ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. "Рядовому - храбрость, офицеру - неустрашимость, генералу

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

"Бездна неизреченного"...

Мое кредо:

http://militera.lib.ru/science/kamenev3/index.html

0x01 graphic

Дуб, раздробленный молнией. 1842.

Художник Воробьёв Максим Никифорович

Н. Попель

"Рядовому - храбрость, офицеру - неустрашимость,

генералу - мужество".

(фрагменты из кн. "Впереди -- Берлин!")

По дорогам Суворова

До вечера мы успели побывать у Дремова, уточнить обстановку на его участке.

Пора было подводить итоги дня, докладывать фронту об успехах и неудачах.

-- Надо ехать,-- предлагает Катуков.-- Никитин, где по плану наша точка?

-- В Швибусе, в южной части города. Туда полковник Мамаев с первым эшелоном узла связи еще с утра убыл.

-- Швибус так Швибус. Поехали,-- говорит Катуков.

Поехали.

Метель -- в пяти шагах ничего не видно, по полуметровому снегу колесному транспорту почти невозможно проехать, на каждом метре бронетранспортеры буксуют.

Стемнело.

Километра за два до города наша группа сошла с медленно пробиравшихся машин. Двинулись пешком, с наслаждением вдыхая морозный воздух.

Шли спокойно, в полной уверенности, что впереди уже четыре-пять часов находится первый эшелон узла связи и нас с минуты на минуту выйдет встречать полковник Мамаев.

Подошли к городу -- никто не встречает.

-- Никитин, может, не туда попали?

Осмотрелись -- все правильно.

Вот железнодорожная станция, недалеко шоссейная дорога, все как на карте. В городе слышен шум моторов, лязг гусениц.

Ясно -- наши хозяйничают.

Направились туда, где должен быть штаб.

Подходим к первому дому -- ничего не видно.

-- Ну-ка, разведайте, что тут есть!

Только солдаты охраны вошли в дом -- началась стрельба. Вбежали в коридор и чуть не споткнулись о лежащее у порога тело немецкого офицера. Из комнаты уже выводили трех других немцев и несколько человек в штатском, но с подозрительной военной выправкой.

Загнали их в комнату, поставили часового, а сами стали думать, как дальше быть.

-- Время фронту докладывать, -- сказал Катуков.

Связались по радио с Шалиным. Михаил Алексеевич сообщил: "Сведения на 20:00 фронту доложены".

-- Где Мамаев?

-- Сам волнуюсь. Связи с ним нет.

В это время из разведки вернулся адъютант Балыков, доложил:

-- Пробрался на три квартала, везде немецкие машины, Мамаева не обнаружил.

-- Жаль Мамаева, -- начал отпевать Михаил Ефимович. -- Такой рассудительный был человек! Как же он с людьми и рацией к немцам угодил?

Мотоциклетчики не могли быстро подъехать из-за снега, поэтому мы срочно вызвали по радио тяжелый танко-самоходный полк полковника Д.Б. Кобрина и роту автоматчиков на "виллисах" от Дремова.

Когда они подошли (через два часа!), почувствовали себя получше.

-- Не перепутал он? Не уехал на север? -- спросил я Никитина.

-- Полковник не может север с югом перепутать,-- отвечал Никитин. -- Я его лично инструктировал.

-- Все же надо поискать, послать людей, -- беспокоился Катуков.

-- Маршрут я ему давал через Бомст. Север исключается! -- упорствовал Никитин и показал на карту.

Действительно, все восемь дорог этого района вели только в Швибус: сбиться с пути просто невозможно.

Внезапно Катуков почувствовал голод.

-- Корочки хлебца не найдется, браток? -- обратился он к автоматчику.

-- Даже с головкой чеснока, товарищ командующий, -- лихо ответил тот: вкусы Михаила Ефимовича известны в штабе.

Он пожевал немного, а потом усталость взяла свое: как был -- в любимой бурке -- прилег на диван.

-- Кириллович, ты посиди с Никитиным, а я немножечко выключусь, -- выговорил уже из последних сил.

Сижу и, чтобы разогнать дремоту, упорно стараюсь думать: "Как-то себя чувствуют гвардейцы, если нас, закаленных, и то сморило. Ведь они в худших условиях! Нам хоть выпадает попасть в теплое помещение, иногда какой-то лишний часок вырвать для сна, а как они, бедолаги?

Днем и ночью в бою и на марше -- уже пятнадцать суток почти непрерывно!

На остановках и фильтры надо промыть, и масло поменять, и агрегаты осмотреть. До изнеможения люди переутомились, а бои-то все продолжаются!

Но находятся же командиры, которые никогда не информируют, что часть от усталости не может двигаться, чтоб разрешили отдохнуть.

Днем докладывают -- наступаем, ночью.

Спросишь, где часть -- наступаем, кричат, наступаем!

И иногда старший командир верит в это, будто сам не понимает, что непрерывного движения не бывает, что люди -- не машины. Да и машина требует осмотра, а человека надо накормить, дать ему поспать, тогда он задачу выполнит. Все это отлично знают, а все равно иной раз обманывают -- дескать, мы без сна и отдыха гоним врага.

Ну, какой толк от вранья?

Поведется неправдивая информация в мелочах, станет такой и в крупном лгать -- только начни, дай волю, охотники приврать всегда найдутся".

И только дошел до этих грустных мыслей -- распахнулась дверь, и Никитин закричал:

-- Мамаев!

Высокий черноволосый Мамаев легко вошел в комнату и изящно приложил руку к шапке:

-- Товарищ член Военного совета, как квартирка? Сплю я, что ли? Вроде не сплю.

-- Это я лично подобрал, специально для вас!

Катуков приподнял голову.

Мамаев все так же изящно повернулся к нему, подошел и почтительно склонился над лежащим Михаилом Ефимовичем.

-- Товарищ командующий армией, гвардии генерал-полковник танковых войск! Эту квартирку подобрал специально для вас!

-- Да он никак еще и доволен собой?

Интонацию Катукова передать не берусь: тут Гоголь нужен.

-- Наверное, и поужинали плотненько?

-- Так точно, товарищ командующий, -- твердо ответил Мамаев.

-- Ах, вы поужинали, -- сглотнул слюну Михаил Ефимович, -- а другие еще и не обедали! А чем, кстати, объясняется ваше опоздание?

-- Невозможно было проехать, товарищ командующий, немецкая авиация летает над дорогами.

У вошедшего в комнату Павловцева от ярости раздуваются ноздри:

-- Разрешите доложить. Рации, люди и машины прибыли согласно списку. За опоздание полную ответственность несет полковник Мамаев. Готов доложить Военному совету подробно.

Но подробно не получилось -- слишком кипел Павловцев:

-- Полковник каждому появлявшемуся в пределах видимости самолету низко кланялся. Говорю ему: "Вперед надо!" Но он из всего курса обучения только одно запомнил: при налетах надо рассредотачиваться. Немцы и не бомбят, а он все свое: "Приказываю рассредоточиться!"

-- Значит, всю дорогу рассредотачивались и сосредотачивались?

-- Так точно, товарищ генерал,-- волновался Павловцев.

-- Успокойтесь, разберемся с ним позже, после операции.

Мы пытались всеми мерами помочь Мамаеву, но не в коня был корм: уж слишком неподготовленным к сложной боевой обстановке оказался этот человек.

И вскоре распрощались мы с ним без особого сожаления, сказать по правде. Отправился он в другую армию. Может, рановато человек выскочил наверх, получит работу поменьше, наберется практического опыта и подтянется?..

А в штабе на память об этой истории осталась новая поговорка.

Чуть что -- Михаил Ефимович, бывало, сразу восклицает: "Вот так Швибус!" или "Это тебе не Швибус, Кириллович!" Так с тех пор н пошло.

Швибус очистился без особого вмешательства.

Просто, узнав, что творилось в Либенау, гарнизон города струсил и ночью удрал на запад -- пробиваться к своим.

К утру сюда прибыл Шалин со штабом, и началась обычная работа.

Сначала позвонил член Военного совета фронта К.Ф. Телегин:

-- Читал в газетах про ваши действия?

-- Фронт рапортовал Ставке, что приказ Главного командования выполнен и наши танкисты вклинились в польско-германскую границу.

-- Нет, газет пока не видел. Зато читал первоисточники.

-- Какие первоисточники?

-- На всех стенках написаны, а по дорогам -- на щитах: "Батальон Урукова вышел на германскую государственную границу 28 января в 14:00". "Бригада Темника -- на территории Германии 28 января. 17:00". "Батальон Карабанова вступил на землю проклятого врага 28 января, 21:00. Даешь Берлин!" Свободного места от этих "корреспонденции" нету, и все правдивые, никто не врет.

Слышно, как засмеялся Константин Федорович.

-- Приказ получили?

-- Так точно. Доводим до войск.

-- Желаю успеха.

В приказе, о котором говорил Телегин, сообщалось, что противник начал подводить к Одеру свежие части, и требовалось, не считаясь с усталостью (это особо подчеркивал штаб фронта), сбить противника с рубежей, прикрывающих подступы к Одеру, и как можно быстрее захватить западный берег реки.

Стремительности придавалось исключительное значение.

-- Дороги проклятущие! -- ругался Катуков.-- Сегодня снег, завтра дождь, и так всю неделю. Грязища, как в Прикарпатье. Не езда, а шлепанье...

-- Прошу разрешить высказать свои соображения, -- обратился начальник разведки армии полковник Алексей Михайлович Соболев.

План его был интересным.

Сводный отряд армейской разведки, созданный нами для прощупывания Восточного вала, предлагалось теперь использовать как передовой отряд армии, то есть пустить его впереди передовых отрядов корпусов и даже корпусных разведчиков.

Идти он должен был не как обычно, на одном оперативном направлении, а в полосе действий двух общевойсковых армий -- 8-й и 69-й -- на фронте шириной до 70 километров.

Смысл действий разведчиков заключался в том, чтобы, не ввязываясь в бои, нащупать оголенное место в обороне противника, захватить где-нибудь плацдарм и удержать его до подхода основных сил корпусов.

На севере, у Гусаковского, Соболев предлагал поручить возглавить разведгруппу Мусатову, а с юга, через бригаду Темника, по кратчайшему маршруту, намеревался отправиться сам, с отдельным мотоциклетным батальоном майора B.C. Графова и танковым самоходным полком.

Возражений этот план не вызвал, был единодушно утвержден, и Соболев, радостно блестя глазами, отправился приводить его в исполнение.

Но получилось все не совсем по Соболевскому плану.

Позже он сам рассказывал, как это произошло:

-- Послал Мусатова к Гусаковскому, а сам с батальоном Графова ехал к Темнику. Информировал его о выдвижении резервов противника на Одерский рубеж. Наметили маршрут на Лебус. Я решил дать своим людям отдохнуть до шести утра. "А утречком,-- думаю,-- эти сорок километров махну побыстрее". Бригада подполковника Баранова следом за нашей колонной должна была идти. Лег я спать. Проснулся в полшестого -- Темника нет и Баранова нет: обе бригады ушли на Одер еще в четыре утра. Подморозило, дороги получше стали, авиации ночью не ожидалось, они за два часа рассчитывали туда попасть. Делать нечего, пошли мы по намеченным дорогам сами.

Серьезного сопротивления не встречал, мелкие группки немцев бежали к Одеру, на ходу с ними расправлялись.

Он задумался, вспоминая.

-- Старых знакомых повстречал -- фольксштурмовцев.

-- Это откуда у тебя такие странные связи? -- спросил Катуков.

-- Еще с Конина. Распотрошили там фольксштурмовскую группу и взяли несколько сот пленных. Куда их девать? В тыл отправлять нельзя -- пехота от нас чуть не на полсотни километров отстала. С собой тоже не возьмешь -- в танк пленного не посадишь. Ребята спрашивают немцев: "Далеко живете?" -- "Рядом,-- говорят,-- в Бранденбургской провинции". "Ну, идите домой, только смотрите, больше не воюйте. Нас ваши сыновья да внуки не остановили, так вы и подавно не остановите. Ауф видерзеен!" Честные-то стариканы оказались: пришли домой и по лесам да по клуням попрятались... Корили меня, как увидели: "Что, мол, рюс официр, дольго шель, наших половину эсэсманы за дезертир повесиль. Лучше бы тогда в плен взял!"

-- Вообще на этой дороге удивительные встречи были,-- продолжал Соболев, помолчав.-- Не дорога, а сплошной интернационал. Темник с Барановым уже пошуровали по соседству, все помещики удрали, да и в лагерях охрана как заслышит шум танков, сразу драпает. Ну, а пленные да рабы -- полным ходом на восток. Забили все шоссе. Какая-то бабка на подводе ехала, на узлы своих пацанов посадила, смотрим, -- у них красно-белые нашивки на рукавах. "Прошу пана,-- орут наши,-- привет из Польши, мы недавно оттуда". А с подводы -- шапками машут. Потом, смотрим, катит компания на велосипедах. Куртки короткие, береты зеленые, на беретах -- звезды и полосы. Неужели американцы? По-американски мы знаем еще меньше, чем по-польски. Один вдруг забалакал -- понять трудно, но можно: "Я есть Америка, дедушка украинка. Мы десант, плен. Едем Москва, я -- ты, Оклахома -- Украина, о'кей!" Итальянцы подошли, потом голландцы. Потом африканцы появились -- из войск де Голля, наверно. Наконец, смуглые, в тюрбанах -- индусы из британской армии. Так на душе хорошо было! Как бы своими [264] глазами увидели, что всему миру свободу несем. Больше всего наших было. Бобруйские, полтавские, черниговские. Вдруг колонна встала. Смотрю -- командир головной машины младший лейтенант Пудов обнимает девушку в красном платочке. Как безумный кричит: "Оля! Сестренка!" В смотровую щель, оказывается, ее углядел, на ходу спрыгнул, чуть под гусеницы не угодил. Вот драма! Но задерживаться нельзя, некогда. Начал он прощаться, она плачет, вцепилась в брата. Больше трех лет не виделись, ничего друг о друге не знали. "Не могу, -- говорит ей, -- мне за Одер надо, вот командир ждет",-- показывает на меня. Она -- ко мне: "Товарищ командир, разрешите с вами ехать, я короткие дорожки здесь знаю, знаю, где немцев на реке нету!" Повезло мне. "Садись к брату,-- говорю,-- веди!" Вывела к воде у Лебуса. Связался я здесь с Темником; он радировал, что в районе Куммерсдорфа наткнулся на свежие части противника, ведет бой...

В штаб явился начальник отделения пропаганды подполковник А.Т. Слащев с необыкновенным сообщением:

-- В господском доме в районе Грабов обнаружена большая научная библиотека: свыше десяти тысяч томов на русском, английском, французском, украинском и других языках. Посмотрите.

На титульном листе -- четкий штамп: "Библиотека Академии наук Украинской ССР".

Слащев протягивает вторую:

-- А вот из харьковской университетской библиотеки... Но это не все. Там же находятся бесценные архивы из киевских и харьковских хранилищ. Я поглядел второпях: воззвания Богдана Хмельницкого, документы по делу Устима Кармалюка, что-то связанное с суворовскими походами против турок. Тысячи папок -- почти вся история Украины! Пришлось поставить большой караул.

-- Благодарю вас, Алексей Тимофеевич! Благодарю от имени Военного совета. Будете ответственным за сохранность национальных сокровищ украинского народа. Это дело исключительной важности! Пропадет хоть листок -- народ не простит. [265]

-- Половина была уже на машины погружена -- объясняет Слащев. -- Еще час -- и увезли бы.

-- С этим паршивым фашистским ворьем танкисты скоро милицией станут,-- говорит Катуков.-- Нам надо Одер форсировать, а тут приходится краденое сторожить. Хоть бы ученые когда-нибудь, когда труды напишут, в предисловии, где у них все благодарности распределяются, и нас бы упомянули. Дескать, "благодарим коллектив Первой гвардейской танковой армии за предоставление в пользование автора редких архивных материалов". Была бы чистая справедливость!..

В штаб поступают донесения из корпусов.

Они радуют: движение проходит в хорошем темпе.

Темник сообщает: "Вышел в район Кунерсдорфа. Разгромил колонну эсэсовцев".

-- Полтора километра восточнее Франкфурта-на-Одере, -- отмечает на карте Шалин.

Но для нас здесь не просто точка на карте, совсем уже близкая к желанной цели операции -- к Одеру. В штабе чуть-чуть торжественное настроение: первая советская танковая гвардия вышла на место вечной славы русского оружия.

185 лет назад, 1 августа 1759 года, на этом месте русские войска под командованием Петра Салтыкова разгромили и уничтожили превосходящие силы прусской армии под командованием дотоле победоносного Фридриха П.

Центральной колонной русских войск командовал тогда будущий герой турецких войн Румянцев, в рядах армии находился полк тридцатилетнего полковника Суворова. Не помогли Фридриху его знаменитые генералы Зейдлиц и Ведель: из 48 тысяч человек он увел с поля боя только 3 тысячи, потеряв все знамена и вдобавок свою шляпу, которую я видел до войны в ленинградском Эрмитаже.

-- Через сколько месяцев после Кунерсдорфа русские тогда брали Берлин? -- наводит Катуков историческую справку.

Но тут становится не до истории.

С кунерсдорфских полей приходят тревожные вести.

Армейские радисты перехватили радиограмму:

"Веду бой с танками и пехотой, атакующими с отметки 57,4 на север и северо-запад. Горючее на исходе. Боеприпасы тоже. Темник".

Михаил Алексеевич наносит обстановку.

-- Атакуют бригаду с тыла. Пути подвоза перерезаны.

Одновременно пришли сообщения от начальника штаба корпуса Воронченко: бригады Анфимова и Лактионова, шедшие колонной километров на десять к югу от Темника, подверглись нападению с севера, с правого фланга,

Вскоре стая известен и номер соединения противника, атаковавшего наши колонны: это был пятый корпус СС.

-- Предполагаю, что корпус совершал ночной марш из Франкфурта для занятия рубежа,-- оценивает Шалин обстановку. -- Вклинился как раз между двумя колоннами Дремова. Темника слегка стукнули по левому флангу, он не прядал значения, решил, наверное, что это какие-нибудь мелкие группировки, обошел их и двинулся дальше. Как только наша и немецкая колонны прошли мимо друг друга, противник развернул основные силы фронтом на север и запад, и бригада попала в полуокружение.

-- Козыри Гиммлер кидает, любимцев-эсэсовцев, свою гвардию,-- размышляет Катуков.-- Не легко Темнику драться с этими отборными головорезами. Трудный для него экзамен, но должен он выстоять на Кунерсдорфском поле!

Восемь часов длился жестокий бой между бригадой и гиммлеровскими отборными войсками.

К 17:00 поступила наконец долгожданная радиограмма: "Противник разбит, отступил к югу, понеся потери. Захвачена правобережная часть Франкфурта. В бою смертью героя нал подполковник Ружин. Темник".

За Гореловым -- Ружин...

Осиротела совсем Первая танковая гвардия. Новая победа, и снова какой ценой приходится платить за выход на Одер!..

Прямо с Кунерсдорфского поля в штаб приехал заместитель командира дивизиона по политчасти Георгий Николаевич Прошкин -- умный, энергичный и спокойный офицер, составлявший прекрасную пару с пылким, дерзким и смелым в бою командиром дивизиона "катюш" Геленковым.

От него мы узнали подробности боя на Кунерсдорфском поле.

Выступая в рейд, полковник Темник очень торопился упредить противника на Одере и даже недозаправил танки: надеялся, что тылы подоспеют. Сначала все шло гладко. Передовой батальон Бочковского ворвался на рассвете в Кунерсдорф.

По улице навстречу катило двадцать машин с фашистами. Все четыре экипажа, шедшие авангардом, открыли шквальный огонь и в пять минут расправились с противником. После этого они выехали на западную окраину города и встали в засаду. Здесь было истреблено множество гитлеровцев, которые пытались прорваться обратно на запад.

Скоро подошли основные силы бригады и прочно заняли Кунерсдорф.

Танкисты осмотрели убитых гитлеровцев и обратили внимание на незнакомую форму. Разведчик капитан Манукян сразу определил: "Это вроде стрелки СС".

Командир роты Духов засмеялся в ответ: "Кого только не приходится бить: вчера конную полицию лупили, сегодня эсэсовцев... Вот горючее на исходе -- это беда!" Темник успокоил его: Ружин обещал скоро подвезти горючее.

Не знал комбриг, что в это самое время на тылы бригады нарвался большой "блуждающий" отряд: остатки разбитой дивизии. Получив эту весть, Темник приказал батальону Жукова идти назад, выручать тылы, но оказалось -- поздно.

С тыла на бригаду навалились эсэсовцы.

-- Лупим, а они лезут, -- рассказывал Прошкин, -- еще лупим -- они снова лезут.

Горючее в бригаде скоро кончилось.

Танки встали.

Со всех сторон надвигались "пантеры" и "фердинанды", а главное, много отборной пехоты. Авиация бомбила "первую гвардию" целый день.

Эсэсовцам удалось окружить дивизион "катюш" Геленкова.

Часть своих расчетов Геленков спешил, они заняли круговую оборону, а из остальных "катюш" батарейцы били по пехоте и танкам прямой наводкой. Четыре атаки отбил дивизион -- обгорелые гитлеровцы валялись по всей шири Кунерсдорфского поля.

Тогда Геленков сказал: "Чего мелочиться! Бить -- так бить, пусть чувствуют". Батарею вывели на огневую позицию и дали залп по левому берегу, по укреплениям Франкфурта.

Первые снаряды разорвались в заодерской земле -- в глубине Германии!

В боях на Кунерсдорфском поле гвардейцы проявили чудеса мужества.

Танкист Василий Курыжин уничтожил двадцать эсэсовцев, но вскоре его танк остался без горючего. Гитлеровцы подобрались близко, навели фаустпатроны... Вдруг Курыжин выскочил из боевой машины. От неожиданности враги не успели выстрелить. Курыжин метнул гранату, вторую, третью!..

На собственных "фаустах" подорвались гитлеровцы...

Самым необыкновенным был подвиг сапера Сычева: он спас от гибели роту Духова. Танки Духова остались без капли горючего, снаряды тоже на исходе -- "настоящие мишени",-- докладывал Прошкин.

Сычев вызвался заминировать подступы к ним.

На сближение шли три немецких танка и четыре самоходки. Головной экипаж решил "побаловать": погонять сапера по полю, а уже потом придавить. Уже совсем наехала "пантера" на сапера, как Сычев вдруг метнул под гусеницу мину. Танк встал, а сапер упал: взрывной волной его сбило с ног. Очнувшись, он увидел, что танкисты бегут к лесу, а остальные танки и самоходки ведут огонь с места: гитлеровцы решили, что нарвались на минное поле.

Сычев из автомата добил немецкий экипаж, потом догадался спрятаться в подбитый вражеский танк.

Техническая голова! Он сумел развернуть башню и засадил в ближайшую самоходку четыре снаряда. Остальные начали его обстреливать, но Сычев ухитрился поджечь еще одну, прежде чем покинул горящий танк.

Наконец гитлеровцы не выдержали -- отступили в лес.

Трудно поверить в итоги этого боя: вражеский танк подбит, две самоходки сожжены, еще два танка и две самоходки сбежали -- и все это благодаря одному саперу Сычеву, знавшему боевую технику врага и умевшему стрелять из танка. Но о поединке рассказали очевидцы...

-- Как же у вас с Ружиным получилось? -- спросил я Прошкина.

-- На моих глазах погиб. Его группа -- ремонтники, шоферы, легкораненые, медперсонал -- семь часов отбивалась от противника. Спасли тылы и раненых. Наконец сумели отремонтировать несколько танков. В это время пришло сообщение, что штаб бригады в окружении. Темник послал Ружина с группой танков спасать штаб и знамя. Как услышали немцы шум танков с тыла, отступили. А в этот момент -- налет...

Прошкин замолчал, потом произнес:

-- Рядом мы были: меня немножко задело, а он получил смертельное ранение. Немного подышал, спросил, как наши, и успокоился. Насовсем.

Слезы мешали мне видеть Прошкина. Будто издалека доносился его голос:

-- Доложил Темнику. Он как закричит: "Ружина убили!" Грохот такой был, что, кажется, и выстрелов отдельных мы не слышали, а эти слова в один миг до всех дошли. Гвардейцы прямо-таки ринулись на эсэсовцев. Немцы до этого лезли целый день, а тут будто пружина у них лопнула -- отошли. Как раз и горючее нам подвезли! Бочковский правобережную часть Франкфурта занял.

Прошкин на минутку вышел из комнаты и принес объемистый футляр.

-- Вот. Комбриг просил передать вам.

В футляре лежали два полуметровых старинных ключа -- это были ключи знаменитой крепости Франкфурт-на-Одере.

На следующий день мы с почестями хоронили Ружина.

Держась рукой за гроб, как бы не веря в случившееся, Темник смотрел в спокойное лицо Антона Тимофеевича. Вся Первая гвардия, все, кто мог вырваться хоть на несколько минут, пришли проститься с любимым начальником политотдела. Прежде чем опустить гроб в могилу, Темник надтреснутым голосом сказал несколько слов:

-- Прощай, наш лучший боевой друг, лучший человек бригады! Ты спас знамя, спас гвардейскую честь. Нет выше чести для солдата, чем погибнуть так, как погиб подполковник Ружин. В наших сердцах он будет жить вечно, и, пока знамя, которое грудью своей прикрыл он от фашистов, будет храниться в бригаде, бойцы и офицеры будут гордиться, что под этим знаменем служил и под этим знаменем умер Антон Тимофеевич Ружин. Клянемся, Антон Тимофеевич, что отомстим твоим убийцам! Клянемся тебе, верному гвардейцу-танкисту, что мы дойдем туда, куда не пришлось дойти тебе,-- в логово фашизма, в Берлин!

Гвардейцы, ветераны сотен боев, не раз подставлявшие смерти собственную голову, привыкшие ко всем ужасам войны, плакали, как дети, когда гроб с телом Ружина опускали в землю. Мерзлые комья земли застучали по крышке.

Я подошел к Темнику. У него был измученный вид: орлиный нос и усы поникли, горе будто придавило обычно гордого и уверенного в себе командира бригады.

-- Тяжело, Абрам Матвеевич? -- впервые я назвал его по имени-отчеству: сблизило общее несчастье. Слезы покатились по его смуглым щекам.

-- Вы знаете, Николаи Кириллович, кем он был для меня. Знаете, как меня в бригаде поначалу встретили, да еще после Горелова! Ружин Владимира Михайловича любил, но и для меня в сердце место нашел. Свел с коллективом, сроднил с людьми. Если бригада не посрамила своих традиций, этим больше чем наполовину мы именно ему обязаны. В тени всегда был, неговорливый, незаметный, а ушел -- как без рук я остался. Каких людей теряем, каких людей!

Всего четыре дня назад почти такие же слова мне сказал Ружин, стоя у гроба Горелова! И вот сам ушел следом за своим любимым боевым другом.

Инженер-полковник Павел Григорьевич Дынер крайне взволнован.

Уже давно в штабе армии имели сведения, что в Куммерсдорфе расположился важнейший немецкий танковый полигон, и Павел Григорьевич загорелся профессиональным интересом: что за танковые новинки придумали немецкие конструкторы и технологи? Мы его понимали: заглянуть в лабораторию технической мысли противника -- такая возможность не каждый день выпадает на долю инженера. Тут есть о чем поволноваться!

-- Может, и не успели сжечь документацию, уничтожить результаты испытаний, -- потирая руки, говорил он, получив сообщение, что Темник занял Куммерсдорф.

Вместе с Дынером на полигон отправился Павловцев.

Мы еще на Сандомирском плацдарме получили сведения о совершавшихся в Куммерсдорфе преступлениях против человечности и сейчас решили подкрепить техническое обследование полигона политической разведкой.

Вести, привезенные Дынером и Павловцевым, оказались и радостными, и горькими.

-- Частично документация уцелела, -- докладывал Павел Григорьевич,-- прихватили на полигоне танки, которые противник испытывал. У них, наверно, сильная паника была, в последние дни расстроился весь хваленый порядок, поэтому кое-что нам в суматохе досталось. Самая большая удача -- прихватили "мышонка".

-- Это что за штуковина с таким нежным названием? -- удивился Катуков. -- Сверхбыстрая машинка?

-- Что вы! Сто тонн весом!

Михаил Ефимович даже присвистнул.

-- Самый большой танк в мире. -- Дынер даже руками развел пошире.-- Видели бы пушку! Не то что вы, товарищ командующий, даже сам Андрей Лаврентьевич Гетман без трудностей в нее залезет.

-- Можно хоть в тысячу тонн отгрохать. А что толку? На что такая махина годится? -- пожимает плечами Гетман. -- При таком весе танк всю маневренность теряет. Его и мосты не выдержат. Уже на танковом заводе этот "мышонок" в мышеловку попадет.

Исключительно знающий инженер Дынер и сам сейчас поставлен в тупик творением немецких изобретателей.

-- В голову не приходит -- зачем надо такого броневого бегемота делать? Все варианты перебрал -- не могу понять. Разве что -- только для обороны.

-- Подожди совсем немного, -- успокаивает Катуков, -- в Берлине подробно все разузнаем. Как пишут газетчики, "тайное всегда становится явным".

Михаил Ефимович, конечно, шутил, но шутка его оказалась пророческой.

Именно в Берлине мы нашли второго "мышонка".

Эта громадина охраняла рейхсканцелярию.

Третий "мышонок" был в Цоссене, прикрывал вход в Генеральный штаб сухопутных войск. А больше их не было.

Эти гигантские стальные машины с колоссальными мортирами специально использовались для личной охраны фюрера и его "бесстрашного танкиста" Гудериана. Одурачив, обманув, одурманив немецкий народ, они все-таки не верили ему, боялись, трепетали за свою шкуру: а вдруг люди поймут, прозреют и потребуют ответа за совершенные преступления.

На этот случай был приготовлен спасительный "мышонок" -- танк, который, в сущности, не годился для боя, для маневра, но куда как хорош был для устрашения.

-- На полигоне обнаружены наши расстрелянные танки и самоходки, -- докладывал Павел Григорьевич. -- Есть ИС-1, СУ-152. В танках найдены трупы людей. Об этом подробно доложит товарищ Павловцев.

-- Павел Григорьевич доложил о состоянии танков, меня же интересовали люди.-- В руках Павловцева зашелестели бумаги. -- Еще на Сандомирском плацдарме мне довелось слышать рассказ раненого радиста. Это был наш радист, взятый немцами в плен и сумевший бежать от них. Его с двумя товарищами эсэсовцы привезли на Кунерсдорфский полигон и заставили участвовать в испытании танка на бронестойкость. Я уже тогда докладывал об этом члену Военного совета. Перед испытанием председатель фашистской комиссии очень хвалил наш экипаж -- так быстро и четко они выполняли все команды. Вот, мол, она, "рюс" смекалка! Обещал танкистам полную свободу, если останутся живы. Когда перед расстрелом люди сели в танк, командир погладил броню и приказал механику-водителю: "Слушать только мою команду!" И танк рванулся на третьей скорости прямо на наблюдательную вышку. Артиллеристы не стреляли, чтоб своих начальников не побить: командир танка оказался и отважным и умным человеком, все рассчитал. Набезобразничали они там -- это он так говорил: "набезобразничали". Какие-то дураки эсэсовцы по тревоге на бронетранспортере прикатили -- решили танк усмирять! Он их гусеницами с ходу подавил -- снарядов-то не было. Потом махнули бойцы на восток. Когда горючее кончилось, стали пешком по лесам пробираться. И командир и механик-водитель в пути погибли, радист один живой дополз. Но тоже был ранен и, главное, истощен до крайности... До сих пор совесть мучает: не довел это дело до конца! Мне пришлось тогда срочно лететь в окруженную группу Бабаджаняна. Когда вернулся, радист умер. В госпитале даже фамилию не успели записать. Но теперь нам уже точно известно, что для испытания танков на бронестойкость в движении гитлеровцы много раз использовали экипажи, составленные из наших военнопленных. Останки этих людей найдены не только в ИС-1, но и в разбитой последней модели "королевского тигра". Я пытался что-нибудь выяснить у местных жителей. Один старик, дряхлый и больной, его даже в фольксштурм не взяли, дал интересные показания. И жена его подтвердила. Будто бы в конце сорок третьего года с полигона вырвался танк, домчался до ближайшего лагеря, раздавил проходную будку, порвал проволоку, и много военнопленных тогда бежало: по всей округе гестаповцы с собаками рыскали. Особенно местных людей поразило, что когда на пути танка оказались игравшие на мосту детишки, то их не раздавили, а прогнали с моста, хотя беглецам, разумеется, была дорога каждая секунда. Очень бесилось тогда начальство полигона, и куммерсдорфцы догадались, что это был, наверно, экипаж из русских пленных. Ходили слухи, что гестаповцы их все-таки поймали и расстреляли. Так косвенно подтверждается рассказ того радиста.

-- Нет, Павел Лаврович, это, видимо, другой случай. Даты не совпадают. Да и подробности тут иные. Наверно, такое бывало не один раз.

-- Возможно. А как теперь узнаешь? Даже старик-немец за верность товарищам и гуманность к детишкам назвал наших танкистов "рыцарями", а кто они -- никому не известно. Никаких данных, ни одной фамилии, ни одного документа. Пытался узнать хоть крупицу -- ничего!

См. далее...

Николай Кириллович Попель (1901 - 1980) - генерал-лейтенант танковых войск, автор книги "Впереди -- Берлин!"...

*****************************************************************

Если посмотреть правде в глаза...

0x01 graphic

"Монополия на военную силу"... 107k "Фрагмент" Политика. Размещен: 24/03/2014, изменен: 24/03/2014. 107k. Статистика.584 читателей (на 29.11.2014 г.)

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА (из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Иллюстрации/приложения: 6 шт.

Анатолий Каменев. Чему учит боевой опыт России

Субъективизм в оценке военной опасности не так безобиден, как это может показаться любителям поспорить с законами жизни и реальностью бытия, о чем свидетельствует и опыт прошлого.

ПРАВИТЕЛЬСТВО не должно пренебрегать войсками...

Исторический опыт доказывает правомерность следующего вывода: а)война вполне возможна; б)она (война) -- бескомпромиссная вооруженная борьба сторон; в)и, раз оружие обнажено, -- задача армии состоит в том, чтобы владея им с силой, ловкостью и отвагой, достичь победы над противником.

Отсюда следует справедливое утверждение о том, что "важнейшим военным элементом является человек; а важнейшим свойством человека -- его нравственная энергия". Драгомиров М. И.

"Техницизм" -- это не просто заблуждение, а опасная тенденция, когда основная ставка в подготовке войны и в бою делается на технику и вооружение, а не на людей, владеющих ими.

Война начинается раньше, до тех пор, пока прозвучат первые выстрелы.

Наступление (агрессия) ведется средствами:

-- а)политики (политические акции, дипломатические ходы, заключение союзов, коалиций, введение эмбарго, запретов, ограничений, организация блокады и т.п.);

-- б)посредством обработки общественного мнения, психологической подготовки войны (воспитание воинственного духа, формирование образа врага, настрой на вооруженное насилие и т.п.);

-- в)организацией разного рода диверсий (идеологической -- подрыв духа населения страны-противника; формирование "пятой колонны" внутри этой страны, вербовка провокаторов, шпионов, вредителей, поощрение и возбуждение оппозиции;

-- г)диверсий экономических -- подрыв экономики, возможностей ВПК;

-- д) диверсий научных -- вбрасывание в оборот разного рода провокационных и ложных "новых" теорий и концепций, а также поддержание на "плаву" устаревших взглядов;

-- е)организация "утечки мозгов", подрыв экономической и материальной базы науки, шельмование ученых-патриотов и т.п.).

Добавим сюда:

-- просчеты собственного правительства, военного руководства, а то и прямое вредительство по отношению к армии, которые подчас имеют место в силу либо недостаточной компетенции, невежества, а то и политической конъюнктуры и злого умысла.

-- Военное противоборство -- сражение силой оружия также дополняемое борьбой идей и психологическим наступлением. По этой составной части войны следует лишь отметить, что решающей силой войны останется человек, а не оружие и боевая техника.

Военная политика - "монополия на военную силу"

Все названное имеет одно основание -- военную политику государства, назначение которой заключается в том, чтобы вовремя заметить военную опасность и путем целостной системы мер (о которой, в свое время, убедительно писал А. Жомини) все сделать для того, чтобы упредить противника в решении важнейших стратегических вопросов, обеспечивающих достижение национальных интересов страны, безопасность государства и победу в случае военного противоборства.

Война -- угроза национальной безопасности и национальным интересам государства, благополучию граждан.

При таком двояком значении угрозы следует внимательнее, бдительнее, шире и глубже смотреть на мир и те процессы, которые происходят в нем, своевременно давая оценку происходящим процессам, прогнозируя развитие событий и делая необходимые выводы для обороны и развития вооруженных сил.

Обороноспособность государства -- общенациональная проблема.

Лучшие умы нации, все учреждения, органы, структуры государства, а также наука (и не только военная) должны в интересах национальной безопасности и реализации национальных интересов страны давать ответы на следующие вопросы:

"Победит тот, кто явит миру лучшую организацию духа"

Германия более 40 лет готовилась к 1-ой мировой войне:

-- лучшие силы германского гения были направлены на изобретение смертоносных орудий, на организацию и воспитание армии;

-- но Германия не довольствовалась воспитанием солдат, она воспитывала всю нацию в том же воинственном духе;

-- с малолетства в учениках и ученицах народных школ вместе с любовью к родине развивалось чувство поклонения... перед борьбой германцев с другими народами, перед территориальными завоеваниями, кровавыми победами...

-- Не Гете, Шиллер, Кант и Гегель, а Блюхер, Мольтке и Бисмарк становились героями германцев.

-- И они достигли своей цели: народ, не только солдаты, был дисциплинирован даже в частной жизни, охотно подчинялся приказаниям свыше.

История военного искусства -- это не архив, а арсенал

Перенесение центра внимания в военном искусстве с технической в духовную плоскость, позволят признать правомерным вывод Н. Головина о том, что "принципы творений Александра Македонского, Аннибала, Цезаря, Густава Адольфа, Тюрення, Морица Саксонского, Евгения Савойского, Петра I, Фридриха, Суворова, Наполеона, Мольтке одни и те же" .

Трудам великих полководцев не место в архивах: их деяния должны просвещать и вразумлять весь народ и, в первую очередь, власть, политиков, офицеров и генералов.

Природосообразность - надежный инструмент войны

Каждый народ своеобразен и уникален и в области военного искусства: при всей своей главенствующей силе общих (единых для всех) принципов ведения войны и боя, их универсальности, военное искусство разных государств неизбежно несет на себе национальный оттенок, национальное своеобразие.

Принципы военного искусства лишь тогда являются надежным инструментарием войны, когда они природосообразны, т.е., когда они:

-- а)вытекают из реальных закономерностей войны (боя);

-- б)соответствуют физическим и духовным возможностям данных войск;

-- в)опираются не только на математический расчет, но и на знания психологии людей.

Космополитизм и национализм -- это то духовное оружие, которое используется против России

"На упреки в недостатке народного самосознания в нашем обществе, нам не раз приходилось слышать возражения такого рода: "а вот посмотрите-ка, какие мы, Русские, -- какие патриоты в минуты опасности -- сунься-ка на нас чужеземцы войною, мы все, как один человек, станем грудью за Русскую землю" и пр. и пр.

Это действительно так, -- в этом нет сомнения, -- и этим свойством нашим мы можем по праву гордиться, но этот похвальный патриотизм не мешает нам выдавать ту же Русскую землю тем же иностранцам, -- как скоро они идут на нас не войною, а мирным набегом, и как скоро, не видя вражеского стана и не слыша воинственных кликов, мы считаем возможным отложить в сторону патриотическое напряжение".

Воспитание сознательного патриотизма русского народа -- ключевое звено в формировании духовной культуры личности гражданина и защитника России.

"Гарнизоном государственности следует считать только господствующее племя"

Еще один, наиболее значимый общенациональный вопрос, раскрыт в трудах М. Меньшикова, Л. Тихомирова и других. В частности, М. Меньшиков справедливо пишет: "Гарнизоном государственности следует считать только господствующее племя". А Л. Тихомиров, как бы, развивая эту мысль, подчеркивает: "Как бы ни было данное государство полно общечеловеческого духа, как бы ни было проникнуто идеей мирового блага, и даже чем больше оно ей проникнуто, тем более твердо оно должно памятовать, что для осуществления этих целей необходима сила, а ее государству дает та нация, которая своим духом создала и поддерживает его Верховную власть. Остальные племена, пришедшие в государственный состав по историческим случайностям и даже иногда против воли, уважают правительство данного государства только по уважению к силе основной национальности, и если почувствуют ее захиревшей, не могут не получить стремления создать себе иное правительство, более сродное их духу".

Россия - страной самобытной, а "в духовном отношении и самодовлеющей

Опыт вооруженной борьбы, вся история наша свидетельствует о том, что Россия, занимая совершенно особое положение среди прочих государств, является страной самобытной, а "в духовном отношении и самодовлеющей".

Вера всегда имела большое значение для русского полководца и русского воина.

Это объясняется не только объективным характером веры (как могучего мотива), но и национальной традицией. "Христианское учение, при его высоте и чистоте, своей заповедью возлюбить ближнего, как самого себя и указанием положить душу за други своя, -- способно поднять каждого воина на недосягаемую степень нравственной высоты и тем дать героев в высоком значении".

У великих русских полководцев Вера -- главный "генерал" (А. Суворов).

Вот почему "...необходимо признать веру крупною и высокою силою в военном деле и культивировать ее наиболее широко, так как она в виде нашего православия, являет собою силу, облагораживающую и нравственно поднимающую каждого из нас и в высшей степени благотворно влияющую на нашу армию".

Военное искусство государства -- это гибкая, развивающаяся система

-- классические и локальные (местные) компоненты;

-- оно ориентировано по географическому признаку (западное или восточное);

-- в зависимости от национальных интересов оно может быть стратегическим и локальным (ограниченным);

-- в силу военной опасности -- носить превентивный, демонстративный или иной характер;

-- по типу управления -- быть полностью зависимым, зависимым частично и относительно самостоятельным от решений политического руководства страны.

Отсюда вытекают три существенных вывода:

-- во-первых, военное искусство каждого государства строго индивидуально (специфично) по своей составляющей (содержательной) стороне;

-- во-вторых, эта специфическая составляющая должна в полной мере накладываться на все военное образование и воспитание войск и командных кадров;

-- в-третьих, увлечение классическим развитием военного дела и военной науки (большие войны), не должно снимать с повестки дня изучения и развития теории и практики ведения малых войн (в том числе войн народных, партизанских).

Но не менее важно и другое -- научиться извлекать рациональное зерно из этого боевого прошлого.

В отношении использования опыта прошлых войн необходима и осторожность:

-- здесь нельзя ничего абсолютизировать;

-- нельзя факты и примеры вырывать из исторического контекста;

-- нельзя смешивать главное и второстепенное, вечное и сиюминутное;

-- нельзя только любоваться победами и забывать об уроках поражений;

-- "наконец, необходима еще особая осторожность по отношению опыта победителя и побежденного: далеко не всегда опыт победителя ведет к правильным выводам и не всегда выводы победителя справедливы; с другой стороны, не всегда опыт побежденного дает материал только для отрицательных выводов и очень часто выводы побежденного являются правильными".

Военно-историческая наука может и должна вовремя предупреждать правителей о той опасности, которая может исходить: -- а)от традиционных недругов государства; -- б)в определенных сходных исторических условиях; -- в)во взрывоопасных регионах.

Сила русской армии всегда была не в технике и вооружении и даже не в солдатах, а в офицерах. "Качество армии зависит от качества офицерского корпуса. В этом смысле офицеры являются краеугольным камнем вооруженных сил". А внутри офицерского корпуса определяющей фигурой является главнокомандующий, который должен быть человеком исключительным.

Нравственный ценз русского война

История нашей армии позволяет выделить наиболее характерные черты русского военного искусства:

-- настойчивое требование обучать войска тому, что нужно для войны;

-- тесное единение между массой армии и ее вождями, которое являются результатом взаимного доверия между начальствующими лицами и их подчиненными и особенно между офицерами и нижними чинами;

-- способность русских воинов всех степеней и различных рангов к самостоятельности, к проявлению частного почина;

-- свободное отношение в форме, отсутствие преклонения перед ней, отсутствие приверженности к шаблону;

-- сильно развитое чувство взаимной выручки;

-- признание того, что главным орудием войны всегда был и навсегда остается человек;

-- не превзойденная доблесть наших войск;

-- стремление вынести борьбу из пределов своего отечества, вследствие чего стратегия наша преимущественно была наступательной;

-- в бою решающее значение у нас придавали рукопашной схватке, удару в штыки. Однако, национальные наши особенности не отрицают и значения огня и не заставляют пренебрегать им.

Сущность традиционной русской национальной военной доктрины-- это преобладание духа над материей.

Ее основы были и будут: в области устройства вооруженной силы -- самобытность, преобладание качественного элемента над количественным ("не множеством побеждают").

В области воспитательной -- религиозность и национальная гордость ("мы русские -- с нами Бог!"), сознательное отношение к делу ("каждый воин должен понимать свой маневр"), проявление частной инициативы на низах ("местный лучше судит... я -- вправо, должно влево -- меня не слушать"), способствование этой инициативе на верхах ("не входить в подробности ниже предположения на возможные только случаи против которых разумный предводитель войск сам знает предосторожности -- и не связывать рук"). В области стратегической -- "смотрение на дело в целом". В области тактической-- "глазомер, быстрота, натиск", использование успеха до конца ("недорубленный лес вырастает"). А венец всему -- победа, победа "малою кровью одержанная".

Не менее ценными в боевой опыте наших полководцев являются экономия духовных сил войск в подготовительный период боя и крайнее напряжение в кризисе боя (решительный период боя), а также ориентация в боевой практике не на убиении неприятельских войск, а в убиении их духа.

Национальные черты русских военачальников:

-- бережное отношение к самолюбию подчиненных (ни на словах, ни в приказах не позволяли они себе и тени того глумления, того издевательства над офицерами, какое с такой любовью и прибавлением самых плоских острот стало широко практиковаться в позднейшее время);

-- непреклонная воля наших генералов, инициатива и стремление к взаимной поддержке (не могли их поколебать и устрашить ни превосходные силы врага, ни присутствие на поле сражения самого Наполеона, что так убийственно действовало на дух и волю генералов других армий);

-- высокие нравственные качества;

-- удивительное понимание своего долга, благородный и неустрашимый дух, их горячее желание победы, заставлявшее молчать все личные чувства, уверенность в своих войсках (и если каждый из этих генералов в отдельности и думать не может равняться с Наполеоном, то общая их совокупность грозна даже гению; даже гению оказалось невозможным справиться с той армией, где ошибки одного генерала тотчас бросались исправлять другие, где для выручки всех из критического положения всегда находился один, готовый жертвовать собою);

-- глубочайшая прозорливость и личное мужество (как тут не отдать должное мужеству и прозорливости М. Кутузова: "Действия его -- все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1)напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2)победить их и 3)изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска". Ни гнев Александра I, ни козни людей из его окружения, ни соображения его военных товарищей -- полководцев, -- ничто не могло поколебать его).

Секрет успеха русских полководцев -- это удачное сочетание (сплав) целого ряда социальных и политических условий, природных факторов и национальных свойств личности.

-- Во-первых, все они, как правило, приобщались к военному делу в раннем возрасте (от 10 до 14 лет, а иногда и ранее). Элитарное воспитание и образование, впечатления этого возраста оказывали самое неизгладимое воздействие на душу будущего воина.

-- Во-вторых, все они прошли школу войны и обрели боевой опыт во многих походах и сражениях. Другими словами, основное постижение военной науки и становление боевого характера происходило на поле брани. Многие полководцы и флотоводцы России имели разностороннюю подготовку и стремились принять участие во всех крупных начинаниях своего времени.

-- В-третьих, у многих полководцев и военачальников были выдающиеся учителя (Петр Великий, Потемкин, Румянцев, Суворов, Кутузов, Ермолов, Скобелев и др.). У них можно было не только научиться как воевать, но и в их лице обрести пример для подражания.

-- В-четвертых, выдающиеся полководцы имели зачастую разумных правителей, которые не только не вмешивались в их военные дела, но и всячески поощряли творческую инициативу (особенно ярко в этой области показали себя Петр Великий и Екатерина II).

-- В-пятых, военные успехи, личные подвиги, заслуги перед Россией щедро вознаграждались. Умные и прозорливые правители России умели ценить победу русского оружия и личный вклад полководца.

-- В-шестых, сильным стимулом полководцев к активности в бою и в войне в целом служила система социального возвышения полководца, приобщение к важнейшим делам государства Российского. Да и сами русские полководцы нередко предлагали правительству весьма ценные идеи.

-- В-седьмых, в силу частых войн, военных столкновений, боевых походов проходил естественный отбор -- лучшие, как правило, выдвигались вперед, а посредственности уходили в сторону. Война, как жесткий экзаменатор, ставила каждого на свое место. Даже попавшие в опалу полководцы привлекались для ведения боевых действий, несмотря на недовольство или неприязнь к ним сановных лиц и даже первых людей государства.

-- В-восьмых, великие государи умели находить себе достойных помощников (таковыми, прежде всего, были Иоанн III, Петр Великий и Екатерина II). Их они искали везде и не ограничивали круг своего поиска только столицей: умные государи не стеснялись брать на первые роли в армии и на флоте лиц незнатного происхождения, памятуя о том, что не род, а истинные заслуги и дарования надо ценить и использовать должным образом.

-- В-девятых, русских полководцев всегда отличало умение принять ответственное решение без оглядки на вышестоящих лиц, включая и царя. Это не только развязывало им руки в боевой обстановке, но и повышало силу личной ответственности перед государем и Россией. Интересы государственные (благо России) выдающиеся полководцы ставили выше военного успеха и личного благополучия. Так мог поступать только горячий патриот своей Родины, благородный душой, мужественный человек. Чувство личной сопричастности к великому делу нередко подкреплялось именными указами государя в адрес полководца, чествованием победителя, воздаянием ему особых почестей, льгот и привилегий со стороны царственной особы.

-- В-десятых, беспредельная и горячая любовь к Родине, ее гражданам, братское и товарищеское отношение к подчиненным, готовность во имя блага России пожертвовать всем, в том числе и собственной жизнью.

Ратные традиции Русской Армии

-- Без колебаний идти в бой, не дрогнув перед опасностью и смертью. (Д. Дохтуровс радостью, совершенно больной несется защищать Смоленск, говоря: "Лучше умирать в поле, чем в постели").

-- Умело воевать и уметь достойно умереть. (Я. Кульневу в сражении под Клястицами ядро оторвало обе ноги; он упал и сорвал с шеи своей крест Св. Георгия, бросил окружившим его, сказав им: "Возьмите! Пусть неприятель, когда найдет труп мой, примет его за труп простого, рядового солдата, и не тщеславится убитием русского генерала".

-- Установка на бой и победу в бою: не бежать от врага, а искать его. (Екатерина Великая писала П. Румянцеву на его донесение о превосходстве сил турок: "Римляне никогда не считали врагов, а только спрашивали, -- где они?" И результатом этой мысли явилась блестящая Кагульская победа, одержанная 17-ю тысячами русских против полутораста турок).

-- Постоянная бдительность. (Еще Владимир Мономах в своем "Поучении" говорил: "На войну выходя, не ленитесь, не полагайтесь на воевод; ни питью ни еде не потворствуйте, ни сну; сторожевую охрану сами наряжайте, и ночью, расставив воинов со всех сторон, ложитесь, а рано вставайте; а оружия снимать с себя не торопитесь, не оглядевшись, из-за лености внезапно ведь человек погибает").

-- Необыкновенное благородство, умение подавить в себе честолюбие в минуты опасности для Родины (В 1813 году, после смерти Кутузова, Главнокомандующим назначается гр. Витгенштейн. Три старших генерала обойдены этим назначением, но беспрекословно, без единого звука неудовольствия подчиняются младшему").

-- Частная инициатива, взаимовыручка в бою. (Нельзя не упомянуть о выдающемся поступке Дохтурова, который 14-го декабря, имея категорическое приказание корпусного командира отступать, сам вернул уже с марша дивизию и никого не спрашивая, вступил в жестокий бой с двойными силами французов, при одном только известии, что вблизи отряд другого корпуса находится в опасности").

-- Верность присяге, отсутствие всякой мысли об измене, плене и т.п. (Примеров тому множество. Один из них касается майора Юрлова, начальника инвалидной команды, которого Пугачев хотел переманить на свою сторону, а за категорический отказ майора повесил его).

-- Личное мужество, отсутствие боязни перед вышестоящим начальником (Так, например, кн. Голицын, дважды отбитый при штурме Шлиссельбурга, получил категорическое приказание Царя немедленно отступить от стен крепости, иначе голова его завтра же слетит с плеч, не убоялся ответить, что завтра его голова во власти царской, а сегодня она ему еще сослужит службу, и третьим приступом взял крепость").

ПОУЧЕНИЯ, ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЯ, предречения РОССИЯНАМ

"Помни войну" .

"Укреплять армию следует с героической поспешностью".

"Источник наших поражений находится, прежде всего, в плохой военной школе.

Слишком она сделалась книжной и теоретической".

Боевой опыт Русской Армии обязывает нас обратить внимание на следующие реалии в деле нынешней подготовки офицерских кадров России:

-- 1)военно-учебные заведения сегодня не имеют достаточно прочного и надежного "фильтра" для отбора в офицеры (именно с надлежащей духовной, волевой, интеллектуальной и физической составляющей);

-- 2)наши военные школы продолжают фактически игнорировать необходимость развития "духовной упругости" будущих офицеров, ломают волевые характеры, а благородные души и помыслы своих воспитанников обращает к рутинным и мелочным задачам армейского (флотского) быта; особенно пагубно действует (в смысле духовности и волевой воспитанности) начальный этап обучения (первый год пребывания в военно-учебном заведении);

-- 3)очень часто в процессе подготовки офицерских кадров теряется драгоценное время, упускается самый благоприятный момент в их развитии и формировании боевого характера и офицерских добродетелей. Потери времени достигают 30 -- 40%. М. Драгомиров предупреждал: "Не терять ни одной минуты, использовать каждый шаг в интересах учебы, никогда не расставаться с мыслью о бое -- основной закон командирского поведения";

-- 4)первичными наставниками будущих офицеров являются незрелые в духовном отношении, слабые знаниями и опытом (в житейском плане и служебной подготовке) офицеры, которые являют курсантам образец (пример), далеко отличающийся от понятий офицерской чести, достоинства, профессиональной компетенции и т.п.;

-- 5)в процессе обучения военно-учебные заведения теряют, как правило, лучших из тех, кто поступил для подготовки в офицеры; уходят лучшие, не выдерживая рутины, солдафонства, мелочной придирчивости, психологического, интеллектуального обезличения и т.п.;

-- 6)индивидуальные особенности воспитуемых курсантов не развиваются, а притупляются и подгоняются под некие усредненные "стандарты"; одаренные и талантливые вынуждены идти в "общем строю" вместе с теми, кто не подает никакой надежды как будущий офицер; время, деньги и силы тратятся нерационально и глупо;

-- 7)вместо того, чтобы "учить тому, что необходимо для боя и победы", военно-учебные заведения подстраиваются под требования Госстандарта, соображения "общего" (гражданского) развития, частные интересы науки и т.п.; военная школа России все больше "огражданивается", т.е. теряет свой военный облик, воинский дух и военную направленность, становится "гасильником любви к военному делу";

-- 8)воспитание, которое "должно быть поставлено выше образования" (М. Драгомиров), носит формальный характер и зачастую (вольно или нет) направляется против развития воинского духа, порядочности и честности, инициативы и самостоятельности, патриотизма и преданного служения России; Кодекс офицерской чести, основанный на идеях Петра Великого, Суворова, Драгомирова и других выдающихся русских офицеров неизвестен не только курсантам, но и их наставникам -- офицерам и педагогам;

-- 9)богатое духовное наследие Русской Армии не входит в арсенал педагогических средств многих военно-учебных заведений; духовная "пустота" заполняется разного рода западными учениями и досужими рассуждениями духовно незрелых личностей из числа начальников и педагогов; это ведет к искажению духовных идеалов, отхода от национальных традиций и ориентировке на западные образцы поведения и деятельности, которые входят в противоречие с русскими национальным военным духом, отеческим пониманием воинской доблести и добродетели, места и роли офицера в русском обществе, его апостольской и миссионерской деятельности;

-- 10)в самостоятельную офицерскую жизнь бывшие курсанты, как правило, выпускаются с набором "книжных знаний", массой обременительной информации, неполным и искаженным представлением о войне, армии, вооруженной защите Отечества, долге и чести офицера, незнанием и неумением работать с людьми, искаженным представлением о руководстве и лидерстве.

-- 11)войсковые части, призванные бережно и заботливо относиться к поступающим в ее среду молодым офицерам, встречает их нагромождением мелких и унизительных поручений, не помогает достойно вступить в строй, а осложняет период адаптации;

-- 12)на начальном этапе офицерской службы теряются те немногие выдающиеся лица, которые надеялись расправить "крылья" на самостоятельной работе, но не смогли подняться над рутиной, обыденностью и мелочностью быта и службы.

История объективно высоко ставит роль гуманитарных дисциплин в деле подготовки офицерских кадров.

Но настало время сказать: хватит заниматься абстрактным просветительством, нужно осуществлять серьезное гуманитарное образование военных кадров.

Прежде всего, необходимо:

-- 1)ввести курс политических наук, реально помогающих обучаемому разбираться в вопросах общественной жизни и политики;

-- 2)возвести законоведение в ранг основных наук и дать им серьезную базовую основу;

-- 3)создать цикл дисциплин управления, дающих не разрозненные, схоластические знания из области психологии, педагогики, социологии, а системные знания и практические навыки;

-- 4)разработать цикл духовных дисциплин, призванных стать основой для развития самосознания, чувства собственного достоинства, правильного понимания долга, ответственности, добра и зла и других важных духовных реалий.

Историческая наука всегда имела особую роль в развитии военного дела

Сегодня военно-историческая наука должна:

-- а)превратиться в мощный фактор обеспечения безопасности страны (следовательно, нужно привести в состояние боевой готовности весь необходимый военно-исторический арсенал безопасности);

-- б)на основе ее данных (с учетом исторического опыта) следует подходить к решению кардинальных вопросов нашей национальной безопасности, военной реформы, главного вопроса Вооруженных Сил -- офицерского вопроса. работающий на России нужен специальный ЦЕНТР НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ, основе долгосрочной программы, подчиненной национальным интересам страны.

Лучшие умы государства должны найти в этом Центре достойное применение.

Только такой государственный центр будет в состоянии выработать основу надежной военной политики России.

0x01 graphic

Гай Марий на развалинах Карфагена.

Художник Джон Вандерлин

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 30/11/2014, изменен: 30/11/2014. 73k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 6 штук.	Ваша оценка:
Аннотация: "Суворов всегда войскам говорил правду о противнике"...

Каменев Анатолий Иванович "Рядовому - храбрость, офицеру - неустрашимость, генералу - мужество".

Каменев Анатолий Иванович
"Рядовому - храбрость, офицеру - неустрашимость, генералу - мужество".