ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. Истина

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

"Бездна неизреченного"...

Мое кредо:

http://militera.lib.ru/science/kamenev3/index.html

0x01 graphic

Витязь на распутье.

Виктор Михайлович Васнецов (1848-1926)

Анатолий Каменев

ИСТИНА

Пусть клевещут на истину; пусть ненавидят любовь; пусть убивают жизнь: истина оправдается; любовь победит; жизнь воскреснет

Филарет М. Московский

Все в нашей жизни так запутанно, что порой трудно разобраться в истине и отличить правого от виновного.

Но без поиска истины и "разложения по полочкам" событий и явлений невозможно навести порядок в наших головах и чувствах.

С самого начала нашего разлада во взаимоотношениях со странами бывшего СССР причину неровных, а то и конфликтных отношений искали в личностях - проамериканских лидерах, к примеру, таких как Ющенко и Саакашвили.

Иногда в качестве детонаторов спокойствия называли не в меру ретивых военных или политиков.

Народ, как правило, щадили и говорили примерно так: "Грузины - это наши братья", "Украинцы, в основе своей, за дружбу с Россией".

Люди уважаемые и авторитетные, вспоминая свои поездки с гастролями (артисты), на отдых (все прочие) с теплом вспоминали застолье, где рекой лилось вино, произносились яркие и пламенные тосты и щедро демонстрировалось гостеприимство, более напоминающее театральную постановку, нежели радушный и искренний прием долгожданного и "престижного" гостя из России.

Тогда, еще в пору расцвета советской стабильности, когда прочно было положение советской власти, Грузия жила своей, автономной, жизнью, заметно отличающейся от той, которая была в той же Российской Федерации.

Будучи курсантом военного училища, я на скромные отпускные решился на первую в своей жизни поездку на Кавказ, в Грузию.

Поездка эта была для меня открытием иного мира, доселе мне неизвестного.

Нищий Тамбов, вечно недоедающий, несмотря на прекрасно развитое сельское хозяйство, страдал от недостатка продовольствия.

Тамбовчане, работяги, промышленные и сельскохозяйственные, вынуждены были отстаивать большущие очереди для того, чтобы купить немного сахару или муки. Мясо на прилавках магазинов появлялось не часто и быстро раскупалось.

Но главным источником пополнения продовольственного запаса семьи были "продпоездки" в Москву. Только там обремененный нуждой горожанин мог купить приличные продукты и сносную одежду и обувь.

В Грузии я был поражен тем обилием продуктов питания и всякого ширпотреба, в том числе заграничного, которые были представлены в многочисленных магазинах и магазинчиках.

Но более всего меня поразила обстановка и нравы, царящие тогда в Грузии.

Создавалось впечатление, что народ грузинский и все местные жители (не грузины, и весь "огрузиненный" народ) жили в постоянной атмосфере праздника и веселья.

На улицах всегда было много людей. Никто не спешил по делам. То тут, то там стояли, сидели разные группки людей, которые неспешно что-то пили, разговаривали, разглядывали публику, т.е. вели себя беззаботно, праздно...

Эта обстановка резко контрастировала с той, какую мне постоянно приходилось наблюдать в России: там люди всегда куда-то спешили, все время находились в динамичном движении и редко когда собирались в уличные стайки для того, чтобы поговорить об отвлеченных вещах или же просто поглазеть на прохожих.

Безусловно, в характере народном есть отличительные черты, а в нравах и поведении присутствует то, что не встречается у других народов. И эти отличия - не повод для порицания или осуждения.

Вопрос в другом - где найти свободное время в собственном временном бюджете, если при этом необходимо зарабатывать средства для существования?

Трудовой человек не может позволить себе праздновать, т.е. вести беззаботный образ жизни, более одного дня в неделю и месячного отпуска в году.

Бездельник и ловкач может позволить себе другое - он большее время отдыхает, чем работает. В то время, как работяга, трудясь день за днем, приносит домой гроши, ловкач может за час "провернуть" дело, приносящее ему два-три месячных дохода трудяги.

Я далек от мысли причислять всех жителей тогдашней Грузии к разряду лентяев и ловкачей, но меня все время не покидала мысль о том, как можно жить припеваючи, не сгибаясь под тяжестью работы и не отдавая ей все силы?

Отчасти, тогда же я получил ответ на этот вопрос.

Как-то, блуждая по узким улочкам грузинского приморского городка, где обосновался, я зашел в обувной магазин и увидел понравившиеся мне летние штиблеты.

В своем родном Тамбове такая обувь мне не попадалась на глаза, хотя и было известно, что она в наличии есть. Но, как говорил в известной юмореске, Аркадий Райкин всем ведал товаровед, а у него была своя клиентура...

А тут, на прилавке, лежит вожделенная вещь. Бери, покупай, носи...

Но тут-то и произошло непредвиденное.

Взяв в руки штиблеты, я с удивлением обнаружил, что на них нет ценника.

Отсутствие ценника - явление по тому времени недопустимое и строго караемое.

Но это было еще не все. Дальнейший диалог с вальяжным продавцом поверг меня в шок:

-- Сколько стоят эти штиблеты, - спросил я.

-- Сколько дашь? - в свою очередь спросил он.

-- Разве нет конкретной цены на эту обувь? - вновь вопросом продолжил я диалос с продавцом.

-- Нет, - без смущения ответил он, - как сторгуемся, так и будет.

В конечном итоге все кончилось тем, что мне пришлось ретироваться из этого магазинчика, так как продавец заломил цену, мне неподъемную.

-- Ты что, бедный? - в негодовании зашипел на меня продавец, когда я высказал ему свое мнение о предложенной цене. - Зачем тогда сюда приехал???

Эпизод, произошедший в магазинчике, побудил меня навести справки у хозяев моего временного пристанища. Благо, что дочь хозяина работала в одном из таких магазинчиков и знала, как говорится, "весь расклад".

По ее словам, все магазины в этом приморском грузинском городке, хотя формально числились государственными, на самом деле были частными. Они даже не связывали себя государственными поставками, а если и были вынуждены что-то получать с централизованных баз, то делали это неохотно, так как везде надо было "отстегивать" ...

Товар, как правило, поставляли из-за границы или же делали в кустарных мастерских, фальсифицируя под марки известных фирм. Крошечные фабрики работали не только на торговые точки Грузии, но и на дельцов по всему СССР.

Львиная доля выручки об неучтенного товара шла в карманы фактически владельцев этих торговых точек и частных предприятий.

Вот и получалось - капитализм, частное предпринимательство, наемный и кабальный труд процветал в отдельно взятой советской республике.

Понятно, на какие деньги кормились и поились наши народные избранники, поэты, писатели и артисты, которые любили ездить в Грузию и отдыхать там на полном обеспечении...

***

Тогда, в середине 70-х, мне, простому курсанту военного училища, случайно заброшенному в этот "капиталистический рай", стала понятна причина праздного времяпрепровождения населения в Грузии и причина тяжкого существования народа в моем родном Тамбове.

Тамбовчанин не только отдавал почти все продукты своего труда других, в том числе и грузинам, не только переплачивал за фальсифицированный товар, если хотел приобрести более или менее сносную одежду или обувь, но еще и вез в Грузию свои кровные, заработанные деньги, чтобы за десять-двадцать дней беззаботной жизни отдать все годовые сбережения тем, кто привык иметь "легкие деньги".

***

Народ, который привык жить в праздности, сытости и достатке, безусловно, начинает роптать, когда "легким деньгам" приходит конец.

Создается благодатная основа для внедрения в народное сознание образа врага.

Правда, народ еще колеблется и более склонен обвинять правительство свое в бедах, его постигшее, имея к тому весьма веские основания.

-- Но тут в дело вступает "артиллерия крупного калибра" - писатели, известные ученые, поэты и артисты.

-- Они - признанный авторитет. Слово их - это чуть ли не глас Божий...

-- Что скажут - то и правда.

А ведь говорят они известное всем: "приезжали к нам (русские, из России), мы их поили-кормили, а они (эти русские) оказались неблагодарными, забыли наш хлеб-соль"...

Другими словами, не отработали свой должок...

Спрашивается: а зачем вы их (чиновников, артистов, поэтов и писателей, русских, а чаще всего иноязычных) поили-кормили?

Ответ, думаю, один - "чтобы жили вы по-прежнему": трудились по-социалистически, а жили по-капиталистически.

Поясняю для несведущих: Россия по-прежнему "должна" кормить и датировать грузинскую экономику, отдавать свои ресурсы по бросовым ценам, а Грузия должна благоденствовать и пользоваться режимом наибольшего благоприятствования ...

Что ответить на сей счет?

-- Во-первых, неблагородно попрекать "хлебом-солью". Гостеприимство - это явление души, а не расчета. У кого гостеприимство средство достижения корыстной цели, это всего лишь рискованная операция, которая не всегда приносит успех. Так что же тогда пинать на законы коммерции?

-- Во-вторых, народ, государство не должно расплачиваться за удовольствия кучки чиновников, прикормленных поэтов, писателей и артистов. Спрашивайте с них и пусть они ведут с вами, поители-кормители, расчет своими дворцами, особняками, вилами, яхтами и прочим имуществом.

***

И теперь дело о главном.

Когда в идеологические сражение вступает "артиллерия крупного калибра" (ныне это Вахтанг Кекабидзе), для народа грузинского наступает сложное время: поверить или нет в образ "неблагодарной России" и запечатлеть в своем сознании русских в качестве врагов.

"Буба" - это не глас Божий, а всего лишь человек, прекрасный артист, но плохой политик и, вряд ли, дальновидный человек.

Мудрый желает своему народу процветания и благополучия. А тот, кто толкает людей на путь злобы и конфронтации несет беду.

Беда наша в том, что мы слишком доверчивы к слову известного лица.

Надо знать - известные и уважаемые люди ОШИБАЮТСЯ...

Надо знать и еще одно: народ можно обмануть, ввести в заблуждение, направить и нацелить на конфронтацию...

Неужели народ - это толпа баранов, которых можно вести к пропасти, всего лишь дав клич - "Идите на погибель"?

Что же это?

"Обыкновенный" идиотизм? Или все же болезнь, поддающаяся лечению?

Информация к размышлению

0x01 graphic

"В метель", (1887),

К.А.Трутовский

И. Соколовский

Петр Великий как воспитатель и учитель народа

(Фрагменты из книги)

Выдвигая на первый план государство, страну, Петр тем самым должен был поставить личность государя рядом с государством или даже отодвинуть ее на второй план.

Раньше была двойственность во взглядах Петра на государя, отразившаяся и на его деятельности. Остается подробнее указать, кого и как знакомил он со своими взглядами.

В официальных указах народу развиваются, главным образом, первого рода взгляды, в которых он является самодержавным императором, особа которого должна пользоваться уважением равным с государством. В указах народу редко можно найти другого рода взгляды; чаще они встречаются в указах Сенату, а еще чаще -- в переписке Петра с сотрудниками и в живых беседах с нами.

-- "Его Величество, _ гласит воинский устав, _ есть самовластный монарх, который никому на свете о своих делах ответу дать не должен; но силу и власть имеет -- свои государства и земли, яко христианский государь, по своей воле и благомнению управлять".

Вступающий на государственную службу должен был дать клятвенное обещание в роде следующего:

"Царю, его наследникам верным, добрым и послушным рабом и подданным быть и все к высокому его ц. в. самодержавству, силе и власти принадлежащие права и прерогативы (или преимущества) узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять, и в том живота своего в потребном случае не щадить"...

Предписывается "интерес монарха хранить" наравне с государственным -- "во всем царского в-ва интерес и государственную пользу тщательно хранить", "всегда подобает Сенату иметь о монаршеской и государственной пользе неусыпное попечение".

Умыслы против государя должна считаться одним из самых тяжких преступлений и по военным и по гражданским законам. "Если кто его действа и намерения презирать и непристойным образом рассуждать будет", подвергается смертной казни. Оскорбителям превысокой чести его пресветлого в-ва нет пощады. При произношении царского титула в торжественных случаях не должно допускать ни малейшей ошибки в произношении, просодии, ударениях, иначе грозило жестокое наказание.

Наконец, в челобитных предписывалось подписываться не иначе как "вашего императорского величества нижайший раб".

Но из этого, впрочем, не следует, чтобы Петр считал себя в праве руководиться в своей деятельности только личными желаниями, своей волей, делать все, что только вздумается.

Он, видимо, стремится подчинить свои действия тем же началам, которые проводились им при вопросе о государственной жизни. Так, Петр заявлял, что целью стремлений государя должно быть благо отечества, страны, народа.

"Для народа русского здоровье свое истратил, не жалея в некоторых случаях и живота своего".

"Страдаю, а все за, отечество, желаю ему полезное", _ говорил он.

Забота о благе страны не покидали государя ни при обыденных занятиях, ни в торжественные минуты его жизни.

Разводит он собственноручно дубовый корабельный лес, а сам говорит окружающим: "Не для себя тружусь, польза государству впредь"...

После Полтавской битвы собираются в шатре государя, дивятся его шляпе, пробитой пулей, а Петр, по словам Нартова, так объясняет те мотивы, которые пробудили и поддержали смелость и храбрость:

"Ради благополучия государства я, вы и солдаты жизни не щадили... сия баталия -- счастье наше; она решила судьбу обоих государств. Тако судил Промысл возвысить славою отчизну мою"...

Служение общей пользе ставил Петр в обязанность и Алексею Петровичу, как своему преемнику:

"Ты должен любить все, что содействует благу и чести отечества".

Упорные болезни усиливались более и более, а Петр не хотел беречь себя:

"О пользе государства пещись надлежит неусыпно, доколе силы есть".

Эту любовь к народу завещал государь на смертном одре тому, кого думал оставить наследником:

"Народ свой не забуди, но в любви и почтении имей паче прочих"....

<...>

Известно, что Петр потратил не мало усилий на то, чтоб вывести из народной жизни всякого рода своеволия.

Рождается вопрос, должен ли, по его мнению, и всякий государь страшиться этого в своей деятельности?

До Петра доходят слухи, что иностранцы укоряют его за то, что он "усугубляет рабство".

"Говорят, что я тиран, что я повелеваю рабами, как невольниками", _ говорил он раз в токарной Брюсу с Остерманом, очевидно, принимая это обвинение близко к сердцу.

Потом он развивал пред ними такого рода мысли, -- что кто руководится в своих действиях желанием добра, тот не увеличивает рабства, тот еще не тиран, кто присуждает согласно с требованиями закона преступника, что сам он вовсе не желает, чтобы только одна его воля руководила всем.

"Усматривающей вред и придумывающий добро говорить может прямо мне без боязни. Свидетели тому вы. Полезное слушать рад и от последнего подданного; руки, ноги и язык не скованы. Доступ до меня свободен, лишь бы не отягчали меня только бездельством и не отнимали бы времени напрасно, которого всякий час мне дороге".

Надо понимать народ, чтобы знать, как им управлять.

У нас английская свобода еще не уместна; "она также пристанет к нам, как к стене горох".

В своей деятельности Петр хочет взять себе в руководители "общее благо"; при возвышении тех или других объявляет себя только ревностным служителем его:

-- "Не кланяйся братец, _ говорил государь Неплюеву, когда тот благодарил за назначена резидентом, _ я вам от Бога приставник и должность моя смотреть того, чтоб недостойному не дать, а у достойного не отнять; буде хорош будешь, не мне, -- а более себе и отечеству добро сделаешь".

Когда Меншиков тоже благодарил Петра за свое повышение, последний, по словам Неплюева, ответило ему: "Вы сим мне не одолжены; возвышая вас, не о вашем счастии я думал, но о пользе общей; а ежели бы я знал кто достойнее тебя, конечно бы, вас не произвел".

Что Петр проводил идею о том, что справедливость и закон должно ставить выше государя, доказываюсь слова, высказанные им в объявлении светским особам по делу царевича:

"Прошу вас, дабы истиною сие дело вершили, чему достойно, не эпатируя (или не похлебуя) мне и не опасаясь того, ежели сие дело легкого наказания достойно, и когда вы так учините осуждением, чтоб мне противно было, в чем вам клянуся самим Богом и судом Его, что в том отнюдь не опасайтесь, тако же и не рассуждайте того, что тот суд ваш надлежит вам учинить на моего, яко государя вашего, сына, но не смотря на лице сделайте правду и не погубите душ своих и моей, чтоб совести наши остались чисты в день страшного испытания и отечество наше безбедно".

Уважению к справедливости видно и приводимом Татищевым случай, как Петр принял челобитную на себя от считавшего себя обиженным посадского, и не назвав имен, послал описание дела в Сенат за разрешением и уплатил наложенный на него штраф.

Здесь царь преклоняется пред судебной властью.

Петр любил выслушивать от окружающих людей правду, но не ту мягкую, поддакивающую правду, а горькую, которая колет иной раз глаза. Возвратившись из Сената он говорил про Як. Долгорукова Ягужинскому: "Князь Яков в Сенате прямой помощник; он судит дельно, и мне не потакает, без краснобайства режет прямо правду, не смотря на лицо".

Выведенный раз из терпения льстивыми речами Мусина-Пушкина, Петр высказал тому же Долгорукову при большом обществе признательность за его правдивость:

"Ты меня больше всех бранишь, и так тяжко спорами досаждаешь, что я часто едва могу стерпеть, но как рассужу, то вижу, что ты меня и государство верно любишь и правду говоришь; для того я тебя внутренне благодарю"...

<...>

Обращают на себя внимание и мысли Петра о том, что его собственными мнениями руководиться нужно, не потому что они высказаны государем, а потому, что они могут быть полезны, как совет опытного человека. Государя следует уважать не за то только что он государь, а потому еще что он достоин уважения, как человек.

Меряя же достоинства человека, между прочим, и трудами, которые он приносит на служение родине, считая заслуги необходимым условием для занятия высокого положения в обществе, Петр переносил этот взгляд отчасти и на государя.

"Ты должен, _ писал он Алексею Петровичу, как будущему государю, _ не щадить никаких трудов для блага общего; не бояться ни труда ни опасностей".

"Видишь, братец, _ говорил он Неплюеву во время его экзамена, _ я и царь, да у меня на руках мозоли, а все от того: показать вам пример и хотя бы под старость видеть мне достойных помощников и слуг отечеству".

<...>

Стремясь, таким образом, пересоздать общество проведением в него новых гражданско-политических начал, взглядов на государство и государя, Петр должен был поколебать некоторые из начал, крепко засевших в семейном быту, под влиянием условий которого вырастают и живут общественные деятели.

Сознавал или нет Петр подобную зависимость общественной жизни от семейной, только при нем мы видим довольно решительные попытки протестовать против господствовавших до сих пор, патриархально-родовых аскетических, домостроевских понятий на семейные отношения, и помочь русской женщине...

<...>

Взгляды Петра на жизнь, его беседы, непрестанные заботы о самообразовании, наконец, самая практическая деятельность достаточно указывают на то, как высоко он ставил знание. Еще более он убеждался в этом, благодаря обстоятельствам его исторической деятельности, направленной на борьбу с внешними врагами, а, главным образом, на радикальные реформы во всех областях внутренней жизни народа. Эти обстоятельства раскрыли также ему, куда нужны образованные люди и какого рода должны быть знания их.

Потери и неудачи под Азовом, разгром под Нарвой и много других военных событий и разных мелочей военного быта с первого же времени должны были убеждать в необходимости изучать серьезно специально военные науки, приучаться к дисциплине и вот воинский устав 1716 г. подробно определяет знания, требуемые от тогдашних военных людей.

"Фельдцейхмейстеру, _ говорится в нем, _ надлежит о фортификации, так и о артиллерии и инфантерии совершенное известие (Wissenschaft) иметь", генералам, крикс- и обер-коммисарам -- "доброму арифметику быть".

Чин генерал-квартирмейстера требует человека, искусного в географии и фортификации, полковому же квартирмейстеру нужно, по крайней мере, "знать рисунок" и отчасти географию, а также быть добрым арифметиком и геометром.

От инженеров требовалось основательное знание фортификации, от генерал-аудитора и от фискалов знание военных и прочих прав. Генералы, штаб- и обер-офицеры, солдаты, должны были каждый достаточно свое звание ведать. Даже от волонтеров требовалось не только знание военных экзерциций, но и прочих военных наук, особенно фортификации и артиллерии. Таким образом, от военных начальников и от простых солдат требовалось, хотя от каждого не в полном объеме, знание арифметики, геометрии, фортификации, артиллерии, географии, военных и прочих прав, -- от всех вообще знание военной экзерциции.

Создавая для России военный флот, где по самому характеру службы требуется не столько личная храбрость, сколько опытность и знания, нужно было снабдить его людьми искусными в отправлении своих обязанностей. Не смотря на все усилия царя-моряка, не смотря на приглашения на службу во флот иностранцев, в русском флоте долго, по словам Вебера, чувствовался недостаток в опытных матросах. Кроме того, были нужны капитаны, штурманы, артиллеристы, знакомые с навигацией, артиллерией, географией и другими специальными сведениями.

Кроме людей, умеющих отправлять морскую службу, нужны были и люди, умеющие построить флот, оснастить, снабдить его всем необходимым: мастера корабельные, знающие строение кораблей и судов, разного рода, также маляры, столяры, резчики, фонарные, паяльные, парусные швецы, токари прядильщики, конопатчики, компасники, канатные и др.

Вообще расширение добывающей и обрабатывающей, ремесленной, заводской и фабричной промышленности, постройка новых крепостей, столицы, каменных зданий, заложенье гаваней, проведение каналов, заведение торгового флота с его новоманерными судами требовали людей знакомых с теоретическими и особенно практическими естественнонаучными и математическими знаниями: химиков, механиков, инженеров, архитекторов и разного рода мастеровых и художников.

Чтобы заменить пользующихся народным доверием, знахарей-лекарей и колдунов, а также чтобы сколько-нибудь удовлетворить вопиющим потребностям войска и флота, почти лишенных до сих пор медицинской помощи, нужны были научно-образованные медики, вообще, и хирурги, в частности.

Для своих преобразованных судебных и административных учреждений, Петр нуждался в людях знакомых с русским и иностранным законодательством и с отправлением дел в коллегиях, ратушах, в людях, которые "счетным и экономическим делам искусны"... "кто в магистрацких и гражданских, полиции делах довольное искусство имеет".

Раскол, поддержанный реформой, усиление еретических и особенно протестантских учений и имений благодаря увечившимся сношениям с западной Европой, а также обрядовой, часто бессознательный характер русского богопочтения, злоупотребления в делах веры и масса суеверий, ясно обнаружившихся при столкновении с иностранцами, все это -- вместе с желанием распространить православие в среде инородцев -- побуждало Петра создать в среде духовенства людей, которые бы смело боролись с этими "многими нестроениями", душевными болезнями русского общества, вооружившись истинным "знанием божеским", "евангельским учением".

Сношения с Европой стали чаще разнообразнее.

Русские или путешествовали за границей, или разместились при разных дворах, школах, а иностранцы поместились чуть, не в каждой коллегии, фабрике, заводе, корабле, школе; то, одно, то другое пересаживается из их жизни на русскую почву, а наука чуть не сплошь переводится с иностранного. Повсюду "зело нужны переводчики", толмачи, и вообще люди, знающие латинский и новые европейские языки, особенно немецкий, голландский и французский.

Так как русские, даже послы отличались нередко до сих пор грубостью обращения с иностранцами, то оказалась нужда в людах "полированных", "учтивых", "политичных".

Наконец, жизнь стала требовать вообще людей грамотных без отношения в специальному образованию. Послышался и голос Посошкова о необходимости грамотности для крестьян и инородцев, чтоб охранить их от "великих пакостей" и лишних поборов со стороны администрации или мнимых представителей ее.

Создавая в России науку, расширяя для этого типографскую деятельность, приготовляя библиотеки, кунсткамеру, выписывая инструменты, модели, отправляя экспедиции с учеными целями, Петр должен был найти людей, умеющих собирать и распоряжаться этими материалами и научными средствами, найти ученых, которые были бы в состоянии самостоятельно разрабатывать науку.

Таким образом, личный характер Петра Великого и направление его реформы вызывали людей, знакомых, главным образом, с положительными знаниями и практическими сведениями, а крайняя необходимость, как можно скорее применить их к жизни побуждала обратить особенное внимание не на теоретическую их сторону, на практически-прикладную.

Но являлся вопрос, каким образом удовлетворить этим общественным нуждам, где взять людей искусных, образованных, ученых?

Если нанять иностранцев, то пришлось бы нанимать их тысячами, -- что было бы тяжело для народа и в тоже время не прочной мерой, так как большинство иностранцев не умело или не хотело открывать своих знаний русским, а обогатившись в России, увозило вместе с деньгами и свои знания.

Наконец, в некоторых случаях иностранцев даже совсем нельзя было допускать. Петр, естественно желавший не только ввести, но и упрочить свою реформу, вообще, и новые знания в частности, хотя и принужден был воспользоваться услугами иностранцев, тем не менее он старался всеми средствами, какие казались ему полезными, -- образовать самих русских.

Из всех средств, которыми Петр пользовался для распространения в России образования, мы остановимся на одном -- на обучении народа разного рода знаниям, насколько это известно из законодательства Петра, а отчасти и из других свидетельств; при этом по возможности укажем на некоторые побочные условия способствовавшие и препятствовавшие этому делу и на некоторые ближайшие результаты.

Учителями в то время могли быть все, обладающие известными сведениями в науке, искусстве, ремесле, не смотря на то, имели ли наклонности к педагогической деятельности и были ли подготовлены к ней, знали ли язык своих учеников и обстановку, в которой они выросли. Петру, как нарочно, пришлось прежде всего обратиться к иноземным учителям, так как предшествовавшие опыты дали мало русских.

Как известно, в продолжении всей жизни Петр сильно заботился о вызове иностранцев вообще (кроме евреев).

Объявляя для всех беспрепятственный проезд, свободу веры и отправления богослужения, самостоятельный суд и свободу возвратиться по исполнении условий, он приглашал их сам лично, через послов, резидентов, агентов. Было приглашение и пленным шведам.

Одни из этих иностранцев поступали без обязательства учить кого-нибудь, другие, напротив того, вызывались прямо с целью обучать народ; для последних правительство заботилось открыть школу, значение которых было рано сознано и высказано Петром еще в разговоре с Адрианом по возвращении из-за границы; впоследствии школы считались "благоугодным" и "зело нужным делом".

Наконец, третьего рода учителя обязаны были отправлять служебные обязанности и в тоже время учить поручаемых им русских. Последнего рода учителей было больше других; они обучали на месте отправления своих служб, -- в войске, во флоте, на заводах, фабриках, мастерских, госпиталях и других местах.

Вообще Петр заботился увеличить число иностранцев второго и третьего рода; прием же первого рода, по упомянутым выше побуждениям, считался скорее только временной мерой. Впрочем, призывая иностранцев в Россию, правительство не всех без различия принимало на службу.

Петр, особенно в последние годы, старался допускать их, подвергнув предварительно испытанию, исключая, конечно, тех, которые приобрели себе известность. Так, напр., относительно мастеров-иностранцев велено было мануфактур-коллегии свидетельствовать, "знают ли они своего дела и буде не знают или плохо знают, тотчас отпустить без жадного озлобления".

Но так как иные иностранцы не соглашались ехать в Россию часто из опасения за свое положение в варварской стране, какой они считали Россию, частью вследствие других причин и так как русские учебные заведения и другие места, где бы можно было учиться народу, были в зародыше или только развивались, между тем как за границей университеты, академии, специальные школы были в полном ходу, -- то, естественно, что Петру могла придти мысль посылать русских учиться за границу.

К тому же путешествие по Европе имело и то образовательное значение для учащихся, что они могли "для обучения посмотреть другие государства", как говорил Петр Толстой, могли видеть, какие сильные корни пустила наука в жизнь, сколько здесь разного рода школ, учащихся, ученых, каковы результаты знания для жизни, дивиться, пречудному математическому разуму иностранцев.

Иногда вместо посылки за границу отправляли ближе -- в Ливонию. Принося несомненную пользу, ученье у иностранцев имело и неудовлетворительные стороны: ревнивые опасения со стороны учителей -- передавать знания "не своим", незнание или плохое знание русского языка и презрительные отношение к невежеству, складу жизни, обычаям учеников, -- что, конечно, не могло содействовать сближение учащего с учащимся, -- этим скорее поддерживалась в последних старинная антипатия к "еретикам". Наконец, в материальном отношении не выгодны были большие денежные затраты, соединявшиеся с обучением за границей, громадное жалованье привезенным иностранцам (доходившее, по словам Касеиса, иногда до десяти и более тысяч рублей).

Это побуждало отыскивать более лучших и дешевых учителей.

0x01 graphic

Больной муж, 1881.

Максимов Василий Максимович

Исчисленные недостатки могли быть устранены устранены, хоть отчасти, учителями из обучившихся русских.

Последние не могли бы скрывать знаний без вреда для себя, нашли бы больше сочувствия своих единоземцах, легче и успешнее могли обучать на своем родном языке и уменьшили бы большие и уходящие в чужие руки затраты на иностранных учителей.

"Польза, которая из сей академии будет, _ говорится в проекте об учреждении ее, _ есть следующая: 1) что его и. в. из своих подданных ученые (а они, по уставу, были и учителя) люди получить... 3)оные, которые поедут за границу (обучившись дома языку иностранному) меньше денег будут тратить, понеже они больше в один год научатся, нежели иной в десять лет".

Петр высказывал преимущественное желание иметь своих учителей еще в разговоре с патриархом Адрианом, а на уставе академии приписал: "Надлежит по два человека еще прибавить из словенского народа, дабы могли удобнее русских учить", -- следовательно, он видел неудобства в обучении через иностранцев.

При нем более и более появляются учителя из русских, в низших учебных заведениях, учителя-мастера и художники, учителя-военные и моряки.

Высшим духовным образованием стали заведывать малороссияне.

Подобно тому, как не много учителей, так не много учебных пособий оставила древняя Русь Петру.

Если и были учебники в киевской и московской академиях, то они были рукописные; на учеников возлагалась обязанность переписывать составленные учителями руководства, -- что должно было отнимать не мало времени.

Петру пришлось обратиться за учебниками заграницу, и по разным предметам начали переводить на русский язык большею частью целиком иностранные руководства; иные впрочем несколько переделывались.

Петр справлялся о ходе перевода, прочитывал, исправлял и дополнял переведенные учебники, напр., геометрия, присланная из "военного похода" 1707 г. была исправлена рукой Петра "в премногих местах", и, наконец, такие учебники печатались, притом большею частью простым гражданским шрифтом.

С другой стороны, переведенные учебники должны были страдать почти общим недостатком тогдашних переводов, когда, при невыработанности русского языка, при малом знакомстве иностранцев с ним, а русских с языками иностранными, способ изложения и язык отличались темнотою: вкрались иностранные обороты речи, русский язык наполнялся варваризмами, германизмами, полонизмами и в тоже время не мог избавиться и от славенского высокого диалекта.

Если этот недостаток представлял затруднения и для тогдашнего образованного читателя, то тем более для начинающих учиться, для которых учебник должен быть изложен легким и понятным языком. При Петре же начали у нас печатать и географические карты, гравюры, таблицы; оказалось нужным выписывать и приготовлять у себя математические и других родов инструменты, хотя они и не всегда назначались для учебных целей.

Ставя народное образование одним из необходимых условий государственной жизни, Петр старался помогать народному обучению и другими способами.

Во-первых, доставлением денежных средств. С Петра явился отдел государственных расходов, не существовавший до него: расходы на жалованье учителям, ученикам, на содержание школ и на учебные пособия. Из государственных же сумм шло жалованье учащим и учащимся в войске, флоте, на казенных фабриках, заводах, в госпиталях и в других местах России и Европы.

Кроме того, на содержание некоторых школ, учителей и учеников назначены были особые специальные доходы: определенные часта из архиерейских домов, получавших деньги или припасы с вотчин, церковные дани и венечные памяти, из монастырских доходов.

Особенно в последние годы царствования, Петр стал заботиться о распространении просвещения на счет доходов монастырских. На этот же предмет отдавались иногда и сборы с раскольников. Наконец, правительство, помогало разного рода частным промышленным заведениям деньгами или льготами, обязывало при этом лиц заведующих этими заведениями непременно обучать русских учеников. Иногда назначались привилегии для семейств учащихся (Указ 3 декабря 1723 г.).

Употребляя, таким образом, разного рода суммы на народное образование, правительство никогда почти не брало денежной платы за ученье, но старалось обязать учащегося вознаградить обучавших и содержавших его, -- правительство или частных лиц -- службой или вообще трудом по окончании ученья.

Кроме денежной помощи Петр Великий тем еще мог поощрять народ учиться, что старался доставлять выучившимся "ученым", а где не требовалось научных знаний, "искусным" и опытным, какого бы звания они ни были, выгоды, соединенные с исправлением разного рода должностей, запрещая давать разного рода преимущества и награды не учившимся и не трудящимся, какой бы знатной фамилии они ни были.

Так, "воинский устав", упоминая о знаниях, которыми надлежит владеть высшим и низшим воинским чинам, тем самым не только высказывает сознанные правительством нужды государства (о чем было выше сказано), но явившись в форме закона, вместе требует от желающих приобрести преимущество по службе определенных званий в военном искусстве.

Другие указы: указ 16 февраля 1714 г., требующий, чтобы из дворянских пород и иных со стороны отнюдь не писали в офицеры, если они не знают солдатского дела и указ 21 января 1723 г., предписывающий, между прочим, назначать в армейские полки офицерами только "из ученых в школах, искусных людей", только дополняет "воинский устав".

Во флоте и на адмиралтейской верфи награждаются те из морских служителей, которые окажутся "знающими в морском хождении и тщательными в произведении своего дела паче других".

Точно также и из служителей на верфи и из артиллерийских служителей.

Приобретение первых чинов для всех моряков необходимо соединялось с приобретаемой в продолжении 5 -- 6 лет опытностью в морской службе, а приобретение чина офицера и других чинов невозможно было, по закону, без знания навигации, артиллерии и прочего, специально относящегося к известной должности.

Генеральный регламент постановляет, что желающие не только служить при канцеляриях и конторах, но также со временем быть произведенными в высшие по градусам чины, должны учиться, хотя бы они были знатных и шляхетских фамилий, "ибо кроме сего пути никто в вышний градус и до министерского чина произведен быти не может".

На прием "неученых" смотрели как на временную меру; их допускали только "за оскудением ученых", и они должны были первое время служить без рангов.

Естественно, что исполнять все обязанности медика правительство могло дозволить только людям, приготовившимся к этому званию; так напр., только выучившихся полковых фельдшеров оно производило в лекаря.

Наконец, и духовные должности Петр и сочувствующие ему в этом сотрудники его тоже старались заместить людьми, подготовленными образованием в этому званию.

<...>

Но Петр не ограничивался вспомогательными средствами и мерами для обучения русского народа, -- он считал нужным действовать и насильственными, принудительными мерами и наказаниями.

Вот что высказывается в петровских законодательных памятниках о необходимости подобных средств при реформе вообще и при воспитании и обучении, в частности:

-- "Знаете, хотя, что добро и надобно, а новое дело, то наши люди без принуждения не сделают"; "наш народ, яко дети, неученья ради которые никогда за азбуку не примутся, когда от мастера не приневолены бывают, которым сперва досадно кажется, но когда выучатся, потом благодарят, что явно из всех нынешних дел, не все ль неволею сделано, и уже за многое благодарение слышится, от чего уже плод произошел"; "Дети в воле, без наказания и страха возвращенные... обыкновенно в беды впадают, но случается после, что и родителям пагубу приносят".

Прикладывая подобные педагогические приемы в воспитании сына-наследника и своих ближайших учеников-сотрудников, Петр захотел заставить и других русских браться за ученье "неволею", или лишением права жениться, часто собственноручно узаконял суровые наказания учащимся со стороны учителей и начальников, наблюдавших за ученьем и воспитанием.

Но, с другой стороны, Петр давал приказанья принимать в ученье охотников только, людей, склонных к какому-нибудь роду знаний.

Соколовский И.В.

Петр Великий как воспитатель и учитель народа. -

Казань, 1873.

Ф.И. ТЮТЧЕВ

(избранные стихи)

Нам не дано предугадать,

Как слово наше отзовется,-

И нам сочувствие дается,

Как нам дается благодать...

27 февраля 1869

* * *

Две силы есть - две роковые силы,

Всю жизнь свою у них мы под рукой,

От колыбельных дней и до могилы,-

Одна есть Смерть, другая - Суд людской.

И та и тот равно неотразимы,

И безответственны и тот и та,

Пощады нет, протесты нетерпимы,

Их приговор смыкает всем уста...

Но Смерть честней - чужда лицеприятью,

Не тронута ничем, не смущена,

Смиренную иль ропщущую братью-

Своей косой равняет всех она.

Свет не таков: борьбы, разноголосья-

Ревнивый властелин - не терпит он,

Не косит сплошь, но лучшие колосья

Нередко с корнем вырывает вон.

И горе ей - увы, двойное горе,-

Той гордой силе, гордо-молодой,

Вступающей с решимостью во взоре,

С улыбкой на устах - в неравный бой.

Когда она, при роковом сознанье

Всех прав своих, с отвагой красоты,

Бестрепетно, в каком-то обаянье

Идет сама навстречу клеветы,

Личиною чела не прикрывает,

И не дает принизиться челу,

И с кудрей молодых, как пыль, свевает

Угрозы, брань и страстную хулу,-

Да, горе ей - и чем простосердечней,

Тем кажется виновнее она...

Таков уж свет: он там бесчеловечней,

Где человечно-искренней вина.

Март 1869

ПСЗ, N3006.

ПСЗ, NN 3294, 3978.

ПСЗ, NN 3006, 20 арт.; 3984, 4012, 3882.

ПСЗ, N 3850.

Воинский устав, ПСЗ, N3006, г. ХII, ХV, ХХVII.

Морской устав, ПСЗ, N 3485 и 3937.

ПСЗ, N 3937.

ПСЗ, NN 2927, 3202, 3778.

Дух. реглам. Сол. ХV, 116.

ПСЗ, N 3318.

ПСЗ, N 4624.

Что Петр считал свои реформы упроченными в России только с распространением знаний, видно отчасти из его указов. В предисловии к морскому регламенту говорится: "Дабы то кораблестроение и мореходство вечно утвердилось в России, умыслил искусство дела того ввести в народ свой... - Устрялов,т.2, 1-е приложение. А в указе о строении каменных зданий доказывается, что только от обучения доброе дело впредь будет прочно. - ПСЗ, N 1800.

ПСЗ, N 1910, 3778, 3708.

ПСЗ, N 4345.

ПСЗ, N 4600.

ПСЗ, N 2554, 2626, 2736, 2798, 3006.

ПСЗ, N 3485, 3937.

ПСЗ, N 3534, 3890.

ПСЗ, N 3781, 4385, 3485.

ПСЗ, N 4291, 2762, 2788.

ПСЗ, N 4381, 3937.

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 25/05/2015, изменен: 25/05/2015. 50k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 6 штук.	Ваша оценка:
Аннотация: Пусть клевещут на истину; пусть ненавидят любовь; пусть убивают жизнь: истина оправдается; любовь победит; жизнь воскреснет. Филарет М. Московский

Каменев Анатолий Иванович Истина

Каменев Анатолий Иванович
Истина