ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. "Истребит корень тех порочных склонностей"...

"Истребит корень тех порочных склонностей"...

Император Александр I

ВОЕННЫЕ ШКОЛЫ В ЦАРСТВОВАНИЕ ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА *

Столетие Военного министерства.

1802-1902. т.Х, ч.1. Главное управление военно-учебных заведений. Исторический очерк. Сост. П.В. Петров.- СП б., 1902.

К началу царствования императора Александра * у нас, кроме Морского кадетского корпуса, было только четыре благоустроенных офицерских рассадника.

Между тем, обширность территории, отсутствие средств у большинства дворян давать детям соответствующее образование и постепенно возраставшие потребности армии в хорошо подготовленных офицерах приводили правительство к справедливому заключению, что количество соответствующих военно-учебных заведений слишком недостаточно.

В виду этого, в первый же год царствования императора Александра *, шеф 1-го кадетского корпуса генерал от инфантерии князь Платон Александрович Зубов представил государю проект учреждения губернских военных училищ, с целью подготовления из сыновей дворян, посредством начального общего образования, к поступлению в кадетские корпуса, а также в университеты.

"По величию империи и по количеству бедных дворян", читаем в проекте князя Зубова, "существующие кадетские корпуса конечно недостаточны, да и по силе войск число офицеров, хорошо воспитанных и наилучше подготовленных к службе военной, далеко не достигло до той степени совершенства, до которой требуют польза отечества и слава его".

По этим соображениям автор проекта представил на Высочайшее благовоззрение план учреждения особых подготовительных военных училищ в губернских городах.

Выгоды учреждения подобного рода заведений, по словам кн. Зубова, должны были обнаружиться в том, что дети оставались бы ближе к родителям, что весьма важно, если принять во внимание нежный возраст воспитанников, когда они особенно нуждаются в родственном об них попечении.

Далее, связанный с определением детей в учебное заведение переезд в губернский город предоставил бы гораздо меньше затруднений, нежели поездка в столицу.

Содержание губернских училищ обошлось бы значительно дешевле сравнительно со столичными заведениями.

Столичные корпуса получили бы, для дальнейшего обучения, только тех воспитанников губернских военно-учебных заведений, которые окажутся наилучшими по подготовке.

Наконец, говорится в проекте, "и то заметить должно, что чем моложе ребенок меняет воздух и воду рождения своего, тем здоровье его вящей подвергается опасности; следовательно, больше их сохранено будет и меньше в них будет хронических болезней и меньше их умирать будет".

Предполагалось учредить военные училища в 17-ти губернских городах, с тем, чтобы в каждом училище, в зависимости от численности дворян в губернии, было по одной или по 2 роты, с составом в 120 учеников в каждой. В больших городах предполагались училища двухротного состава (числом 8); в городах с меньшим населением - одноротного состава (числом 9). К приему допускать не моложе 7-ми и не старше 10-ти лет.

Курс обучения предполагался пятилетний, по окончании которого 16 лучших учеников подлежали отправлению в столичные корпуса для продолжения образования. Общий состав учеников во всех губернских училищах предположен был в 3.000 человек. На содержание каждого училища исчислено было по 20.000 руб. - на училища одноротного состава и по 40.000 руб. - на училища двухротного состава. На все училища потребовалось бы 500.000 рублей.

Прилив воспитанников из губернских военных училищ, по окончании курса, в столичные корпуса вызвал бы необходимость увеличения комплекта сих последних заведений. Это обстоятельство предусмотрено проектом, в котором численный состав столичных военно-учебных заведений определен в 2.000 кадет.

После пятилетнего же пребывания в столичных корпусах, молодые люди, по окончании курса, в возрасте 17-20 лет, могут быть уже выпускаемы офицерами во все виды оружия (за исключением, впрочем, кавалерии).

Что касается тех из окончивших курс в губернских училищах воспитанников, кои не будут переведены в столичные корпуса, то все они могут быть, по проекту, отсылаемы для окончания образования в университеты: Московский, Казанский, Виленский и Дерпский, откуда могут уже выходить в гражданскую службу, "где множество нижних мест лучше бы заняты были дворянами, чем безграмотными разночинцами, которые механическими (?) упражнениями для общества полезнее бы заняты быть могли".

В конечном результате осуществление такого плана давало бы ежегодные выпуски из каждого корпуса по 400 человек и постольку же ежегодно поступало бы новых надежных "лучших школьников".

Кроме вышеизложенных общих оснований, в проекте весьма подробно изложены правила приема воспитанников, указан порядок деления на роты и классы, при чем также подробно изложен распорядок внутренней жизни воспитанников, правила классной дисциплины и воспитания, физического и нравственного.

Проведено подробное распределение дня и классных уроков (от 7 до 9 утра, от 9 до 11 утра, от 2-4 дня и от 4-6 вечера).

Предметами преподавания в училищах предложены языки русский, французский и немецкий, арифметика и рисование. В конце года рекомендуется производить публичный экзамен в присутствии начальства училища и приглашенных лиц.

Предусмотрен в проекте и порядок отправления окончивших курс воспитанников в столичные корпуса и в университеты. На каждый 16 выпускных воспитанников полагалось, для сопровождения в корпус, один офицер и 4 надзирателя, а в университеты - 1 офицер и 2 надзирателя.

С большим внимание составитель проекта отнесся к указаниям по хозяйственной части, а заключительную главу своего проекта (V**) посвятил указаниям, как следует относиться к "службе Божией".

Истинною гуманностью проникнуты указания, касающиеся нравственного воспитания. В этом отношении проект напоминает собою правила, некогда преподанные Бецким, хотя по сравнению с ним сделано изъятие в пользу применения, хотя и в исключительных случаях, телесного наказания (розги).

Воспитательный дом в Москве в конце ХVIII столетия.

15 августа 1801 года император Александр I почтил кн. Зубова всемилостивейшим рескриптом, в котором выразил составителю проекта свою признательность "за труды и одушевляющее все дело его чувство общего добра".

Утвердив все предположения кн. Зубова во всей их силе, государь вместе с тем повелел генерал-майору Бегичу смотреть немедленно намеченные в проекте кн. Зубова пункты учреждения губернских военных училищ, возложив вместе с тем на него поручение "познать мысли самого дворянства" о проектируемых заведениях, предложив им "участвовать доброю их волею и пособиями в их устроении".

Одновременно с рескриптом генерал-майор Бегичев был снабжен подробною инструкцией, подписанной государем того же 15-го августа 1801 года.

В этой инструкции, между прочим, указывалось, чтобы при посещении намеченных городов были выбраны, буде окажутся, свободные казенные строения для помещения училищ. Если же таковых зданий не окажется, то следует выбрать подходящее место, которое соответствовало бы гигиеническим требованиям и на котором можно было бы развести сад. Для составления необходимых планов и смет в помощь генерал-майору Бегичеву был прикомандирован архитектор Захаров.

Наконец, в тот же день, 15 августа 1801 г, состоялся высочайший указ губернаторам 17-ти губерний, в коем повелевалось предложить дворянству принять добровольное участие в устройстве губернских военных училищ.

"Но при предложении ему сего участия", сказано в этом указе, "Я требую, дабы удален был и малейший вид принуждения и даже самых внушений, властию или тайным повелением отзывающихся; никаких жертв не желаю и не приемлю Я с отягощением государства и ничем неоценимого его обременения; Я желаю, чтобы пособия дворянства основаны были на едином убеждении собственных пользе и на чувстве общего добра".

Начиная с августа месяца 1801 года, уже стали поступать всеподданнейшие представления от губернаторов. Из представлений этих, а равно из всеподданнейших докладов с пути генерал-майора Бегичева видно, что дворянство с величайшей готовностью откликнулось на высочайший призыв.

Пожертвования поступали со всех концов, притом, несомненно, добровольные, так как наряду с тысячными и сотенными взносами отмечены и рублевые, двухрублевые и пятирублевые пожертвования; в Тобольске одним из дворян пожертвовано сто сажен дров, а в Оренбурге - 50.000 кирпичу, 200 бревен и крепостной человек на услуги училищу вечно.

В июне месяце 1802 года генерал-майор Бегичев, возвратившись из командировки, всеподданнейше донес об успешных результатах предприятия и представил государю ведомость пожертвованиям. Оказалось в сумме около 890.000 руб., кроме недвижимого имущества, пожертвованного для той же цели в некоторых городах. Минское дворянство также пожертвовало до 100.000 руб, хотя в Минске и не предполагалось открывать училища.

Между тем, в том же 1802 году состоялось учреждение министерств и в том числе министерства народного просвещения, с графом Завадовским во главе.

Благодаря этому обстоятельству, возникла мысль о подчинении военно-учебных заведений новому министерству, но мысль эта вскоре была оставлена, и проект кн. Зубова, по высочайшему повелению, был внесен на рассмотрение временной комиссии, под председательством великого князя Константина Павловича, из членов: министра народного просвещения гр. Завадовского, князя Чарторыжского, Новосильцова и директора 1-го кадетского корпуса, генерал-майора Клингера, при участии генерала от инфантерии гр. В.А. Зубова, инженера-генерала фон Сухлетена, вице-адмирала Чичагова и генерал-майора Бегичева 1-го.

В Высочайшем рескрипте от 9 октября 1803 года на имя гр. Завадовского были преподаны нижеследующие руководящие указания для работы временной комиссии.

Губернский военные училища надлежит устроить для предположительного числа 3.000 воспитанников, которые, под руководством военных наставников, должны приучаться к военной дисциплин и заниматься военными упражнениями.

Для обучения языкам и наукам воспитанники должны посещать классы губернских гимназий снабженных всеми к тому нужными пособиями.

По обсуждении проекта кн. Зубова, временной комиссии надлежит составить план учреждения губернских военных училищ и порядок управления их военными директорами, под начальством главного директора всех губернских и "высших" кадетских корпусов.

Попутно на временную комиссию возлагался пересмотр уставов и положений "высших" кадетских корпусов, с целью выработать "правила к лучшему образованию сих последних".

Наконец, тем же рескриптом повелевалось все работы временной комиссии, по их окончании, представить на высочайшее утверждение.

Первое заседание временной комиссии состоялось 15-го октября 1803 года, под председательством великого князя Константина Павловича.

По ознакомлении членов комиссии с содержанием высочайшего рескрипта от 9-го октября и со всеми переданными в комиссию материалами, т.е. проектом кн. Зубова, сведения. по его содержанию собранными, и докладом генерал-майора Бегичева, августейший председатель поручил генерал-майору Клингеру "сделать предначертание, объемлющее в сокращенном виде все существенные сему делу предметы, и представить оное в следующее рассуждение, предполагая, что если главные правила удостоены будут высочайшего одобрения, то комиссия распорядит и частные постановления" .

24-го октября того же года, т.е. через 8 дней, генерал-майор Клингер представил свой проект изменений и замечаний на проект кн. Зубова.

Замечания генерал-майора Клингера написанные на немецком языке, с переводом на русский, послужили предметом обсуждения на заседании комиссии 24-го же октября.

Комиссия с большим вниманием отнеслась к труду своего сочлена, потому что, сверх замечаний на проект кн. Зубова, генерал-майор Клингер разработал собственный проект об учреждении в Петербурге высшего военного училища, которое должно было заменить собою все существовавшие в столице кадетские корпуса и воспитывать в своих стенах будущих офицеров для всех родов оружия.

В виду того, что проект генерал-майора Клингера являлся как бы продолжением проекта кн. Зубова, комиссия уделила слушанью его особое заседание, при чем постановила решение: так как в проекте не упомянуто о том, должен ли при обсуждении общего плана военного воспитания быть принят во внимание и Морской кадетский корпус, то надлежит на сей предмет испросить особое высочайшее мнение, а до воспоследования такового было постановлено проект генерал-майора Клингера в списках разослать членам комиссии для предварительного ознакомления.

Как и можно было ожидать, вопрос и Морском кадетском корпусе государь повелел решить самой комиссии, а, вместе с тем, поручил товарищу министра юстиции Новосильцову внести на обсуждение временной комиссии особую записку от "учрежденной Бонапартом" в Фонтенебло, а потом переведенном в Сен-Сир военной школе, которая могла послужить образцом для заведения подобного рода учили и у нас.

В ноябре месяце 1803 года состоялось третье заседание комиссии, в котором была прочитана и принята к сведению записка "О школе Бонапарта" и заслушаны отзывы на проект генерал-майора Клингера, представленные Чичаговым, гр. В.А. Зубовым, Сухлетеном и Новосильцовым.

С.Г. Зорич

С гравюры Осипова

В следующих четырех заседаниях комиссии постепенно были внесены изменения в проект кн. Зубова и был выработан подробный план военного воспитания, который, вместе со штатами и табелью, был представлен государю и высочайше утвержден 21-го марта 1805 года.

Представляя на высочайшее благоусмотрение план военного воспитания, комиссия, вместе с тем, сочла необходимым доложить о следующих изменениях, сделанных ею в проект кн. П.А. Зубова.

Во-первых, вместо 17 училищ, предложено к открытию только 10, так как комиссия имела в виду, с одной стороны, избежать больших расходов, потребных на постройку и содержание заведений, с другой - облегчить трудность в снабжении училищ учителями.

Далее, при назначении городов для военных училищ комиссия старалась дать преимущество пред прочими тем из них, которых губернии объявили уже готовность к пожертвованиям сих училищ.

Так как, затем, было принято в соображение выгоднейшее местоположение одних городов перед другими, а также центральное положение их в губерниях и численный состав дворян, то несколько городов было комиссиею назначено таких, каких не было в проекте кн. Зубова, и, наоборот, значащееся в проекте кн. Зубова Гродненское училище подлежало упразднению. Что же касается существующих в разных городах училищ на иждивении дворян, то "они остаются на своем основании, с предоставлением воспитанникам оных права поступать по экзамену в высшие кадетские корпуса".

Наконец, повергалось на высочайшее благовоззрение предложение комиссии об оставлении столичных корпусов (1-го и 2-го) в прежнем их положении, "доколе не примет действия новое образование военного воспитания в губерниях и прием воспитанников в оные будет убавляться по мере приема воспитанников в губернские военных училищах".

В заключение доклада испрашивалось соизволение государя - заседаний временной комиссии прекратить, назначив членов в предложенный в плане Совет, и учредить под ведением одного Комитет, который занялся бы "предписанными ему в том же плане предметами".

На доклад комиссии последовала высочайшая резолюция: "Быть по сему".

Высочайше утвержденный 21-го марта 1805 года "План военного воспитания" в существенных чертах сводился к следующему.

Военное воспитание юношества начинается в губернских военных училищах и оканчивается в двух "высших" кадетских корпусах в Санкт-Петербурге.

Число воспитанников, обучающихся во всех губернских военных училищах, простирается до 3 тыс. человек, разделенных на 25 рот.

Воспитание в сих училищах разделяется на часть учебную и часть военных упражнений.

Обучение воспитанников производится в местных губернских гимназиях, а военные упражнения - в самих военных училищах.

Продолжительность обучения в классах гимназий установлена в 5 лет.

Воспитанники обучаются всем положенным в гимназиях предметах, кроме латинского языка, взамен которого им преподаются начальные основания фортификации.

По окончании учения в гимназии производится публичное испытание, после которого воспитанники, признанные во всех отношениях годными к продолжению военной службы, отправляются в столичные корпуса, для продолжения военного образования; все же остальные, т.е. признанные "по слабости здоровья или другим причинам" неспособными к военной службе, направляются в университеты.

В столичных корпусах, 1-м и 2-м, курс обучения продолжается три года и заключает в себе "все те науки и практические занятия, которые необходимы будущим офицерам всех частей, армию составляющих, так, чтобы каждый воспитанник мог приобрести общие познания военного искусства, как-то: инженерного, со включением генерал-штаба, и артиллерийского, совокупно познаниями пехотной и кавалерийской службы" .

По этим соображениям в программу преподавания введены следующие предметы: языки - русский, французский и немецкий; алгебра, геометрия, тригонометрия начала дифференциального и интегрального исчислений, физика, механика, естественная история, всеобщая история, география, права-естественное, народное и военное, мораль, статистика, логика, общая энциклопедия, красноречие и рисование; из военных наук: тактика фортификация, стратегия, венная история, артиллерия, ситуация; для инженеров, сверх того, - гидротехническая архитектура, а для кавалеристов - "курс скотолечебной науки".

По окончании курса учения воспитанники из отделений "пехоты и конницы" выпускались в действительную службу прапорщиками и корнетами в армию, а лучшие по успехам - в гвардию.

Что касается воспитанников, посвятивших себя изучению наук инженерных и артиллерийских, то они, по окончании трехлетнего курса, остаются еще на год в корпусе, для усовершенствования. Для этой последней цели при каждом корпусе проектированы два специальных курса - один для артиллеристов, другой - для инженеров.

Воспитанники, прошедшие и эти дополнительные курсы, выпускаются в специальные роды оружия подпоручиками и поручиками.

Все губернские военные училища, а равно столичные корпуса управляются "Советом о военных училищах".

В состав Совета входят директора 1-го и 2-го корпусов и "другие особы" по высочайшему повелению.

Директоры губернских военных училищ относятся по всем делам в Совет, который, со своей стороны, посылает "визитаторов (инспектирующих) для свидетельствования состояния корпусов и успехов воспитанников в учении".

По делам же губернских корпусов, касающимися учебной части, Совет имеет сношения с главным правлением училищ.

Для составления подробных планов курсам учения и для составления устава учебной части учреждаются при Совете особый Комитет.

Князь П.А. Зубов.

С гравюры Валькера

Непосредственно вслед за утверждением представленного комиссиею "Плана военного воспитания" император Александр I почтил цесаревича Константина Павловича следующим рескриптом от 29-го марта 1805 года.

"Утвердив поднесенные мне от комиссии о военных училищах доклад и план военного воспитания и, вследствие того, учреждая для устроения и главное управление всех корпусов Непременный Совет, повелеваю присутствовать в оном, под председательством Вашего Высочества, министрам: народного просвещения гр. Завадовскому и военных сухопутных сил Вязмитинову, генерал-инженеру Сухлетену, инспектору всей артиллерии - графу Аракчееву; товарищам министров: иностранных дел - кн. Чарторыскому и юстиции - Новосильцову и генерал-майорам Клингеру и Клейнмихелю".

"Совет сей немедленно приступить должен к устроению губернских военных училищ в назначенных местах и к преобразованию высших кадетских корпусов. составив оным полный устав и штаты. Для сего имеет он избрать и представить мне на утверждение членов в учреждаемый под ведением его Комитет".

"А как с учреждением Совета прекращаются заседания комиссии, то препоручаю вам изъявить членам оной мою совершенную благодарность за успешное окончание препорученного им дела" .

Во исполнение высочайшего повеления, изложенного в упомянутом рескрипте, Совет о военных училищах 4-го апреля 1805 года открыл свои заседания, которые происходили до августа 1805 года по вторникам, под личным председательством цесаревича, а потом вплоть до января 1806 года происходили в отсутствие Его Высочества, который возвратился в самом начале 1806 года и 2-го февраля снова стал лично присутствовать на собраниях Совета.

В первых заседаниях Совета, помимо подробного пересмотра проекта кн. Зубова о губернских училищах, был определен также состав Комитета, в который, кроме лиц, назначенных по именному высочайшему повелению (инженер-генерала Сухлетена, гр. Аракчеева, генерал-майора Клингера и генерал-майора Хитрово), - были назначены еще следующие лица: член главного правления училищ статский советник Фус, 1-го пионерного полка генерал-майор Шванебах, 8-го артиллерийского полка полковник И.Г. Гогель и директор Пажеского корпуса генерал-майор А.Г. Гогель.

Правителем канцелярии Совета был назначен, по избранию цесаревича, бывший правитель дел временной комиссии, директор департамента канцелярии просвещения - коллежский советник Иван Мартынов.

Комитет открыл свои заседания 8-го мая 1805 года и тотчас же приступил, по поручению Совета, к выработке проекта устава, штатов и табелей губернских военных училищ. В конце мая того же года Комитет окончил возложенный на него труд и представил в Совет.

Между тем, Совет, в своих еженедельных заседаниях, продолжал заниматься пересмотром проекта кн. Зубова.

В числе вопросов, на которые было обращено особое внимание, были: 1)вопрос о пожертвованных дворянами суммах на учреждение училищ; 2)вопрос о гимнастических классах при губернских училищах; 3) вопрос о телесных наказаниях и 4) вопрос о визитаторах.

По первому вопросу Совет, всеподданнейшим докладом от 25-го апреля 1805 года, испросил высочайшее соизволение на сношение Совета с начальством тех губерний, в которых дворянство изъявило готовность придти на помощь правительству доброхотными пожертвованиями, дабы оно приступило к сбору пожертвований, "ибо", говорится в докладе, "нельзя уповать, чтобы удовлетворили тому без продолжения (проволочки) времени.

Последовавшими распоряжениями деньги были собраны и внесены на хранение в приказы общественного призрения.
*

По второму вопросу в Совете было высказано мнение, что при посещении воспитанниками губернских военных училищ классов губернских гимназий могут встретиться затруднения как в отношении отдаленности гимназий от училищ, так и по другим причинам, а потому Совет постановил ходатайствовать пред государем о разрешении самим военным училищам каждый раз с особого высочайшего соизволения, устраивать у себя гимназические классы, если то будет признано необходимым и если окажутся на то средства.

Ходатайство Совета было высочайше удовлетворено.

При обсуждении вопроса о наказании розгами мнения в Совете разделились.

Противники этого рода наказания утверждали, что наказание розгами можно заменить другим, менее унижающим "благородство" воспитанников; что такое наказание прилично только самому малолетнему возрасту, между тем как среди воспитанников училищ будут находиться и великовозрастные; что благоразумный отец, место которого заступает директор, старается вести дитя свое на путь чести и благонравия исправлением слабостей его другими мерами; что не уметь поддерживать такими мерами нравственность в малолетних означает больше недостаток их воспитателей, нежели самих воспитанников; что начальники заведений легко могут злоупотреблять такою мерою, если она будет указана в уставе; что, наконец, телесное наказание должно касаться самой малой части воспитанников и не может быть признаваемо общим средством исправления. По этим соображениям часть членов Совета находила, по крайней мере, излишним упоминать о телесном наказании в уставе, чтобы не устрашить тем таких родителей, которые воспитывали детей своих только приемами нравственного на них воздействия.

Артиллерии генерал-майор М.С. Бегичев

Августейший председатель Совета цесаревич Константин Павлович был противного мнения.

По его взгляду, "как скоро отец отдает сына своего в училище, то директор уже заступает место отца, и кадеты в отношении к нему не иначе могут быть почитаемы, как несовершеннолетними, не имеющими никаких преимуществ благородства, которыми бы они могли отличиться пред обыкновенными детьми; благородство приобретают они лишь тогда, когда поступают на службу, что не прежде может быть, как по выпуске их из училища. В виду этого, во все время пребывания их в училищах директор должен поступать с ними как отец с детьми. А так как отец, по различию склонностей и нравов детей своих, принужден бывает к исправлению их употреблять и средства различные и при самом малом числе детей часто не может обойтись без наказаний розгами, то тем более должно предоставить это средство исправления директору, попечению которого вверяется значительное число детей с различными нравами и совершенно противоположными наклонностями".

"Мера эта, благоразумно употребленная, истребит корень тех порочных склонностей, которые могут служить на будущие времена не только им, но и обществу".

"Если нравы, для образования которых довольно одних только советов, напоминаний, выговоров; но есть и такие, которые не иначе исправить можно, как только грубыми средствами; дети же, имеющие чувствования благородные, нимало не могут брать на свой счет того, что с товарищей их - которым не достоин быть оным - строже, нежели с ними, поступают; этим самым еще более возвышаются цена благонравию воспитанников добропорядочного поведения".

"Наказание розгами сколько должно служить к исправлению виновного, столько же и в пример другим; благонравных оно утвердит может еще более в добродетели, а злонравных устрашит отважиться на то, за что другой был наказан".

К изложенным соображениям цесаревич прибавляет, что нет причин умалчивать об этом наказании в уставе, ибо "мысль верховной власти в законе должна быть явственно изображена; когда благонравию отдается вся справедливость, то в то же время злонравию положить должно приличное ему воздаяние; если же воля законодателя будет сокрыта, то от этого гораздо больше можно ожидать злоупотреблений, нежели когда она будет всем известная: в первом случае предоставляется вся свобода действовать по воле начальникам; в последнем - можно предписать меру и иметь за соблюдением оной должный присмотр".

Записка цесаревича была предоставлена на Высочайшее благовоззрение и была возвращена от государя с собственноручной резолюцией Его Величества такого содержания:

"Нахожу, мой друг, Ваше мнение совершенно справедливым и присоединяюсь к Вашему взгляду" .

Наконец, по последнему вопросу - о визитаторах - в делах Совета сохранилась любопытная записка, составленная, по поручению цесаревича, генерал-майором Хитрово.

<...>

К весне 1806 года труды Совета по выработке устава, штатов и табелей для военных училищ были закончены и 8-го марта того же года были представлены на Высочайшее утверждение.

<...>

Выработанный... устав, состоящий из ХХ*-й главы, подразделенных на 193 **, и штат с табелью для пяти училищ одноротного состава (Тверского, Ярославского, Нижегородского, Казанского и Тобольского) не были, однако же, представлены на высочайшее утверждение.

Пролежав в канцелярии Совета до 1811 года, они были снова подготовлены и представления государю, но уже в измененном виде, так как по объяснению, имеющемуся в докладе, "некоторые вещи, в штатах показанные, вышли из употребления. В виду тех перемен, которые надлежало сделать в штате и табели, устав со всеми приложениями был снова передан генерал-лейтенанту Клингеру для пересмотра.

Но и в пересмотренном и окончательно редактированном виде устав все-таки остался в делах Совета и дальнейшего движения в царствование Александра I не получил.

Причинами тому могли быть: 1)военные события и отсутствие цесаревича, жившего в Варшаве; 2)недостаток денежных средств и затруднения, которые встретились в сборе обещанных дворянством пожертвований.

Несмотря на то, что устав не был утвержден, многие положения его, во всяком случае, были приняты к сведению при осуществившихся преобразованиях столичных кадетских корпусов (1-го и 2-го) и следующих годах.

По своей судьбе и по своему значению, проект устава о губернских военных училищах сходен с проектом учебного плана для сухопутного корпуса, представленным императрице Екатерине ** гр. Завадовским в 1784 году...

Сравнительно с первоначальным проектом, вновь разработанный представляет существенные отличия.

Курс обучения положен 7-ми летний, вместо 5-ти летнего.

Рота состоит из 7-ми приемов (классов). Младшие два считаются малолетними, с присвоением им особой одежды; старшие пять обмундировываются и приуготовляются к службе военной.

При каждой роте находятся: 1 фельдфебель, 9 унтер-офицеров, 3 барабанщика.

Унтер-офицеры должны быть "непременными" и принимаются в награду за 20-ти летнюю службу, за которую получили Аннинские кресты. Они должны быть порядочного поведения, уметь читать и знать, по крайней мере, четыре первых правила арифметики.

Рота разделяется на 7 капральств; каждое состоит под ведением одного унтер-офицера.

Во главе 7-го и 6-го (старших) капральств находится капитан. Во главе каждого из прочих - поручик или подпоручик.

Прием положен в возрасте от 7 - 9 лет (вместо 8 - 10).

Численность роты доведена до 200 человек (вместо 120).

На приеме устанавливается строгий медицинский осмотр, дабы не попали "калеки, глухие, немые" и т.п.

Воспитанники пяти старших приемов посещают классы гимназии, но директор училища должен следить за их успехами и не менее 4-х раз в неделю посещать классы.

Два младших приема обучаются в училище.

Подробно изложены обязанности директора и офицеров, правила производства экзаменов, военных экзерциций, разводов и церковных парадов.

В июне и в июле воспитанники собираются за час до развода слушать воинские уставы и артикулы, которые читаются ротным фельдфебелем.

Князь Платон Александрович Зубов

В ** 115 и 117 говорится о взысканиях и, между прочим, о наказаниях розгами: "за весьма значущие проступки и если никакими кроткими средствами виновного исправить не можно, надлежит штрафовать розгами", при чем наказание это должно производиться публично, в присутствии директора, офицеров и всех воспитанников.

* 119 устанавливается, как мера взыскания, - длинный серый кафтан, без косы, с тем, чтобы на учащемся "не оставалось ничего, что бы означало воспитанника военного училища".

Здесь же рекомендуется отделение такого воспитанника от товарищей: пищу они должны принимать стоя, без скатерти и салфетки, из деревянной посуды.

Не менее подробно формулированы правила, касающиеся здоровья воспитанников, лечения их и устройства "гофшпиталей" при училищах.

После регламентации хозяйственной части, даны указания об обязанностях административных чинов училища (казначея, полицмейстера и регистратора).

На содержание каждого училища одноротного состава исчислена сумма, более чем вдвое превышавшая сумму первоначального проекта, а именно почти 54 тыс. вместо 20 тыс. рублей.

В то же время, как вырабатывался устав о губернских военных училищах, подвергавшийся различным изменениях и дополнениям, правительство, встретив, как уже сказано, сочувственное отношение в среде дворян "к устроению новых подготовительных для военного образования училищ", основало новые военно-учебные заведения, причем прежде существовавшие подвергались улучшениям и преобразованиям.

Еще прежде поручения, возложенного на генерал-майора Бегичева об осмотре городов и выборе соответственных мест для учреждения губернских военных училищ на счет пожертвованных дворянством суммы, дворянство Тульской губернии, в 1801 году, предложило учредить в Туле, под ведением приказа общественного призрения, подготовительное для бедных дворян училище и содержать оное сделанным со стороны дворянства на сей предмет пожертвованием.

Утвердив таковое предположение высочайшими указами 19-го августа и 16-го сентября, государь соизволил исполнить просьбу дворян о наименовании нового училища "Александровским", пожаловав в помощь на содержание училища по 6 тыс. рублей ежегодно из Собственного Кабинета и выразил надежду, "что оно будет устроено на самых лучших правилах и успехами своими оправдает ожидание истинных сынов отечества" .

На первых порах училище было утверждено на 25 воспитанников, которые принимались в возрасте 9 - 11 лет. Попечителем училища состоял начальник губернии. На содержание и обучение каждого воспитанника было определено 200 рублей.

В училище было положено обучать: Закону Божия; языкам - русскому, немецкому и французского; арифметике, геометрии, алгебре и тригонометрии; артиллерии и фортификации; нравоучительной философии, истории и географии; правам-естественному и народному; рисованию, танцеванию и фехтованию.

Все учебные предметы предположено было преподавать порядком, установленным в императорском Московском университете.

Учителей предполагалось пригласить при содействии главного правления училищ, Московского университета и императорской Академии наук.

В 1806 году Тульскому дворянскому Александровскому училищу всемилостивейше предоставлена была прибыль от продажи с Гороблагодатских заводов излишнего железа, за вычетом казенной цены; но, в виду затруднений в расчетах, с 1814 года пособие это заменено ассигнованием училищу от казны ежегодно суммы в 10 тыс. рублей.

В 1813 году дворянство Тульской губернии пожертвовало свыше 100 тыс. рублей, из них 40 тыс. на исправление училищного дома, а остальные деньги были положены на проценты, с тем, чтобы на них в училище содержалось соответственное число воспитанников имени покойного фельдмаршала кн. Голенищева-Кутузова Смоленского.

В 1817 году Тульское дворянское Александровское училище получило высочайше утвержденный 27-го декабря устав, наименовано военным и поставлено "на первую степень после кадетских корпусов", с отпуском на его содержание 29.940 рублей ежегодно.

По успешном окончании курса, воспитанники переводились во 2-ой кадетский корпус; неспособные же к военной службе выпускались в службу гражданскую.

На началах этого устава Тульское дворянское училище существовало в продолжение всего царствования Александра 1.

Примеру Тульского дворянства, в том же 1801 году, последовало дворянство Тамбовской губернии, на своем иждивении, училище на 120 недостаточных дворян.

Собранный на этот предмет дворянами капитал составлялся из пожертвований в течение 2-х лет по 25 коп. с ревизской души.

Высочайшим рескриптом от 29-го января 1802 года, данным на имя Тамбовского губернатора, Тамбовскому дворянскому училищу разрешено пользоваться равными с казенными заведениями правами.

Отличнейшие, из окончивших курс в училище, предназначались к переводу в кадетские корпуса и в университеты.

Учебная программа этих, по времени, первых дворянских училищ, имевших целью подготовлять своих питомцев к продолжению образования в кадетских корпусах и в университетах, поражает своей многопредметностью.

Так, по уставу 1817 года, в Тульском училище полагалось иметь три класса, с трехлетним курсом в каждом, т.е. курс распределяется на 9 лет, и в него входили следующие предметы: Закон Божий; языки - русский, немецкий и французский; логика, мораль; всеобщая и русская история. география, мифология и древности; основные права - частного и гражданского - уголовных законов и "особенного практического российского законоведения"; арифметика, геометрия, тригонометрия, алгебра (до уравнений 3 ст.), приложение алгебры к геометрии, конические сечения, механика, гидравлика, гражданская архитектура, краткая опытная физика, естественная история, артиллерия, фортификация, рисование, черчение, ситуация, съемка, фехтование, танцевание и, для желающих, музыка. Итого - 32 предмета.

В 1806 году дворянство Слободско-Украинской губернии вошло с ходатайством об учреждении в Харькове военного училища, но ходатайство это было отклонено, в виду того, что дворянство этой губернии уже заявило себя крупными пожертвованиями в 400 тыс. рублей на нужды просвещения (университет, гимназия)

В 1820 году оно снова ходатайствовало об устройстве военного училища в Харькове на 80 воспитанников, с предоставлением им права выпуска в офицеры прямо из училища.

В 1823 году государь одобрил такое предположение дворянства, повелев гр. Аракчееву сделать все распоряжения по открытию в Харькове военного училища, с наименованием его кадетским корпусом; но впоследствии учреждение этого корпуса было отменено, и Харьковская губерния приписана к Полтавскому корпусу.

Одновременно с дворянством Слободско-Украинской губернии в 1806 же году, военный губернатор Оренбургской губернии, генерал от кавалерии князь Волконский вошел в Совет о военных училищах с ходатайством об учреждении в Оренбурге военного училища на собранный дворянством капитал в 21 тыс. рублей (из коих 10 тыс. были пожертвованы Неплюевым).

Но ходатайство было отклонено под тем предлогом, что в Оренбурге есть гимназия.

Оренбургское военное училище наименовано Неплюевским, в память начальника и устроителя этого края, сенатора Неплюева.

Заведение это предназначалось для детей чинов иррегулярных войск отдельного Оренбургского корпуса, а также детей инородцев: башкир, киргизов, мещеряков и др.

Устроенное сперва на 40, а потом на 80 воспитанников, училище содержалось большей частью из доходов края; подчинялось Оренбургскому военному губернатору, а во внутреннем своем устройстве руководствовалось уставом Тульского Александровского военного училища, с некоторыми лишь отступлениями в учебной программе, вызываемыми местными особенностями; воспитанники должны были, например, обучаться языкам - арабскому, татарскому и персидскому.

По окончании курса, воспитанники из дворян определялись на службе военную или гражданскую, а воспитанники купеческого и мещанского сословий пользовались покровительством "в отыскании законного промысла и упражнений" .

Кроме перечисленных выше дворянских училищ, приобревших права казенных заведений, существовали почти повсеместно в губернских городах подготовительные училища, открывавшиеся на средства местного дворянства, которое добивалось для упомянутых заведений тех же прав, кои были предоставлены другим. В делах Совета по военным училищам имеются сведения об училищах Курском, Костромском, Казанском, Херсонском, Пензенском, Астраханском, Виленском, Гродненском и Тифлисском.

Из этих училищ упразднены Гродненское и Виленское; последнее путем присоединения к Смоленскому кадетскому корпусу.

Что касается Тифлисского, то вопрос о преобразовании его в военное был возбужден в 1811 году главноуправляющим Грузии, генералом Тормасовым.

Представление обсуждалось дважды на заседаниях Совета, и было решено, чтобы воспитанники этого училища, по окончании курса, переводились в Петербургские корпуса для продолжения образования.

Генерал-лейтенант Василий Дмитриевич Иловайский 12-й (выпускник 1801 г.)

На такое решение могло повлиять мнение, высказанное в частном письме члена Совета, генерал-майора Клингера, на имя цесаревича.

В письме этом генерал-майор Клингер настоятельно протестовал против назначения воспитанников Тифлисского училища, по окончании курса, на службу офицерами в части войск, расположенные в Грузии, мотивируя свой протест, главным образом, соображениями политического характера .

"Просветительская горячка", охватившая, особенно в первое десятилетие царствования императора Александра I, не только дворянство, но и другие слои общества, вызвала крупные пожертвования частных лиц на образовательные цели. Имена Демидова, Шереметева, Голицына, Безбородько, Дашковой, Румянцева, Карамзина навсегда останутся памятны в летописях русского просвещения.

Из числа частных лиц, предлагавших пожертвования на цели собственно военного образования, можно отметить коллежского советника Морозова, пожертвовавшего на Киевское училище 6 тысяч рублей, и московского купца Ланга, который в 1809 году заявил Совету о военных училищах о своем желании пожертвовать 40 тысяч рублей с целью учреждения в Москве подготовительного военного училища на 40 человек.

Но ходатайство это было отклонено под тем предлогом, что в Москве уже предположено к открытию военное училища на 400 человек, как то предусмотрено планом военного воспитания 1805 года.

Царствование императора Александра I вообще отличается от предыдущих и последующих весьма значительным числом всевозможных предложения со стороны начальствовавших лиц, с целью поднять уровень общего и специально-военного образования офицеров.

Наряду с подъемом специальной подготовки корпуса офицеров высказалась потребность и в соответствующей подготовке нижних чинов.

К числу наиболее ранних проектов, направленных к созданию на новых началах стройной системы подготовительного образования как офицеров, так и нижних чинов, относится проект военного министра генерала Вязмитинова, выработанный им еще до учреждения Совета о военных училищах (1805 г.) и представленный на рассмотрение оного в 1806 году по высочайшему повелению.

По этому проекту надлежало учредить:1)частные училища военных воспитанников, для образования солдатских детей, во всех городах, где расположены гарнизонные полки и батальоны и 2)главное училище военных воспитанников для 300 благородных кадет и 700 солдатских детей.

Учреждение частных училищ автор проекта имел в виду заменить многочисленные отделения военно-сиротского дома, а основанием главного училища - императорский военно-сиротский дом.

Потребная для осуществления сего проекта сумма исчислена в 830 тыс. рублей, в том числе около 6 тыс. на учреждение особой экспедиции при военной коллегии, на которую должно быть возложено управление сими училищами.

Совет о военных училищах, рассмотрев проект своего сочлена, генерала Вязмитинова, отклонил выработанный им план, заменив его "уставом солдатских школ", который в 1807 году был представлен на высочайшее утверждение, при особом докладе, на котором испрашивалось, что, так как содержание солдатских школ превысит миллион, то не благоугодно ли будет Его Императорскому Величеству, "по настоящему военному времени", учреждение устава отложить. На этом дело и закончилось.

Нельзя не видеть из рассмотрения этого дела попытки, сделанной генералом Вязмитиновым, к выделению из ведения Совета о военных училищах части заведений, которые должны были служить офицерскими рассадниками.

Почти одновременно с проектом генерала Вязмитинова был составлен Марковым проект об учреждении училища для высшего образования молодых людей, готовящихся поступить на военную службу. В 1809 году в Военном министерстве производилось дело по "исследованию познаний, нужных для офицеров; об общем их образовании и пользе заведения при каждом корпусе военно-учительского института для офицеров".

В 1814 году офицер французской службы Жульен представил проект учреждения теоретического и практического военного училища под названием "Легион молодых россиян"; проект этот сопровождался критическими замечаниями Лагарпа. В 1818 году возбуждался официально вопрос о необходимости "улучшения познаний юнкеров в армии", а в 1821 году было представлено одновременно три проекта, из которых один, об учреждении "военного лицея" при главной квартире 2-ой армии, принадлежал генерал-адъютанту Киселеву; однако, ни одному из всех перечисленных проектов не пришлось удостоиться утверждения.

Что касается последнего из перечисленных проектов (генерал-адъютанта Киселева), то неутверждение его было основано на следующем соображении.

По высочайшему повелению начальник главного штаба Его Императорского Величества, князь Волконский, препроводил к главному директору Пажеского и кадетских корпусов, гр. Коновницыну, для прочтения высочайше утвержденный 3-го марта 1820 года проект образования школы для офицеров при главной квартире 1-ой армии, при отзыве, в котором говорилось следующее:

"Его Императорское Величество полагает изволить, что по всем предметам, в проекте предлагаемым, следовало бы приготовить в кадетских корпусах, но как сего от оных ожидать нельзя, то высочайше повелено сию школу учредить на то время, пока кадеты не приобретут познаний в науках, кои в школе сей преподаваться будут, и тогда заведение сие уничтожить" .

Таким образом, существовавшая уже, в виде опыта, офицерская школа при главной квартире 1-й армии признавалась заведением временным, и надобности в другом, подобном же заведении, не представлялось, тем более, что высочайшее указание о желательности усовершенствовать подготовку кадет до желаемой степени было принято во внимание гр. Коновницыным, полагавшим, что при улучшении состава учителей и при уменьшении большого численного состава классных отделений в корпусах возможно будет улучшить преподавание и довести учебную часть до "состояния, какого должно ожидать от благоустроенных заведений".

Что же это были за офицерские школы, устроенные при главной квартире 1-ой армии и проектированная при главной квартире 2-ой армии?

Ответ на этот вопрос имеется в высочайше утвержденном 3-го марта 1820 года проекте образования школы для офицеров при главной квартире 1-й армии.

"По недостаточному числе находящихся ныне, - говорится в проекте, - офицеров квартирмейстерской части, дабы извлечь из сего корпуса всю пользу, получаемую в военное время от надлежащего состава оного, цель учреждения школы состоит в образовании офицеров не только для армейских полков, но и для нахождения их во время войны при офицерах квартирмейстерских. Те же из них, которые отличились способностями и прилежанием, будут переводиться в квартирмейстерскую часть".

К поступлению в офицерскую школу назначалось 30 человек из числа кадет, произведенных в офицеры по предварительному экзамену.

Курс для таких офицеров предполагался одногодичный.

Науки, которые должны быть преподаваемы офицерам в течение года, ограничивались сведениями, необходимыми как для офицера армейского, так и генерального штаба.

Из отличнейших, по результатам занятия первого года, избиралось "несколько" для помещения в высший класс, в коем курс назначен был также одногодичный.

По окончании занятий и по выдержании испытаний, офицеры, прошедшие годичный курс, назначались в квартирмейстерскую часть, а не выдержавшие испытаний отчислялись в армейские полки или же получали место дивизионных, бригадных и прочих адъютантов.

Император Павел I (1796-1800) - учредитель Военно-Сиротского Дома (23 декабря 1798 г.)

Предметами занятий в школе были положены: а) в первый год: 1)фронтовая служба; 2)сочинение разных служебных бумаг; 3)алгебра до 2-ой степени; 4)геометрия и тригонометрия; 5)черчение планов; 6)география; 7)история; 8)малая тактика и применение оной; 9)основание фортификации; 10)основания артиллерии; 11)инструментальная и глазомерная съемка; 12)языки (русский, французский и немецкий) и 13)верховая езда и фехтование и б) во второй год: 1)продолжение алгебры о 3-й степени уравнений и логарифмы; 2)сочинение диспозиций и реляций; 3)военные обозрения; 4)применение малой тактики; 5)основания высшей тактики и стратегии; 6)кастраметация, с применением к местному расположению; 8)съемка и черчение планов; 9)география; 10) военная география; 11)история; 12)военная история; 13)языки: французский и немецкий (для некоторых - новейший греческий и языки восточные); 14)артиллерия; 15) долговременная фортификация; 17) верховая езда и 18) фехтование.

Преподавание военных наук возлагалось на офицеров квартирмейстерской части или "других знающих чиновников".

Каждому офицеру, обучающемуся в школе, прибавлялось к содержанию по 200 рублей ежегодно столовых.

Состав преподающих установлен переменный; каждый преподающий должен был обязательно оставаться 2 года, а затем мог быть заменен другим.

В конечном результате от офицерской школы ожидалась та польза для армии, что, кроме офицеров, выпускаемых в квартирмейстерскую часть, будут знающие офицеры в корпусных и дивизионных штабах, а также в школах, вследствие чего постепенно распространится в армии единообразие в познаниях не только фронтовой службы, но и "в применении разного рода войск к местностям и многим выгодам, которые знающим офицерам могут быть извлечены из оных в различных случаях".

Наконец, подготовленные в школа офицеры всегда могут с успехом в военное время быть употреблены при офицерах квартирмейстерской части для службы на форпостах, в партизанах и на отдельных постах, для военных обозрений и для управления канцеляриями при корпусных и дивизионных начальниках.

Из изложенного не трудно, таким образом, усмотреть, что офицерская школа при главной квартире 1-й армии была таким же прототипом академии генерального штаба, - и по учебному плану и по своему назначению, - какими были училища колонновожатых.

Еще задолго до учреждения офицерской школы при главной квартире 1-й армии, генерал-квартирмейстер фон Сухлетен обратил внимание на необходимость правильного пополнения свиты Его Императорского Величества по квартирмейстерской части способными, образованными и трудолюбивыми офицерами, преимущественно в младших чинах, с целью из них создать хороших съемщиков и картографов.

Так как в это время в империи, для подготовления таких офицеров, еще не существовало какого-либо специального высшего военно-учебного заведения, то приходилось изыскивать другие средства к пополнению свиты офицерами. Источником для пополнения свиты явились колонновожатые, избиравшиеся из образованных молодых людей и принимавшиеся в военную службу в возрасте 16 - 18-ти лет.

При депо свиты в Санкт-Петербурге для них был учрежден специальный курс по математике, языкам и топографии, а также для производства съемки.

Для этого курса не было установлено ни определенных программ, ни определенного времени, так что многие молодые люди из колонновожатых пробыв в этом заведении лишь несколько месяцев, переводились в офицеры, нередко в возрасте 16-ти лет. Отсутствие в свите чинов прапорщика и штабс-капитана, сверх указанных выше льготных условия для приобретения офицерского звания, привлекало в состав курса даровитых молодых людей из лучших аристократических фамилий.

С назначением, в 1810 году, генерал-квартирмейстером кн. П.М. Волконского, в отношении порядка пополнения состава квартирмейстерской части были установлены новые правила. По новым требованиям, колонновожатые обязаны были сдавать определенный экзамен, приблизительно по программам гимназического курса, и подвергались, кроме того, испытанию по рисованию и черчению планов. Для дальнейшего их специального образования они были сведены в особое "Училище для колонновожатых", с интернатом в 60 учащихся, распределенных по двум классам.

Главное внимание, по-прежнему, обращалось на математику, языки, топографию, на черчение карт и рисование, а затем уже на военные науки, из коих были возведены в программу обучения тактика и фортификация. На содержание этого училища не отпускалось никаких особенных сумм; колонновожатые получали лишь по 150 рублей в год жалованья и должны были содержать себя на свой счет.

Вследствие многих недостатков в самой организации училища, оно дало такие малые результаты, что уже в 1812 году было закрыто.

В 1823 году оно было возобновлено генерал-адъютантом гр. Толем на 60 учащихся, с двухгодичным курсом и состояло в ведении генерал-квартирмейстера.

Успеха, однако же, училище не имело и, просуществовав 3 года, было упразднено в 1826 году.

Почти одновременно с учреждением училища для колонновожатых в Петербурге, студент Московского университета Михаил Николаевич Муравьев организовал кружок товарищей и друзей, получивший название "общества математиков".

Цель общества заключалась не только в изучении математических наук и знаний, но и в ознакомлении молодых людей с военными науками. Президентом этого общества был избран отец основателя Николай Николаевич Муравьев, уступивший для целей общества свой дом, библиотеку, коллекции и пр.

Лекции, организованные обществом, имели успех, и небольшое число слушателей в начале (16) мало-помалу стало возрастать.

Несколько молодых людей, принадлежавших к кружку, еще до начала Отечественной войны были приняты на военную службу колонновожатыми. Князь П.М. Волконский, избранный почетным членом общества, принял его под свое покровительство.

Война 1812 - 14 годов прервала деятельность общества.

В 1815 году Н.Н. Муравьев вышел в отставку и снова занялся прекратившеюся на время деятельностью по безвозмездному обучению молодежи по математике и военным наукам.

Вновь организованное им учебное заведение получило название "Московского училища для колонновожатых" и содержалось исключительно на его средства.

Учебный курс был распределен по четырем классам, каждый с годовым курсом.

Предметами преподавания были: языки (русский, французский, немецкий), математика, топография (с черчением карт и планов), тактика, артиллерия, фортификация, фронтовые занятия, фехтование и верховая езда.

Училище просуществовало 8 лет и выпустило в службу всего 180 человек, из них - 127 - в свиту и 11 человек в офицеры армии.

По главе новых военно-учебных заведений, учрежденных по типу существовавших кадетских корпусов, во времени своего возникновения, должен был поставлен Пажеский Его Императорского Величества корпус.

Звание пажей существует в России со времен Петра Великого.

В царствование императрицы Екатерины ** Пажеский корпус был включен в состав заведений учебно-воспитательных и получил устройство, одинаковое со всеми другими училищами империи.

Но, как заведение военно-учебное, "в котором имеют быть преподаваемы нужные офицеру познания", корпус ведет свое начало с 10-го октября 1802 года, когда последовало высочайшее утверждение выработанного генералом Клингером проекта нового "учреждения" для этого заведения.

По новому уставу положено было иметь три пажеских и один камер-пажеский класс.

В состав учебного курса входили те же предметы, которые преподавались и в других корпусах (1-м и 2-м), с тем, однако же, существенным отличием, что учеников камер-пажеского класса предписано было ознакомить "с историей о трактатах и негоциациях государственных, о политическом отношении государств и о правлениях европейских", а также упражняться в деловом слоге на трех языках (русском, французском и немецком).

В 1810 году был издан новый штат корпуса, на 50 пажей и 16 камер-пажей, с отпуском на их содержание 126 тыс. рублей.

Наконец, в 1819 году корпус, состоявший до того в заведовании генерала Клингера, подчинен был главному директору кадетских корпусов, графу Коновницыну.

Помимо прямой цели - подготовки к военной службе, - пажи продолжали нести и обязанности придворной службы.

Соответственно успехам, пажи, по окончании курса, выпускались офицерами и в гвардию, и в армию, при чем в 1811 году состоялось высочайшее повеление: пажей, выпускаемых в армию, представлять к переводу в гвардию не прежде, как по выслуге в армейских полках несколько лет.

Поводом к такому ограничению могло послужить следующее обстоятельство.

Некоторые пажи, послабляемые родителями или по легкомыслию, уклонялись от умственных занятий и, под предлогом болезней, выходили из корпуса за неспособностью к военной службе. Записавшись, впоследствии, в армейские полки унтер-офицерами, они, без труда и обременения себя науками, достигали производства в офицеры и тем возбуждали в товарищах, оставшихся в корпусе, охоту к подражанию им. Для отвращения столь вредного примера высочайше было повелено: пажей, исключенных из корпуса за неспособность к военной службе, не принимать в оную и в других местах.

Лучшие по учению пажи, по окончании курса, выпускались в свиту Его Императорского Величества по квартирмейстерской части, но таких пажей были единицы.

Гренадер и Гренадерский унтер-офицер 2-го кадетского корпуса (1802-1804 гг.)

Политические события в Европе в начале Х*Х столетия требовали увеличения нашей армии, а с тем вместе и числа офицеров. В молодых дворянах, желавших вступить в военную службу, недостатка не было. Но, в 1807 году, с переходом значительной части наших войск за пределы государства, число желающих определиться в военную службу значительно уменьшилось.

Для устранения этого обстоятельства, высочайшим рескриптом от 14-го мая 1807 года министру внутренних дел повелено было объявить, через губернаторов и предводителей дворянства, чтобы все дворяне, достигшие 16-ти лет и желающие поступить в военную службу, на будущее время, вместо определения прямо в войска унтер-офицерами, являлись в Петербургские кадетские корпуса, для ознакомления с порядком службы и приобретения познаний, необходимых для производства в офицеры; вместе с тем, разрешено было принимать в кадетские корпуса для той же цели студентов и вообще воспитанников учебных заведений, находящихся в ведении министерства народного просвещения.

Сборным пунктом для всех дворян, прибывших в Санкт-Петербург с целью поступления в военную службу, назначен был 2-й кадетский корпус, при котором, таким образом, сформировалось новое заведение известное в то время под названием "волонтерного корпуса" и получившего в 1808 году наименование Дворянского полка.

К концу первого же года число прибывших в Дворянский полк дворян достигло 600 человек, а в начале 1808 года уже было выпущено 289 офицерами, из них 77 - в артиллерию.

Общее заведование полком, вскоре достигшим двухбатальонного состава, было возложено на директора 2-го кадетского корпуса, а в помощь командирам батальонов было назначено по три офицера в каждый.

В виду спешности, вызванной исключительными обстоятельствами, при которых был учрежден Дворянский полк, на первых порах там было много неустройств: помещения тесные и неприспособленные; одежда, белье и пр. - из самых грубых материалов. Состав пребывающих дворян был чрезвычайно пестрый; малолетние, слабые, болезненные, - среди которых оказался даже немой, - они и по учебной подготовке представляли крайнее разнообразие; встречались среди них совершенно безграмотные.

Все обучение на первых порах ограничивалось строевыми упражнениями; грамоте и счету обучались только самые слабые, притом при помощи своих же товарищей.

Цесаревич Константин Павлович присутствовал весьма часто при учениях обоих кадетских корпусов и воспитанников Дворянского полка (дворян). Желая лучше ознакомить их с обязанностями службы, Его Высочество исходатайствовал высочайшее соизволение водить дворян и кадет, во время каникул, в практические походы, в продолжение коих они располагались лагерем или в Стрельне, или в Петергофе. Сверх строевой службы, они занимались практическими фортификационными работами и геодезической съемкой.

Походы эти практиковались ежегодно в 1808, 1809, 1810 и 1811 гг, при чем цесаревич почти безотлучно находился при кадетах в лагерное время. В начале 1812 года, с отбытием Его Высочество из Петербурга, практические походы прекратились.

В конце 1811 года, когда замыслы Наполеона вторгнуться в Россию начинали уже обнаруживаться, снова потребовалось увеличение числа войска, а, следовательно, и офицеров, убыли которых во время кампаний 1805 - 1807 гг. была весьма значительная.

Недостаток в офицерах наиболее чувствовался в кавалерии. Это послужило поводом к сформированию при Дворянском полку кавалерийского эскадрона на 110 дворян. К эскадрону, в течение пятилетия 1811 - 1815 гг, прикомандировывались еще, для строевого обучения, юнкера кавалерийских полков.

Число всех обучавшихся в Дворянском полку с кавалерийским эскадроном, простиравшееся в половине 1813 года до 1.700 человек, достигло в 1815 году цифры 2.400.

В исходе 1816 года для Дворянского полка с эскадроном, в числе прочих заведений, издано было штатное положение, с назначением первому из них, при двухтысячном составе - 807 тыс. рублей и второму, в 236 человек, по 126 тыс. рублей в год.

Кавалерийский эскадрон при Дворянском полку просуществовал 15 лет. В последний год царствования Александра * возбужден был вопрос о его упразднении, в виду того, что "малое число дворян, в него вступающих, не вознаграждает издержек", на него затрачиваемых. В следующем 1826 году состоялся последний выпуск из эскадрона, и он был упразднен.

Естественно, что при большом стечении молодых людей с различным воспитанием, наклонностями, нравственностью и образом мыслей, надзор за ними не мог быть достаточно бдителен. Несмотря на строгие взыскания, проступки были весьма часты, и это было причиной дурной славы, которою Дворянский полк пользовался до преобразования его в отдельное учебно-воспитательное заведение (1832 г.). К тому же в Дворянский полк переводили из Санкт-Петербургских кадетских корпусов всех воспитанников, замеченных в дурном поведении.

В делах архива главного управления военно-учебных заведений имеются сведения о проступках воспитанников Дворянского полка и эскадрона, как единичных, так и массовых, которые вполне оправдывают сложившуюся об этом заведении дурную славу. <...>

Заботы о возможном увеличении контингента, хотя бы в ущерб его качеству, понуждали Дворянский полк выпускать воспитанников в офицеры, конечно, без строго разбора, даже по 2 раза в год.

За первые 25 лет своего существования (1807 - 1832) Дворянский полк дал армии 9.070 офицеров. Наибольший выпуск был в 1812 г. - 1.139.

В годы Отечественной войны получил свое начало нынешний Финляндский кадетский корпус.

После состоявшегося в 1809 году присоединения Финляндии к России, известный в то время топограф Фон-Фиандт представил проект учреждения в м. Гаапаньми, Куопиоской губернии, на месте существовавшей в конце ХV*** столетия шведской военной школы, учебного заведения, с целью образовать искусных топографов для рекогносцировки края и исследования его судоходных рек.

Проект Фиандта был утвержден 12/24-го марта 1812 года и вновь открытое заведение получило наименование Финляндского топографического корпуса.

В первое время состав корпуса ограничивался 10-ю офицерами и 6-ю кадетами, на содержание которых отпускалось из Кабинета Его Величества по 12-ти тыс. рублей в год.

Через четыре года специальный характер этого заведения изменился и, с расширением его средств, оно уже начинает приготовлять молодых людей, из финляндских уроженцев, ко всем родам службы. Комплект учащихся увеличен до 60-ти человек.

Высочайшим указом 3-го апреля 1816 года офицерам корпуса было предоставлено производство в чины наравне с офицерами свиты Его Императорского Величества по квартирмейстерской части и право перехода в оную.

Такое преимущество, дарованное корпусу при ближайшем участии генерал-квартирмейстера кн. П.М. Волконского, объясняется тем, что в корпусе со дня его основания преподавание математики и топографии заняло выдающееся место, и корпус мог служить одним из надежных источников, к изысканию которых, для пополнения офицеров квартирмейстерской части, обратился кн. Волконский.

По новому положению, в корпус принимались молодые люди не иначе, как по поверочному испытанию. В продолжение 4-летнего курса обучения они обучались Закону Божию, языкам (русскому, шведскому, французскому и немецкому), истории и географии, всем отделам элементарной математики, дифференциальному и интегральному исчислению, фортификации, артиллерии и тактике, топографии с черчением, фехтованию, верховой езде и фронту.

В сентябре 1818 г. в корпусе случился пожар, истребивший все корпусные здания. Поэтому, около пяти лет заведение оставалось без постоянного помещения, располагаясь в первые месяцы после пожара по окрестным деревням. В мае 1819 года для помещения корпуса были приспособлены здания в гор. Фридрихсгам, куда заведение и было переведено, получив, вместе с тем, наименование Финляндского кадетского корпуса.

В этом же году Финляндский кадетский корпус получил новый штат, по которому назначено иметь 60 воспитанников, из коих 30 казенных и 30 пансионеров, с платою по 410 рублей ассигнациями в год.

Наконец, в 1823 году при корпусе открыта элементарная школа на 30 учеников, с платою по 300 рублей ассигнациями в год, с целью облегчения родителям приготовления сыновей к поступлению в корпус.

В этом же 1823 году была учреждена Школа гвардейских подпрапорщиков.

Еще за два года перед этим, когда гвардия временно стояла в западных губерниях, великий князь Николай Павлович, командовавший 2-ою бригадою 1-й гвардейской пехотной дивизии, обратил внимание на то, что молодые люди, поступающие в полки гвардии подпрапорщиками, нередко оказывались слабо подготовленными в военных науках, трудно усваивают требования воинской дисциплины и вообще мало успевают в строевом образовании.

Для облегчения, в этом смысле, подготовки надежных гвардейских офицеров, великий князь, воспользовавшись зимнею стоянкою гвардии в Литве, собрал юнкеров из полков своей бригады (Измайловского и Егерского) в бригадную квартиру, с целью дать им, под своим личным руководством, необходимое военное образование. Этот частный опыт дал благоприятные результаты, и, по возвращении гвардии в столицу, великий князь представил проект учреждения особой школы, прямое назначение которой должно было состоять в сообщении полковым подпрапорщикам военно-научного образования, совместно с правильным строевым их обучением, особенно же в ознакомлении с требованиями служебной дисциплины и с прочими обязанностями военного звания вообще, "а тем паче гвардейского офицера".

На основании представленного проекта, были разработаны подробности устройства и штат школы.

Инструкция для внутреннего управления школы была составлена самим великим князем, которому, по высочайшему повелению, поручен главный надзор над новым заведением.

Непосредственное командование школой вверялось одному их лучших офицеров гвардии.

Заведование учебной частью поручалось инспектору классов, которому подчинялись все преподаватели, набиравшиеся преимущественно из офицеров генерального штаба, артиллерийских и инженерных.

Учебный курс продолжался два года, при шести часах ежедневных занятий науками и двух часах - строем.

В летнее время школа выводилась в лагерь под Красным Селом, неся службу вместе с гвардией.

В состав учебного курса школы входили: воинский устав и тактика, полевая фортификация и артиллерия, глазомерная съемка и ситуационное черчение, военные и гражданские законы и, наконец, история и география "в военном смысле".

Число обучавшихся в школе ограничивалось только общею нормою подпрапорщиков в полках гвардии, по 24 человека на каждый, и затем, все выдержавшие установленное приемное испытание из предметов общеобразовательного курса, по достижении 17-ти летнего возраста, зачислялись на службу в полки и принимались в школу, сохраняя полковую форму обмундирования.

На каждого поступившего в школу ей отпускалось на казны все положенное довольствие; кроме того, каждый подпрапорщик вносил за свое содержание 500 рублей в год, а на общие расходы назначено было выдавать школе от казны 35 тыс. рублей.

Школа была открыта 18-го августа 1823 года (на основании высочайшего приказа об ее учреждении от 9-го мая 1823 года), а классные занятия в ней начались 27-го августа того же года.

Первый выпуск из школы состоялся 29-го марта 1825 года и дал армии 33 офицеров.

Мыслью великого князя Николая Павловича о необходимости учреждения специальной военной школы для гвардейских подпрапорщиков воспользовались для учреждения таких же специальных школ для армейских юнкеров и подпрапорщиков.

0x01 graphic

В период времени 1822 - 1825 гг. были учреждены: 1)школа армейских подпрапорщиков при главной квартире 1-й армии, в Могилеве; 2)юнкерская школа 2-й армии в м. Тульчине и 3)корпусные школы при гренадерском и пехотном корпусах 1-й армии.

Учреждением всех этих школ имелось в виду подготовить молодых людей к офицерскому званию доставлением им способов к приобретению сведений, необходимых для строевого офицера, образовав их нравственно и внушить им правила воинской дисциплины.

Из сохранившихся "положений" об обеих школах при главных квартирах 1-й и 2-й армии видно, что, преследуя одну и ту же цель, они страдали отсутствием единства в организации, а потому между ними существовала существенная разница. Первую имелось в виду сделать рассадником военного образования; в ней совершенно отделяли юнкеров от полков, сделали ее заведением закрытым, распространили учебные курсы; доступ в нее имели только дворяне, которые потом поступали в офицерскую школу (см. выше). В школе 2-й армии, напротив, обращали особенное внимание на практическую сторону военного образования, и летом юнкера неси службу, одинаковую с войсками. Принимались в нее подпрапорщики и унтер-офицеры из вольноопределяющихся, не получившие никакого образования; они должны были уметь читать и писать по-русски.

Разница между обеими школами состояла и в том, что одна (1-й армии) давала офицеров преимущественно для военно-административных должностей, а другая (2-ой армии)-только строевых офицеров.

О результатах обоих школ и влиянии их на комплектование армии - данных не сохранилось.

Просуществовали они не долго и были закрыты: школа при главной квартире 1-й армии - в 1828 году, до начала турецкой войны, а школа при главной квартире 2-ой армии - вследствие передвижения войск - в том де 1828 году.

Корпусные школы гренадерского и пехотного корпусов 1-ой армии, равно как школа в Бобруйске (с 1824 г.) для подпрапорщиков, состоявших в войсках, занимавшихся крепостными работами, существовали также не долго.

По образцу французских ecoles d, application для потребностей польской армии, с соизволения цесаревича Константина Павловича, была учреждена в Варшаве школа подпрапорщиков, или аппликационная школа, имевшая своим назначением, подобно юнкерской школе при главной квартире 2-й армии, подготовлять молодых людей из польского шляхетства к офицерскому званию путем приобретения необходимых сведений, а также усвоения правил воинской дисциплины.

В школу принимались как войсковые вольноопределяющиеся, так и лучшие по успехам выпускные кадеты Калишского кадетского корпуса.

В 1815 году, по присоединении к России большей части герцогства Варшавского, отошел к России и корпус в г. Калише. Он получил новый устав, утвержденный в 1820 году великим князем Константином Павловичем. По этому уставу и на основании позднейших распоряжений, состоявшихся в царствование императора Александра I, корпус состоял из 200 кадет, из числа коих 150 воспитывались на казенный свет; остальные 50 воспитывались на собственные средства, именовались пансионерами и вносили в год по 800 золотых.

С течением времени число казенных воспитанников увеличилось, так что в корпусе образовался сверхкомплект.

В корпус принимались дети не моложе 10-ти и не старше 12-ти лет; только в виде исключения принимались 8-ми летние.

В учебном отношении корпус состоял из четырех нормальных классов и одного подготовительного.

В корпусе положено было обучать: Закону Божия, чтению, письму, арифметике, элементарной геометрии, тригонометрии, съемке (nivellement), алгебре о уравнений 2-й степени, языкам - польскому, русскому, французскому и немецкому, рисованию, основам артиллерии, фортификации, топографии, химии, физике, истории, географии, фронту... и танцам.

В летнее время кадеты выводились в лагерное расположение поблизости от корпуса и занимались строевыми упражнениями и съемкою.

В середине лета, 20 июля, производился экзамен, и, по результатам его, оказавшиеся наиболее успешными получали награды, состоявшие из золотого и серебряного орла на зеленой ленте, серебряных соединенных ветвей лавра, математических инструментов и книг.

В строевом отношении кадеты делились на две роты; каждая рота - на отделения, во главе которого находился унтер-офицер из воспитанников.

По окончании курса, 8 лучших кадет переводились в Варшавскую аппликационную школу для приготовления к службе в саперах, в артиллерию по квартирмейстерской части; остальные - поступали в войска подпрапорщиками и затем производились в офицеры польской армии.

Желающим не возбранялось переходить русские кадетские корпуса.

На содержание корпуса отпускалось ежегодно из казны по 212.245 злотых, но расход этот постоянно изменялся, смотря по наличному числу воспитанников.

Весь состав корпуса, как учащихся, так и учащих, был исключительно польский, за единичными исключениями.

Для православных воспитанников при корпусе состоял законоучитель.

По высочайше утвержденному 21-го марта 1805 года "Плану военного воспитания", кадетские корпуса 1-й и 2-й подлежали коренной реорганизации, как заведения, предназначенные собственно для военного образования будущих офицеров; но до открытия достаточного числа губернских военных училищ положено было оставить эти два корпуса на прежних основаниях.

Поэтому, в течение всего царствования императора Александра *, оба кадетские корпуса подвергались лишь частным преобразованиям, клонившимся к улучшению способов подготовки будущих офицеров и увеличению их числа сообразно возросшим потребностям армии, в связи с мерами, направленными к улучшению благоустройства обоих заведений.<...>

В 1816 году учрежден был из начальников Петербургских военно-учебных заведений комитет для составления положений о каждом из них, по возможности на одинаковых основаниях, сообразно с их потребностями и существовавшими тогда ценами на все предметы довольствия.

Составленное Комитетом штатное положение (о коем уже было упомянуто выше) повелено было привести в действие с 1-го января 1817 года.

По этому положению, кроме увеличения комплекта заведений и сумм отпускавшихся на их содержание, определено было в каждом из корпусов иметь, сверх 4-х рот, еще одну резервную роту.

Воспитанники малолетнего отделения 1-го кадетского корпуса распределены были по особым "камерам" (числом 6), из которых каждою заведовала особая воспитательница, под общим наблюдением инспектрисы; при детях прислуга была также женская.

С назначением в 1819 году на должность директора Пажеского и всех кадетских корпусов графа П.П. Коновницына, в учебно-воспитательной части обоих корпусов были сделаны многие улучшения.

Так, 1820 - 21 гг. установлены были кандидатские списки, для соблюдения очереди, по порядку поступления просьб, при приеме малолетних в кадетские корпуса, и введены общие правила для однообразной аттестации кадет, как по нравственным качествам, так и по успехам в науках, при чем установлены как определенная система в оценке поведения кадет баллами, та и самое значение баллов

Для улучшения состава учителей по проекту Коновницына была учреждена гимназия для приготовления преподавателей.

Наряду с заботами об усовершенствовании учебно-воспитательной части в кадетских корпусах было обращено внимание и на благоустройство зданий и внутренних помещений в обоих корпусах, а также на материальное и служебное положение лиц учебно-воспитательного состава.

Со времен образования Совета о военных училищах (1805 г.) в непосредственное его заведование поступил и императорский военно-сиротский дом, назначенный для преобразования в двухротное Санкт-Петербургское губернское училище. Подчинение его министру военно-сухопутных сил прекратилось, и дом, вместе со столичными корпусами, перешел в управление цесаревича Константина Павловича, до того времени не имевшего никакого отношения к дому.

В самый год поступления военно-сиротского дома в ведение Совета обнаружилось, что в заведении не все обстояло благополучно: вследствие тесноты и нечистоты в помещениях, развилась между воспитанниками чесотка.

<...>

Девичье отделение дома решено было совершенно выделить и передать в ведомство заведений императрицы Марии Федоровны.

Одновременно с этими мерами было решено приступить к возведению новых зданий и перестроить старые. Работы по постройке новых зданий были закончены к осени 1809 года, и дом переселился в новое помещение 19-го ноября этого года.

Предположенное переустройство дома в двухротное губернское военное училище по "плану военного воспитания", не было осуществлено, и дом продолжал существовать на положении учебного заведения, которое должно было подготовлять молодых людей не для пополнения армии офицерами, а для поступления воспитанников в "высшие кадетские корпуса", где они и должны были получать подготовку специально военную.

В виду этого, что на строевые занятия воспитанников в доме обращалось меньше внимания, нежели в Дворянском полку и в кадетских корпусах.

Слабые результаты обучения фронту обратили на себя внимание цесаревича Константина Павловича, а потому с 1811 года (вплоть по 1825) началось постоянное откомандирование во 2-й кадетский корпус выпускных воспитанников дома для усовершенствования "во фронтовой службе", после чего уже они производились в офицеры.

Высочайше утвержденное 12-го декабря 1816 года "штатное положение", коснулось и Императорского военно-сиротского дома.

По новым штатам число кадет с 400 было увеличено до 500. Число рот не изменилось; их осталось по-прежнему две (175 строевых и 75 малолетних кадет). Особых инструкций по учебной и воспитательной частям военно-сиротский дом не имел, а руководствовался порядком, "основанным на долговременности и предшествовавших опытах, а также на приспособленном к заведенным в 1-м кадетском корпусе" .

Что касается многочисленных военно-сиротских отделений, то в 1804 году изданы были подробные правила о записывании в них солдатских детей, которым в 1805 году присвоено название военных кантонистов. Число их к концу царствования императора Александра * простиралось до 154 тысяч.

Все отделения были переданы в ведение главного начальника военных поселений, г. А.А. Аракчеева, и в 1824 году для них были изданы новые правила, с разделением кантонистов на три возраста: до 10-ти, до 15-ти и до 18-ти лет.

Кантонисты младшего возраста раздавались на воспитание их родителям и родственникам или же, за особое вознаграждение, постоянным опекунам.

По достижении 10-ти лет они обязывались посещать классы, а с 15-ти лет уже все кантонисты обязаны были поступать в отделения, где обучались грамоте, счету, фронту, различным мастерствам и сельским работам.

Таким образом, было установлено, что солдатские сыновья должны принадлежать военному ведомству, так что правительство приобрело право на сыновей солдат, прижитых во время службы. Солдаты - отцы были лишены своих естественных прав, и дети их, насильно отдаваемые в военно-сиротские отделения, становились сиротами при живых родителях.

Кроме солдатских детей, в военно-сиротские отделения нередко поступали и сыновья неимущих дворян; но в начале 1824 года последовало распоряжение о перемещении оттуда дворян, сообразно возрасту, в кадетские корпуса и в Дворянский полк, так как почти все отделения "терпели недостаток в помещении, через что возникали в оных болезни".

Нет сомнения, что тогдашнее устройство военно-сиротских отделений, помимо тесноты помещений, представляло много существенных препятствий для правильного воспитания кантонистов; тем не менее, следует признать эти заведения, выпускавшие ежегодно в войска весьма значительное число своих питомцев, почти единственным в то время источником распространения грамотности между нижними чинами армии.

Хотя по окончании войны с Наполеоном и были у нас сделаны попытки обучения солдат по известной тогда Белль-Ланкастерской методе, и в 1817 году, по высочайшему повелению, был учрежден в Петербурге даже особый комитет для ведения взаимного обучения в школах солдатских детей, но уже в начале двадцатых годов мысль о распространении в войсках подобных школ была совершенно оставлена, потому что на эти школы стали смотреть как на средство распространения вольнодумства и мятежа.

Тем не менее, ланкастерская метода взаимного обучения многим передовым людям казалась настолько пригодною, что гр. Коновницын в 1821 году внес проект о введении ее, с некоторыми видоизменениями в обучение дворян Дворянского полка, но она просуществовала там не долго и со смертью Коновницына (1822 г.) была оставлена.

В начале 1807 года, по ходатайству дворянства Смоленской губернии, Гродненский кадетский корпус перемещен был в г. Смоленск.

Основанием к такому переводу послужило то обстоятельство, что еще в 1804 году дворянство Смоленской губернии приступило к постройке особого здания для проектированного губернского военного училища, с учреждением которого Гродненский корпус подлежал упразднению.

По переводе в Смоленск корпус поместился, однако же, в наемном здании и оставался здесь до 1812 года, когда воспитанников его, с открытием военных действий, перевели сперва в Тверь, потом в Ярославль и, наконец, в Кострому, сохраняя, однако же, за корпусом название Смоленского. Кадеты, по-прежнему, получали в корпусе общую и специальную подготовку и, по окончании курса, производились прямо в офицеры. <...>

...Тяжелое положение побудило директора ходатайствовать о переводе корпуса в Москву и об утверждении для него нового штата.

Ходатайство это увенчалось успехом, и в 1818 году предположено было перевести корпус в Москву, с увеличением комплекта со 100 на 500 воспитанников и с отпуском на его содержание 270 тыс. рублей.

Но самый перевод корпуса в Москву состоялся лишь летом 1824 года. Для него были приспособлены помещения в Головинском дворце, и с 3-го августа 1824 года Смоленский корпус, переименованный в Московский кадетский корпус, начал свою деятельность. <...>

С переименованием Артиллерийского и Инженерного шляхетного кадетского корпуса во 2-й, специальная подготовка военных инженеров почти совершенно прекратилась, а, вместе с тем, стал ощутительнее обнаруживаться и недостаток в офицерах этого рода оружия.

Не говоря уже о ХV*** столетии, но даже и в начале Х*Х наше правительство пользовалось услугами иностранных инженеров (Бетанкур, Оппреман, Сухлетен, Сенновер и др.).

Неудобства такого порядка при производстве сооружений собственно по военному ведомству сознавались уже в первое пятилетие царствования императора Александра *, и необходимость в возрастании специального учебного заведения ля военно-инженерного дела побудила инспектора инженеров, генерала фон Сухлетена, настоять на учреждении особого заведения, под названием "Инженерной школы", которая и была открыта в 1804 году, с составом в 25 воспитанников или кондукторов.

В школе обучали элементарной математике (алгебре и геометрии) фортификации и основным правилам гражданской архитектуры.

В 1810 году инженерная школа была увеличена в составе, а также увеличен был в ней и объем преподавания.

В училище, сверх вольноопределяющихся, юнкеров и кондукторов, был учрежден и офицерский класс на 15 вновь произведенных офицеров. По окончании положенного для них одногодичного курса, их выпускали на службу в инженерные войска.

В 1816 году при училище была учреждена модельная мастерская.

Несмотря на указанные мероприятия по расширению инженерного училища и на то, что училище успело снабдить армию 110 военным инженерами, потребность в них все-таки не была удовлетворена в должной степени, а потому ведомство принуждено было о времени обращаться к постороннему источнику: к основанному в 1810 году Института инженеров путей сообщения, в котором введено было даже преподавание фортификации и предполагалось преподавание курса артиллерии.

В 1819 году вновь назначенный генерал-инспектор по инженерной части, великий князь Николай Павлович, находя число обучавшихся в инженерном училище недостаточным для укомплектования офицерами инженерного корпуса, представил, при особом докладе императору Александру *, проект нового положения для училища.

24-го ноября 1819 года проект этот был высочайше утвержден, и училище начало свою деятельность уже под наименованием Главного инженерного училища.

По новому положению, в училище принимались вольноопределяющиеся, юнкера, кондуктора и унтер-офицеры, не моложе 14-ти и не старше 18-ти лет, по предварительному экзамену из арифметики, алгебры, геометрии, французского и немецкого языков, истории, географии и рисования.

Училище делилось на два отделения: высшее-офицерское (48 слушателей), с двухгодичным курсом, и низшее - кондукторское (96 чел.) - с трехгодичным курсом.

Офицерам инженерного корпуса, всех чинов, находившимся в Петербурге, разрешалось посещать лекции в высшем офицерском классе.

По результатам испытаний, которые производились ежегодно, офицеры выпускались на службу в инженерный корпус и саперные батальоны.

Не успевающие в науках выпускались в армейские полки.

Новые исследования и открытия в области химии, механики и физики в начале Х*Х века (Фультон, Стефенсон) и совершенствование в области военного искусства (Наполеон) вызвали необходимость такой постановки учебных курсов в училище, чтобы будущие деятели на поприще военно-инженерном стояли на высоте современных им требований инженерного искусства.

В виду этих соображений, курсы были организованы таким образом, что в кондукторских классах давалось основательное и частью специальное (все отделы элементарной математики, дифференциальное исчисление, языки, география, история, фортификация и артиллерия, черчение и рисование), а в офицерских - специальное для будущего инженерного офицера: интегральное исчисление, механика, физика, химия, строительное искусство и фортификация.

Лекции были двухчасовые и распределялись: от 9-ти до 1-го часа (2 лекции), от 1-го ч. до 3-х ч. и от 5 - 7 (2 лекции) 4 всего ежедневно было 4 лекции.

Артиллерийский и Инженерный шляхетный корпус, как сказано выше, переименован в 1800 году во 2-й кадетский корпус, утратил свое специальное назначение и получил характер общеобразовательного военно-учебного заведения. для приготовления офицеров всех видов оружия.

Хотя большинство выпускных кадет 2-го корпуса, по-прежнему, назначалось в артиллерийские части, но, во-первых, их было слишком мало (от 15 - 20 человек в год), а во-вторых - самая подготовка их не могла уже быть достаточно полною и тщательною, в виду иных целей, коим должен был удовлетворять корпус.

Другой источник комплектования артиллерии офицерами-юнкерские классы при учебных гвардейских ротах - имел средства образования еще более скудные, чем средства 2-го корпуса и других заведений.

25-го июля 1819 года в управлением артиллерией вступил великий князь Михаил Павлович, носивший со дня своего рождения звание генерал-фельдцейхмейстера. Еще в бытность в Париже в 1814 году, Его Высочество не мог не заметить, насколько французские артиллеристы превосходили своею общею и специальною подготовкой наших артиллеристов.

В то же время было обращено внимание и на некомплект фейерверкеров в строевых частях артиллерии.

Обстоятельства эти побудили августейшего генерал-фельдцейхмейстера войти с всеподданнейшим докладом о сформировании учебной артиллерийской бригады, из трех рот для приготовления фейерверкеров, а при ней "Артиллерийского училища" для приготовления офицеров; доклад этот удостоился высочайшего утверждения 9-го мая 1820 года.

Училище предположено было соединить по командной части с ротами учебной бригады и подчинить его командиру учебной артиллерийской бригады. В самом училище часть строевая, воспитательная и хозяйственная поручалась ведению штаб-офицера, в звании командира училища, а учебная часть - инспектору классов.

25-го ноября 1820 года в училище начались классные занятия, при составе в 22 юнкера, число коих в следующем же году увеличилось до 76-ти человек.

На основании высочайше утвержденного положения для артиллерийского училища, оно должно было, по примеру главного инженерного училища, состоять из двух отделений: высшего - офицерского, и низшего - юнкерского; офицерское отделение разделялось на 2, юнкерское - на 3 класса, к коим был прибавлен вскоре 4-й.

В офицерском отделении дозволялось посещать лекции всем артиллерийским офицерам, пребывающим в Петербурге.

В офицерских классах преподавались: теория выстрелов и употребление артиллерии в различных случаях войны; некоторые сведения из материальной и технической частей иностранных артиллерии, долговременная фортификация, тактика и стратегия, история трех последних столетий, высшая математика (интегралы и дифференциалы), статика, динамика, физика, химия и языки (русский, французский и немецкий).

В юнкерских же классах предметами преподавания были: Закон Божий, математика (в объеме гимназического курса) и аналитическая геометрия; история, география, статистика, языки (русский, французский и немецкий), черчение, артиллерия и фортификация, при чем два последних предмета входили в курс только старшего класса.

На первых же порах было обращено внимание на то, чтобы привлечь в училище наилучшие педагогические силы и поставить учебную часть сразу на должную высоту. Заботы августейшего генерал-фельдцейхмейстера в этом отношении увенчались полным успехом и училище заслуженно приобрело добрую славу и уважение современников.

Курс обучения начинался обыкновенно в январе.

Ежедневно в юнкерских классах было 4 лекции: две до обеда от 8 - 12-ти ч, по 2 часа каждая, и две после обеда, от 2-х до 5-ти час, по 1Ґ ч. каждая; впоследствии же от 3-х до 6-ти час, кроме среды и субботы, когда послеобеденных лекций не было, и время это посвящалось строевым учениям и фехтованию.

По субботам при собрании всего училища читалась одна или несколько глав из воинского артикула Петра Великого.

В офицерских классах ежедневно назначались 3 лекции (двухчасовые), от 8 - 2-х час. дня.

Выпускные и офицерские экзамены производились в октябре членами артиллерийского военно-ученого комитета.

Офицеры младшего класса при переводе в старший производились в подпоручики, а по выпуске из старшего класса назначались в части полевой артиллерии.

Беспрерывно, в течение всего царствования императора Александра *, продолжавшиеся заботы об увеличении числа выпускаемых офицеров для комплектования различных частей нашей армии побуждали правительство привлекать молодежь всяческими способами к службе военной. Выше было замечено, что воспитанники Института путей сообщения выпускались на службу военную и определялись офицерами в инженерное ведомство.

Другим источником, из числа гражданских заведений, для тех же целей комплектования офицеров, в Александровское время был Царскосельский лицей с состоявшим при нем благородном пансионом.

Основанный в 1811 году, лицей предназначался для воспитания и обучения в нем детей лучших дворянских фамилий, с тем, чтобы в будущем питомцы этого заведения могли занимать высшие в государстве должности как в службе гражданской, так и в военной.

В этих последних видах, через 11 лет, 18-го марта 1822 года состоялось высочайшее повеление о подчинении лицея Его Императорскому Высочеству цесаревичу Константину Павловичу, с той же целью, как сказано в высочайшем указе на имя цесаревича, чтобы "все действия к образованию воспитывающегося для военной службы юношества имели одинаковое направление".

Лицей, выпускавший и ранее поступления в ведение Совета о военных училищах своих воспитанников в ряды армии, с некоторою предварительною их подготовкою, начиная с 1822 года, ежегодно уже представлял в Совет списки выпускников, с показанием, кто из них и в какие части (гвардии и армейской кавалерии) подлежит определению.

При малом составе заведения, из него выходило в военную службу весьма ограниченное число молодых людей; тем не менее, за время состояния лицея в ведении Совета, из него было выпущено в 1822 - 1825 гг. около 35 человек; из них 11(все в гвардию) - в 1823 году, когда оказался особенно значительный некомплект офицеров во 2-й армии, достигший 250 человек, и когда, по высочайшему повелению, было произведено в офицеры до окончания курса 122 воспитанника, из числа кадет 1-го и 2-го кадетских корпусов, питомцев дворянского полка, военно-сиротского дома и, между прочим, лицея.

***

Из вышеизложенного очерка развития отдельных военно-учебных заведений в царствование императора Александра * видно, что все они, за исключением Оренбургского-Неплюевского училища, офицерских и юнкерских школ, учреждавшихся при войсках, а также военно-сиротских отделений, находились в ведении и под главным управлением одного центрального органа - Непременного Совета о военных училищах, - во главе которого стоял цесаревич Константин Павлович.

До 1812 года, с некоторыми перерывами, цесаревич принимал живое участие не только в деятельности Совета, но и в устроении вверенных Его Высочеству военно-учебных заведений. Он присутствовал в еженедельных заседаниях Совета, посещал корпуса, принимал ежедневно доклады дежурных офицеров 1-го и 2-го корпусов о состоянии заведений, присутствовал очень часто при строевых учениях корпусов и Дворянского полка, а в лагерное время, в течение четырех лет (1808 - 1811) почти безотлучно находился с кадетами, предпринимавшими ежегодно "практические походы" в стрельну или в Петергоф.

С отъездом цесаревича из Петербурга в 1812 году, а впоследствии, в 1815 году, с назначением Его Высочества главнокомандующим отдельным Литовским корпусом, которое требовало постоянного присутствия великого князя в Варшаве, явилась необходимость в учреждении второстепенного центрального органа, в лице главного директора Пажеского, кадетских корпусов и Дворянского полка. Должность эта была предусмотрена еще "Планом военного воспитания" 1805 года, и на главного директора кадетских корпусов, подчиненного цесаревичу, предполагалось возложить высший надзор за хозяйством и дисциплиной в этих заведениях, но фактическое осуществление этого предположения состоялось лишь в 1819 году, когда указом от 26-го ноября этого года на должность главного директора был назначен бывший военный министр, генерал-адъютант гр. П.П. Коновницын, пользовавшийся особым доверием государя и состоявший (1814 - 1815 гг.) главным наставником при великих князьях Николае и Михаиле Павловичах.

Но с учреждением должности главного директора и особого при нем дежурства общее руководство образованием и воспитанием в военно-учебных заведениях оставалось в ведении цесаревича и его канцелярии, учрежденной в Варшаве. Все вопросы об определении, увольнении и выпуске, рассмотрение программ по учебной части, учебников и пр. решались не иначе, как по предварительном докладе цесаревичу и с его соизволения.

Только по части строевого образования цесаревич сделал в 1824 году распоряжение о подчинении кадетских корпусов, Дворянского полка и военно-сиротского дома генерал-фельдцейхмейстеру великому князю Михаилу Павловичу, который и ранее этого неоднократно делал смотры и производил учения Дворянскому полку, о чем неукоснительно, по нескольку раз в месяц, посылал краткие отчеты цесаревичу в Варшаву, получая, в ответ на это, записки от цесаревича с изъявлением благодарности.

В одной из таких ответных записок цесаревич, изъявляя благодарность августейшему брату за производство строевого обучения Дворянскому полку, выражает надежду, что великий князь Михаил Павлович "распространит сие благо и на 1-й и 2-й кадетские корпуса и на императорский военно-сиротский дом в особое одолжение цесаревичу", а через две недели свидетельствует, что "с самой минуты поступления военно-учебных заведений под его начальство и по сие время ничего не имел, кроме одного удовольствия".

Ближайшими помощниками и сотрудниками цесаревича по управлению военно-учебными заведениями с 1819 по 1825 год последовательно были: гр. П.П. Коновницын и гр. П.В. Голенищев-Кутузов.

Кратковременное пребывание гр. П.П. Коновницына (1819 - 1822) на посту главного директора оставило, однако, глубокий след в жизни военно-учебных заведений.

Образованный, гуманный, доброжелательный, трудолюбивый, гр. П.П. Коновницын входил во все мелочи жизни и обстановки вверенных его заботам заведений. В то время, когда реакционное направление в области нашего просвещения вообще (кн. Голицын, Магницкий, Рунич) пускало все более глубокие корни, в военно-учебных заведениях предпринимавшиеся Коновницыным меры не мало способствовали улучшению как учебно-воспитательной, так и хозяйственно - административной частей.

Значение Коновницына в истории военно-учебных заведений, по справедливому замечанию одного из современников, напоминало времена гр. Ангальта и Мелиссино.

"Какая-то невидимая сила, - пишет один из воспитанников 1-го кадетского корпуса, - руководила поступками кадет: мы старались быть благонравными, послушными, и все делалось без приказаний и напоминаний со стороны корпусного начальства; гр. Коновницын был в состоянии сделать такой счастливый переворот во всех корпусах".

Но режим этот продолжался только три года, а на протяжении всей первой четверти Х*Х-го столетия военно-учебные заведения. по всем частям их устройства, в перемежку с благосостоянием, не мало пережили "нестроений", неизбежных в тогдашнюю эпоху преобразований.

Заботы о просвещении были главнейшими заслугами первого периода царствования императора Александра *.

Основание министерства народного просвещения, как особой отрасли государственного управления, было мерою несомненно благоприятною и представляло шаг вперед сравнительно с ХV*** веком, который не знал специального управления учебным делом и не имел соответственных центральных учреждений.

В новом министерстве началась усиленная деятельность, в которой приняли более или менее живое участие и близкие сотрудники императора. В главном правлении училищ собрались достойные представители интересов образования, которые проводили в учреждении свою искреннюю любовь к просвещению и свои гуманные взгляды.

Время управления министерством Завадовского остается навсегда блестящею эпохою в истории просвещения в России. При нем, по отзыву историка Александровской эпохи, хотя несколько и преувеличенной, по части образования сделано гораздо более в 8 лет, нежели за все предшествовавшее столетие.

Сотрудниками Завадовского были искренние друзья просвещения, каковы: Муравьев, Новосильцов, Строганов, Северин, Румовский, Фус и др. Представители обскурантизма позднейшего реакционного периода еще не народились, и молодежь, проникнутая высокими идеалами долга и чести, работала, по мере сил, не взирая на многие не совсем благоприятные условия постановки преподавания, с рвением необыкновенным.

"В студенческом кругу того времени", говорит Аксаков, "царствовало полное презрение ко всему низкому и подлому... и глубокое уважение ко всему честному и высокому"...

4 университета, 42 гимназии и 405 уездных училищ были плодом деятельности юного министерства народного просвещения. Заботы об обеспечении новых школ учителями выразились в восстановлении учительской семинарии и в учреждении в 1804 году педагогического института. Казанский университет был также специальным рассадником учителей.

Но дела внешней политики, затем войны и, наконец, предубеждение общества, не доверявшего казенной школе - с одной стороны, и недостатки в организации самих школ (гимназий и университетов) - с другой стороны, должны быть отмечены, как главные причины не вполне удовлетворительного состояния у нас школьного дела.

Учебные планы губернских гимназий по уставу 1804 года были обременены такими требованиями, которые мало чем уступали университетским курсам. Целями гимназического образования ставились как общее развитие, так и польза для практической жизни. Но ни та, ни другая не достигались в желаемой мере, потому что обе не отвечали запросам современного общества. Образовательная часть в гимназиях стояла гораздо выше, чем требовалось для зажиточных классов того времени, а воспитательная - почти совершенно отсутствовала; между тем, именно этою-то воспитательною частью и дорожило дворянство. В результате родители из дворян стали отдавать своих сыновей или в военно-учебные заведений, или же в частные пансионаты, а не в гимназии. Все это привело к необходимости изменить организацию гимназий, что и было сделано в 1811 году под руководством Уварова, в то время бывшего попечителем Санкт-Петербургского учебного округа.

По плану Уварова, гимназии должны быть заведениями для приготовления учащихся не к практической жизни, а к слушанью академических или университетских курсов наук. Для достижения этой цели курсовые программы подлежат сокращению и урощению.

На основании этих принципиальных соображений, гимназии совершенно изменились в своем внутреннем устройстве. Из предметов преподавания сохранены были только самые необходимые: Закон Божий, языки (русский, немецкий, французский и латинский), математика, история, география и физика. Все остальные науки(науки философские и общественные) были исключены и частью перенесены в университет. Получился тип среднего учебного заведения, очень приближавшийся к современному и упрочившийся с 1817 года.

Уваров, таким образом, положил начало разграничению предметов общего образования от предметов образования специального и этим нанес удар по энциклопедизму, который царил в школе ХV*** столетия и приводил в конечном результате к поверхности образования.

<...>

С 1819 года, почти одновременно с принятием Уваровской системы по министерству народного просвещения (1817 г.), начинается подъем учебного дела и в военно-учебных заведениях.

Выше было говорено о гр. Коновницыне и его деятельности на пользу кадетских корпусов. Одновременно с ним на пользу просвещения нашей молодежи много потрудились и другие лица, имена которых занимают почетное место в ряду деятелей Александровского времени: Карцов и Гамалея - в Морском кадетском корпусе; Засядко, Арсеньев, Тилло, Кениг - в артиллерийском училище; Эльснер, Сиверс, Опперман - в Главном инженерном - поставили эти заведения на ту высоту, которая доставила им известность, как рассадников просвещенных людей, а не только специалистов морского и артиллерийского дела или инженерного искусства.

Процветанием своим упомянутые специальные военно-учебные заведения, конечно, во многом обязаны неусыпным заботам августейших братьев императора - великого князя Николая Павловича, бывшего в то время генерал-инспектором по инженерной части, и великого князя Михаила Павловича, занимавшего пост генерал-фельдцейхмейстера.

Заботы об учебной части, прежде всего, выразились в привлечении к преподаванию лучших учительских сил.

Учителя военно-учебных заведений были двоякого рода: одни получали подготовку в самих военно-учебных заведениях, в так называемых гимназических классах (таких было меньшинство), другие выходили из педагогического института и Казанского университета по преимуществу. По иностранным языкам продолжали по-прежнему обучать юношество иноземцы, а законоучителями были не только представители белого духовенства, но и монахи.

Служебное положение и материальное обеспечение учителей было не завидное.

По словам одного из современников, учителя нижних классов были "люди знающие и добрые", но некоторые из них были настолько бедны, что "дозволяли кадетам пополнять пустые учительские карманы кусками хлеба, мяса, каши и масла в бумажках". Среди учителей встречались и бедняки, ходившие в изорванном платье и сапогах, из которых торчали пальцы.

Официальные сведения о материальном обеспечении преподавателей военно-учебных заведений за рассматриваемый период не сохранилось.

Что касается служебного их положения, то до 1824 года они получали по общим законоположениям о выслуге лет и наравне с прочими чиновниками гражданской службы.

При выработке общего плана образования народных училищ чиновникам по учебной части представлены были особые преимущества как в отношении жалованья и пенсии, так и награждения чинами.

Это преимущества, однако, не были распространены на преподавателей военно-учебных заведений.

Вследствие такого неравенства выгод и преимуществ по службе, учителя предпочитали занимать должности в заведениях министерства народного просвещения.

Для привлечения учителей в военно-учебные заведений преемник гр. Коновницына Голенищев-Кутузов представил цесаревичу проект положения, по которому учителя военно-учебных заведений по правам на чинопроизводство приравнивались к учителям заведений министерства народного просвещения.

Старшинство службы в учительском звании устанавливалось со времени утверждения в учительской должности.

Утверждение учителей в присвоенных им классных чинах установлено по выслуге ими четырех лет в учительской должности.

Положение это, одобренное цесаревичем, было рассмотрено в комитете министров и удостоилось высочайшего утверждения 15-го марта 1824 года.

Крайне скудные сведения об учителях до некоторой степени восполняются воспоминаниями современников. К сожалению, эти воспоминания порою грешат противоречивостью или пристрастием.

Так, по отзыву бывшего пажа Дарагана, учителя преподавали без всякой системы, поверхностно, отрывочно, заставляли больше выучивать наизусть.

По отзыву других, среди учителей были в высшей степени светлые личности, в роде учителя Лантинга, который имел огромное развивающее влияние на учеников.

С благодарностью вспоминают своих наставников и Зенденгорст, и Жиркевич, и Титов и др.

Из всех этих разрозненных сведений можно сделать только один вывод: наряду с личностями выдающимися, оставившими свои имена потомству (Кайданов, Куницын, Фус, Плетнев, Войеков и многие другие), были личности заурядные, и таковых, несомненно, было большинство.

В заключение нужно отметить, что в наиболее благоприятные условия в отношении выбора преподавателей были поставлены столичные военно-учебные заведения, особенно в Петербурге, где представлялось возможность привлекать к учительству наилучшие педагогические силы. Среди последних многие были масонами. Когда в 1822 году было предписано отобрать от преподавателей подписки о непринадлежности к масонским ложам, оказалось, что свыше 40 учителей Петербургских заведений принадлежали к масонским ложам.

Директор 1-го кадетского корпуса до 1820 г. и член главного правления училищ Ф.И. Клингер, по словам одного из современников, говаривал: "русских надо меньше учить, а более бить".

Обидное для самолюбия русского человека мнение, высказанное иноземцем, по-видимому, однако же, разделялось весьма многими педагогами и узаконенное, как уже объяснено выше, телесное наказание заняло первое место в ряду воспитательных мер в рассматриваемую эпоху жизни военно-учебных заведений.

Розга, подобно античной ferula, почиталась неотъемлемою принадлежностью воспитателя, будь то офицер или надзирательница в малолетнем отделении. Каждый имел право телесно наказывать провинившегося кадета во всякое время. Вслед за розгою обычною мерою взыскания было заключение в карцер, или в "тюрьму", как он назывался в 1-ом корпусе. В этом корпусе существовало особое монументальное здание, носившее название "Jeu de paume", служившее в Екатерининское время помещением для игр, а в Александровское время там была устроена "тюрьма" - полутемное помещение, в которое сажали провинившихся кадет на неделю и более. Свет проникал сквозь маленькое окошечко с железною решеткою. Деревянная кровать без тюфяка и стол были прикреплены к полу. Вместо подушечки - доска в наклоненном положении. С посаженного в карцер кадета снимали мундир и надевали солдатскую шинель. Пищею служили - хлеб и вода. По окончании срока наказания являлся ротный командир и четыре служителя с пучками розог: заключенный перед освобождением подвергался жестокому телесному наказанию, которое, однако же, тщательно скрывалось от прочих кадет.

Каких-либо законов или инструкция, определявших порядок нравственного воспитания, не существовало, если не считать узаконенное телесное наказание, о чем было уже сказано выше, и приложенные в проекте устава губернских училищ взыскания, в виде отделения провинившегося от товарищей ограничения в пище, надевания серого кафтана и пр.

Все делалось по обычаю; улучшения и перемены производились начальниками отдельных заведений и составляли, так сказать, распоряжения домашние; не будучи утверждены высшим начальством, распоряжений эти не могли считаться ни общими, ни постоянными, ни прочными, ибо изменялись по усмотрению каждого начальника в отдельности.

Вообще же воспитательные обязанности корпусных офицеров ограничивались внешним надзором, и каждое нарушение заведенных порядков сопровождалось наказанием, большей частью телесным, к которому некоторые кадеты, наконец, привыкли настолько, что совершенно притупились к ласковому обращению и не выносили назиданий доброжелательных и гуманных офицеров, говоря: "веди мы не барышни".

Стеснения и ограничения на каждом шагу, так что пажи и кадеты, не смели появляться на улице без сопровождения слуги или кого-либо из родственников. Только камер-пажам разрешалось ходить по улицам без провожатых, а в театре сидеть в креслах.

За крупные проступки (например: побег, присвоение чужой собственности, пьянство, буйство и пр.) виновные обыкновенно подвергались разжалованью в рядовые, с назначением в полки Литовского корпуса (которыми командовал цесаревич) или в дальние армейские полки.

Генерал от Инфантерии Константин Романович Семякин (выпускник 1820 г.)

Суровость мер взыскания, при тогдашних нравах, много зависела от индивидуальных свойств лиц учебно-воспитательного состава. Странным и необъяснимым фактом является, поэтому, применение строгих карательных мер по отношению к учащимся со стороны корпусных офицеров, из числа коих весьма многие сами были воспитанниками тех же кадетских корпусов, но только предшествовавшей Екатерининской эпохи, времени управления заведениями таких лиц, как Мелиссино и гр. Ангальт, когда телесные наказания почти не применялись. Правда, уже при преемнике гр. Ангальта, М.И. Голенищеве-Кутузове, розга вошла в употребление, но на первых порах она вызвала пассивный протест, который выразился в самоубийстве одного из кадет, наказанных телесно.

Суровый режим кратковременной эпохи Павла I не мог пустить глубоких корней и круто изменить образ мыслей корпусных воспитателей. Остается, следовательно, признать, что лица, стоявшие во главе заведений, давали направление и определяли характер воспитания согласно своим индивидуальным качествам. Такой вывод можно подтвердить фактами. Так, например, во главе 1-го кадетского корпуса почти 20 лет (1801 - 1820) стоял генерал Клингер, который суровостью вида и неприветливостью навлек на себя общую нелюбовь и слыл жестоким человеком.

Клингера сменил бывший инспектор классов М.С. Перский, и для кадет 1-го корпуса настал снова период благоденствия. Ласковый, заботливый, участливый, Перский пользовался всеобщею признательностью и уважением. Оно совершенно отдавался интересам кадет и корпуса и никогда не отлучался из заведения. К наказаниям он не прибегал, и обычные слова его, обращаемые к провинившемуся - "дурной кадет" - были действительнее всяких розог.

Суровое и грубое обращение наставников с воспитанниками не могло не отражаться на характере взаимных отношений между последними.

Так, преследование и истязание новичков было обычным явлением.

Унтер-офицеры из кадет часто творили расправу собственноручно, пуская в ход линейку, которой били по ладоням до опухоли, а фельдфебель, кроме того, прибегал и к ременной плетке. Почти в каждом классе была партия "старых" кадет, "закалов", которых остальные боялись и не смели им противоречить.

Товарищеский самосуд был также в большом ходу. особенно настойчиво преследовали кадеты в своей среде заискивание у начальства и доносы; замеченных в "фискальстве" обыкновенно жестоко избивали, а затем подвергали товарищескому остракизму.

0x01 graphic

Генерал-Адъютант, Генерал от Инфантерии Александр Петрович Хрущов (выпускник 1825 г.)

Как на особенность взаимных отношений, существовавших в рассматриваемое время между воспитанниками военно-учебных заведений, большинство современников указывают на сильный дух товарищества, которое было крепким не только в стенах заведений, но и вне их.

Для физического воспитания так же не было никаких законов или инструкций, как и для воспитания нравственного.

Поэтому, те или другие результаты в деле физического воспитания всецело зависели от начальника заведений и степени его участия к кадетам.

Пища во всех почти заведениях, до назначения гр. Коновницына главным директором, была далеко не удовлетворительной, особенно в отделениях для малолетних.

Утром во всех заведениях, кроме Пажеского корпуса, где разрешалось пить чай (но на собственные средства), воспитанникам подавался "Габер-суп" (овсянка) или кусок черного хлеба с солью, или булка из пшеничной муки. В 12 часов подавался обед: тарелка супа, или щей, или гороху; кусок жесткой говядины и пироги с кашей (пшенной или гречневой) или говядиной, а по праздникам - хворост.

В 4 часа дня отпускалась булка и стакан воды; на ужин - тарелка супа и гречневая каша с растопленным маслом.

Особенно ненавистны были кадетам 2-го корпуса пироги с "душистыми" гусаками, а воспитанникам Дворянского полка - похлебки, из-за которых случались массовые беспорядки, при чем кадеты отказывались принимать пищу. В таких случаях главных виновников секли тут же в столовой, а всех лишали пищи на целый день; проморив до вечера голодом, подавали к ужину то же самое блюдо.

Когда в 1821 году, по поручению гр. Коновницына, было проведено тщательное расследование состава и количества кадетской пищи, то оказалось, что главными пищевыми продуктами были картофель и горох; мяса же приходилось в день от Ґ - 5/7 фунта, считая, в том числе, кости и жир.

Естественно, что кадеты не только голодали, но и болели от недостаточного питания. Между тем, корпусное начальство не возбраняло доступа на кадетский двор торговцам и торговкам, которые с утра до вечера сбывали кадетам всякую снедь за деньги и в долг, при чем в последнем случае многие кадеты расплачивались при производстве в офицеры.

<...>

Несомненно, что сосредоточение в последние годы рассматриваемого периода правительственной власти над большей частью тогдашних заведений и учреждение для них специальной администрации положили начало более целесообразной администрации у нас военно-учебного дела; но коренное устранение вышеуказанных существенных недостатков, вместе с упрочением правильного устройства кадетских корпусов по всем частям, приведение их в стройную систему и дальнейшим ее развитием, составило уже предмет царственных забот державного преемника императора Александра *.

Вид Воспитательного дома. Р. Кудряшов.

Первая половина XIX в.

Источники кн.:

"Столетие Военного министерства.

1802-1902. т.Х, ч.1. Главное управление военно-учебных заведений. Исторический очерк. Сост. П.В. Петров.- СП б., 1902.

Корпуса 1-й, 2-й, Гродненский и военно-сиротский дом.

Дело архива Главного управления военно-учебных заведений 1801 года, N1.

В Дерпте, Гродно, на Волыни, Киеве, Нижнем-Новгороде, Вологде, Смоленске, Твери, Ярославле, Владимире, Рязани, Орле, Харькове, Саратове, Оренбурге, Тобольске и Казани.

П.С.З., т.26, N 19980.

В Дерпе-генералу от инфантерии кн. Голицыну; в Гродно-генерал-лейтенанту Бенигсену; на Волыни-генералу от инфантерии Розенбергу; в Киеве-генералу от инфантерии Фельшу; в Нижнем Новгороде-тайному советнику Кудрявцову; в Казани-генерал-лейтенанту Пущину; в Вологде-действительному статскому советнику Горяинову; в Смоленске-генерал-лейтенанту кн. Гике; в Твери- действительному статскому советнику Мертенсу; в Ярославле-статскому советнику и.д. губернатора кн. Голицыну;во Владимире-тайному советнику Руничу; в Рязани-действительному статскому советнику Шишкову; в Орле-действительному статскому советнику Яковлеву; в Харькове-действительному статскому советнику Зильбергарнишу; в Саратове-тайному советнику Ланскому; в Оренбурге-генерал-майору Бахметьеву и в Тобольске - действительному статскому советнику Кошелеву.

Наиболее крупные пожертвования сделаны: Тверским дворянством -200.000 руб.; Рязанским-87.000 руб.; Смоленским.-65.000 руб.; Ярославским -63.000 руб.

Или "военных корпусов" , как они названы в рескрипте.

Под "высшими" разумелись столичные.

Журнал временной комиссии от 15-го октября 1803 года, N1 и Дело архива главного управления военно-учебных заведений.1801, N1.

Дело архива главного управления военно-учебных заведений.1801, N1.

Записка в делах архива главного управления.1801 г., N1.

15-го марта 1804 г., 15-го июня 1804 г., 22-го июня 1804 г. и 22 июля 1804 года.

П.С.З., т.27, N20975 и т.28, N21675.

Санкт-Петербург, Москва, Смоленск, Киев, Воронеж, Тверь, Ярославль, Нижний, Казань и Тобольск.

Такие училища существовали: в Твери, Вильне, Гродно, Тамбове, Туле, Калуге, Тифлисе и др. городах.

По плану разрешалось принимать в 1-ы и 2-й кадетские корпуса и со стороны, но не иначе, как по экзамену.

Дело архива главного управления военно-учебных заведений.- 1805, N2.

П. С.З., т.28, N 21685.

П. С.З., т.28, N 21815.

Дело архива главного управления военно-учебных заведений.- 1805, N2.

Взгляд цесаревича изложен в особой, собственноручно подписанной им записке:" Мнение о штрафовании воспитанников розгами" (Дело архива главного управления военно-учебных заведений.- 1805, N2, ил.52-55).

Подлинная записка оставлена цесаревичем у себя (Дело архива главного управления военно-учебных заведений.- 1805, N2, л.51).

Дело архива главного управления военно-учебных заведений.- 1805, N2, л.60-61.

Дело архива главного управления военно-учебных заведений 1801 г. и проект доклада на бумагах Бегичева (Связка N40, бумаги 1801-1830 гг.).

При обсуждении плана военного воспитания, генерал-майор Клингер высказался против войсковых унтер-офицеров (дядьки), предложив назначать унтер-офицерами самих воспитанников.

Дело архива главного управления военно-учебных заведений. 1817, N37.

П.С.З., т.26, NN 19984 и 20015 (Лалаев, 1, 94).

Дело архива главного управления военно-учебных заведений. 1805, N5, л.4 и сл.

Лалаек, 1, 94; Дело архива главного управления военно-учебных заведений. 1817, N37 (всеподданнейший доклад).

Дело архива главного управления военно-учебных заведений. 1817, N37.

П.С.З., т.34, N 27187.

Лалаев, 1, 95; Мельницкий. Сборник сведений о военно-учебных заведениях в России, 1, ч.2, 10-12.

Мельницкий, 1, ч.2, 11-12.

П.С.З., т.27, N 20126; журналы Совета о военных училищах 1805 г., ""12 и20; Лалаев, 1, 96; Мельницкий, 1, ч.2, 12.

Лалаев, 1, 95.

Дело архива главного управления военно-учебных заведений. 18067, N36.

П.С.З., т.5, N3457, 1830; Лалаев, 1, 96-97; Мельницкий, 1, ч.1, с.104-111.

Дело архива главного управления военно-учебных заведений. 1806, N20.

П.С.З., т.39, N 29770; Лалаев, 1, 97-98; Мельницкий, ч.2, 111-118 (подробно).

Мельницкий, **.ч.3, 53.

Журналы Совета 1811 г., N2 и 1812 г., N2.

Любопытное письмо это, на французском языке, находится в деле архива главного управления военно-учебных заведений.1812 г., N4.

Дело архива главного управления военно-учебных заведений. 1805, N29.

Дело архива главного управления военно-учебных заведений. 1809, N27 (по описи 1896 г. N34).

Вестник всемирной истории, 1901, N 11 (статья Ф.А. Леева "Дореформенная армия" ).

Дело архива главного управления военно-учебных заведений. 1806, N16.

Вестник всемирной истории, 1901, N11) статья Ф.А. Леева "Дореформенная армия" ).

Дело архива главного управления военно-учебных заведений. 1820, N10/100.

П.С.З., т.37, N 28184, 1820 г. и Дело архива главного управления военно-учебных заведений. 1829, N10/100.

Ныне-генерального штаба.

Т.е. разбивка лагеря.

Он же-член Совета о военных училищах.

Об училищах для колонновожатых подробности см.: 1)Мельницкий, **, ч.3, 103 и сл.; Военный Сборник, 1872, 1874 и 1877 гг. (статьи Глиноецкого: Русский генеральный штаб в царствование императрицы Екатерины ** и Александра *). Объяснение слово колонновожатый или вожатый (от нем. fuehrer)- см. статью проф. Гейсман (Военный Сборник, 1902, N5).

П.С.З., т.27, N 20452. 1802 г.

Подробные сведения о Пажеском корпусе см.: 1) Д.М. Левшин. Пажеский Его Императорского Величества корпус за сто лет.(1802-1902 г.) -СП б., 1902 и 2)гр.Милорадович. Материалы для истории Пажеского Его Императорского Величества корпуса.- Киев, 1876; Мельницкий, 1, ч.2, с.12 и сл.; 4)Лалаев, 1, 98 и сл.

П.С.З., т.31, N 28224.

Мельницкий, 1, ч.2, с.43. и Дело архива главного управления военно-учебных заведений. 1816 г., N 58/6.

П.С.З., т.31, N 24171.

С 1810 по 1817 г. было выпущено в свиту-5 пажей.

П.С.З., т.29, N 22493 и 22494. 1807 г.

Подробности см.: Мельницкий, 1, 100 и сл.; Гольмдорф. Материалы для истории бывшего Дворянского полка.- СП б., 1882.

Мельницкий, 1, ч.2, с.40.

П.С.З., т.43, ч. **, штатное положение к N 28716/26555.

Дела архива Главного управления военно-учебных заведений. 1825, N 66/82.

Дела архива Главного управления военно-учебных заведений: 1813, N11/13; 1815, N12/50; 1817, N30/102; 1824, N 57/66.

Массовые проступки в то время назывались "буйственными" .

Гольмдорф, 121.

Подробности см.: Финляндский кадетский корпус. Исторический очерк.-Фридрихсгам, 1890; Мельницкий, 1 ч.2, с.52; Лалаев, 1, 107.

П.С.З., т.33, N 26227. 1816 г.

Подробно о ней см.: 1)Мельницкий, 1, ч.2, с.101 и сл.; 2)Лалаев, !, с.109; 3) Исторический очерк Николаевского кавалерийского училища. бывшей школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, - СП б., 1898.

П.С.З., т.38, N 29460. 1823 г.

Подробно о них см.: Бобровский. Юнкерские училища. Историческое обозрение их развития и деятельности.- СП б., 1872.

Автором проекта ее "Положения" был генерал-адъютант Киселев, настаивавший еще в 1822 году на учреждении такой школы.

Училище с целью подготовки военных людей в офицерском звании.

Корпус был основан в 1793 г. прусским королем Фридрихом-Вильгельмом ** для вновь приобретенных им польских провинций.

С Калишским корпусом цесаревич познакомился еще в 1813 году, когда подробно осматривал его по всем частям устройства (Дело архива главного управления военно-учебных заведений. 1831., N5/5.).

Все сведения о корпусе (частично на французском языке) извлечены из "Дела архива главного управления военно-учебных заведений. 1831., N5/5; О корпусе печатные свидетельства имеются: Мельницкий, **, ч.3, с. 133 и сл. и Лалаев, **, 48-49.

Корпус пользовался особым покровительством главнокомандующего польской армии цесаревича Константина Павловича. Содержание кадет было весьма хорошее; пища здоровая и достаточная; частота в помещениях, обилие света и воздуха благотворно действовали на учащихся; больных было очень мало (Отчет генерал-майора кн. Голицына в Делах главного управления военно-учебных заведений. 1831, N5/5.

Подробно см.: 1)Мельницкий Ю 1, ч.2, с.2; 2)Лалаев, 1.

Членами комитета были: директор Морского кадетского корпуса-вице-адмирал Карцов, директор 1го кадетскогокорпуса -генерал-лейтенант Клингер, директор горного корпуса Дерябин, директор военно-сиротского дома-генерал-майор Арсеньев и директор 2-го кадетского корпуса генерал-майор Маркевич.

Журнал Комитета Министров 25-го апреля 1816 г.

П.С.З., т.43, ч. **, штатное приложение к N28716/26555, 1816 г.

Дела архива Главного управления военно-учебных заведений. 1821 г., N13/169 и 1822 г., N42/7.

Система была 100-бальная. Значение баллов установлено такое: 0- безнадежно; 1-29-худо; 30-69- посредственно;70-89-хорошо; 90-99-весьма хорошо и 100-отлично.

Дела архива Главного управления военно-учебных заведений. 1821 г., N13/169.

Так, еще в 1810 г. офицерам 1-го и 2-го кадетских корпусов предоставлено было старшинство против армейских одним чином выше, до подполковника (П.С.З., т.31, N 28224, 1810 г.).

Подробно см.: Исторический очерк Павловского военного училища, Павловского кадетского корпуса и императорского военно-сиротского дома. 1798-1898.- СП б., 1898.

Дела архива Главного управления военно-учебных заведений. 1810 г., N41.

Дела архива Главного управления военно-учебных заведений. 1805 г., N3.

Окончательное отделение девичьего училища состоялось в 1807 году (С 1829 г.- Павловский институт).

Помещение, ныне занимаемое Константиновским артиллерийским училищем.

Исторический очерк Павловского военного училища, с.172.

Лалаев, 1, 120.

Лалаев, 1, 120-121.

Пыпин. Общественное движение в России при Александре *.- СП б.., 1900, с.337 и сл.

Дела архива главного управления военно-учебных заведений.1821 г., N13а/169.

Подробно см.:1)Мельницкий Ю 1, ч.2; 2)Лалаев, 1, с.105-106; 3)Исторический очерк образования и развития 1-го Московского кадетского корпуса.- СП б., 1878.

Предположенное для корпуса здание так и не было достроено.

П.С.З., т.35, N 27370. 1818 г.

П.С.З., т.36, N 27998. 1819 г.

Исторический очерк образования и развития артиллерийского училища.- СП б., 1870.

П.С.З., т.37, N28268.

Высочайший указ от 18-го марта 1822 г. (Дела архива главного управления военно-учебных заведений. 1822 г., N34/64).

В программу учебного курса лицея входили артиллерия фортификация, фехтование и верховая езда. Из воспитанников 1-го выпуска лицея (1817 г.) 12 человек из 30 надели эполеты. К тому же, как известно, стремился и Пушкин, вышедший, однако же, в службу гражданскую по семейным обстоятельствам.

Дела архива главного управления военно-учебных заведений. 1823 г., N21/26.

П.С.З., т.36, N 28132.

Дела архива главного управления военно-учебных заведений. 1824 г., N58/82.

Собственноручно подписанные цесаревичем 28 записок на имя великого князя Михаила Павловича хранятся в архиве главного управления военно-учебных заведений.

От 21-го марта 1824 года, N25.

Записка цесаревича от 5-го апреля 1824 г., N 30.

Русская Старина, -1879, кн.2 (1-й кадетский корпус. 1813-1825 гг.).

Милюков. Очерки по истории русской культуры.-ч.2.- СП б., 1899.

Пыпин. Общественное движение в России при Александре *. -СП б., 1900.

Сухомлинов. Исследования и статьи, т.1.

Богданович. История царствования императора Александра * и Россия в его время, ст.1, 140.

Аксаков. Полн. собр. соч., т. **, с.304.

Милюков.

В их числе был и знаменитый Фотий, законоучительствовавший во 2-м кадетском корпусе.

Записки Вохина, - Русская Старина, 1891, кн. ***, с. 553.

Воспоминания бывшего кадета 2-го кадетского корпуса.- Военный Сборник.-1861.- т.ХХ.

Из имеющихся в делах архива главного управления военно-учебных заведений отчетов о расходовании сумм, отпускаемых на содержание корпусов (начиная с 1820 года), видно, что учителя получали вознаграждение из общей суммы "на жалованье" всем чинам корпуса. Между прочим, в деле этого архива N16/4 1820 года, сохранилось сведение, что учителя получали от 225 руб. до 575 руб. в год, при готовой квартире, которая или отводилась натурою, или оплачивалась из средств корпуса. Сохранились сведения о вознаграждении учителей в военно-сиротском доме. Из этих сведений видно, что оклады были не равномерны: в то время, как учителю немецкого языка за 15 часов платили 900 рублей, учителю русского языка -за 18 часов платили 300 рублей.

П.С.З., т.39, N 29841.

В архиве главного управления военно-учебных заведений существовало дело 20-х годов о "выдающихся учителях" . но, к сожалению, уничтожено.

Воспоминания первого камер-пажа великой княгини Александры Федоровны.- Русская Старина, -1875, т. **.

Булгарин. Воспоминания.- СП б., 1846, **.

1-й кадетский корпус. 1813-1825 гг.-Русская Старина, 1879, кн. **.

Русская Старина.-1874, кн. **.

Русская Старина.-1870, кн. *.

Дела архива главного управления военно-учебных заведений. 1822 г., N 199/20.

Из записок Титова.- Русская Старина.- 1870, кн. *. с.420.

Клингер-не безызвестный немецкий писатель.

1-й кадетский корпус в 1813-1825 гг.-Русская Старина.-1879, кн.2.

Этот последний род взыскания, рекомендованный еще Руссо, в наших заведениях впоследствии практиковался в виде надевания серой куртки.

Мельницкой, т. **, ч.3, с.8.

Воспоминания первого камер-пажа великой княгини Александры Федоровны.- Русская Старина, -1875, т. **.

Дела архива главного управления военно-учебных заведений. 1791, N1 (из бумаг Трощинского)

Записки Жиркевича.- Русская Старина.-1874.- кн.2.

1-й кадетский корпус в 1813-1825 гг.-Русская Старина.-1879, кн.2.

Лесков. Кадетский монастырь.

Воспоминания бывшего кадета 2-го кадетского корпуса.- Военный Сборник.-1861.-N7.

Там же.

Записки Ольшевского.- Русская Старина.-1886, кн.1; Лесков. Кадетский монастырь.

Записки Вохина.- Русская Старина.- 1891, кн.3.

Дела архива главного управления военно-учебных заведений. 1817 г., N102/30.

Дела архива главного управления военно-учебных заведений. 1821 г., N 169.

Записки Вохина.- Русская Старина.-1891, кн.3; Воспоминания бывшего кадета 2-го кадетского корпуса.- Военный Сборник.-1861.-N7.

Лалаев, *, 139.

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 15/12/2010, изменен: 15/12/2010. 145k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 18 штук.	Ваша оценка:

Каменев Анатолий Иванович "Истребит корень тех порочных склонностей"...

Каменев Анатолий Иванович
"Истребит корень тех порочных склонностей"...