ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. "Там, где марширует гвардия, не может быть демократии".

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

"Бездна неизреченного"...

Д.М. Проэктор

"Там, где марширует гвардия,

не может быть демократии".

(Фрагменты их кн.: "Агрессия и Катастрофа).

Война обошлась человечеству в 50 млн. жизней, потребовала затрат 60-70% национального дохода всех государств-участников, привела к огромным бедствиям и разрушениям в Европе и на других континентах, вызвала несоизмеримый морально-психологический перелом в жизни многих народов.

Эти шесть лет мировой истории были годами совместной борьбы стран антигитлеровской коалиции. Борьбы, основная тяжесть которой легла на плечи советского народа. Его участие в войне было наибольшим и в смысле чисто военных результатов, и их политического значения, и тех усилий и жертв, которые он принес во имя победы. Поэтому автор считает необходимым особенно подчеркнуть ту мысль, что катастрофа гитлеровского фашизма была предопределена и стала реальностью, прежде всего, в результате борьбы и усилий Советского Союза, внесшего решающий вклад в победу антигитлеровской коалиции.

Победа Советского Союза над гитлеровской Германией в Великой Отечественной войне имела определяющее значение для дальнейшего хода истории. Борьба советского народа и народов других стран антигитлеровской коалиции завершилась капитуляцией фашизма, о котором Г. Димитров в 1935 г. говорил: "Это звериный шовинизм. Это правительственная система политического бандитизма, система провокаций и пыток в отношении рабочего класса и революционных элементов крестьянства, мелкой буржуазии и интеллигенции. Это средневековое варварство и зверство. Это необузданная агрессия в отношении других народов и стран".

Милитаризм составлял неотделимую часть государственной системы третьей империи. Его олицетворяла военная верхушка -- корпорация, неразрывно связанная в классовом и политическом отношении с руководителями монополистического капитала и с нацистской партией. Слияние на единой классовой основе монополистической буржуазии, юнкерства, фашизма и милитаризма создало в третьем рейхе безраздельно господствующий блок реакционных сил, в недрах которого постоянно рождались агрессивные планы мирового масштаба.

Вероятно, можно считать германский милитаризм периода гитлеровского рейха неким "классическим эталоном" империалистического милитаризма вообще. Каждый, кто хочет рассмотреть в концентрированном виде общие черты этого крупнейшего политического явления современности, не может не обратиться к истории нацистского рейха.

Что несли миру эти люди? Давно считается, что дать наиболее полную оценку событиям и личностям можно лишь по прошествии значительного срока, когда создана историческая перспектива. Однако далеко не всегда бывает именно так. Некоторые из участников излагаемых здесь событий не существуют, но приговор их делам история вынесла еще в те дни, когда они их творили. Проверка временем ни в чем его не изменила. Она внесла лишь уточнения, не опровергающие, а только усиливающие данные ранее оценки и определения. Они состоят в том, что эти люди возглавили дело, исторически обреченное, преследовали цели, идущие вразрез с интересами основной массы человечества, включая германский народ, с генеральными тенденциями развития эпохи. Пытаться достигнуть глубоко несправедливых, преступных целей можно было лишь применяя преступные методы, и нацистская военная элита применяла эти методы, не останавливаясь ни перед чем, что само по себе обрекало на катастрофу ее дела и давало исчерпывающую социальную характеристику ей самой.

Предметом нашей работы является деятельность германского верховного главнокомандования и генерального штаба, составлявших высшее военное руководство третьего рейха во второй мировой войне. Под верховным командованием мы подразумеваем круг лиц, занимавших посты верховного главнокомандующего вооруженными силами и главнокомандующих видами вооруженных сил (сухопутных, военно-морских и военно-воздушных). Сюда же относится в целом и штаб верховного главнокомандования вермахта (ОКВ) с его управлениями и отделами -- орган, принявший на себя в 1938 г. функции военного министерства и ставший личным военным штабом Гитлера.

Фашизм был злейшим врагом всех без исключения народов, ибо он нес всем мрак, насилие, разрушение, рабство, смерть. Но свои главные усилия он направлял именно против Советского Союза, тогда единственного в мире социалистического государства, против идеологии марксизма. Осуществление главных целей в классовом, экономическом, политическом плане нацисты искали на Востоке. Решение этой центральной задачи рассматривалось как генеральная предпосылка реализации всей программы мирового господства. События сложились так, что именно от исхода единоборства между подвергшимся агрессии Советским Союзом и фашистскими агрессорами зависело не только осуществление всех их планов, но и дальнейший ход истории вообще. Советский народ выстоял под натиском объединенных сил фашизма и, нанеся агрессорам сокрушительные удары, развеял в прах всю чудовищную программу завоевания и порабощения Европы и других континентов.

История германского высшего военного руководства в 1939 -- 1945 гг. -- это путь небывалого взлета, а затем глубокого падения под могущественными ударами свободолюбивых народов. Советский народ, его героическая армия вынесли основную тяжесть войны, сыграли решающую роль в победе над гитлеровской Германией. Советско-германский фронт с 1941 по 1945 г. являлся главным фронтом второй мировой войны, здесь происходили основные военные события. Героическая борьба Советского Союза определяющим образом повлияла на ход и результаты второй мировой войны.

История высшего военного руководства третьего рейха во второй мировой войне неотделима от истории фашизма. Установление в Германии нацистской диктатуры навлекло на человечество неисчислимые бедствия, ибо фашистское государство выдвинуло в качестве основы своей политической программы завоевание мирового господства путем неограниченного насилия. Германский Генеральный штаб как одна из важнейших составных частей военного руководства занял среди институтов фашистского режима первостепенное место. Опыт, знания и традиции профессиональных военных были особенно необходимы тем империалистическим силам, ставленником которых был Гитлер. Организуя нападения на многие страны Европы, высшее военное руководство открывало путь к осуществлению широких, изощренных, продуманных планов создания гигантской колониальной сверхимперии. И поскольку военная каста стояла в авангарде сил, готовившихся осуществить замыслы подобного рода, постольку ее значение в фашистском рейхе, ее влияние на все его экономические, политические, идеологические институты были необычайно широкими.

Генеральный штаб издавна занимал во внутриполитической жизни Германии одно из самых важных, самых привилегированных мест.

Существует точка зрения, что германский генеральный штаб возник в XVII столетии. Великий курфюрст Фридрих-Вильгельм, создавший в то время бранденбургско-прусскую армию, положил начало и той организации, которая потом стала называться службой генерального штаба. Утверждают, как, например, В. Гёрлиц, что именно тогда, по примеру шведской армии, был организован генерал-квартирмейстерский штаб. Первым бранденбургским генерал-квартирмейстером называют вступившего в должность в 1657 г. некоего Герхарда Белликума.

Но "генерал-квартирмейстерской службой", т. е. вождением колонн, составлением маршрутов и разбивкой лагерей, во всех армиях так или иначе занимались давно, пожалуй, с незапамятных времен. Когда мы говорим о германском генеральном штабе, то имеем в виду высший и важнейший руководящий военный центр, ставший со временем первостепенным фактором политики господствующих классов Германии. В таком смысле создание генерального штаба следует, видимо, отнести к периоду наполеоновских войн.

Вероятно, первыми зародышевыми клетками стали баварское "Секретное военное бюро" 1803 г. и реорганизованный в этом же году по плану генерала Массенбаха прусский генерал-квартирмейстерский штаб, в задачу которого входила разработка военных планов в мирное время, регулярное проведение учебных поездок и рекогносцировок. Вскоре поражение Пруссии под Йеной и Ауэрштедтом доказало непригодность начинавшего складываться высшего органа военного руководства. Последовала серия реформ. Вслед за введением в 1813 г. всеобщей воинской повинности произошла реорганизация системы управления армией. В 1817 г. 2-й департамент военного министерства Пруссии стал официально называться генеральным штабом. В нем несли службу 17 офицеров. Каждый армейский корпус получил трех офицеров генерального штаба, каждая дивизия -- одного. Так начала складываться каста генштабистов.

Еще в период расцвета прусского абсолютизма, во времена Фридриха II, милитаризм стал неким "государством в государстве". Именно тогда прусский милитаризм выработал ставшие устойчивыми традиции полного подчинения и повиновения единоличной власти, жестокости, высокомерия и агрессивности.

Рост противоречий и напряженности в Европе в связи с возникновением объединенной "по-бисмаркски" Германии, которая вела политику "железа и крови" и очень скоро предъявила свои территориальные претензии, постепенно превращал европейский континент в систему вооружавшихся друг против друга лагерей.

Нужно ли говорить, что в таких условиях только что созданная Германская империя обеспечила генеральному штабу положение исключительности. Прусский дух стал господствовать не только в армии. Он все больше и больше вплетался во всю общественно-политическую жизнь страны. На рубеже двух столетий генеральный штаб отшлифовался как центр управления войной, превратился в руководящий военный орган империалистической экспансионистской и колониальной политики. Высшая военщина классово и политически объединилась с быстрорастущей монополистической буржуазией и стала ее орудием в подготовке агрессивных войн.

В условиях вильгельмовского рейха милитаризм "обогатился" реакционной идеологией пангерманизма, пренебрежением к другим народам и тем сверхнационализмом, который вскоре проложил путь нацизму. Милитаристы были главными союзниками монополий в подготовке и развязывании первой мировой войны, во время которой германский империализм предпринял свою первую попытку переделить мир.

Сразу после войны 1914-1918 гг. генеральный штаб по условиям Версальского договора официально был распущен. Но фактически он продолжал существовать, став одним из центров контрреволюции и организатором тайного перевооружения Германии. За годы Веймарской республики генеральный штаб научился маневрировать в условиях буржуазно-демократического режима. Приспосабливаясь к нему, он вместе с тем сохранил свою сущность, свои позиции "государства в государстве", свои кадры. Некоторые западногерманские исследователи стремятся утвердить взгляд, будто высшие руководители армии сотрудничали с Гитлером лишь в узкой военной области: при своей "традиционной аполитичности" они не разглядели преступной сущности нацизма. В последующем мы еще не раз будем возвращаться к этому вопросу. Здесь априори выскажем лишь ту мысль, что подобные взгляды искажают факты действительной истории. Наиболее реакционная часть германского генералитета представляла собой одну из ведущих сил, создавших Гитлера как политическую фигуру и вручивших ему затем диктаторскую власть.

Чтобы по достоинству оценить тезис о так называемой аполитичности германского военного руководства в те годы, когда решалось будущее Германии, необходимо хотя бы вкратце рассмотреть вопрос о политической сущности корпорации, которую мы здесь условно называем германским военным руководством. Для этого необходимо увидеть направленность ее социально-политических действий в тот исторический период, когда в России победила Великая Октябрьская социалистическая революция, а Германия после поражения в мировой войне проходила через революцию и острые классовые битвы 20-х годов. Именно в этот период германский империализм определил новые социальные задачи, выработал политическую программу, которая затем стимулировала его активность вплоть до середины 40-х годов.

На первом и втором этапах общего кризиса капитализма германский империализм с помощью милитаризма, представляемого, прежде всего, высшим военным руководством, выступал как ударная сила против социализма, рабочего движения и национально-освободительной борьбы народов. Эта социальная функция германского милитаризма сложилась вполне отчетливо именно в 20-е годы.

Сразу после окончания первой мировой войны кайзеровские генералы использовали антикоммунизм, контрреволюционные настроения буржуазии и ее партий для быстрого усиления влияния в государстве и сохранения себя как главной опоры реакционной политики господствующих классов. Милитаристы еще в период германской революции 1918 г. пошли на союз с правительством правых социал-демократов, которое проводило контрреволюционную политику борьбы с рабочим движением.

Используя ненависть к Советскому Союзу господствующих кругов Германии, Франции, Англии, США, германская военщина с начала 20-х годов стала рекламировать себя как "единственную силу, способную остановить нашествие большевиков" на Европу и "спасти Запад". Она стремилась доказать своим бывшим противникам, что только сильная в военном отношении Германия может создать антисоветский "защитный вал". Уже в те годы генералитет начинает спекулировать на "советской угрозе", чтобы под этим флагом развивать собственную военную мощь. Еще 18 декабря 1918 г. немецкий "военный атташе в северных странах" писал из Стокгольма в генеральный штаб: "Нам очень важно разбить самим русскую Красную Армию в Прибалтийских провинциях, не то наши восточные провинции будут находиться под непосредственной угрозой, и оттуда большевистский яд распространится дальше по Германии".

Еще более откровенно говорилось на этот счет в меморандуме министра рейхсвера Геслера, направленном им в апреле 1920 г. министерству иностранных дел для передачи странам Антанты: "Если эти массы придут в движение, то они... навалятся на немецкие границы... Если этот вал на подступах к Германии не встретит оборонительного вала, то их поток захватит и Германию, а затем зальет всю Европу... Союзные правительства, однако, против этой опасности своими границами не очень эффективно защищены, их может защитить восточная граница Германии и немецкий рейх, который сумеет отразить большевизм". Предельно ясно. Именно в надежде, что Германия их "защитит", западные державы в последующие годы разрешили ей вооружиться, а затем поощрили германскую реакцию на развязывание новой войны.

Уже в начале 20-х годов ее цели шли гораздо дальше "обороны против большевизма". Наиболее агрессивные круги военщины, несмотря на поражение, вовсе не забывали давнюю идею "завоевания восточного пространства", изложенную, в частности, еще в 1915 г. в меморандуме представителей монополий и генералитета: "Пограничным валом и основой для обеспечения роста нашей народности является земля, которую должна нам дать Россия. Земля, которая даст нам здоровых крестьян, -- этот источник народной силы и государственности... Перенесение нашей восточной границы на ту или иную глубину будет зависеть от военного положения, в частности определять ее должна будет стратегическая точка зрения".

Министр рейхсвера Гренер в докладе "о военно-политическом положении германского рейха в конце 1928 г.", нарочито преуменьшая военные силы Германии, требовал интенсивных вооружений. "Если наши границы действительно прочны, то они стали прочными благодаря тому, что государство снова взяло в свои руки и развило средства мощи, прежде всего, рейхсвер... И если мы не хотим, чтобы великие державы бесцеремонно обходили наши многосторонние интересы, которые везде распространяются за пределами границ, мы должны создать себе возможность защищать свои интересы силой". Антисоветская пропаганда с главным тезисом: "только сильная Германия может спасти Европу" -- способствовала после поражения в первой мировой войне восстановлению германского милитаризма при широкой помощи Запада, она помогла превратить в 20-х годах германский рейхсвер в орудие войны, прежде всего, против Советского Союза.

Военная элита, вожди крупного финансового капитала, промышленных корпораций, высшая бюрократия сразу же после окончания первой мировой войны ни на час не сомневались в необходимости как можно скорее превратить армию в основу будущей армии реванша и агрессии. Такое предназначение рейхсвера определяло и роль выступавшего до поры до времени замаскировано генерального штаба -- главного руководящего и планирующего центра немецкого милитаризма.

Генерал Гренер в письме к палачу революции Носке от 24 августа 1919 г. характеризовал эту роль генштаба следующим образом: "Не будет слишком много сказано, когда я заявлю, что если нас до настоящею времени не коснулся большевизм, то это заслуга офицеров генерального штаба". И действительно, в офицерский корпус республики, ограниченный 4000 человек, были назначены только отборные с точки зрения своей политической консервативности офицеры генерального штаба кайзеровской армии. Процесс создания и развития рейхсвера в 20-х годах был одновременно процессом его фашизации, все более тесного сближения и объединения его с гитлеризмом, нацистской партией.

До экономического кризиса 1929 г. руководящим группам германского финансового капитала еще не нужна была открытая фашистская диктатура. Они соглашались до поры до времени с парламентаризмом, но заблаговременно готовили резерв, состоявший из блока фашистских организаций и милитаризма, на случай, если веймарская система не сможет обеспечить господство крупного капитала и подавить революционные выступления рабочего класса. И "резерв" комплектовался достаточно успешно.

В начале 20-х годов рейхсвер был наиболее крепкой не только военной, но и политической организацией Германии. Созданная в 1919 г. неким Антоном Дрекслером "Германская рабочая партия", исповедовавшая крайне националистические взгляды "во имя спасения Германии", так и осталась бы жалкой компанией, философствующей в пивных, если бы к ней не примкнула реакционная военщина, искавшая для себя в те годы форму выражения политических идей. Она и дала возможность группе Дрекслера превратиться в нацистскую партию. Полуфашистским военным отрядам Эрхардта, штурмовым группам генерала Эппа, добровольцам "Оберланда" и сторонникам капитана Рема -- всем, кто старался потопить в крови германскую революцию, наконец, генералам и Гитлеру импонировали националистические рассуждения "рабочей партии", столь непохожие на "добропорядочную" идеологию буржуазных политических лидеров.

Когда члены военных союзов начали вступать в эту "партию", она поднялась из глубин безвестности. За счет военных она расширилась с 64 человек при своем возникновении до 3 тыс. "отборных" членов в 1920 г. И если вскоре партия превратилась в крупную политическую силу послевоенной Германии, то это произошло в большой степени потому, что того хотели рейхсвер и военные союзы. "Рабочая партия" стала на первых порах именно партией милитаристов. Можно в известном смысле согласиться с германским историком Гейденом, утверждающим, что национал-социализм как политическое оружие "является детищем мюнхенского рейхсвера".

При своем появлении Гитлер и гитлеризм были вскормлены на почве германского милитаризма. Гитлер, на первом этапе своей "деятельности", -- это творение реакционной военщины. Доброволец, потом ефрейтор 16-го баварского резервного полка во время мировой войны, следователь-провокатор во 2-м пехотном полку в Мюнхене, слушатель "военно-политических курсов" рейхсвера, а затем "военный лектор-пропагандист" в одном из мюнхенских полков, он был замечен генералами рейхсвера, выдвинут ими и превращен в "трибуна" и "вождя". Гитлер со всеми его качествами политического демагога был нужен руководящим военным кругам как политическая фигура, выражавшая их контрреволюционные идеалы.

Генералы рейхсвера стали одновременно и "толкачами", и "щитом" Гитлера. Когда правительство Баварии в январе 1923 г. запретило Гитлеру произвести в Мюнхене смотр штурмовых отрядов, а это грозило авторитету будущего фюрера, уже стоявшего во главе "движения", отмены приказа добился не кто иной, как командующий округом генерал Лоссов. Гитлер встретился с генералом Сектом -- создателем рейхсвера, с признанным вождем германской военщины генералом Людендорфом, беседовал с ними о судьбах Германии и наметил общую линию борьбы за ее "возрождение". На смотре боевых союзов в "немецкий день" 2 сентября 1923 г. Гитлер и Людендорф стояли на почетном месте рядом, и вскоре лидеры фашиствующих контрреволюционных боевых отрядов провозгласили: политическое руководство союзами они "передают господину Адольфу Гитлеру".

Гитлер и Людендорф совместно готовили осенью 1923 г. "поход на Берлин" из Баварии, чтобы свергнуть республику; они шли рядом в "исторической" демонстрации 9 ноября 1923 г. у Фельдгернхалле в Мюнхене, когда полиция сорвала их попытку государственного переворота. Генералы делали все, чтобы возвеличить "человека из народа", который, как они надеялись, сможет завоевать массы для установления военной диктатуры.

Германский милитаризм вскармливал гитлеровскую партию "духовно". Попытки доказать, будто нацисты внушали, да и то малоуспешно, свои взгляды генералитету уже после прихода к власти или наивны, если они утверждаются неосведомленными, или лживы, если в них упражняются знающие суть дела. К сожалению, в западной исторической литературе сплошь и рядом встречается второе. Военная верхушка была пропитана националистической философией, мистической верой в "сверхчеловека", культом силы значительно раньше, чем ефрейтор Гитлер, будущий фюрер третьего рейха, услыхал обо всем этом на сборищах националистических групп и воспринял философию милитаризма как духовное откровение. Генерал-фельдмаршал Рундштедт заявил на Нюрнбергском процессе: "Национал-социалистские идеи были идеями, заимствованными от старых прусских времен, и были давно нам известны и без национал-социалистов".

Кайзеровская армия, ее генеральный штаб, окостеневшие в своих традициях, стали аккумулятором идеологии агрессии, берущей начало в расовых доктринах, в "пангерманизме", в реакционной философии конца прошлого века. Поражение обострило в армии злобные чувства к новым социальным веяниям, питало идеи мести "предателям в тылу" и реванша. В Германии, где после 1918 г. были разорваны многие связи, армия представляла собой наиболее сплоченный, дисциплинированный организм, противостоявший революции и принесший с собой из начала века идеи насилия и крайнего шовинизма. И в начале 20-х годов, когда армия, сохранив постоянное ядро, разделилась на тысячи ячеек, густо покрывших страну, формально обособленных, но внутренне спаянных единством традиций, она стала активным пропагандистом этих взглядов. В разгуле контрреволюции пышно расцветал фашизм.

Уже в начале 20-х годов наиболее реакционные круги промышленников и юнкерства разрабатывали планы не только борьбы с рабочим движением внутри страны, но и внешнеполитической экспансии. 16 января 1923 г., после вступления французской армии в Рур, в Берлин на Бендлерштрассе, где располагалось министерство рейхсвера, приехали магнаты индустрии Гуго Стиннес, Фриц Тиссен и Пауль Ройш. Их принял генерал Сект. Совместно с главой рейхсвера они разрабатывали военные планы на случай углубления конфликтов с Францией и внутри страны. Промышленники хотели непосредственно влиять на военную стратегию.

Боязнь революции заставила монополистов обратить пристальное внимание на Гитлера, Людендорфа и их группу, наиболее пригодную для осуществления государственного переворота. И сразу потекли деньги. Нюрнбергские промышленники дали будущим путчистам 20 тыс. долларов, Тиссен -- 100 тыс. золотых марок.

Вскоре появился детальный план наступления из Баварии -- центра фашистских организаций -- на Берлин. В столице исполненные надежды милитаристы всех оттенков должны были припереть к стенке демократию. Совершить переворот не удалось из-за активного сопротивления трудящихся и отсутствия единства среди промышленников, часть которых считала, что время свержения республики еще не наступило. Но союз монополий, милитаризма и фашизма окреп. В середине и второй половине 20-х годов гитлеровцы стремятся не только теснее сблизиться с военной верхушкой, но и проникнуть в толщу армейской среды. Они ведут агитацию в казармах, создают в воинских частях фашистские группы, пользуясь при этом попустительством командования.

Новый этап процесса слияния фашизма и милитаризма под эгидой промышленного и финансового капитала наступил в 1929 г. Он был связан с обстановкой начавшегося мирового экономического кризиса. В Германии кризис принял особенно острый, глубокий характер. Он обрушился всей своей силой на плечи трудящихся. Произошел поворот в политике руководящих кругов германского капитала. "Если раньше они рассматривали фашистское движение как свой резерв, то сейчас они все более склонялись к мысли привести этот резерв в действие".

Нацисты получили могущественную помощь: экономическую (монополии), военную (милитаристы).

Активом партии выступают магнаты промышленного капитала, такие, как Кирдорф, Тиссен.

-- Вступительный взнос последнего (Тиссен-А.К.) составил 300 тыс. марок.

-- Концерн "ИГ Фарбениндустри" дал гитлеровцам 400 тыс. марок.

-- Во время встречи Гитлера в Дюссельдорфе 27 января 1932 г. с 300 крупнейшими промышленниками Рура, они приняли постановление о регулярных отчислениях в кассу нацистской партии по 50 пфеннигов с каждой проданной тонны угля.

-- Монополисты Рура с 1930 г. по начало 1933 г. перевели в кассу гитлеровской партии до 600 тыс. марок.

-- Ряд денежных взносов сделал в 1931-1932 гг. концерн Сименса. В 1931 г. о своей поддержке нацистов заявил Крупп.

-- В начале 1933 г. крупнейшие рурские промышленники дали Гитлеру 3 млн. марок, что помогло нацистам еще больше окрепнуть и утвердить свою власть.

-- Помощь гитлеровской партии шла из-за рубежа -- в ней приняли участие Рокфеллер, Морган, Ламонт и др.

-- "В критический момент Гитлер получил столь мощную поддержку, о которой он не смел и мечтать. Крупнейшие промышленники и финансисты Германии, во главе с руководителями "ИГ Фарбениндустри", сплотились и оказали Гитлеру полную поддержку".

С другой стороны, к фашистскому движению теперь уже открыто примыкает рейхсвер. Гитлер обещал генералам восстановление массовой армии на основе воинской повинности.

Милитаристы хорошо помнили слова Гитлера: "Каждая попытка разложить рейхсвер кажется мне преступлением и безрассудством... Идея вооружения стоит во главе движения".

Политика национал-социализма, которая предусматривала реванш как само собой разумеющееся условие дальнейшего развития Германии, безоговорочно принималась в конце 20-х и начале 30-х годов подавляющим большинством генералов рейхсвера. 28 октября 1931 г. состоялась беседа министра рейхсвера Шлейхера с Гитлером: Шлейхер признал необходимость "предоставить свободу национал-социалистскому влиянию на государственные дела". Из фондов рейхсвера гитлеровская партия получила 15 млн. марок.

Конечно, среди старых офицеров кайзеровской формации имелась прослойка, хотя и принимавшая фашизм, но с осторожностью подходившая к его пропаганде, к стремительным действиям, привыкшая к более "солидной" и "устойчивой" власти. Сочувствуя нацистской программе, эти офицеры несколько позже других открыто примкнули к фашизму. Если большинство -- такие, как генерал Бломберг или полковник Рейхенау, -- уже в конце 20-х годов стали активными приверженцами гитлеризма, то другие, например начальник войскового управления Гаммерштейн-Экуорд, генералы Лееб, Витцлебен, Бек, далеко не во всем соглашались с нацистскими методами.

Не существовало ни одной реакционной политической концепции, будь то ненависть к социализму и марксизму, шовинизм и тяготение к авторитарной власти, в которой не совпадали бы взгляды большинства военных и фашистских политиканов. Ведь не случайно Адольф Гитлер адресовал в 1932 г. свое одно из очень немногих столь пространных личных писем не кому-нибудь, а именно Рейхенау, тогда полковнику, начальнику штаба 1-го дивизионного округа в Кенигсберге. Будущий фюрер писал будущему фельдмаршалу об угрозе распространения в Германии идеологии марксизма: "Победа этого мировоззрения в Германии приведет к последствиям, которые трудно предвидеть... Немецкий народ сейчас имеет так же мало иммунитета против коммунизма, как в 1917 г. или в 1918 г. он не имел иммунитета против революции". Каким должно быть в таком случае отношение Германии к Советскому Союзу? Никаких переговоров и соглашений, никакого сотрудничества!! "Если же мы когда-нибудь, сохрани бог, должны будем спасаться при помощи Советского Союза, тогда это тем более будет означать установление красного флага в Германии". Беда германского народа в том, что он сейчас более чем наполовину пацифичен, значительная его часть "враждебно настроена к вооружениям и обороне". Виной этому -- коммунисты, ибо "марксизм, который был в 1914 г. теоретической идеей, сегодня практически завоевал гигантскую часть мира". Будущий фюрер запугивал рейхсвер тем, чего он сам больше всего боялся и что ненавидел, -- пролетарской революцией, марксизмом, стараясь привлечь к себе армию общностью мировоззрения, единством оценок в определении "главного врага".

В заключение письма Гитлер следующим образом формулировал "немецкие задачи на будущее":

"1. Преодоление марксизма и его последствий до их полного искоренения. Установление нового добровольного духовного единства народа. 2. Общее психологическое, нравственное и моральное вооружение нации на основе этого нового единства мировоззрения. 3. Техническое вооружение. 4. Организационное объединение народной силы для обороны государства. 5. Достижение честного признания введенного нового положения всем остальным миром".

Такова была программа Гитлера для армии, которой реакционные круги рейхсвера сочувствовали. За туманом нацистской фразеологии явно определялись ведущие замыслы: сделать Германию фашистской, уничтожить коммунистическое и рабочее движение, начать политику неограниченных вооружений, развязать войну за гегемонию германского империализма.

С помощью нацистов реакционная военщина надеялась свергнуть Веймарскую республику, к которой относилась, по словам генерала Секта, "с ненавистью в сердце и с проклятием на языке". Ведь генералы так любили повторять слова своего ушедшего кайзера: "Там, где марширует гвардия, не может быть демократии".

Контрреволюционные силы, во главе которых стояли милитаристы, промышленники и воротилы крупного капитала, увидели в Гитлере "сильную личность" и нужные качества:

-- яростную, фанатичную целеустремленность, направленную на одну цель -- установление контрреволюционной диктатуры,

-- образ мышления террориста и вместе с тем демагога, способного увлечь за собой толпы недовольных мещан.

В исследовании В. Т. Фомина об агрессии Германии в Европе до 1939 г. приводятся многие факты активного участия ряда военных в подготовке нацистской диктатуры. Автор приходит к выводу: офицеры и генералы вермахта "рассматривали фашистскую идеологию как составную часть агрессивных планов германского империализма и приняли активное участие в фашизации рейхсвера и психологической подготовке войны".

Фриц Видеман -- бывший начальник ефрейтора Гитлера в первую мировую войну (он был адъютант полка, где служил будущий фюрер), а в 1934 г. личный адъютант Гитлера -- пишет:

"Партия была организована на военных основах. СА и СС также получили военную структуру. Гитлер был типом немца-военного. Его высшая цель как рейхсканцлера, говорил он мне в рождество 1933 г., -- увеличение германских вооруженных сил".

Вермахт не был простым слугой фашистского режима, исполнителем присяги, данной Гитлеру. Связь между германским милитаризмом, генеральным штабом, с одной стороны, и германским фашизмом -- с другой, значительно сложнее. Идеи, организация, методы и планы германской военной касты сродни и старше нацистской партии, которая в 20-е годы и в начале 30-х годов восприняла милитаристскую идеологию, прямо копировала организационную структуру армии и многие ее традиции. В духовной сфере германский милитаризм переплетался с фашизмом. Когда германский генеральный штаб пришел к Гитлеру, то уже обладал качествами, необходимыми фашизму для новой попытки установления мирового господства. Гитлеровский режим и милитаризм все крепче связывались друг с другом.

Гитлер прекрасно знал: все, за малым исключением, генералы пойдут за ним, если поверят, что он сможет привести их к победе в будущей войне. Еще в годы Веймарской республики военные мечтали о временах, когда снова появится "прекрасная, блестящая армия" и они поведут ее в бой. Гитлер говорил военным: "Когда мы станем у руля, тогда рейхсвер снова превратится в большую, старую, великолепную армию".

Наступал их час.

"Все, что я делаю, направлено против России". Эти слова, сказанные Гитлером незадолго перед началом второй мировой войны комиссару Лиги наций Буркхардту, вполне могут служить эпиграфом к характеристике всей внешнеполитической агрессивной программы германского фашизма.

Если заняться изучением хотя бы основных материалов, где нацисты излагали концепции своей внешней политики, от "Майн кампф" и выступлений гитлеровских главарей до секретных докладов, записок, стенограмм совещаний, переписки дипломатов, промышленников, военных, то обнаружится такая мозаика агрессивных расчетов, что в общем-то нелегко составить представление, что же и когда они считали главным и что второстепенным, где блефовали и занимались пропагандой и где выдвигали свои фундаментальные требования. Фашистские заправилы, в зависимости от конъюнктуры, говорили и писали сегодня об одном, завтра о другом, а послезавтра противоречили сказанному вчера и позавчера.

Однако если попытаться классифицировать эту программу по ее внутренней "иерархии целей", то станет совершенно ясным, что в центре всей нацистской внешнеполитической концепции и военной стратегии от начала и до конца существования германского фашизма находились планы завоевания Советского Союза. Они имели две связанные друг с другом стороны: политико-идеологическую и экономическую.

Первая -- заключалась в классовой империалистической программе уничтожения первого в мире социалистического государства, коммунистической идеологии, нанесения тем самым сокрушительного удара международному коммунистическому, рабочему движению, национально-освободительной борьбе народов. Вторая -- сводилась к завоеванию "жизненного пространства" и превращению, прежде всего, "Востока" в гигантскую колонию германского империализма.

Планы "колонизации России" путем, прежде всего, отрыва от нее Украины и всех южных районов вполне ясно формулировались в Пруссии еще в середине прошлого века.

Начало XX века, особенно канун и успешные 1914-1915 годы первой мировой войны дали колоссальный толчок завоевательным устремлениям империалистических кругов "второй империи". Уже тогда военные формируют подхваченную затем Гитлером концепцию, что Германия должна расширять свою территорию, прежде всего, не за счет колоний, а захватами на континенте. Генерал Шель писал в 1915 г.: "Развиваясь во всех направлениях, Германия не расширялась лишь в территориальном отношении. Конечно, приобретались колонии больших размеров, чем метрополия. Однако на земле, которая соприкасается с нашими основными землями, образуя ее составную часть, ...германский государственный организм не расширялся".

Тогда же стали возникать разные планы "отрыва Украины от России", создания "вассального украинского государства" и прорыва через него на Кавказ, Ближний Восток и даже в Индию. Один из пангерманистов, Левицкий, заявлял: "Через Украину европейские страны будут связаны по суше с Востоком и с Центральной Азией.

В период вторжения германских войск на Украину в 1918 г. цели германского империализма в отношении "Востока" остались прежними. В многочисленных выступлениях различных вдохновителей "восточной политики" типа генерала Гофмана, ярого апологета "завоевания Востока", раздавались призывы отторгнуть у молодой Советской России Украину, Прибалтику, районы, прилегающие к Черному морю, и т. д. Украина рассматривалась как неисчерпаемый источник сырья и продовольствия для Германии, как широкий путь к нефтяным богатствам Кавказа и Ближнего Востока. Раздавались голоса о необходимости распространения германского влияния вплоть до Сибири, которая должна стать "колонией немецкого капитала", о расчленении России на "систему государств" и т. д.

Политика германского фашизма с точки зрения ее завоевательной программы отнюдь не представляла собой чего-то принципиально нового. Она лишь продолжила, углубила и "поставила на практическую основу" все "восточные" аспекты внешнеполитического курса германского империализма. И это вполне закономерно в той же степени, в какой верна истина, что фашизм -- порождение империализма.

"Мы требуем территории и земли (колонии) для пропитания нашего народа и для колонизации нашим избыточным населением", -- провозглашала нацистская партийная программа в своем третьем пункте, как бы суммируя требования своих предшественников. И с самого начала Гитлер отдал приоритет завоеваниям на континенте по сравнению с "заморской" колониальной экспансией: "Целью нашей политики должна быть не западная или восточная ориентация, а восточная политика в смысле [26] захвата необходимой территории для германского народа". Он писал в своем "политическом завещании": "Позаботьтесь о том, чтобы наш народ завоевал себе новые земли здесь, в Европе, а не видел основы своего существования в колониях".

Итак: "Все, что я делаю, направлено против России. Если Запад настолько глуп и слеп, чтобы понять это, я буду вынужден первоначально принять меры, чтобы разбить Запад, а потом, после его разгрома, повернуть всеми своими объединенными силами против Советского Союза. Мне необходима Украина, чтобы мы не голодали снова, как в последней войне".

Захват мировой гегемонии составлял для нацистов главную задачу политической стратегии, конечную цель. Однако в третьей империи, несмотря на бесконечный авантюризм ее создателей и вождей, мало кто сомневался в трудности намеченного пути. Германия находилась среди сложного переплетения интересов различных государств, политических связей и структур, и как ни верили гитлеровские главари, генералы, дипломаты, философы и вообще вся камарилья в безусловное и неоспоримое превосходство всего германского, у них хватало опыта, хитрости, ловкости, чтобы понять, что достигнуть желаемого нельзя одним ударом.

Гитлеровская политика отнюдь не однозначна. Ее многоплановость и мозаичность определялись тем фактом, что нацизм всех ненавидел, везде искал "смертельных врагов", и это логически вытекало из его классовых функций, расовой доктрины и завоевательной программы.

Но где же центр тяжести, где решающее звено?

Вероятно, именно в приведенной выше фразе (все, что я делаю, направлено против России) лежит ключ к разгадке главного смысла гитлеровского "приоритета политических целей".

На ранней стадии фашистского движения, в начале 20-х годов, Гитлер и его приспешники объявляли Францию, Великобританию "абсолютными врагами" Германии. Если антифранцузские акценты мотивировались главным образом желанием вернуть Эльзас-Лотарингию, то Англия провозглашалась "главным врагом" из-за ее колоний, которые нацисты считали нужным отнять.

Однако уже к середине 20-х годов происходит поворот в оценке роли "западных противников". Под влиянием геополитических доктрин Ратцеля, Гаусгофера и оценок собственных возможностей, исходя главным образом из уроков мировой войны, Гитлер приходит к заключению, что будущее Германии, прежде всего, не в заморских колониях, а в завоевании новых территорий на европейском континенте. Он упрекает "наследников Бисмарка", прежде всего Вильгельма II, за пренебрежение к "территориальной политике железного канцлера". "Во всяком случае цели этой территориальной политики не могут быть достигнуты где-нибудь в Камеруне", -- заявляет он в 1924 г. Европейским колониальным державам он противопоставляет США, которые "постоянно расширяли территорию на своем собственном континенте". В стремлении к далеким колониям он видит слабость европейских "колониальных народов" и "силу Америки".

Нацистский главарь теперь считает, что для Германии в 1914 г. "...имелась единственная возможность осуществления здоровой территориальной политики только в завоевании территории в самой Европе. Колонии не смогут служить этой цели в течение такого срока, пока они непригодны для заселения европейцами". Он заключает: необходима "основа". Ею может быть земля, полученная "в общем и целом только за счет России". Кайзер имел возможность захватить русские территории только в союзе с Англией. "Чтобы добиться английской благосклонности, -- писал Гитлер, -- не нужно было приносить слишком больших жертв. Требовался только отказ от колоний и морского преобладания". И он представлялся Гитлеру лишь "временным ограничением", которое, однако, открывает "большое и богатое будущее".

Отказ на первом этапе от плана колониальных захватов в пользу завоевания "жизненного пространства" на Востоке позволит, по мнению Гитлера, сначала создать мощный "континентальный базис" империи, а затем, в случае необходимости, перейти к "заморской" экспансии. Тогда откроется путь к мировому господству в полном смысле этого слова.

"Германия должна искать приобретения новых территорий и Восточной Европе за счет России и лимитрофных государств, -- провозглашает будущий фюрер. -- Мы порываем с традиционным стремлением германцев на юг и запад Европы и обращаем взор на Восток... Сведение счетов на Западе -- только прелюдия... Его можно рассматривать исключительно как прикрытие нашего тыла с целью распространения нашей территории в Европе".

Так, вырабатывая свою внешнеполитическую доктрину, нацистская клика приходила к выводу, что нельзя повторять "ошибки кайзера" и превращать Англию во врага. Западногерманский историк К. Гильдебрандт замечает: "Колониальные амбиции пока что не занимали места во внешней политике Гитлера, чтобы не повторять ошибок "всемирной" политики Вильгельма и снова не поставить Англию в ряды врагов". В своей так называемой "второй книге" Гитлер требовал "в течение последующих 100 лет" приобрести "необходимое пространство на Востоке" и "отказаться от морских претензий". Такой ценой он предполагал сделать Великобританию своим союзником и создать условия для завоевания без помех "пространства на континенте".

Гитлер оценивал в своем "анализе" Великобританию в качестве "естественного партнера", который будет следовать принципу баланса сил в Европе. Таким же потенциальным союзником он считал Италию, в то время как Францию постоянно называл "смертельным врагом".

Сразу после прихода к власти нацисты провозгласили захват Украины одним из главных принципов своей политики. В мае 1933 г. Гитлер заявил в интервью для английской "Дейли телеграф", что Германия не хочет вступать в соперничество с Англией. "Судьба Германии находится не в колониях, а на ее восточной границе".

В первые месяцы своего господства, когда Лондон остро интересовался отношением нового германского правительства к проблеме колоний, нацисты постарались дать понять Англии, что их генеральный план -- путем отказа от колониальных требований сделать Англию партнером в "континентальной" политике, т. е. в агрессивных устремлениях Германии на Восток. В последующие годы британское правительство упорно толкало Гитлера именно по этому пути. Весной 1935 г., подготавливая "морское соглашение" с Англией, Гитлер подчеркивал незаинтересованность в колониях и требовал свободы действий на континенте.

В меморандуме от 26 августа 1936 г. о "четырехлетнем плане" он провозглашал: "окончательное решение" проблем экономики Германии состоит в "расширении жизненного пространства, а также в расширении сырьевой и продовольственной базы нашего народа". При этом совершенно прямо указывалось на Советский Союз как на объект, за счет которого необходимо решить эту проблему.

Бывший президент данцигского сената Раушнинг вспоминал, как Гитлер говорил ему в 1934 г.: в центре Европы должно находиться "стальное ядро нерушимо выкованного единства великой Германии", составляющее вместе с Австрией, Чехословакией и Западной Польшей непоколебимый блок ста миллионов как прочный фундамент господства над Европой. Восточная Польша, Прибалтика, Балканские государства, Украина, Волга-ланд, Грузия должны объединиться в Восточный союз. Но это будет союз подчиненных народов, без армии, собственной политики и своего хозяйства. Кроме того, будет "Западный союз" и "Северный союз".

Когда осенью 1938 г. в министерстве иностранных дел, в главном командовании военно-морского флота и в других высших инстанциях третьего рейха обсуждался вопрос: куда направлять первый удар, на Запад или на Восток, для Гитлера не существовало сомнений. По свидетельству тогдашнего посла в Риме фон Хасселя, Гитлер был полон решимости сначала броситься на Украину совместно с Польшей или же предварительно разгромив последнюю и разрешив "польский вопрос" раньше "украинского". "Гитлер устремлял взор на Прагу, Варшаву и Киев".

В нацистской среде имелось немало сторонников и "чисто колониальной" политики. Это -- военные, участники колониальных экспедиций германского империализма, адмиралы военно-морского флота, видевшие свою главную и естественную задачу в борьбе с Англией, ряд промышленников, для которых захват колониального сырья и рынков представлял желанную цель. Среди них наиболее видной фигурой был президент созданного в 1925 г. "Военно-колониального союза" генерал фон Эпп, один из палачей "боксерского восстания" в Китае. Будущий главнокомандующий гитлеровским флотом адмирал Редер также являл собой убежденного сторонника отвоевания у Англии ее заморских владений.

Формы и структура военной организации Германии определялись характером и направленностью агрессивной программы и политики фашизма, смыслом и духом доктрины "тотальной войны", которая утвердилась в мышлении германского военно-политического руководства с начала 20-х годов.

Программа мобилизации для будущей войны абсолютно всех сил и ресурсов государства предусматривала не только утверждение политической диктатуры нацистов, но и последовательную централизацию высшего военного руководства. Его развитие после прихода фашизма к власти заключалось в предоставлении все больших функций верховному главнокомандованию и в создании все новых центральных органов руководства.

Через несколько месяцев после прихода к власти Гитлер создал в масштабе рейха государственный совет обороны для координации военных, политических, хозяйственных и пропагандистских усилий по подготовке войны. Вместе с основными министрами в него вошли начальники войскового и военно-морского управлений. Постоянным рабочим органом совета был так называемый комитет обороны рейха, секретариат которого с осени 1934 г. работал под руководством управления вооруженных сил министерства рейхсвера. Комитет сделался тем каналом, через который руководители вооруженных сил оказывали растущее влияние на деятельность государственного аппарата. Государственный совет обороны существовал лишь номинально: заседал только один раз; зато чисто милитаристский комитет обороны рейха до апреля 1937 г. -- четырнадцать раз. Он разработал систему мобилизации "хозяйства, государства и народа" для нужд войны, т. е. фактически руководил еще в мирное время перестройкой экономики на военный лад.

21 мая 1931 г. министр хозяйства Ялмар Шахт получил дополнительную функцию генерального уполномоченного по военной экономике и сосредоточил в своих руках управление хозяйственной и финансовой подготовкой к войне. Он работал в тесном контакте с министром рейхсвера Бломбергом и Герингом, назначенным 18 октября 1936 г. уполномоченным по четырехлетнему плану. За четыре года гитлеровцы надеялись полностью милитаризовать экономику и сделать ее независимой от иностранных поставок. Для координации экономики и вооружения был создан военно-экономический штаб.

Первый шаг в этом направлении был сделан в конце 20-х годов созданием в министерстве рейхсвера так называемого управления министерства. Оно сразу же ущемило права армейского командования, привыкшего играть ведущую роль в вооруженных силах. Когда в начале 1933 г. военным министром сделался Бломберг, он стал работать над превращением своего министерства в центральный орган всего военного руководства.

Гитлер до 1938 г. почти не вмешивался в практические дела вермахта, и Бломберг пользовался во всех военных вопросах, включая военную экономику, почти неограниченной свободой решений. В феврале 1934 г. он преобразовал управление министерства в управление вооруженных сил и создал в его составе так называемый отдел обороны страны, который стал зародышевой клеткой будущего штаба верховного командования вооруженных сил.

При Бломберге сложилась структура высшего военного руководства, когда военному министру (он же верховный главнокомандующий) подчинялись главнокомандующие: армией (Фрич), военно-морским флотом (Редер) и авиацией (Геринг). Чтобы еще больше повысить роль военных в фашистском государстве, декретом от 20 апреля 1936 г. генерал Фрич и адмирал Редер получили ранги рейхсминистров. Геринг и без того обладал колоссальной властью как "второе лицо в государстве". Каждый главнокомандующий имел свой генеральный штаб, и вскоре все три генеральных штаба сделались главными центрами оперативно-стратегической и военно-технической подготовки второй мировой войны. В их стенах вырабатывались руководящие принципы стратегии и составлялись планы агрессии.

Последняя крупная реорганизация высшего военного руководства, в результате которой оно приняло формы, лишь с небольшими изменениями оставшиеся до конца второй мировой войны, произошла в феврале 1938 г.

Главные причины, вызвавшие эту реорганизацию, и ее ближайшие результаты состояли в следующем.

Непосредственное и конкретное решение о развязывании в ближайшем будущем войны за достижение мировой гегемонии германского империализма гитлеровский фашизм принял осенью 1937 г. Прямым социальным стимулом столь важного решения был новый экономический кризис, который захватил ряд капиталистических стран Запада. Кризисные явления угрожали и Германии, несмотря на перестройку ее экономики на военный лад, несколько оттянувшую приближение экономического кризиса.

Жесткая централизация военного руководства и сосредоточение всей военной власти в руках Гитлера составляли главный смысл реорганизации. Она демонстрировала дальнейшее усиление фашистской диктатуры, что в условиях роста оппозиции и недовольства среди различных слоев населения, по мнению нацистов, приобретало немалое внутриполитическое значение.

Путем полного объединения в своих руках политической и военной власти Гитлер и нацистская верхушка получали еще больше возможностей осуществлять свою политику внутри страны и на международной арене, вести курс к развязыванию войны.

Гитлер не только усиливал свою диктатуру, но и ущемлял некоторую долю прав командования сухопутных сил, откуда исходили элементы несогласия с программой развязывания войны в ближайшем будущем: начальник генерального штаба сухопутных поиск Бек представил Гитлеру несколько памятных записок, содержащих критические суждения на этот счет. Разделяя гитлеровскую политическую программу в целом, Бек вместе с тем опасался, что война, начатая Германией, в конечном итоге обернется против нее самой. Он возражал против войны на Западе.

4 февраля 1938 г. последовало объявление, что отныне фюрер принимает на себя всю полноту военной власти.

-- Он ликвидирует военное министерство.

-- Он становится "главнокомандующим вооруженными силами".

-- При нем создается его личный штаб, наподобие тех штабов из особо доверенных лиц, которыми располагали короли, императоры или диктаторы прошлого. Этот штаб должен стоять над тремя штабами видов вооруженных сил, т. е. армии, флота и авиации, и быть по отношению к ним директивным и контролирующим органом.

Гак появилось "верховное командование вооруженными силами" (ОКВ), которое впоследствии сыграло важнейшую роль и подготовке и ведении агрессивных походов, в организации преступлений фашизма во многих странах Европы. "Шефом", или "начальником главного штаба" ОКВ, был назначен доселе малоизвестный 55-летний генерал артиллерии Кейтель, человек, главным свойством которого оказалась рабская преданность Гитлеру. Важнейшей частью нового штаба стал его мозговой центр -- так называемое управление руководства вооруженными силами (превратившееся с 8 августа 1940 г. в штаб оперативного руководства), которое возглавил генерал артиллерии Иодль. Кроме того, Кейтелю подчинялись четыре управления и адъютантура, разросшиеся вскоре в разветвленный, громоздкий аппарат.

Назначение новым главнокомандующим сухопутными силами генерала Вальтера фон Браухича, командующего 4-м военным округом, сопровождалось отстранением от должности 60 генералов высших командных инстанций и перемещением 34 других. Мы еще вернемся к подробной характеристике новых действующих лиц, которые затем играли столь большую роль в подготовленной фашизмом трагедии. Пока отметим лишь одно: фашистские главари привлекли к руководству вооруженными силами наиболее агрессивные и авантюристические элементы военных кругов.

Реорганизация сопровождалась упразднением военного министерства, скандальным увольнением в отставку военного министра Бломберга и главнокомандующего сухопутными силами Фрича. Их обвинили: первого -- в женитьбе на проститутке, второго -- в гомосексуализме. Позорный уход обоих получил значительный резонанс, тем более что, как скоро выяснилось, "дело Фрича" оказалось сфабрикованным.

И поныне "кризис Бломберга -- Фрича" служит порой объектом взволнованных сентенций некоторых наиболее консервативно мыслящих историков на Западе. Фрича считают чуть ли не "жертвой нацизма", а его назначение после реабилитации всего лишь командиром артиллерийского полка -- "оскорблением германскому офицерскому корпусу".

Однако история с Фричем -- типичный пример интриг и склок, царивших в среде нацистской верхушки. Фрич был таким же отъявленным сторонником гитлеризма, таким же фашистом, как и все остальные, включая и тех, кто его скинул.

О миропонимании Фрича, например, более чем убедительно говорит собственноручная записка от 11 декабря 1938 г.: "Вскоре после первой мировой войны я пришел к заключению, что для того, чтобы Германия снова стала сильной, мы должны одержать победы в трех битвах:

-- 1)битве против рабочего класса -- Гитлер ее уже выиграл;

-- 2) против католической церкви или, точнее говоря, против ультрамонтанизма;

-- 3) против евреев".

Фрич открыто повторял нацистскую программу геноцида, которую по всей очевидности разделял. И вряд ли могут быть сомнения, что останься он на посту главнокомандующего сухопутными силами, то ревностно проводил бы эту программу в жизнь. Вероятнее всего, в годы войны он снова поднялся бы на поверхность и внес бы свой ощутимый "вклад" в те дела, которые нацисты творили в Европе. Если бы его в сентябре 1939 г. не сразил польский снаряд.

Другие отрешенные от должностей в феврале 1938 г. тоже чувствовали себя обиженными. Но степень их фашистского рвения ни в малейшей степени не уменьшилась. И когда Гитлер вновь призвал многих из отстраненных, они с готовностью вернулись под его знамена и преданно служили политике завоеваний. Некоторые из "обиженных" в 1938 г. -- Лееб, Кюхлер, Рундштедт, Клюге, Витцлебен -- стали впоследствии генерал-фельдмаршалами.

Усиление верховного руководства вооруженными силами, вызванное подготовкой войны, вместе с тем стало активным средством дальнейшего утверждения политической и милитаристской диктатуры фашизма.

Общая структура германского верховного командования перед второй мировой войной выглядела следующим образом.

-- На вершине военной иерархии стоял верховный главнокомандующий вооруженными силами Гитлер с ОКВ, возглавляемым Кейтелем.

-- Ступенью ниже находились три главных командования видами вооруженных сил со своими генеральными штабами: сухопутных сил -- ОКХ (Браухич с начальником штаба Гальдером); военно-воздушных сил -- ОКЛ (Геринг и начальник штаба Ешоннек); военно-морских сил -- ОКМ (Редер и начальник штаба руководства морской войной Шниевинд).

-- Далее вниз по иерархической лестнице стояли главнокомандующие группами армий, армиями и т. д.

Такая структура верховного военного руководства, по мнению нацистских лидеров, в наибольшей степени отвечала требованиям тотальной мобилизации военных усилий государства.

В системе ОКВ ведущую роль стал играть штаб оперативного руководства во главе с Иодлем. Он составлял стратегические планы в рамках общего руководства войной и в соответствии с распоряжениями Гитлера; докладывал фюреру о ходе операций и готовил различные данные для принятия решений; разрабатывал директивы по ведению войны и представлял их Гитлеру или Кейтелю; осуществлял координацию действий видов вооруженных сил в совместно проводимых операциях и т. д. Кроме того, Иодль вырабатывал единые руководящие принципы в области организации и вооружения вермахта, в вопросах военного управления в тылу действующей армии и в оккупированных областях. Он руководил связью и вопросами пропаганды в вооруженных силах.

Генеральный штаб сухопутных сил занимал преобладающее место по сравнению со штабом руководства морской войной и генеральным штабом военно-воздушных сил, ибо сухопутные войска считались "самым важным и мощным видом вооруженных сил". Именно в генштабе сухопутных сил большей частью разрабатывались основные идеи и проекты директив по ведению важнейших кампаний и операций. Во многих случаях они затем окончательно формулировались в виде директив Гитлера штабом оперативного руководства, дополнявшего планы ОКХ указаниями для военно-морских и военно-воздушных сил. Директивы, отдаваемые штабом руководства морской войной и генеральным штабом военно-воздушных сил, в большинстве случаев, за отдельными исключениями (например, план вторжения в Англию), носили вспомогательный характер.

Гитлер обращал главное внимание на действия армии, предоставляя флоту и авиации значительно больше самостоятельности.

Принятие Гитлером на себя в декабре 1941 г. обязанностей главнокомандующего сухопутными силами еще более повысило значение армии и ее генерального штаба, начальник которого получил тогда право непосредственного доклада Гитлеру (эту должность занимали: Гальдер -- с 1938 г. до 20 сентября 1942 г.; Цейтцлер -- до 20 июля 1944 г.; Гудериан -- до 28 марта 1945 г.; Кребс -- до 30 апреля 1945 г.).

В генеральном штабе сухопутных сил основными участками работы ведали пять обер-квартирмейстеров, из которых 1-й занимался оперативными вопросами, 2-й -- обучением и боевой подготовкой, 3-й -- организацией войск, 4-й -- разведкой, 5-й -- военно-научными вопросами.

Открытую подготовку к войне германский фашизм вел нарастающими темпами с осени 1934 г. В начале 1936 г. нацистская верхушка приступила к созданию непосредственных предпосылок для проведения политики прямой агрессии.

7 марта 1936 г. дивизии вермахта вступили в демилитаризованную Рейнскую зону, одновременно Берлин объявил о разрыве Локарнского договора. Протест западных держав представлял собой более чем дешевую цену этого первого, очень важного для нацистов успеха их авантюристической политики, в которой разрыв условий Версаля представлял собой лишь первое звено.

В июле 1936 г. начался фашистский мятеж в Испании. Немедленно гитлеровский режим оказал ему военную поддержку, и вскоре самолеты "Легиона Кондор" варварски бомбили незащищенные города Испании. Военной интервенцией германский фашизм стремился усилить позиции режима Франко, стать прочной ногой на Иберийском полуострове, укрепиться в экономике Испании, получить выход к стратегическим коммуникациям Средиземноморья, ослабить военные позиции Франции и Англии в этом районе Европы.

Политика невмешательства в испанские дела, выработанная и проводимая правительствами Англии и Франции, послужила одной из главных причин установления в Испании фашистского строя. Она стала важным этапом курса попустительства агрессии, который затем способствовал развязыванию гитлеровской Германией второй мировой войны.

Одновременно нацисты развернули интенсивную деятельность по созданию системы союзов, которая могла бы подготовить наиболее выгодные исходные позиции для дальнейшего проведения в жизнь агрессивной политики. Так началось тесное сотрудничество фашистских государств. 25 октября 1936 г. в Берлине закончились германо-итальянские переговоры соглашением о сотрудничестве, которое означало официальное создание оси Берлин -- Рим. С февраля того же года Германия вела переговоры с Японией, господствующие буржуазно-монополистические и милитаристские круги которой готовились к дальнейшему расширению своей агрессивной политики в Азии. 25 ноября 1936 г. оба государства заключили "антикоминтерновский пакт". Годом позже к нему присоединилась Италия.

Сложился фашистский союз, направленный против СССР, международного коммунистического и рабочего движения, национально-освободительной борьбы народов, ставший основой империалистического наступления на силы демократии во всем мире. Своими открытыми приготовлениями к войне против Советского Союза, безудержной антикоммунистической пропагандой фашистский блок не без оснований рассчитывал на симпатию и поддержку других империалистических государств, которые не сразу разглядели, что он представляет опасность и для них самих. "Антикоминтерновский пакт" был нацелен не только против Советского Союза, но и против империалистических конкурентов -- Франции, Великобритании, США.

1936 год означал важный этап подготовки фашистской Германии к всеобщей войне. Несмотря на кризисные явления в экономике, вызванные однобоким военным направлением развития хозяйства, недостатком важнейших видов сырья, уменьшением запасов иностранной валюты, свертыванием внешней торговли и другими важными процессами, властители рейха с фантастической энергией раскручивали маховик милитаризации. Они бросали в военное производство все ресурсы, весь потенциал Германии. Блок монополий, фашизма и военщины именно в 1936 г. закладывал главные камни фундамента своего агрессивного внешнеполитического курса.

К середине года в результате осуществления так называемого первого четырехлетнего плана Германия по уровню промышленного производства вышла на второе место в мире. Темпы нарастали, [41] и за всем этим стояла дьявольская целеустремленность агрессоров. В августе 1936 г. Гитлер подготовил меморандум, лейтмотив которого говорил сам за себя: "Если нам не удастся в кратчайший срок превратить наши вооруженные силы по уровню боевой подготовки, по количеству соединений, техническому оснащению и в первую очередь по идейному воспитанию в самую сильную армию мира, то Германия погибнет".

Чтобы реализовать программу и "не дать погибнуть Германии", нацисты решили добиться практически невозможного: обеспечить полную экономическую автаркию страны, ее "самоснабжение" и независимость от экспорта. Как мы увидим дальше, подобная программа в ходе развития событий оказалась призрачной и провалилась, невзирая ни на какие ухищрения экономических и финансовых магнатов третьего рейха. Но попытка дала дополнительные импульсы динамизму фашистской агрессии, ибо трудности экономической автаркии предопределяли и экономическую экспансию.

Однако сейчас, в 1936 г., Гитлер провозглашал: "Я ставлю следующие задачи: 1) через 4 года мы должны иметь боеспособную армию; 2) через 4 года экономика Германии должна быть готова к войне".

Второй четырехлетний план, разработанный на основе этого меморандума в сентябре 1936 г., стимулировал дальнейшие проценты развития военного производства, милитаризации экономики и вместе с тем дальнейший рост могущества монополистической буржуазии.

Параллельно -- крепла мощь военной касты. Своими претензиями, требованиями, своим духом милитаризма она пропитывала всю атмосферу жизни третьего рейха, превращая ее в некий концентрат идеологии насилия. Поддерживаемая этими двумя господствующими социальными силами, правящая фашистская политическая верхушка с помощью террора, погромной социальной демагогии, спекулятивной пропаганды старалась и не без успеха подчинить народ, заставить его быть орудием в осуществлении внешнеполитических планов.

В 1936 г. и в начале 1937 г. оказалось уже возможным подводить некоторые итоги.

-- Армия имела 41 дивизию вместо 10 всего каких-нибудь три года назад.

-- Новый мобилизационный план предусматривал формирование еще 25 дивизий и армию резерва.

-- Военная промышленность выпускала все больше современной техники.

-- Ускоренная моторизация войск, развитие бронетанковых сил, современного флота, тренировка военных кадров превращали вермахт в нечто большее, чем просто армию мирного времени.

-- Военная верхушка третьего рейха уже готовила различные варианты наступательной войны против многих стран Европы.

До конца 1937 г., благодаря широкой экономической помощи западных держав, развитию собственной индустриальной базы, укреплению торгово-экономических позиций и экономической экспансии, особенно в Юго-Восточной Европе, Центральной и Южной Америке, германскому империализму удалось добиться высокой экономической конъюнктуры. Однако непрерывное одностороннее развитие хозяйства, колоссальные инвестиции в военное производство не могли в конечном итоге не привести к вызреванию кризисных явлений.

Экономический кризис, охвативший в 1937 г. важнейшие капиталистические государства, обострил международную конкурентную борьбу. Германская экономика, которой вследствие форсирования промышленности вооружения кризис до поры до времени касался в незначительной степени, составляла сильнейшую конкуренцию Англии, Франции, США. Интенсивно растущие противоречия и конкурентная борьба привели к дальнейшему обострению антагонизма между Германией и другими капиталистическими странами.

Хотя экономический кризис ввиду милитаризации экономики рейха наступил в фашистской Германии позже, чем в них, он грозил принять более глубокий характер. Гонка вооружений истощала финансовые ресурсы и сырьевые запасы, постепенно вела, к сокращению экспорта, быстрому снижению уровня производства продуктов потребления и в конечном счете грозила подорвать военное производство, во имя которого приносились все жертвы. Объем промышленной продукции нацистской Германии в 1938 г. стал постепенно снижаться.

Внутренний кризис грозил подорвать успехи внешнеполитического агрессивного курса и еще сильнее толкал фашистскую верхушку на путь военно-экономической экспансии, который она давно и твердо определила для себя как высшую цель своего существования. Концепция силы, лежавшая в основе нацизма как идеологии и государственной системы, рано или поздно должна была найти практический выход.

Кризис стал одним из важных слагаемых в сумме причин, определивших тот факт, что именно в конце 1937 г. верхушка гитлеровской Германии пришла к выводу: час пробил.

На секретнейшем совещании в рейхсканцелярии 5 ноября 1937 г. в присутствии Бломберга, Фрича, Редера, Геринга и министра иностранных дел фон Нейрата Гитлер дал официальную установку на развязывание в ближайшее время войны за мировую гегемонию. "Будущее Германии, -- заявил он, -- зависит исключительно от разрешений вопроса о жизненном пространстве... Единственный выход, который в то же время может показаться фантастическим, заключается в приобретении большего жизненного пространства... Германский вопрос может быть решен только путем применения силы, и это никогда не обходится без риска... Ясно, что мы больше ждать не можем".

И фюрер объявил: его непоколебимое требование -- "разрешить проблему жизненного пространства для Германии не позднее 1943-1945 гг."

Стратегическое планирование с самого начала упиралось в противоречие между масштабами агрессивных политических целей и реальными военными возможностями государства.

Чтобы разрешить противоречие, гитлеровцы изыскивали такие методы ведения войны, которые позволили бы:

-- а) наносить удары противникам, изолируя очередной объект агрессии и нейтрализуя политическими средствами те страны, агрессия против которых предполагалась позже;

-- б) в полной мере использовать все аспекты доктрины молниеносной войны для завершения борьбы против каждой из стран -- объектов агрессии -- до возможного вступления в войну ее союзников.

Отсюда характерные для методов гитлеровского руководства поиски различных наиболее благоприятных политических комбинаций на европейской арене для осуществления на практике обеих тенденций.

Гитлер еще в "Майн кампф" определял (пока в общей форме) чередование ударов: сначала Франция, затем СССР. Он писал: "Германия... видит в уничтожении Франции лишь средство, с помощью которого наш народ сможет в конце концов расширить пространство в другом районе". Каков "другой район", видно из следующего места: "Ничто не удержит меня от того, чтобы напасть на Россию после того, как я достигну своих целей на Западе... Мы пойдем на эту борьбу. Она раскроет перед нами ворота к длительному господству над всем миром".

Начиная с осени 1937 г. нацисты перешли к открытой политике аннексий, а западные державы именно с тех же пор с особым рвением стали осуществлять курс обеспечения Германии "свободных рук на Востоке". Стремление разрешить противоречия внутри системы империализма за счет Советского Союза, удовлетворить экспансию Гитлера путем наталкивания его агрессивных устремлений на Восток, где он мог бы захватить "жизненное пространство", сокрушить руками нацистов социалистическое государство, ослабить Германию в единоборстве с Советским Союзом -- таков был классово-политический смысл этого курса, который проводили политические калькуляторы Лондона и Парижа и который вскоре подвел их страны на грань катастрофы.

В марте 1938 г. германские войска без единого выстрела захватили Австрию.

В начале апреля Гитлер обсуждал с Кейтелем подробности плана "Грюн" -- плана вторжения в Чехословакию.

В начале мая британский премьер Чемберлен заявил: ни Великобритания, ни Франция не придут на помощь Чехословакии в случае нападения на нее Германии; "в интересах мира" он, Чемберлен, одобряет "возврат Германии территории Судетов".

Начиналась предыстория мюнхенского предательства.

Мюнхен означал резкий переход от неустойчивого мира и определенного равновесия в Европе к наиболее острой стадии международно-политического кризиса, которая непосредственно подвела к войне. Англо-французские вдохновители и организаторы Мюнхена рассматривали заключенную 29 сентября 1938 г. сделку как начало создания "нового европейского порядка", утверждая, что их соглашение с Гитлером "обеспечит мир на целое поколение". На самом деле Мюнхен явился трагедией Европы. В чем им очень скоро пришлось убедиться.

Несмотря на критику мюнхенского соглашения, которая раздавалась в Англии уже в октябре 1938 г., Чемберлен и вся консервативная группа, стоявшая у кормила британского правления, были глубоко убеждены, что достигнуть "замирения Европы" можно только путем соглашения с Гитлером и Муссолини за счет, прежде всего, Советского Союза. Как сообщал 19 октября 1938 г. полпред СССР в Англии И. М. Майский, лорд Бивербрук заявил ему: "Премьер и не помышляет о каком-либо сопротивлении германской экспансии в Юго-Восточной Европе и Турции. Наоборот, он рассчитывает, что создание "Средней Европы" толкнет Гитлера на конфликт с СССР".

Исходя из подобной общей установки, британские руководители не считали нужным развертывать программу вооружений, которая отвечала бы складывающейся в Европе обстановке. В Лондоне и Париже не сомневались, что Берлин и Рим "отблагодарят" своих "благодетелей", отдавших столь щедрой рукой Судеты, и каждый свой новый агрессивный шаг будут согласовывать с Англией и Францией, предпринимая его уж, конечно, никак не в ущерб обоим западным партнерам. Залогом, что будет именно так, а не иначе, служила хорошо усвоенная из "Майн кампф" антисоветская программа нацизма, подтвержденная фюрером в его сакраментальной фразе: "Все, что я делаю, направлено против России".

Западные державы не остановило даже то, что Мюнхен кардинально подрывал основы той системы соглашений и союзов, которую они сами возводили в Европе в 30-е годы, и ослаблял их европейские оборонительные позиции, усиливая агрессоров и поощряя их к удару не только на Восток, но и на Запад. В Западной Европе широко распространилось понятие "дух Мюнхена", что означало "понимание нужд Германии", сотрудничество с ней, чтобы всячески удовлетворить эти нужды, а фактически -- самое низкое раболепие перед Гитлером, выполнение любых его претензий.

Осенью 1938 г. в обеих западных столицах, особенно в Лондоне, стали считать, что наступают золотые дни мюнхенского сотрудничества. Чемберлен извлек из дипломатических архивов рожденную еще в начале 30-х годов идею пакта между Англией, Францией, Германией и Италией -- тогда ей не суждено было воплотиться в жизнь -- и попытался создать на ее основе "всеохватывающий англо-германский союз", который вершил бы всеми делами Европы, конечно, за счет Советского Союза, а заодно и Франции.

"Мирное наступление" Лондона и Парижа на Берлин ширилось. В французских правительственных кругах родилась великолепная идея: пригласить в Париж "господина Гитлера" и устроить ему торжественную встречу. Так можно было продемонстрировать растущую дружбу между Германией и Францией и недвусмысленно показать, против кого она направлена. Французская реакция шла на многое, чтобы вопреки негодованию, протестам, возмущению широких масс трудящихся, всех прогрессивных элементов страны добиться союза с фашистским рейхом и создать мощный кулак против социализма, рабочего движения, всех левых сил в своей стране и на международной арене.

Фашистские генералы эпохи Гитлера

Редер прекрасно сознавал свое исключительное положение во всей этой группе и в милитаристской иерархии империи Гитлера вообще. Он -- признанный создатель военно-морских сил третьего рейха, "спаситель германского флота" после первой мировой войны, один из главных военных советников фюрера. Он -- "почетный доктор философии", кавалер высших орденов, командующий флотом. Конечно, Эрих Редер не молодой офицер "фюрерской закваски", Все знали, что еще в начале своей карьеры он обласкан кайзером, оценившим его военно-литературные способности. Вильгельм II приглашал его для дискуссий на свою яхту. Знали также, что железный крест 1-й степени Редер получил в морском бою 1915 г. и что в тяжелый период Веймарской республики он возглавил нелегальное строительство флота, бесцеремонно нарушая все главные военные статьи Версальского договора. Но в том-то и дело, что Редер доказал, как близки "идеи фюрера", его программа и вся нацистская "философия" не только молодому поколению военных, но и ветеранам. В этой невысокой, маловыразительной фигуре, в этих холодных недобрых глазах таился большой заряд энергии. Редер первый раз был на приеме у Гитлера еще в феврале 1933 г., сразу после прихода нацистов к власти. Он сумел быстро завоевать абсолютное доверие фюрера, ибо разделял его планы.

И вот 63-летний гросс-адмирал, получивший высшее морское звание лишь полтора месяца назад, стоит у окна в приемной Адольфа Гитлера. Он знает: совещание, которое начнется через несколько минут, и для него, и для других стоящих и сидящих здесь неподалеку станет началом решающего этапа всей их жизни и военной карьеры.

Эти другие, стоявшие и прохаживавшиеся в приемной, за исключением Геринга, лишь недавно стали полноправными посетителями рейхсканцелярии. Только год назад, после того как фюрер внезапно сместил прежних руководителей армии, Браухич, Кейтель и другие неожиданно оказались на высших постах.

Вальтер фон Браухич в свои 58 лет получил должность главнокомандующего сухопутными силами. Его назначение вызвало различные толки: почему Браухич согласился занять место Фрича, уволенного в результате хорошо известных ему, Браухичу, клеветнических обвинений? Почему он ни словом не возразил Гитлеру? Почему не отстоял "честь офицерского корпуса"? Но дело в том, что фюрер просто купил командовавшего тогда 4-м округом Браухича: переслал ему через Геринга крупную сумму денег "для бракоразводного процесса". Браухич, который действительно вел трудный процесс, промолчал и сел в кресло своего опозоренного давнего знакомого.

Гитлеру нужен был этот офицер: он типичный прусский военный, пользующийся доверием армии, не очень самостоятельный и волевой и достаточно убежденный национал-социалист. У него в запасе солидный опыт: в первую мировую войну -- он офицер Большого генерального штаба, после Версаля -- инспектор артиллерии, командир дивизии и, наконец, командующий округом сначала в Кенигсберге, потом в Лейпциге. Своеобразный приход Браухича на должность так и остался за ним по меньшей мере как "нереспектабельный". Деньги помогли закрыть рот и без того молчаливого Браухича, сделать его еще более преданным и верным вплоть до того дня, когда фюрер отправил в отставку и его, Браухича. Но это произошло намного позже. Мы не собираемся забегать вперед.

Находившийся тут же начальник штаба сухопутных сил Гальдер, безусловно, наравне с начальником штаба оперативного руководства Иодлем представлял собой главный мотор штабного механизма армии. Педантичный, размеренный, четкий, он работал как хорошо смазанная машина. Это был стратег кабинетного толка, тип которого выработали за много лет германские высшие штабы. Без такого начальника штаба, до краев переполненного оперативными идеями в духе Мольтке -- Шлиффена, без этой аналитической машины, способной суммировать данные, выдавать оценки и подсказывать решения, но только по одной, заданной программе, германская армия не обходилась за последние десятилетия никогда. Гальдер -- баварец, а не пруссак, и это -- нарушение традиции. Но его "национал-социалистское мышление" и профессиональный опыт позволили занять пост, издавна считавшийся германскими милитаристами вершиной человеческой деятельности.

Правда, и Гальдер порой сомневался. Видимо, чутье подсказывало ему, что тот аппарат, который подготовлен, недостаточен для выполнения возлагаемой на него миссии. После войны Гальдера кое-кто причислил даже к участникам заговора против Гитлера чуть ли не с 1938 г.: по словам некоторых его поклонников, он носил тогда в кармане брюк пистолет, чтобы убить фюрера. Однако точно известно, что ни тогда, ни позже ничто не могло дать повода для причисления его к сторонникам сопротивления. А если сопоставить реально сделанное Гальдером на пользу гитлеровского режима в годы, когда вермахт завоевывал Европу (Гальдер был уволен с поста осенью 1942 г.), с теми данными, которые составляют основу легенды о его оппозиции, то вывод, кто такой Гальдер и сколь значительна его роль в осуществлении гитлеровской программы завоевания Европы, более чем ясен. Однако сейчас Гальдер находился в расцвете карьеры. Вместе с другими он ждал указаний фюрера.

Здесь же находился Вильгельм Кейтель, начальник штаба верховного командования, человек, номинально обладавший колоссальной властью. Кейтель был задуман как некая промежуточная фигура, своего рода буфер между штабами армии, флота, авиации и вместе с тем как некая надстройка над ними. Он не решал крупных стратегических вопросов -- для этого на заднем плане всегда стояла незаметная молчаливая фигура гораздо более подготовленного в военно-стратегическом отношении Иодля

От Кейтеля требовалось быть символом верховного командования и абсолютно преданным фаворитом Гитлера, способным высушивать его длинные речи, а затем, выжимая оттуда главное, составлять приказы от имени фюрера, не гнушаясь ничем и не останавливаясь ни перед чем. Самые варварские, свирепые приказы гитлеровской ставки шли в военные годы за подписью Кейтеля. На основе этих приказов затем погибли многие миллионы невинных людей. Его задача состояла в том, чтобы служить тенью фюрера, соглашаться с ним и надзирать за другими. Со всем этим он успешно справлялся. Сфера его практической деятельности находилась где-то на границе между политикой и стратегией, в области полицейских функций и в различных организационных проблемах.

Он приближался к шестидесяти. Внушительная фигура, властный взгляд и громкий голос делали его вполне подходящим для "представительства". Некогда Кейтель командовал артиллерийской батареей, участвовал в битве на Марне и в других сражениях первой мировой войны. Он дослужился до командира пехотной дивизии. В 1935 г. последовал головокружительный взлет: он стал начальником управления вооруженных сил в военном министерстве, а с 1938 г. начальником штаба ОКВ. Однако на своем фельдмаршальском посту он не представлял собой ничего. У него никогда не было своих идей. Он был фактически посредственностью, но был необходим именно в силу своей посредственности. Рабская преданность Гитлеру, полная благосклонность последнего, возможность действовать, не чувствуя на плечах груза чрезмерной ответственности и не особенно страшась ошибок, обещали Кейтелю длительную и успешную карьеру.

Федор фон Бок -- потомственный военный, сын и внук офицеров, представитель известного рода Фалькенгайнов, солдат нацистского государства до мозга костей -- был фанатически предан идее завоевания мировой гегемонии. Когда его начальник штаба Тресков, в будущем участник заговора против Гитлера, после поражения под Москвой хотел склонить Бока к группе оппозиционеров, тот ответил в характерном стиле: "Я не южноамериканский опереточный генерал... Я не потерплю, чтобы подняли руку на фюрера. Я стану перед фюрером и защищу от любого, кто нападет на него".

Сухой, прямой и высокий, с поджатыми тонкими губами и ледяным взглядом прищуренных глаз, он был чрезвычайно честолюбив. Он свирепел, когда чувствовал себя хотя бы чем-то уязвленным. Так произошло в Бельгии летом 1940 г. после приказа отдать Рундштедту все подвижные войска. Так случалось и позже, когда от него неоднократно ускользала победа.

Этот 59-летний генерал располагал огромным военным опытом. Капитан в Большом генеральном штабе накануне первой мировой войны, в 1915 г. -- майор штаба армии фон Макензена на русском фронте, участник Горлицкого прорыва, он еще тогда получил высший орден за храбрость -- "Пур-ле-Мерит".

В конце 20-х годов Бок стал начальником штаба округа, а в 1932 г. командующим округом. Он возглавлял 8-ю армию при вступлении вермахта в Австрию, а в 1938 г. после временной отставки Рундштедта принял у него командование 1-й группой армий в Берлине.

Карл Рудольф Герд фон Рундштедт -- также один из характерных представителей германской военной касты. Сын генерал-майора, он гордился своими предками, которые, как считалось, все без исключения 850 лет занимались военным ремеслом.

Рундштедт -- олицетворение духа прусской военщины. В своем родовом имении Гальберштадт, среди длинной галереи портретов предков-солдат, он впитывал тот военный агрессивный дух, спорый на протяжении столетий порождала прусская военная элита. В кадетском корпусе, потом в военной академии он проявил незаурядные качества, сразу же, еще в 1907 г., приведшие его в Большой генеральный штаб. Окончив первую мировую войну подполковником, Рундштедт шел по служебной лестнице шаг за шагом. В 1932 г. он уже командующий 1-й группой армий в Берлине. Путь служебный был одновременно и путем "политического становления" Рундштедта в нацистском плане. Он органически воспринял эту идеологию, ибо она естественно вплеталась в мировоззрение прусского милитаризма. И поэтому от него не потребовалось никаких моральных усилий, чтобы превратиться в преданнейшего военного соратника фюрера и завоевать его полное доверие и особую благосклонность.

Подстать обеим главным фигурам гитлеровского фронтового командования в "польском походе" были их подчиненные -- командующие армиями и начальники штабов -- Рейхенау, Клюге, Кюхлер, Клейст, Манштейн, убежденные нацисты, которым было суждено руководить многими кампаниями вермахта и внести свою долю в катастрофу Германии.

Совещание 23 мая 1939 г. не составляло исключения, хотя и было особенным: именно здесь, в новой рейхсканцелярии, перед самым узким кругом военных руководителей, Гитлер дал прямое указание о развязывании войны.

Его речь, продолжавшаяся несколько часов и дошедшая до нас в записи Шмундта, означала принципиальную установку для политики третьего рейха на ближайшее время, когда германский фашистский империализм окончательно решил закончить 20-летний мирный период истории Европы.

Гитлер заявил, что военное столкновение с Англией и Францией неизбежно -- эти страны не допустят "разрешения Германией ее экономических проблем". Война на Западе приведет также к столкновению с Польшей, которая опасается усиления Германии. Поэтому необходимо, прежде всего, "при первой благоприятной возможности" напасть на Польшу. Но война с ней может иметь наибольший успех лишь в том случае, "если Запад останется в стороне". Если же не удастся изолировать Польшу от Англии и Франции, то придется "вступить против них в борьбу и одновременно рассчитаться с Польшей".

Целью войны является "захват жизненного пространства", завоевание сырьевых и продовольственных ресурсов. "Это невозможно осуществить без вторжения на территорию иностранных государств и захвата их собственности". Тут же вносилась полная ясность в суть поднятой рейхом пропагандистской шумихи насчет вольного города Данцига: "Вопрос о Данциге -- не предмет серьезного спора. Данциг совершенно не является вопросом обсуждения. Это вопрос расширения нашего жизненного пространства на Востоке, обеспечения продовольственного снабжения и разрешения балтийской проблемы".

Гитлер считал столкновение с западными державами в результате нападения Германии на Польшу нежелательным, но весьма возможным. "Мы не можем ожидать повторения чехословацких событий. Война неизбежна. Наша задача заключается в том, чтобы изолировать Польшу. Успех изоляции будет решающим. Не должно быть одновременного конфликта с западными державами". Но, если Германии придется вести войну с Англией и Францией одновременно с войной против Польши, тогда наряду с быстрым разгромом польского государства необходимо нанести удары на Западе. "Конфликт с Польшей... будет успешно разрешен в том случае, если западные державы останутся вне его. Если это будет невозможно, то лучше всего начать наступление на Западе и одновременно разрешить вопрос с Польшей... Англия -- наш враг, и вооруженный конфликт с ней явится борьбой не на жизнь, а на смерть".

У Гитлера имелась готовая стратегия войны с Англией, взятая еще из опыта старых "торговых войн" и первой мировой войны. Победа над Британией может быть достигнута блокадой. "В случае, если пути снабжения Англии продовольствием будут отрезаны, ей придется капитулировать... Если германские военно-воздушные силы атакуют территорию Англии, то Англия не будет вынуждена сразу капитулировать, но, если потерпит поражение ее флот, она немедленно капитулирует".

Главное условие быстрой победы над Польшей -- внезапное нападение и мощный первый удар. "Нет никакого сомнения в том, что внезапное нападение может привести к быстрому результату. Нужно приложить все силы к тому, чтобы с самого начала наступательных действий нанести противнику сильнейший, последний решающий удар". И далее: "Необходимо мастерски использовать элемент внезапности".

В основе стратегии лежит принцип скоротечной победы, однако не исключена перспектива длительной войны против западных держав, к которой необходимо готовиться. После занятия территории Франции, Бельгии, Голландии Англию можно будет "блокировать при помощи военно-воздушных сил с близко расположенных баз Западной Франции".

Аудиенция кончилась, Гитлер попрощался, и все они, опять мягко ступая по ковру, вышли из кабинета строго по чинам и должностям.

Речь Гитлера перед высшими генералами вооруженных сил отражала "детально разработанный политический курс агрессии мирового масштаба, курс жаждущих войны монополистов, банкиров и разбогатевших нацистских бюрократов".

См. далее...

Д.М. Проэктор

Агрессия и Катастрофа. Высшее военное руководство фашистской Германии во второй мировой войне. Издание 2-е, переработанное и дополненное. Издательство "Наука". Москва 1972

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 17/07/2014, изменен: 17/07/2014. 94k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 1 штук.	Ваша оценка:
Аннотация: Воротилы крупного капитала, увидели в Гитлере "сильную личность" и нужные качества: яростную, фанатичную целеустремленность, направленную на одну цель - установление контрреволюционной диктатуры, образ мышления террориста и вместе с тем демагога, способного увлечь за собой толпы недовольных мещан.

Каменев Анатолий Иванович "Там, где марширует гвардия, не может быть демократии".

Каменев Анатолий Иванович
"Там, где марширует гвардия, не может быть демократии".