Никто не просил меня: пойди и спаси планету. Я сам этого захотел. Потому что крайний раз я проверил её и сделал вывод - она в полнейшем дерьме!
Марк Миллар
Посвящается пацанам, начавших с пыли дворов своей юности и закончивших гарью военныхполигонов.
Не читать: рохлям, каличам (имитирующим или имеющих,но не борющимся с болезнями и немощью), бывшим воспитанникам элитных детсадов и школ, маменькиным сынкам, не участвовавших в дворовых отрядах, слабакам и умникам, презирающих службу в армии, взрослым мужчинам, постоянно носящим рыхлый живот и имеющим округлые женоподобные плечи.
От автора: рассказ основан на реальных событиях. Однако любое сопоставления имен, фактов и мест действия будет обманчиво и носить некорректный характер.
Хруст костей. Этот звук все слышали не раз. В кино, на рынке при рубке мяса, в деревне, когда их грызут собаки, дома, в конце концов, когда разгрызаете сами, собственными зубами в ходе приема пищи. Но слышать и видеть это рядом, в полуметре от себя, когда они хрустят на людях - поверьте мне, жуткое зрелище.
Сегодня мы идем драться с соседним районом. На их центральную подконтрольную улицу. Где живет элита отряда. Где живут основные бойцы, главари и где находится их пункт пребывания: один из дворов. Мы идем мстить за своего избитого товарища, провожавшего девушку в чужой район и попавшего "под раздачу", защищать честь нашего района, нашей улицы и нашего созданного час назад отряда. До этого времени бойцы, бившись между собой, улицу на улицу, двор на двор, сектор на сектор, молниеносно объединились,чтобы пойти огромным строем в 160-180 душ прямо по проезжей части, узнавая и приветливо кивая вчерашним соперникам по доселе противоборствующим группам. Мы забыли все обиды и синяки, когда нависла опасность быть поверженными чужаками, стали высокоорганизованным, отлаженным механизмом, способным сокрушить врага, поднять авторитет района и своей территории. Мы все наэлектризованы и готовы к битве.
Я иду вперемежку со всеми в девятой шеренге, строем по 16 - 18 человек, насколько позволяет ширина проезжей части. Водители, припарковавшись у обочин, внимательно вглядываются в наши лица и одобрительно кивают. Идет 1976 год. Время тяжелого труда на заводах и фабриках, отсутствия развлекательных клубов и массовых питейных заведений, и присутствия высокого рейтинга рождаемости. Город забит молодежью, которая варится в собственном соку. Оторванной от воспитания взрослыми, озабоченными и всецело поглощенными укреплением обороноспособности государства.
Я озираюсь по сторонам. Справа от меня идет Бидон, мой заклятый враг по соседнему двору, а сейчас дружески пожимающий мне локоть то ли для уверенности себе, то ли для придания её мне. Слева от меня - Черен. Отличный боец, отслуживший уже армию. Впереди меня легенда всех боев Якут, способный удержать натиск двух или трех нападавших. Сзади шел напевая какую-то мелодию Сима, лучший метатель ножей двора. Впереди колонны я вижу авторитетов района Семена, Коржика и Спицу. В то время мы практически не обращались друг к другу по именам. В ходу были клички, которые имели уникальные названия и в случаях безвыходных ситуаций спасали их носителя. Достаточно было упомянуть свою или кличку своего друга и собиравшиеся атаковать тебя незнакомцы, вдруг сразу извинившись, уважительно расступаясь пропускали тебя далее, будь то проход меж дворов или вход в кинотеатр. Везде стояли заслоны бойцов, и пройти просто так по городу, без получения "в рыло" не представлялось возможным.
Мы приближались к району возмездия. В то время все битвы крупного масштаба были галантными и проводились в соответствии со строгими негласными правилами. Перед боем все проверяли, нет ли у своих же бойцов ножей, дубинок или заточек. Накануне, обиженной стороной выделялся парламентарий, который предупреждал соперника о выходе района на бой. Это давало другой стороне возможность подготовиться. Определялось примерное время и место столкновения. Как правило, это были места основного проживания соперничающей группировки. Правилами также было установлено, что лежачего не добивают и одного, тремя или более сражающимися, также не атакуют. Все это позволяло в последствии избежать вмешательства милиции и оказания скорой мед помощи.Спустя пару лет, тактика боев изменилась. Парламентарии перестали существовать и бои возмездия стали хаотичными. Появились случаи налета отряда состоящего из 40-50 человек на двор обидчиков всего в 8-10 бойцов. Стала уходить справедливость и понятия "честного боя". Зато появилась тенденция улаживания споров. Как правило перед основной битвой, оба бойца, обидчик и обиженный, соглашались на кулачный бой один на один, и проведя его, окровавленные, но удовлетворенные и счастливые извинялись друг перед другом. Обнявшись за плечи,они объявляли главарям вслух о решении вопроса и снятия претензий. Десятилетиями позже, в трудных ситуациях жизни враги зачастую становились друзьями и часто оказывали серьезную обоюдную помощь. Стоило лишь объявить кличку свою или своих друзей. И основой этому были те самые кодексы ведения "честных боев".
После часа ходьбы мы выходим на основную улицу соседнего района. Как и было оговорено, навстречу, из-за угла кинотеатра, выкатывается отряд соперника. Я наблюдаю с надеждой, что он не очень большой. Они идут шеренгами по 8-10 бойцов. 7-ая шеренга, 12-ая шеренга, 20-ая, 26-ая..."Сколько же их еще?" молниеносно прокатывается в голове. 30-ая. Бравый шум внутри нашего отряда вдруг внезапно исчез. Воцарилась зловещая тишина и только шарканье подошв кед и ботинок раздавался в строю. Их, соперников, было больше двухсот. И весь наш отряд сразу понял, что противник превышает нас по численности.
Я, как и всякий нормальный пацан, начал драться с трехлетнего возраста. Сначала песочница, за игрушки, потом детсад, за место за столиком в столовой, потом школа, за место за партой в классе, и самое основное почти в рассвете юношества - за свой двор и внутри своего двора с пацанами по подъезду, за "место под солнцем" и собственное самоутверждение. К этому я был физически и морально подготовлен. Участвовал в боях один на один, 10 на 10, двор на двор (20 на 20) и так далее по возрастающей. Но каждый раз, когда я участвовал в битвах солидного масштаба, которой являлась нынешняя, у меня, стыдно признаться, подкашивались колени. И я думаю не только у меня. Вот и в этот раз я схватился за рукав Бидона, который все еще стремительно шел вперед и, следовательно, тянул меня в неизбежность участия.
И вот он зловещий хруст костей. Хррыыыып. Это пошли удары по челюстям, лбам, черепам и грудным клеткам. Он был ясными отчетливым, в полнейшей тишине, без воплей "Ааааа", "Урааааа", "Беееййййй". Это была работа нашей группировки и все выполняли ее сосредоточенно и молча, не проявляя мнимого героизма и пафоса. Я не видел со своего места как соприкоснулись головы отрядов, но хруст ломаемых челюстей и просто отзвука ударов дали ясную и несомненную картину начала битвы. Кххыыырык. Хруст накатывался все ближе и ближе. Впереди нашего отряда стояли главари, которые добились этого звания настоящим трудом драк, сражений и что особенно важно - ежедневными тренировками. Они то и приняли на себя первые удары врага.
Шеренги стали как бы спрессовываться вперед и у меня мелькнула надежда что в этой каше я останусь хоть и сжатым, но целым и невредимым. Но она рассеялась, как только я увидел окружающих нас с флангов бойцов противника. Все. Пришел и наш черед. "Господи, помоги!" Мы вынужденно вступаем в бой.
Выдохнув из себя воздух,я бью наотмашь в шею бойца, который ошибочно чуть развернув корпус от меня прицеливался в Бидона. Боец, моментально схватившись за шею пригнулся и Бидон чуть отставив ногу назад для замаха бьет с оттяжкой по наклонившемуся лицу ногой. Я не увидел упал боец или нет. Меня вдруг оглушил звон левого уха. "Что это?" подумал я. Но инстинкт самосохранения, подкрепленный дворовыми тренировками, заставил закрыть голову руками и согнуться в кокон, прижав локти к бокам. Я понял, что меня атаковали сбоку. Какой-то хруст раздался прямо в сантиметре от меня. Траааньк!!! Это был хруст моего черепа, чуть поодаль уже расплющенного уха. Мне сразу захотелось упасть и прекратить участие в битве. Закрыться, сымитировать оглушение, беспамятство после нанесения удара. Обняв голову и свернувшись в кокон просто лежать. Ведь я вроде как бы уже поучаствовал, и трусом меня не назовешь. И вдруг рев главаря Спицы вывел меня из оцепенения. Его появление вызвало у меня чувство, что весь наш отряд перебит. Ведь Спица должен был быть в первой шеренге, метрах в 10 от меня. "Мочи!" с пеной у рта прокричал Спица и вдруг так яростно посмотрел на меня, что я сразу понял, позора, в случаи падения на асфальт, мне не избежать.
Удар в челюсть чужаку, шаг в сторону, закрылся, удар вбок второму, довернул корпус словно юла, шаг назад и чуть вбок, закрылся, осмотрелся сквозь зазор между кулаками, удар сзади в шею, с поворотом корпуса, как учили в секции бокса, затем качание корпусом в сторону, уход с линии атаки. Сильный удар в мою спину. Не оборачиваюсь, а лишь делаю движения как бы танцуя вальс, корпусом отталкиваю боковую фигуру и с левой по дуге чуть приседая, наношу винтом сокрушительный удар обидчику в ухо. Трриииньк!!! Это упоенный для меня хруст его головы. Он падает, а я, перешагивая через него,бью сверху в голову заднего, прицеливающегося в Спицу. Главарь поворачивает залитое кровью лицо и пошатываясь пытается обнять меня. Я понял, что силы его на исходе. Поворачиваюсь вокруг своей оси, словно опытный охотник в объятиях медведя, чтобы выскользнуть и чуть приседая, выскальзываю от него наружу. Нет, не в целях спасти Спицу, а для того что бы в первую очередь спасти себя. Ибо группа из пяти бойцов, просто выдавив меня от главаря, стала методично добивать его со всех сторон одновременно. Хррыыньк, буумммс, брриньк!!! Это хруст костей Спицы и я ничем не могу ему помочь.
Спустя мгновения, боковым зрением я отметил, что в метрах 20 от меня остатки нашего отряда начинают собираться в круг, отбивая атаки противника словно рой пчел от сборщика меда. Повернувшись к Спице и уже не увидев его на ногах, закрывшись кулаками и локтями я попытался пробиться к ним. Крик "держи его, не дай уйти" почему-то сразу впился в мой мозг. Со мной рядом оставались еще некоторые бойцы нашего отряда и можно было предположить, что это относится не ко мне. Но чутье явно подсказало мне - это именно про меня. Я с силой рванул к державшим круговую оборону, но кто-то схватил одной рукой схватил меня за рукав, потом вторая пара рук за ворот рубашки, потом третья пара за ремень штанов, и я отчетливо осознал, что меня увлекают в глубь вражеского отряда. Нанося на ходу одновременно кучу ударов, окружившие бойцы завели меня за угол кинотеатра и повалив на землю выкрикнули "лежи здесь сука".
После их убытия я размышлял всего секунду и вскочив на ноги с огромной скоростью, как мне показалось, а может на самом деле, побежал через незнакомые дворы прочь от места битвы.
Я прибыл во двор глубоким вечером, отмахав пару районов в эквиваленте 12 остановок автобуса, бегом. Во дворе уже собрались друзья. Они заготовили воду, тряпки и листья подорожника для оказания помощи. Мне сразу сказали, что мы были разгромлены. Отряд вернулся численностью всего лишь в 25 человек. Остальные были рассредоточены или задержаны врагом для допроса и унижений. Обсуждать ничего не хотелось и мы, сопя и постанывая, разошлись по домам.
В умывальнике я посмотрел на себя в зеркало. Ухо стало размером с кулак. По обоими глазами были синяки. Губы разбиты и через дырку в нижней был виден зуб. Язык также распух от пробития и прикусывания его в ходе боя. Все тело было в кровоподтеках и зудело. Вошедшая мать, не взглянув на меня сказала "ложись спать, время уже 11 часов". Засыпая я понял, что мы не сработали как команда, были разъединены и соответственно разбиты.
Утро началось как обычно и сенсации не вызвало. Ощущение мышечной боли в совокупности с опухшими местами повреждений ран не позволило бодро вскочить. На кухне как всегда, впрочем, как и в любой среднестатистической трудовой семье промышленного района того времени, кроме куска батона и чая ничего не было, и попив сырой воды из-под крана, заев её батоном, я спустился во двор.
Там уже группировалась команда нашего двора. Перекинувшись парой фраз о вчерашней битве и обменявшись новостями, поприкалывавшись над разбитыми лицами мы преступили к ежедневной тренировке.
В те времена обязательным атрибутом двора являлся турник. Как правило его делали сами пацаны, вкопав пару деревянных бревен и закрепив на вершине обычный строительный лом. Место для занятия на турнике было священным. Оно посыпалось песком и всячески облагораживалось. Да, построенный таким образом турник не был эластичным. Он стоял намертво и был достаточно высоко поднят. Однако то что мы на нем вытворяли, наверное, было бы не под силу настоящему гимнасту, приглашенному нами к себе после его привычной эластичной и гибкой перекладины.
Тренировка обычно начиналась с команды старшего по возрасту, а следовательно, старшему по иерархии в отряде.
"Начинаем лесенку," объявил Приба. "По одному в темпе вперед!"
"Что после вчерашнего?" спросил Симон.
"А что вчера? Устали, мало получили или еще хотите?"
"Вопросов нет. Я первый!"
Лесенкой называлась тренировкой, в ходе которой пацаны, выстроившись в затылок друг другу запрыгивали на перекладину и подтягивались в арифметической прогрессии, начиная с одно раза. Потом, когда все сделали по одному, запрыгивали снова и делали по два подтягивания. Потом по три и так доходило до восьмого или десятого подхода по 8-10 подтягиваний. После пика, по системе лесенки спускались вниз. Таким образом в ходе этого упражнения боец подтягивался в купе более 110 раз и столько же назад практически без отдыха. Передышки зависели только от количества участвующих, которых допускалось к такому виду упражнения не более четырех.
"Переходим к подъему переворотом. По одному по 8 раз. Вперед!" выкрикнул Приба. И все суетливо построились вновь перед перекладиной. Затем следовал выход силой и выполнение "склепки". Апогеем тренировки были всяческие перевороты вокруг оси на внутренней части согнутых ног, выполнение солдатских пружинок и самое главное, считающееся апогеем мастерства - выполнение "солнца". То бишь вращение на вытянутых руках в выпрямленном положении тела вокруг оси турника. Только в ходе именно "солнца" разрешалось применение страховочных брезентовых ремней, позволяющих избежать отрыва кистей от перекладины и, следовательно, длительного полета вдаль с последующим хаотичным приземлением поодаль от турника. Как правило, такие приземления всегда сопровождались травмами, но не столь серьезными что бы надолго выбыть из строя.
Обычно бойцы выполняющие "солнце" считались элитой турника. Набирая махами амплитуду, я выходил уже на 4-5 махе в вертикальную стойку на руках и чуть постояв в таком положении вниз головой уходил на полный оборот. Чуть подхлестывая корпусом и ногами, я начинал делать обороты. В это время проходившие мимо люди замирали и с восхищением смотрели на происходящее. Количество оборотов, после набора скорости не имело значения. И лишь бессмысленность их выполнения в несколько десятков раз заставляло прекратить подхлестывания и подтянув носки ступней к перекладине погасить амплитуду повиснув, в конечном счете, на вытянутых раках в обычном вертикальном положении. Выпутавшись из страховочных ремней спрыгнув ты, как правило, встречал восторженные взгляды зрителей. Я запомнил два случая почитания моих усилий. Первый это завистливый взгляд моего врага Бидона, через забор соседнего двора и второе - аплодисменты проходившей мимо женщины, случайно ставшей свидетельницей выполнения упражнения. Эти моменты и по сие время отзываются теплом в моей памяти.
Работа на турнике делала нас сильными, жилистыми и гибкими. Параллельно практиковав прыжки с крыш сараев, сейчас называемых вроде как паркуром, мы становились просто сгустком энергии, крепкими бойцами, способными вступить в бой сходу или произвести маневр путем быстрого бега на большие дистанции. Ладони всех пацанов были сплошь усеяны мозолями, и мы с гордостью демонстрировали их девчонкам нашего двора, которые надув щеки поощрительно говорили: "Дай потрогать? Ух ты, классно то как!"
После силовой тренировки производилось метание строительных крюков в стену деревянного сарая. Такие крюки в виде тяжелых ножей без деревянных ручек мы набирали на расположенном рядом ЖБИ - заводе железобетонных изделий. Не знаю для чего они там применялись, но были удобны для метания. Заточив их как пики, мы бросали их по нескольку сотен раз с различных расстояний в мишени и достигли в этом совершенства. В ходе соревнований на точность в метании с 15 метров по мишени один из нас выбил 76 очков из ста. Я тогда не предполагал что это уже почти подготовленный метатель ножей современного спецназа. В то время на планете царил относительный мир и в СССР, супердержаве, никто даже и не думал, что на нас можно кому то на планете тявкать.
Смотря на современную молодежь, просиживающего сутками в барах и ночных клубах я с удивлением вспоминаю, что на развлечения у нас особого времени то и не предполагалось. После обеда практически ежедневно проводились тренировки по борьбе, боксу и уже набирающему силу карате. Нет, все происходило не в шикарных тренажерных залах с кондиционерами, личными тренерами и холодной Липецкой. А прямо на задворках двора, на голой земле или в лучшем случае песчаной поляне. Мы отрабатывали удары, броски через бедро, мельницы, захваты и блокировки. В моду входили удушающие и болевые. Набирали силу запрещенные в драках удары по глазам, в промежность, по коленам и лодыжкам, сверху по ступне пяткой и лбом в нос. Все это мы впитывали как губки от наших отцов, служивших в ВДВ, погранвойсках или в милиции, от пацанов, недавно дембельнувшихся из армии и уже набирающих силу бойцов из подпольных секций карате кекусинкай. Они иногда приходили к нам на задворки сараев и приняв важные обличия с расстановкой и толком объясняли и показывали нам соответствующие приемы тогда еще диковинного определения "рукопашный бой". Тренировки были безжалостными, реальными и травмоопасными. А что делать? В то время всей той роскоши в виде защиты и снаряжения рукопашника просто не существовало в природе, а тем паче внутри "железного занавеса" коим был облагорожен союз ССР.
В ходе тренировок практиковалось отжимание от асфальта на кулаках, нанесение ударов косточками кулаков по деревянной доске, намертво прибитой к стене сарая, растягивание ног в виде шпагата и отработка винтовых ударов на уровне головы ногами.
Навыки, полученные в ходе тренировок, постоянно применялись и оттачивались на вынужденной, к сожалению, практике.
В 70-ых годах, наряду с бойцовскими качествам почти все во дворе играли на гитаре. Умение владеть инструментом резко повышало статус играющего. А иметь персональную гитару было очень престижно, так как они были в страшном дефиците и часто выходили из строя. В мое время набирал силу Deep Purple с его концертом "Deep Purple in Rock" и мы все имитировали оттуда партии игры на верхних басовых струнах. Из отечественных песен все любили заунывно тянуть репертуар "душещипательных" песен типа "Девушка с распущенной косой", "Там, где клен шумит", и набирающие популярность произведения "Машины времени" таких как "Поворот", "Мы в такие шагали дали" и множество других. В каждом дворе далеко за полночь, из кромешной тьмы самодельных беседок и навесов, раздавались звуки гитар и заунывные голоса исполнителей. В обязательном порядке на таких посиделках присутствовали и девчонки двора, зорко охранявшие территорию от чужих представительниц своего же пола.
В тот вечер играл на собственной гитаре и я. Что-то из рока, любимого Пэпла. Наигранными были аккорды из "Дыма над водой" и "Дитя во времени". Со мной сидели друзья по двору Котлета, Кузя и Змей. Время было уже ближе к 23 часам, и мы почти уже засобирались домой, планируя разойтись по подъездам. Внезапно из темноты вышли пятеро. Они были чуть постарше меня и одеты уже в набирающие силу джинсы Wrangler, что считалось кастовым явлением. Я сразу понял, что пришли чужаки, и даже не с нашей улицы, а с низов, частного сектора, где проживали настоящие бойцы, бандиты и налетчики, воспитывавшиеся на всходах настоящей криминальной среды частных домов.
"Че друг, хорошо играешь?" спросил самый мрачный из них, в загнутой по бокам кепке и с Беломором в зубах.
"ИИИграю" вдруг заикающимся голосом ответил я.
"А че так громко то играешь" сказал второй уже ставший сбоку от меня.
"Да нормально вродддде" набирающим дрожь голосом парировал я.
"Слышь друг, подвинься-ка!" сказал третий Котлете, и я сразу понял что начинается каша. Кашой мы называли хаотичные действия в начале драк. Когда все начинали толкаться, крутиться между собой, провоцируя сторону на начало битвы. Выкрикивались претензии и оскорбления, унижения в стороны авторитетов и т.д. Признаки каши все знали и ошибиться в намерениях пришедших я не мог.
"Подпрыгнул ты, быстро соскочил и уступил место" приказал четвертый чужак Змею. Змей боязливо подскочил и отошел от стола в сторону.
"Че курить есть музыкант?" приобняв меня за плечо произнес тот который был в кепке. И сразу как бы шутя нанес удар мне свободной противоположной рукой вбок. Я скривился. От боли из раны, нанесенной мне вбок день назад. "Может они отстанут, видя, что мне больно" подумал я. Старший из чужаков снимая ремень гитары с моей шеи сказал: "Дай как мне"....
Я покорно нагнул шею, и гитара перешла в руки чужака.
"Как там в песне? Гоп стоп...Семен засунь ей под ребро" проговорил в кепке. "Слышь музыкант. А чы ты такой смурной? Не нравлюсь?"
"Все нормально" ответил я, боковым зрением заметив, как один из них держа Котлету за ворот рубахи что-то ему шипит прямо в лицо.
"Короче живи музыкант. Мы пошли". Чуть присвистнув в кепке двинулся, а за ним сразу подтянулась, окружив его, свита.
"Гитару отдай" промямлил я. "Щас!" кивнув одному из своих сказал в кепке. Небольшого роста шкет, подбежав ко мне вдруг резко стукнул мне в лицо и попал прямо в переносицу носа. Вкус крови и искры в глазах пронеслись в моей голове. Я согнулся и несколько секунд приходил в себя. Какая-то лавина гнева, смешавшись с яростью и быстро увеличивающейся силой нарастала у меня в груди. Она вдруг комом стала рваться наружу. Мне было не известно доселе это чувство, и я дал ему волю. Дал. И выпустил наружу. И она пошла на выход.
"Хватит ему" проговорил кепка. "Пошли".
"Подожди. Возьми медиатор" разогнувшись сказал я. Приблизившись к кепке я подтянул гитару к себе имитируя закладывание медиатора за струны и силой используя гитарную коробку нанес ему удар под подбородок. Все на секунду замерли от удивления и борзости. Змей закричал "Ты что?". Кепка с ужасом в глазах схватился за горло, а я, согнув указательный палец вдвое и сделав его в виде пики резко нанес удар левому шкету в глазницу. Видит ли он хорошо по сие время? - я не знаю. Но дикий крик разнесся по двору. "Гад, ты что?" В это же время Котлета, пренебрегая правилами кодекса боя, сбоку с размаху ударил третьего бойца прямо ниже колена своим кондово пошитым кирзовым сапогом. "ЫЫЫхх, ыыыхх, ыыыхх!" шипел боец, набирая воздух в легкие. Что было дальше нетрудно представить. Дикий вопль боли раздался по двору, и он как подкошенный рухнул на землю. Кепка вдруг развернувшись бросился бежать и я, догнав его чуть подпрыгнув сбил ему заднюю ногу. Зацепив задней ногой за голень второй, кепка юлой упал на землю. Гитара с шумом и издаваемыми звуками струн отлетела на пару метров от него. Он попытался встать, но град ударов сверху в различные части головы сыпались от меня как из автомата. Сначала кепка уворачивался, потом закрыв голову локтями просто шатался из стороны в сторону, а потом так и оставшись на коленях просто мыча завалился вбок и затих. Чья-то рука перехватила мою с криком "Харэ!!! Забьешь его совсем" прокричал Котлета.
Без эпатажных, как в кино фраз "Ты понял? Передай что, если кто...", я молча поднял гитару и пошел прочь от лежавшего. Во дворе лежал, крутясь от боли еще один, с разбитой голенью. Трое других панически убежали в темноту. С этого момента я понял, что при битве с врагом все методы и средства приемлемы.
На следующий день мы как всегда тренировались. К нам прямо утром пришел пацан с соседнего двора и передал, что нас ожидает на задворках детского садика Седой. Это был один из самых уважаемых авторитетов и бойцов нескольких улиц района. "Тебе быть обязательно" ткнув меня в грудь сказал посыльный.
Я уныло побрел с четырьмя товарищами в садик, в одну из его беседок где собирались "старшие" для посиделок, пива, вина и общения с девчонками. Нам, 16-ти летним, туда вход естественно был категорически воспрещен. Там уже находилось человек 20 бойцов во главе с Седым.
"Че на...где тот на...." произнес Седой.
"Вон он. Черненький!!!" сразу показал посыльный.
"Слышь на... как тебя там...на....Ты че вчера размахался то ветками на....Че на....умный что ли на...б..я" начал Седой. У меня в голове сразу проскочило "Ни фига себе. Уже все известно".
"Да они..." было открыл рот я...
"Короче тебе приписано дать мандюлей на......" произнес Седой. "Фуга, привести к исполнению б..я". По этой команде не спеша встал и пошел по направлению ко мне один из знаменитых бойцов, телохранитель Седого Фуга. Он был красавцем и даже отсутствие трех передних зубов при улыбке не пугало окружающих его толпами поклонниц. Но в бою говорят он никогда не улыбался, а профессионально бился и всегда побеждал.
"Слышь Фуга, постой" сказал вдруг один из главарей. Это был Спица. "Пацан проявил себя хорошо в битве за район. Да и Телега не прав. Распустил своих. Бродят ночью б...я. Людей пугают".
"Вот я встрял" промелькнуло у меня в голове. Телега был крупным авторитетом среди "деловых". Так мы звали пацанов после армии, гонявших на Явах с разукрашенными золотой фольгой шлемами. Их боялся не только район, но и город в целом. "Мне конец" понял я с уже дрожавшими коленями.
"Ну что на....Херово на.....Короче малОй. Живи. Гитару принесешь сейчас. Отдадим её Телегиному бойцу. Я переговорю. И не бойся. Тебя не тронут. На этом и порешим. А че ты там так грубо с ним. Тот пацан с койки не встает. Ссыт под себя. Хорошо, что все цело на нем. И ты поэтому здесь с нами. И поменьше б..я увечий. Че на...не научились что ли б..яя. Я как вас учил на....?"
При этом Седой встал и подойдя ко мне с крайне спокойным лицом остановился. Вдруг изображение всех перед моими глазами перевернулось на 180 градусов. Ни какой боли не было. Я просто лежал ничком на земле, смотря на уходящую, на свое место, спину Седого. Как он произвел подсечку, просто не принеся мне боли, для меня и сейчас загадка. Наверное сыграл мой бараний вес и легкость. Но прием был выполнен профессионально. Гул одобрения пронесся по отряду. Я быстро встал что бы не ударить в грязь лицом и по стойке смирно вновь предстал перед главарем.
"И все тренироваться на...б...я! Слышите? Мы должны отбить победу. Они пригласили к себе Л.......ый район. Усилили отряд, Мы приглашать никого не будем. Сами все отобьем. Да?" грозно посмотрев вокруг себя выкрикнул Седой. "Да!!! Дружно все заорали. Б...я....убьем всех на...., победим на....давай на...вперед б..яяяяя".
Восторженно во всю глотку орал и я, не зная, что только поворот судьбы спасет меня от втягивания в этот мир. Мир боев, разборок и драк, побед и поражений, временного богатства и последующей нищеты, одиночеству и калеченого организма. Но тот крик жажды боя стоит у меня и по сие время в глотке, когда я вижу несправедливость и унижение людей.
И еще я понял, что галантность и кодекс "честного боя" не имеет значения, когда на тебя нападают ублюдки численностью превышающейв разы. Это правило помогло мне,когда молодыми лейтенантами мы были атакованы в одном из курортных городков тогда еще советского Крыма. На 8-12 человек молодых лейтенантов налетели местные численность в 40-50 бойцов. Битва была в центральном парке. На одного из наших приходилось человек 4-7 местной братвы. И тогда я полностью отдался беспределу боя. Я рвал ноздри, бил двумя пальцами в глаза, рвал рты, засунув пальцы за щеку противника, наносил удары в горло и сзади в шею, добивал лежачего с размаху ногой в голову, работал головой по переносице, просто бил ладонями по слуховым отверстиям, кусался, плевал в лицо, отбивался лежа на спине ногами, царапал кожу и бил крюком с руки стоя на коленях по яйцам противнику, не останавливался при мольбе поверженного и доламывал ему руки при болевых, толкал с размаха в грудь и выбивал равновесие вытянутой вбок прямой рукой на уровне горла врага, прыгал вверх и приземлялся на грудь лежавшему коленями вперед. Может это и спасло меня от позора и увечий. А может и жизнь в целом? Я не знаю. Но школа двора сыграла решающую роль.
Гитару пришлось отдать. Решение старшего было незыблемым и обязательным к выполнению. Позже, рассказав матери историю что гитара упала не лестничном пролете и разбилась я получил новую. Мать работала в торговле, и ей удалось, пользуясь связями, купить страшный дефицит. Новая была, как мне по крайней мере казалось, хуже наигранной и прилаженной к хозяину старой. Но то что у меня опять появилась гитара резко укрепило мой авторитет вреди прилегающих дворов.
Спустя месяц Седой дал команду на изготовление коротких дубинок. Основой их являлась алюминиевая или стальная труба, диаметром в 25 мми длиной не более 40 см. С обоих торцов трубы вставлялась выточенная деревянная затычка. Внутри трубы засыпался песок. Таким образом это было легким и мобильным средством нападения и обороны. В конце дубинки прикреплялась петля страховки, обматывающаяся вокруг кисти перед боем. Она делалась их кожаного ремня и считалась украшением дубинки. Мы готовились к ответному бою-реваншу.
Среди пацанов стали распространяться также "поджигные". Медные трубки, спиленные с тракторов, загибались с одного конца и заливались там же свинцом. В том же конце прямо в конце залитого свинца надфилем протачивалась щель. В трубку набивалась сера от спичек и к щели приматывалась спичка. Потом вставлялись шарики от разбитых подшипников, пыж из газеты и оставалось чиркнуть коробком по спичке и БАХ!!! Довольно громкий выстрел и поражение мишени на расстоянии до 10 метров. Недостатком системы являлось необходимость содержания "поджигного" в сухости. Что сделать при постоянном нахождении на улице было практически невозможным.
Наш двор пошел дальше. Мы модернизировали "поджиг" приставив к щели розжига маленький сапожный гвоздик. Над гвоздем крепилось кольцо от застежек старых женских босоножек, которые мы находили на мусорке. Кольцо крепилось к корпусу и на резинках взводилась как курок назад. Затем вырезался лобзиком пистолет и трубка приматывалась к нему. Все это уже называлось по новому - "кольцевуха".
Я гордился своей кольцевухой. Она была двуствольной, оба кольца работало автономно и самой основной моей заслугой считалось то, что я изобрел курок. То есть фиксацию колец через систему отводов на место под пистолетом у рукоятки.
Впоследствии увлечение этим привело к небольшой проблеме. Нет, не с милицией. В то время хоть и по двору ходил каждый день участковый, что в наше время немыслимо, но он не вникал в увлечения пацанов. А услышав выстрелы "кольцевух" только махал кулаком в нашу сторону, кряхтя покидая двор. Проблема возникла, когда я получил две дроби в лодыжку ноги.
Во время стрельбы на микрополигоне за сараями, один из пацанов зарядив кольцевуху и не удержав ее резинку произвел выстрелю две дроби аккуратно влетели ко мне в икроножную мышцу, пробив ее на 8 см и остановившись почти на выходе, с другой стороны. Третья дробинка влетела нагнувшемуся пацану, сидя набивавшего серу в ствол, в шею. Он так и умер спустя десятилетия с ней в шее.
Я побежал домой перевязать ногу, а затем самостоятельно в поликлинику. Хмурый хирург-бородач,положив меня на кушетку сказал: "Я не буду докладывать огнестрел в милицию. Но урок тебе преподнести обязан. Сестра, держать его!" прокричал врач и зловеще приблизился ко мне со скальпелем и ножницами. В то время я не знал, что существуют обезболивающие. Зубы постоянно лечили "на живую", в том числе и вырывание корней из воспаленного зуба, раны после боев зашивали тоже прямо при тебе без наркоза. Поэтому я особо то и не переживал. Доктор с силой врезался в мою кожу пытаясь достать дробь, которая была чуть видна. Он возился несколько минут и одна за одной, точно, как в кино, дробь "цзынкала" о дно металлической ванночки. Нет, я не стал ее забирать на память. Меня волновало, что я объясню родителям. Промыв каналы прохода дроби и перемотав меня врач сказал "Еще раз придешь - отрежу ногу!". Он думал, что я завизжу от страха. А я просто встал и спокойно посмотрев на чудаковатого доктора-бородача сказал: "А две слабО?" Доктор неистово заорал "Убирайся, бандит". И я, наклонившись как мушкетер, проимитировав съем шляпы спиной удалился из кабинета.
Впоследствии кольцевуха оказалась полезной. Мы часто ходили на завод что бы постоять под трубой. Труба выливала прямо на землю использованную воде производства. Нет, не канализационную, а промывочную с закрытого цикла. Она была теплой и несколько масляной и пахла станками и соляркой. Может она была радиационной, может ядовитой. Кто его знает. Мы на многое тогда не обращали внимания, таская в карманах месяцами ртуть и натирая ей часами прямо у себя перед носом двухкопеечные монеты, пытаясь их превратить в 10 копеечные. Всем все было до фени. Все текло рекой, отравляло почву ну и людей заодно. И не было никаких там Ростехнадзоров и экологов. Все вкалывали участвую в социалистическом соревновании, не думая ни о здоровье, ни об окружающей среде.
Раздевшись я тщательно обернул рубашкой взведенную кольцевуху. С ней я теперь не расставался, чувствуя себя "королем". Плескаясь под сильной струей огромной трубы, я не заметил, как нас окружила группа довольно взрослых пацанов с чужой улицы. Я примерно знал одного из них - это был Черный. Он накинулся на одного из наших и принялся методично, с ухмылкой, его избивать. Я рванул к одежде, возле которой, выбирая себе получше джинсы и рубашку копался один из банды. Оттолкнув его сходу, я вытащил кольцевуху.
"Спичек у него нет!!!" заорал, хохоча Черный.
"Стоять суки!" в ответ проорал я и спустил одно кольцо. Баххх. Два шарика с воем, гулом и столбом брызг ударили по поверхности водяного резервуара находившегося после трубы.
"Второй заряд пойдет в тебя Черный" спокойно ответил я.
"Пацаны, уходим" дал команду Черный и те, побросав все набранное быстро ушли из зоны завода. Я первым делом зарядил использованный ствол ствол в то время как пацаны быстро оделись и озираясь по сторонам мы бегом покинули нейтральную территорию. Как правило обиженный бежал за подмогой, которая в считанные минуты группировалась и успевала атаковать в виде отпора и возмездия обидчиков. Расслабились мы, лишь прибыв на свою улицу. Хоть на ней и не было крепостных стен, но территория была как бы прикрытанегласным куполом неприкосновенности.
Итогом этой истории стало сознание того что в критической ситуации я могу управлять страхом. Быть хладнокровным и этим остановить противника, находящегося в возбуждении и кураже. Я заметил, что мой мозг в то время работал четко и ясно, что я одновременно планировал свои последующие действия и что самое главное, о! счастье - у меня не дрожали колени.
Впоследствии я подарил свою кольцевуху одному из главарей. Расперло меня тогда от восхищения и эмоций при выполнении им упражнений на турнике, вот и презентовал ему. Может и зря?
Мы все продолжали готовится к битве-реваншу. В отряде стали практиковать изготовление пузырьков с насыпанном в него заранее карбидом. Оставалось долить води и быстро завернуть колпачок крышки. Через 15 секунд звучал взрыв с разлетом осколков стекла как поражающих элементов. Таким образом каждый боец имел тройку пузырьков и пузырек с водой. Главной проблемой было не ошибиться со временем. Которую, к сожалению, один раз мне решить не удалось.
При очередной тренировке на скорость заливания пузырька и его метания на дальность я, то ли перелил воду, сделав реакцию более быстрой, то карбид более качественный попался, то ли передержал его, но при броске снаряженный пузырек, успев покинуть мою ладонь всего лишь на 10 см, взорвался.
Десятки кусочков стекла пробили мою кисть в нескольких местах. Из основных ран виднелась белая плоть мяса и косточки. Я, схватив руку второй и неся ее перед собой побежал домой и перевязав ее там тем что попалось под руку, выдвинулся опять в ту же злосчастную поликлинику. К счастью дежурным хирургом была в то время женщина. Трудно представить если бы меня спустя месяц опять принял бородач. Наверное операция без наркоза показалась бы мне наслаждением в свете того что он сделал бы далее устно а может и физически, вставив мне к примеру клизму со слабительным.
Женщина молчаливо обработала мне раны и зашила опять без обезболивающего все дыры. Впоследствии осколки стекла зашевелились и стали двигаться, ограничивая меня от тренировок на турнике и вообще от хватательных движений и сжимания кулаков, что было недопустимо. Я поехал в больницу и лег на операцию. Она длилась с пару часов, и хирург вытащил все видимые, по его мнению, осколки. Но часть их них покалывает и по сие время. Слава Богу остались целы глаза.
По мере приближения битвы мы стали практиковать марш броски на длинные, порой до 25 км расстояния. Собравшись группой в 15-20 человек мы с достаточно большой скоростью бежали то по полесью, то по пересеченке а то и просто по проселочным дорогам. В ходе бега я открывал интересные места, стал понимать, что существует жизнь и за пределами нашего двора, что замечательная природа окружает наш город и что в нем живут и люди, с улыбающимися лицами. По прибытии с тренировки я часто думал об этом. Почему мы погрязли в драках, каких-то авторитетах, старших и главарях. Почему мы не можем жить в мире, без вражды и ненависти и когда наконец то прекратится этот сумасшедший звук хрустящих костей. Я думал над ответами и не находил их. Эти ответы забивал постоянно журчащий от голода желудок, мечта о выпитой залпом банке сгущенки, которая уже 3 года как стала государственным дефицитом и о горсти настоящих овсяных печений, которая мать изредка, если повезет купить, привозила из Москвы, тех печений в картонных вертикальных коробках, которых с 80-х годов уже не было, да и не будет в будущем - с медовой нугой, ароматом, тягучестью при их откусывании и таянии во рту.
Итак, наступила неделя, когда Седой приказал всем быть на месте. Это означало, что бы никто случайно, именно в это время,не уехал в деревню к бабушке и что бы каждый был в хорошей физической форме. Во двор зачистили "инструкторы" Седого, старшие пацаны, которые проверяли подготовку и обучали тактике уличного боя в новом видении - с использованием кольцевух, дубинок и карбида. Мы стали применять фанерные щитки, которые приматывали к груди и кистям рук. К костям ниже колена все приматывали резиновые куски вырезанные ножовками из покрышек автомобилей. Двигаясь в такой экипировке, ты чувствовал себя словно внутри танка. Прибавлялась уверенность в неуязвимости и скорой победе. Вся защита была подогнана и мы с легкостью перемещались в ней на тренировках. Накануне Седой собрал представителей улиц и дворов и развесив план города подробно изложил тактику боя. Нас, пацанов, бойцов низшего ранга, называемых по-современному "пехотой", просто распирало от желания узнать подробности. Однако Приба был нем как рыба и лишь только произнес "Держитесь меня.Я вас поведу куда надо!"
В пятницу с утра прокатился клич - "Готовность N1". Все пацаны двора были крайне возбуждены. Тщательно подогнав защиту мы с выкриками крутили маваши гери и вертушки для нанесения ударов ногами в голову противника. Лишь спустя несколько лет в училище, на занятиях по рукопашке я уяснил, что желательно ноги то от земли совсем не отрывать. Чем выше отрыв, тем ниже устойчивость. Заметьте, легендарный Федор Емельянов никогда не страдал ни мавашами ни вертушками. Никогда!!! И был пожизненным победителем в рукопашке. Но в то время красивый в исполнении, но бестолковый по результату удар вертушки с поворотом на 360 градусов имел действенное значение в психологическом плане. Были случаи, когда применение такого удара в самом начале боя, совершенно неточного и бестолкового, наносил полный ущерб противнику, который увидев его вдруг убегал, имея численность, дважды превышающую по количеству бойцов.
На боку у всех были привязаны к ремням и спрятаны за штанами короткие, уже со стершейся краской и поцарапанные от тренировок, дубинки. В нагрудных карманах были приведенные к бою кольцевухи. Атмосфера накалялась с каждой минутой. И вдруг раздался клич "Вперед!" Старший двора Приба внимательно осмотрел всех бойцов и заставив раскатать рукава вниз одного из нас, который для бравады выставил напоказ защиту, приобняв каждого напоследок сказал: "Ну двинулись! Сегодня на..победа б..я будет за нами".
К моему удивлению мы сошлись на промежуточной улице с соседней, теперь на время ставшей союзнической группой и продолжили движения в количестве 40-50 человек. "Мало" подумал я и к удивлению заметил, что я совершенно спокоен.
Дойдя через час до места предполагаемой битвы, я заметил, что с левого бока к нам присоединяется отряд низов частного сектора во главе с их Лидером Пахомом, а с правого отряд конечной во главе с Тогой. Они открыто были вооружены длинными колами от черенков для лопат. Что мне импонировало. Потому что мы были вооружены более серьезно и все это маскировали.
Сзади нас подпер отряд "лесных" во главе с их лидером Быхой. Мне было очень приятно и интересно что все выдвинулись своими путями, для внезапности и маскировки, и сейчас стояли в полной тишине, ожидая команд своих главарей.
Вдруг раздался треск мотоциклов и в центр отрядов, в окружении эскорта с десяток "Яв" въехал сам Телега. Я стоял с выпученными от счастья и гордости глазами. Приехал САМ!!!
Телега был немногословен. "Бойцы! Пацаны! Братья! Сегодня мы отстаиваем честь нашего района на.....и должны биться до конца б..я. Мы наведем порядок в городе б..я на....! И предупреждаю. Убитых быть не должно!" Я думал, что Телега наконец то слезет с вдрызг тюнингованной "Явы" и станет в первую шеренгу. Однако он, заведя ее с "пол тычка", вдруг развернув "солнышком" на месте, лихо газанув, исчез в сопровождении эскорта в небытиё. Так я получил первый наглядный урок ухода высшей власти от ответственности.
Старшим был назначен Седой. Немного посовещавшись с главарями, он вдруг выкрикнул - "Вперед!". К моему удивлению к нам в этот момент никто не вышел. Ни отряда, ни парламентария, ни даже кучки энтузиастов. Приба закричал "За мной!" и мы побежали. Побежали сквозь дворы, гаражи и сараи, сквозь проходы подъездов, площадок открытых рынков и свалок, сквозь уютные территории детских садов и парков. Побежали каждый отряд по своему индивидуальному маршруту, в строгом соответствии с планом Седого. Сейчас это называется "зачисткой территории". Натыкаясь на мелкие группы бойцов мы сходу, иной раз в прыжке, сбивали их с ног, били коротко по головам кулаками и по корпусу дубинками и бежали дальше. Глубина территории района была где-то с 5 километров и рука возмездия должна была настигнуть каждую улицу двор и мелкий уголок территории.
Мы сходу валили вдруг хаотично сгруппировавшийся двор противника в целях организации отпора. Мы сбивали их с ног напором, бешеным оскалом лиц и жаждой победы. В одном из дворов навстречу выбежала группа взрослых мужчин. Часть из них была с гаечными ключами и обрезками труб. "Мочи!" заорал Якут и мы, не решавшиеся никогда до этого биться со взрослыми, 16-ти летние пацаны, достав дубинки и обернув защитный шнурок вокруг кулаков кинулись в бой. Часть мужиков выбежав из подъезда под нашим натиском,просто как пробка из шампанского, была вбита назад. У дверей в подъезд началась свалка. Одного из наших бойцов по кличке Морда мужикам удалось затянуть внутрь. На что Якут, вытащив нунчаки стал ими ловко орудовать, нанося удары мужчинам по ногам, плечам и головам. Хруст ломаемых костей разнесся по двору. Мы зажали мужиков с флангов, нанося град ударов дубинками, и одновременно руками и ногами услышали "Пацаны, да вы че б...я! Совсем охренели!" И только с появлением Морды мы бросили добивание и побежали дальше.
Продолжив бег я всем своим телом почувствовал, что что-то идет не так. Что мощный доселе противник не может так сдать район, что это просто не по "правилам", вопреки кодексам "чести" и борьбы за лидерство в городе, что этого просто "не может быть".
И вскоре мои предположения подтвердились. Мы уже были на границе города и границе вражеского района как вдруг изпролеска на нас выдвинулся огромный отряд численность в 100 - 140 бойцов. Мы оторопели. И лишь Приба был хладнокровен. "Назад!" заорал он и мы попятились спиной, но лицом к врагу вглубь дворов. Я почувствовал, что мое тело стало пластилиновым. Какая-то тяжесть налилась во всех его уголках. Нет, это было не от длительного бега с постоянным противодействием противнику. Это был страх. И он просто брал вверх внутри меня. Бойцы района вышли к нам словно рыцари, со щитами от фанерных ящиков, длинными колами, и стальными шарами, приваренными к цепям которые были намотаны на запястьях. У некоторых были самодельные обрезы наподобие наших кольцевух но только со значительной длиной стволов, которые они открыто держали по направлению к нам на уровне своих животов. У некоторых они были трех и даже четырех ствольные.
Почти все из них были в мотошлемах и перчатках. Видение всего этого парализовало большинствонаших бойцов. Я страшно захотел, чтобы мы признали проигрыш и ушли домой. Но такой команды к моему ужасу ни от кого не поступало.
В свою очередь к нам начали стягиваться все отряды нашего района. Часть бойцов было в крови, часть уже с перебинтованными головами, часть тащили под руку как раненых. Мы выстроились фронтом к противнику. Вроде стена на стену.
Вперед от нас вышел Седой. Стоя в 30 метрах от противника он проговорил "Решаем вопрос по-мужски. Одни на один. Кто от вас?" Седой был авторитетом городского масштаба, и выйти с ним один на один было крайне рискованно. Но все же приземистый пацан возрастом в 21-23 года вышел из отряда. Битва была скоротечной. Они не ходили друг против друга по кругу как в кино. Они просто кинулись вперед и оба удара в челюсть и в лоб щелкнули одновременно. Хррыыым!!! Хруст костей. Седой отступив вбок с точностью снайпера по траектории сверху вниз с замахом нанес удар чуть позволившего себе согнуться бойцу. Однако тот умудрился его выдержать и кинулся в ноги с намерением их захвата. К нашему торжеству его проход был встречен Седым точным ударом колена в голову. Такого мощного воздействия боец не ожидал. Он выпрямился и вдруг пошел куда-то чуть мимо Седого. Я понял, что это конец. Боец был оглушен и деморализован. Среди отрядов стояла зловещая тишина. Седой подошел сбоку к бойцу и чуть развернув его к себе коротким ударом с уровня своего лица стукнул, как мне показалось мягко, а на самом деле крайне жестко и хлестко его в переносицу. Боец, раскинув в бока руки, чуть постояв, рухнул без сознания на землю.
Седой поставив ногу на его спину громко сказал. "Бойцы! Район НАШ!!! Всем сложить оружие и разойтись по домам". С несколько секунд на поляне стояла зловещая тишина. Противник так и стоял стеной, ощетинившись щитами, а каждый из нас держал руку за пазухой в готовности достать кольцевухи и открыть огонь. Задние ряды стояли с открытыми пузырьками, в готовности залить карбид водой, бойцы группы Тоги стояли с вытянутыми вперед колами от черенков, завершали ряды и обеспечивали тыловое прикрытие Лесные, с заточками и здоровыми рогатками для стрельбы стальными гайками, в меткости которым им не было равных в городе. Стоило произойти лишь одному движению, крику, вздоху или хотя бы какому-то звуку как наэлектризованная машина разрушения запустила бы свои механизмы. Стояла мертвая тишина.
И вдруг я услышал.....НЕТ...не знакомый треск костей и выстрелы кольцевух..а грохот фанеры. Это бойцы района скидывали с себя щиты и снаряжение, бросали обрезы и дубинки. Стоял звон падающих цепей и алюминиевых щитов зашиты груди. Это был звук победы, предстоящего мира и окончания открытой войны. Это был звук упоения нашей силой и я вдруг надув щеки и все еще находясь в агонии боя подумал - "А зря!!! Можно было бы и побиться".
Седой взвалив через плечо поверженного им бойца отнес его к отряду и бережно передал на руки бойцов. Все хмуро смотрели друг на друга но ни один ни от нас, ни от них не произнес оскорблений ни мата. Все было по-джентельменски, с самого начала битвы один на один Седого с бойцом.
На следующий день мы узнали, что семеро бойцов вражеского района пострадали в ходе зачистки и находятся в больнице. От наших была сформирована группа, которая поехала их проведывать с кучей фруктов, спиртного и сладостей. Так я получил свой первый урок почтения к бывшему врагу.
Я часто думал потом, а правильно ли сделал Седой вызвав решить спор способом "один на один". Ведь многие стали его обвинять в трусости, малодушии и даже подкупе со стороны милиции. Спустя некоторое время япринял решение, что Седой поступил крайне мудро, сохранив здоровья как своих там и бойцов противника. Так я получил еще один урок жизни - "Заботься о своих товарищах!"
Жизнь шла своим чередом и мы больше не участвовали в сражениях того масштаба. Все стали умнеечто ли? В городе наш статус автоматически поднялся,стал незыблемым. Достаточно намекнуть что ты из района...и все натянуто улыбались, боясь тебя прогневать. Мы спокойно расхаживали в центре города, руководили или правильней верховодили на одной из престижных танцплощадок, нас боялись зимой на центральном катке и на вылазках на близлежащих турбазах. К сожалению, была и обратная сторона медали. Турник стал простаивать, а потом и вовсе подгнил. Бойцы принялись курить и многие выпивать. На тренировках нас становилось все меньше и меньше. Часть из пацанов уединялась с девушками и проводили с ними все свободное время, часть переехала в другие районы, а часть даже вовсе исчезла "завязав" с дворовыми отрядами.
Мы заканчивали 10-ый и пора было вступать в сознательную и самостоятельную жизнь. Практически успокоившисьмы были уверены, что лавры крутых пацанов на наших плечах вросли в кожу навечно. Но я понял, что мы глубоко ошибались.
Я как бы закалившись и возмужав в уличных боях также покинул двор и перешел в отряд района, оперировавший на танцплощадке одного из парков города.Там сгруппировалась элита уже зрелых бывших бойцов, предпочитающих разбираться мирными способами, но готовых постоять за себя в случае крайней необходимости. Возглавлял отряд Длинный. Красивый пацан, с хорошими манерами и рассудительной речью. Все на танцплощадке происходило под его контролем и с его согласия. Это был и пропуск посетителей как по билетам, так и без оных, и регулирование деятельности местного отделения милиции, кого забрать, а кого помиловать, допуск на танцы чужаков, разрешение флирта с девчонками, руководство и заказывание музыки рок-группы, и даже мода на стили танцев тоже была возглавлена им. Как Длинный танцует так и все ему подражать должны.
Он был справедлив и между нами сразу установилась симпатия. Высшей похвалой стало то, что при моем приближении он прекращал разговор и почтенно здоровался персонально со мной. С тех пор я уяснил что при протягивании руки надо смотреть в лицо здоровавшемуся и ни в ком случае ни в сторону, разговаривая при этом с другим. Знакомство с Длинным сразу поднимало авторитет. Идя по парку многие привставали со скамеек и приглашали меня присесть, многие протягивали пиво, предлагали сигареты и даже протягивали руку девушки "На, бери, она сегодня твоя!" В ответ я никогда не наглел и также улыбаясь и чуть приобняв пацана отказывался или принимал предложение посидеть, или просто извинялся, что пора идти вглубь площадки, к месту сбора элиты.
Я взрослел и мужал и организм брал своё. Я стал засматриваться на девушек, естественно из тусовки танцплощадки, потому что иного общения у меня не было да я и не желал этого сам. Я заприметил одну из них привлекшую моё внимание своей гордостью, независимостью поведения и какой-то загадочностью. Вернее, не заприметил, а что-то просигнализировало мне, что она такая же по строению души. По духу, по восприятию или по мировоззрению? Я как то не вникал. Но на отчаянные мои взгляды, а в то время я был очень стеснителен в отношениях с противоположным полом, она отвечала лишь мимолетным взглядом. Несмотря на то что я был варваром, бойцом и истинно мужланом, я все-таки заметил, что в этом мимолетье проскакивают искорки. Чувством распознания образов меня наградила природа и я практически не ошибаюсь и по сей день.
Её звали Ириной. Она была аккуратненькой хрупкой девочкой и очень современно одевалась. Ее лицо было идеально: с тонкими чертами и правильными пропорциями. Она могла улыбаться, хмурить брови и чуть морщить носик - но все это добавляло ей только изящества и красоты. Её волосы были темного естественного цвета с коричневым отливом, и казалось что они были до того бархатистыми, что хотелось просто окунуть в них свое лицо. Она была жемчужинкой на танцплощадке. Но я заметил, что все бравые пацаны, ставшие моими новыми друзьями, сторонились её. Почему-то мне сразу стало ясно в чем причина - она на всех действовала магически, и многие просто боялись к приблизиться к ней. Нет, она не была недотрогой и общалась со многими, в том числе незнакомыми мне пацанами, допущенными Длинным к посещению. Но все это она делала грациозно, с достоинством и аристократичностью.
Ирина прекрасно танцевала и как-то раз я, весь покраснев, сжав ладони в кулаки и встряхнув ими вдоль туловища, осмелился пригласить её на танец. Она была словно гуттаперчевой. Я не чувствовал совсем ее движений. Гибкое тело точно повторяла мои движения, и мы слились как две медузы в прибрежных водах океана. Я был ошарашен тем, что какая-то уверенность полностью поглотила меня - уверенность что я её защитник, покровитель или завоеватель и она приняла это. В какой-то момент я впал в эйфорию блаженства, что меня сразу озадачило: не к лицу бойцу расслабляться, кругом могут быть замаскировавшиеся враги! Но чувство счастья обволакивало меня плотным кольцом. Своё дело сделали и запах ее волос, и тела, и чуть незаметные ответы на мои попытки прижаться к ней, что повсеместно практиковалось в медленных танцах и никто этому не воспрепятствовал (не знаю, как сейчас? Давно не танцевал с незнакомыми женщинами!). От неё веяло какой-то исключительной, не по ее годам, женственностью. И я получил этому подтверждение, когда неуклюже было потянулся ее поцеловать. На что она ответила "Не спеши, прикоснись лучше ко мне щекой". Ощущая ее спину я уже моделировал движение ее отчетливых бедер, длинных ног и аккуратных ягодиц. Для меня это было хуже тренировки: за три минуты я успел и вспотеть, и побыть в эйфории, и помечтать, и покраснеть, и ощутить неизвестное вожделение и даже подрожать. Все, и быстро, и одно за другим, как в колесе обозрения.
По окончании танца я галантно расшаркавшись проводил ее на то место где она стояла до приглашения и убыл для разговоров с командой бойцов.
Ирину я видел каждый день, а посещал я танцплощадку регулярно. Каждый Божий день. Как в школу или на работу. Но чувство первого знакомства сыграло и отрицательную роль. Я стал её бояться. На меня вдруг нашло что она намного старше меня морально, что она уже сформировалась как личность, а я глубоко внизу. Что она красивая девушка, а я неотесанный боец. К тому же огрубевший в боях и битвах, в шрамах и с суровым взглядом. Словно дикий волчара. Масла подлил увиденный мною диалог Ирины с одним из серьезных бойцов (как оказалось всего лишь по слухам), познакомиться с которым мне не удавалось. Он просто игнорировал меня. Как бы я не пытался с ним поговорить. Он был крупным, накаченным пацаном, с ярко выраженными бицепсами на руках и обтянутой майкой, выделяющей его мощный торс. К тому же на нем были супермодные по тем временам расклешенные джинсы Wrangler, которые идеально сидели, спускаясь к низу не мнущимися лодочками.
Я страшно заревновал. Говорили, что он был из деловых, и что даже Длинный держит с ним дистанцию. К моей глубокой печали Ирина была с ним мила и ненавязчивое касание локтя "мачо" говорило о симпатии.
Я разозлился. К тому времени мы все были примерно одинаково одеты, вроде как в униформе. Обязательным атрибутом били джинсы Wrangler, обрезанная в плечах майка или рубашка и остроносые туфли. Я решил усилить свой гардероб и купил на законспирированной толпе у фарцовщиков сверх модные туфли и новую майку, которые мне обошлись ...о ужас!!! в 60 рублей, что было эквивалентно месячной зарплате слесаря на заводе.
Прибыв в обновках и услышав лестные отзывы пацанов и иных девчонок, я пытался произвести впечатление на Ирину. Но был награжден лишь мимолетным прежним взглядом.
В то время на площадке работали массовики затейники. Такое было требование партийной культуры государства. Как правило раз за вечер объявлялись конкурсы на лучший танец. Игрался Deep Purple, и все выделывали "па", то бишь извивались и дергались в конвульсиях как могли. За год посещения поднаторел и я. Но залезть на эстраду за призом - Боже упаси. Стыд и позор. Поэтому я никогда не выделялся. И ужас наступил. Ведущая в микрофон объявила "Победителем конкурса признан вот то парень в красной лапше!". Вы знаете, когда приходит ...опа, я сразу это чувствую. И еще до объявления результата конкурса мне стало как то неуютно. Я почувствовал, что надо сматываться. "Молодой человек, вы, вы, идите сюда!" Все вокруг меня стали аплодировать и образовывать зону почета, расступаясь от меня как от звезды эстрады. "Поднимайтесь на сцену, не стесняйтесь!" Я понял, что побег будет уж слишком и опустив от стыда голову вниз забрался на эстраду. Мощный свист одобрения и аплодисменты прокатились по площадке. Все ликовали. Мне вручили какого-то надувного крокодила и я протянув руки вперед поклонился моим "Фанатам". И впервые вынес урок: "Звездой быть - неприятно!".
Спустя минуту и просунув крокодил через решетку забору забросил его на асфальт подальше за пределы площадки. "Фу, позор то какой!" подумал я. Но всякое несчастье приносит кусочек счастья. Ирина, вдруг отыскав меня, отходившего от позора, подошла и без слов сходу поцеловала меня в губы. "Ты молодец, молодец, умница!". Её поцелуй был самым нежным. Так мне казалось. Хотя сравнивать то было не с чем. Он был ПЕРВЫМ в моей жизни.
Но жизнь не может быть постоянно гладкой и обстоятельства не преминули ждать. Бросив поддерживать статус и растеряв отряд, мы почувствовали, что в городе стали поднимать голову различные мелкие группы пацанов, которые не подчинялись никому. Они отличались дерзостью, скоростью нападения и быстротой отхода, то есть были мобильными. Я замечал, что все реже и реже признавался авторитет нашего района, что многие незнакомые группы сплевывали нам вслед, что ранее считалось недопустимым явлением. Такие группы мы прозвали "залетными". Залетел, нашалил и улетел. Щипали они и нашу танцплощадку. Они прибывали с другого берега города и были словно инопланетяне для нас. У них были свои методы боя, полностью отсутствовал кодекс и джентльменские составляющие стычек. Они нападали вдесятером на одного и не беспокоились о совести. И самое главное, что было не приемлемо для нас - отнимали деньги и ценности у других, находящихся в одиночестве или в малой по количеству численности.
Снами в группе на танцплощадке был отличный пацан по кличке Черник. Он отличался высоким дружелюбием и всегда разруливал недоразумения, возникшие внутри отряда. Мы были живым организмом и мелкие стычки внутри считались нормальным явлением. Черник отличался от нас солидностью и выдержкой. Он был чуть старше и это было заметно по его поведению. Он часто одалживал денег нуждающимся, покупал билеты для прохода девчонкам и был всеми любим. Симпатизировал он и мне. Я часто наслаждался его рассудительной речью и способностью убедить собирающихся биться не конфликтовать. В боях Черник так же был интеллигентом. Рассказывали, что когда чужаки перегнули палку и напали на площадку Черник был решителен но справедлив, грудью защитив кучку окруженных бойцов от разъяренных наших, готовых их просто разорвать на кусочки. И тогда все его выслушали и вовремя становились.
Его же доброта погубила впоследствии. Говорят, что его атаковали ночью одного, двигающегося домой после проводов девушки. По слухам, он не стал сопротивляться, и все знали, что причиной было не его немощь, он был отлично подготовлен, а попытка решить все мирным путем. И это было дело рук "залетных", ибо сразу все отряды были проверены и доказано, что наши здесь, или соседи - не при чем.
Столкнулся с ними и я. Одним из вечеров по площадке пронеслась команда "Наших бьют!". Я часто восхищался организованностью бойцов в американских боевиках. Но у нас было не хуже. За секунду на площадке остались одни только девушки, и некоторые из них так и стояли с распростертыми руками, державшие мгновение назад пацанов за талию. В случаи нападения все сжимались в пружину, которая была готова выстрелить в любую требуемую секунду.
В одном из уголков парка началась свалка. Я сразу ее услышал все по тому же хрусту ударов по челюстям и головам. Естественно все повалили туда, подвергаясь "инстинкту стада". Мы не предполагали, что залетные напали несколькими группами. И с различных направлений. И этот угол - был отвлекающим маневром. Основной удар левобережные нанесли не танцплощадку, сметя на пути билетершу и принявшись собирать деньги с оставшихся в одиночку девушек. Услышав крики с внутреннего контура, мы рванули туда. Выбив сходу пару бойцов от калитки входа, я стал искать Ирину. Она была в дальнем углу в объятиях какого-то шкета, с видом уголовника. Он держал ее сзади, обхватив за живот. Она сопротивлялась и отбивалась, а в ответ на это напавший хохотал. Я с размаху толкнул их обоих, и они отлетели к кованому забору. Шкет сильно ударился спиной и чуть расслабил хватку. Чего я и добивался. Я сразу нанес удар под нижние ребра его грудной клетки и шкет, отпустив Ирину согнулся в нужную мне сторону. Не отойдя как положено на шаг для подготовки удара я тут же с левой стукнул его в правое ухо. Боец немного сжался и слегка неумышленно раскрыл левую часть лица. "Все. Он мой!" подумал я и вытянув руку на уровне правого глаза приготовился стукнуть его в переносицу "щелчком" как мы называли этоткороткий, но мощный и точный удар. Какое-тостранное ощущение настигло меня в тот момент. То ли улыбка на лице шкета, то ли какая-то его ненормальная успокоенность перед отключкой, но это "что-то" заставило меня чуть задержаться, что было правильным решением. В руках у шкета была финка.
Я никогда в своей жизни до этого не "шел на нож". Мы вообще не практиковали ножевые бои. А зря. Этот вид боя является одним из основ рукопашки. Я резко отпрыгнул в недоумении назад. Нож сразу подавил и мою браваду, и мой кураж и мою жажду победы, казалось отделявшую меня на долю секунды от достижения. Я был растерян и подавлен. Круглые и мокрые от случившегося глаза Ирины подтвердили тот факт, что ситуация серьезна. Она, свернувшись в комочек стояла такая беззащитная и милая, что сердце мое разрывалось на части. "Пойдем, пойдем отсюда, хватит!" всхлипывала Ирина.
Ситуацию разрядил Длинный. Он с разбегу и криком "Ты что сука?" стукнул своей полутораметровой ногой бойца в район шеи, на что шкет, сразу отбросив нож упал, раскинув руки в стороны, а затем схватив его за шею развернули со всей силой стукнул корпусом о забор. Нападавший словно распятый остался на нем в покое и без движений. Длинный быстро схватил нож и откинул его далеко за забор танцплощадки. С тех пор я уяснил очередную истину - "Жертвуй собой выручая товарища!"
"Уходим!" прокричал он вокруг и мы все потянулись бегом за ним. Кроме меня. Я стоял в объятиях Ирины которая рыдала на моем плече. Мои руки висели вдоль туловища, и я не знал, что делать с плачущей девушкой. Неподалеку в тени деревьев стоял с таким же красивым, но теперь к удивлению, померкшим от видения меня и Ирины лицом накаченный "мачо". Глядя на него, я осознал, что "не все так ценно что блестит". Впоследствии, за непринятие мер по защите наших девчонок, "мачо" был морально изолирован отрядом высказавшему ему "игнор" и поняв свой прокол больше на танцплощадке не появлялся.
В течении последующего часа, мы до полуночи добивали в центре города "залетных". То там то здесь раздавались крики, хруст костей и удары об асфальт. На том их атаки временно и закончились.
Наступила зима и мы перебрались с танцплощадки на каток, ввиду закрытия на зиму последней. На центральном катке был все тот же отряд но уже на коньках. Все кстати катались супер профессионально. Льдом была залита внешняя, асфальтовая дорожка по которой перемещались зрители во время матчей и каток был каким-то гигантским. Разогнавшись по кругу, мы часто цепляли девчонок и заигрывали с ними. Джинсы уже не имели значения и внешний вид определялся по марке коньков. У меня были самые крутые по тем временам - хоккейные Ботас.
К сожалению после того случившегося я не увидел больше Ирину, хотя искал ее в центре города, в кафе и просто, двигаясь по улицам. Она ни разу не появилась на катке. Взять телефон я не удосужился, так как мне казалось, что все будет без изменений в тот период юности. И она должна быть постоянно с нами. Наверное на неё, сильную внутри но хрупкую снаружи подействовал тот эпизод. А может жизнь просто внесла свои коррективы? Ведь девчонки взрослеют гораздо быстрее чем пацаны. Но первый её поцелуй чуть соленых губ мне запомнился навсегда.
Количество шрамов на моем теле было добавлено драками после катка при возвращении в свой район. Собравшись на выходе из стадиона, мы ехали, оккупировав целый трамвай. Граждане как правило любезно с него заблаговременно высаживались. И мы с криками забегали, оккупируя свободные места. Маршрут трамвая пролегал сквозь чужие районы, и мы к этому были готовы. Вражеские бойцы как правило атаковали со всех дверей. Мы же надев на руки коньки,как боксерские перчатки лезвиями вперед, били по ним сверху. Иной раз они пробивались в салон и там начиналась основная и самая жестокая битва. Участвовали все. И девчонки, и случайные,не пожелавшие вылезти заранее граждане, и даже водитель трамвая. Все бились остервенело. Намерением нападавших было отнять у нас коньки, а наше - не отдать и постараться доехать до дома. Были случаи, когда опаздывающие не успевали забраться в наш коллективный районный трамвай. И тогда оставалось только два выхода: идти пешком с вероятностью попасть под раздачу в чужом дворе или замерзнуть по пути или держать оборону в малом составе. Попал с опозданием и я, заболтавшись с понравившейся мне девчонкой. Бой был скоротечным и жестким. Мне повезло, что опоздал как раз и Длинный вместе с двумя нашими пацанами. Мгновенно поняв при подъезде к следующее остановке что нас ждет отряд противника, он показал знаками девчонкам что бы те постарались заблокировать открывающиеся гармошкой передние двери, кивнул мне на среднюю, а сам, одев коньки на руки, приготовился отбивать самую атакуемую - заднюю. Начался штурм. Мы принялись бить сверху ногами, потом напирающих, и уже поднявшись на пару ступенек - коньками, а потом уже выронив коньки - кулаками. Решающую роль сыграли девчонки, которые яростно кинулись помогать нам и били всех подряд передней частью лезвий своих коньков оставляя на лицах следы засечек в виде мелкой пилы. На высоте оказалась водитель трамвая, которая тут же тронула вагоны, и мы поехали. Напавшие бойцы не захотели въезжать на чужую территорию стали спрыгивать на ходу словно виноградинки с перезревшей кисти. Последнего оставшегося в салоне мы просто вытолкнули пинком под зад, так как он сомневался - прыгать на скорости или нет? Мы отбили второй вагон, а те оба пацана сумели устоять в первом.
Несмотря на дворовую деятельность я неплохо успевал в школе. Увлекался математикой и физикой, успешно писал диктанты и вскоре через военкомат оформив документы получил вызов убыть для сдачи экзаменов в Череповецкое ВВИУРЭ. К тому же я профессионально занимался акробатикой и несмотря на сложность экзаменов и слухи о тщетности поступления туда (конкурс предстоял 6 человек на место) был готов к сдаче экзаменов.
Я совершенно не жалел о жизни проведенной в отряде. Да, я не видел хороших манер, я не был знаком с канонами обходительного поведения, я пользовался в основном ложкой и чавкал за столом. Но я вырос мужчиной, способным трезво и моментально оценить ситуацию, принять правильное решение и добиться успеха. И в этом мне помог двор, отряд и район. Помогли они мне и выдержать экзамены в училище.
В конце 70-х и начале 80-х на горизонте замаячили времена беспредела, когда физическая подготовка бойца отступила на второй план оттесненная Калашами "деловых". Когда вперед выступили не молчаливая победа один на один, а бахвальство расстрела из засад, когда появились авторитеты районов, презирающих службу в армии, когда в моду вошли курение и питие пива и энергетиков, когда исчезли отовсюду спортивные дворовые уголки, и когда дохляки стали беспрепятственно и бесконтрольно разгуливать с приличными и порядочными девчонками по району и городу.
А я уже ехал в вагоне поступать в училище и думал о своих друзьях, отряде, битвах, победах и поражениях, приобретениях и потерях, еще не зная, что училище навечно оторвет меня мира двора, района и города. Да, впоследствии я встречался в отпусках с бойцами отряда, но все это стало для меня вдруг неинтересно и скучно. И даже приглашение для интереса и поддержания навыков боя на разборку с какой-то группировкой не произвело на меня практически никакого впечатления. Я вырос морально, внутри меня уже царил иной мир, воспитанный организацией под названием ГРУ, и я уже не понимал ни целей дворовой борьбы, ни её смысла. Поблагодарив за доверие и приглашение, я любезно отказался от битвы и как бы сославшись на краткосрочность отпуска удалился от этого навсегда.
Спустя десятилетия я с благодарностью вспоминаю своих товарищей по тем временам, с помощью которых я окреп духом, сформировал волю и стал неплохим бойцом. Я вспоминаю всех нас, подкаченных храбрых юнцов, способных постоять за свой двор и себя лично. Большинство из наших к сожалению, уже нет в живых и вспомнить былое практически не с кем. Царство вам всем Небесное!
Так случилось что наше поколение рожденных в 1955-65-ых годах пережило нелегкое время. Афган, развал союза и перестройка, ГКЧП и вседозволенность, Чечня и следом за ней же вторая, Чернобыль, Таджикистан и Приднестровье, появление олигархов, гордящихся что они не были в армии, сделали свое дело. Какие-то постоянные преобразования государства, понятные только правителям, их внедрившим, не прошли бесследно. Я не понимаю тех людей, которые говорят, что "Свою судьбу вершит сам человек" или что-то вроде "Ты хозяин своей судьбы". Так утверждать можно лежа в совершенно тихом месте на необитаемом острове в тени банановых пальм и живности, имея кругленький счет в надежном банке. В нашем случае судьбы вершила твердая рука государства. Оно то и перемолола все кости нашему поколению. Достаточно сказать, что с нашего выпуска училища под сто штыков никто не стал генералом. Все мы как раз и вынуждены были быть винтиками этой машины преобразований и перестроек. Нести все это дерьмо согнувшись, на своих собственных плечах. И дух того времени вбили в нас ржавыми гвоздями навсегда.
К счастью жизнь продолжалась, и мы все это пережили. Как говорил Нестор Иванович Махно "Жить надо!". И Слава Богу что часть из нас жива и по сей день продолжает здравствовать.
P.S.
Телега - погиб при участии в балканском конфликте на территории Хорватии. Место захоронения неизвестно. 38 лет.
Седой - умер в 37 лет от передозировки наркотиков.
Бидон - умер в 40лет от сердечной недостаточности.
Черен - осужден за разбой и умер в 44 года в местах заключения (с дробинкой в шее).
Семен - трагически погиб в 37 лет в автомобильной катастрофе управляя мотоциклом.
Коржик - умер в 46 лет от острой сердечной недостаточности.
Длинный - погиб в Афганистане, кавалер ордена Красной Звезды. 27 лет.
Приба - умер от алкоголизма в одиночестве в 46 лет.
Сима - пропал без вести в ходе боевых действий в Таджикистане.
Черник - зарезан при движении домой после танцплощадки бойцами конкурирующей группировки в 19 лет. Виновные не найдены.
Быха - расстрелян засадой в ходе поездки в столицу в составе двух экипажей для разборок по взиманию долга на трассе М-4. 36 лет.
Котлета - умер в 42 года в период бродяжничества. Место захоронения неизвестно.
Кузя - обнаружен повешенным в своей квартире в 34 года. Обстоятельства невыяснены.
Фуга - расстрелян в своей машине вместе с подругой во время нахождения на отдыхе на реке. 36 - 38 лет. Причина неизвестна.
Черный - застрелен в ходе разборок с профессиональным криминалом. 24 года.
Пахом - сгорел при пожаре в своем гараже. 44 года. Причина неизвестна.
Морда - проходит лечение в психиатрическом приюте одного из городов России. Бомж. По слухам жив.
Якут - инвалид 2 группы. По слухам жив.
Спица - бомж. По слухам жив.
Змей - пенсионер. Торговец сантехникой на блошином рынке. Жив.
Тога - заключенный. Отбывает срок. По слухам жив.
Я (Дреба) - военный пенсионер. В 2015-ом - реально жив.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023
