ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Каменев Анатолий Иванович
Мудрец - просвети и вдохнови правителя...

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:

Мудрец - просвети и вдохнови правителя...

  
  
  

0x01 graphic

Пифия с чашей вина

в руках во время

прорицания.

  
  
   Горе тому государству,
   которым станет править случайный человек,
   а потому:
  
  -- Во главе государства должен стоять такой руководитель, который в состоянии вести в бой своих сограждан, добиться победы над противником, а в мирное время - вдохновить их на подвиги гражданские...
  -- Военное искусство должно стоять у руководителя государства на первом плане...
  -- Государь должен знать свою страну и понимать, как ее защищать...
  -- Государь должен читать историю и сосредоточиваться в ней на делах замечательных людей, вглядываться в их действия на войне, изучать причины их побед и поражений, чтоб быть в состоянии избежать одних и подражать другим...
  -- Всего важнее ему поступать, как уже посту­пал в прежние времена какой-нибудь замечательный человек, взявший за образец кого-либо, до него восхваленного и прослав­ленного, жизнь и дела которого были всегда у него перед глаза­ми...
  -- Древние обычно записывают результат своих работ над полезными науками и в виде книги преподносит их государям...
  
  
   Сенат - "царственнее" собрание всей политической мудрости народа:
  
  -- Цвет нации, ее ум и мудрость - в передовом классе общества, который в силу своего элитарного развития и воспитания, особых прав и обязанностей становится лидирующим в обществе...
  -- Вырождение дворянства (элиты) в олигархию - болезнь, которая губит нацию...
  
   Разумная традиций - сильнейшая внутренняя скрепа нации:
  
  -- Государство без традиций существовать не может, ибо традиция помогает передавать из поколения в поколение ту мудрость, которую выработал данный народ в течение всего периода его существования...
  -- Традиции не могут существовать сами по себе - они нуждаются в хранителях, поборниках и проводниках...
  -- Разумное государство постоянно заботится о том, чтобы зов предков побуждал народ к доблести, святости, добропорядочности...
  
   Центр тяжести государственной жизни - на войне и иностранной политике:
  
  -- Здесь сохраняется традиции политики, которая в течение многих веков была и осталась уважаемым и достойным уважения собранием высшей интеллигенции, глубоко политической и военной опытности этой нации...
  -- Бывает так, что вожди нации в силу разных обстоятельств перестают заботиться о национальном интересе и прекращают играть роль генератора верной политики, хранителя государственных традиций. Это плохо...
  -- Смена состава правительства и сената влечет за собою, как правило, изменения в политическом курсе государства - тогда государство в историческом плане представляет собою корабль, рыскающий по бескрайним просторам океана и не имеющий строго заданного курса и выверенного маршрута...
  -- Кардинальным решением вопроса о стабильности и ясности государственного курса может быть созданием государственного органа, имеющего над сем попечение - орган защиты национальных интересов от поползновения на них невежественных и амбициозных правителей и политиков..
  
   Самое трудное в государстве - сохранение и преумножение истинных добродетелей:
  
  -- Истинные добродетели (гражданские и военные) - база, на которой строится благополучие и процветание нации...
  -- Природа не терпит пустоты - если нет добродетели, то на этом месте зреет порок и зло...
  -- Забота о сохранении и преумножении истинных добродетелей граждан должна составлять предмет постоянных забот разумного правительства...
  -- Почитать и награждать доблесть, не презирать бедность, уважать порядок и строй военной дисциплины, заставить граждан любить друг друга, не образовывать партий, меньше дорожить частными выгодами, чем общественной пользой, и многое другое, вполне сочетаемое с духом нашего времени...
  
  
   Борьба с людскими пороками никогда не должна ослабевать:
  
  -- Необходимо внимательно следить за теми изменениями, которые происходят в собственном народе, не допуская доминирования в нем черт самодовольства, самоуспокоенности, хвастливой и необоснованной гордости...
  -- Деградация народа предостерегает здравомыслящих отцов любой нации: будьте бдительны, не позволяйте народу утратить доблесть предков, упражняйте его добродетель и боритесь с пороками...
  
  
   Переход от войны к миру не должен приводить к застою общественного развития:
  
  -- Маховик энергии масс, раскрученный войной, не должен замедлить своего темпа, но эта энергия теперь должна быть направлена на созидание, воспроизводство потерянного и утраченного, лечение ран и болезней общества, выявленных войной...
  -- Древнее простое правило - ни в коем случае не принимать мир как тактическую меру: мир нельзя купить, ибо продавший его тем более в состоянии еще раз заставить купить его...
  -- Лучше подвергнуть себя риску несчастной войны, чем по­купать мир за деньги - всегда уважают такого государя, о котором известно, что его можно победить лишь после долгого сопротивления...
  
   Враги, соседи и союзники - это не враги, но стать таковыми могут:
  
  -- Безумие победителей состоит в том, что они желают навя­зать всем народам свои законы и свои обычаи...
  -- Людей другого государства больше всего оскорбляют, когда нарушают их обычаи и церемонии...
  -- Древние, когда побеждали какой-либо народ - иногда удовлетворяются тем, что ослабляли его...
  -- Они ста­вили побежденным такие условия, которые незаметно подтачивали его...
  -- Если враг поправлялся - его еще больше унижали...
  
   Величие государства не в победоносных войнах и великих завоеваниях,
   а в другом -
   постоянном обновлении и совершенствовании его политической системы:
  
  -- Причины, приведшие государство к краху, была самая существенная - отставание в развитии политической системы...
  -- Победоносные полководцы стали терять чувство меры и требовали от побежденного противника слишком многого и тем самым вынуждали его на ожесточенное противоборство...
  -- "Брожением" неизбежно выливается в открытое противостояние граждан в форме гражданской войны...
  -- Олигархи, честолюбивые политики и полководцы ввергают общество в братоубийственную войну, но и сами массы становятся "горючим" материалом...
  -- Права и свободы, которые дает демократическая власть, падая на неподготовленную почву (неразвитое сознание, низкая политическая культура, психология индивидуализма и эгоизма и т.д.) вырождаются во вседозволенность, нежелание считаться с национальными интересами, неприятие требований гражданской ответственности, развитие демагогии...
  -- Гражданская война истощает нацию, делает государство беззащитным, плодит множество алчущих личностей и сводит на нет все прежде завоеванные свободы, льготы и блага.
  -- Открылось и еще одно зло, неизбежное во времена смут и анархии - пренебрежение к каким бы то ни было авторитетам и гонение на лучших граждан...
  -- Все его граждане - знатные, горожане, ремес­ленники, крестьяне - становятся солдатами...
  
  
   Просчетами древнейших:
  
  -- Армия стала орудием и главным аргументом политики...
  -- Политические кризисы, постоянная и быстрая смена императоров ввергла армию в то болезненное состояние, когда стало невозможным ею управлять...
  -- В армии не было прежнего фундамента - дисциплины...
  -- В душе часто образуются гнилостные болячки, и тогда человек обращается в нечестивейшую кровожадную тварь...
  -- Экономическая катастрофа вовлекает в свой водоворот военное дело и подрывает природную силу армии...
  
   Наемничество - опасное для государства явление:
  
  -- Наемничество в "малых дозах" - это подрыв боеспособности армии, в больших "дозах" - реальная угроза национальному суверенитету государства...
  -- Преднамеренная политика императоров ищет опору своей власти не в народе, а в иностранцах...
  -- Могильщики империи приходят не для того, чтобы найти здесь землю, стать крестьянами и жить здесь в ка­честве крестьян, - они оставляют свою родину пустынной позади себя...
  
  

0x01 graphic

Богиня Рома,

покровительница города Рима

  

ВЕЛИЧИЕ И ПАДЕНИЕ РИМА

(продолжение)

А.И. Каменев

  

О глобальных просчетах римлян

  
   Но все ранее изложенное не идет в сравнение с теми глобальными просчетами, которые допустили римские правители. Из них главнейшими являются: во-первых, кардинальное изменение политической системы Рима; во-вторых, измена принципам национальной комплектации войск; в-третьих, ставка на наемничество; в-четвертых, превращение римских легионов в милиционные части; в-пятых, ставка на германцев как на основную боевую и политическую силу римской армии; в-шестых, недооценка военно-политических амбиций германцев.
   *
   Завоевав огромный мир, римляне латинизировали и пропитали римской культурой не только народы Италии, но и Африки, Испании, Галлии и Британии. У провинций появилась возможность самоопределиться и, наравне с римлянами, претендовать на верховную власть. И внутренняя причина господства Рима перестала существовать, сама себя упразднив.
   До тех пор, пока у власти находились династия Северов (Септимия, Каракаллы, Александра), удавалось создавать стабильные правительства и держать в повиновении крупную империю. Но с падением этой династии (235 г. после Р.Х.) начинаются крупные потрясения, когда мирная пре­емственность власти становится уже невозможной.
   Императоры, только что провозглашенные, вскоре после этого низвергаются и умерщвляются!
   *
   Римская армия, до сего времени являющаяся орудием власти, стала постепенно превращаться в орудие и главный аргумент политики.
   Учитывая то обстоятельство, что верховная власть в Риме не была наследственной, в борьбу за престолонаследие включились нелатинские элементы, которые в качестве орудия политической борьбы стали все чаще использовать войска.
   *
   В указанные времена римская армия утратила свое национальное естество. Не­прерывная смена провозглашений и убийств императоров, постоян­ная гражданская война и переход от одного правителя, к другому разрушили тот цемент, который скреплял до этого времени твердое здание римской армии - дисциплину, которая составляла боевую цен­ность этих легионов.
   *
   Для понимания сути происходящего, нам, безусловно, необходимо остановиться на понимании составляющих боеспособности любой армии, которая складывается из трех основных элементов: качества полководцев, мужества воинов и сплоченность (корпоративности) войск.
   *
   Эти три элемента, безусловно, не равнозначны, но, тем не менее, взаимосвязаны. Г. Дельбрюк, анализируя факторы боеспособности армии, писал:
  
   "Как бы хорошо ни была обучена и тесно сплочена воинская часть, но если она будет состоять из одних лишь трусов, то она окажется ни на что не способной. Но если воинская масса обладает хотя бы умеренной дозой мужества и если к этому присоединяется второй элемент - корпоративность, то это создает такую воинскую силу, перед которой принуждены отступить все проявления личной храбрости".
  
   Он сделал вполне правомерный вывод о том, что "римляне всегда побеждали не потому, что они были храбрее своих противников, но потому, что благодаря своей дисциплине они обладали более крепкими тактическими частями".
   *
   По сравнению с римлянами, германцы были слабы в тактико-организационном отношении, но обладали громадной воинственной силой, которая с лихвой перекрывала недостаток организованности:
  
   "Каждый отдельный германец в своей грубой, варварской, близкой к природе жизни, в постоянной борьбе с дикими зверями и с соседними племенами воспитывал в себе наивысшую личную храбрость. А тесная спайка, существовавшая внутри каждого отряда, который включал соседей и род, хозяйственную общину и воинское товарищество и находился под начальством предводителя, авторитет которого во всей будничной повседневности распространялся на всю жизнь человека как во время мира, так и во время войны, - эта тесная спайка германской сотни, находившейся под начальством своего хунно, обладала такой прочностью, которую не могла превзойти даже самая строгая дисциплина римского легиона".
   *
   Внутренняя спайка, взаимная уверенность друг в друге была у германцев настолько сильна, что даже при внешнем беспорядке и даже временном отступлении она оставалась непоколебленной: одно лишь слово их предводителя не только останавливало отступающих, но и побуждало к новому наступлению.
   *
   Помимо выдающихся качеств германцев, решающим обстоятельством было качество германских вождей:
  
   "...Хунно являлся не избираемым от случая к случаю предводителем менявшегося и случайно составленного отряда, но прирожденным вождем природного единства. Он носил такое же название и выполнял во время войны такие же функции, как и римский центурион, но отличался от него так, как природа отличается от искусства".
  
   *
   Политические кризисы, постоянная и быстрая смена императоров ввергли римскую армию в то болезненное состояние, когда стало невозможным ею управлять. В условиях политической нестабильности и частой смены императоров стало невозможным восстанавливать дисциплину и укреплять ее:
  
   "Легионы сознавали свое право избирать импе­ратора, ставя при этом свои условия. Главной задачей римских госу­дарственных деятелей было после каждого потрясения - и, несмотря на него, - поддерживать дисциплину и снова ее восстанавливать. Это было возможно лишь в том случае, если между отдельными восста­ниями были более или менее длительные промежутки, во время кото­рых сильная рука твердой власти заставляла признавать свой авторитет и с собой считаться. Этого постоянно удавалось достигать в течение первых двух столетий. Но теперь наступило такое время, когда толчок следовал за толчком. Солдаты потеряли чувство того, что они за­висят от императора, а императоры стали зависеть от солдат."
  
   Даже в тех случаях, когда какому-либо императору, как, например, Константину, удавалось, по-видимому, пол­ностью восстановить единство и авторитет императорской власти, все же это было лишь кажущимся достижением, так как в армии уже не было прежнего фундамента - дисциплины.
   *
   Создалась, казалось бы, парадоксальная ситуация, о которой весьма убедительно писал Г. Дельбрюк:
  
   "Обладая большим населением и большим количеством всевозможных достижений культуры, чем во времена Августа, Римская империя стала, однако, слишком слабой для того, чтобы защищать свою цивилизацию, с тех пор как она потеряла свои прекрасно дисциплинированные легионы, свое собственное постоянное войско".
  
   *
   Существуют, на наш взгляд несколько обстоятельств, которые побудили римлян обратиться к наемничеству: во-первых, нежелание самих состоятельных римлян нести воинскую службу (ведь воинская доблесть перестала быть мерилом ценности римских граждан; деньги и богатство стали главенствовать в римском обществе); во-вторых, императоры-неримляне старались опираться на своих сограждан; в-третьих, содержание войска стало обременительным для римской казны и потому потребовались "дешевые" (наемные) войска; в-четвертых, ряд наемных войск (германцы, в частности) показали свою возросшую боеспособность и рассматривались как хорошая альтернатива национальным легионам.
   *
   Римлян не научил горький опыт карфагенян, о котором в свое время писал Полибий:
  
   "Какого свойства бывает война, обыкновенно именуемая войною на жизнь и на смерть, и каков бывает ход ее, лучше всего можно понять из тогдашних событий; равным образом из тогдашнего положения карфагенян яснее всего можно видеть, что должны ждать и заблаговременно остерегаться те государства, которые используют наемные войска, в чем состоит и как велика разница между народами смешанными и варварскими, с одной стороны, и народами, воспитанными в законном порядке и государственных учреждениях, с другой".
  
   Анализируя восстание наемников в Карфагене после 1-ой Пунической войны, Полибий сделал такое важное обобщение:
  
   "...В душе часто образуются гнилостные болячки, и тогда человек обращается в нечестивейшую кровожадную тварь. Если таким людям оказывать снисхождение, они принимают это за коварство и хитрость, и по отношению к милостивым становятся еще вероломнее и жесточе. Если же покарать их, ярость их возрастает, и нет ничего столь отвратительного или ужасного, к чему они не были бы способны, самую разнузданность вменяя себе в заслугу; наконец, они дичают совершенно и теряют свойства человеческой природы. Источником такого расположения и главнейшею причиною его должно почитать испорченность нравов и дурное воспитание с детства; содействует этому многое, больше наглость и корыстолюбие каждого начальника. Все это имело место в то время в массе наемных солдат, а наибольше в среде начальников".
  
   *
   Но ведь и римляне сами столкнулись с тем, что германские наемники с самого начала оказались весьма притязательными:
  
   "Ничто не мешало германским воинам, получавшим свое жалованье от императора, на другой же день обратить свое оружие против своих прежних полко­водцев, найдя, что какой-либо пункт их договора не выполнен или что их требования не удовлетворены".
  
   *
   Эта система варварского наемничества, применявшаяся в Римской империи, после того как погибло и исчезло его собственное древне­римское военное дело, привела к переселению народов.
  
   Германцы не столько победили римские легионы, сколько их заменили. Вместо факта длительной борьбы между римлянами и германцами мы должны признать факт наличия переходной стадии, которая служила мостом от Римской мировой империи к множеству германских госу­дарств на римской почве.
   *
   О том, что наемничество - опасное для государства явление, нужно помнить всегда и везде. Наемничество в "малых дозах" - это подрыв боеспособности армии, в больших "дозах" - реальная угроза национальному суверенитету государства.
  
   *
   Одновременно с процессом германизации римских войск шло разрушение боевой ценности римских легионов и превращение их в милицию. Начало тому было положено Септимием Севером (193 - 211 гг.), который перевел легионеров на систему самообслуживания.
   *
   Видимо, были два обстоятельства, к тому приведшие: во-первых, хозяйственная катастрофа, которая вовлекла в свой водоворот римское военное дело и поглотила его; во-вторых, преднамеренная политика императоров-неримлян, пытающихся подорвать природную силу римлян и создать свою, неримскую военную силу.
   *
   Касательно первой причины можно указать на то, что много благородного металла (золота и серебра) ушло из Рима в варварские страны, в особенности в Германию, в качестве жалованья, но потери его не были возмещены. Не имея возможности платить жалованье солдатам и обеспечивать войска всем необходимым, правительство прибегло к практике натуральных поставок и натуральных расчетов, а также ввело послабления для легионеров: разрешение жить на частных квартирах, вне лагеря, обзаводиться семьями и вести натуральное хозяйство. С этого времени боевая подготовка стала как бы факультативной, а хозяйственные занятия приобрели статус основных.
   *
   Вторая причина - преднамеренная политика императоров-неримлян - вполне очевидна: тот же Септимий Север, вступивший на престол в каче­стве вождя провинций, восставших против господства италиков, приказал умертвить всех римских центурионов. Безусловно, он искал опору своей власти не в римлянах, а в своих согражданах.
   *
   Результатом такой политики было то, что боевая ценность римских легионов резко снизилась, в то время, как легионы варварские, прежде бывшие вспомогательными в римском войске, стали главенствующими: эта боевая ценность не пострадала ни от па­дения авторитета верховного полководца, ни от новых хозяйствен­ных условий. Римский центурион превратился в чиновника, а римский народ был лишен той "военной организаций, которая из рекрут формировала сол­дат, создавая высокую ценность древних легионов".
  
   *
   Последствия такой политики и военной практики были не в пользу, а во вред Риму:
  
   "...Боевой перевес перешел не только на сторону неприятеля, но даже внутри самой император­ской армии перешел, на сторону варварских вспомогательных войск; и это выражалось тем сильнее, чем больше усиливали свою искон­ную боевую ценность варвары благодаря прохождению римской службы и снабжению римским предохранительным и боевым вооружением".
  
   "Лучшую часть армии составляли теперь не легионы, но вар­вары, а, следовательно, германцы, и этот поток со все возраставшей быстротой затоплял римское военное дело. В тех гражданских междоусобных войнах, которые теперь вели между собой рим­ские императоры, тот из них имел наибольшие шансы на победу, на захват престола и на спасение собственной жизни, кто имей возможность повести в бой наибольшее количество варваров".
  
   "Одновременно с римской дисциплиной исчез и тот своеобразный римский тип сражения, который состоял в искусном соединении ме­тания дротика с применением в бою меча и который возможен лишь при наличии очень хорошо обученных войск".
  
   *
   Касательно германцев, которые фактически выступили могильщиками Римской империи, можно сказать следующее: характер и особенности этого народа предопределили судьбу Рима:
  
   "Этот народ был настолько воинственен и настолько пропитан боевыми ин­стинктами - стремлением и страстью к войне, что не только являлся неисчерпаемым источником для вербовки, но и готов был, - подобно тому, как он раньше выступал в поход против своих соседей, - драться теперь под любыми; чужими знаменами и ради любых целей. Германцы вступили в эпоху переселения народов не потому, что прежние области были уже недостаточны, как это думали раньше, для все возраставшего народонаселения, но потому, что они были бан­дами воинов, жадно стремившихся к деньгам, добыче, приключениям и к должностям".
  
   "Решающим моментом во всемирно-историческом мас­штабе было то обстоятельство, что германские племена были содру­жествами воинов, которые шли на войну, стремясь к наемной плате, к добыче и к господству. Они пришли в Римскую империю не для того, чтобы найти здесь землю, стать крестьянами и жить здесь в ка­честве крестьян, - ведь часто они оставляли свою родину пустынной позади себя, - а ради ратных подвигов, которые они хотели совер­шить".
  
   *
   Другими словами, просчет римлян состоял не только в том, что они изменили национальным принципам комплектования войск и открыли себя для наемников. Самый грубый просчет заключался в другом - они ошиблись в военно-политических амбициях пришельцев: тем мало было военной добычи и отдельных территорий, им нужны были все завоевания Рима. И они их получили.
  

0x01 graphic

Боевые значки римских легионов

  

Управлять государством должен достойнейший,

в военное искусство должно быть главнейшим его занятием

  
   Первый и безусловный урок состоит в том, что во главе государства должен стоять такой руководитель, который в состоянии вести в бой своих сограждан, добиться победы над противником, а в мирное время - вдохновить их на подвиги гражданские.
   Такой правитель, по мысли Макиавелли, должен быть тщательно подготовлен к властвованию. Горе тому государству, которым станет править случайный человек:
  
   "Люди, которые из частной жизни, единственно по милости судь­бы, становятся князьями, возвышаются легко, но держатся у власти лишь с большими усилиями. В пути для них нет трудностей, они точно летят, но все препятствия появляются, когда они уже дошли до цели. Таковы те, кому государство досталось за деньги или по воле уступивших. ... Такие люди существуют единственно произволом и счастьем других, давших им власть, а это две самые колеблющиеся и не­прочные опоры; сами они удержать свое положение не умеют и не могут. Не умеют потому, что, если не быть великим челове­ком по уму и по воле, непостижимо, как они могут повелевать, когда всегда жили частной жизнью; не могут потому, что у них нет войск, которые были бы им преданы и верны. Кроме того, государства, образующиеся внезапно, как все другие создания природы, которые сразу появляются и развиваются, не могут иметь таких корней и опор, чтобы их не унесла первая буря, разве только, как уже сказано, люди, неожиданно ставшие влас­тителями, настолько искусны, что умеют сейчас же приготовить­ся сохранить дарованное им судьбой и позже заложить те ос­новы, которые другие заложили, еще не сделавшись князьями".
  
   Н. Макиавелли совершенно правильно делает вывод о том, что военное искусство должно стоять у руководителя государства на первом плане:
  
   "Итак, князь не должен иметь другой цели, другой мысли, ника­кого дела, которое стало бы его ремеслом, кроме войны, ее учреждений и правил, ибо это - единственное ремесло, подобаю­щее повелителю. В нем такая сила, которая не только держит у власти тех, кто родились князьями, но нередко возводит в это достоинство частных людей. И наоборот, можно видеть, что, когда князья думали больше об утонченной жизни, чем об оружии, они лишались своих владений. Главная причина потери тобой государства - пренебрежение к военному ремеслу, а усло­вие приобретения власти - быть мастером этого дела".
  
   И далее он поясняет:
  
   "Итак, князь никогда не должен отвлекать свой ум от занятий делами военными (а во время мира ему надо больше упражняться, чем на войне); этого он может достигнуть двумя способами: упражняться на деле или в мыслях. Что касается дел, то князь помимо заботы о том, чтобы люди его были в порядке и хорошо обучены, должен постоянно бывать на охоте, приучить, таким образом, тело к неудобствам и притом усвоить природу местности, узнать, где возвышаются горы, сходятся долины, лежат равнины, знать свойства рек и болот и относиться ко всему этому с величай­шим вниманием. Такое знание полезно вдвойне. Во-первых, князь научается знать свою страну и может лучше понять, как ее защищать; во-вторых, благодаря знакомству с этими местами и привычке к ним он легко разбирается в любой другой местности, которую ему случится увидеть впервые; ведь, например, холмы, долины, равнины, реки, болота Тосканы и других земель имеют некоторое сходство, так что знание местности в одной стране много помогает знанию ее в остальных. Князь, у которого не хватает этой опытности, не имеет первого свойства полководца - того, которое учит настигать врага, располагаться лагерем, вести вой­ска, распоряжаться боем и с пользой для себя осаждать города".
  
   Далее следует не маловажное поучение:
  
   "Что касается упражнений мысли, то князь должен читать историю и сосредоточиваться в ней на делах замечательных людей, вглядываться в их действия на войне, изучать причины их побед и поражений, чтоб быть в состоянии избежать одних и подражать другим; всего важнее ему поступать, как уже посту­пал в прежние времена какой-нибудь замечательный человек, взявший за образец кого-либо, до него восхваленного и прослав­ленного, жизнь и дела которого были всегда у него перед глаза­ми. Так, говорят, что Александр Великий подражал Ахиллесу, Цезарь - Александру, Сципион - Киру. ... Подобных же путей должен держаться правитель мудрый и никогда не оста­ваться праздным в мирное время, но усердно накоплять силы, чтобы оказаться крепким в дни неудач, так что, если судьба от него отвернется, она нашла бы его готовым отразить ее удары".
  
   В целом же, умный правитель возвеличивает и укрепляет свое государство, по мысли Н. Макиавелли, тремя делами: хорошими законами, сильным войском и достойными примерами.
   А Ш. Монтескье делает приходит к следующему заключению:
  
   "Римляне сделались повелителями всех народов не только благодаря своему военному искусству, но и благодаря своему благоразумию, своей мудрости, своему постоянству, своей любви к славе и к отечеству. Когда при императорах все эти добродетели исчезли, у них сохранилось военное искус­ство, благодаря которому они удержали все завоеванные ими земли, несмотря на слабость и тиранию их государей; но когда разложилось и войско, римляне стали добычей всех народов".
  
   Мудрый закон и достойные вожди предопределяют судьбу страны
   Ш. Монтескье, анализируя причины величия Рима, пришел к такому выводу:
  
   "Нет ничего могущественнее такой республики, где законы соблюдаются не вследствие страха или разумных соображе­ний, но вследствие страстной привязанности к ним, как это было в Риме и Лакедемоне, ибо тогда к мудрости хорошего правительства присоединяется вся та сила страсти, которой может обладать партия".
  
   Рим процветал до тех пор, пока сенат являлся "царственным" собранием всей политической мудрости народа:
  
   "Сенат - это было постоянно обновляющееся свежими силами, высоко уважаемое. При всей строгости администрации и при всей тягости личной ответственности в Риме существовало отношение взаимного уважения между народом и государственным правительством, мужественное и солидное доверие между сенатом и дельными представителями исполнительной власти, которых не преследовали здесь в случае счастья узким недоверием, а в случае несчастья кровожадною мстительностью".
  
   При таком составе сената даже жесточайшие поражения не могли сломить воли римского народа, как то было после поражения под Каннами:
  
   "Римское упрямство твердо держалось теории Аппия Клавдия ("Рим не ведет переговоров ни с одним неприятелем и даже с царем Пирром, пока иноземные войска стоят на италийской почве". - А.К.): о заключении мира римляне так мало думали, что Картало (посол карфагенян - А.К.) даже не был впущен в город. Мало того, в то время, когда погибла седьмая часть всего числа способных к оружию италийцев, когда Рим для пополнения своей армии принужден был искать людей между отпущенными на волю рабами, когда в дополнение к несчастию в Канне также была совершенно уничтожена армия претора Луция Постумия, посланная в Верхнюю Италию для усмирения кельтов, - сенат после горячих прений отверг выкуп взятых в плен при Ванне и тем предоставил сынов своего народа в жертву суровому военному плену, с перспективой быть проданным в рабство в Африку или на греческий восток, - судьба, от которой хотел спасти их даже победоносный неприятель! В этом факте относительно карфагенян выразился принцип войны "На жизнь и на смерть", а относительно римских граждан - суровое повеление в сражениях выбирать только между победою и смертью. И для дальнейшего подкрепления этой страшной системы, из солдат, которые спаслись от гибели при Канне, были сформированы два легиона, которые должны были нести унизительную неоплачиваемую жалованьем военную службу; и в этом положении должны были оставаться до конца войны!"
  
   Разве не достойно восхищения и подражания то, как римляне под руководством своих вождей выправили положение дел к лучшему:
  
   "...Римляне с того момента, когда прошло первое впечатление ужаса, наведенного на них поражением при Канне, постарались восстановить свой внутренний мир и сенат с полной энергией, умением и правительственной способностью взял в свои руки ведение войны и стал действовать против своего могучего противника совершенно иначе, чем прежде.
   Выработалось убеждение, что невозможно одержать верх над этим неприятелем посредством быстрых и разрушительных ударов. Было принято решение вести продолжительную и упорную оборонительную войну по сю и по ту сторону моря, отделяющего Италию от Пиренейского полуострова. В Испании можно было вести ее с большею смелостью. В Италии же офицеры и солдаты должны были сначала научиться не поддаваться Ганнибалу.
   Затем следовало по возможности ослабить опасную систему постоянной смены главнокомандующих и выбирать на должности консулов и преторов только испытанных офицеров и возможно дольше оставлять их в должности при помощи разных конституционных сделок, а на театре войны только с крайней осторожностью выбирать места и момент для битвы с Ганнибалом.
   Нужно терпеть, если на этом пути придется продвигаться вперед только с самыми тяжелыми потерями".
  
   Из римского опыта важно понять значение высокой нравственности среди вождей нации, на примере Катона и Цицерона:
  
   "Почти все дела портит то, что люди, предпринимающие их, кроме главной цели стремятся еще достигнуть мелких част­ных успехов, которые льстят их самолюбию и их самодоволь­ству.
   Я думаю, если бы Катон был сохранен для республики, он дал бы совершенно другое направление делам. Цицерон, кото­рый мог прекрасно играть вторые роли, не был способен к первым. Он обладал великим умом, но обыкновенной душой. Для Цицерона на втором плане стояла добродетель, для Катона - слава. Цицерон в первую очередь думал о себе, Катон всегда забывал себя; последний хотел спасти республику ради нее самой, первый - ради своего тщеславия.
   Развивая дальше эту параллель между ними, можно было бы сказать, что Катон предвидел, а Цицерон боялся; там, где Катон надеялся, Цицерон доверялся; первый всегда сохранял хладнокровие, второй видел все через призму сотни мелких страстей".
  

0x01 graphic

Бой гладиаторов

Вырождение дворянства (элиты) в олигархию -

болезнь, которая губит нацию

  
   Цвет нации, ее ум и мудрость, как правило, сосредоточены в передовом классе общества, который в силу своего элитарного развития и воспитания, особых прав и обязанностей становится лидирующим в обществе. Если этот класс заботится о благе государства и свое предназначение видит в бескорыстном служении нации, то он оказывается способным повести за собою массы. Так было в период возмужания римского государства. Но впоследствии зараза стяжательства, гордыня и своеволие изменили природу римского дворянства:
  
   "Римское дворянство в период до и после суровой цензуры старика Катона все больше вырождалось в олигархию. ... Что касается провинций, то наместничества стали уже до такой степени доходными местами, что для сильно развившейся среди чиновного дворянства жадности казалось в высшей степени желательным сделать эксплуатацию их доступною для возможно большего числа лиц".
  
   С этой поры римская элита перестала подавать пример добронравия своим согражданам и стала изыскивать новые средства умножения своих богатств:
  
   "Это проложило путь к той гибельной теории, по которой римская держава вне сухопутных и водных границ Италии предназначена была для эксплуатации в пользу господствующей нации. ...Провинции эксплуатировались в трех направлениях. Собственно государственные тягости для военной защиты страны и для центрального управления сами по себе не были чрезвычайно высоки. Подати всегда были сносны. Но к этому весьма часто присоединялись экстраординарные требования, особенно, когда сенату приходилось вести большие войны. Реквизиции хлебом из провинций по самым разным случаям и, в особенности для военных целей и по самым дешевым ценам были особенно тяжелым бременем. Далее для подданных сената были настоящей язвой римские купцы, спекулянты и банкиры. Практика отдачи податей на откуп, была причиною того, что общества откупщиков во многих случаях сделались настоящими пиявками для провинций. ... Эта беспредельная власть вела к насилиям, произволу и наглостям. ... И так как сами наместники не получали жалованья от государства, то при возрастающей жадности римской знати и при усиливающейся дороговизне приобретения должностей скоро установился обычай в обширных размерах пользоваться всевозможными мерами и приемами для вымогательств и получения всякого рода выгод ко вреду подданных, причем страдала и римская честь".
  
   Что можно ждать от общества, в котором элита подает дурной пример? Здесь только одно следствие - дурной пример одного множится на большое число дурных поступков простых граждан. Так же как неизлечимая болезнь поражает один организм за другим, так же и дурной пример благородного человека распространяется в низах общества и поражает его шаг за шагом.
   Если дурной поступок простого гражданина все-таки можно объяснить невежеством, обстоятельствами, недостатками воспитания и дурным влиянием среды, то злонравие элиты проистекает из сознания исключительности, вседозволенности, безнаказанности и т.п. Общество с такой элитой обречено на поражение.
  

0x01 graphic

Вакханалия.

Среднее сословие -

резервуар жизненной энергии государства

  
   Разумное государство всегда заботится о развитии и преуспевании среднего сословия, ибо рассматривает его как резервуар жизненной энергии нации.
   В Древнем Риме этому не придали значения и пошли по другому пути: олигархи перехватили власть у сената и повели борьбу друг с другом, вводя в нищету римских граждан, проводя в жизнь угодные им законы, разрушая государственные устои и боевую мощь империи:
  
   "Гигантское военное могущество римлян после поражения карфагенян было таково, что никто в цивилизованных государствах не осмеливался вызвать их на бой. При этом никто не замечал, что олигархия позорно довела до упадка морское дело, что необходимое сухопутное сообщение между Италией, Испанией и Македонией было запущено, а необходимое вследствие расширения государства более прочное обеспечение римского владычества на берегах юной Галлии и на северной стороне Адриатики было отложено в длинный ящик".
  
   Постепенно вошло в обычай отпускать рабов на свободу, прежде всего, в том случае, когда справедливый господин считал раба достойным свободы; потом это было актом гуманности и, наконец, этот отпуск многочисленных рабов часто делался по завещанию. К этому постепенно примешалась спекуляция, когда господа делали своих рабов ремесленниками или мелкими торговцами, или давали вольноотпущенникам капитал для ведения дела и затем выговаривали себе значительную часть прибыли.
  
   "Следствием этой системы было то, что в Риме не могло возникнуть среднего городского сословия. Торговля и промышленность, за исключением крупной торговли и крупных денежных операций, постепенно перешла в руки вольноотпущенников... А далее, мелкое чиновничество, служившее в постоянных канцеляриях при высших должностных лицах, также пополнялось потомками многочисленных вольноотпущенников".
  
   Аппий Клавдий, сделавшийся цензором, решился, не спрашивая сената и комиций, всех вольноотпущенников и вообще все не владевшие землею элементы свободного римского населения принять в число полноправных граждан при новом составлении списков граждан. Другими словами, он составил списки граждан таким образом, чтобы не оседлый и не имевший земли человек мог приписаться к какой ему угодно трибе и затем, смотря по своему состоянию, мог быть принят в соответствующую центурию.
  
   "Это было посягательство на основной принцип конституции, потому что политическое право голоса с древних времен было обусловлено владением поземельной собственностью. Но в этом деле была еще другая весьма опасная сторона. Римская область ... постепенно расширяла свои пределы ... и для римских крестьян было тогда гораздо труднее посещать большие политические сельские собрания в Риме... Поэтому, если бы новые элементы, которые преимущественно находились в главном городе, были распределены по всем трибам и центуриям, то они легко могли бы иметь влияние на результаты подачи голосов и из них иногда могло бы составиться весьма странное новое большинство".
  
   Другими словами, римские граждане постепенно и неуклонно лишались возможности развиваться и преуспевать, в то время как неграждане обретали все большие экономические, политические и административные возможности и способность диктовать свою волю коренным жителями Рима.
  

0x01 graphic

Весталка

Рамки гражданства не могут расширяться беспредельно: это опасно

  
   Государство, поставившее себе целью распространить свое влияние на другие народы, неизбежно встает перед проблемой дальнейшей интеграции покоренных народов в свою культурную и политическую систему. Процесс взаимопроникновения культур приводит к тому, что менее культурные народы усваивают достижения цивилизованных завоевателей. К таким достижениям, прежде всего, относится военное дело: военное искусство, приемы ведения войны, способы владения оружием и т.д.
   В то время, как цивилизация ослабляет тягу к войне, варварство побуждает к борьбе за лучшую долю, поражение побуждает к реваншу, а образ жизни победителей вызывает зависть побежденных и диких народов. В силу целого ряда обстоятельств просвещенный победитель вскоре превращается в мирного обывателя, не желающего более упражнять себя в военном деле, а прежний варвар начинает обретать военную силу и проявлять военно-политические амбиции.
   Отсутствие ограничений в рамках гражданства делает возможным доступ и в войска, и к командным должностям. Следом за завоеванием ключевых мест в администрации и военном управлении идет переориентация всей внутренней и внешней политики.
  
   Основной вывод таков:
  
   "[Была] Создана была обширная держава. Но не было гениальной силы, которая сумела бы организовать эту державу и создать такое положение, которое носило бы в себе залог стойкости и прочности. Было умение победить и повелевать, а еще менее действительно примирять новых подданных с их положением. И в этом пункте главным образом лежит внутреннее оправдание позднейшего перехода к монархии. Как во время основания первой провинции, так и всегда, а теперь еще больше, чем прежде, республиканским властителям совершенно чужда была мысль взяться за сближение подданных с господствующею нациею или же энергически романизировать в обширных размерах массу покоренных народов и стран..."
  

0x01 graphic

Волчица кормит Ромула и Рема

Мудрец должен просвети и вдохновлять правителя

  
   Весьма полезным для правителя является мысль Вегеция, которую он предпослал своему "Краткому изложению военного дела":
  
   "В древние времена был обычай записывать результат своих работ над полезными науками и в виде книги преподносить их государям. Ведь ничто не может иметь удачного начала, если этому после бога не покровительствует император; с другой стороны, никому не полагается знать больше и лучше, чем государю, ученость которого может принести большую пользу его подданным".
  
   Любому государю полезно взять эту мысль на вооружение, поставив вопрос даже шире: "продуктивные" ученые должны время от времени представлять под "государево око" итоги своих изысканий с конкретными предложениями, обобщениями и выводами. Важно, однако, то, чтобы режим селекции проходил на возможно самом высоком уровне, ибо корпоративность, монополизм в науке, зависть и прочие мотивы зачастую глушат в самом зачатке прогрессивные и перспективные идеи и мысли и на поверхности оказываются лишь "рафинированные" тексты, не содержащие ни мысли, ни идеи, ни побуждения к поступкам и действиям.
  
   Н. Макиавелли справедливо замечал:
  
   "Если король мудр и хочет править разумно, он должен приближать к себе только таких людей, потому что чрезмерные ревнители мира или слишком рьяные сторонники войны непременно направят его на ложный путь".
  

0x01 graphic

Гаруспики гадали по внутренностям жертвенных животных:

они внимательно исследовали сердце, легкие, но более всего печень.

Разумная традиций - сильнейшая внутренняя скрепа нации

  
   Национальная традиция - это сильнейшая внутренняя скрепа государства и могущественный духовный источник нации. Государство без традиций существовать не может, ибо традиция помогает передавать из поколения в поколение ту мудрость, которую выработал данный народ в течение всего периода его существования. Но традиции не могут существовать сами по себе. Они нуждаются в хранителях, поборниках и проводниках. Разумное государство постоянно заботится о том, чтобы зов предков побуждал народ к доблести, святости, добропорядочности и т.п.
   Г.Ф. Герцберг, на наш взгляд, сделал правильный вывод о том, что значение власти в сохранении и умножении традиций огромно:
  
   "Чем более центр тяжести римской государственной жизни сосредотачивался на войне и иностранной политике, тем более это государство расширялось в обширную державу, тем неизбежнее становилось, что правление сосредотачивалось в руках коллегии, которая сохраняла традиции римской политики, которая в течение многих веков была и осталась уважаемым и достойным уважения собранием высшей интеллигенции, глубоко политической и военной опытности этой нации. ... С такими конституционными формами римский народ вступил в великую борьбы, которую ему предстояло вести для того, чтобы окончательно обеспечить за собою преобладание в Италии. Жизненным элементом этого солдатского народа была как дома, так и в лагере суровая дисциплина, поддерживаемая общепринятой моралью, которая в Риме в те века имела ... силу..."
  
   Но не только сенат должен был заботиться о сохранении традиций. Бывает так, что вожди нации в силу разных обстоятельств перестают заботиться о национальном интересе и прекращают играть роль генератора верной политики, хранителя государственных традиций.
   Следует заметить, что неизбежная смена состава правительства и сената влечет за собою, как правило, изменения в политическом курсе государства. Государство в историческом плане представляет собою корабль, рыскающий по бескрайним просторам океана и не имеющий строго заданного курса и выверенного маршрута.
   Кардинальным решением вопроса о стабильности и ясности государственного курса может быть создание государственного органа, имеющего над сем попечение. Так же как Ликург в Спарте, римляне - в сенате (до Суллы), так же и в любом здравом государстве, должен быть орган защиты национальных интересов от поползновения на них невежественных и амбициозных правителей и политиков. Этот орган должен иметь такую силу влияния, которая не позволяла бы никому в государстве уходить от стратегического курса развития и разбазаривать то национальное достояние, которое дорого досталось гражданам данного государства.
   Надо лишь подумать о составе, форме, структуре и механизме действия этого органа, который находится в покое и не вмешивается в дела государства идущего заданным ранее курсом, но который поднимает тревогу при малейшем отклонении от движения к намеченной цели.
   Забота о сохранении и преумножении истинных добродетелей граждан должна составлять предмет постоянных забот разумного правительства
  
   Известно, что молодые народы, вынужденные вести борьбу не на жизнь, а на смерть, обладают весьма многими позитивными качествами. Таким был и римский народ:
  
   "...Этот народ квиритов ... является нам здоровым земледельческим народом со всеми дельными качествами такого народа. Деревенская грубость, соединенная с некоторою наружною важностью и любившая в деле удовольствия самые грубые сельские наслаждения, а в споре и частных отношениях - самое резкое и едкое, часто даже грубое остроумие долго и очень долго мешали римлянам развить более утонченные формы жизни и, подобно грекам, приобрести вкус к искусствам и наукам. Но рядом с этим у них были самые высокие качества. Практическая деятельность римлян во всех отраслях как общественной, так и частной жизни составляла предмет удивления уже для греков. Строгая дисциплина и нравственность их семей и даже их мужской молодежи; надежность римлянина, его верность данному честному слову, его солидность в денежных делах, его сознание своего достоинства и чувство справедливости - дают ему самое почетное место в ряду народов Средиземного моря. Если присоединить к этому глубокое чувство государственности, энергический патриотизм римлян, далее строгую дисциплину в войске и в гражданах, упорную настойчивость, любовь и охоту к делу, наконец железную верность долгу и внушительную способность к господству в этом солдатском народе, то легко понять, почему ни один народ на полуострове не мог долгое время сопротивляться этим "сынам отца Марса".
  
   Как показал римский опыт, самое трудное в государстве - сохранение и преумножение истинных добродетелей.
  
   Н. Макиавелли, как нам кажется, уловил их истинный смысл:
  
   "Почитать и награждать доблесть, не презирать бедность, уважать порядок и строй военной дисциплины, заставить граждан любить друг друга, не образовывать партий, меньше дорожить частными выгодами, чем общественной пользой, и многое другое, вполне сочетаемое с духом нашего времени".
  
   Касательно военного дела у него есть весьма существенное обобщение:
  
   "Пока крепки были устои древнего Рима, т. е. до времен Гракхов, не было солдат, для которых война стала бы ремеслом, а потому в войске было очень мало негодных людей, и если такие обнаруживались, их карали по всей строгости закона. Всякое благоустроенное государство должно поэтому ставить себе целью, чтобы военное дело было в мирное время только упражнением, а во время войны - следствием необходимости и источником славы. Ремеслом оно должно быть только для государства, как это и было в Риме. Всякий, кто, занимаясь военным делом, имеет в виду постороннюю цель, тем самым показывает себя дурным гражданином, а государство, построенное на иных основах, не может считаться благоустроенным".
  
   "Если король не принимает мер к тому, чтобы пехотинцы его войск после заключения мира охотно возвращались домой и брались бы опять за свой труд, он неминуемо погибнет. Самая опасная пехота - это та, которая состоит из людей, живущих войной как ремеслом, ибо ты вынужден или вечно воевать, или вечно им платить, или вечно бояться свержения с престола. Всегда воевать невозможно, вечно платить нельзя; - поневоле остается жить в постоянном страхе".
  
   "Поэтому, когда настает мир, король должен позаботиться о том, чтобы князья вернулись к делу управлении своими вассалами, дворяне - к хозяйству в своих владениях, пехотные солдаты - к обычным занятиям, и вообще добиться того, чтобы все они охотно брались за оружие во имя мира, а не старались нарушить мир во имя войны".
  
   Истинные добродетели (гражданские и военные) - база, на которой строится благополучие и процветание нации.
   Природа не терпит пустоты - если нет добродетели, то на этом месте зреет порок и зло.
  

0x01 graphic

Гробница Горациев

Борьба с людскими пороками никогда не должна ослабевать

  
   Необходимо внимательно следить за теми изменениями, которые происходят в собственном народе, не допуская доминирования в нем черт самодовольства, самоуспокоенности, хвастливой и необоснованной гордости.
  
   После ганнибаловой войны
  
   "...за этой блестящей внешностью (Рима - А.К.) скрываются элементы дурного вырождения. Уже были в полном действии факторы разлагавшие старинную римскую дельность. В области иностранной политики, в нравах и дисциплине, в экономической жизни, даже в военном деле заметно было во всех направлениях в высшей степени гибельное развитие".
  
   И далее:
  
   "Римский народ во всей своей совокупности, от первого человека до паршивого негодяя в столице, становился в замкнутое аристократическое положение относительно италийских единоплеменников и этим возбуждал в самых дельных народах полуострова глубокое отчуждение и злое неудовольствие, которое через три поколения обнаружилось в исполинских размерах и в ужасающем виде. Оно поддерживалось также в течение II века до Р.Х. возросшею испорченностью и продажностью римлян и усиливающимся в них расположением к насилиям относительно италиков".
  
   Положение дел усугубилось после того, как римляне стали устраняться от занятия военным искусством.
  
   Ш. Монтескье замечает эти негативные проявления в римском народе:
  
   "С тех пор, как он (римский народ - А.К.) потерял власть и не был более занят ведением войн, он стал самым презренным из народов. Торговлю и ремесла он считал занятиями, пригодными только для рабов; бесплатное распределение хлеба привело к тому, что он перестал обраба­тывать землю; его приучили к играм и зрелищам..."
  
   Лишь отдельные личности выступали против гибельного развития.
   Среди них был плебей Катон.
  
   "Он боролся против нравственного и политического вырождения дворянства и против возбуждающего в нем отвращение греческого духа..."
  
   "Бесхарактерность, элегантная фривольность, вольнодумство и религиозное неверие, суетность" субъективный произвол, непостоянство, утонченный и грубый разврат, лживость и ненадежность, какие несли с собою в Италию люди греческого и эллинского происхождения, не нравились дельному патриоту Катону..."
  
   Но что мог сделать один, пусть активный и уважаемый гражданин, против того разлагающего потока, который захлестнул римское общество и пагубным образом отразились на военной организации римлян:
  
   "Солдаты, участвовавшие в сирийском и галатском походах и состоявшие из людей, которые из военной службы сделали для себя ремесло, принесли на родину вместе с богатой добычей и опасное знакомство с роскошью и испорченностью греческого востока. Генералы и офицеры внесли любовь к утонченному обжорству и к пышности всякого рода в воздержанный до этого Рим, где уже и без того с конца ганнибаловой войны постоянно увеличивалось число общественных праздников и пиршеств..."
  
   Прав был Ш. Монтескье, признавший силу воинской добродетели римлян над богатством Карфагена:
  
   "Карфаген, воевавший с бедностью Рима при помощи своего богатства, по этой самой причине находился в худшем поло­жении: золото и серебро истощаются, но добродетель, по­стоянство, сила и бедность никогда не истощаются".
  
   Но, похоже, что богатство и греческий дух одолели римскую доблесть и после ганнибаловой войны стала стираться грань различия между римлянами и другими народами, познавшими вкус "сладкой" жизни.
  
   Прав был Ш. Монтескье, написавший следующие строки:
  
   "Величие государства доставило громадные сокровища част­ным лицам. Но так как довольство заключается в добрых нравах, а не в великолепии, то колоссальные богатства рим­лян привели к неслыханной роскоши и расточительству. Те, которые сначала стали испорченными из-за своих богатств, потом стали испорченными вследствие своей бедности. Трудно быть хорошим гражданином, имея очень большое богатство; разорившиеся крупные богачи, привыкшие к роскошной жизни и сожалевшие о потере своего состояния, были готовы на все преступления; как говорит Саллюстий, появилось поколение людей, которые сами не могли иметь состояние, но не могли терпеть, чтобы им обладали другие".
  
   Старинная нравственная строгость, почтенность и дельность, которыми римляне так выгодно и почетно отличались от диких греческих и особенно эллинистических нравов и морали, заметно исчезли. У городского населения, представляющего пеструю смесь и подвергавшегося все большему смешению, развилась страсть к удовольствиям, распутству и беспутству. И это до такой степени, что народ не брезговал избирать в консулы людей, которые во время прохождения низших должностей приобрели себе дурную славу грубыми противозакониями.
   *
   История, на примере Спарты, показывает нам, как можно путем правильных законов, традиций и воспитания превратить невоинственный народ в нацию доблестных и непобедимых бойцов. А пример Древнего Рима свидетельствует об обратном - как вырождается нация, забывшая о военном искусстве, заветах предков и погрязшая в наслаждениях и развлечениях.
   *
   Пример деградации древнеримского народа предостерегает здравомыслящих отцов любой нации: будьте бдительны, не позволяйте народу утратить доблесть предков, упражняйте его добродетель и боритесь с пороками...
  

0x01 graphic

Календарь для определения месяца, недели и дней.

Вверху -- боги-покровители дней недели: Сатурн, Солнце, Луна, Марс, Меркурий, Юпитер, Венера.

Переход от войны к миру не должен приводить к застою общественного развития

  
   Нельзя допустить такого положения, чтобы после окончания войны в обществе наступил застой, снизился энтузиазм граждан, притупился их патриотизм и добронравие.
   Маховик энергии масс, раскрученный войной, не должен замедлить своего темпа, но эта энергия теперь должна быть направлена на созидание, воспроизводство потерянного и утраченного, лечение ран и болезней общества, выявленных войной и т.п.
   История учит, что мир и война тесно взаимосвязаны между собою не только причинно-следственной связью, но и основаниями более существенными: во-первых, результаты войны необходимо осмыслить и закрепить соответствующей политикой мирного времени: во-вторых, деятельный и самоотверженный характер военного времени должен быть преобразован в деятельно-самоотверженный характер мирного времени. Затухание активности граждан после окончания войны может образовать провал не только в политике и экономике, но и в духовно-нравственной жизни общества.
   Худой мир ничем не лучше войны
  
   Римляне в пору своего могущества придерживались весьма простого правила - ни в коем случае не принимать мир как тактическую меру:
   "Проигранные сражения, уменьшение населения, упадок торговли, истощение государственной казны, возмущения со­седних наций могли заставить Карфаген принять самые жесто­кие условия мира. Но Рим никогда не считался с выгодами и потерями, он думал только о своей славе. Он не представ­лял себе, что он может существовать, не господствуя, и по­этому никакие надежды или опасения не заставили бы его принять такой мир, в котором не он диктует условия против­нику".
  
   Иногда трусость императора, а часто слабость империи были причиной того, что римляне стремились при помощи денег скло­нить к миру народы, угрожавшие напасть на империю. Но и при этом они понимали:
   "...Мир нельзя купить, ибо продавший его тем более в состоянии еще раз заставить купить его. Лучше подвергнуть себя риску несчастной войны, чем по­купать мир за деньги; ибо всегда уважают такого государя, о котором известно, что его можно победить лишь после долгого сопротивления".
  

Мир должен быть "качественным"

  
   Римляне поняли и другое: "качество" мира должно быть высоким, ибо нельзя попусту, праздно, без цели и великой перспективы тратить те драгоценные дни мира, которые достались ценой больших потерь и лишений. Кроме того, мирная передышка не должна была вводить в заблуждение в отношении поверженных врагов и завистливых соседей.
  
   Тем не менее, в Риме происходило иное:
  
   "Народ привыкал смотреть на свое новое мировое положение, как на побуждение к удобной жизни, а не к серьезной работе по долгу".
  

0x01 graphic

Колизей 75--80 гг.

Соседи и союзники - это не враги, но стать таковыми могут

  
   Римский опыт показал, что соседи и союзники могут быть разного рода: враждебные, обиженные, завистливые, коварные, нейтральные и миролюбивые. В этом списке явно прослеживается важный аспект: большинство союзников и соседей имеют опасную для государства мотивацию и в любой момент могут стать во враждебное положение к данному народу. Искреннее миролюбие к соседнему государству питают немногие страны и это миролюбие, как правило, имеет глубинные корни и давнюю историю. Все же остальные - всего лишь тактические партнеры, готовые под влиянием обстоятельств резко изменить свое отношение к прежнему союзнику. Вот почему в отношении соседей и союзников надо вести бдительную, предупредительную и гибкую политику, по принципу "разделяй и властвуй" ...
  
   Римляне преуспели в такой политике, о чем Ш. Монтескье писал:
  
   "Римляне имели союзников нескольких родов. Одних они делали своими союзниками, даруя им привилегии и уделяя им часть своих выгод, как это было с латинами и герниками. Другие, например колонии, считались их союзниками с самого момента своего основания. С некоторыми они заключали союзы ввиду услуг, оказанных последними, - так было с Масиниссой, Эвменом и Атталом, которые получили от римлян свое государство или обязаны были им своим возвышением. С иными они заключали добровольные договоры, но когда союз длился долго, то союзники постепенно переходили в раз­ряд подданных, как это было с царями Египта, Вифинии и Каппадокии и с большей частью греческих городов. Многим, наконец, они навязывали силой договоры, принуждая их к сдаче, как это было с Филиппом и Антиохом. Ибо они никогда не заключали мирного договора с врагом, который не согла­шался стать их союзником, а это значит, что каждый покорен­ный ими народ служил орудием к дальнейшим завоеваниям римлян".
   Далее:
   "Чтобы не дать крупным государям возможности усилиться, они не позволяли им вступать в союзы с теми государствами, которые были союзниками римлян; а так как они никогда не отказывались заключить союз с любым соседом могуществен­ного государя, то это условие, включавшееся в мирный до­говор, лишало этого государя всяких союзников".
   Самым важным в этой политике римлян было то, что они узурпировали право решать за союзников вопросы войны и мира. Дипломатическое и военное управление, также как и право чеканить монету, безусловно, перешло в руки римлян. Во внешних сношениях эти союзники были вполне подчинены римской гегемонии. Рим по своему усмотрению решал вопросы войны и мира; "союзные" же государства, напротив, не могли сами начинать войну или заключать мир ни между собою, ни с другими народами.
  
   [После разгрома вольсков. В это время союз римлян с латинскими союзниками снова принимал все более характер гегемонии]. "Во время этих непрерывных союзных войн римляне и латины выставляли по 8.400 человек и затем попеременно назначали своих военачальников... Но под давлением обстоятельств многое неизбежно изменилось. Рим присвоил себе право решать одному за весь союз вопросы войны и мира и латинские преторы уже не чередовались с римскими военными предводителями в должности начальников, равно и высшие офицерские должности в союзных войсках замещались только по назначению римлян и притом преимущественно римлянами".
  
   Предоставляя союзникам большую или меньшую свободу, римляне строго следили за главным пунктом своей союзнической политики - союзники должны быть изолированы друг от друга и исправно, в случае войны, доставлять людей, военные корабли, деньги и провиант.
   Незыблемым было правило точно исполнять заключенные договоры и тем самым римляне обеспечивали себе статус надежного партнера и право требовать неукоснительного соблюдения своих обязательств со стороны союзников.
   Основывая многочисленные колонии, римляне "покровительствовали менее сильным, не расширяя их власти, унижали сильных и не допускали влияния иноземных государей".
  
   Так, в отношении Македонии политика римлян была такова:
  
   "Государственные земли и регалии были отняты у македонян, рудники были временно закрыты... Но беззастенчивое своекорыстие и жестокая мстительность римлян этого времени гораздо чувствительнее чем македонян поразила всех членов греческого мира, принимавших участие в этой войне... Народы и государи, говорившие греческим языком, тотчас же должны были испытать, к каким результатам привело то, что старинный геройский народ акедонского севера был повергнут в прах, из воинственной нации превращен в толпу безоруженных крестьян, что славное отчество Филиппа, Александра, великих Диадохов и гордых Антигонидов было раздроблено на несколько паршивых республик; что между Адриатикой и Галисом не существовало уже ничего такого, что могло бы внушать римлянам какое-нибудь снисходительное и осторожное обращение с зависимыми государствами этих стран".
  
   Никакие прежние заслуги перед Римом не принимались во внимание, если требовалось поступить сообразно принципам римской внешней политики. Даже старинный друг и любимец римлян, Эвмен II Пергамский, после падении Персея, испытал на себе их недобросовестность:
  
   "Обнаруженное им в конце 169 г. временное колебание, если оно, действительно, было, а не выдумано римским вероломством и интригами, - послужило поводом к резкой холодности и к оскорбительным унижениям его римлянами".
  
   Монтескье свидетельствует еще об одной особенности внешней политики римлян:
  
   "Они завоевывали постепенно. Когда побеждали какой-либо народ, то удовлетворялись тем, что ослабляли его; ста­вили ему такие условия, которые незаметно подтачивали его; если он поправлялся, его еще больше унижали: он стано­вился подданным, причем нельзя было указать точно, в какой момент это произошло".
  
   И, далее, он же пишет о весьма важных правилах римлян поры их могущества:
  
   "Безумие победителей состоит в том, что они желают навя­зать всем народам свои законы и свои обычаи. Это ни к чему не служит, ибо люди способны повиноваться при всяком роде правления. Но Рим не предписывал никаких общих законов, поэтому народы не имели между собой никаких опасных связей; они составляли одно тело только в смысле общего повиновения; не будучи соотечественниками, они все были римлянами".
  
   Такая позиция римлян объясняется следующим образом на основе психологии:
   "Люди больше всего оскорбляются тогда, когда нарушают их обычаи и церемонии. Попробуйте их угнетать - это иногда является доказательством уважения к ним; но нарушение их обычаев служит всегда признаком презрения к людям".
  
   Другими словами, следует признать, что внешняя политика римлян в отношении соседей и союзников была весьма продуманной и действенной. Отклонение от этой политики и привело к образованию той силы, которая в, конечном итоге, низложила римскую силу:
  
   "Он (Рим - А.К.) согласился дать это столь желанное право тем союзникам, которые еще оста­вались ему верными. Мало-помалу он дал его всем. С тех пор Рим перестал быть городом, где народ был воодушевлен тем же духом, той же любовью к свободе, той же ненавистью к тирании, где борьба за власть против сената и стремление лишить знать ее прерогатив были смешаны с уважением и являлись не чем иным, как только любовью к равенству. Когда народы Италии стали гражданами Рима, каждый город, сохраняя свои характерные черты, стал отстаи­вать свои частные интересы, обнаруживать свою зависимость от какого-либо сильного покровителя".
  
   И далее:
  
   "..Когда это право (римского гражданства - А.К.) стало признаком господства над вселенной, когда человек, не бывший римским гражданином, был ничем, а получавший это звание становился всем, народы Италии решили или погиб­нуть, или стать римскими гражданами. Не сумев добиться своей цели домогательствами и просьбами, они взялись за оружие; жители всей той страны, которая обращена к Иониче­скому морю, подняли восстание".
  

0x01 graphic

КУРУЛЬНОЕ КРЕСЛО (лат. sella curulis) --

официальный атрибут римских высших магистратов: кон­сулов, преторов, эдилов, диктаторов и начальников конницы.

Военизация римских провинций - стратегическая ошибка римлян

  
  
   Роковой, серьезной ошибкой римлян была военизация провинций:
  
   "Только после того, как господствующий народ стал истощать свои силы в междоусобных войнах, которые скоро приняли характер мирового пожара, представился повод беспощадным образом эксплуатировать военные силы провинций".
  
   Ранее римляне соблюдали осторожность в военизации других народов: не особенно охотно учили коренные народы военному делу; провинциальные войска использовали как вспомогательные; для контроля над провинциальными войсками назначали римских граждан и т.д. Теперь же все чаще римские войска стали заменять провинциальными, вместо римлян стали этими войсками командовать свои командиры, а римское боевое искусство, вооружение, приемы борьбы стали достоянием провинциалов. Сами же римляне постепенно стали уходить из военного дела, переложив тяготы военной службы на плечи неримлян.
  

В основе частной неудачи, как правило, лежит общая причина

  
   Величие Рима заключается, отнюдь, не в победоносных войнах и великих завоеваниях, а в другом - постоянном обновлении и совершенствовании его (Рима) политической системы:
  
   "Рим был создан для того, чтобы возвыситься, и для этой цели его законы были превосходны. Так, какую бы форму правления Рим ни имел, монархическую, аристократическую или демократическую, он никогда не отказывался совершать великие предприятия, которые требовали целенаправленной деятельности, в чем он и успевал. Он не один раз, а всегда по­ступал умнее других государств, он во все времена держался одинаково превосходно, был ли он малым, средним или вели­ким государством; не было такой удачи, из которой он не извлек бы выгоды, и такого несчастья, которое не послужило бы ему на пользу".
  
   Монтескье, выявив основные факторы развития могущества Рима, совершенно справедливо отметил и просчет Древнего Рима:
  
   "Он потерял свою свободу потому, что слишком рано завер­шил свое творение".
   И далее:
   "Римляне победили все народы благодаря своим принципам; но когда они выполнили свое намерение, то оказалось, что республика не могла больше существовать. Следовало переменить образ правления; и когда при новом правлении стали применять принципы, противоречившие предыдущим, то они привели к падению величия Рима.
  
   По мысли Монтескье, существуют главные причины возвышения или низвержения монархий:
  
   "Если случайно про­игранная битва, т. е. частная причина, погубила государство, то это значит, что была общая причина, приведшая к тому, что данное государство должно было погибнуть вследствие одной проигранной битвы. Одним словом, все частные причины зависят от некоторого всеобщего начала".
  
   Думается, в числе причин, которые привели Рим к краху, была одна, самая существенная, - отставание в развитии политической системы Рима от потребностей расширяющейся империи.
  

0x01 graphic

Повозка префекта в Риме

Недооценка противника - опасное занятие

  
   Победы римского оружия нередко приводили к тому, что победоносные полководцы стали терять чувство меры и требовали от побежденного противника слишком многого и тем самым вынуждали его на ожесточенное противоборство.
   Так, к примеру, после поражения, нанесенного карфагенянам Регулом при Адисе, мужество и уверенность карфагенян до того упали, что они уже очень серьезно подумывали о том, чтобы купить сносный мир какими бы то ни было жертвами.
   Регулу предстояло продиктовать такие условия мира, которые не были бы оскорбительными для карфагенян. Карфагеняне, хотя и были удручены поражением, но все еще сохраняли за собой самые сильные морские крепости, основную массу флота, мощные стены Карфагена еще стояли неразрушенными, и, наконец, воля карфагенян была еще не сломлена. Но Регул повел себя так, будто всего этого не было, а гавань Карфагена занята римскими пентерами и римское знамя уже как бы развивалось на башнях нижнего города. Он продиктовал карфагенянам унизительные условия мира и отправил с ними Атилия для вручения горожанам. Безусловно, это вызвало крайне негативную для римлян реакцию:
  
   "Возмущенные таким близоруким высокомерием и таким ослеплением Атилия, карфагеняне немедленно прервали переговоры, - и теперь у этого глубоко огорченного народа пробудился весь жар его национального энтузиазма и вызванная крайними затруднениями страны энергия сопротивления, какой до сих пор вовсе не замечалось у карфагенян во время их прежних войн".
  
   В итоге возникшего противоборства армия Регула была полностью разбита, а сам Регул был взят в плен и казнен.
   Римляне сами ожесточили карфагенян и не оставили им никакого другого выбора, как вести войну не на жизнь, а на смерть.
   Вывод: победоносный полководец или же государство-победитель должны соблюдать чувство меры в тех требованиях, которые они диктуют побежденному народу, дабы непомерными, жестокими и унизительными условиями мира не побудить его (народ) к дальнейшему сопротивлению.
  

0x01 graphic

Не следует допускать смуты внутри государства

  
   Покорение многих народов римлянами не могло не отразиться на состоянии внутренней жизни Рима:
  
   "В то время как Рим покорял вселенную, в его собственных стенах происходила скрытая война. Этот пламень был подобен огню вулкана, который выбрасывается тотчас же, как только какая-либо материя увеличивает в нем брожение".
   То, что Монтескье называет "брожением" неизбежно выливается в открытое противостояние граждан в форме гражданской войны. И здесь мы видим, что не только олигархи и честолюбивые политики и полководцы ввергают общество в братоубийственную войну, но и сами массы становятся "горючим" материалом:
  
   "В Риме неизбежно дол­жны были существовать раздоры; его воины, столь гордые, смелые и грозные для врагов, не могли быть очень смирными дома. Требовать, чтобы свободное государство состояло из людей, отважных на войне и робких во время мира, это значит желать невозможного. Можно установить общее правило, что всякий раз, когда мы замечаем, что в государстве, называю­щем себя республикой, все спокойно, то можно быть уверен­ным, что в нем нет свободы".
  
   Права и свободы, которые дает демократическая власть, падая на неподготовленную почву (неразвитое сознание, низкая политическая культура, психология индивидуализма и эгоизма и т.д.) вырождаются во вседозволенность, нежелание считаться с национальными интересами, неприятие требований гражданской ответственности, развитие демагогии и т.п.
  
   Вегеций в очень емкой и правильной характеристике показал как гражданская война подрывает безопасность государства:
  
   "Ни один даже самый маленький народ не может быть уничтожен врагами, если он сам себя не истощит своими внутренними неурядицами. Ибо ненависть, вызываемая гражданской войной, стремится к уничтожению своих противников, но не принимает мер предосторожности в интересах своей защиты".
  
   Продолжая тему последствий гражданской войны, Монтескье писал:
  
   "Ни одно государство не представляет такой сильной угрозы для остальных, как то, которое испытало ужасы граж­данской войны. Все его граждане - знатные, горожане, ремес­ленники, крестьяне - становятся солдатами. Когда после установления мира их силы объединяются, это государство обладает великими преимуществами по сравнению с теми, ко­торые имеют только граждан. Далее, гражданские войны часто способствуют появлению великих людей, ибо в этой общей смуте выдвигаются те, кто имеет заслуги, и соответственно этому они занимают место и получают должность".
  
   Трудно отнести написанное Монтескье к позитивной оценке гражданской войны, хотя мажорные нотки в приведенном выше положении все же заметны. Гражданская война - это зло.
  
   И тот же Монтескье замечает следующее:
  
   "У римлян существовал старый обычай, согласно которому триумфатор раздавал несколько динариев каждому солдату. То была незначительная сумма. Во время гражданских войн эти подарки были увеличены. Когда-то раздавали деньги, взя­тые у неприятеля; в эти бедственные времена стали давать деньги, взятые у граждан; хотя и не было военной добычи, солдаты требовали своей доли. Эти распределения производи­лись после окончания войны; Нерон стал производить их в мирное время. Солдаты привыкли к ним; они роптали на Гальбу, смело ответившего им, что он умеет набирать солдат, но не покупать их".
  
   Другими словами, гражданская война истощает нацию, делает государство беззащитным, плодит множество алчущих личностей и сводит на нет все прежде завоеванные свободы, льготы и блага.
   Анархия и беззаконие становятся желательными и необходимыми средствами разложения общества в борьбе за власть.
  
   В таком положении оказался, к примеру, Помпей:
  
   "Благосклонность народа не отличается постоянством; поэтому наступило время, когда влияние Помпея стало падать. Его особенно задевало то, что люди, которых он презирал, увеличили свое влияние и стали пользоваться им в ущерб ему. Это заставило Помпея совершить три одинаково роковые ошибки. Он развратил народ при помощи денег и подкупал каждого гражданина за определенную сумму во время вы­боров. Кроме того, он пользовался самой презренной чернь, чтобы мешать магистратам исполнять свой обязанности. Он надеялся, что благоразумные люди, устав от анархии, с отчая­ния сделают его диктатором. Наконец, он соединил свои интересы с интересами Цезаря и Красса. Катон говорил, что республику погубила не их вражда, но их союз. Действительно, Рим находился в таком злосчастном положении, что гражданские войны его удручали меньше, чем мир, который, объединяя намерения и интересы вождей государства, приводил к тирании".
   Все претенденты на власть стали упражняться в дестабилизации обстановке в Риме.
  
   Особенно в этом преуспели Помпе Красс и Цезарь:
   "Они установили безнаказанность всех госу­дарственных преступлений; они уничтожили все, что могло помешать порче нравов, все, что могло содействовать прекра­щению беспорядков; подобно тому как хорошие законодатели желают сделать своих сограждан лучшими, они стремились сделать их худшими. Они ввели обычай подкупать народ день­гами; когда обвиняли кого-либо в происках, подкупали судей; они производили беспорядки при выборах посредством вся­кого рода насилий; когда привлекали кого-либо к суду, наво­дили страх на судей; уничтожена была даже власть народа, свидетельством чего служит Габиний, который бесстыдно потребовал триумфа по поводу того, что он вооруженной рукой восстановил на престоле Птоломея вопреки воле народа".
  
   Открылось и еще одно зло, неизбежное во времена смут и анархии - пренебрежение к каким бы то ни было авторитетам и гонение на лучших граждан:
  
   "Особенно противно было стремление многих молодых римлян из дворянства ... приобретать себе известность среди общины нападениями и обвинениями, направленными против знаменитых государственных людей".
  
   Вслед за элитой корыстолюбие поразило многих римских граждан:
  
   "Спорящие стороны разо­ряли себя наперебой, чтобы купить всегда сомнительное благоволение судьи против соперника, который еще не оконча­тельно истощил себя, ибо здесь не соблюдалась даже справед­ливость разбойников, которые при совершении своих пре­ступлений соблюдают известную добросовестность. Наконец, государи, зная, что их законные или узурпированные права могут быть подтверждены только посредством подкупа, для того чтобы получить деньги, грабили храмы и подвергали конфискации имущества самых богатых граждан; они совер­шали тысячи преступлений для того, чтобы отдать римлянам все сокровища мира".
  
   Как это ни прискорбно сознавать, только жесткая власть оказывается в состоянии покончить со смутой и беспорядками, остановить беззаконие и своеволие. Диктатура, сильная власть, но не тирания, должна сдерживать попытки любителей возмутить спокойствие государства и ввергнуть народ в братоубийственную войну.
   Н. Макиавелли, отмечая способность римлян предупреждать внутренние волнения, справедливо писал:
  
   "Римляне в этих случаях действовали, как должны действовать все умные правители, которые обязаны считаться не только с волнениями уже происходящими, но и с возможными в буду­щем, предупреждая их самым тщательным образом: ведь легко помочь, когда видишь издалека, но если выжидать, пока события подойдут близко, то давать лекарства будет уже поздно, так как недуг стал неизлечим. Здесь происходит то же, что, по словам врачей, бывает при чахотке, которую вначале легко излечить, но трудно распознать; с течением же времени, если ее сразу не раскрыли и не лечили, болезнь становится легкораспознаваемой, но трудноисцелимой. То же бывает и в делах государства: раз­личая издали наступающие беды, что дано, конечно, только мудрому, можно быстро помочь, но, если, не поняв их вовремя, позволить злу разрастись до того, что его узнает всякий, тогда средств больше нет. Поэтому Римляне, умевшие предвидеть осложнения заранее, всегда с ними справлялись и никогда не давали им накопляться, лишь бы избежать войны. Они знали, что война не устраняется, а только откладывается к выгоде противника".
  
   В позднейшие времена римляне не стали менее прозорливы и мудры, просто изменился взгляд на смуту и волнение в народе в среде отдельных влиятельных граждан: смута стала "полезным" средством в борьбе за власть. Вот почему ее не стали предупреждать, а зачастую предпочитали провоцировать.
  

0x01 graphic

Принесение в жертву свиньи, овцы и быка

Непомерные налоги губят государство

  
   Ведя многочисленные войны, римляне столкнулись с проблемой нехватки средств для ведения войны. Так как война уже не давала нужных средств, то выход был найден в другом - стали устанавливать все новые и новые подати.
  
   Ш. Монтескье писал о такой практике так:
  
   "Чем больше слабеет государство, тем более оно нуждается в податях; таким образом, чем меньше население было в со­стоянии вносить налоги, тем больше приходилось их увеличи­вать, и вскоре в римских провинциях подати стали невы­носимы.
   У Сальвиана мы читаем об ужасных вымогательствах, ко­торым подвергались народы. Граждане, угнетаемые откупщи­ками, не имели другого выхода, как убегать к варварам или продавать свою свободу первому, желавшему купить ее".
  
   Что же случалось в итоге?
   Итог был плачевным:
  
   "Так как число по­лучающих доходы превысило число платящих налоги, тяготы стали невыносимы, земли были брошены пахарями и превра­тились в леса".
  
   Непомерные налоги не только разрушили древнеримскую экономику, но и разрушили разумные социально-политические отношения среди граждан, которые так бережно выстраивались в течение многих веков благоразумными римскими правителями.
  
   См. далее...
  
  

0x01 graphic

Архимед

ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ-СПРАВОЧНИК

  
   ГАТЧИНСКИЕ ВОЙСКА -- военный отряд, сформированный в 1792 г. будущим императором Павлом I по прусскому образцу. К моменту вступления Павла на престол (1796 г.) насчитывали 2500 человек пе­хоты, кавалерии и артиллерии. В дальнейшем распределены по пол­кам гвардии.
  
   ГВАРДИЯ, (итал. guardia), отборная привилегиров. часть войск. Гвардия (от старогерманского слова Warda или Garda - стеречь, оборонять). С древних времен цари и полководцы имели при себе телохранителей, на обязанности которых лежала исключительно охрана своих повелителей. Телохранители постепенно начали соединяться в особые отряды. образовавшие, наконец, отборное войско под название "гвардия". Обязанность гвардии заключалась уже не только в непосредственной охране монарха, но и защите государства. В Спарте охрана царей поручалась атлетам, получившим почетные венки на народных играх("эфоры"). Число их доходило до 100 человек. Впоследствии в Спарте был сформирован конный отряд телохранителей "скиритов". Дале видим отряды телохранителей у Филиппа Македонского и Александра Великого. Последние были и пешие и конные и участвовали во всех войнах Александра, составляя его последний резерв. Одни из них назывался "дружиною царских любимцев" ("гетерами"). Римские цари имели в качестве телохранителей 300 отборных всадников (celeres). При Марии особые когорты телохранителей из римских воинов получили название "преторианцев": этот корпус при Августе состоял из 9 когорт, общей численностью в 4, 5 тысячи. В истории преторианцы отмечены, как воины, отличавшиеся своеволием и необузданностью. В средние века для удержания вассалов в повиновении феодалы также нуждались в телохранителям. Так, Карл Великий, имел отряд "скараманов", Канут Великий отряд "гускарлов" и т.п. В Италии (в Ломбардии) во время борьбы городов с германскими императорами и войн Гвельфов и Гибелинов, под название "гвардия" уже появляется род войск, предназначенный для обороны государственной хоругви "Companii dei Galiardi". Отсюда обыкновение называть гвардией отборные войска, предназначенные для боевых целей, перешло в другие страны. По учреждении постоянных армий, большей частью наемных, гвардию начали разделять на дворцовую, - для охраны монархов, и наружную, - для боевых целей. Люди гвардии отличались большим ростом, пышностью одежд и лучшим тактическим обучением. Наибольшее развитие гвардия получила во Франции. Россия и Пруссия организовали свою гвардию по образцу французской. Российская гвардия учреждена в начале царствования Петра Великого из Преображенского и Семеновского полков. Когда именно эти полки названы гвардейскими, до точности не известно. В перечне войск, выступивших на Азов в 1696 г. Преображенский и Семеновский полки гвардейскими еще не названы. В 1700 г., в собственноручном дневнике Петра, в описании сражения под Нарвой, находим, что Петр объяснял неудачу под Нарвой молодостью полков, из которых "лишь два полка гвардии были на двух атаках у Азова". Из этого следует, что учреждение гвардии произошло между 1699 и 1700 гг. Известен легендарный ответ начальника последнего каре старой французской гвардии. На предложение сдаться генерал Камброн с достоинством ответил: "Гвардия умирает, но не сдается". (В.Э., 1911, т.7).
  
   ГЕГЕМОНИЯ, в отношениях отдельных греческих государств означает перевес одного государства над другим. Первенствующее государство (гегемон) являлось центром общих совещаний, имело начальство в войне, собирало денежные взносы, назначало, какая часть установленных контингентов должна была выступать в каждом случае и посылало к ним также своих главнокомандующих.
  
   ГЕКАТОМБА - буквально: "сто бы­ков", жертва богам в сто быков, позже это слово стало обозначать любое крупное жертвоприноше­ние.
  
   ГЕКАТОМБЕОН - первый месяц афинского календаря, соответ­ствующий нашим июлю - августу.
  
   ГЕКТОР, старший сын Приама и Гекабы, вождь троянцев в Троянскую войну, пользующийся особым покровительством Аполлона. Он - самый главный герой троянцев, крепкого серд­ца и неустрашимого духа, на которого сам Ахиллей нелегко решается идти, человек благороднейшего чувства, нежный супруг и отец, лю­бящий сын и верный друг. Хотя он предчувствует ги­бель Трои, он все-таки сражается всегда с одинако­вым мужеством, опасаясь более позора, нежели смер­ти и видя в защите отечества высочайшую цель своей жизни. Его главные подвиги на поле битвы: защита раненого Сарпедона, его поединок с Эантом Тела-моновым сыном, взятие греческого вала и вторжение в ворота. Затем он поджигает гре­ческие корабли и убивает Патрокла. Ско­ро после этого он убивается Ахиллеем. Ахиллей бросает его труп на землю у смертного одра Патрокла и назначает его на съедение собаками; но Афродита сохраняет его от гноя мазями, приготовленными из амбросии, и когда Ахиллей во­лочит его трижды вокруг могилы Патрокла (по позд­нейшему преданию, вокруг всего города), Аполлон защищает труп от всякого искажения. По приказанию Зевса Ахиллей отдает труп Приаму, Гектор выставляется на дворе дворца, оплакивается и торже­ственно сжигается; этим кончается Илиада.
  
   ГЕКУБА - вдова троянского царя Приама. Когда погиб­ли Троя и Приам, Гекубе, в плену у греков, довелось увидеть умерщвление своей дочери Поликсены, принесенной в жертву тени Ахилла, и найти на морском берегу труп своего последнего сына Полидора. Приам доверил его фракийскому царю Полиместору, но тот убил его, чтобы завладеть привезенными им сокровищами. Ге­куба вырвала убийце глаза, но от пережитых потрясений сошла с ума и залаяла, как пес.
  
   ГЕЛЕПОЛЬ (греч. -- "покорительница городов" или дословно "градобратель") -- осадная машина древних веков, при менявшаяся в качестве подступного средства. Представляла собой многоэтажную деревянную башню, высота которой должна была превосходить высоту стены. Башня состояла из деревянного остова, с трех сторон обшитого досками; последние иногда покрывались сырой кожей для зашиты от зажигательных стрел. В каждом этаже находились отверстия для метательных машин, закрываемых толстыми подъемными ставнями. Наверху была открытая платформа с деревянной или плетневой брустверной стенкой и с одним или двумя опускными мостками со стороны, обращенной к стене. Эти мостки опускались сверху на стену, и по ним осаждающие, предварительно уничтожив защитников стены, переходили на последнюю. Для устойчивости башни ее основание делалось в 1/3 высоты. Башня перевозилась на катках по постланным доскам с помощью рычагов, талей и пр. Изобретателем Г. считают не совсем правильно Димитрия Полиоркета, построившего такую башню при осаде Родоса в 304 г. до н. э., причем башня его достигала, по свидетельству некоторых писателей, 40 с лишним метров. Подобные осадные башни известны в средние века во всех государствах Европы, в том числе и в России.
  
  

0x01 graphic

  

Казанский кремль в 1 й пол. 16 в.

  

РУССКАЯ ФРАЗЕОЛОГИЯ

  
   Иметь зуб на кого, против кого.
   Тайно ненавидеть кого-либо, испытывать недовольство по отношению к кому-либо.
  
   Искать вчерашний день (вчерашнего дня).
   Тратить время на бессмысленные, бесполезные поиски чего-либо.
  
   Искать (найти) себя.
   Старать­ся обнаружить свое призвание в жизни.
  
   Искра божья у кого, в ком
   Талант, природный дар.
  
   Искры из глаз <посыпались (посыплются)> кого, у кого.
   У кого-либо зарябило в глазах от сильного удара.
  
   Испокон века (веков).
   С давних времен, издавна.
  
   История с географией.
   Неожидан­ный, непредвиденный оборот дела.
  
   Иудин поцелуй.
   Лицемерная, предательская лесть
  
   Ищи -- свищи (ищи да свищи) кого, что
   Невозможно найти, вернуть и т. п.
  
   Возвращаться (вернуться) к разбитому корыту.
   Возвращаться к положению, когда лишаешься всего приобретенного.
  
   Ехать (уехать), отправляться (отправиться), бежать (убежать) ит.п.к черту на кулички (на рога).
   В очень отдаленные, глухие места.
  
   Приходить (прийти), являться (явиться), по­падать (попасть) ит.п.к шапочному разбору.
   С большим опозданием, к самому концу чего-либо (приходить).
  
   Казанская (казанский) сирота
   Тот, кто прикидывается обиженным, несчастным (с целью разжа­лобить)
  
   Как (будто, словно, точно) аршин проглотил (-ла, -ло, -ли).
   Неестественно прямо сидит или стоит.
  
   Как (будто, словно, точно) банный лист приставать (пристать), привязываться (привязаться)и т. п.
   Крайне назойливо, надоедливо.
  
   Смотрит, уставился как (реже: будто, словно, точно) баран на новые ворота.
   С тупым недоумением, ничего не соображая (смотрит кто-либо).
  
   Как бедный родственник держаться.
   Слишком неуверенно, скованно (держаться).
  
   Как без рук без кого, без чего.
   Совсем беспомощен.
  
   Как бог на душу положит.
   Небрежно, как придется, как случится, как вздумается.
  
   Как в аптеке.
   Совершенно точно.
  
   Как (будто, словно, точно) в воду канул (-ла, -ло, -ли).
   Бесследно исчез, пропал.
  
   Как (реже: будто, словно, точно) в воду опущенный (-ая, -ое, -ые)
   Быть чем-либо расстроенным, крайне подавленным, угнетенным.
  
   Как (будто, словно, точно) в капле воды отражаться (отра­зиться).
   Совершенно точно, одинаково.
  
   Как в сказке ид т и (по и т и).
   В высшей степени хоро­шо, замечательно.
  
   Как (будто, словно, точно) ветром сдувает (сдуло) кого, что, от­куда.
   Кто-либо моментально исчез, что-либо мгновенно исчезло.
  
   Как глазом моргнуть.
   Моментально, мигом.
  
   Как (реже: будто, словно, точно) гром среди ясного неба.
   Совсем неожиданно и неприятно.
  
   Как дважды два <четыре>.
   Без всякого сомнения, наверняка, обязательно.
  
   Носиться как (реже: будто, словно, точно) <дурень> с писаной торбой.
   Уделяя незаслуженно много внимания (носиться, суетиться, беспокоиться и т. п.).
  
   Быть, жить (прожить), чувствовать себя ит.п. как (реже: будто, словно, точно) за каменной стеной.
   Под надежной защитой, спокойно.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

  

  
  
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023