ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. Авторитет для охранения "государевой чести"

Энциклопедия русского офицера

Сохранить,

чтобы продолжить военную мудрость

0x01 graphic

Афина в гостях у Аполлона на Парнасе (1703).

Художник Арнольд Хоубракен

Авторитет для охранения "государевой чести"

"Как представительно государевой власти, каждый "начальный человек" должен обладать нравственной авторитетом для охранения "государевой чести" и "службы ратных людей" В частности, он должен был быть способным предупреждать всякую измену, как и всякий военнослужащий, "никого не грабити и не побивати", никому не чинить "насильства и убытка", ничего "безденежно не имати", заботиться о предупреждении побегов и не отпускать никого со службы без государева указа".

А. З. Мышлаевский

Офицерский вопрос в ХVII веке. (Очерк из истории военного дела в России). - СП б., 1899.

Авторитет начальника.

"У требовательного начальника безропотно исполняется и тяжелая служба", - утверждал генерал М.Драгомиров. Конечно, уважаемый генерал имел в виду не просто требовательного, но и авторитетного офицера. Авторитет усиливает влияние личности начальника, позволяет привести в действие те душевные силы, которые не разбудишь никакими приказами, а тем более угрозами или окриками. Речь идет о силе душевного расположения подчиненного, который для авторитетного начальника готов перевернуть весь мир, не думая при этом ни о награде, ни о личной выгоде. Русский человек всегда стремился, по-хорошему, услужить тому, кто ему импонировал. В этом - сила авторитета. Авторитет - это сила личного духовного влияния человека на других, основанная на достоинствах, вызывающих уважение со стороны людей. Авторитет дает офицеру духовное право на власть. "Чтобы иметь право власти в боевой обстановке, неизбежно нужно быть для войсковым масс авторитетом воли и ума, а дар внушить себе доверие в войсках является не случайно: он вырабатывается продолжительной жизнью с войсками и непрестанной совместной работой, в которой превосходство воли и ума начальника для подчиненных становится очевидным". (П. Махров). А.Зыков изучая психологические механизмы управления людьми, выделил авторитетность начальника в число наиболее важных фактов управления. Он считает, что "авторитет начальника есть сумма тех отрицательных ощущений, которые связаны с идеей неисполнения его приказаний и тех положительных, которые связаны с идеей их исполнения". Авторитет, по его мнению, имеет две важнейшие составляющие: безличностную (основанную на служебных функциях и полномочиях) и личностную (которая всецело зависит от индивидуальных качеств и свойств самого человека). Авторитет лица придает силу авторитета власти, или же, наоборот, ослабляет ее (власть). Офицер не имеет права подрывать авторитет власти. Личный авторитет достигается: 1) духовным и нравственным превосходством над другими; 2) лучшим знанием дела, большей образованностью и опытностью; 3) силой характера и воли; 4) даром предвидения, прозорливостью, инициативностью и результативностью. Поучителен следующий пример. Однажды на глазах М.Скобелева один полковой командир ударил солдата. "Я бы Вас просил в моем присутствии этого не делать. Теперь ограничиваюсь строгим выговором, но в другой раз приму иные меры!" - "Но, Ваше Превосходительство, наш солдат не может обойтись без подобных внушений... И притом он так глуп". - "Дисциплина должна быть железною, - оборвал его Скобелев, - в этом нет сомнения, но достигается это авторитетом начальника, а не кулаком". Войсковой опыт показывает, что только офицеры без ярко выраженных личных достоинств пытаются завоевать "авторитет" кулаком, грубостью, придирчивостью и т.п. Этот псевдоавторитет рассыпается при малейшем изменении привычной обстановки: попадая в непривычную ситуацию, такой человек теряется, с него "слетает" вся напускная строгость, он становится жалким и беспомощным. Продолжая характеристику авторитета, следует подчеркнуть, что он имеет следующие особенности и проявления: во-первых, личный авторитет офицер подрывает, как правило, сам; в то же время, авторитет офицерского звания может быть подорван извне: специальными и провокационными действиями сил, заинтересованных в том, чтобы поколебать государственный строй и режим; а также недальновидными или ошибочными действиями правительства, высших военных начальников, ведущих к подрыву престижа офицерской службы; во-вторых, если подорванным оказывается авторитет офицерского звания, то лавина недоверия, неуважения, презрения, а то и гонения увлекает в пучину и тех, кто ничем не запятнал свой чести и достоинства. Вот почему все дальновидные правители стояли на страже офицерского звания, что можно подтвердить двумя историческими примерами. В войске Чингиз-хана авторитет начальника поддерживался такими мерами, как отдельная палатка командующему десятком (отделенному), повышение ему жалованья в 10 раз против рядового бойца, создание в его распоряжении резерва лошадей и оружия для его подчиненных; а в случае бунта против поставленного начальника - даже не римское децимирование, а поголовное уничтожение взбунтовавшихся. Для времен Екатерины II характерен был такой случай: "Однажды граф Никита Иванович Салтыков представил императрице Екатерине II рапорт об исключении со службы армейского капитана. - Это что? Ведь он капитан, - сказала императрица, возвысив голос. - Он несколько лет служил, достиг этого чина, и вдруг одна ошибка может ли затмить несколько лет хорошей службы? Коли в самом деле он более к службе неспособен, так отставить его с честью, а чина не марать. Если мы не будем дорожить чинами, так они упадут, а, уронив раз, никогда не поднимем". Правительство, патриотическая интеллигенция, высшее военное руководство, патриотическая печать и средства массовой информации должны стоять на страже авторитета офицерского звания и все делать для поднятия престижа офицера в обществе. Всяческие же попытки подорвать престиж офицеров следует рассматривать как антигосударственные действия, а действия лиц, организаций и учреждений, их осуществляющих, как вредные и подлежащие немедленному прекращению. Такая позиция, естественно, не имеет ничего общего с критикой отдельных военных лиц, заслуживающих порицания. Эта критика допустима, полезна и уместна. В то же время, критика отдельных людей не должна приводить к необоснованным обобщениям и выводам, что зачастую наблюдалось и наблюдается в нашем обществе. (А.И. Каменев).

0x01 graphic

"Александр Македонский перед Диогеном". 1787.

Художник Тупылев Иван Филиппович (1758-1821)

АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ.

Для характеристики Александра Великого обратимся сначала к лучшему, добросовестнейшему и правдивейшему из его историков, глубокомысленному философу, сведущему и опытному в военном деле Арриану. Так изображает он Александра: "Александр был одарен прекрасною наружностью, решимостью быстрою, неутомимою, храбростью, все преодолевавшею. Он жаждал опасностей, еще более чести и славы. Довольно равнодушный к чувственным удовольствиям, он был ненасытен в алчбе наслаждений более возвышенных, благородных. Он обладал редким искусством в трудных обстоятельствах избирать лучшие средства, взвешивать, предугадывать вероятности успеха. Он не имел равного себе в искусстве устраивать войска, вооружать их, управлять ими, внушать им доверие к себе и ободрять их, сам первый подавая им пример преодоления опасностей с твердостью непоколебимою. В предприятиях сомнительных, отважность его решала победу. Кто лучше его умел предупреждать неприятеля и побеждать его тогда, когда он и не подозревал еще движения против него Александра? Он свято соблюдал данное слово, умел остерегаться всякого обмана и, не оставляя себе ничего, являл щедрость к друзьям своим необыкновенную. Рожденный в мире по особливому предопределению богов, он не был подобен никому из смертных". И действительно, Александр, как человек, стоитъ на высоте, едва доступной смертным, - как полководец, являет в себе соединения всех дарований, всех добродетелей, всех совершенств военных, в телесном, душевном и умственном отношениях. С ранних лет величайшая простота в образе жизни, строгие: умеренность и воздержность, и непрерывная деятельность еще более развили в нем необыкновенные крепость и силу телесные, которыми он был одарен от природы, и до того закалили его тело, что и стужу, и зной, и голод, и жажду, и величайшие труды и лишения, и тяжкие болезни, и жестокие раны он был в состоянии переносить и переносил почти невероятным образом. И в этом, можно сказать, железном теле была заключена и душа, столь же мощная и твердая, деятельная и неутомимая, - душа пылкая и восторженная, жаждавшая всего великого, благого и полезного, исполненная самых возвышенных, благородных чувств. И с волею твердою, непреклонною, с решимостью быстрою, смелою, в нем был соединен гениальный, светлый, прозорливый ум, пылкий - как его душа, быстрый - как его воля, обширный - как его замыслы. Но сознания собственных сил, вера в свое предназначения, доверие к своему счастию и пылкость души, тем большие, что военные подвиги его свершены в лета самого сильного действия страстей (от 20-ти до 32-х), все это было причиной, что воля в нем часто брала верх над рассудком и, неумеряемая им, вела иногда к излишней и даже дерзкой отважности. Но счастие, всегда более или менее благоприятствующее смелым и искусным полководцам, всегда более или менее верующим в него, всегда и вовремя спасало в этих случаях и Александра. До провозглашения себя царем персидским, Александр пребыл неизменно верным простоте в образе жизни, умеренности и воздержности, к которым был приучен с молода. Если же под конец жизни он и окружил себя восточными роскошью и пышностью, и нарушал иногда законы умеренности и воздержности, то вовсе не по врожденной склонности, а вследствие необходимости сообразоваться, с одной стороны - с персидскими, а с другой - с македонскими обычаями. Но необыкновенные его: деятельность, неутомимость втрудах, терпеливость в лишениях и нужде, неустрашимость и присутствие духа в опасностях, и пылкая, кипучая, отважная храбрость в боях была, в течении целой его жизни, всегда одинаковыми, неизменными. И в трудах, и в опасностях он всегда был первым, и личным примером своим сильно одушевляя войска, неодолимо увлекал их за собою, В боях же он являлся истинным героем, превыше смертных, грозным и великим, искал опасностей, устремлялся в самую жаркую сечу и, мощною рукою сокрушая все вокруг себя, распространял смятения и ужас, смерть и опустошения в рядах неприятельских. Если ко всему этому присовокупить его благодушное, кроткое, ласковое обхождения с войсками, его необыкновенные попечительность и заботливость о них, чрезвычайную щедрость и всегдашнюю справедливость его наград, наконец - его величественный вид и увлекательный дар слова, то легко будет понять необыкновенное нравственное влияния, которое он имел на свои войска, неограниченные: любовь, преданность и доверие, которые внушал им к себе, и то редкое искусство, с каким умел побуждать их к труднейшим и опаснейшим подвигам, ободрять, одушевлять, воспламенять их и внушать им мужество, твердость, терпения и благородные, возвышенные чувства чести и славы. При всем том, он постоянно соблюдал между ними строгие воинские подчиненность и порядок, и если, при всей любви своей к нему, войскам его случалось упадать духом, роптать и отказывать ему в повиновении, то присутствием духа, силою убеждения, кротостью, соединенною с твердостью и, в случае нужды, с немедленными, справедливыми мерами строгости и наказаниями, он всегда и скоро умел снова обращать их к чувству долга и повиновению. Только раз в жизни - на Гифазе - вся власть его, все нравственное влияния его оказались тщетными и он по необходимости принужден был покориться воле войска. Он не был ни жестоким, ни мстительным, но во всех своих действиях и поступках являл истинные человеколюбие и великодушие. Если же под конец жизни он обнаруживал иногда особенную строгость, то был побуждаем к ней обстоятельствами и необходимостью, а если предавался порывам гнева, то это должно отнести к его молодости, вспыльчивости и естественным следствиям влияния постоянного счастия и ласкательств, раздражительности и нетерпению противоречия и сопротивления. Честолюбие его было неограниченное, но благородное и возвышенное. Он хотел завоевать мир, но для того, чтобы распространить в нем греческое просвещения и учредить всемирную торговлю. Он открыл войну с персами, но для того, чтобы отмстить им за разорения Греции и обогатить последнюю, а не самого себя, доказательством чему служит то, что большую часть сокровищ, приобретенных в Азии, он раздал бывшим с ним македонянам и грекам, отослал в Грецию, употребил на сооружения городов и дела общеполезные, и т. п. Во всех своих действиях он постоянно являл политику необыкновенно мудрую и осторожную, справедливую, благую и полезную. Ею он приуготовлял и облегчал успехи своего оружия, ею же он утверждать и упрочивал свои завоевания. И если обширная монархия его распалась, виною тому были: ранняя, преждевременная смерть его и то, что ни один из его преемников не имел дарований, необходимых для поддержания и продолжения его дел. Особенного внимания заслуживает несоразмерность его сил, средств и способов с огромностью и величием его предприятия, обширностью, дальностью и быстротою его завоеваний, и многочисленностью, важностью и блеском его успехов и побед. Лишь с 40.000 войск и 200-ми талантов открыл он войну против персидского царя, имевшего в своем распоряжении огромные силы, средства и способы, и несметные богатства. В продолжении войны он не мог легко и скоро пополнять убыли своих войск, и только позже, по завоевании внутренних областей персидского государства, приобрел значительные силы, способы и денежные средства. А до того времени он был обязан своими успехами гораздо более мужеству, дарованиям и искусству, нежели силам и средствам своим. Военную славу его особенно возвышает то, что он никогда и никем не был побежден, но всегда и над всеми был победителем. Правда, что военное поприще его было непродолжительно, и неизвестно, в случае, если бы он прожил долее, всегда ли бы ему благоприятствовало счастие и не изменило ли бы оно наконец и ему, как изменяло многим другим великим людям и полководцам? Правда также, что в войне с персами ему чрезвычайно благоприятствовали: 1) превосходство македонян и греков над персами и собственное его превосходство над Дарием, в особенности же 2) то, что он, при своих гениальных дарованиях, соединял в своих руках и власть полководца, и власть монарха, и 3) то, что он имел таких противников, как персы. Из всех народов Азии только тиряне, согдияне, бактрияне, скифы и индийцы сопротивлялись ему храбро и упорно, персы же - крайне малодушно и слабо. Но все это не только нимало не унижает достоинства его подвигов и не помрачает славы его завоеваний, но и еще более возвышает их. Ибо в умении его всегда сообразовать свои действия с средствами и обстоятельствами, свойствами местности и неприятеля и действиями последнего, и в чрезвычайном вследствие того разнообразии его действий против различных народов и в различных странах Азии, именно и заключается главнейшее достоинство искусства ведения им войны. "Его образ ведения войны, - говорит Наполеон I, - был методический и заслуживает величайших похвал". Он вел войну по предварительно и глубоко соображенному предначертанию, никогда не отступая от него в главных основаниях, никогда не выпуская из виду главной его цели, но согласуя его в подробностях исполнения с средствами и беспрерывно изменяющимися на войне обстоятельствами. Он действовал не иначе, как вполне обеспечив себя с тыла и флангов, прикрыв ту страну или тот край, которые долженствовали служит опорою, основаниям его действий, и сообщения свои с ними, и приняв все необходимые меры предосторожности. Для этого в тылу за собою он оставлял более или менее сильные отряды, а в важнейших городах и крепостях гарнизоны, назначал военных начальников и гражданских правителей, обеспечивал себя и мерами кротости, и мерами строгости, и безусловною покорностью побежденных, и выгодными, надежными союзами. Обеспеченный, таким образом, в тылу своем, он устремлялся прямо к ближайшему предмету своих действий - стране, краю, городу и преимущественно тому пункту, где находилось войско неприятельское. Он двигался и действовал преимущественно совокупными силами; но, когда надобность и обстоятельства того требовали, разделял свои силы, для того, однако, чтобы затем снова сосредоточивать их. Он двигался и действовал всегда с величайшими: быстротою и решительностью, стараясь предупреждать неприятеля, приводить его в изумления и замешательство-внезапностью, нечаянностью своих появлений и нападений, и поражать его - стремительностью и силою своего удара. Он вел войну с необыкновенною деятельностью; но, когда надобность и обстоятельства того требовали, медлил, выжидал удобных времени и случая, а между тем усиливался и давал своему войску необходимый отдых. Он действовал во все времена года без различия, зимою как и летом, в странах горных и ровных, плодородных и бесплодных, населенных и безлюдных, всегда сообразуя с ними свои действия, никогда не затрудняясь представляемыми ими препятствиями. Ни широкие и быстрые реки, ни высокие, неприступные горы, ни песчаные степи - ничто не было в состоянии устрашить и задержать его. Напротив, где наиболее было препятствии и опасностей, туда он охотнее и направлял свое шествие, если только предвидел от того какую-либо пользу или выгоду. Иногда, однако, заботливость о своем войске заставляла его предпочитать дальнейшие, но удобнейшие пути кратчайшим, но труднейшим, и даже прибегать к обходам естественных препятствий и расположенного при них неприятеля. При всей своей деятельности, при всей быстроте своих движений, он всегда прилагал особенное попечения о сбережении своих войск и обладал редким искусством - по мере движения вперед не только не ослабляться, но и усиливаться. Имев на Гранике 40.000 войск, в последующих битвах, несмотря на убыль в промежутках между ними (оставленными в тылу гарнизонами, убитыми в делах с неприятелем, умершими от болезней, ранеными, больными, отосланными в Македонию и Грецию, и поселенными в Азии), он имел при Иссе - также 40.000, при Арбеле - 47.000, а при выступлении в индийский поход - до 135.000 войск. Он достигал этого усилениям своего войска подкреплениями из Македонии и Греции (до 38.000 челов. в продолжении целой войны) и в особенности наборами войск в завоеванных им областях Азии. Он продовольствовал войска свои преимущественно правильным сбором с края, чрез который проходило или в котором действовало его войско, что, как весьма естественно, было удобнейшим и даже единственно возможным способом продовольствования при его быстрых и дальних движениях и действиях. Но в известных расстояниях он учреждал большие склады продовольствия, из которых войска, при движении вперед, запасались и несли на себе или перевозили с собою на столько времени продовольствия, на сколько им было назначаемо Александром. Во время плавания же по Гидаспу и Инду и похода чрез Гедрозию, продовольственные запасы были перевозимы на флоте. Сражения Александра отличаются необыкновенным искусством и заслуживают особенного внимания в тактическом отношении. Отличительною чертою их было нападения одним (преимущественно правым) усиленным крылом, либо обоими, в косвенном боевом порядке, на одно или оба крыла неприятельские, с фронта, во фланг и в тыл. При этом все движения и действия Александровых войск были производимы с величайшими правильностью и точностью, и каждая часть, каждый род войск всегда были употребляемы вполне сообразно с их назначениям, вооружениям и устройством, с местностью, расположением и действиями неприятеля, и обстоятельствами. Обладая в высшей степени искусством побеждать в бою, Александр обладал и не меньшим искусством извлекать из побед своих наибольшие выгоды и пользу. Но он никогда не увлекался победою, никогда преследованию разбитого и неопасного более врага не жертвовал выгодами более важными и положительными. Зато, если надобность и обстоятельства того требовали, он преследовал неприятеля с неимоверными напряжениям сил, быстротою и решительностью. Самым изумительным в этом отношенин было преследования им Дария и Бесса. Наконец - осады Александра, бесспорно, ставят его в число искуснейших полиорцетов древности, из коих немного было ему подобных, еще менее равных. И в справедливом удивлении к его генияльным дарованиям и дивным подвигам военным, потомство включило его в малый, избранный сонм величайших в мире полководцев всех времен и народов, и признало его образцом, вполне достойным изучения и подражания. Добрые качества и пороки Александра (Куций Руф). 26. ...Если справедливо судить о нем [Александре], добрые качества царя следует приписать его природе, пороки - судьбе или возрасту. 27. Невероятная сила духа, почти чрезмерная выносливость в труде, отвага, выдающаяся не только среди царей, но и среди тех, для кого она является единственной доблестью; 28. его щедрость, дававшая людям даже больше того, чего просят у богов, милость к побежденным, щедрое возвращение многих царств тем, у кого он их отнимал войной, и раздача их в качестве подарка. 29. Постоянное пренебрежение смертью, боязнь которой лишает других мужества; жажда похвал и славы, хоть и более сильная, чем следует, но вполне объяснимая при его молодости и столь великих подвигах; 30. его почтительность к родителям: мать Олимпиаду он решил обессмертить, за отца Филиппа он отомстил; 31. его благосклонность почти ко всем друзьям, благожелательность к солдатам; забота о них, равная величию его души; находчивость, едва совместимая с его молодым возрастом; 32. мерой в неумеренных страстях было удовлетворение желаний в естественных границах и наслаждение - в пределах дозволенного. Это все, конечно, большие достоинства. 33. А вот дары судьбы: он приравнивал себя к богам и требовал божеских почестей, верил оракулам, внушавшим ему это, и распалялся несправедливым гневом на отказывавшихся почитать его, как бога. Он переменил на иноземные свое платье и обычаи, стал перенимать нравы побежденных народов, которые до своей победы презирал. 34. Его вспыльчивость и пристрастие к вину, проявившиеся в нем с юных лет, могли бы смягчиться к старости. 35. Все же надо признать, что если он многим был обязан своей доблести, то еще больше того - своей судьбе, которой владел как никто среди людей. Сколько раз она спасала его от смерти? Сколько раз безрассудно подвергавшего себя опасности она охраняла в неизменном счастье? 36. Предел жизни она положила ему вместе с пределом славы. Судьба его выждала, пока он, покорив Восток и дойдя до океана, выполнил все, что доступно было человеку. 37. Такому царю и вождю нужно было найти преемника, но тяжесть его дел была не по силам одному человеку. Итак, имя его и слава его дел распространили его царей и царства почти по всему миру, и прославленными оказались даже те, которые хотя бы в незначительной мере были причастны к его судьбе. (Голицын Н.С. Великие полководцы истории. Часть первая. Великие полководцы древних времен: Александр Великий, Аннибал и Юлий Цезарь. СП б., - 1875; Крций Руф, Кн. Х, гл.5).

0x01 graphic

"Торжественный въезд Александра Невского в город Псков после одержанной им победы над немцами" 1793

Художник Угрюмов Григорий Иванович (1764-1823)

Александр Невский.

В то время как монголы завоевали всю Россию, один Новгород остался цел и невредим, благодаря милости Небесной и счастью юного князя Александра Ярославовича, одаренного необыкновенным разумом, мужеством, красотою величественной и крепкими мышцами Самсона. Народ смотрел на него с любовью и почтением... Король шведский, досадуя на россиян за частые опустошения Финляндии, послал своего зятя Биргера, на ладьях, к устью Ижоры, с великим числом шведов, норвежцев, финнов. Сей вождь опытный, дотоле счастливый, думал завоевать Ладогу, самый Новгород, и велел надменно сказать Александру: "Ратоборствуй со мною, если смеешь; я стою уже в земле твоей". Александр не изъявил ни страха, ни гордости послам шведским, но поспешил собрать войско; молился с усердием в Софийской церкви, принял благословение архиепископа Спиридона, отер на праге слезы умиления сердечного и, вышедши к своей малочисленной дружине, с веселым лицом сказал: "Нас немного, а враг силен; но Бог не в силе, а в правде: идите с вашим князем!" Князь и дружина оказали редкое мужество. Александр собственным копьем возложил печать на лице Биргера. Урон с нашей стороны был едва заметен, и сия достопамятная битва, обрадовав тогда все наше горестное отечество, дала Александру прозвище Невского. Второй напастью Новгорода были ливонские рыцари. Александр и тут проявил искусство благоразумного военачальника: зная силу немцев, отступил назад, искал выгодного места и встал на Чудском озере. 400 рыцарей пали от наших мечей; пятьдесят были взяты в плен. Изумленный сим бедствием, магистр ордена с трепетом ожидал Александра под стенами Риги, но храбрый князь, довольный ужасом немцев, вложил меч в ножны и возвратился в Псков. Сии частные успехи не могли переменить общей судьбы россиян, уже данников татарских. Никто не дерзал противиться Батыю: народы, государи старались смягчить его смиренными посольствами и дарами. Услышав о достоинствах князя новгородского, Батый велел сказать ему: "Князь новгородский! Известно ли тебе, что Бог покорил мне множество народов? Ты ли один будешь независим? Но если хочешь властвовать спокойно, то явись немедленно в шатре моем, да познаешь славу и величие монголов". Александр любил отчество больше своей княжеской чести: не хотел гордым отказом подвергнуть оное новым бедствиям и, презирая личную опасность не менее тщеславия, поехав в стан монгольский. Сии путешествия были ужасны: надлежало проститься с отечеством на долгое время, терпеть голод и жажду, отдыхать на снегу или на земле, раскаленной лучами солнца. Рабство, тягостное для народа, еще несноснее для государей, рожденных с правом властвовать. Александр благоразумием не единожды смирял гнев монголов. ... Истощив силы душевные и телесные в ревностном служении отечеству, пред концом своим он думал единственно о Боге: постригся, принял схиму и, слыша горестный плач вокруг себя, тихим голосом, но еще с изъявлением нежной чувствительности сказал добрым слугам: "Удалитесь и не сокрушайте души моей жалостью!" По его кончине, митрополит Кирилл, живший тогда во Владимире, воскликнул на собрании духовенства: "Солнце отечества закатилось! Не стало Александра!" Что может прибавить суд историка, в похвалу Александру, к сему простому описанию народной горести, основанному на известиях очевидцев? Добрые россияне включили Невского в лик своих Ангелов-хранителей и в течение веков приписывали ему, как новому Небесному заступнику отечества, разные благоприятные для России случаи... Имея Святого, ему данное, гораздо выразительнее Великого, ибо Великим называют обыкновенно счастливых; Александр мог же добродетелями своими только облегчить жестокую судьбу России, и подданные, ревностно славя его память, доказали, что народ справедливо ценит достоинства государей и не всегда полагает их во внешнем блеске государства. Слава Александрова, по свидетельству наших родословных книг, привлекла к нему из чужих земель - особенно из Германии и Пруссии - многих именитых людей, которых потомство доныне существует в России и служит государству в первейших должностях воинских или гражданских. [По данным Карамзина, из Германии выехали Ратша и Гавриил, а из Пруссии - Михаил. От Ратши ведут род свой Свибловы, Мусины-Пушкины, Кологривые, Мятлевы, Бутурлины, Каменские. От Гавриила ведут род Кутузовы, Голенищевы, Щукины и прочие. От Михаила - Морозовы, Шеины, Шестовы, Салтыковы, Тучковы и др. Карамзин называет фамилии действительно выдающихся людей своего времени: А.Б. Бутурлина - генерал-фельдмаршала; Д.П. Бутурлина - военного историка; А.И. Мусина-Пушкина - государственного и культурного деятеля]. (Карамзин Н.М. История государства Российского).

АЛЧНОСТЬ ПОЛКОВОДЦА.

Милосердию и бескорыстию император Домициан оставался верен недолго. (Светоний). (Сокр). <...> 3. (2) Его управление государством некоторое время было неровным: достоинства и пороки смешивались в нем поровну, пока, наконец, сами достоинства не превратились в пороки - можно думать, что вопреки его природе жадным его сделала бедность, а жестоким - страх. <...> 6. Походы предпринимал он отчасти по собственному желанию, отчасти по необходимости: по собственному желанию - против хаттов, по необходимости - один поход против сарматов, которые уничтожили его легион с легатом, и два похода против дакийцев, которые в первый раз разбили консуляра Оппия Сабина, а во второй раз начальника преторианцев Корнелия Фуска, предводителя в войне против них. После переменных сражений он справил двойной триумф над хаттами и дакийцами, а за победу над сарматами только поднес лавровый венок Юпитеру Капитолийскому. <...> 9. В начале правления всякое кровопролитие было ему ненавистно ... Не было в нем и никаких признаков алчности или скупости, как до его прихода к власти, так и некоторое время позже: напротив, многое показывало, и не раз, его бескорыстие и даже великодушие, (2) Ко всем своим близким относился он с отменной щедростью и горячо просил их только об одном: не быть мелочными. <...> Ложные доносы в пользу казны он пресек, сурово наказав клеветников, - передавали даже его слова: "Правитель, который не наказывает доносчиков, тем самым их поощряет". 10. Однако такому милосердию и бескорыстию он оставался верен недолго. При этом жестокость обнаружил он раньше, чем алчность. Ученика пантомима Париса, еще безусого и тяжело больного, он убил, потому что лицом и искусством тот напоминал учителя. Гермогена Тарсийского за некоторые намеки в его "Истории" он тоже убил, а писцов, которые ее переписывали, велел распять. <...> (5) После междоусобной войны свирепость его усилилась еще более. Чтобы выпытывать у противников имена скрывающихся сообщников, он придумал новую пытку: прижигал им срамные члены, а некоторым отрубал руки. Как известно, из видных заговорщиков помилованы были только двое, трибун сенаторского звания и центурион: стараясь доказать свою невиновность, они притворились порочными развратниками, презираемыми за это и войском и полководцем. 11. Свирепость его была не только безмерной, но к тому же изощренной и коварной. <...> 12. Истощив казну издержками на постройки, на зрелища, на повышенное жалование солдатам, он попытался было умерить хотя бы военные расходы, сократив количество войска, но убедился, что этим только открывает себя нападениям варваров, а из денежных трудностей не выходит; и тогда без раздумья он бросился обогащаться любыми средствами. Имущества живых и мертвых захватывал он повсюду, с помощью каких угодно обвинений и обвинителей: довольно было заподозрить малейшее слово или дело против императорского величества. (2) Наследства он присваивал самые дальние, если хоть один человек объявлял, будто умерший при нем говорил, что хочет сделать наследником цезаря. С особой суровостью по сравнению с другими взыскивался иудейский налог: им облагались и те, кто открыто вел иудейский образ жизни, и те, кто скрывал свое происхождение, уклоняясь от наложенной на это племя дани. Я помню, как в ранней юности при мне в многолюдном судилище прокуратор осматривал девяностолетнего старика, не обрезан ли он. (3) Скромностью он не отличался с молодых лет, был самоуверен и груб на словах и в поступках. <...> 14. Снискав всем этим всеобщую ненависть и ужас, он погиб, наконец, от заговора ближайших друзей и вольноотпущенников, о котором знала и его жена. Год, день и даже час и род своей смерти давно уже не были для него тайной: еще в ранней молодости все это ему предсказали халдеи, и когда однажды за обедом он отказался от грибов, отец его даже посмеялся при всех, что сын забыл о своей судьбе и боится иного больше, чем меча. (2) Поэтому жил он в вечном страхе и трепете, и самые ничтожные подозрения повергали его в несказанное волнение. <...> 23. К умерщвлению его народ остался равнодушным, но войско негодовало: солдаты пытались тотчас провозгласить его божественным, и готовы были мстить за него, но у них не нашлось предводителей; отомстили они немного спустя, решительно потребовав на расправу виновников убийства. Сенаторы, напротив, были в таком ликовании, что наперебой сбежались в курию, безудержно поносили убитого самыми оскорбительными и злобными возгласами, велели втащить лестницы и сорвать у себя на глазах императорские щиты и изображения, чтобы разбить их оземь, и даже постановили стереть надписи с его именем и уничтожить всякую память о нем. <...> (Светоний).

Портрет генерала и государственного деятеля Михаила Ивановича Драгомирова, 1889 Художник И.Е.Репин

Армейские заметки генерала М.И. Драгомирова.

(Избранные мысли). Цель занятий с солдатом - подготовить его для боя. Бой, прежде всего, требует от человека способности пожертвовать собою, потом умения действовать так, чтобы эта жертва была, по возможности, полезна своим, гибельна врагу. Свойства рекрута нашего то, что длинных объяснения и отвлеченностей он не понимает или весьма трудно понимает; сам длинно не говорит; с показа легче учится, чем с рассказа; запоминает легче, чем усваивает. Нужно при этом помнить, что он, за редким исключением, поступает в часть более или менее запуганным и сразу наталкивается на строй понятий и на дела, совершенно для него чуждые, он и рад исполнить, да не знает, что и как. К этому присоединяется тоска по родине, жизнь по часам и среди чуждых ему людей. Одним словом, все данные для того, чтобы окрепнуть и развиваться, так и для того, чтобы оторопеть, да так на всю службу и остаться. В какую из этих форм он отольется, зависит от того, как его повести. Все дело в том, чтобы силы и способности, данные человеку природой, не ломая, специализировать в военном направлении. Это специализирование происходит тем успешнее, чем рациональнее и мягче вводят рекрута в новую для него область и чем более соображаются при этом с его свойствами. Обстановка, при которой приходится работать с рекрутом: крайняя ограниченность времени и неудобство мест, за исключением весьма редких пунктов, в которых есть казармы и манежи, т.е. возможность для непрерывной и систематической зимней работы. К обстановке же относится и переходное положение, характеризуемое тем, что не все еще отстали от старых взглядов на подготовку солдата. В зависимости от этого необходимо: 1) обращать постоянное внимание, чтобы в занятиях с солдатом не терять ни минуты даром, но даже и на какие-либо упражнения, прямо не отвечающие его назначению; 2) расстаться с верою в силу писанных инструкция, не поддержанных личным указанием и настоянием; 3) подумать о том, чтобы методы преподавания были соображены с характером предметов и свойствами нашего рекрута. В зависимости от назначения солдата для боя, занятия с ним представляют два главных отдела: 1) развитие в человеке зачатков долга, самоотвержения и самообладания, вложенных в него природою; 2) передачу ему разных материальных навыков, делающих его более способным к защите и к нанесению вреда врагу. Первому отделу приличествует название воспитание, второму - образование солдата. Излишне распространяться о том, который из них должен быть признан важнейшим: мы нисколько не сомневаемся в том, что из двух солдат, - одного, проникнутого долгом, но, кроме кулака и дубины, ничем действовать не умеющего, и другого, владеющего в совершенстве самым современным оружием, но долгом не проникнутого, - всякий понимающий дело предпочтет, не колеблясь первого последнему. Понятное дело, что лица подобных крайних свойств в жизни не попадаются и составляют логическое отвлечение, к которому мы прибегли для того только, чтобы до очевидности выяснить основное руководящее положение иерархизации отделов подготовки, заключающееся в том, что воспитание солдата должно быть поставлено выше образования и потому должно обращать на себя преимущественное и ежеминутное внимание его руководителей. Понятно также и то, что в жизни воспитание от образования не отделяется, а ведутся они совместно и современно; но, ввиду сказанного, они должны быть поставлены так, чтобы в быту солдата, в занятиях его, в службе, наконец, в отличиях, качества, даваемые воспитанием, брали верх над теми, которые дает образование. Цель воспитания выражается в двух словах: нужно, чтобы солдат был надежен, т.е. правдив и исполнял свои обязанности всегда одинаково как на глазах начальства, так и за глазами. За редкими исключениями рекрут поступает именно с такими предрасположениями; нужно только в нем поддержать и развить их. Достигнув этого, вы сделали половину дела, так как раз есть исполнительность, будет и исполнение; остается только показать, что нужно исполнять. Средство достигнуть этого одно: с первых же шагов службы солдата следить неустанно за тем, чтобы он ничего не делал спустя рукава, т.е. требовать от него безусловно-точного исполнения всего показываемого или объясняемого, не гонясь на первых порах за быстротою и ловкостью исполнения, и проверять его исполнительность именно тогда, когда он менее всего может ожидать поверки. Только таким путем можно, на первых порах, определить, на кого из рекрут можно положиться, и кто из них, по слабости ли характера или по другим недостаткам, нуждается во внешней поддержке, чтобы утвердиться в исполнительности. Мы придаем этому определению нравственной устойчивости каждого солдата, сверх воспитательного, и другое важное значение: ротный командир, давший себе этот труд, не пожалеет впоследствии, потому что будет иметь на счету кандидатов на все назначения, которые приходится делать в роте. А это первая обязанность каждого начальника - знать, кто из чинов, ему подведомых, и на что способен. Прежде слишком долго приходилось служить вместе с одними и теми же людьми, и ротный командир узнавал их поневоле; но теперь такое знание не придет, если самому о нем не позаботиться. Великим пособием к развитию надежности в людях мы признаем укоренение в них привычки докладывать об всем, с ними случившемся, прямому начальнику. Малейшее замечание, полученное солдатом, даже встреча его с кем-либо из старших начальников, должно быть известно ротному командиру. Солдату, свято исполняющему это правило, можно простить многое; потому что уже одна привычка исполнять его держит человека начеку, где бы он ни был и что бы ни сделал. Но достигнуть того возможно только при дружном содействии всего корпуса офицеров. Прием же, ведущий к цели, весьма прост: в одной из частей, нам известных, до некоторой степени добились этого тем, что с замечанием назначалось и наказание солдату; а прямому его начальству сообщалось это с тем, чтобы, в случае доклада со стороны солдата, с него не делать никакого взыскания и налагать двойное в противном случае. Многим, вероятно, покажется странным, что мы распространяемся о вещах, по-видимому, столь простых и всем известных; поэтому распространяемся, что на них зиждется благоустройство воинского организма, и что они хотя и просты для понимания, но в применении трудны, потому что требуют постоянного внимания и настойчивости, т.е. именно того, чем славянская натура хромает. Оттого-то подобные вещи забываются легко и до такой степени основательно, что возобновление их требования принимается иногда как нечто совершенно новое. Курс солдатского воспитания представляют уставы службы внутренней и гарнизонной. Они должны быть усвоены более основательно и, разумеется, более в их сущности, чем в обрядовой стороне. Последней мы придаем серьезное, но не первостепенное значение; и настаиваем на том, что изучение существенных обязанностей должно быть поставлено на первом плане. Думаем так, основываясь на опыте, который показал, что обязанности, поставленные на одну доску с обрядом, сопровождаемым их исполнение, были этим последним почти совершенно вытесняемы из сознания. И это естественно, потому что обряд говорит глазу, легко усваивается и легко поверяется, между тем как существенные обязанности не имеют ни одного из этих качеств: их нельзя поставить в шеренгу, ни пропустить церемониальным маршем, ни концентрировать в несколько приемов, исполняемых по коротеньким, заранее составленным командам. В человеке первым поражается и подкупается глаз, и потому нужно помнить, что глазу говорит только внешность дела, а не сущность его. Хотя и говорится, что по платью встречают, а по уму провожают, но в жизни платье часто так нравится, что по оному не только встречают, но и провожают. То же случается и с обрядом по отношению его к тем обязанностям, сущность которых можно выразить словом и поведением, а не внешним каким-либо приемом. Ввиду громадной важности знания устава о службе внутренней, нельзя не пожалеть распространения его в войсках наравне со строевыми уставами, чтобы всякий чин получил, наконец, возможность определительно знать, что он должен и чего с ним не должны делать: потому что только это может дать прочный внутренний порядок. Рассчитывать в этом деле на усвоение путем рутины нельзя; это путь верный, но медленный, т.е., при коротких сроках службы совершенно неприменимый. Оба сказанных устава равно важны в воспитательном отношении, и усвоение в них каждым солдатом того, что до него относится, составляет первостепенную необходимость, сколько бы это ни потребовало времени; даже если бы таковое пришлось отнимать от занятий образовательными предметами. Внутренняя служба относится к гарнизонной как общевоспитательная подготовка - к применению усвоенного воспитанием в данном случае. Стоя в карауле, солдат не только учится служить, но и впервые действительно служит. Стоя на часах, он впервые предоставляется самому себе, как относительно того, кого он в этом случае должен слушать и кого не смеет слушать даже из тех, кому в остальное время обязан беспрекословным повиновением, так и относительно употребления оружия по личной оценке обстоятельств, а не по чьему-либо приказанию. Все это дает помянутым уставам, в их сущности, характер закона в высшем значении этого слова. В отношении к ним все прочие уставы имеют не более как характер учебных инструкций, прохождение которых, по нужде, не только может быть ограничено, но иногда даже и совершенно пропущено. Между тем как в сказанных уставах нечего урезать из того, что солдат знать должен, даже если бы подготовку рекрута пришлось начать и окончить в один день. Обрядовая сторона внутренней службы заключается в соблюдении воинской вежливости и приличного вида, а гарнизонной службы, сверх того, - в точном исполнении установленных приемов смены, отдания чести и т.п. Все это легко усваивается и точно исполняется именно таким солдатом, который имеет верное понятие о существенной стороне своего назначения. Впрочем, к этому мы возвратимся еще раз в заметке о методах преподавания. Приемы воспитания внешние, но укрепляющие духовную сторону солдата суть: сквозные атаки, ученья под артиллерийскими выстрелами и обстреливание. Хотя эти приемы, за исключением последнего, применимы только в массе, но и они дают практику в самообладании каждому солдату отдельно и потому упоминаются здесь, т.е. при разборе отделов одиночной подготовки. Польза их применения признается пока немногими; но за них говорит и то уже, что до сих пор против них не было сделано ни одного возражения сколько-нибудь состоятельного. Причина преобладания строя над прочими отделами образования лежит в той же инерции, на которую сделан намек выше и которая сдает только живому примеру, а не писанной бумаге. Было время, когда строй составлял начало и конец воинского образования, поглощал все время и все внимание. Вызываемые отчасти примером других армий, преимущественно же кровавыми неудачами, новые отделы образования сначала явились не более как придатками к строю, за которыми никто не признавал не только преобладающего над ними значения, но даже и равноправности. Да иначе и быть не могло: эти отделы явились уже тогда, когда обучение строю сложилось в систему, строго законченную до мельчайших подробностей и поражающую своею последовательностью; когда успели уже сформироваться тысячи специалистов, с увлечением предававшихся занятиям строем и естественно успокоившихся на том убеждении, что строй есть единственное назначение солдата. Понимается само собою, что новые отделы явились вначале и по духу своему, да и потому, что отнимали время от строя, врагами ему, которых, за невозможностью совсем выпроводить вон, оставалось держать на задворках, т.е. заниматься ими лишь для очистки совести. Все это явления старые и совершенно естественные; всякий занимается охотнее тем, что он знает; и всякий считает более важным то, что знает: так уж человек устроен. К этому нужно прибавить, что труднейший из новых отделов образования - стрельба - требует такой кропотливой отделки каждого солдата, такого участия размышления в этой работе, которые не могли не быть антипатичными людям, многие годы своей жизни посвятившим занятию чисто механическому. И поэтому-то желаемая и совершенно отвечающая существу дела перестановка предметов до сих пор только переходит в жизнь, но далеко еще не перешла. Можем сказать одно: осуществится она баз всякого ущерба совершенству строя; потому что, кто в состоянии добиться отличной стрельбы, тому нечего не стоит добиться стройности. Да притом она теперь дается благодаря гимнастике и фехтованию, делающими человека развязным и ловким. Так, все занятия с солдатом, по распределению времени соответственно важности предметов обучения, должны быть поставлены в следующем порядке: 1) все, относящееся к воспитанию солдата; 2) стрельба; 3) фехтование; 4) гимнастика; 5) строй. В одиночном обучении такая постановка строя тем более целесообразна, что в обучении частей ему должна быть предоставлена самая значительная часть времени. (Драгомиров М. Сборник оригинальных и переводных статей. - СП б., 1881).

0x01 graphic

"Рыбак, плетущий сеть" 1854.

Художник Фелицин Ростислав Иванович (1830-1904)

АРМИЯ - братство внепартийности.

Армия вне партий, армия вне политики, она за закон. Вовлекать армию в политику - преступление. Она не должна принимать участия во внутренней политической борьбе своей страны; она громадная сила и мощь народа, она слишком грозна, чтобы примкнуть к той или другой партии. Ее не должны трогать бури: она остается политически бесстрастной и блеском штыков, сабель и пушек охраняет законный порядок и охлаждает пыл враждующих сторон. Армия должна знать, что народная жизнь неизбежно проходит по известным законам различные стадии правового развития. Эти стадии необходимы для политического роста страны. Для армии не должно быть ни черносотенцев, ни красносотенцев. Она должна сознавать, что для всестороннего и широкого рассмотрения проектов в Думе должны быть крайние правые и левые и, что их взаимные пересуды рельефнее выделяют истину. Она не борется с убеждениями и взглядами. Она за закон и действует против беззакония. Во всех случаях армия должна прекратить насилие, охранить законный порядок, общественную безопасность и не допустить нелегальных, незаконных средств политической борьбы. Только под ее внепартийной охраной могут вырабатываться мирным путем и без кровопролитий спасительные и обновляющие реформы. В этом ее великое служение Царю, стране и народу. Во имя этого служения и чувства долга армия должна побеждать свои личные политические взгляды, желания, вкусы и глубоко сознавать и исповедовать, что для блага всякой страны, конституционной или республиканской, в ней должна существовать ее внепартийность. Политика в войсках рознила бы части: отдельные роты, эскадроны, батареи и полки делились бы на политические партии, враждующие между собой. Такие части не были бы войском, а опасным вооруженным сбродом. Чтобы не разжигать страстей, в казармах не должна вестись ни черная, ни красная пропаганда. Там нужно проповедовать долг, присягу и дисциплину. Политическими пропагандистами не могут быть ни офицеры, ни нижние чины: и те и другие должны высоко держать знамя своей внепартийности. Каждый гражданин, отбывая короткий срок воинской повинности, вступает в ряды армии. Он временно оставляет свою прошлую жизнь, свои политические взгляды и убеждения. Он должен свято и твердо верить, что в этой новой обстановке, его служение благу страны заключается во внепартийности, поддержке закона и порядка. Окончив короткую службу, отслужив родине как воин, он снова возвращается к старой жизни и тут снова может приносить пользу стране и народу своими убеждениями. Так дело обстоит с нижними чинами, для которых пребывание в армии - временный эпизод. Офицерская служба - другое дело. Офицер - постоянный страж армии и хранитель всех ее святынь и заповедей до гробовой доски. Как всякий человек, в частной своей жизни, в кругу своих знакомых и друзей он может сочувствовать любым политическим взглядам и убеждениям разных лиц. Но как только дело коснется армии, службы и соблюдения прямых офицерских обязанностей, политика для него не существует: он на страже закона и порядка и вне партий. Тут есть известная граница этим взглядам, убеждениям и сочувствиям, и каждому отдельному лицу всегда скажет его внутреннее я, его совесть, может ли он быть верным и полезным слугой армии, отечеству и Царю. Если да, - оставайся и служи. Если нет, - не будь бесчестным и двуличным, сними мундир и уходи проч. Войско - великая сила, и каждая партия старается гнуть внепартийность в свою сторону. Почти каждая газета стремится натравить армию на врагов своих воззрений, то на евреев, то на помещиков, то на капиталистов, то на пролетариат, то на революционеров, то на черносотенцев. Нельзя озлоблять армию против той или другой массы. Когда пробьет ее час, она поднимет оружие, не по злобе, а из чувства долга. Этот тяжелый долг необходим родине. В основе его лежит глубокое сознание, что для процветания и благоденствия страны, особенно в период ее брожений и преобразований, армия должна строго стоять на страже закона и порядка, блюсти присягу, быть внепартийной, верной законной верховной власти и внутреннему закону - дисциплине. Армия - это братство, это, если хотите, политическая партия, давшая обет внепартийности, верности закону, порядку и дисциплине. Так во всех государствах, так должно быть и у нас, и эти взгляды должны прививаться армии: офицерам на школьной скамье, а нижним чинам в тиши казарменных бесед. (И.Н. Болотников Опыт настольной книги для гг. офицеров. - СП б., 1910).

0x01 graphic

Жетон Крестовоздвиженской общины сестёр милосердия Красного Креста

АРМИЯ И МИРОЛЮБИЕ.

По существу основной своей задачи, армия должна быть воинственной, как духовенство должно быть верующим, профессора - учеными. Казалось бы, это ясно и бесспорно, но мы переживаем странное время, когда священники занимаются публицистикой, профессора - политикой, военные - земледелием. При господстве миролюбивых настроений в армии, на войну смотрят, как на неприятную случайность, досадное осложнение, нарушающее ровное течение службы до выхода в отставку. Дело правительства - сдерживать слишком горячие порывы армии и направлять их, но гасить было бы величайшей ошибкою, потому что лишь они одухотворяют и осмысливают мирную работу армии, зажигают огонек, без которого армия мертва. А уж чего хуже, как если правительству приходится не сдерживать, а понуждать армию к войне. Разве история не дает примеров, когда армия, не желая воевать, поднимала бунт против своего правительства? По моему крайнему разумению, даже у миролюбивого народа мирно настроенная армия не стоит того, чтобы на нее тратиться. (В. Короткевич. Армия и миролюбие // Офицерская жизнь. - 1910. - N249. - с.2237-2238).

АРМИЯ И ОБЩЕСТВО.

Каковы взаимоотношения армии и интеллигентских слоев нашего общества? Последним не хватает познания своей армии. Они мало осведомлены о нашей вооруженной силе, мало ее знают; отсюда налицо равнодушие, а кому нужно - даже пренебрежение. Мало знаний, неоткуда появиться и уважения к армии; нет уважения, нет и не может быть и любви к ней. Лучшим доказательством отсутствия у интеллигенции познания армии служит Государственная дума по военным вопросам, в особенности в первые годы ее существования. В наших гражданских учебных заведениях до сего времени нет и помина о вооруженной силе государства, и громадное количество наших граждан в этом отношении воспитывается в полном невежестве. О высших гражданских учебных заведениях и говорить не приходится; до армии ли тут и ее познания, когда еще не так давно политиканство играло столь выдающуюся роль? В итоге - нет работы на школьной скамье, нет и в общественных слоях. Не так поставлена эта работа в других странах. Широко повела Германия работу по познанию армии. В Германии нет уголка, где бы не блестела прусская каска. Немец-гражданин наизусть перечислит все полки, безошибочно укажет места их расквартирования. Уважение, которое питает немец к своей вооруженной силе, настолько велико, что его можно подметить в любой черточке ежедневного обихода. Познание вооруженной силы возведено в систему; она стройно зиждется на прочно выработанных жизненных началах. Да, если бы этой системы, проведенной в жизнь, не было, разве офицерский корпус германской армии мог занимать такое доминирующее положение, какое он в действительности занимает? Во Франции под гнетом небывалого поражения 1870 года народ встрепенулся. Видя, что целостность и мощь государства тесно связаны с силой армии и флота, весь народ во всех слоях принял энергичное участие в возрождении военного могущества. Под впечатлением пережитой войны началась созидательная работа, и, прежде всего, общественным слоям понадобилось познание армии, без чего труд был бы бесплоден. В начальных школах внушается значение идеи отечества, знамени, значение армии, необходимость дисциплины, формируются школьные батальоны с военной организацией, со своим вооружением и оркестром. В следующей учебной инстанции - средней школе - программа данных об армии еще шире: здесь целый курс. В Японии познание армии составляет священную обязанность гражданина этой страны. Помните ли вы рассказ японского офицера, как он уходил на войну? Вот что сказал ему отец, подавая на прощанье чашку саке: "Не заботься о том, что оставляешь дом; отдай все свои мысли святому делу, на которое идешь. Отец не боится потерять тебя. Умирая за родину, ты прибавишь новый цветок к нашему семейному дереву". Пусть говорят, что русский по природе не раб меча, а раб сохи, что в его крови нет достаточной воинственности; пусть так, хотя с этим можно спорить долго и много. Но если даже признать эти печальные дефекты, то надо с ними бороться, и то, что трудно дается естественным путем, может быть с успехом добыто искусственными привычками. В современные дни наша интеллигенция так много требует от армии, а что она дает взамен! Пренебрежение, равнодушие и, будем правдивы и, скажем, порой - даже неприязнь. Спрос и предложение в этом отношении представляют неразрушимую пропорцию. Идеал сильной духом, мощной мозгом и телом армии может быть выражен формулой: "народ, отдавая своих сынов в армию железными, мечтает вернуть их обратно стальными". (М.С. Галкин К познанию армии // Военный сборник.. - N1.-СП б., 1914).

0x01 graphic

"Жены-мироносицы (святые жены)"

Художник Башкирцева Мария Константиновна.

Армия сильна полковниками.

"В армии полки хороши будут от полковников, а не от уставов, как бы быть им должно". Эти слова сказаны признанным авторитетом в военном деле генерал-фельдмаршалом П.А. Румянцевым. Тот факт, что от правильного подбора командного состава во многом зависит успешность воинской службы и победа на войне, не вызывает сомнения, пожалуй, ни у кого. Есть ли какая - то своя специфика (особенность) в должности полкового командира? Полк - это самостоятельная тактическая единица, которая, как правило, в боевой обстановке выполняет единую боевую задачу, используя возможности всех родов войск, имеющихся в его распоряжении; следовательно, в полку, как нигде важно добиться боевой слаженности частей войск, добиться выработки взаимопонимания между офицерами, развить и укрепить понятия боевой дружбы; такое возможно только в полку, невозможно в дивизии и прочих высших соединениях. Полк - это боевая единица, где в полной мере возможно осуществить требование принципа "учить войска тому, что необходимо на войне"; располагая всеми необходимыми средствами, ресурсами, техникой, оружием, кадрами разной квалификации и специальностей, отдельно взятый полк может в полной мере организовать боевую подготовку войск. Полк - это уникальное сочетание офицерских кадров, где наряду с начинающими службу офицерами, проходят службу опытные и зрелые кадры; нигде, как в полку нет такой возможности сочетать энергию молодых с опытом старших и при подготовке войск к бою, и при ведении боевых действий. Полк - это последнее в военной организации учреждение, где есть возможность иметь во главе наиболее опытного и талантливого войскового офицера, не ущемляя его устремлений к другим высотам воинского звание; важность опытного командира во главе полка обусловливается степенью ответственности и характером задач, которые стоят перед полком. Полк - не только тактическая единица, но и духовная инстанция. Анализируя причины неудач Русской армии в 1-ой мировой войне А.А. Керсновский писал так: "Ставка, не сознавала огромного значения, командира полка. Полк - отнюдь не чисто тактическая инстанция, как батальон или дивизия. Это - инстанция духовная. Полки - носители духа Армии, а дух полка - прежде всего, зависит от командира. В этом - все величие призвания полковника. На должность командиров полков следовало назначать носителей их духа и традиций - уцелевших кадровых батальонных, либо даже ротных, произведенных за боевые отличия. Только такие командиры, любящие свой полк, могли бы сплотить вновь переменившийся от беспрестанной убыли и пополнений офицерский состав". Полк - это то реальное учреждение, где практически реализуются Законы о воинской службе, приказы и распоряжения, требования уставов и наставлений; другими словами, полк - это повседневный воспитатель чувств, эмоций, настроения, мотивов и потребностей, которые движут людьми, определяют их отношение к делу, развивают или тормозят их активность. Именно здесь такие важнейшие понятия как справедливость, порядочность, долг, честь и достоинство или обретают силу, или же ставятся под сомнение и попираются. Трудно себе представить в качестве более сильнейшего средства воздействия на людей, как пример действий старшего начальника. Бесконечно прав генерал М. Драгомиров, утверждая, что чувство долга распространяется сверху вниз, а не наоборот, как думаю некоторые. Законность, порядок, дисциплина становятся сильнейшими рычагами управления, если они в почете полкового начальства. Полк - это, как правило, отдельный гарнизон, включающий и понятие "полковая семья". В понимании лучших полковых командиров, сюда входят не только военнослужащие, но и члены их семей. Тот полковой начальник, который сумел своей заботой о семьях военнослужащих (прежде всего, офицеров) добиться расположения и признательности жен и детей военнослужащих, тот получил в свое распоряжение настолько сильный рычаг управления, который по своей силе воздействия несравним ни с какими уставными, приказными и иными мерами. Итак, ПОЛК - это особая инстанция, особое учреждение, выполняющее не только служебно-боевые, но духовные и иные функции. Следовательно, во главе полка не может стоять человек случайный, временный, не имеющий достаточных способностей и качеств для осуществления всего комплекса названных функций. Полком должен управлять офицер особенный. Важными для осмысления сегодня являются положения указанной в самом начале "Инструкции пехотного полка полковнику". (См. статью). (А.А. Керсновский История Русской Армии. - Ч.I - IV. - Белград, 1933 - 1938; Инструкция полковничья пехотного полку, конформированная от ее Императорского Величества, декабря 24 дня 1764 г. - СП б., 1764: А.И. Каменев).

0x01 graphic

Венчание на царствие Ивана и Петра Алексеевичей. 25 июня 1682.

Гравюра по рисунку К. Броже. Начало 1880-х гг.

Артикул воинский

с кратким толкованием и с процессами напечатася повелением Его Императорского Величества. [Впервые издан 26 апреля 1715 года. Артикул обработан по системе шведского военного артикула, созданного Густавом-Адольфом. В Артикул вошли кроме шведских военно-уголовных законов, также законы датские, французские и немецкие]. (Извлечение). Божиею милостию, мы Петр Первый, царь и самодержец всероссийский, и протчая, и протчая, и протчая. Повелеваем всем обще нашим генералом, штаб, обор и ундер-офицерам и салдатам, как подданным, так и чужестранным, в службе нашей пребывающим, покорным и послушным быть по своей должности, и все пункты сего артикула право исполнять, и всякому особо высокого и ниского чина без всякаго изъятия нам, яко государю своему, присягу чинить: в том, дабы им верно, честно, с доброю охотою себя содержать, и как сии последствующие пункты в себе содержат, как честным воинским людям благопристойно, против всех наших и государств наших неприятелей, телом и кровию, хотя и в поле, во осадах, сухим и водяным путем прилучитца, служить, и по крайней возможности тщательно радеть, и чтоб им наш и государств наших подданных убыток отвращати, и против того же прибыток и лутчую пользу знати и вспомогати и в том никакова ради страха не отбегать, ниже трудов жалеть толь долго, пока бог всякому живот продолжит. И дабы неведением никто не отговаривался, надлежит сей артикул на смотрах, а особливо при всяком полку по единожды прочитать в неделю, чтоб всяк своего стыда, наказания и безчестия удалялся и бегал, против тогож о благодеянии, храбрости и повышении прилежание имел. О присяге, каким образом присягу или обещание чинить, от генералов и до фендриха. Положить левую руку на евангелие, а правую руку поднять вверх с простертыми двумя большими персты. А салдатам (понеже их множество) правую только руку поднять пред предлежащим евангелием, и говорить за читающим присягу, и по прочтении целовать евангелие. Сия присяга бывает генералитету в воинской консилии, а штап, обер и ундер-офицерам и солдатам при полку или роте, при распущенном знамени. Присяга или обещание всякого воинскаго чина людем. "Я (имя рек) обещаюсь всемогущим богом служить всепресветлейшему нашему царю государю верно и послушно, что в сих постановленных, також и впредь поставляемых воинских артикулах, что оные в себе содержати будут, все исполнять исправно. Его царского величества государства и земель его врагам, телом и кровию, в поле и крепостях, водою и сухим путем, в баталиях, партиях, осадах, и штурмах, и в протчих воинских случаях, какова оные звания ни есть, храброе и сильное чинить противление, и всякими образы оных повреждать потщусь. И ежели что вражеское и предосудительное против персоны его величества, или его войск, такожде его государства, людей или интересу государственного что услышу или увижу, то обещаюсь об оном по лутчей моей совести, и сколько мне известно будет, извещать и ничего не утаить; но толь паче во всем ползу его и лутчее охранять и исполнять. А командирам моим, поставленным надо мною, во всем, где его царского величества войск, государства и людей благополучию и приращению касаетца, в караулах в работах и в протчих случаях, должное чинить послушание, и весьма повелению их не противитца. От роты и знамя, где надлежу, хотя в поле, обозе или гарнизоне, никогда не отлучатца, но за оным, пока жив, непременно, добровольно, и верно так, как мне приятна честь моя и живот мой, следовать буду. И во всем так поступать, как честному, послушному, храброму и неторопливому салдату надлежит. В чем да поможет мне господь бог всемогущий". Понеже сия присяга вообще всякому чину положена, того ради надлежит тому, кто к присяге приводить, выписывать, которому чину что принадлежит, а ундер-офицерам и салдатам все. (Печатан четвертым теснением при Императорской Академии наук 1780 года. Опубликован одновременно с Уставом воинским 1716 г).

0x01 graphic

Задумавшийся Архимед. 1620.

Художник Доменико Фетти.

АРХИМЕД ПРОТИВ РИМЛЯН.

Полибий с восхищением констатировал, что "римляне познали сколь чудесна сила одного человека", говоря о чудесах изобретательности, которые проявил Архимед при осаде Сиракуз. (Полибий). (Сокр). <...> Когда Епикид и Гиппократ [вожди демократической антиримской партии в Сиракузах] завладели Сиракузами, то сами прервали дружбу с римлянами и прочих граждан принудили к тому же. Римляне, раньше еще уведомленные о насильственной смерти сиракузского тирана Гиеронима [пятнадцатилетнего внука Гиерона, последнего отпрыска его династии], выбрали в проконсулы Аппия Клавдия, дали в его распоряжение сухопутное войско, а начальство над флотом возложили на Марка Клавдия. Начальники расположились станом невдалеке от города и решили, что сухопутное войско поведет приступ против города со стороны Гексапил [северные (или северо-западные) ворота Сиракуз], а флот - против Ахрадины [часть города Сиракуз] у портика, именуемого Скитским, где стена тянется вдоль моря. Приготовивши шалаши [так назывались подвижные крытые галереи, подвозимые или подносимые к стенам дли прикрытия осаждавших], метательные орудия и все прочее, нужное для осады, римляне надеялись при многочисленности рабочих рук покончить с приготовлениями в течение пяти дней и не дать неприятелю подготовиться. Но при этом они не приняли в расчет искусства Архимеда, не догадались, что иногда дарование одного человека способно сделать больше, чем огромное множество рук. Теперь они убедились в этом по опыту. Город был достаточно крепок уже тем, что окружающая его стена покоилась на высотах и поднимающемся перед городом утесе; к ним трудно было подойти, за исключением немногих определенных пунктов, даже и тогда, если бы осаждаемые не оказывали никакого сопротивления. Кроме того, упомянутый Архимед заготовил внутри города, а равно и против нападающих с моря такие средства обороны, что защитникам не было необходимости утруждать себя непредусмотренными работами на случай неожиданных способов нападения; у них заранее готово было все к отражению врага в любом случае. Итак, Аппий сделал попытку приблизиться с шалашами и лестницами к той части стены, которая с востока упирается в Гексапилы, а Марк с шестьюдесятью пятипалубными судами направился против Ахрадины. Находившиеся на каждом судне люди вооружены были луками, пращами и легкими дротиками, чтобы прогонять врага, нападающего с зубцов стен. Вместе с тем римляне сняли у восьми пятипалубных судов весла, у одних с правой стороны, у других с левой, открытыми стенками связали суда попарно и, действуя веслами только с наружных боков, стали подвозить к городской стене так называемые самбуки. Устройство этого осадного орудия следующее: делается лестница в четыре фута ширины и такой длины, чтобы она при установке достигала верхнего края стены, с обеих сторон ее ограждают и закрывают высокими перилами, потом кладут ее наискось вдоль соприкасающихся стенок связанных между собою судов, так что лестница выступает далеко за корабельные носы. На вершинах мачт укрепляют блоки с канатами. Когда нужно действовать, канат привязывают к верхнему краю лестницы, и люди, стоящие на корме, тянут его на блоке, а другие, находящиеся на передней части корабля, следят за правильным подъемом лестницы и подпирают ее шестами. Наконец, при помощи гребцов, размещенных по обоим наружным бортам, римляне подходят с кораблями к суше и стараются только что описанное сооружение приладить к стене. На вершине лестницы находится доска, с трех сторон огороженная плетнем; на ней стоят четыре человека, которые и ведут борьбу с неприятелем, находящимся на зубцах стены и противодействующим установке самбуки. Как только лестница установлена так, что эти четыре воина возвышаются над стеной, боковые стенки плетня снимаются, и воины тотчас с двух сторон взбираются на зубцы или башни: прочие товарищи их следуют за ними по самбуке, надежно прикрепленной канатами к обоим кораблям. Итак, по изготовлении самбуки римляне решились подойти к башням. Однако Архимед соорудил машины, приспособив их к метанию снарядов на любое расстояние. Так, если неприятель подплывал издали, то Архимед поражал его из дальнобойных камнеметальниц тяжелыми снарядами или стрелами и повергал в трудное и беспомощное положение. Когда же снаряды начинали летать поверх неприятеля, то Архимед употреблял в дело меньшие машины, каждый раз сообразуясь с расстоянием, и наводил на римлян такой ужас, что они никак не решались идти на приступ или приблизиться к городу на судах. Наконец, Марк, раздосадованный неудачами, вынужден был сделать попытку тайком ночью подойти к городу на кораблях. Когда римляне подошли к берегу на расстояние выстрела, Архимед употребил другое средство, направленное против воинов, сражавшихся с судов, именно: он велел сделать в стене приблизительно на высоте человеческого роста множество отверстий, с наружной стороны имевших в ширину пальца четыре; у отверстий изнутри стены он поставил стрелков и маленькие скорпионы [стрелометы небольшого калибра], через отверстия обстреливал корабельных воинов и тем отнимал у них всякую возможность сделать что-нибудь. Таким образом, далеко или близко находился неприятель, Архимед не только разрушал все его планы, но и производил в его рядах большие опустошения. Как только римляне покушались поднять самбуки, Архимед приводил машины в боевое состояние по всей стене. Все время они оставались невидимы, но лишь только требовалось употребление их в дело, машины изнутри выдвигались за зубчатые укрепления. Некоторые машины метали камни весом не менее десяти талантов [около 250 кг.], другие выбрасывали груды свинца. Каждый раз, как только самбуки приближались, жерла архимедовых машин отклонялись вместе с подставкой вправо или влево, смотря по надобности, и при помощи освобождаемого блока сбрасывали камни на неприятельское сооружение. Вследствие этого не только ломалась машина римлян, но и корабль, и находившиеся на нем солдаты подвергались большой опасности. Некоторые машины отражали нападение неприятеля, защищенного и прикрытого плетнем от стрел, выпускаемых через отверстия в стене; в таком случае бросаемые камни соответствующей тяжести прогоняли нападающих римлян с передних частей корабля. Кроме того, с машины спускалась прикрепленная к цепи железная лапа; управлявший жерлом машины захватывал в каком-нибудь месте этой лапой нос корабля и потом опускал вниз находящийся внутри города конец машины. Когда нос судна был, таким образом, поднят и судно поставлено отвесно на корму, то плечо рычага закреплялось неподвижно, а лапа вместе с цепью отделялись от машины освобождающего приспособления. Вследствие этого некоторые суда ложились на бок, другие совсем опрокидывались, большинство же от падения носом с значительной высоты в море погружались и наполнялись водой, внося большой беспорядок и ужас среди экипажа. Изобретательность Архимеда приводила Марка в отчаяние; с прискорбием он видел, как осажденные глумятся над его усилиями и какие они причиняют ему потери. Однако, подшучивая над своим положением, Марцелл говорил, что Архимед угощает его корабли морской водой, а его самбуки как бы с позором прогоняются с попойки палочными ударами. Так окончилась осада Сиракуз с моря. Аппий с сухопутным войском очутился в столь же трудном положении, и потому совсем отказался от приступа. Действительно, находясь еще на далеком расстоянии от города, римляне сильно терпели от камнеметальниц и катапульт, из которых были обстреливаемы; ибо сиракузяне имели в запасе множество превосходных и метких метательных орудий. Оно и понятно, так как Гиерон дал на них средства, а Архимед изобрел и мастерски построил машины. Итак, когда римляне приближались к городу, то одни были непрерывно обстреливаемы через отверстия в стене, о которых было сказано выше, терпели урон и не могли продолжать наступление, другие же, рассчитывавшие пробиться вперед силой и огражденные плетенками, гибли под ударами камней и бревен, падавших сверху. Много бед римлянам сиракузяне причиняли и теми лапами у машин, о которых я говорил раньше; лапы поднимали воинов в полном вооружении и кидали их оземь. Наконец, Аппий с товарищами возвратился на стоянку, устроил совещание с трибунами, на котором и было принято единогласное решение испытать всевозможные другие средства, но только отказаться от надежды взять Сиракузы приступом; согласно принятому решению, они так и действовали. Римляне оставались под стенами города в течение восьми месяцев, и не было такой уловки или отважного дела, перед которым они остановились бы, но на приступ идти они уже ни разу не осмеливались. Такова чудесная сила одного человека, одного дарования, умело направленного на какое-либо дело. Вот и теперь: располагая столь значительными силами сухопутными и морскими, римляне могли бы быстро овладеть городом, если бы кто-либо изъял из среды сиракузян одного старца. Но так как этот один был среди сиракузян, то римляне не дерзали нападать на город или по крайней мере употреблять те способы нападения, отразить которые Архимед был в силах. <...> (Полибий).

АТТЕСТАТ преподавателю Н.Г. Чернышевскому.

выданный корпусом при его увольнении из 2-го Кадетского корпуса. Текст.2-го Кадетского корпуса служившему в оном Учителем 3-го рода по предмету Русской Словесности, Титулярному Советнику Николаю Гаврилову Чернышевскому, в том, что он, как из формулярного о службе его списка видно: вероисповедания Православного, от роду имеет 27 лет; сын Протоиерея, по окончании курса в Императорском С.-Петербургском Университете со степенью Кандидата в 1850 году определен Старшим Учителем русской словесности в Саратовскую Гимназию с выдачею не взачет третного жалованья из оклада 393 руб. 15 коп. в год и прогонов на две лошади от С.-Петербурга до Саратова. - 1851 года января 6-го дня; Высочайшим приказом в 24-й день января 1854 года за N 3, переведен во 2-й Кадетский корпус Учителем 3-го рода по предмету Русской Словесности 1854 года января 24-го дня. В походах, штрафах, под судом и следствием не был; аттестован способным и достойным; в отпуску был с 10-го мая 1853 г. на 28 дней, каковой с разрешения Г. Управляющего Министерством Народного Просвещения продолжен до 4-х месяцев, т.е. по 10-е число сентября того же года, из коего до окончания поступил 27-го августа преподавателем во 2-й Кадетский корпус; в отставке не был. Женат на Ольге Сократовой православного исповедания, детей не имеет. За ним родового имения деревянный дом в г. Саратове. К награждению знаком отличия беспорочной службы хотя не выслужил срока, но случаям, препятствующим к награждению сим знаком за время служения в сем корпусе, не подвергался. Ныне вследствие поданного им прошения, Высочайшим приказом, в 1-й день мая сего года за N 18, изъясненным в приказе, отданном по В.-У. 3., за N 2080, уволен от службы по домашним обстоятельствам, с утверждением в чине Титулярного Советника, со старшинством с 6-го января 1851 года. Следующие с него, на основана 749 ст. 5 т. Свода Воен. Постановлен., за сей чин деньги с него взысканы и отосланы по принадлежности. В удостоверение чего и дан сей аттестат ему, Чернышевскому, за подписанием и приложением казенной печати. С.-Петербург, ноября 14-го дня 1855 года N 3652. Подписал: Генерал-майор Степанов. Верно: Правитель дел Мащалкин. (Арх. 2-го кад. корпуса. Дела 1855 г., N 13).

0x01 graphic

Обер-офицер и унтер-офицер лейб-гренадерского Эриванского его величества полка (в городской парадной форме) 7 июля 1863

АТТЕСТАЦИИ ГЕНЕРАЛОВ.

Уже в марте 1810 г. с достаточною ясностью определилось, что столкновение между Россией и Францией неминуемо, что, несмотря на договор, заключенный в Тильзите и подогретый потом свиданием на Эрфурте, война между нами неизбежна. "Еще три года, и я буду владыкой вселенной", - самонадеянно заявил Наполеон одному из придворных, генералу Вреде. Те же мысли высказал они в особо секретной записке, составленной по его указаниям, имевшей предметом ту будущую политику Франции, которая обусловливалась заключением брачного союза с древним домом гордых Габсбургов. Конечно, при осуществлении этой грандиозной цели великий корсиканец должен был неизбежно встретиться с Империей Благословенного [Россией]. Россия являлась для него последним препятствием на континенте. Она одна из всех европейских держав еще могла, как писал Александру I Чернышев, "не только не подчиняться рабству, от которого страдала остальная Европа, но даже положить предел тому разрушительному потоку, для которого нет ничего святого и который не сдерживается никакими соображениями". Вызов был сделан, Россия подняла брошенную ей перчатку. Начиная с того же 1810 года обе стороны энергично готовятся к предстоящей борьбе. Они хотят, прежде всего, сгруппировать свои силы в одном и притом главнейшем для них направлении. Поэтому Россия спешит покончить войну с Турцией, Франция - с Испанией; обе ищут союзников, особенно стараются привлечь на свою сторону Швецию, склонить в свою пользу маршала Бернадотта, только что избранного шведами в наследники престола. Начинаются грандиозные вооружения, развертываются колоссальные силы и средства, организуется, между прочим, и тщательное изучение противника, его свойств и привычек, достоинств и недочетов. Целая сеть агентов, соглядатаев и шпионов, длинною вереницею расположившись от дворцовых залов вплоть до беднейших еврейских кварталов, начинают свою кропотливую и опасную работу. Ниже мы приводим два интереснейших документа из области этой работы. Один представляет собой "описание качеств и способностей русских генералов", другой - характеристику французских. Несомненно, что в те дни, когда готовились к борьбе, эти сведения были особенно ценны для обоих сторон. Любое решение могло стать более обоснованным, когда было известно, с кем будешь иметь дело, т.е. с каким именно талантом, с каким мужеством, или, наоборот, с какой неспособностью, нерешительностью или трусостью. Один написан французом, по-видимому состоявшим в 1811-1812 гг. при Петербургском посольстве, а до этого долгое время бывшим или при нашей Молдавской армии или просто в Бухаресте; другой написал полковником А.И. Чернышевым, впоследствии светлейшим князем и председателем Государственного Совета. Молодой 26-летний флигель-адъютант Императора Чернышев спешил принести пользу русскому делу, предостеречь Императора о грозящей России опасности, посвятить его в ту обстановку, при которой придется начинать борьбу с гениальным корсиканцем. Ночью, когда вечно веселящийся Париж начинал потихоньку затихать, Чернышев брался за перо и давал подробные отчеты Императору о всем, что видел и знал. Ничто не ускользало от зоркого ока молодого флигель-адъютанта. В числе этих сведений Чернышев поместил, между прочим, и "список маршалам империи и дивизионным генералам, которые, не находясь в Испании, могут быть употреблены для какой-нибудь другой войны на континенте". Будущие вожди в задуманном походе на Россию, они как живые встают перед нами под талантливым пером Чернышева. "Краткие заметки" последнего касаются не только "военных качеств" французских генералов, но и их предыдущей службы. Получается наряду с аттестацией, целая биография. К сожалению, Чернышев успел дать отчет только пяти маршалах и трех дивизионных генералов: остальные 27 лиц только пересчитаны им по фамилиям и распределены по родам оружия. Неизвестный нам корреспондент французского правительства дает, наоборот, хотя и краткие сведения, но зато о 60 генералах; другими словами о громаднейшем командном кадре целой армии. При этом самые сведения подобраны по известной системе, т.е. автор касается не всех, а только некоторых данных по отношению к каждому лицу; он говорит о храбрости описываемого генерала, о его военных познаниях, о годах, богатстве, о любви к нему подчиненных и о том, наконец, пользуются ли его услугами или нет. Про шестерых лиц (графа Комаровского, одного из кн. Волконских, Дохтурова, Мюллера, графа Мантейфеля и Тучкова 3-го) он почти ничего не говорит, ограничиваясь упоминанием их фамилий, чина и должности. Про самого автора этих характеристик мы можем сказать очень немногое. Прежде всего, он, по-видимому, француз. Это видно из его отдельных фраз. В истории "аттестаций", выданных русским генералам различными лицами и появившихся в печати, "Описание", о котором идет речь, при своем появлении в свет, займет, насколько нам известно, четвертое место. Первые "аттестации" даны генералам фельдмаршалом Бурхардом Минихом и напечатаны в "Русской старине" 1890 г., т. LХУ, стр. 115-118; вторые - генералом Ланжероном и помещены в "Русской старине" 1895 г., март, стр.152-165 (ст. "Русская армия в год смерти Екатерины II"), третьи - генералом Киселевым и напечатаны в том же томе "Русская старина" за 1890 г. (стр. 119-122). Каково же общее впечатление, выносимое из этих французских сведений о русских генералах? По нашему мнению, вполне благоприятное для последних. Большинство из них, по словам автора, люди храбрые под огнем, даже известные своею храбростью, только этому достоинству, главным образом, и обязанные своим повышением. Большинство из них любимо своими подчиненными. Цифровые данные об их возрасте говорят о сравнительной свежести почти всего командного состава. Только одному из генералов-73 года, большинство остальных в возрасте от 38-45 лет, т.е. в период, когда человек находится в зените своего умственного, а отчасти и физического развития; юных генералов-немного, самые молодые из них (24-28 лет) - это принцы Мекленбургский и Вюртембергский. Только что указанные благоприятные для нас данные ослабляются лишь тем, что по наблюдениям автора "некоторые из генералов не достаточно сведущи в военном деле" и что многие из них "большие игроки". Впрочем, при многочисленности и непрерывности тогдашних войн, сама жизнь любого генерала являлась постоянной ставкою. В сравнении с ее "проигрышем", потери в деньгах могли казаться простым ничтожеством и даже крупнейшая игра - простым нормальным развлечением. "У вас нет хороших генералов, - говорил Наполеон Балашову при свидании с ним на Вильне. - Лучше всех Багратион: он небольшого ума человек, но отличный генерал. Что касается до Беннингсена, то, уверяю вас, я не заметил в нем дарований! Как он действовал при Эйлау, при Фридланде! Пять лет тому назад он делал ошибки за ошибками, а постарев еще теперь, на что же он способен!" Из сказанного нами выше видно, что первая фраза едва ли верна, что Наполеон, по-видимому, ошибался. Генералы оказались хороши. Средние таланты, они победили величайший военный гений мира; средние люди, они одержали верх в борьбе с выдающимся явлением ХIХ века. Описание качеств и способностей русских генералов. Генерал Голенищев-Кутузов. Главнокомандующий Молдавской армией, 65 лет от роду; хороший генерал, весьма уважаемый в России, хороший военный тактик, очень храбрый перед лицом врага. Очень богат. Генерал Барклай-де-Толли. Военный министр. Женился на Курляндке, которая видится у себя только с дамами из этих двух провинций. Это человек 55 лет от роду, немного дряхлый, большой работник, пользуется превосходной репутацией. Генерал Витгенштейн, генерал-лейтенант. Командует правофланговым корпусом Западной армии. Говорят, что он еще молодой человек, без средств, но полный честолюбия, много рассчитывающий на войну, чтобы составить себе и состояние и карьеру. Принц Евгений Вюртембергский. Генерал-майор, 24 года, командует одною из гренадерских бригад, шеф Таврического гренадерского полка. Хороший генерал, имеющий за собой большие военные дарования, очень храбрый в огне, много изучающий военное искусство; состояние скромное. Принц Мекленбургский. Генерал-майор. 28 лет от роду, командующий 2-ю гренадерскою дивизией, шеф Московского гренадерского полка; довольно хороший генерал, весьма храбрый под огнем, но глуповатый; любимый своими офицерами и нижними чинами, любящий много пить; когда он идет в огонь, то имеет привычку до пьяна напоить своих солдат. Средства ограниченные. Генерал герцог Ришелье. 48 лет от роду, командующий 13 дивизией, губернатор трех Херсонских губерний, которому специально поручена постройка города Одессы, полон ума, хороший администратор, хороший генерал и хороший инженер; средства ограниченные. Вообще любим войсками. Генерал Сергей Каменский. 43 лет от роду, большой игрок, в игре же потерявший и свое состояние; плохой генерал, трус, обязанный своим повышением только своему брату; до этого времени не был никуда употребляем, точно также и теперь. Граф Комаровский, генерал-адъютант Императора. Человек очень приятный и вполне светский. Князь Волконский, генерал-адъютант. Впал немного в немилость со времени своей миссии во Францию. Утверждают, что он очень неосторожно ответил на предложение Императора сопровождать его в Австрию. Он очень вежлив и даже предупредителен. Он самолично выбрал и проэкзаменовал молодых колонновожатых, назначенных для замещения должностей при главной квартире императора. Генерал Уваров. Первый генерал-адъютант Императора, командует 1-ою кирасирской дивизией, первый шеф Кавалергардского полка. Это видный военный, очень плотный и крепкий, немного грубый по своим манерам, тем не менее имеющий обширное знакомство. Он командовал последним парадом этой зимы за отсутствием Его Высочества Великого Князя, уехавшего накануне вместе с гвардейской артиллерией и одним из гренадерских полков. Генерал Балашов. Генерал-адъютант (генерал-лейтенант), министр полиции. Это человек 40 лет от роду, плотный, деятельный, неутомимый, довольно простой в своем обращении; открытого дома не держит. Жены его не видно нигде. Он совершенно русский и, кажется, безусловно преданный своему повелителю. Тон его довольно откровенный. Генерал Дохтуров. Генерал-лейтенант, командует одною дивизией в Западной армии; с тех пор, как мы поселились в столице, еще не появлялся в ней; но как военный человек пользуется здесь хорошей репутацией. Генерал Милорадович Михаил Андреевич, 38 лет от роду, военный губернатор г. Киева: пользуется большой популярностью, но не очень хороший генерал; в военном искусстве никогда не делал больших успехов; был некогда адъютантом при фельдмаршале Суворове и это-то особенно и посодействовало его возвышению. В начале войны с турками командовал авангардом и вот здесь-то получил чин полного генерала. Плохой субъект, проевший все свое состояние. Генерал Ермолов. Сергей Алексеевич, 58 лет, командующий армейскою пехотною дивизией, хороший полковой командир, очень храбрый под огнем, но без всяких познаний в области тактики. Никогда не был употребляем для настоящей службы. Был взят французами в плен в Итальянской кампании во времена фельдмаршала Суворова. Без средств. Генерал Паскевич. 38 лет от роду, в пять лет прошел все чины, получив их за храбрость в этой войне с турками. Он еще поручиком был уже флигель-адъютантом Императора. Средства ограниченные. Генерал Воронцов. 30 лет, только что произведенный в этот чин за храбрость, проявленную против турок при взятии Базарджика. Обладает хорошими познаниями в военном деле и очень любим своими нижними чинами и вообще всеми офицерами армии. Необычайно богат. Генерал Кульнев. Генерал-майор, шеф Павлоградского гусарского полка, очень хороший генерал, чрезвычайно храбрый, любимый своими нижними чинами, всегда посреди них, обедающий с ними, одетый как они; хорошо знающий тактику. 40 лет. Энергичный, это Лассаль русской армии. Маршалы и генералы Франции. Даву - герцог Ауэрштедский, принц Экмюльский. Маршал Империи, главнокомандующий войсками, расположенными на севере Германии. Человек грубый и жестокий, ненавидимый всеми, кто только ни окружает императора Наполеона, усердный сторонник поляков, большой враг русских. Даву совсем не имеет талантов, необходимых для главнокомандующего, но, руководимый Наполеоном, может оказать выдающиеся услуги. Не обнаруживая под огнем особо блестящей храбрости, он очень настойчив и упорен и сверх того умеет всех заставить повиноваться себе. Этот маршал имеет несчастье быть чрезвычайно близоруким. Ожеро, герцог Кастильоне. Маршал империи. Сын бедного парижского мастерового. В самых разнообразных случаях он всегда проявлял все таланты превосходного дивизионного генерала, но недостаток образования и отсутствие широкого взгляда на вещи, делают его мало пригодным к командованию армией. Лефевр, герцог Данцигский. Маршал империи и сенатор. С началом революции он стал быстро повышаться в чинах. Лефевр не получил никакого воспитания, будучи при этом глубоко невежественным человеком, имеет за собой только большой опыт, много мужества и неустрашимости. Не способный действовать самостоятельно. Удино, герцог Реджио. Отмечен во всей французской армии как обладающий наиболее блестящей храбростью и личным мужеством, наиболее способным произвести порыв и породить энтузиазм в тех войсках, которые будут в эту минуту под его начальством. Начал службу рядовым и быстро достиг генеральского чина. Не будучи очень образованным человеком, Удино не страдает однако недостатком знаний; его отличительные черты - это здравый смысл, большая откровенность и честность; друзья и недруги все единогласно отдают ему в этом должное. Мармон, герцог Рагузкий. Маршал империи, генерал-губернатор провинций. Большая самонадеянность и гордость составляют основу характера маршала Мармона, но в то же время его можно считать за одного из наиболее образованных маршалов французской армии, за одного из наиболее способных действовать самостоятельно; он смотрит на вещи широко и не чувствует недостатка в средствах, необходимых для приведения своих решений в исполнение. (П. Симанский. Перед войной 1812 года (Характеристика французских и русских генералов). - СП б., 1906; Н. Шильдер. Император Александр I, его жизнь и царствование. - СП б.,1897; Н. Шильдер. Светлейший князь Александр Иванович Чернышев // Военный сборник, 1902 г., март).

0x01 graphic

Обер-офицер гвардейского флотского экипажа. 1812 г.

АТТЕСТАЦИИ ОФИЦЕРСКИЕ.

Аттестация - это официальная констатация достоинств и недостатков личности офицера. Причем, во внимание принимается не только военно-профессиональная квалификация, но и духовный облик человека, его отношения с окружающими людьми, психологические особенности личности, черты его характера. Объективная аттестация - это портрет человека, написанный рукой умелой художника. Предвзятая, необъективная аттестация - это информация, вводящая в заблуждение тех, кто принужден принимать решение о дальнейшей судьбе офицера. Формальная аттестация - это набор стандартных характеристик, которые не позволяют увидеть индивидуальности, сильных и слабых сторон человека. Командир, которому дано право аттестовывать офицеров, должен нести всю полноту ответственности за каждое слово в аттестации офицера. Он не должен поддаваться эмоциям, как позитивным, так и негативным. Он должен уметь видеть суть в человеке. Генерал М.И. Драгомиров, будучи командующим войсками Киевского военного округа в конце ХIХ века, лаконично охарактеризовал одного из подчиненных генералов: "Был конь, да уездился". В этой короткой характеристике и признание былых заслуг ("Был конь") и констатация того, что к моменту аттестации заслуженный человек исчерпал свой профессиональный потенциал ("уездился"). Вряд ли этой характеристикой Драгомиров обидел заслуженного генерала. Он с сожалением лишь делал вывод о дальнейшей непригодности его к боевому делу. Но таких умных людей, как генерал Драгомиров, не так много. Все больше тех, которые не только "чином от ума избавлены", но и людей расчетливых, коварных и злопамятных. Такие не потрудятся нарисовать объективный портрет личности, а постараются исказить картину. Как избежать такой односторонности и предвзятости? Как добиться того, чтобы аттестация верно отражала облик офицера? Как удалиться от шаблона и односторонности и научиться отражать все наиболее важные стороны личности офицера, не увлекаясь мелочами? Как сделать аттестацию надежным инструментом служебного роста офицера? Как учитывать мнение офицерского коллектива при составлении аттестации на конкретного офицера? Много ответов на поставленные вопросы содержится в представленных ниже материала. Но есть и вопросы, оставшиеся без ответа. На них еще предстоит ответить. Роль аттестации офицера и ответственность за объективность ее составления (В.И. Доманевский).В столь важном для боеспособности армии вопросе, как вопрос офицерский, порядок аттестования, степень влияния аттестации на прохождение службы, имеет первостепенное значение, важнейшее после подготовки офицеров. Та и другая система аттестаций имеет целью очистить армию от элементов лишних, ненужных, а, следовательно, вредных (в волевом, умственном или физическом отношении), облегчить выдвижение в первые ряды сильным и способным. Порядок аттестования должен обеспечивать наиболее беспристрастную, полную оценку аттестуемых, а влияние аттестации на движение по службе _ выдвижение вперед действительно достойных. Каждый военнослужащий должен быть уверен, что закон стоит на страже интересов общего дела, что его судьба, его карьера не зависит ни от протекции, ни от случайностей, ни от умения ладить с окружающими (подлаживаться), а только лишь от его служебных достоинств, что оцениваться будет одна лишь польза, какую он может принести своему делу. Порядок аттестования обнимает вопросы о том, кто составляет основную аттестацию, кто из начальников высказывает свое мнение по аттестации, какое место в аттестациях может быть уделено совещаниям, кто аттестацию утверждает, устанавливает окончательное решение-вывод. Каждая аттестация, кем бы она ни была составлена, всегда, неизбежно будет субъективной. В аттестовании нельзя добиваться полной объективности, полной беспристрастности. Это дело совести и разумения каждого, дело воспитания. Более внимательный, строгий подбор аттестующих, т.е. начальников, лучше всего обеспечит и большую беспристрастность аттестаций, а с этим и боеспособность армии. У нас еще смешивают аттестацию с характеристикой, чуть ли не с жизнеописанием аттестуемого. В оценку служебных достоинств офицера склонны вводить оценку качеств, свойств его, как человека, мирного обывателя. Достоинства офицера, как человека, не имеющего прямого отношения к службе, в оценку его служебных качеств входить не должны. Его недостатки характера этического, недостатки, так или иначе отражающиеся на умении носить мундир, также собственно на аттестацию офицера влиять не должны. Это дело товарищей, дело суда чести. Частная жизнь может и должна отражаться на аттестации офицера лишь настолько, насколько она сказывается на его службе. Короче, аттестация должна основываться не на шатких данных легковесной психологии, но на самых реальных данных, на фактах повседневной службы. Здесь уместно остановиться на вопросе об ответственности за аттестации вообще. Нельзя не сознаться, что понятием этим часто злоупотребляют. Ответственность должна быть строго определенная. Надо знать за что, кто и как отвечает. Аттестация заведомо, предвзято, неверные, само собой, не могут быть терпимы и начальникам, решившимся на такой шаг для сведения личных счетов или по каким другим причинам, не может быть места в командных рядах армии. Статья закона такого рода имела бы большее воспитательное значение. Армия вправе ожидать, что оценивается не диплом, не то, что человек уже дал и за что уже награжден, а за то, что он дает и дать может. Короче, идея прохождения службы, как чисто строевой, так и специальных, должна быть одна, общая: аттестации, выслуга лет, постоянное теоретическое и практическое пополнение образованием этого ценза и, наконец, для строевых _ откомандирование соответствующими частями. Достаточный командный ценз _ непременное условие для движения кого бы то ни было по строевой дороге. Нельзя допускать офицера достигать высших ступеней иерархии, без периодического возвращения в строй, без действительного откомандирования в течение достаточно продолжительного времени, в самых важных чинах частями войск, командования, которое является школой характера и пробным камнем настоящего начальника. Принципы и основные вопросы аттестации (Г. Ладыженский). В основание аттестационной системы должны быть положены следующие принципы: 1) Аттестация должна ясно определять характер человека, как военнослужащего, т.е. совокупность всех духовных качеств с точки зрения военной службы. 2) Основание аттестации военнослужащего должно быть положено в течение первых 5-10 лет его службы, когда характер его высказывается во всей природной чистоте. 3) Эта основная аттестация должна постепенно развиваться и дополняться, по мере того, как служащий, при новых условиях службы, проявляет новые черты характера. 4) Аттестация не может изменяться в сущности своего содержания, т.е. в определении основных черт характера служащего. Она может и должна изменяться лишь в определении того, как данный характер реагирует на явления жизни вообще и военной службы в особенности. Это последнее важно для того, чтобы знать, в каких условиях данный характер наиболее проявляет свою энергию. 5) Аттестации обер-офицеров должны быть коллегиальные. Дальнейшие аттестации военнослужащих, начиная со штаб-офицеров, могут быть единоличными, потому что, во-первых, число штаб-офицеров в каждой части не велико; их может и должен знать непосредственный начальник; во-вторых, на них уже будут составлены аттестации за их предыдущую службы и изменить их в основе будет невозможно. 6) Аттестации обер-офицерам до чина штабс-капитана (штабс-ротмистра) составляют постоянные комитеты, под председательством одного из штаб-офицеров. 7) Аттестации на командиров рот (эскадронов) и штабс-капитанов (штабс-ротмистров) рассматриваются и дополняются всеми наличными штаб-офицерами под председательством командира полка через каждые 2 года. Теперь постараюсь наметить содержание аттестаций в зависимости от того, кому она дается. 1) Обер-офицеры, до получения ими в командование роты, эскадрона, батареи или отдельной команды, не могут выказать в полной мере своих способностей в этом отношении и надо иметь в виду, что есть такие люди, у которых характер резче изменяется с получением ответственности и более самостоятельной должности и особенно власти. Натуры энергические, смелые и властные, в таком положении, как бы расцветают, разворачиваются во всю свою духовную мощь и чем больше им предоставляется власти, самостоятельности, тем перемена эта резче. Но таких людей вообще немного и тем более ими нужно дорожить. Наоборот, натуры флегматические, робкие и не самостоятельные в таких случаях как бы теряются и склонны всегда подчиниться чужой воле. Таких большинство. Они бывают иногда хорошими подчиненными и никогда хорошими начальниками. Поэтому, форма аттестаций до чина штабс-капитана (штабс-ротмистра) должна обрисовать по преимуществу врожденные черты характера не как военачальника, а как человека вообще. Вопросные пункты в ней могут быть, например, такие: 1) Темперамент (энергический, флегматический); 2) Ум (сильный, слабый, быстрый, обобщающий и проч.); 3) Воля (сильная, посредственная, слабая), умение владеть собой. 4) Находчивость (способность быстро найтись); 5) Решительность (способность быстро принимать решения). 6) Настойчивость (в достижении поставленных целей); 7) Смелость (замысла и действий); 8) Храбрость. В чине штабс-капитана (штабс-ротмистра) офицеры чаще могут получать самостоятельные поручения (и к этому должны стремиться их непосредственные начальники), вследствие чего характер их, как будущих военачальников, сказывается рельефнее. Но и тут следует быть осторожным в оценке, потому что многие, получая самостоятельность или власть на непродолжительное время и без полной ответственности, не проявляют той энергии, которую могут проявить. Во всяком случае, в этот период аттестации могут быть дополнены следующими вопросами: 9) Способность исполнять самостоятельные и ответственные поручения. 10) Способность к командованию (умение поддержать свой престиж, как начальника, умение повелевать). 11) Решительность не личная, а как начальника части. Аттестации командиров рот, эскадронов и батарей могут быть дополнены следующим: 12) Умение самостоятельно распоряжаться частью в поле и дома. 13) Умение быстро найтись и принять решение в поле (на маневрах). 14) Быстрота и энергия при исполнении принятого решения. 15) Умение оценивать условия местности, при решении тактических задач в поле своею частью. 16) Умение обучать и воспитывать подчиненных. 17) Практическое знание строевой службы. На штаб-офицеров эти аттестации могут быть дополнены так: 18) Умение командовать отдельной частью в поле (полком). 19) Умение пользоваться способностями подчиненных начальников. 20) Энергия духовная и физическая (по сравнению с предыдущей деятельностью). 21) Способность брать ответственность на себя в решительные минуты. На командиров полков: 22) Умение командовать отдельным отрядом из двух родов оружия (пехота или кавалерия с их артиллерией). 23) Умение оценивать военную обстановку тактически и стратегически. 24) Знание подчиненных военачальников. 25) Способности административные и хозяйственные. На генералов: 26) Энергия духовная, умственная и физическая, по сравнению с предыдущими аттестациями. 27) Умение самостоятельно командовать большими отрядами всех родов оружия. Ответы на эти вопросы должны быть точны, но не стеснены определенными выражениями. Я только хотел указать на то, как следовало бы выработать эту систему, и, прежде всего, на то, что аттестация каждого военнослужащего не должна быть каким-то случайным экспромтом одного лица; она должна представлять краткую историю духовной и умственной жизни каждого и вполне обрисовывать его личность, его индивидуальный характер. Только тогда она может иметь ценность сама по себе и давать солидный материал для определения годности военнослужащего. Опыт коллективной аттестации офицера (Б. Панаев). Цель, поставленная системе аттестаций. Предлагаемая ниже система офицерских аттестаций дает возможность поставить ей тройную цель. Она должна: во-первых, дать верную характеристику аттестуемого офицера; во-вторых, воспитывать аттестуемого офицера в должном направлении и, в-третьих, постоянно поддерживать корпус офицеров на должной высоте. Изложение системы. Порядок подачи аттестаций. Аттестационный бланк. Ежегодно 26 ноября после парада все офицеры полка собираются в офицерское собрание. В одной из комнат собрания офицеры выстраиваются: полковой адъютант приносит туда штандарт и ставит его против середины шеренги офицеров, лицом к ней. Командир полка обращается к офицерам с речью, в которой напоминает им обязанности при производстве аттестаций, после чего выдает каждому офицеру тетрадку с отрывными аттестационными бланками на всех офицеров полка. По раздаче тетрадей штандарт уносится и командир полка отпускает офицеров. Каждый офицер до 6 декабря обязан заполнить все полученные им аттестационные бланки отметками, ставя против рубрики бланка "1", если аттестуемый офицер, фамилия коего помещена на бланке, подходит под эту рубрику, и "-", если не подходит или неизвестен с этой стороны аттестующему. Под аттестационным бланком аттестующий не подписывается. Порядок составления аттестация. Аттестационная комиссия. Аттестационный лист. 6 декабря офицеры вторично собираются в офицерское собрание, штандарт не выносится. Каждый офицер приносит с собой полученную 26 ноября тетрадь с заполненными аттестационными бланками. По приходе командира полка, офицеры приступают к выборам четырех членов "аттестационной комиссии": 3 действительных и 1 запасного, заменяющего действительного члена при составлении аттестации последнего. Выборы производятся закрытой баллотировкой. Получивший наименьшее число голосов является запасным членом; старший в чине из числа действительных _ председателем. После выбора аттестационной комиссии полковой адъютант раскладывает на большом столе открытые конверты по числу офицеров: на каждом конверте крупными буквами написана фамилия офицера. Когда конверты разложены, офицеры по старшинству подходят к ним и вкладывают в каждый соответствующий аттестационный бланк из отрывной тетрадки. По исполнении означенного аттестационная комиссия собирает конверты; командир полка отпускает остальных офицеров. Аттестационная комиссия получает от командира полка тетради с отрывными аттестационными листами и удаляется в одну из комнат собрания, в которой и приступает к составлению аттестации. У двери означенной комнаты тотчас же ставятся парные часовые, обязанные решительно никого не впускать в комнату за исключением 4 членов аттестационной комиссии. Составление аттестаций состоит в том, чтобы:1) точно сосчитать число пометок "1" по каждой рубрике всех аттестационных бланков на каждого офицера и 2) полученные суммы "1" отметок написать против соответствующих рубрик аттестационного листа этого офицера. Считает отметки по каждой рубрике вся комиссия в полном составе, разделение труда ради быстроты и по другим причинам не допускается. Составление аттестаций происходит в строгом порядке с младших. Комиссия заседает ежедневно с 10 часов утра до 9 часов вечера, на ночь комната, в которой происходит заседание, запечатывается полковым адъютантом. Аттестационные листы и бланки, конверты и листы бумаги с пометками членов комиссии не могут быть выносимы из комнаты заседаний. По составлении аттестация комиссия собирается все аттестационные бланки, проверяет их число, собирает также все листы бумаги, с какими-либо пометками членов комиссии и сжигает все это в одной из печей собрания в присутствии всех членов комиссии. Председатель комиссии является к командиру полка с докладом об окончании составления аттестаций. Командир полка назначает день для выдачи аттестационных листов, которые до этого момента продолжают находиться в запечатанной и охраняемой часовыми комнате заседаний. Объяснение аттестуемого. В назначенный день офицеры являются в собрание в третий раз. Полковой адъютант снимает печать с комнаты заседаний. Председатель аттестационной комиссии представляет командиру полка аттестационные листы. Командир полка тут же раздает их офицерам, каждому лично. Листы на отсутствующих офицеров хранит у себя. Офицеры, получив аттестационные листы, просматривают их дома и дают, если найдут нужным, объяснение в соответствующей графе. В противном случае они только расписываются в этой графе: "читал" такой-то. Например: поручик Иванов, получив в графе 19 отметок против рубрики "относится безразлично к службе", дает следующее объяснение: "Нахожу мнение 19 офицеров, что я отношусь к военной службе "безразлично", неправильным. Мою любовь к ней доказывает то, что в военное училище я поступил, окончив отлично Московский университет, и имея перед собой перед собой во много раз лучше обеспеченную материально гражданскую службу. Поводом к такому ошибочному мнению послужили мои споры с некоторыми товарищами относительно подготовки нашего офицерского состава". Или другой пример: офицер получил много отметок против рубрики "не желателен в полку"; он дает объяснение, что поводом к этому по-видимому послужил его перевод в полк без запроса согласия на то офицеров полка и т.п. Заключение командира полка. На следующий день офицеры являются в собрание в четвертый раз и представляют там свои аттестационные листы лично командиру полка. Командир полка делает на каждом аттестационном листе заключение, высказывая свое мнение, соглашаясь, дополняя или объясняя неправильность взгляда большинства офицеров. На листах отсутствующих офицеров в графе объяснения аттестуемого он делает пометку об отсутствии офицера. Например, на аттестации поручика Иванова командир полка дает следующее заключение: "Исполнителен не всегда. Подготовка к командованию эскадроном еще недостаточная. Хорошо воспитан и тактичен, умеет со всеми поддерживать лучшие отношения, благодаря чему аттестация несколько пристрастная". Полковой аттестационный пакет. Командир полка, дав заключение на всех аттестационных листах, вкладывает их в полковой аттестационный пакет. Пакет этот, запечатав своей личной печатью, передает на хранение в денежный ящик. Полковой аттестационный пакет имеет в себе: 1) Все аттестационные листы офицеров полка с самого начала службы каждого. 2) Ежегодные к 26 ноября выписки из журнала взысканий на всех и самого начала службы. 3) Такие же выписки из журнала благодарностей. В полках необходимо вести подобные журналы, в них вписываются все благодарности, объявляемые в приказах. На военной службе благодарность средство более действенное и менее опасное, чем наказание. Листы и выписки по мере ежегодного поступления подшиваются наподобие тетради на каждого офицера отдельно. Обязанности офицера по аттестационному делу. 1) Неисполнение этих обязанностей или небрежное отношение к ним считается нечестным. 2) С момента получения от командира полка тетради с аттестационными бланками офицер не имеет права ни с кем советоваться, руководствуясь при заполнении аттестационных бланков исключительно своими личными взглядами. 3) Офицер не имеет права никому показывать или оглашать заполненные аттестационные бланки. 4) Офицер не имеет права никому показывать, кроме командира полка и высших прямых начальников своей аттестационный лист и оглашать его. 5) Офицеры аттестационных комиссий не имеют права никому показывать или оглашать вверенные им аттестационные бланки. 6) Командир полка не имеет права показывать или оглашать, кроме своих прямых начальников аттестационные листы офицеров. Выводы. Аттестация должна давать верную характеристику аттестуемому офицеру. Достигается это тем, что: 1) Аттестацию дают все офицеры полка. 2) Аттестуемому предоставляется право дать на все свое объяснение. 3) Командир полка дает свою аттестацию, имея в руках высказанные уже мнения офицеров, долженствующих знать аттестуемого ближе. 4) Аттестация беспристрастна так как ставящие отметки не видят непосредственного результата: движение по службе зависит не от одного листа, а от целой серии их, составляемых ежегодно в продолжении нескольких, иногда многих лет. Аттестация не будет поэтому следствием только временным, иногда очень ошибочного и пристрастного мнения товарищей: на один, на два года можно поднять мнение искусственно. То же делать на протяжении 10-ти или 25-ти лет немыслимо. 5) Аттестацию дополняют прилагаемые к ней ежегодные выписки из журналов благодарностей и взысканий. 6) Аттестационные листы и выписки по мере поступления подшиваются и для каждого офицера это дает начальникам возможность в любой момент ознакомиться со всей службой офицера. Практика аттестации заграничных офицеров (Пруссия и Австро-Венгрия) (Я.В. Червинка). Аттестация заграничного офицера разрабатывается с самого начала его служебной карьеры крайне подробно и всесторонне. Она совершенно чужда того шаблона и неопределенных общих мест, какие, несмотря на постоянные о том напоминания, почти не удается вывести у нас. Потому там вносят в так называемый "кондуитный список" офицера все известные факты из его служебной и частной жизни, могущие его охарактеризовать с хорошей или с дурной стороны. Во избежание пристрастных выводов все эти факты проверяются и обсуждаются корпоративно. Главная суть дела в том, что положительно ничего не скрывается, а все взвешивается не только с гуманной, но, в особенности, и с той корпоративно-деловой точки зрения, которая без величайшего вреда для службы на уступки и компромиссы идти не может. Если при аттестации офицера в общем выводе не получается убедительное подтверждение полной его надежности, он, несмотря на безукоризненное поведение и аккуратное, с формальной стороны, исполнение служебных обязанностей, остается так долго в занимаемом им чине (хотя бы первом), пока не заслужит внушающей доверия аттестации. За границею совершенно немыслимо производство офицера в следующий чин за выслугу лет, несмотря на его характер, образ мыслей, неровное часто отношение его к службе и наложенные на него взыскания, между тем как у нас весьма часто приходится встречаться с фактом, что производству офицера в следующие чины за выслугу лет, отнюдь, не препятствует ни явно отрицательное отношение к нему ближайших его начальников, ни даже неоднократные серьезные взыскания, которым его подвергали за небрежное исполнение служебных обязанностей. В итоге получается строгая, тщательная, добросовестная фильтровка в каждом чине офицерского состава за границею, тогда как у нас это явление слишком слабо развито. (В.И. Доманевский. Аттестации // Военный сборник. - 1911. - N3. - С. 77-100; Г. Ладыженский. О командном составе армии и системе его подбора // Военный сборник. - 1906. - N10. - С. 156-178; Б. Панаев. Офицерская аттестация. - СП б., 1908; Я.В. Червинка. Военная карьера у нас и за границею (Профессиональные беседы в современном духе). - Варшава, 191;, А.И. Каменев).

0x01 graphic

Аттестационные тетради для кадетов. 1835 г.

Из указаний Главного начальника военно-учебных заведений В.К. Михаила Павловича. 1835 г. Признавая нужным доставить ближайшему начальству возможность к точнейшему исполнению постановлений о награждениях и наказаниях, изложенного в Уставе для Военно-Учебных Заведении 2-го класса (часть II, ї 37), а начальству высшему к поверке действий лиц подчиненных, предписываю: 1) О каждом воспитаннике, со времени вступления его в Заведение, до самого выпуска из оного, вести аттестационные тетради, род формулярно-кондуитного списка по прилагаемой при сем форме. 2) Тетради сии выдавать в Заведения из Штаба по управлению Военно-Учебными Заведениями за подписью Начальника Штаба, не бланками, но на каждого воспитанника поименно, так, чтобы ни один лист таковой тетради переменим отнюдь быть не мог. 3) Подскобок и поправок в тетрадях сих отнюдь не допускать; ибо все, что вносится в оные служит к оценке достоинств воспитанников, а потому должно быть предварительно основательно обдумано. Всякую же описку оговаривать в последней графе и засвидетельствовать в Комитете Заведения. 4) При поступлении каждого воспитанника в Заведение выдавать на него ротному командиру таковую тетрадь, на которой в канцелярии надписывать происхождение, время рождения и прочие сведения. 5) Ротному командиру вписывать в сию тетрадь: а) По сношению с инспектором классов перехождение воспитанника по классам и баллы, получаемые им при годичных испытания. б) Все поступки воспитанника, коими он заслужил одобрение, или подвергался взысканиям; но при сем должно обращать, преимущественно, внимание только на те поступки, которые, происходя от внутреннего чувства, обнаруживают склонности и способности воспитанника, а не на те, которые бывают случайным следствием детской резвости и рассеянности. 6) Ротному командиру вносить в тетрадь не только свои собственные замечания, но и те, которые будут передаваемы ему директором, батальонным командиром, инспектором классов и прочими лицами, при воспитании находящимися. 7) В аттестационные тетради вносить не только те замечания, в коих согласны все воспитатели, но даже и мнения противоречивые, с обозначением: кем именно сии мнения объявлены. 8) На основании всех соображений, ротному командиру, по совещанию с отделенными офицерами, ежемесячно определять баллы воспитанникам за поведение. 9) Для поверки справедливости аттестаций, для отвращения в сем деле даже неумышленных ошибок, аттестационные тетради фельдфебелей, унтер-офицеров, ефрейторов и тех кадет, кои в течение месяца поступками своими заслужили одобрение или подверглись взысканиям, рассматривать ежемесячно в Комитете Заведения; причем, особенное внимание обращать на воспитанников, имеющих от роду 16-т лет и более, т.е. находящихся уже в том возрасте, когда характера начинает обрабатываться и воля получает известное направление. 10) При перемещении воспитанников в другую роту или при сдаче роты, командиру оной, подписав по всем статьям сделанные им замечания, передавать тетради новому ротному командиру; равным образом и при переводе воспитанников из одного Заведения в другое, пересылать с ними и аттестационные их тетради. 11) При выпуске воспитанников в офицеры, или при увольнении их Корпуса, аттестационные их тетради передавать в канцелярию и хранить там как справочные документы, в алфавитном порядке. 12) При назначении воспитанника к выпуску не офицерским чином, аттестационную его тетрадь представлять высшему начальству. 13) Начальнику Штаба имеет обязанностью требовать, от времени до времени, для просмотра, из каждого Военно-Учебного Заведения, таковые тетради или всех воспитанников или только известной части Заведения, например: воспитанников такой-то роты или такого-то возраста. 14) Представляемые в Штаб Мой ежемесячно от рот кондуитные списки о всех воспитанниках отныне отменить. 15) Ротному командиру аттестационные тетради не вверять никогда из воспитанников, но вписывать в них замечание собственноручно, хранить при ротном цейхгаузе в особом ящике и иметь их во всегдашней готовности для представления начальству при посещении роты или, в случае нужды, дабы показать их родителям воспитанников. 16) По прилагаемой при сем форме изготовить тетради немедленно и, прописав на каждой: кому из воспитанников оная предназначается, доставить к заведующему Моим Штабом адъютанту Моему полковнику Ростовцову, для его скрепы. 17) Буде о некоторых воспитанниках подробных сведений за прежнее время не имеется, то отметки об них зачать с 1-го Января сего года. (Мельницкой Н. Сборник сведений о военно-учебных заведениях в России. (Сухопутного ведомства). т. 2, ч. 4. - СП б., 1857).

0x01 graphic

Большой Государственный герб Российской империи. 1882--1917

Гравюра. 1882

АХИЛЛЕСОВА ПЯТА ГОСУДАРСТВА - ОФИЦЕРСТВО.

В фараоновском Египте дисциплина в армии была, прямо, драконовская. Памятники свидетельствуют, что палочно-костоправная муштра распространялась и на офицеров, которых за проступки дубасили дубьем, предварительно растянувши виновных на земле; про нижних чинов нечего и говорить: они буквально не выходили из-под палок, которыми щедро награждали их маньяки строя, убежденные, что "разумная" дисциплина выколачивается побоями и затрещинами, конечно, при обилии рассыпаемых во все стороны самых разнообразных и отборных ругательств. Иначе говоря, палки служили чем-то вроде дрожжей для "всхода" известной дисциплины. Об участи офицеров свидетельствует следующий документ, написанный на папирусе во времена царствования Рамсеса II: "Почему тебе кажется, - спрашивает жрец-наставник воспитанника, - что пехотный офицер счастливее писаря? Хочешь я тебе опишу участь пехотного офицера и всю силу испытываемых им бедствий? Его уводят еще ребенком, чтобы запереть в казарме; у него рана на животе, рана на глазу и брови рассечены рубцами, а на голове у него образуются гниющие язвы (это описание ран, являвшихся следствием трения о тело и голову металлических лат и шлема). Его бьют, как связку папируса и он совсем разбит палкою. Послушай теперь, что я расскажу тебе о его походах с Сирию и его экспедицию в отдаленные страны. Он несет на себе свой хлеб и воду; он навьючен как осел и ему кажется, что позвонки его спины надтреснуты. Вечно проводит он время на часах и в казарме, а утоляет жажду гнилой водой. Настигнет ли он неприятеля, он дрожит, как гусь, ибо члены его не имеют более силы. Возвращается ли он, наконец, в Египет - он похож на палку, изъеденную червями. Болен ли он, приходится ему слечь, его увозят на осле, одежду похищают воры, денщики его разбегаются. Подумай об этом, дитя мое, и перемени мнение, которое ты составил о писаре и об офицере". Положение офицера еще нравственно початый офицер отказывался от службы, бывшей его злой мачехой, он уже не хотел мешаться в то дело, в котором его на каждом шагу ожидали оскорбления, насмешки и побои и охотно предоставлял правительству ведаться с врагом как он знает. Пришлось заменить его, правда, более искусным и предприимчивым, но зато и более жадным, корыстолюбивым и сознающим себе цену наемником, который являлся не защитником населения, а его палачом. Результат был плачевный: Угасло офицерство, угас и Египет. Офицерство-камень прочный, но при недостаточной заботливости, при презрении к его нуждам и потребностям и его можно превратить в сыпучий песок, представляющий не опору, а предательски расступившийся под всяким давлением. Страна фараонов нагляднее, чем все остальные монархии древнего Востока доказала, что при чудовищном господстве тунеядного чиновничества, духовная энергия офицерства почти сводилась на нет, а отлетевшая душа последнего увлекла в глубокую пропасть и все национальное здание, заботливо сооружаемое фараонами древнего царства. (В.П. Максутов. История древнего Востока. Культурно-политическая и военная. С отделенных времен до эпохи македонского завоевания. Египет и Финикия. - Т.I, кн. I-IV. - СП б., 1905).

См. далее...

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 04/02/2014, изменен: 04/02/2014. 126k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 17 штук.	Ваша оценка:

Каменев Анатолий Иванович Авторитет для охранения "государевой чести"

Каменев Анатолий Иванович
Авторитет для охранения "государевой чести"