ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. "Корень зла государства

"Корень зла государства - в правителях,

в их пагубной политике, в их тщеславии, властолюбии, корысти, эгоизме"...

ВЕЛИЧИЕ И ПАДЕНИЕ РИМА

(продолжение)

А.И. Каменев

Мысли на будущее:

-- Единоличная власть (диктаторство, тирания) губит добрые нравы и обычаи...

-- У него сперва - жажда денег, за нею - жажда власти, у него корнем всего - бедствия...

-- Корыстолюбие губит верность, честность и остальные добрые качества...

-- Высокомерие и жестокость приучает презирать богов ...

-- Честолюбие многих делает лжецами, заставляет в сердце таить одно, вслух же говорить другое...

-- Лицемерие правителей стало нормой их поведения и действий: крича об общей пользе, сражались только за собственное влияние...

Диктатор:

-- Тирания не рождается на голом месте: условия ее вызревают в обществе - партии ограждающего свободу и выдвигают новую честолюбивую личность...

-- У диктатора нет ни меры, ни совести; и те и другие жестоко злоупотребляли победой...

-- Тиран уничтожил всякую военную дисциплину, приучил свою армию к грабежам...

-- Диктатор учит генералов нарушать убежище свободы...

Опасные дела в армии:

-- В армии входят нравы столичной демократии, атмосфера митингов, среди армии всякий необыкновенно умелый - опасный агитатор...

-- Опасно проникновение в войска разного рода политических агитаторов, которые не только будоражат войска, но зачастую призывают их действовать против командиров...

-- Армия мгновенно превратится в неуправляемую, агрессивную и опасную толпу (банду) для сограждан...

-- Солдаты объявляют, что они свободны от всяких обязательств - солдаты чувствуют свою политическую власть...

-- Жадность людская не знает границ: солдат становится требователен и всегда торгуется с вербовщиками...

-- Когда граждане, ставшие солдатами, пресыщаются военной службой, войско становится тяжкой обузой для государства...

-- Армия вне партий, армия вне политики, она за закон...

-- Вовлекать армию в политику - преступление...

-- Армия не должны трогать бури: она остается политически бесстрастной и блеском штыков, сабель и пушек охраняет законный порядок и охлаждает пыл враждующих сторон...

-- Даже один частный начальник (генерал, полковник и т.п.) может нанести непоправимое зло своей собственной стране...

Государственный корабль:

-- - мудростью своей, справедливостью и любовью, которую он внушал к отечеству, своими благодеяниями...

-- - мудрым распределением сокровищ республики...

-- - уважением, которое народ питал к славе первых семейств и к добродетели великих людей...

-- - религией...

-- Когда роль государства сводится к нулю, государственный корабль начинает плавать в бушующем море без лоцмана, мудрого капитана, без руля и ветрил...

Важно знать:

-- Любые добрые начала со временем извращаются и попираются, если в государстве не представится случай вдохнуть в древние традиции и нравы...

-- В государстве, ослабленном смутами, слабом в экономическом отношении нужно, прежде всего, установить сильную власть...

-- Акцент следует поставить на выражении "сильная власть", подразумевая при этом не тиранию или диктатуру, а тот государственный механизм управления, который может обеспечить действие законов, принимаемых во благо нации, а не отдельных групп и лиц...

-- Если случайно проигранная битва, т.е. частная причина, погубила государство, то это значит, что была общая причина...

-- Беспомощность многих государей можно объяснить тем, что они не знают истории, а те, кто читает ее (историю), не умеют делать из нее надлежащих выводов...

Законная власть:

-- Законная власть может рассчитывать только на поддержку народа, помня, однако, что не разовыми подачками, тактическими уступками, а реальной заботой о народном благе власть может рассчитывать на народную поддержку...

-- Как бы ни было соблазнительно для власти принять помощь олигархов или аристократов, власть должна от этой помощи отказаться...

-- Олигархи и аристократы всегда ставят власть в зависимость от себя и при случае требуют компенсации в виде разного рода уступок и льгот для себя...

-- Законная власть кровно заинтересована проводить политику во благо народа (т.е. основной массы граждан)...

-- В ее интересах (власти) - ограничивать сверхприбыли олигархов...

-- Власть не должна допускать узурпации отдельными кланами государственных должностей...

-- В интересах разумной власти давать простор и свободу людям среднего сословия, видя в них надежную опору государственности и власти...

-- Зная о том, что высшие классы (аристократия) честолюбивы и способны строить разного рода козни против власти, власть не находит более лучшего средства, более легкого и менее опасного, противиться замыслам честолюбцев, как предупредить их на всех путях, по которым они идут к своей цели...

Первое лицо государства:

-- Царь, император, король, президент и т.п. - наипервейшим ответчиком в деле обороноспособности государства...

-- Ответственность государя за обороноспособность государства должно базироваться на его знании военного дела и, в лучшем случае, на полководческом таланте...

-- Государь, неуч в военном деле, делается игрушкой в руках обстоятельств и людей, не всегда компетентных в военном деле, но зачастую амбициозных и своенравных...

-- Новый государь, еще до вступления на столь ответственный пост, должен овладеть особой программой военных знаний под названием "царской науки"...

-- Государю нужно знать следующее: побольше внимания опыту предков; поменьше самомнения; повнимательнее к тому, что возвышало государство и к тому, что приводило к их падению...

Теперь о Риме:

0x01 graphic

"Факелы Нерона".

Картина Генриха Семирадского, 1882

Чем далее Рим отступал от своих принципов, лежащих в основе военной политики, чем чаще нарушал некогда нерушимые правила, тем более соображения личной выгоды и политические задачи диктовали римским диктаторам иные тактические задачи, которые, в конечном счете, обернулись большими стратегическими просчетами.

Итак, с тщеславием и жаждой единоличной верховной власти в Риме начались те необратимые процессы, которые привели к гибели Римской империи.

Прежде всего, своими действиями и поступками, Сулла, Помпей, Красс и Цезарь установили безнаказанность всех государственных преступлений; они уничтожили все, что могло помешать порче нравов, все, что могло содействовать прекращению беспорядков; подобно тому, как хорошие законодатели желают сделать своих сограждан лучшими, они стремились сделать их худшими.

Они ввели обычай подкупать народ деньгами; когда обвиняли кого-либо в происках, подкупали судей; они производили беспорядки при выборах посредством всякого рода насилий; когда привлекали кого-либо к суду, наводили страх на судей; уничтожена была даже власть народа, свидетельством чего служит Габиний, который бесстыдно потребовал триумфа по поводу того, что он вооруженной рукой восстановил на престоле Птоломея вопреки воле народа.

Первые люди республики стремились внушить народу отвращение к власти, доведя до крайностей неудобства республиканского образа правления.

В Риме существовал закон об оскорблении величества, направленный против тех, кто покушался на римский народ.

Тиберий воспользовался им и стал применять его не к тем, против которых он был издан, но ко всем, которых ему указывали его ненависть и недоверчивость. Под этот закон подпадали не только поступки, но и слова, и знаки, и даже мысли, ибо слова, которые произносятся при откровенных беседах двух друзей, могут рассматриваться только как мысли. Не было больше свободы на пирах, доверия между родственниками, верности в рабах; притворство и мрачность государя сообщались всем.

Дружба стала рассматриваться как опасность, искренность - как неблагоразумие, добродетель - как аффектация, способная напомнить народам о счастье минувших времен.

Единоличная власть (диктаторство, тирания), как правило, губит добрые нравы и обычаи. Так и диктаторская, грабительская и корыстолюбивая политика Суллы все перевернула в государстве вверх дном:

"Те, кто с легкостью переносил лишения, опасности, трудности, - непосильным бременем оказались для них досуг и богатство, в иных обстоятельствах желанные. Сперва развилась жажда денег, за нею - жажда власти, и обе стали как бы общим корнем всех бедствий. Действительно, корыстолюбие сгубило верность, честность и остальные добрые качества; вместо них оно выучило высокомерию и жестокости, выучило презирать богов и все полагать продажным. Честолюбие многих сделало лжецами, заставило в сердце таить одно, вслух же говорить другое, дружбу и вражду оценивать не по сути вещей, но в согласии с выгодой, о пристойной наружности заботиться больше, чем о внутреннем достоинстве. Начиналось все с малого, иногда встречало отпор, но затем зараза расползлась, точно чума, народ переменился в целом, и римская власть из самой справедливой и самой лучшей прекратилась и жестокую и нестерпимую".

Чтобы крепче привязать к себе войско, которое он водил в Азию, Луций Сулла избаловал солдат чрезмерными удобствами и слишком щедрым жалованьем - вопреки обычаям предков. Прелесть, очарование тех краев в сочетании с праздностью легко изнежили суровые души воинов. Тогда впервые приучилось римское войско развратничать и пьянствовать, дивиться статуям, картинам и чеканным вазам, похищать их из частного и общего владения, грабить храмы, осквернять все божеское и человеческое.

С этих пор лицемерие правителей стало нормой их поведения и действий:

"В дальнейшем (чтобы коротко объяснить истинное положение дел) всякий, кто приводил государство в смятение, выступал под честным предлогом: одни якобы охраняли права народа, другие поднимали как можно выше значение сената, - и все, крича об общей пользе, сражались только за собственное влияние. В этой борьбе они не знали ни меры, ни совести; и те и другие жестоко злоупотребляли победой".

Корыстолюбие правителей пагубно действует на народ, развращая нравы, попирая веками установленные нормы, открывая каждому возможность "отличиться" в дурном деле. Это явление ярко обозначил в своей речи против Катилины Катон. Говоря о том, что возвысило предков, Катон указал, что это были: "в отечестве - трудолюбие, за его рубежами - справедливость власти, в советах - свободный дух, не отягощенный ни преступлениями, ни страстями".

"А у нас вместо этого роскошь и алчность, бедность в государстве, изобилие в частных домах. Мы восхваляем богатство и любим безделие. Меж добрыми и худыми нет никакого различия, все награды за доблесть присваивает честолюбие. Что ж удивляться? Когда каждый из вас печется лишь о себе, когда дома вы рабски служите наслаждениям, а здесь деньгам или дружеству, тогда и возможно покушение на государство, лишенное главы", - продолжил он.

Развитие дурных нравов в римском обществе быстро проникло в римскую армию и разрушило в ней то, что является наиболее ценным - дисциплину и повиновение:

"Он (Сулла - А.К.) уничтожил всякую военную дисциплину во время своих азиатских походов; он приучил свою армию к грабежам, развил в ней такие потребности, которых она раньше не имела; он окончательно развратил солдат, которые в дальнейшем должны были развратить полководцев. Он ввел вооруженную армию в Рим и научил римских генералов нарушать убежище свободы. Он роздал земли граждан солдатам и развил в них ненасытную алчность, ибо начиная с этого момента не было ни одного воина, который не ожидал бы случая, чтобы овладеть имуществом своих сограждан".

Римская армия перестала быть дисциплинированным и послушным войском с тех пор, как в него начала проникать митинговая страсть, которая подорвала основу власти - единоначалие. Демократия, уместная в гражданском обществе, недопустима в военной среде, где успех военного предприятия решается не только гениальным решением военачальника, но, главным образом, умением влиять на войска. Если эту способность у полководца отнять или лишить его возможности влиять на войска, армия мгновенно превратится в неуправляемую, агрессивную и опасную толпу (банду) для сограждан и начальствующих лиц, но удобную для избиения и уничтожения группу лиц - для противника.

После того, как в армии утвердятся "порядки Суллы", Лукуллы оказываются беспомощны. Лукулл, будучи талантливым полководцем, дал ряд успешных сражений, но он же запретил солдатам грабить и заниматься мародерством. Вследствие этого и добыча, которую привык получать римский солдат, резко сократилась.

0x01 graphic

Предполагаемая могила Нерона

Это вызвало недовольство солдат и даже отказ выполнить приказ императора.

Особенно труден был поход 69 года в Армении, крае совершенно неизвестном римлянам, когда Лукулл разгромил крупнейшие силы, стянутые Тиграном, взял его новую столицу Тигранокерту (в северной Месопотамии) и стал преследовать армянского царя в горах. Но именно теперь, после самых блестящих побед, наступила гибельная для Лукулла остановка вследствие того, что его армия отказалась идти по снежным дорогам на завоевание восточной Армении. Солдаты заставили императора отступить опять к Месопотамии, где его последним успехом было взятие крепкого Низибиса.

В крушении дальней экспедиции Лукулла сказалось то, что в армию Лукулла вторглись нравы столичной демократии, атмосфера римских митингов, а в лице его шурина Публия Клодия (или Клавдия, ил знаменитой старинной фамилии) среди армии полнился необыкновенно умелый и опасный агитатор.

Клодий принес в лагерь сведения о том, что в Риме решено устранить Лукулла; он представил солдатам их бесконечно долгую, безвыгодную службу, и особенно возбудил их рассказами о благополучии Помпеева воинства, которое после походов, гораздо более кратких, уже возвратилось по домам. Вести эти тем более раздражили лукулловцев, что командир после трудной осады Низибиса не позволил им водвориться во взятом городе, а заставил их по-прежнему жить в лагере.

На примере Лукулла видно, как опасно проникновение в войска разного рода политических агитаторов, которые не только будоражат войска, но зачастую призывают их действовать против командиров.

На этом же примере видно, в каком крайне тяжелом положении оказывается полководец, который потерял власть над войсками:

...Благодаря вынужденному бездействию Лукулла, все результаты его побед были опрокинуты... Затравленный и в Риме, и в собственном лагере, Лукулл попытался еще раз вызвать войско к решительным действиям и направиться из Месопотамии к Понту: теперь он покинул свою важность и гордость, пожимал руки солдатам, молил их пожалеть своего командира. Он ничего не достиг: солдаты объявили, что они свободны от всяких обязательств по отношению к нему, и Лукуллу пришлось покорно дожидаться появления преемника себе, а таковым явился неизменный баловень судьбы Помпей...

Данный факт говорит о том, что правительство, допустившее падение авторитета полководца, может уже не поднять на должную высоту положение военачальника. Оно будет все время идти на уступки той силе которую родила сама. Сила эта - солдаты, почувствовавшие свою политическую власть.

Первое солдатское требование к правительству было увеличение их жалованья. У римлян существовал старый обычай, согласно которому триумфатор раздавал несколько динариев каждому солдату. То была незначительная сумма. Во время гражданских войн эти подарки были увеличены.

Когда-то раздавали деньги, взятые у неприятеля; в эти бедственные времена стали давать деньги, взятые у граждан; хотя и не было военной добычи, солдаты требовали своей доли.

Эти распределения производились после окончания войны; Нерон стал производить их в мирное время. Солдаты привыкли к ним; они роптали на Гальбу, смело ответившего им, что он умеет набирать солдат, но не покупать их.

Каракалла проявил безмерную щедрость по отношению к солдатам.

Он точно следовал совету, который дал ему умирающий отец: обогащать солдат и не заботиться о других.

Но эта политика была хороша только для одного царствования, ибо наследник, не имевший возможности быть столь же щедрым, немедленно убивался солдатами. Таким образом, мудрые императоры убивались солдатами, а плохие погибали от заговоров или по постановлениям сената.

0x01 graphic

Древнеримская монета с изображением Гальбы

Жадность людская не знает границ. Римские легионеры перестали довольствоваться незначительными (по их мнению) суммами:

Никогда солдат не был так требователен, никогда в такой мере не торговался с вербовщиками и с самим крупным военным предпринимателем, главнокомандующим. Никогда так сильно не был выражен в войске дух наемничества. В момент ссоры с Октавианом в 44 г. Антоний предлагает Цезаревым ветеранам, переправлявшимся из Македонии, по 100 денариев каждому в виде задатка, если они вступят на службу к нему. Солдаты встречают предложение смехом: дело в том, что Октавиан уже обещал в пять раз больше - 500 денариев. После соглашения с Антонием и заключения триумвирата Октавиан идет на Рим и обещает каждому солдату, который за ним последует, 10000 сестерциев в качестве окончательной денежной награды. В продолжительной и трудной войне с республиканцами на Востоке цена награды солдатам подымается вдвое: триумвиры обещают каждому ветерану при возвращении 5000 денариев (20000 сестерциев).

Власть пожинала плоды своего творения и начинала метаться в поисках средств для удовлетворения все возрастающих солдатских требований:

Необходимо было, однако, уже теперь выдать солдатам задатки; также важно было собрать суммы для военных операций, предстоявших на востоке. Этой цели должны были послужить опальные списки, а для составления их нашли очень выгодную вывеску: наказание убийц Цезаря. Автор "закона о преследовании убийц Цезаря", новоизбранный консул Педий, племянник Цезаря, назвал имена 17 выдающихся людей Рима, которые были предположены триумвирами к казни; но в ту же ночь потрясенный ужасом, охватившим население, он умер от удара. У Антония и Октавиана оказались более крепкие нервы. Они занесли в tabulae proscriptionis сначала 130, потом еще 150 человек. На списке впереди стояли имена близких родственников всех командиров, Лепида, самого Антония, Планка и Поллиона; в число врагов Цезаря Антоний поспешил занести Цицерона, и убийцы настигли его 7 декабря 43 г.

Правительство, вставшее на путь уступок солдатской массе, вынуждено было от проскрипций прибегнуть к ряду финансовых и административным мер.

Метрополия, не платившая податей более 120 лет, была обложена целою сетью налогов. Все землевладельцы Италии, граждане, иностранцы, вольноотпущенные, духовенство, кто имел более 400.000 сестерций имущества, должны были подвергнуться оценке и обложению соответственно доходу; при этом сумма в размере годового дохода взималась тотчас же и еще вперед 2%. С земель потребовали половины годового дохода. С владетелей домов и квартиронанимателей взят был особый налог в размере годовой наемной платы. Между прочим, было условие, которое очень характерно приравнивало систему обложения полной экспроприации: триумвиры предлагали собственникам уступать ²/₈ своих владений взамен уплаты всяких сборов.

Всего этого оказалось мало. Триумвиры высчитали сумму, необходимую для ведения войны, в 200 миллионов сестерциев.

Для покрытия недостачи они еще изобрели небывалый сбор: был составлен список 1400 самых знатных и богатых женщин Рима; они должны были представить к оценке свое имущество и заплатить на военные издержки, сколько потребует правительство. Но это решение вызвало жестокую бурю в городе, и триумвиры не могли его провести. Римские матроны оказались смелее мужчин; они двинулись длинной процессией на форум, где сидели триумвиры; для выражения протеста они выбрали из своей среды Гортензию, дочь знаменитого оратора Гортензия Гортала. В замечательной речи, которая впоследствии была издана и много читалась, Гортензия говорила, что и без того женщины пострадали от опал, от гибели близких людей; по обычаю предков, женщины не обязаны платить, так как они не принимают участия в политической жизни. Триумвиры хотели разогнать просительниц и кликнули своих ликторов. Но народ поднял шум и помешал полицейским. Пришлось уступить: в список облагаемых были внесены только 400 богатейших женщин, и с них была взята десятая часть по оценке.

Все эти сборы составляли больше чем военную контрибуцию с завоеванной страны ("военнопленной" называет Италию историк гражданских войн). Вдобавок солдаты были расставлены на постой по городам и кормились всю зиму на счет населения.

Надо ли после указания таких драконовских мер правительства говорить о той негативной реакции граждан Рима и союзников, которая имела место и как это негативно отразилось на общественном мнении и отношении к армии?

Естественная реакция народа в такой ситуации - только защитная: противоборство, возмущение, саботаж и уклонение от исполнения обязательств тех, кому приходится оплачивать политические амбиции правительства. Возмущение же большей частью направлено против армии и оно (это возмущение), отчасти, справедливо. Действительно, часть вины ложится на требовательных солдат, но большая часть вины лежит на правителях, которые допустили и поощрили требования солдатской массы. Корень зла - в правителях, в их пагубной политике, в их тщеславии, властолюбии, корысти, эгоизме, желании подчинить своей воле все органы власти и править не по закону, а по личной прихоти и своеволию.

По примеру правителей, генералитет начинает выходить из подчинения центральной власти. Солдаты начинают признавать только своего генерала, возлагать на него все свои надежды и меньше любить свое отечество. Они уже не были больше солдатами республики, а стали солдатами Суллы, Мария, Помпея, Цезаря. С этой поры Рим не мог больше знать, является ли командующий армией в провинции его генералом или же его врагом.

0x01 graphic

Прорисовка профиля Суллы на денарии 54 года до н. э.

С этого момента открывается большое зло: даже один частный начальник (генерал, полковник и т.п.) может нанести непоправимое зло своей собственной стране. В истории Рима таких примеров было немало.

Так, еще не успела утвердиться республиканская форма правления, как молодой римской республике пришлось выдержать серьезное испытание. Изгнанный из Рима, царь Тарквиний Гордый не желал примириться со своим положением и потерей власти. Удалившись в один этрусский город, неподалеку от Рима, он начал оттуда через своих сторонников подстрекать знатную римскую молодежь к заговору против республики. Он не скупился на обещания, и ему удалось добиться согласия открыть ворота города, когда он подойдет к нему с вооруженным отрядом. Однако заговор был раскрыт.

Гай Марций, по прозвищу Кориолан, происходил из знатного патрицианского рода. С юных лет он отличался храбростью и мужеством. Возмущенный изгнанием из Рима за свои действия против народных трибунов, он перешел на сторону заклятых врагов римлян - вольсков. Поступок Кориолана был сурово осужден еще в древности. Так, историк Плутарх, подводя итог жизнеописанию Кориолана, писал:

"Он начал войну (с римлянами) единственно ради удовлетворения чувства мести. Ему не следовало щадить отечества из-за своей матери, а пощадить отечество вместе с матерью, ибо и мать и жена его были только частью осажденного города. Сурово отвергнуть мольбы от имени целого народа и затем снять осаду в угоду матери - было не честью, оказанной матери, а потом для отечества. Подобная милость способна возбудить к себе только ненависть: ею не осталась довольна ни одна из сторон. Виной всему этому - необщительный характер Кориолана, его страшная гордость и высокомерие, качества, ненавистные народу сами по себе, а в соединении с честолюбием, делающиеся совершенно невыносимыми".

Во времена гражданских неурядиц даже один человек может сделать многое, если он дерзок и решителен.

Центурион Клавдий Фавентнн, которого Гальба некогда оскорбил, уволив из армии, сумел склонить к измене весь мизенский флот; он показывал морякам подложные письма Веспасиана, в которых тот якобы обещал им награду, если они предадут Вителлия.

Из этих и других подобных примеров можно сделать вполне логичное заключение: при соблюдении максимального доверия к своим генералам, правительство не должно терять действенного контроля за их деятельностью, всякий раз решительно пресекая их своеволие, дерзость по отношению к закону и власти, но, не мешая им быть дерзкими и решительными в сражении...

Мысль о соблюдении режима лояльности к закону и власти со стороны полководцев, приводит к соображению, которое касается общенациональных интересов. Дело в том, что смена власти, как правило, влечет за собой изменение курса государства, в том числе к кардинальному изменению во внутренней и внешней политике.

Рим страдал оттого, что каждый новый император нередко сводил на нет завоевания предшественника. Преемственность, последовательность в решении общенациональных задач не могла иметь места в государстве, раздираемом противоречиями и клановыми пристрастиями. Сенат, который в лучшие годы своего владычества, выполнял роль рулевого государства.

Говоря словами Монтескье:

"Сенат оборонялся своей мудростью, своей справедливостью и любовью, которую он внушал к отечеству, своими благодеяниями и мудрым распределением сокровищ республики, уважением, которое народ питал к славе первых семейств и к добродетели великих людей, религией, старинными учреждениями, отменой дней собраний под тем предлогом, что ауспиции неблагоприятны, клиентами, противопоставлением одного трибуна другому, назначением диктатора, объявлением новой войны и общими несчастьями, объединявшими интересы всех.

Но как только власть себе прибрали народные трибуны и легионы стали ставить и низвергать императоров, роль сената как рулевого страны была сведена к нулю. Государственный корабль Рима стал плавать в бушующем море без лоцмана, мудрого капитана, без руля и ветрил.

Монтескье, анализируя причины величия и падения Рима, пришел к выводу о том, что римское государство нуждалось в неком институте, который был бы подобен тому, который существовал в Англии.

Мудрость английского правительства заключается в том, что в нем есть учреждение, которое все время проверяет правительство и в то же время проверяет самого себя; поэтому ошибки правительства никогда не бывают длительными и часто даже становятся полезными, благодаря тому, что они обращают на себя внимание нации.

Политическое господство солдатской массы привело Рим к военной диктатуре. Армия погрязла в политике: легионы учреждали власть, ставя во главе государства своих императоров; солдаты сделались приверженцами разных политических партий.

В этих условиях армия превращается в орудие политической борьбы. Не следует забывать, что римские полководцы того времени были одновременно и политическими деятелями, они опирались на те или иные политические группировки и преследовали определенные политические цели. Они широко начинают пользоваться своими войсками для осуществления этих целей. Так пользуется своими войсками сам Марий. В этом же направлении использует преданную ему армию и его злейший противник Сулла. Рим вступает в полосу ожесточенных гражданских войн, в огне которых прекращает свое существование республика.

Армия есть собрание вооруженных людей, оторванных от общества, имеющих призвание обращать свое оружие, без рассуждения, куда прикажут и воспитываемых в таком духе, стоящих особняком посреди вооруженных граждан. Для того, чтобы эта вооруженная сила была страшна врагам и безопасна для своих, нужно, чтобы она была глубоко дисциплинирована, то есть, чтоб воля старшего была высшим и непреложным законом для младшего.

"Армия вне партий, армия вне политики, она за закон. Вовлекать армию в политику - преступление. Она не должна принимать участия во внутренней политической борьбе своей страны: она громадная сила и мощь народа, она слишком грозна, чтобы примкнуть к той или другой партии. Ее не должны трогать бури: она остается политически бесстрастной и блеском штыков, сабель и пушек охраняет законный порядок и охлаждает пыл враждующих сторон".

В чем нуждается Армия? Она нуждается во внимании правительства, заботе общества, понимании интеллигенции. Нужды Армии ставятся в повестку дня тогда, когда о них знают. Понимание нужд Армии опирается на знание.

"Без знания своей армии не может быть никакого движения вперед, ибо только солидарная осведомленность о своих институтах может открыть своевременно их достоинства и недостатки. Не зная своей армии, мы можем лишь слепо верить в ее мощь, а потому и жестоко поплатиться за свою неосведомленность".

0x01 graphic

Монета с изображением сцены передачи Югурты (справа) Бокхом (слева) Сулле (в центре).

Отчеканена Фавстом Корнелием Суллой

Такое исключительное положение римской армии привело к следующему: в армию устремились деклассированные элементы; патриоты и честные граждане вынуждены были уступить место тем, кто состязался не в послушании и доблести, а старался превзойти других дерзостью.

В этих легионах, почувствовавших свою силу, сложилась своя организация, выработался корпоративный дух, самостоятельность. Солдаты этого периода римской истории собирали сходки, обсуждали на них общее положение вещей, стратегические и политические вопросы, а командиры привыкали с ними советоваться, объяснять им свои намерения, действовать с их согласия.

Роль командного состава сводилась почти на нет. Сражение велось без вмешательства командиров, по плану, установленному самими солдатами. В качестве примера можно привести следующий факт.

Марсов легион из октавианского войска был окружен двумя другими - антонианскими, своими недавними товарищами по Македонии, с которыми он разошелся уже в Италии; те и другие собирались решить вопрос чести - кого считать изменником - как на дуэли, но без пощады и до последнего издыхания.

Они "сражаются не за дело начальников, а за свое собственное; личный опыт солдат заменяет всякие приказы".

Солдатская организация сама быстро решает выставить друг против друга преторианцев, гвардию Антония и Октавиана; дуэль должна быть на равных условиях. Новичков удаляют, чтобы они не мешали бою испытанных. Решено устранить всякие возгласы, крики поощрения или угрозы; враги-товарищи знают друг друга, знают безошибочно всю науку битвы и считают достойным себя только молчаливо-мрачную рукопашную, в которой нет ни одного стона, павших тотчас же бесшумно уносят из рядов. Вся гвардия более слабой стороны, октавианской, падает до единого человека; остальные бьются до полного изнеможения; обе стороны отступают медленно с угрожающим видом; только к вечеру октавианцам удается решить битву в свою пользу благодаря внезапному наступлению свежего легиона, того самого 4-го, который ушел с марсианами из войска Антония.

Войско, выйдя из подчинения своим начальникам, стало диктовать свою волю самому сенату. Так, войско Октавиана, победившее легионы Антония, прислало в Рим центурионов требовать от сената консульства для своего начальника. В виду некоторых колебаний в сенате выступил глава депутации, центурион Корнелий, и грубо сказал, доставая из-под плаща свой меч:

"Вот кто сделает его консулом, если не сделаете вы".

Этот "сенат в сапогах", по выражению консула Люция Антония, сошелся торжественно на Капитолии и потребовал предъявления письменного текста договора, заключенного между триумвирами Марком Антонием и Октавианом после победы при Филиппи. После дебатов солдаты утвердили договор и отдали протокол собрания на хранение весталкам, как это делалось с важнейшими государственными актами.

Солдаты считали себя господами положения, и это сказывалось в разных мелочах.

На одном театральном представлении в Риме, где присутствовал Октавиан, один солдат, придя несколько поздно, не нашел себе места; он прошел, не стесняясь, на почетные скамьи всадников и сел там. В театре стали шуметь, и Октавиан удалил солдата через ликтора. Солдаты выразили в свою очередь неудовольствие. Они окружили Октавиана и потребовали, чтобы он выдал удаленного товарища, которого они считали убитым. Хотя солдата вернули невредимым, тем не менее, на другой день состоялась сходка, на которую позвали императора. Октавиан заставил себя ждать; солдаты начали громко бранить его, а когда один центурион стал приглашать их к почтительности в отношении начальника, забросали его каменьями, убили и кинули на дороге, где должен был идти Октавиан.

Наконец, наступило время, когда римские граждане, ставшие солдатами, пресытились военной службой, а войско стало тяжкой обузой для государства. Невозможность содержать столь дорогое войско привела к тому, что стали набирать менее дорогое: заключали договоры с варварскими племенами, которые не привыкли к роскошной жизни римских солдат, имели другие склонности и предъявляли другие требования.

Правительство считало, что в привлечении варварских племен нашло выход из создавшегося положения. Так как варвары неожиданно нападали на страну, не делая никаких приготовлений после принятия решения о выступлении, то трудно было в провинциях производить наборы вовремя; поэтому для оказания отпора врагу набирали другой отряд из варваров, которые всегда готовы были получать деньги, грабить и сражаться.

Тактическая выгода затмила негативные стратегические последствия варваризации римского войска: во-первых, усмирять эти варварские отряды потом стоило такого же труда, как покорять врагов; во-вторых, коренное население Италии (прежние великие войны) ослабело и изнежилось и не представляло никакой силы, способной постоять за интересы собственного отечества: в-третьих, германцы, став главной силой римской армии, обрели самостоятельность, а с нею и желание стать полноправными хозяевами на тех территориях, которыми они прежде командовали в качестве наемников римлян.

Рим, фактически без сражения, уступил все свои завоевания тому, кому отдал право и возможность отстаивать интересы своей империи.

0x01 graphic

Джованни Баттиста Тьеполо.

Битва при Верцеллах

Гарантией долговременности государства может служить только его способность изменяться сообразно новым обстоятельствам. Опыт Рима и других государств показывает, что самыми благоустроенными и долговечными должны почитаться те учреждения, которые больше всегодопускают обновлений или которые получают возможность обновиться вследствие какого-нибудь счастливого случая, не зависящего от их учреждений.

Любые добрые начала со временем извращаются и попираются, если в государстве не представится случай вдохнуть в древние традиции и нравы свежее (новое) начало. Патриархальные нравы древнего Рима могли существовать только в условиях относительного имущественного и гражданского равенства. Как только это равенство было нарушено, произошла и порча нравов.

Для постепенных преобразований необходимы мудрые люди, которые подмечали бы порчу учреждений издалека и как только она возникает.

...Если вначале трудно разобрать возникающее зло, то это зависит от пристрастия людей к новизне; и далее, что, когда зло обнаружилось, лучше обходить его, чем идти прямо навстречу ему. Если будем избегать его, оно или само собой уничтожится, или по крайней мере будет отсрочено.

Итак, вожди государства должны постоянно, которые хотят не спускать глаз с опасностей устранить, ослабить или смягчить; они должны думать, как бы не усилить опасность, вместо того чтобы ослабить ее, как бы не навлечь на себя беду, стараясь оттолкнуть ее, и, поливая растение для его заглушения, как бы этой поливкой не способствовать его росту.

Закон изменения требует, чтобы вместе с законодательством менялись и учреждения:

"Законы изменяются вследствие разных происшествий в государстве, но учреждения не изменяются никогда или по крайней мере редко; поэтому новые законы ни к чему не служат, так как сохранившиеся прежние учреждения портят их".

Опыт Римской империи учит, что разного рода нововведения требуют кардинальных преобразований, политической воли руководителя и его умения управлять сложившейся ситуацией:

"...Недостаточно обыкновенных средств, особенно когда эти средства сделались негодны; здесь необходимо прибегать к чрезвычайным мерам, например к насилию и к оружию; необходимо прежде всего сделаться господином в государстве и приобрести возможность распоряжаться им по своему усмотрению.

Изменения в государстве требуют особой осторожности и соблюдения ряда правил:

"Никогда не следует обнаруживать таким образом своих намерений, а должно всячески стараться получить желаемое. Например, прося у кого-нибудь оружия, не следует говорить: "Я хочу тебя убить им"; а когда получишь оружие в руки, тогда можешь исполнить свое желание".

"Кто намерен или желает преобразовать государство, с тем чтобы преобразования его были приняты с удовольствием всеми, необходимо должен сохранить по крайней мере тень древних учреждений так, чтобы народ и не подозревал о перемене порядка, хотя бы в действительности новые учреждения не имели ничего общего с прежними; надо заметить, что большинство людей гораздо более боится внешности, чем сущности, и очень нередко мнимое производит на них гораздо большее впечатление, чем действительное".

0x01 graphic

Картина Баттисты Джованни Тьеполо "Битва при Верцеллах",

изображающая победу Гая Мария над кимврами

В государстве, ослабленном смутами, слабом в экономическом отношении нужно, прежде всего, установить сильную власть:

"...Трудно или невозможно сохранить или учредить республику в государстве развращенном. Поэтому, во всяком случае, лучше установить в таком государстве порядок монархический, чем народный, чтобы людей, дерзость которых не могут исправить законы, обуздывала по крайней мере власть монархов".

Если Н. Макиавелли акцентирует внимание на монархии, то, в современных условиях, когда монархическая власть ушла в прошлое, акцент следует поставить на выражении "сильная власть", подразумевая при этом не тиранию или диктатуру, а тот государственный механизм управления, который может обеспечить действие законов, принимаемых во благо нации, а не отдельных групп и лиц.

Мысли о правителях, элите и народе

Римляне победили все народы благодаря своим принципам; но когда они выполнили свое намерение, то оказалось, что республика не могла больше существовать. Следовало переменить образ правления; и когда при новом правлении стали применять принципы, противоречившие предыдущим, то они привели к падению величия Рима.

Существуют общие причины как морального, так и физического порядка, которые действуют в каждой монархии, возвышают ее, поддерживают или низвергают; все случайности подчинены этим причинам. Если случайно проигранная битва, т.е. частная причина, погубила государство, то это значит, что была общая причина, приведшая к тому, что данное государство должно было погибнуть вследствие одной проигранной битвы. Одним словом, все частные причины зависят от некоторого всеобщего начала.

Беспомощность многих государей можно объяснить тем, что они не знают истории, а те, кто читает ее (историю), не умеют делать из нее надлежащих выводов:

Во все времена повторяются одни и те же бедствия и смуты, потому что историческими соображениями пренебрегают, читающие историю не умеют делать из нее выводов или выводы эти остаются неизвестны правителям.

Римское государство понесло много урона от тирании отдельных личностей. Но мало кто усвоил тот факт, что тирания не рождается на голом месте: условия ее вызревают в обществе:

"....Зло тирании произошло в Риме по тем же причинам, которые возбуждают его всегда во всех государствах, а именно от излишнего желания народа быть свободным и от излишнего желания аристократии властвовать. Когда народная и аристократическая партии не соглашаются между собой в пользу издания закона, ограждающего свободу, и вместо того начинают каждая со своей стороны выдвигать какую-нибудь новую честолюбивую личность, тогда тотчас возникает тирания".

Нахождение баланса интересов разных групп людей в обществе - задача исключительно сложная и ответственная. Тем не менее, можно согласиться со следующими положениями Н. Макиавелли, Ш. Монтескье и Дж. Дрэпер:

"Когда дают почести, то точно знают, что это значит; но когда к ним присоединяется также и власть, то нельзя сказать, каких размеров она может достигнуть".

"Нет более жестокой тирании, чем та, которая прикрывается законами и видимостью правосудия, когда, если можно так выразиться, несчастных топят на той самой доске, на которой они спаслись".

"Концентрация власти и усиление безнравственности шли рука об руку. Накопление власти и богатств дало начало всеобщей испорченности нравов. Законы утратили всякую цену. Истец должен был давать взятку, прежде чем затевать процесс. Общественное здание подвергалось тлению, разлагалось на части. Народ превратился в чернь, аристократия получила чисто демонический характер, столица обратилась в ад."

"В благоустроенном государстве общество должно быть богато, но отдельные граждане бедны; в Риме же закон этот не был соблюден...

0x01 graphic

Помпей

Подводя итог изложенным мыслям, надо отметить тот факт, что излишняя концентрация власти и капитала в руках отдельных лиц, делает их настолько могущественными, что они оказываются в состоянии диктовать свою волю главе государства и законной власти. В силу этого обстоятельства в государстве образуется несколько полюсов власти, которые не ищут примирения и компромисса, а собирают вокруг себя сторонников, чтобы силой одолеть соперников и свергнуть законную власть.

Законная власть не может рассчитывать на помощь и содействие олигархов, аристократии и прочих реальных или потенциальных соискателей власти. Законная власть может рассчитывать только на поддержку народа, помня, однако, что не разовыми подачками, тактическими уступками, а реальной заботой о народном благе власть может рассчитывать на народную поддержку. В Риме поступали иначе.

Однажды Римляне имели случай удачно оказать щедрость народу; это было в минуту опасности, когда Порсенна подступил к Риму, чтобы восстановить Тарквиния; тогда Сенат, опасаясь, чтобы народ не предпочел лучше принять царя, чем выдерживать войну, освободил его от налога на соль и многих других тягостен, сказав, что бедные окажут достаточную пользу отечеству, если прокормят самих себя и своих детей; вследствие этой щедрости народ решился терпеть осаду, голод и войну.

Но пример этот не должен никого соблазнять: не должно ждать такой критической минуты, чтобы приобрести расположение народа, потому что едва ли другим удастся то, что удалось в этом случае Римлянам. Если ты будешь ждать нашествия врага, чтобы оказать народу щедрость, то народ и сочтет себя обязанным не тебе, а твоему врагу; он будет бояться, что по прошествии опасности ты отнимешь у него вынужденные необходимостью щедроты, и не будет чувствовать к тебе никакой благодарности. ...Кто рассчитывает привязать к себе людей с наступлением опасности, тот ошибается, ибо подобная мера не только не защитит его, но и ускорит его погибель.

Из сказанного следует весьма важный вывод: как бы ни было соблазнительно для власти принять помощь олигархов или аристократов, она должна от этой помощи отказаться: во-первых, потому, что даже без претензий на власть олигархи и аристократы ставят власть в зависимость от себя и при случае требуют компенсации в виде разного рода уступок и льгот для себя; во-вторых, богатство и знатность рода сами по себе являются соискателями власти (первым, олигархам, это нужно для того, чтобы умножить капитал за счет власти; вторым, аристократам, это необходимо для удовлетворения тщеславных амбиций).

Другими словами, законная власть кровно заинтересована проводить политику во благо народа (т.е. основной массы граждан). В ее интересах ограничивать сверхприбыли олигархов. Она не должна допускать узурпации отдельными кланами государственных должностей. В интересах разумной власти давать простор и свободу людям среднего сословия, видя в них надежную опору государственности и власти. Римские правители, за редким исключением, не поняли очевидного и поплатились за свою связь с олигархами и аристократами.

Всегда было и будет, что люди, замечательные своими доблестями и блистающие в республике, забываются в спокойное время; зависть, сопровождающая известность, заслуженную ими их высокими достоинствами, возбуждает против них множество граждан, считающих себя не только равными им, но даже выше их.

Отсюда видно, что один из недостатков народного правительства состоит в том, что оно пренебрегает в мирное время достойными людьми. Это пренебрежение вдвойне оскорбляет их: во-первых, потому, что они лишаются заслуженного места, а во-вторых, потому, что людей презренных или менее способных ставит равными им и даже выше их.

Это злоупотребление было для республики постоянно источником беспорядков, потому что граждане, думающие, что республика несправедлива к ним, и очень хорошо знающие, что это пренебрежение происходит только от мира и спокойствия, стараются произвести беспорядки и новые войны, несогласные с интересами республики. Есть два средства предупредить это обстоятельство: или удерживать всех граждан в бедности, чтобы богатство без доблестей не могло никого прельстить, или направлять все учреждения к войне, чтобы быть всегда готовым к ней и постоянно чувствовать потребность в полезных людях, как это делал Рим в первое время своего существования.

Благоустроенная республика никогда не смешивает проступки своих сограждан с их заслугами.

Она устанавливает награды за добрые дела и наказания за злые, и если тот, кто получил награду за хороший поступок, совершит потом дурной, то она наказует его, невзирая на какие бы то ни было его добрые поступки. Если порядок этот соблюдается точно, государство может долго жить свободно; иначе не замедлит погибнуть.

Действительно, если гражданин, совершивший для отечества какой-нибудь блистательный подвиг, кроме славы, которую доставил ему этот подвиг, получит еще смелость и самоуверенность вследствие возможности делать зло, не боясь наказания, то в скором времени смелость его дойдет до того, что он будет пренебрегать всеми гражданскими постановлениями.

Умная власть проводит свои решения в жизнь, даже самые непопулярные, умело, не возбуждая всеобщего недовольства и сопротивления, а, наоборот, вызывая энтузиазм и благодарность народа, ввиду своей прозорливости и разумности.

"Римский Сенат выказал такого рода ум, когда постановил содержать на общественный счет воинов, которые прежде содержались на собственный счет. Сенат убедился, что таким образом нельзя вести войны, потому что это не позволяет ни осаждать города, ни предпринимать отдаленные походы; находя вместе с тем обширные военные предприятия необходимыми для государства, он решился положить войскам жалованье. Но при этом он распорядился так, что вменил себе в заслугу решение, вынужденное необходимостью. Народ был так обрадован этой милостью, что во всем Риме происходило ликование по случаю великого благодеяния, полученного совершенно неожиданно и которого сам народ никогда не решился бы просить. Хотя Трибуны старались унизить заслугу Сената, доказывая, что милость его не только не дает народу облегчений, но и ведет к большему обременению его, потому что для уплаты жалованья придется прибегнуть к новым налогам, однако народ продолжал искренне благодарить Сенат. Сенат сумел еще более возвысить свое благодеяние благоразумным распределением новых налогов: самые большие и тяжкие подати были наложены на Патрициев и взысканы первыми".

Зная о том, что высшие классы (аристократия) честолюбивы и способны строить разного рода козни против власти, власть не находит более лучшего средства, более легкого и менее опасного, противиться замыслам честолюбцев, как предупредить их на всех путях, по которым они идут к своей цели.

0x01 graphic

Цезарь

Следует помнить об уроках и последствиях гражданской войны в Риме:

Ни одно государство не представляет такой сильной угрозы для остальных, как то, которое испытало ужасы гражданской войны. Все его граждане - знатные, горожане, ремесленники, крестьяне - становятся солдатами. Когда после установления мира их силы объединяются, это государство обладает великими преимуществами по сравнению с теми, которые имеют только граждан. Далее, гражданские войны часто способствуют появлению великих людей, ибо в этой общей смуте выдвигаются те, кто имеет заслуги, и соответственно этому они занимают место и получают должность.

Власть должна понимать, что появление в государстве большого количества граждан-воинов, наличие сильных лидеров всегда вызывает потребность либо использовать эту силу во вне (для войн, как это делал зачастую Рим), либо найти способ нейтрализовать военную составляющую этих лиц путем использования их знаний и опыта для благих государственных целей.

Рим вторую задачу не ставил и не решал и потому имел против себя массу недовольных граждан, идущих в услужение к любому лицу, которому требовались воины.

Разумное государство решает проблему оказавшихся не у дел бывших воинов по-другому: оно находит те сферы государственной и общественной деятельности, где дисциплина, чувство долга, исполнительность, надежность, чувство государственности более всего необходимы и направляет туда бывших воинов. Этим решением не только снимается возникшая напряженность, но и решаются многие государственные проблемы: государственная служба получает в свое распоряжение проверенные и дисциплинированные кадры, воспитательная система - людей с патриотической закваской, образование - педагогические кадры, военное ведомство - прекрасных аналитиков и экспертов...

Из истории Рима видно, как опасно в управлении государством рассчитывать только на страх наказания. Проскрипции, казни, гонения на граждан подорвали силу римской власти:

"...Мы видим, как гибельно для республики или для государя держать подданных в постоянном страхе угрозою казней и оскорбления. Более опасного положения дел нельзя, конечно, и придумать: люди, которым приходится постоянно трепетать за себя, решаются наконец на все, чтобы оградить себя от опасности; смелость их увеличивается, и они не останавливаются ни перед какими покушениями. Итак, следует или вовсе не обижать никого, или удовлетворить своей злобе и ненависти одним ударом, а потом успокоить людей и возвратить им уверенность в безопасности".

Вообще отношение правителя (правительства, власти) к народу должно быть осторожным и взвешенным: с одной стороны, нельзя давать волю народной стихии и уличным агитаторам (провокаторам); с другой - надо внимательно следить за изменением народного настроения и народных пристрастий (благосклонностью); в-третьих, народная масса становится мощной силой, если она обретает вождя. Надо знать:

Народ в совокупности силен, а по отдельности слаб.

Благосклонность народа не отличается постоянством...

Люди больше всего оскорбляются тогда, когда нарушают их обычаи и церемонии. Попробуйте их угнетать - это иногда является доказательством уважения к ним; но нарушение их обычаев служит всегда признаком презрения к людям.

...Для человека, который ничего не имеет, с известной точки зрения довольно безразлично, какое правительство он имеет.

Нации, охваченные неверием, должны обязательно претерпевать и анархию.

Общественное разложение продолжается своим чередом, проникая все дальше и дальше вглубь народной массы, пока, наконец, оно не охватит учреждения, созданные для того, чтобы задержать его. Раз будут заражены армии, орудия репрессии, конец будет близок, но никакое человеческое предвидение не в состоянии сказать, что затем воспоследует, в особенности, если власть, по небрежности или добровольно, пренебрегла подготовлением общества к предстоящему ему испытанию.

Принимая во внимание все вышеназванные факты, правительство должно уметь упреждать негативные народные проявления и развивать добрые черты народного характера. Но с невежеством и низменными интересами народными указами, законами и запретами справиться нельзя. Для того нужно духовное оружие: деятельность религии и интеллигенции.

Из всех обязанностей просвещенного правительства наиболее важной является обязанность вступать в союз с философией в критический момент, который переживается обществом, претерпевающим такой глубокий переворот в своих мнениях, какой происходит в том случае, когда отбрасывается старая религия и принимается новая: это самая важная из обязанностей правительства, потому что она тесно связана с тем, что переживает все временные интересы.

0x01 graphic

Древнеримская монета с портретом Юлия Цезаря.

Мысли о военной политике и о военном деле

Исходная (главенствующая, методологическая) мысль заключается в том, что первое лицо государства (царь, император, король, президент и т.п.) является наипервейшим ответчиком в деле обороноспособности государства.

"Современные государи и республики, не имеющие для защиты и нападения собственных войск, должны стыдиться и видеть из примера, представленного Туллом [Гостилием], что этот недостаток их зависит не от отсутствия людей, способных к военной службе, а от их собственной вины и неумения составить войско. ... Ничего не может быть очевиднее, что где есть люди, а нет солдат, то виновато в этом не положение страны и не природа, а нерадение государя".

Ответственность государя за обороноспособность государства должно базироваться на его знании военного дела и, в лучшем случае, на полководческом таланте. Если второе (полководческий дар) может отсутствовать, то глубокое знание военного дела правителю чрезвычайно необходимо.

Обстановка, в которой возникают войны, не позволяет правителю (главе государства) создавать свой запас военных знаний непосредственно на этом посту. Государь, неуч в военном деле, делается игрушкой в руках обстоятельств и людей, не всегда компетентных в военном деле, но зачастую амбициозных и своенравных. Следовательно, еще до вступления на столь ответственный пост, он должен овладеть особой программой военных знаний, которые позволят ему со знанием дела исполнять обязанности главнокомандующего.

Если ранее, престолонаследник проходил такую программу, то в условиях отмены монархии и закона о престолонаследии нужна иная система подготовки лиц к занятию высших должностей государства.

История Рима учит государя и правительство быть осторожным в решении вопроса о войне:

"Войну можно начать когда угодно, но нельзя когда вздумается кончить ее; потому, прежде чем браться за предприятие, государь должен взвесить свои силы и соображаться с ними. Он должен быть благоразумен и не ошибиться в своих средствах; ошибка будет неизбежна, если он возложит упование на деньги, на положение страны, на любовь народа и не запасется хорошим войском".

Решившись на войну, государь должен позаботиться о формировании и развертывании верного войска:

"...Без верного войска ничто не поможет. Без него бесполезны деньги и неприступность страны; без него непрочна верность и преданность народа, потому что народ не может остаться верен государю, который не мог защитить его. Без защитников все горы, озера и крутизны обращаются в равнины. Одни деньги также не защитят, а только скорее погубят. Чрезвычайно ошибочно полагают, будто деньги - главный нерв войны".

Опыт Рима показывает, что только национальное войско, воодушевленное идеей защиты отечества, спаянное дисциплиной и повиновением, может считаться надежным:

"Если хотят, чтобы армия одержала победу, нужно внушить ей такое доверие, чтобы она была убеждена, что ничто не помешает ей победить. Это доверие является в ней, если она хорошо вооружена, дисциплинированна и составлена из войск, знающих друг друга. Но доверие это или эта дисциплина может возникнуть только между солдатами одной страны, привыкшими жить вместе. Необходимо, чтобы военачальник пользовался уважением, так чтобы армия надеялась на него; и она всегда будет я надеяться на него, если увидит, что он любит дисциплину, мужествен, заботлив и что достойно поддерживает величие своего сана. Всего этого он достигнет легко, если будет наказывать солдат за проступки, не утомляя их бесполезно, точно исполнять свои обещания, показывая им, что путь к победе легок, будет скрывать от них предметы, издали кажущиеся опасными, и уменьшать их значение. Соблюдение этих условий составляет одну из главных причин уверенности войска, а уверенность ведет к победе. Римляне пользовались религией для внушения своим войскам этой уверенности"...

0x01 graphic

Луций Тарквиний Гордый

Но для успеха войны нужно еще одно важное условие - необходимы умные полководцы.

"Древние полководцы, убежденные в силе необходимости и в том, до какой степени увеличивает она в сражениях храбрость войска, употребляли все силы своего ума, чтобы заставить воинов повиноваться ей. Но с другой стороны, они так же тщательно старались избавить от нее своих противников. Поэтому им случалось открывать врагу дороги, которые они могли закрыть ему, и закрывать своим воинам пути, которые были открыты им. Таким образом, тот, кто желает заставить город защищаться с упорством или армию сражаться со всею храбростью в открытом поле, должен главным образом употреблять все усилия, чтобы сердца воинов, готовящихся к бою, прониклись этой необходимостью. ...Полководец, который осаждает крепость, должен употребить все усилия, чтобы избавить осажденных от необходимости защищаться и таким образом убить в них желание упорного сопротивления, или обещая им помилование, если они боятся кары, или, если они опасаются за свою свободу, уверяя их, что он сражается не против общественного спокойствия, но лишь против небольшого числа честолюбцев, которые желают подчинить их себе.

Ум и прозорливость полководца не исчерпывается умением принимать толковые решения и добиваться победы. Военачальнику не следует быть самонадеянным. Он должен уметь вовремя остановиться и не обманывать себя призрачной надеждой на военное счастье.

"Презрительное обращение с неприятелем происходит часто от самонадеянности, возбуждаемой победой или обманчивой надеждой на победу; эта обманчивая надежда заставляет людей ошибаться не только в словах, но и в поступках. Забравшись в сердце человека, она увлекает их за пределы благоразумия и часто заставляет их терять случаи приобрести верную выгоду, погнавшись за неверной. Это обстоятельство заслуживает внимания, потому что люди очень часто подвергаются этому заблуждению и этим вредят целому государству. ... Поразив Римлян при Каннах, Ганнибал послал в Карфаген гонцов, извещая о победе и прося помощи. Карфагенский Сенат собрался для совещания по этому поводу. Ганнон, старый и мудрый гражданин карфагенский, советовал благоразумно воспользоваться победой для заключения с Римлянами мира, который вследствие победы можно, было получить на весьма выгодных условиях. Он представлял, что не должно ждать поражения для заключения мира, потому что Карфагеняне имели целью только доказать Римлянам, что могут тягаться с ними; стало быть, одержав победу, безрассудно подвергать себя дальнейшим опасностям ради больших выгод, которые еще очень сомнительны. Совет этот был отвергнут; впоследствии карфагенский Сенат убедился в его благоразумии, но было уже поздно".

Римляне поступали верно, когда на время боевых действий предоставляли своим полководцам полную свободу действий.

"Кто желает извлечь пользу из чтения "Истории..." Ливия, должен, по моему мнению, замечать все поступки Народа и Сената римских. В числе других обстоятельств, достойных внимания, замечательна власть, которую Римляне давали Консулам, Диктаторам и другим военачальникам, посылая их за границу. Им вверялось самое обширное полномочие, так что Сенат оставлял за собою только право начать новую войну и заключить мир, а все остальное предоставлялось на волю и власть Консула".

Римляне отличались от всех других большим снисхождением и умеренностью в наказании своих полководцев. Когда военачальник делал ошибку из злого умысла, они наказывали его, но человечно; если по незнанию, то не только не наказывали, но и награждали и почитали.

Они считали такой образ действий самым лучшим, потому что полагали, что военачальникам их очень важно чувствовать себя совершенно свободными и не испытывать никакого тревожного состояния, чтобы иметь возможность в решениях своих ни перед чем не останавливаться; поэтому они не хотели увеличивать затруднений и опасности военачальнической должности, и без того трудной и опасной; они были убеждены, что страх наказаний может только помешать действовать энергично.

Римляне не хотели подвергать их наказанию, находя, что самый позор поражения составляет уже достаточное наказание.

Было, однако, в Риме в отношении к удачливым полководцам такое негативное проявление, которое получило продолжение во все времена и у многих народов.

"...Победа полководца возбуждает в государе подозрение, которое не замедлит усилиться вследствие какой-нибудь дерзкой выходки победителя, на какую победитель способен, потому что люди вообще по природе честолюбивы и подозрительны и никогда не довольствуются своей долей. Государь оказывается в необходимости оградить себя от своего полководца; с этой целью он замышляет убить его или лишить его славы, приобретенной в глазах народа и войска; для этого он старается доказать, что победа принадлежит не достоинствам полководца, а случаю, трусости неприятеля или благоразумию других военачальников, участвовавших в сражении".

Отношения триумфатора и государя могут настолько осложниться, что может возникнуть угроза внутреннего противостояния, вплоть до возникновения гражданской войны. Победоносное войско, возвратившееся из похода, может наделать не меньше бед, чем тот неприятель, с которым это войско только что сражалось.

Римляне старались, чтобы их войско было больше войска союзников. Но в последнее время они не только перестали соблюдать эту пропорцию по отношению к вспомогательным войскам и даже наполнили варварскими солдатами свои собственные войска.

Они, таким образом, ввели обычаи, совершенно противоречащие тем, благодаря которым они стали владыками мира. В то время как раньше постоянная политика римлян состояла в том, чтобы сохранить за собой военное искусство и лишить его всех своих соседей", они теперь уничтожили его у себя и вводили его среди других народов.

Первые римляне считали непреложным правилом, что солдат, оставивший свой пост или бросивший свое оружие в сражении, подвергается смертной казни. Но нанимавшиеся римлянами варвары, привыкшие воевать по образцу татар, т.е. убегать, чтобы еще биться, думать больше о добыче, чем о чести, неспособны были выносить такую дисциплину. Дисциплина первых римлян была такая строгая, что генералы осуждали на смерть своих детей, одерживавших победу вопреки их приказу. Но когда римляне смешались с варварами, то они заразились от них духом независимости, свойственным этим народам. Когда мы читаем о войнах Велизария против готов, то мы видим, что офицеры почти никогда не слушались своих генералов.

Римляне потеряли, наконец, свою военную дисциплину; они также отказались от своего собственного оружия. Вегеций говорит, что солдаты, считая свое оружие слишком тяжелым, получили от императора Грациана разрешение оставить латы, а затем и шлем. Таким образом, не имея защиты от ударов, они находили себе спасение только в бегстве.

Поздние правители Рима забыли о древнеримском правиле:

"Всякий раз, когда римляне считали, что им угрожает опасность или хотели исправить какой-либо ущерб, они начинали укреплять военную дисциплину. Когда нужно было объявить войну латинам - народу, столь же воинственному, как они сами, - Манлий позаботился о повышении авторитета командования и подверг казни своего сына за то, что тот победил врага вопреки его приказу. После поражения римлян при Нуманции Сципион Эмилиан немедленно лишил солдат всего, что приводило их к изнеженности. Когда римские легионы прошли под игом в Нумидии, Метелл исправил этот позор тем, что восстановил старую дисциплину. Чтобы победить кимвров и тевтонов, Марий начал с того, что отвел течение рек; точно так же Сулла заставил солдат своей армии, устрашившихся войны против Митридата, работать так много, что солдаты потребовали повести их в бой, суливший конец их мучениям".

Самый неутешительный вывод о падении древнего Рима заключался в том, что, устремившись к завоеваниям, римляне ослабили внимание к человеку, гражданину римскому. Многие полезные с древних времен занятия и упражнения были оставлены как не заслуживающие внимания. То, что раньше служило военному делу, или же было заброшено вовсе, или же превратилось в развлечение.

Блестящий и печальный опыт древнего Рима поучает нас следующему: побольше внимания опыту предков; поменьше самомнения; повнимательнее к тому, что возвышало государство и к тому, что приводило к их падению.

И, последнее: больше внимания к истории; больше уроков и выводов из нее; меньше будет ошибок в принимаемых решениях, которые имеют для государства судьбоносное значение...

0x01 graphic

Скифы

ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ-СПРАВОЧНИК

ВОИНСКИЙ (ВОЕННЫЙ) ДУХ. (Esprit militaire, Kriegs-Geist), означает совокупность всех качеств присущих истинному воину: мужество и храбрость до забвения опасности; воинственность; благородство (рыцарство); дисциплину (подчиненность, исполнительность, сознание своего долга перед престолом, церковью и отечеством); самоотверженность (самопожертвование); веру в свои силы, в начальников и в свою военную среду (корпорацию); почин, самодеятельность, находчивость и решимость; бодрость; выносливость (труда, лишений и страданий). Сущность воинского духа состоит в том, чтобы он привык к той мысли, что он есть воин и прямое назначение его, это -- война и что за время пребывания его на действительной службе или в запасе армии, он может быть призван для настоящего своего дела, для войны. (Д. Трескин).

ВОЙНА, организованная вооруженная борьба между государствами, нациями (народами), социальными группами. В войне используются вооруженные силы как главное и решающее средство, а также экономические, политические, идеологические и другие средства борьбы. В. между социальными группами внутри страны за государственную власть называемые гражданской войной. За последние 5, 5 тыс. лет было около 14, 5 тыс. больших и малых В. (в т. ч. две мировые), в ходе которых погибло, умерло от эпидемий и голода св. 3, 6 млрд. ч. Подготовка к войне остается главной, но не единственной обязанностью офицера; кроме своих обязанностей специальных, офицер должен взять на себя роль воспитателя. (М. Галкин). Война является не только борьбой с людьми, но и с местностью, климатом, голодом, холодом, усталостью, болезнями и непогодой, а потому и эти факторы должны быть приняты в соображение при расчетах. Искусство и благоразумие требуют от нас, чтобы глубоко и основательно рассмотреть те условия, в которые мы поставлены ... качествами своих войск, их числом, целью своих действий, всеми своими средствами, и определить лучший способ их употребления. (П. Изместьев). Фридрих Великий: "Война есть наука для людей выдающихся, искусство -- для посредственных и ремесло -- для невежд". (Н. Михневич). Война -- это акт насилия, имеющий целью заставить противника выполнить нашу волю. Война есть только продолжение политики другими средствами. (К. Клаузевиц)....Война -- это большое дело для государства, это вопрос жизни или смерти, путь существования или гибели. Это основное положение необходимо твердо знать. (Сунь-цзы)....Разумный государь осторожен в отношении к войне, а хороший полководец предупреждает ее. Это и есть путь сохранения государства в мире, а войска в целости. (Сунь-цзы).

ВОЙНА И АРМИЯ. Армия не ответственна ни за достоинство мотивов к войне, ни за справедливость и гуманность условий, диктуемых победителем подчиненным. Она вышла бы из своей роли, она посягнула бы на функции других, она заменила бы собой органы управления и была бы причиной самых серьезных беспорядков в нации, если бы стала претендовать на то, чтобы быть судьей намерений нации и своевременности борьбы. Высшие сферы скрещивают шпаги двух противников, они же и прекращают бой. Раз оружие обнажено, задача армии состоит в том, чтобы владеть им с силой, ловкостью и отвагой при полной преданности нации. При таких условиях честь армии остается незапятнанной, если даже борьба несправедлива или если нация бесчеловечно пользуется победой. (П. Изместьев).

ВОЙНА И ВОЙСКО В БИБЛИИ. О войне, вооружении и воинах впервые упоминается в книге Бытия (14:14-15). Авраам, услышав, что Лот, сродник его, взят в плен, вооружил рабов своих, рожденных в доме его, триста восемнадцать и преследовал неприятелей до Дана, "И разделившись напал на них ночью... и поразил их", так гласит книга Бытия. Из сего явствует, что Авраам имел в своем распоряжении отряд мужей, приспособленных к военному делу, и что сам он в означенном деле выказал сколько мужество, столько же и военную практику. У Евреев каждый мужчина свыше 20 лет делался воином (Чис 1:3). Принимая во внимание качество боевых орудий и нравы древних, можно без преувеличения сказать, что войны Евреев были поистине жестоки и убийственны. Число убитых в сражениях часто простиралось до громадной цифры, иногда до 500,000 человек (2Пар 13:17), причем павшие герои и полководцы оплакивались всем войском и торжественно погребались (2Цар 3:31). На встречу возвращающемуся победителю обычно выходил народ и особенно женщины с пением, хороводною пляскою и игрою на музыкальных инструментах (Суд 11:34, 1Цар 18:6). Хотя военное искусство у Евреев было сравнительно просто, но несмотря на то, ими придумывались и практиковались различные остроумные воинские хитрости и приспособления. В то время, как по большей части и в настоящее время, врагов поражали и устрашали неожиданным разъединением сил, засадами и фальшивыми отступлениями (Быт 14:15, Нав 8:12, Суд 20:36-39, 4Цар 7:12). До изобретения огнестрельных орудий находили необходимым прибегать к помощи различных легких и тяжелых стенобитных орудий, из которых бросали большие камни и другие разрушительные снаряды. В конце IX или в начале VIII столетия до Р.Х. Озия придумал в Иерусалиме особые машины, которые ставились на башнях и углах для метания стрел и больших камней (2Пар 26:15). Они, очевидно, походили на стенобитные машины, которыми впоследствии времени пользовались Греки и Римляне. В числе оных первое место занимал так называемый таран. Он был ничто иное как длинное бревно из твердого дерева, обыкновенно дубового, и служил для пролома стен; конец его, которым наносился стенобитный удар, был обложен толстым куском железа или меди, сделанным на подобие бараньей головы; иногда на самом конце тараны сильно заострялись. Эти громадные стенобитные орудия воины сначала носили на своих плечах, и затем ударяли ими в стены; впоследствии же их стали возить на колесницах и, наконец, их прикрепляли к тяжелым железным цепям, так что для удара не требовалось много усилий со стороны нападающих. Воины, управляющие тараном, находились под прикрытием, сделанным в виде кровли из сырого и твердого материала, для защиты от огня и орудий со стороны осаждаемых. Нередко также употреблялась на войне стенобитная машина, которая приводилась в действие посредством веревок. Нужно думать, что Хусий указывает именно на подобную машину, когда сказал Авессалому: А если он (т.е. Давид) войдет в какой либо город, то весь Израиль принесет к тому городу веревки и мы стащим его в реку, так что не останется ни одного камешка (2Цар 17:13). Впрочем подобное осадное орудие только тогда могло быть страшно, когда городские стены оказывались плохими и ветхими и их слабо защищали, и тем давали осаждающим возможность посредством стенобитных орудий открыть в стене брешь, нужный для них пролом или проход в осажденный город и разрушить окончательно испорченные проломом стены. Но страшнее таранов во время войн были воинские железные колесницы (Исх 14:7, Вт 20:1, Нав 17:16, Суд 4:3). Их обычно употребляли во время войны всюду, где только находились лошади и всадники - кавалерия (2Цар 10:18, 1Пар 18:4, 2Пар 12:3, 14:9). При укреплениях прежде всего обращалось внимание на стены и башни, которые охранялись так называемыми охранными войсками (2Цар 8:6). Во время осад еврейскому войску воспрещалось портить или уничтожать плодовые деревья, кроме не приносящих ничего в пищу, что, конечно, могло развивать дух хищничества и деморализацию в войске (Вт 20:19). Что касается воинских приготовлений пред вступлением в битву, то, к сожалению, мы имеем мало точных сведений относительно их, хотя в кн. пр. Иеремии и содержится несколько общих указаний по сему предмету (Иер 46:3-4). У всех древних народов было в обычае пред вступлением в сражение подкреплять себя пищею для того, чтобы придать себе бодрость и силу. Воины, и особенно начальники, выстраивались в ряды в лучших своих воинских доспехах, за исключением тех случаев, когда оказывалось нужным переодеванье (3Цар 22:30). Из многих мест Свящ. Писания видно, что разделение войск на отряды считалось обычным, как в настоящее время (Быт 14:15, Суд 7:16, 1Цар 11:11). Наиболее употребительное разделение войск было на пятидесятки, сотни и тысячи, и каждый из сих отделов имел своего особого предводителя (Суд 20:10, 1Цар 8:12, 4Цар 11:4). Пред началом битвы робкий, и боязливый воин отсылался домой, дабы он не сделал робкими сердца братьев своих (Вт 20:8). Этот древний обычай доселе еще сохраняется неприкосновенным в Персии. У Евреев отряды войска имели некоторое отношение к известным поколениям, и находились под командой глав поколений, в качестве офицеров (2Пар 25:5, 26:12). Тысяченачальники и сотники допускались к участию в военных советах (1Пар 13:1). При войсках, кроме военачальников и других военных чинов, находились также писцы, дееписатели и составители переписи (3Цар 4:4, 1Пар 18:15-16). В словах пр. Исаии: где осматривающий башни? (Ис 33:18), не без основания можно видеть указание на то, что в Еврейском войске состояли также начальники, обыкновенно называемые у нас военными инженерами. При Давиде войско в 288,000 человек разделялось на 12 дивизий, из которых в каждой находилось по 24,000 воинов, и каждый корпус имел своего военачальника (1Пар 27:14-19). При Иосафате это деление было несколько изменено и оставалось только 5 неравных корпусов при таковом же числе военачальников (2Пар 17:14-19.). В когорте находилось 500 или 600 человек, а в легионе 10 когорт. Легкие войска снабжались легким оружием: луком и стрелами, которыми они пользовались в некотором расстоянии от неприятеля, а тяжеловооруженные имели при себе щит и копье (1Пар 12:24). Легкие войска набирались преимущественно из колена Вениаминова (2Пар 14:8). Цари и военачальники имели своих оруженосцев, выбираемых из храбрейших воинов, или же из лиц приближенных, которые не только носили их оружие, но и стояли за ними во время сражений, исполняя и передавая их приказания (1Цар 31:4). Войска возбуждались к храбрости и мужеству напутственными словами священников, на которых лежала обязанность обращаться к ним с речью перед началом битвы. Такова была заповедь Моисея: "когда же приступаешь к битве, тогда пусть подойдет священник и говорит народу" (Вт 20:2). В позднейшие времена сами цари имели обыкновение обращаться к войскам с напутственною речью, как, например, царь Авия (2Пар 13:4). Наконец, быть может, по принесении жертв, трубили тревогу из священных серебряных труб (Чис 10:9, 10, 2Пар 13:12-14). У Греков в позднейшее время было в обычае, когда они находились в близком расстоянии от неприятеля, затягивать воинскую песнь, что было, вероятно, прежде в употреблении и у Евреев, только они пели не воинскую песнь, а славословие Господу. Поставленные Иосафатом певцы, выступая впереди вооруженных в благолепии святыни, пред началом сражения славословили и говорили: Славьте Господа, ибо во век милость Его (2Пар 20:21), затем следовали воинские крики, которые у Римлян сопровождались сильным бряцанием копий и щитов, ударяемых одно о другое. Один громогласный воинский крик, несомненно, хорошо известен всем читателям Библии, именно следующий: меч Господа и Гедеона (Суд 7:18). Воинские крики пред вступлением в бой были общими на востоке, что видим, как, например, у Турок, даже и в настоящее время. На означенную воинскую тревогу или воинские крики неоднократно указывается в Свящ. Писании (1Цар 17:52, 2Пар 13:15, Иов 39:25, Иер 4:19). Частые образные указания в Свящ. Писании на воинское искусство и оружие ясны для каждого и без пояснения.

ВОЙНА И НРАВСТВЕННОСТЬ. Во время борьбы армия по отношению к противнику не имеет никаких обязательств. Не из уважения к противнику армия охраняет во время войны женщин, детей, безоружных и не похищает частной собственности, это происходит потому, что такие акты противны нашему понятию о чести и мы их не совершаем единственно в силу уважения к самим себе. (П. Изместьев).

ВОЙНА И ОФИЦЕР. Война -- это высший экзамен офицерской работы, и государство вправе рассчитывать, чтобы на этот экзамен мы явились во всеоружии, и чтобы для нас не было неожиданных вопросов, которые окупаются кровью. (А. Мариюшкин).

0x01 graphic

Инициал "П" из древнерусской рукописи

РУССКАЯ ФРАЗЕОЛОГИЯ

Закон (ы) не писан (ы) кому, для кого.

Кто-либо не считается с общепринятыми нормами поведения.

Закрывать (закрыть) глаза на что.

Намеренно не замечать чего-либо важного, значительного.

Закусывать (закусить) удила.

В состоянии запальчивости при увлеченности действовать не зная удержу, не считаясь ни с чем.

Заливаться (залиться) соловьем.

Увлеченно говорить

Заметать (замести) следы (след) -<ч е г о>.

Ловко скрывать то, что может служить уликой.

Заморить червячка.

Слегка, наскоро утолить голод.

Запретный плод

Что-либо заманчивое, но запрещенное, недозволенное.

Запускать (запустить) руку (лапу) во что; куда.

Употр. при подлеж. со значением лица. Похищать, присваивать чужое (обычно что-либо казенное, государственное).

Зарубить <себе> на носу (на лбу)

Твердо запомнить.

Зарывать (зарыть) талант в землю.

Губить свои способности.

Застревать (застрять) в горле у кого.

Оставаться не до конца высказанными, договоренными.

Засучив рукава работать (поработать), трудиться (потрудиться) и т. п.

Не жалея сил, много и усердно (работать).

Засыхать (сохнуть, засохнуть) на корню.

Постепенно ухудшаясь, приходить в упадок.

Заткнуть за пояс кого.

Превзойти кого-либо.

Затыкать (заткнуть) дыры (прорехи) чего.

Наспех устранять недостатки, отчасти восполнять пробелы в чем-либо.

Звезд с неба не хватает (не хватал) кто.

Имеет средние способности.

Звезда первой величины.

Широкоизвестный, прославившийся в какой-либо сфере деятельности человек.

Звездный час.

Момент высшего подъема, напряжения и испытания сил.

Звонить (раззвонить) во все колокола.

Разглашать всем, распространять повсюду (какие-либо известия, слухи и т.

Зеленая улица.

Путь без задержек, без помех

Зимой снега не выпросишь у кого.

Кто-либо крайне жаден, корыстолюбив.

Зимой снега не выпросишь у кого.

Кто-либо крайне жаден, корыстолюбив.

Змея подколодная.

Коварный, опасный человек. Чаше о женщине.

Знать себе цену.

Реально оценивать свои возможности, способности.

Золотая середина

Образ поведения, при котором избегают крайностей, рискованных решений.

Золотить (позолотить) пилюлю.

Смягчать, скрашивать чем-либо причиняемую неприятность, обиду.

Золотые (златые) горы сулить (посулить), обещать (пообещать, наобещать) и т. п.

Слишком много (обещать).

Золотые руки у к о г о (ед. ч. не употр.). Очень умелый, искусный, способный в своем деле человек.

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 27/02/2012, изменен: 27/02/2012. 95k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 13 штук.	Ваша оценка:

Каменев Анатолий Иванович "Корень зла государства - в правителях"...

Каменев Анатолий Иванович
"Корень зла государства - в правителях"...