ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. "Атака есть тот священный момент"...

"Атака есть тот священный момент"...

М. Д. Скобелев

НРАВСТВЕННЫЙ ЭЛЕМЕНТ В РУКАХ

М.Д. СКОБЕЛЕВА

С. Гершельман

Предисловие (А.К.)

Генерал Михаил Дмитриевич Скобелев принадлежит к числу славных сынов русской Отчизны. Неординарность Скобелева, заслуги его в Русско-турецкой войне 1877-1878 гг. создали ему заслуженный авторитет не только в Русской армии, но и у военных всей Европы. Как отмечали тогда многие газеты, в Русской армии появился полководец, заявивший о себе, как достойный продолжатель русских национальных традиций в военном искусстве. Популярности Скобелева в то время мог позавидовать любой из европейских правителей. Вокруг Скобелева складывалась не только обстановка почитания, но ненависти, зависти к блестящему, ясному и дальновидному уму, к уникальным военным дарованиям. Слухи, муссировавшиеся в обеих столицах, пророчили военный переворот во главе со Скобелевым и даже предрекали, что ему суждено взойти на российский престол под именем Михаила III. Но генерала влекла не власть, а стремление быть полезным России.

Благодатный боевой опыт генерал Скобелева заслуживает уважения, памяти и внимательного изучения потомками. Особый интерес представляет то, как он сумел восстановить моральный дух и боеспособность 16-й пехотной дивизии в ходе тяжелейшей Плевненской эпопеи периода войны с турками во второй половине ХIХ века.

Блестящим подспорьем нам послужат извлечения из труда С. Гершельмана "Нравственный элемент в руках М.Д. Скобелева" (Гродно, 1902).

Высказанное столь рельефно, в приведенной выше формуле Наполеона I, преобладание нравственного элемента на войне, мы полагаем, никем не будет оспариваемо и всеми признается и исповедуется. А между тем нередко мы видим на практике полное отсутствие со стороны начальников заботливости о поддержании и возвышении нравственного элемента в войсках, но даже и полное невнимание к этой стороне дела, доходящее до принятия мер, действующих прямо отрицательно на дух войск.

Забвению нравственного элемента, как в мирное, так и в военное время отчасти можно найти причины в недостатке исторической разработки вопроса. Действительно, мы видим целые фолианты военно-исторических хроник и сочинения, где до мельчайших подробностей разработано все ведение военных операций и их критика.

Но последняя останавливается преимущественно на искусстве группировки сил и ведения их в бою, а меры, принимаемые начальником для искусного владения сердцем войск, в большинстве случаев, проходят не замеченными и редко можно на них натолкнуться в военно-исторических сочинениях, да и то разве в виде анекдота.

Так как большинство таких мер не входит в область исследования военного искусства, то их можно почерпнуть только из разных записок, мемуаров, личных воспоминаний и т.д.

К тому же все меры, служащие к возвышению нравственного элемента в войсках, относится в большинстве случаев и к распоряжениям, касающимся внутреннего быта войск, или к отдельным мелким эпизодам, которые сильно действуют на войска в данную минуту, но ускользают от исследователя, обращающего свой критический взгляд исключительно на искусство управления войсками.

Между тем, нам кажется, что проверка справедливости некоторых мелких эпизодов, равно как причин, их вызвавших, и в особенности их результаты порой гораздо важнее исследования направления той или другой обходной колонны и что подобные эпизоды, относящиеся к области управления нравственными пружинами войск, должны бы были занять самое видное место в военных исследованиях и быть рельефно подчеркнуты.

В наших же военно-исторических трудах все эпизоды и анекдоты, касающиеся нравственного элемента в войсках, разбросаны, так сказать, мелкими крапинками по всему многотомному сочинению и, как не сведенные в общее целое, не исследованные и не подчеркнутые авторами, пропадают почти бесследно для читателя.

Ни военная история, ни история военного искусства, ни тактика, серьезно не исследуют нравственного элемента на войне. Правда, в них довольно часто упоминается о его значении, -- но и только. Нам, по крайней мере, не случалось встречать какого-нибудь разработанного перечня мер, служащих к восстановлению духа части; весьма мало тоже приходится встречать, при разборах того или другого способа действий, указаний на то, какое нравственное впечатление на войска свои и неприятеля могут оказать эти способы.

Но если справедливо определение Наполеоном отношения нравственного элемента на войне ко всему прочему, как 3:1, то этот элемент заслуживает весьма серьезной разработки исследования.

Правда, что подобное исследование слишком трудно, и нравственный элемент плохо поддается научной разработке.

Вот что говорит по этому поводу, например, М.Д. Скобелев в одной из своих инструкций:

"Несомненно, раз офицер подметил, что пульс части бьется слабее, он обязан принять меры, во что бы то ни стало, к восстановлению духа части. Какие средства он подыщет? Это дело каждый молодец решай на свой образец".

Несмотря на совершенную верность этих последних слов, нельзя не сказать, все-таки, что есть некоторые общие приемы для пользования нравственным элементом, которыми, в большинстве случаев, удавалось достигнуть желаемой цели. Кроме того, нужно заметить, что разные армии требуют различных приемов, в зависимости от внутреннего склада армии, ее национального характера и т.д. Это последнее столь рельефно доказывается сравнением известных приказов Петра Великого перед Полтавой и Бонапарта перед переходом через Альпы.

Во всяком случае, искусное пользование нравственным элементом, кроме личного таланта начальника, зависит от его опытности в командовании войсковыми единицами, в особенности в военное время. Конечно, такого рода опытность складывается всего скорее и надежнее во время войны, когда каждый день можно ожидать необходимости проявления со стороны начальника высшей меры его влияния и воздействия на подчиненных.

Совсем не та обстановка является в мирное время.

Тесно поставленная в рамки повседневных занятий, жизнь войск, со строго определенным курсом обучения, приноровленным к силе людей, без всякого их форсирования, не дает почти никаких указаний начальнику на средства владения сердцем части.

В мирное время, конечно, надежно может сложиться сродство между командиром и его частью, любовь и уверенность в своем командире со стороны людей, но начальнику все-таки не представится случая испробовать меры для приведения части в порядок в моменты критические -- моменты нравственных колебаний.

Но во всем, касающемся военного дела, нашим единственным наставников и учителем всегда была только военная история.

Там только, на примерах владения войсками великими полководцами и опытными боевыми начальниками, можно почерпнуть указания отзывчивости частей на различные меры начальников и влияние этих мер, как на свои войска, так и на противника. Но и тут, конечно, еще более, чем в деле управления и ведения войск в бою, военная история не дает нам готовых рецептов для пользования нравственным элементом, потому что он несравненно более чувствителен к окружающей, весьма разнообразной обстановке.

Глубокое убеждение в верности вышесказанного навело нас на мысль заняться посильным изучением факторов и мер, касающихся нравственного элемента.

<...>

Русско-турецкая война 1877-1878 гг.

Взятие Гривицкого редута (фрагмент)

Турецкая война

1877 -- 78 гг.

1.Плевна, Ловча и Плевна.

В первый раз в прошлую кампанию мы видим Скобелева в роли начальника отдельного отряда 18-го июля под Плевною. В его распоряжении, как известно, был отряд из десяти сотен Кавказской казачьей бригады, с 8-ю Донскою и Донскою конно-горною батареями и 1-м батальоном Курского полка, с четырьмя пешими орудиями. На отряд этот была возложена трудная задача: прикрывая левый фланг войск, атаковавших Плевну, прервать на Плевно-Ловченском шоссе сообщение между Плевною и Ловчею.

Значит, этому маленькому отряду приходилось быть готовым действовать на два фронта, не допуская подхода из Ловчи войск к нашему тылу или на подкрепление к Плевне, а главное, не допускать турок из Плевны, прочно занять Зеленые горы и действовать через Тученицкий овраг во фланг веденной князем Шаховским атаке.

Заметим, что войска, подчиненные Скобелеву, в первый раз шли с ним в серьезный бой. Накануне боя был отдан по отряду приказ, в котором начальник отряда давал некоторые указания относительно боевых действий кавалерии и производства ею атаки.

В этом приказе, между прочим, мы встречаем следующее:

"Атака есть тот священный момент для кавалерии, который требует полного самоотвержения и пренебрежения опасности... При атаке казаки идут молча, с нагайками в руках. Выхватывать шашки (чем ближе к неприятелю, тем лучше) по команде или за офицерами, но раз шашки вон -- гикнули и рубка. Атакующие должны помнить, что за ними поддержка и что с такими молодцами идти легко (выручка)".

Из этого мы видим, что за приемом "шашки вон" он признавал впечатление, возбуждающее боевой азарт идущей в атаку части, а потому и советовал возможно позже обнажать шашки, чтобы впечатление этого приема не прошло к минуте столкновения.

Перед выступление, в день боя, приказано было отслужить перед фронтом бригады молебствие, но за неимением священника, который не успел прибыть, сотни были выстроены покоем и хор певчих из казаков пропел "отче наш". Затем генерал объехал сотни, поздравил всех с предстоящим боем, выразил полную уверенность и надежду на молодцов-казаков, и выступил под Плевну, лично начальствуя авангардом из двух сотен и четырех орудий.

<...>

Об одной из подробных поездок сохранился следующий рассказ, который мы приводим здесь словами очевидца:

"Немного, спустя, Скобелев устраивает поездку в том же роде. Вечером приглашает Куропаткина, Тутолмина, полковника Тебякина, батальонных командиров, командиров батарей и еще несколько офицеров; берет хор трубачей и, в сопровождении 10-ти -- 15-ти казаков, мы едем опять к Ловче. Дорогой генерал, хотя и вполголоса, но все-таки весело разговаривает то с тем, то с другим офицером. Шутя и смеясь, мы проезжаем даже то место, с которого я воротился. Спутники начинают беспокойно переглядываться, перешептываться. Подаемся еще немного и выезжаем на пригорок. Ловча, как бы загоревшись от лучей заходящего солнца, близехонько краснеет перед нами. Минареты и мечети, в полутемноте, кажутся еще выше и стройнее. Мы смотрим и любуемся. Но вот, солнце закатилось -- настает темнота.

-- Трубачи, играй зарю! -- командует генерал и набожно снимает фуражку. И вот, в виду неприятеля, раздаются знакомые звуки: та, та, та, ти, та... и т.д. Боже мой, какая в городе поднимается тревога: раздаются сигналы, рожки, бьют барабаны.

Мы все снимает фуражки и, пока играют зарю, стоим и переглядываемся: чем, дескать, все это кончится? Скобелев слезает, постояв минутку и, перекрестившись, снова садится на лошадь и говорит:

-- Ну-с, господа, поедем, пора!

Не торопясь, садимся и едем, тихо, без шума. Только подковы звенят о жесткое шоссе. Фигура генерала, на белой лошади, в белом кителе, резко отличается в темноте от других фигур".

В этой поездке мы видим, прежде всего, знакомство всех начальствующих лиц отряда с местностью, на которой им предстояло через несколько дней действовать, а попутно и неоказание в их присутствии боевого уважения к противнику и убеждение их, насколько дерзость с нашей стороны может наделать им тревоги.

Эта же зоря не могла остаться без впечатления и на врага.

<...>

Войска отряда, кроме Кавказской казачьей бригады, большинство сотен которой были назначены в другую колонну, в первый раз шли в бой с генералом Скобелевым.

Поэтому-то мы видим, что генерал, по сближении с противником, следует при головном эскадроне терцев. Подойдя близко к противнику, у подошвы одной из высот, необходимо было убедиться, не скрываются ли за гребнем этой высоты значительные силы неприятеля, и Скобелев употребляет следующий способ. Вместо того, чтобы двинуть вперед цепь наездников и, поддержав их, оттеснить неприятельскую кавалерийскую цепь и осмотреть необходимое, он вызывает из эскадрона конвоя охотников проскакать на гребень высоты и доставить нужные сведения.

За исполнение этого поручения были обещаны знаки отличия военного ордена. Охотников из эскадрона выскочило больше, чем нужно, отборные из них были пущены. Отважные удальцы успели вскочить на гребень высоты, осмотреть все необходимое и благополучно возвратиться к отряду, несмотря на встречу с фронта черкесами и скакавшими им наперерез пикетами противника.

Таким образом, перед самым вступлением в бой начальник отряда доставил своим войскам приятное и полезное зрелище удальства и лихости, соединенных с дерзким боевым неуважением к противнику.

После этого отряд занял означенную высоту и, прикрывшись пехотными частями, начал работы по укреплению позиции. По распоряжению генерала Скобелева, были назначены команды для подноса воды в флягах в передовую линию и, конечно, изнемогавшие от жары, под сильнейшим огнем противника, люди благоволили своего заботливого начальника.

Русско-турецкая война 1877-1878 гг.

Союзники в Галлиполи.

Наконец, 22-го августа была назначена атака Ловчи; в приказе перед боем Скобелев дает нужные указания войскам и, между прочим, следующее:

"Пехота должна избегать беспорядка в бою и строго различать наступление от атаки. Не забывать священного долга выручать своих товарищей во что бы то ни стало... Еще раз напоминаю пехоте о важности порядка и тишины в бою..."

В диспозиции, между прочим, встречаем следующие распоряжения:

"...Всем частям вверенной мне колонны наблюсти, чтобы у людей были сухари и к рассвету было бы на каждого по полфунта мяса. Так как в тылу атакующих колонн есть вода, то предлагается назначить достаточные команды людей для подноски воды частям, действующим в передовой линии, когда это понадобится".

В первый период боя, когда велась ожесточенная артиллерийская подготовка предстоящих атак, Скобелев со штабом объезжал линии батарей и, наконец, прибыл на батарею, находившуюся под сильным огнем противника.

Люди, бывшие в ровиках, были вызваны к орудиям для встречи, но исполнили это вяло. Затем, только что они успели ответить на приветствие Скобелева, как на батарею упал снаряд и прислуга без команды бросилась в укрытия. Генерал тотчас же вызвал людей к орудиям и заставил их в порядке выдержать вновь появившийся на батарее неприятельский снаряд. Когда порядок, таким образом, был восстановлен, то к следующему снаряду была подана команда прислуге спрятаться и она мигом и в порядке выскакивала из ровика после каждого выстрела, для ответа противнику.

Во время этого эпизода один молодой фейерверкер первым выскочил из ровика и понуждал к тому же других, а на обращенный к нему вопрос громко ответил, что ему "умереть за Царя легко". Солдатский крест был наградою храброму".

В то же время Скобелев объезжал и вновь подходившие полки, назначенные для атаки в его колонну, обращаясь к ним со словами:

"Поздравляю вас с сегодняшним боем..."

Наконец, атака была достаточно подготовлена и пехота начала подготовляться к переходу в решительное наступление против передовой позиции противника, на правом берегу реки Осьмы. Скобелев лично направил в атаку Казанский полк, который с музыкой, распущенными знаменами, а по некоторым источникам и с песенниками, в полном порядке двинулся вперед.

До начала атаки генерал разослал с ординарцами следующее приказание батареям:

"При движении наших войск для атаки Рыжей горы, открыть стрельбу залпами, стараясь сделать их возможно более до минуты, когда движение вперед наших войск заставит прекратить огонь".

Благодаря всем этим мерам, противник не дождался наших штыков и очистил позицию раньше.

После этой удачи войска колонны Скобелева постепенно заняли самый город Ловчу и с прибывшими из резерва подкреплениями начали сосредотачиваться на своем левом фланге для производства решительной атаки на последнюю позицию противника за городом.

При преследовании войск через город произошел следующий случай.

Один батальон полка, еще ни разу не бывшего в деле, проходя город, вышел на открытое кладбище и совершенно неожиданно попал под сильный огонь противника. Невнятно и не энергично произнесенная команда батальонного командира породила беспорядок и не привыкшие к огню люди бросились в расстройстве к противоположной окраине кладбища, надеясь найти укрытие за домами.

Заметивши это, Скобелев приказал сейчас же выстроить батальон развернутым фронтом посреди кладбища и проделать ружейные приемы. Дисциплина сомкнутого строя сейчас же успокоила людей и, несмотря на усилившийся огонь противника, батальон чисто проделывал приемы, не обращая внимания на первые появившиеся боевые жертвы. После этого, успокоенный батальон продолжал свое движение в полном порядке.

<...>

После взятия Ловчи, отряд князя Имеретинского двинулся к Плевне в составе западного отряда, для участия в готовившейся третьей атаке на Плевну.

Русско-турецкая война 1877-1878 гг.

Плавучий мост через Дунай.

Моральные силы русских и турок

Ко времени этой атаки, по свидетельству очевидцев и историков, моральные силы обеих враждующих сил были в следующем состоянии.

Русские войска были воодушевлены тем же всегдашним твердым духом и искали и жаждали встречи с противником. Если между этими восками и были части, испытавшие две неудачи под Плевной, то эти неудачи не могли сломить их нравственные силы, а напротив, так как уже более месяца прошло со времени второй Плевны, то от этой неудачи у них осталось только чувство горькой обиды и непреодолимое желание отомстить за дни 8-го и 18-го июля. Бывшие же в последние дни две удачи под Пелишатом и Ловчею, конечно, не могли не вселить в наши войска уверенности в успехе предстоящего штурма.

С другой же стороны, турки, составленные большей частью из отборных батальонов низама, одержавших победы в Сербии, и поставленные в выгодные для них природных боевых качеств условия -- за укреплениями, при обильном снабжении патронами, тем более верили в удачу и желали новой атаки на них русских войск, что имели во главе того же начальника, с которым недавно одержали подряд два значительных успеха над противником при той же обстановке.

На основании этих соображений один из очевидцев заключает, что:

"Взаимное настроение русских и турецких войск предвещало упорную кровавую борьбу..."

<...>

[А.К.: Так оно и случилось. Ситуация стала критической]

У Скобелева больше не оставалось резерва для возобновления энергии в атакующих войсках, между тем, критическое колебание боя стало заметным.

"Тогда генерал Скобелев решил бросить на весы военного счастья единственный оставшийся в его распоряжении резерв -- самого себя.

Неподвижно, не спуская глаз с редутов, стоял он верхом, спустившись с третьего гребня на половине ската до ручья, окруженный штабом, с конвоем и значком...

Скрывая волнение, генерал Скобелев старался беспристрастно, спокойно глядеть, как полк за полком исчезали в пекле боя. Град пуль уносил все новые и новые жертвы из конвоя, но ни на секунду не рассеивал его внимание. Всякая мысль лично о себе была далеко в эту минуту.

Одна крупная забота об успехе порученного ему боя всецело поглощала все.

Если генерал Скобелев не бросился ранее с передовыми войсками, как то подсказывала ему горячая кровь, то только потому, что он смотрел на себя, как на резерв, которым заранее решил пожертвовать без оглядки, как только наступит, по его мнению, решительная минута.

Минута эта настала, генерал Скобелев пожертвовал собою и только чудом вышел живым из боя, в который беззаветно окунулся. Дав шпоры коню, генерал Скобелев быстро доскакал до оврага, опустился или, вернее, скатился к ручью и начал подниматься на противоположный скат к редуту N1.

Появление генерала было замечено даже в те минуты, насколько Скобелев был популярен между войсками. Отступавшие возвращались, лежавшие вставали и шли за ним на смерть. Его громкое: "вперед, ребята!" придало новые силы. Турки, занимавшие ложементы перед редутом N1, не выдержали, оставили их и бегом отступили в редуты и траншеи между ними.

Вид отступавших от ложементов турок одушевил еще более наших. "Ура", подхваченное тысячами грудей, грозно покатилось по линии. Скользя, падая, вновь поднимаясь, теряя сотни убитыми и ранеными, запыхавшись, охрипшие от крика, наши войска за Скобелевым все лезли и лезли вперед.

Двигались нестройными, но дружными кучами различных частей и одиночными людьми. Огонь турок точно ослабел, или действие его за захватившею всех решимостью дойти до турок и все возрастающая уверенность в успехе, стало менее заметным.

Казалось, в рядах турок замечалось колебание.

Еще несколько мгновений -- и наши передовые ворвались с остервенением в траншею и затем, в 4 часа 25 минут пополудни, в редут N1-го".

Генерал Скобелев, добравшись до редута, скатился с лошади в ров высвободился из-под нее и из числа первых ворвался в редут. Внутри и около редута завязалась короткая рукопашная схватка. Упорнейшие турки были перебиты, остальные отступили назад к своему лагерю, лежащему в 300 саженях к северу от линии редутов. Другие отступили к редуту N2.

Интересен следующий эпизод: схватка еще не всюду была окончена, как офицеры и солдаты, шедшие на редут за Скобелевым, как за знаменем, окружили его и умоляли идти назад, умоляли поберечь себя. Тяжело раненный майор Либавского полка тащил его за ногу из седла; лошадь, на которую Скобелев сел, была повернута и выведена из редута.

В эти минуты каждый от сердца готов был прикрыть своею грудью начальника, раз уверовал в него и видел его личное презрение к смерти.

Такою-то мерой удалось генералу Скобелеву заставить войска вызвать весь запас своих нравственных сил и отбить у неприятеля один из редутов и часть траншеи.

Но на дальнейшее развитие своего успеха они были не способны, люди были перемешаны и из числа пущенных в дело 16-ти батальонов не сохранилось ни одной роты крепкого и не разбитого ядра, для восстановления в этой победившей толпе порядка. А между тем, необходимо было вырвать из рук турок редут N2, да и удержание взятого нами редута было пока сомнительно, так как турки начали уже свои попытки к обратному овладению потерянным.

Русско-турецкая война 1877-1878 гг.

Схватка под Силистрией.

Генерал Скобелев, получив подкрепление, в виде собранных в тылу отступающих людей рот, сейчас же направил их часть на редут N2, часть на редут N1. Второй редут был взят и, по показаниям очевидца, приведенные Горталовым владимирцы, равно как приведенные подполковником Мосцевым суздальцы, составили ядро обороны, около которого группировались за весь последующий бой команды остальных частей.

Таким образом, мы видим, что достаточно было лишь нескольких рот, собранных из отсталых и отступивших самовольно людей, но приведенных в порядок, для восстановление боевой способности целой массы, бывшей в редутах людей настолько, чтобы она в состоянии была выдержать последовавший затем, в продолжении почти целых суток, упорный... бой.

Для большего еще усиления сил защитников редутов Скобелев принимает энергичные меры к доставке на редуты 13-ти орудий.

<...>

С большими усилиями и потерями орудия эти достигли редутов и: "...появление наших орудий в редутах приветствовалось пехотой громкими заявлениями радости".

<...>

Чтобы ободрить защитников редутов и лично убедиться в сосредоточении турецких войск, генерал Скобелев еще раз направился на редуты.

В его донесении о бое мы находим следующую фразу:

"Я горячо, от имени главнокомандующего, поблагодарил храбрых защитников редутов, майора Горталова и подполковника Мосцеваго, и солдат за их геройскую стойкость".

Но этот же объезд, к сожалению, убедил Скобелева, что и для его войск предел возможного достигнут, а за ним, без поддержки свежею частью, нельзя было рассчитывать, чтобы войска, дравшиеся в продолжение 30-ти часов и потерявшие до 50% своего состава, нашли в себе еще такой запас сил, чтобы противостоять новым усилиям двух третей всей армии Османов.

Одним словом:

"В результате объезда вера в возможность отбить новую атаку турок исчезла из сердца начальника их отряда, как исчезла из сердца его подчиненных".

Действительно, пятая атака турок решила участь редута N1, который был ими взят. Тогда, по приказанию генерала Скобелева, и редут N2 был оставлен его защитниками. Для прикрытия отступления впереди третьего гребня расположился, только что прибывший из войск центра, слабого состава, Шунийский полк, но опьяненные успехом турки, пользуясь своим превосходством, потеснили и его.

Тогда Скобелев приказал пехоте не отходить далее второго гребня, на котором было собрано 24 орудия. Огонь этих орудий, равно как неожиданный для турок переход наш в наступление со второго гребня и стремительная атака турок двумя сотнями казаков, заставила противника отхлынуть за Зеленогорский ручей.

В атаке с казаками участвовал сам Скобелев.

На другой день этого кровавого боя, когда генерал Скобелев объезжал войска передовой позиции на втором гребне, получено было донесение о начале наступления турок.

По рассказу очевидца, генерал, обратившись к войскам, сказал:

"Смотрите, ребята, говорил он, проезжая по гребню, который занимали шуйцы, сейчас неприятель станет наступать. Будьте готовы встретить его, как истые русские герои! Если только мы уступим врагу эту позицию, то все погибнем: резервов у нас нет совсем; войска в тылу расстроены... Подпускать ближе и бить залпами; попусту не стрелять. Глядите же, молодцы, держитесь крепко!"

"Постараемся, ваше превосходительство! _ дружно и весело ответили сотни голосов. И слова эти видимо ободрили самого Скобелева: он прочел в них твердую решимость и веру в себя; выражение лиц было спокойное, в нем можно было прочесть, что они не боятся теперь врага и его атак".

<...>

Русско-турецкая война 1877-1878 гг.

Военный совет в Варне.

Восстановление боевой готовности

16-й пехотной дивизии

После кровавого и неудачного для нас штурма Плевны, 30-го августа 1877 г., генерал Скобелев был назначен начальником 16-й пехотной дивизии, принимавшей деятельное участие в штурме.

Историческая справка (А.К.)

В марте 1877 года Скобелев был командирован в распоряжение главнокомандующего армией, назначенной для действий в Европейской Турции. Новыми сослуживцами Скобелев был принят весьма недружелюбно. На молодого 34-летнего генерала смотрели как на выскочку, "добывшего чины и отличия легкими победами над азиатским сбродом".

Конечно, неудача штурма не могла не отразиться на состоянии участвовавших в ней войск, а потому нам и интересно подробно выяснить состояние 16-й дивизии ко времени принятия ее Скобелевым и проследить затем, какие меры принимались им для восстановления духа расстроенных боем полков.

Достигнутые же этими мерами результаты нам выкажутся рельефно при выборке эпизодов из деятельности Скобелева и боевой службы его 16-й дивизии во время шейновской операции.

Состояние 16-й дивизии

Значительные потери, понесенные войсками западного отряда, простиравшиеся до 16.000 человек в последнем бою под Плевною; полная неудача у Плевны повторилась уже в третий раз, конечно, отразились понижением нравственного духа наших войск и соответственным повышением моральных сил противника.

Это понижение нравственных сил весьма рельефно выразилось в мнениях и суждениях войсковых начальников в дни, последовавшие за окончанием штурма:

"Начальники, самые энергичные, не исключая и генерала Скобелева, были настолько сами потрясены неудачею, что не верили в успех нового штурма, требовали времени для приведения частей в порядок, ожидали и боялись перехода турок в наступление".

Наличный состав 16-й дивизии 30-го августа пред штурмом был: офицеров 239, нижних чинов 10.560. Потеря офицеров составила 48%, нижних чинов-40%. Потеря ротных командиров в 16-й дивизии составляла от 50 до 90%. При столь значительных потерях пришлось переформировывать полки дивизии в двухбатальонный состав.

Историческая справка (А.К.)

Некоторое время Скобелев не получал никакого назначения, во время переправы через Дунай он состоял при генерале М.И. Драгомирове в качестве простого добровольца, и только со второй половины июля ему стали поручать командование сборными отрядами.

При таком нравственном состоянии дивизия отступила с передовых позиций и заняла резервные позиции на левом фланге западного отряда, принявшись за их укрепление.

Погода крайне не благоприятствовала, все время стояла дождливая, холодная, туманная и часто ветреная.

Полки стояли в палатках и лишь с половины сентября начали приступать к постройке землянок. Сначала и костры воспрещалось разводить, а пища, исключительно на сухарях и при неполной порции мяса, была неудовлетворительною.

Болезненность между офицерами и нижними чинами стала увеличиваться.

Для большей рельефности внутреннего состояния дивизии приведем следующие подлинные строки:

"Наружный вид нижних чинов это время не был ни бодрым, ни воинственным: постоянно мокрые, озябшие, сильно испачканные, с рыжими, размякшими сапогами, облипшими глиной, с дурно сидевшими на голове скомканными, промокшими кепи, сумрачные. Надо добавить, что не только бани, но и проточной воды для мытья вблизи биваков не было, смены белья почти не производилось (все насквозь промокло), и что от всех этих причин у нижних чинов завелась масса насекомых".

Историческая справка (А.К.)

Вскоре взятие Ловчи и бои 30 и 31 августа под Плевной обратили на Скобелева общее внимание, а переход через Иметлинский перевал на Балканах и бой под Шейновым, за которым последовала сдача турецкой армии Весселя-паши (конец декабря 1877 года), утвердили за Скобелевым громкую и блестящую известность.

Вдумавшись в подобные условия стоянки, нельзя не придти к заключению, что даже на бодрые бывшими удачные войска, они не могли не повлиять удручающим образом, а тем более на тех, которые признали за неприятелем преимущество вооружения и силы, и отчасти потеряли доверие к своим начальникам.

В таком положении застал дивизию приказ от 13-го сентября, о назначении генерала Скобелева ее начальником.

С чего начал Скобелев?

18-го сентября генерал Скобелев прибыл к дивизии: палатка его была разбита на биваке одного из полков. Сам он с "любезностями объехал все части" и, как занесено в дневнике одного из штаб-офицеров дивизии, "в лагере стало сразу то же, да не то".

Действительно, в первый же солнечный день заиграли хоры полковой музыки, песенникам было приказано петь, а по вечерам биваки оживлялись большими кострами.

Вместе с тем началась энергичная деятельность по приведению всего в порядок и по установлению большей заботливости о нуждах солдата и офицера.

Историческая справка (А.К.)

Пехота почти не имела представления об устройстве окопов и не располагала носимым шанцевым инструментом. В тылу шанцевый инструмент возился по расчету 10 лопат, 24 топора, 6 кирок и мотыг, 1 лом на роту, но вовремя подвезти и использовать его не умели.

К деятельности этой настойчиво привлекались все начальствующие лица до ротного командира включительно. Между тем сам Скобелев, приглашая к своему столу старших офицеров дивизии и всех дежурных, знакомился с ними, их нуждами и положением, и тем начал закреплять свою связь, как начальник с новой частью.

Постоянные разговоры с офицерами и частое высказывание полного уважения к боевым достоинствам еще скорее сковывало эти узы.

Как раз чрез несколько дней, по приезде нового начальника дивизии, были присланы знаки отличия военного ордена за штурм Плевны. Конечно, обстановкой раздачи их генерал Скобелев воспользовался для подъема нравственного духа, как в новых кавалерах, так и в их товарищах.

Русско-турецкая война 1877-1878 гг.

Въезд Горчакова в Мачин.

Дальнейшие дела

Обращаясь к дальнейшим распоряжениям генерала Скобелева по дивизии, мы видим, что после объезда он нашел возможным целую бригаду с двумя батареями снять с позиции и, отведя на 6 верст назад, расположить по квартирам в д. Богот.

Этим расположением не только достигалось более удобное размещение целой половины дивизии, но уничтожался боязливый характер расположения, принятый под впечатлением неудачного штурма и в ожидании перехода турок в наступление. В оставшихся на биваках у позиции бригаде наряд на охранительную службу в траншеях был значительно сокращен и доведен сначала до 3, а затем до 2 рот.

Историческая справка (А.К.)

Пехотинец нес на себе 60 патронов к винтовке; общий вес его снаряжения приближался к двум пудам; тяжесть снаряжения делала русскую пехоту не слишком пригодной к быстрым маршам. Тяжелые ранцы мешали стрельбе лежа, и перед атакой их обыкновенно снимали; в случае неудачи ранцы часто пропадали.

Затем было обращено самое строгое внимание на благоустройство кухонь и отхожих мест, близость их к бивакам и чистоту последних. При кухнях были устроены навесы для помещения запасов. Отхожие места зарывались через каждые три дня или ежедневно присыпались землею.

Наконец, в ближайших к расположению деревнях Тученице и Боготе были устроены бани.

Еще больше заботливости и труда было приложено генералом Скобелевым к попечению о пище и довольствию людей.

Русско-турецкая война 1877-1878 гг.

Переправа русских войск через Дунай.

Теперь бы... в бой

Генерал Скобелев еще в конце сентября начал настойчиво добиваться для своей дивизии ближайшего соприкосновения с противником и перехода к активной боевой деятельности.

Историческая справка (А.К.)

Наша артиллерия плохо обучалась стрельбе в мирное время. В год на батарею отпускалось 128--200 снарядов, из них только 4 шрапнели и 4 гранаты; остальные снаряды были учебными, не рвавшимися, с дымовой трубкой. Обучиться стрельбе шрапнелью в этих условиях было трудно. Главное внимание обращалось на призовую стрельбу наводчиков по большим щитам с близкого расстояния, не имевшую никакого боевого значения.

Высшее командование западным отрядом хотя и переменилось, но осталось столь же пассивным. Там задались целью покончить с Плевною исключительно одним долготерпением, не желая жертвовать для достижения цели боевыми потерями. Там, по-видимому, совсем не принимали в расчет, что надоедное и удручающее впечатление сидения перед неприятелем в продолжение трех осенних и зимних месяцев должно было выказаться в войсках еще, пожалуй, большими потерями больными, чем можно была рассчитывать потерять на одном молодецком штурме.

Если же прибавить к этому цифры потерей больными в эти три месяца в других наших отрядах, которые тоже держатся пассивной обороны, выжидая освобождения войск из-под Плевны, то цифры эти дали бы нам неопровержимые доказательства невыгоды, даже в материальном отношении, пассивности действий под Плевною, после неудачного штурма 30-го августа.

Такое игнорирование вопросов нравственного элемента в войсках привело к тому, что генералу Скобелеву не только было отказано в разрешении его представлений, но всякую его новую попытку в этом направлении сдерживали самым настойчивым образом и стали объяснять их стремлениями к достижению себялюбивых личных целей.

Бой

Наконец, занятие с бою 1-го гребня Зеленых гор было окончательно разрешено.

Войска наши приступили к работе.

Но турки, оправившись от первого впечатления, неожиданного удара, собрались с силами и, открыв сильный огонь, повели наступление...

Огонь противника становился все сильнее и сильнее, часть наших сил - 3 роты, работавшие ход сообщения, попали под фланговый огонь и не выдержали его. Темнота помещала офицерам и более стойким нижним чинам удержать заколебавшихся товарищей, и большинство их отступили, бросив работу.

Но зато на фронте присутствие спокойных и распорядительных начальников и самого Скобелева, обходившего наши начатые траншеи, позволило настолько поддержать спокойствие в людях, что возможны были дружные и выдержанные залпы с близкого расстояния, не допускавшие турок дойти вплотную к траншеям; только одиночные их люди дорывались до наших штыков.

Три дрогнувшие во время дела роты были тогда же ночью собраны и возвращены обратно в траншею. Затем упомянем еще, что командиры тех трех рот, которые не оправдали доверия в первом бою, были отрешены от должности.

Войска же наши были на половину необстрелянные, наполовину испытавшие на себе силу турок, так что, в общем, положение выходило тревожное.

Поэтому-то генерал Скобелев переехал со своим штабом на жительство в передовую траншею.

Войска видят, что их начальники настолько уверены в их силах, что располагаются между ними, в постоянно атаковавшейся неприятелем траншее со всем имуществом, как у себя дома.

Тут он и обедает, тут же и проводит целые сутки.

Такому примеру, конечно, сейчас же следуют офицеры и мы наталкиваемся на такую сцену, где ротный командир, во время атаки турок, командует своей роте залпы, а в промежутке между командами, не сходя с места, спокойно и самоуверенно поправляет и дает указания своему денщику, продолжавшему варить своему барину щи, к предстоящему обеду.

Как ни странно может показаться, но эти недоваренные щи, конечно, должны были производить большое влияние на людей.

Вся рота видела, что их ротный командир не только вполне уверен в ней, но глубоко убежден, что турки совершенно против нас бессильны и не могут помещать течению событий обыденной жизни в траншее, иначе продолжение варки щей не имело бы никакого смысла.

Русско-турецкая война 1877-1878 гг.

Преследование линейными казаками турецких фуражиров.

Боевое воспитание по время затишья

Войска понемногу приучились проводить дни и ночи начеку, в постоянно близости к противнику.

Так как расстояние до противника было не более 200-300 шагов, а в некоторых местах еще менее, то всякое неосторожное высовывание и выход из траншеи вызывали меткий огонь со стороны неприятеля. Конечно, столь опасные жизненные условия в первое время вызывали тревожное состояние в частях, но ведь люди весьма легко ко всему привыкают, а потому впоследствии именно на этой опасности обстановки стало развиваться удальство и боевое школьничество.

Это развитие удальства, конечно, начали сначала одиночные люди.

Явились любители-стрелки, которые зорко следили за неприятелем и догоняли меткою пулею всякого, перебегавшего из одной траншеи в другую, или высунувшегося турка. Турки, имея в своем распоряжении деревья, забирались на них для лучшего обстреливания наших траншей, вот за ними-то и охотились наши стрелки и частенько добивались вынужденного падения с дерева неприятеля.

Явились тоже смельчаки, выбегавшие на пространство между траншеями для сбора топлива, оставшегося винограда и т.д. Почти каждую ночь охотники из Брестоваца проползали сильно вперед, тревожили турок, и иногда захватывали турецкие посты.

Все эти штуки явились одиночными, но рассказы о них вызывали подражание и соревнование, как между единичными личностями, так и между частями. В результате явилось развитие молодечества в части, постоянные разговоры о подвигах разнообразных удальцов, привычка к дерзости относительно врага и к презрению всякой опасности.

Вот на каких началах продолжалось во время затишья боевое воспитание 16-й дивизии, что, конечно, могло повести к еще большему подъему нравственных сил.

Продолжение...

С. Гершельман

Нравственный элемент в руках М.Д. Скобелева.

-- Гродна, 1902.

Русско-турецкая война 1877-1878 гг.

Отступление из-под Силистрии.

Старая, но и умная литература

-- Градовский Г. К. Война в Малой Азии в 1877 году. Очерки очевидца. - СП б., 1878.

-- Градовский Г. К. Воспоминания. [1877-1878 гг.] В кн. Градовский Г. К. Итоги. - Киев, 1908.

-- Греков М. В долинах и на высях Болгарии. Воспоминания бывшего командира N 30-го Донского казачьего полка. С приложением записки ген.-майора М.Д. Скобелева есаулу 30-го казачьего полка А. Грузинову. [1877 г.] - СП б., 1900.

-- Гудим-Левкович П. М. Записки о войне 1877-1878 гг // Русская старина, 1905, N 12.

-- Гурьев В. Письма священника с похода 1877-1878 гг. - М., 1883.

-- Дагаев Т. М. Под Телишем в 1877 году. Из дневника офицера //Русская старина, 1889, N 12.

-- Дацевич В. Несколько дней на горе С. Николая. (Воспоминания об обороне Шипки) // Военный сборник, 1878, N 7.

-- [Депрерадович Ф.] Из дневника ген. Депрерадовича о русско-турецкой войне 1877-1878 // Древняя в новая Россия, 1880. Т. XVII, 5, 6, 7.

-- Депрерадович. Из воспоминаний о русско-турецкой войне 1877-18718 гг. - СП б., 1881.

-- Дондуков-Корсаков А. М. Из дневника. [1877 г.] //Старина и новизна, кн. IX. 1905.

-- Драгневич Н. Из воспоминаний женщины-врача. (К 25-летию деятельности женщин-врачей). [1877-1878 гг.] //Русское богатство, 1903, N 1.

-- Драгневич Н. Страничка из воспоминаний бывшей студентки. [1877 г.] // Исторический вестник, 1901, N 8.

-- Драгомирова С. А. Радецкий, Скобелев, Драгомиров. (Из воспоминаний). [1877-1878 гг.] // Исторический вестник, 1915. NN 2 -4

-- Дрентельн А. Р. Письма к А. М. Дондукову-Корсакову. 1877- 1878 гг // Старина и новизна, кн. IX, 1905.

-- Дубецкой В. О. На выстрел от выстрелов. (Отрывок из воспоминаний). [1877--1878 гг.] // Исторический вестник, 1888, N 12.

-- [Дукмасов П. А.] Со Скобелевым в огне. Воспоминания о русско-турецкой войне 1877-78 гг. и о М. Д. Скобелеве ординарца его П. Дукмасова. Изд. 2-е дополн. - СП б., 1895.

-- Елец Ю. Дневник русско-турецкой войны. [Письма 1877- 1878 гг.] //Русская старина, 1906, N 3.

-- Жиркевич А. Василий Васильевич Верещагин. По личным воспоминаниям [1877-1878 гг.] // Вестник Европы, 1908, NN 4-5.

-- Жихарев А. Воспоминания о действиях в Родонских горах // Военный сборник, 1884, N 5.

-- [Зотов П. Д.] Война за независимость славян в 1877-1878 гг. Посмертные записки и дневник ген. П. Д. Зотова // Русский архив, 1886, NN 1 и 2; 1907, NN 1-3, 5.

-- Из семейной хроники. Мои воспоминания о турецкой войне 1877-1878 годов //Русская старина, 1914, N 4.

-- Иловайский Д. И. Поездка под Плевну в 1877 г. [Из воспоминаний] //Русская старина, 1883, N 2.

-- Исупов А. В. Штурм Карса. (Отрывок из памятной книжки о последней русско-турецкой войне) // Военный сборник, 1903, N 11.

-- Карелин К. К. Путевые картины в Болгарии в 1877-1878г. [Из воспоминаний о войне с Турцией]. - СП б., 1883.

-- Карцов П. П. Из прошлого. Личные и служебные воспоминания. Ч. II. 1876-1878 год. [Война с Турцией]. - СП б., 1888.

-- Кениг. С. А. (Чиржова). Воспоминания сестры милосердия. (Дорогим пермцам на память 1877-1878 г. от их сестры милосердия) // Исторический вестник, 1916, NN 10-12.

-- Клевезаль В. Н. Воспоминания военнопленного. [В Турции в 1878 г.] // Исторический вестник, 1901, N 3.

-- Колюбакин Б. Воспоминания офицера Кобулетского отряда в кампании 1877-1878 гг. Новое изд., дополн. обзором театра войны, илл. - СП б., 1897.

-- Колюбакин. Кобулетский отряд в минувшую войну 1877-1878 г. (Воспоминания офицера) // Военный сборник, 1883, NN 10-12; 1884, NN 1, 3-5, 11, 12; 1885, NN 1-2.

-- Комаров К. В. Ардаганский отряд. Воспоминания о войне 1877-1878 годов //Русская старина, 1907, NN 4, 5, 11; 1908, N 9.

-- [Кренке В. Д.] Шипка в 1877 году. Отрывок из воспоминаний ген.-лейтенанта В. Д. Кренке // Исторический вестник, 1883, NN 1 и 2.

-- [Крестовский В.] Двадцать месяцев в действующей армии (1877-1878). Письма в ред. газ. "Правительственный вестник" от ее официального корреспондента штабс-ротмистра Всеволода Крестовского. Изд. исправл. и значительно дополненное. Т. I и II. - СП б., 1879.

-- Кюи Ц. Путевые заметки инженерного офицера на театре военных действий в Европейской Турции [1877 г.]. - Спб, 1878.

-- Лазарин И. На заре моей юности. (Воспоминания абхазского крестьянина из времен последней русско-турецкой войны) // Исторический вестник, 1891, N 10.

-- [Леонтович]. Дневник 13-го драгунского военного ордена полка. Веден в течение Турецкой войны 1877-1878 годов поручиком Леонтовичем. - Одесса, 1879.

-- Лешков Н. Воспоминания участника о действиях Траянского отряда в 1877 году // Военный сборник, 1898, N 12.

-- Липранди Р. Две рекогносцировки в 1878 году. (Выписка из походного дневника) // Военный сборник, 1903, N 12.

-- Липранди Р. Несколько дней, предшествовавших переправе у Систова. (Выписка из дневника 1877 года) // Военный сборник, 1896, N 12.

-- Липранди Р. Переправа у Систова. (Выписки из походного дневника). [1877 г.] // Военный сборник, 1899, N 11.

-- Литвинов Н. П. Отрывки из писем. [1877 г.] // Исторический вестник, 1908, N 2.

-- Лопатин И. Три года из жизни 6-го пехотного Либавского полка. (Воспоминания участника кампании 1877-1878 гг.) // Военный сборник, 1902, NN 6-7.

-- Мазюкевич М. Воспоминания о 1876-1878 гг. - СП б., 1900.

-- Максимов Н. В. Две войны 1876-1878 гг. Воспоминания и рассказы из событий последних войн. В 2-х частях. Ч. 2-я. - СП б., 1879.

-- Материалы для характеристики русских писателей, художников и общественных деятелей. К. Н. Леонтьев. Письма К. А. Губастову [1877 г.] //Русское обозрение, 1894, N 11.

-- [Мещерский В. П.] Сборник военных рассказов 1877-1878. Ч. I-II [Из воспоминаний участников]. Изд. В. П. Мещерского. - СП б., 1880-1882.

-- Молотов А. Изнанка войны. (Из дневника участника русско-турецкой войны 1877-78 года) // Русский архив, 1905, N 9.

-- Молчанов А. Н. Записки Гобари-Паши. [Война 1877-1878 гг.] // Исторический вестник, 1887, N 1.

-- Нарбут А. Н. Из походного дневника 1877 год // Русский архив, 1895, NN 10 и 11.

-- Некрасова Е. С. Студентка на войне. Письма с войны 1877 года. (Из Румынии) //Русская мысль, 1888, NN 6 и 7.

-- Нелидов А. И. К двадцатилетию освобождения Болгарии. Заключение перемирия в Адрианополе 19 января 1878 года. [ Из воспоминаний] // Исторический вестник, 1903, N 1.

Продолжение...

Косарь

РУССКИЕ В ПОСЛОВИЦАХ И ПОГОВОРКАХ

Иван Снегирев

Выше сказали мы, что нигде столь явственно не проявляется дух и характер народа, как в его пословицах и поговорках: то и здесь постараемся вывести хотя некоторые очерки русских нравов из сего живого источника.

Где добры в народе нравы, там хранятся и уставы, гласит пословица русская, полагающая твердою основой законам нравы; доброта и чистота оных вместе с благоговением к вере питают тот дух порядка и подчиненности, который упрочивает общественное и семейственное благоденствие теснейшим соединением одного с другим.

Источником честности в словах и делах является честь как сродное человеку стремление удерживать за собою нравственное свое достоинство: она может быть внешнею и внутреннею, частною и общею. По различным отношениям человека, с нею соединяются различные понятия: честь у воинственного народа заключается в славе, а у торгового в доверенности; честь мужчины в мужестве, а у женщины в целомудрии. Какие по времени, месту и лицам значения соединяли русские с этим словом, столь могущественным, -- они скажут нам своими словами.

Почитая доброе имя главным отличием жизни человеческой, предки наши говаривали: Береги честь смолоду, а здоровье под старость.

"Новгородская честь" и "новгородская душа", так равно "псковское крепкое слово" заменяли клятву и обратились в поговорку.

Сколько у предков наших уважалось честное слово, как залог доброй совести, то известно из преданий, грамот, летописей, законов и следующих пословиц:

Слово -- закон.

До слова крепись, а давши слово, держись.

Употребительное, вместо уверения и божбы, речение: Право велико слово, было древнею формулой при решении тяжб и споров.

Еще при царе Алексее Михайловиче писалось в записях или заключаемых договорах: "А кто не устоит, тому да будет стыдно", или: "А буде я не сдержу своего слова, да будет мне стыдно".

У древних русских честь принималась в смысле военной славы, заслуги и благородства.

В Пскове на мече, лежащем при гробнице Гавриила, начертано: "Чести своей никому не отдам".

Издревле русские, добывая славу оружием, утверждали, что:

За честь голова гинет.

Честь и слава законно воюющим.

Как честь была для них выше всего, то они предпочита 0x08 graphic

ли смерть бесчестию: "Не посрамим земле Русские, -- взывает Святослав к дружине своей, -- но ляжем костьми: мертвые бо срама не имам" (то есть: Мертвые сраму не имут).

Подобно ему и псковичи говорили в отчаянной битве с немцами: "Не посрамим отец своих и дедов! По-тягнем!"

Отеческое правление государей наших, опираясь на праотеческих правилах, держало государство грозно, чисто и честно, то есть крепко, ненарушимо, уважительно, ибо они думали, подобно старинным немецким законодателям: Что грозно, то и честно.

Когда турки требовали у Петра I выдачи князя Д.Кантемира, царь ответствовал: "Потерянное оружием -- оружием и возвращается, но нарушение данного слова невозвратимо. Отступить от чести то же, что не быть государем".

Хотя честь ум рождает, но почести недостаточны без приличного содержания: Что наша и честь, коли нечего есть?

Впрочем, сия пословица как исключение не опровергает общего мнения народа о чести в смысле добросовестности, доброго имени, славы и заслуги; ибо честь, по другой пословице, лучше богатства, а чести утрата -- большая беда, и честное убожество легче стыда.

Сие слово, происходящее от глаголов "чтить" и "честить", означает также и угощение как почесть, что видно из следующих народных мнений:

Честь приложена (гостю), а от убытку Бог избавил.

Честь честью, а дело делом.

Летописец наш, изображая угощение, сделанное Батыем князю галицкому Даниилу, говорит пословицей: "Злее зла честь татарская!"

0x01 graphic

ВЕЛИКИЕ МЫСЛИ

(Афоризмы древней Греции)

-- Лучше быть нищим, чем невеждой: если первый лишен денег, то второй лишен образа человеческого.

-- Твое право -- ругаться, мое право -- не слушать.

-- Лучшая доля не в том, чтобы воздерживаться от наслаждений, а в том, чтобы властвовать над ними, не подчиняясь им.

-- Детей надо учить тому, что пригодится им, когда они вырастут.

Aристипп Киренейский (2-я половина V в. -- начало IV в. до н. э.)

-- Надежда -- это сон наяву.

-- Невежда удивляется, что вещи таковы, каковы они суть, и такое удивление есть начало знания; мудрец, наоборот, удивился бы, если бы вещи были иными, а не таковыми, какими он их знает.

-- Это долг -- ради спасения истины отказаться даже от дорогого и близкого.

-- Человек, достигший полного совершенства, выше всех животных; но зато он ниже всех, если он живет без законов и без справедливости. Действительно, нет ничего чудовищнее вооруженной несправедливости.

-- Назначение человека -- в разумной деятельности.

-- Каждый человек должен преимущественно браться за то, что для него возможно и что для него пристойно.

-- Ничто так не истощает и не разрушает человека, как продолжительное физическое бездействие.

-- Лучше в совершенстве выполнить небольшую часть дела, чем сделать плохо в десять раз более.

-- Учителя, которым дети обязаны воспитанием, почтеннее, чем родители: одни дарят нам только жизнь, а другие -- добрую жизнь.

-- Между человеком образованным и необразованным такая же разница, как между живым и мертвым.

-- Воспитание -- в счастье украшение, а в несчастье -- прибежище.

-- Ученикам, чтобы преуспеть, надо догонять тех, кто впереди, и не ждать тех, кто позади.

-- Совершенно очевидно, что из числа полезных (в житейском обиходе) предметов следует изучать те, которые действительно необходимы, но не все без исключения.

-- Мудрость -- это самая точная из наук.

Аристотель (384 -- 322 гг. до н. э.)

Л.Н. Толстой в "комнате под сводами" в Ясной Поляне.

Художник И. Е. Репин. 1891

Документы С. Гершельман:

"Сборник военных рассказов 1877 - 1878 гг.", кн. Мещерского, т. III. Приложение. "Кавказская казачья бригада в Болгарии". - С.14. ("Походный дневник") И. Тутолмина. (А.К. - сноски даны в редакции С. Гершельмана).

Вызывающая рекогносцировка.

"Дома и на войне", А.В. Верещагина. - С.343.

"Ловча и Плевна", А. Куропаткина, ч.1. - С.114.

Там же. - С.116.

Там же. - С.135.

Там же. - С.134.

Там же. - С.139.

О действиях под Ловчей и Плевной // Военный Сборник. - 1898. - N1. - С.170.

"Дома и на войне", А. Верещагина, С.368.

"Ловча и Плевна", А. Куропаткина, ч.1. - С.143.

Там же. - С.143.

Там же. - С.167.

Там же, ч.2. - С.599

Там же, ч.2. - С.461 - 463.

Там же, ч.2. - С.472.

Там же, ч.2. - С.507.

Там же, ч.2. - С.513.

Там же, ч.2. - С.516.

П. Дукмасов, С.155.

Там же. - С.156.

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 12/02/2011, изменен: 12/02/2011. 69k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 13 штук.	Ваша оценка:

Каменев Анатолий Иванович "Атака есть тот священный момент"...

Каменев Анатолий Иванович
"Атака есть тот священный момент"...