ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Каменев Анатолий Иванович
"Армейская карта"

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Стремясь разыграть "армейскую карту", политики той поры (1990) не понимали, какую они вели опасную игру. Армию нельзя использовать в политических играх. Это - пороховая бочка, при взрыве которой разнесет весь государственный корабль со всеми его пассажирами...

  

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

   0x01 graphic
   Сохранить,
   дабы приумножить военную мудрость
   "Бездна неизреченного"...
  
   Мое кредо:
   http://militera.lib.ru/science/kamenev3/index.html

0x01 graphic

  

Поход Олега в Царьград по реке Днепр

Художник Бруни Ф.А.

Анатолий Каменев

"АРМЕЙСКАЯ КАРТА"

(С кем пойдет Армия?)

  
   И вот, спустя почти 90 лет (т.е. с начала ХХ в.) явились новые хулители всего и вся, которые мало в чем разбирались, мало что умели делать сами, но зато имели наглость безапелляционно выносить приговоры и клеймить тех, кто того вовсе не заслуживал.
  
   Большая группа политиков и ученых в "Комсомольской правде" (4.7.1990 г.) спрашивала "От кого же армия нуждается в защите?"
  
   Далее они писали:
   "С большой обеспокоенностью мы хотели бы обратить внимание на то, что неоднократное использование армии не по конституционному назначению ставит серьезный вопрос: "С кем будет она?" - если возникнут новые коллизии в обществе. Куда ее поведут генералы, дорожащие своими привилегиями и неограниченной законом властью?"
  
   *
   Из поставленного вопроса ясно, что, организуя наступление на власть, интеллигенция была озабочена позицией военнослужащих.
  
   Но она (интеллигенция) обманывала общественность, твердя о неограниченных полномочиях генералов.
   Это была чистейшая ложь.
  
   Генералы, пользующиеся своими привилегиями, могли, в лучшем случае, запустить руку в казенную казну или воспользоваться солдатами как рабочей силой для строительства собственных дач.
   И это, пожалуй, было все, на что могла распространяться их активность.
  
   Генералитет, в массе своей, был предан власти точно так же, как слуга своему господину.
  
   Если и встречались отдельные бунтари в генеральской среде, то бунтовали они, скорее, не по политическим мотивам, а по личным соображениям карьерного роста и не более того.
   *
   Они не представляли для оппозиции преграды на пути к власти.
   Это была категория лиц, которые умели приспосабливаться к любой власти.
  
   Уж, извините меня, те немногие честные генералы, которые думали и поступали иначе. Вам честь и хвала.
   Но не вы тогда делали погоду.
  
   *
  
   Основная опасность могла исходить от офицерского корпуса, воспитанного на идеях преданности к власти.
   Честные и порядочные люди в офицерской среде (их было, безусловно, большинство; негодяи, хоть и встречались, но были малочисленны и могли нанести вред лишь батальонного или полкового масштаба) всегда были проникнуты чувством долга и чести.
  
   Но и в этой массе порядочных людей не было сплочения.
   Напротив, офицерский корпус был разобщен и не составлял единой и крепкой корпорации.
  
   В силу этого обстоятельства советское офицерство тоже не представляло серьезной преграды на пути соискателей власти во главе с Ельциным.
  

0x01 graphic

  

"Губернаторша, входящая в церковь" 1864

Художник Соломаткин Леонид Иванович (1837-1883)

  
  

"Комитет солдатских матерей" - сила, взявшаяся неоткуда?

  
   Однако, опасения в стане "демократов" заставляли их искать всевозможные предлоги для того, чтобы подрывать престиж офицерства, ослаблять их влияние на солдатские массы, снижать уверенность в себе.
  
   Власть, в свою очередь, фактически поощряла травлю офицерского корпуса на страницах периодической печати, по радио и телевидению.
  
   Именно в это время создается и набирает силу принципиально новое по содержанию и направленности самодеятельное, общественное движение - Комитет солдатских матерей.
  
   На состоявшемся осенью 1990 года Всесоюзном форуме солдатских матерей присутствовали представителе 13-ти союзных республик.
  
   Мария Ивановна Кирбасова, председатель этого комитета так определила его задачи:
  
   "Мы хотим создать своего рода психологическую защиту для каждого солдата. ... Мы считаем, что от имени солдатских матерей имеем право работать в призывных комиссиях, обследовать солдатские казармы, госпиталя... Основная наша боль - это солдаты, служащие в "горячих точках" страны".
  
   На самом деле деятельность этого комитета носит деструктивный характер.
   Члены этой организации не пытались найти верное решение, они старались разбередить больные раны.
   По их мнении, "офицеры и генералы - главные и безусловные виновники всех армейских бед".
   Едва не скопом они занесены в убийцы.
   *
   Заместитель начальника Генштаба генерал-полковник Г.Ф. Кривошеев в ноябре 1990 года дал негативную оценку деятельности этого комитета:
  
   "По стране развернуто движение солдатских матерей. Используя тревогу женщин за безопасность сыновей... это движение направляется фактически против армии, руководства Вооруженных Сил и офицерского корпуса".
   *
   Как на это реагирует власть?
   Указом Президента СССР (16.11.90 г.) "О мерах по реализации предложений Комитета солдатских матерей" это движение легализуется, а деятельность этого комитета конструктивной и полезной.
   Откуда и почему такое разногласие?
  

Разыгрывание "армейской карты"

  
   С этой поры любая хула на армию принимается на веру.
   Появляется все больше и больше людей, которые спекулируют на "дедовщине".
  
   В период обострения общественно-политической обстановки в том или ином регионе там разворачивалась антиармейская кампания.
   И каждый раз с одной целью - увести в тень истинных виновников дестабилизации обстановки, переложить вину на армию.
  
   Антиармейская истерия не сходит со страниц многих органов печати, звучит по радио, в программах телевидения, кинофильмах, с театральных подмостков, во всех этих "новостях", "огоньках", "колесах", "взглядах" и "секундах".
   *
  
   "Московская правда" (28.11.90 г.) констатирует:
  
   "Несомненно, армия становится объектом и инструментом (а отчасти и субъектом) политической борьбы. И в этом нет ничего удивительного. Сама логика политического соперничества в обществе, не знающем демократических традиций, подводит различные общественные силы, стремящиеся к власти (и слева, и справа), к мысли о необходимости бороться за армию. Естественно, это порождает ответные действия властей предержащих с целью сохранить контроль над Вооруженными Силами.
   В связи с этим возникает вопрос: как обеспечить лояльность армии к государственной власти, политический контроль над военными структурами?"
  
   *
   Стремясь разыграть "армейскую карту", политики той поры не понимали какую они ведут опасную игру.
  
   Еще в 1907 году А.М. Волгин сделал такое верное сравнение:
  
   "Армию можно сравнить с балластом, который лежит на дне корабля.
   Пусть воет буря, пусть волны раскачивают корабль, пусть на палубе без ума мечутся пассажиры, пусть даже между капитаном и офицерами идет спор, вперед ли, назад ли направить путь корабля, - но покуда балласт прочно лежит на своем месте, есть еще время спастись кораблю.
   Горе, если ослабнут закрепы, которые держат балласт!
   Каменные глыбы станут кататься по дну корабля то "вправо", то "влево"; от тяжести их размах качки станет все сильнее; два-три размаха ... и корабль перевернутся".
   *
  
   Армию нельзя использовать в политических играх.
   Это - пороховая бочка, при взрыве которой разнесет весь государственный корабль со всеми его пассажирами.
  

0x01 graphic

  

"На перепутье" 1892

Художник Соколов Владимир Иванович (1872-1946)

  

Войсковые и вузовские "ЧП"

  
   К чести вооруженных сил того времени следует отнести то, что в войсках лишь отдельные офицеры встали на путь активных политических действий местного масштаба.
  
   К примеру, в мотострелковой Таманской дивизии обнаружилась тайная организация офицеров-демократов под названием "Честь и совесть".
   У ее истоков стоял лейтенант А.А. Терентьев. Толком ничего сделать не успел - всего лишь два номера одноименной газетки выпустил, но планы изложить смог.
   *
  
   Более серьезным было "ЧП" в Грузии (КЗ.24.11.90 г.).
  
   В Тбилисском высшем артиллерийском командном училище в пять утра 22 ноября 1990 года пять курсантов-первокурсников, грузин по национальности (Л. Лолидзе, М. Кавджарадзе, Р. Бушвили, братья Л. и Д. Кенкадзе), отключив сигнализацию, открыли ружейную комнату и похитили 30 автоматов, 1.500 патронов, 31 штык-нож и 79 магазинов.
   *
  
   Что могло бы произойти, если бы по партийному заданию демократов какая-то группа военнослужащих захватила боевой ракетный комплекс с ядерными ракетами или самолеты-бомбардировщики с полным боезапасом?
   Если кто-то считает такой сценарий неправдоподобным, то глубоко ошибается. Ведь пятеро молодых грузин поступили в училище не для того, чтобы учиться, а для того, чтобы выкрасть оружие.
  
   *
   Как жалко на фоне политических баталий вокруг армии выглядит бездеятельность Горбачева, который своим попустительством и покровительством развязал руки темным силам, а своими военными "инициативами" добил вооруженные силы и ослабил безопасность государства.
  

Рапорта на увольнение пишут молодые офицеры

  
   Офицерам оставалась одна приемлемая форма протеста - досрочное увольнение из вооруженных сил.
  
   По свидетельству корреспондента "Красной звезды" О. Фаличева, желающих уволиться, особенно младших офицеров, оказалось гораздо больше, чем предполагалось.
   В одном из полков Московского округа ПВО, например, рапорта написали 40 процентов офицеров.
  
   Невольно у пишущего об этом корреспондента возник вопрос: почему они хотят уволиться, что не устраивает их в армии?
  
   Выяснилось:
  
   "Всюду (Подмосковье, Средняя Азия, Закавказье) люди говорили примерно об одном и том же.
   Не трудности службы, как таковые, пугают офицеров, а отсутствие возможности хорошо выполнять свои прямые обязанности.
   Люди хотят именно служить, а не заниматься вместо службы хозработами, строительством, заготовкой кормов. Люди больше не хотят мириться с неустроенностью, бесхозяйственностью, равнодушием к своим нуждам и проблемам.
   Со всем тем, что раньше считалось не основным, второстепенным и попадало под так называемый остаточный принцип финансирования. И именно молодые офицеры, быть может, больше всего возражают против таких принципов.
   Они сравнивают, как живут их сверстники на "гражданке", сколько зарабатывают, какими благами и льготами пользуются при добросовестном отношении к своему делу. Увы, сравнение это часто не в пользу армии.
  
   "Пока заведующий туалетного кооперативы будет получать больше командира подводной лодки, - пишет, например, майор И. Старисинский, - лодки будут тонуть, а офицеры уходить из армии".
   *
  
   Были и более активные формы протеста.
   Так, в 20-х числах января 1990 года три офицера их Свердловского гарнизона отказались ехать в Баку.
   Капитан А. Калачев так мотивировал свой отказ:
  
   "Я прослужил два года в Афганистане, знаю, что такое кровь, что такое человеческие жертвы. Теперь та война, ввод наших войск признаны ошибкой. Как бы не получилось, что через полгода, год ошибочным будет признан ввод войск в Азербайджан" (КП.14.2.90 г.).
  

0x01 graphic

  

"Охота пуще неволи"

Художник Шмельков Петр Михайлович (1819-1890)

  

"Чинуши и горлопаны"...

  
   К этому времени даже в вооруженных силах уровень военной идеологии некому было поддерживать на должном уровне.
  
   Начальник ГлавПУРа генерал армии Алексей Дмитриевич Лизичев продолжал твердить как молитву, что "политорганы армии и флота являются руководящими органами партии".
   Но даже он вынужден был признать деградацию этого аппарата:
  
   "В 1989 году мы уволили в запас 18 начальников политорганов, которые в деловом и политико-моральном плане, как говорится, не тянули. ... Чинуши, горлопаны, интеллектуально сонные личности и пустозвоны"... (КЗ.1.2.90 г.).
   *
  
   Надвигалась пора серьезных перемен в политическом обеспечении деятельности вооруженных сил.
  
   Пионером в этом вопросе выступила Болгария.
   27 января 1990 г. в Софии был распространен указ Госсовета НРБ о запрещении создания организаций политических партий и общественных организаций в войсках министерства обороны, МВД и др. воинских формированиях.
   Решением политбюро ЦК БКП от 24 января 1990 г. распускаются политорганы, партийные и комсомольские организации в Болгарской народной армии. (КЗ.28.1.90 г.).
   *
  
   Аналогичный Указ Президента СССР состоялся 3 сентября 1990 г. В документе под названием "О реформировании политических органов ВС СССР, войск КГБ, Внутренних войск МВД ССР и железнодорожных войск" предписывалось разделить государственные и партийные функции. Все в этом указе было обтекаемо и неясно.
   Менялась вывеска, но не суть дела.
  

0x01 graphic

  

"Плененная царица Сююмбике, покидающая Казань" 1870

Художник Худяков Василий Григорьевич (1825-1871)

  

Нужна ли военная идеология?

  
   Суть же, на наш взгляд, была в другом.
  
   Любым партиям надо было закрыть доступ в вооруженные силы, а любые попытки разыгрывать "военную карту" приравнять к разряду тяжких преступлений. Всем военнослужащим необходимо было запретить какое бы то ни было участие в партийной деятельности.
  
   В то же время, в вооруженных силах следовало бы создать мощный политический аппарат, в задачу которого должно входить развитие военной идеологии. Ее цель - укрепление морального духа военнослужащих, т.е. той важнейшей составляющей боеготовности, которая, по мнению Наполеона составляет три четверти боевого успеха.
   *
   Само осознание себя мыслящим, разумным заставляет человека искать ответы на вопросы о смысле жизни, о целесообразности тех или иных поступков и, естественно, смысле войны, где на кон ставится жизнь человека.
   *
   Если бы война была повсеместно единственным и самым справедливым средством разрешения конфликтов, то, пожалуй, не было бы необходимости мотивировать ее начало и побуждать людей в ней активно участвовать. Но люди видят, а история подтверждает справедливость здравого рассудка людей, что войны не всегда потребны, а причины для них нередко малоубедительны.
   *
  -- Как же побудить людей идти на жертвы, вплоть до самопожертвования?
  -- Как заставить их пересилить инстинкт самосохранения и вступить в схватку с врагом?
  
   Выход один - их надо заставить идти в бой под страхом еще большей беды в случае ослушания или же попытаться уговорить, внедрив в сознание людей те или иные идеи.
  
   *
   Последние - это и есть область идеологии военной.
  
   Средства ее - идеи, которые должны "овладеть массами", орудие ее - искусство влиять на людей, используя их слабости, инстинкты, потребности, соблазны и т.п.
  
   Она (идеология):
  
   1.Она разрабатывает общезначимую национальную идею.
   2.Эта идея сплачивает, мобилизует общество (разногласия отступают на задний план; каждый горит желанием содействовать общему делу).
   3.Желание быть полезным отечеству побуждает к конкретным действиям ("все для фронта, все - для победы!").
   4.Лидеры, вожди, полководцы становятся особо почитаемыми людьми, ибо на них возлагаются большие надежды, с их деятельностью связывается будущее государства и счастье каждого человека.
   5.В сознании каждого человека рельефно и понятно вырисовывается роль вооруженных сил для государства и для него самого; он отчетливо понимает необходимость крепкой и боеспособной вооруженной силы. В этот момент он готов не жалеть ни сил, ни средств для укрепления обороны страны и боеспособности вооруженных сил. Он готов даже расстаться с последней рубашкой и последним куском хлеба, лишь бы доставить армии все необходимое для победы над врагом.
  
   *
   Идеология - не просто совокупность определенных идей.
   Это система воззрений на мир, общество и человека, государство и человека, система, определяющая ту или иную ценностную ориентацию ("это - хорошо", "это - плохо") и линию поведения.
   Ее отсутствие ведет к утрате координат, позволяющих человеку ориентироваться в обществе, и, как следствие, социальная реальность для некоторых оказывается лишенной смысла, а будущее выглядит неопределенно.
   *
  
   Победа в идеологии, как правило, гарантирует и победу военно-политическую, ибо идеологически подчиненный враг становится безропотным рабом, не только неспособным, но и не желающим сопротивляться грядущей агрессии.
   *
   Но именно в таком ракурсе вопрос о реформировании военно-политической системы в советских вооруженных силах не ставился.
   Не ставится так он и сейчас, в российских вооруженных силах.
   Почему?
   *
   Ответ на этот вопрос до сих пор неясен...
  
  
   0x01 graphic
  
   Информация к размышлению
  

0x01 graphic

  

"Пожар в деревне в ночное время"

Художник Танков Иван Михайлович (1740-1799)

М. Бурцев

Прозрение

(фрагменты из кн.)

Японские милитаристы получили на Халхин-Голе наглядный урок.

  
   Мы собирали все, что помогало составить представление о противнике.
   И очень скоро нам стало ясно, что японский солдат -- это продукт милитаристской обработки, в нем расово-шовинистические идеи господствующего класса укоренились достаточно прочно. Он слепо верил в божественное происхождение императора, беспрекословно подчинялся офицеру.
   **
   О Советском Союзе и Монгольской Народной Республике, как и об их армиях, японские солдаты знали мало, но и те сведения, которыми они располагали, были чудовищно искажены. Их убедили в "небоеспособности" Красной Армии, ссылаясь при этом на опыт русско-японской войны 1904-1905 гг. Им внушили, что императорская армия непобедима, потому что ее "охраняют боги". Одновременно офицеры предупреждали солдат о преследовании их семей, если они, солдаты, сдадутся в советский плен; стращали казнями и расстрелами, которые якобы ожидают их в советском плену. Вот почему солдаты часто предпочитали самоубийство плену. Религиозный фанатизм, жестокость офицеров, вплоть до мордобития, во многом объясняли беспрекословную исполнительность солдат. Характерно, что даже мордобитие они расценивали как "нормальное" явление и жаловались только на то, что "офицеры часто бьют ни за что".
   **
   В составе японских войск действовали две смешанные (пехотно-кавалерийские) маньчжурские бригады и до десяти баргутских полков (по 1000 сабель в каждом). Боеспособность этих частей была невысокой. Народ Маньчжурии вел партизанскую борьбу против японских оккупантов. Молодежь, мобилизуемая марионеточным правительством Маньчжоу-Го в армию, не хотела воевать, и только угроза расправы над семьями заставляла юношей становиться под ружье. В баргутских бригадах и маньчжурских полках находились японские офицеры -- советники. Многие пленные солдаты-маньчжуры говорили нам: "Японцы захватили нашу родину, они хотят захватить и Монголию".
   **
   Разумеется, данные о противнике были далеко не полными. Но они позволили нам определить тематику выступлений. Листовки и звуковещательные программы, как нам представлялось, должны были вызывать у японских солдат отрицательное отношение к захватнической войне, подрывать их доверие к офицерам, развивать неприязнь к ним, ослаблять моральный дух в войсках, склоняя военнослужащих к переходу в советский плен. Среди же маньчжур и баргутов наша агитация должна была усиливать антияпонские настроения, обострять их ненависть к оккупантам. Мы призывали солдат вступать в партизанские отряды для борьбы с японскими захватчиками и к организованному переходу на сторону советско-монгольских войск, защищающих их интересы.
   Наши предложения были одобрены командованием, и политработа среди войск противника заметно оживилась.
   * * *
   Боевые действия на Халхин-Голе, как известно, имели для советско-монгольских войск два периода: оборонительный (с начала конфликта и до 20 августа) и наступательный.
   Отражая японский атаки, наше командование готовило войска к генеральному наступлению, накапливая необходимые силы и средства, обучая личный состав боевым действиям в сложных условиях. Соответственно развертывалась и политработа -- в частях создавался высокий наступательный дух. В середине июля корпус был реорганизован в 1-ю армейскую группу войск.
   **
   В те дни политуправление Забайкальского военного округа передало политотделу 1-й армейской группы войск учебные редакции газет на японском, китайском и монгольском языках -- более 30 журналистов, специалистов-востоковедов, переводчиков, полиграфистов с типографией и комплектом шрифтов-иероглифов (в 3000 знаков). В составе политотдела армейской группы создали штатное отделение по работе среди войск и населения противника. Возглавить это отделение было поручено мне. Вскоре к нам из Москвы прибыл и звуковещательный отряд в составе пяти грузовиков и спецмашин.
   **
   Идеологическая война с противником все более усиливалась. На оборонительном этапе наши листовки, а затем и газеты разъясняли японским солдатам преимущественно военно-политические вопросы, разоблачали захватническую политику японских милитаристов. В одной из июльских листовок, например, говорилось:
   "Японские солдаты!
   Что вам дает и даст завоевание новых земель и порабощение чужих народов? Сотни тысяч ваших солдат, дравшихся в Китае, стали калеками. С протянутой рукой, как нищие, ходят они по улицам городов и сел. Они голодают, спят на улицах, мрут как мухи. Они никому не нужны, им никто не помогает. Всех вас ждет такая же участь. Война нужна только генералам и богачам. Они богатеют на этой войне. Солдаты, бросайте оружие, уходите с фронта!"
   Эта листовка, как потом выяснилось, заставила кое-кого задуматься. Японский солдат, несомненно, устал от войны в Китае; угнетающе действовало на него и бедственное положение инвалидов войны на родине; испытал он и удары нашего оружия здесь, в Монголии.
   **
   За строками листовки вставала реальная, живая картина, хорошо знакомая едва ли не каждому японскому военнослужащему. Но в листовке имелась и слабинка -- не было в ней ответа на вопрос: "Из-за чего война?" Строки о генералах, богатеющих на войне, не спасали положения. Политически неграмотный солдат не мог -- это нам стало ясно позднее -- представить себе, как в степи, на поле боя, вдали от Японии, богатеют генералы. Верная мысль, увы, не подкреплялась столь же убедительными аргументами -- доводами, фактами или примерами -- и потому воспринималась в лучшем случае абстрактно, а не конкретно.
   **
   Не все и не сразу у нас получалось, не всегда мы находили верный тон и нужные слова, но мы упорно вели творческие поиски. Работали с военнопленными -- солдатами и офицерами, ежедневно беседовали с ними. Готовясь к беседам, разрабатывали примерный перечень вопросов, которые представляли для нас интерес. Старались учитывать национальные, психологические и другие особенности солдат, их настроение, причины недовольства, случаи дезертирства, а также приемы идеологической обработки военнослужащих, условия их жизни на родине. Словом, мы стремились познать слабые и сильные стороны противника.
   **
   Случалось, пленные сами шли нам навстречу. Они охотно помогали нам расшифровывать трофейные документы, записанные скорописью, которой японцы пользовались при ведении дневников и в переписке с родными. От пленных мы узнавали специфические солдатские словечки и выражения, идиомы, пословицы и поговорки, бытующие в японской армии. Нередко мы знакомили пленных с только что написанной листовкой, интересуясь их мнением о ней; бывало, что листовка затем перерабатывалась с учетом их замечаний, поправок или советов. Мы старались привлечь наиболее сознательных пленных к нашей работе: писать письма товарищам, рассказывать в них правду о том, как они живут у нас в плену, что видят здесь и как с ними обращаются.
   **
   В конце июля мы уже выпускали три газеты: "Голос японского солдата", "Китайский народ непобедим" и "Монгольский арат" (для баргутов). В них печаталась международная информация, материалы о положении в Японии, Маньчжурии и Внутренней Монголии, о борьбе китайского народа против японских оккупантов, о Советском Союзе и МНР. Все чаще появлялись на страницах газет письма и портреты военнопленных, зарисовки их жизни в плену. В каждом номере давались обзоры военных событий на фронте, которые должны были подвести солдат к мысли о неизбежности срыва разбойничьих планов японской военщины.
   **
   Мало-помалу мы стали ощущать плоды своей работы. Июльские пленники-японцы уже говорили нам о "возрастающем интересе солдат к политике", "об опасениях офицеров, как бы солдаты не узнали правды о войне". Некоторые пленные знали наши листовки наизусть или сохраняли их у себя. Семена нашей пропаганды падали на благодатную почву, которая имелась в маньчжурских и баргутских подразделениях: уже в июле несколько групп солдат во главе с офицерами перешли линию фронта, предъявив наши листовки-пропуска. Этот наиболее радикальный вид пробуждения вражеских солдат проходил в условиях, когда наши войска находились в обороне.
   **
   ...20 августа предрассветная тишина взорвалась от грохота артиллерийской канонады и авиационной бомбардировки. Едва только смолкли разрывы снарядов и бомб, как тут же по всему семидесятикилометровому фронту двинулись вперед наши танки, пехотинцы и кавалеристы-цирики. А вслед за ними со стороны Хамар-Дабы донесся "Интернационал": это звуковещательный отряд воодушевлял атакующих -- наступал действительно решительный бой. Гимн смолк, и раздался голос диктора: он читал обращение к японским солдатам, и слова его, усиленные репродукторами и попутным ветром, врывались в окопы вражеских войск:
   - "Японские солдаты! Вас посылают генералы и офицеры как пушечное мясо на убой против могучей техники советско-монгольских войск. Вы сами чувствуете на себе силу огня многочисленной и меткой артиллерии. На Баин-Цагане были уничтожены сотни ваших товарищей. Что дала вам их гибель? Прекращайте сопротивление! Сдавайтесь в плен! Вас ждет в нем мирная, безопасная жизнь. Или и вы будете уничтожены!"
   На окопы противника посыпались листовки, сброшенные звеном скоростных бомбардировщиков, которое специально для распространения пропагандистской литературы выделил в распоряжение политотдела командующий ВВС армейской группы комкор Я. В. Смушкевич. Десятки тысяч листовок раскидали цирики, прорвавшиеся в тыл врага.
   Как известно, войска Красной Армии и монгольской [14] Народно-революционной армии в ходе наступления окружили японскую группировку, расчленили ее на части и уничтожили.
   **
   Под ударами советско-монгольских войск первыми дрогнули союзники японцев. Группами уходили они в тыл или переходили на нашу сторону. Так, в ночь на 23 августа, наколов на штыки наши листовки, словно маленькие разноцветные флажки, перешел линию фронта маньчжурский батальон (300 солдат и 12 офицеров) во главе с командиром. После короткого митинга, который мы устроили, командир батальона предложил написать обращение ко всем маньчжурским частям с призывом последовать примеру его батальона, а шестеро солдат вызвались перейти линию фронта и распространить это обращение в маньчжурских полках. Но солдаты вернулись, нигде не найдя своих соотечественников: деморализованные ударом советско-монгольских войск, маньчжурские и баргутские полки практически уже перестали существовать как боевые единицы -- они снялись с позиций и рассыпались по тылам, а командир 5-го кавполка перешел к нам вместе со своими солдатами.
   **
   Японские солдаты упорно защищались, и выбить их из окопов или блиндажей было нелегко. Но и они все чаще поднимали руки, уклоняясь от рукопашного боя, а один сдавшийся в плен солдат не только указал расположение огневых точек, но даже порывался пойти в атаку вместе с красноармейцами. Чувствовалось, что воинственный дух в японских войсках заметно падал. Среди трофейных документов был обнаружен дневник убитого японского офицера Ивато Фокуто, отрывки из которого мы напечатали в информационной сводке тех дней. "Становится жутко... Противник торжествует по всему фронту... Спасения ждем только от бога... Стоны и взрывы напоминают ад... Положение плохое, мы окружены... Душа солдата стала печальной..." -- такими признаниями пестрит дневник с первого дня нашего наступления. Последняя запись сделана 24 августа: "Наше положение безнадежное".
   **
   Действительно, 23 августа кольцо окружения замкнулось. А ночью начальник политотдела полковой комиссар П. И. Горохов, энергичный и неутомимый, передал мне одобренный Военным советом 1-й армейской группы войск текст обращения советско-монгольского командования.
   В обращении говорилось:
   "Японские солдаты!
   Вы окружены монголо-советскими войсками. Вы сидите в окопах без воды. Ваши склады с продовольствием, горючим и боеприпасами взорваны, а артиллерия раздавлена советско-монгольскими танками. В воздухе господствует советско-монгольская авиация. Если вы хотите сохранить свою жизнь, сдавайтесь немедленно. Часть полковника Экки пыталась оказать сопротивление и 23 августа была уничтожена полностью. Вас постигнет та же участь, если вы не сдадитесь.
   **
   К 6 часам утра 20-тысячный тираж этого обращения был отпечатан и без промедления сброшен с самолетов над окруженными. На барханах то тут, то там замелькали белые флаги и поднялись первые фигурки, но большинство японских солдат не сделали и шагу: тут же на месте они были расстреляны своими офицерами. От тех же, кому все-таки удалось перебежать, мы узнали, что японские генералы скрывают от солдат факт окружения. Мы тут же написали об этом одну за другой несколько листовок, повели непрерывные агитпередачи по звуковещательной станции, и над вражескими окопами снова взметнулись белые флажки, но офицеры опять расстреливали солдат, пытавшихся перебежать к нам. Так повторялось неоднократно еще в течение нескольких дней. Последнее слово осталось за оружием: в ночь на 31 августа ликвидация окруженной группировки была завершена. Границы братской Монгольской Народной Республики остались незыблемыми.
   * * *
   Мы навещали лагерь, где содержались пленные японские солдаты. Плен пошатнул их былые представления, некоторых заставил изменить свои взгляды. В ожидании репатриации они смотрели советские кинофильмы, слушали доклады и лекции, читали на родном языке книги о Советском Союзе. Перед отправкой на родину многие пожелали оставить нам на память слова благодарности. Привожу выдержки из их записей: "Господа красноармейцы очень добродушны"; "Когда я возвращусь в Японию, [16] всем расскажу о сердечном отношении ко мне солдат и офицеров Красной Армии"; "Не понимаю, для чего нам нужна была эта война"; "Россия в войне сильнее Японии"; "Русские солдаты изо всех сил ухаживали за нами, больными". Многие отмечали: "Пища в Красной Армии очень хорошая". В этом, как и в другом, они не кривили душой. Когда в сентябре пленных доставили к границе, их лица заметно округлились...
   Но вот военнопленные, миновав проволочное заграждение, перешагнули границу, вступили на землю Маньчжурии. И что это? Тут же, на наших глазах, солдаты подвергались оскорблению и унижению, на их головы нахлобучивались "колпаки позора". Колпаков не хватило (японское командование явно не рассчитало), и в ход пошли обыкновенные мешки. Мне стало не по себе...
   **
   Чему учит опыт Японии
   Мирные переговоры с Японией завершились в октябре, и войска 1-й армейской группы переходили на зимние квартиры. Политработники, прикомандированные к политотделу, возвращались в Москву. Не все, конечно. Часть из них, в том числе и я, продолжали службу в войсках. Напряженность на наших дальневосточных границах сохранялась. В Европе гитлеровская Германия вела боевые действия против Польши, положив, таким образом, начало второй мировой войне. В этих условиях закрепление кадров в развернутых соединениях представлялось нам вполне естественным. Хотя мне лично было жаль расставаться с академией и ее слушателями, педагогической работой, с Москвой...
   Наш политотдел подводил итоги, анализировал опыт партийно-политической работы в боях, который, как нам представлялось, должен был способствовать дальнейшему повышению боевой готовности войск. Всестороннему анализу подвергалась и практика идеологической работы, которую проводил политотдел среди солдат и населения противника.
   Слов нет, только что закончившаяся "необъявленная война" велась сравнительно малыми силами и непродолжительное время, хотя сражения и носили ожесточенный характер. Приобретенный опыт по работе среди войск противника был, естественно, недостаточен для больших широких обобщений.
   И все же мы могли сделать важные выводы.
  -- Во-первых, чтобы успешно вести работу по разложению войск противника, надо хорошо знать его, иметь о нем постоянную исчерпывающую информацию, оперативно ее использовать для агитационных выступлений, разумеется, на языке противника;
  -- во-вторых, идеологическую работу на войска противника необходимо строить в органической связи с боевыми действиями своих войск с учетом оперативных планов командования;
  -- в-третьих, командиры и политработники должны быть хорошо знакомы со средствами, формами и методами работы по разложению войск противника, их применением в различных боевых условиях;
  -- в-четвертых, для ведения пропаганды и агитации на войска противника политорганы должны располагать специально подготовленными кадрами политработников, владеющих соответствующими иностранными языками, знающих противоборствующую страну и армию. И конечно же, иметь необходимые технические средства, приспособленные к эксплуатации в боевой обстановке.
   На Халхин-Голе в полной мере подтвердились слова М. В. Фрунзе о политической работе как "добавочном роде оружия". Именно оно, это оружие, помогло деморализовать маньчжурские и баргутские части, оказать определенное влияние на морально-политическое состояние японских солдат.
   **
   Опыт Халхин-Гола при всей его скромности побуждал во мне стремление пополнить свои знания, глубже понять закономерности идеологической борьбы.
   **
  
   За несколько дней до окончания отпуска меня снова вызвали в политуправление РККА и вручили предписание явиться в политотдел 13-й армии -- я назначался начальником отделения по работе среди войск противника.
   13-я армия находилась на Карельском перешейке, где начались военные действия, -- тогдашние правители Финляндии преднамеренно пошли на обострение обстановки и развязали вооруженный конфликт.
   Мы использовали те же формы и методы работы, что и на Халхин-Голе. Правда, размах пропаганды был более значительным. Широко использовалось, в частности, радиовещание. Что же касается содержания пропаганды, то она с самого начала была нацелена на установление дружбы и добрососедства между народами нашей страны и Финляндии. Это ярко проявилось в первом же обращении к финским солдатам, подписанном командармом 2 ранга К. А. Мерецковым, командующим Ленинградским военным округом.
   "Ваша родина, -- говорилось в обращении К. Л. Мерецкова, -- получила независимость и самостоятельность в результате Великой Октябрьской революции и победы Советской власти в России. За эту независимость вместе с финским народом боролись русские большевики... Советское правительство никогда не покушалось и не может покушаться на независимость Финляндии" Указав на неизбежный провал провокационной политики реакционных правителей Финляндии, К. А. Мерецков призвал финских солдат прекратить ненужную ни им, ни народу Финляндии войну и требовать установления дружественных и добрососедских отношений с Советским Союзом.
   "Советский Союз желает мира и дружбы с финским народом, -- провозглашалось и в "Обращении к солдатам финской армии от солдат Красной Армии", изданном листовкой и распространенном в ходе решающего наступления наших войск в феврале 1940 года. -- Так давайте же прекратим кровопролитие и протянем друг другу руки как труженики труженикам! Давайте прекратим кровопролитие и побратаемся друг с другом".
   Мне остается подчеркнуть, что идея добрососедства в конце концов восторжествовала. После Великой Отечественной войны и заключения советско-финляндского мирного договора эта идея стала основополагающей в отношениях между нашими странами.
   **
   А тогда, зимой 1939/40 года, нам приходилось вести агитпередачи, писать листовки и распространять их за линией фронта... Идеологическая работа среди противостоящих войск становилась более массовой -- ее проводили и политуправление фронта, и политотделы армий, и политотделы дивизий, в то время как на Халхин-Голе ею занимался лишь политотдел армейской группы. Более концентрированно применялись и различные средства печатной, устной и радиопропаганды. На финском языке издавались четыре газеты, материалы которых вызывали у читателей не только размышления, но и стремление к действиям.
   Об этом свидетельствовали факты ухода солдат в "лесную гвардию".
   **

0x01 graphic

  

Перед грозой.

Художник Крачковский Иосиф Евстафьевич (1854-1914)

В воздухе пахнет грозой

  
   Весной 1940 года меня перевели на работу в политическое управление РККА. Отделение, которое я возглавил, спустя примерно полгода было реорганизовано в самостоятельный отдел. По счету он оказался седьмым, поэтому в обиходе его и стали называть седьмым отделом. А ведали мы теми же вопросами, которыми приходилось заниматься на Халхин-Голе и Карельском перешейке.
   **
   Разумеется, мы учитывали, что пропаганда -- оружие обоюдоострое.
   Опыт прошлого свидетельствует, что любая воюющая сторона в той или иной мере пытается воздействовать морально на войска противника и население. У тех, кто занимался изучением опыта первой мировой войны, были, надо полагать, основания, чтобы утверждать: "Пропаганда являлась, несомненно, новым и могучим орудием ведения войны". Конечно, Германия потерпела поражение в результате сложного комплекса социально-экономических и военно-политических факторов. Но нельзя недооценивать и значения антигерманской пропаганды, которую широко развернули англичане. Не случайно английских летчиков, сбрасывавших листовки, а не бомбы, расстреливали, как только они в качестве военнопленных попадали в руки немецких властей. Дело в том, что эти листовки деморализующе действовали на германские войска, особенно на их союзников -- австро-венгерскую армию. Дом Крю в Лондоне, откуда осуществлялось руководство пропагандой в неприятельских странах и армиях, немецкие историки назвали "министерством разрушения германской веры в себя".
   **
   Для ведения такой пропаганды военное командование привлекало лучшие силы, в том числе писателя-фантаста Герберта Уэллса. Он написал специальное воззвание к немецким рабочим, разъясняя им цели войны, а его "Памятная записка", поданная лорду Нортклифу, возглавлявшему руководство пропагандой в неприятельских странах, и теперь читается с неослабным интересом.
   **
   Английская пропаганда оказалась сильнее, умнее, хитрее, изворотливее и оперативнее, чем германская. Она использовала все, что возможно, не пренебрегала даже выдержками из социалистических газет Германии и "Письмами к военному суду" Карла Либкнехта. Она умело играла на чувствах подневольных народов "лоскутной" австро-венгерской монархии, стремящихся к национальной независимости. При всем том пропаганда эта оставалась зорким стражем английского империализма.
   **
   В период между первой и второй мировыми войнами буржуазные военные идеологи обратили пристальное внимание на идеологическую войну, причем в обширной литературе по данной теме значилось больше всего немецких авторов, в основном ученых. У одного из них я как-то натолкнулся на характеристику пропаганды как "орудия, которым нас победили, орудия, которое осталось за нами, орудия, которое завоюет нам вновь подъем". Что-то уж очень знакомое послышалось в этой фразе. Потребовалось совсем немного времени, чтобы вспомнить, что нечто подобное не так давно попадалось мне в досье по Германии, и еще меньше -- чтобы найти. Вот оно, это изречение: "Пропаганда помогла нам прийти к власти. Пропаганда поможет нам удержать власть. Пропаганда поможет нам завоевать весь мир". Такой плакат висел во всю стену на нюрнбергском съезде нацистской партии в 1936 году.
   Чуть меньше двадцати лет разделяли эти два текста, но, как свидетельствовали события, гитлеровцы немало преуспели в этом -- вторая мировая война все ближе подбиралась и к порогу нашего советского дома. Им удалось ложью и обманом опутать, одурачить многих, очень многих немцев, подкупить их посулами легкой и скорой победы, материальными выгодами от нее.
   **
   Да, ложь и обман -- это альфа и омега действий буржуазии и ее оруженосцев. "Пропаганда -- описательное выражение для лжи. Кто хочет вести пропаганду, должен уметь лгать. Нужна не правда, а правдоподобие". Можно ли быть более откровенным, чем Шорт, английский министр времен первой мировой войны, которому принадлежат эти слова? Кстати, идеологи французского империализма тоже называли пропаганду "органом одурачивания". Такова суть их так называемой психологической войны.
   Понятно, что наша советская пропаганда не имела и не могла иметь ничего общего с пропагандой буржуазной. Политорганы Красной Армии были призваны в полной мере использовать преимущества подлинно социалистической пропаганды, выражающей коренные интересы рабочего класса, всех трудящихся, в том числе интересы народных масс и по ту сторону государственных границ.
   **
   Лжи и обману буржуазной пропаганды мы противопоставляем правду. Но это еще не означает, что правда легко одерживает победу. Напротив, опыт учит, что ей подчас приходится очень трудно: ложь искусно рядится в одежды правдоподобия, весьма тонко драпирует сущность явлений. Всеми этими приемами буржуазная пропаганда владеет едва ли не в совершенство. Словом, нам предстояла упорная борьба. И к ней мы готовились, ни на минуту не сомневаясь, что правда в конечном счете одолеет ложь.
   **
   В связи с угрозой новой войны наша партия и правительство осуществляли меры, направленные на укрепление Вооруженных Сил Советского государства. Был взят курс и на совершенствование системы обучения и воспитания личного состава. Руководствуясь решениями мартовского (1940 г.) Пленума ЦК ВКП(б), народный комиссар обороны поставил задачу: "Учить войска тому, что нужно на войне, и так, как требует война". В армии и на флоте вводились новые уставы и наставления, укреплялось единоначалие. Были приняты меры по улучшению партийно-политической работы.
   "Учить войска тому, что нужно на войне" -- это требование, естественно, мы относили и к себе. В проекте нового Полевого устава РККА, подготовленном в 1940 году, от политотделов дивизий впервые требовалось: изучать политико-моральное состояние противостоящих частей и дивизий; вести среди них пропаганду и агитацию в целях подрыва их морального состояния.
   **
   Наш отдел пополнился специалистами.
   Это были высокообразованные политработники, знающие иностранные языки. Назову некоторых из них: заместитель начальника отдела А. А. Самойлов, воспитанник института адъюнктов Военно-политической академии имени В. И. Ленина; востоковеды И. С. Брагинский и И. П. Банков; германист Д. И. Москвин, работавший до этого ученым секретарем Института экономики Академии наук СССР; специалист по Японии Б. Г. Сапожников, воспитанник Военной академии имени М. В. Фрунзе; батальонный комиссар И. П. Пакконен, финский коммунист, политэмигрант, принявший советское гражданство; Н. Н. Берников, в прошлом аспирант Ленинградского государственного университета; С. И. Самойлов, участник революционного движения в Бессарабии.
   **
   Седьмые отделы создавались в политуправлениях приграничных военных округов. Одновременно в штатах политотделов армий вводились отделения, в политотделах стрелковых дивизий -- старшие инструкторы по работе среди войск противника. В новом аппарате создавалась служба информации о зарубежных странах и армиях.
   **
   Работа над проектом потребовала огромных усилий. За ходом его разработки внимательно следил армейский комиссар 2 ранга А. И. Запорожец, возглавлявший в то время Главное управление политической пропаганды (ГУПП) РККА. Проект много раз обсуждался и перерабатывался, так что его по праву можно назвать плодом коллективной мысли. 12 октября 1940 года директива была подписана.
   -- Теперь ваша задача, -- сказал мне армейский комиссар, -- довести директиву до командиров и политработников и конечно же до седьмых отделов и редакций учебных газет.
   В основу директивы легли ленинские идеи о партийной пропаганде и агитации, опыт работы политорганов РККА в годы гражданской войны и недавних боевых действий на Халхин-Голе и Карельском перешейке.
   Директива требовала от политорганов, если империалисты навяжут нам новую войну, проводить такую широкую политическую пропаганду среди войск и населения противника, которая вызвала бы у них "отрицательное отношение к империалистической войне, протест против своего правительства, симпатии к Красной Армии и советскому пароду". Это важное положение было сформулировано на основе известного ленинского указания о том, что в деле защиты завоеваний социализма заинтересованы трудящиеся всех стран и что, следовательно, необходимо и возможно "политически отвоевать" у империалистов их собственных солдат.
   Были определены и главные направления пропаганды: в частности, указывалось на необходимость разъяснять солдатам противника причины и характер войны, разоблачать ее виновников, цели агрессоров, показывать бессмысленность войны для трудящихся -- на них ложится основное ее бремя, тяготы, жертвы и лишения, доводить до вражеских солдат правду о Советском государстве, о справедливом характере его борьбы в защиту социализма.
   **
   Значительное место в директиве отводилось вопросам совершенствования пропагандистского мастерства. Речь шла о доходчивости пропагандистских материалов, их краткости, ясности и доступности для солдат и унтер-офицеров, обманутых буржуазной пропагандой, о том, чтобы эти материалы были конкретны и убедительны.
   Сейчас, когда пишутся эти воспоминания, я не вижу причин, по которым можно было бы взять под сомнение основные положения директивы. Но я покривил бы душой, если бы стал утверждать, что в ней не было слабых мест. Конечно, они были. Более подробно, например, мы осветили задачи предстоящей работы среди населения противника, исходя из того, что будем воевать "на чужой территории", и менее подробно -- вопросы идеологического воздействия на солдат и офицеров вражеских армий в различных условиях боевой обстановки, а также вопросы работы с военнопленными. Понятно, что многое потом пришлось наверстывать.
   Все сотрудники нашего отдела сразу же выехали в приграничные военные округа. Мы провели сборы пропагандистов, выступили с докладами перед командирами и политработниками, помогли начальникам политорганов составить планы работы седьмых отделов и редакций учебных газет.
   **
   Прямо скажем, становление "внешней политработы" -- так с легкой руки писателя Вс. Вишневского часто называли нашу область деятельности -- проходило нелегко. Новые кадры пропагандистов не сразу поворачивались лицом к боевой агитации -- так называемые страноведы в большинстве своем тяготели к научно-исследовательской работе. Да и кое-кто из руководителей все еще не придавал должного значения идеологическим средствам в вооруженной борьбе. И тем и другим пришлось напомнить, что "критика оружием" отнюдь не отменяет "оружия критики".
   **
   В первых числах мая в отдел позвонил армейский комиссар 2 ранга А. И. Запорожец. Он сообщил, что нарком обороны намерен заслушать доклады работников нашего отдела о сопредельных странах и армиях.
   -- Вас могут вызвать в любое время, так что будьте готовы исчерпывающе доложить по всем интересующим его вопросам, -- предупредил меня начальник управления.
   Вызов последовал через несколько дней. За эти дни мы основательно, насколько это только было возможно, подготовились к ответственной встрече, стараясь предугадать все вопросы, которые могут интересовать народного комиссара. И тем не менее мы не без внутреннего трепета открывали дверь небольшого серого особняка вблизи 1-го Дома НКО. Волнение наше еще более усилилось, когда, перешагнув порог кабинета, увидели идущего нам навстречу Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко, человека высокого роста, могучего телосложения, с наголо бритой головой. Он тепло поздоровался со всеми, пригласил нас сесть за широкий четырехугольный стол. Тут только замечаю, что вместе с С. К. Тимошенко усаживается за стол и А. И. Запорожец. На душе немного отлегло, но напряжение не проходит, тем более что маршал, не теряя времени, приступает к делу.
   -- Политическая обстановка в мире, -- негромко говорит он, -- усложняется с каждым днем. Теперь мы должны быть особенно бдительными, а это в значительной степени зависит от того, что мы знаем о положении по ту сторону наших границ. Поэтому прошу вас по-дроб-ней-шим, -- он произносит это слово чуть громче, по слогам и повторяет еще раз, -- подробнейшим образом рассказать все, что вы знаете.
   **
   Нарком интересовался и южным, и восточным, и западным направлениями, всеми сопредельными странами, их армиями. Четко, аргументированно доложил по Ближнему Востоку батальонный комиссар И. С. Брагинский, в недавнем прошлом заведующий отделом пропаганды ЦК Компартии Таджикистана. Обзор продолжил старший батальонный комиссар А. А. Самойлов, заместитель начальника отдела. По всему чувствовалось, что оба эти выступления удовлетворили маршала: он слушал не перебивая, часто кивал, давая понять, что разделяет их точку зрения. Было что доложить и подполковнику Б. Г. Сапожникову, нашему японисту, который защитил перед этим кандидатскую диссертацию на тему "Военно-фашистская [28] идеология японской военщины". Признаться, меня беспокоили лишь доклады старших инструкторов отдела по Германии и ее союзникам в Европе: мы не располагали, к сожалению, достаточно подробными данными о том, что происходит в вермахте. Но и эти доклады сошли в общем-то благополучно. Во всяком случае, нарком отпустил нас близко к полуночи, поблагодарив за "полезную беседу" и "всесторонний подход".
   **
   На следующий день А. И. Запорожец поставил перед нами новую задачу: в предельно короткий срок подготовить специальный доклад о Германии и вермахте.
   -- Учтите, -- сказал он, -- доклад должен быть абсолютно объективным: ничего не приукрашивать и ничего не скрывать.
   Уловив недоумение в моем взгляде, армейский комиссар 2 ранга поспешил разъяснить, что на расширенном заседании Главного Военного совета Красной Армии, состоявшемся недавно, были решительно осуждены ошибочные мнения, будто в случае войны нас ожидают легкие победы. А. И. Запорожец снова напомнил, что Центральный Комитет партии требует усилить воспитание личного состава в духе высокой бдительности и боевой готовности.
   С докладом нас торопили. Мы работали, не зная отдыха. При обсуждении доклада в нашем отделе некоторые его положения вызывали сомнения, вокруг них возникали жаркие дискуссии. Требовалось какое-то время, чтобы, получив новые и более достоверные данные, либо подкрепить, либо опровергнуть спорные положения. Но временем мы уже не располагали. Армейский комиссар 2 ранга, ознакомившись с докладом, решил вынести его на собрание работников Главного управления политической пропаганды с участием представителей управлений Наркомата обороны.
   Нет, наверное, необходимости сейчас раскрывать содержание доклада.
  -- Позволю себе, однако, упомянуть, что в нем прямо говорилось о "чрезвычайной- морально-политической подготовке гитлеровской армий к войне".
  -- Немецкая армия оценивалась нами как сильная, хорошо организованная, высоко дисциплинированная, отлично вооруженная.
  -- Вместе с тем мы отмечали, что хвастливые утверждения фашистских лидеров о ее непобедимости -- это плод зазнайства и головокружения от успехов, поскольку] она еще не встретила по-настоящему серьезного, духовно вооруженного противника.
  -- Вермахт, несомненно, сильно заражен фашистской идеологией.
  -- Нельзя преувеличивать антивоенные настроения в нем, недооценивать качества вымуштрованного немецкого солдата, его механическое, беспрекословное подчинение приказам.
  -- Однако наш доклад содержал и некоторые необоснованные положения, отражавшие противоречия тех дней. Так, мы полагали, что "нам не трудно будет доказать немцам захватнический, реакционный характер войны против СССР".
  -- В действительности, это оказалось делом нелегким -- перед нами было целое поколение немцев, обработанное и развращенное фашизмом.
   Доклад на собрании не вызвал возражений, через несколько дней он был разослан в политорганы Красной Армии в качестве пропагандистского материала. А мы продолжали накапливать все новые и новые данные, которые свидетельствовали, что обстановка накаляется.

0x01 graphic

Гитлер. "Клещи в клещи",

Кукрыниксы, 1941

  

1941-1945

Начало Великой Отечественной

  
   Один за другим приходили политработники, поднятые по тревоге. Мы с Самойловым уединились и не сговариваясь повели речь об одном и том же -- о реорганизации отдела. Мнения совпали -- создать два пропагандистских отделения. Ведущее -- по Германии, включающее также инструкторов по странам -- ее союзникам; второе -- по работе среди населения оккупированных гитлеровцами стран: Польши, Югославии, Чехословакии... Не разошлись мы и относительно того, кого поставить начальниками: батальонный комиссар И. С. Брагинский, хорошо владеющий немецким, а также знающий некоторые другие языки, возглавит первое отделение, а батальонный комиссар С. А. Лесневский, знаток Польши, да и других славянских стран, -- второе.
   **
   В полдень мы молча, с глубоким вниманием слушали по радио Заявление Советского правительства. О вероломном нападении фашистской Германии теперь узнала вся страна.
   Не успел я дать людям первые задания, как зазвонил телефон.
   -- Михаил Иванович? -- услышал я в трубке. -- Докладывает политрук запаса Селезнев. Нахожусь на брони, но... -- Он замолчал, видимо, подыскивая слова. -- Одним словом, я готов явиться в ваше распоряжение...
   Константина Львовича Селезнева я знал еще с Карельского перешейка: в ту пору он был инспектором политотдела 23-го стрелкового корпуса, входившего в нашу 13-ю армию. Владел немецким, французским и английским языками, окончил Институт красной профессуры. Историк по образованию, он заведовал кафедрой в межобластной школе пропагандистов, преподавал в Высшей партийной школе, а теперь был старшим научным сотрудником Института Маркса -- Энгельса -- Ленина.
   **
   В последующие дни звонили многие политработники запаса, журналисты и пропагандисты, знающие иностранные [32] языки и приписанные к нашему отделу. Вскоре в отделе появились новые сотрудники. Среди них молодой ученый А. В. Кирсанов, аспирант Института мирового хозяйства и мировой политики М. М. Кияткин, редактор радиокомитета Г. Е. Константиновский, В. И. Немчинов, А. С. Никитин, Р. И. Унру, Ю. А. Жданов, В. В. Лосева, Е. В. Липинская, Ф. П. Куропатов, Ю. С. Маслов, О. В. Кузнецова, И. К. Коробицина, А. Г. Млинек, X. Г. Рафшков, И. И. Антошин, Б. В. Ржевин.
   **
   Меня вызвали к начальнику ГУПП РККА. В приемной я встретил полковника П. Ф. Копылова, начальника Воениздата. Вместе нас и пригласили в кабинет, где за столом А. И. Запорожца находился Л. З. Мехлис, заместитель наркома обороны и нарком госконтроля, сам же А. И. Запорожец сидел за небольшим столиком, в сторонке. (Л. З. Мехлис, как выяснилось, снова возглавил ГУПП РККА; А. И. Запорожец получил назначение на фронт.) Армейский комиссар 1 ранга кивком ответил на наше приветствие и, не пригласив даже присесть, перешел к делу.
   **
   Речь шла о том, чтобы перевести Заявление Советского правительства на немецкий, румынский, финский и польский языки, отпечатать его массовым тиражом и распространить в виде листовок над территорией вражеских государств, а также Польши. Мне было поручено обеспечить точный перевод Заявления и взять под наблюдение не только выпуск, но и распространение листовок средствами авиации. Выпуск же листовок возлагался на Воениздат. Всю эту работу надо было завершить к утру следующего дня. Л. З. Мехлис подчеркнул, что изданию и распространению Заявления Советского правительства придается большое политическое значение.
   -- Перевод, редактирование, набор и издание -- одним словом, все, связанное с нашей первой листовкой, я беру под свой личный контроль, -- сказал он. И, обращаясь ко мне, добавил: -- Каждые два-три часа докладывайте, как идет работа.
   -- Каким тиражом печатать листовки? -- спросил Копылов.
   -- Три миллиона.
   -- Наша типография в столь короткий срок такой тираж не даст, товарищ армейский- комиссар первого ранга! -- доложил Копылов.
   -- А какая же даст? [33]
   -- Только комбинат "Правды".
   -- Там и печатайте! Договоритесь с ними...
   -- У нас нет иностранного шрифта...
   -- Набирайте в типографии Иноиздата "Искра революции"!
   Мы вышли из кабинета. Петр Федорович вытирал платком обильно выступивший на лице пот. Мои же огорчения начались в отделе: оказалось, что ни один из сотрудников не может в совершенстве перевести Заявление на немецкий язык. Они могли читать, писать, редактировать, но не переводить -- литературно точно и безупречно. Нужен был именно литературный переводчик. Вот когда я понял, что перевод не случайно считают искусством и что не всякий, кто знает, язык, может претендовать на эту роль, поскольку искусство не терпит дилетантов. Пришлось обратиться за помощью в Иноиадат, а потом создать в отделе группу переводчиков и литераторов.
   **
   Запомнился эпизод с переводом на немецкий язык слова "вероломный" ("вероломное нападение"). Надо было найти адекватное слово, и многим переводчикам этот крепкий орешек оказался не по зубам. Выручила Ф. А. Рубинер, редактор Иноиздата. Она нашла такое слово: "wortbrЭchig".. О ней, как и о других немецких товарищах, вошедших в редакторскую группу нашего отдела, я часто вспоминаю с большой теплотой и благодарностью: они обеспечивали грамотный литературный перевод пропагандистских материалов.
   Особая дань признательности -- Ф. А. Рубинер, старейшему члену Коммунистической партии Германии, с юных лет участвовавшей в революционном движении. Уроженка Литвы, она получила высшее образование в Швейцарии, имела степень доктора наук и, эмигрировав в Советский Союз из Германии, занималась переводами марксистско-ленинской литературы. Будучи в преклонном возрасте, она проявляла исключительную энергию во всем, что касалось политической пропаганды против немецко-фашистской армии и морально-политической поддержки подпольной антифашистской деятельности в Германии. Она и переводила, и редактировала, и сама писала антифашистские листовки -- страстные, темпераментные, выезжала в лагеря военнопленных и в действующую Красную Армию для оказания помощи фронтовым пропагандистам...
   **
   ...Ночью я заехал в типографию "Искра революции". [34]
   -- Товарищ полковой комиссар! Вверенная мне типография с сего дня по распоряжению начальника Иноиздата переходит на обеспечение нужд Красной Армии. Рабочие и служащие готовы к выполнению фронтовых заданий... Типография может набирать и печатать на шестидесяти иностранных языках!
   Я был приятно поражен этим четким, по-военному отданным рапортом, которым встретил меня директор типографии С. А. Карпов, инженер по образованию, в прошлом рабочий-полиграфист. Но еще больше обрадовало то, что слова директора не расходились с делом: в цехах кипела работа, всюду были порядок, чистота. Партийная и комсомольская организации уже определили свой задачи, приняв решение "считать себя мобилизованными". Карпов познакомил меня с рабочими, которым было поручено набирать переводы Заявления, только что доставленные в типографию. И по тому, как серьезно принялись они за дело, как проворно мелькали их руки по ячейкам наборных касс, как ровно ложились на медной пластинке строки набора, я понял, что эти люди не подведут.
   **
   Бюро военно-политической пропаганды
   25 июня меня ознакомили с решением Политбюро ЦК ВКП(б) о создании "в целях сосредоточения руководства всей военно-политической пропагандой и контрпропагандой среди войск и населения противника " Советского бюро военно-политической пропаганды. В состав бюро вошли Л. З. Мехлис, Д. З. Мануильский, В. С. Кружков, П. Г. Пальгунов и С. А. Лозовский (2 июля в бюро был введен также М. Б. Митин).
   -- Седьмой отдел становится рабочим органов этого бюро, -- сказал начальник ГУПП РККА. -- Ваша задача информировать бюро о политико-моральном состоянии войск противника, об изменениях, происходящих в его войсках и тылу, разрабатывать по указанию бюро пропагандистские документы, обращенные к населению и войскам противника, к военнопленным. И конечно же докладывать на заседаниях бюро о работе органов политической пропаганды фронтов, армий и дивизий среди противостоящих им войск...
   **
   Большое влияние на работу бюро оказывал член ЦК ВКП(б) Д. З. Мануильский -- видный деятель нашей партии и международного революционного движения, один из самых образованных и талантливых большевистских пропагандистов. Уже на первом заседании он выступил с речью, определив основные проблемы нашего идеологического воздействия на солдат и население противника. Говорил он стоя, ни на минуту не забывая о военной выправке, подчеркивая тем самым уважение к порядкам "военного ведомства", как он часто называл Наркомат обороны и его учреждения.
   -- Прежде всего, -- подчеркнул Д. З. Мануильский, -- надо ударить по нацистским тезисам о завоевании "жизненного пространства" на Востоке, о том, будто Красная Армия и Советская власть представляют собой опасность [36] для Германии и ее народа, а также развеять миф о способности вермахта "в считанные дни" завершить Восточный поход. -- Он немного помолчал и сказал как о самом сокровенном: -- Я не думаю, что революционные традиции немецкого пролетариата, плоды его многолетней дружбы с советским народом могли бесследно исчезнуть... Надо стараться возродить эти славные традиции. Нацисты могли их загнать вглубь, но не затоптать, не уничтожить, -- убежденно закончил Д. З. Мануильский.
   Члены бюро вносили конкретные предложения, рекомендовали, в частности, подчеркивать в пропаганде положение о неизбежности полного поражения Гитлера в войне. С. А. Лозовский, в то время заместитель народного комиссара иностранных дел, взялся разработать систему аргументов и доказательств: уроки истории, гибель наполеоновской армии и т. д.
   **
   Конечно, главным аргументом нашей пропаганды могли бы стать внушительные победы наших войск. Оружие -- это решающий язык войны. Но обстановка для нас складывалась пока неблагоприятно. Видимо, это имел в виду С. А. Лозовский, когда снова заговорил:
   -- Мы диалектики и не будем забывать, что сама пропаганда способствует созданию благоприятной обстановки. Однако и не будем забывать одного из тех уроков, которые Владимир Ильич Ленин извлек из опыта Парижской коммуны. -- С. А. Лозовский обвел присутствующих в зале взглядом, словно спрашивая, говорить ли ему об этом уроке или все знают и так. И все же сказал: -- Коммунары потому и потерпели поражение, что переоценили возможности идеологической борьбы с врагом, недооценив соответственно борьбу военную. А именно вооруженной борьбе принадлежит приоритет в любой войне. Поэтому надо говорить врагу о мощи Красной Армии, которая, надеюсь, скоро даст нашей пропаганде этот ее основной аргумент...
   **
   Первое заседание бюро военно-политической пропаганды закончилось далеко за полночь: на нем были определены основные задачи "внешней политработы" -- всемерно ослаблять морально-политический потенциал вражеских войск, подрывать их боеспособность, разлагать фронт и тыл вермахта и тем облегчать Красной Армии вооруженную борьбу.
   Из тридцати лозунгов к солдатам немецкой армии, подготовленных отделом, было утверждено десять, содержащих сжатые и ясные формулировки. В лозунгах говорилось о несправедливом характере гитлеровской войны, немецкий народ противопоставлялся гитлеровской клике, провозглашались идеи дружбы между народами СССР и Германии, содержались призывы к совместной борьбе против гитлеровского фашизма. Впрочем, чтобы дать общее представление о них, я приведу некоторые.
   "Немецкие солдаты! Долой развязанную Гитлером грабительскую войну! Да здравствует дружба между немецким и русским народами!"
   "Немецкие солдаты! Советская Россия не посягала и не посягает на независимость и целостность Германии. Подумайте, ради чего вы проливаете свою кровь?"
   "Немецкие солдаты! Запомните: уничтожение кровавого господства Гитлера и его приспешников -- единственный путь к миру!"
   26 июня тексты лозунгов были переданы по телеграфу начальникам управлений политической пропаганды фронтов с указанием перевести, напечатать и распространить в войсках противника. В духе этих лозунгов 27 июня была написана и утверждена на бюро листовка "К немецким солдатам!", в которой разоблачалось варварство фашистов; немецкие солдаты призывались "переходить к нам".
   Другая листовка была обращена "Ко всем честным мужчинам и женщинам Германии" (так она и называлась). "В бессмысленной и несправедливой войне против Советской России, против всего мира Германию неминуемо ожидает поражение, -- говорилось в ней. -- В мужественной борьбе против войны, против гитлеровского режима вас ожидает победа... Русский народ вам поможет. Свергайте Гитлера! Спасайте Германию!"
   **
   Теперь-то ясно, что этот общеполитический лозунг советской пропаганды не выражал настроений и взглядов, преобладавших в то время среди немецких солдат. Он не оказал, если можно так выразиться, немедленного воздействия. Но это не означало, что лозунг был ошибочным. Нет, этот лозунг вытекал из политических задач советского народа в Великой Отечественной войне и опирался на мощь Красной Армии, на поддержку антигитлеровской коалиции. Требование свергнуть Гитлера и нацистский режим выдвигала и Коммунистическая партия Германии, рассматривая это требование как единственный путь спасения страны. Словом, лозунг свержения гитлеризма выражал коренные интересы всех народов мира, в том числе и германского народа. Другое дело, что в начале войны немецкие солдаты, оболваненные нацистской пропагандой, еще не осознавали эти свои интересы (и интересы Германии). Мы понимали, что просветление наступит неминуемо, прозрение неизбежно, и наша пропаганда призвана помочь ускорению этого объективного процесса. Поэтому мы обрушились прежде всего на бастионы фашистской идеологии, разоблачая те тезисы фашистской пропаганды, которыми преступная клика Гитлера оправдывала в глазах немецкого народа свою агрессию, свою захватническую войну.
   **
   Пожалуй, самой лучшей из первых листовок в этом плане была листовка "За что вы воюете?", подготовленная Д. З. Мануильским с участием руководящих деятелей германских коммунистов. Привожу ее почти полностью.
   "Немецкие солдаты! Может быть, вы воюете против Версаля, как говорит вам Гитлер? Нет! Вы воюете, чтобы навязать другим народам еще гораздо более худший Версаль. Так хотят немецкие империалисты. Вы воюете против Советского Союза -- единственной страны, которая всегда была против Версаля.
   Может быть, вы воюете ради национальных интересов немецкого народа, как говорит вам Гитлер? Нет! Вы воюете ради безумного стремления Гитлера завоевать мир, ради мирового господства ваших собственных эксплуататоров -- Круппа, Геринга, Симменса и Рехлинга. Ваши действия направлены против национальных интересов немецкого народа, ибо гитлеровская война разоряет Германию, истребляет немецкую молодежь, несет смерть и нужду немецкому народу.
   Может быть, вы воюете за "немецкий социализм" о котором лгут вам Гитлер и Лей? Нет! Вы воюете за наихудшую плутократически-капиталистическую систему, установленную в Германии Гитлером. Вы воюете против единственной страны социализма, в которой трудовой народ во время Октябрьской социалистической революции уничтожил власть капиталистов и помещиков. [39]
   Может быть, вы воюете за "новый порядок в Европе", как говорит вам Гитлер? Нет! Вы воюете за жесточайшую средневековую реакцию. Топор и плеть гестапо орудуют в оккупированных странах. Вы воюете за превращение Европы в тюрьму народов. Этим вы усиливаете власть гитлеровской тирании и еще больше укрепляете свои собственные оковы.
   Вы для Гитлера лишь пушечное мясо... Вы воюете за неправое дело, обреченное на гибель. Но немецкий народ хочет жить! Он может воспрепятствовать катастрофе, освободив родину от одержимой военным безумием гитлеровской клики. Только свержение Гитлера спасет немецкий народ! Долой гитлеровскую империалистическую захватническую войну! Поверните оружие против ваших действительных врагов, против нацистов, преступных виновников войны! Боритесь за свободную, независимую Германию!"
   Значительно позже, когда разразится военно-политический кризис фашистского рейха, узнаем мы о том, какой след в сознании многих немцев на фронте и в тылу оставила эта листовка, как и другие общеполитические пропагандистские материалы. Тогда же нам это не было известно. Но мы по-прежнему основной упор в пропагандистских выступлениях делали на неизбежность военного поражения гитлеровской армии. Очень важно было предупреждать об этом немецких солдат, а тем более офицеров, не сомневавшихся -- после триумфального похода на Западе и первых успехов в России -- в своей скорой и бескровной победе.
   **
   Мы обращались также к немецким авторитетам -- некоторые их высказывания являлись довольно вескими аргументами. Приводили, например, слова Фридриха Великого: "Всякая вражеская армия, которая отважилась бы проникнуть в Россию и пойти дальше Смоленска, безусловно, нашла бы там, в степях, свою могилу". В листовке "Россию победить невозможно" мы ссылались на изречения уже шести государственных и военных деятелей прошлого Германии. Как свидетельствовали пленные, листовки с историческими доводами "вносили известное предостережение" в их сознание даже на этом, первом этапе войны.
   А рождались листовки, без преувеличения, в творческих муках. Ведь каждая ив них должна была своим содержанием затронуть и умы и сердца обманутых людей. Тут не менее важны внешний вид, художественное и полиграфическое оформление: цвет, шрифт, набор, иллюстрация -- все это приковывало внимание вражеского солдата, вызывало у него желание поднять листовку, а подняв -- прочитать ее. Труднее всего, пожалуй, выбрать тему листовки, разработать животрепещущие для немецких солдат и офицеров проблемы и вопросы. Изложение же их было по возможности кратким, но выразительным и предельно доказательным. Наконец, призывы к действиям -- приемлемые и доступные для выполнения.
   **
   Уже готовая листовка еще и еще раз обсуждалась в отделе и при необходимости снова перерабатывалась. Таким образом, окончательный ее текст был плодом творческих усилий группы товарищей. Нередко текст листовки мы показывали военнопленным, которые, случалось, вносили немало полезного, помогали обогатить ее аргументами, солдатскими выражениями, идиомами и т. д. Русский и немецкий тексты листовок представлялись на утверждение бюро или его председателя.
   Для оформления печатной продукции в отделе была создана группа художников, в которую вошли такие видные мастера, как Б. Ефимов, Н. Жуков, братья Е. и Ф. Новицкие, художник-ретушер А. Сицко, привлекались также и Кукрыниксы. Возглавлял группу неутомимый организатор Г. К. Писманник.
   **
   Основные наши усилия были сосредоточены на пропаганде среди военнослужащих вермахта и населения Германии. Но это не означало, что мы обходили вниманием ее союзников. Армии и население Италии, Румынии, Финляндии, Венгрии, Болгарии, Словакии также были в поле нашего зрения, как и насильственно мобилизованные и немецкую армию французы, поляки, люксембуржцы, австрийцы, число которых особенно возросло во второй и третий годы войны. Антивоенная и антифашистская пропаганда, развернутая среди солдат и населения европейских стран, как правило, находила благоприятную почву. Это и понятно: народы Европы не хотели воевать за интересы фашистской Германии, они развернули массовое движение Сопротивления фашизму, его "новому порядку".
   **
   В листовках к итальянским солдатам мы задавали такие вопросы: "Зачем вас пригнали в Россию?", "Нападала ли на вас Россия?", "Угрожала она вашей независимости?", на которые они сами вынуждены были отвечать: "Нет!"
   Мы разъясняли итальянцам, что на войну с Россией их погнали как "пушечное мясо", погнали "погибать далеко от дома, в чужие края", что Италию "наводнили немецкие солдаты". "Эта война не ваша, а гитлеровская, -- говорилось в одной из листовок, -- на ней наживаются германские и итальянские миллионеры, и среди них правитель Италии Муссолини и его зять Чиано". В других листовках напоминалось о том, как итальянский народ боролся с немцами за свою независимость и выгнал их из [42] своей страны, а теперь "Италия снова попала под господство немцев" и Гитлер "хозяйничает в ней как в оккупированной стране", загнав полмиллиона итальянцев на принудительные работы в Германию. Листовки призывали итальянских солдат и офицеров отказываться воевать на стороне Германии, добиваться разрыва с ней, покидать фронт, требовать немедленного возвращения домой... Особенно сильно действовали на них листовки, напоминающие о борьбе национальных героев Италии. Эти листовки нам помогали составлять политэмигранты-антифашисты, в частности известный писатель-коммунист Джованни Джерманетто. Однажды он пришел к нам больной, сильно хромая, чуть ли не всем телом опираясь на клюшку, и принес свою листовку, одобренную П. Тольятти, которую мы сразу же издали. В ней, в частности, говорилось:
   "Итальянские солдаты! Ваш народ никогда не забудет имен Кавура, Мадзини, Гарибальди, изгнавших немцев из вашей страны и создавших независимую Италию.
   Дело, которому служили итальянские патриоты прошлого века, поругано Муссолини. Он подчинил Италию Гитлеру...
   По приказу Гитлера Муссолини погнал вас в Россию воевать против русского народа... Россия никогда не угрожала и ничем не угрожает Италии...
   Итальянские солдаты!..
   Добивайтесь немедленного разрыва с гитлеровской Германией!.."
   **
   Такие же призывы содержались и в наших материалах, адресованных населению Финляндии и солдатам финской армии. В этих материалах разоблачались авантюризм и реакционная политика тогдашних правителей Финляндии, ввергнувших народ в войну под предлогом "создания великой Финляндии". "Такая политика -- разбойничья политика, -- разъяснялось в наших листовках. -- Она угрожает прежде всего существованию финской нации". В листовках одновременно разоблачалась гитлеровская армия, которая рядилась в тогу защитницы "независимости и самостоятельности" Финляндии. Как и года полтора назад, ми напоминали финнам, что подлинную независимость и самостоятельность их страна получила от В. И. Ленина и Советского правительства, ныне же она теряет свою свободу, становясь гитлеровской прислужницей. У народа Финляндии один-единственный выход -- рвать с фашистской Германией... [43]
   "Либо победим на Востоке, либо как государство исчезнем на карте мира" -- разоблачению этого насквозь фальшивого лозунга, которым прикрывали свои захватнические цели правители Румынии, была посвящена серия листовок и лозунгов, обращенных к ее населению, к ее солдатам и офицерам, вторгнувшимся на советскую землю. Не Советский Союз угрожает существованию Румынии, а фашистская Германия, которая под маской друга хозяйничает в Румынии, вывозит ее национальное богатство и толкает плохо вооруженных румынских солдат и офицеров на верную гибель. Долг каждого румына в этих условиях, говорилось в наших листовках, не воевать с Красной Армией, а освободить свою страну от фактической оккупации гитлеровцев, уходить с фронта домой, чтобы повести настоящую освободительную войну против немецких фашистов и их клики в Румынии. Красная Армия -- друг румынского народа, и она поможет ему в его национальной борьбе...
   **
   В листовках и лозунгах, обращенных к военнослужащим и населению Венгрии, мы разъясняли, что у венгерского народа нет никаких причин для войны против Советского Союза и что погибать солдатам приходится исключительно ради интересов гитлеровской Германии. Существенной стороной этих пропагандистских материалов был исторический фон -- славная страница недавнего прошлого, когда тысячи венгров, оказавшиеся во время первой мировой войны в русском плеву, с оружием в руках защищали молодую Советскую Республику от империалистического нашествия. Воскрешая революционные традиции рабочего класса Венгрии, листовки призывали солдат покидать немецкую армию и фронт, переходить к своим друзьям -- русским...
   **
   Органы политпропаганды обращались с листовками и к австрийцам, люксембуржцам, французам, полякам, служившим в вермахте. Главное направление этих обращений было подсказано пленными: обострение противоречий между теми, кто был насильственно мобилизован в немецкую армию, и гитлеровцами, усиление ненависти европейских народов к фашистской Германии, поработившей их страны. "Вас заставляют проливать кровь во имя интересов вашего же врага", -- говорили мы этим солдатам. А тем, кто усердно служил врагам своей страны, мы напоминали об их ответственности перед народом и семьей.
   **
   С первого же дня войны пропаганда среди войск и населения противника, проводимая политорганами Красной Армии, шла рука об руку с той антифашистской, национально-патриотической борьбой, которую возглавляли в своих странах братские коммунистические партии.
   Самых добрых и теплых слов заслуживает рабства, которую проделали руководящие товарищи из братских компартий, претворявших в жизнь решение Исполкома Коминтерна "оказать помощь политуправлению Красной Армии в разработке информации о немецко-фашистской армии и листовок к войскам противника". В. Пик, В. Ульбрихт, П. Фестерлинг, А. Петер -- славные представители одной только КПГ, призвавшей немецкий народ "поддержать великую освободительную войну Советского Союза". Руководство КПГ выделило в помощь политорганам многих известных журналистов и писателей из числа антифашистов-политэмигрантов. С первых и до последних дней войны работали бок о бок с нами писатели и поэты И. Бехер, В. Бредель, Э. Вайнерт, Ф. Вольф, А. Курелла, представляющие собой блестящее созвездие имен немецкой литературы. Их произведения неоднократно издавались, в том числе в нашей стране, ставились в театрах, выходили на киноэкран. "Я немец, но я знаю: немцем быть -- не значит в муки повергать полсвета. От этих немцев мир освободить -- вот в чем я вижу высший долг поэта", -- писал, выражая мысли и чувства немецких антифашистов, И. Бехер. Соавтором многих наших листовок был и А. Курелла -- генеральный секретарь Международного комитета борьбы с фашизмом.
   А рядом с отцами, ветеранами, вставали в ряды борцов с фашизмом их дети. Помнится, ко мне пришел с заявлением пятнадцатилетний Конрад, сын Фридриха Вольфа, -- он был согласен на любую службу в Красной Армии, но непременно в действующих частях. Диктором армейской "звуковки" политотдела 47-й армии Конрад Вольф прошел от Новороссийска до Берлина. Сын Вильгельма Пика, Артур, был зачислен в наш отдел. Офицерами Красной Армии стали дети В. Бределя, Белы Иллеша [45] и многих, многих других политэмигрантов-антифашистов. "Я иду не против своего отечества, я воюю против фашизма", -- говорил, обращаясь к немецким солдатам, молодой антифашист Фриц Штраубе, ставший ополченцем города Иванова, где он воспитывался после того, как ему удалось еще до войны скрыться и бежать от гестаповских ищеек в Лейпциге.
   **
   Приняв решение оказывать помощь политуправлению Красной Армии, Исполком Коминтерна уже не оставлял нас своим вниманием. В июле 1941 года у Г. М. Димитрова состоялось совещание, на котором присутствовали Д. З. Мануильский, П. Тольятти, В. Пик, В. Ульбрихт, А. Паукер, Я. Шверма и другие видные деятели братских компартий, а из нашего отдела кроме меня были приглашены И. С. Брагинский и начальник информационного отделения К. Л. Селезнев.
   **
   Редакционные коллективы братских компартий помогали [46] политорганам вести "внешнюю политработу": выделяли своих партийных пропагандистов, литераторов, журналистов, которые давали нам свои рекомендации, советы, помогали изучать трофейные документы, опрашивать пленных, вели с ними агитационно-массовую работу в лагерях. Их помощь трудно переоценить.
   См. далее...

М. И. Бурцев

Прозрение. -- М.: Воениздат, 1981

  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023