ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. "Горе аристократии, если она забывает свое высокое призвание

"Горе аристократии, если она забывает свое высокое призвание - быть светом миру и солью земли"...

М.О.Меньшиков

ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА РОССИЙСКОГО

Мысли на будущее...

0x01 graphic

Архангел Михаил с весами,

(сюжет Страшного суда),

Рогир ван дер Вейден

Из кн. И. Соколовского

(продолжение)

"Я к миру всегда был склонен;

но того неприятель слышать не хотел".

Петр Великий

Успех дела часто бывает тесно связан с материальными средствами, а их немало сосредоточивалось в руках Петра.

Посмотрим насколько взгляды свои на этот предмет осуществлял он в действительности.

Известно, что вообще Петр был очень бережлив там, где дело шло об общественных деньгах; он заботливо отыскивает новые источники государственных богатств, стремится расширить область государственного хозяйства.

Но нельзя не заметить, что в некоторых случаях он вступает в компромисс не столько с прошедшим, сколько со своим временем, когда миллионы ливров бросались на постройку Версаля, что он давал уступку вкусам прибывавших к нему разного рода послов и придворных, герцогов голштинских и тому подобных поклонников роскоши и увеселений.

Мы видим постройку увеселительных дворцов, дач, разведение садов с дорогими фонтанами, учреждение штата при дворе Екатерины, придворную роскошь и пышность, проглядывавшие в роскошных одеждах, в назначении кораблей для дворцовых принадлежностей, в назначениях 50 т. рублей на содержание придворного штата принцессы или 200 т. в приданое.

"Признаюсь, _ говорит Берхольц, _ я вовсе не ожидал, что здешний двор так великолепен. ...Двор царицы так хорош, блестящ, как почти все дворы германские".

Про петергофские же увеселительный постройки, фонтаны и проч. Берхгольц вместе с Вебером отзываются с великим удивлением, ожидая, по затраченным суммам и массе убитого труда, чего-то в роде "нового Версаля".

При всем том про современника, Фридриха прусского, Петр говорил: "Он таков, как и я, -- роскоши и мотовства не любить", -- и был прав, но преимущественно относительно частной, обыденной жизни.

Тут уже в Петре заметны другие, редкие для того времени, черты. Простота его образа жизни, невзыскательность в пище, одежде, обстановке, удивляли и удивляют многих; до сих пор еще "домик" Петра характеризует вкусы бывшего хозяина.

Этот хозяин говорил в Сардаме: "Мы не знатные господа, а простые люди; нам довольно и нашей коморки".

Петр не гнался и за роскошным обедом; за обыкновенным столом подавались большею частью простые блюда вроде щей, каши, студени, солонины; многочисленной прислуги не терпел Петр Великий, говорит его денщик Нартов, не любил никакой пышности, великолепия и многих прислужников.

Публичные столы отправлял у кн. Меншикова, куда званы были и иностранные министры. У себя же за обыкновенным столом не приказано было служить придворным лакеям.

Вот напр., какие факты передает Берхгольц про двор царя: "Он чрезвычайно прост; почти вся его свита состоит из нескольких денщиков, из которых только немногие хороших фамилий, большая же часть незнатного происхождения".

Про преображенский дворец в Москве, где любил останавливаться Петр, тот же Бертхольц: "Мы не мало удивились, когда, подъехав к дому императора, узнали от нашего кучера, что мы пред императорским дворцом: это старинный, маленький и плохой деревянный дом, за который, судя по его наружности и местоположению, нельзя дать и сто талеров. Глядя на него снаружи, нельзя не принять его за жилище простого человека"...

Костюм Петра, как известно, обыкновенно состоял из зеленого или старого кафтана, иногда из самодельного русского сукна, остальные принадлежности были также очень просты; напр., в день полтавской битвы, на нем была старая, очень простая шляпа, простая портупея и старые изношенные башмаки.

В отношениях к окружающим в правителе государства произошла более резкая, радикальная перемена.

Петр дорожит, главным образом, людьми полезными для общественных, а не личных и семейных целей, -- кто бы они ни были, свои или иностранцы, матросы ли вновь прибывшего корабля, солдаты или генералы, мастера, переводчики, купцы или члены коллегий и Сената; люди, полезные для страны, составляют предмет его особенных забот, пользуются его любовью и внимательностью.

Впрочем, и с окружающими вообще Петр был прост в обращении.

Всем известно, как он избегал разного рода церемоний, торжественных аудиенций, не терпел боярской спеси и чванства, был доступен для всех, если обращались к нему с каким-нибудь серьезным делом, угощал иногда самых простых людей, сам бывал у них на семейных праздниках, крестинах, свадьбах, приезжал славить и проч., наконец, выбрал себе подругой безвестную пленницу.

<...>

0x01 graphic

Русская Венера. 1925-1926

Б.М.Кустодиев

Ближе всех сошелся он с кружком избранных им людей, с своей "дружиной", как выражается г. Соловьев.

В большинстве это были люди "нужные", сотрудники его по реформе. К ним Петр старался стать на дружескую ногу, делил труды, радости и горе; тут были его "товарищи", "друзья", "приятели".

В беседах он, по словам Нартова, "бывал весел, разговорчив, обходителен в просторе без церемоний и вычуров... он и гости его забавлялись равно; не приметно было в нем того, что он был самодержавный государь, но, казалось, был простым гражданином и приятелем. Я многажды бывал с императором в таких беседах, и такому обхождению его был свидетель".

Другой очевидец, Бертхольц, сам убедился в том, что когда государь бывает в веселом настроении духа, то приближенные бывают свободны с ним, "как с товарищем".

Этим дружеским, полушутливым тоном проникнуты и многие письма Петра. "Мейне либете камарад!", "Мейне бесте фринд!", "Мейне брудер", -- так начинается не одно письмо к Меньшикову.

Вот несколько отрывков от них; 8 мая 1705 г. из Москвы -- "Гей, сколько от болезни, а паче от печали, что время пропадает, тако-же разлучении с вами... Дай, дай, дай, Господи, Боже, видеть вас в радости, пожалуй, поклонись от меня нашим приятелям и знаемым". 14 мая... "в которой болезни не меньше тоска разлучения с вами, что я многажды в себе терпел, но ныне же вяще не могу: извольте ко мне быть скорей"... 2 окт. 1706 г. "предая вас в сохранение божие, пребываю неотступно хотя не телом, но душою и мыслию" и много в этом роде.

В письме Петра к адмиралу Апраксину встречаем... "вам, яко другу, объявляю". -- Смерть друзей, сотрудников всегда тяжели действовала на Петра. Получив известие о смерти Лефорта, Петр, по словам Корба, заливался слезами и рыдал, как будто извещали о смерти отца. На следующий день при встрече с родственником умершего, царь от горести и слез не мог выговорить ни слова. Он долго не забывал посеченных смертью друзей и не редко с грустью вспоминал о них.

Задушевные отношения к кружку не означали впрочем того, что Петр сквозь пальцы смотрел на несправедливости и проступки своих любимцев. Пресловутая дубинка, ходившая по спинам ослушников, и наконец казнь Шафирова, достаточно подтверждают это. Только крайняя нужда в людях полезных и сведущих заставляла терпеть некоторые проступки до поры до времени.

Разбирая поступки окружающих лиц, всматриваясь вообще в русскую жизнь, сравнивая ее с западноевропейской, Петр не мог не заметить, что, не смотря на все упорные труды, пожертвования и добытые результаты, новая начала и реформы слабо прививались к русской жизни, что не велико число его искренних приверженцев.

Мучительный сомнения наводили тоску и горе на душу великого деятеля, доводили его чуть не до отчаяния: его дело не прочно, сведи его болезни в могилу и рассыплются прахом все начинания! Но эти опасенья и сомненья не могли поколебать его, не могли ослабить энергии этого человека, они пробуждали только в нем силы на новую деятельность, на новую борьбу с препятствиями, на битвы с врагами его дела.

А врагов тайных и явных было не мало с самого начала его деятельности. Допетровская Русь выставила против него спесивую, суеверную толпу тунеядцев и невежд, которым так привольно жилось в старину, и которые при Петре уже "не в авантаже обретались".

Противник был опасный, если не искусством, так массой, искренно ненавидевшей Петра и его дело, неразборчивый в средствах.

Петр видел, что враги "деют ему пакости демонские".

Не раз грозила ему опасность.

Останься враг победителем, и не пощадил бы он антихриста и реформатора, его незнатных друзей и все "новшества", и дело обновления России отсрочилось, может быть, на долго.

Во имя тех благ, которые он хотел ввести в русскую жизнь, для спасения всего нового, посеянного на русской земле, Петр вступил в борьбу на жизнь и смерть с "ненавистниками его дел", "разорителями".

Наследник престола грозил посадить на кол приверженцев реформы, и Петр, как древний Брут, не пожалевший сына для спасения республики, не пощадил и родного детища.

Правда, Петр, увлекся борьбой; рядом с врагами умирали и мучились в застенках люди безвредные; правда, в пылу раздражения он предавал поруганию даже знамена противной партии, -- большие бороды и длиннополые ферязи и облаченья; но не забудем и того, что он родился в Московии, в XVII в., а пред нашими глазами происходила кровавая, братоубийственная борьба перед Парижем и в нем самом.

Таким образом, и принципы, провозглашенные Петром, нашли прежде всего ревностного последователя в самом проповеднике их. Петр был натура цельная во многих отношениях.

Такого-то рода личность явилась в начале XVIII века во главе правительства.

0x01 graphic

"Крестьянка с детьми"

Маковский В.Е.

Теперь перейдем к способам, средствам и случаям, которыми пользовался Петр для проведения и распространения в народе своих убеждений и взглядов и для обучения его новым знаниям.

Всматриваясь в характерный черты этой исторической личности, нельзя не сомневаться в том, чтобы она могла пройти бесследно в умственно-нравственной жизни народа, не оставив никакого сильного впечатления в народном представлении.

Много самых разнообразных влияний от разного рода личностей испытывал народ, смотря по характеру самих деятелей и по условиям, при которых они действовали; но такого резко-выдающегося, не похожаго на все, то, что народе привык соединять в своем представлении с понятием о царях, боярах и всякого рода воеводах и владыках, явления, каким был Петр Великий, не случалось еще видеть.

Его внешность, простота в обращении, его образование, соединенное с практической опытностью, цельность натуры и несокрушимая богатырская энергия в трудах и борьбе должны были сильно поражать народ (не даром враги прозвали его антихристом).

Конечно, впечатление от этой личности было тем сильнее, чем ближе стояли к Петру люди, испытавшие это впечатление, чем чаще привлекала их внимание эта необыкновенная натура, и, наконец, чем свежее и восприимчивее была натура самих близких к Петру людей, чем меньше затвердела она в прадедовских понятиях и привычках. Нартовы, Неплюевы, Татищевы, Макаровы, Меншиковы легче поддавались влиянию своего воспитателя, чем Долгорукие, Ромадановские, Голицыны.

На этих близких к нему учениках-сотрудниках благотворно отзывалось и важное в воспитательном отношении отсутствие начальнического тона, дружеская задушевность, установившаяся во взаимных отношениях между главой и членами кружка.

С этими людьми чаще, чем с другими, велась откровенная беседа, пред ними больше и смелее, чем пред кем-нибудь, развивал он свои убеждения и взгляды, знакомил с тайными и явными намерениями и планами, им больше других передавал он свои наблюдения и знания. Этих людей вполне можно назвать наперсниками, апостолами его идей.

Непосредственное влияние личности Петра не ограничивалось, конечно, этим тесным кружком; оно далеко переходило за его пределы.

Впечатляя, более или менее сильные, должны были оставаться всюду, где ни появлялся этот человек: на Белом, и на Черном море, на Финском заливе и на Каспийском море; на Волге и на Ворскле, в городах и деревнях, на верфях, фабриках, заводах, в палатах и палатках, в крестьянских избах.

Его деятельность видели, его речи слышали -- и боярин, и крестьянин, и купец, и работник, раскольник и солдат, а стоустая молва разносила дальше по народу рассказы о царе, плотнике, кузнеце и бомбардире. Только чуть не все скрыты те речи и рассказы от истории; разве намекнет на них какая-нибудь песня да народное преданье, да пожалуй попадут они в обезображенном виде в какой-нибудь сборник анекдотов.

И невольно историк должен перейти к тому, что сохранили уцелевшие письменные памятники: указы, регламенты, письма.

Там, среди груды канцелярских предписаний и деловых требований и наставлений, Петр мимоходом выскажет свой общий взгляд на то или другое, а не то разразится обличением общественных зол и велит при этом распубликовать свой указ в народе, напечатать, прибить во всех общественных местах, по городам и селам, читать служащим в присутственных местах, а народу в церкви, по нескольку раз в году.

По-видимому, таким способом распространяемые, письменно изложенные мысли и взгляды должны бы усвоиться значительным числом чтецов и слушателей; но если припомнить, что требования не всегда исполняются, как это и случалось с петровскими распоряжениями о публикации, если представим себе низкий уровень народного развития, тяжелый слог и язык петровских указов и, наконец, массу посторонних вопросов юридического или полицейского характера, скрывающих одиноко закрывавшийся взгляд, то придется сознаться, что тогдашние письма и указы, за немногими исключениями, далеко несовершенное орудие для популяризации идей и не могли производить такого впечатления на слушателя, как живая речь, подкрепляемая живым, сознательным примером.

0x01 graphic

"Монахи", (1880)

Н.В.Неврев

Свой основной взгляд, что общее благо должно составлять постоянную, высокую цель человеческой деятельности, Петр проводил в разговорах с окружающими людьми, в переписке и, наконец, во многих законодательных памятниках, не только общих регламентах, наказах, но и по поводу частных случаев.

Едва ли когда-нибудь среди обыденной жизни так часто раздавался на Руси призыв послужить общим, всенародным интересам.

Открыто заявляя, что у него

"все старания и намерения клонились к тому, как бы сим государством управлять таким образом, чтобы все наши подданные, попечением нашим о всеобщем благе более и более приходили в лучшее и благополучнейшее состояние, что для счастья России он не жалел здоровья и жизни",

Петр убеждает Сенат и народ:

"надлежит трудиться о пользе и прибытке общем, который Бог нам пред очами кладет, как внутрь, так и вне, от чего облегчен будет народ"...

"О должности Сената едино сказать, -- всегда Сенату иметь о монаршеской и государственной пользе неусыпное попечение, доброе бы простирать, а все, что вредно может быть, всемирно отвращать".

При заведении новых учреждений, при каком-нибудь новом предприятии, а и иной раз даже по поводу обыденного факта, Петр не упускает случая указать на ту цель, которую следуете неуклонно преследовать, напомнить о существовании других интересов в жизни, кроме личных, "партикулярных", об интересах государственных, общественных.

Петр объясняет, что он предпринимает то или другое дело ввиду общенародной пользы.

Устраивая, напр., главный магистрат, он указывает этому учреждению на его важное общественное значение, -- что своими заботами и усердием он может повлиять на благосостояние многих городов, на массу народа.

При вновь заводимых учреждениях нужно поступать "с осмотрением, чтобы оные были ко общенародной пользе".

Петр убеждает разузнавать, не будет ли от чего-нибудь "нашим людям польза", "смотреть и описывать в чем интерес государства" и вообще во всем "тщательно остерегать", везде и во всяких случаях "охранять со тщаннием и ревностью интерес государства", при столкновении интересов государственных с частными отдавать предпочтение первым.

Из всего этого естественно вытекало, что "все то, что вред и убыток государству приключить может, -- суть преступления", и притом более тяжелые, чем частные прегрешения, а потому нужно и строже преследовать "все, что во вред государственному интересу быть может, какого бы оное имени ни были": "врагов общенародной пользы", "повредителей интересов государственных", "государственных татей" и проч.

Чтобы провести эти взгляды в народе, Петр поручал другим разъяснять их.

"Надобно, _ гласит один указ, _ изъяснить именно интересы государственные для вразумления людям".

Делая распоряжения, касающаяся размножения льняного и пенькового промыслов, Петр велит при этом объявить в народе, что это делается "для всенародной пользы и им поживления".

Петр, однако, не хотел в этом вопросе оставаться в области общих взглядов; он старался в подробности развить перед народом свои понятия о том, что разумеет он под народным благом и государственной пользой.

Для блага России, по мнению Петра, необходимы были, как и прежде было сказано, главным образом следующие условия: безопасность от внешних врагов, или иначе политическая сила, тесно связанная с материальным благосостоянием, возможным в свою очередь при развитии добывающей, обрабатывающей промышленности и торговли, и наконец более справедливые и самостоятельно-свободные общественные отношения, уважение к труду и распространение знаний.

В генеральном регламенте он объявил, что охранение народа от внешних врагов, и, следовательно, содержание морских и сухопутных войск в добром состоянии, коммерция, художества и мануфактуры, горное дело, исправное определение и исчисление приходов, устройство юстиции и администрации составляют "государственные нужды", о которых необходимо позаботиться и России, подобно другим государствам.

Кроме того Петр указывал на значение каждой из упомянутых государственных потребностей, в частности.

Так, он убеждал сына в том, что "оборона" есть одно из необходимых дел правления, а военное дело -- первое из мирских дел, назначающихся для обороны отечества.

-- "Не хочу многих примеров писать, но точно равномерных нам Греков: не от сего ли пропали, что оружие оставили и единым миролюбием побеждены, и, желая жить в покое, всегда уступали неприятелю, который их покой в некончаемую работу тиранам отдал?"

Благодаря войне, русский народ добился моря и мог вступить в сношения со всем светом; при помощи военного искусства "мы от тьмы к свету вышли, и которых не знали -- в свете ныне почитают"...

"Хотя и мирное время, говорил Петр Сенату после Северной войны, не надлежит (однако) ослабевать в воинском деле, чтобы с нами не так сталось, как с монархией греческой".

Слова эти были впоследстви приведены в печатном указе.

В манифесте о призыве иностранцев Петр доводит до общего сведения, что он думает, заботится о разных способах

"как бы обезопасить пределы наши от нападения неприятельского и сохранить право и преимущество нашего государства и всеобщее спокойствие в христианстве, как то христианскому монарху следует. Для достижения сих благих целей, мы наипаче старались о наилучшем учреждении военного штата, яко опоры нашего государства, дабы войска наша не токмо состояли из хорошо обученных людей, но и жили в добром порядке и дисциплине".

Из приведенных фактов отчасти видно, что Петр не одобрял войны для войны, для бесцельных завоеваний, войны из-за пустяков.

Еще более подтверждают это постоянный заботы Петра скорее покончить Северную войну, устранить дипломатическим путем частые попытки Турок вступить в войну с Россией.

В том же письме к сыну, где Петр толковал о необходимости для государства военных сил, он замечает: "А не научаю, чтоб охочь был воевать без законной причины".

В манифесте же о призыве иностранцев, между прочим, тоже сказано: "Мы весьма старались сохранить внутреннее спокойствие", а в другом, касающемся малороссийских дел, что, после изгнания неприятеля, малороссияне "по-прежнему, при правах и вольностях своих, вечно в покое и тишине жительствовать могут", что,

следовательно, война _ временное зло,

которое потому нужно по возможности устранять; наконец, в манифесте о войне с турками, Петр высказывает свое удивление относительно поведения султана, со стороны которого "после подтверждения... постановленного и от нас по се число ненарушимо содержанного мира вместо показательства всякого рода приязни произошли многие противности... к разрушению святого покоя".

Замечательны в этом отношении разговоры, которые влагает Нартов в уста Петра, разговоры неверные, может быть, в подробностях, но зато проникнутые одной общей мыслью, -- осуждением бестолковых завоеваний, героев-завоевателей.

Разговорившись раз за столом об Александре Македонском, Петр сказал:

"Какой тот великий герой, который воюет ради собственной только славы, а не для обороны отечества, желая быть обладателем вселенной!

Александр не Юлий Цезарь.

Сей был разумный вождь, а тот хотел быть великаном всего света; последователям его неудачный успех".

Когда Карл на предложение со стороны русских о мире хвастливо ответил, что предпишет его в Москве, Петр иронически заметил: "Карл все мечтает быть Александром".

Услыхав потом о полученной Карлом ране он с сожалением отозвался о его бесцельно героическом подвиге:

"Карл, пролив много крови человеческой, льет ныне собственную свою кровь для одной мечты быть властелином чужих царств!"

Рассуждая с министрами о мире со Швецией, Петр ясно высказал им мысль, что он дорожит спокойствием страны:

"Я к миру всегда был склонен; но того неприятель слышать не хотел".

См. продолжение ...

0x01 graphic

"Изгнание Адама и Евы из рая.

Александр Кабанель

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 15/07/2013, изменен: 15/07/2013. 27k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 5 штук.	Ваша оценка:

Каменев Анатолий Иванович "Горе аристократии, если она забывает свое высокое призвание - быть светом миру и солью земли"...

Каменев Анатолий Иванович
"Горе аристократии, если она забывает свое высокое призвание - быть светом миру и солью земли"...