ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. Генерал Жигайло - "в объятиях его педантизма мог задохнуться каждый"...

Генерал Жигайло - "в объятиях его педантизма мог задохнуться каждый"...

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

0x01 graphic

Россия.

В погребке. 1864.

Художник Соломаткин Леонид Иванович (1837-1883)

346

ПРАВИЛА ОБХОЖДЕНИЯ С НИЖНИМИ ЧИНАМИ.

Желая как для лучшего исполнения воли всемилостивейшего Государя нашего, так и для вящего вкоренения во всех чинах вверенной мне 12 дивизии того обхождения, на благородстве и амбиции основанного, которое в последние годы опытом оказалось полезным в управлении войск, до получения новых на то постановлений (имеющих главною целью и предметом, чтоб, как настоящая вина никогда не оставалась без должного и законного взыскания, так всякое самовольное и безвинное наказание, унижающее дух солдата, не исправляя его ни мало, было бы искоренено) даются на первый случай к точному с получения сего по дивизии исполнению следующие правила. 1. Никакое лицо в роте кроме настоящего ротного командира не имеет права наказывать нижних чинов ни одним ударом. Прочие в роте офицеры, фельдфебель и частные унтер-офицеры, когда отделены от ротного командира, могут сажать под караул тех, кои окажутся в чем виновными, и тотчас о том доносить капитану. 2. Для удержания беспорядков, особливо на марше в теперешних походах чрез чужие земли, ротному настоящему командиру нужно иметъ власть, которая в спокойное время не так необходима. Почему настоящий ротный командир имеет право, по хладнокровном и беспристрастном рассмотрении вины, как начальствующими частями в poте ему рапортованной, так и самим им усмотренной, положить наказание и произвесть оное в действие, с тем однако, чтоб cиe наказание ни в каком случае не превышало сорока ударов и только бы тогда определено, когда оно неотменно покажется нужно, за что капитан всегда в ответственности находится. Вины же делающие такие наказания суть: частое пьянство, потеря или порча аммуниции, ссора и нехорошее обхождение с хозяевами на квартирах, и на первый случай неточное и нескорое исполнение приказаний младших офицеров или унтер-офицеров, повторение же такового неисполнения, а еще паче грубость к старшим, уже не во власти капитанской наказывать, но почитаемы быть должны за неповиновение, и, следовательно, в полку строжайше по законам наказаны быть должны. В том же виде считать покражу большую или малую и всякой разбой. Почему во всех сих случаях ротной командир отнюдь сам не наказывает, а при рапорте посылает виновного под караулом с доказательствами в полк, где немедленно наряжается следствие из трех офицеров, и по точном исследовании вины, полковый начальник определяет строгое наказание и приказывает без потери времени оное исполнить. 3. О всяком наказании, которое капитан найдется обязанным определить, должен он рапортовать письменно в полк, где оное внесется в книгу, нарочно для того приготовленную, о коей ниже помянуто будет. В рапорте капитан пишет: кто именно наказан, за какую вину, какое было наказание и какого был тот рядовой поведения и был ли наказан палками или нет прежде или после 1 Апреля 1815 года, то есть со дня сего постановления. 4. Присутствие старшего везде и всегда слагает власть младших. Почему там, где есть того же батальона штаб-офицер, ротной командир сам не может наказывать палками без согласия и утверждения того штаб-офицера; а где стоит полковой начальник, то уже никто в полку без него тех наказаний определить не может. 5. Так как солдат, который никогда еще палками наказан не был, гораздо способнее к чувствам амбиции достойным настоящего воина и сына Отечества, и скорее можно ожидать от него хорошую службу и пример другим: то должно с таким поступать еще с вящею рассмотрительностию и осторожностию, нежели какие в прочем и во всех случаях нужны; поелику наказание, унижающее такового солдата, в одну минуту истребляет все плоды, которые от хорошего поведения чрез долгое время он себе доставил. Таковые солдаты исключаются из числа тех, кои в ротах наказаны быть могут, и наказание им определено быть должно только в полку. 6. Также при сем подтверждается к непременному исполнению постановление Высочайшего Его Императорского Величества рескрипта на имя военного министра от 12 Октября 1812 года о составлении гренадерских рот в 7 пункте, в силу коего гренадеры и стрелки ни в каком случае телесному наказанию подвержены быть не могут, а за вину, заслуживающую таковое наказание, непременно в тот же день в мушкатерские или егерские роты написаны быть должны. Господам ротным командирам особенно рекомендуется сей пункт. Как бы проворен или хорош собою ни был гренадер, как скоро он поведения нехорошего, сего почтенного звания носить ему не должно, храбрость и поведение будучи отличительными оного качествами. 7. Разумеется, что имеющие знаки отличия, как Военного Ордена, так и Аннинской, от всякого телесного наказания навсегда освобождены: теряют же они сии знаки отличия не иначе как по суду. 8. Для умножения средств в роте удерживать должной во всем порядок, без частого употребления унизительных наказаний и без отсылки затем в полк, ротные командиры могут и должны заводить за малые вины другие штрафы, как-то посажение под караул, лишение порции, связание и, наконец, какое-нибудь в стыд приводящее наказание, коему скоро все весьма чувствительны будут, как-то одежда на выворот какого-нибудь платья при всей роте, или приклеение к шапке или платью бумаги с надписью, что такой то ленив, пьян, или неряха, и проч. Делатъ cиe при всех могущих то видеть, как жителях, так и солдатах, и стараться, чтобы другие над таковыми смеялись и приводили бы их в стыд. Сего последнего рода наказания особливо полезны могут быть, чтобы удерживать тех старых и впрочем хороших солдат, которые слишком часто напиваются или недовольно опрятны:, но иметь за правило, чтобы не слишком часто над одним человеком одно и тоже делатъ, потому что все наказания, действия которых основаны на стыде, теряют всю силу и пользу, когда от частого употребления к ним привыкнут. 9. Так как денщики суть также солдаты и слуги Государя и Отечества, то с ними поступать так точно как с прочими солдатами, с тою еще разницею, что так как вина их, относящаяся только к лицам частным, а не службе, не так важна в последствиях как вины строевых, то и ротные командиры не имеют права сами их палками наказывать, и во всяком случае требующем большого наказания нежели посажение под караул и проч., штаб и обер-офицер, коего денщик провинится, представит его при письменном рапорте к полковому начальнику, который может по сему же рапорту без дальних исследований (кроме важных случаев, или на причинах основанной недоверчивости к тому офицеру) приказать того денщика наказать с тем чтобы наказание cиe никак не превзошло пятидесяти ударов; в случаях же покражи, разбоя и проч., с денщиками поступать как и с прочими солдатами, т.е. непременно по точном исследовании тремя офицерами или и по военному суду наказать строго по законам. 10. В винах, где наказание должно превышать сто ударов и где виновной должен быть прогнан сквозь строй, полковой начальник сделанное письменное следствие посылает на рассмотрение бригадному командиру, который и определяет экзекуцию, но не больше как раз сквозь тысячу или два раза сквозь пять сот. При всех зкзекуциях всегда должен быть лекарь, который смотрит, чтоб наказание не было опасно для жизни виновного и за то отвечает. 11. Иметь за непременное правило, как в ротах по мере изъясненной выше власти ротных командиров, так и при штабу полковом, когда наказание определено, никогда оного не откладывать, но тотчас исполнять; потому что от вредного обычая у некоторых офицеров грозит будущим наказанием, нередко бывают побеги, а, иногда (страшно сказать) самоубийство. 12. Так как пьяных не должно наказывать в пьяном еще виде, то в сем только случае подождать, чтоб дать протрезвиться под строгим караулом и наказать когда он уже опомнится. 13. Бывал в некоторых полках, особливо в старину, гнусной и варварской обычай, которого, хотя надеюсь, что нет примеров во вверенной мне дивизии, но на всякой случай упомянуть про оной нужно: что в случаях сделанной вины и что неизвестно кем, нередко палками добивались узнать правду, от чего не только что невинной мог быть наказан, но еще для спасения себя от мучения мог наложить на себя вину, в коей не был причастен. Столь мерзкий, подлый, и как божеским так и человеческим законам противной обычай есть ничто иное как пытка одним варварам приличная, и я уверен, что гг. полковые командиры все мне готовы отвечать, что такового примера у них в полках никогда не будет. Всякой же штаб или обер-офицер, которой бы в таковом поступке оказался виновным, непременно бы отдан был под военный суд. 14. В полковых и других от дивизии зависящих лазаретах гг. лекари, смотрители и дежурные офицеры отнюдь чтоб не могли ни в каком случае наказывать больных или надзирателей палками, а только арестом или лишением порции а в случаях требующих большого штрафа, отнестись от полковых лазаретов в полк, и от дивизионного в дивизионный штаб. 15. Полковой казначей или квартермейстр в рассуждении своей команды, фурлейтов и проч. в том же отношении руководствуется теми же точно правилами как капитан в роте. 16. Взять за святое и непременное правило, что на ученьи и за учение никогда ни одного удара дать не должно. Ошибки или нескорое понятие учения происходят больше от нерасторопности, непонятливости или страха, причиняющего суетливость; все эти причины умножаются наказаниями, а исправляются терпением, толкованием и ласковым обхождением ободряющим солдата, а особливо рекрута. Ежели же у иного замешалась при нерасторопности лень, то для лени лучшее и вернейшее наказание есть продолжение и повторение учения; ибо кто ленится и видит, что последствием того будет лишнее учение, непременно будет стараться, чтоб учение как можно меньше продолжалось. 17. Книга штрафная, или книга наказаний, должна быть в каждом полку, в которую непременно внести должно всякое наказание, как полковым командиром, так и в батальонах или ротах определяемый. В оной будет означено в графах: 1-е, месяц и число; 2-е, имя виновника; 3-е, вина его; 4-е, мера наказания; 5-е, по чьему приказанию, или ежели по следствию, то кто в следствии находился, и напоследок 6-е, в первой ли раз он наказан палками или прежде в подобных штрафах был, означая тоже, что те наказания были ли прежде, или после теперешнего постановления, считая с 1 Апреля 1815 года. Сии книги по требованию дивизионного и бригадного командиров всегда представлены быть должны на смотр, за точность оных же лично отвечает полковой командир, и всякая страница должна быть за его подписью. Его дело уже есть, чтобы точно ни одного удара в полку бы не было, которой бы не был внесен в cию книгу; за всякое утаение или несправедливое показание строго взыскано будет. 18. В заключение всего надеюсь, что гг. ротные и другие начальники не примут в дурную сторону вышепоказанного постановления и не почтут, чтоб оное происходило от недостатка к ним доверенности. Я уверен что всякой офицер, особливо после тех опытов, что мы все имели, довольно видел, сколь предпочтительно должно стараться вести людей амбицией, нежели беспрестанными наказаниями, и не захочет во зло употреблять власть свою над людьми, которые как защитники Отечества заслуживают общее уважение, и что всякой благородно мыслящий офицер всегда захочет скорее быть отцом и другом своих подчиненных нежели их тираном, как то по несчастию и к стыду нашему часто бывало, и в иных полках и теперь водится; но постановления теперь изданные имеют предметом учреждение общих и разнообразных на то в дивизии правил. Оные суть в следствие воли Всемилостивейшего Государя нашего, отца своих подданных и особливо военных, по коей в последствии и вяще еще будет состояние солдата улучшено. Да сверх того опять повторяю, что истреблением самовольных и следственно часто несправедливых наказаний и неопустительным и строгим законным взысканием за настоящие вины, дисциплина выиграет, а дух солдатской не будет унижен; сам же уверившись в 12 лет из беспрестанных походов и службы пред неприятелем, что cиe полезно, буду неупустительно смотреть за точнейшим исполнением оного. Ежели кто из гг. офицеров при том исполнении останутся в мыслях (по привычке или по старым предрассудкам), что им, таким образом, за свои части отвечать нельзя, то я прошу их мне оное объявить; я же, освободив их от той команды, по коей они боятся ответственности, буду стараться, чтобы они выгодно и без всякой для них потери переведены были в другую дивизию. Те же, которые примутся за исполнение вышеизъясненных правил, с охотою и усердием скоро увидят, сколь с оными сопряжена польза службы и их собственное удовольствие: ибо так как уже в том есть унижение, когда кто командует людьми униженными, так ничего нет лестнее и приятнее как предводительствовать людьми движимыми чувствами благородными. Все таковые офицеры почтутся мною за настоящих помощников, товарищей, друзей, и я с жадностию буду искать случая преимущественно им доставлять во всех возможных случаях выгоды и награждения. Генерал-лейтенант граф Воронцов. Г. Калиш, 1 Апреля 1815.

Конец формы

Воронцов.

Некоторые правила для обхождения с нижними чинами

в 12-й пехотной дивизии (1815) //

Русский архив, 1877. - Кн. 2. - Вып. 6.

0x01 graphic

Россия.

Жертва фанатизма. 1899.

Художник Пимоненко Николай Корнилович (1862-1912)

347

Правила по созданию учебников. 1847 г.

I. Общие основания, на коих издаются учебные руководства. 1. Лицо, которому, по назначению Главного Начальника Военно-Учебных Заведений, поручено будет составление руководства, обязано представить предварительно в Штаб подробный конспект, основанный на утвержденной программе; в сем конспекте должны быть изложены: метода, направление и дух предполагаемого руководства. 2. Для предварительного рассмотрения конспекта, учебный Комитет наряжает особую Комиссию, из лиц сведущих в подлежащей суждению науке, - и под председательством того главного наблюдателя, к которому относится предмет руководства; Комиссия, по рассмотрении конспекта, представляет его, при своем мнении, в учебный Комитет. 3. Если учебный Комитет, обсудив конспект и мнение Комиссии, найдет нужными в конспекте некоторые исправления и изменения, то исполнение их поручает самому сочинителю конспекта. 4. По совершенном одобрении конспекта, учебный Комитет представляет, чрез Совет о Военно-Учебных Заведениях, на утверждение Его Императорского Высочества Главного Начальника. 5. Утвержденный Главным Начальником Военно-Учебных Заведений конспект передается сочинителю для составления самого руководства, причем Штаб заключает с ним условие, на основании правил, изложенных ниже и вместе с тем, назначает, с согласия автора, срок, к которому должно быть изготовлено все руководство или части его. 6. При составлении руководства сочинитель обязан следовать с точностью утвержденным программе и конспекту и приноравливать разный части курса к понятиям того именно возраста, в котором каждая из них будет проходима; но ему дозволяется, по решению учебного Комитета, дополнять руководство подробностями и даже целыми статями, не вошедшими в утвержденную программу, если там дополнения будут имеет целью: во-1) чтоб руководство для Военно-Учебных Заведений составленное, могло служит и для Заведений других ведомств, где некоторые предметы преподаются в большем против Кадетских Корпусов объеме, или во-2) пополнить сведения тех из воспитанников Кадетских Корпусов, которые, по собственной любознательности или по отличным способностям, сами желают ознакомится с каким-либо предметом в большем объеме, чем проходят его в классах Военно-Учебных Заведений. Bcе подобные дополнения, выходящая из пределов программы, должны быть обозначаемы в рукописи особыми знаками, а при печатании отличены от настоящего руководства особым мелким шрифтом. 7. Если составляемое руководство назначено для преподавания в течения двух, трех и более учебных годов, то для удобнейшего употребления его, а вместе и для сокращения издержек при покупке этого руководства, сочинитель обязан разделить свою рукопись соответственно распределению науки по учебным годам, так чтоб предметы, преподаваемые в течение одного года, составляли всегда особую часть или книгу, которая была бы отдельно напечатана и переплетена. 8. По окончании составления руководства (или отдельной части его) сочинитель его препровождает рукопись свою в Штаб, который выдает ему квитанцию за подписью начальника учебного отделения, по установленной форме. 9. Если руководство (или части его) не будут представлены и Штаб к означенным по п. 5 срокам, то Штаб имеет право уничтожить условие, заключенное с сочинителем, и испросить разрешение Главного Начальника Военно-Учебных Заведений о передаче составления руководства другому лицу. 10. Для предварительного рассмотрения представленного в Штаб рукописного руководства (или отдельной части его) наряжается, по правилам изложенным в п. 2 особая Комиссия, которая, окончив разбор рукописи, препровождает ее в учебный Комитет, при своем мнении. 11. Если учебный Комитет, по рассмотрении самой рукописи и мнения Комиссии, найдет нужным какие-либо исправления или перемены в представленном руководстве, то письменно сообщает о том сочинителю, поручая ему заняться требуемою переделкою. В этом случае сочинитель возвращает в Штаб полученную квитанцию, которая выдается ему вторично при представлении в Штаб рукописи уже исправленной. 12. По совершенном одобрении рукописи в учебном Комитете, Начальник Штаба представляет ее в Совет о Военно-Учебных Заведениях. Рассмотренная и одобренная в Совете рукопись представляется па утверждение Его Императорского Высочества Главного Начальника Военно-Учебных Заведении и, по получении этого утверждения, препровождается на одобрение цензуры. 13. Если руководство состоит из двух или более частей, изготовляемых постепенно и представляемых к особым срокам, то с каждою частью отдельно, поступают по правилам, изложенным от п. 8. до 12. 14. Все утвержденные высшим начальством руководства, должны быть напечатаны в одном формате, четким шрифтом, на хорошей бумаге и разделены на части по числу классов (смотри п. 7). На заглавном листе каждого руководства должно быть напечатано: учебные руководства для Военно-Учебных Заведений; приложена печать и засвидетельствование Начальника Штаба, что руководство удостоилось утверждения Его Императорского Высочества Главного Начальника Военно-Учебных Заведений. 15. Сочинители учебных руководств, по Всемилостивейшему соизволению Государя Императора, заключающемуся в отношении г. Военного Министра к Его Императорскому Высочеству от 2-го Февраля 1836 г., могут быть представлены в свое время к наградам. II. Об условиях, заключаемых Штабом с издателями руководств. 16. Условия заключаются по взаимному согласию Штаба с сочинителем и представляются на благоусмотрение Его Императорского Высочества Главного Начальника Военно-Учебных Заведений. 17. Условия могут быть трех родов: Штаб может: а) приобресть право печатания руководства навсегда; б) приобресть право на одно или несколько изданий, или право на издания в течение известного числа лет; в) предоставить издание самому автору. Далее следует разъяснение этих условий.

Н. Мельницкой.

Сборник сведений о военно-учебных заведениях в России.

(Сухопутного ведомства). т. 3, ч. 5. -

СП б., 1857).

0x01 graphic

Россия.

Мать.1920.

Художник Петров-Водкин Кузьма Сергеевич (1878-1939)

348

Правильный строй на войне.

Если во время военных действий воины неприятеля соблюдают строй в походе и не выказывают беспокойства, не следует поспешно нападать на них. Лучше подождать, когда они падут духом или среди них начнется разлад. Тогда можно одержать победу. Правило гласит: "Уклоняться от столкновения с правильно выстроившимся противником - вот правильный путь".

Сунь-цзы.

0x01 graphic

Россия.

Кавалер. 1861.

Художник Песков Михаил Иванович (1834-1882)

349

Преданные сердца.

Те, кто ведут за собою войско, должны иметь преданные сердца, уши, глаза, клыки и когти. Без людей, им преданных, они подобны путнику в ночи, не знающему, куда поставить ногу. Не имея глаз и ушей, они подобны тому, кто блуждает в потемках, не зная, куда идти. Не имея клыков и когтей, они подобны голодающему, который ест отравленную пищу и непременно умрет. Поэтому искусные полководцы всегда привлекают к себе ученых и умных людей, чтобы они были их советниками, окружают себя разумными и осмотрительными сподвижниками, чтобы они были их глазами и ушами, держат при себе смелых и грозных помощников, чтобы они были их клыками и когтями.

Чжугэ Лян.

Книга сердца, или искусство полководца.

0x01 graphic

Россия.

Первый чин. Сын дьячка, произведенный в коллежские регистраторы. 1860г..

Художник Перов Василий Григорьевич(1834-1882)

350

Предписания Бегичеву по приисканию мест для военных училищ.

В первый же год царствования императора Александра *, шеф 1-го кадетского корпуса генерал от инфантерии князь Платон Александрович Зубов представил государю проект учреждения губернских военных училищ, с целью подготовления из сыновей дворян, посредством начального общего образования, к поступлению в кадетские корпуса, а также в университеты. "По величию империи и по количеству бедных дворян", читаем в проекте князя Зубова, "существующие кадетские корпуса конечно недостаточны, да и по силе войск число офицеров, хорошо воспитанных и наилучше подготовленных к службе военной, далеко не достигло до той степени совершенства, до которой требуют польза отечества и слава его". 15 августа 1801 года император Александр I почтил кн. Зубова всемилостивейшим рескриптом, в котором выразил составителю проекта свою признательность "за труды и одушевляющее все дело его чувство общего добра". Утвердив все предположения кн. Зубова во всей их силе, государь вместе с тем повелел генерал-майору Бегичу осмотреть немедленно намеченные в проекте кн. Зубова пункты учреждения губернских военных училищ, возложив вместе с тем на него поручение "познать мысли самого дворянства" о проектируемых заведениях, предложив им "участвовать доброю их волею и пособиями в их устроении". Для сего генерал-майор Бегичев получил, при Высочайший рескрипт от 15-го Августа 1801 года, следующие наставления: "Первое: Военных Училищ на всем пространстве Империи полагается семнадцать, из них восемь больших: в Дерпте, в Гродне, на Волыни, в Киеве, в Нижнем Новгороде, в Казани, в Вологде и Смоленске, и девять малых: в Твери, в Ярославле, в Владимире, в Рязани, в Орле, в Харькове, в Саратове, в Оренбурге и в Тобольске. Большие Училища от малых будут различествовать не предметами учения, но числом учеников; в первых полагается по две роты, по 120 человек в каждой, во вторых по одной". Второе: Предметом сих Училищ будет: приуготовляя молодых дворян предварительным науками, доставлять ежегодно с каждой роты по 16 человек в здание Кадетские Корпуса и по восьми человек в Университет, для окончательного образования первых в военной, а последних в гражданской службе. Третье: Познав из сего намерение и состав сих Училищ, чтоб приступить к предварительным распоряжениям, в основание их полагаемым, вы отправитесь на места, где они предназначаются, снесясь с главным их начальством, коему даны от Меня будут сообразные тому повеления, осмотрите, нет ли там готовых праздных строенй, кои бы с некоторыми перестройками и дополнениями могли быть обращены на cиe употребление; если же оных нет, то избрав места удобные, пространные, сухие, здоровые и к разведению сада способные, и употребив архитектора коллежского советника Захарова, с вами посылаемого, вы составите планы но новому строению таковых Училищ, соображаясь с числом воспитанников, в их назначаемых, с местным положением и с примерными планами, кои, как наилучшие в сем роде, при сем вам доставляются; составив, таким образом, чертежи строений, не оставите вы сделать сметы им, по примеру прилагаемых же при сем, принимая за основание существующие в тех местах цены и отбирая от лучших и знающих людей того края мнение, каким образом с большею удобностию и местными выгодами произвесть как заготовление материалов, так и самое строение. Четвертое: С вероятностно предполагая, что дворянство, узнав о сих Заведениях в его пользу созидаемых, для собственной своей чести пожелает в устроении их участвовать, Я дал губернаторам повеление: в присутствии вашем предложить о том дворянству чрез губернского и уездных предводителей. Но приметьте при сем случае, что Я требую, дабы при предложении ему сего участия удален был и малейший вид принуждения и даже самых внушений властию, или тайными повелением отзывающихся; никаких жертв не желаю и не приемлю Я, ее отягощением государства и ничем неоценимого его обременения; Я желаю, чтоб пособия дворянства основаны были на единственном убеждении собственных пользы и на чувстве общего добра. Я поручаю вам доносить мне не только о количества сих пособий в каждом месте, но и о том образе, с коим они предложены и приняты будут. Пятое: Когда планы и сметы строениям будут изготовлены, вы займетесь составлением планов самых Училищ, руководствуясь прилагаемыми при сем примерными штатами и соображаясь ценами, в каждом месте существующими; а потому на каждое место составив собственный штат вместе с планами, строениями, сметами и описанием выгод Мне представите. Шестое: Обозрение местных удобностей и способов покажет вам яснее, в каких городах прежде начать устроение Училищ. В руководство ваше по сей части, признаю Я нужно только приметить, что в общем плане сих Заведений предполагается привести его в исполнение в течении пяти лет, постепенно, по прилагаемому при сем примерному расписанию. Впрочем для разрешительных по сему предмету распоряжений, буду Я ожидать ваших донесений. Честь, что в основании столь полезного учреждения вы будете действовать и первый положите камень сему великому зданию, одна может составить достойную усердия вашего награду; благоволение же Мое к трудам вашим будет неотъемлемым их последствием. Впрочем, на проезд вам приказал Я выдать единовременно десять тысяч рублей, и сверх того полагаю вам на стол во все время путешествия вашего по 200 рублей на месяц. Первые получите вы здесь от государственного казначея, а последние выдаваемы вам будут в тех казенных палатах, где вы находится станете, и где получать их предварительно здесь распорядив, и государственному казначею отзоветесь". Начиная с августа месяца 1801 года, уже стали поступать всеподданнейшие представления от губернаторов. Из представлений этих, а равно из всеподданнейших докладов с пути генерал-майора Бегичева видно, что дворянство с величайшей готовностью откликнулось на высочайший призыв. Пожертвования поступали со всех концов, притом, несомненно, добровольные, так как наряду с тысячными и сотенными взносами отмечены и рублевые, двухрублевые и пятирублевые пожертвования; в Тобольске одним из дворян пожертвовано сто сажен дров, а в Оренбурге - 50.000 кирпичу, 200 бревен и крепостной человек на услуги училищу вечно. В июне месяце 1802 года генерал-майор Бегичев, возвратившись из командировки, всеподданнейше донес об успешных результатах предприятия и представил государю ведомость пожертвованиям. Оказалось в сумме около 890.000 руб., кроме недвижимого имущества, пожертвованного для той же цели в некоторых городах. Минское дворянство также пожертвовало до 100.000 руб., хотя в Минске и не предполагалось открывать училища. Наиболее крупные пожертвования сделаны: Тверским дворянством - 200.000 руб.; Рязанским - 87.000 руб.; Смоленским. - 65.000 руб.; Ярославским - 63.000 руб. (Лит.: Н. Мельницкой. Сборник сведений о военно-учебных заведениях в России. (Сухопутного ведомства). т. 1, ч. 1. - СП б., 1857; Столетие Военного министерства. 1802 - 1902. т.Х, ч.1. Главное управление военно-учебных заведений. Исторический очерк. Сост.п.В. Петров. - СП б., 1902).

0x01 graphic

Пир Аттилы.

Художник Mr Than (1870)

Факты "Из моей жизни"

("Записки вечного узника")

ГЕНЕРАЛ ЖИГАЙЛО -

"в объятиях его педантизма мог задохнуться каждый, но не я"...

Калининград встретил меня не очень-то гостеприимно.

Прибыв в город в разгар майских праздников 1984 года, я не имел возможности сразу же представиться начальству, хотя такая возможность случайно и открылась.

Получилось так, что во время моего представления дежурному по училищу, в здание вошел генерал-лейтенант Жигайло, начальник этого заведения.

В отличие от полковника Хапилина, он даже не остановился и не поинтересовался тем, кто прибыл для дальнейшего прохождения службы.

Взглянув на меня исподлобья, он бросил несколько слов дежурному и скрылся в своем кабинете.

В этом мимолетном случае проявилась натура нового начальника, у которого все было строго регламентировано и всякое действие было облечено в строго заведенный ритуал.

Это было следствием того, что генерал Жигайло уже 14 лет руководил училищем и все в этом учебном заведении он поставил в зависимость от своей воли.

Все в училище было завязано на него, вплоть до выписки гвоздей.

И здесь была не просто хозяйственность, а тонкий расчет человека, старающегося поставить всех должностных лиц в зависимость от своей воли.

Я, безусловно, не выступаю против порядка и ритуала, если порядок не начинает попирать нормы простой человечности и радушия.

Нет возражений против здорового ритуала, если тот не унижает личность.

Чего, к примеру, стоило лишь на 2-3 минуты остановиться перед вновь прибывшим офицером и поинтересоваться кто он такой, зачем прибыл и какие проблемы его в настоящий момент волнуют.

Нет, Жигайло был не таков.

Ему было важно выдержать паузу, дать возможность человеку понервничать, прочувствовать его, Жигайло, значимость и свое ничтожество.

В отличие от генерала Некрасова, это был в высшей степени корректный человек, никогда не допускающий публичной грубости и оскорблений.

Но в объятиях его педантизма, мелочности и формализма мог задохнуться каждый.

Он был настолько злопамятен, что не прощал никому какого-то сопротивления его воле.

Он мог сломать судьбу почти любому, благо у него под рукой был услужливый приятель - начальник политического отдела генерал-майор Крутов.

Конечно, всего этого я еще не знал, стоя перед окошком дежурного по училищу, но холодком уже повеяло...

С моим прибытием в училище сразу же возникла проблема жилья.

Благо, что я приехал один и неустроенность с жильем коснулась лишь меня одного. Хорошо, что в общежитии училища оказалась свободная койка, которая и досталась мне.

Дни были праздничные и время высочайшей аудиенции никто определить не мог. Надо было ждать, когда начальник училища назначить мне время для представления.

А пока можно было познакомится с училищем и городом.

Начал, естественно, с самого училища и обнаружил весьма много интересного.

Немецкое наследие училища

Инженерное училище было размещено на базе немецкого пехотного полка, стоявшего здесь более сорока лет назад.

По сравнению с полковой базой АВОКУ, КВИУВ был в несравненно лучших условиях.

По всей большой территории военного городка были построены добротные здания.

Мне раньше не приводилось видеть такой конструкции.

Дома имели прочные несущие деревянные конструкции, сплетенные особым способом.

Внутрь между балками на стенах закладывался специальный раствор с наполнителем из разных строительных отходов. Раствор был настолько прочный, что за 50 лет эксплуатации не дал ни трещин, ни отслоений.

Требовалось лишь периодически красить стены, не прибегая к ремонту фасадов.

Крыши домов были островерхие, что имело двойное преимущество: во-первых влага и снег быстро скатывались с крыши и тем не давали воде возможность застаиваться и портить покрытие; во-вторых, все чердачные помещения можно было использовать как подсобные, размещая там что-либо.

Внутренняя конструкция зданий тоже впечатляла.

Потолок был сделан из камыша и оштукатурен и тем самым хорошо держал тепло.

Батареи в комнатах имели своеобразные отражающие экраны, направляющие тепло внутрь комнаты.

По периметру комнаты шел желобок, в который при необходимости можно было укладывать электропровод.

Этажи между собой сообщались с помощью коммуникационных труб, что давало возможность без труда передавать с этажа на этаж необходимые провода.

Территория училища была покрыта брусчаткой.

Ей же было покрыто все пространство перед ангарами с танками и инженерной техникой.

Состояние брусчатки было идеальное, а поверхность дорожек - ровной с равными уклонами для слива воды.

Под всей территорией училища шла сложная сеть сообщений, по которой шла дождевая вода, линии связи и т.д.

Все металлические изделия прежних времен находились в идеальном состоянии и не были подвержены коррозии.

Буквально, за тыльными воротами училища начинался полигон и из моего окна было видно, как курсанты отрабатывают практические навыки в стрельбе, вождении машин и т.д.

Другими словами, мне впервые удалось увидеть столь рационально спланированное место для учебных занятий курсантов.

Что ж, у немцев было чему поучиться...

Сам Калининград тоже произвел на меня приятное впечатление.

После душной Алма-Аты я впервые мог дышать свежим воздухом. Близость моря очень хорошо чувствовалась и порывы свежего морского воздуха были для меня наслаждением.

Кенигсберг, получивший затем название Калининград, конечно, имел всю атрибутику немецких городов: дома, построенные из ярко красного кирпича, очень плотного и меньшего по размерам, чем наш отечественный.

Величественные костелы, форты, узкие улочки, брусчатка и многое другое резко контрастировали с нашими однотипными строениями.

Небольшие озера были обнесены прочной железной изгородью, не подверженной ржавчине.

Могила знаменитого Канта.

Множество других достопримечательных мест.

Музей янтаря. Легенды о янтарной комнате и подземных лабиринтах будоражили сознание жителей Калининграда, поселившихся здесь после Великой Отечественной войны 1941-1945 г.

В наследие от немцев калининградцам достались брошенные дома, фермы, заводики, мосты и другие сооружения.

Некоторые мосты, взорванные при уходе немцев, так и не удалось возвратить в рабочее состояние.

Так, недалеко от училища находился один из таких мостов с поднятыми вверх пролетами. Опустить эти пролеты вниз никто не смог. Пришлось рядом строить новый мост...

Время нежданного отдыха закончилось и после праздников я, наконец, удосужился приема начальника училища.

"Кто вас сюда рекомендовал?"

Генерал принял меня сухо.

Впрочем, с подчиненными он был такой всегда. У него был свой круг, в котором он вел себя по-другому. Со всеми же прочими вел себя в рамках строгой официальности.

Формальный доклад обо мне, который делал начальник отдела кадров, его вполне удовлетворил.

Однако, он все же задал вопрос, который, по всей вероятности, вертелся у него на языке:

- Кто вас рекомендовал в наше училище?

Ему, естественно, надо было знать, каким это образом подполковник из далекой Алма-Аты нежданным образом перебрался в Калининград.

В его недоумении был смысл.

Кадровики обычно не перемещали на такие расстояния офицеров, если за ними не стояли какие-то влиятельные лица.

Мне, конечно, не пришло в голову объяснять Жигайло все перипетии кадровой возни вокруг меня.

Потому решил ответить уклончиво:

- Мне неизвестно о мотивах моего назначения. Так решили в Москве.

Ответ был правильный, как стало известно потом.

Генерал Жигайло долгое время ломал голову над тем, кто стоит за моей спиной в Москве. То же пытались выяснить и различные разведчики, подсылаемые им и начальником политотдела Крутовым на кафедру. Почему-то этим интересовались и на кафедре, предрекая мне недолгое время начальствования и возвращения в Москву.

В одном была правда - мне, действительно, представится возможность вернуться в Москву.

Правда, спустя 2,5 года работы в Калининграде.

После работы в Алма-Ате мне не составляло труда освоиться на новом месте и в новой должности.

Теперь мне предстояло хотя бы частично осуществить то, что не удалось сделать в АВОКУ.

Как наладить работу по-новому?

Первой было упорядочение работы преподавателей, создание благоприятных условий для их труда.

Прежде всего, требовалось создать благоприятные условия для самостоятельной, творческой работы.

Для этого нужно было время.

Но при существовавшей системе работы время-то меньше всего и ценилось. На кафедре было много разной работы, которой нагружали преподавателей разные начальники.

Надо было эту практику прекратить.

Особенно в даче побочных заданий и поручений преуспевал начальник политотдела.

Позвонит, бывало, на кафедру непосредственно кому-либо из преподавателей и тут же даст поручение. Над его заданием преподаватель начинает трудиться, откладывая все свои учебные дела.

Нужно было идти на конфликт с начальником.

Повод вскоре был найден.

Посыльный принес на кафедру от начальника политотдела список поручений с 20-ю позициями. Изучив список поручений, я направился к начальнику, чтобы прояснить ситуацию.

В ходе разговора с Крутовым стало известно, что он старается руками преподавателей решить свои проблемы, расширяя контакты в среде местных партийных и советских работников.

Пришлось ему категорически заявить о том, что данные поручения исполняться не будут, так как они идут вразрез со служебными обязанностями преподавателей.

Крутов был чрезвычайно недоволен.

Но возразить ему было нечего. Однако, он решил меня обойти, прибегнув к испытанному опыту, т.е. дав поручение конкретному человеку.

Пришлось предупредить преподавателей о том, что они не могут через мою голову получать поручения.

В уставе, правда, была предусмотрена возможность поручения задания от непосредственного (не прямого) начальника. Но в этом случае и тот, кто дал задание, и тот, кто получил его от старшего, обязаны были ставить прямого начальника в известность.

Для любителей выслужиться перед начальством наступили нелегкие времена.

Получив задание от Крутов и, поставив меня в известность об этом, он неизбежно получал от меня вопрос:

- Предупредили ли вы начальника политотдела о том, что вам запрещено получать задания на стороне?

Если я получал утвердительный ответ, то вновь вопрошал:

- Что вам на это ответил начальник политотдела?

Если выяснялось, что начальник сам собирался об этом поставить меня в известие, то неизбежно было объяснение с Крутовым.

В конце концов Крутову надоели мое постоянное неудовольствие его вмешательством в работу преподавателей и он перестал давать задания, не согласуемые с нашей профессиональной деятельностью.

Да и преподаватели поняли, что не следует искать работы на стороне, угождая тем или иным начальникам.

Чувство времени и служба

Следующим шагом упорядочения работы кафедры было воспитание ценности чувства времени.

В КВИУИВ, как и в АВОКУ главенствовал все тот же принцип отсидки: находись на рабочем месте от сих и до сих, а чем ты в это время занимаешься, не столь важно.

На кафедру принято было приходить каждый день и находиться там до 18 часов.

За этим строго следили работники учебного и строевого отделов, фиксируя наличие на кафедре преподавателей и докладывая об этом начальству. Затем все случаи отсутствия преподавателей становились предметом обсуждения на совещаниях и заканчивались наказанием провинившихся.

Мне предстояло сломать самую старую систему организации службы.

Нужно было решиться на отчаянный шаг для того, чтобы люди начали по-другому относиться к делу.

Изучив служебную занятость преподавателей на очередной месяц, я выявил, что каждый из них имеет примерно 6-8 служебных дней, свободных от учебной нагрузки, т.е. примерно 25% всего рабочего времени.

Выяснились и дни несения службы.

Время нарядов надо было знать неспроста.

Обычная практика не предусматривала какой-то компенсации за сутки "нарядной" службы.

Как правило, отстоявший в наряде офицер, униженно просил начальника предоставить ему день для отдыха после службы.

Начальник или долго кочевряжился, или просто отказывал в этом законной просьбе офицера.

Надо было избавить офицера от унизительной просьбы, а просто дать все то, что ему положено по долгу службы.

Имея теперь перед собой полную картину учебной и служебной загруженности всех преподавателей, я мог заблаговременно предоставлять каждому время для самостоятельной работы.

Другими словами, преподаватель получал резерв времени для саморазвития и исполнения перспективных коллективных работ.

Однако, мало выделить время, надо побудить людей, ранее отвыкших от творческой работы и привыкших к педагогической рутине, к занятиям во благо собственного духовного развития и интересов кафедрального коллектива.

Следовательно, надо было, для начала найти какое-то общественно-полезное дело и привлечь к нему весь преподавательский состав.

Такое дело было вскоре найдено.

По моей инициативе было решено разрабатывать ежемесячный "Календарь знаменательных и памятных дат", содержащий сообщения о важнейших событиях мировой и отечественной истории, военного дела, вооруженных сил СССР и инженерных войск.

Предполагалось подготовить короткие, но интересные и поучительные информационные материалы для ежедневного информирования наших курсантов.

- Знаете ли вы, товарищи курсанты, что произошло в такой-то день 100 лет назад в России? - начиная первый урок, ежедневно спрашивал преподаватель любой кафедры нашего училища.

Обратим внимание на то, что мы предприняли очень серьезную попытку повысить историческую культуру наших курсантов.

Здесь нашими помощниками стали преподаватели всех кафедр училища.

Интерес был настолько силен, что преподаватели других кафедр все время живо интересовались ходом подготовки "Календаря" на очередной месяц.

И мы успевали справляться с поставленной работой именно благодаря новой системе работы.

Даем оценку всем ... и самому начальнику

В чем состояла суть этой системы?

В конце 20-х чисел каждого месяца каждый преподаватель докладывал о проведенной учебной, научной, методической и воспитательной работе на кафедре.

Были установлены ясные и всем понятные объективные критерии оценок каждого из названных видов работы.

По четырех бальной системе получал соответствующую оценку от своего руководителя - председателя предметно-методической комиссии.

Комиссия состояла из 3-4 человек и председателю этой комиссии не составляло труда оценить их деятельность.

Среднеарифметическая оценка показывала рейтинговое место каждого.

Оценка работы преподавателей была самой трудной задачей.

Нужно было избавиться от психологии уравниловки.

В общей толпе, за общими цифрами скрывались и бездельники, и работящие люди. Бездельникам обезличка всегда на руку, а деятельным людям - нет.

Но, почему-то и те и другие долгое время мирились со сложившимся положением дел.

Практика первых оценок работы преподавателей вызвала конфликтную ситуацию, ибо недовольными оказались бездельники и люди, работавшие кое-как.

Им не нравились низкие оценки.

Они не понимали необходимость заниматься научной работой.

Их устраивал прежний порядок вещей.

Но болезнь роста была преодолена.

Председатели научились объективно оценивать членов своей ПМК (предметно-методической комиссии), а оцениваемые начали по-иному относиться к служебным обязанностям.

Упокоение в коллектив внесло и то, что оценке подвергалась деятельность не только всех преподавателей, но и председателей ПМК и самого начальника кафедры.

Оценка председателей ПМК складывалась из суммы оценок преподавателей его предметной комиссии и результатов личной работы.

Получалось иногда, что в конечном итоге председатель получал более низкую оценку по сравнению с той, которая была выведена по результатам его личной работы. Это происходило потому, что как должностное лицо он нес ответственность за то, как трудятся его преподаватели.

Это было справедливо.

На то он и начальник.

Точно также, но уже от качества деятельности председателей ПМК, зависела и оценка моей деятельности.

Даже при блестящем личном результате я е мог рассчитывать на высокую оценку, если кто-то из председателей ПМК работал не в полную силу.

При такой системе работы и оценки деятельности все увидели, что новая система лишена предвзятости и показывает реальное ранговое место каждого на кафедре, невзирая на его служебное положение.

Вот почему нередко по результатам очередной оценки деятельности преподавателей в "передовиках" появлялся рядовой преподаватель, а не кто-либо из начальников.

Насколько важно было активизировать низовое звено преподавательского состава станет ясным позже, когда придет черед определиться с кандидатурой на вакансию старшего преподавателя кафедры...

См. далее..

0x01 graphic

"Родина-мать зовёт!" -- знаменитый плакат времён Великой Отечественной войны, созданный художником Ираклием Тоидзе в конце июня 1941 года.

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 02/05/2014, изменен: 02/05/2014. 57k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 8 штук.	Ваша оценка:
Аннотация: ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА (из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Каменев Анатолий Иванович Генерал Жигайло - "в объятиях его педантизма мог задохнуться каждый"...

Каменев Анатолий Иванович
Генерал Жигайло - "в объятиях его педантизма мог задохнуться каждый"...