ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. "Должности не соответствует, а начальником быть может"...

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

"Бездна неизреченного"...

Мое кредо:

http://militera.lib.ru/science/kamenev3/index.html

0x01 graphic

Сухарева башня.

В этом здании находилась "Школа математических и навигацких наук".

Анатолий Каменев

"Должности не соответствует, а начальником быть может"...

(Это была бездарность "кое-что знающая и выучившая")...

Русский генерал Н.Морозов метко подметил общую черту бездарности: это - "рабская погоня за внешностью, посредством которой она скрывает убожество своего внутреннего мира".

Любое благое дело бездарность способна исказить до неузнаваемости...

Много дров наломали кадровики и мало было им предела.

Но так ли уж в прошлом это всесилие кадровиков, которые радеют за собственные интересы и не хотят как следует помогать выдвижению лучших офицеров на ключевые посты?

Нет, думаю, не в прошлом такая практика.

Посмотрим, однако, как это отражалось в военно-учебном строительстве в мою бытность в АВОКУ.

Алма-Атинское ВОКУ

Общевойсковое училище, в котором мне предстояло продолжить службу, находилось на окраине Алма-Ата, в районе так называемого 60-го разъезда.

Сформировано это военно-учебное заведение было в 1971 г. из курсантских рот нескольких общевойсковых училищ.

Новое учебное учреждение было "посажено" на место мотострелкового полка, в котором здания "сборно-щелевого" типа занимали преобладающее место.

Кафедры теснились в неприспособленных помещениях, по сути дела, в бараках.

Лишь курсантские казармы имели приличный вид.

Учебно-материальная база училища была слабой...

Это было малое по числу курсантов военно-учебное заведение со всеми атрибутами небольшой организации, где постоянно не хватает ни сил, ни средств, ни нужных кадров...

Особенно слабой была редакционно-издательская база, которая все время тормозила изготовление необходимой учебно-методической литературы.

В то же время, так называемая типография, умудрялась печатать на сторону разного рода продукцию...

В мою бытность Алма-Атинским ВОКУ командовал генерал-майор А.И. Некрасов, пришедший с должности командира дивизией и привнесший в училище дух армейской незамысловатости и грубости.

По сути дела это был неплохой человек, в меру грубый, но всегда отходчивый и незлопамятный.

Ему бы остаться в войсках или тихонько прозябать в штабах, но кадровики уготовили ему иную участь - быть начальником военно-учебного заведения.

Впрочем, это была не случайность, а заведенный порядок в советской военной организации.

"Должности не соответствует, но преподавателем быть достоин"...

Советская военно-кадровая система относительно военно-учебных заведений была проста:

-- офицеры, утратившие перспективу или же чем-то провинившиеся в войсках, направлялись в военно-учебные заведения: командиры батальонного и полкового звена - на военные кафедры (тактики, огневой подготовки), военно-инженерные кадры - на соответствующие кафедры военных училищ, а

-- командиры дивизий и армейские начальники становились начальниками военных училищ, командовали факультетами в военных академиях, занимали посты начальников военно-академических кафедр.

"Красная звезда", орган Минобороны СССР, как-то посмела опубликовать статью под названием: "Должности не соответствует ... преподавателем быть может".

Но этот сигнал прессы был проигнорирован.

Данная практика приводила к тому, что в составе преподавателей было много случайных лиц, которые не знали толком своей учебной дисциплины и не умели вести обучение и воспитание курсантов и слушателей.

А неудовлетворение тем, что данный офицер утратил служебную войсковую перспективу и направлен в военно-учебное заведение для завершения службы, конечно, не способствовало развитию их усердия и творчества, так необходимого для военно-педагогической работы.

Часть офицеров становилась преподавателями военных училища, не покидая стен родного училища, но пройдя в военно-учебном заведении путь от курсанта, взводного и ротного командира курсантского подразделения до должности преподавателя одной из военных кафедр.

Среди этой группы лиц были хорошие методисты, которые из года в год оттачивали свое умение, проводя однотипные и мало меняющиеся в содержательном плане занятия.

В целом же, можно отметить, что педагогический состав военно-учебных заведений был весьма неоднородный.

Если среди военных преподавателей встречались неординарные, яркие и творческие личности (такие, безусловно, были и в АВОКУ), то эту заслугу надо отнести на личный счет данной личности, но не ставить в заслугу кадровой системе или же деятельности кафедрального коллектива.

Но самое прискорбное заключалось в том, что начальниками военно-учебных заведения становились люди армейского склада, привыкшие больше следить за чистотой вверенной территории, нежели заниматься боевой подготовкой.

Они с упоением занимались строительством, строевой подготовкой, "дрючили" подчиненных за пустяки и незначительные промахи и всегда упускали из виду заботу о профессиональной подготовке курсантов.

За все время моей педагогической практики мне не пришлось встретиться с примером целенаправленной подготовки офицера к занятию должности начальника военно-учебного заведения.

Все это время начальниками училищ становились бывшие командиры дивизий, а руководить академиями приходили люди, о которых генерал М.И. Драгомиров говорил с горечью и грустью: "Был конь, да уездился"...

А ведь надо было поступать по-другому...

Нет сомнений в том, что от качеств человека, возглавляющего то или иное дело зависит многое.

Не исключение составляет и военно-педагогический процесс.

Здесь одной служебной опытности мало.

Нужно нечто большее...

На посту руководителя военно-учебного заведения должен быть особо выдающийся человек.

Особая роль руководящего состава военно-учебных заведений в подготовке офицерских кадров обусловливается следующими факторами:

-- Во-первых, той ответственностью перед страной и армией, которую несут военно-учебные заведения по подготовке офицерских кадров.

-- Во-вторых, теми ограничениями в свободе, проявлении инициативы и самостоятельности обучаемых, которые накладывают на них требования устава, распорядка дня, правила армейского общежития, интересы служебной деятельности и т.п.

-- В-третьих, той ролью, которое военно-учебное заведение играет в формировании у курсантов воинского духа, правильного представления об армии, воинском долге и офицерской чести, корпоративного духа и чувства товарищества.

Помимо этого, надо учитывать ряд объективных условий, вызывающих необходимость руководства воспитанием и обучением юношества:

-- Молодость неопытна и без помощи старших способна наделать много глупостей.

-- Молодые люди в своем развитии нуждаются в мудром направлении их по пути добродетели, знания, умения и опыта. Это могут сделать только умудренные опытом люди.

-- Преемственность поколений требует активного общения, в ходе которого младшие учатся уважать и ценить опыт старших, а старшие - с должным вниманием относиться к достоинству молодежи, ее потребностям и запросам.

-- Иерархия, предполагающая подчинение нижестоящего вышестоящему, не только воспитывает повиновение, но и формирует обоюдное чувство ответственности взаимодействующих сторон.

-- Пример старшего обладает исключительной силой влияния.

-- Однако самое сильное, повседневно действующее влияние оказывает стиль, характер жизни, дух, который культивируется (сознательно или стихийно), благодаря действиям (или, наоборот, бездействию) старших начальников.

И еще один немаловажный факт.

Руководитель - это образец, который копируют почти все подчиненные.

Он - либо источник вдохновения и творчества, либо - губитель инициативы, самостоятельности и активности людей.

***

Все вышеизложенное свидетельствует в пользу того, что руководить военно-учебными заведениями должны педагогически одаренные люди.

Выдающиеся люди, но без педагогического таланта не могут быть признаны людьми, достойными этой миссии.

Бездарность вообще не может быть допущена в военно-учебные заведения.

Но особенно вредна бездарность "кое-что знающая и выучившая", так как по своему самомнению, и по упорству в своих заблуждениях способна нанести колоссальный вред общему делу.

Бездарность, провозглашая, что в военном деле нет мелочей, пользуется этой фразой, чтобы в действительности заниматься одними мелочами, чтобы всякое живое дело свести к известной внешности и форме.

Давно (ох как давно!) твердили миру...

Вопрос о том, каким требованиям должен отвечать начальник военно-учебного заведения, был поставлен еще в пору становления нашей военно-учебной системы.

Граф П. Шувалов (1700-1762), выдающийся государственный деятель Елизаветинского времени, генерал-фельдмаршал, конференц-министр, камергер, сенатор, реформатор и изобретатель, под благотворным влиянием М.Ломоносова представил государыне Елизавете Петровне в 1758 г. доклад об объединении Артиллерийской и Инженерной школ, в котором, в частности, выдвигается требование, "чтобы в директора в корпус определен был такой человек, которого бы знание военного дела и охота, сопряженные с достоинствами его особы, служили примером всем подчиненным к исполнению должностей их".

Иван Иванович Бецкой

Портрет работы А. Рослина

Уставом 1766 г., который разработал И.Бецкой, на генерал-директора кадетского корпуса возлагалась обязанность "цензора или наблюдателя нравов во всем Корпусе".

Далее Устав конкретизировал требования к директору таким образом:

"Это должен быть "человек, в воинских трудах состарившийся и искусный как в этих делах, так и в правилах, к гражданскому житию принадлежащих, радетельный, трудолюбивый, кроткий, ласковы и обходительный, но в важных воинских упражнениях вид строгости имеющий; для того же, чтобы он мог исполнять свою многотрудную должность охотно, с любовью и ревностью, ему ни к каким сторонним делам отлучаемо быть не надлежит, дабы чрез то не истребилось недреманное проворство и строгость порядка, которая безотлучно его, днем и ночью, в Корпусе пребывания требует".

"Портрет генерал-лейтенанта Якова Ивановича Ростовцева".

Художник Зарянко Сергей Константинович (1818-1870)

Поражает глубина мысли некоторых руководителей военного образования России, когда они пеклись о том, чтобы поставить во главе военно-учебных людей во всех отношениях достойных.

В данном случае речь идет о генерал-адюътанте Я. Ростовцеве, который длительное время был ближайшим помощником Главного начальника военно-учебных заведений Великого Князя Михаила Павловича.

Об одном из директоров кадетского корпуса он писал:

"Меня пугает в N вспыльчивость, нерешительность и непомерный страх ответственности; кроме того, какая-то странная боязнь в присутствии государя и Вашем, которую я боюсь, чтобы он невольно не передал и детям".

Особенно поразительна вторая часть этого послания, где говорится о том, что данный директор проявляет боязнь в присутствии Государя и Великого Князя.

По меркам обычного человека - это естественная реакция подданного, по мнению Я. Ростовцева - серьезный недостаток.

Понимая то, что чувство собственного достоинства является важнейшим достоянием человека и что его следует соблюдать даже в присутствии царственных особ, Ростовцев понимает, как важно хранить это чувство в благородном юношестве.

Начальник военно-учебного заведения не должен быть пугалом для всех.

Он должен быть личностью привлекательной.

О значении обаяния личности старшего начальника проникновенно писал П. Махров:

"Обаяние личности высшего начальника создается репутацией его предыдущей командной службы, которую он заслужил, благодаря своей способности проявлять физическое напряжение, в пример другим, требуя от них того же; далее этому обаянию начальника способствует:

-- доверие, внушаемое знанием дела;

-- уважение, вызываемое справедливостью;

-- постоянная готовность отвечать за все и подчинять себя и других строгим требованиям дисциплины;

-- умение быть корректным;

-- умение с гордостью командовать без чванства;

-- сердечная и справедливая благосклонность без заискивающей фамильярности и самоуничижения;

-- неослабная и осмысленная твердость убеждений; наконец,

-- искренность и прямота.

Это обаяние, создаваемое столькими качествами, приобретается неустанной работой, постоянным напряжением воли. Наконец, оно укрепляется нравственными достоинствами среды, а также примером и поддержкой со стороны старших офицеров. На эту же поддержку можно рассчитывать только при умении обращаться с подчиненными".

Написаны сии строки были в 1912 году. Опубликованы в журнале "Разведчик".

Но, похоже, история и мысли умных людей не всем в пример.

Жаль!

***

Ex-libris (этикет для книг) частной библиотеки Екатерины II

Кого нам должно чтить?

Сколько раз мне пришлось убеждаться в том, что новое - это хорошо забытое старое.

Все это из-за того, что мы не любим отечественной истории, не знаем ее, не чтим ее героев и выдающихся людей.

Применительно к военно-учебном у делу это замечание многократно справедливо.

История подготовки офицерских кадров в России - это мало кому известная материя.

А ведь нам надо досконально знать, как создавалась и развивалась эта система, какие трудности и препоны преодолевала, чем себя обогатила и кто заслуживает нашего внимания, почтения и подражания.

Восполним, хотя и частично, не полно, этот пробел в нашем историческом сознании.

Много выдающихся людей отдали свои силы и способности делу подготовки офицерских кадров в России.

Но мы, в данном случае, обратим внимание лишь на звено руководящего состава военно-учебных заведений.

Кадеты Артиллерийского и Инженерного кадетского корпуса (1762-1784 гг.) в строевой парадной форме.

К числу таких людей, безусловно, относится назначенный 8-го июня 1805 г. директором Императорского Военно-Сиротского Дома подполковник Ф. Геен, который управлял им до своей смерти, в сентябре 1814 г.

Этот девятилетний период времени, без всякого сомнения, следует считать самым важным в жизни заведения.

Приняв его в состоянии полного разложения и захудалости, энергичный и деятельный начальник сумел поставить его на ноги, преобразовал, как говорится, сверху до низу, и оставил своему преемнику в блестящем виде, ни в чем не уступающим существовавшим тогда кадетским корпусам.

Он постоянно заботился об учителях: представлял их к почетным наградам, повышал в окладах; сверх своего главного предмета давал возможность иметь уроки по другим предметам. Но, вместе с тем, строго следил и за исправным посещение ими лекций.

Ученик Школы Художеств при Артиллерийском и Инженерном кадетском корпусе (1762-1784 гг.) в летней форме

Полковник лейб-гвардии Измайловского полка Павел Петрович Годеин, первый директор Школы гвардейских подпрапорщиков, также относится к числу достойных людей.

Его приказы по школе, в которых он при разборе совершенных подпрапорщиками проступков разъяснял им основные требования благовоспитанности, воинской дисциплины и службы, свидетельствуют о его верном взгляде на дело воспитания и об умении избирать целесообразные приемы.

Офицер Гимназии Чужестранных Единоверцев (1775-1780 гг.)

Иван Логинович Голенищев-Кутузов, будучи капитаном 2 ранга, в обход представления морской Коллегии, предложившей список адмиралов на вакантную должность Морского кадетского корпуса, решением Императрицы был назначен командовать этим корпусом.

Ф.Веселаго, историк военно-морского образования в России, отмечает:

"Лишнее будет говорить, что образование, ум и деятельность Кутузова соответствовали этим милостям".

Действительно, Иван Логинович получил превосходное воспитание, знал совершенно языки французский и немецкий и страстно любил русскую литературу. В гостиной Кутузова можно было встретить почти все наши русские и иностранные знаменитости: ученых, литераторов и художников. Свою выдающуюся ученость он сумел поставить на службу военному образованию.

Офицер и кадет 2-го кадетского корпуса (1797-1800 гг.)

Директором Морского училища был назначен Александр Львович Нарышкин, человек молодой (28 лет), пылкий, отлично образованный и любимец Петра Великого.

Во время путешествий по Германии, Франции и Италии, Нарышкин особенно занимался морскими науками.

Возвратясь, после долговременного отсутствия, в Россию, он был определен в Адмиралтейство, но все свое свободное время находился при Государе, который иначе не называл его, как "Львовичем". Нарышкин горячо принялся за вверенное ему управление Морскими училищами и много сделал полезного для юной Академии. При Нарышкине ученики ходили в поход на эскадре, а для изучения корабельной архитектуры, он, также на основании регламента, заставил сделать модель корабля, и поставил ее в Академию.

Гренадер и Гренадерский унтер-офицер 2-го кадетского корпуса (1802-1804 гг.)

В 1719 году начальствование Морской академией принял полковник Григорий Григорьевич Скорняков-Писарев.

Новый начальник, получивший воспитание за границею, особенно хорошо знал математику; за четыре года перед своим назначением в директоры, он преподавал в Морской Академии артиллерию, и впоследствии напечатал книгу по части механики. При учреждении школ по губерниям, при архиерейским домам, он заведовал такими школами в Пскове, Новгороде и Ярославле.

Обер-офицеры 2-го кадетского корпуса и Дворянского полка (1812-1817 г.)

Главным директором Сухопутного Кадетского Корпуса назначен был 19-го февраля 1750 года действительный тайный советник князь Б.Г. Юсупов.

Выбор этот был весьма удачен. Князь Юсупов, в продолжении девятилетнего управления корпусом, посвящал все свое внимание и время на образование вверенного ему юношества.

Входя во все подробности корпусного управления, он старался как можно ближе ознакомиться с лицами, имевшими непосредственное влияние на кадет.

Последствия оказались самые благодетельные.

Многие негодные чиновники были удалены, содержание кадет улучшено; в преподавании наук введен больший порядок. Сверх того князь приказал вести при ротах списки штрафованных воспитанников, знакомился с отличнейшими по наукам и поведению, словом, - не было предмета, на который он не обратил бы внимания.

Особая признательность наша...

Особое слово следует сказать о двух выдающихся личностях: генерале Зориче и подполковнике Н.Н. Муравьеве.

В 1778 году генерал-лейтенант Семен Гаврилович Зорич на свои средства основал в Шклове (населенный пункт в Белоруссии) учебное заведение для детей бедных дворян, под названием Шкловского благородного училища (затем 1-й Московский Кадетский Корпус).

Для помещения учеников (до 500 человек) Зорич построил в Шклове прекрасное здание и снабдил его всеми необходимыми пособиями для изящного образования молодых людей.

Он выписал надзирателей и учителей на выгодных для них условиях, собрал замечательную библиотеку, музей, картинную галерею, оркестр музыки из собственных крепостных людей и завел даже театр с балетом.

Перед домом Зорич приказал устроить карусель, т.е. большой открытый манеж, в котором воспитанники учились ездить верхом, а кирасирский взвод забавлялся рыцарскими играми.

Училище делилось на два взвода - кирасирский и гусарский, и на две пешие роты - гренадерскую и егерскую.

Генерал Зорич не ограничивался одним только образованием своих питомцев, но распространял на них свое благотворение и за пределами училища: по выпуске юношей из заведения заботился он об определении их в военную или гражданскую службу, ходатайствуя за них перед Императрицею, а при отправлении к местам назначения, наделял всем нужным.

0x01 graphic

Екатерина II верхом.

Художник Вигилиус Эриксен

В "Журнале для чтения воспитанников военно-учебных заведений" содержатся интересные сведения о том, как Зорич был произведен в генералы.

В войне с турками он был взят в плен и назвал себя капитан-пашою; под угрозой смерти турки предлагали ему вступить в их службу, но Зорич отвергнул с негодованием это предложение, а когда султан написал письмо Екатерине о размене пленных, то не преминул поздравить Екатерину II с тем, что она имеет таких верноподданных, как русский храбрый генерал Зорич.

Невольно явился у Императрицы вопрос, что это за неизвестный ей генерал Зорич.

Были произведены справки, и из рассмотрения списков оказалось, что Зорич был не генерал, а майор. По совершении размена пленных, Зорич представлялся Императрице, которая предложила ему вопрос о причине, заставившей его назваться русским капитан-пашою, т.е. генералом.

"Виноват, Ваше Величество! - отвечал Зорич. - Для спасения своей жизни и чтобы иметь счастие служить Вашему Величеству и отечеству я назвал себя генералом".

"Будьте же вы генералом, - милостиво произнесла Екатерина. - Турецкий султан хвалит вас, и Я не сниму с вас чина, который вы себе дали и заслужили".

0x01 graphic

"Портрет Н.Н.Муравьёва"

Художник Аргунов Николай Иванович.

Несправедливо было бы умолчать об учредителе московского учебного Заведения для колонновожатых, доставившем Армии нашей многих отличных офицеров Генерального Штаба.

История его такова.

Еще в 1810 году студенты Императорского Московского Университета составили между собою Общество любителей математических наук, с целью - распространить их между соотечественниками посредством сочинений, переводов и преподавания.

Президентом общества избран был отставной подполковник Николай Николаевич Муравьев.

На первых заседаниях своих общество положило заняться преимущественно переводами на Русский язык сочинений знаменитейших геометров: Лапласа, Лагранжа, Эйлера и других; но после долгих прений, председатель предложил: вместо переводов и печатания книг, употребить лучше деятельность свою на то, чтобы образовать людей, которые могли бы понимать подобного рода авторов.

Для достижения этой цели Н.Н. Муравьев признавал, полезным открыть публичные лекции математических и военных наук, с тем, чтобы они были доступны безвозмездно для всех желающих.

Предложение было принято.

Чтение лекций чистой и прикладной математики приняли на себя: М.Н. Муравьев, Щепкин, Чумаков и другие, бывшие впоследствии профессорами Университета, а курс военных наук читал сам председатель общества, который, сверх того, принял на себя обучение практической съемки в течении лета.

Между тем старшие сыновья Н.Н. Муравьева: Александр и Николай (ставший впоследствии Наместником Кавказским и главнокомандующим отдельным Кавказским корпусом), определенные на службу в Свиту Его Императорского Величества по квартирмейстерской части, основательными сведениями своими обратили на себя внимание бывшего в то время Начальником Главного Штаба Его Императорского Величества князя Петра Михайловича Волконского.

Зная с одной стороны, что Н.Н. Муравьев сам образовал старших сыновей, а с другой, что он всю свою деятельность посвятил на безвозмездное образование и других молодых людей в математических и военных науках, князь изъявил желание познакомится с Н.Н. Муравьевым.

-- Колонновожатый -- военный термин в Российской империи. Исторически обозначал проводника, ведущего военную колонну. Обычно колонновожатыми были офицеры, но иногда ими были и гражданские лица, знающие местность.

Узнав его ближе и оценив по достоинству, князь П.М. Волконский уже постоянно возбуждал и одобрял его полезную деятельность, покровительствовал обществу и даже принял на себя звание почетного члена оного.

Перед наступлением кампании 1812 года, когда армия наша нуждалась в офицерах Генерального Штаба, князь Волконский потребовал от Н.Н. Муравьева сведений о его учениках, из которых многие были приняты, в то время, без экзамена, прямо прапорщиками армии, а вслед затем переведены в Свиту Его Императорского Величества по квартирмейстерской части.

Отечественная война прекратила на время учебную деятельность Н.Н. Муравьева.

Он поступил в ополчение, с чином полковника, и был назначен начальником штаба в корпусе графа Толстого.

По заключены мира с Французами, Н.Н. Муравьев вышел и отставку и, в 1815 году, снова открыл лекции математических и военных наук у себя в доме в Москве.

Узнав о том, князь П. М. Волконский исходатайствовал Высочайшее соизволение: учеников Н.Н. Муравьева, по его аттестации, зачислять на службу колонновожатыми и, по его же представлению, производить в офицеры по квартирмейстерской части.

Вскоре после того Н.Н. Муравьев, во внимание к неусыпной деятельности, бескорыстным трудам и пользе, приносимой отечеству, вновь принят был на службу с чином генерал-майора по квартирмейстерской части, что и послужило основанием училищу Колонновожатых, и Н.Н. Муравьев сделался как бы уже директором сего Заведения.

Таким образом, Московское учебное Заведение для Колонновожатых существовало до 1823 года, когда Н.Н. Муравьев, по расстройству здоровья и дел своих, вынужденным нашелся оставить службу.

В начале 1823 года училище переведено было в Петербург и директором оного назначен генерал-майор (впоследствии генерал от инфантерии) А.И. Хатов.

Из Московского учебного Заведения для Колонновожатых выпущено было офицерами всего 138 человек, из коих 127 собственно в свиту Его Императорского Величества по квартирмейстерской части.

В Петербурге из училища Колонновожатых было два выпуска: в 1824 и 1825 годах, а в 1826 году колонновожатых, выдержавших экзамен для производства в офицеры, выпустили в полки молодой гвардии; находившимся же в низшем классе предоставлено было право перейти юнкерами в гвардейские и армейские полки. Затем училище было закрыто.

***

Разве примеры, которые только что были раскрыты, не заслуживают того, чтобы их увековечить в памяти народной?

Но много ли вы найдете музеев и книг, говорящих о них?

Скажу совершенно точно - таких специальных музеев нет вообще.

А до революции такой Музей существовал.

0x01 graphic

Николай Васильевич Исаков (1821--1891) -- русский генерал, военный педагог, член Государственного совета.

О Педагогическом Музее - арсенале, но не хранилище...

Педагогический Музей военно-учебных заведений был учрежден 9 февраля 1864 г. главным начальником военно-учебных заведений генерал-адмиралом Н.В.Исаковым.

Музей начал свою деятельность с собирания коллекций образцов учебных и воспитательных пособий. В виду того, что в России почти вовсе не существовало производства этого рода пособий, музей должен был искать их за границей.

Первые свои коллекции он и приобрел, главным образом, в Германии и Англии и, отчасти, во Франции и Италии.

Музеем управляла особая "постоянная комиссия Педагогического музея".

В 1871 г. музей вошел в состав общего "Музея прикладных знаний" в Санкт-Петербурге и с этого времени, независимо от удовлетворения потребностям военно-учебных заведений, должен был принять на себя и новую деятельность по распространению в массе населения полезных сведений наглядным путем.

В 1875 г. Педагогический музей демонстрировал в Париже, на международном географическом конгрессе, свои работы, причем последний, ознакомившись с ними во всех подробностях, единогласно вотировал: "чтобы во всех цивилизованных государствах был устроен Педагогический музей по образцу русского Педагогического музея военно-учебных заведений".

С 1884 г. при Педагогическом музее образовались так называемые "собрания преподавателей", по предметам обучения и общепедагогическая секция, в состав которой вошли законоучители, воспитатели, преподаватели и врачи.

В 1900 и 1903 гг. при музее были учреждены Педагогические курсы для подготовки к воспитательной и учительской должностям в военно-учебных заведениях.

Деятельность Педагогического музея также проявляется в организации курсов и съездов, относящихся к вопросам воспитания. Таковы бывшие в стенах Педагогического музея: 1-й и 2-й всероссийские съезды по педагогической психологии (1906 и 1909), 1-й всероссийский съезд экспериментальной педагогики (1901г.), 1-й всероссийский съезд преподавателей математики (1911 г.) и др.

В 1905-07 гг. при музее были открыты курсы, положившие начало академии лиги образования.

-- Михневич Николай Петрович (7 (19) октября 1849, Тамбов -- 8 февраля 1927, Ленинград) -- русский генерал, военный писатель. Один из крупнейших русских военных теоретиков. Автор военно-исторических и военно-теоретических трудов

Библиотека Педагогического музея содержала около 30 тыс. книг, преимущественно по педагогике, психологии, физиологии, гигиене и т.п. Большой отдел библиотеки составляют учебники, книги для детского чтения и книги для народа.

В 1912 г. в состав библиотеки музея вошла весьма ценная и обширная библиотека А.П.Михневича, пожертвованная музею братом его генералом от инфантерии Н.П.Михневичем.

Сотрудники Музея активно собирали и бережно хранили сведения о всех выдающихся личностях в системе военно-учебных заведений.

Мне доподлинно известно, что все военно-учебные заведения СССР и нынешней России не имеют постоянных и надежных каналов коммуникации.

Почти везде изобретают свои "велосипеды", игнорируя или не зная об опыте других.

Законодатели педагогической моды, как правило, в Москве, а истинные прорывы педагогической мысли не всегда принадлежат московским "светилам".

На местах, подчас, кипит творчество и разумное начало входит в дело подготовки будущих офицеров.

Жаль, что талантливый человек, как правило, не тщеславен.

Он не кричит на каждом углу о своих находках, открытиях и достижениях.

Зато бездарность во всю орет о каждом своем педагогическом чудачестве, представляя замысловатые педагогические фокусы в виде достижения или открытия.

Но об этом поговорим позже.

Сейчас же, возвращаясь к тем, заметим: надо по крупицам собирать бесценный и полезный педагогический опыт, своевременно открывать педагогические таланты и делать это надо спешно, сноровисто, умно...

***

Каким должно быть начальнику военно-учебного заведения?

Вернемся, однако, к Личности начальника военно-учебного заведения и попытаемся сформулировать некоторые общие положения, его касающиеся.

Итак, как показывают исторические факты, собственное разумение и здравый смысл, руководитель военно-учебного заведения, должен обладать такими качествами, как:

-- Преданность делу подготовки офицерских кадров.

-- Патриотизм.

-- Высочайшая образованность, военная культура и кругозор.

-- Твердость характера.

-- Боевая и служебная опытность.

-- Порядочность, честность, искренность.

-- Педагогический и организаторский талант.

-- Инициативность, стремление и заинтересованность развивать дело подготовки офицерских кадров.

-- Заботливое и внимательное отношение к людям, их нуждам и запросам; умение отстаивать их интересы в вышестоящих инстанциях.

П. Изместьев, в своем труде, выделяет три главных элементах командования: ум, характер и преданность делу.

При этом, он отмечает:

"Умственное развитие это элемент, который имеется у всех, чтобы поднять принципы командования; сильный характер - встречается реже; преданность долгу и делу - отсутствует чаще всего".

Нам, судя по личным наблюдениям, приходится согласиться с такой оценкой.

Но это вовсе не означает того, что следует согласиться с нехваткой преданности: нужно искать людей преданных - они есть!

Чем должен заниматься начальник военного вуза?

Нам представляется далее необходимым рассмотреть основные функции руководителя военно-учебного заведения. Имеющиеся деления на административную, хозяйственно-распорядительную, воспитательную и прочие функции имеет право на существование, но вряд ли отражает существо истинного руководства военно-учебным заведением

Основные функции руководителя вуза

-- Духовная.

-- Коммуникативная.

-- Мотивационная.

-- Общественно-политическая.

-- Охранительная.

-- Контрольно-оценочная.

-- Учебно-воспитательная.

-- Научно-исследовательская.

Духовная функция руководителя военно-учебного заведения.

Есть, по меньшей мере, три составляющих этой функции:

-- во-первых, культивирование руководителем в вузе настоящего воинского духа;

-- во-вторых, обеспечение здоровой духовной атмосферы;

-- в-третьих, личное духовное наставничество.

Естественно, самой важной составляющей здесь является культивирование воинского духа. При реализации этой задачи следует избежать характерной ошибки - подмены содержания: замену культивирования воинского духа культивированием армейских порядков, попытки превратить военно-учебное заведение в образцовую воинскую часть.

Мы давно и часто повторяем слова Наполеона о том, что успех на войне на * зависит от духовной стороны дела. К сожалению, этим повторением мы, в громадном большинстве случаев, и ограничиваемся, совершенно забывая, что в таком живом деле, как военно-учебное, это должно иметь свое конкретное проявление и подтверждение.

По мысли Д.Трескина, "сущность воинского духа состоит в том, чтобы он (солдат, офицер - А.К.) привык к той мысли, что он есть воин и прямое назначение его, это - война... и чем чаще солдат будет об этом вспоминать, тем больше будет он проникнут воинским духом, т.е. быть военным в истинном смысле этого слова, и не только по наружному виду. Для достижения этого, нужно поставить солдата в такие условия, ввести в такую обстановку, чтобы все окружающие его и каждую минуту напоминало о его настоящей роли и значении".

Воинский дух дает армии и жизненную энергию и дееспособность. Воинский дух состоит из слияний интеллектуальных и моральных стремлений, проявляясь в самостоятельных действиях, в инициативе.

Развиваться воинский дух может только тогда, когда начальники не требуют автоматического исполнения, и наоборот, он гибнет, когда торжествует рутина, убивается энергия, принижается гордость. Как чаша весов опускается под тяжестью груза, так и дух наш поддается воздействию очевидности. (Цицерон). Какова очевидность - таков и дух.

Говоря о второй стороне духовной функции руководителя вуза - о создании здоровой духовной атмосферы, отметим, прежде всего, важность единодушия среди людей, обратив внимание на замечательные слова И.Златоуста:

"Ничто не может сравниться с единомыслием и согласием; при этом и один бывает равен многим. Если, например, будут единодушны два или десять, то один уже не один, но каждый из них бывает в десять раз больше; и ты в десяти найдешь одного, и в одном десять. Если у них есть враг, - он уже нападает не на одного, и бывает побежден так, как ели бы нападал на десятерых. ... Возьми себе урок и из противного. Пусть кто-нибудь не имеет ни одного друга, - что служит знаком крайнего неразумения, - какова будет жизнь его? Хотя бы он был чрезвычайно богат, хотя бы жил в довольстве и роскоши, хотя бы приобрел бесчисленные блага, - он бывает одинок и беспомощен. Между друзьями же не так; но хотя бы они были и бедны, - они бывают богаче богатых ... Таким образом, дружба будут для нас основанием всякого удовольствия и всякой безопасности. В самом деле, невозможно потерпеть какое-либо зло тому, кто охраняется столькими оруженосцами. И царские телохранители не столько бдительны, как эти: те охраняют по нужде и страху, а эти по доброжелательству и любви; любовь же гораздо сильнее страха. Притом царь боится своих стражей, а человек, имеющий друзей, больше надеется на них, чем на себя, и при них не боится никого из злоумышляющих. Будем же приобретать друзей, - бедный, чтобы иметь утешение в бедности, богатый, чтобы в безопасности владеть богатством, начальник, чтобы безопасно начальствовать, подчиненный, чтобы иметь благосклонных начальников".

0x01 graphic

"Портрет баснописца И.А.Крылова" 1834

Художник Эггинк Иван Егорович (1787-1867)

Применительно к военно-учебным заведениям единомыслие руководящих и педагогических кадров втройне важно, ибо здесь ярче всего отсутствие последнего проявляется в виде действий персонажей басни И.Крылова "Лебедь, щука и рак":

"Когда в товарищах согласья нет,

На лад их дело не пойдет,

И выйдет из него не дело, только мука".

Тот, кто знаком, с коллективами военно-учебных заведений, без лишних слов поймет, как важно добиться единомыслия среди людей, которые то ли в силу "учености", то ли по соображениям ложной кастовости, то ли из-за недомыслия и недальновидности выстраивают внутри военной школы оградительные сооружения и ведут иногда нешуточные "сражения" из-за мелких, не стоящих того, вопросов, нанося ущерб общему делу.

Весьма к месту тут следующее рассуждение Аристотеля о том, что "единомыслие есть политическая дружба":

"Такого рода единомыслие существует между нравственными людьми, ибо они находятся в согласии сами с собою и с другими людьми, так как они не меняют, так сказать, своих намерений. Их воля остается неизменной, она не убывает и прибывает, как вода в проливе Эврип. Воля их направлена на полезное и на справедливое; и к этой цели они стремятся сообща".

Говоря о личном духовном наставничестве руководителя, следует подчеркнуть следующую мысль:

-- с одной стороны, сфера духовного наставничества самого руководителя распространяется на его ближайших помощников;

-- с другой стороны, эта функция реализуется посредством личного примера руководителя, а также через поучительность подготовки и проведения общевузовских мероприятий.

Другими словами, не следует возлагать на руководителя роль непосредственного духовного наставника обучающихся в вузе и работающих в нем - это для него непосильно, а сточки зрения системы руководства даже и вредно, ибо каждый должен заниматься своим делом и выполнять часть общей работы на своем участке деятельности.

Но вот опосредованное наставничество, безусловно, должно осуществляться через пример и практические действия руководителя.

Коммуникативная функция руководителя.

Суть вопроса в том, что учебное заведение - это единое учреждение, а коллектив этого учреждения - одна команда, в которой, выражаясь спортивным языком, роль капитана выполняет руководитель.

Опять же, обращаясь к людям, знающим положение дел в военно-учебных заведениях, можно констатировать без излишнего доказательства следующее:

-- многие вузы - это собрание разнородных и разобщенных коллективов, работающих не на общий конечный результат, а на свои, узкие (кафедральные, "местечковые") интересы;

-- "капитан" общей команды - или же выразитель интересов определенной группировки или же личность, дистанцирующаяся от всех, занимая либо положение третейского судьи, либо властного диктатора, без решения которого даже гвоздь не может быть вбит по предназначению...

Военно-учебное заведение, являясь частью военно-учебной системы и входя в целом в военную организацию, не может не иметь связей и контактов с другими вузами, органами учебного и военного управления, а также воинскими частями, для которых оно готовит своих питомцев.

Несколькими штрихами покажем, каким образом коммуникативные задачи решались в военно-учебных заведения России.

Так, 2 апреля I835 г. приказом по военно-учебным заведениям учреждены особые "Воспитательные комитеты", составлявшиеся из всех корпусных офицеров и старших учителей, для решения общих вопросов воспитания кадет.

Для проверки направлений, хода и постепенного усовершенствования учебной части в военно-учебных заведениях, Главный Начальник повелел производить сравнительные, общие публичные испытания воспитанников во всех сих Заведениях вместе.

Такое испытание было проведено в первый раз в июне месяце 1842 года, в присутствии всех принадлежавших к военно-учебным заведениям чинов военной и учебной службы и многих лиц постороннего ведомства, известных своим образованием.

Публичному испытанию подвергнуты были воспитанники всех военно-учебных заведений, предназначенные к выпуску, для чего и собирали их в сборной зале Дворянского Полка.

Экзамен произведен был в следующем порядке предметов: в первый день в языках, во второй - в науках физико-математических, в третий - в науках политических, в четвертый - в науках военных.

Так как общая программа по преподаванию Закона Божия утверждена еще не была, то испытание в оном сделано было особо в каждом Заведении.

Вместе с тем Главный начальник объявил военно-учебным заведениям, что, с 1843 года, будет требовать на общий публичный экзамен, сверх классов выпускных, и остальные классы всех без изъятия Заведений, избирая каждый раз один из таких классов для испытания в одном или в нескольких учебных предметах, по собственному внезапному назначению Его Высочества.

В видах применения в кадетских корпусах единообразного порядка, общего для всех военно-учебных заведения приказом Главного Начальника военно-учебных заведений от 19 апреля 1850 г., N1182, Директорам кадетских корпусов вменялось в обязанность посещать во всякое время дня и ночи, по крайней мере, один из столичных корпусов, и усваивая, один от другого, то, что будет признано полезным, применить к заведению, вверенному его управлению.

При всей очевидной полезности данных решений, трудно предположить, что все из них неукоснительно соблюдались или же использовались во благо, а не во вред общему делу. Как бы там ни было, признать проблему коммуникации решенной на сегодняшний день совершенно нельзя.

Проблемы коммуникации (внутренняя и внешняя) сохраняется и требует своего разрешения. Не последнее место в ее решении играет руководитель военно-учебного заведения.

Мотивационная функция руководителя.

Необходимость мотивации военно-учебного дела не вызывает сомнения. Дело в другом: что следует мотивировать, говоря другими словами, на что надо повышать спрос в военно-учебных заведениях, или: что должно быть в цене? Исходя из исторического опыта, можно указать то, в чем, главным образом, нуждаются военно-учебные заведения. Это:

-- Талант.

-- Преданность делу.

-- Подвижничество.

-- Разумное усердие, инициатива и творчество.

-- Патриотизм.

Исключительной мерой такой мотивации, на наш взгляд, была система премирования преподавателей и обучаемых.

К примеру, в Императорской военно-медицинской академии существовала следующая система премий для преподавателей и студентов:

-- Кто-то из пожертвователей (ими могли быть как частные лица, так и организации) предоставляли военно-учебному заведению какую-то сумму.

-- 2.Эта сумма помещалась в одно из кредитных учреждений под проценты.

-- 3.Объявлялся конкурс на получение премии (к примеру, в академии он объявлялся раз в 4 года).

-- 4.За то время, на который объявлялся конкурс, положенный в банк капитал, давал определенные проценты. Проценты, набежавшие с этого капитала, и составляли премию.

Так, в академии была установлена премия заслуженного профессора академика Петра Загорского.

Капитал в сумме 4.571 рубль был положен в банк под проценты.

За 4 года сумма, образовавшаяся от процентов, составила около 1.000 рублей.

Эта тысяча рублей и стала премией победителю конкурса сред преподавателей.

Н. Мельницкой сообщает о другом примере.

"По всеподданнейшему докладу Государю Императору записки о денежных наградах, завещанных покойной княгинею Евдокиею Ивановною Голицыною, в поощрение и воздаяние отличной службы на военном поприще, четырем кандидатам из воспитанников Военно-Учебных Заведений, Его Величество изволил Высочайше одобрить благие намерения завещательницы.

В записке этой значится:

"1)Согласно с желанием покойной княгини Евдокии Голицыной, назначаются четыре награды, каждая по 6.857 руб. сер. в поощрение и воздаяние отличной службы на военном поприще.

2)Для получения сих наград избираются из четырех Кадетских Корпусов, по назначению Его Императорского Высочества Главного Начальника Военно-Учебных Заведений по одному кандидату, преимущественно из сирот, или детей родителей недостаточного состояния, которые, при выпуске в 1850 году, получат более баллов за поведение и успехи в науках.

3)Избранные кандидаты, поступив на службу, пользуются с завещанного капитала процентами, доколе службою или особыми военными подвигами не приобретут права на получение капитала.

4)Право на получение капитала приобретается:

-- а.Беспорочною службою, награжденною орденом Св. Георгия за 25 лет.

-- б.Подвигами храбрости, награжденными шпагою или саблею за храбрость, или орденом.

-- в.Полученными в сражении ранами, хотя бы, по причине их, кандидат должен был перейти в гарнизон или отставку.

5)Если кандидат, находясь в сражении, будет убит или, получив раны, умрет от них, то на получение капитала имеет право жена и дети, если таковые будут.

6)Право кандидата на получение пенсии капитала прекращается, если он, не оказав ни одного подвигов в с.4-й:

-- а. Оставит службу.

-- б.Подвергнется взысканию по суду.

-- в.Умрет.

Во всех сих случаях, право на получение капитала переходит на нового кандидата, который избирается из отличнейших кадетов одного из Кадетских Корпусов, по назначению Его Императорского Высочества и согласно с 2-ю статьей сих правил, и

7)Пожертвованные на сии награды суммы отправляются в Санкт-Петербургскую Сохранную Казну, под название: вклада княгини Евдокии Голицыной, для награждения за службу и подвиги на военном поприще. Четыре билета на сии вклады хранятся в Штабе Главного Военно-Учебного Управления, от которого зависит употребление пожертвованных сумм, сообразно с сими правилами".

Помимо указанного, есть и другие средства мотивации, чем они шире, продуманнее, сообразны с требованиями обстановки и времени, тем они эффективнее.

0x01 graphic

"Последний оплот (Гапон, Витте, Дурново)".

Рисунок неизвестного художника.

Общественно-политическая функция.

Суть этой функции руководителя заключается в том, чтобы обеспечить внутри военно-учебного заведения правильного понимания политических задач армии и офицера, не допустить использования училищной трибуны для проведения какой-либо политической агитации, а также использовать возможности средств массовой информации, командные и педагогические кадры для формирования положительного образа военной службы, благородной миссии вооруженных сил и подвижнической деятельности коллектива данного военно-учебного заведения.

Нельзя недооценивать важность этой функции, хотя бы по тому печальному опыту, который имели в этой области военно-учебные заведения в 1904-1905 гг.

Поначалу работа по политическому проникновению в военно-учебные заведения велась нецеленаправленно и вяло.

Ее инициаторы не имели четких целей и задач, но впоследствии революционеры поставили себе задачей вести пропаганду среди будущих офицеров с самого начала их учебы. В частности, IV съезд РСДРП, проходивший в апреле 1906 г., принял резолюцию, в которой указывалась необходимость "усилить и систематизировать пропагандистскую и организаторскую деятельность в войске и военно-учебных заведениях".

Основной формой роботы революционеров в военно-учебных заведениях являлась устная и печатная агитация и пропаганда.

В Петербурге в 1905 году социал-демократами была создана для этого специальная группа. По заданию ЦК РСДРП пропагандисты и организаторы устанавливали связь с воспитанниками военно-учебных заведений. Для более эффективной работы военная организация при Петербургском комитете РСДРП разбила город на районы.

В сферу деятельности, например, Выборгского района входило Михайловское артиллерийское училище, Петурбургско-Павловское, Окружного района - офицерская артиллерийская школа.

Работу в военных училищах активно проводили Казанская, Киевская, Московская, Тифлисская и другие военные организации большевиков.

Непосредственные связи с юнкерами и кадетами устанавливали студенты-партийцы. Они снабжали будущих офицеров нелегальной литературой, разъясняли им цели и задачи партии в революционной борьбе, приобщали к участию в рабочих кружках.

Кружки для проведения революционной работы создавались и в самих военно-учебных заведениях.

Так, в Петербургском пехотном юнкерском училище, вступивший в РСДРП в 1903 г., В.Антонов-Овсеенко организовал социал-демократическую группу.

Кружок революционного направления был создан в Николаевском Инженерном училище. В его входили подпоручики Ждановский, Зубков, Баранов и др. Они знакомились с опытом западных революционеров, русских революционеров-эмигрантов, читали стихи революционного содержания, прокламации и обсуждали их. Казанский городской комитет РСДРП в конце 1905 года создал военную организацию среди юнкеров военного училища.

Организации РСДРП устанавливали тесные связи с юнкерами и кадетами путем переписки, в которой интересовались их жизнью, бытом, просили сообщать о действиях начальства, настроениях среди воспитанников.

Об этом министр внутренних дел России 3 февраля 1906 г. уведомлял военного министра о том, что "...юнкера Санкт-Петербургских военных училищ посредством переписки ведут сношения с неблагонадежными лицами, сообщая последним сведения о действиях и распоряжениях своего начальства, причем в целях устранения возможного со стороны начальства контроля, они испрашивают себе отпуска, во время которых и отправляют по назначению свои письма конспиративного содержания".

В листовках, обращенных к юнкерам, большевики конкретно разъясняли их роль в период восстания, призывали отказываться стрелять в рабочих и крестьян:

"Вы еще молодые, не запачканные повседневной грязью нашей пошлой жизни, - говорилось в одной из листовок, обращенной к юнкерам социал-демократов 1905 г. - еще не обагрили рук в народной крови, вдумайтесь в глубокий смысл тех событий, которые окружают вас. Отдайте себе отчет в той борьбе, которую ведет крестьянство за землю, рабочий за хлеб, весь народ за волю, подумайте над этой задачей, которую диктует вам долг перед народом... подумайте и опомнитесь... пусть скорее уже могучие ряды пополнятся вами... Уже первые бойцы из рядов русского офицерства смело подняли голоса в защиту народа. И народ приветствует их".

Подобных фактов было множество.

Они стали причиной того, что военный министр России издал в начале 1906 г. приказ "Об усилении надзора за воспитанниками военно-учебных заведений". Это свидетельствовало о том, что революционная работа среди будущих офицеров велась активно.

В своем приказе военный министр повелевал установить следующий порядок контроля за юными нарушителями:

"Всем офицерам в случае нарушения воспитанниками дисциплины и общих правил благопристойности, а также правил, установленных для отпускных кадет, отбирать имеющиеся у них отпускные билеты и препровождать к директору корпуса, виновных же направлять в корпус. В исключительных случаях, требующих немедленного воздействия со стороны администрации учебных заведений о проступках, сообщать в таковое по телефону".

Большое революционизирующее влияние на юнкеров оказывали студенты гражданских высших учебных заведений. По заданию партийных организаций они устанавливали связи с юнкерами, наиболее благонадежных привлекали к работе в кружках.

Размаху революционного движения способствовала работа Казанского комитета РСДРП.

Социал-демократы подбирали революционно настроенных студентов, молодежь, которая имела образование, советовали им поступать в училище.

Цель такой работы была двоякой:

-- - во-первых, пропаганда революционных идей среди юнкеров;

-- - во-вторых, готовить офицерские кадры для революционной работы в войсках для будущей армии революции.

В одном из постановлений комитета говорилось:

"...Постановили предложить сочувствующим ... студентам и другим лицам, имеющим образовательный ценз, взаимен отбытия воинской повинности в общем порядке, поступать в юнкерские училища, с тем, чтобы по производстве в офицеры вести противоправительственную агитацию среди военных чинов..."

Пробуждение революционного духа в военно-учебных заведениях не ускользало от внимания самодержавия в целом и лично царя.

"На военные училища было обращено особое "внимание" директора департамента полиции и ввиду того, что последний выпуск из военно-учебных заведений и в особенности Николаевского Инженерного училища дает значительное количество неблагонадежных в политическом отношении молодых офицеров, было признано необходимым озаботиться приобретением секретной агентуры в петербургских военных училищах".

На имя командующего Московским военным округом от военного министра последовало приказание, в котором для борьбы с революционной пропагандой в войсках предлагалось немедленно начать подготовку будущих офицеров, чтобы они могли разбираться в социальных и политических вопросах и в случае надобности могли разъяснять их солдатам.

Программу такой подготовки выработала специальная комиссия, в которую, наряду с военными, вошли профессора Сергеевич, Плаканов и др.

Из программы следовало, что

-- будущий офицер должен был уметь доказать незыблемость и вечность существования самодержавия.

-- Для этого он обязан знать различные общественные организации, а также иметь элементарные понятия об истории социальных учений.

-- Офицеру вменялось в обязанности разъяснять солдату, что армия есть инструмент ведения войны, гордость и величие существующего строя, что она, не задумываясь, должна сохранять и поддерживать царский строй.

В целях ограждения офицеров от политического влияния революционеров, для разъяснения им "сути" крамольного учения, военный министр велел проводить курсы занятия с выпускниками училищ.

В секретном письме военного министра П. Ванновского 22 мая 1884 г начальнику Главного военно-судного управления А.Имеретинскому отмечалось, что "социал-революционная пропаганда с каждым годом делает все новые успехи, усиливаясь поколебать все государственные основы".

Говорилось, что расследование "политических преступлений за последнее время обнаружило, что, начиная с 1880-1881 г., усилия революционеров главным образом обратились на распространение противоправительственной пропаганды среди армии и в особенности среди офицерского ее состава".

Мы сознательно упустили из фактического материала А.Панова, который приводили выше, его позитивные оценки данной революционизирующей (а если быть более точным - разлагающей) деятельности в военно-учебных заведениях.

Не полемизируя с автором по сути дела и оценок этой деятельности, прямо заявим свою позицию:

- такие действий идут только во вред России и на пользу ее недругам.

- Ослаблять армию, - значит обессиливать Россию, делать ее беззащитной перед теми хищниками, которые ее окружают и теми, которые внимательно смотрят из-за океана на нее со злорадством и ненавистью.

Можно издавать много приказов и распоряжений, но, если на местах, не будут понимать важности политической и контрпропагандистской работы, то любые благое меры и строгие пожелания так и останутся нереализованными или же недейственными.

Охранительная функция руководителя.

Может быть это звучит архаично - "охранять" - но, по сути дела, верно. Другими словами, охранять - "стоять на страже" чего-то.

Исходя из исторического и современного опыта, охранять требуется:

-- Достоинство людей.

-- Чистоту молодых сердец, романтизм юности.

-- Права, законные льготы и преимущества.

-- Талант.

-- Чистоту нравов.

-- Традиции.

Мы не видим особой необходимости подробно раскрывать все выше указанное за одним лишь исключением - о необходимости сбережения главной ценности человека - его достоинства.

Но и тут мы лишь сошлемся на мнение А. Апухнина (1907 г.):

"Чувство личного достоинства, это - сила как для простого солдата, так и для офицера, это - элемент энергии, а потому не следует пренебрегать никакими средствами, чтобы увеличить эту силу в сердцах солдат. Очевидно, сколько необходимо осторожное, бережное отношение с этой силой, которую ведь можно привести к нулю грубостью, ненужной строгостью, запугиванием. К сожалению, существует мнение, что подобное обращение необходимо во имя дисциплины. Стоит ли доказывать, насколько подобное убеждение ложно? Можно ли пожелать этим господам, чтобы им довелось разубедиться под давлением горького боевого опыта".

Подчеркнем и то, что ранний прагматизм, изгоняющий романтизм из юной души - зло, ведущее к эгоизму, корыстолюбию, неразборчивости в средствах и другим порокам.

"Наставь юношу в начале пути его: он не уклонится от него, когда и состарится", - гласит Притча.

Контрольно-оценочная функция руководителя.

Эта функция обуславливается должностным положением начальника: контролировать и оценивать деятельность подчиненных.

В этой функции есть три составляющие, которые можно обозначить такими вопросами:

-- кого контролировать и оценивать?

-- что подлежит контролю?

-- что и как необходимо оценивать?

В самом общем виде, ответы на поставленные вопросы могут быть таковы:

1)контролировать следует своих ближайших помощников;

2)подлежит контролю и оценке главное в их деятельности;

3)оценка должна быть объективной и справедливой.

Суть высказанной позиции состоит в следующем.

-- Во-первых, руководитель не может превратиться в человека, который осуществляет тотальный контроль (к сожалению, это иногда и пытаются сделать, прибегая к услугам должностных лиц и добровольных "шептунов").

-- Он может обнаружить и оценить недочеты в самом низшем звене своей иерархии, но затем лишь, чтобы, совершив восхождение по цепочке вверх, понять, какие просчеты в своей работе допускает его непосредственный подчиненный.

-- Во-вторых, мелочи и детали, если они не имеют существенного характера, не должны попадать в поле деятельности руководителя: он должен уметь видеть и оценивать главное в поступках, поведении, отношении к делу, выполнении должностных обязанностей своих подчиненных.

-- К сожалению, по свидетельству В. Флуга, "наши начальствующие лица часто имели тенденцию свое внимание посвящать преимущественно мелочам службы, упуская главное".

-- В-третьих, оценка должна быть не только объективной, но и справедливой, что означает следующее: к объективности следует прибавить учет мотивов поступка или действия, степень затраченных усилий и отношение к делу.

Другими словами, оценивается добродетель и благое дело, а не только и не сколько, как конечный результат.

Учебно-воспитательная функция.

Суть этой функции руководителя проста: он должен сам участвовать в учебном процессе, чтобы видеть и понимать педагогический процесс не с высоты своего начальственного положения, а изнутри. Конечно, рамки этой функции должны быть ограничены, но не сводиться к нулю.

Научно-исследовательская функция.

Значение этой функции обусловлено тем, что педагогический процесс и люди, участвующие в нем, находятся в постоянном движении. Для того, чтобы развитие шло в сторону прогресса, а не топталось на месте или же не откатывалось назад, нужна целенаправленная научно-исследовательская деятельности.

Реализация этой функции может иметь ряд составляющих:

а)личное участие в научно-исследовательской работе;

б)разработка заданий для проведения НИР;

в)обобщение и анализ научных данных, собранных подразделениями вуза.

Краткое резюме

Все выше изложенное дает нам основание заявить, что военно-кадровая политика в системе военно-учебного строительства не только далека от совершенства, но и глубоко порочна.

С такими руководителями, которые не подготовлены быть мудрыми наставниками и достойным примером для всех в военно-учебном заведении, мы еще долгое время будем пожинать печальные плоды недоработок в деле подготовки офицерских кадров.

Рыба, как говорят, гниет с головы...

Пора бы и кадровиков поставить на должное место и отобрать у них право творить произвол в назначениях и перемещениях офицеров, особенно в системе военных вузов.

Информация к размышлению

0x01 graphic

Пейзаж с двумя дубами.

Художник Ян ван Гойен

УРОКИ ЙЕНСКОЙ КАТАСТРОФЫ

(пример возрождения для России)

Капитан Генерального Штаба

Н. А. Морозов

Сила и достоинство народа создаются его армией; только армия своими победами выдвигает народ на мировую арену, завоевывает ему положение среди других народов и обеспечивает возможность мирного и беспрепятственного развития и процветания под своей охраной.

Однако, нет такого народа, такой армии, жизнь которых была бы сплошным праздником, сплошным триумфальным шествием.

Как показывает история, ни один даже самый мощный, самый разумный народ в исторической жизни своей не застрахован от временного упадка, временных ошибок, заблуждений и увлечений, за которые почти всегда приходится расплачиваться, жестокими подчас, ударами и поражениями на полях сражений.

Но именно в несчастьи-то и познается истинное достоинство и величие народа.

Народы слабые, подобно слабовольным, ограниченным людям, ничему не научаются в несчастьи, не имеют ни разума, ни мужества отршиться от своих заблуждений, упорствуют в них и гибнут окончательно.

Народы сильные и разумные честно и открыто признаются в своих ошибках, имют мужество тотчас вытравить зло до самого корня, как бы трудна ни была операция, и, закалив в тяжелых испытаниях свой характер, делаются благодаря им еще боле могучими.

-- Так, в древние времена Рим стал еще боле славным и мощным после поражений, нанесенных ему карфагенянами.

-- Так, после Нарвского погрома создалась сильная русская армия и последовала Полтава.

Наилучшим же, как наиболее исследованным историческим примером полного и быстрого возрождения народа после самого жестокого потрясения может служить пример возрождения нашей соседки Пруссии после погрома 1806 года.

Страшен был удар, постигший упоенную блаженством страну, лишившей ее значительной части владний и поставивший в положение вассального государства.

Однако, униженный народ нашел в себе силы покаяться в своих грехах, очиститься от них и всего через 6 лет, в походе 1813 г., французы увидели перед собой не жалких Йенских беглецов, сдававших крепости и армии кавалерийским отрядам, а достойного себе противника.

-- Прошло затм 50 лет и в то время, как мы вели одну войну за другой все с меньшим и меньшим успехом, закончив ряд их Севастопольским поражением,

-- Пруссия после 50 лет мира явилась на поля сражений 1864 - 66 - 70 г.г. с грозной армией, покрывшей себя блеском замчательных побед, лучше всего опровергающих ходячее, и очень распространенное мнение, будто мир всегда портит войска, а всякая война укрпляет и закаляет их.

На этом наглядном примере следует воочию убдиться, что можно вести ряд войн и ровно ничему от них не научиться, а можно и в период глубокого мира сохранять силу армии, ибо все дело зависит не столько от количества боевой практики, сколько от умения и желания пользоваться уроками войн.

Армии могучие и победоносные создаются не в короткий период войны, не выковываются на самих полях сражений, а подготовляются в долгий период мира, создаются всей системой мирного воспитания и обучения войск. Стоит жизнь армии на верном пути в мирное время, серьезно и упорно готовится она к войне - ждут ее блестящие победы на полях сражений и после долгого, глубокого мира. Сошла армия с этого пути, никакие войны - одни сами по себе - не вернут ей прежней силы, пока вновь не станет она на свой истинный путь, пока не отречется от своих заблуждений. (2)

А поэтому, для всякого, кто душой своей пережил весь ужас минувшей войны, чье сердце болит и стонет при одной мысли о возможности повторении подобных неудач, чей ум жадно и пытливо напрягается в искании того пути, который может обновить и возродить армию, изучение причин Йенской катастрофы и последующего возрождения Пруссии не может не иметь громадного практического значения.

Это изучение, с одной стороны, указывет тот правильный путь, по которому должна идти жизнь армии в мирное время, дабы избегнуть катастроф на полях сражений, с другой, - дает возможность видеть, как быстро может возродиться армия даже после самого жестокого погрома, если только она сумет найти в себе мужество покаяться в своих грхах.

Итак, в этом изучении кроется для нас и поучение, утешение в ныншнее тяжелое для России время.

Долгое время история была сурова

и во многом неправа в своем отношении к этой несчастной армии.

Картина жестокого беспримерного погрома, бившее чувство примеры забвения долга отдельными лицами, малодушные сдачи частей войск и крепостей, поразив умы и сердца современников, надолго затмили в глазах большинства истинные причины катастрофы.

Тяжелую чашу страданий пришлось испить в эту эпоху представителям армии, в большинстве честно и верно исполнившим свой долг и нисколько неповинным, что их неправильно вели, воспитывали и учили руководители армии.

Как всегда бывает в подобных случаях, вся вина за поражение была возложена на войска.

Общество и народ, не желая признавать своей, довольно значительной в этом деле, вины, обрушились исключительно на представителей армии.

0x01 graphic

Вслед за открытым письмом "гражданину" герцогу Брауншвейгскому от 4 ноября 1806 г. (нов. ст.) в прессе появился целый ряд статей, обвинений и клеветы, полились ушаты грязи по адресу несчастной армии.

Посыпались, полные сарказма, рассказы о генерале, маневрировавшем при обозе, о командире кавалерийского полка, прибывшем при отступлении в единственном числе без полка и оправдывавшемся, что его лошадь шла слишком большим ходом; высмеивался громадный офицерский багаж, невежество офицеров, якобы спрашивавших еще в Тюрингии, где здесь Париж; заявлялось о неумнии Генерального Штаба, как о причине катастрофы.

Справка:

Карл Вильгельм Фердинанд, герцог Брауншвейгский (9 октября 1735 -- 10 ноября 1806) -- генерал-фельдмаршал Пруссии с 1787 года, участник Семилетней войны, Революционных и Наполеоновских войн.

-- Получил известность признанного мастера "малой войны". Великолепно проявил себя в битвах у Миндена и Варбурга.

-- После окончания войны уехал в Англию с невестой Августой Великобританской, дочерью Фредерика, принца Уэльского, в 1766 году навестил Францию, где познакомился с известным французским писателем Мармонтелем. Во время путешествия по Швейцарии познакомился с Вольтером.

-- После смерти отца в 1780 году вступил во владение герцогством, унаследовав титул герцога Брауншвейгского. В государственных делах придерживался политики просвещённого абсолютизма, был расчётлив и осторожен, что не раз заставляло его отказываться от намеченных реформ. В военном и гражданском управлении следовал прусским традициям, введённым королём Фридрихом II.

-- В 1792 году возглавил объединённую австро-прусскую армию, выступившую против революционной Франции. 25 июля 1792 года в Кобленце издал знаменитый манифест, в котором объявил, что в случае причинения вреда королю Людовику XVI или членам его семьи "бунтовщиков" ждёт скорая и беспощадная расправа.

-- В манифесте герцог открыто объявил о контрреволюционных планах интервенции, чем вызвал огромное возмущение в стране и скорое свержение монархии.

-- Во время войны Четвёртой коалиции вновь возглавил прусскую армию, но был разбит маршалом Даву в битве при Ауэрштедте 14 октября 1806 года и скончался от полученных ран 10 ноября.

Всякий обвинял других, отмечая печальные факты и явления единичного характера и не доискиваясь до истинной глубокой причины отрицательных явлений. Произошло то, что недавно пришлось пережить и нам, то, что неизменно повторяется в истории после больших народных несчастий.

-- Кричали о негодных, неспособных и трусливых генералах, о невжественных, заносчивых и легкомысленных офицерах, о забитых, лишенных понятия о долге, тупых солдатах-наемниках;

-- нападали на жестокую, унижающую достоинство человека, дисциплину;

-- наконец полагали, что причиной катастрофы была отсталость прусской тактики, негодность принятых в армии строев, отсутствие надлежащей подготовки солдата к действиям в рассыпном строю и примнению к местности.

Только проницательные и разумные реформаторы армии, как увидим ниже, проникли в истинную причину погрома и, сумев удалить ее, создали возрождение армии.

Нынешние, новейшие исследования эпохи дают возможность и нам разобраться в истинных причинах неудач прусской армии, отбросив значительную долю страстных и несправедливых укоров современной эпохе поверхностной критики и остановив внимание на существенных - истинных причинах погрома.

Йенский погром постиг Пруссию в ту эпоху,

когда она, подобно нынешней Германии, была на высоте своей славы.

Блеск побед гениального короля в Семилетнюю войну совершенно ослепил умы современников:

-- прусская армия стала считаться первой в Европе;

-- на ее ученья и маневры ежегодно сотнями съезжались смотреть иностранцы и не было предела восторгам и удивлению посторонних наблюдателей перед выучкой и искусством маневрирования прусских войск.

И надо отдать справедливость, что долгое время эти восторги и восхищения были вполне заслужены армией.

Гениальный король в первую половину царствования много труда и сил положил на создание своей армии.

Им были подобраны умелой рукой талантливые и энергичные сотрудники.

Совершенно исключительное внимание было обращено на создание прекрасного корпуса офицеров.

Сам король знал многих офицеров по фамилиям и заслугам; отношения короля к офицерам, несмотря на его строгость, отличались простотой и патриархальностью, и эта тесная связь короля с офицерами много придала силы армии в тяжелые дни Семилетней войны.

Наконец, король значительно улучшил комплектовало армии нижними чинами, придав ей известный национальный оттенок и комплектуя вербовкой всего лишь до половины состава частей.

Благодаря неусыпным заботам короля, глазным образом умелому подбору командного состава, прусская армия этой эпохи отличалась ревностью и усердием к службе и отличной выучкой.

Но вот именно эта-то блестящая внешняя выучка и

явилась впоследствии одной из причин быстрого упадка прусской армии.

Не понимая, что внешность армии блестяща вследствие прекрасного личного состава, люди ограниченные, видевшие всю суть военного дела в одной внешней выучке, стали считать эту внешность источником силы войск.

С этого времени была понемногу забыта первостепенная важность умлого подбора и воспитания личного состава и вся боевая подготовка армии свелась к одной блестящей внешней выучке войск - тактической и строевой.

Этому направлению сильно содействовало, что после Семилетней войны, озабоченный мыслью возродить разоренную страну, король занялся гражданскими делами, требуя от армии лишь хорошей внешности.

Самый характер короля сильно изменился в худшую сторону в смысле нетерпимости к чужим взглядам. Король стал пренебрегать массой, считая, что она должна лишь повиноваться; с годами он длался жестоким и все боле язвительным, являясь форменным угнетателем своей армии.

"После войны", пишет исследователь эпохи, "король стал дальше от своих войск, стал для них чуждым; прежние дружеские отношения между королем и войсками, существовавшие в эпоху Росбаха, исчезли. Строгость его перешла в едва переносимый гнет; гнет этот давил начальников и офицеров и естественным образом передавался дальше из верхних слоев в нижние.

При появлении среди войск в провинции, король внушал форменный ужас. Смотр в фридриховские времена являлся для страны важным событем, от которого зависла судьба многих семейств.

Сколько самых горячих молений жен, матерей, детей и друзей возносились с жаром к небу в эти три ужасных дня о спасении мужей, сыновей, отцов и друзей от тех несчастий, которые постигали их на этих смотрах".

"Подобный принцип механической строгости", продолжает историк, "мог действовать до тех пор, пока во главе армии стояла колоссальная сила.

Исчезло со смертью короля его влияние на армию, осталась в ней лишь доведенная до высокой степени техническая выучка, стали понятны явления 1806 года и нисколько неудивительно ужасающее отсутствие самостоятельности начальников".

Французский офицер, постивший Пруссию в эту эпоху, приглядвшись к манере короля все делать самому, вникая во все мелочи управления и обезличивая своих сотрудников, писал следующие знаменательные слова:

"Король непременно делает все сам, его министры ровно ничего не значат и им, как и генералам, не достает самостоятельности и одушевления. Кажется, что король, делающий так мало для их подготовки, ведет свое государство к пропасти, на краю которой оно очутится тотчас после его смерти".

Суровый гнет короля

вытравил в армии всякие следы инициативы и самостоятельности.

Не давая самостоятельности своим сотрудникам и не имея времени лично вникать в подбор командного состава, король стал оценивать начальников по внешности частей, требуя блестящей строевоей и тактической выучки, не обращая внимания на личные достоинства начальников, - их характер и знания.

Погоня за внешней выучкой, желание щегольнуть на смотру короля красотой и стройностью движений, привели начальников армий к строевому и тактическому штукмейстерству, к разным кунштюкам.

Чтобы смотр сошел гладко, стали вперед все расписывать, точно указывая каждому исполнителю, что и когда он должен делать.

Создался форменный тактический шаблон наступления, отступления, обороны, строго регламентированный указаниями начальства, и подчиненным оставалось только точно и слепо исполнять без всякой мысли то, что за них уже было обдумано и предписано к неуклонному исполнению сверху.

Внешность от этого, конечно, сильно выиграла в красоте и стройности исполнения, зато прусские генералы и офицеры разучились думать и что-либо делать без указки сверху, слепое исполнение мельчайших указаний начальства стало считаться в армии верхом воинской добродетели, а отсутствие приказаний на даннный случай - законной причиной полного бездействия.

Естественно, что при таком духовном и умственном гнете истинные военные люди с характером и инициативой не могли ужиться в рядах армии.

Недаром, знаменитый Блюхер, впоследствии герой и душа войны за освобождение Германии, в эту эпоху подал в отставку, заявив, что, расходясь с королем в убеждениях, он не может продолжать служить. "Ротмистр фон Блюхер может убираться к черту", гласила короткая резолюция короля.

Блюхер Гебхард Леберехт фон, князь Вальштадский (16 декабря 1742 -- 12 сентября 1819) -- прусский фельдмаршал, победитель при Ватерлоо (1815).

-- Русские солдаты Силезской армии прозвали его "фельдмаршал Форвертс" вследствие постоянно повторяемого им в бою слова "VorwДrts" (вперед!).

В это же время ушел в отставку и Иорк, впоследствии смелый инициатор Таурогенской конвенции, решивший без ведома короля переход Пруссии на сторону России и войну за освобождение Германии.

Впал в немилость даже знаменитый Зейдлиц за свое желание обучать конницу лихим атакам, а не парадным кунштюкам и безупречной стройности эволюций.

В рядах армии остались лишь те, кто смог подавить в себе всякий собственный живой взгляд, всякую самостоятельность смысла, кто мог всецело погрузиться в тщательное соблюдение пунктиков устава, обратившись в слепое орудие в руках высшего начальника.

Зачастую очень честные и исполнительные, даже ревностные и трудолюбивые, люди эти отличались поразительной беспомощностью в тех случаях, когда надо было самостоятельно на что-нибудь решаться без точной и определенной указки свыше.

Никоим образом нельзя упрекнуть вождей армии 1806 года

в природной бездарности, отсутствии боевого опыта, трусости.

Такие люди, как герцог Брауншвейгский, принц Гогенлоэ, Меллендорф, Рюхель, Граверт, Калькрейт и др., в свое время прошли серьезную боевую школу, были испытанными и мужественными воинами. Когда-то многие из них выделились своей способностью к самостоятельным действиям, а герцога Брауншвейгского Фридрих Великий приравнивал даже к Конде и Тюренню.

Неправильно и представление о вождях армии, как об одряхлвших стариках. За исключением 71-летннго герцога Брауншвейгского, вполне крепкого и выносливого физически, бодрого умственно, начальники отдельных отрядов армии были в возрасте 33, 45, 48, 52 и 60 лет, а начальник штаба армии 50 лет. Начальники дивизий (по ныншнему, - корпусов) большей частью были в возрасте от 50 - 60 лет, что нельзя не признать вполне нормальным.

Вообще, рассматривая лиц, занимавших выдающееся посты в период Йены, можно, безусловно, отбросить лишь выбор двоих штабных лиц - Массенбаха и Пфуля. Боевому же прошлому, мужеству, опытности и природным дарованиям почти всех прочих вождей могла бы позавидовать любая армия.

И, однако, даже таких лиц, когда-то испытанных и способных, забила пагубная система мелочности, обезличения подчиненных и гнета. И все они, как увидим ниже, проявили себя беспомощными на полях сражений в октябре 1806 г.

Система Фридриха Великого не изменилась и с его смертью, ибо в ней были воспитаны его преемники, а трогать что-либо, освященное рукой гениального короля, казалось тогда святотатством.

Опасные шаблоны высших чинов армии

Кроме того, к гнету в области собственных взглядов прибавилась распущенность высших чинов армии.

Вследствие добродушия королей, многие серьезные проступки высших начальников армии стали оставаться безнаказанными. Высшие чины и офицеры с протекцией в эту эпоху смело могли расчитывать на свою безнаказанность.

В прежнюю эпоху в армии царили шаблоны, одобренные Великим Королем; после его смерти появились шаблоны почти у каждого генерала.

Высшие чины армии до такой степени перестали считаться с обязательностью королевских уставов, что перед самой войной 1806 г., извстный самовластием, ген. Рюхель приказал своим войскам принять строй в 2 шеренги, вместо уставных трех, находя, что опыт предшествующих войн показал, что для того, чтобы бить Французов, вполне достаточно двух шеренг.

Таким образом, в армии создалась атмосфера, невыносимая для подчиненных с самостоятельными, твердыми характерами и как нельзя более благоприятная для лиц, не твердых в чувстве долга, - увренных в своей безнаказанности, - и для лиц произвола, не допускавших и тени самостоятельной мысли у своих подчиненных, а одновременно готовых исполнять самое абсурдное, самое незаконное и вредное для дела требование старшего начальника.

До какой степени привычка к слепому повиновению загубила всякую самостоятельность даже у самых способных людей этого времени, лучше всего показывает поведение самого Главнокомандующего герцога Брауншвейгского во время Йенской катастрофы.

Занимая столь высокий пост, будучи сам владетельным князем, обладая большим авторитетом в военном мире, кто бы, казалось, как не он, мог требовать себе полной самостоятельности в управлении армией.

И, тем не менее, стоило только королю под влиянием неудачных советников высказать самое неудачное мнение, чтобы Главнокомандующий, собственный план которого был вполне разумен и лучше всех других, тотчас отказывался от своего мнения и готов был слепо исполнять всякое требование и пределожение короля, даже то, которое он считал вредным.

Такова была сила привычки к слепому повиновению, внедренная в школе Фридриха Великого даже владетельному герцогу; о простых смертных, конечно, говорить не приходится: отсутствие собственной воли и мысли, недостаток твердости в убеждениях были общей болезнью командного состава, болезнью, обусловившей полную его негодность даже при наличии самых положительных данных в его среде.

"Офицер, который не мог быть уверен

в своей будущности".

Корпус прусских офицеров, бывший в свое время любимым детищем Фридриха Великого, после Семилетней войны под влиянием общей системы тоже пришел в сильный упадок.

Прежде всего, он являлся сильно устарвшим.

Так, согласно списку того времени, из 244 комендантов, шефов и командиров полков 166 имели боле 60 лет, состоя в чине, полковника. Из 54 командиров пехотных полков 42 были старше 60 лет, 12 старше 70 лет. Многие командиры батальонов были старше 60 лет, а один 60-летний офицер еще командовал ротой.

Ротные командиры были большей частью седовласыми стариками с большим количеством детей.

Материальное положение офицеров было плачевное из-за нищенского содержания. Молодежь едва-едва влачила жалкое существование, а у ротных и батальонных командиров были в ходу злоупотребления с отпусками нижних чинов.

Неоднородный состав офицерства по образованию, с громадной примесью иностранцев и инородцев, свободно допускавшихся в армии при условии лишь дворянского происхождения, приводил к полному отсутствию товарищества.

В обществе престиж офицера стоял крайне низко вслдствие материальной его необеспеченности и невысокого уровня образования многих офицеров. Офицеры провинциальных гарнизонов вели знакомство с низшими слоями населения, роняя этим еще больше свой мундир.

Карточная игра и долги были бичем офицерского состава.

Высшее начальство не обращало никакого внимания на поднятие положения офицера.

Никакой связи, кром чисто служебных отношений, между офицерами и начальниками не было.

Служба налагала на офицеров ряд унижений.

Грубые окрики, оскорбления, постоянные унизительные аресты за какую-нибудь ошибку на учении были заурядным явлением, еще более унижая достоинство офицера в глазах общества.

Наряду с этим никто не заботился об удалении из рядов офицерства действительно порочных и негодных элементов, а гордость своим званием зачастую вырождалась в офицерской среде в невыносимое для мирных граждан высокомрие, заносчивость и фанфаронство.

Взрыв французской революции еще более ухудшил положение офицерства.

Недалекие руководители армии решили бороться с проникновением революционного духа усилением строевых и парадных требований. Этим еще более придавили дух и настроение офицерства и, кроме того, зародили в душе его озлобление к высшим чинам.

Вся обстановка и склад жизни и службы офицеров очень дурно влияли на дух и воспитание офицерского состава, ибо основными чертами жизни и службы являлись однообразие и монотонность.

"Отвратительные стоянки", пишет известный фон-дер-Гольц:

-- "Отсутствие возможности учиться и обмена мыслей, скудный образ жизни и невероятный застой в производстве заставляли до одурения вертеться в одном и том же круге, создавая удобную почву для односторонности и тупости. Надежда достигнуть высокого поста манила очень немногих. Для громадного большинства карьера закрывалась ротой или эскадроном.

-- Что было дальше этого - лежало в туманной дали и средними людьми считалось недосягаемым. Ясно, что деятельность офицеров протекала, совершенно растрачиваясь в мелочах повседневной жизни, и постепенно исчезал широкий кругозор".

Самый склад жизни этой армии не давал возможности офицеру заниматься настоящим военным делом и готовить себя к полевой службе.

По окончании осенних сборов более половины солдат распускалось по домам, или уходило в бесчисленные командировки; оставшихся едва хватало - в пехоте для несения громадного караульного наряда, - в коннице - для уборки лошадей. Ни о каких систематических занятиях в поле зимой не могло быть и речи; весь же период летнего обучения уходил на подготовку к различным смотрам.

"Война и ее изучение", писал один кирасирский офицер этой эпохи, "казалось, не были больше нашей целью, мы существовали лишь для нескольких дней, когда нас смотрели король и инспектор; в остальное время мы не имели другой цели и занятия, как изучение пригонки шляп и кормление разжиревших лошадей".

Система движения по службе не была регулирована, а поэтому, при страшном общем застое, некоторые лица выдвигались очень быстро, что вело к развитию в армии вредного духа искательства.

Нетрудно угадать, чем составлялись быстрые карьеры при общей царившей системе.

И, как писал один из офицеров эпохи, "кто выезжал на смотр в новом колете, на прекрасном англичанине, спокойно подавал команды, тот уже считался способным офицером, ибо все делалось только для зрелища".

Недаром в эту эпоху офицер, успешно командовавший на ученьи ротой и батальоном и бывали, сверх того, человеком общества, мог быть уверен в своей будущности.

"Правительство не было свободно

от тайной боязни революции в армии".

Офицерам втайне не доверяли, причем не постеснялись даже возложить наблюдение за ними на полицейские власти до самых низших инстанций включительно.

Этим, конечно, еще более унизили положение офицеров, так как гражданские власти смотрели на них свысока, хорошо зная, что при всяком столкновении некому будет вступиться за офицеров и свое же начальство выдаст их с головой. Подобное положение еще боле раздражало офицеров и, конечно, нисколько не могло содействовать их умиротворению и примирению с гражданами.

Однако, не смотря на всю свою нравственную приниженность и неблагоприятные условия службы и жизни, корпус прусских офицеров проявил очень высокие качества в эпоху разгрома, показав, что основа его не была испорчена в корне предшествующей системой.

И в самые ужасные дни погрома, когда вожди армии окончательно потеряв голову, не знали, что делать, когда обезумившие, изголодавшиеся солдаты в панике бросали оружие и разбегались толпами, когда из армии дезертировали почти все офицеры польского происхождения, дав блестящее доказательство опасности инородческих элементов среди офицеров, настоящий чистокровный прусский офицер за немногими сравнительно исключениями честно и безропотно нес свой тяжелый крест, храбро сражаясь в бою, а, попав в плен, при первой возможности спасался бегством и без денег, переодетым, со всевозможными лишениями пробирался через всю Германию, чтобы только присоединиться к остаткам армии, отступившим за Вислу.

0x01 graphic

"В храбрости, в добром желании",

свидетельствует сам Шарнгорст,

"не было недостатка у офицеров".

Об этом же говорят и цифры потерь офицеров тогдашней армии, вдвое большие, чем у вдвое сильнейшей прусской армии под Кенигрецом.

О наличии прекрасных качеств в офицерском составе армии эпохи разгрома свидетельствует и то обстоятельство, что из 6Ґ тыс. офицеров - участников войны 1806 года, 4 тысячи приняли потом участие в войне 1813 г., где выказали неоспоримую доблесть.

В одном только можно упрекнуть корпус прусских офицеров 1806 года - это в часто проявлявшемся недостатке инициативы и неспособности к самостоятельным действиям и решениям.

Однако, как правильно пишет один из исследователей, "этому они совершенно не были научены в мирное время и это, конечно, не их вина".

В самом корпусе офицеров, по свидетельству Бойена, бывшего министром после Шарнгорста, следует различать 3 совершенно различных по ценности категории.

-- Первую категорию составляли самые старые офицеры - участники Семилетней войны; они были пропитаны еще старыми традициями, отличались усердием и исполнительностью в службе, храбростью, преданностью долгу, но большинство из них уже одряхлло, ум их потерял гибкость и способность понимать новые условия боя.

-- Вторую - самую худшую категорию - составляли офицеры, поступившие в армию вслед за Семилетней войной; полученный ими незначительный боевой опыт рейнских и польских походов совершенно растворился в будничной жизни и службе на учебных полях; они были скорее инструкторами учебного поля, чем солдатами, на войну шли очень неохотно.

-- Наконец, третью - самую лучшую категорию - составляли молодые офицеры, еще полные чувства чести и горячего желания учиться и совершенствоваться в настоящем военном деле.

Последняя категория выказала самые лучшия качества во время войны и составила впоследствии основу возрождения армии.

Мало того, еще до войны в среде этой категории зародилось сильное духовное движение в пользу возрождения армии, поддерживаемое будущим реформатором полковником Шарнгорстом: зародились образовательные общества, появились военные журналы, горячо разбирались и дебатировались военные вопросы.

Эта новая свежая струя в корпусе офицеров встретила резкое осуждение и противодействие в высших кругах армии.

Людей, думавших о благе и величии армии, упрекали в критиканстве; в их бескорыстной критике недостатков армии старые отжившие умы видели опасность подрыва престижа начальства и армии, будто престиж этот создается или разрушается газетными статьями, а не личностями самих вождей.

На верхах армии существовало отвращение к "ученым господам" и это отвращение разделял сам король.

По свидетельству Бойена, в высших кругах армии существовало мнение, что большое число образованных генералов есть бремя для армии и таковых вполне достаточно иметь лишь двоих, одного - главнокомандующего, другого - начальника авангарда, прочие же должны только "кусаться".

И жалоба, что младшие офицеры слишком много занимаются теорией военного дела, что страсть к писанию и склонность к критике овладела ими, была громко провозглашена сверху летом 1806 г. перед самым походом.

А эти-то, столь громко и резко осужденные за свою любовь к делу и армии, мнимые критики впослдствии и создали славу и возрождение прусской армии, едва в конец не загубленной старыми рутинерами, неспособными видеть ничего дальше солдатского носка и ремешка.

Причины катастрофы прусского солдата

Переходя к характеристике солдата эпохи разгрома, необходимо категорически отвергнуть распространенное, ошибочное мнение, будто причиной катастрофы явился вербованный прусский солдат. У нас сложилось ошибочное представление об этом солдат, как о наемнике, думавшем только, как бы убежать из рядов армии.

Нет сомнения, что в войсках того времени был известный и довольно значительный % подобных личностей, против побегов которых приходилось принимать совершенно особые меры; однако, с этой категорий все-таки нельзя отожествлять понятия вообще о всех вербованных солдатах. Наоборот, по свидетельству многих участников катастрофы, вербованный прусский солдат обладал высоким воинским духом и дрался не хуже, одушевленного Императором, французского солдата.

"Не следует думать", пишет историк эпохи, "что армия Великого Короля и его наследников держалась исключительно гнетом и палкой. Обаяние прусского имени блеск ее походов и маневров не могли не действовать на сердца".

И большинство вербованных солдат за время своей долгой службы сживались с армией, привыкали жить ее жизнью и шли на войну с горячим желанием побды.

Вопреки многочисленным, враждебным армии, газетным толкам о том, что солдат держался только страхом палки и враждебно относился к офицерам, история этой армии говорит о многих сценах такой привязанности солдат к офицерам и патриархальности их отношений, которые безусловно исключают все росказни о их взаимной враждебности.

Лучшим же доказательством верности вербованных солдат своему долгу служит тот факт, что, взятые в плен и отпущенные на свободу, солдаты эти в большом числе, вопреки предположению французов, не только не воспользовались дарованной им свободой, но с трудами и лишениями зимой пробирались за Вислу, чтобы только присоединиться к армии, дело которой явно уже было проиграно, и вновь принять участие в сражениях.

Еще лучше были солдаты-кантонисты, составлявиие другую половину армии, комплектовавшейся наполовину вербовкой, наполовину гражданами страны, обязанными отбыванием воинской повинности.

Эти последние отличались верностью и гордостью прусским именем и их дух стоял очень высоко.

Вообще следует отметить, что дух всей прусской армии был прекрасен до самого исхода столкновений.

"Я имел случай", писал майор фон Мервиц - участник событий, "разговаривать со многими офицерами разных полков и я нашел у всех удивительно правильный взгляд на вещи, высокий патриотизм, глубокое сознание причиненного нам унижения и горячее желание померяться с врагом; везде мне подтверждали и. я сам имел случаи наблюдать, что тот же прекрасный дух господствовал и среди нижних чинов".

Но мало одного духа солдат и офицеров, мало их горячего святого желания победы, нужны еще твердые умелые руки вождей, чтобы привести армию к победам. А откуда же могла взяться эта твердость, это умение у тех, кто еще в мирное время отрекся во имя карьеры от всякой собственной воли, от всяких собственных взглядов и умел только строить и равнять войска на ученьях, да наводить внутренний порядок в частях?..

Блестящее уставное обучение явилось одним из главных врагов, загубивших всякий истинный воинский дух армии.

Оно считалось универсальным средством обучения, воспитания, поддержания дисциплины.

С каждым годом обучение это делалось все тяжеле и искусственнее, ибо отдельные полки соперничали друг с другом и стремились перещеголять друг друга красотой и стройностью эволюций, все новыми и новыми кунштюками.

В блестящем строевом обучении видели средство и для борьбы с революционным духом времени.

И вот, как пишет историк. "Для предотвращения влияния духа времени налегали усердно и строго на все внешнее, на твердый щаг, на муштру до потемнения разума, на треск ружейных приемов, на повторение упражнений до полного изнеможения и одурения. В целях хорошей дисциплины было проведено лишение всякой самостоятельности, полное подавление собственной воли перед желанием высшего начальника, полное подчинение собственного мнения господствующему течению".

Слова Фридриха Вильгельма Ш: "Я не вижу, почему "красивейшие войска не должны быть и храбрейшими", требовали подобного направления.

"Горы приказаний по поводу мельчайших внешних подробностей, вызывавшие отвращение во всяком разумном человеке, все росли и все было недостаточно.

Было бы забавно приводить все те пустяки и сноровки, в которых изощрялись, лишь бы превзойти существующее чем-нибудь новым и более красивым; забавна та важность, с которой предварительно обсуждались тон и произношение какого-нибудь командного слова, будто ожидали от разрешения этой задачи возрождения армии. Опасность лежала в самообмане, будто все эти пустяки действуют на моральную сторону солдата и поднимают достоинство войск".

До какой мелочности и убожества мысли дошли руководители армии в эту эпоху, показывает следующая глубокомысленная тирада Сольдерна, знаменитого в свое время экзерцирмейстера: "Хотя предписывается", писал он: "маршировать со скоростью 76 шагов в минуту, но по зрелом размышлении и многократном наблюдении пришел я к тому, что 75 шагов в минуту будет лучше".

В коннице уставное штукмейстерство вытеснило обучение полевой и разведывательной службе; тайну успехов конницы стали искать не в способных вождях, не во втянутости человека и лошади, а в исполнении тончайших и замысловатых эволюций в сомкнутом строю.

В конной артиллерии занялись одной ее подвижностью, которая ставилась выше искусства стрельбы и рассматривалась как самостоятельная цель обучения, не принимая во внимание, может ли эта подвижность сама по себе принести какую-либо практическую пользу. Вообще с конной артиллерией в эту эпоху слишком носились, как с детищем Фридриха, придавая ей не соответствующее значение.

Всеми было забыто древнее как мир правило, что победы одерживаются не внешней стройностью и аккуратностью движений, не математикой, а высоким воинским духом вождей, их готовностью к самопожертвованию, способностью к самостоятельным энергичным действиям без предварительной указки свыше, но в духе старшего начальника.

Всеми было забыто, что чем больше армия привыкла все вперед расписывать и предрешать на ученьях в мирное время, тем более неожиданностей будет ожидать ее на полях сражений, где ничего вперед решить и предписать не может даже гений.

Вопреки распространенному заблуждению, что причина погрома заключалась в отсталости прусской линейной тактики сравнительно с глубокой французской, все новейшие исследователи приходят к единогласному заключению, что именно в технике боя пруссаки мало в чем уступали французам.

Стрелковый бой был известен прусской армии, стрельба прусских стрелков превосходила стрельбу французов в меткости и скорости; та же разница, что пруссаки атаковывали в развернутом строю, а французы в колоннах, конечно, не могла иметь решающего значения. И, конечно, бравые прусские гренадеры с успехом прогнали бы противника из-за изгородей и домов Фирценхейлигена (под Йеной) и Гассенгаузена (под Ауэрштедтом), если бы только по примеру Великого Короля их энергично повели вперед, а не оставляли под расстрелом на открытом месте, ожидая приказаний свыше.

Ведь не помешал же этот самый линейный порядок слабейшей русской армии в ту же эпоху успешно драться с французами и наносить им ряд поражений. "Разница форм", пишет фон-дер-Гольц, "вовсе не давала решительного перевеса французам. Разница решающая была не в форме, а в самостоятельности начальников. У французов в бою каждый начальник самостоятельно выбирал путь следования, время развертывания и вступления в бой; его собственное суждение и решение постоянно требовалось и укреплялось. У пруссаков каждый начальник лишь передавал команду старшего и обращал внимание только на направление, дистанцию и шаг. Его собственное мнение считалось излишним, а выражение его опасным - как источник беспорядка".

А поэтому, когда пришлось выступить на то поле, где некогда ждать приказаний, а надо самому быстро и смело решаться, то прусские генералы и офицеры оказались совершенно беспомощными и неспособными.

"Но кто же рискнет (пишет историк) упрекнуть тогдашних офицеров и солдат за то, в чем они были воспитаны неумолимой строгостью. Ответственность касается лишь высокопоставленных лиц, Сольдернов и их присных - этих губителей армии худшего сорта".

Безусловно, прав очевидец эпохи капитан Мюфлинг в своем заявлении, что армия времени Йены никем не была превзойдена в тактике, что она имела во главе славных, испытанных вождей, необыкновенное количество образованных офицеров, искусных офицеров Генерального Штаба и что рядовые шли на войну с энтузиазмом.

Но что было толку во всех этих достоинствах, когда прекрасное тактическое обучение вылилось в точные и определенные шаблоны, славные и испытанные вожди не имели характера шагу ступить без приказания, образованные офицеры считались злом для армии, а одушевление солдат постоянно расхолаживалось бестолковыми передвижениями и вечным бесцельным мотанием от недостатка решительности в управлении армией.

Армия стала настоящим пасынком Отечества

Всевозможная отчетность была бичем войсковых частей.

Контроль отличался невероятной мелочностью и придирчивостью.

Развелась невероятная переписка, при которой из-за гроша исписывался целый лист бумаги. Учет материальной части был крайне точен и подробен, но о замене пришедшего в негодность и не помышляли.

В Берлинском арсенале содержались на лицо все винты и гвоздики, но они были негодны к службе.

Кремневые ружья содержались в безупречной чистоте, будучи мало пригодны к стрельбе по своей изношенности. В артиллерии канаты и винты не годились к употреблению.

Мобилизация 1805 г. принесла массу неожиданностей.

Приходилось зачастую констатировать, что порох из зарядов был продан и замнен песком. Во многих частях боевые припасы портились или взрывались от небрежного обращения.

В смысле подготовки к войне в политическом и стратегическом смысле не было почти ничего сделано, не сумли привлечь на свою сторону мелкие государства Германии, даже войска собственного герцогства самого Главнокомандующего герцога Брауншвейгского не были присоединены к прусской армии.

Не было подготовлено плана сосредоточения и развертывания, а бездарный Массенбах, - как метко говорили тогда, имел всевозможные планы для всевозможных войн, за исключением войны с Францией.

Крепости не были подготовлены к продолжительной осаде, а за исключением четырех, даже не приведены в оборонительное состояние. Все время думали и готовились к войне против России на восточном фронте и забыли про западный.

Перед самым выступлением в поход ввели новую организацию армии с разделением на дивизии и эта импровизация внесла много трений: начальники не знали подчиненных и обратно, дивизионные генералы не обладали способностью действовать самостоятельно.

Наконец, упустили мобилизовать всю армии и значительную часть войск оставили внутри страны; не привели в исполнение, последовавшего еще перед войной, королевского повеления о сформировании новых 78 батальонов.

Почти никто не думал о серьезной войне, полагали, что поход против Наполеона будет легкой военной прогулкой к берегам Рейна и в худшем случае затянется до весны. Не было сколько-нибудь серьезного изучения противника, а донесения прусского посла в Париже больше касались приемов, выходов и парадов Императора, его любезных разговоров, не заключая каких-либо серьезных данных для суждения о грозившей опасности.

Решительно во всех отраслях, таких образом, сказывались недостатки плачевной мелочной и поверхностной системы управления.

При этом, армия, несмотря на весь свой наружный блеск, была настоящим пасынком Отечества.

Самым скудным образом она была ограничена в своих потребностях, невероятно скупились на ее содержание, учитывая каждый грош, ибо всякий расход на армии считался непроизводительным, а сама армия, по модному тогда взгляду, считалась излишним бременем страны.

Армия стала грубой силой, презирать которую обязаны были все, кто претендовал на звание просвещенного человека.

То опекунство, в котором держали страну Фридрих Великий и его отец, и которое столько вреда принесло армии, не мене печально отразилось и на всей стране.

Привыкнув всегда и во всем управляться сверху, народ и чиновничество прониклись полным равнодушием и безучастностью к государственным и общественным интересам.

В обществе распространился эгоизм и страсть к наслаждениям.

Чувство долга перед королем и Отечеством и патриотизм отсутствовали; пруссак того времени являлся космополитом чистой воды, которому не было никакого дела до своего короля и родины.

Так называемые, либеральные идеи и мода на поверхностное просвещение, широко распространившиеся в эту эпоху, привели к тому, что космополитизм и идея всеобщего мира считались в обществе признаком хорошего тона и эти взгляды разделялись многими сановниками.

Революционные идеи настолько распространились в народе, что в 1803 г. в Силезии толпы крестьян открыто заявляли, что они желают прихода французов.

Миролюбивое правительство преемников Фридриха, боясь прослыть отсталым, заигрывало с либеральными и революционными идеями, принижая во всем положение армии.

-- Войскам строжайше и много раз подтверждалось действовать при подавлении беспорядка терпеливо и мягко.

-- Строжайше воспрещалось все, что могло раздражить бюргера, за ним ухаживали, даже когда он был виноват.

-- Неудивительно, что при таком порядке вещей войска, вызванные для усмирения беспорядков, осыпались бранью, камнями и грязью; неудивительно, что офицеры не были гарантированы от частых оскорблений со стороны публики и уличной молодежи.

Щепетильность правительства в отношениях к населению зачастую ставила войска в очень тяжелое нравственное и материальное положение.

"Совершенно неслыханным правилом было", пишет исследователь эпохи, "что целые войсковые части, имевшие во главе людей, прослуживших 25-30 лет на королевской службе, должны были при квартировании получать от сельских старост свидетельства о хорошем поведении".

Подобная же щепетильность во время войны вела к тому, что части мерзли и оставались без дров, располагаясь рядом с дровяными складами, голодали, находясь в богатейшей стране осенью после уборки хлебов.

"И в то время", пишет историк, "как ротные командиры получали от сельских старост удостоврения в хорошем поведении, эти последние отказывали своим, идущим против врага Отечества, войскам не только в подводах для перевозки фуража, но и в пользовали машинами для резки соломы".

Не без основания говорили участники революционных войн, что французы при республиканском устройстве управлялись монархически, а противники их при монархическом устройстве - по республикански.

Никогда ни одна армия, как известно, не может считать себя свободной от влияния взглядов и привычек окружающего общества и народа, вернее армия - всегда есть дитя своего народа и времени.

Не была свободна от разлагающего влияния времени и прусская армия.

Материалистические и эгоистические взгляды общества, проникая в армию, ослабляли в ней чувство долга; страсть к наслаждениям заражала богатых офицеров, живших в свое удовольствие и отгораживавшихся от бедных.

По характернейшей черте того времени каждый думал прежде всего и только о себе.

"Только в общем горе", пишет историк, "научился народ крепко держаться друг друга, любить родину, ненавидеть врагов и в общем деле забывать о собственном благополучии. Тогда и в корпус офицеров вернулось истинное товарищество".

По соседству неожиданный народился грозный враг в лице революции...

Появившаяся в эпоху революции (Франции - А.К.), в виде нестройной и беспорядочной банды, воспитанная и созданная потом рядом войн, армия эта была совершенно противоположна прусской.

Во главе ее, вместо забитых и боящихся начальства, на все ожидающих точных и подробных приказаний, прусских генералов, стояли люди выделивишиеся своим характером и талантом из рядовой массы люди, лозунгом которых было: "все сметь и на все дерзать в погоне за своим счастьем".

Армия эта не знала уставных хитростей, штукмейстерства и кунштюков учебных полей, не была связана никакими шаблонами, она даже не имела строевого устава; по-видимому, и сам Император считал его совершенно излишним.

Зато все чины армии до последнего рядового, носившего в ранце своем (по тогдашней поговорке) фельдмаршальский жезл, были проникнуты горячим пылом, предприимчивостью и жаждой новых подвигов и славы.

Нельзя сказать, чтобы появление нового грозного врага, выдвинувшего новые способы действий, осталось для Пруссии совершенно незамеченным.

Сознание опасности нового врага, сознание недостатков прусской системы давно зародилось в среде молодых офицеров армии, духовная жизнь которых далеко не была в застое.

Указания на недостатки армии в литературе и в ряде записок с пределожениями реформ появлялись еще задолго до разгрома, только эти новые течения в мыслящей среде офицерства не могли пробиться в жизнь в то время, когда наверху думали добиться победы наивысшей точностью движений.

Попытки предложения реформ и указания на недостатки армии начались еще при жизни Фридриха Великого, но встретили суровый и решительный отпор с его стороны. Тем более надежды возлагалось на его преемников.

Однако, нерешительность слабых наследников Фридриха Великого привела к краху большинство предложенных реформ и целый ряд их не ушел дальше канцелярий.

0x01 graphic

Фридрих Вильгельм III, бывший королем в эпоху разгрома, любил военное дело, но эта любовь короля не шла дальше одной внешности, дальше парадов и формы.

Обладавший здравым умом, видевший и понимавший целеесообразность многих предложенных реформ, король в силу своей нерешительности никак не мог решиться на проведение их в жизнь.

Нерешительный по природе, он усвоил несчастную склонность передавать проекты реформ в комиссии, составленные из старых и завзятых рутинеров, врагов всяких новшеств, проваливших до войны все то, что потом пришлось принимать и проводить в жизнь поневоле после жестокого погрома.

Сам же король, питавший отвращение брать на себя что-либо, до погрома занимался лишь поднятием внешнего блеска армии.

"Единообразие есть красота военной службы", гласила его инструкция, вполне определявшая направление армии.

А между тем в предлагавшихся проектах еще задолго до погрома указывали на необходимость целого ряда полезнейших реформ для устранения недостатков, приведших армию к позорному погрому.

Там отмечались и недостатки командного состава, и необходимость омоложения и поднятия образования офицеров, и необходимость улучшения материального и общественного положения офицера и солдата, и необходимость уничтожения вредной системы хозяйства, отмечались недостатки комплектования и т.д..

Поднят был голос и против прусской тактики, стремившейся слишком к штыковому удару. Так, еще в 1803г. в литературе появилось серьезное предостережение против слишком большого доверия к штыковым атакам, ибо они большею частью удаются лишь, когда неприятель уже отступил, или не может стрелять.

Самым любопытным документом этой эпохи является записка полковника Шарнгорста, составленная за пол-года до погрома, в которой будущий реформатор Пруссии прямо и рельефно указывает на основной недостаток армии - отсутствие истинного воинского духа у вождей армии.

В этой записке, сравнивая прусскую и французскую армии, Шарнгорст категорически высказывается за превосходство первой во всем, кроме генеральского состава. Поэтому, вполне отдавая себе отчет в первостепенной важности для армии хорошего командного состава, он требует полного его обновления в Пруссии, ибо только люди, выделившиеся своей деятельностью, способностями и мужеством, могут стоять во главе полков, бригад и дивизий.

Поэтому он говорит о необходимости строгой ответственности старших начальников, отбора и выдвижения только достойных, удаления неспособных, горячо пишет о необходимости поднятия воинских качеств в среде армии, с жаром протестуя против возведения на первое место искусства обучения.

"Мужество, самоотвержение, твердость", пишет он: "являются основаниями независимости народов и, если на эти чувства нет отзвука в нашем сердце, то мы уже погибли, даже переживая эпоху своей славы".

Записка Шарнгорста являлась серьезным предостережением Пруссии и указанием на тот корень зла, от которого происходили все прочие недостатки.

Но что могли сказать выраженные в ней великие идеи уму и сердцу людей, погрязших в мелочах тактического и строевого обучения, видвших всю цель своей службы в блестящей внешней выучке войск и растерявших всякий воинский дух и разум в погоне за шаблонами и сноровками учебных полей.

И все попытки реформ разбились, встретив жестокое противодействие со стороны высших кругов армии.

В ответ на критику прусской тактики старые рутинеры выдвинули аргумент, что "Семилетняя война есть лучшая апология прусской тактики".

Предложение принять во всей армии рассыпной строй и перейти к стрелковому бою было встречено и уничтожено веским аргументом, что стрелковый бой имеет внутреннюю связь с революционным духом.

Революционный дух отыскали и в предложении перейти к одиночной подготовке солдата.

Когда же окончательно ничего нельзя было возразить против предлагаемой реформы, на сцену в виде последнего резерва выдвигался пресловутый "дух армии", якобы питавший бесконечное отвращение ко всему новому.

Этот дух помешал и созданию запаса на военное время, и отмене громадного офицерского багажа, в составе которого возились на войну мебель и даже клавикорды. Этот дух противился и стрелковому бою, ибо, по мнению старых генералов, стрелок в цепи из-за применения к местности должен был терять свое мужество.

Фридрих Великий в свое время, как известно, очень умело примнялся к новым условиям боя: испытав силу австрийской конницы при Мольвице, он поднял свою конницу; когда стала упадать сила его пехоты, тотчас подкрепил ее усиленной и улучшенной артиллерией, а австрийским кроатам, сильным в стрелковом бою, противопоставил сформированные им стрелковые батальоны с тем же способом боя. В будущем, как ныне известно из его писем, король предполагал отказаться от атак эшелонами и перейти к стрелковому бою. Его же потомки, наоборот, остались глухи к новым условиям боя и цепко держались за им же забракованный уже шаблон атак эшелонами.

Искусство войны свели, таким образом, - в рядах армии к определенным, строго регламентированным на все случаи боя, шаблонам, а в среде ученых теоретиков - к расчетам и математическим формулам, пользуясь которыми можно было якобы решать задачи войны почти что только с бумагой и карандашом.

Недаром, один из тогдашних здравомыслящих писателей - Бюлов, набросав в заключении 15 сентября 1807 г. план изгнания Наполеона из Германии, требовал себе в помощь офицера, но только не из Генерального Штаба, "который все только рассчитывает и ведет войну по этикету".

Побеждать очень хотели, но не самоотвержением, решимостью и пролитием крови, а холодным, строгим математическим расчетом.

Старая рутина свела, таким образом, к нулю все старания живых людей, старавшихся усиленно спасти армию от погрома; и деятельности было очень много, но она не ушла дальше писания.

"В тихом рабочем кабинете короля", пишет фон-дер-Гольц, "за зелеными столами комиссии, в трудах писателей и литераторов всюду предлагались: и улучшение качества войск, и увеличение их числа, и народный состав армии и пр. Все это обдумывалось, рассчитывалось и писалось с одинаково громадным усердием и с одинаково незначительным результатом. Что впоследствии нужда заставила принять и провести, давно уже было духовной собственностью многих кругов государства. Увы, эта эпоха, как и многие другие, подтверждает, что часто только нужда учит молиться и, что еще важнее - действовать".

Несомненно, что вся литературная деятельность до погрома сыграла свою роль, как подготовка почвы к проведению реформ после неудачи, но она могла иметь и еще большее значение, заставив приступить к реформам и до войны, будь только свободнее критика в своих суждениях.

Между тем до войны, провозглашенная на словах, свобода слова состояла лишь в кокетстве с передовыми революционными тенденщями, считавшимися в обществе и даже в военных кругах признаком хорошего тона.

При обсуждении же дел в армии требовалось одно восхищение всем существующим: на мало-мальски серьезную критику недостатков армии смотрли уже косо. Если же к этой серьезной критике примешивались острые и горькие слова болющего сердцем за свою армии человека, то дело кончалось, как с известным страстным писателем Генрихом Дитрихом Бюловым, попавшим в конце концов в тюрьму.

"Будь больше свободы в обсуждении вопросов", пишет историк, "такие люди, как Шарнгорст, стоявшие на правильном пути, побудили бы к движению вперед.

В армии недоставало святого рвения, пылкой любви к отечеству, истинного самоотречения, ставящего дело выше своей личности. Если бы руководящее умы объединились в этом стремлении, воодушевили бы массу, то это привело бы в конце концов колеблющегося правителя к необходимости дать свободный ход вперед.

А так как критика была связана, правящие же круги давно уже отрешились ради своих личных выгод и карьеры от всякой самостоятельной мысли, то некому было сказать веское безбоязненное слово в пользу реформ и все застыло на месте.

Не помогли делу реформ и бесславные Рейнские и Польские походы, где выказалась бездарность и нерешительность генералов, не осмелившихся даже в превосходных силах атаковывать инсургентов.

Что было проку в том, что нескольких генералов предали суду? - их места заняли люди той же складки; зло сидело не в отдельных негодных личностях, а во всей системе, выдвигавшей наверх бездарности и затиравшей талант.

Даже сравнительно скромный генерал, принц Гогенлсэ, как говорили, заявлял: "Я бил французов в 60 боях и я побью Наполеона".

Другие прусские генералы прямо говорили, что Наполеон не достоин быть капралом прусской армии.

Так судили плацпарадные невежды о Великом Полководца, не чуя, что близок час возмездия за их эгоизм, пустоту, скудость ума и духа.

А между тем можно и должно было предвидеть грозу.

0x01 graphic

Наш Суворов в 1799 г., провидя своим проницательным оком весь будущий ход событий в Европе, писал эрц-герцогу Карлу следующие пророческия слова:

"Уже видите вы новый Рим, следующий по стопам древнего; приобртая друзей, он вскоре удостоит и Германию титулом союзницы, также как Испанию и Голландию и несколько прежде Италию, с тем, чтобы в свое время при первом поводе обратить их в подвластных, а цветущие государства в свои провинции".

Предсказание сбылось буквально, а предсказано было то, о чем в это время Наполеон не мог и думать.

Значить, можно было предвидеть все свершившееся и предотвратить, но для этого надо было слушаться голоса знающих людей, а не старых рутинеров, ослепленных самомнением, погрязших в мелочах строевого и внутреннего уставов и разучившихся думать и чувствовать на своих учебных плацах в погоне за идеальным обученем.

...Жестокий урок, полученный Пруссией, служит лучшим и серьезнейшим предостережением для всех армии, забывающих в погоне за лучшим внешним тактическим и строевым обучением о первостепенной важности умелого подбора личного состава и о воспитании в нем прежде всего высокого воинского духа, настоящих военных качеств.

0x01 graphic

Наполеон в битве при Йене. 14 октября 1806 г.

(картина Ораса Верне)

Йенский погром и возрождение армии

Исторический ход событий, приведших Пруссию к ужасной катастрофе, развивался с поразительной быстротой.

После долгой миролюбивой политики, ставившей целью мир во что-бы то ни стало, ценою каких угодно унижений, король, наконец, был выведен из себя бесцеремонным хозяйничаньем французов в Германии и захватом Ганновера, общанного Пруссии Наполеоном за нейтралитет в 1805 г.

И вот 28 июля 1806 г. была объявлена мобилизация, имевшая целью скоре испугать французов, чем решительное выступление против них. Известие о мобилизации было принято армией с большим восторгом; казалось, не было предела одушевлению войск, вспомнивших былую славу и жаждавших схватиться с гордым и надменным врагом.

11 сентября действующая армия закончила сосредоточение и к ней прибыл король.

Король не принял командования, но остался при армии, чем сильно стеснил Главнокомандующего герцога Брауншвейгского.

Свита короля вмешивалась в управление армией; все вопросы решались на общих военных советах, план Главнокомандующего был забракован и ему навязали другой; армии принца Гогенлоэ, действовавшую на том же театр, не решились вполне подчинить Главнокомандующему, боясь обидеть принца.

У герцога Брауншвейгского не хватило твердости потребовать объединежя власти и удаления посторонних советчиков и отсутствие твердой воли в управлении армией скоро стало чувствоваться всеми войсками, зарождая сомнение в успехе.

Императору был послан грозный ультиматум с требованием исполнить все его требования к 26 сентября и вывести армии из Баварии.

Таким образом, куском бумаги думали испугать человека, давно уже привыкшего решать все вопросы политики железом и кровью.

Отправив ультиматум, гордо решили перейти в наступление и продолжали движение, все время сохраняя в душе тайную надежду, что Наполеон испугается и уступит.

А между тем, Император даже не удостоил короля ответом и тотчас двинул всю свою 160-тысячную армию общей массой по трем параллельным дорогам прямо на Берлин, мало интересуясь местом пребывания пруссаков и зная, что они должны броситься к нему для защиты столицы.

Известие о наступлении французской армии ошеломило прусских вождей и быстро заставило их отказаться от гордо провозглашенного наступления. Сразу же приостановили наступление под предлогом, что сначала надо произвести разведку; затем военный совт 22 - 23 сентября решил уже прямо перейти к обороне, а совет 30 сент. - 1 октября - попросту поскорее уносить ноги.

На примере этих несчастных вождей можно воочию убдиться, что для настоящего решительного наступления мало одного воодушевления войск, мало одного теоретического решения наступать.

Нужна еще твердая воля, железная решимость вождей схватиться с врагом во что бы то ни стало.

А откуда же может взяться эта воля, эта решимость в той армии, где то и другое систематически вытравляется всей системой мирного обучения и воспитания.

И злую шутку сыграла судьба над несчастными вождями во время этой операции. Надо же было, чтобы слепое счастье войны создало для прусской армии самую благоприятную материальную обстановку, как бы желая этим еще лишний раз подчеркнуть, что победа создается не материальными данными, а моральными.

Редко когда на войне можно быть более осведомленным в обстановке, чем были осведомлены прусские вожди в эту операцию, но и эта осведомленность, как всегда бывает, не принесла никакой пользы нершительным людям, тогда как почти полная неосведомленность нисколько не отразилась на энергии и решительности действий Императора.

Мало того, и перед самым столкновением слепое счастье войны было всецело на стороне пруссаков.

Занятый одной мыслью, одним стремлением гнать врага, перехватывая ему путь отступления, Император, введенный в заблуждение неверными сведниями, промахнулся и главную массу войска продвинул впустую, подставив одновременно изолированные корпуса: Ланна - у Йены - всей армии принца Гогенлоэ, - Даву у Козена - всей армии герцога Брауншвейгского.

0x01 graphic

Маршал Мюрат,

возглавляющий кавалерийскую атаку в битве при Йене

Однако, нерешительные, думавшие лишь о спасении, прусские вожди не использовали благоприятной обстановки.

Быстрым сосредоточением к Йене Император выручил Ланна и в четырех бессвязных, отдельных, полных напрасного героизма боях... - разбилась 2 октября 1806 г. армия (33) Гогенлоэ, подставив под удар Наполеона отдельными орядами сначала 8, потом 5, потом 25 и, наконец, 12-15 тысяч человек.

В тот же день, в нескольких верстах от Йены, под Ауэрштедтом наткнулась вся армия герцога Браугшвейского на один корпус Даву и, несмотря на подавляющее превосходство в силах, совершенно также по частям была разбита одним этим корпусом.

Оба прусских вождя выказали бездну личной доблести и героизма в несчастный день 2 октября. Принц Гогенлоэ весь день провел в пороховом дыму, ободряя и устривая войска; герцог Браугшвейский пал смертью героя во главе полка.

Но мало одной личной храбрости солдата для вождя, выше того стоит его воля, решимость и широкий кругозор.

Твердого бесповоротного решения двинуть сразу все войска на врага не было у вождей армии, они скорее готовы были искать смерти в бою, чем на что-нибудь твердо и определенно решиться, взяв на себя ответственность.

Привыкнув всю свою жизнь заниматься одними мелочами, впутываться в дело младших начальников, они в бою влезали в боевую линию, управляли отдельными батальонами и полками, забывая про остальные части армии, стоящие неподвижно и безучастно на одном месте, в силу привычки мирного времени - ничего не делать без приказания.

0x01 graphic

"Наполеон в Берлине"

Картина Шарля Мейнира

Страшен был удар, постигший несчастную армию.

Не давая ей возможности устроиться, Император развил беспримерное по энергии преследование: 13 октября французы были уже в Берлине, 16 октября остатки армии принца Гогенлоэ капитулировали в числе более 10 тыс. человек с орудиями у Бренцлау перед конным отрядом всего в 1.000 коней, ... остатки армии герцога Браугшвейского под начальством Блюхера капитулировали у Раткау.

-- Крепости Эрфурт, Шпандау, Штетин и Кюстрин открыли ворота врагу тотчас при его приближении, крепости Багденбург, Гамельн и Нинбург сдались тотчас после обложения. При этом, Кюстрин сдался всего 3 бат. Французов, Штетин, с гарнизоном в 7 бат. И 100 оруд., небольшому кавалерийскому отряду.

И всюду предлогом для сдачи служило мнение, что все дело проиграно, отсутствие распоряжений короля и якобы, желание избежать лишних потерь в силу модной в то время нежной гуманности.

И только старый комендант Грауденца, один из немногих, нашел в себе мужество ответить на предложение о сдаче, мотивированное, что нет больше короля в Пруссии, словами настоящего воина: "Если нет короля в Пруссии, то я король Грауденца".

В других же местах почти всюду царила полная беспомощность и растерянность.

0x01 graphic

Встреча Гегеля и "мировой души" Наполеона I в Йене

Недостатки командного состава, как основная причина погрома

"Бесспорно (пишет фон-дер-Гольц), что именно высшие чины корпуса офицеров показали себя беспомощными и ненаходчивыми на полях сражения в октябре 1806 г.

Оторванные от мирной рутины и привычного шаблона смотров, большинство из них не умело найтись.

Никто не хотел приказывать, никто не хотел брать на себя ответственность.

Только механическое, буквальное исполнение полученного приказания и было доступно умственному кругозору этих людей, зачастую верных своему долгу и храбрых, но отличавшихся ныне непонятным для прусской армии отсутствием самостоятельности.

В полнейшем непонимании обстановки каждый вождь стремился поставить себя и свои войска в самое невыгодное положение к моменту столкновения. Командный персонал высших и низших степеней отказывал почти без исключения.

И, наоборот, нельзя не отметить ту радость и одушевление, с которыми шли войска в бой и твердо стояли под убийственным огнем неприятеля.

Все отзывы современников единогласно свидетельствуют о доблести и одушевлении войск. "Полк был одушевлен самыем высоким энтузиазмом", пишет один участник событий. "Мы верили в победу", удостоверяет другой. "Радость блистала на всех лицах, когда наше продолжавшееся наступление обещало желанный прекрасный успех", отмечает третий.

Батальон принца Августа утром, в день сражеия, поклялся всюду следовать за принцем по пути чести и сдержал свое обещание. Батальон принца Гогенлоэ в бою при Ауэрштедте на предложение штурмовать д. Гассенгаузен отвечал громким радостным "Ja!". Пр и вызове принцем Гогенлоэ охотников из одного полка, полк весь вышел вперед, как один. Одушевление войск выразилось и в том, что почти все части наступали с музыкой.

Все показания вождей впоследствии перед следственной комиссией полны самых лестных отзывов по поводу поведения войск, а им, казалось бы, так было естественно сваливать причину неудачи на войска для своего оправдания.

И, конечно, стоило только вождям армии энергично повести войска вперед, чтобы армия показала себя достойной своей былой славы.

"Очень жаль", пишет один офицера "что не было использовано доброе желание войск; можно было с уверенностью надяться, что неприятель был бы опрокинуть, если бы только его решительно атаковали".

"Общей жалобой", пишет исследователь эпохи: "была жалоба на недостаток приказаний, что для энергичного вождя может быть только приятно, давая возможность действовать по собственному желанию и по обстоятельствам. Каждый посылал за приказаниями, никто не хотл их давать. Ссылка на необходимость приказания считалась достаточным предлогом, чтобы до его получения ничего не делать".

С чувством глубокой горечи жалуется в своем донесении следственной комиссии адъютант принца Гогенлоэ - фон-Марвиц на внедренную в мирное время "несчастную привычку все до самых ничтожных мелочей предписывать, приказывать, всем распоряжаться сверху (предполагая в начальнике настоящего Бога) и в результате лучше ничего не делать, ожидая приказаний, чем принимать какое-либо решение.

И лучшей иллюстрацией, до какой степени неудачная система мирного времени, внедряя пагубные привычки, может, отзываться на энергии и предприимчивости даже самых сильных характеров, лишая их инициативы, может служить тот факт, что Блюхер - этот неукротимый Блюхер - само олицетворение инициативы в 1813 г., - этот генерал "vorwarts", на поле сражения при Ауэрштедте, собрав свою конницу, видя разгром пехоты и гибель артиллерии, и не подумал сам воспользоваться благоприятнейшим моментом для атаки, сознавая всецело ее необходимость, а искал короля, чтобы испросить у него разршения на это, которое ему дано не было.

И таким образом, 80, бесспорно превосходных по качеству, прусских эскадронов отступили, бросив остатки своей пехоты и потерявшую способность к передвижению артиллерю девяти эскадронам шассеров, которыми только и располагал маршал Даву.

-- Если так действовал даже выдающийся воин, то о людях с менее сильными характерами говорить нечего: они давали вопиющие примеры отсутствия собственной воли и мысли и преступно слепого исполнения приказаний и требований устава.

Так, один ротмистр, получив после погрома приказание перейти со своим депо Одер и сжечь за собой мост, хотел исполнить это приказание буквально, хотя к мосту уже приближался разбитый полк драгун, который только здесь и мог спастись от врага. Лишь затруднение при поджоге моста, да пассивное сопротивление жителей, исполнявших эту работу, спасли полк от рук противника.

Один командир кавалерийского полка не осмелился отступить от указанного ему приказанием пункта ночлега, хотя таковой находился в тылу противника, где полку и пришлось капитулировать. "Зная, что две кавалерийских дивизии противника были перед нами, справа и слева, мы двигались в этот мешок с таким спокойствием и беспечностью, будто шли на маневры в Потсдам", пишет участник события.

"Но прежде чем осудить этих боспомощных начальников", справедливо пишет исследователь, "следует принять по совести во внимание, что они совершенно не были подготовлены к своей роли".

Неумолимый жестокостью они были приучены делать лишь то, что приказано и по букве приказания, а поэтому все их доброе желание, усердие и старательность, которым не доставало высшей цели, были направлены исключительно на педантическое соблюдение всех мелочей, которое давало им успокоение совести в сознании исполнения долга по своим силам.

Генерал, прежде всего, в сражении помышляющий о спасении денежного ящика, полковник, посылающий в сражении адъютанта в лежащий перед фронтом город, чтобы изготовить следующее по табели срочное донесение, комендант, лично занятый, несмотря на приближение противника, разрзыванием сукна и раздачей его ремесленникам в заботе, чтобы не пропал ни один клочок, - все это дети того же духа, того же, все свежее задушившего, педантизма, все той же, затемнившей всякий светлый взгляд, мелочности".

Итак, горе всякой армии, где педантизм и мелочность начальников убили в мирное время всякую самостоятельность, всякую живую мысль подчиненных.

Горе всякой армии, где в погоне за наилучшим обучением и внутренним порядком забыта в мирное время необходимость, прежде всего, создать самостоятельные и твердые характеры, преисполненные - не унизительной для воина боязни начальства, а глубокой преданности своему долгу перед Царем и Отечеством.

Горе всякой армии, где начальники смотрят на себя не как на вождей, готовых вести войско в бой, а как на инструкторов,- призванных лишь учить полки и наблюдать за внутренним порядком, вникая и регламентируя все мелочи солдатского обихода.

Прусские гражданские власти явились верными союзниками французов...

Грустное впечатление производит поведение армии в эпоху погрома, но еще боле потрясающе отношение народа и общества к свершившемуся событию.

Поражение армии не только не вызвало взрыва национального чувства, бури народной, но сопровождалось еще злобной радостью бюргеров, радовавшихся, что, наконец, провалилась эта ненавидимая ими армия.

"Благонамеренное" бюргерство не только отнеслось равнодушно к судьбе государства, но еще требовало устройства торжественных встрч и приемов врагу отечества и короля, чтобы "жить с ним хорошо".

А одновременно взятые в плен прусские офицеры встречались на улицах своего же Берлина язвительными насмешками, с демонической радостью.

Так, кн. Гацфельдт, управлявший Берлином, отказался исполнить повеление короля выслать за Вислу 40 тыс. ружей из Берлинского арсенала, мотивируя свой отказ, что эта высылка может навлечь на город непредвидимые несчастья.

Ружья достались французам и после войны прусская армия осталась почти обезоруженной.

Одновременно Берлин был занят большими приготовлениями к встрече французов и бюсты короля и Императора Александра I заботливо удалялись и прятались.

Прусская печать положительно целиком стала на сторону французов, осуждая тех, кто еще был склонен вести с ними борьбу.

"Berlinische Nachrichten" от 8 ноября 1806 г. (н. ст.), сообщая о мст-в нахождения и численности королевской армии к этому наставительно прибавили по адресу верных слуг своего Монарха: "Странно, что некоторые люди так слпы, что еще идут на свою погибель".

Заявление "St. Petersburger Zeitung", что "неудача не поколебала привязанности пруссаков своему королю и все желают продолжения войны" было высмеяно тотчас прусскими газетами, причем "Berlinische Nachrichten" в номере от 20 декабря 1806 г. писали:

"Что все пруссаки желают продолжения войны - этому могут верить в Петербурге, но не в Берлине".

И это действительно была сущая правда.

Зато, лестным эпитетам по адресу Наполеона и его армии не было конца в прусских газетах.

"Великодушие Наполеона", "высот достоинства его армии", "веселый нрав офицеров", "благородство великой нации", "Император - это герой", "великий республиканец" "космополит", "великий дух говорит в нем", "удивление перед ним скоро переходит в благоговение", так - на все лады трещали прусския газеты этой эпохи, считая весьма лестными такие эпитеты, как космополит и республиканец.

В своем лакействе перед французами не пощадили пруссаки и своих национальных героев и по адресу стоявшей на площади статуи Зейдлица в журнале "Neue Feuerbrande" не замедлила появиться следующая гнусная, высокопарная тирада:

"Исчезни, храбрец: в окрестностях Йены и Ауэршедта отмстил тебе тот народ, у которого триумф похитил ты при Росбахе, и теперь не место тебе здесь. Исчезни, исчезни!"

Немецкие журналы печатали французские победоносные песенки, похвалы французским государственным людям, торжествовали по поводу восстановления Польши в отнятых у Пруссии провинциях.

Казалось, что народ, как таковой, совершенно перестал существовать и исчезла Германия.

Неудивительно, что, избалованный подобным приемом, ждал чего-нибудь подобного Наполеон и в Москве.

Но недолго продолжался этот нездоровый угар и в Пруссии.

Горе народное для мощного и разумного народа, как, оказывается, есть сильный и верный целитель его недугов.

И вслед за космополитической растерянностью народа и лакейством трусливой газетной челяди шла бурная волна здорового патриотизма, подхватившая и вынесшая Пруссию из пропасти, в которую она попала.

Новые государственные деятели, полные того горячего патриотизма, которого так недоставало прежним руководителям страны, рядом реформ возродили и поставили на ноги упавши народ.

И во главе этого нового движения, прежде всего, пошла армия, возродившаяся и воспрянувшая духом.

Жестокий погром заставил короля оставить свою нерешительность и приступить к энергичному обновлению армии.

Вполне отдав себе отчет, что основными причинами поражений являются не отсталая тактика, не несовершенство уставов, не неудачное обучение, а недостатки людей, составляющих армию, король решил, прежде всего, сверху до низу обновить командный состав, понимая, что только люди безупречные и преданные долгу могут оставаться в армии.

Еще во время войны последовал 1 декабря 1806 г. королевский указ об исключении из армии лиц, запятнавших себя позорной деятельностью во время капитуляции отрядов и крепостей.

Через насколько недель после Тильзитского мира по повелению короля была образована особая следственная комиссия, а несколько времени спустя трибуналы в полках.

На эти учреждения было возложено рассмотреть действия во время войны всех чинов армии от фельдмаршала до прапорщика с целью очистить армию от всех порочных элементов и дать ей уважение народа.

"Лишь после того, как каждый полк оправдается установленным порядком и будет очищен от каждого чина, забывавшего свой долг, он будет иметь право не краснеть за себя и за других и потребовать к себе прежнего уважения", писал председателям трибуналов генерал Граверт.

Расследование, действительно, велось самым беспощадным образом и в результате из рядов армии были навсегда удалены за свое поведение во время войны 17 генералов, 50 штаб-офицеров и 141 обер-офицер.

Всем прочим офицерам были выданы свидетельства в безупречном поведении.

Работа следственной комиссии опровергла газетные толки и клеветы, будто во время войны все офицеры были за фронтом.

Комиссия открыла многие скромные заслуги и показала, что из 7 тыс. офицеров только 208, т. е. всего около 3%, оказались недостойными своего мундира.

Работа комиссии реабилитировала прусского офицера; дух его был поднять, так как в среде армии не осталось недостойных лиц, и прусский офицер отныне мог смело смотреть в лицо мирным гражданам, не краснея за свой мундир.

Однако возрождение армии не могло ограничиться одной деятельностью следственной комиссии и удалением только лиц, нарушивших свой долг и присягу.

Помимо этих лиц наверху армии оставались люди, хотя и не запятнавшие себя ничем позорным, но всецело проникнутые прежней рутиной, мелочностью и убожеством мысли.

Переродиться эти люди не могли, а оставаясь у власти во главе войск, они опять задавили бы всякую живую мысль, инициативу и самостоятельность подчиненных, свели бы все дело опять к мелочам строевого и внутренняго уставов и остались бы, таким образом, только на бумаге, шедшие сверху, все самые лучшие приказы и пожелания.

Надо было очистить армии и от этого вредного элемента.

И знаменитый реформатор прусской армии, ее новый военный министр, Шарнгорст, бывший всего полковником во время войны, нашел в себе твердость и мужество довершить обновление командного состава, несмотря на все вопли и укоры, несмотря на все крики, что он яко бы ведет армию к революции.

Реформаторская деятельность в этом направлении Шарнгорста и его преемника Бойена была настолько энергична, что из 142 генералов, - участников войны 1806 г., - к войне 1813 г. в рядах армии остались лишь двое: Блюхер и гр. Тауэнцин.

"Во время войны 1813 г. зачастую сравнительно очень молодые люды занимали очень высокие посты. Гнейзенау, бывший в 1806 г. фузилерным капитаном, в 1813 г. был генералом и начальником штаба армии Блюхера. Младшие офицеры эпохи разгрома - в войне за освобождение командовали батальонами и полками.

И вот эти-то молодые люди, воинский дух и волю которых так старались задавить старые парадные генералы, укорявшие молодежь в критиканстве, создали славу и величие армии, избавившись от губительного влияния отжившего поколения.

И главным реформатором армии явился тот самый Шарнгорст, которому раньше постоянно ставилось в укор неумение командовать парадом.

"К монархической верности, основанной на присяге, к тщательно поддерживаемому корпоративному духу, к старым традициям, строгости в службе, прибавилась та склонность к ответственности и инициативе, бесчисленное число примеров которой дали: Иорк у Таурогена, Шарнгорст, Гнейзенау, Грольман, Блюхер, Гетцен и даже Шилль в своей сумасшедшей дерзости. Прусский офицер служит, но он не знает пассивного повиновения, свойственного сорту людей, которых Бойен резко и метко обрисовал кличкой "духовных кастратов". Личность прусского офицера всегда реагирует и он умет рисковать, когда этого требует его совесть".

В этом пересоздании и перевоспитании духа прусских офицеров и заключается величайшая заслуга перед армией ее реформаторов.

Не сразу, однако, свершился этот переворот в прусской армии, ибо сразу ничего не делается в истории. Сила традиции и привычек попыталась еще раз вернуть прежний порядок вещей.

После войны 1815 г. в период долгого мира командный состав армии вновь пришел в упадок и, по исследованию прусского Генерального Штаба, к сороковым годам XIX столетия большинство генералов опять стало "скоре инспекторами войск, знатоками уставных мелочей", но не вождями, постигшими все величие войны.

И во время народных волнений 1848 г. растерянность и нерешительность прусских генералов сказалась вполне.

Снова спас Пруссию ее офицерский составь.

"Не будучи всегда поддерживаемы сверху, они сохранили в целости дисциплину и верность войск. Сделали это ротные командиры и поручики", пишет в своих воспоминаниях принц Фридрих Карл.

В эту эпоху прусская армия вновь была близка к тому же состоянию, как и перед Йеной.

Но, к ее счастью, во главе очутились люди, смело решивишеся пойти по пути реформ, не ожидая для этого только нового погрома. Таким образом, воспоминание о несчастных вождях 1806 г. придало решимости и спасло Пруссию от повторения того же в шестидесятых годах. Это же воспоминание и поныне заставляет усиленно работать прусскую армию, бережно относясь к самостоятельности и инициативе подчиненного, считающейся до сего времени лозунгом армии и неприкосновенной принадлежностью каждого ее чина.

Кардинальные меры прусской армии

Помимо обновления командного состава, одновременно с этим, Шарнгорстом был проведен целый ряд реформ, клонившихся главным образом опять-таки к улучшению качества офицерского состава.

В целях развития чувства чести было обращено серьезное внимание на искоренение унизительного обращения с офицерами и вообще с подчиненными.

Была измнена вся система взысканий и учреждены суды чести.

Был принят ряд мер для поднятия уровня образования среды генералов и офицеров.

Сам большой любитель и знаток военной истории, Шарнгорст считал первостепенной необходимостью для начальника широкое военное образование на почве нзучения военной истории.

"Если бы долгих лет службы было достаточно для создания генералов, то отчего бы не проводить в этот чин капралов и ефрейторов за их старшинство", писал он. Считая, что без хорошей военной литературы не может быть ни разумной армии, ни развития военных талантов, Шарнгорст много труда положил на работу в этом направлении".

Подготовка армии к войне стала предметом самых внимательных забот. Караульная служба была уменьшена до одного наряда в неделю.

Всякий шаблон и стремление к красивой картинке преследовались.

Дело шло о том, чтобы вновь не впасть в тактически педантизм и общее отсутствие инициативы эпохи Йены.

"Если не бороться с этим духом до последнего", говорил Шарнгорст, "то умы механизма восторжествуют над теми, кто обладает умом и сердцем".

Параллельно с возрождением армии шло возрождение народа и его примирение с армией.

В прусских университетах шла горячая проповедь патриотизма.

Во внутренней жизни народа усиленно работал Штейн.

Время было очень тяжелое.

Наполеон зорко наблюдал за Пруссией.

Денег совершенно не было: бюджет первых трех месяцев 1808 г. выразился доходом в 386.000 талеров и расходом в 2.586.000. Вооружение отсутствовало вследствие массы капитуляций и изменнического поступка кн. Гацфельда, предавшего врагу весь Берлинский арсенал. После заключения Тильзитского мира во всей стране оставалось в руках пруссаков не более 10 тыс. ружей.

Наконец, секретной статьей договора 1808 г. Пруссия обязалась содержать армию не свыше 42 тыс.

И тем не менее, энергичные руководители армии сумели возродить ее и в самых тяжелых условиях, воочию доказав, что воля и энергия превозмогают все препятствия.

Всего через 6 лет после погрома,

Пруссия выставила в поле сильную армию с доблестными, полными предприимчивости и инициативы вождями.

Стоило только очистить командный и офицерский состав армии, изменить систему отношений, чтобы в рядах той же армии, того же офицерского состава нашлись люди дела, энергичные и твердые, которых яко бы совсем не было в 1806 году.

Картина жестокого погрома и затем быстрого почти моментального возрождения Пруссии является лучшим указанием, какое колоссальное значение для успехов армии имет правильная система тщательного подбора командного состава армии и как призрачна и обманчива даже самая блестящая внешность, даже самая лучшая техническая выучка.

Не принимая во внимание возможности появления гениев, появляющихся вообще очень редко, следует признать, что все армии одинаково пополняются как способными, так и бездарными людьми, но в одной армии система выдвижения выносит наверх почти сплошь способных людей, отбрасывая бездарность, в другой (или в той же самой, но в другую эпоху) - выдвигает почти сплошь бездарность, затирая талант.

И то, и другое явление ни в коем случай нельзя считать случайностью или результатом непонятного оскудения людей.

Как показывает пример Пруссии, наличие талантливых, или бездарных людей является общественным законом спроса и предложения; подобно всем существам мира, талант для своего развития нуждается в определенной атмосфере: есть она - он развивается и распускается; нет этой атмосферы - гибнет, или приспособляется к другой, неизбежно теряя свои основные черты.

Подобной атмосферой для развития или гибели таланта в армии является существующая в ней система оценки людей, вся сумма царящих в армии взглядов, понятий и отношений.

Ищет армия в мирное время людей долга, сильных непоколебимых характеров, требует широкого кругозора, инициативы и образования, - в ответ на этот спрос являются военные таланты.

Нет в армии спроса на все вышеперечисленное, выдвигаются в ней люди лишь в силу известных цензов, после отбытия известного номера, или за одну блестящую внешнюю выучку и внутренний порядок частей, - тотчас затирается талант и выдвигается бездарность.

И это нисколько неудивительно.

Как показывает опыт истории, погоня за блестящим внешним обучением во все времена вела к царству шаблонов, точных определенных форм, так как только ими создается внешняя красота. Довольно же завестись в армии шаблону, чтобы в военном искусстве, как и во всяком другом, ремесленник, умеющий лишь тупо без всякой своей мысли копировать определенные копии, стал побивать настоящего артиста, душе которого невыносимо претит всякое рабское подражание.

Как показывает пример Пруссии,

возрождение армии является прочным только тогда, когда оно глубоко захватывает армию, обновляя и перерождая весь командный состав, изменяя в корне все его взгляды, понятия и привычки и безжалостно удаляя тех, кто по своему складу, мелочности и пристрастия к внешности и шаблону неспособен усвоить понятия о первостепенной важности в военном деле высокого воинского духа.

Без такого полного перерождения командного состава все самые лучшие проекты реформ не уходят дальше области благих пожеланий и ведут лишь к изводу бумаги...

Прусская армия эпохи Йенского погрома. Ее возрождение. Значение для нас этого поучения. (СП б., 1912).

Сообщение, читанное на общем собрании членов Общества ревнителей военных знаний 14-го декабря 1911 года; Генерального Штаба Капитаном Н. А. Морозовым

0x01 graphic

Иуда. Предначертание, 1994,

И.Коржев

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 08/03/2015, изменен: 08/03/2015. 196k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 34 штук.	Ваша оценка:
Аннотация: Когда-то, говорили, что "кадры (простые люди) решали все". Потом за людей стали решать особые органы - кадровые. И тогда стали твердить: "В кадрах решают все". По мере узурпации власти стало видно, что "выше кадров - только солнце". И тогда родилось императивное требование: "Кадры решили - и ВСЕ!"... Вот такие были дела...

Каменев Анатолий Иванович "Должности не соответствует, а начальником быть может"...

Каменев Анатолий Иванович
"Должности не соответствует, а начальником быть может"...