ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева

Каменев Анатолий Иванович
"Армия - великая молчальница"...

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения]
 Ваша оценка:


"Армия - великая молчальница"

("La grande muette")

  

0x01 graphic

Юнкера в Петрограде (лето 1917 г.)

  
  
  

АРМИЯ НА ПЕРЕПУТЬЕ

П.Н. Краснов

  
   Существует мнение -- в наше время оно стало очень распространенным, -- будто после великой войны, когда "народы устали", достаточно собрать молодых людей (мужчин или женщин, все равно), дать им оружие, обучить их, как им владеть, -- и армия готова...
  
   В наши дни военная техника стала весьма совершенна.
   Изобретено множество машин для истребления людей: пулеметы, дальнобойные тяжелые пушки, аэропланы, газы, танки...
  
   Но (хотя это и кажется неправдоподобным) научить солдата владеть сложными современными орудиями войны -- легче и скорее, чем грошовым орудием далекой старины.
  
   Это не парадокс.
   Пулемет состоит из сотни мелких частей, гаек, винтов, пружин и колец, а шашка -- из рукоятки, клинка и ножен. Но управлять пулеметом легче, чем рубить шашкой. Чтобы хорошо рубить, горцы и казаки с детства обучаются этому искусству: рубить лозу, глину, солому; рубить по водяной струе -- по воде, так, чтобы она не давала всплесков; по бараньей туше, по свободно подвешенному арбузу...
   И точно так же -- научиться управлять мудреным танком или броневиком легче, чем научиться ездить верхом на самой немудреной лошади.
  
   Машина упростила и облегчила участие в войне.
   Отсюда соблазн -- сократить сроки службы. Отсюда соблазн -- учить солдата, но не воспитывать его...
   Армию называют великой молчальницей -- "La grande muette".
  
   Ибо армия есть только покорное орудие в руках правительства, слепо и безоговорочно исполняющее все его предписания.
  
   Но эта великая молчальница говорит самым громовым голосом -- голосом пушек и пулеметов; самым страшным языком -- языком смерти.
   Она убеждает самым жестоким способом -- способом крови.
  
   Как же высоко должно быть воспитание Армии, из каких рыцарственных элементов она должна состоять -- для того, чтобы иметь право переступать через кровь; для того, чтобы быть готовой отдать все -- покой и уют, семейное счастье, силы, здоровье и самую жизнь во имя Родины, во имя ее спасения и блага.
  
   Армия должна защищать Родину от врагов, от всяких врагов -- "внешних и внутренних".
   Она должна отстаивать неприкосновенность границ государства, обеспечивать в стране мирную жизнь, оборонять Родину от порабощения извне и от унижения и разорения внутри. Если минувшая война была сурова -- если она поставила под удар миллионы людей, никогда не готовившихся к войне, то грядущая война (а она придет, рано или поздно!) будет еще более жестока...
  
   Сильно развившаяся военная техника дает неприятелю возможность перенести войну за войсковой фронт -- глубоко в тыл, через "позицию", устроенную армией.
  
   Соблазн поколебать умы, вызвать у враждебного народа "пораженческую психологию" и тем принудить его к сдаче вызовет попытки разрушить жизненные, питающие армию центры.
  
   Дальнобойные пушки будут направлены на города с мирным населением. Аэропланы будут сбрасывать бомбы с удушливыми газами и микробами, будут стремиться достигнуть центров управления страной -- столиц, промышленных и фабричных районов, чтобы внести панику среди служащих, разрушить чиновничий, бюрократический аппарат страны, прекратить работу заводов, разогнать рабочих.
  
   Специальные армии агитаторов и пропагандистов заблаговременно направятся в тыл, чтобы сеять смуту.
   Забастовки, рабочие беспорядки, митинги протеста против войны, пораженческая литература -- все это будет мутить и отравлять внутреннюю жизнь страны.
  
   "Внутренний враг" не всегда различаем, плохо осязаем, трудно уловим.
   Он искусно прячется в лукавых сердцах...
   Он соблазняет ложными посулами.
  
   Бороться с ним тогда, когда он уже развернул флаги мятежа и вышел на улицу, -- поздно. Жертвы в столкновениях вызывают жалость и смутное сочувствие к бунтовщикам, и не ослабляют, но разжигают и расширяют мятежное движение. Поэтому Армия должна уметь предупреждать эти болезненные вспышки: она должна иметь такое влияние на народ, чтобы одна мысль о существовании Армии не допускала в душах и желания беспорядков.
  
   И вот во время войны Армия будет защищать страну свою грудью от вторжения врагов; она близко подойдет к гражданскому населению, и от ее поведения и настроения, от ее духа будет зависеть успех или неуспех, победа или поражение.
  
   А в мирные годы, не угрожаемые внешним врагом, на Армию ляжет тяжелый и ответственный труд такого воспитания народа, чтобы никакие беспорядки, никакие погромы не были возможны.
   Это будет делом не только Армии, но, прежде всего, Армии как живого сосредоточия волевой дисциплины...
  
   Может ли Армия, при таком своём назначении, быть только толпой, обученной владеть орудиями войны?
   Может ли онa представлять из себя только вооруженную массу, не объединённую общими, великими, религиозными и государственными идеями?
  
   Чем лучше будет вооружена такая толпа и чем она лучше будет владеть своим оружием, тем опаснее она будет для самого государства.
  
   Но воспитанная заранее в духе самоотречения и жертвы, в пору войны, её опасностей и страхов, она дрогнет перед врагом.
   В ней встанет своё, личное.
  
   Онa до ужаса осознает силу военного оружия -- не своего для неприятеля, а неприятельского для себя, -- и побежит, все разрушая на своём пути.
   В пору мирной жизни не воспитанная в духе дисциплины и повиновения, она забудет свое призвание к "великому молчанию" и, отдаваясь различным течениям, сама внесет в государство кровавый бунт -- военный мятеж...
  
   Армия есть как бы лицо государства.
  
   Армия есть то открытое, почему соседи судят о его силе, мощи и значении.
   Воспитана Армия, дисциплинирована, отлично сооружена, хорошо одеты ее солдаты, сыты, здоровы и сильны -- и сдержаннее язык ее соседей, скромнее их притязания.
  
   Армия есть школа для народа.
  
   Не только потому, что через ее ряды при всеобщей воинской повинности проходит почти всё мужское население нации и учится в ней долгу, мужеству и патриотизму, но еще и потому, что Армия проникает во все слои общества и по её поведению на маневрах, ученьях, смотрах, по виду ее офицеров и солдат, по их поступкам, по их разговорам все судят о духовной силе своего государства, все учатся уважать и любить свое отечество.
  
   Но Армия -- не вооруженный народ, и вооруженный народ -- не Армия.
  
   Нельзя воспитать весь народ, как Армию, но надо выделить из народа некоторую часть его, сделать из этой части офицеров, унтер-офицеров и кадровый состав, и сказать про них -- это Армия!
   И все, что вольется в неё, должно быть во всем им подобно.
  
   Эта кадровая Армия должна блюсти и разуметь религиозным смысл своего бытия; она должна быть Армией христианской, христолюбивым воинством, ибо только заповедью Христовой -- возлюбить ближнего своего так, чтобы положить за него свою душу, могут быть обоснованы и приятие оружия, и своя и чужая кровь, и муки ранения, и самая смерть.
  
   "Воины благочестивые, славою и честью венчанные!"
  

0x01 graphic

  

П.Н. Краснов

   Эта Армия должна быть патриотичной.
   Она должна любить родину, не критикуя её; она должна уметь ценить её прошлое, понимать и прощать недостатки этого прошлого и любить величие, красоту и славу своих предков.
  
   "Горжусь, что я -- Русский!
   Армия должна быть духовно скромна, нестяжательна, гостеприимна, добра, готова на всякий прекрасный порыв и на великую жертву.
  
   Армия -- рыцарский орден!
  
   И народу своему она несет защиту и помощь, а не обиду и утеснение.
   "Обывателя не обижай -- он нас кормит и поит. Солдат не разбойник".
  
   В своей внутренней жизни Армия должна быть дружна.
   Ее члены -- братья. Не равные, не товарищи, но братья.
   Ни подкопов друг под друга, ни интриг, ни подсиживания, ни карьеризма, ни сплетен, ни наушничания, ни подлизывания к старшим, ни амикошонства -- в Армии быть не должно.
  
   "Зри в части семью. В начальнике -- отца, в товарищах -- братьев". "Нога ногу подкрепляет, рука руку усиляет". "Чудо-богатыри! Бог вас водит -- Он вам генерал".
   Этими заветами Суворова должна жить и дышать Армия.
  
   Всегда и везде она должна быть образцом воинского долга и самопожертвования. Может ли быть воинский чин -- офицер или солдат -- пьян? Может ли он непристойно вести себя? -- грабить, насильничать, брать "подарки от благодарного населения", высказывать панические взгляды, поддаваться пораженческому настроению, критиковать своё начальство и свой полк?
  
   "Наш полк", его Знамя, его прошлое, его традиции -- святыня для солдата!
  
   В Армию должны идти не только физически наиболее крепкие люди, но и самые сильные духовно, с воспитанною, твердою волею.
  
   Принадлежностью к Армии надо гордиться. И весь народ должен любить свою Армию и отдавать ей всё лучшее. Семья должна отдать в Армию лучшего ребёнка, коннозаводчик -- лучшую лошадь, фабрикант -- лучшее изделие, заводчик -- лучшую машину; рабочий -- самую тщательную свою работу.
  
   Если я в Армии -- то я горжусь и я счастлив тем, что я в Армии, что я солдат.
   "Мы -- Русские солдаты!
  
   Если же мне не дана эта высокая честь, то я горжусь тем, что у меня, в моей Родине, в моей России -- такая прекрасная Армия.
  
   Я снимаю шапку перед её знаменами.
   Я с уважением смотрю на своего отца, на своего брата, на своего сына в его военном мундире.
   Он -- рыцарь!
   Он -- лицо нашего народа.
   По нему судят и обо мне.
  
   В прошлом и Армия грешила против всего этого, и мы грешили против неё. Особенно те, кто называется "обществом".
  
   Разве не былo в русском обществе, как в сказке про Иванушку-дурачка: "У старинушки три сына. Старший -- умный был детина..." -- и пошел в институт инженеров путей сообщения или на юридический факультет университета (карьера!.. инженер!.. адвокат!.. любовь женщин... деньги... слава...).
  
   -- "Средний был и так и сяк..." -- и пошел на физико-математический или естественный факультет (семья... профессура... учитель... "Хоть денег и нe много, зато хорошая репутация в обществе...").
   -- "Младший вовсе был дурак..." -- и пошел в юнкерское училище (нищета... казарменная вонь... солдаты... "Мы свою дочь не можем за него отдать -- он офицер в полку...").
  
   Тяжело было Русской Армии.
  
   Онa была изолирована.
  
   Но она держалась -- Троном.
  
   Неизменною, традиционною любовью, милостями и трогательным вниманием Российских Государей к Армии.
   Мы же, общество, мы если и подходили к Армии, то или с снисходительной насмешкой ("Полковник Скалозуб, прикажете принять?"), или с сентиментальным и любопытствующим сочувствием (капитан Тушин, Максим Максимыч, купринский Ромашов).
  
   Строя великую, могущественную, славную, честную, христианскую и православную Россию, мы должны ответственно и заботливо подойти не только к вооружению и обучению её Армии, но и к отбору в эту Армию всего лучшего, всего благородного, прекрасного в полном значении этого слова; и, далее, к воспитанию действительно христолюбивого, победоносного Российского Воинства.
  
   Так, чтобы с Русскою Армией всегда был "Бог крепок, Властитель, Начальник мира".
  
   Ибо этот необходимый России мир, мир прочный, и внешней, и внутренний, даст ей только такая Армия, которая будет покорна сему великому "Начальнику мира": Он -- "Бог крепок! Чуден Советник -- миру его несть предела!..".
  
   Таковы заветы Суворова.
   Они указуют нам путь.
  

"Русский колокол", 1928, N 3.

  
  
  

0x01 graphic

Карта семилетней войны 1756-1763 гг.

  

ПОУЧИТЕЛЬНЫЕ ВОЕННЫЕ ПРИМЕРЫ

  
   Василий III (1505 -- 1533)
  -- В похвальном слове Василию так описаны дела и свойства его: "Сей государь добре правил хоругвями отечества, твердо укоренного Богом, подобно вековому дереву; всегда благославляемый успехом, всегда спасаемый от врагов видимых и невидимых, покорял страны мечом и миром, а в своей наблюдал правду, не усыпляя ни умом, ни сердцем; бодрствовал над душами, питал в них добродетель, гнал злобу, да не погрязнет корабль великой державы его в волнах беззакония! Душа царева светилась яко зерцало, блистая в лучах Божественной премудрости. Мы знаем, что государь естеством телесным равен людям; но властию и подобен ли Богу Единому? Неприступен во славе земного царствия... Царь истинный царствует над страстями, в венце святого целомудрия, в порфире закона и правды. Таков был великий князь Василий, правитель велеумный, наказатель добродетельный, истинный кормчий, образ благости, столп твердости и терпения; защитник государства, отец вельмож и народа, мудрый соглагольник духовенства" ... Он шел путем, указанным ему мудростью отца, не устранился, двигался вперед шагами, размеренными благоразумием, без порывов страсти, и приближался к цели, к величию России, не оставив преемникам ни обязанности, ни славы исправлять его ошибки; был не гением, но добрым правителем; любил государство более собственного великого имени и в сем отношении достоин истиной, вечной хвалы, которую не многие венценосцы заслуживают. Иоанны III творят, Иоанны IV прославляют и нередко губят; Василии сохраняют, утверждая державы, и даются тем народам, коих долговременное бытие и целость угодны Провидению.
  
   Василий Дмитриевич (1389 -- 1425)
  -- Три предмета долженствовали быть главными для политики государя московского: надлежало прервать или облегчить цепи, возложенные ханами на Россию, -- удержать стремление Литвы на ее владения, усилить великое княжение присоединением к оному уделов независимых. В сих трех отношениях Василий Дмитриевич действовал с неусыпным попечением, но держась правил умеренности, боясь излишней торопливости и добровольно оставляя своим преемникам дальнейшие успехи в славном деле государственного могущества... Государствование Василия было славно и счастливо: он усилил великое княжение знаменитыми приобретениями без всякого кровопролития; видел спокойствие, благоустройство, избыток граждан в областях своих; обогатил казну доходами; уже не делился ими с Ордою и мог считать себя независимым.
  
   Василий Темный (1425 -- 1462)
  -- Кроме междоусобия, государствование Темного ознаменовалось разными злодействами, доказывающими свирепость тогдашних нравов. Два князя ослеплены, два князя отравлены ядом. Не только чернь в остервенении своем без всякого суда топила и жгла людей, обвиненных в преступлениях; не только россияне гнусным образом терзали военнопленных: даже законные казни изъявляли жестокость ... Москва впервые увидела так называемую торговую казнь, неизвестную нашим благородным предкам: самых именитых людей, обвиняемых в государственных преступлениях, начали всенародно бить кнутом.
  
   Василий Шуйский (1606 -- 1608)
  -- Чья судьба в истории равняется с судьбою Шуйского? Кто с места казни восходил на трон и знаки жестокой пытки прикрывал на себе хламидою царскою? Сие воспоминание не вредило, но способствовало общему благорасположению к Василию: он страдал на отечество и Веру! Без сомнения уступая Борису в великих дарованиях государственных, Шуйский славился однако ж разумом мужа думного и сведениями книжными, столь удивительными для тогдашних суеверов, что его считали волхвом... Он хотел добра отечеству, и без сомнения искренно: еще более хотел угождать россиянам... Тот же Василий велел перевести с немецкого и латинского языка "Устав дел ратных", желая, как сказано в начале оного, чтобы "россияне знали все новые хитрости, коими хвалятся Италия, Франция, Испания, Австрия, Голландия, Англия, Литва, и могли не только силе силою, но и смыслу смыслом противиться с успехом, в такое время, когда ум человеческий всего более вперен в науку необходимую для благосостояния и славы государств: в науку побеждать врагов и хранить целость земли своей. Ничто не забыто в сей любопытной книге: даны правила для образования и разделения войска, для строя, похода, станов, обоза, движения пехоты и конницы, стрельбы пушечной и ружейной, осады и приступов, с ясностию и точностью. Не забыты и нравственные средства. Перед всякой битвою надлежало воеводе ободрять воинов лицем веселым, напоминать им отечество и присягу; говорить: "я буду впереди ... лучше умереть с честию, нежели жить бесчестно", и с сим вручать себя Богу".
  
   Василько, князь. Время татаро-монгольского ига
  -- Некий князь Василько попался в руки татар. "Изнуренный подви­гами жестокой битвы, скорбию и голодом, он не хотел при­нять пищи от руки врагов. "Будь нашим другом и воюй под знаменами великого Батыя!" -- говорили ему татары". -- "Лютые кровопийцы, враги моего отечества и Христа, не могут быть мне друзьями", -- ответствовал Василько".
  
   Вельяминов
  -- Разбирая различные способы действий против Кавказских горцев, генерал Вельяминов, между прочим, говорить: "Кавказ можно уподобить сильной крепости, чрезвычайно твердой по местоположению, искусно огражденной укреплениями и обороняемой многочисленным гарнизоном. Одна только безрассудность может предпринять эскаладу против такой крепости; благоразумный полководец увидит необходимость прибегнуть к искусственным средствам, заложив параллели, станет подвигаться вперед сапою, призовет на помощь мины, и овладеет крепостью. Так, по моему мнению, должно поступать с Кавказом, и если бы ход сей не был предварительно начертан, дабы постоянно сообра­зоваться с оным, то сущность вещей вынудит к сему образу действий, только успех будет гораздо медленнее, по причине частых уклонении от истинного пути".
  
   Владимир Мономах (1113 -- 1125)
  -- Сей государь щадил кровь людей; но знал, что вернейшее средство утвердить тишину есть быть грозным для внешних и внутренних неприятелей... Успехи Мономахова оружия так прославили сего великого князя на востоке и на западе, что имя его, по выражению летописцев, гремело в мире, и страны соседственные трепетали от оного ... Он не имел дерзкой решительности тех людей, кои жертвуют благом современников неверному счастию потомства; хотел быть первым, но не единственным князем российским: покровителем России и главою частных владетелей... Никто из древних князей российских не имеет более права на любовь потомства: ибо он с живейшим усердием служил отечеству и добродетели...Одолевая внешних неприятелей, Мономах смирял и внутренних. Когда князь минский Глеб не захотел ему повиноваться, Владимир, усмирив непокорных, велел одним торжественно присягнуть себе в верности, других удержал у себя, а третьих заточил. Правые или не столь виновные возвратились домой, узнав опытом, что самый человеколюбивый, но мудрый государь не оставляет дерзких ослушников без наказания.
  
   Владимир Святой (980 -- 1014)
  -- Главное право его на вечную славу и благодарность потомства состоит, конечно, в том, что он поставил россиян на путь истинной Веры; но имя Великого принадлежит ему и за дела государственные.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2012