ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Каменев Анатолий Иванович
Армия вышла из повиновения и тех, кто затеял смуту

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:

  

[]

Знак 2-го Офицерского генерала Дроздовского полка

В.Б. Станкевич

Армия вышла из повиновения и тех, кто затеял смуту...

  
   27 февраля 1917 г.
   На улице меня солдаты задержали, отняли оружие. Пьяный солдат, припоминая обиды, нанесенные ему каким-то офицером, настаивал на том, чтобы меня прикончить. Но, в общем, толпа была настроена мирно. Один солдат из моего батальона заверил, что он меня знает: "это наш, хороший", и меня отпустили с миром.
   <...>
   И запасы противочеловеческой ненависти вдруг раскрылись и мутным потоком вылились на улицах Петрограда в формах избиения городовых, ловли подозрительных лиц, в возбужденных фигурах солдат, катающихся бешено на автомобилях.
   Откуда-то взялись какие-то агитаторы из солдатской же среды и стали сеять смуту, призывая не верить офицерам.
   <...>
   Все это особенно резко сказывалось на положении офицерства. События, навалившиеся на него, были так резко и грубо ломающими все установленные порядки ... армии.
   И дело не в приказе N1-2, не в тех или иных мерах, не в тех или других выражениях воззваний. Дело было в том, что солдаты, нарушив дисциплину и выйдя из казарм, не только без офицера, но и помимо офицеров, а во многих случаях против офицеров, даже убивая их, исполнявших свой долг, оказались ... совершающими великий подвиг освобождения.
   <...>
   Но армия вышла не только из рук командного состава - даже нового, даже избранного, даже признанного революцией. Она не была в руках и того среднего и руководящего общественного мнения, которое волей или неволей, санкционировало переворот, как осуществление его требований.
   <...>
   Влияние стал оказывать Совет Рабочих и Солдатских депутатов. Почему он? Солдатская масса приняла его как антиофицерскую организацию и поэтому встало около него.
   ...Не умея формулировать возражения, не зная, как оказать сопротивление, масса стала повторять чужие лозунги и чужие слова, дала расписать себя по партиям и по организациям... Совет, это собрание полуграмотных солдат, оказался руководителем потому, что он ничего не требовал, потому, что он был только ширмой, услужливо прикрывавший полное безначалье.
   Крайне левые чувствовали, что масса чужда им не мене, чем крайние правые.
   ...Кто поручится, что завтра они не пойдут за кем-нибудь иным, за каким-нибудь бравым генералом, который сумеет им скомандовать или увлечь иным способом за собой. Ведь нет никакой организации, все пестро не только в настроениях толпы.
   <...>
   ... В психике народа войны не было, и война была невиданным, чудовищным насилием над его душой. Быть может, только один солдат на сотню тысяч мог формулировать причины войны. Один на десяток тысяч питал чувства враждебности к противнику... Вся революция была восстановлением народного духа против чудовищного насилия, которое превращало миллионы людей в орудие...
   <...>
   Эти настроения после революции могли. Конечно, усилиться. Если в настроениях интеллигенции преобладали мрачные тона, то в настроении солдат и рабочих революция явилась несомненной радостью, весельем, праздником, когда хочется без удержу, допьяна радоваться. А тут - тяготы войны.
   И не только простой народ не принимал войны. В душе среднего интеллигента не было ее ... Революция грянула каким-то чудом. Не несет ли она желанного конца войны?
   <...>
   Стало понятным, что та психология недоверия к власти, которая потоками исходила из Петрограда, должна быть заменена энергичным сосредоточением всего авторитета, власти и силы в одном каком-нибудь учреждении.
   <...>
   Все время (военному) министерству приходилось выдерживать напор странных, подчас и подозрительных лиц. Все считали своим долгом спасти армию, и очень многие хотели на этом поживиться.
   <...>
   Фактически к маю месяцу вся армия снизу до верху была окометечена.
   <...>
   Военно-революционные суды, детище Савинкова, несомненно, сыграли свою роль. Солдатчина сразу почувствовала, что с нею перестают шутить.
   <...>
   ... Кадровое офицерство растерялось уже до революции в совершенно необычных условиях войны: еще в 1917 г. я слышал утверждения штаб-офицеров, что мы проигрывали войну оттого, что "влезли в окопы", "отказались от маневренного боя"...
   После революции там же офицерам пришлось действовать в условиях, где формалистика совершенно отпала, где нельзя было с папироской отойти в сторону и предоставить всю фактическую работу унтер-офицерам, где всю полезность работы надо было понимать самому и каждый миг давать понять обучаемым. Формализм, поддерживающий авторитет офицерства, пал, и офицерство сразу почувствовало себя приниженным, потерявшим ту значительную часть авторитета "технического руководителя", которая поддерживалась искусственно.
   А тут новые требования. Нахлынули вопросы о партиях, о программах, о социальных вопросах. Куча новых вопросов, о которых офицер вообще понятия не имел, или имел настолько мало, что едва хватало на свою потребу...
   <...>
   Но солдат не понимает, почему офицер молчит, и думает, что офицер скрывает то, что знает...
   <...>
   Дома семья, а жизнь все тяжелее. Жалованье итак не хватает, а тут цены на все растут. Убрали денщиков... Ограничение в пользовании пайками из интендантских запасов...
   Конечно, рядовые офицерство не склонно было делать из этого какие-нибудь практические выводы против революции. Но, во всяком случае, новые лозунги не могли подвинуть его на решимость новых и более тяжелых жертв. "Уйдем в сторону, нам-то из-за чего волноваться?"
   Уже до революции меня часто поражал формализм в отношении к делу, и казалось, что только боязнь дисциплинарной власти поддерживает напряженность в офицерстве.
   Тут же революция и даже пресловутая декларация прав солдата открывала большой простор всяческому "ловчению". И офицеры "гуляют по пляжу", по целым неделям не появляясь в роты.
   ... Но часто те офицеры, которые по исключению работали в новых учреждениях и комиссиях, удивляли нас больше, чем те, которые не являлись в роты, несмотря на требование солдат, ибо на второй день работы начинали разговоры о производстве в следующий чин...
   <...>
   После выступления Корнилова:
   Мы достигли только формальных результатов: офицеров перестали массами арестовывать... Но авторитет командного состава был навсегда уничтожен. Солдатская масса, увидевшая, как генерал, верховный главнокомандующий, пошел против революции, почувствовала себя со всех сторон окруженной изменой, а в каждом человеке, носящем погоны, предателя.
   <...>
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Станкевич В.Б. Воспоминания. 1914-1919 гг. - Л.: Прибой, 1926.
  
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023