ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. Горе, где убивают всякую самостоятельность...

Каменев Анатолий Иванович
"Наука побеждать" 1/03/2010 г.

Статистика разделов:

По количеству посетителей - 540 941

Объем - 24027k/4632

Иллюстрации - 704

При сем (скажу):

кто сеет скудно, тот скупо и пожнет;

а кто сеет щедро, тот щедро и пожнет.

2-е послание Коринфянам Св. Ап. Павла. - Гл. 9, с.6.

Статус офицера

в подразделении

Статус - это положение офицера в коллективе, определяемое его штатным (должностным) предписанием, личными достоинствами человека, иногда и - влиянием родственников, близких и начальствующих лиц.

Самый прочный и надежный статус тот, который основан на личных заслугах, ибо авторитет власти и должностного положения действуют не всегда, а поддержка со стороны родных, близких и заинтересованных начальников тоже имеет ограниченное влияние и действие.

Высокий статус офицера в коллективе ставит его в положение человека авторитетного, влиятельного, способного управлять. Средний статус - это положение сильного, самостоятельного и относительно независимого исполнителя, человека, умеющего за себя постоять. Низкий - удел ведомых, управляемых, а иногда и гонимых, это, образно говоря, "мальчики для бития".

Офицер должен обладать высоким статусом.

Этот статус должен основываться, прежде всего, на его личных достоинствах, другими словами, неоспоримом превосходстве над другими. Это может быть превосходство ума, опытности, умелости, силы воли и т.п.

Однако...

Если посмотреть

правде в глаза...

-- Мало кто из молодых офицеров может поставить себе в заслугу достаточно достоинств, необходимых для завоевания авторитета.

-- Те, кто обладают действительными достоинствами, не всегда способны их умело показать подчиненным, равным и старшим.

-- Немного найдется таких начальников, которые бы своими действиями и поступками способствовали укреплению статуса молодого офицера: больше случаев его подрыва или умаления...

-- Думается, найдется в подразделении группа солдат, которая захочет "поставить на место" молодого солдата, или, говоря другими словами, обратить его власть в своих интересах.

-- Возможны и личные просчеты и ошибки на первых порах командирской деятельности, связанные с нехваткой опыта и знаний.

По данным психологов и социологов, высокий статус в воинском коллективе имеют лица, обладающие следующими достоинствами:

1.Развитый ум (эрудит, обладает широким кругозором, умеет выявлять скрытые закономерности, находить нестандартные решения и т.п.).

2.Твердый, непреклонный характер (способен не взирая на опасности и трудности добиться исполнения принятого решения, отстоять свою позицию, преодолеть трудности, лишения, выдержать серьезные физические и морально-психологические испытания, сохранить трезвость мышления и действия в экстремальной обстановке).

3.Оптимизм (всегда уверен в благополучном исходе дела, умеет скрывать или нейтрализовать чувство уныния, из неудачи или поражения вынести правильные уроки для последующего поведения и действий).

4.Душевность (умеет сопереживать, искренне и доброжелательно относиться к другими).

5.Деловитость, организованность, аккуратность, дисциплинированность, пунктуальность, последовательность и логичность действий и поступков.

6.Профессиональное мастерство (мастерски способен делать что-либо, незаменим в том или ином случае).

Конечно, перечень добродетелей, обеспечивающих высокий статус в воинском коллективе, можно было бы продолжить, но и его вполне достаточно молодому офицеру для личной оценки - что у него есть в наличии.

Если учесть нашу национальную психологию, то можно заметить, что русский солдат не очень-то привередлив: он не потребует себе идеального командира, ему достаточно командира, имеющего хотя бы одно-два из достоинств, указанных в списке...

Конечно, в идеале, надо бы иметь все названное.

Но, это - в идеале...

Практика всегда тем и отличается от идеала, что в ней чего-то недостает.

Нашли ли вы в этом списке достоинства, которые присущи вам лично?

Теперь обратим внимание на те качества, которые резко снижают статус человека (в том числе, офицера) в воинском коллективе.

Это:

-- Эгоизм.

-- Черствость.

-- Грубость, бестактность.

-- Чванство.

-- Мелочность натуры.

-- Безволие, нерешительность, боязливость.

-- Физическая слабость.

"Кто себя только любит, о себе лишь заботится, и думает: было бы ему только хорошо, - а другие пусть себе живут, как знают, - самый опасный враг наш", - гласит "Цветник духовный".

Эгоизм особенно остро чувствует в военной среде, где люди призваны жить по законам товарищества. Эгоизм рядового солдата вызывает негативную реакцию, а эгоизм офицера вообще противоречит его призванию.

Черствость - это бездушие, т.е. безразличие к другим людям; это неблагодарность к их добрым поступкам; это отсутствие чуткости к их настроению, состоянию, потребностям, законным желаниям и т.п. Русский солдат очень внимателен к чуткости начальника и отзывчив на внимание. Он может ему простить какие-то другие недостатки, но черствость не прощает никогда.

Вред грубости и бестактности - двоякий: во-первых, грубость - это попрание самого ценного в человеке - чувства собственного достоинства; во-вторых, грубость - это провокатор, вызывающий ответную защитную реакцию, как правило, в виде той же грубости, оскорбления, мести и т.д. Любой здоровый психически человек к грубости и бестактности относится только отрицательно, а грубияна не уважает, сторонится и при случае отвечает ему тем же...

Чванство - это непомерная гордость своим положением, Чванливый человек вырабатывает множество условностей в общении, любит лестные эпитеты, старается вознести себя как можно выше, любит ставить всех окружающих в зависимость от себя. Суть его, однако, в другом: не имея каких-либо порядочных достоинств, он пытается искусственно использовать свой статус (занимаемое положение, должность, звание) для восполнения недостающих добродетелей.

Русский человек всегда презирал чванство, смеялся над чванливыми чиновниками.

"Измельчание" личности - это поведение человека, который всю свою жизнь и деятельность построил на мелочах, не стоящих должного внимания.

"Мелочность души" проявляется в том, что человек увлекается мелкими, подчас низменными, интересами, за сутолокою жизни не видит главного, упускает из виду главное, но придает большое значение второстепенному.

В армейской среде это может иметь следующий вид: вместо внимания к боевой подготовке офицер заостряет свое внимание на равнении коек в казарме, покраске бордюров, стрижке газонов и т.п.

Как ту не вспомнить слова Н.Морозова:

"...Горе всякой армии, где педантизм и мелочность начальников убили в мирное время всякую самостоятельность, всякую живую мысль подчиненных.

Горе всякой армии, где в погоне за наилучшим обучением и внутренним порядком забыта в мирное время необходимость, прежде всего, создать самостоятельные и твердые характеры, преисполненные - не унизительной для воина боязни начальства, а глубокой преданности своему долгу перед царем и Отечеством.

Горе всякой армии, где начальники смотрят на себя не как на вождей, готовых вести войско в бой, а как на инструкторов, призванных лишь учить полки и наблюдать за внутренним порядком, вникая и регламентируя все мелочи солдатского обихода".

Безволие - качество несовместимое со званием офицера.

По справедливому замечанию автора статьи в журнале "Разведчик" за 1912 г., безвольные, несамостоятельные начальники, которым нужны постоянные подсказы и указания, "в бою, без указки, теряются и доводят свои части до полного нравственного разложения".

"Здоровье нужно воину более, чем частному человеку, ибо, не обладая таковым, он не в состоянии выполнить своего назначения".

Мысль Д. Локка о том, что "здоровый дух в здоровом теле", имеет особое значение для офицера.

Если принять во внимание, что в военной среде слабое здоровье является предметом насмешек, а по условиям воинской службы оно является препятствием к выполнению боевых задач, то по отношению к офицеру, призванному иметь не только "здоровое тело", но и "здоровых дух", хорошее здоровье просто необходимо.

Привели эти сведения мы для того, чтобы молодой офицер обратил на них внимание, но не только...

Можно предположить, что кто-то "увидит" у себя те или иные негативные качества. Плохо, конечно, если он сделает только сейчас.

Но что делать, если "прозрение" наступило только сейчас?

Предмета для отчаяния нет, а для работы над собой - есть.

Конечно, те негативные качества, которые были указаны выше, следствие болезни застарелой. Значит и лечить ее придется достаточно долго.

Минитренинг

На примере эгоизма, попытаемся показать принципиальную схему лечения этого порока.

Прежде всего, определим, в какой области эта болезнь произрастает.

Она одна - это болезнь духовная, связанная с неверным пониманием своего места и значения окружающих: "я -все, остальные - поскольку-постольку"; "сначала мои интересы и потребности - потом других людей".

Эгоизм - это болезнь самовлюбленных натур.

Следовательно, надо как-то ослабить любовь к самому себе и увеличить количество любви, предназначенной для других (родных, близких, товарищей, коллег).

Неплохо было бы каждый раз, когда у эгоистического человека возникает какое-то желание, потребность и т.п., прежде чем удовлетворить ее, спросить себя: "не затрону ли я своими действиями и поступками интересы других людей?"

Если так будет поступать этот человек и будет пытаться обнаружить интересы других людей, то этим самым он уже обретет лекарство от своего эгоизма.

Делайте это ежедневно и у вас получится хороший результат...

Надо ли защищать свой статус?

Расскажем о том, как проходило становление лейтенанта С.Соколова.

Как пишет автор корреспонденции в "Красной звезде", сначала лейтенант безропотно "тянул лямку". После полетов возвращался домой далеко за полночь. В наряд на 7 ноября - есть! срочный аврал в парке - есть! В выездной караул на месяц - есть!

В части было принято руководителем любой группы военнослужащих назначать непременно офицера. Даже старшим машины может быть только офицер. Как правило, выбирается младший по званию.

А лейтенант в части один - Соколов.

Изучение же техники шло со скрипом.

Взаимоотношения с солдатами не складывались: неумение работать с подчиненными тоже было слабым местом молодого офицера. Но в служебной карточке лейтенанта были одни благодарности "за успехи в боевой и политической подготовке". Покладистые всегда в почете.

Тем временем у лейтенанта Соколова была еще одна жизнь - личная, семейная.

Для него не менее важная. О ней командиры молодого офицера не помнили. Их волновало одно: чтобы Соколов пораньше прибыл в казарму и позже из нее ушел. За два года службы ни один из начальников не поинтересовался условиями жизни лейтенанта...

Гарнизон, где служил лейтенант, был дальний и жена давно просила мужа поехать с ней в ближайший город. Тот, уступив просьбе жены, уведомил командира роты и уехал из гарнизона на день. В данном случае не все было сделано по уставу. Но суровое наказание - предупреждение о неполном служебном соответствии - показалось ему чересчур несправедливым.

Вспоминая о том случае, Сергей размышлял:

-Это похоже на "дедовщину" среди офицеров. Поскольку ты лейтенант, как человек ты никого не интересуешь. Малейший просчет жестоко карается начальниками. В их власти решать, быть мне с семьей или нет, расти мне по службе или оставаться офицером "на побегушках". Применяя эту власть, они порой анализом случившегося себя не утруждают. Разумные доводы в расчет не принимаются.

1 мая лейтенант Соколов был в наряде.

Отгул за праздничный день взять так и не успел. А 9 май его снова поставили в наряд. И офицер пошел к командиру. Комбат восстановил справедливость, но начальник штаба майор В.Болотников, решил поставить на место "зарвавшегося" лейтенанта.

Назначили в праздничный наряд вместо Соколова его непосредственного начальника капитана Н.Смагина. Предполагалось, очевидно, что командир роты, у которого на праздничный день были свои планы, действиям лейтенанта даст соответствующую оценку и найдет способ вразумить подчиненного.

Удар был рассчитан точно: к житейским с служебным неурядицам лейтенанта Соколова был добавлен разлад с командиром.

Такова вот история...

Спрашивается, может быть и не надо было лейтенанту лезть на рожон?

Не стоило, бы, поднимать этот вопрос, если бы случай с Соколовым был бы единичным.

Но вот что пишет в "Красную звезду другой офицер - старший лейтенант Б.Сторчак:

"Я закончил военное училище с отличием, получил направление в авиацию Северной группы войск ... И вот прибыл, как мы говорим, к месту службы.

Быстро "прошел" по кабинетам, тогда меня удивило, как механически и равнодушно принимали должностные лица молодых офицеров. Помню, кому-то из товарищей сказал об этом. Тот махнул рукой, мол, это у тебя последствия училищного идеализма.

Тебе вон как повезло, будешь служить по специальности, а сколько наших однокашников направлено обслуживать аппаратуру, о которой они имеют весьма смутное понятие.

В отдельном батальоне связи и радиотехнического обеспечения полетов представился командирам, познакомился с товарищами, подчиненными. А через день получил распоряжение заступить дежурным по части. Подготовился к наряду на совесть, еще раз изучил требования уставов. Но этого явно не хватало. Ведь я еще толком ничего не знал в гарнизоне, часто шел не туда, куда надо, этим бывал просто смешон.

Но дело даже не в первом наряде, о котором не хочется вспоминать. Я никак не мог войти в ритм боевой учебы, потому что в первые два месяца службы побывал в нарядах раза в два больше, чем другие офицеры части. Тут у меня возникла мысль: а ведь солдаты все это видят и наверняка берут пример с наших офицерских взаимоотношений, проецируют их на свои, в казарме.

Позже убедился: это именно так".

Не будем поддерживать тех, кто считает, что из-за этого шум поднимать не стоит. Шум, скандал, грубость, - все это, естественно, вещи недостойные.

Но отстаивать свои законные права надо всегда.

Статус "мальчика на побегушках" - недостойный офицерского звания.

Попытаемся сформулировать то, что следует отстаивать офицеру с самого начала своей деятельности.

На наш взгляд, это следующее:

-- Право в полном объеме выполнять свои должностные обязанности и не отвлекаться для исполнения обязанностей побочных.

-- Право на уважение со стороны старших личного и офицерского достоинства, прав, преимуществ и привилегий офицера.

-- Право действовать самостоятельно в рамках служебной компетенции и предоставленных полномочий.

-- Право на объективное рассмотрение вышестоящим командованием личных жалоб, заявлений и просьб.

-- Право на поддержку и помощь со стороны старшего начальника и офицеров подразделения в случае такой необходимости, но при условии законности действий защищаемого офицера.

-- Право на отдых и компенсацию сверхнормативных затрат времени.

-- Право на объективную аттестацию, продвижение по службе, получение очередного воинского звания без мелочной придирчивости, выискивания недостатков и т.п.

-- Право на порядочность старшего, равного и младшего по званию и должности.

-- Право на свободное время.

Нельзя представить себе офицера в качестве мула, которого используют нещадно и которого сразу же ведут на бойню, когда он начинает плохо вести груз.

"Выколачивание служебной офицерской энергии может дать строевой лоск части, но в ней не будет здоровой и крепкой боевой души, которая создается лишь нравственно сплоченными силами всего командного состава части и идейной его работой. При такой, так сказать, бездушной системе командования частью и ее плюсовой оценке, вселяется в части большой разлад: все распоряжения командира части, к великому прискорбию, неминуемо, комментируются злобно, гласно, не стесняясь обстановкой, и эти нервные осуждения безусловно достигают среды нижних чинов; таким образом, вверху и внизу идет как бы союзная работа по разрушению основ дисциплины и растлению боевой силы части", - писал "Разведчик".

Мы прекрасно понимаем, что найдутся люди, которые приведут "объективные" причины перегрузки молодых офицеров, а также "аргументы", согласно которым молодого офицера надо нагружать, так как, мол, все прошли эту школу.

Авторам этих "объективных" причин и "достойных" аргументов хочется сказать:

руководите лучше, не перестраховывайтесь, берегите офицеров, а не своего спокойствие, заботьтесь о деле, а не о своей выгоде,

- все тогда станет на свои места.

Статус офицера подрывают разного рода унизительные заданий и поручения, исходящие от старших начальников.

Надо знать, что офицера позорят следующие задания, поручения и действия, несовместимые с офицерским званием:

-- Все, что ниже его компетенции и могло бы быть выполнено солдатом, сержантом, прапорщиком.

-- Все, что не согласуется или идет вразрез требований и духа присяги, Закона и устава.

-- Все, что поручается делать во услужение старшему начальнику (лакейство).

-- Все, что наносит ущерб обороноспособности, боевой готовности, сплоченности коллектива.

-- Все, что разрушает корпоративную сплоченность офицерского корпуса.

-- Все, что подрывает авторитет офицерского звания.

Людям, знакомым с войсковой практикой, не нужно разъяснять содержание каждой названной позиции: они ясны, хотя, в разных местах есть свои специфические проявления.

В заключение нам предстоит ответить на вопрос: какие действия надо предпринимать, чтобы защитить свой статус?

Ответ может быть только один:

Офицер уже тогда защищает себя, свой статус, когда он тверд в своей позиции и непоколебим в поступках и действиях.

Как написано: "расточил, раздал нищих; правда его пребывает в век".

2-е послание Коринфянам Св. Ап. Павел. - Гл.9, с.9.

Цветник духовный. Назидательные мысли и добрые советы, выбранные из творения мужей мудрых и святых. - М., 1903.

Морозов Н.А. Прусская армия эпохи Йенского погрома. Ее возрождение. Значение для нас этого поучения.- СП б., I9I2.- с.39.

Угнетающее зло. //Разведчик .- I9I2 .- NII29 .- с.404.

Бирюков Н. Записки по военной педагогике. - Орел, I909 .- с.14-15.

Локк Д. Мысли о воспитании. - В кн.: Хрестоматия по истории зарубежной педагогики. - М., 1981. - с.163.

Ключников Г. "Другого выхода не вижу" // Красная звезда .- 1989 .- 16 декабря .- с.2.

Сторчак Б. Миражи педагогики, которыми подменяют индивидуальную работу с молодыми офицерами // Красная звезда .- 1988 .- 14 января.- с.2

Угнетающее зло. //Разведчик .- I9I2 .- NII29 .- с.402-403.

...

Читайте почти 100 лет назад в кн.:

Н. Морозов

Воспитание генерала и офицера, как основа побед и поражений. (Исторический очерк из жизни русской армии эпохи наполеоновских войн и времен плацпарада ).

- Вильна, 1909.

Фрагмент:

"Тяжелые дни наступили для армии по возвращении из-под стен Парижа.

Забыт был опыт целого ряда войн, и место боевой подготовки, дальнейшего усовершенствования занял парад, ружейные приемы, учебный шаг. Один за другими стали сходить со сцены прежние обаятельные и знающие начальники -- рыцари долга и чести -- и места их заполнились новыми людьми --знатоками плац-парада.

Место прежнего нравственного влияния и воспитания подчиненных заступила палка; страх наказания стал универсальным средством воспитания и обучения войск и заменил собою те идеи долга и чести, которыми так силен и горд был офицер Екатерининского воспитания.

Явились те знаменитые подтягиватели, которые не учат и не воспитывают свои части, а "разносят", "греют", "выгоняют" и "подтягивают" подчиненных. Явилось и укоренилось в армии мнение, что подчиненный является не товарищем и соратником своего начальника, а существом низшим, которое должно трепетать взгляда начальства, исполнять его капризы и не сметь иметь ни собственного мнения, ни убеждений, ни достоинства.

В обучении войск, вместо Суворовской "науки побеждать", заступила "танцевальная наука", окрестил Цесаревич Константин Павлович новые измышления людей, составлявших себе карьеру на выдумывании всяких парадных ухищрений.

Уставы переполнились различными сложными перестроениями, множеством мелочных требований, но все, что в них заключалось, не мело ничего общего с боевыми требованиями. Порядки, заведенные Императором Павлом, не только не исчезли, но еще усложнились и получили своё дальнейшее развитие.

Дело дошло до того, что даже такой знаток и любитель плац-парада, как Цесаревич Константин Павлович, не выдержал и уже 11 февраля 1817 года писал начальнику штаба гвардейского корпуса генерал-адъютанту Сипягину:

"Нечего дивиться тому, что полковые командиры выбирают и одних и тех же посылают офицеров в караулы 1 отделения на разведку, ибо ныне завелась такая во фронте танцевальная наука, что и толку не дашь; так поневоле пошлешь тех же самых офицеров, точно как на балах обыкновенно увидишь прыгают французский кадриль всегда одни и те же лица -- пары четыре или восемь, а Другие не пускаются. Я более двадцати лет служу и могу правду сказать, даже во время покойного Государя был из первых офицеров во фронте, а ныне так перемудрили, что и не найдешься".

Еще раньше, критикуя новые уставы и новых лиц, Цесаревич в письме от 27 февраля 1816г. писал:

"Бога ради, избавьте меня подальше от вашего комитета сочинения воинского устава. Я от двух вещей бежал сюда из Петербурга за полторы тысячи верст: 1) в Мраморном дворце приемного зала и знаменной комнаты, а 2) вашего комитета. Боюсь поклонов и шарканьев, а сочинения устава вашего так, что если мне сюда о нем будут писать, то я дальше еще за полторы тысячи верст убегу".

Недурными и меткими эпитетами наградил Цесаревич и тех лиц, в руки которых попало руководство войсками после 1814 г.

Так, в письме Сипягину о новом учебном батальоне он пишет:

"Я таких мыслей о гвардии, что ее столько учат, что вели гвардии стать на руки ногами вверх, так промаршируют; и не мудрено, как не научиться всему: есть у вас в числе главнокомандующих танцмейстеры, фехтмейстеры, пожалуй, и Франкони завелся".

Коснулся Константин Павлович и тех перемен в форме одежды, которые, посыпавшись как из рога изобилия, сразу же ознаменовали реформаторскую деятельность новых лиц.

Так, в письме к Сипягину от 1 января 1816 г. он пишет:

"Скажите, Бога ради, когда будет конец переменам в обмундировании? Что хотят сделать из гвардейского драгунского полка -- стыдно будет с полком показаться: будет весь полк камергеры или тамбур-мажоры и трубачи, а притом и страшное разорение для бедных офицеров: никто из них не в состоянии будет с такими переменами служить".

К чему свелось тогдашнее обучение войск можно видеть из воспоминаний Михайловского-Данилевского, получившего бригаду в 1824 г. Так, он пишет, что солдат обучали ежедневно часов 6-7 церемониальному маршу тихим и скорым шагом; редко бывали батальонные учения, а полковые -- только 2 раза в год; с порохом же, кроме маневров, не было ни одного учения. Такие отделы обучения, как стрельба, были в полном загоне.

"Армия, -- пишет Данилевский, -- стоила сотни миллионов, отпускались суммы на вещи, едва ли нужные, как например, на этишкеты и др. мелочь, а скупились -- на порох. Оттого солдаты отменно дурно стреляли"

Подобное положение дел не могло остаться без резкой критики и осуждения со стороны наших боевых генералов другой старой школы.

И критика эта не только интересна для изображения новых порядков, но еще больше ценна для обрисовки старых понятий -- высоких достоинств генералов блестящей эпохи нашей жизни, их светлых взглядов на военное дело.

Так, по словам Михайловского-Данилевского, генерал Лисаневич не постигал, как можно было высокое благородное военное искусство заключить в тесные пределы маршировки, вытягивания носка и колена, равенства султанов, пригонки ранцев, этишкетов и амуниции.

Много резче и выразительнее звучат слова умного и способного генерала Сабанеева, командира 6-го корпуса:

"Учебный шаг, хорошая стойка, быстрый взор, скобка против рта, параллельность шеренг, неподвижность плеч и все тому подобные, ничтожные для истинной цели, предметы столько всех заняли и озаботили, что нет минуты заняться полезнейшим. Один учебный шаг и переправка амуниции задушили всех, от начальника до нижнего чина.

Какое мучение несчастному солдату и все для того только, чтобы изготовить его к смотру. Вот где тиранство! Вот в чем достоинства Шварца, Клейнмихеля, Желтухина и им подобных! Вот к чему устремлены все способности, все заботы начальников! Каких достоинств ищут ныне в полковом командире? Достоинство фронтового механика, будь он хоть настоящее дерево. Кто управляет ротами? Такие офицеры, которые ничего, кроме ремесла взводного командира, не знают, да и то плохо. Большая часть офицеров, бывших в прошедшую войну, или оставили службу, или поднялись выше достоинств своих. Что же ожидать должно? Нельзя без сердечного сокрушения видеть уныние измученных учением и переделкой амуниции солдат. Нигде не слышно другого звука, кроме ружейных приемов и командных слов, нигде -- другого разговора, кроме краг, ремней, вообще солдатского туалета и учебного шага. Бывало, везде песня, везде весело, теперь нигде их не услышишь. Везде цыцгаузы и целая армия учебных команд. Чему учат? Учебному шагу! Не совестно ли старика, ноги которого исходили десять тысяч верст, тело которого покрыто ранами, учить наравне с рекрутом, который, конечно, в короткое время сделается его учителем".

Для обрисовки общей системы управления войсками в ту эпоху характерны и выразительны слова того же Сабанеева:

"Таких порядков, как у нас, нет в европейских армиях; у нас все делай и все как-нибудь. Нигде столько не марается бумаги и не выдумано форм рапортов, как у нас. Ничто не соображено ни со способностями, ни с силами человеческими".

Тяжело легла на армию новая система, тем более, вводилась она жестоким и зверским обращением с нижними чинами, грубым и унизительным -- с офицерами. <...>

Однако истязание нижних чинов имело для армии сравнительно меньший вред. Гораздо гибельнее оказалась система грубого и унизительного обращения с офицерами, резко изменившая прежний офицерский состав.

Прежний благородный тип офицера -- рыцаря долга, носителя чести -- не мог ужиться и воспитываться при новом порядке вещей. Новому режиму нужен был другой тип, который находил бы наслаждение в исполнении прихотей начальства, не смел бы мыслить иначе, как по приказу и предписанию начальства, сам бы считал себя существом бесконечно низким, по сравнению с ослепительным сиянием начальника. И такой тип явился; мало того, он изгнал собою из армии тип прежнего офицера.

Закаленные ветераны эпохи походов не могли оставаться в армии при новом порядке вещей, да они были не только не нужны, но и невыносимы для новых начальников. И этих офицеров -- героев наших побед -- частью удалили, частью ушли они сами.

Разлад между правительством и обществом, вызванный периодом реакции в последние годы царствования Александра и усиливавшийся после 14 декабря 1825 г., также привел к ухудшению офицерского состава: значительная часть общества отвернулась от армии как от опоры ненавидимого правительства.

Прежнее единодушие общества и армии, так резко выразившееся в эпоху Отечественной войны, исчезло; как известно, во время Севастопольской войны в Москве пили шампанское по поводу наших неудач, радуясь провалу армии и ожидая реформ.

В другой части общества, более умеренной, существовало все-таки пассивное сопротивление правительству, выражавшееся в нежелании служить.

Граф Л.Н. Толстой в своей автобиографии следующими словами весьма ярко характеризует настроение тогдашнего общества и его отношение к правительству, говоря о своем отце:

"Подобно большинству людей времен Александра I и походов 1813-1814-1815 гг., он не был либералом, в том смысле, как это понимается теперь, но из чувства собственного достоинства он не считал возможным служить в последние годы царствования Александра I и Николая I. Он не только не служил, но все его друзья также были люди независимые, никто из них не служил, и они относились довольно отрицательно к правительству Николая Павловича".

Наконец, отмечу, что, вообще, для интеллигентного, развитого человека не могла представлять интереса служба, целиком заключавшаяся в вытягивании носка, пригонке амуниции и т.п.

Тут нужны были другие лица; они и не замедлили явиться и своей умственной стороной, своим невежеством, узким пониманием военного дела немало поспособствовали упадку престижа военного мундира в глазах того же общества, среди которого и по сей день существуют люди, глубоко убежденные, что все военное дело сводится только к маршировке и ружейным приемам.

Не остались незамеченными новые типы русских офицеров для нашей литературы. И бессмертные типы Грибоедовского полковника Скалозуба и Горбуновского генерала Дитятина навсегда увековечили память о гатчинских воспитанниках и последователях.

Только кавказской армии не коснулась новая система.

Там вплоть до 1826 г. нераздельно царил славный проконсул Грузии Ермолов, туда не достигало гибельное влияние петербургских реформаторов, и благодаря этому там сохранился дух и традиции екатерининских войск, когда уже по всей России он был вытравлен до корня.

За то и считали эту доблестную армию чуть ли не революционной, за то и кричал Паскевич любимому Ермоловым Ширванскому полку:

"Это шотландцы; я выбью из вас ермоловский дух".

Вот как быстро забыли мы этот дух, доведший нас до стен Парижа и заменили его новым, приведшим нас в тот же Париж в 1856 г., но уже в качестве побежденных.

Не будем удивляться быстрому падению качества офицерского состава, если только еще обратим внимание на ничтожность требований от офицера в эту эпоху.

Так, согласно уставу 1816 г., "офицеру необходимо было знать только то, что предписано в школе рекрутской, в учениях ротном и батальонном... Офицер, знающий командовать и совершенно объяснять все, что заключается в сих трех учениях, почитается офицером, свое дело знающим".

Кроме этого, требовалось еще только "батальонным командирам собирать офицеров и заставлять оных маршировать, дабы сделали навык ходить равным и одинаковым шагом; стараться тщательно, чтобы во фронте офицер держал себя прямо и имел бы вид, приличный офицеру".

"На этом и ограничивались все требования устава об обучении офицеров", -- свидетельствует Н. Епанчин.

Так вот чем заменили новые руководители армии прежние требования духа, твердости и военного образования офицера. Не будем же удивляться после этого и тем печальным отзывам, которые сыплются по адресу тогдашнего офицера. При этом отмечу, что эти отзывы еще упоминают о небольшом числе генералов, помышляющих о своем призвании; это были те обломки века побед и славы, трудами которых создалась Россия Екатерины и Александра I; они же до самого конца деятельности били тревогу и кричали об упадке армии. Скоро естественным порядком смолкли эти шумливые голоса; никто уже не беспокоил руководителей армии докучливыми указаниями; и верх, и низ армии стал однородным; "все обстоит благополучно", стало обычной нашей фразой, и только ряд непрекращающихся неудач являлся показателем свершившегося переворота.

А были вначале голоса, указывавшие задолго до этих неудач на упадок и разложение армии, отмечавшие также, в чем заключались немощи новой русской армии.

Так, еще в 1827 г. прусский генерал Натцмер, присутствовавший на наших маневрах под Петергофом, писал:

"Материал этой грозной армии, как всем известно, превосходен и не оставляет желать ничего лучшего. Но, к нашему счастью, все без исключения обер-офицеры никуда не годны, а большая часть офицеров в высших чинах тоже немногим лучше их. Лишь малое число генералов помышляют о своем истинном призвании, а прочие, наоборот, думают, что достигли всего, если им удастся удовлетворительно провести свой полк церемониальным маршем перед Государем. Никто не думает о высшем образовании среди офицеров и о целесообразных упражнениях войск".

Как бы пояснением этой характеристики могут служить слова следующего письма Закревского к Киселеву от 30 марта 1820 г.:

"Ни в чье командование, гвардейским корпусом не назначали таких командиров как теперь, и полагаю, что с сего времени гвардия будет во всех отношениях упадать, кроме ног, на кои особенно обращают внимание".

Прямо трагически звучат письма начальника штаба 2-й армии ген. Киселева Закревскому в 1819 г.:

"Гр. Витгенштейн пишет, и я тебе повторяю касательно генералитета нашего; что за несчастная богадельня сделалась из 2-й армии. Имеретинские, Масаловы, Шевандины и толпа тому подобных наполняют список; перестаньте давать нам калек сих, годных к истреблению. Касательно до назначения будущих полковых командиров, то я здесь отличных, действительно, не знаю".

Продолжением нарисованной этим письмом картины ,может служить другое письмо Киселева в 1821 г.:

"Мы чувствуем недостаток не только в субалтерн-офицерах, способных управлять солдатами, но и старшие офицеры -- полковые командиры б.ч. -- того же закала.

Невежество этих господ ужасно, особенно когда подумаешь, что рано или поздно они будут командовать тысячами человек, обязанных им повиноваться".

Перед Турецкой войной Сабанеев пишет эти ужасные в своем лаконизме слова: "К войне, кроме начальников, все готовы".

В своем мнении об организации армии тот же Сабанеев пишет слова, характерные для армии, только что обладавшей лучшим в Европе корпусом офицеров:

"Офицеров почти нет. Если выбросить негодных, то пополнять будет некем. Какой источник? Из корпусов и от производства унтер-офицеров?

Что за корпуса! Что за народ, идущий в армию унтер-офицерами! Из 1000 -- один порядочный!" <...>

Еще более резкую и беспощадную критику по адресу нового порядка вещей дает Денис Давыдов, отмечая весь ужас той системы, которая "наложила оковы на даровитые личности и дала возможность бездарности не только утвердиться в армии, но изгнать отовсюду способных людей".

Славный партизан двенадцатого года, настоящий воин в душе, благодаря своей опытности хорошо видел, на какой опасный путь стала армия после 1815 года, почему его заметка об армии, находящаяся в воспоминаниях о Польской войне 1831 года, во многом является настоящим пророчеством.

Вот что писал он еще задолго до Севастополя:

"Для лиц, не одаренных возвышенным взглядом, любовью к просвещению, истинным пониманием дела, военное ремесло заключается лишь в несносно педантическом, убивающем всякую умственную деятельность пародировании. Глубокое изучение ремешков, правил вытягивания носков, равнения шеренг и выделывания Ружейных приемов, коими щеголяют все наши фронтовые генералы и офицеры, признающие устав верхом непогрешимости, служит для них источником самых высоких поэтических наслаждений".

Ряды армии постепенно наполняются потому лишь грубыми невеждами, с радостью посвящающими всю свою жизнь на изучение мелочей военного устава; лишь это знание может дать полное право на командование частями, что приносит этим личностям значительные беззаконные материальные выгоды, которые правительство, по-видимому, поощряет.

Этот порядок вещей получил, к сожалению, полную силу и развитие со времени вступления на престол Императора Николая; он и брат его Великий Князь Михаил Павлович не щадили ни усилий, ни средств для доведения этой отрасли военного искусства до самого высокого состояния. И подлинно, относительно равнения шеренг и выделывания темпов, наша армия, бесспорно, превосходит все прочие.

Но, Боже мой!

Каково большинство генералов и офицеров, в коих убито стремление к образованию, вследствие чего они ненавидят всякую науку! Эти бездарные невежды, истые любители изящной ремешковой службы, полагают в премудрости своей, что война, ослабляя приобретенные войском в мирное время фронтовые сведения, вредна лишь для него. Как будто войско обучается не для войны, но исключительно для мирных экзерциций на Марсовом поле.

Прослужив не одну кампанию и сознавая по опыту пользу строевого образования солдат, я никогда не дозволю себе, безусловно, отвергать полезную сторону военных уставов; из этого, однако, не следует, чтобы я признавал пользу системы, основанной лишь на обременении и притуплении способностей изложением неимоверного количества мелочей, не столько поясняющих, сколько затемняющих дело.

Я полагаю, что надлежит весьма остерегаться того, чтобы начертанием общих правил не стеснить частных начальников, от большего или меньшего умственного развития коих должно вполне зависеть приложение к делу, изложенных в уставе правил. Налагать оковы на даровитые личности и тем затруднять им возможность выдвинуться из среды невежественной посредственности -- это верх бессмыслия.

Таким образом, можно достигнуть лишь следующего: бездарные невежды, отличающиеся самым узким пониманием дела, окончательно изгонят отовсюду способных и просвещенных людей, кои либо удалятся со служебного поприща, либо убитые бессмысленными требованиями не будут иметь возможности развиться для самостоятельного действия и безусловно подчинятся большинству.

Грустно думать, что к этому стремится правительство, не понимающее истинных требований века, а какие заботы и огромные материальные средства посвящены им на гибельное развитие системы, которая, если продлится на деле, лишит Россию полезных и способных слуг. Не дай, Боже, убедиться на опыте, что не в одной механической формалистике заключается залог всякого успеха. Мысль, что целое поколение воспитывается в подобных идеях -- ужасна. Это страшное зло не уступает, конечно, по своим последствиям татарскому игу! Мне, уже состарившемуся в старых, но несравненно более светлых понятиях, не удастся видеть эпоху возрождения России.

Горе ей, если к тому времени, когда деятельность умных и сведущих людей будет ей наиболее необходима, наше правительство будет окружено лишь толпою неспособных и, упорных в своем невежестве людей! Усилия этих лиц не допускать до него справедливых требований века могут лишь ввергнуть государство в ряды страшных зол".

Наконец, для характеристики того ужасного разлагающего влияния, какое имела на дисциплину новая система общения начальников с подчиненными, приведу слова записки о состоянии государства в 1841 г., поданной Н. Кутузовым Императору Николаю Павловичу.

Вот что говорится об армии в этом документе:

"Войско наше блестяще, но это наружный блеск, тогда как в существе оно носит семена разрушения нравственной и физической силы. Разрушение нравственной силы состоит в потере уважения нижних чинов к своим начальникам; без этого же уважения -- войска не существует. Эта потеря произошла от предосудительного обращения главных начальников с подчиненными им офицерами и генералами: перед фронтом и при других сборах нижних чинов их бранят, стыдят и поносят. От этого произошло то, что, с одной стороны, те только офицеры служат и терпят это обращение, которые или не имеют куска хлеба, или незнакомы с чувством чести; с другой -- что нижние чины потеряли к ним уважение, и это достигло до такой степени, что рядовой дает пощечину своему ротному командиру! Этого не бывало с учреждения русской армии; были примеры, что убивали своих начальников, но это -- ожесточение, а не презрение".

...

Безусловно, сегодня надо писать о том, где "из 10 000 -- один порядочный"

См.:

Глас вопиющего? 22k "Статья" Публицистика

Закон гласит: угасает офицерство - гибнет государство. Так было в Египте, Греции и Риме. На очереди Россия?!

Горе, когда военным министром становится солдат... 8k Годы событий: 2007. "Статья" Политика

Мысли о назначении нового военного министра

Явись сейчас Скобелев 37k Годы событий: 1861-1917. "Статья" История

М.О. Меньшиков:...Нужно поставить во главе армии, на посту министра - героя, военного генерала, а не штатского. Тут решительно необходимо знаменитое имя, уважаемое, если не обожаемое всей армией.

Не в Сердюкове дело! 10k Годы событий: 2008. "Статья"

Кому нужен очередной "козел ... отпущения"?

Исторические памятки

-- Доместики (от латинского domestici - домашние) - со времени КонстантинВеликого охранная стража римских императоров. Вместе с protectores и scholares доместики заменяли преторианцев. Доместики обычно избирались из числа выслужившихся центурионов. Ими командовал primicenius, или комит доместиков. Юстиниан довел число доместиков до 5.000.

-- Доминант. Диоклетиан окончательно порывает с основанной Августом системой принципата, которая трактовала императора не как монарха, а как первого сенатора и первого гражданина, пользующегося высшим авторитетом (auctoritas) и наделенного особыми полномочиями. Автократические тенденции отнюдь не чужды были императорам династии Антонинов, они усилились особенно со времени Септимия Севера; автократическую политику проводили императоры-иллирийцы (особенно Аврелиан), но лишь Диоклетиан открыто порвал со старой конституционной традицией. Политическую систему, установленную Диоклетианом, принято в новой историографии в отличие от принципата называть доминатом, ибо император в эту эпоху -- domirms (господин) по отношению ко всем своим подданным без различия их ранга и сословного положения. В новых политических отношениях воспроизводятся во многом порядки восточных монархий; несомненное влияние оказывал на Диоклетиана и его преемников царский двор Сасанидов. Отныне и римский император, подобно восточным царям, считается воплощением божества.

-- Достоинство. Не на то надо смотреть, где человек родился, а каковы его нравы, не в какой земле, а по каким принципам решил он прожить свою жизнь. (Апулей). Человек, хвалящийся своей породою, подобен стеклу, которое блестит на солнце, но при малейшем в него ударе разбивается. И человек, не имеющий собственных достоинств, есть ничтожен.(Св.Тихон Задонский).

-- ДРАГУНЫ, (от франц. dragon), вид кавалерии в европ. (с 16 в.) и рус. армиях в 17-20 вв., предназначенной для действий в конном и пешем строю. Появились во Франции в 16 в. В России к 1917 существовали 1 гв. и 21 армейский драгунские полки. Упразднены в начале 1918 г. Впервые драгуны (вид кавалерии, предназначенной для действий в конном и пешем строю) в России появились в 163I году. Свое название они получили от латинского draco - дракон, изображение которого было первоначально на знаменах драгун; по другим данным - от французского dragon - короткий мушкет.

-- Дриады - лесные духи, имеющие вид девушек.

-- ДРОТИК -- короткое метательное оружие с металлическим наконечником. В России известен также под названием сулицы. Для повышения дальности метания (до 70 -- 80 м) применялась ременная петля, увеличивающая силу броска.

-- Дружба. Не только у алтаря кончаются права дружбы, как сказал Перикл, отказываясь от участия в ложной клятве; должно, чтобы они кончались там, где вопрос стоит о законе, справедливости и государственной пользе, иначе беда будет большая и общая. (Плутарх).

-- ДРУЖИНА (старорусское -товарищи, общество, отряд), 1) отряд воинов, объединявшихся вокруг плем. вождя в период разложения родового строя, а затем князя (короля) и составлявший привилегир. слой общества. 2) Вооруж. отряды при князе в Др. Руси, участвовавшие в войнах, управлении кн-вом и личным х-вом князя. Делились на "старшую" (наиб. знатные и близкие лица - "княжие мужи") и "молодшую" - "гриди" и "отроки". Первые войсковые формирования на Руси зародились в УI-УIII веках в виде дружин киевского великого князя и вождей славянских племен, а также ополчения, собираемого на период военных действий. Войско древнерусского государства насчитывало от пятнадцати до восьмидесяти тысяч пехотинцев и конников.

-- Дух войск. Развиваться воинский дух может только тогда, когда начальники не требуют автоматического исполнения, и наоборот, он гибнет, когда торжествует рутина, убивается энергия, принижается гордость. (П. Изместьев)....Дух -- никогда не покоящийся, могущественный, а в отдельные минуты, даже могущественный двигатель войска; он везде присущ в войске; он центр тяжести, как целого войска, так и каждого отдельного лица; там, где он жив, он может поправить самые большие ошибки; где его нет, там не поможет и самая отличная организация. Никогда не было ни одного государя, ни одного народа, ни одного полководца, который бы не брал этого духа в расчет при соображении своих планов и не основывал на нем успеха похода, судьбы сражения. (Штейн). Нам, офицерам, не на кого надеяться в деле поднятия военного духа армии. Снизу он не вырастет....Снизу помощи нам ждать нечего. Не поможет нам и образованное общество. В значительной мере оно настроено враждебно и против войны, и против армии. Престиж военных упал. От общества мы услышим любую проповедь, только не проповедь войны. (В. Короткевич).

-- ДУХОВЕНСТВО ВОЕННОЕ. Духовенство военное, до Х1Х века в порядке управления не было у нас обособлено и подчинялось местному епархиальному начальству по месту расположения частей войск. Высшими же органами военно-духовного управления, в пределах специальных задач религиозно-воспитательного воздействия военного духовенства на войска, служили обер-иеромонахи флота и обер-полевые священники. Фамилии высших духовных служителей. Павел Яковлевич Озерецковский (1800-07 гг.);Иоанн Семенович Державин (1807-26); Павел Антонович Моджугинский (1826-27); Николай Васильевич Музовский (1827-48); Григорий Иванович Мансветов (1827-32); Василий Иоаннович Кутневич (1832-65); Михаил Измайлович Богословский (1865-71); Петр Евдокимович Покровский (1871-88); Александр Алексеевич Желобовский(1888-1910); Е. Аквилонов; Георгий Петрович Шавельский (1911). Деятельность военного духовенства в армии и на флоте. Военное духовенство, делящее с армией и флотом все тягости боевой и мирной жизни. не мало содействовало правильному религиозно-нравственному воспитанию нижних чинов, укреплению в них патриотизма и преданности долгу службы. Содействуя в мирное время обучению солдат элементарной грамотности и Закона Божьего, военные священники проявили в военное время не мало доблести, поддерживая дух войск в самые трудные моменты боя. Среди военных священников имеются и заслужившие в боях орден святого Георгия за проявление личного мужества.

-- ДУХОВНО-РЫЦАРСКИЕ ОРДЕНА. военно-монашеские организации, создававшиеся под руководством католической церкви в 12-13 гг. в период крестовых походов 11-13 вв. с целью защиты и расширения владений крестоносцев на Востоке, а также католической экспансии в Европе. Наиболее значительные ордена: иоаннический, тамплиеров, Тевтонский.

-- Душа армии. Величие армии, т.е. ее внутренняя сила, достоинство и слава заключаются в ее офицерском корпусе, так как состав унтер-офицеров и простых рядовых меняется через более или менее продолжительные промежутки времени; офицеры же остаются, составляя душу армии. (Наставление к самодисциплине, 1900).

-- Душа. Не язык изощряй, но очищай душу. Говорю это не с тем, чтобы запретить светское образование, но для того, чтобы не привязывались к нему исключительно. Не думай, будто одним монахам нужны наставления в Святом Писании: весьма многие из этих наставлений потребны и для детей, которые должны вступить в мирскую жизнь. (И. Златоуст).

-- ДУЭЛЬ (франц. duel, от лат. duellum - война), поединок (с применением оружия) между двумя лицами по вызову одного из них. Перен. - борьба, состязание двух сторон.

...

А.И.Каменев.

Практическая психология для офицеров.

М., Издательство МПУ "СигналЪ", 1999. - 231 с.

3 - Практическая книга для офицеров

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 01/03/2010, изменен: 01/03/2010. 62k. Статистика. Фрагмент: Политика	Ваша оценка:

Каменев Анатолий Иванович Горе, где убивают всякую самостоятельность...

Каменев Анатолий Иванович
Горе, где убивают всякую самостоятельность...