ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. "Где тот класс, который вольет новую кровь в дряхлеющий государственный организм"...

"Где тот класс, который вольет новую кровь в дряхлеющий государственный организм"...

ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА РОССИЙСКОГО

Мысли на будущее ...

0x01 graphic

"Искра" -- сатирический журнал демократического направления.

Издавался в Санкт-Петербурге с 1859 по 1873 год.

Георгий Петрович ФЕДОТОВ (продолжение)

Интеллигенция.

Кому должна достаться власть, выпадающая из слабых дворянских и чиновничьих рук?

Такова проблема, поставленная перед Россией конца ХIХ века - самая серьезная из ее политических проблем.

За судорогами революционных и реакционных спазм вырисовывается все тот же вопрос: где класс, который вольет новую кровь в дряхлеющий государственный организм, вдохнет в него волю к творчеству, к жизни и победе?

Объективно интеллигенция предъявила свои права на власть боролась за нее более полувека и потерпела поражение в I9I7 году.

Я говорю: объективно, потому что в сознании своем интеллигенция боялась власти, презирала ее и - в страшной непоследовательности - мечтала о власти для народа.

Во власти интеллигенции всегда чуялось нечто грязное и грешное.

Она была сурова ко всем ярким выразителям государственной идеи в истории. В политику она вкладывала моральный пафос, видя в ней необходимую форму реализации справедливости.

Да и в политике ее пленяла скорее сама борьба, а не реализация, жертва, а не победа.

И все же: интеллигенция была охвачена политической страстью, имеем право сказать - политическим безумием.

Кто борется, тот рискует.

Интеллигенция не могла не считаться с возможностью своей победы, но победа в политической борьбе есть власть.

Интеллигенция шла к власти и лишь обманывала себя призрачной властью народа.

Чем реальнее рисовалась грядущая революция, тем неизбежнее было для нее пересаживание со старого анархического коня шестидесятых и семидесятых годов в седло западноевропейской демократии, лишь скрашенное социалистическим флером.

Но демократия есть представительство.

Именем и голосом мужика и рабочего адвокат, профессор и журналист будут править Россией. Это стало ясно в I906 году, когда интеллигенция уже наметила свое "общественное" правительство. Отныне исход революции и вместе с ним судьба России определяется степенью способности интеллигенция к власти.

0x01 graphic

Редакторы журналов отстаивают свои статьи.

(1 -- Н. А. Некрасов; 2 -- В. С. Курочкин; 3 -- С. С. Громека; 4 -- М. М. Достоевский). Карикатура Н. А. Степанова.

"Искра", 1862, N 32.

В другом месте (Богданов Е. Трагедия интеллигенции // Версты, Париж, I927.- N2) мы пытались судить интеллигенцию как идеологическую группу, усматривая ее ахиллесову пяту (и даже конституционный призрак) в беспочвенности ее идеализма. Не трудно видеть, что эти качества были предопределены самым рождением ее в петровской революции.

В течение столетий ее функцией было несение в Россию - в народ - готовой западной культуры, всегда кричащем противоречии с хранимыми в народе переживаниями древнерусской и византийской культуры.

Отрыв от почвы был своего рода заданием Петра.

В этом отрыве интеллигенция более века шла с монархией, пока не обратила против нее жала своей критики.

Сейчас нас интересует, однако лишь та интеллигенция, те ее течения, особенно влиятельные, которые вели борьбу с властью - и, следовательно, предъявляли права на власть.

"Правые" течения поддерживали монархию и ее исторические опоры: дворянство, бюрократию, пытаясь или оправдать существующее, или возродить его огнем идеи.

"Левые" таранили власть более полувека, в самых сильных своих партиях и общественных движениях ставили революцию своей целью и, следовательно, несут или по крайней мере разделяют ответственность за нее.

Каковы были причины господствующего революционного настроения интеллигенции?

0x01 graphic

"Искра".

Обложка журнала с карикатурой на биржевых дельцов. 1861.

Отрешимся от собственных схем, субъективно окрашенных.

С ее точки зрения, движущим стимулом были невыносимые страдания народных масс. Страдания масс, на костях которых строится культура, остаются наиболее устойчивым явлением в истории.

Но лишь изредка, при особых обстоятельствах они ощущаются как трагическое бедствие. Сравнительно с Англией половины ХIХ века, Россия, только что освобожденная от крепостного права, казалась страной социального благополучия.

На этом относительном благополучии крестьянства, без всякого лицемерия, славянофилы могли строить свою веру в крепость русского социального бытия. Но и славянофилы могли строить свою веру в крепость русского социального быта. Но и славянофилы задыхались в николаевской России.

Где же корень трагического расхождения между исторической властью России и ее интеллигенцией?

По нашему убеждению, этот корень - в измене монархии своему просветительному призванию.

С Александра I монархия находится в состоянии хронического испуга.

Французская революция и развитие Европы держат ее в тревоге, не обоснованной в событиях русской жизни.

Обскурантизм (от лат. obscurans - затемняющий - крайне враждебное отношение к просвещению и науке; мракобесие- А.К.) власти - это ее форма западничества - тень Меттерниха, которая, упав на Россию, превращала ее в славянскую Австрию.

Благодаря петровской традиции и отсутствию революционных классов, для русской монархии было вполне возможным сохранить в своих руках организацию культуры. Впав в неизлечимую болезнь мракобесия, монархия не только подрывала технические силы России, губя мощь ее армий, но и создала мучительный разрыв с тем классом, для которого культура - нравственный закон и материальное условие жизни.

-- Красные чернила николаевской цензуры, по определению Некрасова, были кровью писателя.

-- Это крови интеллигенция не имела права простить.

0x01 graphic

"Последний оплот (Гапон, Витте, Дурново)".

Рисунок неизвестного художника.

ХХ век - время величайшего расцвета новой русской культуры.

Бытие народов и государств оправдывается только творимой ими культурой.

Русская культура оправдывала Империю Российскую.

Пушкин, Толстой, Достоевский были венценосцами русского народа.

Правительство маленьких александров и николаев дерзнуло вступить в трусливую, мелкую войну с великой культурой, возглавляемой исполинами духа.

Интеллигенция, еще чуждая политических интересов и страстей, воспитывалась десятилетиями в священной обороне русского слова.

-- Борьба за слово и, следовательно, за совесть, за высшие права духа была той правой метафизической почвой, которая вливала силы в новые и новые поколения поверженных политических бойцов.

Вступление интеллигенции на политический путь вызывалось, помимо духовного разрыва с властью (что само по себе недостаточно), самым вырождением дворянства и бюрократической политики.

В интеллигенции говорила праведная тревога за Россию и праведное чувство ответственности. Но вся политическая деятельность интеллигенции была сплошной трагедией.

Она вышла на политический путь из дворянских усадеб и иерейских домов - без всякого политического опыта, без всякой связи с государственным делом и даже с русской действительностью.

Привыкнув дышать разреженным воздухом идей, она с ужасом и отвращением взирала на мир действительности. Он казался ей то пошлым, то жутким; устав смеяться над ним и обличать его, она хотела разрушить его - с корнем, без пощады, с той прямолинейностью, которая почиталась долгом совести в царстве отвлеченной мысли. Отсюда пресловутый максимализм ее программ, радикализм - тактики.

Всякая "постепеновщина" отметалась как недостойный моральный компромисс.

Ибо самое отношение интеллигенции к политике было не политическим отношением, а бессознательно-религиозным.

Благодаря отрыву от исторической Церкви и коренного русла народной жизни, религиозность эта не могла не быть сектантской. Так называемая политическая деятельности интеллигенции зачастую была по существу сектантской борьбой с царством зверя-государства - борьбой, где мученичество было само по себе завидной целью. Очевидно, у этих людей не могло найтись никакого общего языка с властью, и никакие уступки власти уже не могли бы насытить апокалипсической жажды.

В этом была заколдованность круга.

Правда, остается еще умеренный либерализм как возможный контрагент переговоров. Но либеральные течения никогда не были особенно влиятельны в русской жизни. За ними не стояло силы героического подвижничества,не стояло и спокойной поддержки общественных классов.

Самое содержание их идеалов представляло зачастую лишь остывшую форму революционной лавы. Русский либерализм долго питался не столько силами русской жизни, сколько впечатлениями заграничных поездок, поверхностным восторгом перед чудесами европейской цивилизации, при полном неумении связать свой просветительный идеал с движущими схемами русской жизни.

0x01 graphic

Карикатура на Гучкова-председателя III Государственной Думы.

Только монархия могла бы, если бы хотела, осуществить либеральные реформы в России. Но монархия не хотела, а у барина-либерала не было общего языка даже с московским купцом, не говоря уж о его собственных крепостных. В условиях русской жизни (окостенение монархии) либерализм превращался в силу разрушительную и невольно работал для дела революции.

Западническое содержание идеалов, как левой, так и либеральной общественности, при хронической борьбе с государственной властью приводило к болезни антинационализма. Все, что было связано с государственной мощью России, с ее героическим преданием, с ее мировыми или имперскими задачами, было взято под подозрение, разлагалось ядом скептицизма.

За правительством и монархией объектом ненависти становится уже сама Россия: русское государство, русская нация.

Русский революционизм и даже русский либерализм принимал пораженческий характер, ярко сказавшийся в японскую войну. Это антинациональное направление если не всей, то влиятельной интеллигенции делало невозможным для патриотических кругов дворянства ( и армии) примирение с нею, признание относительной правды ее идей.

Перед интеллигенцией ставилась задача: пробиться из осажденной крепости самодержавия - в народ. Найти в крестьянских и рабочих массах, тоже страдающих от чиновничьего произвола, сообщников в своей борьбе. Но тут они встретились с тяжелым, непреодолимым недоверием к ней со стороны масс, которое сопровождает все трагические попытки интеллигентского исхода "в народ". Это недоверие лишь видимо зарубцевалось в революцию I905 года и снова в I9I7 году разверзло между народом и интеллигенцией пропасть, похоронившую не только царскую власть,но и демократическую революцию.

Как объяснить это вечное недоверие народа к интеллигенции?

Для понимания его необходимо остановиться на одной особенности образования интеллигенции в России. Углубившись в нее, мы вместе с тем дорисуем наш портрет интеллигенции - уже не только как носительницы известных идей, но и как общественного слоя с его бытовыми чертами, обрекавшими его, не менее самих идей, на политическое бессилие.

Есть коренное отличие в истории образования интеллигенции, в широком смысле, на Западе и в России. Различие это сводится к тому, что европейская интеллигенция нового времени была одним из слоев третьего сословия, питалась соками городской буржуазии, воспитывалась в ее дисциплине, защищала ее право.

У нас питомником интеллигенции было дворянство.

С приходом разночинцев гегемония дворянства не сразу пала. Поразительно, до какой степени даже дворянские партии блещут дворянскими именами - до самого конца: Герцен, Бакунин, кн. Кропоткин, Лавров, Плеханов, Ленин.

Мы видим: это не перебежчики, а вожди.

Дворянский слой непропорционально велик и среди квалифицированной интеллигенции, в науке, литературе, искусстве.

0x01 graphic

Мода 1917 года -- фасон "Керенский"

Главным проводником дворянских влияний, настоящей машиной для переливки в дворянские формы демократической России была школа.

-- Средняя и высшая школа создана у нас государством для надобностей дворянства и для образования бюрократии.

Такой характер она сохранила до самого конца.

Неудачи профессиональных и коммерческих школ всего лучше свидетельствуют об этом. Процент дворян в средней школе и в университете был невелик: русская школа чрезвычайно демократична по своему составу. Но какие-нибудь десять процентов дворян определили характер школы, характер всего образованного класса.

Дворянин, выходя из университета, даже живя революционными идеями, в общественном отношении оставался членом своего класса.

Для "кухаркиных" и даже купеческих детей образование означало разрыв с семьей, с классом, с целой культурой. Дети пролетариев получали у нас дворянское воспитание, какое в Европе выпадает на долю привилегированной элиты.

Классические языки составляют, как известно, главный ингредиент аристократического образования - строго охраняемые ворота в мир утонченной культуры. У нас ворота эти не вели никуда, стояли просто на телячьем выгоне, в виде непонятной классической руины.

"Кухаркины дети" жили - или должны были жить - в мире греческой мифологии, подобно меценатам пушкинской эпохи. Все мы знаем, что наша школа воспитывала в лености и барстве.

Виной тому не одна ее программа и педагогические методы.

Дворянин приносил с собой лень как наследственную привилегию.

Разночинец разлагался в школе, потому что семья его была, в сущности, ей враждебна, не понимала ее смысла, могла пороть лентяя за единицы, но не могла приучить его к умственному труду.

Не давая навыков к умственному труду, школа убивала в разночинце вкус к труду физическому. Крестьянская девушка, попадая в уездную или сельскую гимназию, училась бренчать на фортепьянах, но стыдилась помогать матери по хозяйству. Мыть полы, даже стряпать на кухне для барышни величайший позор.

Дворянское презрение к черному труду русский интеллигент умел прививать даже людям, которые не успели еще отмыть своих трудовых рук.

<""">

0x01 graphic

Что удивительно если господами и белоручками народ считал своих непризнанных учителей?

Физическая беспомощность влечет за собой физическое бессилие.

Интеллигент презирал спорт так же, как и труд, и не мог защитить себя от физического оскорбления.

Ненавидя войну и казарму как школу войны, он стремился обойти или сократить единственную для себя возможность приобрести физическую квалификацию - на военной службе. Лишь офицерство получало иную школу, и потому лишь одно оно оказалось способным вооруженной рукой защищать свой национальный идеал в эпоху гражданской войны.

Масса российских интеллигентов тучнела или тощала в четырех стенах кабинетов - обреченный на заклание убойный скот революции.

Еще более опасным, чем презрение к черному труду, было презрение к хозяйству.

И это черта чисто дворянская.

Дворянство видело в своих вотчинах чистую обузу; из разорительных опытов рационального хозяйства выносило лишь отвращение к этому грязному делу. Земля, отданная в аренду или управляемая заведомыми ворами приказчиками, не могла быть источником хозяйственной этики.

Промышленность, торговля были уделом черной кости.

В торговле дворянство всегда чуяло нечто низкое. И это аристократическое презрение рантье к купцу разорившееся дворянство сумело влить с молоком матери в своих блудных сыновей.

Повальный социализм русской, поначалу дворянской, интеллигенции в значительной мере классового происхождения, наряду с княжеским анархизмом Кропоткина и Толстого. Против социалистической критики в русском сознании не нашлось ни одной нравственной или бытовой реакции в защиту свободного хозяйства.

0x01 graphic

Крестьянство неустанно, путем величайшего напряжения вырабатывающее из своих недр трудовую буржуазию, никогда не могло бы понять интеллигентского отрицания хозяйства. Для него социальная проблема сводилась к изъятию земли из нехозяйственных барских рук. В недопонимании смысла хозяйства дворянская интеллигенция сходилась с пролетариатом, да разве еще с выбитыми с земли бродячими элементами крестьянского мира.

Интеллигенция не имела классов, на которые могла бы опереться.

Не заметив растущей буржуазии, она не пустила корней и в народных массах. Ведя борьбу с дворянством, она разделяла его слабости, его предрассудки. Она могла бы завладеть государством, став над классами.

В России внеклассовая государственность вовсе не утопия.

Но для этого нужно было уважать государство, иметь вкус к власти.

Если бы огромная численно русская интеллигенция в эпоху разложения сословно-чиновничьего строя объединилась на определенном завоевании государственной власти, это предприятие не было бы безнадежным: слишком слабы были руки, державшие власть.

В странах революционного Востока - Турции, Китае, в России ХVIII века возможна диктатура интеллигенции, кующей национальное сознание. Там смысл диктатуры - просвещение, а упрощенность просвещения допускает национальные партии.

Русская политически активная интеллигенция ХIХ века жила в сектантском подполье.

Дробление интеллигенции приводило к дробности политической ответственности.

В этом трагическом тупике оставалась еще одна возможность: захват власти какой-либо интеллигентской сектой. В семидесятые годы некоторые воинствующие секты изъявляли притязание на власть.

Но в то же время охранительные вилы страны еще не иссякли.

Позже либерально-демократическое содержание политических идеалов делало самую идею диктатуры неприемлемой для интеллигенции. Ее сектантская строгость и идейный динамизм постепенно выветривались.

Из сектантских течений после I905 года сохранился лишь большевизм.

Он же оказался единственной сектой, стремящейся к государственной диктатуре. Вот почему нелюбимый интеллигенцией и ненавидящий ее большевизм один имел некоторые шансы.

Но его диктатура означала гибель интеллигенции.

0x01 graphic

Россия -- горящий дом. Май 1917

Буржуазия

Есть один факт в истории русского революционного движения - поразительный и необъяснимый, если его рассматривать по западноевропейской схеме.

В этом движении не участвует третье сословие, буржуазия, торгово-промышленный класс. Революция, которая ставит своей целью разрушение дворянского строя, начинается с дворянского заговора декабристов и до конца окрашивается в цвета дворянской интеллигенции.

Купечество и мещанство остается силой консервативной.

"Темное царство", "чумазый", "кулак", "охотнорядец", "черная сотня" - вся позорящая ономастика русской контрреволюции совпадает с сословными кличками купечества.

<""">

У интеллигенции, боровшейся в городских самоуправлениях за либеральную и демократическую политику, у провинциальной прессы - не было злейшего врага, чем городское купечество и невежественные "отцы города".

<""">

Когда пришла революция, буржуазия сыграла в ней лишь страдательную роль.

Она дала свое злосчастное имя, как позорное клеймо, для всей коалиции погибающих классов. Князья Рюриковой крови и революционные социалисты, как представители "буржуазии", гибли в подвалах Чека.

Нельзя, впрочем, сказать, чтобы буржуазия была твердым оплотом режима. Этому мешало прежде всего ее антиобщественное воспитание.

Как сословие казнокрадов, она была силой, разлагающей не менее дореформенной бюрократии взяточников.

<""">

Вопрос лишь вот в чем: исчерпывается ли "темным царством" характерология русского торгово-промышленного класса?

Вопрос, который приобретает тем большее значение, что класс этот, в противоположность остальным классам старой России, не погиб в революции. Вырезываемый и удушаемый, он каждый день возрождается к жизни, и, несомненно, призван строить будущую Россию.

Печальная моральная физиономия и еще более печальная репутация этого класса в России ХVIII и ХIХ веков вызывает в памяти его великое прошлое.

Славянофильское и народническое восприятие Древней Руси не отдает достаточного отчета в том огромном вкладе в русскую культуру, которую внес купеческий дух. Иностранцы поражались в ХVI и ХVII веках коммерческим способностям русских и их страсти к торговле.

<""">

На торговле держалась вся Киевская Русь.

Торговля создала Великий Новгород - не город, а великое северное государство,охватившее половину русских земель.

<""">

Еще Петр опирается в своих экономических мероприятиях на инициативу старого купечества.

Лишь ХVIII век глубоко принизил древнее почетное сословие.

Отчужденное от европейской культуры, оно оказалось лишенным права на общественное, то есть дворянское уважение. Оторванность от государственного дела вызвала неизбежно гражданский декаданс, измельчание, личную и хищническую направленность интересов.

И, однако, верность старомосковским церковным традициям, отторгая класс от новой общественности, сохранила в нем драгоценное качество: строгость аскетического закала, трудовую дисциплину, национальное чувство.

Старая личная этика могла, как часто на Руси, совмещаться с общественной беспринципностью. Неуважение к профессии подрывает профессиональную этику.

Прекрасный семьянин, набожный церковник мог стать вором, стол же мало стыдясь этого, как старый чиновник - взятки. К тому же чиновничья коррупция была зачастую источником коррупции купеческой. При слабости торговой предприимчивости в ХVIII- начале ХIХ века, главный источник образования капиталов - эксплуатация государства.

Наиболее заметный тип среди торгово-промышленного класса - подрядчик, кабатчик, откупщик. Но в этой области особенно велики искушения. ослаблен как раз творческий момент предприимчивости.

<""">

0x01 graphic

Керенский -- шофёр России. Карикатура августа 1917

На фоне старого, удушливого, скаредного быта творится сказка из мира кондотьеров, завоевателей России. Для полноты аналогии московские Медичи превращаются в меценатов. Уже 80-е годы Мамонтов окружает себя художниками, создает оперу. подмосковную усадьбу свою превращает в памятник-музей русской художественной культуры.

За ним идут другие: Третьяковы, Морозовы, Рябушинские, собиратели картин, основатели театров, клиник, журналов.

Справка:

-- Мамонтов Савва Ив. (I84I-I9I8), рос. промышленник и меценат. Из купцов. Акционер ж.-д. и пром. об-в; разорился в I899. Общался с крупнейшими деятелями рус. культуры. В I870-90 подмоск. имение М. Абрамцево стало центром худ. жизни. При его содействии были созданы худ. мастерские, развивавшие традиции нар. творчества. В I885 основал на свои средства Моск. частную рус. оперу (действовала до I904).

-- Третьяковы рус. купеч. род (упоминается с I8 в.). Торговали льняным полотном и пряжей, владели текст. пр-тиями. Наиб. известны братья: I) Пав. Мих. (см. фото) (I832-98), дир. правления Т-ва Новой Костромской льняной мануфактуры, чл. совета Моск. купеч. банка. Чл. советов Попечительства о бедных в Москве и Моск. худ. об-ва. Д. ч. АХ (с I893). Почетный гражданин Москвы (с I897). Собиратель произведений рус. иск-ва. В I892 его коллекция - одно из крупнейших собраний нац. живописи - стала основой Третьяковской гал. Содержал Арнольдовское уч-ще для глухонемых детей. Оказывал материальную помощь отд. художникам и Моск. уч-щу живописи, ваяния и зодчества. 2) Серг. Мих. (I834-I892), собиратель зап.-европ. живописи, свое собрание завещал Москве, в I877-8I Моск. гор. голова.

-- Морозовы рос. предприниматели, владельцы текст. пр-тий. Савва Вас. (I770-I862), из крепостных крестьян, выкупился с сыновьями в I820. Основал ряд текст. фабрик. М. создали ряд мануфактурных товариществ, на к-рых в I9I5 было 54 тыс. рабочих.

-- Рубушинский Пав. Пав. (I87I-I924), рос. промышленник, банкир. Совладелец "Т-ва мануфактур П. М. Рябушинского с сыновьями, Моск. банка, "Т-ва типографии П. П. Рябушинского", акционер мн. др. компаний. Входил в ЦК партии "Союз I7 октября", с I906 - в партию мирного обновления, в I9I2 - в Моск. отделение ЦК партии прогрессистов. В I9I5 инициатор создания и пред. моск. Воен.-пром. к-та, чл. Гос. совета от пром-сти. Оказывал финанс. поддержку выступлению ген. Л. Г. Корнилова. В I920 эмигрировал во Францию.

С начала ХХ века Москва начинает явно претендовать на культурное первенство перед петровской столицей. Вклад торгово-промышленного класса в русскую культуру обгоняет не только вклад дворянства, но даже государственную инициативу. Для интеллигенции находятся новые организаторы ее творчества, которые дают нередко из своих рядов и первоклассных культурных деятелей.

(...)

Купеческое меценатство - явление настолько недавнее в русской жизни, что интеллигенция не успела приспособиться к нему, не успела как будто заметить его.

Менее всего - революционная интеллигенция.

Впрочем, для нее имелось некоторое оправдание. Политическое пробуждение русской буржуазии значительно отставало от ее политического роста. Новая сила не предъявляла никаких притязаний на власть. Давно уже голос торгово-промышленного класса звучал на съездах, но всегда в разрез с голосом русской "общественности".

Вместо свобод он требовал от государство покровительственный тарифов. Протекционизм был, конечно, теплицей для русской промышленности, но в его банной температуре атрофировалась политическая воля. Пока государство было дойной коровой, промышленники охотно мирились с безвластием.

Их угол в избе был незавидный, но теплый.

Однако проблема деревенского рынка вводила русского предпринимателя в курс роковых вопросов русской жизни. Постепенно верхи класса втягивались в колею либеральной оппозиции. Путь политического радикализма был заранее отрезан тем социалистическим характером, который приняло русское революционное движение. С рабочими шутки плохи.

В I905 году фабриканты, случалось, заигрывали с левыми партиями.

Не один Морозов давал деньги большевикам. Но забастовки были слишком разорительны.

Призрак диктатуры пролетариата и крестьянства не улыбался. Оставалась средняя тропа октябризма, для немногих - партия к.-д.

<""">

Новая, выдвигаемая народом промышленная аристократия не успела организовать народной жизни, получить признание, не успела даже освободиться от дворянского влияния.

<""">

Захваченная врасплох революцией. она утонула в ней, не сумев овладеть ею, пала жертвой не только своих, но и чужих грехов.

См. далее (о народе) ...

0x01 graphic

Георгий Петрович ФЕДОТОВ (1886-1951) -

русский мыслитель, историк, публицист, один из основателей журнала "Новый град" (1931-39), автор многих эссе о своеобразии русской культуры и истории и месте России между Востоком и Западом.

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 19/08/2013, изменен: 19/08/2013. 34k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 11 штук.	Ваша оценка:

Каменев Анатолий Иванович "Где тот класс, который вольет новую кровь в дряхлеющий государственный организм"...

Каменев Анатолий Иванович
"Где тот класс, который вольет новую кровь в дряхлеющий государственный организм"...