба и времени его перемещать нет. "Беньк" и водитель, падая на руль, врезает машину в дерево. Закончив наблюдение за содеянным и не увидев больше никакой активности в районе обстрела я отпустил курок. Все. Я выполнил задачу и подтянув к себе винтовку как уж выползаю из позиции что бы покинуть ее навсегда. Я отползаю на запасную. Заметили меня или нет - не имеет значения. Это правило строго и нерушимо и я им никогда не пренебрегал.

На самом деле я не стрелял. Я просто вжился в образ и прицеливался по тем же целям, которые спокойно продолжали жить. Но последствия стрельбы были описаны мною не понаслышке. Меня часто спрашивают - "Скольких людей вы лишили жизни?" "Чуть больше чем хотели убить меня" отвечаю я. На самом деле я никогда не стрелял по мирным жителям, даже если чувствовал, что это скажется на моей шкуре, и они в ответ на мою жалость меня же и предадут. До вербовки в группу я вообще выполнял задачи, которые позволяли выжить моим товарищам в бою. Я выводил из строя гранатометчиков, выбивал авианаводчиков, корректировщиков огня, работал по лидерам бандформирований и просто по людям с оружием, целившихся в моих сослуживцев. Я успевал убивать спецов, нанятых противоборствующей стороной в момент замахивания ими рукой для метания гранаты, бил противостоящих снайперов и выводил из строя оптику боевой техники. Я навсегда лишал возможности увидеть любимых и родных огнеметчиков, бойцов пулеметных расчетов, связных и подносчиков боеприпасов. Я расстреливал водителей-смертников, летящих на скорости автомобилей, что бы спасти жизнь бойцов блок-постов. Отверстия от моих пуль можно найти в спинках стульев, на которых сидели штабники, обговаривая планы боевых действий, в корпусах выведенных из строя радиостанций, в развороченных бензобаках джипов, везущих наёмников в зону БД, в стенах роскошных вилл и пентхаусов и даже в матрасах роскошных кроватей на которых когда то почивали живые объекты работы, после реализованных ими очередных планов по уничтожению простого народа. Меня поначалу переполняло чувство гордости за страну, за мое подразделение, за флаги и гимны обеспечивающей работой стороны, впоследствии сменившиеся более серой картиной, а в настоящее время - усталостью и безразличием. Я перестал вникать кто с кем борется, воюет, за что и почему, кому от этого станет лучше жить и соответствует ли это нормам международного права. Я был удовлетворён теперешним состоянием моей души, делая выводы, что моя психика была все еще жива и не допускала неожиданных выкрутасов. Что она функционирует стабильно, вне зависимости от обстановки, страны и отношения населения. Я просто выполнял свою работу, которую я освоил надеюсь профессионально.

К концу дня мы увидели движения автотранспорта и особенно импонировало то, что часть из автомобилей было забито вооруженными до зубов военными. Внимательно изучив в бинокль состояние обмундирования и в целом солдат, мы определили, в какую сторону двигаются начищенные и свежо выбритые, а в какую грязные и спящие на ходу бойцы. Ориентир был взят, и четко зная направление, мы приготовились к решающему рывку.

После наступление сумерек мы заровняли место дневки, накрепко завязали полиэтиленовые пакеты с мочой, впитавшуюся в заранее вложенные в них губки, закопав достаточно глубоко чуть в стороне. Для следопыта будет праздник, если он обнаружит скопление над этим местом роя мух.

Наконец то мы выдвинулись в район нахождения объекта. Обыватель может подумать что мы двигались в эйфории приближения к цели, радуясь мысли о скорейшем выполнении задачи и возвращении на ранчо, предвкушая получение кругленькой суммы на своих счетах. В реальности это был самый мучительной отрезок пути. Еще в школе снайперов нам вбили в голову случай происшедший во Вьетнаме и сделавший выполнившего задачу снайпера - легендой.

Во время войны во Вьетнаме не выделявшийся доселе талантами молодой снайпер Карлос привлёк внимание своей способностью полностью сливаться с окружающей природой. Он становился как бы частью среды, что осуществить в такой же степени не удавалось ни одному из снайперов контингента войск. У него были для этого все качества - терпение, драйв и мужество. Ему оставалось служить всего неделю до отправки домой, но как раз перед этим его вызвали в штаб специальных операций и посвятили в суть секретного задания, на которое он мог только ответить "да" или "нет". Степень секретности была столь велика, что Карлосу выдали только кусок карты, на котором были помечены несколько строений. Задачей снайпера была ликвидация какого-то северо-вьетнамского генерала. Через сутки его выбросили из вертолета в глухом тылу противника. Выбежав из джунглей, Карлос распознал сильно укрепленные строения. До них его отделяло чистое, местами выкошенное поле. С этого момента он принялся медленно приближаться к цели исключительно ползком. Целых три дня он преодолевал дистанцию в 1200 метров на животе и боку. Он полз со скоростью, с которой ветер колышет траву, а именно 2 сантиметра за движение и замирал. Он не мог в этот период ни есть ни пить и лишь глубокой ночью ему удалось выпить пол глотка воды. Все это время дозоры ходили вокруг него, буквально наступая на части его тела. Наконец он достиг точки, с расстояния которой он мог поразить цель - 600 метров. Он опознал цель и уяснил, что каждое утро генерал преодолевает расстояние от двери дома до машины по открытому пространству. И это был единственный шанс снайпера убить генерала.

Карлос также усвоил то, что генерал имеет привычку раскинув руки потянуться перед посадкой в машину. Ведь он уже был "знаком" с генералом почти 4 суток, периодически наблюдая за ним в ходе своего передвижения. И именно в этот момент Карлос выпустил пулю которая попала ему в грудь и сбила с ног. Впоследствии он подчеркивал - "вот тогда-то все и началось. Люди в неимоверном количестве выбежали из компаунда и стали прочёсывать местность. Карлос осознавал, что надо уносить ноги, но он не мог встать и просто побежать в джунгли. Ему пришлось ползти непосредственно к точке эвакуации иным путем, по кругу, что по времени заняло еще один день. После эвакуации на теле Карлоса обнаружили отсутствие кожи практически на третьей части тела, как следствие переползания и поедания ее огромными муравьями. Секретность задания не позволило отметить Карлоса наградой. Однако в сообществе снайперов эта победа немедленно сделала его легендой.

Также и мы, чередовали движение согнувшись с переползанием. Мы сподобились рыбакам, заметившим заплывшую в траву рыбу и ни в коем случае не желающим ее упускать. Луис в очередной раз покрутившись на одной ноге с открытым ртом показал рукой направление шума. А это означало что жилище объекта находится на расстоянии не более 1000 метров. С этого момента мы превратились в земляных червяков. Особое беспокойство доставляли сучья. Их приходилось медленно разгребать от себя и уже по чистой почве продвигаться вперед. И так метр за метром. Ползущий чуть поодаль Луис все возвращал на свои места, ерзая ногами и полой маскировочного халата. Мы заблаговременно подвязали наколенники и налокотники что бы избежать стирания их до костей. Местами трава росла лишь по колено, и демаскировать себя мы не имели никакого желания.

Работа настоящего снайпера всегда вызывала болевые ощущения. Это и голод при нахождении в щели, боль в глазах от многочасового использования оптики, это и сдерживания природных позывов к испражнению, это борьба со сном, что бы не захрапеть под носом у цели, это и холод, и томление на пекле, это постоянное воспаление предстательной железы приводящего к простатиту от лежания в холодной воде в случаи ливней, это боли в суставах и судороги в мышцах, это "профессиональный" радикулит, проблемы с желудком, вследствие употребления сухого пайка, без возможности его подогрева и отсутствия жидкой горячей пищи, и почти полное разрушение психики от напряжения даже в мирное время. Я заметил при нахождении дома моя "шапка-невидимка" тоже покидала меня, отправившись на отдых. Я получал многочисленные ушибы, резал пальцы, бился головой о предметы, я был рассеян и невнимателен во всем. Несмотря на это, опасность получить "должок" за содеянное требовало психической концентрации в том числе и в период отдыха. Рассеянный к мелочам я был внимателен к сложившимся ситуациям повседневной жизни в целом. Даже при нахождении в ванной я планировал свои действия в случаи непредвиденных ситуаций. Я часто стонал во сне и вскакивал в поту, инстинктивно ища приклад винтовки, хлопая по шикарному пододеяльнику ладонями рук. Все это было отпечатком того огромного напряжения нашей работы.

Вот и сейчас, с приближением расцвета нам пришлось исключительно ползли. К тому же слиться с поверхностью нас подтолкнул запах дыма костров охраны и характерный вкус дыма травы-галюцината, которую солдаты свободно курили на всей территории страны. Я держал винтовку постоянно в руках, рядом с собой, вдоль корпуса, что бы она не вылезала на поверхность. Ствол винтовки приходилось перемещать, что бы он не касался пыли, и в то же время не поднимался высоко вверх. Я подтягивал землю руками и отталкиваясь ступнями. Мое лицо было так близко к почве, что весь аромат гнилья и испарений входил мне прямо в ноздри. 15 сантиметров за одно движение. 1 метр в минуту. И "всего лишь" 500 - 700 метров до цели. Через три часа передвижений мою голову покинули последние мысли. Я превратился в дитя Земли, чувствуя её материнское дыхание и теплоту. Я полз и полз как робот, уже не осознавая, сколько прополз и сколько еще предстоит. Я забыл о воде, пище, отдыхе и свежем дыхании. Я твердил только одно - "Я слился с тобой, я стал частью твоей - Земля". Я полз по горам испражнений животных, по тропам муравьев, по норам хорьков, по жилищам, насестам и укрытиям всех живых тварей и ничто меня не смогло остановить. Я превратился в зомби, который жаждал только одного - крови "объекта".

Наконец то мы подползли на расстояние, с которого по моему мнению я смог бы произвести прицельный выстрел с холодного ствола. Чувство правильного выбора основной огневой позиции должно быть развито у каждого снайпера. Логично выгодней приблизится как можно ближе к цели и занять ее прямо перпендикулярно к ней. Да, шансы поражения увеличиваются. Однако увеличивается и шансы остаться в ней навсегда и самому снайперу. Ибо время на отход на запасную после удачного выстрела при этом естественно сократится. Противник настигнет позицию в считанные минуты. Тем более звук от выстрела а также свечение вырвавшихся из ствола газов позволит противнику засечь снайпера и попытаться свести с ним счеты в кратчайшее время. Поэтому я интуитивно рассмотрел варианты выбранной позиции во многих аспектах.

Мы определили место среди зарослей кустарника выходящие под углом свыше 30 градусов к одному из домов. Первым делом мы сняли верхнюю часть грунта вместе с травой и аккуратно положили их по сторонам. Затем вырыли гнездо метр шестьдесят на метр шестьдесят и глубиной полтора метра. Внизу гнезда мы вырыли дренажную яму размером 60 на 45 см и дном с уклоном 45 градусов, задняя стенка которой уходила под днище гнезда, для ухода туда дождевой воды и случайно залетевшей в гнездо гранаты. Для предотвращения затекания воды мы обложили гнездо мешочками камуфлированного цвета с песком, Затем очистили вокруг позиции все от сучьев и корней растений, что бы наши локти могли спокойно располагаться на поверхности в ходе наблюдения за "объектом". Особо тщательно пришлось маскировать вырытый грунт. В конце работы мы закрыли позицию ветками от деревьев, обоими имеющимися у нас дождевиками, и дерном, который сняли при начале работ. В заключение мы накрыли все масксеткой, имевшейся у нас в рюкзаках для оборудования позиций. Чуть сбоку гнезда мы сделали задний выход, к которому подтащили ствол упавшего дерева с достаточно еще свежей кроной листвы. Конец выхода Луис блокировал с помощью растяжки, применив при этом тонкую леску зеленого цвета, подведя ее к предохранительной чеке ручной гранаты, для "теплого приема" непрошенных гостей.

К утру закончив оборудование позиции мы осмотрели все заново уже при свете поднимающегося солнца и удовлетворенные, приоткрыв полу сетки, нырнули во внутрь. Мы определили центральный дом, находящийся между хозяйственных построек как основной и начали рутинную деятельность по наблюдению за обстановкой, идентификации "цели" и выявлении признаков нахождения её в доме.

Мы сразу принялись за ведение журнала наблюдений. Записывали в него, с указанием времени и деталей, всех кто заходил в дом и выходил из него, вид подъезжающего, выезжающего или проезжающего мимо автотранспорта. Мы составили карточку огня, которую постоянно дополняли деталями. Впоследствии она преобразовалась в подробную схему всей местности, включая нахождение мест отдыха патрулей, обслуги и даже животных, содержащихся для обеспечения бесперебойного питания в случаи осады или блокирования путей подвоза продуктов. Мы теперь могли четко и быстро объясниться с Луисом по какой цели вести огонь и поразить ее в течении несколько секунд. Мы поделили карточку на сектора А, Б, и С и используя пальцы рук Луис мог мне быстро показать нахождение цели - "Сектор Б, 13 часов по циферблату - 450 метров дистанции. Я точно прикладывал винтовку, делал условный выстрел и потом пальцем на карточке указывал куда. Мы тренировались в этом с Луисом постоянно и практически понимали друг друга с полувзгляда.

Минул очередной день нахождения в "жилище". Мы менялись каждый час выполняя то роли наблюдателя, то снайпера поочередно. Периодически перекусывали сухим пайком, спали по очереди и отравляли нужду все в том же гнезде. Особенно трудно было не заснуть в то время, когда напарник спал. Я просто мучился, бился о приклад винтовки, мотал головой из стороны в сторону, пытался даже приседать - все это не давало результатов и порой я проваливался в беспамятстве, уяснив после пробуждения что спал не вечность а всего лишь 15 секунд, которые мне казались 8-ми часовым сном. Я успевал высыпаться и ждал уже смены дежурства полный энергии и способностью наблюдать.

Ночью мы вышли из укрытия что бы осмотреть дом сзади. Луис предусмотрительно взял с собой три маленьких почтовых навесных замка, которые входили в комплект переносимый снайпером, что бы навесить их на ставни подвальных окон, тем самым ограничить их использование при ведении ответного огня со стороны охраны "объекта". Мы ползком осмотрели дом со всех сторон. В конце обхода у нас не осталось сомнения, что это жилище "цели". Перед рассветом мы "расчертили" знаками все окна виллы: стороны дома пронумеровали цветами - белый - передняя часть, черный - задняя, левая сторона красная и правая - зелёная, этажи буквами от - от А до D, и окна - слева направо по порядку в числовом исчислении. Поэтому Луису оставалось только прошептать в микрофон переговорки фразу - "белый, C, три" как я сразу прицеливался в окно передней стенки третьего этажа по счету третьей слева. До расцвета мы решили оборудовать ложные позиции и запасные на случай втягивания в бой. Мы соорудили некое подобие веников из веток кустов, к которым Луис протянул незаметные шнуры. Запасные позиции мы слегка расчистили, создав сектора видимости для ведения огня. Прибыв обратно Луис подергал за шнуры и ложные позиции чуть зашевелились, словно от налетевшего внезапно на них бокового ветра.

С наступлением рассвета мы продолжили свою работу. Расписали состав всех патрулей, их время выхода на охрану. Теперь мы знали время подвоза продуктов и время отдыха солдат. Мы вычислили, наблюдая за поведением бойцов, сколько человек может отразить атаку на виллу, а сколько просто сбежит в джунгли, мы все наращивали и наращивали обстановку. Мы даже знали у кого из бойцов дизентерия, по частому посещению частью из них отхожего места. Мы узнали их симпатии друг к другу, увидели кто из солдат ночью ворует имущество остальных, вычислили кто поставляет травку для курения и даже увидели кто регулярно уходит чуть вглубь примыкающих кустов для мастурбации.

В полдень перед козырьком укрытия прошла антилопа. Она мирно жевала траву и это очень импонировало нам. Затем лениво почесав свой бок мирно разлеглась прямо перед укрытием. Вид спокойно разлёгшегося животного придавал нам неописуемое счастье. Мы сознавали, что наше укрытие не видимо, что дает нам шанс на успешное проведение операции.

В условное время Луис включил Иммарсат и мы получили от Босса информацию о том что "объект" прибывает на виллу. На что он шепотом ответил короткой фразой - "Готовы! Проникновение прошло успешно!" И действительно. Вскоре армейский джип привез одетого в черный элегантный костюм темнокожего мужчину, такой же комплекции и примерного роста, которые я спроектировал при инструктаже в хижине Босса. Глядя на его одутловатую фигуру с выпирающим животом мой мозг принялся уже определять на его теле места наиболее "продуктивного" поражения и вероятность его ликвидации одним выстрелом. "Да подожди ты" сказал я сам себе в уме. "Еще не рассмотрел лица, а уже тянешься к винтовке".

Внезапно толстяк повернулся по направлению к нашей позиции и мне почему то стало немного не по себе. Это был он. Тот который почти что не просматривался на отпечатанной на принтере фотографии. Те же черты лица, овал подбородка, расположения глаз и форма ушей. Но тогда я не видел его глаз. Качество распечатки не позволило сделать это перед выходом. Сейчас это были глаза волевого мужчины, властно смотрящего вокруг и в том числе, как мне показалось - в линзу моего прицела. Они не позволяли кому-нибудь усомниться в правильности приказа. Они были жестки, непримиримы и враждебны. Это были глаза тирана, садиста и маньяка. Почти такими же были глаза его двух собак, выпрыгнувших с ним с кузова джипа. Точность моих умозаключение дополнило их огромные оскалившиеся пасти, грозно открывшиеся при появлении встречавших его военных.

По моему организму невольно пробежала дрожь. Меня невольно постигла череда мыслей "Он непобедим. Нас разорвут прямо здесь бойцы его охраны, растерзают сторожевые псы, приехавшие с ним. У нас нет шансов, и если они будут - то уйти живыми не представится возможным". Я инстинктивно потянулся к примотанной к бедру кобуре и нащупал рукоятку пистолета. "Зачем?" невольно поймал я сам себя на мысли. Ответ сверлил мое сознание. "Это будет последним шансом не попасть в плен живым". Я прекрасно знал, что будет с нами, если солдаты одержат победу и захватят нас.

Расследование случая пропажи группы выполнившей задачу и возвращавшуюся домой случайно привело поисковую группу на покинутую работниками, но все еще действующую лесопилку. Куски распиленных фрагментов тел не заставили долго размышлять кому они принадлежали. Ствол снайперской винтовки был вставлен в задний проход снайпера и вылез наружу уже из распиленной наполовину груди, на конец которого была насажена голова. Ствол штурмовой винтовки напарника-наблюдателя был вставлен в рот второй из голов. Обе винтовки были предварительно разбиты кувалдой, которая валялась неподалеку.

Мне стало не по себе от воспоминаний и лишь внимательный взгляд Луиса, почувствовавшего это, резко привел меня в норму. "Мы еще посмотрим кто кого" в ответ взгляда напарника, успокоившись, прошептал я. После моего кивка что цель опознана мы принялись нумеровать всех, вошедших в виллу и перемещавшихся в ней. Как правило нумерация происходила в соответствие с важностью персоны. Первым номером естественно был обозначен толстяк. В журнале наблюдений Луис записал: Цель номер один - мужчина, выше 180, ориентировочно 120 кг, нетороплив, без бронежилета, скорость движения - не более 5 км в час, физически не активен, доступ для поражения - 30 процентов, вероятность поражения - 90 процентов, степень опасности - 10 баллов. Это было краткой характеристикой "объекта" и оценка наших возможностей по его ликвидации. Мы сделали вывод, что толстяк не будет заниматься пробежками, будет находиться на вилле и возможность произвести по нему прицельный выстрела - равнялась вероятности пребывания его у окон здания, что теоритически выражалась в трети времени его хождения и пребывания в комнатах. Что касалось вероятности его поражения - то площадь его фигуры позволяло его пристрелить "клиента" с первого выстрела, произведенного с холодного ствола. Степень опасности исходила из десятибалльной системы, и определяла не способности толстяка метнуть топор или применить прием джиу джитце, а основываясь на его статусе - потенциальную возможность по организации отражения нападения и преследования нас как организованной группы снайперов. Таким образом мы пронумеровали и кратко охарактеризовали всех, кто прибывал в виллу и перемещался мимо окон занятого "объектом" первого этажа.

Наконец то пошла реальная работа по наблюдению за обстановкой и регистрации результатов. В конце дня мы вычислили, кто из военных был начальником охраны, кто личным адъютантом, а кто выполнял обязанности телохранителя. Мы успели изучить характеры целей: некоторые отбивали поклоны, сверлили глазами толстяка, лебезили перед ним, жеманничали. Были и такие, кто не высказывал этого и даже осмеливался спорить или повышать голос на "объект", вызывающий ответную реакцию в виде метания в "осмелившегося" папок с документами или находящейся под рукой пепельницы.

Дошла очередь и до обслуги. Обычно мы не утруждали себя лишней работой. Обслуживающий персонал не входил в сферу интересов Босса, а точнее стоящих над ним людей-заказчиков. Но ввиду достаточности времени мы пронумеровали и их. Цель номер ........девятнадцать: мужчина, до 60 кг, физически не развит, рост 150 - 155 см, малообщителен, боязлив, двигается медленно, уверенно ориентируется на местности, доступен для поражения - 90 процентов, вероятность - 50, степень опасности - 1, ориентировочно - генераторщик. Цель номер двадцать: женщина, 20 - 25 лет, до 55 кг, рост 170 - 175 см, физически развита, хорошего телосложения, малообщительна, двигается активно и быстро, опрятна, аккуратна в движениях, степень опасности - 4, прислуга "объекта". В то время мы не придали значения важности наших наблюдений. Мы сделали это ради тренировки и поддержания "ритма" наконец то начавшейся боевой работы по ликвидации объекта. Однако впоследствии все вернулось к нам сторицей.

Наступил четвертый день нашей охоты за целью. Несмотря на занятость, мы стали испытывать дискомфорт. Во-первых стала проявляться фобия замкнутости пространства. Мне иной раз казалось, что в нашей щели уже нечем дышать. Хотелось просто выйти наружу и заорать во всю мощь легких - "я свободен!". Во-вторых стали затекать мышцы спины и ног, и мы принялись практиковать специальные упражнения по расслаблению группы мышц, при нахождении длительное время в неподвижном статическом состоянии. В-третьих наши глаза превратились в подобие тех, которые появляются на фотографиях при внезапной вспышке фотоаппарата - то есть стали красными как у вампиров. И наконец, нам стала уже надоедать вся эта процедура по ожиданию приказа разрешающего работу на поражение. Но не мы первые не мы последние. И мы все продолжали и продолжали наблюдение за объектом, изучая обстановку, его поведение и течение жизни в целом.

Пребывая по графику в смене наблюдения за целью, я все чаше и чаще присматривался к девушке, которая с прекрасной осанкой гордо двигалась по комнатам первого этажа виллы. Она выполняла различную работу по уборке комнат, лично приносила еду толстяку и выполняла всякую другую работу по поливке цветов, подноске воды на кухню и руководству немощным генераторщиком. Босс не дал нам еще "временного окна" для начала действий. Поэтому я позволил себе чуть поддастся эмоциям и разогнать кровь. Я внимательно следил за служанкой и с радостью ловил моменты, когда она нагибалась в ходе уборки и обозначала свои длинные, идеальной формы бедра и ягодицы. Движения ее были плавными и томными - словно пантеры, греющейся на солнце и нехотя перемещающейся, что бы сменить положения затекших частей тела. В этом был какой то шарм, аристократичность и поддержание статуса. Кем она приходилась объекту и как попала на виллу - конечно нам было не известно. Но то что она являлась изюминкой окружения - не вызывало сомнений. Прекрасно сложенная полная грудь периодически выделялась из разреза узкого платья, когда она нагибалась головой к окну. Мне посчастливилось даже увидеть ее элитное белье - белоснежного цвета на фоне коричневого блестящего тела оно вызвало у меня учащенное сердцебиение, что было недопустимо для снайпера, если бы я получил в этот момент команду "приготовиться к работе". Но рутина и скукота делало свое дело. Я был расслаблен и видение красотки сподвигло меня на воспоминания. Однако я все же мобилизовался и записал в снайперскую книжку - "19.00.20.....года. Привлекательна. Красива. Эротичное нижнее белье. Похожа на Эмиле?". И подумав добавил - "Сбить бы выстрелом бретельки платья с ее плеч!!!" А потом нарисовал над всем этим глаза и перечеркнул их крест-накрест двумя жирными линиями, что означало - "Забудь и не впадай в симпатию. Залезь в оболочку и закрой все щели, иначе ты не сработаешь как автомат, когда будет необходимо". Но несмотря на потуги, я все же медленно погрузился в воспоминания.

С Эмиле я познакомился будучи поселившись в доме по прибытию в Республику. Я не искал персонал для обеспечения своей жизни. Защитить себя я в состоянии был сам, а готовить? - я бороздил Африку уже почти шестой год и своему питанию не придавал особого значения. Однако надо было знать местное население, которое тут же растрезвонило информацию о прибытии "белого" в селение и уже расписало - кто и как будет ему помогать. Разумеется за приличную оплату - в этом то и была основная цель анализа и обсуждений. Тем паче мне не хотелось лишний раз переться на рынок, разжигать печь и готовить что либо самому, томясь в ожидании готовности пищи под палящим солнцем.

Спустя пару дней после моего прибытия в ворота дома постучал его хозяин, сопровождавший неизвестного мужчину. Засунув за пояс сзади в камуфлированные штаны пистолет я встретил их и пригласил в арендованный мною теперь уже как бы "собственный" дом. После потребления предложенной мною бутылки Колы, незнакомец начал неторопливый разговор.

"Рад представиться, Глава поселения мистер Нкуманге" - промямлил мужчина. "С кем имею честь общаться?"

"Специалист по гуманитарным миссиям" - представился я.

"Как вы нашли наше поселение? Уже осмотрелись или все еще впереди? Как люди, как отношение?"

"Поселение прекрасно. Люди пока симпатичны. В принципе проблем нет" - ответил я.

"Вы догадываетесь что мы живем в неспокойное время. Страна в опасности и мы, находясь здесь, не исключение. Часто приходится бороться с бандитами и ситуация иной раз складывается не совсем безопасным образом....особенно в ночное время"

"Не предполагал" слукавил я, отлично зная ситуацию и даже уже ознакомившийся с фотографиями главарей, оперирующих в секторе работы нашей команды. "Я надеюсь, что вы как глава поселения прилагаете существенные усилия по поддержанию стабильности и безопасности в поселении".

"Несомненно. В этом и состоит моя миссия. Спешу вас заверить, что вам не придаст хлопот проживание и общение с людьми. Но будьте осмотрительными и остерегайтесь контактов с незнакомцами".

"Премного благодарен за информацию. Мне бы хотелось попросить вашей помощи в подборе персонала, для обеспечения меня питанием и уборкой" - пространно размышляя, прикинувшись новичком, изложил я в ответ.

"К сожалению у нас нет свободных людей для этого. Но я думаю престарелая женщина сможет согласиться. Но как бы этот вопрос решаем в течении пары недель" - с пренебрежением сказал Глава.

"Господин....ээээ...."...

" Нкуманге" - прошепелявил хозяин дома.

"Простите ....Господин Нкуманге. Я предлагаю для знакомства выпить немного имеющегося у меня виски....." - начал было я, но глава резко прервал меня выкрикнув "Весь в нетерпении!"

Я уже спрогнозировал весь предстоящий сюжет. Сейчас он развалится в кресле, расстегнёт пуговицы заношенного лапсердака на животе и умиротворенно начнет изображать супер респектабельного чиновника. И я также знал наперед свои действия: с почтением смотреть ему в рот и кивать скрепя зубами в ответ на ахинею, которую он будет нести после первой рюмки. Так и произошло. Выпив виски и закусив бельгийским шоколадом, которые я купил в дьюти фри летя в страну, Глава принялся распыляться о важности его работы в поселении и договорился до того что он вынужден править чуть ли не всем миром.

"А вы знаете месье, что я даже направлял свои измышления Президенту. Я считаю, они применимы к любой стране. Да, талант управленца и состоит в том, что бы вырабатывать истинные решения, способные превратить жизнь селян в Парадиз. Я даже представляю решение проблем в глобальном смысле......на всей планете..." - уже после четвертой рюмке гнусавил Глава. Я, искусственно выпучив глаза, смотрел ему в рот, а хозяин дома даже встал, и внимал стоя всему этому бреду, чуть прогнувшись в поклоне.

"Я бы хотел оказать материальную помощь всем этим планам....." - начал я и тут же был остановлен совершенно трезвым голосом главы - "Сколько?"

"250 долларов..."

"Триста будет достаточным" - не терпящим торга тоном немедленно ответил глава.

Вытащив заранее приготовленных триста долларов я протянул их главе, который, под вытаращенными от зависти глазами хозяина дома, спрятал их куда то под мышку. "Я все вложу в свои проекты" - значительно посмотрев на владельца дома, уже нетвердым языком, вследствие принятой шестой рюмки, промямлил Глава.

С облегчением вздохнув после почти трех часовой лекции о сущности управления населением, тяжело встав и тут же упавший, но вовремя подхватившийся хозяином, Глава наконец-то двинулся к выходу. "И сущность управления - есть сохраннее ресурсов населения для.....короче сохранение..." - прощально буркнул мне Глава.

Однако несмотря на кажущуюся беспечность, утром ко мне постучали в калитку. Открыв ее я увидел аккуратно одетую, прекрасную молодую женщину, около 30 лет, с красивым лицом, очаровательной фигурой, высокой грудью, и уже вычисленной мною длинной ее ног, прикрытых длинной, до земли юбкой. Что то екнуло во мне, что она нравится мне и как мужчине. Во мне сразу взыграло чувство охотника, гладиатора, мужлана и варвара, который почувствовав женщину загорелся желанием во что бы то ни стало её покорить.

"Эмиле" - протянув мне руку представилась женщина. "Меня прислал Глава, что бы вы побеседовали со мной и приняли решение, смогу ли я вам помогать по хозяйству". Зная местные правила и в попытке снять сияющую улыбку со своего лица я невнятно ответил - "Конечно конечно, надо бы просмотреть всех желающих". Я сразу почувствовал, что эта самка раскусила меня с первой фразы. Какое то секундное шевеление краем губ, и чуть высунувшийся наружу язычок подал мне сигнал - "Ты уже наступил на аркан и теперь только я раздвину его острые клещи, что бы выпустить тебя из него".

Прощаясь она чуть повернувшись ко мне слегка выгнув спину и выделив при этом свои ягодицы, как то прикрывая незаметно глаза сказала - "Надеюсь получить от вас извещение о результатах выбора".....

Я еле сдержался что бы поцеловать ее при этом в губы, которые она чуть открыла и как то повела ими словно вытянув что бы выдохнуть воздух "трубочкой". Меня распирало чувство что я "одной с ней крови", что она моя, что это моя частичка и у нас схожая энергия, что она создана для меня, и я без слов жажду ее покорить, и насладится физически любовью.

"Я найду время оповестить вас, мадемуазель, несмотря на всю занятость и отсутствие такового" - сверля взглядом ее полную высокую грудь, прямо таки вырывающуюся из разреза платья, ответил я и даже потянулся поддержать ее за локоток, на что был встречен ее рукой слегка пожавшей мою ладонь на прощание. Это было не просто рукопожатие, это было какое то понятное только ей поглаживание, какое то изучение меня, какое то заклинание меня что я уже принадлежу ей и "нечего тут ломать спектакль".

После того как она вышла из двора и я запер калитку, прижался с стене сарая, и глубокая истома пронзила меня всего. Вот это Глава. Вот сукин сын. Ведь "пробил" меня своим опытным глазом. Успел почувствовать мою реакцию на фразу "престарелая женщина сможет согласиться".

Проимитировав кастинг я любезно отказал пришедшим двум женщинам и горя от нетерпения позвонил хозяину дома с извещением, что мне подошла Эмили.

Начались будни проживания в деревни. Эмиле приходила рано утром и удалялась из дома в преддверии вечера. Наблюдая за ней я все больше и больше проникался симпатией. Она была аккуратна во всем, строго выполняла всю работу, была опрятна, малоразговорчива и что немаловажно - всегда подчеркнуто красиво одевалась. Нет, это не были шикарные платья или какие-то брюки с туфлями на высокой шпильке. Но она умела на простую одежду прицепить что то такое, что показывало ее отличный вкус и понимание тенденций стиля и моды. Я часто наблюдал, как она двигается по гостиной в обтягивающем шелковом платье, подчеркивающем все детали ее фигуры - фигуры пантеры, в самом расцвете своих сил. Я не смел конечно прикасаться к ней, но одно неловкое движение позволило скользнуть моей внешней части кисти по бедру Эмиле. Это была каучуковая плоть, туго натянутой упругой массы, не допустившей отклонения не в сторону излишка, или наоборот - костистости. Это была плоть вызревшей женщины, способной свести с ума любого мужчину. Меня словно передернуло током. Брррыыыы, встряхнулся я. Но надо знать Эмиле, которая не подав вида, чуть бросила на меня взгляд через плечо. Дикие искорки на мгновение проскочили в ее глазах. Я понял, что она просчитала все наперед.

Я мог часами наблюдать за Эмиле. Как она двигается, как моет полы, как умудряется задрать полу юбки, ровно до уровня, и не выше, что бы возбудить меня и в тоже время облизнуться, не дав мне возможности рассмотреть "а что там выше?".

С каждым днем мы сближались и сближались. Я настоял, что бы Эмиле обедала сидя со мной за столом. На что она долго не соглашалась, ссылаясь на невозможность совместного нахождения за столом Господина и служанки. Однако впоследствии все таки согласилась и мы приятельски проводили обеденное время, мирно беседуя с ней на различные темы.

Как вы представляете себе состояние мужчины, в рассвете сил, потребляющего немалое количество мяса и фруктов и безмятежно проводящего время в одиночестве. Правильно. Мечтающего найти себе партнершу. И я не отличался ничем от большинства. Я все больше и больше влюблялся в Эмиле. Я ждал ее утром за воротами внутри двора, тайно посматривая в щель калитки "Ну когда же она придет". Я провожал ее до ворот в конце дня, получая в награду все тоже, неуловимое мне поглаживание ладони, которое могла делать только Эмиле. Меня начинало распирать от желания овладеть ею. И случай не заставил себя долго ждать.

Как-то вечером усугубив виски, я отважился приблизиться к Эмиле. Она стояла на кухне и я, подойдя сзади, чуть поправил прядь ее свисавших сзади волос. Конечно я ожидал резкий разворот, вздрагивание её, как ответную реакцию, и даже нанесение мне пощечины. Я был готов на все. Но Эмиле оказалась не только умной, но и очень мудрой женщиной. Она мягко повернулась и, положив мне одну руку на грудь, другой чуть поправила воротник моей рубашки, сказав при этом мягким кошачьим голом - "Мне надо немного еще времени закончить с посудой".

Я обомлел. Вся смелость куда то улетучилась. Я был поражен тем, что минут через двадцать придется начинать процедуру любви. Я метался как загнанный зверь по комнатам, прогнозируя свое поведение с Эмиле. "Как начать? Позволит ли она прикоснуться к ее телу? Закончится ли все сексом?" хаотично размышлял я.

Все как всегда урегулировала Эмиле. Она взяв меня за руку, повела в комнату и там смотря прямо в глаза медленно опустила вниз свое платье.

Я поперхнулся увидев её грудь, плавно свисающую вниз и вдруг резко поднимающуюся вверх в конечной части словно полумесяц. Она была прекрасна. Эмили слегка повернулась вбок и обе груди словно налитые гелевые мешочки плавно качнулись в стороны. Увидев мое учащенное дыхание и прилив крови Эмили уложила меня на кровать и прижавшись ко мне, успокаивающе стала гладить грудь. Я лежал словно парализованный. "Что-то надо делать?". Отважившись я потянул руку к ее груди, на что она перехватив ее сказала "Полежи. Успокойся. Привыкни ко мне." Меня в конечном счете охватила мелкая дрожь и спустя несколько минут Эмили потянула меня на себя и я медленно начал парить в космосе......Движения Эмиле были совершенно особенными. Нет. Она не имела огромного опыта общения с мужчинами словно "жрица любви". Но в этом то и заключалась её изюминка. Она медленно и уверенно изучала меня, подбадривала мои движения и я не мог остановиться, наслаждаясь тем огромным количеством неизвестного в ней, которое мне предстояло освоить. Именно благодаря природным способностям Эмили наша любовь в этот вечер была уникальной. Я просто сходил с ума по ее коричневому телу, речи, движениям, ласкам и особенно когерентному теплу, исходящему ото всех точек её тела.

В конце этого урагана любви, Эмиле издала мягкий стон и вдруг расширила глаза так, что я уловил себя на мысли о том, что такой взгляд я вижу у нее впервые. Это был взгляд пронзительных глаз, полный боли, смешанной со счастьем, уверенности и решительности что она овладела мною, Она как то чуть вбок и вверх повела головой смотря в потолок отрешенным, полным счастья взглядом и это движение вызвало во мне умиление и очередной наплыв любви. Мы сделали с Эмиле любовь еще раз и наконец-то я в бессилии откинулся на подушку. Мелкая дрожь покрыла мой организм. Дрожь счастья и наслаждения.

Немного придя в себя от воспоминаний, я опять приложил винтовку и принялся к наблюдению за виллой. Я все таки невольно пытался найти среди передвигающихся за окнами ту девушку. Я все больше и больше ловил себя на мысли что она очень похожа на Эмиле. Но я не мог в точности рассмотреть ее лицо. Мы находились на расстоянии от виллы в 300 - 320 метров и прицел винтовки позволял рассмотреть только основные черты.

На вилле все было рутинно. Охрана лениво перемещалась вокруг здания. Патрули не удосуживались даже прийти к нам "в гости", ограничиваясь лишь незначительным приближением к нашей финальной огневой позиции. Меня снова медленно стало затягивать в водоворот воспоминаний.

Наши отношения с Эмили были идеальными. Она уже не стеснялась кокетничать передо мной, щёлкая пальцами в воздухе, принуждая меня повернуть голову в ее сторону. Как правило в этот момент она предстояла передо мной с поднятой юбкой и оголенным по самое основание бедром одной из ее прекрасных ножек. Я моментально бросал чтение и гнался за ней по комнатам настигнув иной раз в экзотических местах, где мы сразу принимали удобное положение тел и приступали к яростному сексу. Один раз погоня за ней продолжалась по всему двору и я настиг ее в подсобке. Опершись локтями на старый комод Эмили прогнула спину и я, впрочем как и всегда, погрузился в дикую страсть. В этот раз, в самый ответственный момент апогея любви я вдруг заметил стоящего в дверях соседского петуха. Он грозно распустив крылья набросился на мою ногу, прикрытую скомканными камуфлированными штанами спущенными вниз и принялся долбить ее клювом. Что я мог поделать? Эмили крепко обхватив мои ягодицы сзади себя руками не давала мне "разобраться" с петухом. В этот раз я испытал и боль и счастье одновременно.

По своей природе Эмиле была очень чуткой женщиной. Когда у меня болела голова или не было настроения, это передавалось и ей. В этом случае она подсаживалась рядышком и нежно гладила мне голову. Я конечно сразу принимал "боевую стойку" протягивая руки к ее ягодицам, однако она умело давала знать что это не к месту. И боль постепенно проходила. Тепло разливалось по моему телу и это было схоже оргазму.

В сосудах Эмиле текла смешанная кровь темнокожей матери африканки и французского миссионера. Я слышал, что в деревни она считалась одной из самых привлекательных женщин. К тому же лицо ее носила черты европейки - тонкий носик, припухлые губы, тоненький подбородок. А вот глаза - были африканскими - широко открытыми со смоляными зрачками. Я наслаждался созерцанием ее лица - этакого симбиоза ДНК. Я все чаще стал пренебрегать занятиями с винтовкой, которую я прятал на чердаке, закрытым на замок. Пользуясь слуховым окном я часто производил оттуда "стрельбу", естественно условную. Но расчет расстояний, внесение поправок в виде щелчков (кликов) в прицел и т.д. позволял мне поддерживать форму. Но Эмиле все продолжала и продолжала поглощать меня целиком.

Мудрость и ум Эмили не переставали меня удивлять. Мое сердце переполнялась чувствами к ней. Одним из вечеров я уже не знал, что отдать ей, как вырвать кусок души и подарить ей. В конце концов я понял что надо что то предпринимать и отважился на откровенный разговор с Эмиле.

"Любовь моя, я хотел бы жить с тобой постоянно. Я уже ни минуты не могу без тебя" начал было я. На что Эмиле мягко но настойчиво ответила. "Я чувствую это. И мне тяжело без тебя. Но наши чувства изошли от вулкана страстей. Нам нужна разлука, что бы все проверить. А пока давай все оставим как есть. Ты мне дорог и я все сделаю, что бы наша любовь горела". Я просто не смог ничего возразить. Все было кратко и ясно. Я нежно поцеловал Эмиле в шею, на что она потянула меня на себя и мы улетели в очередной раз в пространство любви.

Смотреть в прицел у меня больше не было ни сил ни желания и я потянул на себя бинокль. Он давал более широкую ширину обзора, позволяя просматривать почти всю длину первого этажа виллы. Смена оптики как раз произошла во время. Я увидел ее, плывущую по коридору своей кошачьей походкой. В руках у нее был поднос с кофейником и ворохом каких то булочек. Я взял карандаш и записал в журнал наблюдений - 14.27. Цель N20 принесла пищу" ....я подождал конечный пункт прибытия женщины....."объекту": поднос, кофейник и булочки" - дописывал я и заново поднес бинокль к глазам. То что я увидел заставило меня в спешке просмотреть весь сектор наблюдения с целью найти ответ - "а туда ли я смотрю, в это ли строение и вообще, наш ли этот сектор". Убедившись что моторная мышечная память сработала точно я почти покрывшись испариной увидел что толстяк пытается овладеть девушкой, крепко обняв её и пытаясь сорвать с неё платье. Она пыталась выкрутиться словно рыбина из рук рыбака, производя завинчивающие движения в его объятиях. Она била его по груди, крутила головой и пыталась оттолкнуть его коленями. Но ей это не удавалось. Толстяк уверенно волочил ее к кровати. Достигнув края матраса объект, подмяв её под себя, он начал падать на нее. В полете служанка сумела развернуться и приземлилась с боку от него, тем самым избежав придушения и полного лишения возможности сопротивляться. Еще секунда, и она вырвалась из его лап и быстро поправив платье, выбежала их комнаты. Я метался между двух точек - "объектом" и служанкой. Я не успевал следить за обоими: что будет дальше, какие меры будут предприняты, поднимет ли толстяк шум, пожалуется ли девушка, кто придет на помощь и т.д. Все эти нюансы относились к аналитике и должны подлежать регистрации в журнале.

Спустя четверть часа я понял, что ни одна из сторон никаких действий не предприняло. А это значит что будет очередная попытка со стороны объекта овладеть служанкой. Я тщательно описал ситуацию в журнале, пометив при этом "Молодец. Вырвалась. Объект оказался хамом. Заслуживает дополнительного выстрела в качестве наказания".

Уже был близок вечер и значительно темнело. На вилле было спокойно и я продолжал наблюдение. Луис спокойно спал в углу норы, готовясь к ночной смене дежурства. Переживая за девушку в моей памяти всплыл случай, произошедший с Эмиле.

Очередным утром Эмиле прошла мимо гостиной к себе, что бы переодеться и как обычно поздоровалась со мной. Однако с первых секунд ее появления в доме я понял, что произошло что то нехорошее. К тому же она не подошла ко мне и не погладила меня по щеке, не потрепала нежно за ушко и не обняла меня в конце всего этого, тем самым предоставив мне возможность почувствовать запах ее нежного, томного и привлекательного тела. Тот запах, который исходит от настоящей женщины, способной приносить счастье мужчине. Эмиле сидела всхлипывая на диване, закрыв лицо руками. Чуть отодвинув ее руки и заглянув в глаза, я шепотом спросил о случившемся. Оказалось, что пока она ехала на велосипеде ее атаковали трое мужчин и толкнули грубо на землю. При этом она содрала кожу с колена, которое кровоточило и было все загрязнено пылью. Я моментально понял причину. Нет, подсмотреть никто не мог. Но надо знать Африку, где каждый наблюдает за соседом. И вдруг став цветущей, женщина вызвала зависть. Зависть в стране, где измена и секс считаются не зазорным событием. Но только не с белым.

Что бы сделал нормальный мужчина, правильной ориентации и тем более умеющий разбираться в спорных вопросах с соперником? То же что и сделал я. Бросившись в свою комнату и выхватив из под подушки пистолет я прыжками помчался на выход. Однако Эмиле была уже там. "Поцелуй меня" тихим голосом и с влажными глазами сказала она. И я моментально остыл. Я принялся медленно целовать её всю...начинаю от губ....спустился вниз и дошел до разбитой коленки, которую нежно поцеловал, несмотря на то что она была все еще в пыли и с уже запекшейся кровью. Я был уверен, что никто не в состоянии меня остановить, что я растерзаю обидчиков и даже погибну за свою любимую, если население поднимется в ответ, не упустив наслаждения "замочить" белого даже не уяснив "а по какой причине?".

Решить проблему вызвался небольшого роста ганиец, щуплый на вид, но уволенный в свое время из армии за грубые методы допроса жителей одной из стран, где ему пришлось выполнять миротворческую, как он говорил, миссию. Нет, я не пожаловался боссу. Я только чуть поплакался Луису, в ходе одного из редких сборов всей команды, свободной от заданий на базе, для взбучки от Босса. Все остальное организовал Луис в тайне от меня. Спустя месяц я узнал от Главы, что на окраине поселения были найдены три изуродованных тела. Это были бывшие активисты движения "Африка - только для черных". Но ужас вызвал труп одного из свежепримкнувших к движению, найденный прямо невдалеке от стадиона. У него были переломаны пальцы, в уши вбиты какие то длинные палочки, разбиты пятки и вытянуты жилы из левого локтевого сустава. Я спросил про палочки. По описанию они были подобны для принятия китайской пищи. Такими в отряде пользовался только ганиец. Он долго учился в Индокитае и был знаменит тем, что не только ловко употреблял ими пищу, но и умело мог пользоваться ими как оружием. Построение логики не составило труда. Переломанный был использован как информатор, а те - понесли уже рутинное, хотя и суровое наказание.

Эмиле как то вскользь спросила меня, а не выходил ли я на той недели ночью за пределы компаунда. "Да что ты милая" был ответ. "Меня же видно в темноте и каждая собака пожелает знать, а куда я иду и не хочу ли добровольно отдать все имущество, находящееся при мне, включая и нижнее белье". Мой ответ был правдой. На этом история и закончилось. Полиция списало все на партизан. Но Эмиле лукаво погладывала на меня, когда я гладил ее по бывшей болячке. Я был уверен что она все поняла. Но кто сейчас отомстит за девушку на вилле. Найдется ли таковой. Я не знал.

Я полузакрытыми от скуки и безысходности нашего положения глазами продолжал наблюдение. И снова увидел ту же картину. Девушка несла на подносе супницу, пару бутылок спрайта и накрытую тарелку второго блюда. Она, приблизившись к комнате объекта, перекрестилась и вошла во внутрь. Толстяк любезно привстал и принялся кланяться перед ней. "Наверно зализывает вину" подумал я. Но какое-то чувство что он коварен не покидало меня. Толстяк сев за стол потянул за руку служанку и усадил напротив себя спиной к окну. Принявшись за еду, он налил ей стакан газировки и протянул через стол. Девушка робко приняла угощение. Толстяк помотав головой видимо пытаясь шутить встал и подошел к окну, что бы закрыть форточку. Я с интересом наблюдал как это скотина будет имитировать кротость. Внезапно окончание резинового наглазника прицела надавило мне на глазницы. Толстяк с удивительной сноровкой схватил сзади девушку за шею и ловко потянул на кровать. Она принялась бить его через голову по рукам, на что он развернув ее вбок с силой обрушил удал прямо в левый висок. Девушка не потеряла сознания, но мне было ясно видно что её сопротивление было существенно сломано. Нагнув ее на кровати, он ловко спустил уже видимо предварительно расстегнутые брюки и принялся елозить по ее ягодицам промежностью подняв при этом свою голову вверх. Возбудившись, он задрал ее юбку, сорвав нижнее белье и принялся к насилию. В каждым толчком девушка пыталась чуть отползти на четвереньках вперед. Спустя несколько движений она уперлась головой в спинку кровати, затем согнув шею вбок попыталась еще чуть уйти от монстра, но зайдя в тупик согнулась и затихла. Толстяк наращивал скорость и девушка почти что подпрыгивала с каждым его мощным входом в нее сзади. Через некоторое время она обмякла и только вздрагивание ее тела при каждом рывке толстяка говорило, что насилие продолжается. Я был поражен. Мое тело, неподвижно находившееся уже с пару часов в холоде и покое вдруг стало нагреваться. Я почувствовал как мое сознание резко просыпается, как мышцы набухают и суставы натягиваются словно пружина механизма. Я приложил щеку к винтовке и мое тело начало автоматически отрабатывать процедуру подготовки к выстрелу: дыхание, успокаивание, прицеливание и выработка курка. Я смотрел на толстую задницу объекта и думал, как сейчас моя пуля войдет ему прямо в задний проход. Пройдя прямую кишку она разорвется на части и воспроизведет вторичные осколки. Частички оболочки и сердечника полетят с огромной энергией дальше, круша все на ходу по пути к сердцу. Они будут рвать тазобедренную кость, кусочки которой в свою очередь полетят внутри толстяка в разные стороны, разрушая сосуды, артерии и ткани. Через секунду объект почувствует, что его член перестал быть упругим и с удивлением обнаружит, что не может уже эффективно продолжать движение спиной. А через вторую он поймет что внутри его кишок что то лопнуло словно пятилитровая банка с водой и она почему то быстро растекается у него в желудке и подступает к горлу. На третью секунду толстяка пронзит адская боль, не позволив ему даже вскрикнуть, а давление крови приблизится к нулю. Он все еще будет удивляться происходящему, твердо стоя на ногах и держась за ягодицы девушки, но по сути своей он будет уже почти трупом. Мозг начнет быстро угасать и в глазах появится пелена. Все еще пытаясь продолжить, он медленно завалится на уже лежащую без чувств от ужаса случившегося девушку. Все конец. Теория закончилась. "Прошу к столу господа". Я досылаю патрон в патронник, делаю вдох и затаив дыхание выбираю курок. Внезапно чья то посторонняя сила воздействует на меня и блокирует запястье правой руки. Секунду назад крепко спящий Луис стоит сбоку с биноклем и смотря прямо мне в глаза водит головой из стороны в сторону, показывая мне "Нет!!!! Нельзя. Я все понимаю но разрешения не даю!". Я отпускаю спусковой крючок и отползаю чуть в сторону от винтовки. Луис хлопнул меня по плечу, взбодрив вытянутым вверх большим пальцем "Здорово!", а потом, поднеся кулак к лицу, скорчил гримасу - "Ты что? Охренел?"

Я почувствовал точно то самое состояние, когда стрелял на полигонах. Те глаза и те фразы - "Прости. Я не хотел!". Я осознавал, что на меня давит вектор отчуждения, который я должен обязательно принять как обязательный и с честью его преодолеть. Что моя оболочка как снайпера, работающего автоматически как хорошо отлаженный механизм, дала течь. Что я позволяю своим эмоциям втиснуться в работу мышечной памяти, Что мое сознательное мышление в период работы должно остановиться, замереть, уйти из меня, что бы я не думал ни о чем кроме цели, что бы работала только моторика, что бы я слился с винтовкой в одно единое тело и думал не мозгом, а винтовкой. Что бы я видел, чувствовал и летел вместе с пулей, пусть даже ночью, и знал, что она вошла прямо в сердце цели. Меня накрыла какая то дикая тоска по всему этому. Я впал почти что в отчаяние. Я не стал наблюдать за окончанием насилия над служанкой. Но смотря на Луиса, который смотрел в бинокль я понял, что он тоже переживал. Минут через десять он присел возле меня и протянув свою ладонь пожал мою в знак солидарности и сочувствия. Я осознал. - все....насилие закончилось. И толстая скотина победил.

Несмотря на эмоциональное потрясение, работа оставалась в приоритете. Ночью мы вышли из укрытия и принялись к окончательной подготовке к операции. Мы были рады, что приближался седьмой день, по исходу которого мы, в соответствии с инструкцией имеем право самостоятельно покинуть район выполнения задачи и прибыть, так и не завершив её, на базу. Босс не отвергал ситуацию, когда база может быть ликвидирована и некому будет отдать приказ о ликвидации цели или завершении операции. Также это можно было сделать в виду потери связи, или нарушения заказчиком "временного интервала" выполнения задачи, а именно его нерешительности или молчаливого отказа от обязательств по окончательному подтверждению о начале работы снайпера по цели. Немаловажным фактором считалось истощение запасов еды и особенно воды. Ведь по опыту всех войн, снайперы давно уже перестали выходить на задания с пачкой галет в кармане и жвачкой во рту. Отдельные вылазки снайперов на позиции сменились настоящими самостоятельными операциями по выявлению целей, их ликвидации и успешному возвращению назад. Такелаж снайпера иной раз превышал и 30 кг, и каждая лишняя фляга воды, рассчитанная на продолжительность функционирования группы свыше 7 суток, снижала подвижность команды, приводила к преждевременному утомлению и повышало заметность при передвижении. Поэтому магическое число "7" имело и в этом случае смысл. Конечно, в случае непредвиденных обстоятельств мы могли бы протянуть еще пару недель, поедая все растущее и шевелящееся вокруг. Но в этом случае качество стрельбы никто не гарантировал. Вынужденное потребление истощенным организмом внутренних запасов азота приводило к галлюцинациям, дрожанию рук, резкому снижению остроты зрения и "куриной слепоте". И Босс также понимал это. Он никогда не вмешивался в действия групп, строго соблюдая режим "радиомолчания". Он точно знал, что если группа не выполнит задание ввиду его неумелого руководства, то придется самому брать винтовку и идти в это пекло грязной травы, жутких зверей и насекомых и самое главное - пекло дыхания смерти. Поэтому он никогда не писал нам инструкций как, что, где, когда, а тем более их запрещающей части. Он давал полную свободу действий группам. "Главное выполнить задачу, а как - это ваше дело" любил говорить он на заключительном инструктаже.

Чем отличается снайпер от хорошего стрелка. Обыватель скажет - ничем. Военный скажет - навыками и умением. А командир подразделения снайперов скажет - изобретательностью граничащей с бесбашенностью. Как можно додуматься ночью вкопать куст по пути движения объекта в туалет, что бы он утром, еще сонным, автоматически двинулся по "нужной" снайперу тропинке, успев показаться в щели забора всего на 3 роковых секунды и получить пулю в левую тазобедренную кость приведшую к смерти от болевого шока. Или просидеть пару суток в бочке с водой, что бы совершить единственный выстрел в ходе движения водовозки по ранчо главаря, чуть приоткрыв заливную горловину, превратив до сего времени его холеное красивое лицо супермена в месиво крови и костей. При этом в обоих случаях вернуться на базу целым и невредимым что бы в очередной раз отмочить что то на грани сумасшествия. Поэтому для настоящих снайперов не существует людей в бронежилетах, окруженных немыслимым количеством охраны, спрятанных за заборами или находящихся в глубоком тылу. Ему достаточно неплотно задвинутой занавески, случайного взгляда в окно и даже силуэта на фоне включенной прикроватной лампы. И все. "Длинный нож", как называют пулю снайпера, будет вогнан в самое сердце объекта.

Луис, под моим прикрытием принялся минировать оба фланга нашей позиции и наш прежний маршрут выдвижения к цели. Мы придерживались старого правила - тот кто захочет напасть на нас, будь то люди или животные, попытаются это сделать сзади или сбоку. В отношении ожидающих нас на обратной тропе - они не только просидят там долгое время, так и не дождавшись нас, но и могут "поймать" легкую мину. Обратно мы предусмотрели совсем иной путь отхода, предусматривающий даже выдвижение на начальном этапе в сторону виллы.

Прибыв назад в укрытие, я заметил что Луис стал двигаться как то неуклюже. Это было воздействие длительного отсутствия пищи. Я также ощущал чувство голода после первых трех дней. Но долгое и тщательное пережевывание семечек кунжута помогало справляться. Сейчас у нас ничего не осталось. Запасы воды почти что иссякли, разогревать мы ничего не могли, опасаясь распространения запаха пищи, да и предмета разогрева в виде консервов не осталось, и организм начал потреблять собственные запасы жира. Так как Луис был сухим, то и запасов по-видимому у него не хватало. Он все чаще стал опускать бинокль и просто смотреть вдаль. Видимо сказывалось недостаточное питание глаз. В тот вечер я записал в своей снайперской книжке - "Голод ощущается мучительно. Ждем перехода организма на питание собственными тканевыми запасами. Когда же оно наступит? Сил уже нет!". Я знал, что после пятых суток наше самочувствие ввиду эндогенного питания организма собственными ресурсами улучшится и наступит даже мнимая эйфория бодрости.

Мне также становилось все хуже и хуже. Воспалился радикулит и каждое движение стало причинять боль. К тому же стал хандрить и мозг, приводя зачастую к галлюцинациям в виде приближающегося патруля или видениям в небе. Но в целом мы были живы, здоровы и все же пока еще готовы к окончательной фазе операции или убытию на базу.

Я проснулся ночью от разговора Луиса шепотом по Иммарсату. Резко вскочив я уяснил, что пришло известие либо о начале ликвидации объекта а еще лучше - о завершении операции и отходе домой. Луис выключив телефон показал мне двумя вытянутыми пальцами в виде пистолета на виллу и провел второй рукой по своему горлу. Я тут же осознал, что наконец то начинается "игра со смертью". И в ней обязательно кто-то должен проиграть.

Луис проинформировал меня об "окне времени" готовности, полученного от Боса и мы сразу вышли из укрытия, что бы занять запасную огневую позицию. Это было вызвано тем, что мы "засиделись" на прежней и если все-таки находились под наблюдением охраны толстяка, то шанс остаться в живых со сменой позиции повышался. И во-вторых - позиция находилась перпендикулярно окнам виллы и следовательно пуля пробив стекло могла с большой вероятностью не изменив своей траектории двигаться дальше для поражения "объекта".

Мы принялись быстро пересчитывать все возможные расстояния до всех окон, входов и выходов ввиду изменившихся условий стрельбы. Луис все быстро измерял, а я записывал все новые данные на старую карточку огня. Теперь я писал все расстояния, зачеркнув прежние. Мы заново рассчитали ветер, пометили стороны освещенные солнцем, температуру над поверхностью почвы, влажность и прикинули поток испарений, уже исходящей от почвы ввиду поднявшегося солнца. Я быстро пересчитал все для доводки прицела и выставил нужные на нем тысячные. Я приготовил дополнительный боекомплект из рюкзака, снарядил магазин винтовки теми, которые грелись под мышкой и засунул магазин под куртку, что бы он хранил тепло. Все. Мы были готовы к бою и лишь ждали окончательного сигнала: "Цель подтверждаю! Разрешаю огонь на поражение!".

Ближе к полудню в комнате объекта стали подтягиваться военные. Мы с Луисом все также продолжали отслеживать ситуацию. Я сразу подумал "Лишь бы не сейчас". Толстяк был прикрыт значительным количеством людей, что создавало трудности в стрельбе по нему. Военные что то активно обсуждали, жестикулировав при этом руками. Я тайно от Луиса чуть поворачивал бинокль в сторону выхода из виллы, что бы найти девушку. И вскоре увидел ее. Она сидела рядом с генераторщиком и что то, как мне показалось, скрытно обсуждала с ним.

Внезапно Иммарсат щелкнул зуммером. Это был сигнал вызова. Луис подключил нашу внутреннюю связь, которую мы активировали при получении команды на заключительную фазу операции и я услышал голос Босса. "Цель номер один - гражданский, главарь, темной кожи, высокий, больше 130 кг. Цель номер два - военный, полковник, темной кожи, полевой камуфляж. Цель номер три - гражданский, щуплый, обслуга, связан с обеспечением. Приготовиться!". Щелчок трубки был предельно ясен - конец связи. Мы с Луисом быстро приступили к опознанию целей. Толстяк был нам уже "родным". Полковника мы тоже знали, вставив его в список как цель номер два при первом наблюдении. Но вот генераторщик. Был ли это он? Я имел основания подозревать, что он каким то образом связан с людьми, периодически появляющимися на окраине леса. Они что-то обсуждали, постоянно оглядываясь вокруг. Но все измышления я держал при себе и не торопился высказывать их Луису. Цели были определены и мы точно знали, что процесс опознания прошел успешно.

Мы с Луисом приступили в очередной раз с проверки готовности. Я присоединил магазин, засунул в боковые карманы плеча все остальные патроны, поправил находящийся под стволом винтовки корректировочный мешок. Прикрыл глаза и стал ждать команды Босса на поражение. В принципе для меня это команда носила только информационный характер. Основная команда поступит от Луиса, который считается старшим в нашей двойке, причем он продублирует разрешение на выстрел по переговорке и касанием моего плеча. Лис также зарядил свою штурмовую винтовку и снял с ее ствола чехол.

Мы прикрыли глаза и погрузились в короткий минутный сон. Это футбольная команда разогревается перед игрой. Мы же наоборот должны успокаиваться. Однако над нами повисло и чувство страха. И мы не стеснялись его. Это была здоровая реакция на ситуацию. Он поможет нам быть предельно собранными, избежать ошибок и увеличить скорость действий.

Я еще раз все проигрывал в уме. Дыхание, спокойствие, прицеливание, выстрел. Ситуация номер один. Два выстрела - "объект" и полковник в расходе. Три секунды - генераторщик тоже. Удачно. Пять секунд и мы уходим с позиции зная, что наш выигрыш в 320 метров, означает по времени минуту выдвижения охраны к нам. Вариант второй. Выстрел. Толстяк не падает. Второй. Не падает. Он может быть в бронике или под воздействием наркотиков. Третий. В голову. Поражение. Пять секунд. Полковник в движении. Прицел. Выстрел. Промах. Второй. Поражение. Генераторщика нет. Десять секунд. Нет. Пятнадцать. Нет. Уходим. Времени на отход в обрез. Вариант третий. Первый выстрел. Промах. Холодный ствол. Три секунды на прогрев. Выстрел. Поражение. В комнате паника. Бью всех подряд. Выстрел. Две секунды. Выстрел. Три секунды. Выстрел. Полковник. Пять секунд. Выстрел. Охрана. Две секунды. Выстрел. Офицер штаба. Две секунды. Выстрел Охранник. Пять секунд Выстрел. Генераторщик. Всего около полуминуты. Получаем обнаружение и ответный огонь. Совсем плохо.

Я глубоко и медленно дышу. Я впал в состояние эйфории. Мое тело расслаблено. Надо мной поют птички и спину греет солнце. Запах свежей травы, прекрасный вид на виллу. Я прикрыл глаза и ухожу все глубже и глубже внутрь сознания.

"Щелк". Иммарсат. "Готовность 5 минут!". Мы не спеша приподнимаемся с Луисом и как медведи укладываемся заново, окончательно, подготавливаясь к конечной боевой стрельбе, ворочаясь корпусом плашмя. Я прикладываю винтовку, ища то самое уникальное место щекой, Луис, натягивая перчатки берет бинокль. Он еще раз проверяет внутреннюю связь. "Six, seven, eight". Я показываю большим пальцем - "слышу хорошо". Мы затихли с ним и превратились в единый механизм. Теперь только камни с неба могут прервать нас от выполнения задания, вдруг посыпавшись и проломив наши черепа.

"Щелк". Иммарсат. "Цель номер два. Стираем." начал Босс переходя на сленг, что означало - "поразить". Цель номер три - стираем" - продолжал он. Цель номер один - Wrong target" - были произнесенные им слова, что означало - "Отменяется. Цель изменена" "Цель номер один - темная кожа, обслуга, пол - женский. Готовность 30 секунд". Я хотел медленно повернуть лицо и посмотреть на Луиса. "Они что там. Охренели?". Но Луис приставил к моему правому виску пару пальцев что означало - "Замри".

Мы получили "окно времени" выстрела. И у меня, ввиду изменившейся ситуации, начало повышаться давление. Пульс принялся учащаться и перешел в подрагивание ствола винтовки. "Вот суки. Надо искать выход из ситуации" подумал я" и хаотично стал думать о своих действиях. Это все не нравилось мне совершенно. Эта смена задания, мое возрастающее беспокойство и отсутствие вариантов для манёвра.

Я представил что там Эмиле, что это она теперь "цель номер один", что она теперь мой Судный день, и что я никогда не открою огонь на поражение по ней. Все это не придавало мне успокоение а словно топор нависло над головой.

Я приступил к разминки пальцев правой руки. Массажировал ладонь и всячески разогревал указательный палец, тот, который "приведет приговор в исполнение". Я был не новичком и уже бывал в ситуациях, когда от длительного неподвижного лежания, сидения и стояния подчас в самых неестественных позах немели руки и ноги, и, в конце концов, указательный палец не мог согнуться на спуске, в момент выстрела. В тот раз все обошлось удачно. Цель замерла на месте прикуривая сигару и я, засунув палец в рот, и прогрев его, через несколько секунд всадил ему пулю прямо в левый висок.

Щелк. "Six, five, four, three, two, one......Начали..." проговорил Босс. и я сразу не понял, а почему пошел отсчет. Спустя секунду Луис проговорил - "Execute" - что означало - "Выстрел!!!".

Я прицелился, вдохнул и затаив дыхание медленно свел перекрестие прицела на голове полковника. Все. Игра пошла. Делаем ставки. Но я отказываюсь господа. Вступили новые правила игры.

Внезапно я вижу в прицел, как в зал входит служанка и ставит поднос с напитками. Она как-то странно повела головой чуть вбок и вверх и во мне сразу екнуло - "почти как Эмиле!". Я перевожу прицел на стоящего сзади двери охранника и говорю Луису - "Цель вижу!". Луис спокойным голосом дает команду - "Валим!". Что означает на сленге "Уничтожить!". Я показываю ему три пальца возле ствола, что означает - три секунды после холодного выстрела. Прицеливаюсь и.....

"Беньк" - охранник медленно сползает по коробке двери. Отличный первый выстрел с холодного ствола. У меня повышается тонус. Я уверен, что работа началась, и она началась успешно. Это хорошее предзнаменование всей последующей работы.

Луис не реагирует, думает что холодный выстрел был с промахом. У меня мелькает в голове мысль - "сейчас мы вселим в вас ужас, от которого еще никто не оправлялся". Это было копией моего того "ухода назад в море", когда я выпускался из школы снайперов. Мой мозг работал точно так же как и тогда, ища неадекватные варианты выхода из положения. И я был этому рад.

Никто не заметил смерти охранника. Но все дружно посмотрели на стекло, которое разлетелось в дребезги на кусочки. Выстрела никто не услышал. Благодаря генераторщику, двигатель агрегата тарахтел ровно и стабильно, что было нам как бальзам на душу. Я точно знал последующий сценарий. Опыт работы по поражению объектов в городах кое-что позволил мне взять за основу. Вот и в этот раз самой первой на пол, выронив поднос, бросилась девушка. "Все в соответствии с намеченным" подумал я. Остальные присутствующие просто просчитывали варианты. Когда до них наконец то дошло случившееся, было поздно.

"Бэньк, бэньк!!!". Я произвел два выстрела практически одновременно. Первая пуля, разбив стекло, потеряла большую часть своей поражающей способности, в то время как вторая прошла уже беспрепятственно. Сзади головы полковника, смотревшего на стекло появилось розовое облачко. Он его не видел, а если бы увидел то наверняка не понял, что это облачко рождено им самим. Практически не шевелясь он рухнул на пол, преграждая путь оставшимся.

К моему удивлению в этот момент мой мозг выкинул картинку измышлений. Я успел подумать, что обычно снайпер за всю свою карьеру производит около четверти миллиона выстрелов. И иной раз ни одного за все время в живую мишень. Так получается и так складываются обстоятельства, что всю службу ему не довелось побывать на "боевых". Поэтому многие из них просто представляют и мечтают, как они подводят перекрестие прицела к центру продолговатого мозга, где позвоночник подсоединяется к шее и далее к мозгу. Они замедляют дыхание и медленно вырабатывают курок. Через долю секунды пуля прилетит к цели и тогда снайпер с наслаждением увидит розовое облако, появившееся сзади головы цели. В этот момент, как правило, его постигает эйфории, словно истома, прошедшая по телу после выныривания из ледяной воды. Но это только представление. И оно их постигает сотни раз. Но ни разу в живую. Они так и не увидят то желанное розовое облако. Я видел не раз. И увидел сейчас. И та же представляемая ими, но реальная на сей раз истома, внезапно пронзила мое тело.

Присутствующие в комнате, вопреки здравому смыслу, не залегли на пол, а выстроились в очередь на выход. Человеческие существа - рабы привычек. Они занимают предсказуемые места в пространстве, и перемещаются тоже предсказуемо. Они любят тепло, и не любят находиться на ветру, они любят дома и не любят быть в поле, они любят лежать и не любят ходить. Вот так и сейчас. Почти что в затылок они построились, как бы не спеша, перед дверью.

Но это так кажется что не спеша. На самом деле все происходило молниеносно. Но только не в моем сознании. В котором все действия была четко видны, ранжированы и прокручивались заранее, что позволяло мне наблюдать со стороны, будто они воспроизводятся в замедленном темпе.

Луис спокойным голосом произнес "Цель номер два. Подтверждаю поражение. Работаем по целям номер один и три". В ответ на его фразу, я, не отрывая глаз от прицела, двумя пальцами сложенными вместе показываю как бы разгребая воду - "приступаю к чистке". Луис знал, что это такое и промолчал в ответ. На языке группы это означало начало действий по вынуждению цели выйти из укрытия и тем самым подвергнуться воздействию снайпера на него. В целях этого снайперу позволялось осуществить "расширение пространства", ликвидируя окружение "объекта" один за одним, тем самым получая доступ к той, заветной, основной цели. Но Луис не представлял моих истинных намерений. А они заключались в отклонении от задания, и выводе из под огня служанки, а также в обязательном поражении толстяка. Ведь кто то должен наказать его за содеянное. Все это надо было произвести незаметно как для Луиса, так и особенно для Босса.

Настоящий снайпер выбирает позицию, когда поражаемые объекты пойдут прямо на него. По одной линии, один за другим. Он установит одну прицельную точку и ему не придется её менять. И тогда его цели одна за одной пойдут прямо на перекресток его прицела. Стрельба сбоку выглядит гораздо сложнее. Объекты будут перемещаться слева направо или наоборот, причем с достаточно высокой скоростью, и снайперу придется все время вырабатывать угол упреждения, перемещая винтовку после каждого выстрела.

Это я твердо уяснил еще в школе снайперов и приступил к выполнению. Оставшиеся в комнате принялись выбегать из нее. Я помнил, что задние двери дома обычно запираются на замки. Поэтому прицелившись в коридор, ведущий на выход, и тем самым прямо на линию моего огня, я принялся ждать появление целей. И вот она, обстановка изобилующая целями, а вместе с ней и попадание в струю точности, которые снайперы считают даром небесным.

"Беньк" - первый выбежавший из коридора получает пулю в грудь. Я выстрелил в него не сразу. Я подождал, что бы он чуть отбежал вперед, обеспечив тем самым место остальным для "укладки" на полу. Луис проговаривает - "Поражение! Цель побочная!". Я спокойно выдохнул и опять набрал в легкие воздух. Я знал, что все они сейчас кричат и требуют остановиться для избегания паники. Но ни кто из них этого сделать не сможет. Остановить их всех смогу только я.

"Беньк" - рядом с первым, чуть сзади него падает очередной. "Беньк" - третий. Поступления больше нет и я с облегчением успеваю выдохнуть и опять набрать воздух в легкие. Внезапно появляется четвертый и в растерянности, увидев убитых, замирает. Он не знал, что тем самым мне оказывает содействие. Мне требовалось время для подготовки, выравнивании дыхания и секундное расслабление глаз. Прицеливание связано не только со зрением, по существу, это целый комплекс движений, из которых каждое играет свою роль. Я чувствовал, что не могу больше не дышать, что необходимо возобновить дыхание, так как кислородное голодание начнет ухудшать зрение и приведет к возникновению небольшой дрожи, что недопустимо в сложившейся ситуации. Только после вздоха, вновь задержав его на выдохе, я смогу уточнить прицеливание и продолжить нажим на спусковой крючок. И он мне его обеспечил. Я затаиваю дыхание и делаю ему выстрел в живот. "Поражение плюс два" успевает спокойным голосом проговорить Луис. "Работаем по поиску цели номер один и три" В ответ на его указание я чуть приподнимаю большой палец от винтовки и показываю ему "принял!"

На самом деле я вел свою игру. Я выжидал появления толстяка, и я точно знал, что он лежит сейчас на полу комнаты, невдалеке от служанки. И также знал, что первым побежит служанка. Почему? Обыватель подумает, что это сработает "нетерпеливый женский инстинкт самосохранения". Военный - что она сообразительная и пришло время выходить из под огня. А снайпер - "ее просто вынудит к этому такой мерзкий человек как толстяк, что бы использовать ее как проверочную мишень: а следит ли все еще за обстановкой снайпер или уже покинул позицию?" Все произошло в точности с моей аналитикой. Девушка резко вскочила и попыталась бежать. Луис тронув мое плечо сказал в переговорку - "Цель номер одни - Выстрел!"

Я стреляю на упреждение девушки, прицелившись впереди нее на каких-нибудь 5-10 сантиметров. "Беньк" - она согнувшись падает вниз. Луис проговорил "Поражение! Поиск номера три!". Он успел посмотреть на меня, и я это увидел боковым зрением. Он пытался найти на моем лице долю сожаления о девушке, которую я мысленно опекал, и за которую я хотел вогнать пулю в толстую кишку толстяка при надругательстве над ней. Но он не нашел ни малейшего изменения в нем. Оно было каменное и сосредоточенное" все также пристально смотрящее в прицел. Луис потянул было руку к моему плечу, что бы слегка дотронуться до него в знак соболезнования и поддержки, но остановив ее на пол пути вернул обратно. Что он думал про меня в этот момент? Что я суровый снайпер. Нет. Он видел не раз проявление моих эмоций и сожаление о результатах отлично выполненной работы. Что я бесчувственный солдат? Нет, он часто и интересом слушал мои измышления о бытие и несправедливости, царящей в нашем мире. О том что я просто киборг, умеющий зарыть свои эмоции? Нет. Такого аналитика как Луиса не проведешь. О чем же? Я думаю он что то все таки понимал и почти что просчитал меня.

Я оставался спокойным, потому что точно знал, что пуля прошла в пяти сантиметрах от груди девушки. И что разрывы стекла и ее падение сподвигло Луиса сделать умозаключение о ее ликвидации. Я также знал как приподнять толстяка с пола. Я был уверен что он подобрался под окно и сейчас лежит прямо непосредственно под подоконником. Я спрогнозировал, что полз он под подоконник по кратчайшему пути. Инстинкт самосохранения работает у всех. И работает он почти что одинаково и предсказуемо - залечь непосредственно под окном, тем самым увеличив площадь своей защиты и сделать это как можно быстрее. Просчитав его место до начала операции я прицелился и выстрелил в нижнюю часть окна, предположительно непосредственно над головой толстяка.

Как вы думаете, что произошло впоследствии. Правильно. Он вскинул руки для прикрытия головы. И здесь волна тепла покрыло мое тело. Вот он - час расплаты.

Я вырабатываю спусковой крючок и жду. В окне появляется локоть. "Беньк!" Локоть торчит. Промах? Луис вторит мне, в принципе не зная по кому я выстрелил - "Промах!". Второй раз ошибки допускать нельзя. Я выключил мозг и превратился в зомби. Я четко представляю, почти вижу сквозь винтовку, как спуск освобождает шептало и ударник производит накол капсюля патрона. Пуля освободившись от гильзы разгоняется по стволу и наконец-то вылетает из него. Я точно запомнил еще в школе снайперов, что это время займет ровно 0,022 секунды и что мне надо окаменеть именно на это время. И тогда мой прицел замрет чуть выше центра его локтя. Легко ли это сделать. Всего лишь на 0,022 секунды. Совершенно нет. Мой организм дышит, производит сотню процессов, качает килограммы крови, гоняет миллионы нервных импульсов и вы думаете все это в неподвижном состоянии? Нет. Все это происходит толчками, рывками, импульсами с помощью сокращения мышц. Но именно для толстяка и именно на 0,022 секунды я делаю это. И мой организм помогает мне. Он замирает. Останавливает на 0,022 секунды все свои колесики, жернова, насосы, пресса и лемеха. Он застыл, словно потерял время.

"Бенкь!" Я вижу брызги белых кусочков костей локтевого сустава. И дикий крик из под окна. Наконец то я на расстоянии в 320 метров как будто услышал его голос. Да, неприятно, и даже очень больно. Но за все надо платить милый вы наш Господин. И если бы не тот случай насилия, дожидался бы ты спокойно нашего ухода целым и невредимым. Теперь не сможешь никого и никогда принуждать силой к удовлетворению собственных потребностей. Впрочем сможешь. И одной рукой. Поэтому мы подрежем тебе еще кое что.

Луис поняв цель моей стрельбы тронул меня за плечо и показал на запястье, что означало - "не трать время!" В ответ я подумал - "Решение? Оставить его?". И ответ пришел сам собой. Толстяк вдруг вскочив ринулся к выходу. И вот он в коридоре смерти. В том самом, где лежат уже трое его бойцов.

Я знал, что знак Луиса означал не только лимит времени на операцию, но и проблему с моей винтовкой, а именно - "Ствол накалился. Стрельба становится неточной". Думал об этом и я. Поэтому осуществил особо тщательное прицеливание в толстяка и выбрал наиболее удачный угол компенсации.

Я хотел всадить ему пулю прямо в центр основного органа центральной нервной системы - позвоночник. Куда-нибудь чуть ниже шеи. Или в полость черепа. Который, представляя собой герметичный сосуд, виду значительного давления крови внутри взорвется, словно пластиковая бутылка молока, после удара по ней кувалдой. Тогда произойдет не только стопроцентное, но и мгновенное поражение цели. Обычно при таком попадании человек даже не двигаясь падает, превратившись в жидкость. Но в последнюю долю секунды я изменил своё решение.

"Бэньк"....И толстяк обхватив колено одной только работающей рукой извиваясь рухнул на пол. "Всё. Возмездие осуществлено. Пусть живет" - заключил я. Видимо его желание обладать беззащитной девушкой теперь совсем поубавится. Я также подумал и о том, что бы не разозлить Босса. Ведь толстяк был снят с задания как потенциальный объект поражения.

Луис помахал горизонтально поставленной ладонью перед глазами что означало "Больше целей не вижу". На что я в ответ два раза сжал ладонь в кулак означающее - "прошу удвоить время". На самом деле я ждал не выстрела в тщедушного старика-генераторщика. Я хотел еще раз увидеть девушку.

И время не заставило себя ждать. Внезапно в проеме коридора появился старик. К моему изумлению он передвигался пружинистой, полной уверенности походкой. В руке, практически не скрывая, у него был пистолет типа наган с барабаном. И блеск торцов находящихся в нем патронов я четко увидел в прицел.

Луис, к удивлению спокойным и апатичным голосом передал по переговорке - "Вижу третьего. Белый, А, 6. Валим!". Что означало, что старик был на фасаде здания, у шестого окна первого этажа. Я слегка подработал корпусом и переместил прицел винтовки к шестому окну, в коридор возле которого входил старик. Он вытянул руку с пистолетом по направлению к голове толстяка и вдруг упал как подкошенный с маленькой дырочкой между лопаток. "Бумс" - звук выстрела долетел спустя секунду. Я мгновенно определил, что он прозвучал слева от нас, на расстоянии в 300-350 метров и на одном радиусе от цели, и что это сработал профессиональный снайпер. Так вот почему Босс проговорил перед началом операции - " Six, five, four, three, two, one......Начали...". Он просто синхронизировал действия двух, а может и трех команд снайперов. И тот снайпер, который сейчас подстрелил дедулю, отдал все предпочтения нам, что бы в случаи нашей удачной работы чистеньким и невредимым смотаться домой.

Луис также дал мне понять, что в курсе происходящего. Он покрутил в воздухе открытой ладонью, что означало - "что за хрень?". Секунду спустя по его вдруг выпучившимся глазам я понял, что произошло что-то важное. В коридоре появилась девушка. "Щелк" - Луис нажал на кнопку переговорного устройства и начал "Вижу......." Я не стал ожидать концовки его фразы. "Бэньк" - девушка навзничь упала на пол и прекратила шевеление. Этот выстрел был моим. И пуля пролетела прямо над ухом девушки, оглушив ее следующей за ней следом газовым энергетическим конусом.

Я сделал это для того, что бы лишить возможности "второго лица", а именно подстраховывающего снайпера, реально убить её. Она мне стала небезразлична, а на фоне стрельбы и опекаемым человеком.

Луис пробормотал очередной раз - "Поражение!". Но в его интонации я уловил сарказм, поняв, что он все-таки в курсе моей симпатии и немного подыгрывает мне в этом, разрешая вот такую вольную стрельбу. Затем он тронув меня за плечо скрестил ладони между собой и показал большим пальцем назад спины, что означало - "Операция закончена, Уходим!".

Я посмотрел на часы. Казалось бы описываемые события заняли не менее полу часа времени. На самом деле это было не так. Вся стрельба заняла всего три с половиной минуты. И это было огромное время. Я точно знал что Луис как прирожденный аккуратист, следит за обстановкой на вилле. И что он не допустил бы ни секунды промедления, если бы заметил выдвижение карательного отряда или попытку завести двигатель одного из автомобилей группой преследования.

Собирая лежавшие на дне укрытия гильзы и автоматически подсчитывая их количество, я философствовал об искусстве снайпера. Статистика утверждает, что одно фатальное поражение на войне солдата приравнивается к 15 000 выстрелов, произведенных на поле боя обеими воюющими сторонами. То есть оставшиеся 14 999 выстрелов были произведены в "молоко". Но что касается снайперов - их результаты были в 12 с половиной тысяч раз лучше. Это означает что из каждых 6 произведенных выстрелов - 5 были точными. В современной армии каждое смертельное попадание приравнивается к 1,2 выстрела. Так и у меня. Из 6 - 5 в точку. Я допустил один промах, что приемлемо и мне не было стыдно. Но все это зависит от успешного внедрения, выбора позиции и длительности наблюдения за целью. Что и было результатом нашей кропотливой с Луисом работы. И вообще. У нескольких из наших в отряде только в этой стране было по 50 - 70 подтвержденных попаданий. Это означает что больше чем у отдельно взятого пехотного батальона за период месячных упорных боев.

Мы выползли из укрытия, не разрушив его, потому что оно не было оборудовано, так как первое, и было в принципе неприметным для посторонних. Луис обрезал все шнуры от кустов, с помощью шевеления которых мы изображали ложные позиции, и поставил таймер подрыва основной позиции на полчаса времени. Приколов пульт управления подрывом среди веток эвкалипта мы поползли вдоль линии параллельной вилле прочь от нашего места действия. У нас было всего лишь 30 минут что бы максимально отойти от начальной основной позиции. Услышав взрыв, поисковый отряд точно определит место бывшей снайперской щели, если уже не определил, и начнет прицельно выдвигаться для поиска группы.

Когда приглушенно прогремел взрыв, мы были почти уже у кромки зеленки - джунглей, с начинавшимся за ними эвкалиптовыми лесами. Я с тоской посмотрел назад, на виллу, пытаясь предугадать судьбу девушки. Мои прогнозы утверждали, что сейчас на вилле всем будет не до нее, что она сумеет воспользоваться суматохой и незамеченной покинуть территорию, что она как то связана с людьми из джунглей и старик, будучи ее сообщником, подтвердил это, пытаясь добить толстяка. Но все это было уже позади и как то не совсем актуально.

Казалось что можно было расслабиться и не ползти. Но мы оба осознавали, что именно в период расслабления и происходят всякие ЧеПухи. Что не замедлило произойти и с нами, хотя мы были все также напряжены, сосредоточены и позволяли всегда расслабиться лишь по прибытию на виллу, сожгя маскировку, запрятав оружие и отчитавшись перед Боссом о работе.

Мы почти передвигались уже на полусогнутых ногах, как вдруг перед нами возникла фигура человека в легком обмундировании не камуфлированного ярко зеленого цвета. "Егерь" - даже не переглядываясь, интуитивно мы с Луисом кивнули одновременно. А это было крайне неприятно и опасно. Так вот почему не вышел карательный отряд. Они не спешили, зная, что тыловой кордон за нашими спинами закрыт уже элитой лесов, профессионалами троп и следов - егерями.

Егерь стоял к нам спиной и держа автомат наперевес у живота осматривал местность. Я понимал, что его надо или убрать, или оставаться на месте. Но пройти нам просто так он не даст. Потянувшись к бедру за пистолетом я почувствовал ладонь Луиса, задержавшего мою руку.

Луис медленно потянул из рукава камуфляжа небольшой цилиндрик, которые с тихим жужжанием повлек за собой тонкую струну с кусочками напыленного на нее алмаза. Это была пила Джигли, в ее современном облике. Я вытаращил глаза смотря на напарника. И первой мыслью было - "А что если он в щели меня вот так бы?". Подкравшийся на расстоянии в пару метров он резко подскочил к егерю и плавным движением провел сзади струной чуть сбоку его шеи. Эффект действия струны был ужасен. Почти отсеченная голова завалилась на бок. Из сонной артерии струей брызнула масса бурой вязкой крови и егерь стал заваливаться назад. Луис подскочив к нему одной рукой блокировал его пальцы на спусковой скобе АК 47, а второй, приобняв егеря за плечи, плавно и бережно положил его на землю. Даже не вытерев струну он отпустил ее и она с таким же еле слышным механическим жужжанием уползла назад в рукав напарника. "Вот это развитие техники" почему то пришло мне в голову вместо сожаления об убиенном. "А Луис не простачок" следующая мысль посетила меня. "Еще тот напарничек ".

Уже в лесу мы попали в настоящую засаду. То ли кто нашел убитого егеря, то ли кто сдал нас, может и сам Босс, то ли "наследила" страхующая группа, но кратковременная битва была жестокой и яростной.

Первым на выстрел наткнулся Луис. Уставом группы предписывалось при возвращении снайперу замыкать группу. Впереди шел наблюдатель, как специалист вооруженный автоматической винтовкой. Считалось, что снайпер намного изнеможен, и не мог быть предельно сконцентрирован. Однако Луису повезло. Его костюм не давал четкого представления о центре прицеливания, к тому же он вильнул вовремя в сторону. После выстрелов я заметил что он в движении, жив, и сумел быстро исчезнуть с линии огня. Поднеся винтовку на уровне глаз я без прицела, навскидку произвел пару выстрелов в кусты засады, на что в ответ получил шквал организованного кинжального огня. Одна из пуль пробила мое предплечье а вторая сильно обожгла левое бедро. Через пару секунд прогремели взрывы от гранат. Это Луис все таки принял решение облегчиться от груза. Ведь я предлагал ему все гранаты оставить в куче с зарядом на месте нашей первой основной позиции. Конечно это все в шутку. Но в то время мне было не до них. И Луис оказался как всегда на высоте.

Упав для своего прикрытия я потянулся у бедру и не смог вытащить пистолет. Боль пронзила руку. Но это все было бы ничего. Боль я всегда терпел. Самое главное - рука не слушалась моих команд. Она словно была обвешана гирями. "Обрыв мышц" подумал я, чувствуя боль и зная, что нервы руки все целы.

"Та-та-та-та-та" послышался знакомый лай штурмовой винтовки Луиса. С места выстрелов потянул густой дым. Это Луис забросал район засады дымовыми гранатами. Я сделал вывод, что весь огонь он перетянул на себя. Он мне дал временное окно для ухода, чем я и не преминул и воспользоваться. Я бежал почти что во весь рост. Благо лес стал чаще и позволил мне достичь кромки густых джунглей. Прорвавшись внутрь них на пять десятков метров я сделал привал и разорвав куртку принялся осматривать рану. Она была не очень серьезной и не повлекла за собой выброс тканей при выходе пули. Перебинтовавшись и выверив точку встречи по GPS я стал продираться по направлению к промежуточному пункту сбора номер 2. Он был ближайшим ко мне.

Все было бы хорошо если не дорога, которую мне пришлось пересечь. Я вышел на нее после полудня. И мне надо было пересечь ее, не мешкая. Как и Луис я знал, что в пункте сбора мы можем находиться не более часа. И если встреча не произойдет - покидать его и двигаться к следующему. Такое правило обеспечивало безопасность обоих. Ведь преследование не позволяло себе расслабления, и осуществлялось непрерывно и в наивысшем темпе. Тем более поджарыми и тренированными егерями.

Я чуть понаблюдав за обстановкой, залег в дренажной канаве, идущей вдоль дороги. Еще раз осмотревшись встал, и пригнувшись приготовился к рывку. Внезапно метрах в 30 от меня появился солдат и взмахом руки показал мне идти к нему. Он не направлял автомат на меня, который болтался у его левого бедра. Возможно он видел снайпера впервые, был просто голодным солдатом регулярной армии государства и хотел попросить у меня сигарету, возможно воды, а возможно испытывал человеческое желание поболтать. Но у меня не было сил размышлять, доверять солдату или делать иные умозаключения.

Я резко рванул через дорогу. Солдат оказался не простачком. Он успел вскинуть автомат и дать длинную очередь, которая к счастью легла позади меня. Но все таки спиной я почувствовал глухой выстрел сзади. "Буххххх" - появившийся звук был словно вышедший из пустой бочки. Это был гранатомет. Реактивный заряд пронесся где то сбоку и ударил прямо передо мной в широкий ствол эвкалипта. Из дерева брызнула струя осколков, один из которых пробил мне левую половину груди. Я все еще, уже задыхаясь бежал, потом полз, потом скрючившись стонал, все еще подгребая под себя одной рукой землю, пытаясь отталкиваться ногами и в конце концов обняв винтовку погрузился в приятный обволакивающий теплом сон. Одной из последних мыслей моего угасающего сознания было - "А все-таки он есть, этот вектор отчуждения. И впервые я с удовольствием его не преодолел, умышленно, не позволив себе абстрагироваться от цели, сохранив жизнь той красивой девушке".

Я медленно уходил из жизни, видя бегущую ко мне в объятия Эмиле. Всю сияющую и улыбающуюся, дождавшуюся меня домой, после этого задания. Ее грудь, прикрытая тонкой блузкой, поднималась вверх, и плавно опускалась вниз, что было приятно и привычно для моих глаз. Ее тело источало энергию и красоту, вид ее был неописуемый и я предвкушал счастье грядущего совместного секса. Она тянула ко мне свои руки и я пытался их поймать.

Вместо рук я все хватал и хватал воздух, а Эмили все никак не могла ко мне, почему то, приблизиться. "Какое счастье быть с ней" подумал я и картинка этого счастья вдруг погасла. Я ушел в глубину сознания так и не поймав рук Эмили.

Вместо них я чувствовал прицел винтовки. Ну что же. "С винтовкой в руках смерть снайпера почетна и уважительна" была последняя мысль, и черная пелена окончательно накрыла мой мозг

Я начал парить над телом, видя его с высоты нескольких метров скрюченным, дергающимся, но с умиротворенным лицом. Прицел винтовки был крепко прижат к груди, а сама она лежала на локтевом сгибе правой руки. Готовой к прикладке и стрельбе. Поляна вдруг осветилась и я протянув руки к яркому свету стал медленно подниматься вверх.

Комментарии: 5, последний от 02/04/2015. © Copyright Каланчин Андрей Николаевич (akalanch@hotmail.com) Размещен: 19/06/2014, изменен: 17/12/2014. 166k. Статистика. Рассказ: Африка Скачать FB2	Оценка: *8.3722** Ваша оценка:
Аннотация: Африка

Каланчин Андрей Николаевич Один день из жизни военного наблюдателя. Вектор отчуждения. Часть 1

Каланчин Андрей Николаевич
Один день из жизни военного наблюдателя. Вектор отчуждения. Часть 1