ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. "Самое худшее на войне ни на что не решаться"...

"Самое худшее на войне ни на что не решаться"...

Наполеон

Потеря мужества во все времена и при всяком состоянии военного дела и цивилизации приводила и будет приводить народ к ничтожеству.

ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА РОССИЙСКОГО

Мысли на будущее...

0x01 graphic

Восход солнца вместе с колесницей Аполлона (1672)

Шарль де Лафосс.

ЧТОБЫ ПОДЧИНИТЬ СЕБЕ ВОЛЯ ПРОТИВНИКА,

НАДО ПОТРЯСТИ ЕГО НРАВСТВЕННЫЕ СИЛЫ

Из кн. П. Изместьева

-- ИЗМЕСТЬЕВ Петр Иванович (1873-?). Полковник Генерального штаба. Получил образование в классической гимназии, Казанском пехотном училище и Академии Генерального штаба. Офицерскую службу начал в 1893 в 89-м пехотном Беломорском полку. Служил старшим адъютантом штаба пехотной дивизии и армейского корпуса, обер-офицером для поручений при штабе Варшавского военного округа. Участник русско-японской войны 1904-1905 В 1909 -начальник строевого отдела штаба Варшавской крепости. Работа: "Из области военной психологии" (Варшава, 1907)

Чтобы подчинить себе волю противника, чтобы потрясти его нравственные силы, нужно самому проникнуться решимостью добиться успеха, не взирая на все опасности, представляемые войной и боем.

Как бы совершенны не были пушки и ружья, но если начальники и подчиненные не прониклись этим, они не извлекут из средств борьбы всей их силы.

Отсюда ясно, что чем совершеннее техника, чем смертоноснее средства борьбы, тем нравственный элемент приобретает все большее и большее значение, ибо побеждает тот, кто способен выдержать наибольшее нравственное напряжение.

Побежденным становится тот, в сознании которого начинает крепнуть мысль о бесполезности дальнейшего сопротивления.

Именно этим моментом, а не числом потерь, определяется его поражение, не числом потерь, нанесенных в бою, доходящим иногда до полного уничтожения той или другой части вооруженных сил борющихся сторон.

Числом потерь некоторые исследователи измеряют коэффициент нравственной упругости той или другой армии т.е. они пытаются определить, в какой мере она способна противостоять пробуждению инстинкта самосохранения.

Обычно в курсах тактики вопрос о потерях трактуется, как показатель мощности и смертоносности тех или иных орудий борьбы. Подробно разбирается калибр орудий, число выстрелов в минуту, настильность, меткость, скорострельность, пробивная способность пуль, но свойствам человека, которому дано в руки то или другое оружие борьбы, уделяется слишком мало внимания, слишком мало вникают в сложные его душевные переживания.

Оружие всех армий мало отличается друг от друга, так как техническое его усовершенствование обосновано на данных науки, а всякая наука -- интернациональна.

Секрет какого-либо изобретения остается ныне не долго секретом, ибо на какое-нибудь сверхорудие одной армии отвечают сверхорудием в другой, отличающимся лишь деталями устройства, а не основной сущностью.

Свойства же стрелков, свойства людей, которым дано в руки оружие, различны не только в армиях различных государств, но и в армии одного какого-либо государства, ибо однородных элементов по расе нет ни в одной армии мира.

Но люди одной расы отличаются друг от друга по классовым признакам, по темпераменту и характеру.

Флегматичный англичанин подпускает на самую близкую дистанцию врага и бьет его спокойным метким выстрелом.

В труде, изданном при содействии Германского Генерального Штаба, "Бои у Ипра и на Изере" мы находим сетования немцев на то, что англичане расстреливали их с короткого расстояния, несмотря на все попытки вызвать более раннее открытие ими огня.

Французы более нервны в огне, чем немцы и, вероятно, под влиянием этого стал модным и у нас их афоризм "одна пуля убивает, выпускайте эту именно пулю".

Русский солдат старой армии, как и красноармеец новой армии впечатлительны, а турки и китайцы в стрельбе паничны.

Конечно, все это может быть до некоторой степени устранено соответствующим обучением и воспитанием, скрещиванием племен и рас, но все-таки основные свойства характера имеют большое значение.

В мировой войне приходилось наблюдать меткий спокойный огонь альпийских стрелков (немцы) и, наоборот, беспорядочный огонь поляков, чехов и, особенно, русин: конечно, у первых большое влияние оказывали на ведение огня условия их жизни, но все-таки не все они комплектовались горными жителями.

Все это дает право высказать положение, что результаты стрельбы зависят не только от баллистических свойств оружия, не только от степени обученности стрелка, но и от его психологических и физиологических особенностей.

Из моих слов, конечно, нельзя вывести заключение, что можно оставаться с кремневым ружьем, когда противник вооружен магазинкой или довольствоваться магазинкой, когда противник широко снабжен автоматами.

Веру в мощность, надежность своего оружия надо признать одной из данных повышающих моральное состояние войсковой части в целом.

Много раз приходилось слышать до мировой войны мнение, что германская армия превосходила русскую своим вооружением и мнение это получало широкое распространение в толще армии.

На самом деле это превосходство было только количественное, а не качественное.

Немцы ныне признают, что наша артиллерия действовала превосходно.

Мы не верили в самих себя, не верили в свое оружие, находясь под гипнозом преклонения перед силою немцев.

При одинаковом вооружении перевес будет всегда на стороне указываемого мною фактора, т.е. морального элемента.

Материальные результаты в смысле потерь не являются сами по себе показателем победы, ибо победитель иногда несет гораздо большие потери, чем побежденный.

Каждому из нас хорошо известно крылатое, но вместе с тем не лишенное глубокого значения выражение "пиррова победа".

В этом отношении красноречивее всего подтверждают высказанное мною следующие статистические сведения.

-- "Цорндорфское сражение" (1852) А. Коцебу.

Под Цорндорфом победители русские понесли 50% потерь, а побежденные пруссаки 37,5%; под Асперном французы -- 49,3%, австрийцы -- 31,1%.

Но при полном разгроме % потерь увеличивается за счет пленных т.е. тут играет роль поражение в сознании.

-- Наполеон в битве под Аустерлицем .Франсуа Жерар.

Под Аустерлицем Наполеон разгромил русских, взяв 15 тыс. пленных; русские несут потери 33%, а французы всего 10,5%.

Еще более поразительные цифры дал Седан, где победители -- немцы понесли всего 5% потерь, а французы 42%, потеряв 170.000 убитыми и ранеными и 21.000 пленными.

Победа прежде всего --психологический акт, так как на войне в целом и в бою в частности, обе стороны идут одна на другую, стремясь одержать верх.

Вперед их двигает желание победить, но в тоже, время в них пробуждается инстинкт самосохранения, который начинает их тянуть не вперед, а назад.

Тот и будет побежден, у которого инстинкт самосохранения в его оборонительной форме, т.е. страх, возьмет верх над желанием победить.

Что же служит причиной возникновения страха?

Несомненно, не потери только, а само уже представление о них, т.е. представление об опасности.

Военная история показывает, что иногда войска повертывают назад, потеряв горсточку людей, а иногда идут вперед и побеждают с 75% потерь.

Из военной же истории мы можем почерпнуть весьма интересные данные, что % потерь с течением времени уменьшается.

В труде Отто фон Берндта "Число на войне" помещена очень наглядная диаграмма потерь ранеными и убитыми в следующих войнах:

Силезская война	1741 -- 1763 г.	17 %
Наполеоновские войны	1800 -- 1815 г.	15 %
Русско-польская	1831 г.	16 %
Итальянская	1848-1849 гг.	3 %
Венгерская кампания	1849 г.	1,5 %
Крымская война	1854 -- 1855 г.	14 %
Австро-прусская	1866 г.	8 %
Франко-прусская	1870-1871 г.	9,5 %

Точных сведений о потерях в русско-японской и в мировой войнах, а равно в гражданской под рукой не было, хотя по последним двум сведении точных в печати еще не появлялось.

Если принять во внимание, что техника военная, по мере развития общей техники, неустанно прогрессирует, то приходится придти к заключению, что процент потерь не увеличивается, а уменьшается и происходит это от того, что рукопашные бои становятся реже, а они-то, главным образом, и давали массовые потери.

Конечно, широкое развитие химической войны даст те же массовые потери, но одно огнестрельное оружие наносит большие потери только относительные, но не массовые.

С другой стороны, хотя техника и дает нам в руки лучшее оружие, но психика человека не всегда позволяет ему использовать в полной мере лучшие его свойства.

Картина боя со свистом пуль, рокотанием пулеметов, ревом снарядов и их страшными разрывами, видом изувеченных, убитых настолько влияет на все существо человека -- бойца, что в нем властно начинает говорить инстинкт самосохранения.

Вот в силу чего стрельба в бою имеет мало общего со стрельбой мирного времени. До некоторой степени эти данные оказывают меньшее влияние при вооружении пехоты автоматическими ружьями, с переносом центра тяжести боя на легкий пулемет, но только до некоторой степени, так как ни автомат, ни легкий пулемет сами не ведут огня, а ведет его тот же человек, подверженный, как и при вооружении простым ружьем (однозарядным или магазинным), влиянию эмоций, но при этом, чем совершеннее оружие, тем большего спокойствия требует оно для более или менее меткой стрельбы.

<...>

Эмоция страха. Самосохранение, как результат охватившего человека страха. Как сказывается страх на стрельбе в бою.

<...>

Инстинкт самосохранения, порождающий страх, зависит от темперамента и характера человека и в момент боя он зависит от физиологического и психологического состояния своего больше, чем от потерь.

Страх, о котором мало говорят тактики, играет весьма важную роль во всех видах боевой деятельности.

Каждый начальник должен уметь в нем разбираться, а не считать его только позорным для каждого военнослужащего явлением.

<...>

Страх вызывается преимущественно наличным состоянием угнетенности, как началом или предвкушением чего-то большого в будущем.

Иногда страх вызывается не неизбежным, а только возможным или вероятным несчастьем или опасностью. Особенно часто причиною страха бывает новое -- то, что испытывается в первый раз.

<...>

С психической стороны страх представляет одну из форм пассивного страдания. Сильный страх на некоторое время совершенно подавляет организм и является одним из самых ужасных страдании.

0x01 graphic

"Запорожские казаки пишут письмо турецкому султану"

И. Е. Репин, 1880 год

-- "Великие снега и морозы познобили татар; а остальных "казаки добивали",-- так говорит Царственная книга.

Страх имеет специальную особенность, заключающуюся в том, что в нем сильное угнетение сопровождается сильным возбуждением, но вредная сторона страха кроме страдания, состоит в том, что при его помощи нельзя вызвать больших и настойчивых усилий, нельзя побудить к исполнению какого бы то ни было долга, так как потеря сил несовместима ни с каким напряжением.

Влияние страха на ум весьма значительно и даже отчетливо заметно.

Так как внимание сосредоточивается на восприятиях, то впечатления от объекта чувства и от той обстановки, в которой оно переживается, получают необыкновенную силу.

Страх придает особенно большую силу навязчивым идеям и угрожающая опасность овладевает всеми мыслями.

С другой стороны, так как страх является результатом неизвестных нам перемен в нашем органическом состоянии, то он появляется без всяких представлений, не вызывается ими, но сам подыскивает их.

В силу этого некоторые психологи полагают, что причина страха не всегда заключается в ожидании будущих страданий, несчастий, т.е. в общем в ожидании грозящей опасности.

Не оспаривая этого положения вообще, я все-таки позволяю себе высказаться, что в военной среде представление о грядущей опасности неизбежно порождает страх у одних в большей, а других в меньшей степени.

В военной среде вне боя мало кто думает об опасности, соединенной с боем, ибо каждый из нас отправляется на войну, не задумываясь над тем, что он может быть убит. Но с другой стороны боевые условия, все условия нашего военного бытия настолько начинают влиять на человека, что он всецело подпадает под власть одного только представления об опасности.

<...>

Тысячи, так называемых "палечников", отстреливают себе пальцы, рубят их, вырывают зубы, растравляют раны, чтобы уйти из боя или, чтобы, уйдя, не возвращаться вновь в строй.

Это явление начало принимать в мировой войне настолько грозный характер, что были установлены самые суровые наказания, т.е. полевой суд с высшей мерой наказания.

<...>

Стрелок, которым овладел страх в самом уже бою, не отстреливает пальцев, не ранит себя в руку, а открывает беспорядочную стрельбу.

Но почему же стрельба его становится беспорядочной?

Да потому, что у него расширяется зрачок, он не видит более мушки или видит ее весьма смутно.

Он целится, но не дает себе отчета, в кого целится, в кого стреляет.

Это положение справедливо не только по отношению к винтовке, но и к автомату, и к пулемету, при чем в отношении последних такое состояние автоматчика или пулеметчика влечет колоссальнейшую трату патронов.

Если эмоция усиливается, то стрелок стреляет безразлично куда и даже не прикладывая приклада к плечу. Быть может вот в этом-то последнем современное оружие пехоты дает известный плюс.

При такой степени эмоции, пули стрелка летят, куда попало: вверх, в сторону, в своих.

Нельзя не призадуматься над тем, что эту опытную данную надо очень и очень учитывать при современном групповом бое, к чему я вернусь впоследствии.

Стрелок, охваченный страхом, стреляет, не слушая ни команд, ни свистков, ни приказаний, и не слушает их потому, что он их не слышит в силу ослабления слуха.

Вследствие иннервации мышц, он надавливает на спуск, дергает, пули дают рикошеты, но он стреляет. Этим объясняется, почему на близких дистанциях огня атакующий иногда нес меньше потерь, чем на средних: объясняется это тем, что атакующий внушил страх обороне, у которой винтовки поднимаются тем выше, чем ближе к ней подходит атакующий.

С чисто технической точки зрения подобное положение может показаться абсурдным, ибо до 700 шагов поражаемое пространство больше дистанции огня, меткость должна быть больше, чем на средних и т. д.

Это совершенно справедливое положение, если мы его выводим из полигонных опытов, стреляя по декоративно расставленным мишеням, которые в нас не стреляют, но оно совершенно меняется, когда мы очутимся вместо полигона или стрельбища в действительном бою.

Градации эмоции страха. Происхождение страха. Страх свойственен каждому человеку в большей или меньшей степени (Скобелев).

Эмоция страха имеет свои известные градации.

Первичной будет та, когда мы не пытаемся ни преодолеть предстоящей нам опасности, ни избежать ее, но еще сомневаемся, насколько она может остановить нашу деятельность.

Вторая ступень, когда мы уже сознаем неизбежность опасности и ее беспредельность в отношении всех наших жизненных стремлений, словом, когда она неизбежно грозит нашей жизни.

Наконец, третья ступень -- это ужас, когда человек не сомневается ни в своем полном бессилии, ни во всемогуществе и неизбежности опасности, когда человек, ни активно, ни пассивно не пытается уже избежать ее, а покорно, почти, полубессознательно ждет ее.

<...>

...Чувство страха свойственно каждому, но преодолеть его можно легче при сильной, крепкой и закаленной физической системе.

Сильный организм с крепкими нервами физически обусловливает мужество, так же как слабость и неврастения, физически предрасполагает к угнетающим чувствам. Поэтому все, что будет предпринято с целью физического укрепления -- физические упражнения всякого рода, гимнастическая тренировка, игры и спорт -- будет способствовать ослаблению эмоции страха. И, наоборот, расслабление, изнеживание будет ее увеличивать.

Несомненно, что на ряду с этим должно идти повышение общей культурности человека, так как физически сильный, но мало развитой человек поддается скорее чувству страха, чем обладающий, может быть, менее сильным организмом физически, но более культурный.

Наглядный пример этому мы найдем, если сравнить русского солдата в мировой войне с немецким.

Многое зависит от того, кто больше способен сохранить внешнее спокойствие, чтобы не выдать охватывающего его страха.

"Генерал М. Д. Скобелев на коне"

Н. Д. Дмитриев-Оренбургский, (1883)

Художник Верещагин в своих воспоминаниях о войне 1877 -- 1878 г.г. приводит чрезвычайно интересный разговор со Скобелевым. т.е. начальником, который во мнении большинства был чужд даже намеку на какое-либо проявление страха:

"Глупо верить тому, -- говорил Скобелев, -- что я всегда храбр, что я ничего не боюсь. Должен вам откровенно сознаться, что я -- большой трус, но показывать этого я не имею права".

Верещагин далее пишет: "Я был удовлетворен тем, что убедился в далеко не безразличном отношении Скобелева к смерти. Я понял, что он умеет лишь скрывать свое настроение. Теперь я окончательно убедился, что нет ни одного человека, который под огнем мог бы оставаться спокойным".

<...>

Когда наше сознание определяет пределы страха, то сейчас же возникает стремление от него избавиться. Могут быть случаи, когда это стремление перерождает страх в гнев, т.е. создается переход из пассивного решения уйти от опасности в активное, т.е., что иногда отступающий вдруг переходит в наступление.

<...>

Чувство смелости -- показатель сознания своей силы. Как проявляется оно в физиологическом отношении. Отрицательная сторона смелости. Гражданское мужество. Уверенность, сомнение и упадок духа.

Еще Аристотель противопоставлял страху чувство смелости.

Несмотря на то, что смелость присуща каждому человеку, мы, в большинстве случаев, замечаем ее тогда, когда, она, будучи подавлена страхом, начинает вновь возникать. Коли страх отнимает у нас силы, то смелость является, прежде всего, показателем сознания своей силы.

Это чувство силы ощущается в процессе развития, как телесной, так и духовной организации. Влияние этого чувства на волю обусловливается особенной тесной связью его с активным состоянием организма. Это чувство располагает нас к активности не только потому, что оно представляет собою удовольствие, но и, благодаря своему непосредственному влиянию на активную сторону нашего существа.

Это легко проследить и в чисто физиологическом отношении. Мускулы наши напрягаются, мы выпрямляемся, голову держим выше, глаза блестят, лицо оживляется, что-то торжественное, легкое и прекрасное проглядывает в каждой черте, в каждом жесте человека.

Эту смелость резец скульптора дивно изобразил в фигуре Аполлона Бельведерского.

Исходя из органического происхождения наших чувств и эмоций, мы можем в нашей военной среде проследить по этой теории возникновение смелости. Сытый солдат смелее голодного, хотя у последнего, если чувство голода слишком возрастает пробуждается чисто животный инстинкт, не разбирающий ни средств, ни приемов его утоления.

Известно также, какое влияние на возбуждение смелости оказывают спиртные напитки, что метко выражено в народной пословице: "пьяному море по колено".

0x01 graphic

Ахилл тянет за колесницей тело сражённого Гектора

Выдача алкоголя перед боем практиковалась в некоторых армиях.

Упоминая об этом, я далек от мысли заниматься проповедью спаивания, я хочу только подчеркнуть органическое происхождение смелости, ибо, алкоголь способствует возбуждению всего нашего организма, и имеет результатом проявление большей смелости.

Как ни велико значение смелости, тем не менее, оно имеет и отрицательную сторону: люди сильные, в силу чистого инстинкта, -- беспечны и не предусмотрительны. Вот почему некоторые психологи полагают, что, если бы у человека и животного не было чувства страха, то едва ли бы существование его было обеспечено.

Отсюда можно придти к заключению, что безумная смелость одинаково гибельна, как и безумная трусость.

Но, если такое положение может быть принято во всякой другой деятельности, то в военной оно совершенно неприемлемо. Несомненно, что безумная смелость у нас иногда прямо необходима, а безумная трусость, безусловно, всегда гибельна.

Для военнослужащего должен быть принят следующий тезис: "не тот мужественен, кто лезет на опасность, не чувствуя страха, а тот, кто может подавить самый сильный страх и думать об опасности, не подчиняясь страху".

Увеличение смелости с духовной стороны может зависеть от двух причин: во-первых, когда мы убеждаемся в возможности преодолеть ту или другую опасность или избежать ее, а, во-вторых, когда мы, подавляя чувство страха, убеждаемся в громадности наших сил. Всякое действие человека, производящее сильное впечатление, возбуждающее внимание, замедляющее или ускоряющее движение других людей, отражается на его силе и увеличивает его смелость.

<...>

Нужно отметить, что психологическое состояние, называемое уверенностью, относится к воле, хотя в него входят элементы и ума, и чувства. В военном деле об уверенности еще более, чем во всякого рода другой деятельности можно судить по тому, как поступает начальник или подчиненный.

Если начальник заявляет, что он вполне готов к началу какой-нибудь операции, а на самом деле в его распоряжениях чувствуется сознание им своей слабости, неподготовленности, то приходится сказать, что он верит в то, сообразно с чем и действует, а не в то, о чем он только говорит. Точно также и подчиненный, готовый на словах на самые смелые предприятия, при получении, наконец, разрешения осуществить их, вдруг идет на попятный, следовательно, в нем нет уверенности, нет и, действительной смелости.

Очень часто наша уверенность определяется силою нашего чувства, т.е. зависит от эмоциональной стороны нашей природы. Чрезвычайно пагубно для нашего военного дела противоположное состояние, т.е. состояние неуверенности и сомнения.

<...>

Такое состояние может помешать нам в достижении наших целей, не говоря о том, что мы переживаем все волнения внутреннего конфликта. Сомнение в своей тягостной, подавляющей форме имеет много общего со страхом, так как все, что вызывает страх, углубляет и состояние сомнения и, обратно, причины, обусловливающие сомнение, усиливают страх.

<...>

Не потому ли Наполеон справедливо говорил, что самое худшее на войне ни на что не решаться.

Существует, быть может, парадоксальный совет "лучше принять плохое решение, чем не принимать никакого".

<...>

Для победы солдат должен не только преодолеть огонь, но и после того сохранить смелость для того, чтобы ринуться на врага для схватки грудь с грудью. В такой схватке берет верх тот, кто выкажет более хладнокровия и ожесточения в одно и тоже время.

В силу этого полезно вспомнить слева Бэкона, что: "крепкие города, богатые арсеналы, пушки и другие военные орудия суть овцы, покрытые львиною шкурой, если нация не отличается естественной храбростью и воинственностью".

См. далее...

Изместьев П.И.

Очерки по военной психологии (Некоторые основы тактики и военного воспитания). -

Пг., 1923.

0x01 graphic

Волхвы. "Три философа" --

мудрецы у входа в грот Картина Джорджоне

"Психея открывает золотой ларец", 1903 Джон Уильям Уотерхаус.

Суворов. "Переход Суворова через Альпы". Суриков Василий Иванович

0x01 graphic

Проводы новобранца, 1879,

Худ. Репин И.Е.

ПИРР (319-273 до н. э.), царь Эпира в 307-302 и 296-273. Воевал на стороне г. Тарента с Римом, одержал победы при Гераклее (280) и Аускулуме (279), последнюю ценой огромных потерь (отсюда выражение - "пиррова победа"). (Прим. авт.-сост.)

На потому ли в древности страх олицетворяли головой Медузы, взгляд на которую обращал человека в камень.

Бэн. Психология. с.58. (Сноски даны в редакции П. Изместьева)

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 26/06/2013, изменен: 26/06/2013. 34k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 11 штук.	Ваша оценка:

Каменев Анатолий Иванович "Самое худшее на войне ни на что не решаться"...

Каменев Анатолий Иванович
"Самое худшее на войне ни на что не решаться"...