ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. "Эра великих ошибок", когда "один" "может все" ...

"Эра великих ошибок", когда "ОДИН" "может все" ...

Когда, одаренные от природы умом и талантами,

в начале своего поприща еще умели останавливаться и отступать, умели сдерживаться и терпеливо ждать, умели, наконец, иногда признавать свои ошибки;

и когда они утратили это уменье тогда, когда достигли вершины доступной им удачи и могущества...

ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА РОССИЙСКОГО

Мысли на будущее...

Начнем с первой исторической "ошибки"...

Любопытная характеристика дана Н.К. Шильдером в его труде:

Император Николай Первый. Его жизнь и царствование. т. **.- СП б., 1903.

...На имя Начальника штаба России Я.И. Ростовцева (после - генерал-адъютант), пришло письмо военного министра Статс-секретаря Великобритании Брискорна от 10 марта 1837 года следующего содержания:

"Великобританское министерство, имея в виду, что военные училища Росси учреждены на весьма прочных и полезных для образования юношества основаниях, изъявило желание получить некоторые сведения о наблюдаемых у нас по сей части правилах. Государь Император, по всеподданнейшем о сем докладе, с удовольствием изволил изъявить согласие на доставление сих сведений английскому послу лорду Дургаму, сообразно составленной им по сему предмету записки".

К письму была приложена записка лорда Дургама, в русском переводе, заключавшая десять вопросных пунктов.

Вопросы, предложенные великобританским министерством, настолько характерны, что их нельзя не привести целиком.

В них удивительно вдумчивое отношение не к теоретическим только, а главное - к практическим средствам и приемам подготовки будущих офицеров специального рода оружия любой армии.

Вот эти вопросы:

-- 1)Каких лет мальчики принимаются в военные училища?

-- 2)Какие права должны иметь мальчики, чтобы вступить в военное училище? Определить подробно различные основания и степень важности каждого из них.

-- 3)Число лет, потребное для окончания приуготовительного курса в военных училищах.

-- 4)Какому следуют курсу учения? Объяснить учебные предметы; время, посвящаемое каждому из них; число учебных часов, распределение их. Каким книгам следуют при преподавании каждого предмета? Как определяются степень способности учеников? Если посредством экзаменов, то как они как они производятся: экзаменаторами, не принадлежавшими к составу училища, или профессорами и наставниками? Словесно или письменно? Если экзаменаторы-профессора, то какие приемлют меры для предупреждения пристрастия? Как определяются различные степени познаний?

-- 5)Какими средствами возбуждается желание успеха? Какие награды даются за таланты и прилежание?

-- 6)Каким образом соблюдается дисциплина? В чем состоят наказания? Как именно определяются и усиливаются? Есть ли какое-нибудь наказание за невнимание и невежество, отсюда происходящее?

-- 7)По окончании курса как избираются артиллерийские и инженерные офицеры? Какие потребно иметь сведения для сих знаний? Каким образом удостоверяются, что офицер приобрел эти сведения? Если посредством экзамена, то кем и в чем присутствии он производится?

-- 8)По избрании офицеров для артиллерии и инженерного дела присоединяются ли они немедленно к своим корпусам, или поступают предварительно в практические училища, где приложение их познаний к делу составляет главный предмет учения? Если это так, то каким образом распределено их время и бывает ли им какой-либо экзамен по окончании сего пробного курса?

-- 9)Весьма желательно было бы иметь вопросы, предлагаемые на экзаменах.

-- 10)В прусской службе офицеры экзаменуются при каждом производстве из одного чина в другой. Существует ли это обыкновение в России? Если существует, то в чем состоит экзамен?

В вопросах нет и намека на цели военного воспитания вообще, на значение умственного, нравственного и физического образования, ни звука о строевой подготовке и фронтовых занятиях, о подготовке пехотных и кавалерийских офицеров.

Все внимание сосредоточено на подготовке офицеров специального оружия: артиллеристов и инженеров.

За 16 лет до Крымской войны англичане уже интересовались, с какими боевыми элементами специального рода оружия пришлось бы иметь дело, если бы обстоятельства вызывали необходимость прислать к русским берегам своих артиллеристов и сапер.

Вдумайтесь в это...

ВОЕННОЕ ИСКУССТВО В КРЫМСКУЮ ВОЙНУ

1853-1856 гг.

Фрагменты из кн. Е. В. Тарле: Крымская война: в 2-х т. -- М.-Л.: 1941-1944

Инициативная роль, которую сыграл Николай при возникновении Крымской войны, была не случайным явлением, но строго обусловленным обстоятельствами и почти неизбежным историческим фактом.

Припомним хотя бы вкратце основные черты дипломатической деятельности и настроений Николая перед началом конечной катастрофы и, прежде всего, постараемся уяснить себе, каковы были сильные и слабые стороны его как дипломата.

Сильной стороной являлись:

-- некоторая способность к дипломатической деятельности,

-- уменье вести переговоры в соответствующем случаю тоне,

-- уменье (утраченное им впоследствии) вовремя понять ошибку и свернуть с опасного пути,

-- уменье (тоже потерянное в последние годы царствования) терпеливо ждать, не теряя из виду поставленной цели, но и не форсируя событий,

-- наконец, стремленье до последней возможности стараться достигнуть желаемого результата чисто дипломатическим путем, не прибегая к войне.

Что касается слабых его сторон как руководителя внешней политики империи, то одной из главных -- была его глубокая, поистине непроходимая, всесторонняя, если можно так выразиться, невежественность.

Ни русской истории, ни России вообще он не знал.

Царь понятия не имел об истинном состоянии великой державы, которой обладал, и хотя знал о многих царивших в России вопиющих безобразиях и злоупотреблениях, но даже и не начал догадываться, до какой степени внутренний строй, который он считал своим долгом поддерживать самыми жестокими мерами, понижает боеспособность и внешнюю силу империи.

Лишь к концу жизни его стало прямо удручать -- моментами -- неистовое казнокрадство, с которым он ровно ничего не мог поделать.

Он вступил в жизнь, почти ничего не зная, и упрямо не хотел признавать самой необходимости ученья.

"Мне нужны не умники, а верноподданные", -- этот афоризм он повторял неоднократно.

У великого князя Михаила Павловича, любимого младшего брата и друга Николая, стоял в кабинете книжный шкап красного дерева, обращавший на себя внимание странной деталью: он был не только заперт на ключ, но и забит большим гвоздем, как бы в доказательство, что его владелец отныне обязывается книг более никогда в руках не держать.

Гвоздь тут имел значение символическое. Если ученый вообще был несколько подозрителен, то ученый офицер был уже совсем явлением, беспокоящим и подлежащим пристальному наблюдению.

Николай хорошо понимал и недостаточность природных своих талантов, и убогую скудость своего образования, и полнейшую свою неподготовленность к грандиозным функциям, выпавшим на его долю.

И, несмотря на это, а точнее, как это ни странно сказать, именно поэтому царь был болен самой безнадежной, наиболее ослепляющей и отупляющей формой самоуверенности: ему всегда везло, всегда, до последних двух лет жизни, все удавалось, и он не только ощущал, но и выражал точными словами, что если при ограниченности личных своих способностей он достигает всех главных своих целей и выходит, в конечном счете, без повреждений из самых трудных обстоятельств, то, значит, само провидение бдит над ним и вдохновляет его.

"Разбитый, обкраденный, обманутый, одураченный шеф Павловского полка отошел в вечность", -- писал о Николае впоследствии Герцен...

Николай I и его сподвижники (1854)

Теперь фрагменты

из кн. Любомира Григорьевича Бескровного

(27 сентября 1905, Харьков -- 9 июля 1980, Москва -- советский военный историк, специалист в области истории армии и флота Российской империи).

Дипломатическая война не дала успеха России.

Все попытки Николая I и его дипломатов локализовать русско-турецкий конфликт и избегнуть борьбы с европейской коалицией были безуспешны. Великие державы стремились к расширению конфликта и превращению его в европейскую войну с целью нанесения поражения России и устранения ее с Ближнего Востока.

Дипломатическая война определила стратегию и тактику русской армии и флота. И когда стало ясно, что дипломатическими средствами нельзя решить поставленную задачу, в ход пошли пушки. Однако тактические успехи России, вопреки ожиданиям, не решили вопроса, а лишь приблизили европейскую войну.

<...>

Николаю I уже в ноябре 1853 г. стало ясно, что воевать придется не только с Турцией, но также с Англией и Францией.

<...>

Поражение турецкого флота под Синопом стало поводом для вмешательства Англии и Франции в войну. Но, вообще говоря, если бы не было этого повода, то нашелся бы другой, поскольку необходимость войны уже созрела. Союзные эскадры с 11 (23) октября уже стояли в Босфоре и ожидали приказа войти в Черное море. Такой приказ был дан 22 декабря 1853 г., и эскадры вошли в Черное море, имея задачу "прекратить в нем плавание каких бы то ни было русских судов".

Союзный флот состоял из двух эскадр.

Английская эскадра состояла из 8 линейных кораблей (1 винтового), 3 фрегатов (1 винтового) и 10 пароходов; французская -- из 8 кораблей, (1 винтового), 2 фрегатов и 6 пароходов (всего 16 кораблей, 5 фрегатов и 16 пароходов). Конечно, этого числа кораблей было явно недостаточно для уничтожения Черноморского флота, в составе которого было 16 кораблей, 12 фрегатов, 25 бригов, 9 пароходофрегатов и 24 малых парохода.

Русские моряки показали у Синона, как они борются за морскую честь.

Именно поэтому союзники вовсе не искали в море встречи с русским флотом, а ограничились эскортированием турецких транспортов, на которых было доставлено в Батум 5 тыс. чел. с артиллерией. После этой операции союзный флот вернулся в Босфор и ограничился наблюдением за действиями русского флота и нападением на русские торговые суда.

Введя флот в Черное море, союзники сочли нужным объяснить Европе причины этого акта, что было сделано довольно своеобразно для того времени. 17(29) января в "Moniter" было помещено письмо Луи-Наполеона, в котором русскому царю предлагалась альтернатива -- либо русские уйдут из Дунайских княжеств, тогда союзники очистят Черное море, Россия и Турция приступят к мирным переговорам, и этим будет снято оскорбление с английского и французского флотов, нанесенного им Синопским поражением, либо -- война.

Николай I поступил так же; он опубликовал отрицательный ответ в русском официозе ("Петербургском журнале"), и этим события были предрешены.

А. С. Меншиков (внук А. Д. Меншикова)

А.С. Меншиков в это время курсировал между Севастополем и Николаевом, бесстрастно регистрировал события и так же бесстрастно сообщал о них Горчакову и Николаю I.

"Неприятель, -- писал он Николаю, -- как предполагать можно, или сделает нападение на Феодосию, или постарается прорваться в Керченский пролив, или, наконец, высадит свое войско в Евпатории, либо между сим городом и Севастополем, чтобы устремиться на сей последний, как на главнейшую цель войны, объявленной России".

Через несколько дней он писал:

"Морской атаки (на Севастополь) он, без сомнения, не предпримет. Но, имея в своем распоряжении превосходящую нас силу, поведет атаку берегом, для чего он может высадить до 50 тыс. чел.".

Но, очевидно, ни царя, ни Меншикова это нисколько не беспокоило, что следует из той оценки обстановки, которую он дал в письме Горчакову:

"Севастополь обеспечен в такой мере, что, конечно, нужен весьма значительный десант, чтобы отважиться сделать решительное нападение на этот порт -- предприятие тем не менее сбыточное, что, в. св., в обеспечение наше притягиваете на себя союзников магометанства".

Уверен был в силе Севастополя и Николай.

Успокаивая Меншикова, он писал:

"Ежели точно англичане и французы войдут в Черное море, с ними драться не будем, а пусть они отведают наших батарей в Севастополе, где ты их проймешь салютом, иного они может и не помышляют. Высадки не помышляю, и ежели бы попытка и была, то, кажется, теперь отбить их можно: в апреле ж будешь иметь всю 16-ю дивизию с ее артиллериею, бригаду гусар и конные батареи, более чем нужно, чтобы заставить их дорого поплатиться".

Все эти оптимистические расчеты оказались несостоятельными. 28 февраля 1854 г. между Турцией, Англией и Францией был заключен союзный договор, а 15 -- 16 марта Англия и Франция объявили России войну.

Первую крупную акцию союзники провели против слабо укрепленной Одессы. 10(22) апреля 19 кораблей и 9 пароходофрегатов предприняли попытку разрушить систему береговых батарей и высадить десант. Но эта попытка оказалась неудачной. Огнем береговой артиллерии десант был отбит. 14 апреля командир 3-го пехотного корпуса, донося о результатах боя главнокомандующему, писал: "Англо-французская огромная эскадра удалилась от Одессы, нанеся ей и войскам е. в. мало вреда..." "Заметно 3 повреждения пароходофрегата и 1 линейного корабля".

Меншиков все еще был уверен, что "при отделении дивизии в Адрианополь, при подкреплении Омер-паши отрядом и при занятии Варны сильным гарнизоном невозможно, чтобы у неприятеля осталось достаточное количество войска для успешного действия противу Севастополя".

И только в июне 1854 г., когда армия Горчакова стала отходить за Прут и было получено известие о подготовке десанта в Варне, его покинула эта уверенность. И теперь он писал царю: "Морской атаки он, без сомнения, не предпримет. Но, имея в своем распоряжении значительно превосходящую нас силу, поведет атаку берегом".

Меншиков просил направить Горчакову обещанную ему еще в марте 26-ю пехотную дивизию и распустить слух, что он собирается сократить район расположения войск в княжествах, чтобы начать наступление на Варну. По всем данным, Меншиков как будто старался выиграть время и собрать силы для организации отпора союзникам.

Чем же располагал Меншиков в Крыму и что он предпринял для организации обороны Севастополя?

К первому сентября под командованием Меншикова было 42 батальона, 16 эскадронов, 9 сотен казаков при 86 орудиях, что составляло 38.600 чел.

Эти силы предназначались, собственно, для обороны Севастополя.

Кроме того, для обороны Феодосии и Керчи был сформирован отряд под начальством генерала Хомутова (9,8 батальонов, 1 эскадрон, 18 казачьих сотен при 240 орудиях -- всего 18.000 чел.).

Кроме сухопутных войск в распоряжении Меншикова был личный состав Черноморского флота, насчитывающий 15 700 чел. Из этого состава в августе 1854 г. было сформировано 4 десантных батальона по 460 чел. в каждом, которые должны были сразу сходить с кораблей на берег в случае тревоги. Войска получили боевые запасы из трех местных артиллерийских парков, которые располагали штатной нормой на 48 батальонов, 32 эскадрона и 12 батарей.

Продовольствие и фураж в количестве 58,8 тыс. четв. муки, 6,2 тыс. четв. круп, 17 тыс. четв. овса и ячменя и 2,5 тыс. пудов сухарей были сосредоточены в провиантских магазинах Севастополя, Симферополя, Евпатории, Ялты, Карасубазара, Керчи и на Арабатской стрелке. Эти запасы могли обеспечить наличное количество войск в течение 4,5 месяцев. Имеющаяся сеть госпиталей оставалась на мирном положении, стационарный госпиталь на 300 чел. был только в Севастополе, остальные четыре были временными: в Симферополе на 300 чел., в Феодосии на 300 чел., в Керчи на 150 чел. и в Перекопе на 75 чел. Запас вещей в госпиталях был рассчитан на 1,5 тыс. чел. и перевязочных средств на 6 тыс. чел.

Обеспечение Севастополя как главной базы флота было таково.

Крепость имела достаточно сильную оборону со стороны моря, но оказалась совершенно неподготовленной с суши. В составе крепостной артиллерии числилось 974 орудия, из которых на приморских батареях состояло 657 орудий и со стороны суши 145 орудий. Кроме того, на судах было 2 тыс. орудий и в запасе 930. Таким образом, в Севастополе было сосредоточено 3.904 орудия, готовых снарядов 1 млн. и пороху на 325 тыс. зарядов (65 тыс. пудов).

Для обеспечения личного состава флота в Севастополе было муки 43,7 тыс. четв., круп 62 тыс. пудов, гороху 20 тыс. пудов и солонины 14,8 тыс. пудов. Этих запасов из расчета на 25 тыс. чел. могло хватить на 7 -- 8 месяцев.

Крымская война (1853-1856): Севастополь (1854)

Медицинское обслуживание флота обеспечивал Севастопольский морской госпиталь на 1,8 тыс. чел. Таким образом, Крымская армия и Черноморский флот были обеспечены продовольствием и боеприпасами на 5 -- 6 месяцев. Хуже обстояло дело с топливом для пароходов и пароходофрегатов. Накануне войны Корнилов пытался организовать доставку угля из Донецкого бассейна, но безуспешно, слишком плохо обстояло дело с транспортировкой.

1(12) сентября Меншиков доносил Николаю I: что у мыса Лукулла сосредоточилось 106 союзных судов и "нет сомнения, что везется на них десантная экспедиция, но место высадки положительно еще не обозначено. Войска наши между тем сосредоточиваются на пространстве от Качи к Альме".

Но уже вечером этого дня телеграф с мыса Лукулла сообщил, что флот становится на якорь у Евпатории. Кроме военных кораблей для переброски десанта союзники использовали до 300 десантных судов. Всего в составе этого десанта было 28 тыс. французских войск при 68 полевых орудиях, 26,4 тыс. английских войск при 60 орудиях и 7 тыс. турецких войск при 12 орудиях. Три парохода и фрегат, появившиеся 1 сентября в Евпатории, высадили сначала десант в 3 тыс. чел. при 12 орудиях. Находившаяся в городе команда Тарутинского полка отошла к Симферополю. Союзники начали высадку у оз. Кизыл-Яр (южнее Евпатории) 2(14) сентября и к вечеру 3(15) числа имели на берегу 61,4 тыс. чел. при 128 полевых орудиях. "Лишь только я высажусь в Крыму, -- хвастливо уверял маршал Сент-Арно, -- и бог пошлет нам несколько штилю -- конечно: я овладею Севастополем и Крымом".

Получив сведения о начавшейся высадке противника, Меншиков приказал сосредоточить к позиции на Альме все сухопутные силы, расположенные как в крепости, так и в восточной части полуострова. К 8 сентября на Альминской позиции располагалось 42,5 батальона, 16 эскадронов, 11 сотен казаков, т. е. всего около 35 тыс. чел. при 84 орудиях.

Таким образом, русская армия почти вдвое уступала по численности армии союзников.

Встреча противника произошла 8(20) сентября 1854 г.

Русские войска занимали высокий левый берег р. Альмы, которая слабо прикрывала фронт позиции: ее легко можно было перейти вброд во многих местах, особенно удобно это сделать у впадения реки в море. Общее протяжение позиции равнялось примерно 6,5 -- 7 верстам. Правый берег Альмы был хотя и пологим, но весь покрыт садами и виноградниками, облегчающими союзникам маскировку войск. Наиболее удобные подходы к русской позиции были с флангов.

Учитывая это обстоятельство, Меншиков сосредоточил свои силы на правом фланге и в центре позиции и очень слабо обеспечил свой левый фланг и резерв. Войска были построены в так называемом "нормальном боевом порядке" (в линию батальонных колонн). Впереди боевого порядка он приказал рассыпать егерей и застрельщиков. Командование правым флангом Меншиков возложил на Горчакова, а левым -- на генерал-лейтенанта Кирьякова 2-го.

Так как никакой диспозиции на размещении войск и порядок ведения сражения не было дано, то подходившие войска разводил офицер для поручений главнокомандующего полковник Вунш. Полевого штаба у Меншикова не было, никаких мер по усилению позиции в инженерном отношении не проводилось, и, главное, ничего не было сделано для расчистки пространства перед позицией.

Крымская война (1853-1856): Альма (1854)

Союзники направили к Альме 55-тысячное войско при 112 орудиях. На военном совете они приняли решение наступать на русскую позицию с фронта, охватывая одновременно их левый фланг. Против русского правого фланга действовали английские, а против левого фланга -- французские и турецкие войска.

Сражение началось в 11 часов. Союзники открыли огонь с кораблей и заставили русский левый фланг податься к центру. Под прикрытием огня французские войска (14 тыс. чел.) перешли Альму и вышли во фланг русским (6 тыс. чел.). Огнем штуцерных они стали наносить серьезные потери русской пехоте. В первую очередь были выведены из строя офицеры, сидевшие верхом. Это заставило Кирьякова отвести свои войска еще ближе к центру.

Не лучше дело было в центре. Рассыпанные за Альмой стрелки быстро израсходовали патроны и вынуждены были отступить под губительным огнем английских солдат. Противник использовал сады и кустарники для сближения и, пользуясь этим прикрытием, открыл огонь по стоявшим в плотных строях русским полкам. Под огнем противника солдаты стали вести огонь лежа. Горчаков приказал командирам поднять солдат Казанского и Углицкого полков и построить их в колонны. Но это им не удалось.

На правом фланге русского боевого порядка англичане попытались смять Владимирский полк, но их атака была отбита картечным огнем и последующей контратакой русских солдат. Тогда англичане стали вести огонь лежа с дальних дистанций. Огнем из штуцеров они вывели из строя большую часть артиллеристов. Угроза обхода и удара французов с левого и англичан с правого флангов, а также крупные потери в результате огня противника заставили Меншикова отдать приказ об отступлении.

В этом сражении выявилось полное преимущество нарезного оружия над гладкоствольным. Пользуясь дальнобойным стрелковым оружием, союзники выводили из строя не только пехоту, но и артиллерийскую прислугу. Огонь русских из гладкоствольных ружей и пушек был бесцельным. Нарезное оружие требовало иной организации боя и иных боевых порядков. Плотные боевые порядки больше нельзя было применять, ибо войска несли огромные потери, они стихийно рассыпались и старались прижаться к земле. Но в русской армии о самоокапывании еще никто не думал, да у солдат и не было для этого саперных лопат. Противник одержал победу дорогой ценой, хотя имел почти двойное превосходство в людях и подавляющее в средствах вооружения. Потери союзников составили 4.300 чел., а русских 5.845 чел.

Союзники впервые в ходе этой войны встретились с русскими на поле боя. Они старались избегать или не допускать русских штыковых атак, а там, где это происходило, союзники несли тяжелые потери.

Командир английской дивизии герцог Кембриджский недаром сказал: "Еще одна такая победа, и у Англии не будет армии".

Вот почему союзники отказались от преследования и дали возможность русской армии отойти.

Растерялся лишь один Меншиков, который не дал никаких указаний о порядке отхода. Отходящие войска, не зная, куда отходить, действовали по своему разумению. Одни отходили к Севастополю, другие останавливались на р. Каче. О раненых никто не думал, и они двигались в разные стороны. Тяжело раненные оставались на поле боя.

Докладывая Николаю I об итогах сражения, Меншиков указал, вопреки истине, что "причиною оставления позиции была недостаточная стойкость войск". В это не поверил даже царь.

Севастополь: подвиг матроса Кошки

Оборона Севастополя.

После сражения на р. Альме Меншиков не знал, что делать. Сначала он предполагал расположить войска между севастопольским рейдом и р. Бельбек, чтобы прикрыть этой фланговой позицией дорогу на Бахчисарай. Но затем, когда обнаружилось, что союзные войска не намереваются действовать в направлении на Симферополь, он отвел войска к Севастополю и расположил их частью у Северного укрепления, а главные силы южнее города на Куликовом поле, между Карантинной и Сарандинакиной балками.

Между тем Корнилов принимал самые энергичные меры по организации обороны Севастополя. Он поручил инженер-подполковнику Э.И. Тотлебену подготовить оборонительную линию на северной стороне. За 10 дней, считая от времени высадки, у Северного укрепления была создана укрепленная позиция длиной почти в 2 км, на ней было размещено 29 орудий крупного калибра, позицию заняло 11.350 чел. из гарнизона Севастополя.

Чтобы не допустить возможности произвести атаку крепости с моря, Меншиков приказал затопить часть парусных судов, преградив ими вход в бухту. Однако Корнилов не сразу согласился с мнением Меншикова. Он собрал военный совет из флагманов и капитанов и поставил на обсуждение вопрос о возможности произвести атаку союзного флота, сосредоточенного у мыса Лукулла. Однако силы были настолько несоизмеримы, что совет не согласился с предложением Корнилова. Тем не менее Корнилов доложил о своем мнении Меншикову, который подтвердил приказ о затоплении.

В. А. Корнилов

9(21) сентября Корнилов отдал приказ о затоплении 7 кораблей на фарватере, а остальные корабли приказал отвести в бухту под защиту батарей.

"Товарищи! -- писал в приказе от 11 сентября Корнилов. -- Войска наши после кровавой битвы с превосходным неприятелем отошли к Севастополю, чтобы грудью защищать его... Грустно уничтожить свой труд: много было употреблено нами усилий, чтоб держать корабли, обреченные жертве, в завидном свету порядке, но надо покориться необходимости".

В ночь на 11 (23) сентября было затоплено 5 кораблей и 2 фрегата.

Обращаясь к морякам, влившимся в состав гарнизона после затопления кораблей на рейде, Нахимов писал:

"Я уверен в командирах, офицерах и командах, что каждый из них будет драться как герой..., о чем по эскадре объявляю". Из команд затопленных кораблей было сформировано 12 батальонов и отправлено на северную сторону.

Поручив оборону Севастополя Корнилову, Меншиков вдруг решил предоставить крепость силам гарнизона, а полевые войска отвести к Бахчисараю, чтобы не оказаться запертым в Севастополе и обеспечить связь с тылом. Для этого нужно было совершить весьма опасный фланговый марш, поскольку союзники 12 (24) сентября уже подошли к Бильбеку. Встреча войск не произошла лишь благодаря туману. 14 (26) сентября обе армии разошлись, Меншиков отвел войска на р. Качу, а союзники двинулись к Федюхиным высотам и Балаклаве, куда перешла также английская эскадра.

Отказ союзников с ходу атаковать Севастополь объясняется тем, что они получили сведения о возведенных там укреплениях и также о заграждении фарватера, что исключало возможность содействия войскам со стороны моря.

Решение Меншикова оставить Севастополь на произвол судьбы вызвало негодование всего гарнизона.

"Но что будет, то будет. Положили стоять. Слава будет, если устоим, если же нет, то князя Меншикова можно назвать изменником и подлецом... Если бы я знал, что он способен на такой изменнический поступок, то, конечно, никогда бы не согласился затопить корабли, а лучше вышел дать сражение двойному числом врагу", -- писал в дневнике Корнилов.

Но союзники, не предприняв атаки с севера, обогнули Севастополь с юга и остановились. Французские войска заняли Федюхины высоты, а английские направились к Балаклаве. Они не торопились, ибо им хорошо было известно от местных татар, что с южной стороны город беззащитен. Командование решило собраться с силами и одним ударом покончить с русскими войсками.

Обходное движение войск союзников застало южную сторону буквально врасплох. Поскольку главные усилия защитников Севастополя были сосредоточены на укреплении северной стороны, а сил было мало, то с южной стороны до 14 (26) сентября успели лишь усилить фасы 3, 4 и 5 бастионов и устроить три батареи. На вооружении южной стороны было 172 орудия, а гарнизон бастионов состоял из шести резервных батальонов (около 5 тыс. чел.).

Корнилов тотчас перевел на южную сторону 13 флотских батальонов и все подвижные батареи. К 15 (27) сентября оборонительную линию заняло 16 тыс. штыков при 32 полевых орудиях.

Объезжая войска, Корнилов потребовал стоять насмерть: "Тот изменник, кто протрубит ретираду. И если я сам прикажу отступать, коли меня".

Начальником южной стороны был назначен Нахимов, а начальником инженерной подготовки инженер-подполковник Тотлебен.

Организаторы обороны Корнилов, Нахимов и Тотлебен проявили необычайную энергию.

Под их руководством в поразительного короткий срок была создана укрепленная позиция, состоящая из нескольких линий. Позиция была разделена на пять дистанций.

Главная оборонительная линия состояла из редутов (бастионов) и батарей, связанных между собой траншеями. Впереди главной линии была создана система заграждений (рвы, волчьи ямы и фугасы). За главной оборонительной линией шла вторая линия для отвода войск на время артиллерийского обстрела. Наконец, на окраине города создавалась третья линия. Здесь укреплялись доки, строились блиндажи и укрытия для резервов.

В основу инженерного плана Тотлебен положил идеи своего учителя Теляковского: "Я ничего нового не создал, -- писал ему Тотлебен, -- я только, Аркадий Захарович, проводил ваши идеи в жизнь".

В создании этих укреплений участвовало все население Севастополя, в том числе женщины.

"Они но собственному вызову вместе с детьми с полным усердием участвовали во всех инженерных работах".

Одна из батареи получила даже название "Девичьей батареи".

В итоге до 5(17) октября на южной оборонительной линии было построено 20 новых батареи с 341 орудием. Но направлено было против батарей противника только 118 орудий.

П. С. Нахимов

Ускоренная атака. К началу октября союзники имели под Севастополем армию в 67 тыс. чел., из них 41 тыс. французов, 20 тыс. англичан и 6 тыс. турок.

Гарнизон Севастополя к этому времени насчитывал до 35,6 тыс. солдат, матросов и офицеров. На 5(17) октября противник назначил бомбардировку города, за которой должен был последовать штурм. Артиллерийская подготовка из 120 орудий началась в 6 часов 30 минут 5(17) октября. Кроме того, по Севастополю вели огонь 794 орудия (с одного борта) английских кораблей и 546 орудий французских кораблей. Таким образом, против 118 русских орудий на южной стороне и 150 с боковых батарей у входа в бухту действовало 1.462 орудия.

Обстрел южной стороны выявил все недостатки наскоро сделанных укреплений, вследствие чего русские войска несли тяжелые потери. Но в восстановлении этих укреплений приняло участие все население города. Под огнем люди продолжали укреплять город, подносили боеприпасы, оказывали помощь раненым.

Участник героической обороны Севастополя Л. Н. Толстой отмечал:

"Дух в войсках выше всякого ожидания. Во время древней Греции не было столько геройства. Корнилов, объезжая войска, вместо "здорово, ребята!" говорил -- "нужно умирать, ребята, умрете?" -- и войска отвечали: "умрем, ваше высокопревосходительство, ура!", и это не был эффект, а на лице каждого видно было, что не шутя, а взаправду... Рота моряков чуть не взбунтовалась за то, что их хотели сменить с батареи".

В этот день погибло много защитников Севастополя и среди них талантливый организатор и руководитель обороны города адмирал В.А. Корнилов.

Умирая, он сказал: "Отстаивайте же Севастополь!"

После смерти Корнилова оборону города возглавил вице-адмирал П.С. Нахимов.

Значительные потери понес также противник, особенно ощутимыми они были на флоте. От огня береговых батарей серьезные повреждения получило несколько кораблей, которые пришлось срочно направить в Константинополь на ремонт.

За день боя союзники израсходовали 50 тыс. снарядов, русские же только 36 тыс. И хотя ущерб, нанесенный укреплениям, был весьма серьезным, однако в этот день союзное командование не решилось на штурм.

С прекращением огня моряки и население города всю ночь с 5(17) на 6(18) октября провели в напряженной работе по исправлению повреждений. Особенно много пришлось потрудиться на 3-м, 4-м и 5-м бастионах. К изумлению противника, к утру 6(18) октября севастопольские укрепления были восстановлены и готовы к отражению атак.

"Обязываюсь донести, -- писал Меншиков царю, -- что морские чины -- от офицера до матроса, которым исключительно вверена защита города с батареями и бастионами, явили 5-го числа, во время бомбардировки, примерное и достохвальное мужество и стойкость".

Отказавшись от атаки, противник вел обстрел по всему городу, но безуспешно. Таким образом, взять город методом ускоренной атаки не удалось.

<...>

Противник, убедившись, что ускоренной атакой укрепленный город не взять, перешел к методу постепенной атаки. Для овладения укрепленными позициями необходимы были новые формы борьбы.

<...>

Крымская война (1853-1856): Нахимов в Севастополе

Бой под Балаклавой (Кадыкиой).

Не сумев овладеть Севастополем методом ускоренной атаки, союзники начали готовить новый штурм. Они заложили сеть параллелей и подвозили к Севастополю осадную артиллерию. Однако новый штурм, планировавшийся через две недели, был сорван внезапным наступлением русских на Балаклаву, являвшуюся базой союзного флота.

Идея русского командования состояла в том, чтобы перерезать сообщения союзников и нанести сильный удар по их тылам. Балаклаву прикрывали с суши 6 редутов и линия траншей, занятые турецкими и английскими войсками. Для атаки был сформирован так называемый Чоргунский отряд генерал-лейтенанта П.П. Липранди.

13 (25) октября русские войска перешли в наступление. Русское командование удачно выбрало направление удара, но совершило его раньше, чем были сосредоточены для этого силы. Противник не ожидал активных действий русских, внезапность и стремительность удара принесли полный успех. Но закрепить его было нечем.

Для выполнения задачи Меншиков выделил в распоряжение Липранди только что прибывшую из Бессарабии 12-ю дивизию, усилив ее пехотной бригадой 16-й пехотной дивизии генерала О.П. Жабокритского, гусарской бригадой генерала И.М. Рыжова, одним уланским и двумя казачьими полками, что составляло вместе 23 тыс. чел. Целью отряда было захватить передовые редуты противника на Воронцовском шоссе. Развитие наступления на Сапун-гору и Балаклаву, собственно, и не намечалось. Редуты был заняты турецкими войсками (до 3,5 тыс. чел.), прикрывались кавалерийской дивизией и шотландским полком. На Сапун-горе располагались французы, а в Балаклаве -- английские части.

На рассвете 13(25) октября русская кавалерия выбила турок из редутов и обратила их в бегство. Английская морская пехота, стоявшая у Балаклавы, открыла огонь по турецким солдатам, чтобы заставить их отбить потерянные редуты. Бригада Жабокритского, перейдя Черную речку, заняла Федюхины высоты, а части 12-й дивизии овладели брошенными редутами и остановились.

Раглан решил отбросить русскую пехоту силами кавалерии Кардигана.

Рыжов, воспользовавшись "победой" англичан, завлек английскую кавалерию в дефиле между захваченными у турок редутами и открыл губительный огонь, дополненный контрударом улан Еропкина.

Местность, где погиб цвет английской кавалерии, получила у англичан название "долина смерти".

Но на этом русские успехи окончились.

Липранди решил, что ему не удастся удержать занятые позиции, и приказал уничтожить редуты и сбросить со скал артиллерию противника. Обе стороны остановились в нерешительном ожидании дальнейших событий. Отказ Липранди овладеть Балаклавой имел, однако, и отрицательные последствия -- союзники принялись за укрепление своих тылов.

Русские же не использовали успеха для изменения обстановки в свою пользу. Их потери составили около 580 чел.

Крымская война (1853-1856): Инкерман (1854)

Инкерманское сражение

Генеральный штурм Севастополя был назначен военным советом союзников на 6(18) ноября.

На быстрейшем завершении Крымской операции настаивали и в Париже, и в Лондоне.

Однако штурм не состоялся, он был сорван ударом русских войск на Инкерманские высоты. Получив в подкрепление корпус Данненберга, Меншиков после долгих колебаний решил перейти в наступление.

Но и в этот раз разработанный им план был составлен без учета местности, сил противника и возможностей русских войск. Для атаки была выделена 55-тысячная группа войск под командованием генерала Данненберга.

Последний получил от Меншикова диспозицию, составленную в общих чертах. Основываясь на этой диспозиции, Данненберг также дал столь же общие указания своим войскам.

Главный удар должны были нанести по английским позициям два отряда -- Соймонова и Павлова, а вспомогательный -- против французских позиций отряд П.Д. Горчакова. Отвлекающий удар производил отряд Хрулева.

Отряд генерал-лейтенанта Соймонова (19 тыс. чел.) получил задачу наступать по юго-западному склону Килен-балки на юго-восток, отряд Павлова (16 тыс. чел.) -- через Инкерманский мост на юг, Горчаков должен был наносить удар по Сапун-горе, а генерал-майор Тимофеев сделать вылазку из Севастополя.

Англичане в первой линии имели 9 тыс. чел. при 23 орудиях, а во второй 14 -- 15 тыс. чел. при 40 орудиях, французы же располагали 20 -- 25 тыс. чел. Истинного положения укреплений союзников никто в штабе Меншикова не знал, а Данненберг этим не заинтересовался и предоставил командирам отрядов действовать по своему усмотрению. Накануне сражения прошел сильный дождь, сильно размягчивший глинистую почву, войска продвигались с большим трудом и прибывали к назначенным местам не в установленное время.

Отряд Соймонова, выйдя в 2 часа ночи, прибыл к Килен-балке только в 8 часов утра; перейдя ее, этот отряд стал взбираться на Сапун-гору и затем строиться в боевой порядок на Инкерманском плато. Боевую линию составили Томский и Колыванский пехотные полки. В центре этой линии было 22 орудия. Уступом с ними шел Екатеринбургский полк. Впереди рассыпалась цепь стрелков. Кроме того, в резерве оставались 4 полка (Суздальский, Владимирский, Бутырский и Углицкий). Густой туман скрыл действия этого отряда, и когда утром 24 октября (5 ноября) русские перешли в наступление, то для англичан, это было полной неожиданностью. Нападение было совершено с фронта по восточному склону Килен-балки.

Одновременно с севера через Инкерманские высоты во фланг английским позициям должен был действовать отряд Павлова, но из-за неисправности Инкерманского моста и густой грязи он сильно запоздал. Поэтому в наступление перешел лишь один отряд Соймонова. Первые же выстрелы аванпостов подняли тревогу в английском лагере Лесли и Ивенса. Английские войска успели занять свои позиции в то время, когда русские медленно двигались по плато, и встретили их огнем пехоты и артиллерии в упор. Однако русские солдаты, рассыпавшись в цепь, преодолели зону огня, а затем штыковой атакой выбили англичан из редутов N 1 и N 2 и оттеснили их к лагерю.

Севастополь: нижние чины, отличившиеся в бою

Но из-за опоздания отряда Павлова войска Соймонова не смогли удержаться на занятых позициях и были вынуждены отойти; от поражения их спас резерв. Его командир Жабокритский выдвинул Бутырский полк, выкатил на позицию 16 легких орудий и огнем прикрыл отступающие части. Только в это время показались передовые войска колонны Павлова. Пройдя Инкерманский мост, они разделились на три части: Охотский, Селенгинский и Якутский полки и половина 4-го стрелкового батальона стали подниматься по Саперной дороге, Бородинский полк -- по Воловьей балке, а Тарутинский -- по старой Бахчисарайской дороге. Наступая по пересеченной местности, полки рассыпались в цепь и вскоре достигли английских позиций. Затем пехоту подняли, построили в колонны и нанесли удар по бригаде Адамса. Англичане оставили первую линию и отошли. Потеряв много сил, русские части остановились, в это время их контратаковали сразу две английские бригады Буллера и Панефазера и заставили отойти в Каменоломный овраг.

С подходом других полков отряда Павлова активизировались также части отряда Соймонова. Они отвлекли внимание англичан и облегчили выполнение задачи. По своей инициативе Охотский полк вновь захватил редут N 2. Но в это время к англичанам подоспела резервная бригада Гольди и выбила из редута Охотский полк. Контратакой Якутского полка редут был снова занят. Одновременно Селенгинский полк нанес поражение бригаде Торренса из дивизии Каткарта.

Потрепанные английские части сосредоточились между редутом N 2 и Килен-балкой. Будь у Павлова резерв, победа была бы достигнута, но начальник 23-тысячного резерва П.Д. Горчаков спокойно стоял в одном километре, не проявляя никакой инициативы, ожидая указаний от Данненберга.

Английское командование обратилось за помощью к французам, против которых у Чоргуна "демонстрировал" Горчаков. Поняв, что Горчаков не двинется с места, Боске перебросил главные силы на угрожаемый участок.

Создав подавляющий перевес в силах, они атаковали русских и заставили их отходить. Оказывая сопротивление, русские части отступили: отряд Соймонова по Саперной дороге в Севастополь, а Павлов к Инкерманскому мосту. Их отход прикрывался огнем пароходов "Владимир" и "Херсонес". Много хлопот принес французам отряд Тимофеева. Но эти семь батальонов не могли надолго приковать к себе значительные силы противника.

"Таким образом, -- указывает Дубровин, -- лишенные содействия артиллерии, полки наши, поднимаясь разновременно на высоты, не имели единства в действии. Вместо одновременного и совокупного действия по всей линии мы производили ряд частных атак, не поддержанных резервами, и не получая их, остановились на месте, давая тем неприятелю возможность отражать нас по частям".

Спасли англичан от разгрома французы и, конечно, Горчаков и Данненберг. Удачно начатое сражение не принесло ожидаемых результатов. Потери же были чувствительными: 10.634 чел., в том числе 5 генералов, против 4.700 чел., в том числе 3 генерала, у противника.

"Несмотря на это, -- писал Дубровин, -- мы все-таки должны сказать, что хотя англичане, вооруженные нарезными ружьями, бесспорно, наносили огромные поражения нашим войскам, но не могли остановить стремительные атаки даже и отдельных частей. Не было ни одного полка, который бы под убийственным огнем неприятеля не достиг до штыкового боя. Инкерманское сражение лучше всего указывает, на какие подвиги способен русский солдат, как велика его стойкость, мужество и храбрость, которые, при разумном употреблении, могут принести блестящие результаты".

Это сражение сорвало англо-французский план штурма Севастополя.

"В Инкерманской битве, -- писали англичане, -- для нас нет ничего радостного. Мы ни на шаг не продвинулись к Севастополю, а между тем потерпели страшный урон. Конечно, русские понесли, может быть, еще большие потери и были вынуждены отступить, но они возвратились на свои прежние позиции, а эти позиции возле самого Севастополя и Балаклавы".

Командование союзников надолго отложило штурм Севастополя. Англичане и французы приступили к усиленным оборонительным работам. Русские хоть и не достигли цели, но оказали на противника серьезное моральное воздействие.

Главной причиной неудачи под Инкерманом было непонимание всеми начальникам преимуществ нарезного, оружия, против которого бессмысленно было действовать в плотных боевых порядках. Рассыпному строю учили только егерей, что они и применяли с успехом, а остальную пехоту этому не учили. Очень плохо обстояло дело с управлением. Никто не координировал действий отдельных отрядов, вследствие чего в наступление пехота шла пачками, достигнутый успех не мог превратиться в общий. Действия же Горчакова были просто вредными, как, впрочем, и Данненберга, их бездействие было преступным.

Наконец, русское командование не имело представления о местности, на которой предстояло вести наступление, карта Севастополя прибыла к Меншикову на второй день после сражения.

<...>

Крымская война (1853-1856): корабль, стреляющий ракетами

Борьба за Севастополь.

Следствием Инкерманского сражения был отказ союзного командования от штурма, боевые действия приняли характер позиционной войны.

Русские, совершенствуя оборону, комбинировали крепостную систему с полевой. Развитие инженерных сооружений шло как по линии совершенствования бастионов и редутов, так и по линии организации опорных пунктов впереди переднего края обороны. Необходимость опорных пунктов была доказана солдатской практикой. Дело в том, что русские войска, совершенствуя свою систему обороны, непрестанно вели борьбу с попытками противника придвинуть свои позиции к Севастополю. Во время непрестанных вылазок, доставляющих англо-французам немалый урон, вперед обычно выдвигалась пехота, которая действовала в стрелковой цепи. Стремясь укрыться от огня противника, стрелки старались создать укрытия. Укрытия на одного -- трех человек назывались завалами, на десять -- пятнадцать человек -- ложементами. Для обеспечения сообщения по линии и облегчения маневра эти полевые сооружения соединялись друг с другом траншеями. Эти укрепления усиливались орудиями малых калибров.

Творчество солдат, применивших завалы и ложементы, было подхвачено инженерными офицерами, воспитанными на трудах Теляковского, который развивал идею активной обороны.

"Вся оборона, -- писал Теляковский, -- должна изменить свой осторожный отрицательный характер... Она может обратиться в защиту укрепленной позиции, почти в открытую битву, где и обороняющийся всегда готов перейти в энергичное наступление".

<...>

Борьба за Севастополь шла не только на земле, но и под землей.

Она получила название минной войны. Противник пытался путем подведения мин разрушить укрепления Севастополя, им было прорыто 1.290 м. галерей и произведено до 135 взрывов.

Однако защитники Севастополя ответили контрминной борьбой. Под руководством инженер-капитана А.В. Мельникова были сооружены минные галереи, с разветвленной системой слуховых рукавов.

За время минной войны русские проложили 9.892 м галерей и рукавов и произвели 94 крупных взрыва. Русские саперы применяли систему вентиляции минных галерей и использовали для взрывов электричество, в то время как англо-французы использовали огнепроводный шнур. Успех же в минной борьбе был обусловлен активной наступательной тактикой, подчинившей себе волю противника, который боялся русских контрмин.

Зима 1854/55 г. обнаружила инженерную неграмотность англичан и французов. Союзники рыли траншеи далеко от русских укреплений, что сводило на нет их преимущество в нарезном оружии. Английские и французские инженеры не смогли организовать инженерную разведку и найти слабые места в русской обороне, поэтому артиллерия располагалась на позициях союзников так, что она могла вести огонь не по целям, а равномерно по всей линии обороны.

Крымская война (1853-1856): подводная лодка

Главный принцип, которого придерживался лорд Раглан, состоял в том, чтобы вести войну чужими руками. Поэтому в свои первые редуты англичане посадили турок. На 250 турок приходился 1 англичанин-артиллерист.

Союзники продолжали сосредоточивать силы. На военном совете в январе 1855 г. было решено направить усилия против Корабельной стороны. Русское командование, узнав об этом из агентурных источников, предприняло грандиозные работы по укреплению Корабельной стороны. Здесь были заложены новые батареи, сооружены редуты и отрыты траншеи. Одновременно начались работы по возведению второй линии обороны, позади 3-го и 4-го бастионов, а также приняты дополнительные меры по усилению обороны Севастополя с моря, инициатором чего был Нахимов. Наконец, началась подготовка 3-й линии обороны.

<...>

Укрепляя оборону города, русские почти каждую ночь практиковали вылазки, которые производились как мелкими, так и крупными отрядами и приносили большой успех. Особенно умело они проводились под руководством лейтенанта Н.А. Бирюлева и Завалишина. Широкую известность получили матросы П. Кошка, И. Шевченко, А. Рыбаков, Ф. Заика.

Хирург Н.И. Пирогов писал о Кошке: "В госпитале на перевязочном пункте лежит матрос Кошка по прозванию, он сделался знаменитым человеком. Кошка этот участвовал во всех вылазках, да не только ночью, но и днем чудеса делал под выстрелами". Вылазки изматывали и дезорганизовывали англо-французов.

<...>

Наступившая зима ухудшила положение англо-французских войск. Среди них еще до появления снега заболевало по 400 -- 500 чел. в день, когда же начались дожди со снегом и морозы, количество выбывающих из строя увеличилось. В госпитали Константинополя привезли до 10 тыс. обмороженных солдат. Среди английских войск росло недовольство, увеличилось число дезертиров. Неумение англичан переносить трудности привело к тому, что они стали покидать свои позиции, которые пришлось занять французскими войсками.

В феврале противник начал подготовку к весеннему наступлению. Союзники доставили к Севастополю более 50 тыс. чел. Французы заложили на Килен-балке новые батареи. Чтобы нейтрализовать их, Нахимов и Тотлебен решили передвинуть вперед в этом же направлении и русские укрепления. За высоты, где предполагалось соорудить укрепления, началась ожесточенная борьба, которая велась в течение февраля -- марта и закончилась полным успехом русских. На отвоеванных высотах были построены новые редуты и люнеты (Волынский, Селенгинский, Камчатский и другие, получившие названия по имени занимавших их полков). Выдвижение русских укреплений вынудило командование противника изменить план действий и предпринять ряд усилий для ликвидации их прежде, чем начинать штурм. Чтобы максимально обеспечить успех, командование союзников решило усилить осадный корпус за счет турецких войск под командованием Омер-паши. Турки укрепили Евпаторию и готовились к наступлению на Перекоп.

О приготовлениях противника стало известно и в Петербурге. Царь был обеспокоен этим и потребовал от Меншикова активизировать действия русских войск. 21 января (2 февраля) 1855 г. Меншиков писал Горчакову: "Мне предписываются следующие две операции: первая -- постараться с помощью сильного огня отнять Евпаторию... Вторая -- выступить из Севастополя и атаковать осаждающих".

Впрочем, и сам Меншиков был сильно озабочен возможностью турецкого наступления из Евпатории к Перекопу, что грозило потерей основной коммуникации, по которой шло снабжение Крымской армии. Для овладения Евпаторией был сформирован 19-тысячный отряд под командованием С.А. Хрулева. Рекогносцировка укреплений Евпатории показала, что штурм ее является делом сомнительным главным образом потому, что его гарнизон находился под защитой кораблей противника, тем не менее Меншиков приказал провести штурм 5(17) февраля. Для штурма города Хрулев разделил свой отряд на три колонны.

Главная задача была возложена на среднюю центральную колонну, на остальные части возлагались вспомогательные действия. Во время штурма русские войска использовали новые способы борьбы. Для орудий были устроены эполементы, а стрелки применяли небольшие окопы для стрельбы лежа. Штурмовые лестницы были приготовлены заранее. На рассвете 5(17) февраля казаки и егеря, рассыпавшись в цепь, подошли к крепостному рву, но он оказался заполненным водой, попытка форсировать ров под защитой артиллерийского огня, с тем чтобы использовать лестницы для переправы, оказалась неудачной. Войска были вынуждены отойти, потеряв 168 чел. убитыми и 605 чел. ранеными.

Неудача штурма была следствием плохой разведки. Между тем Хрулев считал свою задачу выполненной.

Николай I со штабом в лагере

Неудачный штурм Евпатории произвел на Николая I тяжелое впечатление.

15(27) февраля он приказал наследнику написать Меншикову, что царь увольняет его по болезни, а на его место назначается П.Д. Горчаков.

Но Меншиков не стал дожидаться приказа и решил упредить события: он просил царя уволить его для лечения:

"Физические силы мои совершенно ослабели, а недуги, коими я одержим, ожесточаются и уничтожают совершенно мою служебную деятельность. Недуги эти такого рода, что всякое усиление припадков лишает меня способности командовать".

В тот же день к вечеру он написал второе письмо: "По сильным болезненным припадкам я вынужден удалиться в Симферополь и сдать начальство над войсками ген.-ад. Сакену".

У Перекопа Меншиков встретил генерал-майора Паскевича и здесь получил указ о назначении главнокомандующим Горчакова и сообщение о смерти Николая I. Он тотчас направил адресованные бумаги Остен-Сакену и просил его "привести к присяге войска, в Крыму располагающиеся, на верность г. и. Александру Николаевичу".

В конце марта англичане и французы усилили подготовку к генеральному штурму Севастополя. Из Евпатории прибыл турецкий корпус Омер-паши, была подвезена артиллерия, возведены новые сооружения, усилена артиллерия до 484 орудий и заготовлены значительные запасы снарядов. Командование противника решило в начале апреля произвести новую бомбардировку, разрушить артиллерийским огнем первую линию обороны и затем произвести штурм. Однако бомбардировка не принесла успеха противнику. Вместо одного дня она длилась десять дней, израсходовано было почти 169 тыс. снарядов.

Русские батареи пока интенсивно отвечали на огонь противника. Они произвели около 90 тыс. выстрелов. Выяснилось, что крепости вскоре будет угрожать снарядный голод. Войска и население города по ночам исправляли повреждения. Срок штурма перенесли с 8(20) на 11(23) апреля, а затем на время сказались от него. Началась упорная борьба за контрапроши, которая длилась весь май. Несколько крупных атак французов было отражено почти везде, лишь у Карантинной балки им удалось захватить ложементы и потеснить русских на 300 м. Гарнизон крепости потерял еще 7 тыс. чел.

В мае войска союзников пополнил новый корпус французов, включились в осаду также сардинские войска. Численность войск противника была доведена до 200 тыс. чел. Вместе с войсками была привезена артиллерия и масса снарядов.

Усилилась, правда, и Крымская армия Горчакова.

Она насчитывала в это время около 110 тыс. чел., при этом в Севастополе находилось 70 тыс. Русские войска хотя и несли крупные потери, но дух их был высок. Севастополь олицетворял Родину. Об уровне морального духа русских войск свидетельствует тот факт, что с октября 1854 г. по март 1855 г. из 15.123 раненых возвратилось в свои части 10.561 чел.

Каждый раненый "одушевлен мужеством до того, что горюет не о потерянной руке или ноге, а скорбит душою о том, что не может остаться в рядах своих товарищей", -- писал в отчете главный врач.

В деле оказания помощи раненым особенно большую роль сыграл великий русский хирург Н.И. Пирогов, создатель полевой хирургии.

По его инициативе был создан Крестовоздвиженский отряд сестер милосердия, самоотверженно трудившихся в госпиталях.

Положение Севастополя стало резко ухудшаться.

Созданные перед войной запасы продовольствия, боеприпасов и медикаментов стали истощаться. Доставка новых средств борьбы была сильно затруднена тем, что приходилось использовать главным образом конную или воловью тягу. В течение зимы в Севастополь было доставлено около 60 тыс. пудов пороха, но расход его был очень велик, и к началу апреля этот запас составлял всего 28 тыс. пудов. Стала сказываться также нехватка снарядов и свинца для пуль, поэтому решили собирать неприятельские пули. Нехватка боеприпасов привела к тому, что ответный огонь пришлось резко ограничить, а это снижало бодрость войск, которые старались главным образом укрыться сами, а не вести огневую борьбу. Для усиления обороны решено было использовать полевые орудия, обеспечивающие маневр колесами.

Особенно тяжелым было положение с санитарным обеспечением. Не хватало белья, бинтов, лекарств. Ранеными были переполнены все здания города, забиты госпитали Симферополя, Бахчисарая, Перекопа. Из-за недостаточного ухода они гибли. Огромную помощь оказывали раненым матросские жены: Дарья Ткач (Дарья Севастопольская), Варвара Велижева, Ефросиния Прокофьева и сотни других женщин, которые под огнем противника перевязывали раненых и выносили их с поля боя.

Севастополь боролся и побеждал.

6(18) июня, проведя мощную артиллерийскую подготовку, союзники перешли в наступление. Они имели 173 тыс. чел. против 75 тыс. русских войск. Французы дважды атаковали 1-й и 2-й бастионы, но их атаки захлебнулись. После двухчасовой артиллерийской подготовки из 548 осадных орудий французы пошли в атаку в третий раз, но их расстреляли в упор, а затем отбросили контратакой. Одновременно англичанами были атакованы 3-й бастион и Малахов курган. Но и англичан постигла та же участь, их расстреливали в упор из гладкоствольных ружей и картечью из полевых орудий. Во многих частях англичане отказались идти на штурм. Крупную роль сыграли русские пароходофрегаты, стоявшие у Килен-балки. Их огонь прикрывал подступы к 2-му и 3-му бастионам Корабельной стороны.

Потеряв около 16 тыс. чел., англо-французы прекратили атаку. Русские потери составили 4.800 чел.

<...>

Победа защитников Севастополя была достигнута благодаря поразительному упорству солдат и матросов.

Генерал Горчаков доносил в Петербург:

"Дело 6(18) июня принесло нам двойную пользу; оно весьма ослабило дух неприятеля и дало нам десять дней сравнительного спокойствия, что дало мне возможность сберечь порох в такой мере, что я считаю себя на этот счет вполне обеспеченным".

Передышка действительно была хорошо использована: залечили раны 3-й и 4-й бастионы, восстановлены укрепления Малахова кургана, -- словом, Севастополь продолжал держаться и перемалывать союзную армию.

Душой обороны был адмирал Нахимов.

Он всегда появлялся в опасных местах и воодушевлял войска в решительные минуты.

При проверке позиции 16(28) июня на 4-м бастионе во время наблюдения за противником Нахимов был смертельно ранен.

Севастополь постигла невосполнимая утрата. В приказе по гарнизону говорилось: "Не мы одни будем оплакивать потерю доблестного сослуживца, достойнейшего начальника, витязя без страха и упрека -- вся Россия с нами прольет слезы искреннего сожаления о кончине героя Синопского".

Крымская война (1853-1856): полевое орудие

Сражение на р. Черной.

Вскоре после штурма Севастополя 6(18) июня умер командующий английскими войсками лорд Раглан. Это событие послужило предметом спора среди союзников. Луи-Наполеон, желавший как можно быстрее закончить борьбу за Севастополь, настаивал на назначении общего главнокомандующего и обязательно французского генерала.

По требованию французского императора нажим союзных войск усилился. Действуя методом постепенной атаки, союзники все ближе подходили к первой линии укреплений. Русские вынуждены были уступить передовые укрепления. Сказывалась острая нехватка боеприпасов. Обстановка диктовала русскому командованию принять решение об активизации войск, чтобы облегчить положение Севастополя. Получив резервы (три пехотные дивизии), П.Д. Горчаков решил 4(15) августа произвести удар по англо-французским позициям на р. Черная по Федюхиным высотам. Русским предстояло преодолеть 8 км. открытого пространства, переправиться через две водные преграды, а затем идти в атаку вверх по крутым склонам. Для наступления Горчаков выделил 47,6 тыс. пехоты, 10,2 тыс. кавалерии и 272 орудия.

Вначале атака имела успех, но потом из-за разрозненных усилий, действий в плотных боевых порядках и почти полного расстройства управления войсками союзникам удалось нанести поражение, и русские войска, потеряв около 8 тыс. чел., были вынуждены отойти.

Это сражение еще раз продемонстрировало полную неспособность генералов николаевской школы организовать наступление и действовать в новых условиях. Единственно, чего добился Горчаков, это то, что союзники еще раз отложили генеральный штурм. Но за это пришлось заплатить тяжелой ценой, тысячи убитых и раненых были принесены в жертву.

Последний штурм.

После поражения на р. Черной в Севастополь более не приходили пополнения; не доставлялись также боеприпасы, таявшие в ходе борьбы. Оборонительные сооружения города все более разрушались, некому было их восстанавливать.

Союзное командование, зная обо всем этом, деятельно готовилось к генеральному штурму. Ему предшествовала бомбардировка из 800 орудий, которая велась с 5(17) по 8(20) августа. Следующая бомбардировка проводилась с 24 по 27 августа (5 -- 8 сентября), и также из 807 орудий. Русские же могли отвечать огнем 540 орудий. В результате этих бомбардировок сильно пострадали 2-й и 3-й бастионы и Малахов курган. Главным объектом атаки по плану главнокомандующего французскими войсками генерала Пелисье были 2-й бастион и Малахов курган. Для штурма было сосредоточено 57,5 тыс. чел. Им противостояли 40 тыс. активных защитников Севастополя (17 тыс. чел. на Городской стороне и 23 тыс. чел. на Корабельной).

Штурм начался 27 августа (8 сентября) в 12 часов. На 2-й бастион, обороняемый гарнизоном в 1.100 чел. Олонецкого полка, была направлена дивизия Дюлака (4 тыс. чел.). Однако атака французов была отбита после того, как на выручку Олонецкому полку прибыли Белозерский и Кременчугский полки.

Куртину, обороняемую 1 тыс. солдат Муромского и Олонецкого полков, атаковала дивизия Ламотружа (4 тыс. чел.). Под давлением массы французов солдаты стали отходить, но положение восстановил Хрулев, который поднял Шлиссельбургский и Ладожский полки и контратаковал французов. Во фланг отступавшим французам действовали Севский и Полтавский полки.

На Малаховом кургане в 12 часов находилось 1.400 молодых солдат Прагского, Модлинского и Замосцьского полков. Шесть тысяч французов внезапно атаковали курган и стали теснить русских. Но на помощь пришли Орловский, Брянский, Елецкий и Ладожский полки. В тяжелом бою были убиты или ранены все их командиры. Лишившись управления, солдаты продолжали борьбу. Во время боя произошел сильный взрыв порохового склада, куда попал снаряд, в результате взрыва погибли остатки обороняющихся и немало французов. Но положение нельзя было восстановить -- резервов недоставало. После этого в наступление на 3-й бастион пошли английские войска, и, хотя этот бастион занимал всего один батальон Владимирского полка, англичане ничего не могли сделать и после первой же неудачи не возобновляли своих попыток.

Таким образом, французам удалось овладеть только Малаховым курганом. На других пунктах атаки были отражены, штурм прекратился, так как солдаты противника отказывались идти в атаку. Но это была ключевая позиция, курган господствовал над городом, с него можно было обстреливать весь город и, главное, переправу, связывающую южную и северную части города.

Ознакомившись с положением дел, Горчаков решил отвести войска на северную сторону. Вечером 27 августа (8 сентября) без всякого давления со стороны противника русская армия отошла, взорвав укрепления и склады. Переправа шла до утра. После отхода полков, прикрывавших переправу, понтонный мост развели и подтянули к северной стороне. Одновременно по приказу Горчакова были затоплены остатки Черноморского флота (6 кораблей, 1 фрегат и 5 бригов). Когда через два дня противник стал обстреливать пароходы, собранные у северного берега, Горчаков приказал также затопить и эту часть флота -- ко дну пошли 10 пароходофрегатов и 6 транспортов. Оборона Севастополя окончилась. За время обороны русские потеряли 102 тыс. чел., союзники -- 71 тыс. чел. За проявленный героизм флотские экипажи (N 29 -- 45) были награждены Георгиевскими знаменами.

Оставляя Севастополь, Горчаков расположил свои войска на Инкерманских и Мекензиевых высотах, имея впереди р. Черную. Срочно были предприняты меры по усилению инженерной обороны северной стороны. Огнем батарей ликвидировались попытки сооружения батарей противника на южной стороне. С подошедшими резервами Горчаков имел около 50 тыс. чел. и готов был продолжать борьбу. Положение союзников мало изменилось, им предстояли новые испытания.

Крымская война (1853-1856): крепостное орудие

Первое время союзники не проявляли активности, пока не разработали новый план действий. Задача состояла в том, чтобы овладеть Крымом, заставив Горчакова уйти.

В этих целях, во-первых, началось сосредоточение новых сил французов в Евпатории, что вынудило Горчакова направить часть своих сил для ее блокады. Опасаясь возможности удара в тыл, он большую часть своих войск направил к Бахчисараю и Орта-Облому. Во-вторых, союзники, начали действия по овладению Перекопским перешейком. Предвидя возможность проникновения в Азовское море англо-французских судов в течение 1854 -- 1855гг., в Керченском проливе были устроены минные заграждения на 200 мин, а затем затоплены в проливе более 10 судов.

Тем не менее противнику удалось высадить десант в 10 тыс. чел. и на время захватить город, делались попытки захватить Геническ и, наконец, захватить и сжечь Чонгарский мост. Последние две попытки оказались неудачными. Проводились также бомбардировки Новороссийска. Делалась неудачная попытка высадить десант в Темрюке. Некоторую активность проявляли союзники у Одессы и Кинбурна. Последний был занят ими 3(15) октября. "Победа" была достигнута при 30-кратном превосходстве сил. Это обстоятельство заставило русское командование укрепить Перекопский перешеек и обратить внимание на оборону Одессы и Николаева, в связи с чем было проведено минирование Днепро-Бугского лимана. Обнаружив здесь минные поля, англо-французы отказались от попыток овладеть Николаевом, Херсоном и Очаковом.

<...>

***

В военном ... деле Крымская война стала определенным рубежом, отделяющим изжившую себя полуфеодальную военную организацию с присущими ей формами военного искусства от новой, буржуазной.

<...>

Крепостной строй ограничивал военный потенциал России.

Россия этого времени не могла соревноваться с передовыми капиталистическими странами в части производства и обеспечения армии нарезным стрелковым и артиллерийским оружием и винтовым паровым флотом, не могла она соревноваться и в части транспортных средств.

В стране лишь зарождался в это время железнодорожный транспорт и электрический телеграф.

Военная организация не отвечала требованиям времени.

Самым узким местом была система комплектования. Рекрутская система, недостатки которой уже вскрылись в войнах начала XIX в., была прокрустовым ложем армии. Она исключала возможность превращения армии в массовую.

Начиная войну, правящие круги не позаботились о подготовке запаса и резерва. Положение оказалось столь острым, что Николай I затруднялся распорядиться свободно хотя бы одной дивизией.

В начале июля 1854 г. царь писал Горчакову:

"Теперь к этой опасности (нападению Австрии. -- Л.Б.) присоединяется другая -- вероятие весьма скорого нападения на Крым. Мысль весьма полезную образования отряда к стороне Перекопа вполне и я разделяю. Назначить же пехоту в сей отряд неоткуда, ибо уже ничем не располагаю с той поры, как князь Иван Федорович взял, меня не спрося, 16-ю дивизию в Молдавию".

Нужны были срочные меры, и поэтому пришлось встать на путь усиленных рекрутских наборов. В 1853 г. проводился набор 10 чел. на 1 тыс., он дал 127 тыс. чел. В 1854 г. провели целых три набора, они дали 486.823 чел. совершенно необученных рекрутов, да и те поступили в войска лишь в конце года. Наконец, в 1855 г. было собрано еще,188 тыс. чел. За 3,5 года войны было собрано 878 тыс. чел.

Отсутствие обученного запаса исключало возможность развертывания новых формирований и вновь вынуждало прибегать к созыву ополчения и привлечению значительного числа иррегулярных войск. Необходимость введения всеобщей воинской повинности и радикальной перестройки системы подготовки офицерских кадров выступила со всей остротой.

Не лучше обстояло дело с оружием.

За время войны все оружейные заводы изготовили всего 363 тыс. ружей. Между тем в войсках на 1 января 1853 г. недоставало 646 тыс. ружей. Созданный в 1850 г. запас был неполным и быстро исчерпался. Пришлось делать ставку на "пушечное мясо".

На полях Альмы и Инкермана рухнула тактика колонн и рассыпного строя. Новые формы боя стали складываться стихийно -- в основу их легло творчество солдат и офицеров, состоявшее в применении стрелковой цепи. Но поскольку эта практика шла вразрез с уставами, то она была отвергнута высшим командным составом.

Выявились также недостатки действий Черноморского флота. Боясь потерь, Меншиков запретил командованию выводить флот в море, вследствие чего была упущена возможность нанесения внезапного удара при высадке союзных десантов при Варне и Евпатории.

Связь стратегии с политикой в этой войне проявилась особенно рельефно. Она нашла свое отражение в разрабатываемых планах как войны в целом, так и в отдельных кампаниях. Со всей очевидностью проявилось несоответствие между поставленными целями и теми возможностями, которыми располагала страна. Все расчеты строились на основе существующего контингента войск. Сосредоточение и развертывание войск и маневрирование ими на театрах войны обусловливались имеющимися средствами передвижения.

Имея громадную по численности армию, Россия не могла сосредоточить свои силы на решающих направлениях, а перейдя к обороне, она была слаба как на суше, так и на море.

...Генералы николаевской школы не способны были осмыслить новые формы борьбы и цеплялись за отжившие стратегические догмы кордонной стратегии.

Новые интересные стратегические идеи дали лишь представители Черноморского флота Корнилов и Нахимов, добивавшиеся, вопреки всему, крупных успехов; на суше интерес представляют действия генерала Бебутова, сумевшего при более слабых силах, чем у противника, добиться решения важных стратегических задач.

В области тактики рухнула столь долго создаваемая система плац-парадной подготовки войск. На полях сражения бесславно погибли скрупулезно разработанные "нормальные боевые порядки", в задачу которых входила отработка действий крупными массами войск против гладкоствольного вооружения. Увеличение дальности и плотности ружейного и артиллерийского огня породило новый боевой порядок -- стрелковую цепь.

Процесс складывания новых форм боевого построения начался с первых же боев вопреки противодействию генералов и офицеров николаевской школы. Передовые военачальники стали широко использовать эту форму боя и добивались успеха. Развитию практики стрелковых цепей русские обязаны своими успехами в боях на Кавказе. Но в целом оказалось, что пехота не умела стрелять и действовать в рассыпном строю. Этому ее не учили в мирное время, а от имеющегося оружия бесполезно было добиваться более того, что оно могло дать. Зато пехота могла отлично маршировать и производить эволюции крупными массами. Командование было вынуждено дать приказ в июле 1853 г. об обучении пехоты стрелять в цель.

Еще хуже обстояло дело с кавалерией.

Русская конница имела отличный конский состав и умела великолепно выполнять тонкости манежной езды, но она не умела вести разведку и проводить глубокие рейды. Командование не пыталось даже использовать конницу как средство взаимодействия -- для этого не было случая.

Большая ломка наблюдается также в тактике артиллерии.

Размещение полевой артиллерии в интервалах пехотных боевых порядков теперь оказывалось невозможным. Артиллерийская прислуга погибала от ружейного огня до сближения с противником на дистанцию картечного огня. Возникшее противоречие между стрелковым и артиллерийским вооружением нельзя было устранить ни применением тросовых щитов, ни артиллерийской завесы или маскировки. Нужен был радикальный шаг к созданию нарезной артиллерии, что и начали делать уже в ходе войны. Некоторый успех принесло использование в полевых условиях орудий более крупных калибров и использование для вооружения укреплений морских орудий, позволяющих осуществлять маневр огнем, что позволяло обеспечить массированный огонь по целям. Такой метод был впервые применен русскими.

Горчакова огорчала большая трата снарядов.

Это заставило его издать приказ N 81: "Скорая пальба, там где ее не нужно, составляет напрасную трату зарядов...", и посему предлагается, "чтобы командиры артиллерийских частей, без особой надобности, отнюдь не производили частой пальбы, а тем более беглым огнем или залпами".

Главное в бою -- штык, наставлял Горчаков:

"Всем известно, что неприятель в особенности опасается натиска русских войск в штыки; этим надобно пользоваться и при действиях в рассыпном строе, т. е. при удобном случае бросаться на неприятельскую цепь резервами своими или особо на сей предмет предназначенными ротными колоннами".

Николай I на ночных маневрах

Переход к боевым действиям в расчлененных боевых порядках усложнил формы управления боем. Уже нельзя было управлять военными действиями посредством команды. На смену ей пришло управление приказами (диспозициями). Но командиры старой школы продолжали управлять по-прежнему. Невозможность же осуществления устаревшей формы на практике привела к тому, что нередко боем никто не руководил (Альма, Инкерман и особенно Черная).

Война показала также неспособность царского правительства организовать инженерную оборону страны. Подготовленными к обороне оказались лишь две базы Балтийского флота -- Кронштадт и Свеаборг, все остальные морские крепости были в неудовлетворительном состоянии.

Строительство севастопольских укреплений не было завершено. На Дальнем же Востоке были лишь слабые укрепления Петропавловска-на-Камчатке. По существу, все морские границы России были открыты для вторжения. В том же состоянии находились сухопутные крепости.

Вместе с тем в России появились ростки нового в инженерном деле.

В Севастополе сложились те новые формы сочетания крепостной и полевой фортификации, которые затем получат развитие во второй половине XIX в. Активная оборона Севастополя опиралась на систему укреплений крепостного и полевого типов, теоретически разработанную Теляковским и реализованную на практике Тотлебеном и Ползиковым.

Сочетание бастионов с далеко вынесенными вперед ложементами, тесно связанными между собой траншеями, являлось первым примером создания многополосной обороны, о которую разбивались все усилия противника овладеть ею штурмом или уничтожить артиллерийским огнем. Новизна принципа, по которому строилась система севастопольских укреплений, заключалась еще и в том, что они были искусно применены к местности. Оборона севастопольских укреплений доказала, что инженерным делом должны владеть не только специальные части, но и пехотинцы, артиллеристы и моряки.

Появление оборонительных линий траншейного типа и вынесение вперед них стрелковых окопов в сочетании с линией редутов и бастионов потребовало от осаждающих тщательной подготовки атак. Без артиллерийской подготовки нельзя было совершить сближение войск к объектам атаки. Число орудий на 1 км фронта возросло до 150, однако и этого числа орудий было мало для прорыва системы укреплений. Главным недостатком действий артиллерии противника было стремление обрушить лавину огня на всю линию обороны русских, в то время как последние умело маневрировали огнем.

Неожиданно для всех оказалось, что для отражения атак все еще эффективным был огонь гладкоствольного стрелкового оружия и огонь полевой артиллерии. Таким образом, сочетание фортификационных сооружений с системой огня и маневрированием войск показало свои положительные черты, что немало изумляло всех европейских специалистов.

Было бы неверно думать, что Крымская война лишь вынесла приговор парусному флоту, хотя русскому флоту удалось еще раз прославить себя под Синопом.

Значение Крымской войны в морском военном деле выходит за рамки действий парусных кораблей. Ход боевых действий показал как русским, так и союзникам, что дальнейшее использование парусных судов, даже в сочетании с паровыми, должно быть исключено. Будущее принадлежало паровому флоту, и только ему.

Это было доказано боевой практикой Черноморского флота.

Именно в этой войне были впервые применены паровые суда в боевых целях и заложена основа тактики парового флота.

"Стрельба по невидимым целям, блиндирование судов, исправление повреждений при помощи водолазов, новые способы исправления паровых котлов (применявшиеся Бутаковым) -- все это было новым в истории парового флота, созданным русскими моряками...".

Многие из этих приемов были использованы американцами, внимательно следившими за действиями русских во время войны.

Громадное значение во всякой войне имеет моральный фактор.

Правящие круги, и прежде всего Николай I, старались придать Крымской войне национальный характер.

Однако декларации правительства не пробуждали действительно общенародного движения, имевшего место в Отечественной войне 1812 г. Русскому обществу были непонятны истинные политические цели этой войны, которая велась главным образом в интересах помещичьих кругов, мечтавших не только владеть дунайской магистралью, но и средиземноморским торговым путем.

Война не возбуждала никаких патриотических чувств, но так было до тех пор, пока русские войска действовали за рубежами своей родины. Но когда возникла серьезная опасность для страны, то произошло удивительное, на первый взгляд, изменение отношения к своему долгу среди солдатской массы. От равнодушного исполнения долга не осталось и следа. Оборона Севастополя, Петропавловска-на-Камчатке, борьба на Кавказе полны примеров массового героизма, проявляемого в самых различных формах. Россия узнала имена Кошки, Рыбакова, Демченко, Кузьменко, Заики, Шевченко, Криволапа и многих других солдат, совершавших подвиги почти повседневно. И солдаты, и офицеры не только проявляли героизм, мужество и отвагу, но и самостоятельность и новаторство в военном деле.

Вместе с войсками против врага боролось также население тех городов и селений, где шла борьба. Оно принимало участие в оборонительных работах, активно участвовало в боевых действиях. Ополченские формирования доказали свою боеспособность в Крыму, а национальные -- на Кавказе.

Л. Толстой, принимавший активное участие в обороне Севастополя, писал:

"Надолго оставит в России великие следы эта эпопея Севастополя, которой героем был народ русский".

<...>

Бескровный Л.Г.

Русское военное искусство ХIХ в. -

М., 1974.

Крымская война (1853-1856): батарея, на которой был убит В. А. Корнилов

Старая, но и умная литература

-- Арбузов Б. Воспоминания о кампании на Крымском полуострове в 1854 и 1855 гг // Военный сборник, 1874, N 4.

-- Абакумов Ф. И. Взятие парохода "Тигр". (1854 г.) //Русская старина, 1891, N 11. К рассказу о взятии парохода "Тигр" В. Милашевского и М. Терентъева //Русская старина, 1892, N 3.

-- [Аксаков И. С.] Иван Сергеевич Аксаков в его письмах. Ч. 1-я. Т. III. Письма 1851-1860 годов. [1854-1855 гг.] - М., 1892.

-- Аксакова В. С. Дневник 1854-1855. Ред. и примеч. Н. В. Голицына и П. Е. Щеголева. - СП б., 1913.

-- [Алабин П. В.] На Дунае и в Севастополе. 1854-1855 гг. Из записок П. В. Алабина, //Русская старина, 1886, N 5.

-- Алабин П. Четыре войны. Походные записки, в 1849, 1853, 1854-1856 и 1877-78 годах. Ч. II-III. [1853-1856 гг.] - М., 1890 и 1892.

-- Алексей Петрович Кульгачев (в его письмах, рассказах и воспоминаниях). [1853-1856 гг. на Кавказском фронте]. Сообщ. В. Потто //Кавказский сборник. Т. XXX. - ТифлиС. 1910.

-- Англо-французский флот перед Одессой в 1854 году. (Письмо архиепископа херсонского Иннокентия к М.А. Корфу). Сообщ. И. А. Бычков //Русская старина, 1904. N 4.

-- Андрианов И. Инкерманский бой и оборона Севастополя. (Наброски участника) // Военный сборник, 1903, NN 2-5.

-- Аничков. Военно-исторический очерк Крымской экспедиции. --СП б., 1856.

-- Апухтин А. Солдатская песня о Севастополе - В кн.: Апухтин А. Стихотворения. - М., "Сов. писатель", 1938. (Б-ка поэта. Малая серия N 50) С. 13-14.

-- Арбузов А. П. Оборона Петропавловского порта в 1854 году против англо-французской эскадры (из записок очевидца и участника в этом деле) // Русский архив, 1870, т. I.

-- Арбузов Е. Воспоминания о кампании на Крымском полуострове в 1854 и 1855 годах // Военный сборник, 1874, N 4.

-- Аркас Н. А. Из воспоминаний ген.-лейтенанта // Исторический вестник, 1901, N 4.

-- Бабенчиков П. День и ночь в Севастополе. Сцены из боевой жизни. (Из записок артиллериста) // Военный сборник, 1875, N 8.

-- Байков А. Воспоминания о С.-Петербургской первой дружине государственного подвижного ополчений. [1856 г.] // Военный сборник, 1867, N 5.

-- Бакунина Е. Воспоминания сестры милосердия Крестовоздвиженской общины. 1854-1860 // Вестник Европы, 1898, NN 3-5.

-- Бакунина Е. Эпизод из жизни Л. Н. Толстого [из воспоминаний 1855 г.] //Голос минувшего, 1916, N 11.

-- Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина. Кн. XIII. [1853-1855 гг. Выдержки из дневника и писем]. - СП б., 1899.

-- Барятинский В. Воспоминания. (Полвека назад. Оборона Севастополя). М., 1906. - 132 С. (воспоминания, приводимые в выдержках, заключают в себе ценные сведения о ходе отдельных операций за время обороны Севастополя.)

-- Барятинский В. И. Воспоминания. [1853-1854 гг.] - М., 1904.

-- Барятинский В. И. Из воспоминаний. [185З г.] // Русский архив, 1905, N 1.

-- Берг. Н. В. Записки об осаде Севастополя. Т. I-II. - М., 1858. (Операция и герои Севастопольской обороны. Севастополь с февраля 1855 г. до его падения. План сражения на р. Черной и план укрепления Малахова кургана.)

-- Блокада Карса. Письма очевидцев о походе 1855 года в Азиатскую Турцию. - ТифлиС. 1856.

-- Богданович Е. 18 ноября 1898 г. Синоп. - Севастополь. - СП б., 1898. - 179 С. с илл.

-- Богданович М. И. Восточная война 1853-1866 гг. - СП б., 1877. Т. II, С. 243-271; Т. III, 418 С.; Т. IV, С. 1-132.

-- Бодянский О. М. Выдержки из дневника [1853-1855 гг.] //Сборник общества любителей российской словесности на 1891 год. - М., 1891.

-- Божерянов Н. Как началась осада Севастополя в 1854 г. - СП б., 1904.

-- Бомбардировка Таганрога в 1855 году. [Письмо] // Русский архив, 1903, N 9.

-- Браилко Н. И. Из воспоминаний и рассказов. [1853-1855 гг.] // Русский архив, 1897, N 6.

-- Бриммер Э. В.] Победа при Башкадикляре (1853 г.) Частное письмо Э. В. Бриммера // Русский архив, 1904, N 9.

-- Броневский П. Письмо [1855 г. Кавказский фронт] //Щукинский сборник. Вып. IX. - М., 1910.

-- Бушуев С.К. Крымская война (1853-1856 гг.). - М.-Л., 1940. -160 С.

-- Васильчиков В. И. Севастополь. Записки начальника штаба севастопольского гарнизона В. И. Васильчикова. (Писаны в Москве в 1875-1877 гг.) // Русский архив, 1891, кн. II, N 6, С. 167-256. (Вооружение русской армий. Оценка роли Тотлебена. Инкерман и Малахов курган. Оборонительные работы и подземная война. Падение Севастополя. Анализ причин неудач русской армии.)

-- Вейгельт. Осада Севастополя (1864-1856). С подробным изложением действий артиллерии, сост. капитаном прусской артиллерии Вейгельтом по официальным французским и английским источникам. - СП б., 1863.

-- Владимир Алексеевич Корнилов. (Переписка его с Федором Петровичем и Александром Алексеевичам Корниловыми) [1853- 1854 гг.] //Русская старина, 1901, N 1.

-- Воеводский П. Письма к А. П. Зонтаг. [1854-1855 гг.] Сообщ. М. В. Беар // Русский архив, 1915, NN 8, 9-10.

-- Война России с Турцией в 1853-1854 гг. Планы и предначертания о войне; донесения и записки И. Ф. Паскевича и Д. М. Горчакова //Русская старина, 1876, N 10.

-- Воронов Н. И. Из воспоминаний о Кронштадте в последние годы царствования Николая I [1853-1854] //Русская старина, 1909, N 8.

-- Воспоминания о Дунайской кампании 1853-1854 годов // Военный сборник, 1873, NN 1, 2.

-- Воспоминания о кампании 1855 года в Азиатской Турции. Из архива А. М. Дондукова-Корсакова //Старина и новизна, кн. XIX, 1915.

-- Воспоминания о Севастополе. (Из писем С. П. Мезенцева, убитого на 3-м бастионе в 1855 г., к брату) //Русская старина, 1909, N 6.

-- Воспоминания офицера военных действий на Дунае в 1853-1854 годах. Из дневника // Русский вестник, 1887, NN 4-6.

-- Восточная война. Ее причины и последствия. Пер. с фр. - М., 1855. - 118 С.

-- Вроченский М. А. Севастопольский разгром. Воспоминания участника славной обороны Севастополя. -Киев, 1893.

-- Вязмитинов А. А. Каракалъское дело 20 мая 1854 г. [Из воспоминаний] //Русская старина, 1879, N 9.

-- Вязмитинов А. А. Севастополь от 21 марта по 28 августа 1855 г // Русская старина, 1882, N 4.

-- Гайрот А.Ф. Описание восточной войны. 1853-1856. - СП б., 1872.- 544 С.

-- Гафиз-Эфенди]. Крепость Силистрия в 1854 году. (Записки Гафиз-Эфенди). Перев. с турецкого // Военный сборник, 1875, N 12.

-- Генрици А. А. Воспоминания о Восточной войне 1853-1856 гг // Русская старина, 1877, NN 10 и 11.

-- Генрици А. А. Воспоминания о восточной войне 1854-1856. - СП б., 1878. (Отт. из "Русской старины" изд. 1878 г.)

-- Гершельман С. Нравственный элемент под Севастополем. - СП б., 1897. -467 С.

-- Глебов П. Н. Записки. [1855 г.] //Русская старина, 1905, NN 1-4.

-- Горев Л. Война 1853-56 гг. и оборона Севастополя. - М., 1955. - 520 С.

-- Грановский Т. Н.] Т. Н. Грановский и его переписка. Т. II. Переписка Т. Н. Грановского. [1853-1855 гг.] - М., 1897.

-- Гунаропуло М. А. Воспоминания. [1854-1856 гг.] //Русская старина, 1917, N 3.

-- Гунаропуло С. А. Воспоминания старого моряка. (1854 г.)// Историч. вестник, 1899, N 10.

-- Гюббенет X. Я. Воспоминания об обороне Севастополя. 1854-1855 гг. Сообщ. А. Я. и О. Я. Гюббенет //Русская старина, т. 61, 1889, N 1, С. 75-99. (Воспоминания хирурга - участника обороны. Медицинская служба. Смерть Истомина и Нахимова. Госпитали. Сестры милосердая. Тотлебен.)

0x01 graphic

Игорь заключает мир с греками (944)

РУССКИЕ В ПОСЛОВИЦАХ И ПОГОВОРКАХ

Иван Снегирев

-- Воспитание детей для отца и матери было обязанностию: Умей дитя родить, умей и научить.

-- Средствами оного были не одна жестокость, но и ласка, и стыд: Хорошо честь и гроза, или: Детей наказывай стыдом, а не грозою и бичом.

-- Простота в жизни, умеренность в желаниях, воздержание в страстях и преданность судьбе своей наделяли русского тем спокойствием и стойкостию духа, коим позавидовали бы и стоики; так что он не унывает в напасти, говоря: Подумаешь -- горе; а раздумаешь -- будь воля Божья!

-- О счастии думает, что оно свыше дается: Счастливому талан от Бога дан.

-- Что оно должно быть другим не вредно: Счастливым быть -- никому не досадить.

-- Что оно должно управляться умом, ибо: Счастье без ума ничто; и что:

-- Счастье многих обманывает; и потому: Счастью не верь и от бедного не затворяй дверь.

-- Самый язык славяно-русский своею звучностию и плавностью столь способен к пению и столь сроден с музыкой, что дорожит складом в речи: Склад дороже песни; Из песни слова не выкинешь.

-- Славяне, именуя себя по слову "языком", тем самым признавали язык отличительным признаком бытия своего и вместе правителем чувственности; русский говорит пословицей: Язык -- телу якорь; или: Язык мал, да всем телом владеет.

-- Какие же понятия усвоивались слову, видим из следующих поговорок, в коих гласны и свойства народные и кои составляют условный образ выражений целого племени: Слово твердо -- слово крепко; Доброе слово -- красное слово; Лишнее слово досаду приносит и до стыда доводит.

-- Сила слова выражается так: Слово не стрела, а пуще стрелы; или: Слово вовремя и кстати сильнее письма и печати.

-- Искренность говорит: Что на уме, то и на языке. Но: ошибка в слове не спор; или: Не всяко лыко в строку. А правда не многоречива, любя краткость и силу: На правду мало слов.

0x01 graphic

Крепость Великого Новгорода

БИБЛЕЙСКИЕ АФОРИЗМЫ

Не хвали человека за красоту его, и не имей отвращения к человеку за наружность его.

Сирах (гл. 11, ст. 2)

С безрассудным много не говори, и к неразумному не ходи.

Сирах (гл. 22, ст. 12)

Кто бросает камень вверх, бросает его на свою голову, и коварный удар разделит раны. Кто роет яму, сам упадет в нее, и кто ставит сеть, сам будет уловлен ею. Кто делает зло, на того обратится оно, и он не узнает, откуда оно пришло к нему.

Сирах (гл. 27, ст. 28-30)

Держись совета сердца твоего, ибо нет никого для тебя вернее его.

Сирах (гл. 37, ст. 17)

Начало всякого дела -- размышление, а прежде всякого действия -- совет.

Сирах (гл. 37, ст. 20)

Что уксус для зубов и дым для глаз, то ленивый для посылающих его.

Притчи Соломона (гл. 10, ст. 26)

В устах глупого -- бич гордости; уста же мудрых охраняют их.

Притчи Соломона (гл. 14, ст. 3)

Вспыльчивый может сделать глупость; но человек, умышленно делающий зло, ненавистен.

Притчи Соломона (гл. 14, ст. 17)

Кроткое сердце -- жизнь для тела, а зависть -- гниль для костей.

Притчи Соломона (гл. 14, ст. 30)

Гнев губит и разумных.

Притчи Соломона (гл. 15, ст. 1)

Погибели предшествует гордость, и падению -- надменность.

Притчи Соломона (гл. 16, ст. 18)

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 5450, л. 13.

Там же, л. 16 об.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 5626, л. 13.

Козлов И. А. Русский военно-морской флот в период капитализма. - М., 1968. - С. 82; ЦГВМФ, ф. 19, оп. 4, д. 352, л. 921.

Для защиты Одессы с моря было построено 19 батарей, вооруженных 103 осадными и крепостными орудиями (там же, д. 5472, лл. 13-14).

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 5417, л. 463-463 об.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 5450, л. 11 об.

История тыла и снабжения русской армии. - Калинин, 1958. - С. 140.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 5450, л. 49; д.5455, л.189.

Русский архив, 1867, N 12. - С. 1611; ЦГВИА. ф. 1л, оп. 1, д. 21573, л. 38; Отдел рукописей ГБЛ, ф. 169, картон 19, д. 48, л. 46.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 5575, л. 3. (Меншиков указал, что у него было 97 орудий)

Отдел рукописей ГБЛ, ф. 169, картон 19, д. 48, л. 48 об

Дубровин Н.Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя, т. I. - СП б., 1900. - С. 255.

Тотлебен Э. И. Описание обороны Севастополя, т. I. - СП б., 1863. - С. 214.

Вице-адмирал Корнилов. - М., 1947. - С. 255-256.

Там же. - С. 258.

Там же. - С. 260.

Нахимов П.С.. Документы и материалы. - М., 1954. - С.418.

Полученные данные были для Сент-Арно равносильны "грому среди ясного неба". Для французского командования вопрос о взятии Севастополя считался решенным. Командующий французской эскадрой адмирал Гамелея сообщал в Париж: "Считалось уже решенным, что по взятии Константиновского укрепления и батарей Северной стороны, флот устремится в порт и, уничтожив русские эскадры, не только закончит дело, начатое сухопутной армией, но и окажет ей существенную помощь в самом Севастопольском порту" ("Военный сборник", 1902, N 3-4. - С. 78).

Вице-адмирал Корнилов. - М., 1947. - С.273 - 274.

В полной готовности были лишь 6-й и 7-й бастионы

Леер Г. Обзор войн России, ч. III, кн. I. - СП б., 1889. - С. 249.

ЦГВИА, ф. 69, д. 35, л. 108.

Толстой Л.Н. Поли. собр. соч., т. 59. - М., 1935. - С. 281.

Тем не менее во французской прессе появились известия, сообщенные турецким курьером, о победах союзников в Крыму и о падении Севастополя. Об этом было напечатано в "Patrie", "Constitutionel" и "Pays" ("Материалы для истории Крымской войны и обороны Севастополя", вып. III. СП б., 1872. - С. 205, 207).

Материалы для истории Крымской войны и обороны Севастополя. вып. III. - СП б., 1872. - С.274.

По сообщению газеты "Тайме", потери английских войск были чувствительны: "Из 607 чел; легкой пехоты... возвратилось только 198.,. Из 800 же человек кавалерии возвратилось только 200... 17-й уланский полк уничтожен почти совершенно" ("Материалы...", вып. IV. СП б., 1872. - С. 9).

ЦГВИА, ф. 1л, оп. 1, д. 21572, лл. 41 - 44; 53-58.

ЦГВИА, ф. 1л, оп. 1, д. 21572, л.101.

Брат М. Д. Горчакова, позднее назначенный главнокомандующим войсками в Крыму.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 5613, лл. 5-6.

ЦГВИА, ф. 1л, оп. 1, д. 21572, лл. 101-106.

Дубровин Н. Восточная война 1853-1856 гг., т. I. СП б., 1878. - С. 300.

ЦГВИА, ф. 1л, оп. 1, д. 21572, л. 92

Дубровин Н. Восточная война 1853-1856 гг., т. I. СП б., 1878. - С.301.

Материалы для истории Крымской войны и обороны Севастополя. вып. IV. - СП б., 1872. - С.200 - 201.

Военный сборник, 1859, N 8. - С. 324.

Теляковский А.З. Фортификация, ч. II. - СП б.,1846. - С. 326.

Фролов. Минная война в Севастополе в 1854-1855 гг. - СП б., 1968. - С.158

Нахимов П.С. Документы и материалы. - М., 1954. - С.453 - 455.

Пирогов Н. И. Севастопольские письма и воспоминания. - М., 1950. - С. 44.

Горев Л. Война 1853 - 56 гг. и оборона Севастополя. - М., 1955. - С.361.

Правая колонна-8 батальонов, 14 эскадронов, 2 сотни казаков, 14 орудий; центральная-7 батальонов, 1 сотня казаков, 36 орудий; левая - 7 батальонов, 10 эскадронов, 2 сотни казаков, 36 орудий. Всего 22 батальона, 24 эскадрона, 5 сотен казаков, 86 орудий, кроме того, еще 1 батальон греческих войск против 40 тыс. турецких войск.

ЦГВИА, ф. 1л, д. 21620, л. 23.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 5450, л. 58.

Там же, л. 59 об. Одновременно Меншиков направил доклад такого же содержания военному министру Долгорукову (там же, л. 197).

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 5450, л.206.

Материалы для истории Крымской войны и обороны Севастополя. вып. V. - СП б., 1874. - С.352.

Всего действовало 9 отрядов сестер из 100 чел., из них "умерли при исполнении своих обязанностей, верные своему призванию, с декабря 1854 по 1 января 1856 гг. 17 сестер" (Н. И. Пирогов. Указ. соч.. - С. 132).

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 5425, лл. 31-39; д. 5643, ч. 1, лл. 35-36, 156-156 об.

Бескровный. Русская армия и флот в XIX веке. Военно-экономический потенциал России. М., 1973. - С.63.

Поликарпов В. Д. Павел Степанович Нахимов. - М., 1960. - С. 277-278.

Нахимов П.С. Документы и материалы. - М., 1954. - С. 561 (Горчаков сообщил "о потере доблестного адмирала Нахимова" в тот же день); ЦГВИА, ф. 1л, оп.1, д. 22708, лл. 35-38.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 5758. лл. 57 - 58, 62 об - 64 об.

ЦГВИА, ф. 1л., оп. 2, д. 22708, лл. 97-98.

ЦГВИА, ф. 1л, оп. 1, д. 22707.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 5602, ч. 1, л. 24; д. 5603, ч. 1, л. 37; д. 5785, лл. 18- 21 об.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 5807, лл. 44-67.

Там же, лл. 7-16.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 5805, лл. 1-24.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 5691,лл. 10-12.

Бескровный Л.Г. Русская армия и флот в XIX веке. - М., 1973. - С.78 - 79.

Там же. - С.289 - 290.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 5432, ч. 1, л. 17-17 об.

Там же, л. 63.

Там же, л. 160.

История военно-морского искусства, т. II. - М., 1954. - С. 182.

Толстой Л. Н. Собрание художественных произведений в 12 томах. т.1. - М., 1948. - С. 388.

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 01/12/2012, изменен: 01/12/2012. 115k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 21 штук.	Ваша оценка:

Каменев Анатолий Иванович "Эра великих ошибок", когда "один" "может все" ...

Каменев Анатолий Иванович
"Эра великих ошибок", когда "один" "может все" ...