ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. Александр I и Аракчеев

ИСТОРИЧЕСКАЯ АНАЛИТИКА.

ВЛАСТИТЕЛИ СУДЕБ И ВОЖДИ РОССИИ (ГОСУДАРЬ И ВОЕННЫЙ МИНИСТР: разрушитель или созидатель мощи России?): избранное из исторической "Священной книги русского офицера")

0x01 graphic

Портрет Алексея Андреевича Аракчеева

работы Джорджа Доу.

Анатолий Каменев

Александр I и Аракчеев:

"реализм" государя и "кредит" исполнителя

"Властитель слабый и лукавый, Плешивый щеголь, враг труда, Нечаянно пригретый славой, Над нами царствовал тогда".

А.С. Пушкин дал такую характеристику Александру I...

В своих записках Н. А. Саблуков оставил для потомства портрет будущего временщика. "По наружности, -- пишет мемуарист, -- он походил на большую обезьяну в мундире. Он был высок ростом, худощав и жилист; в его складе не было ничего стройного, так как он был очень сутуловат и имел длинную тонкую шею, на которой можно было изучить анатомию жил и мышц. Сверх того, он странным образом морщил подбородок. У него были большие мясистые уши, толстая безобразная голова, всегда наклоненная в сторону. Цвет лица его был нечист, щеки впалые, нос широкий и угловатый, ноздри вздутые, рот огромный, лоб нависший. Наконец, у него были впалые серые глаза, и все выражение его лица представляло странную смесь ума и лукавства. Будучи сыном мелкопоместного дворянина, он был принят кадетом в кадетский корпус, где он настолько отличился своими способностями и своим прилежанием, что вскоре был произведен в офицеры и назначен преподавателем геометрии; но он оказался таким тираном в обращении с кадетами, что вскоре был переведен в артиллерийский полк"... (Ист.: Саблуков Н. А. Записки о времени императора Павла и его кончине. -- Исторический вестник, 1906, N 1 (впервые опубл. на англ. яз. в Лондоне в 1865 г.).

Он (Аракчеев - А.К.) был не плохой математик и артиллерист, человек лично честный, не казнокрад и не лихоимец. Но духовно это был человек совершенно примитивный. ... Крепостник он был последовательный и жестокий. Он говорил: "нет ничего опаснее богатого поселянина; он тотчас возмечтает о свободе и не захочет быть поселянином". ... Нашлись у него и помощники--митрополит петербургский Серафим, "человек ума ограниченного, учености недальней"; просто практический ловкач, угождавший сильным мира сего, архимандрит Юрьевского монастыря Фотий--грубый и мрачный изувер и вместе большой самолюбец, желавший иметь власть в церкви... (Ист.: Рожков Н. Русская история в сравнительно - историческом освещении (основы социальной динамики). - Том десятый. Разложение старого порядка в России в первой половине ХIХ века. - М.: Книга, 1924).

Генерал-лейтенант Аракчеев -- русский в полном смысле этого слова человек, чрезвычайно энергичный и хитрый. Он был начальником артиллерии и пользовался полным доверием императора; но так как ведение войны было делом, совершенно ему незнакомым, то он столь же мало в него вмешивался, как и Волконский. (Ист.: Клаузевиц К. 1812 год. - М.: Воениздат, 1937).

Со времен Пушкина, написавшего на А.А.Аракчеева язвительную эпиграмму, ""аракчеевщина" вошла в отечественную историю как символ реакционности. Между тем знаменитый "реакционер", как свидетельствуют историки, имел несомненные государственные и военные заслуги, отличался необыкновенной честностью и трудолюбием. Полагают, что Аракчеев мог бы остаться в памяти потомков более привлекательной личностью, если бы самодержцы, которым он беззаветно служил, не использовали его способности односторонне.

На формировании его личности, возможно, сказались трудности и унижения, с которыми он столкнулся, приехав молодым юношей из Новгородской губернии в Петербург поступать в Артиллерийский и Инженерный кадетский корпус. Будучи сыном бедного помещика, не имея средств и связей, Алексей Аракчеев был принят туда лишь благодаря милости директора корпуса, сжалившегося над обнищавшими в негостеприимной столице юношей и его отцом. В корпусе Аракчеев быстро выдвинулся в число лучших кадет, по выпуску получил чин офицера и был оставлен при корпусе преподавателем-репетитором, вскоре стал там начальником гренадерской команды. Как способный офицер был рекомендован графу Н.Салтыкову, президенту Военной коллегии, который, в свою очередь, порекомендовал его помощником великому князю-наследнику Павлу, создававшему в Гатчине "для экзерциций" свои войска. В 1792 -- 1796 гг. Аракчеев возглавлял у Павла артиллерию, а затем все сухопутные войска. В Гатчине навыки прусской системы обучения войск, перед которой преклонялся князь-наследник. стали и навыками Аракчеева.

При восшествии на престол (1796 г.) Павел I пожаловал своему помощнику чин генерал-майора, орден святой Анны 1-й степени, вотчину Грузине в Новгородской губернии и назначил его комендантом Петербурга. В следующем году он удостоил его титулом барона, орденом святого Александра Невского и поручил еще две должности -- генерал-квартирмейстера всей армии и командира лейб-гвардии Преображенского полка. Отношения Аракчеева со вспыльчивым и неуравновешенным Павлом были все же неровными. В феврале 1798 г. он попал в опалу (когда застрелился обиженный им офицер) и отставлен от службы с пожалованием чина генерал-лейтенанта. Но уже в мае Павел возвращает его к себе, назначает на прежнюю должность генерал-квартирмейстера, поручает еще пост инспектора всей артиллерии, жалует графским титулом. (Ист.: Жизнеописания знаменитых военных деятелей ХVIII - начало ХХ в. - М., 1997. - с.147-150).

Выводы-тезисы воинствующей истории: видим личность, который, "не имея средств и связей" (т.е. без помощи со стороны), благодаря своему ПРИЛЕЖАНИЮ, стал "не плохим математиком и артиллеристом". Это - Человек, ЭНЕРГИЧНЫЙ (не ставший казнокрадом), направил свою энергию на императора, ЗАСЛУЖИВ его ДОВЕРИЕ. Сам же, АЛЕКСАНДР, умный, изворотливый, опирался на этого РЕАКЦИОНЕРА (Аракчеева) и на ЛИБЕРАЛА (Спиранского), действуя по "золотом правиле" БАЛАНСА сил (а проще говоря, на известной формуле "разделяй и властвуй").

ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ: ПРИЛЕЖАНИЕ

В 1697 г. послано было 50 стольников и спальников; в промежуток времени между 1713 -- 1715 гг. только в Голландии было в навигацкой науке 22 человека из самых знатных фамилий. В 1717 г. было послано 47 навигаторов, "дворянских детей". Кроме Голландии посылали учиться в Италию, Англию, Францию, Испанию{46}. Предметы занятий, главным образом, вращались около наук и искусств, необходимых для морского дела, хотя все-таки не всегда были одинаковы. Так инструкция, данная Толстому, обязывала 1) знать чертежи или карты, компасы и прочие признаки морские; 2) владеть судном, как в бою так и в простом шествии, и знать все снасти и инструменты, к тому принадлежащие: паруса, веревки, а на которгах и на иных судах весла и пр. 3) сколько возможно, искать того, чтоб быть на море во время боя, а кому и не случится, и то с прилежанием того искать, как в то время поступать. 4) Ежели кто захочет впредь получить милость большую, по возвращении своем научился бы знать; как делать те суда, на которых они искушение свое примут. Подобным практическим знакомством с морским делом не всегда ограничивалось изученье его. Многие знакомились с научной стороной и изучали другие искусства. Так Неплюев после практического знакомства с наукой галерного плавания и после участия в битвах с Турками учился в кадикской академии: "артикулу солдатскому, повседневно математике, повседневно артиллерийскому искусству, на шпагах биться, танцевать". Семь русских гардемаринов в Тулоне учились, кроме сейчас упомянутых наук, инженерству, "рисовать мачтабы", кораблестроению, боцманству, на лошадях ездить. Князь Иван Андр. Щербатов писал про себя в 1719 г., что он, кроме того, что всеми силами старался быть в практике на военных английских кораблях, научился еще отчасти арифметике, геометрии, тригонометрии, астрономии и навигации. Наконец, всем учащимся необходимо было ознакомиться с языком тех земель, в которых они учились или, по крайней мере, с латинским. <...> (Ист.: Соколовский И. В. Петр Великий как воспитатель и учитель народа. - Казань, 1873)

Портрет А. Д. Меншикова. 1716--1720 гг.,

неизвестный художник

Меншиков, Князь Александр Данилович, проложил себе дорогу к почестям службой, полезною Государству.

Он родился в окрестностях Москвы 6 Ноября 1673 года. Без всякого образования, но одаренный от природы беглым, сметливым умом, мужеством, красивой наружностию, этот необыкновенный человек, обратил на себя, посредством звучного голоса и острых ответов, внимание Лефорта, с которым нечаянно встретился на улице. Любимец Петров взял его к себе в услужение и вскоре принужден был уступит Государю. Они были почти одинаких лет, одинакого роста. Петр не ошибся в своем выбор. Событие это относят к 1686 году.

Меншиков, сначала, получил должность камердинера и, находясь безотлучно при Государе, тщательно исполнял даваемых ему поручения; не отговаривался невозможностью; помнил приказания; хранил тайны и с редким терпением покорялся вспыльчивости Властелина, у кровати которого обыкновенно спал. Доверенность к нему Петра приметным образом возрастала. Он записал его в роту Потешных, составленную из одних дворян; был свидетелем первых опытов его храбрости при взятии Азова (1696 г.) В следующем году Меншиков имел счастье открыть составленный заговор против Монарха; сопутствовал ему в чужие краю, в звании дворянина; был в Пруссии, Англии, Германии и в Голландии, где, вместе с Государем, обучался корабельному строению с 30 Августа 1697 года по 15 Января 1698 г.; ходил каждый день на работу, имея топор за поясом; получил письменную похвалу от плотника Поола за оказанное прилежание и успехи. Отселе начинается быстрое возвышение его: возвратясь в Отечество, пожалован он Сержантом гвардии Преображенского полка (1698 г.); в 1700 году Поручиком бомбардирской роты; в 1702 году Губернатором Нотебурга, переименованного Шлиссельбургом. Меншиков, которого Петр Великий называл в письмах своих: Алексашею, дитятею своего сердца, участвовал во взятии этой крепости Фельдмаршалом Шереметевым: повел храбрых воинов на приступ под градом неприятельских пул и картечей. (Ист.: Бантыш-Каменский Д. Биографии Россiйских Генералиссимусов И Генерал-Фельдмаршалов, с 48 портретами. -- Санкт-Петербург: В Типографии Третьего Департамента Министерства Государственных Имуществ, 1840)

МАКАРОВ -- русская фамилия, происходящая от крестильного имени Макар -- счастливый, блаженный (др.-греч. ????????).

Большим преимуществом для Макарова было то, что он с первых же шагов обучения морскому делу встретил людей, увидевших в нем редкие способности и прилежание и тепло, по-отечески отнесшихся к нему. Слух о примерном поведении и способностях кадета Макарова дошел и до контр-адмирала П. В. Казакевича, бывшего в ту пору военным губернатором Приморского края и командующим Сибирской флотилией, человека просвещенного и гуманного. "Нет никого в Николаевске, кто бы не был ему чем-нибудь обязан", -- вспоминал впоследствии о нем Макаров. Казакевич заинтересовался кадетом, пригласил его к себе, а когда закончились в училище занятия, назначил Макарова в Тихоокеанскую эскадру, которой в это время командовал известный адмирал А. А. Попов. Произошло это на пятый год пребывания Макарова в училище.

Несмотря на ненормальную постановку дела в училище, последнее сыграло в жизни Макарова большую и положительную роль. И объяснять причины этого только выдающимися личными способностями, самостоятельностью и прилежанием Макарова было бы неверно. Причиной была среда, окружавшая молодого Макарова в Николаевске. Семья мало чем помогала Макарову: натянутые отношения с отцом и мачехой, капризы болезненной сестры, мещанский домашний быт -- все это не способствовало моральному и умственному развитию Степана, который по своим запросам очень быстро перерос любого члена своей семьи.

Однако несомненным является то, что Макаров воспринял от отца любовь к морю, к морской службе. Отец был для Степана также примером дисциплинированности, аккуратности и трудолюбия.

С основами науки как школьной, так и морской познакомили своего воспитанника преподаватели Николаевского морского училища, быстро заметившие в нем исключительные способности. Серьезный характер и дисциплинированность еще более расположили преподавателей к новому их питомцу. Вслед за лучшими и наиболее чуткими учителями на Макарова обратили внимание и представители передового офицерства Николаевска. А в ту пору в Сибирской флотилии как среди преподавателей, так и среди офицеров вообще было немало образованных и прогрессивно настроенных людей. (Ист.: Островский Б. Г. Адмирал Макаров. -- М.: Воениздат, 1954).

Портрет фельдмаршала графа П.Х.Витгенштейна. Художник Зичи Михаил Александрович (1827-1906)

Гр. ВИШГЕНШТЕЙН в своем приказе мог изложить только те мысли, те взгляды, которые были свойственны его поколению, на которых он был воспитан: "Я заметил, что в некоторых полках 14-й дивизии гг. полковые командиры весьма грубо обходятся со своими офицерами и, забывая должное уважение к званию благородного человека, позволяют себе употребление выражений, не свойственных с обращением, которое всякий офицер имеет от своего начальника ожидать. Строгость и грубость, взыскание и обида, суть совсем различные вещи, и сколь первая необходима, столь вторая для службы вредна. Всякий начальник должен необходимо требовать от своих подчиненных исполнения их обязанностей и в случае нарушения оных, строго за то с них взыскивать; но именно в роде и образе взысканий должен он показывать свое благоразумие и всегда быть беспристрастным, ибо он взыскивает не по личности, но по службе; следовательно, никогда он не должен терять своего хладнокровия, и всегда помнить, что кто не умеет владеть самим собою, тот не может командовать другими. Всякий начальник имеет тысячу средств заставить своих подчиненных прилежать к службе, не оскорбляя в них чувство чести, которое непременно должно быть главнейшей пружиною, руководствующею всяким вольным человеком. Ежели напротив того, сие чувство не будет существовать, то нельзя ничего от такового офицера ожидать, потому и должны полковые командиры стараться до того довести своих офицеров, чтобы малейший знак неодобрения начальства был для них чувствителен, тогда будут полки украшаться хорошим корпусом офицеров, а начальники находить в подчиненных надежнейших сотрудников, без коих не могут они довести полков своих до желаемого благоустройства; худым же обращением достигнут они совсем противной цели. Всякий благородный человек, опасаясь быть таким образом обижен, будет стараться удалиться от службы и вовсе ее отставит; следовательно, все хорошие офицеры выйдут в отставку и останутся только те, которые дурным обращением не будут считать себя обиженными, т.е. именно те, в которых служба не потеряла бы, когда бы они и вовсе оную отставили. Худое же с офицерами, и вообще подчиненными, обращение, не только имеет весьма вредное влияние на службу, но и сами по себе совсем несправедливо и ничем не может быть оправдано, ибо никто никогда не давал права начальству оскорблять своих подчиненных. Служба определила их взаимное сношение, и дано начальству право взыскивать; следственно, всякое грубое слово и всякий обидный поступок есть в самом начальнике несоблюдение предписанного порядка, навлекающее взыскание на самого его... На счет же обращения с нижними чинами, должен я заметить, что за учение не должно их телесно наказывать, а особенно таким жестоким образом, каким оно часто делается. Мнение, будто бы у них нет честолюбия, что одни побои только на них и действуют, с истиною не согласно. Я утверждаю это по опыту, ибо я сам I0 лет командовал полком и знаю, что можно легко довести целый полк до того, что он превосходным образом будут учиться, не употребляя жестоких наказаний; надобно только учить с терпением и столько же быть уверенным, что они понимают очень хорошо все, от них требуемое; тогда будут они весело ходить на учение и не почитать воинскую службу ужаснейшим несчастием". (Ист.: Жизнеописания знаменитых военных деятелей ХVIII - начало ХХ в. - М., 1997. - С.143 - 146.)

"Крещение Руси". Фреска работы В.М. Васнецова в киевском Владимирского сбора. 1895-1896

ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ: ЭНЕРГИЧНОСТЬ (почему "бедны мы самостоятельностью, энергией, инициативой людьми")...

Воля армии, ее живая сила, ее энергия и ее активность находятся в прямой пропорции с твердостью характера своего полководца. Полководец дает внушение войскам и степень его твердости и непоколебимости инстинктивно чувствуется массами. ... Личность полководца должна выражать собою единство, постоянство, силу, как характеризует Рибо гениев действия. (Ист.: Резанов А. С. Армия и толпа. Опыт военной психологии. - Варшава, 1910)

Владимир Всеволодович Мономах (1053--19 мая 1125)

... Владимир непрерывно обращал свою деятельность на ограждение русской земли от половцев. В 1101 году Владимир поднял князей против них, но половцы, услышав о сборах русских князей, одновременно от разных орд прислали просьбу о мире. Русские согласились на мир, готовые наказать половцев за первое вероломство. В 1103 году этот мир был нарушен половцами, и Мономах побудил русских князей предпринять первый наступательный поход на половецкую землю соединенными силами. В летописи этот поход описан с большим сочувствием, и видно, что он сделал впечатление на современников. Киевский князь со своею дружиною и Владимир со своею сошлись на Долобске (на левой стороне Днепра близ Киева). Князья совещались в шатре. Святополкова дружина была против похода. Тогда раздавались такие голоса: "Теперь весна, как можно отрывать смерда от пашни; ему надобно пахать". Но Владимир на это возразил: "Удивительно, что вы не жалеете смерда, а жалеете лошадь, на которой он пашет. Начнет смерд пахать, прибежит половчин и отымет у него лошадь, и его самого ударит стрелою, и ворвется в село, и жену и детей его возьмет в полон". Дружина Святополкова ничего на это не могла возразить, и Святополк сказал: "Я готов".

Время его княжения до смерти, последовавшей в 1125 году, было периодом самым цветущим в древней истории Киевской Руси. Владимир Мономах является в русской истории законодателем. ...

Мономах скончался близ Переяславля у любимой церкви, построенной на Альте, 19 мая 1125 года, семидесяти двух лет от роду. Тело его было привезено в Киев. Сыновья и бояре понесли его к Св. Софии, где он и был погребен. Мономах оставил по себе память лучшего из князей. "Все злые умыслы врагов, - говорит летописец, - Бог дал под руки его; украшенный добрым нравом, славный победами, он не возносился, не величался, по заповеди Божией добро творил врагам своим и паче меры был милостив к нищим и убогим, не щадя имения своего, но все раздавая нуждающимся". Монахи прославляли его за благочестие и за щедрость монастырям. Это-то благодушие, соединенное в нем с энергическою деятельностью и умом, вознесло его так высоко и в глазах современников, и в памяти потомства. (Ист.: Н.И. Костомаров. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей).

"Царь Алексей Михайлович и Никон, архиепископ Новгородский, у гроба чудотворца Филиппа, митрополита Московского", (1886) Художник Литовченко А.Д.

Царь Алексей Михайлович был добрейший человек, славная русская душа. Я готов видеть в нем лучшего человека Древней Руси, по крайней мере, не знаю другого древнерусского человека, который производил бы более приятное впечатление -- но только не на престоле. Это был довольно пассивный характер. Природа или воспитание было виною того, что в нем развились преимущественно те свойства, которые имеют такую цену в ежедневном житейском обиходе, вносят столько света и тепла в домашние отношения. Но при нравственной чуткости царю Алексею недоставало нравственной энергии. Он любил людей и желал им всякого добра, потому что не хотел, чтобы они своим горем и жалобами расстраивали его тихие личные радости. В нем, если можно так выразиться, было много того нравственного сибаритства, которое любит добро, потому что добро вызывает приятные ощущения. Но он был мало способен и мало расположен что-нибудь отстаивать или проводить, как и с чем-либо долго бороться. Рядом с даровитыми и честными дельцами он ставил на важные посты людей, которых сам ценил очень низко. Наблюдатели непредубежденные, но и непристрастные выносили несогласимые впечатления, из которых слагалось такое общее суждение о царе, что это был добрейший и мудрейший государь, если бы не слушался дурных и глупых советников. В царе Алексее не было ничего боевого; всего менее имел он охоты и способности двигать вперед, понукать и направлять людей, хотя и любил подчас собственноручно "смирить", т. е. отколотить неисправного или недобросовестного слугу. (Ист.: Ключевский В.О. Исторические портреты. Деятели исторической мысли).

Разносторонние отношения, старинные и недавние, шведские, польские, крымские, турецкие, западнорусские, социальные, церковные, как нарочно, в это царствование обострились, встретились и перепутались, превратились в неотложные вопросы и требовали решения, не соблюдая своей исторической очереди, и над всеми ними как общий ключ к их решению стоял основной вопрос: оставаться ли верным родной старине или брать уроки у чужих? Царь Алексей разрешил этот вопрос по-своему: чтобы не выбирать между стариной и новшествами, он не разрывал с первой и не отворачивался от последних. Привычки, родственные и другие отношения привязывали его к стародумам; нужды государства, отзывчивость на все хорошее, личное сочувствие тянули его на сторону умных и энергических людей, которые во имя народного блага хотели вести дела не по-старому. Царь и не мешал этим новаторам, даже поддерживал их, но только до первого раздумья, до первого энергичного возражения со стороны стародумов. Увлекаемый новыми веяниями, царь во многом отступал от старозаветного порядка жизни, ездил в немецкой карете, брал с собой жену на охоту, водил ее и детей на иноземную потеху, "комедийные действа" с музыкой и танцами, поил допьяна вельмож и духовника на вечерних пирушках, причем немчин в трубы трубил и в органы играл; дал детям учителя, западнорусского ученого монаха, который повел преподавание дальше часослова, псалтыря и Октоиха, учил царевичей языкам латинскому и польскому. Но царь Алексей не мог стать во главе нового движения и дать ему определенное направление, отыскать нужных для того людей, указать им пути и приемы действия. Он был не прочь срывать цветки иноземной культуры, но не хотел марать рук в черной работе ее посева на русской почве. Несмотря, однако, на свой пассивный характер, на свое добродушно-нерешительное отношение к вопросам времени, царь Алексей много помог успеху преобразовательного движения. Своими часто беспорядочными и непоследовательными порывами к новому и своим уменьем все сглаживать и улаживать он приручил пугливую русскую мысль к влияниям, шедшим с чужой стороны. Он не дал руководящих идей для реформы, но помог выступить первым реформаторам с их идеями, дал им возможность почувствовать себя свободно, проявить свои силы и открыл им довольно просторную дорогу для деятельности: не дал ни плана, ни направления преобразованиям, но создал преобразовательное настроение... (Ист.: Ключевский В.О. Исторические портреты. Деятели исторической мысли).

"Коронование Екатерины II 22 сентября 1762". 1777. Художник Торелли Стефано (1712-1780)

Екатерина II. При Императрице Екатерине II принцип инициативы в нашей армии еще больше развился, в чем имела влияние сама Государыня. Все известно, как она во многих случаях вдохновляла и наставляла избранных ею генералов к решительным и энергическим действиям против многочисленных тогдашних врагов России. Например: вторая турецкая война, как известно, застала Россию врасплох. В Крыму, который турки хотели отнять обратно у нас, войск было слишком мало. Севастопольский флот был разбит бурей. Потемкин был в отчаянии, стал проситься в отставку и писал Императрице, что надобно вывести войска из Крыма; Государыня на это ответила ему: "Прошу ободриться и подумать, что бодрый дух и неудачу поправить может". При этом она указывала переменить оборонительную войну на наступательную и идти на Очаков или Бендеры. Великая Царица проявила вполне свой гений и в другом отношении. Никто из современных ей государей Европы не понимал так ясно, как она, другого важного принципа военного искусства, -- что главнокомандующим армий должно предоставлять большую инициативу, иначе говоря, полную мощь на войне, не стесняя его действий свыше. Великое дарование Государыни выбирать выдающихся генералов и предоставление им должной самостоятельности и было главнейшей причиной столь громких побед русской армии, которыми ознаменовалось ее царствование. Вообще, так называемый "Век Екатерины" представляет богатую сокровищницу многих сторон чисто русского военного искусства, которое в то время далеко оставляло позади себя таковое же всех остальных европейских армий. ( Ист.: Ключевский В.О. Сочинения.- т.5.- М., 1958.)

Григорий Александрович Потемкин

1739--1791

Потемкин был выходцем из рода мелкопоместных дворян, его семья во главе с отцом, отставным секунд-майором, жила в селе Чижово Смоленской губернии. Вначале Григорий Александрович обучался в Смоленской духовной семинарии, затем поступил в гимназию Московского университета, проявил свои способности, но вскоре бросил учебу из-за ее "однообразия". Энергия и честолюбие толкали его к перемене судьбы. Поколебавшись в выборе дальнейшего рода деятельности, Григорий Александрович решил определиться на военную службу. Отправившись в Петербург, он поступил в Конную гвардию, вскоре стал вахмистром. В числе гвардейцев, участвовавших в перевороте 1762 г., сделавшем императрицей Екатерину II, был замечен государыней. Она пожаловала его в подпоручики гвардии и подарила 400 душ крепостных. В это время Потемкин безуспешно пытался сблизиться с братьями Орловыми, составлявшими тогда опору Екатерины, занимал различные незначительные должности при дворе. Не добившись приближения к императрице, молодой честолюбивый офицер в 1769 г. отправился на русско-турецкую войну, сражался в рядах 1-й армии генерал-аншефа А.Голицына, отличился при разгроме войск Молдаванчи-паши и занятии Хотина, был удостоен чина генерал-майора. Голицын отмечал, что "русская конница до сего времени еще не действовала с такой стройностью и мужеством, как под командою генерал-майора Потемкина". (Ист.: История государства Российского. Жизнеописания знаменитых военных деятелей ХVIII - начало ХХ в. - М., 1997).

Потемкин. В том, что в эти годы заблистал Суворов, велика была роль Потемкина. Он с самого начала войны выделял Суворова среди всех генералов и поручал ему наиболее ответственные дела. Проводя в жизнь свой план войны, Потемкин давал Суворову полную самостоятельность в выборе способов действий. Не забывал главнокомандующий и о поощрении честолюбивого полководца наградами. Суворов в 1789 г. писал о нем: "Он честный человек, он добрый человек, он великий человек: щастье мое за него умереть". В феврале 1791 г. Потемкин отправился в Петербург, где в подаренном ему Таврическом дворце организовал пышный праздник в честь Екатерины, который фактически стал их прощанием. Безуспешно пытался он вывести ее из-под влияния братьев Зубовых и испытывал моральное опустошение. После сражения у Мачина, где Репнин наголову разгромил армию Юсуф-паши, начались переговоры о мире с Турцией, и Потемкин вернулся на юг, чтобы продиктовать свои условия мира Константинополю. Но к этому времени его здоровье было уже сильно ослаблено, в Яссах он почувствовал недомогание, больным изъявил желание выехать в Николаев и по дороге скончался. С большой торжественностью Потемкин был похоронен в построенном им Херсоне. Его тело покоилось там, в красивом склепе, недолго: в 1798 г., при новом императоре Павле I, ненавидевшем фаворита матери, склеп был разрушен, и останки покойного исчезли. В 1836 г. в Херсоне был открыт памятник Потемкину (после 1917 г. не сохранился). (Ист.: История государства Российского. Жизнеописания знаменитых военных деятелей ХVIII - начало ХХ в. - М., 1997).

Переход войск Суворова через Сен-Готард 13 сентября 1799 года. Художник Коцебу Александр Евстафьевич (1815-1889)

А.В. Суворов. "Напуган, - на половину побежден", гласил Суворовский принцип. Воспитывая в этом смысли войска, Суворов приучил их не бояться за свои фланги и тыл; он влил в них убеждение, что самое верное, прямое и даже наименее опасное средство одерживать победу - заключается в том, чтобы искать ее в середине неприятельских батальонов. "Смерть бежит от сабли и штыка храброго", говорил он; "счастье венчает смелость и отвагу". В наставлении молодым офицерам, изданном во Франции, 1802 году, сказано: "кто выжидает нападения, тот уже почти побежден". Это существеннейшее правило французской теории невозможного, было таким же и в Суворовской теории; все сводилось к наступлению и атаке; решителем судеб боя признавался штык; отступательные движения исключались из обучения; намек на ретираду считался растлевающим.

Суворов. Характеристика остальных сторон Cyворовской системы eще более делает се однородною с французскою. Простота его соображений была замечательная, и ей соответствовала простота исполнения. Быстрота, его доходила до маловероятного развития, и он буквально побеждал неподвижность движением. Это было не легко; русская армия отличалась тяжеловесностью, вследствие значительного количества обозов и большой ноши пехотинца; но Суворов обходил то, что не в силах был изменить: он оставлял обозы позади, облегчал движение солдата попутными местными средствами; наконец просто шел вперед, не обращая внимания на число отсталых и утешая себя соображением, что остающихся в строю храбрых и энергичных людей будет достаточно для одоления неприятеля. Это было не увлечением, а логикой; время стоило гораздо дороже; "одна минута решает исход баталии, один час успех кампании, один день судьбы империи", говорить он, прибавляя: "я действую не часами, а минутами".

Суворов. Подобно Французам, Суворов считал главным элементом войны армию, не любил осад, не связывал себя магазинами или депо и считал скорость движений важнее достоинств позиции. Энергия Суворова высказывалась не в одной быстроте движения, а решительно во всем, особенно в бою. Он обладал такой нравственной упругостью, что препятствия не уменьшали, а увеличивали его настойчивость, перед которою, наконец, гнулась или ломалась воля противника. Эта характерная черта была едва ли не самой выдающеюся особенностью его личности. "Знаешь ли, почему якобинцы взяли верх и владычествуют теперь во Франции, говорил он французу-эмигранту, своему подчиненному: "потому, что у них твердая, глубокая воля, а вы, ваша братия, не умеет хотеть". Оттого полумер Суворов не знал; перед трудностями в своих расчетах не останавливался; случаю давал широкое место в своих успехах, ибо умел им пользоваться моментально. "У фортуны длинные волосы на лбу, а затылок голый", говаривал он: "пролетела, - не поймаешь". Его отвагу и смелость можно было бы назвать дерзостью, если бы они не коренились в глубокой уверенности Суворова в себе; эта-то уверенность, выросшая на испытанной верности усвоенных принципов, и делала его всегдашним победителем.

Суворов. Все эти военные достоинства Суворова дополнялись огромною массою качеств чисто боевых. Начиная с никогда не ослабевавшей энергии и ничем не парализуемой инициативы, переходя к упорству и настойчивости и кончая мужеством, и личною храбростью, - Суворов сосредоточивал в себе все, что формирует военного человека. По справедливому замечанию одного иностранного писателя, трудно указать на такое военное качество, которого бы в нем не было, и мало кто может быть в этом отношении приравнен к Суворову. Имея перед собою историю всей его жизни, скажем больше. Не только из крупных военных деятелей вообще, но даже из величайших полководцев всех веков и народов, едва ли найдется кто-либо, который бы представлял собою такой цельный и полный тип военного человека, как Суворов.

Суворов. Что Суворов пользовался необыкновенным влиянием на войска, - в этом согласны все, и поклонники его, и порицатели. Причина такого духовного владычества Суворова над войсками заключается в указанной выше его особенности - замечательной полноте его военного типа, необычайном богатстве его военной натуры. Если не всякий из его подчиненных понимал это, то всякий чувствовал. Победный ток (да, позволено будет так выразиться) передавался от предводителя десятками путей; на кого не действовал один из них, действовал другой. Глазомер, приводящий в изумление своею верностью; инициатива, никогда и ничем не парализуемая; быстрота решения и энергичное исполнение, несмотря ни на какие препятствия; понятная всякому простота действий; полное пренебрежение численным перевесом неприятеля, так как "бьют уменьем, а не числом"; в заключение, как венец всего, неослабляемая никакими сомнениями вера самого себя и в свои войска, т. е. безусловное убеждение в успехе, - вот что передавалось от Суворова войскам и делало их победным орудием в его руках. Прибавим ко всему этому патриотизм, благочестие, любовь к солдату, близкое знакомство со всеми мелочами его быта, со складом его понятий, с процессом образования его идей, уменье с солдатом говорить и обращаться, и проч., и проч., и тогда увидим, какая масса, могучих, нравственных, нитей связывала последнего солдата Суворовской армии с вождем. Следствием были постоянные победы, и эти неизменные победные свойства, Суворова сделались в свою очередь причиною, что солдат стал его считать каким-то высшим существом. Говорили, что знал человеческую душу насквозь; не мог на него прямо смотреть тот, у кого не чиста совесть; видел труса по лицу, ставил его вперед, и делался трус храбрецом. Бог дал ему змеиную мудрость, ведал он "Божью планиду", умел разрушать и волшебство, и козни дьявола именем Божьим, крестом да молитвой. Знал он все на свете, проницал замыслы врагов, чуял в безводных местах ключи; не начинал, сражения прежде, чем отойдет обедня, что служат на небе ангелы Господу; Божий посланец оберегал его в бою. И смело шли за вещим Суворовым войска, слепо доверяясь своему вождю. (Ист.: Петрушевский А.Ф. Генералиссимус кн. Суворов. В 3-х тт. Т.3. - СП б., 1884)

"Портрет императора Александра I". Художник Щукин Степан Семенович (1762-1828)

Александр I. Одной из главных черт Александра I была слабость характера. С этим как будто гармонируют отзыв Чарторыйского об Александре как о человеке, "лишенном постоянства и энергии, чтобы довести до конца наиболее благое дело", слова барона Штейна в его автобиографии, что у Александра "нет силы характера, твердости, чтобы познать правду и подчинить себе других", наконец, подтверждаемое, казалось бы и фактами, свидетельство Меттерниха, что Александру "во всем чего-то недоставало", что он "постоянно колебался между крайностями": сначала был либералом в самом широком смысле этого слова, после 1807 года питал симпатию к Наполеону, перед 1812 г. стал опять либералом, с 1817 года превратился в религиозного мистика и крайнего консерватора. (Ист.: Рожков Н. Русская история в сравнительно - историческом освещении (основы социальной динамики). - Том десятый. Разложение старого порядка в России в первой половине ХIХ века. - М.: Книга, 1924).

Однако Государь, который хотя и "не любил" Ермолова, но "поневоле" уважал и ценил "за личные достоинства", оставил в силе свое решение, обещая Ермолову впоследствии вернуть его к прежней должности командующего гвардейской пехотной дивизией, от которой он числился "в командировке". Считавший себя строевым командиром, энергичный и твердый в решениях Ермолов и в новой должности проявил себя с самой лучшей стороны. Он был сторонником активных действий в начавшейся войне, но у Барклая де Толли были собственные планы. Не случайно генерал-адъютант граф П.А. Шувалов писал Императору Александру I следующее: "Начальник Главного Штаба генерал Ермолов, несмотря на его рвение к службе, известное Вашему Величеству, несмотря на выдающиеся таланты, не может противостоять злу при таком начальнике". Ермолову вместе с 1-й русской Западной армией пришлось проделать весь путь отступления от государственной границы к Москве. Среди прочего это отступление позволило ему познать всю глубину души русского солдата, его стремление сражаться за Отечество. В своих "Записках" А.П. Ермолов описывает такой эпизод: "Желая узнать, что думают солдаты об отступлении нашем, а паче как рассуждают они о грабежах, которые начинали размножаться от вкравшегося неповиновения, вначале или совсем не взысканного, или наказанного слишком слабо, я вмешался в ряды их и, не будучи в темноте узнаваем, расспрашивал. Солдат роптал на беспрерывное отступление и в сражении надеялся найти конец оному, главнокомандующим (Барклаев де Толли. -- А. Ш.) был недоволен и в главную вину ставил ему то, что он был не русский. Измена -- первое средство, которое приписывает русский солдат начальнику-иноземцу. Одно средство примирения -- победы; ради их -- средство снискать доверие, иногда и самую любовь. Главнокомандующий в то время был совсем в другом положении: по обстоятельствам судьба отказывала нам не только в победах, но и в малейших успехах". (Ист.: Шишов А.В. Полководцы кавказских войн. - М., 2001).

Портрет А. П. Ермолова кисти П. Захарова-Чеченца, примерно 1843 год.

Алексей Петрович Ермолов (24 мая (4 июня) 1777[2], Москва -- 11 (23) апреля 1861, Москва)

В 1816 г. Ермолов, привыкший иметь дело с европейской политикой и военной наукой, получил должность наместника Кавказа и вместе с ней малознакомое поприще для своей дальнейшей деятельности. Там ему предстояло решить задачу, казавшуюся для русской армии (особенно после победы над Наполеоном) несложной и даже как бы не вполне достойной ее мировой славы -- укрепить позиции России на Кавказе и усмирить расшалившиеся горские племена, приведя их под имперский скипетр. <...> Энергичная, вдумчивая, творческая натура Ермолова не позволяла ему оставаться в рамках предписаний Петербурга, зачастую путаных и некомпетентных. Убедившись, едва ли не первым, в невозможности эффективного управления Кавказом по приказам из далекой столицы, он не ограничивался ролью послушного инструмента правительственной политики, а сам был ее "архитектором", избравшим главным "строительным" принципом прагматизм. Это касалось и военных вопросов, где Ермолов также проявлял большую самостоятельность. Повторим: высшей целью и высшей справедливостью для Ермолова были национальные интересы России, в данном случае -- на Кавказе. Те, кто силой противодействовал этим интересам, становились его личными врагами, с которыми он обращался беспощадно. <...> Прибыв на Кавказ, можно сказать, прямо с европейских полей сражений, где действовали правила классической стратегии, Ермолов не стал спешить с их применением. Он интуитивно почувствовал, что в горной стране, населенной "дикими" племенами, эйфория от блестящих побед над Наполеоном может сыграть с русскими злую шутку, потому что здесь не было единой, хорошо организованной вражеской армии, не было простора для маневра, не было подчас даже ясного представления о том, кто враг, где он скрывается и как его достать. В этом "варварском" мире рассыпались, как карточные домики, испытанные каноны военного искусства, оказывалось совершенно бесполезным многократное численное превосходство над врагом и было мало проку от самых грозных средств уничтожения людей.

Здесь Ермолов и русская армия столкнулись с уникальным противником -- бесстрашным, хитрым, виртуозным. В горах, действуя в родной стихии и диктуя свои правила игры, он имел очевидное преимущество. Как ни странно, сила горцев заключалась именно в их разобщенности, которая помогала стать неуловимыми и непобедимыми. Ведь едва ли не самая трудная проблема для русских состояла в технической невозможности навязать горцам генеральное сражение и, обеспечив победу, завершить войну, как это принято у цивилизованных народов, мирным договором. Воевать с Наполеоном было в известном смысле проще. Тот мыслил хотя и гениально, но все же в рамках классических категорий стратегии и тактики, и поэтому представлялся куда более понятным и предсказуемым. Горцы же были совершенно непохожи на всех тех противников, с которыми России приходилось когда-либо иметь дело. Своей приверженностью к "неправильным" методам ведения войны они озадачивали самых опытных русских генералов.

Но только не Ермолова. Глубоко изучив состояние дел на Северном Кавказе, он пришел к выводу, что покорение этого пространства требовало коренного пересмотра общих подходов к проблеме. Генерал считал необходимым отказаться от бессистемных и в конечном итоге никчемных экспедиций, предпринимавшихся в ответ на те или иные обстоятельства. В ходе этих операций русские наносили горцам поражения (чаще всего просто рассеивали скопления вооруженных людей), занимали аулы, принимали от населения присяги на верность России, которые давались так же легко, как и нарушались, стоило войскам вернуться на свои опорные базы. Картина, с незначительными вариациями, повторялась из года в год без существенных изменений в соотношении противоборствующих сил и в общей военно-политической обстановке. Однако для России сохранение такого рода статус-кво означало постепенное, но неизбежное ослабление ее позиций на Северном Кавказе: в неустойчивых ситуациях отсутствие движения вперед есть не что иное, как движение вспять. (Ист.: Дегоев В. Три силуэта Кавказской войны: А.П.Ермолов, М.С.Воронцов, А.И.Барятинский // Звезда. - 2000. - N9. - С.138 - 163.)

Нанесение смертельной раны М. А. Милорадовичу 14 декабря 1825 года. Гравюра с рисунка, принадлежащего Г. А. Милорадовичу

Милорадович Михаил Андреевич (1771 -- 1825). Командир русского арьергарда сумел вырвать согласие у маршала Мюрата, руководившего авангардом французских войск, на беспрепятственное продвижение русской армии через Москву. "В противном случае, -- заявил Милорадович Мюрату, -- я буду драться за каждый дом и улицу и оставлю вам Москву в развалинах". При переходе русских войск на старую Калужскую дорогу арьергард Милорадовича своими энергичными ударами по противнику, неожиданными и хитроумными перемещениями обеспечил скрытное проведение этого стратегического маневра. В горячих боях и стычках он не раз заставлял отступать рвавшиеся вперед французские части. Когда под Малоярославцем корпуса Дохтурова и Раевского перекрыли путь французской армии на Калугу, Милорадович от Тарутино совершил столь стремительный марш к ним на помощь, что Кутузов назвал его "крылатым". Наполеон после неудачи под Малоярославцем вынужден был отступать по Смоленской дороге. и Кутузов поручил непосредственное преследование противника Михаилу Андреевичу. В сражении под Вязьмой (28 октября) авангард Милорадовича при поддержке казачьего о гряда Платова нанес поражение четырем французским корпусам и занял город. На плечах французов он овладел Дорогобужем. а затем отличился в сражении под Красным, заставив французские войска повернуть по проселкам к Днепру. В Вильно (Вильнюсе) Александр I лично вручил отважному генералу алмазные знаки к ордену святого Георгия 2-й степени. По поручению царя Милорадович был направлен для занятия Варшавского герцогства, где он сумел почти бескровно вытеснить австрийцев и овладел Варшавой. Отечественная война 1812 г. сделала имя Милорадовича необыкновенно популярным и известным. (Ист.: История государства Российского. Жизнеописания знаменитых военных деятелей ХVIII - начало ХХ в. - М., 1997).

После возвращения в Россию граф Милорадович возглавлял цвет армии -- гвардию, а в 1818 г. был назначен на пост генерал-губернатора Петербурга. Зная для себя лишь одно достойное занятие -- войну, он не имел удовлетворения от должности градоначальника. Лишь при разного рода происшествиях, особенно в дни наводнений, генерала видели распорядительным, смелый и энергичным. Доступный и снисходительный, он старался во всех делах соблюдать справедливость и гуманность. Относясь к своим заслугам в мирное время скептически. Михаил Андреевич писал царю: "Убедительно прощу ваше величество не награждать меня... По мне лучше выпрашивать ленты другим, нежели получать их. сидя у камина".

Мятеж декабристов в 1825 г. обернулся для Милорадовича бедой. Из двух возможных преемников умершего Александра I -- Константина Павловича и Николая Павловича он отдавал предпочтение Константину, с которым еще в 1799 г. участвовал в суворовских походах. Возможно, поэтому генерал-губернатор столицы не предпринял энергичных мер по предотвращению мятежа на Сенатской площади. Прибыв 14 декабря в Конногвардейский полк, шефом которого являлся Константин, Милорадович не захотел вести его против восставших, жалея русскую кровь. "Пойду сам", -- сказал он и поскакал на Сенатскую площадь. Там он, приподнявшись на стременах и достав золотой клинок, обратился к солдатам: "Скажите, кто из вас был со мной под Кульмом, Лютценом, Бауценом?" Тихо стало на площади. "Слава богу, -- воскликнул Милорадович, -- здесь нет ни одного русского солдата!" В рядах восставших наметилось замешательство, и тут прозвучал роковой выстрел отставного поручика Каховского: смертельно раненный генерал опрокинулся с лошади в снег. Когда Михаил Андреевич умирал в казарме Конногвардейского полка и увидел пулю, извлеченную из его тела, он с облегчением сказал: "Слава богу, это пуля не ружейная, не солдатская". В 3 часа ночи на 15-е декабря его не стало. Без малого три десятилетия Милорадович находился в боевых походах и сражениях, бессчетное число раз подвергался опасности, но остался жив. Смерть посреди столицы от руки соотечественника стала укором для России. Михаил Андреевич имел открытое, обыкновенно веселое лицо, искренний, прямой характер. Он не был женат, но имел много друзей- его расточительность и щедрость не знали границ. "Не понимаю, какой интерес жить без долгов", -- шутил генерал. После его смерти проданного имения едва хватило на покрытие долгов. (Ист.: История государства Российского. Жизнеописания знаменитых военных деятелей ХVIII - начало ХХ в. - М., 1997).

Плакат ОСВАГ времён Гражданской войны. В центре в красном фигура Ленина -- перед алтарём со связанной фигурой русской девушки на нём. Композиция символизирует Россию, приносимую большевиками в жертву III Интернационалу

Ленин. Низкий уровень культуры, крайняя грубость и жестокость Ленина, его безмерная нервная возбудимость, безусловно, наложили тяжелый отпечаток на принимаемые им решения и на отношение к нему его соратников. Очень мало кто занимался исследованием его последнего года жизни. Его практически покинули все. Ведь даже до запрета посещений в Горки ездили единицы, в основном для соблюдения реноме той должности и того ореола "верховного вождя народа", который члены ЦК и Политбюро создали вокруг его имени с 1917 года. Особенно характерным для Ленина было хамское отношение к политическим оппонентам, которых он бешено ненавидит, хочет "дать им в морду", "залепить бубновый туз", оскорбить, затоптать, оплевать. Он никогда не допускал возможности хотя бы частичной правоты своих противников, хотя бы частичной своей неправоты. Эти черты появились не у Ленина, а были еще у Володи Ульянова. Все его способности, вся его энергия, сила воли, страсть были подчинены только одной цели -- захвату власти. (Ист.: Юрий Козенков. Голгофа России. ЗАВОЕВАТЕЛИ. Краткая хроника преступлений мирового Сионизма, Масонства и Запада против России (от Петра I до Сталина). Москва " 2001)

Уже в тридцатилетнем возрасте у Ленина отмечаются сильные головные боли, бессонница. Крупская в это время пишет: "Нервы у Владимира Ильича так разгулялись, что он заболел нервной болезнью "священный огонь". Н. Валентинов в уже упомянутой книге вспоминает, что Крупская состояние бешенства, неистовства, крайнего нервного напряжения у Ленина называла ражем. После такого ража у Ленина, как правило, наступало состояние изнеможения, упадка сил, явной депрессии. По признанию самого Ленина, после атак на своих противников он делался "бешеным". Схватившая его в этот момент идея, мысль властно и остро овладевали его мозгом, делали его одержимым. После взлета или целого ряда взлетов ража начиналось падение энергии, упадок сил, сбивающая с ног усталость. Н. Валентинов вспоминает: "Ленин в таком состоянии переставал спать, есть. Мучили сильные головные боли. Лицо делалось буро-желтым, даже чернело, маленькие острые монгольские глаза его потухали. Я видел его в таком состоянии. Он был неузнаваем..." Состояние его психики никак не может быть "графически представлено более или менее плавной линией. Линия, перпендикулярно вздымающаяся вверх, перпендикулярно свергающаяся до самого крайнего предела вниз -- вот его психологический график". (Ист.: Юрий Козенков. Голгофа России. ЗАВОЕВАТЕЛИ. Краткая хроника преступлений мирового Сионизма, Масонства и Запада против России (от Петра I до Сталина). Москва " 2001)

Сталин. 1936. Художник Филонов Павел Николаевич (1883-1941)

Иосифа Сталина нельзя отнести к главной ленинской фаланге. Он, скорее, ее наследник. Главный, -- но только наследник. Сталин только со 2-й половины 1922 года, когда наиболее жестокие формы террора уже стали сменяться просто "жестокими формами управления", вышел на первые роли политической авансцены большевистского руководства Россией. Если вспомним, Сталин после Октябрьского переворота в силу определенной ситуации, а не революционных заслуг попал в ряды большевистских вождей. Он -- представитель национального меньшинства (как тогда говорили), которых среди большевиков, за исключением евреев, было очень мало, становится Наркомом по делам национальностей. Вообще весь период, после возвращения из ссылки в Петроград в марте 1917 года и до смерти Ленина он практически старается ладить со всеми, мало спорит, не лезет в амбиции. За пять лет работы в ЦК и в правительстве он практически ничем особо не выделился. В меру молчалив, но исполнителен и крайне энергичен. Практически всегда поддерживает Ленина. Редкие военные неудачи Сталина не сильно бросаются в глаза, так как у других их еще больше. Крутость на руку и быстрота в решениях создают ему репутацию способного организатора. Учитывая эти качества, его и назначают в 1922 году на вновь созданную должность Генерального секретаря РКП(б). Тогда это был чисто технический пост по руководству партийной канцелярией, налаживанию учета и распределения партийных кадров, что до этого велось просто безобразно. Говорить о каком-то большом влиянии Сталина на процессы завоевания России и жестокого покорения ее народов в период жизни и деятельности Ленина не приходится. Тогда все решали Ленин, Троцкий, Политбюро, а Сталин занимал скромный пост наркомнаца. Аппарат ЦК не имел той могущественной силы, которую он обретет потом, под руководством Сталина. И только с болезнью Ленина, когда Сталин получит возможность работы без опеки, самостоятельно, он поймет, что сможет управлять страной. Отсюда его истоки пути к власти. Подхватив выпавшую из рук умиравшего Ленина почти авторитарную власть и победив в бескомпромиссной борьбе за нее своих неудачливых, самоуверенных и бездарных конкурентов, он на несколько десятилетий возьмет эту власть в единоличное владение, чтобы не разрушать, а начать строить мощное и современное государство, заслуженно став в той борьбе главным вождем народа и своей эпохи. (Ист.: Юрий Козенков. Голгофа России. ЗАВОЕВАТЕЛИ. Краткая хроника преступлений мирового Сионизма, Масонства и Запада против России (от Петра I до Сталина). Москва " 2001)

"Офицеры на привале в ауле Сиук" 1840-1842. Художник Гагарин Григорий Григорьевич

ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ: РЕАКЦИОНЕРЫ ("закон реакции") и РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ ("закон отдачи")

МАЛОГРАМОТНЫЕ ГЕНЕРАЛЫ И УЧЕНЫЕ СЕКРЕТАРИ. Тяжесть подневольной солдатской жизни во многом зависит от качества командного состава; эта зависимость особенно велика при крепостном строе николаевской России. Мы можем, как на подтверждение этой зависимости, указать на то обстоятельство, что в местных войсках, где состояла худшая часть офицеров, процент солдатского дезертирства приблизительно в 8 раз превосходил дезертирство из полевых частей. Правда, в местные войска, объединенные при Николае I в "корпус внутренней стражи", назначались и худшие элементы набора. Громадную смертность и тяжелые условия солдатской жизни в эпоху Николая I надо отчасти отнести на счет резко ухудшившегося корпуса офицеров. В конце ХУIII века офицерский корпус представлял образованнейшую часть русского общества, цвет русского дворянства; отношения офицеров и солдат суворовской армии были проникнуты демократизмом, заботливым отношением к солдату, стремлением офицера привлечь к себе солдата. Это являлось возможным, когда помещичий класс находился в расцвете своих сил, когда пугачевское революционное движение не внесло еще ни малейшего раскола в его ряды. Иначе складывалась обстановка после французской революции, идеи которой захватили лучшую, образованную часть господствующего класса. Восстание декабристов явилось поражением военного либерализма и ознаменовало окончательное изгнание интеллигенции из армии, начатое еще Аракчеевым. Потемкин со своими демократическими реформами, представлял реакцию на пугачевщину, Аракчеев - реакцию на Робеспьера; совершенно различный ход этих реакций объясняется именно различной позицией дворянства к этим революционным движениям; в первом случае на него можно было вполне положиться, во втором - надо было подтянуть, чтобы сохранить существующий крепостнический строй. Было сделано наблюдение, что образованный русский человек чрезвычайно легко поддается влиянию радикальных политических теорий. Отсюда на военной службе начали отдавать решительное предпочтение немцам: в I862 году подпоручиков-немцев было всего 5, 84%, а генералов - 27, 8%; таким образом, немец, как политически более надежный элемент, продвигался по службе в пять раз успешнее, чем русский; это продвижение, в зависимости от принадлежности к немецкой национальности, являлось более успешным, чем от получения военного образования; получивших военное образование подпоручиков было 25%, а генералов - 49,8%. Эта карьера, которую немцы делали, опираясь на свою реакционную твердость, явилась одной из основных причин, развившихся в русском народе и особенно в русской армии чувства вражды и ненависти к немцам, впрочем не слишком глубокие. В условиях борьбы царской власти с оппозиционно настроениями образованного слоя русской буржуазии, русский офицер, чтобы выдвинуться вверх по иерархической лестнице командования, должен был не только не кичиться своей образованностью, но и свидетельствовать, что он совершенно равнодушен к вопросам, концентрирующим на себе внимание русского общества, и ничем другим, кроме мелочей военной службы, не интересуется. Денис Давыдов дает такую характеристику новых течений в офицерском корпусе: "Глубокое изучение ремешков, правил вытягивания носков, равнения шеренг, выделывания ружейных приемов, коими щеголяют все наши фронтовые генералы и офицеры, признающие устав верхом непогрешимости, служить для них источником высших поэтических наслаждений. Поэтому и ряды армии постепенно наполняются лишь грубыми невеждами, с радостью посвящающими всю свою жизнь на изучение мелочей военного устава; лишь это знание может дать полное право на командование различными частями войск". В условиях реакции, новый командный состав мог поддерживать дисциплину в рядах армии не суворовским братским отношением к солдату, а лишь постоянной муштровкой, формальными методами. Таким же тяжелым взысканиям за свои проступки подвергались и офицеры; это уже не были гордые представители дворянского класса, как в ХУIII столетии, а только военные карьеристы, чиновники; в царствование Николая I до I.000 офицеров было разжаловано в солдаты. Русская интеллигенция окончательно повернулась спиной к армии; эта позиция сохранилась в ряде поколений, до русско-японской войны включительно, стала для нее чрезвычайно характерной. Армия на этом разрыве проиграла столько же, сколько и интеллигенция. Находиться под началом грубых, невежественных генералов и полковых командиров никому неприятно. Русская армия стала терпеть недостаток в офицерах, так как помещичий класс и образованная буржуазия уклонялись от военной службы. Основная масса - 70% николаевских офицеров - образовывалась за счет беднейшей и получившей лишь начатки образования части сыновей дворян и разночинцев; они поступали в армию вольноопределяющимися и через несколько лет производились в офицеры без экзаменов. Сыновья офицеров, воспитывавшихся в пятиклассных кадетских корпусах, научный уровень которых упал в сравнении с ХУIII веком, составляли лучшую часть офицерского корпуса и служили преимущественно или в гвардии или в специальных родах войск; число их достигало 20% всего офицерского корпуса; до I0% офицерского состава приходилось пополнять производством унтер-офицеров, поступавших на военную службу кантонистами или по набору. (...) Офицерский корпус расслоился на белую и черную кость. Произведенные из кантонистов неполноправные офицеры дрожали за свою участь и опасались катастрофы за любую мелочь, не понравившуюся на смотру; они были также несчастны, как солдаты, отличались жестоким обращением с подчиненными, и часто наживались за их счет. И, несмотря на эту неразборчивость в пополнении командного состава, последнего не хватало: в начале царствования Николая I на I.000 солдат приходилось 30 офицеров, а к концу на то же количество солдат приходилось только 20 офицеров. Малая успешность пополнения командного состава объясняется и тем, что офицеры, в среднем, служили, как и николаевские солдаты, только десять лет; наиболее пригодный элемент командного состава, найдя возможность устроиться вне армии, уходил в отставку. Если масса николаевских офицеров деклассировалась, то самые верхи армии, военные министры Чернышев и Долгорукий, командующие армиями Паскевич, Горчаков и Меньшиков, командующий на Кавказе Воронцов, представляли верхи титулованной аристократии, получившие европейское образование, ведшие служебную переписку на французском языке, изучавшие стратегию по трудам Жомини. Эти верхи решительно оторвались от армии; светлейший князь Меньшиков, остроумнейший человек, никогда не мог принудить себя сказать несколько слов перед солдатским строем; в противоположность Суворову, новое высшее командование ничего общего с солдатской массой не имело, тяготилось нашей отсталостью от Западной Европы и было проникнуто глубочайшим пессимизмом. Для высшего комсостава характерным является скептицизм по отношению к России, полное неверие в силы русской государственности. Морально он уже являлся разбитым до столкновения с Западной Европой, и потому неспособен был использовать и имевшие налицо силы и средства. Генеральный штаб. В I832 году, по идеям Жомини, была учреждена Военная Академия, с несравненно большими задачами и более широкой программой, чем существовавшие в то время высшие военные школы за границей. Академия имела две цели: I) подготовка офицеров для службы в генеральном штабе и 2)распространение военных познаний в армии. Однако, несмотря на известную покладливость Жомини, он не был допущен к руководству Военной Академией. Первым ее начальником был назначен генерал Сухозанет, основным лозунгом которого было положение: "без науки побеждать можно, без дисциплины - никогда"; Сухозанет установил в Академии жестокий режим. Так как феодализм упорно отстаивал свою монополию на высшее командование, и в армии ставка на образованных генералов была исключена, то вторая часть задачи Военной Академии - распространение в армии военного образования - отпала. В I855 году, в год смерти Николая I, в разгар Восточной войны, это создавшееся положение было лишь запротоколировано переименованием Военной Академии в Николаевскую академию генерального штаба. Последняя не должна была заботиться об уровне военных познаний в армии, а лишь поставлять ученых секретарей малограмотным генералам. (Ист.: Свечин А. Эволюция военного искусства с древнейших времен до наших дней. В 2-х тт. - М.-Л., 1927-1928).

Агитационный плакат Сибирской армии Колчака

Колчак говорил спокойно и уверенно. Это был маленького роста, слабого сложения человек, державшийся прямо и прямо смотревший в глаза собеседнику. Его высокий лоб, глубоко запавшие черные глаза и торчащие скулы невольно заставляли вспоминать его предков -- воинов Батыя, хищников степных просторов Азии. На своих небольших лошадях они преодолевали тысячекилометровые расстояния, вглядываясь в горизонт, ища врага, у которого можно было отнять землю и достаток. Глаза этих предков-хищников светились у Колчака -- в нем жил неутомимый темперамент бойца. Бритое, энергичное лицо адмирала умело сдерживать свои чувства. Он ничем себя не выдал, и я ушел от него в полной уверенности, что адмирал думал так же, как и я. Когда я собирался уходить, Колчак дал мне прочесть только что полученное им с Балтики письмо о том, при каких обстоятельствах и почему погиб Непенин, которого Колчак искренне уважал, несмотря на то что Непенин был монархистом и крайним реакционером. Непенин начал с того, что пытался скрыть от команд телеграмму о революции в Петрограде. Он заменил матросов в радиорубках офицерами, для того чтобы команды не получали сведений по радио. Но разве это спрячешь? Волнение охватило флот. Послышались слова об измене. Тогда он решился присоединиться к Временному правительству. Видимо, его убедила и указала ему путь телеграмма из Ставки, где отречения царя требовали все высшие чины армии во главе с Алексеевым. Он присоединил свой голос к этому требованию. Затем он созвал на свой корабль делегатов от кораблей, но говорил с ними не с той человеческой сердечностью, которая всегда естественна, если человек сам верит в то, что он говорит. Он ненавидел революцию и говорил с представителями команд с плохо скрываемым презрением. Когда же один из делегатов поднял вопрос о том, дадут ли теперь матросам вторую пару рабочей одежды, которую они несколько раз просили, Непенин смешал в одну кучу революцию и вторую смену платья. Это погубило все дело. Матросы разошлись по своим кораблям, неся с собой недоверие к своему командованию, и вскоре на линейных кораблях -- "Андрее" и "Павле" зажглись -- вместо уставных -- красные огни восстания. Тогда Непенин в присутствии матросов приказал узнать, который из дредноутов готов открыть огонь по восставшим линкорам. Штабу удалось отговорить адмирала не переходить от слов к делу. Но и этих слов было совершенно достаточно. Матросы арестовали офицеров, от которых ждали, как неоднократно бывало раньше, вооруженной борьбы с поднимающейся революционной волной. Непенин и его ближайшие помощники были убиты. (Ист.: Верховский А. И. На трудном перевале. -- М.: Воениздат, 1959).

Надо отдать должное адмиралу Колчаку: он ловко разыграл первый акт той драмы, которую ставила старушка история на сцене Севастополя. Революция развязала и вызвала на поверхность тот противоречивый процесс, который до этого шел глубоко в тайниках общественной жизни России. Один центр возник на линейном корабле "Георгий Победоносец", стоявшем на мертвых якорях у Графской пристани. Это была плавучая казарма, отведенная под штаб Колчака. Сам корабль ни в какую операцию по старости идти не мог, но на нем находился центр, противоположный возникшему на линейном корабле "Три Святителя"{34}, которому по боевой диспозиции предстояло во время атаки Босфора привлечь на себя огонь турецких батарей. Группа матросов этого корабля с ненавистью слушала разговоры о необходимости жертвовать своими жизнями для завоевания российской буржуазией Константинополя. Сами по себе линейные корабли "Георгий Победоносец" и "Три Святителя" не были силой. Но к "Георгию" тянулись такие матерые [182] зубры, как запивоха и мордобойца князь Трубецкой, адмирал Погуляев, Веселкин, а также подавляющая масса офицеров, сверхсрочных "шкур" и та часть матросов, которой дальнейшее развитие революции не сулило ничего хорошего. А таких было много, ибо флот комплектовался в основном из среды зажиточного крестьянства Мелитопольщиины, Одесщины и Крыма. При умелом руководстве все это можно было сплотить в грозную силу реакции. После разгрома в 1912 году адмиралом Эбергардом севастопольской партийной организации большевики еще не имели здесь своего центра, хотя новое мировоззрение, новые идеалы пролетарской революции уже нашли себе на многих кораблях флота точку опоры. На "Екатерине" -- Платонов, на "Пантелеймоне" -- Кирьян, на "Трех Святителях" -- Мокшанчик, солдат Сапронов -- в крепостной артиллерии, Асосков -- в 7-м морском полку сплачивали вокруг себя лучшую часть матросов и солдат. Массы же пока колебались, боясь поражения и не зная, чем грозит победа германцев. (Ист.: Верховский А. И. На трудном перевале. -- М.: Воениздат, 1959).

Генерал Корнилов в Москве. Московское государственное совещание

Антон Иванович (Деникин - А.К.) оставил интересную характеристику Корнилова, которая до некоторой степени дает ключ к пониманию того, что произошло: "Корнилов был солдат и полководец. Этим званием своим он гордился и ставил его всегда на первый план. Мы не можем читать в душах. Но делом и словом, подчас откровенным, не предназначавшимся для чуждого слуха, он в достаточной степени определил свои взгляды на предстоящую ему роль: не претендуя на политическую непогрешимость, он смотрел на себя как на могучий таран, который должен был пробить брешь в заколдованном круге сил, облепивших власть, обезличивших и обескровивших ее. Он должен был очистить эту власть от элементов негосударственных и ненациональных... провести эту власть до изъявления подлинной народной воли. Но слишком, быть может, терпимый, доверчивый и плохо разбиравшийся в людях, он не заметил, как уже с самого зарождения его идеи ее также облепили со всех сторон элементы мало государственные, а иногда просто беспринципные. В этом был глубокий трагизм деятельности Корнилова. Политический облик Корнилова остался для многих неясным. Вокруг этого вопроса плетутся легенды, черпающие свое обоснование в характере того окружения, которое не раз творило его именем свою волю. ...Верно одно: Корнилов не был ни социалистом, ни реакционером. Но напрасно было бы в пределах этих широких рамок искать какой-либо партийный штамп. Подобно преобладающей массе офицерства и командного состава, он был далек и чужд всякого партийного догматизма; по взглядам и убеждениям примыкал к широким слоям либеральной демократии. ...Никогда, ни до выступления, ни во время его, ни официально, ни в порядке частной информации, Корнилов не ставил определенной политической программы. Он ее не имел... Несколько неожиданно отсутствие яркой политической физиономии у вождя, который должен был взять временно в свои руки руль русского государственного корабля. Но при создавшемся к осени 1917 года распаде русской общественности и разброде политических течений казалось, что только такого рода нейтральная сила при наличии некоторых благоприятных условий могла иметь шансы на успех в огромном численно, но рыхлом интеллектуально сочетании народных слоев, стоявших вне рамок "революционной демократии". Так говорил самый близкий в духовном отношении сподвижник генерала Корнилова. (Ист.: Лехович Д.В. Белые против красных. -- М.: Воскресенье, 1992).

Сократ и Ксантиппа

ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ: ХИТРОСТЬ ("Хитрость в войне необходима. Она то же, что механика в общежитии: ею заменяется слабость сил". Глинка Ф. Письма русского офицера).

После Зевса в почете была еще богиня Афина - в честь ее и был назван город. Была такая кукла большая высечена из камня и поставлена на главной площади. На голове у нее был большой шлем, и в руке было золотое копье. Учили про эту богиню, что она научила народ мудрости. И стал припоминать Сократ все, что учили про нее. И тоже, когда он разобрал дело, то увидел, что и от этой богини выучиться нечему. По рассказам была эта Афина хитрая и жестокая, помогала своим любимцам, а другим вредила без вины. И учили еще, что Афина эта узнала раз, что одна девушка-гречанка прядет и ткет не хуже ее самой, то так раздосадовалась на девушку-мастерицу, что обернула ее в паука и велела ей век прясть. (Ист.: Толстой Л.Н. Греческий учитель Сократ).

Ксантиппа -- жена греческого философа Сократа, известная своим плохим характером. Её имя стало нарицательным для сварливых и дурных жён.

Сведения о биографии Сократа и Ксантиппы

Встретил он свою избранницу на афинском базаре. Она звонким девичьим голосом расхваливала какие-то горшки. У него возникло желание с ней побалагурить.

-- Ну, почем твои горшки, девица, - игриво спросил он.

-- А голытьбе и самые дешевые покажутся очень дорогими, - осмотрев неказистого Сократа, ответила девушка.

-- А я бы хотел купить ваши горшки вместе с хозяйкой, - не отставал Сократ.

-- Я - не рабыня, чтобы меня покупать, - гордо заявила девушка.

-- А если замуж возьму тебя, согласна? - допытывался философ.

-- Да кому нужен таков муж: лысая голова, отвислое брюхо да рваный хитон? - рассмеявшись, спросила девушка.

Но тут ей объяснили, что это Сократ.

-- Ты и есть Сократ, о котором так много говорят в Афинах? - удивленно спросила она. - Много слыхала о твоем уме и твоей "красоте", но не ожидала встретить такого урода.

-- А у Сократа есть не только крепкий ум, но и крепкие руки, которые на что-нибудь да сгодятся.

С этими словами он неожиданно подхватил Ксантиппу за талию, поднял ее над грудой горшков и ... получил пощечину от девушки.

-- Вот это женщина! Мне такая нужна! - с восхищением проговорил Сократ.

-- Не справишься, Сократ. Видишь, какая норовистая невеста! - предупредил философа кто-то из зевак.

Невозмутимый Сократ стал разъяснять, в чем состоит добродетель настоящего мужчины.

-- Люди, желающие стать хорошими наездниками, берут себе лошадей не самых смирных, а горячих: они думают, что если сумеют укрощать таких, то легко справятся со всеми. Вот и я желая быть в общении с людьми, возьму ее к себе в том убеждении, что если я буду переносит ее, то мне легко будет иметь дело со всеми людьми. ...

Семён Гордый. Портрет художника позднейшего времени

Без сомнения, не красноречие юного Симеона и не дружба ханов к его родителю произвела сие действие (возведение на престол ), но другая, сильнейшая для варваров причина: корысть и подкуп. Монголы, некогда ужасные своей дикостью, изменились характером на берегах Черного моря, Дона и Волги, узнав приятности роскоши, доставляемые им торговлею образованной Европы и Азии; уже не любили опасности битв и тем более удовольствие неги, соединенное с грубой пышностью: обольщались золотом как главным средством наслаждения. Любимцы прежних ханов искали завоеваний: любимцы Узбековы требовали взяток и продавали милости; а князья московские, умножив свои доходы приобретением новых областей и новыми торговыми сборами, находили ревностных друзей в Орде, ибо могли удовлетворять алчному корыстолюбию ее вельмож и, называясь смиренным именем слуг ханских, сделались могущественными государями . Симеон, в бодрой юности достигнув великокняжеского сана, умел пользоваться властью, не уступал в благоразумии отцу и следовал его правилам: ласкал князей до уничижения, но строго повелевал князьями российскими и заслужил имя Гордого. Сей государь, хитрый, благоразумный, пять раз ездил в Орду, чтобы соблюсти тишину в государстве. И, кажется, первый именовал себя великим князем всея Руси . (Ист.: Карамзин Н.М. История государства Российского .- В 12 тт. - т. 1-1У.- М., 1995 .-5517-529.

Мадатов Валериан Григорьевич (1782--1829) -- князь, генерал-лейтенант армянского происхождения русской армии

Мадатов, говоривший: "Не все надо брать храбростью, нужно и хитростью", был женат на дочери генерала Саблукова, в которую я был долго влюблен. Этот до невероятия неустрашимый и хитрый генерал, трепетавший одного взгляда Ермолова, вступил в брак лишь в надежде получить звание генерал-адъютанта. Молодая жена его согласилась выйти за него замуж в убеждении, что князь Мадатов весьма значительное в Карабахе лицо. Вскоре после приезда молодых в Карабах княгиня изъявила желание посетить могилу своего тестя, человека безнравственного, ничтожного и которого место погребения не было никому известно. Князь Мадатов, не желая на первых порах разочаровать свою молодую жену, приказал одному расторопному офицеру, состоявшему при нем в должности адъютанта, отыскать на армянском кладбище богатую гробницу, убрать ее цветами и проложить к ней дорожку. Исполнив приказание, адъютант донес о том своему генералу, который повел жену свою к этой гробнице. Молодая княгиня, введенная таким образом в заблуждение, став на колени, возносила молитвы о упокоении души усопшего. Невзирая на то, что Мадатов вступил в брак с молодой и весьма красивой женщиной, он продолжал предаваться гнусному пороку, столь распространенному на Востоке. Однажды княгиня, войдя совершенно неожиданно в кабинет мужа, была поражена зрелищем, которое не могло не возмутить ее; но князь, нимало не смутившийся этим внезапным появлением жены, сказал ей: "Это ничего, Софья; я это делаю для того, чтобы сохранить влияние на здешний народ". ...

Мадатов, будучи весьма умным и чрезвычайно хитрым человеком, владел довольно хорошо русским языком; невзирая на то, он с намерением употреблял часто в разговоре весьма неправильные обороты. Опоздав однажды к Ермолову, он извинился тем, что его задержал какой-то жид. "Он думал провести меня по-жидовски, -- сказал князь, -- но я ему запустил армянского, и он остался в накладе". Ермолов, поручив ему однажды дочь одного кадия, или старшины, объявил ему грозно, что он желает, чтобы она была доставлена к родителям в целомудренном состоянии; Мадатов, боявшийся одного взгляда Ермолова, говорил: "Я нашелся вынужденным не спать по ночам, потому что не мог поручиться за своих адъютантов". (Ист.: Давыдов Д.В. Военные записки / Предисл. О. Михайлова. -- М.: Воениздат, 1982).

ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ: КРЕДИТ ЖИЗНИ

"Портрет Елизаветы Петровны" (конный портрет императрицы со свитой)1744-1755. Художник Георг Каспар Иосиф фон Преннер (1720-1766)

Елизавета жила и царствовала в золоченой нищете; она оставила после себя в гардеробе с лишком 15 тысяч платьев, два сундука шелковых чулок, кучу неоплаченных счетов и недостроенный громадный Зимний дворец, уже поглотивший с 1755 по 1761 г. более 10 миллионов рублей на наши деньги. Незадолго до смерти ей очень хотелось пожить в этом дворце; но она напрасно хлопотала, чтобы строитель Растрелли поспешил отделать хотя бы только ее собственные жилые комнаты. Французские галантерейные магазины иногда отказывались отпускать во дворец новомодные товары в кредит. При всем том в ней, не как в ее курляндской предшественнице, где-то там глубоко под толстой корой предрассудков, дурных привычек и испорченных вкусов еще жил человек, порой прорывавшийся наружу то в обете перед захватом престола никого не казнить смертью и в осуществившем этот обет указе 17 мая 1744 г., фактически отменившем смертную казнь в России, то в неутверждении свирепой уголовной части Уложения, составленной в Комиссии 1754 г. и уже одобренной Сенатом, с изысканными видами смертной казни, то в недопущении непристойных ходатайств Синода о необходимости отказаться от данного императрицей обета, то, наконец, в способности плакать от несправедливого решения, вырванного происками того же Синода. Елизавета была умная и добрая, но беспорядочная и своенравная русская барыня XVIII в., которую по русскому обычаю многие бранили при жизни и тоже по русскому обычаю все оплакали по смерти. (Ист.: Ключевский В.О. Афоризмы. Исторические портреты и этюды. Дневники. - М.: Мысль, 1993)

Тютчев Ф.

Когда расстроенный кредит

Не бьется кое-как,

А просто на мели сидит,

Сидит себе как рак,-

Кто ж тут спасет, кто пособит?

Ну кто ж, коль не моряк.

3 июня 1866

0x01 graphic

Лейб-гусары у водопоя. 1853.

Художник Микешин Михаил Осипович (1835--1896)

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 10/04/2018, изменен: 10/04/2018. 99k. Статистика. Глава: История Иллюстрации: 24 штук. Скачать FB2	Ваша оценка:
Аннотация: Выводы-тезисы воинствующей истории: "Властитель слабый и лукавый, Плешивый щеголь, враг труда, Нечаянно пригретый славой, Над нами царствовал тогда" (Пушкин). ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ: ПРИЛЕЖАНИЕ (22 людей из самых знатных фамилий и 47 навигаторов; А.Д. Меншиков; С.О. Макаров; Витгенштейн). ЭНЕРГИЧНОСТЬ (почему "бедны мы самостоятельностью, энергией, инициативой людьми"): Владимир МОНОМАХ. Алексей Михайлович. Екатерина II. Г.А. Потемкин. А.В. Суворов. Александр I. А.П. Ермолов. М.А. Милорадович. Ленин. Сталин. РЕАКЦИОНЕРЫ ("закон реакции") и РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ ("закон отдачи"): эпоха Николая I. Колчак. Л.Корнилов. ХИТРОСТЬ ("Хитрость в войне необходима. Она то же, что механика в общежитии: ею заменяется слабость сил": богиня Афина; Сократ и Ксантиппа; Семён Гордый; В.Г. Мадатов). КРЕДИТ: Елизавета. Ф. Тютчев о расстроенном кредите жизни.

Каменев Анатолий Иванович Александр I и Аракчеев

Каменев Анатолий Иванович
Александр I и Аракчеев