ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. Кодекс чести офицера

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

0x01 graphic

Штаб-офицер лейб-гвардии Драгунского полка.

Художник Александр Иванович Зауервейд (1783-1844)

109

Генерал Драгомиров о Кодексе офицерской чести.

Верно определив пульс войны, М.И. Драгомиров писал, что "бой, прежде всего, требует от человека способности пожертвовать собою, потом умения действовать так, чтобы эта жертва была, по возможности, полезна своим, гибельна врагу". Для достижения названной цели человеку нужна "нравственная упругость", под которой он понимал: "1) находчивость, доведенную до того, что человек не теряется ни от какой неожиданности; 2) решимость и упорство; 3) убеждение, что только для того успех возможен, кто выручку товарища ставит выше личной опасности; 4) способность обсудить хладнокровно свое положение в самые критические минуты". Вместе с последовательными исследователями духовной и психологической стороны войны, он отмечал тот факт что даже у самого смелого человека в минуту опасности всегда может закрасться сомнение в успехе дела; и вот тут-то у истинно благородного человека есть могущественнейшая поддержка в чести, которая и при неудаче позволяет ему вести себя с такой же энергией, как и при полной уверенности в победе. Кодекс чести, верно отражающий национальный дух, национальное достоинство, верный национальным понятиям чести - это тот инструмент, благодаря которому можно и нужно укреплять нравственную энергию военнослужащих, столь необходимую для одержания победы над врагом. М.И. Драгомиров не писал специального Кодекса офицерской чести, но все его труды основаны на четких и ясных понятиях о воинской доблести, которые берут свое начало от доблестных русских витязей, выдающихся русских князей, от Петра Великого и А.В. Суворова. Скажем более: сила его трудов в том, что он всегда видел и никогда не терял органической связи военных (тактических и стратегических) и военно-технических вопросов с людьми, которые принимают тактические решения и действуют на поле боя, а также их нравственными качествами. Влюбленный в Суворова, генерал Драгомиров понимал, что величие его таланта состояло в том, что он соединил в себе личную доблесть, качества искусного полководца с умением проникать в духовный мир русского солдата, учить и воспитывать войска тому, что требуется для боя и победы. В своих комментариях к суворовской "Науке побеждать" он раскрыл основу духовного влияния великого Суворова на войска: "Нужно так знать солдата, как знал его Суворов, нужно так слиться с ним душой и телом, так как Суворов: тогда, и только тогда, развяжется язык и польются эти бессвязные с виду слова, которые электрической искрой пронизывают массы и делают из них одно существо, полное необузданной храбрости и беззаветного самоотвержения; существо, совершающее великие дела, потому что идет на смерть без колебаний, без сожаления, без оглядки назад, и которое смотрит на эти дела, даже не как на подвиг, а просто как на исполнение воли любимого вождя. Чтобы приобрести эту магическую власть над себе подобными, даже и Суворову, при врожденных способностях, нужно было семь лет прослужить солдатом. В этой суровой школе он понял, что для управления массами нужно по-ихнему спать, есть, одеваться, думать, говорить; раз, это поняв, он, несмотря на возвышение, сохранил тот же образ жизни, тот же склад мысли, до такой степени, что не только с солдатами, но и в других своих сношениях он был, и в слове, и в письме столь же кратким, отрывочным, энергическим, как в своей науке. Слившись, таким образом, с массою, он не мог на нее не действовать, ибо и сам сделался человеком массы. И масса отблагодарила ему за это: и доверием и безграничной преданностью, и тем, наконец, что предание о Суворове живет до сих пор, и долго еще будет жить, в памяти русского солдата. Имея таких учителей, как Петр Великий, А.В. Суворов, как русский народ, и богатый опыт развития русской военной силы, он ни на минуту не забывал о второй (психической) стороне войны, прекрасно понимая, насколько важно установить правильный взгляд на духовно-моральный фактор внутри офицерского корпуса и в обществе в целом. Изложив, таким образом, исторические обстоятельства и факторы, мы вправе определить те методологические основы, на которых сформировался Кодекс офицерской чести генерала М.И. Драгомирова. В противовес многим досужим и унизительным оценкам офицерской профессии, М.И. Драгомиров, следуя мысли Петра Великого, так определил свое понимание офицерства: "Велика и почетна роль офицера... и тягость ее не всякому под силу. Много души нужно положить в свое дело, чтобы с чистой совестью сказать: "много людей прошло через мои руки, и весьма мало между ними было таких, которые оттого не стали лучше, развитее, пригоднее для всякого дела". Быть таковым, а не казаться им; быть "рыцарем без страха и упрека", рыцарем, не нося знаков рыцарского достоинства - одна из трудностей офицерской профессии; это дается только в силу редкого благородства побуждений, возвышенности нравственной натуры и огромной силы воли. Это - первое методологическое кредо генерала Драгомирова. Второе - понимание офицерства, как особого вида братства, скорее даже, ордена, в котором все равновелики, равноответственны и крепко связаны между собой узами товарищества. Вступивший в это братство имеет перед собой только два пути: 1) действовать, не нарушая законов чести, товарищества, взаимовыручки, или 2) покинуть его (братство), если не в состоянии жить по высшим законам чести или в случае нарушения хотя бы малейшего требования этих законов. "Это дело мало заметное со стороны, не казенное; добросовестно исполнять его может только тот, у кого есть любовь к нему, кто посвятил себя этому делу и решился служить ему не только за страх, но и за совесть; если всего этого нет, - то лучше бросьте это дело и снимите военный мундир; для всех оттого бесспорно будет только лучше; да и честнее это", - писал Драгомиров. Третье - патриотизм, честное и самоотверженное служение интересам отечества, преклонение перед отечественными героями, национальными воинскими добродетелями, исключающими какое бы то ни было умаление достоинств русского человека, пренебрежение отечественными воинскими традициями, уроками национальной истории. Из этой духовной сокровищницы, равняясь на лучших защитников Отечества, учитывая национальные особенности русского человека, его исторические идеалы, естество, можно строить и выстроить могущественное здание военной силы России. Четвертое положение - ясная и четкая ориентация на простых смертных людей, говоря словами генерала Н. Морозова, рядовые массы командного состава, которые бы не гонялись за блестящими эффектами, не искали красивых лавров, а смело и твердо шли в бой, гордые своим высоким призванием и крепкие своим понятием о долге и истинном благородстве. Сам М.И. Драгомиров писал по этому вопросу так: "..Ахиллесы и другие более или менее красивые эпические герои должны сойти со сцены и уступить место обыкновенным людям, с их великими доблестями и с их, подчас унизительными слабостями; с их самоотвержением, доходящим до того, чтобы положить голову за други своя, - и с их себялюбием и своекорыстием, доводящим до стремления уложить того ближнего, который им пришелся не по сердцу; с их способностью взбираться под пулями и гранатами на вертикальные стены без всякой посторонней подмоги, и с их обычаем давать иногда тыл и бежать без оглядки из-за одного того, что какому-нибудь негодяю вздумалось крикнуть "мы обойдены". Дело от того выиграет: оно всегда выигрывает от правды". Базовые основания Кодекса Драгомирова. Изучение трудов М.И. Драгомирова показало, что Кодекс чести русского офицера в своем основании имеет ряд составляющих: во-первых, это православная вера, служащая внутренним стражем нравственности, цементирующей силой войска русского. "Сила религиозного верования становится громадною потому, что оно представляет единственный фактор, могущий быстро дать народу общность интересов, чувств, мыслей. Народ, принявший религиозное верование, духовного строя, конечно, не меняет; но все его способности устремляются к одной цели - торжеству его верования, и поэтому его могущество становится страшным"; во-вторых, это гуманизм (обратить рекрута (новобранца) в солдата, то есть специализировать его, не ломая в нем человека); в-третьих, законность отношений ("там, где солдат уверен, что, если он сделает свое дело, его пальцем никто не имеет права тронуть, - чувство бессознательного страха развиться не может; там, где этой уверенности нет, - такой страх развивается. Что же может дать эту уверенность? Ее может дать только такое положение, при котором солдат знает всегда наперед, что он должен делать и чего с ним не должны делать; такая система, при которой в мирное время произвол как со стороны старшего, так и со стороны младшего, одинаково являются преступлением; при которой закон становится выше личности каждого из служащих"); в-четвертых, всякому своя самостоятельность и своя ответственность ("не путайся в чужие дела, пока видишь, что его толково ведут; в бою и своего довольно будет. Погонишься за чужим делом, свое упустишь. Батальонному нельзя быть четырьмя ротными командирами. Всякому своя самостоятельность и своя ответственность. Не признавая второй, отучаешь и от второй. Нужно следить, чтобы всякий делал свое дело, и кто виляет, спуску не давать; но не нужно и за другого делать его дело"). В-пятых, пример старшего ("..начальник должен подавать пример исполнительности не только в важных, но и в самых мелочных вещах. Никогда не должно забывать, что пример равного не обязателен, но пример старшего, будучи обязательным в хорошем, по необходимости становится обязательным и в дурном). Мысли М.И. Драгомирова о долге, чести и доблести русского офицера. М.И. Драгомиров в своих понятиях офицерской чести охватывал многие сферы военной деятельности. Его мысли принадлежат к числу тех, которые могут устареть по форме, но по духу остаются вечно юными и неизменным, как неизменна сама Истина. Назовем основные мысли генерала М.И. Драгомирова. Атаману первая чарка и первая палка. Считай учение не с той минуты, когда сам выехал или вышел к части, а с той, когда солдат выходит из дому; не до той, когда сам уходишь домой, а до той, когда он домой приходит. Офицер должен прежде и главнее всего уметь держать своих людей в руках: держать силою воли больше, нежели мерами физического принуждения (они и в мирное время только для негодяев, а в бою на них совсем плохая надежда); держать так, чтобы люди кроме вашего голоса не знали другого голоса; кроме вашей воли не знали другой воли; чтобы во всех трудных случаях их глаза и помыслы инстинктивно обращались к вам за решением - что делать? И тогда вы сольетесь в одно тело и одну душу. Дисциплина - дело взаимное, т.е. бывает крепка только там, где она существует, не только снизу вверх, но и сверху вниз, ибо тот же самый закон, который налагает на солдата известные обязательства, обеспечивает его от неправых посягательств и начальствующих лиц, которые позволяют себе подобные посягательства, суть нарушители закона, и дисциплины. В обращении никогда не унижать, а тем более не драться. Не даром сказано, что действительно храбрый презирает дуэль. Делить с солдатом все тяготы службы. Гг. офицеры! учитесь беречь солдата в бою: солдат, который знает, что его берегут, сам себя не бережет; и когда дойдет до рукопашной, его самоотвержение становится безграничным. То время, когда думали, что через руки и ноги можно действовать на сердце и голову, прошло безвозвратно... Ищите, напротив, прежде всего, укоренения долга воинского, т.е. развития головы, творческой постановки сердца и остальное приложится. Незнание исправляется разъяснением, а не выговором. Во всяком случае должно воздерживаться от выговоров и замечаний начальнику, как бы он мал ни был, в присутствии его подчиненных. Для этого нужно, чтобы солдаты верили вам, как своей голове, как достойному руководителю; а тогда они будут и любить вас: и не будет нашему солдату ничего невозможного. Это достигается умственным и нравственным превосходством с вашей стороны над теми людьми, жизнь которых в бою вверяется вам. Если они во всех положениях будут видеть в вас наставника, который знает дело лучше их и больше их; если они будут видеть в вас человека, готового первым сделать то, чего от них требует, то пойдут за вами беззаветно и безусловно, куда вы их поведете; и сами скорее лягут, чем выдадут дело, во имя которого идут за вами. Отдавая честь старшему, мы выражаем свое подчинение ему и исполняем долг вежливости, требуемый всяким вообще, а не одним только воинским общежитием. Но чинопочитание - дело обоюдное, и не хорошо делают те офицеры, которые не отвечают на отданную им нижними чинами честь, ибо тем показывают, что они менее благовоспитанны, чем солдаты, да вдобавок подают этим последним пример неисполнения предписаний устава: нельзя не привить, ни утвердить исполнительности, когда сам таковою не отличаешься. Уметь держать себя по отношению к солдату, т.е. уметь установить свои отношения к солдату так, чтобы эти отношения способствовали делу воспитания и образования солдата, не обращаясь ни в стремление к излишней популярности, ни в излишнюю суетливость, ни в излишнюю суровость, ни в излишнюю доступность и т.п. Не нужно думать, чтобы солдат воспитывался быстрее и лучше при помощи строгих взысканий, - вовсе нет: его воспитывают преимущественно одинаковость, неуклонность и постоянство раз поставленных требований. Девизом ротного командира, да и всякого начальника, должно быть: "Не рви, а тяни". Помнить, что солдат человек и поэтому для него, как и для всякого человека, ни одна обязанность не должна обходиться без соответственного права. В вопросе об исполнении приказания, даже явно преступного по мнению исполнителя, офицер и солдат должны руководствоваться не статьями общих законоположений, если бы даже таковые были доподлинно известны, а сущностью присяги, памятуя что в деле исполнения приказания для него преступно только то, что против присяги, а в остальном ответчиком за последствия исполненного приказания всегда является начальник, отдавший приказание. Никакие иные толкования в этом вопросе недопустимы, потому что они нарушили бы святость приказания, способствовали бы увеличению числа случаев неповиновения в армии и в корне подрывали бы основы ее существования. Выработать в себе правильное отношение к приказанию. Офицер должен следить за самим собою, чтобы его требования и приказания не носили характер каприза: то, что он потребовал известным образом раз, - должно требовать таким же образом постоянно. Выработав, таким образом, законность в самом себе, офицер будет чуток к беззаконности и не даст развиться ей в своих подчиненных, т.е. убережет их того, что составляет основу самых разнообразных и ужасных преступлений.

Будьте ему примером во всем: и тогда он в плоть и кровь примет ту исполнительность, которая одинакова как на глазах у начальника, так и за глазами; явив себя проникнутым долгом, вы и его поднимете на высоту долга; и тогда ни лишения, ни опасность, ни болезнь, не собьют его с этого пути. Чувство долга растет не снизу вверх, а распространяется сверху вниз. Кто выходит из себя, тот служит своей личной потребности раздражаться, а не интересам службы, ибо располагает подчиненных более заботиться об угодливости ему, нежели о служебной исполнительности. Помнить, что люди, которые будут вверены его попечению, не в состоянии применяться к нему, а он к ним должен примениться. В этом смысле от офицера потребуется бесконечная терпимость и снисходительность. Чем больше со стороны офицера будет теплоты, участия, терпения, тем легче он найдет доступ к сердцу и сознанию молодого солдата; в таком случае лучше пойдет его воспитание и образование, ибо солдат уверует в офицера, и, уверовавши, во всем послушает. Товарищество серьезное, достойное людей, себя уважающих, не только не исключает служебной требовательности, но предполагает ее: не товарищ тот, кто может и должен научить меня делу, от коего зависит моя будущность, - и не делает этого из ложного понятия деликатности....Товарищество-святыня, которую нужно беречь, как зеницу ока, ибо на нем все в бою держится. Нет жертвы, которой нельзя было бы принести для водворения и укрепления честного товарищества в войсковой семье. Смотрите на солдатство, как на низшую степень великого воинского товарищества; не забывайте святых слов, что "солдат есть имя общее, знаменитое, что солдатом называется первейший генерал и последний рядовой". Во имя товарищества, берегите солдата, но не балуйте его; будьте внимательны к малейшим его нуждам (не на показ, а в настоящую), но непоколебимою рукою закона карайте за преступления, позорящие военной братство, и крепко держите в руках... Учите делать дело, а не болтать о деле; неприятеля разговорами не победишь. Требования ставить настойчиво и непрерывно наблюдать за их исполнением. Непрерывность наблюдения за исполнением требований положительно необходима, потому что она приучает и начальника, и подчиненного к равномерному напряжению по отношению к службе. У требовательного начальника безропотно исполняется и тяжелая служба; по привычке она даже не, кажется, тяжелою, а у того, кто бывает требовательным лишь периодически, или случайно, даже и невысокие требования вызывают ропот на строгость. Нам не представляется возможным комментировать приведенные выше положения. Следует лишь отметить, что идеи, заложенные в этих коротких изречениях, глубоки и многогранны. Может быть им недостает словесного изящества и поэтичности, но зато они концентрируют в себе огромнейшее знание человеческой психологии, войны и боя, истинного понятия о воинской доблести. Литература: Драгомиров М.И. Сборник оригинальных и переводных статей. т.II. - СП б., 1881; Он же. Учебник тактики. Изд. 2-е, испр. - СП б., 1881; Он же. Очерки: Разбор "Войны и мира". Русский солдат. Наполеон I. Жанна д'Арк. - Киев, 1898; Он же. Подготовка войск в мирное время. - М., 1906; Он же. Значение Воли в жизни народов. // Изборник "Разведчика". - 1897. - NV. (А.И. Каменев).

0x01 graphic

Николай I и цесаревич Александр Николаевич среди офицеров лейб-гвардии Конного полка.

Художник Карл Карлович Пиратский

110

ГЕНЕРАЛ-ЗВАНИЕ БОЕВОГО ОФИЦЕРА.

Еще древние римляне говорили, что "лучше стадо баранов, предводимое львом, чем стадо львов, предводимое бараном". Справедливость этих слов неоднократно подтверждалась историей и, тем не менее, несмотря на всю очевидность сказанного, правительства многих государств (и государства Российского, в том числе) предпочитали видеть во главе войска "баранов", а не львов. Известная истина гласит: победа на войне куется задолго да сражения. В этой мирной работе воспитание генерала, понимаемое в широком смысле слова, играет решающее значение. Попытаемся обозначить место и роль генерала в политической и военной структуре государства. Генерал-это не простой офицер и отличается он от обер- и штаб-офицеров не эполетами, денежным содержанием, бытовым комфортом, а, прежде всего, своим статусом в обществе. Итак: генерал-это не только военный, но и политический деятель; политический аспект его деятельности заключается в том, что он призван вносить личный вклад в разработку военной политики и реализацию требований военной доктрины; статус генерала ставит его в положение ответственного исполнителя, т.е. лица, несущего всю полноту ответственности за свои действия и действия подчиненных ему войск; генерал, входя в государственную элиту, ответственен за преданность подчиненных войск законному правительству; статус генерала не позволяет ему заниматься политическими интригами, а тем более поддерживать действия лиц, направленные на изменение власти неконституционным путем; генерал-это высший военный авторитет, с мнением которого должны считаться политики, экономисты, юристы. В силу этого обстоятельства к его духовному облику, образованию, подготовленности предъявляются столь высокие требования, что получение офицером звания генерала должно означать признание обществом его выдающихся духовных, патриотических, умственных, организаторских, политических и военных способностей и дарований; генерал-это лучший из офицеров, отличившийся в молодости смелостью, в зрелости - отвагой и мужеством; это образец воинской доблести, пример уважения и образец для подражания; боевой компонент в его квалификации - непременный атрибут воинского опыта и важнейший цензовый момент при присвоении генеральского звания (армия, понимаемая как военное орудие защиты интересов государства, должна иметь боевых предводителей, а не хозяйственников и кабинетных чиновников, не нюхавших пороха); генерал-это военный практик, который "дозрел" до уровня обобщения и осмысления войскового опыта, который испытывает настоятельную потребность подняться над суетой обычной армейской (флотской) жизни и выйти на уровень серьезных обобщений, касающихся прогресса военного дела на том участке, на котором он трудится; генерал-это сильная духовная энергия, захватывающее в поле своего действия все подчиненные войска, поднимающая, а не угнетающая дух войск, зовущая к победе и гасящая всякую мысль о неудаче или поражении; генерал должен быть молод душой, хотя и может постареть телом; не физическое, а духовное здоровье генерала - показатель его работоспособности; в силу этого обстоятельства для генерала открыта возможность для службы отечеству до тех пор, пока он по своим духовным качествам будет способен двигать дело вперед; особая роль отводится первому генералу, которым является в мирное время министр, а в военное - главнокомандующий. Если среди генералов нетерпим случайный человек, то на месте военного министра или главнокомандующего не должно быть случайного генерала, т.е. человека, хотя и подходящего по всем параметрам к званию генерала, но не обладающего способностью руководить генералами, формировать военную политику и правильно определять содержание и направленность военной доктрины; как само собой разумеющееся, это должен быть не прислужник правительству или правящей элите, а блюститель интересов безопасности государства, блюститель непреклонный, решительный, от начала и до конца последовательный в своих действиях. Статистика генералов в 1913 г. Из всего числа 1423 генералов только 541 или - 38% должны быть признаны прошедшими настоящую серьезную строевую службу; казалось бы, таких должно быть в рядах армии гораздо больше. Более полусотни генералов (55) занимают "классные". т.е. чисто чиновничьи должности. В самом военном ведомстве из 1.229 должностей - только 734 строевые, а 495 должностей - нестроевых. Нужно ли иметь в нашей армии 112 должностей генералов-юристов? Не слишком ли это много? Но и на строевых должностях числится около двухсот (193) генералов, совершенно нестроевых по своей службе. Замечательно, что среди генералов генерального штаба, которые доминируют на высших, чисто строевых - боевых должностях, очень много генералов, не имеющих совсем строевого ценза, или очень слабый; и это на должностях командующих войсками, их помощников, командиров корпусов, дивизий, бригад. Боевой опыт русских генералов 1902 года. Из общего числа всех 1.386 генералов было в одной или нескольких кампаниях 801 человек, т.е. 58%. Без многих доказательств, само собою понятно, что чем более находится лиц, бывших в кампаниях, среди высшего начальства тем оно лучше для армии. Вред "перепроизводства" генералов. От воинственности в частности и воинского духа вообще нашего генералитета так много зависит сила и победоносность нашей армии. Раздавая щедро генеральские чины людям, ничего общего с войной и боевыми действиями не имеющим, и делая на высших ступенях воинской иерархии высшими командирами офицеров, не проходивших строевой службы, мы рискуем огражданить армию, понизить ее воинский дух и воинственность. Очевидно, что чем их больше, тем меньше престижа в глазах общества и воинских чинов имеет генеральское звание. А потому не пора ли лицам, власть имущим, коим доверена государственная оборона отечества, обратить самое серьезное внимание на некоторые ненормальные данные в отношении количества, службы и должностей нашего генералитета. Нельзя забывать, что политический горизонт мрачен, что война неизбежна, и что поэтому надо возможно избегать присутствия на строевых должностях в армии недостаточно в строевом отношении подготовленных командиров. Равным образом, не пора ли сокращать генеральские должности вне военного ведомства и перестать украшать генеральским мундиром классных и штатских чинов? (Д.О) Литература: Режепо П. Статистика генералов. - СП б., 1903. Д. О. Должности, занимаемые генералами нашей армии // Офицерская Жизнь. - 1913. - N48(398). (А.И. Каменев).

0x01 graphic

Военная галерея 1812 года в Зимнем Дворце. (1861)

Художник Карл Карлович Пиратский

111

Генеральное учреждение о воспитании обоего пола юношества.

(Написанное действительным тайным советником И.И. Бецким, конфирмованное Ее Императорским Величеством 1764 года марта 12 дня). Всепресветлейшая, Державнейшая, Великая государыня, Императрица и Самодержица Всероссийская. Всемилостивейшая Государыня! Редко великие Государи о таких делах крайнее имеют попечение, которых плоды медлительны и которые, чем большую обещают пользу для потомства, тем большего труда и неистощимого великодушия требуют. Слава скоротекущих дел чаще упражняет самые величайшие души: в ней находят они и скорое подвигов своих воздаяние, и новое к оным поощрение. Преодолеть суеверие веков, дать народу своему новое воспитание и, так сказать, новое порождение есть дело, совокупленное с невероятными трудами, а прямая оных польза остается вся потомству. В сем, однако ж, наибольшее изволите Ваше Императорское Величество прилагать старание, и при славе Вашего Государствования не имеет к тому иного поощрения, кроме обитающих в особе Вашего Величества Божественных дарования и Материнского к подданным Вашим благоутробия, и при всей тягости государственного правления не находит иного подкрепления, кроме Вашей твердости и великодушия. Таково точно учреждение в Москве Воспитательного дома под Монаршим Вашего Императорского Величества покровительством. Там прозорливое Ваше намерение к тому клонится, чтобы бедных и неповинных младенцев от пагубы, а немилосердых убийц от смертного избавить греха и таких людей обществу полезными сделать, кои были в тягость оному своими пороками и своею жизнию. Таковы и ныне вновь Монаршие попечения, о которых не знаю, изъяснил ли я слабым моим слогом Вашего Императорского Величества намерения, каким образом учредить в России Воспитательные училища, но то знаю, что все меры употребил, тщательно стараясь изобразить изустно повеления и высокие мысли Августейшей моей Монархини как следует: "С давнего уже времени имеет Россия Академию и разные училища, и много употреблено иждивения на посылку российского юношества для обучения наукам и художествам, но мало, буде не совсем ничего, существительных от того плодов собрано. Разбирая прямые тому причины, не можем мы жаловаться на Провидение и малую в Российском народе к наукам и художествам способность, но можно неоспоримо доказать, что к достижению того не прямые токмо пути избраны были, а чего совсем не доставало, о том совсем и помышляемо не было. Из посланных еще при Государе Императоре Петре Великом дворяне с хорошими возвратились успехами в том, чему они обучаться назначены были, но по возвращении, имея путь и право к большим чинам и заслугам, не могли они в том упражняться. Другие, из простого народа к наукам взятые, также весьма скоро успевали в оных, но скорее еще в прежнее невежество и небытие возвратились, отчего и людей такого состояния, которое в других местах третьим степенем или средним называется, Россия до сего времени и произвести не могла. Искусство доказало, что один только украшенный или просвещенный науками разум не делает еще доброго и прямого гражданина, но во многих случаях паче во вред бывает, если кто от самых нежных юности своей лет воспитан не в добродетелях, и твердо оные в сердце его не вкоренены, а небрежением того и ежедневными дурными примерами привыкает он к мотовству, своевольству, бесчестному лакомству и непослушанию. При таком недостатке смело утверждать можно, что прямого в науках и художествах успеха и третьего степени людей в государстве ожидать всуе и себя ласкать. По сему ясно, что корень всему злу и добру Воспитание, достигнуть же последнего с успехом и с твердым исполнением не инако можно, как избрать средства к тому прямые и основательные. Держась сего неоспоримого правила, единое токмо средство остается, то есть произвести сперва способом Воспитания, так сказать, новую породу или новых отцов и матерей, которые могли бы детям своим те же прямые и основательные воспитания правила в сердце вселить, какие получили они сами, и от них дети предали бы паки своим детям, и так следуя из родов в роды в будущие века. Великое сие намерение исполнить нет совсем иного способа, как завести воспитательные училища для обоего пола детей, которых принимать отнюдь не старее как по пятому и по шестому году. Излишно было бы доказывать, что в те самые годы начинает дитя приходить в познание из неведения, а еще нерассудительнее верить, якобы по прошествии сих лет еще можно поправить в человеке худой нрав, чем он уже заразился, и поправляя его, те правила добродетелей твердо в сердце его вкоренять, кои ему иметь потребно. И так о воспитании юношества пещися должно неусыпными трудами, начиная, как выше показано, от пятого и шестого до осьмнадцати и двадцати лет безвыходного в училищах пребывания. Во все же то время не иметь им ни малейшего с другими сообщения, так что и самые ближние сродники хотя и могут их видеть в назначенные дни, но не инако как в самом училище, а то в присутствии их Начальников. Ибо неоспоримо, что частое с людьми без разбору обхождение вне и внутре онаго весьма вредительно, а наипаче во время воспитания такого юношества, которое долженствует непрестанно взирать на подаваемые примеры и образцы добродетелей. При сих воспитательных учреждениях первое прилагать должно старание, чтобы вселять в юношество страх Божий, утверждать сердце в похвальных склонностях и приучать их к основательным и приличествующим состоянию их правилам: возбуждать в них охоту к трудолюбию, и чтоб страшились праздности как источника всякого зла и заблуждения, научить пристойному в делах их и разговорах поведению, учтивости, благопристойности, соболезнованию о бедных, несчастливых и отвращению от всяких предерзостей, обучать их домостроительству во всех онаго подробностях, и сколько в оном есть полезного, особливо же вкоренять в них собственную склонность к опрятности и чистоте как на самих себе, так и на принадлежащих к ним; одним словом, всем тем добродетелям и качествам, кои принадлежат к доброму воспитанию и которыми в свое время могут они быть прямыми гражданами, полезными общества членами и служить оному украшением. Такие и тому подобные правила, когда посеются в сердцах воспитываемого юношества, надеяться можно, тем лучший плод произведут, что согласоваться будут с младостью и непорочностью их возраста. Просвещая при том их разум науками и художествами по природе, полу и склонности каждого, обучаемы быть должны с примечанием таким, что прежде, нежели отрока обучать какому художеству, ремеслу или науке, надлежит рассмотреть его склонности и охоту и выбор оных оставить ему самому. Душевные его склонности всемерно долженствуют в том над всеми прочими уважениями преимуществовать: ибо давно доказано, что не предуспеет он ни в чем том, чему будет прилежать по неволе, а не по своему желанию. При том весьма еще важное примечание иметь должно в сих воспитательных Училищах, то есть дабы для юношества все то наблюдаемо было, что к жизни, целости здравия и крепости сложения служить может, как-то: в построенных жилищах приводом чистого воздуха, неупотреблением всякого звания медной посуды, также и всякими невинными забавами и играми оное юношество увеселять и чрез то мысли его приводить всегда в ободрение, а напротив того, искоренять все то, что токмо скукою, задумчивостью и прискорбием называться может; и сего правила из памяти не выпускать. От сих первых учреждений зависит все воспитание, которое дано будет первому от оных новой породы происхождению. Почему само собою понятно, какая потребна осторожность и благоразумие в выборе Учителей и Учительниц, а особливо главными над воспитательными училищами Директоров и Правителей. В последних сих вся важность и затруднение состоит: им надобно быть всем известной и доказанной честности и праводушия, а поведение их и нравы долженствуют быть наперед ведомы и непорочны, особливо же надлежит им быть терпеливым, рассмотрительным, твердым и правосудным и, одним словом, таковым, чтобы воспитывающееся юношество любило их и почитало, и во всем добрый от них пример получало. Сего ради остается в дополнение изъяснить, что все сие единственно зависит от особливого учреждения и даваемых наставлений, кои надлежит сочинить с великим размышлением и осторожностию, дабы все соображено было ясно, внятно и точно, и чтоб ничего того пропущено не было, что надлежит до Учителей, Учеников, до поведения тех и других и до общего в сих училищах наблюдаемого порядка. Ибо при начинании сего надобно сперва за точное принять правило: или делать, и делать целое и совершенное, или так оставить и не начинать". Таковым премудрым узаконением Генерального сего Учреждения Ваше Императорское Величество достигнет самых истинных и единственных причин благополучия Российского рода. Ваше Величество доказывает сие точно данным мне повелением представить Себе вследствие того надобные регламенты и инструкции к исполнению высочайшего намерения Вашего о учреждении таковых воспитальных училищ, во-первых, в Санкт-Петербурге при Академии художеств, второе, во всех губерниях Российской Империи, третье, для двухсот дворянских девиц, определяя для последних часть знатного здания, построенного Ее Величеством Государынею Императрицею Елизаветою Петровной, Вашею любезнейшею Теткою незабвенной памяти, яко монумент Ее набожности и благочестия; соединяя Ее намерения и пользу государства таким образом, что сугубо тем прославляема будет пекущаяся о нас премудрость Божия. Свет будет удивляться великости и премудрости намерений Ваших, всемилостивейшая Государыня! А потомки будут в Вас прославлять неумирающую Мать их блаженства и просвещения. Но как теперь не остается ко изъявлению чувств нашей благодарности и признания иного способа, как содействовать по мере наших сил и состояния толиким о нас Монаршим промыслам и усердные воссылать желания, то да увенчает всемогущая рука Божия все намерения Ваши такими успехами и славою, как непостижимо и чудесно Провидение его увенчало Вас короною. Вашего Императорского Величества всеподданнейший Иван Бецкой На подлинном собственною Ее Императорского Величества рукою написано тако: "Быть по сему".

0x01 graphic

Россия.

"Мельница и башня Пиль в Павловске" 1792

Художник Щедрин Семен Федорович (1745-1804)

112

Генеральный штаб.

Генеральный штаб- вспомогательный орган военного управления и командования. Задача генерального штаба может быть, в общих чертах, обрисована следующими двумя положениями: 1) изучение обстановки и данных, в которых высшее командование может встретить надобность для принятия решения, т.е. подготовка военных операция в широком смысле этого слова и 2) проведение этого решения в жизнь, т.е. разработка самого исполнения. Профессор генерал Ф.А. Макшеев в своем труде "Русский генеральный штаб" (1894) дает следующее определение назначения генерального штаба. В военное время задача генерального штаба состоит в разработке стратегической и тактической стороны ведения войны и подготовки к ней. Все, что касается вождения войск (командования), проходит через руки генерального штаба. Он должен иметь необходимые сведения, которые служили бы для командной власти (крупных войсковых соединений) надежными данными для принятия соответствующих обстановке решения, и должны выраженную ему командной властью общую идею операции (стратегической или тактической) развить в деталях и облечь в форму распоряжения по войскам. В мирное время генеральный штаб ведает всем, что касается полевых занятий войск: лагерными сборами, маневрами, всякого рода передвижениями войск и полевыми поездками. Независимо от этого, на генеральном штабе лежит обязанность подготовки к войне в высшем смысле: мобилизация армии и ее сосредоточение, короче - разработка плана войны. Кроме того, на генеральном штабе лежит обязанность ознакомления с соседними армиями и основательное изучение вероятных театров войны. Наконец, генеральный штаб, свободный от рамок какой-либо одной специализации военного дела, должен быть общей спайкой и регулятором, направляющим к одной цели отдельно действующие силы (специальности), деятельность которых без объединения могла бы быть несогласованной. Для этого он имеет все данные: его не затягивает специальность, карты военного дела для него раскрываются больше, чем для других; это расширяет его военный кругозор, дает возможность и приучает его охватывать военное дело со всех сторон. Возникновение генерального штаба может быть отнесено ко времени учреждения при войсках должностей квартирмейстеров, обязанности которых первоначально заключались в расположении войск биваком или по квартирам. С развитием военного дела обязанности квартирмейстеров усложняются; от них требуется уже знание фортификации и умение разбить укрепление, читать карты, делать съемки. Постепенно при войсковых управлениях организуется особая отрасль службы - квартирмейстерская часть, охватившая собой задачи современного генерального штаба. В настоящее время организация генерального штаба, в общих чертах, заключается в следующем: центральные управления, где сосредоточивается работа в отношении боевой подготовки всей армии и всей страны; они же являются органами, ведающими вопросы организации генерального штаба во всей их совокупности (так называемый большой генеральный штаб, от немецкого Grosser Generalstab). Войсковой генеральный штаб, составляющий ту часть войсковых штабов, где сосредоточивается деятельность по специальности генерального штаба. Кроме того, в отдельных государствах, обладающих обширной и расчлененной территорией (Россия, Англия), имеются еще местные учреждения генерального штаба. отчасти выполняющие по отношению к данной части территории функции большого генерального штаба (окружные, областные, колониальные). Генеральный штаб большинства армия состоит из особых категорий офицеров, несущих специальную службы генерального штаба. Эти лица в отдельных армиях составляют обособленный контингент корпуса офицеров, имеющих особый мундир и особую линию производства до известного чина (Россия, Германия, Австрия); в других они продолжают состоять в том роде войск, в котором служили до назначения на должность генерального штаба (Франция, Англия). В виду того, что работа генерального штаба требует серьезной военно-научной подготовки, генеральный штаб почти всех армий состоит из офицеров, получивших высшее военное образование. В некоторых армиях (Германия, Австрия, Англия) в генеральный штаб в виде исключения могут быть зачислены офицеры, и не получившие такого образования; но они должны хорошо зарекомендовать себя в специальном генеральном штабе. Кроме того, для зачисления в генеральный штаб почти всюду требуется особое испытание в пригодности к этой службе в течение 1-2 лет по окончании высшей военной школы, причем испытуемые составляют особую группу лиц "причисленных" или "прикомандированных" к генеральному штабу. В виду преобладания в деятельности генерального штаба работ кабинетного характера, отдаляющих офицеров от строя и знания быта войск, во всех армиях принимаются меры к устранению этого явления, для чего офицеры генерального штаба должны периодически возвращаться в строй для последовательного командования частями войск и переводятся в строй. Исключением является лишь русский генеральный штаб, где при командовании отдельными частями офицеры генерального штаба считаются в командировке и мундира генерального штаба не снимают. Обыкновенно по достижении чина полковника большинство офицеров генерального штаба всех армий получает в командование отдельные части войск, и дальнейшая служба проходит в строю в виду ограниченности числа генеральских мест в генеральном штабе. В этом отношении русский генеральный штаб представляет исключение: число генеральских должностей в штабах и центральных учреждениях в нем очень велико, в силу чего значительная часть офицеров генерального штаба отвлекается от строя. Во всех армиях офицеры генерального штаба пользуются преимуществами по службе, в сравнении с офицерами прочих родов службы. Россия. Появление генерального штаба может быть отнесено к царствованию Петра Великого, хотя потребность в соответствующих лицах ощущалась и ранее; так, например, в удельный период существовали бояре путные или путники, а позже - окольничие, ведавшие всем относившимися до передвижения войск; в полках иноземного строя (ХVII ст) полковые "сторожеставцы" ведали походными движениями, расположением на отдых с охранением и разведыванием. В начале царствования Петра Великого полковые станоставцы получили по западному образцу название полковых квартирмейстеров. В 1700 году, в полках, выступивших под Нарву, были уже квартирмейстеры. В 1701 году, согласно просьбе Шереметьева, учреждена должность генерал-квартирмейстера и на нее был назначен князь А.Ф. Шаховской. По штату 1711 года, "Генеральный штаб армии" должен был состоять из 184 чинов разных наименований. Обращает на себя внимание смешение обязанностей квартирмейстерской части с обязанностями инженеров, что впоследствии перешло в прямое подчинение квартирмейстерской части военным инженерам. Этим явлением особенно отмечена постановка службы квартирмейстерской части в период между концом царствования Петра Великого и начала царствования Екатерины II. В эпоху Миниха инженерный корпус имел первенствующее значение, в виду чего, а также вследствие сокращения военного бюджета, штаты квартирмейстерской части в 1731 году были значительно сокращены. Но служба в квартирмейстерской части отличалась неопределенностью положения, не давала служебных преимуществ и стала приходить в упадок. Сверх того, особо по армиям распределялись "колонновожатые офицеры"; они должны были знать местный язык на театре военных действий, выбирать проводников, распределять их по колоннам и т.п. Часть чинов генерального штаба должна была находиться при чертежной, состоявшей при военной коллегии, к которой прикомандировывались по мере надобности, для работы офицеры и унтер-офицеры из армейских полков. Во главе генерального штаба был поставлен вице-президент военной коллегии граф З.Г. Чернышев, заведовавший также чертежной и секретной экспедицией той же коллегии. Возникшие между генерал-квартирмейстерами действующей армии в турецкую войну 1768-70 гг. разногласия и ссоры неблагоприятно отразились на положении генерального штаба, что побудило в 1770 году генерал-квартирмейстера 1-ой армии Баура войти с представлением о необходимости реформ в генеральном штабе. В 1772 году выработанные им новые штаты и положение о корпусе генерального штаба было утверждено Императрицей. Баур стал единственным генерал-квартирмейстером и главным начальником генерального штаба. Однако при преемниках Баура, Каховском и Писторе, новая организация пришла в расстройство. Император Павел I указом 13 ноября 1796 года повелел: "Департамент генерального штаба упразднить, чинов оного распределить в армию..., а карты, планы и вообще все дела отдать Его Императорского Величества генерал-адъютанту Кушелеву". Но вслед за этим последовало создание "Свиты Его Императорского Величества по квартирмейстерской части". Из числа состоявших в свите 33 офицеров и 4 колонновожатых только 9 не служили в прежнем генеральном штабе. Тогда же была организована для Государя "чертежная" из кадет-чертежников. В 1797 году начальником вновь образованного учреждения был назначен генерал-майор барон Аракчеев со званием генерал-квартирмейстера. Однако в это царствование, отмеченное частой сменой генерал-квартирмейстеров, генеральный штаб не мог организоваться и окрепнуть. Император Александр I обратил внимание на усовершенствование Свиты. В этом отношении большое значение имел удачный подбор начальников: Сухлетена (1801-1810) и князя П.М. Волконского (1810-1823). Деятельность Сухлетена была, главным образом, направлена к привлечении в Свиту образованных и способных людей и подготовке из них хороших съемщиков и картографов и на обеспечение государства картами. Зато связи офицеров Свиты с войсками не было почти никакой. К маневрам они привлекались в исключительных случаях, что наряду с другими серьезными недостатками организации, нашло себе некоторое отражение в печальных результатах кампании 1805 и 1806-07 гг. В 1810 году генерал-адъютант князь Волконский, изучивший французские военные учреждения, был назначен управляющим квартирмейстерской часть и тогда же организовал центральное управление Свиты (канцелярия управляющего квартирмейстерской частью). В 1811 году квартирмейстерская часть перешла из Михайловского (инженерного) замка в здание нынешнего главного и генерального штаба. В связи с выделением в 1810 году "депо карт" из ведения генерал-квартирмейстера с переименованием его в (1812 г) в военно-топографическое депо с подчинением военному министру, квартирмейстерская часть образовалась в отдельное ведомство. Князь Волконский издал для мирного времени: "Руководство к отправлению службы чиновников дивизиона генерального штаба" (1811) и "О должности офицеров квартирмейстерской части, находящихся при корпусах и дивизиях в мирное время", и для военного времени - "Учреждение для управления большой действующей армией" (1812). В виду заслуг квартирмейстерской части в эпоху Наполеоновских войн, в 1814 году был учрежден гвардейский генеральный штаб из отличившихся штаб и обер-офицеров квартирмейстерской части. В 1815 году новым "Положением об учреждении военного департамента" управление всем военным ведомством вверено учрежденному при Его Величестве главному штабу. По новой организации квартирмейстерская часть составила одно из отделений главного штаба, под названием "управления генерал-квартирмейства", с особой канцелярией. Пополнение главного штаба обеспечивалось училищами колонновожатых. В 1815 году возникло частное "Московское учебное заведение для колонновожатых" генерала Н.Н. Муравьева; личный состав училища в 1823 году был переведен в Санкт-Петербург, где было вновь образовано казенное училище для колонновожатых, расформированное при вступлении на престол Николая I. В 1822 году, по мысли князя Волконского, генералом Шубертом был основан корпус военных топографов, к которому и перешли все работы по части картографии. В 1826 году повелено: училище колонновожатых упразднить и впредь в квартирмейстерскую часть не переводить чинов ниже поручика. В 1827 году Свита Его Величества по квартирмейстерской части переименована в генеральный штаб. В 1832 году последовала реформа высшего военного управления на началах централизации власти в руках военного министра. Главный штаб Его Величества в прежнем его значении был упразднен. В состав военного министерство вошел и департамент генерального штаба, военно-топографическое депо и корпус топографов. Вопрос о комплектовании генерального штаба в 1832 году был разрешен открытием 26 ноября Императорской Николаевской военной академии. Лица, стоявшие во главе генерального штаба в царствование Императора Николая I, всю свою энергию сосредоточили на работах по картографии и статистике, оставляя в стороне совершенствование генерального штаба в других областях его специальности (Шуберт, 1834-1848 гг., генерал-адъютант Берг, 1843-1855 гг). Тяжелые и ненормальные условия службы в Генеральном штабе повели к тому, что в конце царствования Императора Николая I возникло опасение, не найти желающих служить в генеральном штаба. Поступление в 1851 году в академию всего 7 человек на 20-25 вакансий повело к расследованию, повлекшему за собой ряд мер, направленных к улучшению быта слушателей и условий службы в генеральном штабе. Тем не менее, Восточная война застала большой некомплект в генеральном штабе. В ряду преобразований, начатых после войны, генерал-адъютантом Ростовцовым, следует отметить проведение мер к представлению офицерам генерального штаба более широкого служебного движения. Однако все последующие мероприятия не имели надлежащей устойчивости. Лишь со вступлением в 1861 году в управление военным министерством генерал-адъютанта Милютина, колебания прекратились. Главные преобразования были направлены к тому, чтобы генеральный штаб, не составляя специального установления, обнял собою все отрасли штабной службы. В 1863 году центральный орган генерального штаба, департамент генерального штаба, был преобразован в главное управление генерального штаба, подчиненное генерал-квартирмейстеру и составленное из департамента генерального штаба и военно-топографического депо. В 1865 году последовало соединение главного штаба и "дежурства" под названием "Главного штаба". Прямым назначением академии установлено приготовление офицеров к службе в генеральном штабе (приказ по военному ведомству I865 года, N2). В настоящее время [1914 г]. русский генеральный штаб состоит из отдельного корпуса специально подготовленных офицеров. Они, главным образом, несут службы: в главном управлении генерального штаба, в штабах военных округов и в войсковых штабах: корпусов, дивизий, отдельных бригад и крепостей. Во главе генерального штаба стоит начальник его, непосредственно подчиненный военному министру. В его ведении состоят все офицеры генерального штаба и Императорской Николаевской военной академии. Определенного штата генерального штаба не существует, но в штабах учреждений и заведений и в положениях о них определено, какие должности должны быть заняты офицерами генерального штаба. Наше военное законодательство (ст. I63 кн.V С.В. П., изд. 1907 г) так определяет задачи генерального штаба: 1) составление дислокаций, маршрутов и диспозиций для боя и для движения; 2) производство военных обозрений, съемок. рекогносцировок; 3) вождение колонн на театре войны вообще и на поле сражения, в особенности; 4) избрание, совместно с военным инженером, позиции и пунктов для крепостей и укреплений; 5) выполнение военно-статистических, военно-исторических и военно-административных работ. Кроме службы в вышеуказанных учреждениях и заведениях, офицеры генерального штаба назначаются военными агентами за границей и заведующими передвижениями войск. Генеральный штаб комплектуется офицерами всех родов войск, из числа успешно окончивших дополнительный курс Императорской Николаевской военной академии. Лучшие из них причисляются к Генеральному штабу. С переводом в генеральный штаб офицер служит в нем до назначения до должности командира отдельной части. С этим назначением он снимает мундир генерального штаба и может возвратиться в генеральный штаб лишь при назначении на штатную генеральскую должность генерального штаба. Литература: Макшеев Ф. Генеральный штаб. Сравнительный очерк современного устройства его в армиях русской, германской, французской и австрийской. - СП б, 1899; Макшеев Ф. Русский генеральный штаб. - СП б., 1894; Гейсман П.А. Генеральный штаб. Краткий очерк его возникновения. Часть I. Генеральный штаб до Наполеона I; Газенкампф М.А. Устройство и служба русского генерального штаба, - СП б., 1888; Столетие военного министерства, Главный штаб. Исторический очерк. 1802-1902 гг. IV, часть I. Кн.2, отд.I; Новицкий В.Ф. На пути к усовершенствованию государственной обороны. - СП б., 1909; Сведения из области военного дела за границей., изд. Варшавского округа; Борисов В.Е. Работа большого генерального штаба. - СП б., I908. (ВЭ).

0x01 graphic

ВЕЛИКИЕ МЫСЛИ

-- Добытое трудом с радостью и принимается и сохраняется, а что получено без труда, то быстро исчезает.

-- Не говори мне: "У меня знаменитые прадеды и отцы": верный закон каждому повелевает своею жизнью хвалиться.

-- Доброе деяние никогда не пропадает втуне. Тот, кто сеет учтивость, пожинает дружбу; тот, кто насаждает доброту, собирает урожай любви; благодать, излившаяся на благодарную душу, никогда не бывала бесплодной, и благодарность обыкновенно приносит вознаграждение.

-- Хлеб, который ты хранишь в своих закромах, принадлежит голодному; плащ, лежащий в твоем сундуке, принадлежит нагому; золото, что зарыл ты в земле, принадлежит бедняку.

-- Ради кого хочешь жить, ради тех и погибнуть не бойся.

-- Не слова вызывают боль, но нас оскорбившая наглость и надменность.

-- Трем лицам пакостит клеветник: оклеветанному, слушающему и самому себе.

-- Насильное обучение не может быть твердым, но то, что с радостью и весельем входит, крепко западает в души внимающим.

-- Когда веселится сердце, расцветает лицо.

-- Глупые богаты скорее сном, чем богатством.

-- Злой не видит, что является злом.

-- Опечалил ли кто тебя -- не печалься, ибо ему уподобишься. Ведь никто не исцеляет злом зла, но добром зло.

0x01 graphic

Изображение кисти Феофана Грека.

ВАСИЛИЙ ВЕЛИКИЙ (ок. 330 -- 379)--

церковный деятель, теолог, философ-платоник. Епископ г. Кесария.

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 21/02/2014, изменен: 21/02/2014. 55k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 7 штук.	Ваша оценка:
Аннотация: ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА (из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Каменев Анатолий Иванович Кодекс чести офицера

Каменев Анатолий Иванович
Кодекс чести офицера