ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. Кавказ - это зона геополитических интересов России

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

0x01 graphic

"В горах Кавказа", 1879.

Художник Лев Феликсович Лагорио

203

КАВКАЗ ВО ВРЕМЕНА А.П. ЕРМОЛОВА. М.С. ВОРОНЦОВА, И А.И. БАРЯТИНСКОГО.

Если отбросить все второстепенности и внимательно взглянуть на факты истории, то можно без труда обнаружить весьма существенные причины, заставившие Россию на протяжении почти половины тысячелетия вести борьбу за Кавказ. Этих причин, по крайней мере, четыре: во-первых, Кавказ - это зона геополитических интересов России, регион, дающий выход к южным морям и странам, обладающих богатыми природными ресурсами; во-вторых, в этом регионе находятся единоверцы, нуждающиеся в защите со стороны России; в-третьих, неспокойные южные соседи (Персия и Турция) неоднократно создавали угрозу нашим южным границам; в-четвертых, Ближний Восток, Кавказ, Закавказье, Средняя Азия - это огромный мусульманский мир, где уже с ХVIII века стал активно проявлять себя мюридизм, крайне реакционное и агрессивное течение ислама, против которого необходимо было поставить надежный заслон на южных границах России. Начало активных попыток установить дружеские связи с народами Кавказа и Закавказья восходят к ХV-ХVI столетиям. Вследствие того, что впоследствии Россия связи эти не поддержала, Персия, с одной стороны, а Турция, с другой, покорив Кавказ, распространили там мусульманство, подавили существовавшие остатки древнего христианства и тем уничтожили влияние России; в этом положении наши отношения с Кавказом находилась в течение 152 лет, т.е. до эпохи Петра Великого. В 1722 году император Петр Великий предпринял поход в Дагестан: Дербент отворил ворота, и император, поставив в нем русский гарнизон, возвратился в Астрахань. Но победа эта была скорее обременительной и непосильной: России не удалось встать твердой ногой на Кавказе. Но, дабы упрочить свое положение, было повелено начать строительство Кавказской линии, своеобразного пограничного рубежа на юге с казачьими станицами-гарнизонами против набегов горцев. Персия и Турция, каждая со своей стороны, теснили русских с Кавказа и мечем насаждали мусульманство, отдаляя Россию не только географически, но и духовно от народов Кавказа. Только в царствование Екатерины II возобновилось влияние России на дела Кавказские, и с тех пор мы начали там утверждаться постоянно. Можно не сомневаться, что стратегически Россия вела совершенно правильную и справедливую политику. Не раздвинь мы пределы государства на юге до Карса и Аракса, турки и персы наверняка довершили бы порабощение христианских кавказских народов и уже стояли бы у нашего "подбрюшия" - у Азова, Кубани и Терека, если не севернее. С приходом русских на Кавказ там прекратились кровавые междоусобицы и исчезла работорговля, горный край обрел мир и законность, надежды на культурный взлет и экономическое процветание. Историческая правда требует сказать, что Россия в войнах на Кавказе слабых противников не имела. Ими были султанская Турция, шахская Персия в расцвете военного могущества, движение горцев под руководством упорного имама Шамиля, чеченцы - "самые отчаянные хищники", пользовавшиеся высокой репутацией и авторитетом среди горских племен. При всем том, противников России всегда поддерживали материально (оружием), морально и инструктажем западноевропейские державы, в первую очередь Англия. Ареной боевых действий России на Кавказе были огромные пространства Северного Кавказа и Закавказья, берега рек Терека, Кубани, Куры, Аракса, побережье и воды Черного моря и Каспия, земли грузин, армян, азербайджанцев, пашалыки азиатской Турции и северный Иран. Успешность боевых действий на Кавказе можно объяснить действием ряда факторов:1) воспитания и подготовки Кавказской армии, 2) не пренебрежения основными принципами военного искусства, 3) правильной постановки и ведения боя и 4) личностью вождя. На протяжении долгих лет непрерывавшейся борьбы по завоеванию Кавказа и войн с Персией и Турцией создавались знаменитые традиции кавказских частей - традиции куначества, узами братства связывавшие все части Кавказской армии в одну тесную военную семью, в которой каждый член ее был преисполнен готовности в случае нужды прийти на помощь. В ней не было обособленных групп артиллеристов, кавалеристов и пехотинцев: никто из них не чуждался другой группы. В них, в этих традициях, вырабатывалось чувство жертвенности во имя оказания помощи соседу; в них выковывался постепенно один из принципов военного искусства - принцип взаимной поддержки. Эти узы братства свято чтились на протяжении всех долгих лет существования кавказской армии и передавались во всех частях из поколения в поколение всем новым членам полковых семей. Кавказскую войну нельзя считать классической, она и не гражданская, и это не вооруженное противостояние внешнему иностранному агрессору. И это даже не религиозная война, как бы не пытались ее представлять в прошлом и сегодня. Война против Кавказских горцев имеет свой особый самобытный характер. Следует учитывать то, что в основе этой войны, с противной стороны, лежит явное стремление подчинить этот регион влиянию (зависимости) важнейших экономических центров мира. Ранее в этом преуспевали Франция и, особенно, Англия. Войны на Кавказе дали отечественной истории большое созвездие полководческих дарований, героических подвигов, кровопролитных сражений в чистом поле, не менее тяжелых штурмов и обороны крепостей, рейдов во вражеские тылы, походов целых армий. Каждая такая война доставляла честь и славу русскому оружию. Генерал-аншеф граф Валериан Александрович Зубов возглавил успешно начатый военный поход на юг Кавказского побережья Каспийского моря, чтобы в первую очередь обезопасить православную Грузию от новых персидских вторжений. Зубовский Персидский поход неожиданно прервался по воле воцарившегося Павла I, и только по этой причине он не дал результата. Анапа, крупнейшая турецкая крепость на Черноморском побережье Кавказа, стала звездой первой величины в полководческой биографии генерал-фельдмаршала Ивана Васильевича Гудовича. Выдающийся полководец Алексей Петрович Ермолов, герой Отечественной войны 1812 года, навечно связал свою биографию с Кавказом, с той крепостью, которую он решил взять штурмом Граф Паскевич-Эриванский, он же князь Варшавский, вполне достоин стоять в первом ряду отечественных полководцев. Генерала от кавалерии Ивана Малхазовича Андронникова и генерала от инфантерии Василия Осиповича Бебутова роднит то, что славу себе они добыли, защищая российские границы в Закавказье. Под их командованием русские войска одержали несколько блестящих побед над армиями Османской Порты, не дав туркам вторгнуться ни в Грузию, ни в Восточную Армению, ни в Азербайджан. Оставление русскими войсками после героической обороны Севастополя и блестящее взятие ими мощной турецкой крепости Карс уравняли чаши весов, на которых взвешивались итоги этой войны. Оттоманская твердыня оказалась полноценной разменной монетой за главную базу русского Черноморского флота. "Конструктором" той большой победы отечественного оружия стал генерал от инфантерии Николай Николаевич Муравьев, вошедший в военную историю с прозванием Карский. Взятие мощнейшей неприятельской крепости стало украшением полководческой биографии человека, познавшего все тяготы войн на Кавказе. (А.А. Керсновский). О деятельности Ермолова на Кавказе. По заключении Гюлистанского мира с Персией можно было заняться устройством новоприсоединенного Кавказского края. Задача эта, вначале казавшаяся просто трудной, оказалась, однако, поистине исполинской. Кавказ бурлил. <...> В 1816 г. расположенные на Кавказе войска были сведены в отдельный Кавказский корпус. Главнокомандующим же вместо генерала Ртищева был назначен Ермолов. С прибытием героя Эйлау и Бородина, в истории Кавказа началась "Ермоловская эпоха" - бесспорно самая блестящая ее страница. Ознакомившись с обстановкой, Ермолов сразу же наметил план действий, которого затем придерживался неуклонно. Учитывая фанатизм горских племен, их необузданное своеволие и враждебное отношение к русским, а также особенности их психологии, новый главнокомандующий решил, что установить мирные отношения при существующих условиях совершенно невозможно. Но надо было заставить горцев уважать русское имя, дать им почувствовать мощь России, заставить себя бояться. А этого можно было добиться лишь силой, ибо горцы привыкли считаться только с силой. Ермолов составил последовательный и систематический план наступательных действий. Не спуская горцам ни одного грабежа, не оставляя безнаказанным ни одного набега, он в то же время положил никогда не делать второго шага, не сделав первого - не начинать решительных действий, не оборудовав предварительно их баз, не создав раньше наступательных плацдармов. Существенную часть плана составляла постройка дорог и просек, возведение укреплений (топору и заступу Ермолов отводил наравне с ружьем) и, наконец, широкая колонизация края казаками и образование "прослоек" между враждебными нам племенами путем переселения преданных нам племен. "Кавказ, - говорил Ермолов, - это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. Надо или штурмовать ее, или овладевать траншеями. Штурм будет стоить дорого. Так поведем же осаду!" Ознакомившись с планом Ермолова, Император Александр отдал повеление, в котором как бы резюмировал его сущность: "покорять горские народы постепенно, но настоятельно; занимать лишь то, что удержать за собою можно, не распространяясь иначе, как став твердою ногою и обеспечив занятое пространство от покушений неприязненных". <...> Положение представлялось в следующем виде: Закавказье оставалось спокойным, но на Кавказской линии обстановка складывалась угрожающе. Правому флангу линии угрожали закубанские черкесы, центру - кабардинцы, а против левого фланга за р. Сунжей гнездились чеченцы - самые отчаянные хищники, пользовавшиеся высокой репутацией и авторитетом среди горских племен. Черкесы ослаблялись внутренними раздорами, кабардинцев косила чума - опасность угрожала в первую очередь от чеченцев. Весною 1818 года Ермолов обратился на Чечню. Рядом коротких ударов он привел в повиновение всю местность между Тереком и Сунжею, построил крепость Грозную и поселил по Сунже враждебные чеченцам племена, следуя по принципу "разделять и властвовать". <...> Пятидесятилетняя Кавказская война - школа подобная петровской Северной войны и суворовским походам - бала благодеянием для Русской Армии. Благодаря этой войне ей удалось сохранить свои бессмертные суворовские традиции, возжечь племенем начавший было угасать светильник. Маленькая часть большой Русской Армии, заброшенная на дикую окраину, свершила здесь великие дела. Ее не коснулись ни гатчинские вахтпарадные эспонтоны, ее не осквернили шпицрутены военных поселений, ее бессмертный дух не старались угасить плацпарадной фикцией "линейного учения". Горсть русских офицеров и русских солдат, не стесняемая тлетворным рационализмом доморощенной пруссачины, показала здесь, на что способен русский офицер, что может сделать русский солдат. <...> Вот почему нам должна быть бесконечно дорога каждая капля русской крови, пролитой здесь, между тремя морями - должен быть дорог каждый выпущенный здесь патрон. И должна быть священной память всех вождей, командиров и рядовых бойцов, не давших угаснуть русскому духу. Вечной благодарностью вспомним мы имена Карягина, Котляревского и Ермолова. Они явились творцами и основоположниками Кавказской Армии. Воздадим должное Паскевичу, прославившему русское оружие под Эриванью и Эрзерумом. Преклонимся перед памятью Слепцова и Пассека, запомним навсегда имена капитана Лико и Архипа Осипова, Гаврилы Сидорова и трех гергебильских героев. И оценим Воронцова и Барятинского, Муравьева и Евдокимова. Чтобы постичь высоты духа, творившего из них героев, приведем здесь один приказ. "Товарищи пора собираться в поход. Осмотрите замки, отточите штыки, поучитесь колоть наповал. Наблюдайте всегда и везде тишину, наблюдайте порядок и строй. В дело дружно идти, в деле меньше стрелять - пусть стреляют стрелки, а колонны идут и молчат. По стрельбе отличу - кто сробел, а кто нет - робким стыд, храбрым слава и честь. Без стрельбы грозен строй, пусть стреляют враги. Подойдите в упор, а тогда уж "ура". А с "ура" - на штыки и колите, губите врагов. Что возьмете штыком, то вам Царь на разживу дает. Грозны будьте вы, страшны, будьте вы татарве, нечестивым врагам. Осените крестом, помолитесь Христу - и готовьтесь на славу, на бой!" Чтобы отдать такой приказ, надо иметь сердце солдата и душу поэта. По чеканности слога, мужественности и мощи размера, скрытому в этих строках торжествующей (хотя и не всякому доступной) победной музыке во всей русской словесности с ним могут сравниться лишь "Заветы Викинга" Жуковского. Это - последний приказа генерала Пассека, отданный им своим Апшеронцам перед выступлением в Даргинский поход, откуда ему не суждено было вернуться... Войска имели достойных командиров. Но командиры имели достойные войска! <...>

Литература: Исторический очерк Кавказских войн от начала их до присоединения Грузии. Под ред. Потто. - Тифлис, 1899; Кавказ и Кавказская война: Публичные лекции, читанные в зале пассажа в 1860 году генерального штаба полковником Романовским. - СП б., 1860; Кавказцы или подвиги и жизнь замечательных людей, действовавших на Кавказе. Под ред. С.Новоселова. Вып.1 - 2. - СП б., 1857; Керсновский А. А. История Русской Армии. Ч. I - IV. Белград, 1933-1938; Ковалевский П.И. Завоевание Кавказа Россией: Исторические очерки. - СП б., 1911; Колюбакин Б.М. Кавказская экспедиция в 1845 году. Рассказ очевидца. - СП б., 1907; Муравьев Н.Н. Война за Кавказ в 1855. Ч. 1. 2. - СП б., 1877; Острогорский М. Завоевание Кавказа (1801 - 1864). Рассказ из отечественной истории. - СП б., 1880; Утверждение русского владычества на Кавказе. К столетию присоединения Грузии к России. 1801 - 1901. Т. IV. - Тифлис, 1908; Фадеев Р.А. Шестьдесят лет Кавказской войны. - Тифлис, 1860. (А.И. Каменев).

Казак.

Русско-японская война 1904-1905 гг.

204

КАК ВЫБРАТЬ ХОРОШИХ ВОИНОВ.

(Из "Секретного учения Дракона). У-ван спросил Тай-гуна: "Если правитель хочет поднять армию, как должен он выбирать и обучать храбрых командиров и определять их достоинства?" Тай-гун сказал: "Существует пятнадцать случаев, когда внешние проявления и внутренний характер воина не согласуются. Вот они: Он, кажется, добродушным, но [в действительности] безнравственен. Он, кажется, мягким и совестливым, но в действительности - вор. Выражение лица у него - благоговейное и почтительное, но сердце - высокомерное. Внешне он неподкупный и осмотрительный, но он непочтителен. Он, кажется, понимающим и чутким, но на деле лишен этих качеств. Он, кажется, мудрым, но ему недостает искренности. Он, кажется, искусным в расчетах, но нерешителен. Он, кажется, решительным и смелым, но на самом деле не способен. Он, кажется, простодушным, но ненадежен. Он, кажется, смущенным и растерянным, но на самом деле верен и крепок. Он, кажется, искусным и полезным в рассуждениях, но на самом деле - выслуживается. Он, кажется, мужественным, но боится. Он, кажется, суровым и отстраненным, но на самом деле легко сходится с людьми. Он, кажется, внушающим отвращение, но на самом деле спокойный и искренний. Он, кажется, слабым и неустойчивым, но вне пределов государства нет такого дела, которое он не мог бы завершить, такого поручения, которое он не мог бы успешно выполнить. Тех, кого мир презирает, совершенномудрый ценит. Обычные люди не понимают таких вещей, только великая мудрость может оценить эту грань. Все потому, что внешние проявления и внутренний характер воина не согласуются. У-ван спросил: "Как узнать об этом?" Тай-гун ответил: "Существует восемь способов проявления, по которым можно это узнать. Первый, спроси их и взвесь их ответы. Второй, словами поставь их в тупик или сбей с толку и посмотри, какие в них перемены. Третий, спроси, о чем тайно уже узнал, чтобы проверить их искренность. Четвертый, ясно и подробно спрашивай их, чтобы проверить добродетельность. Пятый, назначь их на финансовые должности, чтобы проверить их честность. Шестой, искуси их красавицами, чтобы проверить их твердость. Седьмой, поставь их в трудное положение, чтобы проверить их мужество. Восьмой, напои их, чтобы посмотреть на их поведение. Когда все восемь способов полностью использованы, тогда достойные и недостойные могут быть различены". (Из "Секретного учения Собаки"). У-ван спросил Тай-гуна: "В чем Дао выбора воинов?" Тай-гун ответил: "В армии должны быть люди великой отваги и силы, готовые умереть и даже улыбающиеся ранам. Они должны быть собраны вместе и названы "воинами, рискующими оружием". Те, кто обладает сильной "ци", кто крепок и отважен, кто обладает мощью и "взрывными качествами", должны быть собраны вместе и названы "врывающимися воинами". Те, у кого выдающаяся внешность, кто носит длинные мечи и наступает размеренным шагом, сохраняя порядок, должны быть собраны вместе и названы "воинами мужественности". Те, кто хорошо прыгает, метает железные крюки, могуч и безмерно силен, раскидывает и сокрушает гонги и барабаны [и] уничтожает флаги и знамена, должны быть собраны вместе и названы "воинами отваги и силы". Те, кто может взбираться на высоты и покрывать большие расстояния, у кого быстрые ноги и кто прекрасно бегает, должны быть собраны вместе и названы "воинами неустрашимости". Те, кто, служа правителю, уронили достоинство и хотят вновь заслужить благоволение, должны быть собраны вместе и названы "воинами, сражающимися до погибели". Родственники убитых военачальников, сыновья и братья командиров, горящие желанием отомстить за их смерть, должны быть собраны вместе и названы "воинами сжатых зубов". Те, кто низки происхождением, бедны и ожесточены, должны быть собраны вместе и названы "воинами, обреченными на смерть". "Принятые сыновья" [сыновья, принятые в семью жены, носили ее фамилию, тем самым разрывая связь со своею семьей и не имея права выполнять долг перед предками; вынуждаемые на такой поступок нищетой или низким положением, такие люди должны были жаждать отличиться в бою] и слуги, которые хотят спрятать свое прошлое и заслужить славу, должны быть собраны вместе и названы "воинами удручения". Те, кто был в заключении и подвергался телесным наказаниям и хочет снять по юр должны быть собраны вместе и названы "воинами счастья". Те, кто сочетает умения и способности, кто может переносить тяжелые грузы на далекие расстояния, должны быть собраны вместе и названы "воинами, ожидающими приказов". Это отборные воины армии. Нельзя их не испытывать".

0x01 graphic

Кавказ.

Сагретлинская переправа.

Художник Илья Николаевич Занковский (1832-1919)

205

Как выбраться из самых трудных ситуаций.

1. Кв. Серторий в Испании, настоятельно стремясь переправиться через речку, так как с тыла наседал враг, возвел на берегу вал в виде вогнутого месяца, навалил на него дрова и зажег; отрезав, таким образом, неприятеля, он свободно перешел реку. <...> 3. Кв. Лутаций Катул, разбитый кимврами, имел один шанс на спасение - переправиться через реку, берег которой занимал неприятель. Он показал свои войска на ближайшем холме, как будто собираясь расположиться там лагерем. Он приказал своим не разгружать обоза, не снимать с себя поклажи и чтобы никто не отходил от рядов и знамен; а чтобы укрепить неприятеля в (ложном) убеждении, он приказал раскинуть на виду немного палаток, развести огни, некоторым солдатам заняться возведением вала, другим - отправиться за сбором дерева, так чтобы их видно было. Кимвры, думая, что все это делается всерьез, в свою очередь выбрали место для лагеря и рассеялись по ближайшим полям, чтобы заготовить все, что необходимо на привале; этим они дали Катулу возможность не только перейти реку, но и потревожить их лагерь. <...> 5. Гн. Помпей в Брундизии решил уйти из Италии и перенести военные действия в другое место. Цезарь наседал с тыла. Собираясь сесть на корабли, Помпей заградил некоторые дороги, другие перегородил стенами, иные перекопал рвами и, устроив заграждение из стоймя врытых бревен, покрыл его фашинами и засыпал землей. Некоторые подступы к порту он обезопасил громадным сооружением, проложив густыми рядами балки. Устроив все это, как будто он собирался защищать город, он оставил кое-где под стенами стрелков, а прочие войска без шума вывел на корабли. Вскоре, когда он уже был в плавании, стрелки также спустились по известным им дорогам и на маленьких судах присоединились к нему. 6. Консул Г. Дуеллий оказался запертым протянутой при входе цепью в Сиракузской гавани, куда он неосторожно заехал. Тогда он перевел всех солдат на корму, а гребцы изо всех сил стали гнать наклонившиеся суда: облегченные носовые части прошли над цепью. Когда эта часть прошла, солдаты, перейдя на другую сторону, надавили на носовую часть, и под их тяжестью корабли соскользнули поверх цепи. <...> 8. Гиртулей, легат Кв. Сертория, продвигаясь в Испании с немногими когортами по длинной узкой дороге между двумя отвесными горами, обнаружил подход огромного неприятельского войска. Он прорыл поперечный ров между горами, воздвигнул вал из дерева и поджег его. Отрезав, таким образом, врага, он спасся. 9. Г. Цезарь во время гражданской войны вывел свои войска против Афрания и не имел возможности отдохнуть в безопасности. И вот, где он стоял, он оставил первую и вторую линию строя под оружием, а третью линию поставил скрытно на работу в тылу и вырыл ров в пятнадцать футов, куда при закате солнца укрылись вооруженные воины. <...> 12. Г. Фонтей Красс в Испании, отправившись с тремя тысячами людей на грабеж, был окружен в неудобной местности Гасдрубалом. Сообщив свой план только высшим командирам, он в начале ночи, когда этого меньше всего можно было ожидать, прорвался через неприятельские заставы. 13. Л. Фурий, приведя войско на невыгодную позицию, решил скрыть свою тревогу, чтобы остальные не оробели; понемногу сворачивая, как бы намереваясь совершить далекий обход для нападения на врага, он повернул фронт и вывел войско, не заметившее, что происходит, невредимым. 14. Трибун П. Деций во время Самнитской войны посоветовал консулу Корнелию Коссу, застигнутому неприятелем на неудобной позиции, чтобы он выслал небольшой отряд занять находившийся поблизости холм; для руководства операцией он предложил себя. Неприятель, отвлеченный в другую сторону, упустил консула, но окружил и осадил Деция. Но и эту опасность сломил Деций, совершив ночью вылазку, и невредимо присоединился со своими солдатами к консулу. <...> 16. Консул Кв. Минуций попал в Лигурии в ущелье, и всем уже мерещился образ Кавдинского поражения. Минуций приказал вспомогательным отрядам нумидийцев, способных вызвать презрение как, собственным безобразием, так и безобразием лошадей, подъехать к занятым выходам. Настороженный неприятель, чтобы не ввязаться в бой, вначале выставил заставу. Нумидийцы, нарочно, чтобы усилить презрение к себе, стали притворно падать с лошадей и представлять смешное зрелище, Варвары, для которых это было внове, расстроив ряды, все больше увлекались зрелищем. Когда нумидийцы это заметили, они понемногу подъехали ближе и, дав шпоры, прорвались через расступившиеся заставы неприятеля. Затем они зажгли ближайшие поля их, и лигурам пришлось отозвать воинов для защиты имущества и выпустить запертых римлян. 17. Л. Сулла в союзнической войне был застигнут среди теснин у Эзернии неприятельским войском под командованием Дуиллия. Испросив у него беседу, он стал вести бесплодные переговоры об условиях мира; заметив, однако, что неприятель вследствие перемирия распустился и стал невнимателен, он выступил ночью, оставив сигналиста, чтобы тот распределил стражу, внушая представление, будто все остаются на месте, а в начале четвертой стражи последовал за ним. Таким образом, он вывел своих невредимыми со всем обозом и орудиями в безопасное место. 18. Он же в борьбе против Архелая, префекта Митридата в Каппадокии, стесненный неудобством позиции и численностью неприятеля, завел разговоры о мире и, выгадав время на перемирие, отвлек этим внимание и ускользнул от противника. 19. Когда Гасдрубал, брат Ганнибала, не мог выбраться из горного прохода, так как выходы были осаждены, он вступил в переговоры с Клавдием Нероном и обязался, когда его выпустят, уйти из Испании. Затем он хитроумными переговорами об условиях выгадал несколько дней, в течение которых неукоснительно выводил войско частями по узким, а потому оставленным без внимания, тропинкам, а затем он с оставшимися налегке ушел без труда. 20. Спартак ночью засыпал телами убитых пленников и скота ров, которым М. Красс его окружил, и перешел его. 21. Он же, будучи осажден на Везувии, там, где гора была совершенно недоступной и потому не охранялась, сплел веревки из лесных прутьев. Спустившись при их помощи, он не только спасся, но и напал на Клодия с другой стороны и навел такой страх, что несколько когорт потерпели поражение от семидесяти четырех гладиаторов. 22. Он же, будучи заперт проконсулом П. Варинием, воткнул в землю перед воротами столбы с небольшими интервалами и привязал к ним стоймя трупы в одежде и с оружием, так что на расстоянии они казались заставой, и развел по всему лагерю костры; обманув неприятеля пустыми призраками, он в тиши ночной вывел войско. <...> 26. Чтобы ввести наших в такое же заблуждение, лигуры привязали в разных местах веревками к деревьям бычков; частым мычанием с разных сторон они внушили представление, будто неприятель остается на месте. <...> 28. Ганнибал, чтобы избавиться от неудобной позиции и недостатка провианта под натиском Фабия Максима, ночью привязал к рогам быков связки кустарников и, зажегши их, отпустил быков. Пламя разгоралось от самого движения, скот бесился, и горы, по которым он разбежался, осветились далеко. Римляне, сбежавшиеся посмотреть, сначала приняли это за чудо. Затем, когда они донесли Фабию точные сведения, он из опасения засады удержал своих в лагере; варвары прошли, не встретив сопротивления.

(Фронтин. Стратегемы. Вестник древней истории, N 1, 1946).

0x01 graphic

Переправа соединенных отрядов генерала Верёвкина через канал Шах-Абат,

25 мая 1873 года.

Верёвкин Николай Александрович (1820--1878) --

русский генерал, участник Крымской войны и Туркестанских походов.

206

КАК КОМАНДОВАТЬ ОТДЕЛЬНОЙ ЧАСТЬЮ.

Командовать отдельной частью - значит быть ее начальником во всех отношениях, вести ее служебно-военное образование, направлять ее нравственно, заботиться о ее благоустройстве, знать достоинства и недостатки, отвечать за все в ней происходящее. Каждый человек, призываемый к какой-либо общественной деятельности, прежде чем принимать возлагаемые этою деятельностью обязанности, должен, по долгу совести, проверить себя, есть ли в его знаниях, характере и способностях, все данные, которые необходимы для добросовестного исполнения принимаемого на себя дела. Гораздо лучше не браться за что-либо, чем взявшись, обнаружить свою несостоятельность. Принимающий на себя обязанности не по силам и способностям, забывает, что он вредит этим не только себе и порученному делу, но и всем тем, которые в нем должны участвовать. Ни в какой отрасли службы это так не вредно, как в военной, потому что в ней все неправильное и фальшивое и неразумно-практическое, все, несогласуемое с духом и основами военных требований, вредит не непременно, а продолжительно, пускает корни, вывести которые будет гораздо труднее, чем посеять их. Все это мы говорим потому, что часто люди, которым посчастливилось быстро пройти младшие чины военного звания, иногда даже не в строю, а штабных должностях, надев штаб-офицерские эполеты, уже мечтают о командовании отдельной частью. Им как будто и дела нет до того, что они не командовали ни взводом, ни ротой или эскадроном; те же, кто прокомандовали батальоном, так, для проформы, один лагерь, - прямо метят в полковые командиры. "Не боги же горшки лепят, - думают они, - если командует такой-то, почему не командовать и мне!" Такое мимолетное командование, вселяя излишнюю самоуверенность, скорее вредно, чем полезно. Разве в два-три лагерные месяцы, будущий кандидат в командиры отдельной части мог узнать, что значит быть им, в настоящем значении слова? Он только мог приглядеться к делу, но не узнать его. Он выезжал к батальону или эскадрону, когда они были готовы на линейке, здоровался с ним, потом, зная устав, командовал им то или другое, - и не больше. Разве он учил часть как следует, самостоятельно; разве входил в хозяйственные распоряжения, иначе чем докладывал ему фельдфебель; разве старался узнать вполне каждого из своих офицеров и унтер-офицеров; наконец, разве он приобрел умение влиять на массу, вникать в быт и нужды солдат? Он смотрит на себя как на временного начальника, а на него смотрят как на гостя. Ему быть может не представилось ни разу случая позаботиться как помочь ротному или эскадронному командиру в служебном отношении, о том как исправить порочного, как возбудить охоту к работе у ленивого. Ничего этого не сделано, потому что вся цель подобных временных командиров провести лето в строю, и возвратиться к своей покойной должности с обеспеченным правом на получение отдельной части, только потому, что он один лагерь прокомандовал ротой или эскадроном. К командованию отдельной частью следует подготовлять себя не таким образом. О твердом знании устава своего рода оружия, мы говорить не будем, так как не владея этим знанием непростительно выехать перед строй. Но одно теоретическое знание его не достаточно. Его до тонкости знает всякий подпоручик, готовящийся поступить в военную академию, от которого даже требуется знание уставов всех родов оружия. Нужно знание практическое, т.е. такое, которое включает в себя все сноровки, - все, взятые не из книги, а приобретенные опытом приемы. Командиру части в строевом деле надо так наметать свой глаз, чтобы он сразу видел причину ошибки или неправильности, а не искал их ощупью, набрасываясь то на одного, то на другого. Как не важно знание строевого дела и умение вести его, оно все-таки не составляет главного достоинства командира части и изучить его легче, чем другие обязанности. Узнать эти обязанности разом невозможно, тем более, что о них не прочитаете ни в каких учебниках и руководствах. Они, как и все касающееся до службы, изучаются постепенно, а постепенность нигде так не важна, как в военном быту. Ротный командир, не командовавший взводом, батальонный - ротой, полковой - батальоном, как бы они не были способны и образованы, никогда не смогут быть сравнимы с теми, которые при тех же природных качествах и при том же образовании, прошли все эти ступени начальствования. Браться за командование отдельной частью, не пройдя этих ступеней, все равно что сделаться командиром корабля не бывши на вахте. При первом же служебном ненастье, при первой неожиданной неудаче, такой командир невольно потеряется; а если при этом он не имеет твердой воли и настойчивости характера, то непременно навредит себе и другим. Многие полагают, что при усердии и уме можно изучить всякое дело. Вопрос в том, когда и по каким образцам или руководствам будет происходить изучение. Учиться быть командиром части перед ее получение поздно, а получивши ее - вредно. Чтобы убедиться в этом, стоит поставить себя под команду такого начальника, который учит тому - что ему малоизвестно, распоряжается там - чего не понимает, вмешивается туда - куда не следует. Он только напрасно теряет время сам и отнимает его у других, подрывает их значение, мешает им. Подобные командиры обыкновенно попадают под влияние кого-либо из своих подчиненных и часто не тех, влияние которых могло бы быть полезно, а напротив, - льстецов или интриганов, желающих играть роль. Что же может быть вреднее этого? В настоящее время существует особое, вошедшее в силу закона, "Положение об управлении полком". Оно должно быть применимо к командованию отдельным батальоном, батареею, парком, - одним словом, всякою отдельной частью, командир которой пользуется правами и властью командира полка. Каждый готовящийся быть командиром отдельной части, должен знать это положение во всей надобности, и чтобы разумно пользоваться им, необходимо изучить его не только по букве, но и по духу. Первый пункт этого положения гласит: "Начальствование полком (т.е. отдельной частью), во всех отношениях и по всем частям, вверяется командиру полка и ему подчиняются все чины, в полку состоящие". Но командир бригады, начальник дивизии, корпусной командир - тоже начальники. Полковой же командир (или командир другой отдельной части) не только начальник, он хозяин, он устроитель, он наставник, - он все в полку. Командовать частью в прежнее время и теперь большая разница, - и если это было не легко прежде, то теперь гораздо труднее. Теперь другой дух времени, другие требования, другие средства, другие помощники. Дух времени изменился; но основные законы подчиненности и дисциплины остались те же. Чтобы поддерживать их в части, надо много такта и много умения заменить убеждением то, что прежде достигалось одной строгостью. Не дать проникнуть в часть тому, что вредно бы отозвалось на дисциплине, требует неусыпной деятельности командира, требует изучения им характеров и наклонностей всех своих помощников, от прапорщика до старшего штаб-офицера включительно. Требований теперь гораздо больше, а времени для удовлетворения этих требований несравненно меньше. То что назад тому 10 лет изучалось годами, теперь изучается месяцами. Вспомните, что прежде весь круг образования солдата заключался в обучении его фронту. Положим, что это обучение доводилось до совершенства; но все-таки составляло один предмет, теперь же к нему присоединилась стрельба, саперное дело, гимнастика, грамотность. Каждый из этих предметов требует значительного развития обучаемого и то, что прежним солдатом приобреталось продолжительностью службы, теперь должно достигаться умственным развитием и служебно-нравственным образованием. Прежде командир части имел своими помощниками людей, приобретавших служебную опытность многие годы, изучавших требования службы большей частью в кадетских корпусах с детства, окрепших в труде и утвердившихся в знании своего дела продолжительностью службы. Теперь помощниками командира являются преимущественно молодые люди, может быть и стоящие выше по личному образованию, но далеко не опытные в жизни; изучающие службу на службе, не всегда к ней расположенные и по духу времени, часто смотрящие на свое положение как на переходное. Представься случай в другой сфере общественной деятельности получить большее материальное обеспечение и лучший ваш помощник не остановится на перемене служебной карьеры. При таком положении командиру части необходимо умение научить офицеров тому, чего не дало им учебное заведение, привязать к нему, передать личную энергию своим помощникам и так руководить ими, чтобы они были прочны на службе. Важнее всего достичь того, чтобы офицеры безусловно исполняли все от них требуемое службою, не только по букве и из страха взыскания, а с сердечным участием к тому, что исполняют; чтобы они знали то, чему должны обучать, не поверхностно, а основательно, со всеми практическими приемами и сноровками; чтобы в офицерском обществе развивалось самолюбие, но не то фальшивое, которое обращается в щепетильность и принимает всякое служебное замечание или изыскание за личную обиду, - а самолюбие истинное и благородное. Подобное самолюбие должно поддерживаться командиром части. Оно не допускает офицера до стыда не знать того, что от него требует служба; оно спасает его от крайне неловкого положения выслушивать упреки при его подчиненных, уничтожает равнодушие к замечаниям, заставляет работать. Так, где командир части достигнет того, чтобы общество его офицеров было проникнуто подобным самолюбием, оно на всякий труд будет смотреть не с одной формальной стороны; будет всякую работу доводить до конца и у него не будет на службе мелочей, не стоящих изучения.

Имея это в виду, готовящемуся быть командиром отдельной части не следует забывать, что кроме служебной ответственности, на нем будет лежать и нравственная, если он не будет в состоянии вести дело как следует. Получая под свое начальство молодых офицеров с различной степенью образования, с различным воспитанием и различными направлениями, ему предстоит не малый труд сгладить это различие настолько. чтобы оно, во-первых, не вредило службе, а, во-вторых, по возможности менее бы было заметно для постороннего общества. Немало нужно такта, чтобы достичь этого, не задевая самолюбия и не роняя служебного положения подчиненных. Кто много прослужил, тот конечно замечал, как часто одному командиру вредит излишняя снисходительность, а другому излишняя строгость. Найти середину между ними составляет великое достоинство, и нет ничего вреднее для командира части, как непоследовательность требований и неодинаковость действий, а между тем, как часто случается встречать то и другое. Тот сильно ошибается, кто полагает, что только добротою и снисходительностью можно приобрести любовь подчиненных и заставить их работать из-за расположения к себе. Много было таких, которые баловством и поблажками, да затратою на свою часть десятков тысяч, думали заменить недостаток энергии и силы воли. Как офицер, так и солдат дорожит и доверяет только тому командиру, в котором видит знание, настойчивость и твердость характера. Из вышеизложенного видно, как много надо работать над собою всякому, готовящемуся быть командиром части не по названию, а в действительности. Прием отдельной части. Было время, когда быстрым приемом и сдачей отдельной части гордились или щеголяли и по этой быстроте судили о той или другой степени благосостояния сдаваемого. Тогда требовалась особая квитанция в приеме и сдаче, за общей подписью сдающего и принимающего. В ней, кроме подробного обозначения числа людей и лошадей, денежных сумм и различных отраслей хозяйства, указывалось все недостающее и неисправное. Теперь эти квитанции отменены, но за принимающими оставлено право донести по команде, о всем что им будет найдено в неисправности, или вне в должном количестве, с указанием на те средства, какими все будет пополнено и приведено в порядок. Как прежде, так и теперь, быстрота сдачи нисколько не доказывает устройства и благосостояния части. Она напротив говорит не в пользу бывшего и нового командиров, указывая лишь на то, что первый старался скорее отделаться от скучной обязанности сдатчика, а второй думает показать этим излишнюю деликатность и доверенность к будущим своим подчиненным. Закон предоставляет четырехмесячный срок для приема части. Не ясно ли это указывает, что законодатель желает, чтобы все в ней тщательно было проверено и осмотрено, чтобы при этом не было никакой торопливости, чтобы принимающий имел время все узнать, о всем расспросить прежнего командира, чтобы все было приведено в известность и ясность. Тут не уместны ни излишняя обидчивость, ни излишняя снисходительность. <...> Нравственное влияние командира части и отношение его к обществу офицеров. В командире отдельной части, каждый из подчиненных ему офицеров, должен видеть пример, не только для служебной, но и для общественной и частной жизни. Пример с кого-либо берется только в том случае, если служащий образцом обладает перевесом, как в нравственном, так и в образовательном отношении над теми, которые им пользуются. Заставить брать с себя пример нельзя; это делается само собою и тем охотнее, чем нравственное влияние сильнее, чем уважение, которое постепенно приобретает командир части, делается более общим. Чтобы приобрести уважение общества, нужно обладать многими весьма разносторонними достоинствами. Мы не берем на себя смелости делать в этом отношении какие-либо наставления или советы; но считаем полезным поделиться теми взглядами и мыслями, которые основаны на многолетней служебной опытности, ставившей излагающего их во всевозможные отношения к офицерским обществам, как товарища, как подчиненного и как начальника. Чтобы приобрести влияние на какую бы то ни было среду, надо, прежде всего, близко знать каждого ее члена. Поэтому вступая в командование частью, необходимо возможно скорее ознакомиться с составом офицерского общества; а так как узнать всех разом невозможно, то следует начинать это знакомство с тех, которые по своим служебным обязанностям, ближе стоят к командиру. К таковым принадлежат лица исполняющие штабные должности, батальонные, ротные или эскадронные командиры и заведующие особыми хозяйственными заведениями. Но и эти лица узнаются не вдруг; и к ним надо первое время присматриваться внимательно, чтобы не впасть в ошибочные заключения о их усердии, знании дела и нравственном направлении. С прочими членами общества, т.е. с младшими офицерами, может ознакомить только время; но чем оно будет менее продолжительно, тем лучше, потому что чем командир части скорее узнает каждого из своих подчиненных, тем все его распоряжения будут вернее, а действия самостоятельнее, что весьма важно. Составить себе верное и правильное понятие о той или другой личности, дело вообще не легкое, а для нового командира части, тем более. И в общественной жизни мы видим, что перед новым знакомым всякий держит себя осторожнее, старается скрыть свои недостатки, а перед начальством эта осторожность удваивается. Нового командира непременно будут пробовать, будут стараться выставить свое усердие, деятельность, желание угодить ему. Вот тут-то и необходимо умение отличать настоящее от кажущегося, истинное от фальшивого, усердия к делу - от заискивания. При малейшей торопливости сделать заключение о том или другом офицере, можно получить о нем совершенно превратное понятие. Человек, с виду несколько угрюмый и не словоохотливый, покажется строптивым и уклончивым; напротив, офицер первое время весьма предупредительный, охотно принимающийся за что угодно, беспрестанно старающийся попасть на глаза новому командиру, окажется потом и малоусердным и легкомысленным. В смысле приобретения влияния на общество, весьма важно поставить в должные к себе отношения тех, кто по служебному своему положению стоит ближе других к командиру части. Если в частной жизни иногда опасно попадать под влияние людей нам близких, то в службе это гораздо опаснее. В первом случае дурное влияние вредит только личным интересам, во втором - оно вредит интересам целой части. Вообще избавляться от общечеловеческих слабостей не легко; это требует постоянного за собой наблюдения, постоянного напряжения силы воли. Слабости в частном лице, хотя и осуждаются, но осуждение это мимолетно; слабости же представителя известной корпорации оглашаются надолго, потому что всякое его действие касается каждого из ее членов. На него постоянно смотрят сотни глаз, каждое его слово повторяется сотней уст. Много надо самообладания и такта, чтобы при этом не подпасть под справедливое осуждение и под влияние людей угождающих нашим слабостям. Избави Бог, если эти угождения получат, в глазах командира, особое значение и если он допустит угождающих ему пользоваться какими-либо преимуществами перед другими. Тогда нравственное влияние его подорвано на всех и как бы ни были велики его заслуги в других отношениях, приобрести общее уважение будет трудно. Желающих влиять на командира лестью и угодливостью и пользующихся его расположением не по заслугам, обыкновенно называют любимчиками. Трудно себе представить, чтобы в число таких попала личность дурная во всех отношениях. Сделаться любимчиками стараются люди довольно ловкие, представительные, не особенно усердные к службе, но не ленивые; желающие отделаться оттого, что потруднее и заниматься тем, что удобнее. Если таких держать, не смешивая дружбы со службой, пользоваться их любезностями в часы досуга, не давать им роли не подходящей к их чину и летам и за всякую служебную вину взыскивать, то они не принесут ни малейшего вреда. Раз же что заметится им малейшее послабление, нанесется сильный вред и командиру и тому, кто попал в милость не по заслугам. Но весьма часто обвинение как командира части, так и тех кто пользуется его вниманием, в пристрастии друг к другу, делается по легкомыслию. Первому, в частных сношениях, вне службы, невозможно быть равным со всеми. Он не может, например, вводить в круг своего семейства того, кто уклоняется от этого, или вообще тяготится обществом; ему нельзя требовать от человека без средств, исполнения того поручения, которое хотя и представляет некоторые льготы, но сопряжено с расходом. На пост и на службу, требующую особой распорядительности и находчивости, он не может назначить, хотя бы и хорошего, но вялого офицера. Все это людям легкомысленным и подвергшихся заслуженным взысканиям, кажется, исключениями, несправедливостью, особым расположением, именем любимчиков. Бояться подобных заключения не следует. Раз что командир части не дал повода совершиться факту, который ясно бы доказывал, что он сделал несправедливость или смешал дружбу со службой, он чист перед обществом и общество, в конце концов, оценит его; он же, действуя таким образом, приобретет на него нравственное влияние и будет пользоваться общим уважением. Взгляды подчиненных на требования службы так различны, что командиру части приноравливаться к ним не следует. Скорее следует приучать подчиненных к своему взгляду, если он вполне легален и разумен. Разве мы не видим таких офицеров, которые не исполняя своего дела как следует, ропщут на каждое делаемое с них взыскание. Даже и старшие между ними, получая начальником равного в чине, не редко обижаются полученным приказанием, говоря: "попроси он меня, я бы исполнил, а то приказывает". И те и другие не правы, как не прав и тот командир части, который просит, вместо того чтобы приказывать. Лицу, получившему часть, случается иногда встретить в ней в числе поступивших под его команду, не только прежних по службе товарищей, но и того, кто был его начальником. Такое положение требует особого такта и причем все будет зависеть от того, как поставить себя в первое время командования. Если бывший товарищ или начальник человек разумный, то он сам станет в должные отношения к новому командиру и тогда дело упрощается само собою; в противном случае, нужно, не задевая самолюбия, показать ему, что вы намерены твердо охранять свои права и во всех случаях воспользуйтесь данной вам законом властью. Командир части должен все знать и все видеть, что происходит в ней. Не только служебные дела, но и частная жизнь его подчиненных, должна быть вполне ему известна, потому что только при этом он и может предупреждать и отклонять, своим влиянием, те столкновения офицеров между собою, или в посторонней сфере, которые ведут иногда к печальным последствиям, а в иных случаях даже подвергают командира и ответственности. Но как все узнать и все увидеть? Самому следить за каждым, а тем более входить в частный быт, невозможно и недостанет времени. В этом случае остается возложить подобное наблюдение, или на одного из достойных полного доверия штаб-офицеров, или на одного из членов суда общества офицеров. Эти лица не могут, данным поручением, навлечь на себя неудовольствия обществом, если только не будут пользоваться во зло оказанным им доверием командира. Они не должны делать секрета из возложенной на них обязанности, доводить до сведения командира части о всем, что может клониться ко вреду службы или репутации общества. Докладывать о всяких пустяках, о всякой мелочи, они остерегутся, боясь, с одной стороны, справедливого осуждения товарищей, а с другой - неудовольствия командира, который должен уметь отличить не стоящее внимания от того, что полезно принять к сведению, или против чего надо употребить собственное влияние. Подобная мера избавит командира части от нарекания в том, что он имеет своих агентов; мера отчасти официальная и гласная, ни для кого обидною быть не должна и против нее бороться трудно. Как председатель, так и каждый из членов суда общества офицеров, есть охранитель чести и достоинства своего мундира. Всякое действие товарища, несогласное с понятием о доброй нравственности и благородстве, должно быть доводимо ими до сведения командира части, от которого зависит предание виновного суду общества, или принятие других в отношении его мер. В первом случае, со стороны командира части необходима уверенность в том, что приговор суда будет соответствовать проступку, иначе, вместо поддержания достоинства части, выйдет обратное. Бывали примеры до того снисходительных взглядов судей, что оставалось выводить самое грустное заключение о целом составе офицерского общества той части, в которой производился суд. В тех случаях, когда является сомнение в благоприятном для достоинства части решении, командиру ее лучше не предавать дела суду общества офицеров, а дать ему официальное направление, или решить собственной властью. Командир части ничем не может обеспечить себя от того, чтобы до него не доходили какие-либо слухи о его офицерах, случайным, посторонним путем. Хотя и есть пословица "не всякому слуху верь", но трудно, любя честь и дорожа ее репутацией, оставлять подобные слухи без внимания. Да оно и не всегда возможно. Могут быть слухи вздорные, вполне несправедливые, тем не менее требующие немедленного опровержения, иначе молчание, как знак согласия, дает им возможность распространяться и получать вероятие, что всегда подрывает репутацию части.

Сведения конфиденциальные, не имеющие огласки, но тем не менее, подлежащие разбору, требуют особой осторожности. Убеждаться в них надо без горячности, исподволь, без шума; а так как они могут быть сообщены посторонним лицом из расположения или дружбы к командиру части, то последний обязан проверить сведения так, чтобы не было намека на то, как и от кого они получены. Хуже всего, если командир части, из рвения все знать и ведать допустит себя до получения каких-либо сведений через нижних чинов, или даст значение получаемым анонимным письмам и доносам. То и другое не приносит никакой пользы, а только подрывает нравственное влияние командира. Мы знали людей достойных во многих отношениях, но имевших подобную слабость; они не пользовались и десятой долей того уважения, которое имели бы без этой слабости. Если командир части попробует дать официальность хоть одному анонимному письму, то он расплодит их и не будет потом иметь от них покоя. Суетливость в служебных распоряжениях часто бывает вреднее медлительности. Последняя задерживает ход дела, тогда как первая мешает ее отправлению. Суетливый командир отнимает время не только от себя, но и от своих помощников; он лишает их должной самостоятельности, вмешивается в мелочи, не дает кончить одного как следует и уже хватается за другое, везде торопит, всех сбивает и, таким образом, везде вместо порядка и спокойствия водворяет обратное. Хуже всего, когда суетливость проявляется перед смотрами, или в других экстренных и неожиданных случаях; в военное же время она бывает пагубна. Напротив, чем в трудные минуты командир части покойнее, тем он более вселяет уверенности в целесообразность своих распоряжений. Нам известны примеры, где суетливость, доходившая при неожиданности до крайности, была причиной отстранения, очень хорошего в других отношениях командира части, от командования. Последовательность действий и требований составляет одно из важнейших качеств командира. Без нее успех всякого дела достигает наполовину. Командир, сегодня требующий одно, сегодня взыскивающий за то, на что вчера не обращал внимания, подрывает всякое доверие себе и, действуя под минутным впечатлением, заслуживает названия несправедливого. Распоряжениям его не дается должной веры и значения, что вполне понятно. Офицеры части, привыкшие к тому, что прочтенное им в приказе завтра отменяется, или что исполненное по приказанию командира в одной роте, в другой - не делается, не могут верить в прочность приказаний и требований. Немного значения дается и тем требованиям, которые делаются порывами. <...> Горько ошибается тот командир части, который вздумает достигать нравственного влияния и уважения старанием приобрести популярность. Это старание чаще всего приводит совершенно к противному. Не умея определить границу между требованиями службы и частными отношениями, такие командира воображают, что допускаемое ими во время досуга панибратство, свяжет их с обществом, вселит к ним привязанность. Напротив, оно горько отзовется на службе. Не может быть ничего дурного, если командир части, будучи дружески связан с кем-либо из старших офицеров и сидя с глазу на глаз в своем кабинете, будет с ним на "ты", но если он допустит себя до того же с прапорщиками и корнетами, то авторитет его навсегда подорван. Трудно предполагать, что между десятками лиц, разного воспитания и разных направлений, все одинаково бы смотрели на ту грань, у которой кончаются частные отношения и начинаются служебные. Раз что эта грань кем-либо преступлена, является уже столкновение, от которого не далеко от нарушения дисциплины, до преступления. Этим мы вовсе не желаем сказать, чтобы командир части не желал заслужить любовь своих офицеров. Вопрос в том, кто каким способом ищет эту любовь и какими средствами старается приобрести ее. Искать любви допущением произвола, бездействием власти, потворством беспорядку - преступно. Заслужить ее справедливостью, знанием дела, нравственным влиянием, участием в быту, - всегда похвально и полезно. И в этом отношении ничто так не действительно как личный пример. Пишите и говорите что угодно, но если советуется или приказывается одно, а делается другое, то никто на эти советы не обратит внимания. Насколько вредна фамильярность, настолько же неуместна и надменность в обращении. Затрагиванием самолюбия подчиненных нисколько не увеличивается уважение к начальнику. Напротив, уважением преимущественно пользуются те, которые не выставляют напоказ своих преимуществ и не кичатся своими правами и властью. Права эти и власть так велики и положение командира части стоит так высоко, что совершенно бесполезно поднимать их на ходули. От этого они выше не станут, а скорее тот, кто думает подобным способом поднять их, сам делается ниже, сравнительно с тем положением, в которое он поставлен законом. Поднимать его, - излишняя забота и напрасный труд; надо только всеми силами стараться не уронить его, - и это уже будет заслуга. Злоупотребление правами и властью также вредно, как и допускать их бездействие. Применять права свои к делу надо так, чтобы они не нарушали прав подчиненного. На этом основании командир части, делая замечания и выговоры, должен делать то и другое, соблюдая собственное достоинство, но не затрагивая достоинства и самолюбия подчиненного. Излишнее повышение голоса, излишние жесты, колкие обороты речи, - все это ни к чему хорошему не ведет. Некоторые думают произвести эффект или придать большее значение своему выговору. Они трудятся напрасно. Замечание, высказанное спокойно, сдержано, гораздо чувствительнее неумеренной горячности. Первое совершенно обезоруживает виновного, второе дает ему шансы, при серьезном обороте дела, воспользоваться оплошностью неосторожного командира. Тот, кто не щадит самолюбия младшего, вредит собственному достоинству. Беспрестанные крики, постоянные замечания, деланные с азартом, до того кажутся обыкновенными, что им не придают никакого значения. Как бы ни был командир части разумно строг, он будет всегда более уважаем и любим, нежели ищущий популярности, бесхарактерный, - хотя и добрый, вечно распекающий, - хотя и незлопамятный. Строгость всегда одинаково справедливая и одинаково соответствующая вине, неуместною быть не может. Если подчиненный убежден, что ни одно нарушение служебных требований не пройдет ему даром, что за это нарушение с него всегда взыскивается также как и с одинаково с ним служащего, - в нем никогда не явится не только озлобления, но даже и ропота. Разумно строгий командир никогда не допустит своих подчиненных до загнанности, т.е. до того равнодушия, при котором им все равно, как бы с ними не обращались, как бы не оскорбляли их. До этого доводят: бестолковость, суетливость, непоследовательность и горячность. С такой загнанной частью ничего не поделаешь хорошего и много надо времени, чтобы она стряхнула с себя последствия такого ею управления. Есть еще один недостаток очень вредит делу. Это придирчивость к мелочам, так называемое пиление. Пилить, это значит приставать к подчиненному беспрестанно с одним и тем же, без умения заставить исполнить требуемое незамедлительно; ворчать или постоянно подтверждать одно и то же, вместо того, чтобы один раз приказать что-то решительно и ясно; требовать что-либо, не сообразуясь с тем, соответствует ли требование времени, месту и средствам. Справедливость должна стоять во главе всех действий командира части. Это качество может проявляться или нарушаться им беспрерывно, но нигде оно так не осязательно, как в аттестации офицеров и при представлении их к наградам. Первое делается впрочем не гласно и в этом случае несправедливость может обнаружиться только впоследствии и то разве случайно, хотя она часто вредит человеку гораздо более, чем гласная. Несправедливость в наградах обнаруживается сразу же по их получении и тогда подвергается и общему обсуждению. Отчета в предпочтении менее достойного, конечно, никто потребовать не может, потому что дать и не дать награду, входит в законные права командира части. Казалось бы, что к такому праву нужно было бы относиться еще строже и осмотрительнее. К сожалению, нарушение справедливости, делается тут невольно, вследствие укоренившегося обычая отдавать предпочтение старшинству. Впрочем могут быть случаи, когда некоторая кажущаяся несправедливость простительна. Положим, что два офицера сделали одно и то же служебное нарушение; но один из них на отличном счету, другой, напротив, постоянно небрежен. Никто не может поставить командиру части в упрек, если он первому сделает только замечание, а второго отправит под арест. Выше мы указали, какой вред может производить суетливость и непоследовательность. Не меньше вреда, чем суетливость и непоследовательность, может принести, если командир будет неподвижен и равнодушен. Другой не даст себе труда отдать приказание как следует, толково и ясно, не даст, где нужно, ни наставления, ни совета, не присмотрит за тем или другим, как следует, и потом сердится. что одно совсем не сделано, а другое сделано дурно. <...> Насколько неслужебный, домашний быт офицера не может укрыться от нижних чинов, настолько же и частная жизнь командира не может быть неизвестна его офицерам. Хотя она преимущественно зависит от средств и характера человека, но командиру части необходимо подчиняться тем условиям, которых требует его должность и звание, а также те средства, которые от получает от правительства. Скромность и расчетливость осуждаемы не будут, напротив заслуживают подражания; но излишняя скупость будет громадным недостатком. <...> Соблюдая необходимое для представительности, командир части должен требовать того же от офицеров... <...> Коснемся теперь предмета крайне щекотливого, о котором однако умолчать не можем, так как он нередко сильно влияет на отношение к офицерам и нам степень их уважения к командиру. Доброта, слабость характера, недостаток силы воли, потребность в спокойствии и т.д. делают иногда то, что семейный командир части, подпав под влияние своей супруги, не замечает, как понемногу эта супруга исподволь забирает его в свои руки. <...> Проходит год-другой и ее уже, не ради шутки, а по значению, величают командиршей; она уже дает мужу советы, равносильные приказанию: кого уволить в отпуск, кому дать ту или иную командировку. Таким образом, муж командует частью только в строю, а управляет ею жена. Раз что дошло до этого, часть оказывается расшатанною во всех отношениях... Такому командиру лучше поскорее отказаться от командования, чтобы не дожидаться на это приказания. <...> Заботиться об улучшении быта нижних чинов командиру части велит закон; заботиться о быте офицеров ему должна повелевать совесть. Дать правила для этой заботы нельзя, иначе они давно были бы указаны... <...> Возьмем положение молодого офицера прибывающего в часть по производстве. Не зная никого, ни в городе куда приехал, ни в части, в которой ему предстоит служить, не имея при этом достаточной опытности жизни, прибывший нуждается в совете, в указании что ему делать, как и где устроиться, с кем сблизиться, от кого удалиться. Такое положение похоже на положение новобранца поступившего в роту, но тому дают дядьку, - к офицеру же нельзя приставить ментора. Кто же даст ему хотя общие советы, к кому обратиться? Обязанность эта ближе всех, принадлежит командиру части, от которого зависит и назначение прибывшего к тому или другому ротному или эскадронному командиру, что тоже требует известных соображений. В прежнее время существования кадетских корпусов, командиры отдельных частей назначали вновь производимых офицеров в роты или эскадроны, которыми командовали лица, выпущенные из того же корпуса, где воспитывался прибывший юноша. Это имело благотворное влияние во всех отношениях. Молодой человек, в первые же дни службы, уже не чувствовал себя сирым пришельцем, получал руководителя, вводящего его в общество будущих товарищей, указывающего ему принятые в части обычаи, лиц, расположением которых он должен дорожить и тех - от кого следует удалиться. Дорожа репутацией места своего воспитания, т.е. своего корпуса, ротный или эскадронный командир, вместе со своим юным прапорщиком или корнетом, старались помогать друг другу по службе, не только по побуждению добросовестного исполнения долга, но и для того, чтобы командир части не мог сказать, что такой-то корпус дал ему бесполезных офицеров. Назначение вновь производимого к своему однокашнику, есть уже признак некоторого к нему участия, а всякое участие, выраженное командиром части к положению новичка, в первые дни его службы, никогда не забудутся. Он будет первым звеном той цепи, которая свяжет молодого человека с его командиром, первым фактором нравственного влияния начальника на подчиненного. <...> Среда, в которой вращаются офицеры вне службы, не может не иметь на них влияния, а потому необходимо отстранять все, что может сделать это влияние вредным, для тех, кои по своим летам и по характеру могут увлекаться. Как действовать в подобном случае? Командиру части не всегда возможно и удобно вмешиваться в подобные вещи. Но у кого есть помощники, в лице штаб-офицеров и вообще старших офицеров части, которые, где добрым советом, где собственным примером, могут ближе действовать на молодежь в том духе и направлении, которое им укажет командир части. Через этих лиц и должно проводиться его нравственное влияние на офицерское общество. Они передовые части, за которыми пойдут остальные, если эти передовые дружно поведут их к указанному командиром цели. Кружки и партии в отдельной части великое зло. Там, где они существуют, ничего не может идти согласно; внутренние интриги, разъединяя общество, не дадут хода ничему хорошему, и тот невидимый двигатель, который французы называют esprit du corps, а мы просто единодушием, в подобном обществе существовать не может; без него немыслимы: ни внутренний порядок, ни честное исполнение долга, ни отличия части в бою. Всякое зло искореняется труднее, когда оно уже пустит корни, чем в начале; поэтому все внимание командира части, должно быть направлено к тому, чтобы не дать зародиться партиям. Искоренять их последствия, без столкновений и пожертвования, весьма трудно. Обыкновенно, каждая партия имеет во главе своего вожака, без чего влияния ее в части не может быть значительно. Вот за подобных-то принципиалов и следует браться настойчиво, с энергией и тактом. Всякая в этом отношении слабость со стороны командира, будет оружием в руках ловкого интригана; всякая медлительность и нерешительность, даст ему время перетянуть на свою сторону больше последователей. Раз что командир части, гласно разоблачит действия и намерения стоящего во главе кружка, да еще сумеет выставить их смешную сторону и докажет ничтожество, - дело выиграно, члены партии окажутся смешными в их собственных глазах. <...> В природе русского человека есть особенная потребность быть от времени до времени, как говорится, подтягиваемому. Без этой подтяжки, самый добросовестный служивый, занимаясь многие годы одним и тем же, незаметно для себя опускается, делается равнодушнее. <...> Несомненно, что многое, в представленном на суд военных читателей труде моем, не вполне развито, или высказано слишком смело и не согласно с современными взглядами. В виде этого, прошу к нему снисхождения...<...>

(Карцов П.П Командование отдельной частью. Практические заметки из служебного опыта. - СП б, I883).

ВЕЛИКИЕ МЫСЛИ

0x01 graphic

Василий Осипович Ключевский (1841- 1911) --

видный русский историк

-- Бедные люди могут иметь нравственные правила, но не должны иметь воли: первое спасает их от преступлений, второе -- от несчастий.

-- Бездарные люди -- обыкновенно самые требовательные критики; не будучи в состоянии сделать простейшее из возможного и не зная, что как делается, они требуют от других совсем невозможного.

-- Благодарность не есть право того, кого благодарят, а есть долг того, кто благодарит; требовать благодарности -- глупость; не быть благодарным -- подлость.

-- Богатые вредны не тем, что они богаты, а тем, что заставляют бедных чувствовать свою бедность. От уничтожения богатых бедные не сделаются богаче, но станут чувствовать себя менее бедными. Этот вопрос не пол[итической] экономии, а полицейского права, т. е. народной психологии.

-- Большинство соврем[енных] браков м[ожно] признать если не счастливыми, то сытными: она в нем приобретает кусок хлеба, он в ней -- кусок мяса. Едят друг друга.

-- Быть счастливым значит быть умным. Быть умным значит не спрашивать, на что нельзя ответить. Потому быть счастливым значит не желать того, чего нельзя получить.

-- В мужчину, которого любят все женщины, не влюбится ни одна из них.

-- В науке надо повторять уроки, чтобы хорошо помнить их; в морали надо хорошо помнить ошибки, чтобы не повторять их.

-- В России нет средних талантов, простых мастеров, а есть одинокие гении и миллионы никуда не годных людей. Гении ничего не могут сделать, потому что не имеют подмастерьев, а с миллионами ничего нельзя сделать, потому что у них нет мастеров. Первые бесполезны, потому что их слишком мало; вторые беспомощны, потому что их слишком много.

-- Вера в жизнь посмертную -- тяжкий налог на людей, которые не умеют дожить и до смерти, перестают жить прежде, чем успеют умереть.

-- Вернейшее средство исправить женщину -- показать ей идеал и сказать, что это ее портрет. Из ревности ей захочется стать его оригиналом и непременно удастся сделаться его сносной копией.

-- Влюбленный мужчина всегда глуп, потому что добивается только любви женщины, не желая знать, какою любовью любит его женщина, а это главное, потому что женщина любит только свою любовь и любит мужчину лишь насколько мужчина любит любимую ею любовь.

-- Впредь будут воевать не армии, а учебники химии и лаборатории, а армии будут нужны только для того, чтобы было кого убивать по законам химии снарядами лабораторий.

-- Всего больше платимся мы за то, что не умеем быть вовремя умны. Потому глупость самая дорогая роскошь, которую могут позволять себе только богатые люди и которая только им простительна. Как дорого платятся народы за глупость, что не умеют ни управлять собой, ни жить мирно друг с другом?

-- Вся житейская наука женщины состоит из трех незнаний: сначала она не знает, как добыть жениха, потом -- как быть с мужем, наконец -- как сбыть детей.

-- Вся разница между умным и глупым в одном: первый всегда подумает и редко скажет, второй всегда скажет и никогда не подумает. У первого язык всегда в сфере мысли; у второго мысль вне сферы языка. У первого язык секретарь мысли, у второго ее сплетник или доносчик.

-- Всякий дурной поступок носит в себе кнут для спины своего виновника.

-- Выбирая себе жену, надо помнить, что выбираешь мать своим детям и как опекун своих детей должен позаботиться, чтобы жена по вкусу мужа была матерью по сердцу детям: чрез отца дети д[олжны] участвовать в выборе матери.

-- Вырождение принадлежит, как и внушение, к числу слов, которые не выражают мыслей, а заменяют их.

-- Высшая задача таланта -- своим произведением дать людям понять смысл и цену жизни.

-- Высшая степень искусства говорить -- уменье молчать.

-- Газета приучает читателя размышлять о том, чего он не знает, и знать то, что не понимает.

-- Говорят, что мужчины родятся красивыми. Это предрассудок: красивыми мужчины делаются и делают их такими женщины.

-- Гораздо легче стать отцом, чем остаться им.

-- Дамы всего менее понимают право как требование ума и необходимости, а они мыслят сердцем и только сердятся умом.

-- Дарьяльское ущелье -- горная проповедь своего рода, в которой говорят камни.

-- Деньги лишние хороши не тем только, что дают возможность приобрести необходимое, но еще и тем, что избавляют от досады на невозможность приобрести лишнее.

-- Добро, сделанное врагом, так же трудно забыть, как трудно запомнить добро, сделанное другом. За добро мы платим добром только врагу; за зло мстим и врагу, и другу.

-- Добрый человек не тот, кто умеет делать добро, а тот, кто не умеет делать зла.

-- Достойный человек не тот, у кого нет недостатков, а тот, у кого есть достоинства.

-- Дружба обыкновенно служит переходом от простого знакомства к вражде.

-- Есть два рода болтунов: одни говорят слишком много, чтобы ничего не сказать, другие тоже говорят слишком много, но потому, что не знают, что сказать. Одни говорят, чтобы скрыть, что они думают, другие -- чтобы скрыть, что они ничего не думают.

-- Есть люди, вся заслуга которых та, что они ничего не делают.

-- Есть люди, у которых язык умнее их самих.

-- Есть мужчины, которые тем больше нравятся, чем лучше их понимаешь, и есть женщины, которых тем лучше понимаешь, чем больше они нравятся.

-- Есть умы без воли, как есть воли без ума.

-- Желание нравиться -- женская форма властолюбия, как желание удивлять, т. е. пугать, есть мужская форма той же страсти. Женщина отдается в плен тому, кем хочет повелевать; мужчина завоевывает ту, которая хочет холопствовать.

-- Женская любовь -- дар, который получает цену только когда перестает быть подарком.

-- Женщина опасна не когда нападает, а когда падает.

-- Женщина перестает думать о том, чего сильно пожелает; мужчина перестает желать того, о чем хорошенько подумает. Поэтому когда оба думают вместе, бывает два ума и ни одной воли.

-- Истинную цену жизни знает лишь тот, кому приходилось умирать и удалось не умереть. Истинную цену счастья знает лишь тот, кто мечтал о счастье и испытал.

-- Историк --наблюдатель, не следователь.

-- История не учительница, а надзирательница... она ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков.

-- Когда кошка хочет поймать мышку, она притворяется мышкой

-- Либералы -- игроки на глупость, как консерваторы -- игроки на трусость.

-- Люди образованные из народа обыкновенно сохраняют его дурные свойства и перестают понимать хорошее.

-- Молодежь, что бабочки: летят на свет и попадают на огонь.

-- Мужчина слушает ушами, женщина -- глазами, первый -- чтобы понять, что ему говорят, вторая -- чтобы понравиться тому, кто с ней говорит.

-- Наблюдать людей значит презирать их, т. е. лишать себя возможности понимать их; чтобы понимать их, надобно жить с ними, презирая их образ жизни, а не их самих.

-- Наблюдение чужих пороков очень полезно для самоисправления: собственный порок становится особенно противен, когда увидишь его в другом и почувствуешь, как наставница жизни (лат.).

-- Образование дает русскому человеку только вкусовую энергию -- способность смаковать жизнь, а не создавать ее.

-- Остроумие в мышлении -- то же, что пряность в питании: она делает вкусной пищу, но портит и вкус. и пищеварение.

-- Остряк -- не разбойник и разбойник -- не остряк: первый острит, но не режет, последний только режет и редко острит.

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 05/03/2014, изменен: 05/03/2014. 74k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 6 штук.	Ваша оценка:
Аннотация: ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА (из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Каменев Анатолий Иванович Кавказ - это зона геополитических интересов России

Каменев Анатолий Иванович
Кавказ - это зона геополитических интересов России