ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. Государь не дал ему времени утвердить власть свою

Государь не дал ему времени утвердить власть свою

Всеволод Ольгович.

Изображение 19 в.

Всеволод Ольгович

1139-1146

Н.М. Карамзин

Князь умный и хитрый, памятный отчасти разбоями междоусобия, отчасти государственными благодеяниями! Достигнув престола Киевского, он хотел устройства тишины; исполнял данное слово, любил справедливость и повелевал с твердостию; одним словом, был лучшим из Князей Олегова мятежного рода.

Князь киевский

Вячеслав, Князь Переяславский, спешил в Киев быть наследником Ярополковым, и Митрополит, провождаемый народом, встретил его [22 Февраля 1139 г.] как Государя.

Но Всеволод Ольгович не дал ему времени утвердить власть свою: узнав в Вышегороде о кончине Ярополковой, немедленно собрал войско; обступил Киев и зажег предместие Копыревское.

Устрашенный Вячеслав послал Митрополита сказать Всеволоду:

"Я не хищник; но ежели условия наших отцев не кажутся тебе законом священным, то будь Государем Киевским: иду в Туров".

Он действительно уехал из столицы, а Всеволод с торжеством сел на престоле Великокняжеском, дав светлый пир Митрополиту и Боярам; вино, мед, яства, овощи были развозимы для народа; церкви и монастыри получили богатую милостыню.

К неудовольствию брата своего, Игоря, Всеволод отдал Чернигов сыну Давидову, Владимиру.

Борьба с маномаховичами

Новый Великий Князь изъявил желание остаться в мире с сыновьями и внуками Мономаха; но они не хотели ехать к нему, замышляя свергнуть его с престола.

Тогда Всеволод решился отнять у них владения и послал Воевод на Изяслава Мстиславича.

Сия рать, объятая ужасом прежде битвы, возвратилась с уничижением и стыдом.

В намерении загладить первую неудачу, Всеволод приказал брату Князя Черниговского, Изяславу Давидовичу, вместе с Галицкими Князьями воевать область Туровскую и Владимирскую; а сам выступил против Андрея, гордо объявив ему, чтобы он ехал в Курск и что Переяславль должен быть уделом Святослава Ольговича.

Великодушный Андрей издавна не боялся врагов многочисленных.

"Нет! - ответствовал сей Князь: - дед, отец мой княжили в Переяславле, а не в Курске; здесь моя отчина и дружина верная: живой не выйду отсюда. Пусть Всеволод обагрит свои руки моею кровию! Не он будет первый: Святополк, подобно ему властолюбивый, умертвил так же Бориса и Глеба; но долго ли пользовался властию?"

Великий Князь стоял на берегах Днепра и велел Святославу изгнать Андрея: но мужественный сын Мономахов, обратив его в бегство, купил победою мир.

К чести Всеволода сказано в летописи, что он во время договоров, видя ночью сильный пожар в Переяславле, не хотел воспользоваться оным. Сии два Князя, обещав забыть вражду, чрез несколько дней съехались в Малотине для заключения союза с Ханами Половецкими.

Между тем Владимирко Галицкий с Иоанном Васильковичем, брат Черниговского Князя с Половцами и Ляхи, союзники Всеволодовы, вошли в область Изяславову и Туровскую. Но гордый Владимирко, стыдясь быть слугою или орудием Государя Киевского, искал в юном, мужественном Изяславе Мстиславиче не врага, а достойного сподвижника в опасностях славы: они встретились в поле для того, чтобы расстаться друзьями.

Ляхи же и Половцы удовольствовались одним грабежом.

Сим война кончилась.

Благоразумный Всеволод не отвергнул мирных предложений Изяслава и дяди его, Вячеслава Туровского; дал слово не тревожить их в наследственных Уделах и желал согласить своечестолюбие с государственною тишиною.

Печать князя Всеволода Ольговича

Волнения новгородцев

[1140-1142 гг.] Еще Георгий Владимирович, Князь Суздальский, оставался его врагом, прибыл в Смоленск и требовал войска от Новогородцев, чтобы отмстить Всеволоду.

Юный Князь их, Ростислав, представлял им обязанность вступиться за честь Мономахова Дому; но думая о выгодах мирной торговли более, нежели о чести Княжеской, они не хотели вооружиться.

Ростислав ушел к отцу: Георгий в наказание отнял у Новогородцев Торжок.

Сии люди выгоняли Князей, но не могли жить без них: звали к себе вторично Святослава и в залог верности дали аманатов Всеволоду.

Святослав приехал; однако ж спокойствия и тишины не было.

Распри господствовали в сей области.

Князь и любимцы его также питали дух несогласия и мстили личным врагам: некоторых знатных Бояр сослали в Киев или заключили в оковы; другие бежали в Суздаль.

Всеволод хотел послать сына своего на место брата, и граждане, в надежде иметь лучшего Князя, отправили за ним Епископа Нифонта в Киев.

Тогда, не уверенный в своей безопасности, Святослав уехал тайно из Новагорода вместе с Посадником Якуном. Народ озлобился; догнал несчастного любимца Княжеского, оковал цепями и заточил в область Чудскую, равно как и брата Якунова, взяв с них 1100 гривен пени. Сии изгнанники скоро нашли верное убежище там же, где и враги их: при Дворе Георгия Владимировича, и, благословляя милостивого Князя, навсегда отказались от своего мятежного отечества.

Уже сын Всеволодов был на пути с Нифонтом и доехал до Чернигова, когда ветреные новогородцы, переменив мысли, дали знать Великому Князю, что не хотят ни сына, ни ближних его и что один род Мономахов достоин управлять ими.

Оскорбленный Всеволод задержал их Послов и самого Нифонта.

Узнав о том, Новогородцы объявили Всеволоду, что они покорны ему как общему Государю России, желая от его руки иметь властителем своим брата Великой Княгини, Святополка или Владимира Мстиславичей. Однако же сия уклонность не смягчила Всеволода, который призвал к себе обоих меньших шурьев и дал им Брестовскую область, для того, чтобы они не соглашались княжить в Новегороде и чтобы его беспокойные жители испытали все бедствия безначалия.

В самом деле, Новогородцы, лишенные защиты Государя, были всячески притесняемы: никто не хотел везти к ним хлеба, и купцы их, остановленные в других городах Российских, сидели по темницам.

Они терпели девять месяцев, избрав в Посадники врага Святославова, именем Судилу, который вместе с другими единомышленниками возвратился из Суздаля: наконец прибегнули к Георгию Владимировичу и звали его к себе правительствовать. Он не хотел выехать из своей верной области, но вторично дал им сына и скоро имел причину раскаяться: ибо Всеволод, в досаду ему, занял Остер (городок Георгиев), а Новогородцы - сведав, что Великий Князь, в удовольствие супруге или брату ее, Изяславу Мстиславичу, согласился наконец исполнить их желание и что шурин его, Святополк, уже к ним едет - заключили, по обыкновению, Георгиева сына в Епископском доме.

Капитолий граничил в Риме с Тарпейскою скалою: в Новегороде престол с темницею!

Боялся ли народ остаться без властителя и на всякий случай берег смененного?

Или, упоенный дерзостию, хотел явить его преемнику разительный пример своего могущества, поручая ему вывести бывшего Князя из темницы?

Как скоро Святополк приехал, граждане отпустили Ростислава к отцу.

Междоусобие

В сие время, к общей горести, преставился Андрей Владимирович, в летах мужества, заслужив имя Доброго и не уронив чести Мономахова Дому.

Вячеслав был его наследником, но медлил выехать из Турова.

"Иди в свою отчину, Переяславль, - говорили ему Послы Всеволодовы: - Туров есть древний город Киевский, отдаю его моему сыну".

Тихий Вячеслав жил спокойнее и безопаснее в западной России: соседство с Половцами требовало деятельной осторожности, несогласной с его миролюбием.

Принужденный исполнить требование Всеволодово, он увидел, что Россия имела своих Половцев: Игорь и Святослав Ольговичи объявили ему войну.

Недовольные тем, что Великий Князь наградил сына Уделом и не хотел отдать им ни Северского Новагорода, ни земли Вятичей, они вступили в тесный союз с Князьями Черниговскими, сыновьями Давида, и надеялись оружием приобрести себе выгодные Уделы; опустошили несколько городов Георгия Владимировича Суздальского, захватив везде скот и товары; напали на область Переяславскую и два месяца жгли села, травили хлеб, разоряли бедных земледельцев.

Вячеслав слышал стон людей, смотрел на дым пылающих весей и сидел праздно в городе, ожидая защиты от Всеволода и своих храбрых племянников, Мстиславичей. Великий Князь действительно отрядил к нему Воеводу с конницею Печенежскою; с другой стороны пришел Изяслав Владимирский; а брат его, Князь Смоленский, завладел городами Черниговскими на берегах Сожа.

Инок Святоша был еще жив: Всеволод послал его усовестить хищников.

Наконец они смирились. Великий Князь отдал Игорю Юрьев и Рогачев, Святославу Черториск и Клецк, а Давидовичам Брест и Дрогичин, хитрым образом уничтожив опасный союз сих Князей с его братьями.

Но последние вторично изъявили досаду, когда Вячеслав, с согласия Всеволодова, уступил Переяславль Изяславу Мстиславичу, снова взяв себе Туров, и когда сын Великого Князя, юный Святослав, на обмен получил Владимирскую область.

"Брат наш, - говорили Ольговичи, - думает только о сыне, дружится с своими ненавистными шурьями, окружил себя ими и не дает нам ни одного богатого города".

Тщетно желали они поссорить его с добрыми Мстиславичами: Великий Князь не внимал злословию и хотел внутреннего спокойствия.

[1143-1144 гг] Утвердив себя на престоле Киевском, он велел сыну Святославу вместе с Изяславом Давидовичем и Владимирком Галицким идти в Польшу, где Герцог Владислав, зять Великого Князя, ссорился с меньшими братьями: с Болеславом (также зятем Всеволодовым) и с другими.

К несчастию, Россияне, призванные восстановить тишину Государства, действовали как враги оного и вывели множество пленных Ляхов, более мирных, нежели ратных.

Уверенный в искреннем дружелюбии Всеволода, Изяслав Мстиславич хотел, кажется, примирить его и с дядею, Георгием Владимировичем, и для того ездил к нему в Суздаль; но сии два Князя не согласились в мыслях и расстались врагами: что, ко вреду Государства, имело после столь кровопролитные следствия.

В сем путешествии Изяслав виделся с верным братом своим, Ростиславом Смоленским, и пировал на свадьбе Князя Новогородского, Святополка, которого невеста была привезена из Моравии: вероятно, родственница Богемского Короля Владислава. Новгород успокоился: купеческие суда его ходили за море, привозили иноземные товары в Россию ив 1142 году мужественно отразили флот Шведского Короля, выехавшего на разбой с шестидесятью ладиями и с Епископом.

Финляндцы, дерзнув грабить Ладожскую область, были побиты ее жителями и Корелами, Новогородскими данниками.

Желая прекратить наследственную вражду между потомством Рогнединым и Ярослава Великого, благоразумный Всеволод женил сына своего, юного Святослава, на дочери Василька Полоцкого; а Изяслав Мстиславич выдал свою за Рогволода Борисовича, позвав к себе, на свадебный пир, Всеволода, супругу его и Бояр Киевских.

Но, веселясь и пируя, Князья рассуждали о делах государственных: Всеволод убедил их восстать общими силами на гордого Владимирка, который по смерти братьев, Ростислава и Васильковичей, сделался единовластителем в Галиче, хотел даже изгнать Всеволодова сына из Владимирской области и возвратил Великому Князю так называемую крестную, или присяжную грамоту в знак объявления войны.

Ольговичи, Князь Черниговский с братом, Вячеслав Туровский с племянниками Изяславом, Ростиславом Смоленским, Борисом и Глебом, сыновьями умершего Всеволодка Городненского, сели на коней и пошли к Теребовлю, соединясь с Новогородским Воеводою Неревиным и Герцогом Польским, Владиславом.

Владимирко услышал грозную весть: призвал в союз Венгров и выступил в поле с Баном, дядею Короля Гейзы. Река Серет разделяла войска, готовые к битве.

Всеволод искал переправы: Князь Галицкий, не выпуская его из вида, шел другим берегом и в седьмой день стал на горах, ожидая нападения; но Всеволод не хотел сразиться: ибо место благоприятствовало его противнику.

Когда же Изяслав Давидович, брат Черниговского Князя, с отрядом наемных Половцев взял Ушицу и Микулин в земле Галицкой: тогда Великий Князь приступил к Звенигороду. Вслед за неприятелем Владимирко сошел в долины.

Видя стан его на другой стороне города, за мелкою рекою, Всеволод тронулся с места в боевом порядке и хитро обманул неприятеля: вместо того, чтобы вступить с ним в битву, зашел ему в тыл, расположился на высотах, отрезал его от Перемышля и Галича, оставив между собою и городом вязкие болота.

Дружина Владимиркова оробела. "Мы стоим здесь, - говорили его Бояре и воины, - а враги могут идти к столице, пленить наши семейства".

Князь Галицкий, не имея надежды сбить многочисленное войско с неприступного места, начал переговоры с братом Всеволодовым: склонил его на свою сторону; требовал мира и дал слово Игорю способствовать ему, по смерти Всеволода, в восшествии на престол Киевский.

Великий Князь не соглашался. "Но ты хочешь сделать меня своим наследником, - сказал Игорь брату: - оставь же мне благодарного и могущественного союзника, столь нужного в нынешних обстоятельствах России!"

Всеволод исполнил наконец его волю и в тот же день обнял Князя Галицкого как друга; взял с него за труд 1200 гривен серебра, роздал оные союзным Князьям и возвратился в столицу, доказав, что умеет счастливо воевать, а не умеет пользоваться воинским счастием.

[1145 г.] Мир не продолжился.

Брат Владимирков, Ростислав, оставил сына, именем Иоанна, прозванного Берладником, у коего дядя отнял законное наследство: сей юноша жил в Звенигороде и снискал любовь народа. Пользуясь отсутствием Владимирка, уехавшего в Тисменицу для звериной ловли, Галичане призвали к себе Иоанна и единодушно объявили своим Князем. Гневный Владимирко приступил к городу.

Жители сопротивлялись мужественно; но Иоанн в ночной вылазке был отрезан от городских ворот: пробился сквозь неприятелей, ушел к Дунаю и, наконец, в Киев. Галичане сдалися. Склонный более к строгости, нежели к милосердию, Владимирко плавал в их крови и с досадою слышал, что Великий Князь взял его племянника под защиту как невинно гонимого.

Однако ж Всеволод еще не думал нарушить мира, слабый здоровьем и сверх того озабоченный неустройствами Польши, где любезный ему зять, Герцог Владислав, не мог ужиться в согласии с братьями.

Созвав Князей во дворце Киевском, Всеволод сказал им, что он, предвидя свою кончину, подобно Мономаху и Мстиславу избирает наследника и что Игорь будет Государем России. Князья долженствовали присягнуть ему: Черниговские и Святослав Ольгович исполнили его волю. Изяслав Мстиславич долго колебался; однако же не дерзнул быть ослушником.

Успокоенный сим торжественным обрядом, Всеволод начал говорить о делах Польских. "Пекись единственно о своем здравии, - ответствовал Игорь: - мы, верные твои братья, утвердим Владислава на троне".

Игорь, предводительствуя войском, вступил в Польшу.

Кровопролития не было: меньшие братья Владиславовы, стоявшие в укрепленном стане за болотом, не хотели обороняться и, прибегнув к суду наших Князей, уступили Владиславу четыре города, а России Визну.

Несмотря на то, Игорь возвратился с добычею и с пленниками.

Владислав же скоро утратил престол, заслужив ненависть народную гонением единокровных и несправедливою казнию знаменитого Вельможи Петра, коему он отрезал язык, выколол глаза и таким образом, по словам нашего летописца, отмстил за Российского Князя Володаря, в 1122 году коварно плененного сим Вельможею.

[1146 г.] Владислав бежал к тестю, в надежде на его помощь; но Всеволод, удостоверенный тогда в неприятельских замыслах Галицкого Князя, выступал в поход с дружинами Киевскою, Черниговскою, Переяславскою, Смоленскою, Туровскою, Владимирскою и с союзными дикими Половцами, оставив Святослава Ольговича в столице.

Успех не ответствовал ни силе войска, ни славе предводителя.

Оно шло с трудом неописанным: ибо дожди согнали снег прежде времени; конница тонула в грязи.

Всеволод осадил наконец Звенигород и сжег внешние укрепления, однако ж не мог овладеть крепостию: ибо там начальствовал мужественный Воевода, Иван Халдеевич, который, узнав, что жители в общем совете положили сдаться, умертвил трех главных виновников сего Веча и сбросил искаженные трупы их с городской стены.

Народ ужаснулся, и страх имел действие храбрости: Звенигородцы с утра до вечера бились как отчаянные.

Всеволод отступил и возвратился в Киев, где скоро начал готовиться к новой войне, сведав, что Владимирко взял Прилуку.

Но жестокая болезнь похитила обнаженный меч из руки его.

Отвезенный в Вышегород - место славное тогда чудесами Святых Мучеников, Бориса и Глеба, - Великий Князь напрасно ждал облегчения; объявил Игоря своим преемником, велел народу присягнуть ему в верности и послал зятя своего, Владислава Польского, напомнить Изяславу Мстиславичу данную им клятву.

С таким же увещанием ездил Боярин, Мирослав Андреевич, к Князьям Черниговским, которые, согласно с Изяславом, ответствовали, что они, уступив старейшинство Игорю, не изменят совести.

Всеволод спокойно закрыл глаза навеки

Тогда [1 Августа 1146 г.] Всеволод спокойно закрыл глаза навеки: Князь умный и хитрый, памятный отчасти разбоями междоусобия, отчасти государственными благодеяниями!

Достигнув престола Киевского, он хотел устройства тишины; исполнял данное слово, любил справедливость и повелевал с твердостию; одним словом, был лучшим из Князей Олегова мятежного рода.

Икона Георгия Победоносца.

15- нач. 16 гг.

ИСТОРИЧЕСКИЕ ПАМЯТКИ

-- ОВИДИЙ (Ovidius), полное имя - Публий Овидий Назон (43 до н. э. - 17) - римский поэт. Родился в г. Сульмоне недалеко от Рима. Жил в Риме, но в конце 8 был сослан императором Августом в г. Томы (около Констанцы в Румынии), где и умер. Причины ссылки точно не установлены, возможно, Овидий стал невольным свидетелем происшествия, затрагивавшего честь императорской семьи. Творчество Овидия распадается на три периода. В первый из них (до 2) он создает элегические циклы любовно-эротического содержания: "Любовные элегии", "Героиды", а также поэмы "Средства для лица", "Наука любви" и "Лекарства от любви". Во второй период (2 - 8) Овидий переходит к созданию крупных произведений в духе "ученой" александрийской поэзии, это поэмы "Метаморфозы" и "Фасты". В третий период (8 - 17) поэт пишет два элегических цикла: "Скорбные элегии" и "Письма с Понта", отражающие его личные переживания, но не связанные с любовной темой. Не сохранилась написанная еще в Риме трагедия "Медея", высоко оцененная современниками. В историю литературы Овидий вошел как классик элегической поэзии. Его творчество оказало влияние на многих авторов: от трубадуров (см.) и Дж. Чосера (см.) до И. Гете (см.). См.: Вулих Н.В. К вопросу о художественном своеобразии поэмы Овидия "Метаморфозы" // Классическая филология. Л., 1959; Ярхо В.Н., Полонская К.П. Античная лирика. - М., 1967; Гаспаров М. Три подступа к поэзии Овидия // Овидий. Элегии и малые поэмы. - М., 1973; Гаспаров М. Овидий в изгнании // Овидий. Скорбные элегии. Письма с Понта. - М., 1978; Ошеров С.А. Лирика и эпос Овидия // Овидий. Любовные элегии. Метаморфозы. Скорбные элегии. - М., 1983.

-- ОГНЕМЕТ. Первым в мире создателем ранцевого прибора, прототипа огнемета, стал русский изобретатель Зигер-Корн в 1893 году. В начале ХХ века появился огнемет конструкции немецкого инженера Фидлера. Впервые огнеметы были использованы в 1915 году.

-- ОДЕЖДА ФОРМЕННАЯ. В Спарте было положена начало правильному обмундированию войск. Форма здесь становилась признаком доблести. Для своей одежды спартанцы избрали красный цвет, чтобы кровь из ран была менее заметна и не смущала малодушных. Новый этап в развитии форменной одежды связан с именем Оливера Кромвеля. Чтобы увеличить сплоченность новых частей, Кромвель установил для них единообразную форму одежды (1645 г.) - красные кафтаны - которые удерживались в английской армии на протяжении 2, 5 столетий. До Кромвеля армии вообще не знали форменной одежды: свои от чужих отличались, как в наше время на маневрах, каким-либо листком на головном уборе, да боевым кличем. В русской армии еще до Петра Великого одеяние воинов считалось признаком его чести. Едва ли не первой степенью награды была выдача одежды. В 1469 г., например, устюжане за мужество, показанное в сечах, получили от Иоанна III триста сермяг и бараньих шуб. удобных для ратных подвигов. Стрельцы имели уже единообразную одежду - красную с белыми берендейками. Уже тогда в деталях подчеркивалось должностное различие. С этой целью начальствующие лица имели кожанные рукавицы и посохи, служившие в то же время знаком власти.

-- Одиночество. Природа не терпит одиночества. (Цицерон). Главною наукой юности должно бы быть умение переносить одиночество, - ибо последнее служит источником счастья, душевного покоя (Шопенгауэр).

-- Одиссей, царь острова Итаки, герой поэмы Гомера. Под Троей Одиссей отличался храбростью, смелой предприимчивостью, красноречием, хитростью и ловкостью и поэтому преимущественно употреблялся для посольств и переговоров. После разрушения Трои он отправляется вместе с другими греками домой по морю и попадает в невероятные истории, описанные Гомером.

-- Окоп -- простейшее земляное закрытие для стрельбы из него пехоты, пулеметов или артиллерийских орудий. В зависимости от этого О. носят название: стелковых окопов, пулеметных гнезд, ариллерийских окопов, окопов для противотанковых ружей и пр. О. совпали с появлением нарезного оружия и фугасных снарядов, когда увеличившееся поражение и меткость стрельбы заставили закапываться в землю. Сооружения, возводившиеся до этого времени, нельзя назвать О. в современном смысле этого слова, так как в это время практиковались главным образом насыпные сооружения, вроде укреплений (редутов, реданов) и насыпных батарей. Это вызывалось необходимостью иметь трудно преодолимую преграду для штурма и поражать наиболее эффективно противника, наступавшего колоннами во весь рост человека (следовательно, прицельную линию необходимо было поднять выше). Единственное исключение представляли собой траншеи и апроши при осаде крепостей, предназначавшиеся в основном для приближения к крепости, а не для стрельбы. Увеличение мощи оружия, вызвавшее изменение строя боевых порядков при атаке и обороне, появление перебежек, а также требования маскировки вызвали необходимость закапываться в землю и отказаться от высоких насыпей. Первые "узаконенные" фортификаторами типы О. появились при обороне Севастополя в 1854 -- 55 гг. в виде различного рода ложементов (артиллерийских, пехотных). В Америке в гражданскую войну О., в виде длинных траншей, уже применялись в большом количестве, что было вызвано вооружением американцев нарезным оружием. Появление в 1872 г. пехотной линемановской лопаты и введение ее на снаряжение в последующие годы во всех армиях повело уже к всеобщему применению О. наравне с редутами и люнетами.

-- Олимпиада, дочь Неоптолема Эпирского; она была воспитана своим дядей Аримбасом и в 358 или 357 г. до Р. X. вышла замуж за Филиппа Македонского, который узнал ее в Самофракии. В 356 г. у нее родился Александр, а позднее Клеопатра. Несмотря на свой раздражительный характер, она долго жила с мужем, пока ок. 340 г. не наступил между ними окончательный разрыв, именно когда он женился на македонянке Клеопатре, она отправилась в сопровождении Александра в Эпир и больше не возвращалась. На нее падало сильное подозрение в участие в убийстве Филиппа, т. к. она высказывала одобрение убийцам и жестоко мстила Клеопатре. Хотя Александр нежно любил ее, но решительно отказал ей в управлении царством во время своего отсутствия, чего она сильно желала. Несмотря на это, она старалась при всяком случае вмешиваться в государственные дела и, поспорив сильно из-за этого с Антипатром, удалилась вскоре после смерти Александра в Эпир, чтобы там достигнуть влияния. Полисперхон пригласил ее обратно в Македонию, чтобы вручить ей воспитание молодого Александра. Со страстным желанием отомстить своим врагам, пришла она в Македонию с молосским войском под предводительством Эакида. Арридей и Эвридика, а также сто знатных македонян пали жертвой ее мести в 317 г. Но своей жестокостью она оттолкнула от себя привязанность народа. Поспешивший из Пелопоннеса в Македонию Кассандр осадил ее в Пидне, и после продолжительной осады, во время которой страшный голод уничтожил почти весь ее гарнизон, она принуждена была сдаться, получив прежде обещание личной безопасности. Вероломный Кассандр, несмотря на данное обещание, позволил родственникам убитых ею выставить против нее обвинение, и, осужденная в собрании македонян на смерть, она была убита (315 г.) слугами Кассандра, против которых она отважно защищалась.

-- Олимпийцы - греческие боги, жившие якобы на вершине горы Олимп.

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 06/06/2010, изменен: 06/06/2010. 28k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 3 штук.	Ваша оценка:

Каменев Анатолий Иванович Государь не дал ему времени утвердить власть свою

Каменев Анатолий Иванович
Государь не дал ему времени утвердить власть свою