ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Каменев Анатолий Иванович
Штрихи к портрету 3

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    А.И. Барятинский, Борис Годунов, Н.М. Бороздин, А.А. Брусилов, А.Б. Бутурлин, Василий III, Василий Дмитриевич, Василий Темный, Василий Шуйский, Василько, Вельяминов, Витгенштейн, Владимир Мономах, Владимир Святой, Волконский, М.С. Воронцов, Всеволод I, Всеволод III, М.М. Голицын, М.Д. Горчаков, И.В. Гурко, Дмитрий Донской, Я.Ф. Долгорукий, Д.С. Дохтуров

А.И. Каменев

Штрихи к портрету. Часть 3

  
   Барятинский Александр Иванович (1815-1879)
   56
   В первые годы своей офицерской службы Барятинский вел рассеян­ный и легкомысленный образ жизни, чем навлек на себя неудовольствие Николая I. Вскоре он отправился на Кавказ -- тогдашнюю "школу характеров". Одним из первых дел, в которых участвовал на Кавказе Барятинский, была экспедиция генерала Вельяминова в верховья реки Абим (1835 г.). В одном из боев во главе сотни казаков молодой офицер бросился в атаку, обратил противника в бегство, но получил ране­ние пулей в правый бок; она оставалась там до конца его жизни. За этот бой Александр Иванович был награжден золотой саблей с надписью: "За храбрость".
   57
   В начале 1850 г. Барятинский подвергся немилости Николая I, не пожелав жениться на предназначавшейся ему царем М.Столыпиной. Отчисленный от командования полком, "богатый жених" решил обез­опасить себя на будущее и передал свои права на владение значитель­ной собственностью младшему брату. Князь ограничил свои светские знакомства, намеренно "опростился" и много времени посвящал изуче­нию вопросов, относящихся к Кавказу, обдумывая способы его оконча­тельного покорения.
   58
   В конце 1850 г. Барятинский был назначен командиром Кавказской гренадерской бригады, а зимой следующего года -- начальником лево­го фланга Кавказской укрепленной линии. В 1851 -- 1853 гг. он провел две экспедиции против Большой Чечни -- главного района действий Шамиля, затратив на их организацию немало сил и энергии. Операции носили резко выраженный наступательный характер. Русские войска впервые за много лет прошли через всю Большую Чечню, оставшуюся после этого похода неприступной лишь с востока благодаря крутому и лесистому Качкалыкскому хребту. Операции отличались малыми поте­рями в людях, что обеспечивалось хорошей разведкой и умелой органи­зацией боевых действий, сопровождались проложением новых дорог и лесных просек, организацией административного управления замирен­ными аулами.
   59
   В июле 1856 г. Александр II, сменивший на прес­толе отца и высоко ценивший Барятинского, назначил его главноко­мандующим и наместником на Кавказ с производством в генералы от инфантерии. С этого момента Александр Иванович получил возмож­ность, действуя со всей энергией, завершить многолетнюю эпопею борьбы России за этот край. При вступлении в должность Барятинский в своем приказе обра­тился к войскам: "Воины Кавказа! Смотря на вас и дивясь вам, я вырос и возмужал. От вас и ради вас я осчастливлен назначением быть вождем вашим, и трудиться буду, чтобы оправдать такую милость, счастье и великую для меня честь. Да поможет нам Бог во всех предприятиях на славу Государя".
   60
   К осени 1858 г. русские полки достигли больших успехов. Большая и Малая Чечня были заняты, и Шамиль вынужден был укрыться в Дагестане. Вскоре с трех сторон на Дагестан нача­лось наступление, и в августе следующего года под личным руко­водством Барятинского у аула Гуниб разыгрался последний акт борь­бы с Шамилем. О его результатах главнокомандующий известил в своем приказе: "Гуниб взят. Шамиль в плену. Поздравляю Кавказ­скую армию".
   61
   В связи с военными реформами 1860 -- 1870-х гг. он вступил в полемику с воен­ным министром Милютиным. "Боевой дух армии, -- писал он Государю, -- необходимо исчезнет, если административное начало, только содействующее, начнет преобладать над началом, составляющим честь и славу воинской службы". Фельдмаршал подверг обстоятельной критике милютинское Положение о полевом управлении войск, указывая на его бюрократический характер. Приведем существенную часть этой пророческой записки. "Зачем учреждения военного времени истекают у нас из учреждений мирных? -- спрашивает Барятинский. Т.к. армия существует для войны, то и выводы должны быть обратными". От военного министра не требуется боевых качеств; он должен быть хорошим администратором. Оттого у нас он чаще назначается из людей неизвестных армии, в военном деле мало или вовсе опыта не имеющих, а иногда не только в военное, но и в мирное время никогда солдатами не командовавших. Впрочем, неудобств от этого быть не может, если военный министр строго ограничивается установленным для него кругом действий. Вождь армии избирается по другому началу. Он должен быть известен войску и Отечеству своей доблестью и опытом"...
  
   Борис Годунов (1598 -- 1605)
   62
   Борис Федорович Году­нов: "...в коем уже зрели и великие добродетели государственные и преступное властолюбие. В сие время ужасов юный Борис, укра­шенный самыми редкими дарами природы, сановитый, благолеп­ный, прозорливый, стоял у трона окровавленного, но чистый от кро­ви, с тонкою хитростию избегая гнусного участия в смертоубийствах, ожидая лучших времен, и среди зверской опричнины сияя не только красотою, но и тихостию нравственною, наружно уветливый, вну­тренне неуклонный в своих дальновидных замыслах.
   63
   ...Хитрый честолюбец Годунов, желая иметь право на благодарность отечества, содействовал уничтожению опричнины, говоря не именем добродетели опальной, но именем снисходитель­ной, непротивной тиранам политики, которая спускает им многое, осуждаемое Верою и нравственностию, но будто бы нужное для их личного, особенного блага, отвергая единственно зло бесполезное в сем смысле: ибо царь не исправился, как увидим, и, сокрушив любе­зное ему дотоле орудие мучительства, остался мучителем!..
   64
   Уже знали редкие дарования Годунова и тем более опасались его: ибо он также умел снискать особенную милость тирана, был зятем гнусного Малюты Скуратова, свойственником и другом (едва ли искренним) Бельского.
   65
   Так действовала внешняя, и мирная и честолюбивая политика России в течение первых лет Феодорова царствования или Годунова владычества, не без хитрости и не без успеха, более осторожно, не­жели смело,-- грозя и маня, обещая, и не всегда искренно. Мы не шли на войну, но к ней готовились, везде укрепляясь, везде усиливая рать: желая как бы невидимо присутствовать в ее станах, Феодор учредил общие смотры, избирая для того воинских царедворцев, спо­собных, опытных, которые ездили из полку в полк, чтобы видеть ис­правность каждого, оружие, людей, устройство, и доносить госуда­рю. Воеводы, неуступчивые между собою в зловредных спорах о ро­довом старейшинстве, без прекословия отдавали себя на суд дворя­нам, стольникам, детям боярским, представлявшим лицо государево в сих смотрах.
   66
   В сих обстоятельствах, благоприятных для величия и целости Рос­сии, когда все доказывало ум и деятельность правительства, то есть Годунова, он был предметом ненависти и злых умыслов, несмотря на все его уловки в искусстве обольщать людей. Сносясь от лица своего с монархами Азии и Европы, меняясь дарами с ними, торжественно принимая их послов у себя в доме, высокомерный Борис желал каза­ться скромным: для того уступал первые места в Совете иным старей­шим вельможам; но, сидя в нем на четвертом месте, одним словом, одним взором и движением перста заграждал уста противоречию.
   67
   Кого великий боярин приглашал в сии дни к своему обеду, тому завидовали гости царские. Все знали, что правитель оставляет Феодору единственно имя царя -- и не только многие из первых лю­дей государственных, но и граждане столицы изъявляли вообще не­любовь к Борису. Господство беспредельное в самом достойном вель­може бывает противно народу. Адашев имел некогда власть над сердцем Иоанновым и судьбою России, но стоял смиренно за монар­хом умным, пылким, деятельным, как бы исчезая в его славе: Годунов самовластвовал явно и величался пред троном, закрывая своим надмением слабую тень венценосца.
   68
   Доселе Годунов блистал умом единственно в делах внешней и вну­тренней политики, всегда осторожной и миролюбивой; не имея духа ратного, не алкая воинской славы, хотел однако ж доказать, что его миролюбие не есть малодушная боязливость в таком случае, где без стыда и без явного нарушения святых обязанностей власти нельзя бы­ло миновать кровопролития.
   69
   В сие время Борис Годунов в глазах России и всех держав, снося­щихся с Москвою, стоял на вышней степени величия, как полный властелин царства, не видя вокруг себя ничего, кроме слуг безмолв­ных или громко славословящих его высокие достоинства; не только во дворце Кремлевском, в ближних и в дальних краях России, но и вне ее, пред государями и министрами иноземными, знатные сановники царские так изъяснялись по своему наказу: "Борис Федорович Году­нов есть начальник земли; она вся приказана ему от самодержца и так ныне устроена, что люди дивятся и радуются. Цветет и воин­ство, и купечество, и народ. Грады украшаются каменными здания­ми без налогов, без работы невольной, от царских избытков, с бога­тою платою за труд и художество. Земледельцы живут во льготе, не зная даней. Везде правосудие свято: сильный не обидит слабого; бед­ный сирота идет смело к Борису Федоровичу жаловаться на его бра­та или племянника, и сей истинный вельможа обвиняет своих бли­жних даже без суда, ибо пристрастен к беззащитным и слабым!"
   70
   Но Годунов еще томился душевным гладом и желал, чего не имел. Надменный своими достоинствами и заслугами, славою и лестию; упоенный счастием и могуществом, волшебным для души самой бла­городной; кружась на высоте, куда не восходил дотоле ни один из подданных в Российской державе, Борис смотрел еще выше, и с дерзким вожделением: хотя властвовал беспрекословно, но не своим именем; сиял только заимствованным светом; должен был в са­мой надменности трудить себя личиною смирения, торжественно унижаться пред тению царя и бить ему челом вместе с рабами.
   71
   Хвалили его ... за ревность искоренять грубые пороки народа. Несчастная страсть к крепким напиткам, более или менее стойкая всем народам северным, долгое время была осуждаема в России единственно учителями христианства и мнением людей нравственных... Имя Годунова, одного из разумнейших властителей в мире, в течение столетий было и будет произносимо с омерзением, во славу нравственно неуклонного правосудия Потомство видит лобное место, обагренное кровию невинных, Св. Димитрия издыхающего под ножом убийц, Героя Псковского в петле, столь многих вельмож в мрачных темницах и келиях; видит гнусную мзду, рукою венценосца предлагаемую клеветникам-доносчикам ...
   72
   Первоначально иноземцев нанимали, главным образом, для службы "в наряде", для занятий инженерным и артиллерийским делом и для комплектования отрядов надежных царских телохранителей (Иоанн Грозный). Из последних, к концу ХVI в. при московском дворе образовалась особая "Иностранная гвардия". Борис Годунов образовал из иноземцев (немцев, шотландцев, поляков, греков и др.) образцовую дружину, причем наемники пользовались особыми льготами.
   Бороздин Н.М.
   73
   Из рапорта генерала Н.М. Бороздина командующему 1-й армией М.Б. Барклаю-де-Толли о сражении при Бородине 7 (19) сентября 1812 г.: "Лейб-кирасирские его величества и ее величества и Астраханский, приведенные мною на левый фланг под коман­дою: 1-й -- шефа полковника барона Будберга, 2-й -- шефа полковника барона Розена, а последний -- полкового коман­дира полковника Каратаева, поставлены были у прикрытия батарей наших под сильным огнем, где, невзирая на ужас­ные выстрелы с неприятельских батарей, защищали оные с отличным мужеством. Неустрашимость их столь была силь­на, что и большая убыль людей и лошадей убитыми и ране­ными не в состоянии была расстроить их рядов, смыкающих­ся каждый раз в порядке. ...А нижние чины в сие жестокое сражение столь были мужественны, что, казалось, решились жертвовать жизнию, и я, к совершению моей обязанности, осмеливаюсь всепокорнейше просить ваше высокопревосходительство о на­граждении их"...
   Брусилов Алексей Алексеевич (1853-1926)
   74
   Алексей Алексеевич Брусилов родился 19(31) августа 1853 г. в Тифлисе. Его отец, генерал-лейтенант Алексей Николаевич Брусилов, состоял тогда председателем полевого аудиториата Кавказской армии. Крестным отцом Алексе был наместник фельдмаршал князь А.И. Барятинский. В июле 1857 г. записью о назначении пажом к высочайшему двору открылся послужной список Брусилова. Пажу не исполнилось тогда и четырех лет.
   75
   Из письма главнокомандующего войсками Юго-западного фронта генерала А.А. Брусилова начальнику штаба Верховного главнокомандующего генералу М.В. Алексееву 5 (18) июня 1916 г.: "...Теперь дело уже прошедшее, но если бы Западный фронт своевременно атаковал, мы бы покончили здесь с противником и частью сил могли бы выйти во фланг про­тивника ген. Эверта. Ныне же меня могут разбить, и тогда наступление Эверта, даже удачное, мало поможет. Повторяю, что я не жалуюсь, духом не падаю, уверен и знаю, что войска будут драться самоотверженно, но есть извест­ные пределы, перейти которые нельзя, и я считаю долгом совести и присяги, данной мной на верность службы госу­дарю императору, изложить вам обстановку, в которой мы находимся не по своей вине. Я не о себе забочусь, ничего не ищу и для себя никогда ничего не просил и не прошу, но мне горестно, что такими разрозненными усилиями компрометируется выигрыш войны, что весьма чревато по­следствиями и жаль воинов, которые с таким самоотверже­нием дерутся, да и жаль, просто академически, возможно­сти проигрыша операции, которая была, как мне кажется, хорошо продумана, подготовлена и выполнена и не докон­чена по вине Западного фронта ни за что, ни про что. Во всяком случае сделаем, что можем. Да будет Господ­ня воля. Послужим государю до конца".
   76
   Телеграмма главнокомандующего войсками Юго-западного фронта генерала А.А. Брусилова начальнику штаба верховного главнокомандующего генералу М. В. Алексееву о роли 8-й армии в подготовляемом прорыве 13 (26) мая 1916 г.: "Для нанесения главного удара восьмой армией в соста­ве этой армии к началу операции собирается все, что мож­но было. В случае успеха для развития удара эта армия по воз­можности будет подкреплена 126, 2 Финляндской и 12 пех. дивизиями, но пока не считаю возможным, благодаря сильной растяжке войск фронта, обнажать важное Тарнополь-Волочиское направление и мой левый фланг, так как напор противника на одном из этих направлений может поставить меня в затруднение и в конце концов свести на нет успех 8 армии. Производство частных атак всеми армиями одновременно с главной атакой 8 армии считаю необходимым, чтобы сковать противника и не дать ему возможности усиливаться против 8 армии. О присылке одного корпуса просил, как в виду установленного еще 1 апреля соотношения сил, значительно более выгодного для нас на Северном и Западном фронтах, чем на Юго-Зап., так отчасти и вследствие запроса вашего "какое содействие было бы вам необходимо получить, дабы дать надлежащее развитие удару". К утру 19 мая все будет готово для начала действий. Самую же атаку начну по по­лучении от вас указаний".
   77
   Но первоначальный успех предпринятого Брусиловым летом 1917 г. наступления оказался эфемерным. Германское командование нанесло заранее спланированный контрудар, в результате которого менее чем за полмесяца русские войска оставили почти всю Галицию. Ответственность за поражение была возложена на верховного главнокомандующего -- Брусилова освободили от должности. Этот пост занял генерал от инфантерии Л.Г. Корнилов. Разъясняя причину произведенной замены, газета "Биржевые ведомости" со ссылкой на то, что информация получена от членов Временного правительства, сообщала: "Генерал Брусилов во время событий на фронте не проявил должную высоту, не оказался на высоте своего положения. На выручку явился генерал Корнилов, человек железной энергии, который был признан Временным правительством единственным спасителем армии... Генерал Корнилов не пессимист и не принадлежит к тем людям, которые заявляют, что все уже потеряно". Брусилов поселился в Москве и больше непосредственного участия в боевых операциях не принимал.
   78
   22 мая (4 июня) 1917 г. Брусилов сменил Алексеева на посту верховного главнокомандующего. Еще в марте, когда после победы революции обсуждался вопрос о том, кто из военачальников достоин занять эту должность в новых условиях, председатель Временного комитета Государственной Думы М.В. Родзянко рекомендовал главе правительства Г.Е. Львову Брусилова -- единственного из генералов, совмещавшего в себе "как блестящие стратегические дарования, так и широкое понимание политических задач России". Ореол героя и решительна позиция в отношении продолжения русской армией активных боевых действий, совпадавшая с линией Временного правительства на подготовку наступления, -- определили его назначение.
   79
   В день назначения на высший военный пост в государстве Брусилов писал брату Борису: "Ответственности вообще не боюсь, да и личных целей не имею и славы не ищу, но от всей души желаю и имею лишь одну цель -- спасти Россию от развала, неминуемого в случае проигрыша войны... у меня глубокая внутренняя убежденность, что мы победим и с честью выйдем из этой титанической войны... чувствую... все устроится хорошо. Старое правительство действовало безумно и довело нас до края гибели и это безумие простить ему нельзя. Затхла и невыносимо гнусная атмосфера старого режима исчезла, нужно, чтобы путем революции народилась новая, свежая, свободная и разумная Россия с ее лучезарным будущим. Теперь же Россия больна, но этого пугаться не нужно, ибо ее здоровый организм вынесет эту болезнь, необходимую для ее развития".
   80
   21 июля (3 августа) 1917 г. Брусилов приехал в Москву и поселился с женой в доме N 4 по Мансуровскому переулку на Остоженке. Во время революционных боев в Москве при обстреле артиллерией восставших здания штаба военного округа мортирный снаряд попал в квартиру Брусиловых. Алексей Алексеевич получил тяжелое ранение в ногу и до июля 1918 г. находился на излечении в клинике. Осенью этого года генерал был арестован по подозрению в участии в заговоре против советской власти, организованном английским дипломатом и разведчиком Б. Локкартом, и в течение двух месяцев содержался на гауптвахте в Кремле. Подозрение не подтвердилось -- Брусилов стал жертвой славы своего имени, которое заговорщики упоминали в переписке при обсуждении кандидатуры на роль вождя белого движения, -- и генерал был освобожден.
   81
   30 мая 1920 г. "Правда" опубликовала обращение "Ко всем бывшим офицерам, где бы они ни находились", подписанное Брусиловым как председателем Особого совещания при главнокомандующем, а также его членами А.А. Поливановым, А.М. Зайончковским, В.Н. Клембовским, Д.П. Парским, П.С. Балуевым, А.Е. Гутором, М.В. Акимовым. В обращении содержался призыв "в этот критический исторический момент нашей народной жизни... забыть все обиды... и добровольно идти с полным самоотвержением и охотой в Красную Армию, на фронт или в тыл... и служить там не за страх, а за совесть, дабы своей честной службой, не жалея жизни, отстоять во что бы то ни стало дорогую нам Россию и не допустить ее расхищения, ибо в последнем случае она безвозвратно может пропасть". На этот призыв откликнулись почти 14 тыс. бывших генералов и офицеров. Они добровольно вступили в Красную Армию и внесли свой вклад в ход боевых действий на польском фронте.
   Бутурлин А.Б
   82
   Из журнала военных действий армии А.Б. Бутурлина за 1761 г. о действиях подполковника А.В. Суворова 15 (26) сентября: "...Сражение было, при котором полковник Зорич с гусарами и подполковник Суворов с полковником Поповым 3 эскадрона неприятельские вовсе разбили, гнав­шись даже до неприятельского фронта. Причем побито больше ста человек на месте, в полон взяты артиллерии офицер, которой у генерала Платена на ординарции нахо­дился, драгун 47, а гусар 23 человека. Всего 71 человек и столько же лошадей. С нашей стороны ранено 5 человек казаков и несколько гусар, тож и лошадей"...
   83
   Из реляции главнокомандующего армией генерал-фельдмаршала А.Б. Бутурлина императрице Елизавете о поражении прусских войск под Кольбергом. 15 (26) октября 1761 г, дер. Старгард: "...Обоз, которой прикрывал полковник Клейст с коман­дою двух тысяч человек, атакован был в первой день сего месяца при местечке Голнау подполковником Сербского полку Текеллием и майором Филиповичем с такою храбростию, что хотя оба они не имели более гусар и казаков как только 700 человек противу двутысячного числа неприяте­лей, однако ж оной в бегство обращен, оставляя весь свой обоз и пленных до 60 человек с одним офицером, причем одних бомб и ядер более 10.000 в добычу получено, умалчи­вая, что как самим неприятелем, так и нашими войсками великое множество нагруженных фур сожжено".
   Василий III (1505 -- 1533)
   84
   В похвальном слове Василию так описаны дела и свойства его: "Сей государь добре правил хоругвями отечества, твердо укоренного Богом, подобно вековому дереву; всегда благославляемый успехом, всегда спасаемый от врагов видимых и невидимых, покорял страны мечом и миром, а в своей наблюдал правду, не усыпляя ни умом, ни сердцем; бодрствовал над душами, питал в них добродетель, гнал злобу, да не погрязнет корабль великой державы его в волнах беззакония! Душа царева светилась яко зерцало, блистая в лучах Божественной премудрости. Мы знаем, что государь естеством телесным равен людям; но властию и подобен ли Богу Единому? Неприступен во славе земного царствия... Царь истинный царствует над страстями, в венце святого целомудрия, в порфире закона и правды. Таков был великий князь Василий, правитель велеумный, наказатель добродетельный, истинный кормчий, образ благости, столп твердости и терпения; защитник государства, отец вельмож и народа, мудрый соглагольник духовенства" ... Он шел путем, указанным ему мудростью отца, не устранился, двигался вперед шагами, размеренными благоразумием, без порывов страсти, и приближался к цели, к величию России, не оставив преемникам ни обязанности, ни славы исправлять его ошибки; был не гением, но добрым правителем; любил государство более собственного великого имени и в сем отношении достоин истиной, вечной хвалы, которую не многие венценосцы заслуживают. Иоанны III творят, Иоанны IV прославляют и нередко губят; Василии сохраняют, утверждая державы, и даются тем народам, коих долговременное бытие и целость угодны Провидению.
   Василий Дмитриевич (1389 -- 1425)
   85
   Три предмета долженствовали быть главными для политики государя московского: надлежало прервать или облегчить цепи, возложенные ханами на Россию, -- удержать стремление Литвы на ее владения, усилить великое княжение присоединением к оному уделов независимых. В сих трех отношениях Василий Дмитриевич действовал с неусыпным попечением, но держась правил умеренности, боясь излишней торопливости и добровольно оставляя своим преемникам дальнейшие успехи в славном деле государственного могущества... Государствование Василия было славно и счастливо: он усилил великое княжение знаменитыми приобретениями без всякого кровопролития; видел спокойствие, благоустройство, избыток граждан в областях своих; обогатил казну доходами; уже не делился ими с Ордою и мог считать себя независимым.
  
   Василий Темный (1425 -- 1462)
   86
   Кроме междоусобия, государствование Темного ознаменовалось разными злодействами, доказывающими свирепость тогдашних нравов. Два князя ослеплены, два князя отравлены ядом. Не только чернь в остервенении своем без всякого суда топила и жгла людей, обвиненных в преступлениях; не только россияне гнусным образом терзали военнопленных: даже законные казни изъявляли жестокость ... Москва впервые увидела так называемую торговую казнь, неизвестную нашим благородным предкам: самых именитых людей, обвиняемых в государственных преступлениях, начали всенародно бить кнутом.
   Василий Шуйский (1606 -- 1608)
   87
   Чья судьба в истории равняется с судьбою Шуйского? Кто с места казни восходил на трон и знаки жестокой пытки прикрывал на себе хламидою царскою? Сие воспоминание не вредило, но способствовало общему благорасположению к Василию: он страдал на отечество и Веру! Без сомнения уступая Борису в великих дарованиях государственных, Шуйский славился однако ж разумом мужа думного и сведениями книжными, столь удивительными для тогдашних суеверов, что его считали волхвом... Он хотел добра отечеству, и без сомнения искренно: еще более хотел угождать россиянам... Тот же Василий велел перевести с немецкого и латинского языка "Устав дел ратных", желая, как сказано в начале оного, чтобы "россияне знали все новые хитрости, коими хвалятся Италия, Франция, Испания, Австрия, Голландия, Англия, Литва, и могли не только силе силою, но и смыслу смыслом противиться с успехом, в такое время, когда ум человеческий всего более вперен в науку необходимую для благосостояния и славы государств: в науку побеждать врагов и хранить целость земли своей. Ничто не забыто в сей любопытной книге: даны правила для образования и разделения войска, для строя, похода, станов, обоза, движения пехоты и конницы, стрельбы пушечной и ружейной, осады и приступов, с ясностию и точностью. Не забыты и нравственные средства. Перед всякой битвою надлежало воеводе ободрять воинов лицем веселым, напоминать им отечество и присягу; говорить: "я буду впереди ... лучше умереть с честию, нежели жить бесчестно", и с сим вручать себя Богу".
   Василько, князь. Время татаро-монгольского ига
   88
   Некий князь Василько попался в руки татар. "Изнуренный подви­гами жестокой битвы, скорбию и голодом, он не хотел при­нять пищи от руки врагов. "Будь нашим другом и воюй под знаменами великого Батыя!" -- говорили ему татары". -- "Лютые кровопийцы, враги моего отечества и Христа, не могут быть мне друзьями", -- ответствовал Василько".
   Вельяминов
   89
   Разбирая различные способы действий против Кавказских горцев, генерал Вельяминов, между прочим, говорить: "Кавказ можно уподобить сильной крепости, чрезвычайно твердой по местоположению, искусно огражденной укреплениями и обороняемой многочисленным гарнизоном. Одна только безрассудность может предпринять эскаладу против такой крепости; благоразумный полководец увидит необходимость прибегнуть к искусственным средствам, заложив параллели, станет подвигаться вперед сапою, призовет на помощь мины, и овладеет крепостью. Так, по моему мнению, должно поступать с Кавказом, и если бы ход сей не был предварительно начертан, дабы постоянно сообра­зоваться с оным, то сущность вещей вынудит к сему образу действий, только успех будет гораздо медленнее, по причине частых уклонении от истинного пути".
   Витгенштейн Петр Христиантович (1769-1843)
   90
   Гр. Витгенштейн в своем приказе мог изложить только те мысли, те взгляды, которые были свойственны его поколению, на которых он был воспитан: "Я заметил, что в некоторых полках 14-й дивизии гг. полковые командиры весьма грубо обходятся со своими офицерами и, забывая должное уважение к званию благородного человека, позволяют себе употребление выражений, не свойственных с обращением, которое всякий офицер имеет от своего начальника ожидать. Строгость и грубость, взыскание и обида, суть совсем различные вещи, и сколь первая необходима, столь вторая для службы вредна. Всякий начальник должен необходимо требовать от своих подчиненных исполнения их обязанностей и в случае нарушения оных, строго за то с них взыскивать; но именно в роде и образе взысканий должен он показывать свое благоразумие и всегда быть беспристрастным, ибо он взыскивает не по личности, но по службе; следовательно, никогда он не должен терять своего хладнокровия, и всегда помнить, что кто не умеет владеть самим собою, тот не может командовать другими. Всякий начальник имеет тысячу средств заставить своих подчиненных прилежать к службе, не оскорбляя в них чувство чести, которое непременно должно быть главнейшей пружиною, руководствующею всяким вольным человеком. Ежели напротив того, сие чувство не будет существовать, то нельзя ничего от такового офицера ожидать, потому и должны полковые командиры стараться до того довести своих офицеров, чтобы малейший знак неодобрения начальства был для них чувствителен, тогда будут полки украшаться хорошим корпусом офицеров, а начальники находить в подчиненных надежнейших сотрудников, без коих не могут они довести полков своих до желаемого благоустройства; худым же обращением достигнут они совсем противной цели. Всякий благородный человек, опасаясь быть таким образом обижен, будет стараться удалиться от службы и вовсе ее отставит; следовательно, все хорошие офицеры выйдут в отставку и останутся только те, которые дурным обращением не будут считать себя обиженными, т.е. именно те, в которых служба не потеряла бы, когда бы они и вовсе оную отставили. Худое же с офицерами, и вообще подчиненными, обращение, не только имеет весьма вредное влияние на службу, но и сами по себе совсем несправедливо и ничем не может быть оправдано, ибо никто никогда не давал права начальству оскорблять своих подчиненных. Служба определила их взаимное сношение, и дано начальству право взыскивать; следственно, всякое грубое слово и всякий обидный поступок есть в самом начальнике несоблюдение предписанного порядка, навлекающее взыскание на самого его... На счет же обращения с нижними чинами, должен я заметить, что за учение не должно их телесно наказывать, а особенно таким жестоким образом, каким оно часто делается. Мнение, будто бы у них нет честолюбия, что одни побои только на них и действуют, с истиною не согласно. Я утверждаю это по опыту, ибо я сам I0 лет командовал полком и знаю, что можно легко довести целый полк до того, что он превосходным образом будут учиться, не употребляя жестоких наказаний; надобно только учить с терпением и столько же быть уверенным, что они понимают очень хорошо все, от них требуемое; тогда будут они весело ходить на учение и не почитать воинскую службу ужаснейшим несчастием".
   Владимир Мономах (1113 -- 1125)
   91
   Сей государь щадил кровь людей; но знал, что вернейшее средство утвердить тишину есть быть грозным для внешних и внутренних неприятелей... Успехи Мономахова оружия так прославили сего великого князя на востоке и на западе, что имя его, по выражению летописцев, гремело в мире, и страны соседственные трепетали от оного ... Он не имел дерзкой решительности тех людей, кои жертвуют благом современников неверному счастию потомства; хотел быть первым, но не единственным князем российским: покровителем России и главою частных владетелей... Никто из древних князей российских не имеет более права на любовь потомства: ибо он с живейшим усердием служил отечеству и добродетели...Одолевая внешних неприятелей, Мономах смирял и внутренних. Когда князь минский Глеб не захотел ему повиноваться, Владимир, усмирив непокорных, велел одним торжественно присягнуть себе в верности, других удержал у себя, а третьих заточил. Правые или не столь виновные возвратились домой, узнав опытом, что самый человеколюбивый, но мудрый государь не оставляет дерзких ослушников без наказания.
   92
   Политическим и нравственным завещанием и является "Поучение" Мономаха. Основная мысль "Поучения": князь должен беспрекословно подчиняться "старейшему", жить в мире с другими князьями, не притеснять младших князей или бояр; князь должен избегать ненужного кровопролития, быть радушным хозяином, не предаваться лени, не увлекаться властью, не полагаться на тиунов (управляющих хозяйством князя) в быту и на воевод в походах, во все вникать самому.
   Владимир Святой (980 -- 1014)
   93
   Главное право его на вечную славу и благодарность потомства состоит, конечно, в том, что он поставил россиян на путь истинной Веры; но имя Великого принадлежит ему и за дела государственные.
   Волконский, князь, воевода. 1610 г.
   94
   В несчастное смутное время верные воеводы нередко гибли со своими малочисленными отрядами от руки изменников и ляхов. Так в 1610 г., когда Тушинский вор осадил Пафнутьев монастырь, находился там начальник князь Волконский отбил приступ, а на другой день погиб славною смертью, ибо ночью подчиненные ему воеводы изменили, отво­рили ворота и впустили туда ляхов вместе с русскими не­годяями. Заметив измену, Волконский остался непоколебимым; отказался, несмотря на все увещания товарищей, встретить самозванца, и со словами "умру у гроба Пафнутия-чудотворца", удалился с горстью иноков и других людей в собор. Там он бился пока не пал, изнемогши от ран, у левого клироса, где и принял венец мученика вместе с другими верными россиянами.
   Волконский С.Г. (декабрист)
   95
   По поводу Аустерлицкого сражения он писал: "Поражение Аустерлицкое, поражение Фридландское, Тильзитский мир, надменность французских послов, пассивный вид Императора Александра I перед политикой Наполеона - были глубокие раны в сердце каждого русского. Мщение и мщение было единым чувством пылающим у всех и каждого. Кто не разделял этого - и весьма мало их было - почитался отверженным, презирался. ... Порыв национальности делом и словом высказывался при каждом случае. Удалившиеся из военной службы вступали в оную; молодежь стремилась приобретать чтением военных книг больше познаний в военном деле. Литература воспевала, выясняла всякую особенность патриотических прежних событий. Живо помню каким восторгом и громом рукоплесканий принимались некоторые места Озеровской трагедии "Дмитрий Донской".
   Воронцов Михаил Семенович (1782 - 1856)
   96
   В перерывах между сражениями генерал Воронцов составил уни­кальный документ -- "Наставление господам офицерам Нарвского пехотного полка". Наставление было выдержано в суворовском духе: оно подробно разъясняло тактику колонн в сочетании с рассыпным строем, нацеливало на наступление как основной вид боя, подчерки­вало значение обучения и воспитания солдат. Наставление содержало девиз самого Воронцова: "Упорство и неустрашимость больше вы­играли сражений нежели все таланты и все искусство". Командир полка учил своих подчиненных: "Храбрые люди никогда отрезаны быть не могут: куда бы не зашел неприятель, туда и поворотиться, идти на него и разбить".
   97
   Из инструкции Воронцова "Гг. пехотным офицерам в день сражения": "В некоторых полках есть постыдное заведение, что офицеры и ротные командиры в мирное время строги и взыскательны, а в войне слабы и в команде своих подчиненных нерешительны. Ничего нет хуже таковых офицеров; они могут иногда казаться хорошими во время мира, но как негодных для настоящей службы их терпеть в пол­ках не должно. В деле против неприятеля солдат должен в той же мере больше бояться провиниться пред своим начальником, сколько вина его в таком случае важнее тех, которые случаются на учении".
   98
   По словам Шильдера, "Гр. Воронцов предлагал, чтобы сановники, заключившие Тильзитский мир, совершили въезд свой в столицу на ослах".
   Всеволод I (1078 -- 1093)
   99
   Не имев никогда великодушной твердости, сей князь, обремененный летами и недугами, впал в совершенное расслабление духа; удалил от себя бояр опытных, слушал только юных любимцев и не хотел следовать древнему обычаю государей российских, кои сами, в присутствии вельмож, судили народ свой на дворе княжеском.
   Всеволод III (1176 -- 1212)
   100
   Всеволод Георгиевич, княжив 37 лет, спокойно и тихо представился, оплакиваемый не только супругою, детьми, боярами, но и всем народом: ибо сей государь, называемый в летописях Великим, княжил счастливо, благоразумно от самой юности и строго наблюдал правосудие. Не бедные, не слабые трепетали его, а вельможи корыстолюбивые. Не обинуясь лица сильных, по словам летописи, и не втуне нося меч, ему Богом данный, он казнил злых, миловал добрых.
   Всеволод Олегович (1139 -- 1146)
   101
   Всеволод спокойно закрыл глаза навеки: князь умный и хитрый, памятный отчасти разбоями междоусобия, отчасти государственными благодеяниями! Достигнув престола киевского, он хотел устройства и тишины; исполнял данное слово, любил справедливость и повелевал с твердостью; одним словом, был лучший из князей Олегова мятежного рода.
   Голицын Михаил Михайлович (1681-1764)
   102
   В сентябре 1708 г. Михаил Михайлович блистательно проявил себя в разгроме корпуса шведского генерала Левенгаупта у деревни Лесной. Петр, бывший свидетелем его действий, наградил его чином генерал-поручика и предоставил ему право просить чего только он пожелает. "Прости Репнина", -- сказал Голицын, считавший, что князь Репнин, разжалованный царем в солдаты за неудачу в Головчинском сражении, достоин вернуться к чину генерала. Царь, зная о неприязненных отно­шениях между Репниным и Голицыным, был удивлен этой просьбой, но последний пояснил: "Что значит вражда личная между нами, когда отечество и ты, государь, нуждаетесь полезными людьми?" Аникита Иванович был прощен, а бывшие противники помирились.
   103
   Князь Голицын, дважды отбитый при штурме Шлиссельбурга, получил категорическое приказание Царя [Петра Великого] немедленно отступить от стен крепости, иначе голова его завтра же слетит с плеч, не убоялся ответить, что завтра его голова во власти царской, а сегодня она ему еще сослужит службу, и третьим приступом взял крепость.
   Горчаков Михаил Дмитриевич (1793 - 1861)
   104
   Хотя усилия Горчакова по спасению Севастополя были безуспеш­ны, Александр II счел своим долгом утешить его письмом, в котором он писал: "Явив себя в сей тяжкой борьбе превыше враждебных обстоя­тельств, вас окружавших, в мужественном их преодолении, в пред­усмотрительном сохранении вверенных вам войск, вы, в развалинах твердынь Севастополя, воздвигли памятник несокрушимой славы себе и армии..."
   Гурко (Ромейко-Гурко) Иосиф Владимирович (1828-1901)
   105
   Когда на одном из перевалов Гурко доложили, что артиллерию да­же на руках поднять нельзя, "железный генерал" сказал: "Втащить зу­бами!" Отряд преодолел и этот перевал. После 8-дневной героической борьбы с горами, морозами и метелями Западный отряд Гурко спустил­ся в Софийскую долину. В результате упорных боев он овладел Ташкисенской укрепленной линией и 23 декабря занял Софию. В приказе по случаю освобождения города Иосиф Владимирович отмечал: "Взятием Софии завершился блестящий период нынешней войны -- переход через Балканы, в котором не знаешь чему удивляться больше: храбрости ли, геройству ли вашему в сражениях с неприятелем, или выдержке и терпе­нию, с которыми вы переносили тяжкие невзгоды в борьбе с горами, стужей и глубоким снегом... Пройдут годы, и наши потомки, которые посетят эти суровые горы, с гордостью скажут: здесь прошло русское войско, воскресившее славу суворовских и румянцевских чудо-богатырей!"
   106
   Припоминается характерный анекдот про генерала Гурко. Однажды он на маневрах учинил разнос какому-то генералу за плохое обучение части. Оправдываясь, тот ответил, что на войне зато она не хуже других положит в защиту родины свои кости. "Ваше превосходительство! -- холодно возразил герой. -- Родине нужны не ваши кости, а кости ваших врагов".
   Давыдов Денис Васильевич (1774-1839)
   107
   Мечтавший о подви­гах офицер решился на смелый поступок: ночью, "дабы упредить новую колонну родственников", хлопотавших о своих близких, он проник в гостиницу, где остановился фельдмаршал М. Каменский, назначенный главнокомандующим в новой кампании против Наполеона, и попросил о зачислении его в действующую армию. Настойчивость Давыдова была вознаграждена, и в конце концов он добился для себя должности адъютанта при генерале Багратионе.
   108
   В 1806 году его вернули в гвардию, только что возвратившуюся в Петербург после кампании в Ав­стрии. Денис Давыдов пишет в автобиографии: "От меня пахло молоком, от нее (от гвардии) несло поро­хом". Мечтавший о лаврах героя, обласканный в дет­стве Суворовым, посулившим ему блестящее военное будущее, Давыдов решился на дерзкий поступок: в четыре часа ночи, "дабы упредить новую колонну род­ственников", хлопотавших о своих близких, он проник в гостиницу, где остановился фельдмаршал М.Ф. Ка­менский, назначенный главнокомандующим в пред­стоящей новой кампании против Наполеона, и просил о направлении в действующую армию. Настойчивость Давыдова увенчалась в конце концов успехом, и он стал адъютантом у генерала Багратиона. Вместе с ним молодой офицер воевал в кампании 1807 года, участ­вовал во всех сражениях и получил пять боевых наград, в том числе золотую саблю с надписью "За храбрость".
   110
   В 1808 - 1809 годах, во время войны со Швецией, Давыдов, находясь в авангардном отряде Кульнева, совершил с ним поход в Северную Финляндию до Улеаборга и знаменитый переход по льду Ботническо­го залива к берегам Швеции. В том же 1809 году он в качестве адъютанта Багратиона участвует в боевых действиях против турок на Дунае, а после отъезда из армии Багратиона, в 1810 году, переходит к Кульневу, у которого, по его собственным словам, "кончает курс аванпостной службы, начатой в Финляндии".
   111
   Громкую военную славу Денис Давыдов снискал в Отечественную войну 1812 года. В начале кампании он в чине подполковника командовал батальоном Ахтырского гусарского полка в армии Багратиона, к которо­му и обратился незадолго до Бородинского сражения с проектом партизанской войны. В своих записках сам Д. Давыдов писал об этом так: "...Князь меня вызвал к себе, представ к нему, я объяснил ему выгоды парти­занской войны при обстоятельствах того времени. Что делают толпы казаков наших при авангарде? Оставя достаточное число их для содержания аванпостов, раз­делите остальные на партии и пустите их в средину каравану, следующему за Наполеоном. Им есть поле избегнуть поражения... они же истребят источник жизни и силы неприятеля. К тому же обратное появ­ление войск наших посреди рассеянных войною посе­лян ободрит их и обратит войсковую войну в народ­ную".
   112
   Денис Давыдов одним из первых в русской армии осознал важность превращения "фланговой и позици­онной войны" во "всеобщее истребление неприятеля", где бы он ни находился. Сделать это без привлечения широких народных масс, однако, ему виделось нере­альным.
   Кутузов хотя и одобрил представление Багратиона о развертывании партизанских действий, все же "полагал дело неверным" накануне решающей битвы. Давыдов получил в свое распоряжение лишь пятьдесят гусар и сто пятьдесят казаков. Уже имея формальное разрешение Кутузова на "акцию" своего подчиненного, князь Багра­тион собственноручно составил Давыдову "Инструкцию" о партизанских действиях, в которой предписывал "упот­реблять все меры, беспокоить неприятеля со стороны фланга, в середине и в тылу, расстраивать обозы, парки, ломать переправы, забирать их фуражиров..."
   113
   В первый же свой "поиск" в тылу французов, 1 сентября, когда армия Наполеона готовилась вступить в Москву, Давыдов разгромил на Смоленской дороге, у Царева Займища, два отряда французов, прикрывав­ших обозы "с ограбленными у жителей пожитками", и транспорт с хлебом и патронами, взяв в плен более двухсот человек. Отбитое при этом оружие он здесь же, следуя своим убеждениям, раздал крестьянам, призвав их подниматься "на народную войну". Ранние прогно­зы Давыдова относительно "воодушевления населе­ния" с появлением в тылу противника регулярных войск полностью оправдались. Почти каждый день его отряд пополнялся добровольцами. Дубину "народной войны", запущенную поэтом-партизаном, было уже не остановить. По примеру отряда Давыдова, численность которого скоро возросла до трехсот человек, были созданы и другие партизанские отряды из регу­лярных и казачьих частей.
   114
   Успех действий Давыдова в большой степени объяс­нялся его постоянной тесной связью с населением - крестьяне служили ему лазутчиками, проводниками, сами принимали участие в истреблении фуражиров. Так как форма русских и французских гусар была очень схожа, чтобы крестьяне не принимали Давыдова за француза, он облачился в казачий кафтан, отрастил бороду и в таком виде был изображен на нескольких гравюрах того времени.
   Особенно широкий размах действий войсковых пар­тизанских отрядов при поддержке местного населения приняли на время отступления французов из России. Днем и ночью партизаны не давали врагу ни минуты покоя, уничтожая или забирая в плен небольшие груп­пы и объединяясь для удара по крупным колоннам. Так сбылась идея Давыдова "обратить войсковую войну в народную", причем это были уже не мелкие стычки с неприятелем, а крупные операции, оказы­вающие действенную помощь регулярной армии. 28 октября партизанские отряды Давыдова, Сеславина, Фигнера и Орлова-Денисова окружили в селе Ляхово, атаковали и взяли в плен двухтысячную колонну фран­цузов во главе с генералом Ожеро. О деле под Ляховом Кутузов сказал: "Победа сия тем более знаменита, что в первый раз в продолжении нынешней кампании неприятельский корпус положил перед нами оружие".
   115
   Денис Давыдов со своим отрядом "проводил" фран­цузов до самой границы. За кампанию 1812 года он был награжден Георгиевским крестом и произведен в полковники. В 1813 году Давыдов сражался под Калишем, Бауценом и Лейпцигом. В начале кампании 1814 года он командовал Ахтырским гусарским полком, за отличие в бою 20 января при Ларотьере был произве­ден в генерал-майоры и во главе гусарской бригады вступил в Париж.
   116
   В 1823 году Давыдов вышел в отставку, но в 1826 году вернулся на службу, принял участие в военных дейст­виях в Закавказье и Польше и лишь в начале тридца­тых годов окончательно "распоясался и повесил шашку свою на стену".
   117
   В 1839 году, когда в связи с 25-летием победы над Наполеоном готовилось торжественное открытие па­мятника на Бородинском поле, генерал-лейтенант Денис Давыдов подал мысль о перенесении туда же праха Багратиона. Предложение Давыдова было при­нято. Он должен был сопровождать гроб с останками своего боевого друга и учителя, перед памятью которо­го благоговел, но 23 апреля, за несколько месяцев до Бородинских торжеств, скоропостижно скончался.
   Дмитрий Донской (1350 -- 1389)
   118
   Димитрий, устроив полки к выступлению, желал с братом Владимиром Андреевичем, со всеми князь­ями и воеводами принять благословение Серия, игумена уединен­ной Троицкой обители, уже знаменитой добродетелями своего основателя. Сей святый старец, отвергнув мир, еще любил Россию, ее славу и благоденствие: летописцы говорят, что он предсказал Димитрию кровопролитие ужасное, но победу -- смерть многих героев православных, но спасение великого князя; упросил его обедать в монастыре, кропил святою водою всех бывших с ним военачальников и дал ему двух иноков в сподвижники, именем Александра Пересвета и Ослябю, из коих первый был некогда боярином брянским и витязем мужественным. Сергий вручил знамение креста на схимах и сказал: "Вот оружие нетленное! Да служит оно вам вместо шеломов!" Дмитрий выехал из оби­тели с новою и еще сильнейшею надеждою на помощь небесную.
   119
   Калита и Симеон готовили свободу нашу более умом, нежели силою: настало время обнажить меч. Увидим битвы кровопролитные, горестные для человечества, но благословенные гением России: ибо гром их пробудил ее спящую силу и народу уничиженному возвратил благородство духа... Каждый ревновал служить отечеству: одни мечем, другие молитвою и делами христианскими... В похвальном слове Димитрию есть сила и нежность. Описывая добродетели сего великого князя сочинитель говорит: "Некоторые люди заслуживают похвалу в юношестве, другие в лета средние или в старости: Димитрий всю жизнь совершил во благе. Приняв власть от Бога, он с Богом возвеличил землю Русскую, которую во дни его княжения воскипела славою; был для отечества стеною и твердию, а для врагов огнем и мечом; кротко-повелителем с князьями, тих, уветлив с боярами; имел ум высокий, сердце смиренное; взор красный, душу чистую; мало говорил, разумел много; когда же говорил, тогда философам заграждал уста; благотворя всем, мог назваться оком слепых, ногою хромых, трубою спящих в опасности...
   120
   На военном совете 1380 г., перед Куликовской битвой он говорит: "Любезные друзья и братья! Ведайте, что я пришел сюда не за тем, чтобы на Олега смотреть или реку Дон стеречь, но дабы русскую землю от пленения и разорения избавить или голову свою за всех положить: честная смерть лучше плохого живота. Лучше бы мне не идти против безбожных татар, нежели, пришед, ничто сотворив, возвратиться вспять. Ныне же пойдем за Дон и так или победим и все от гибели сохраним, или сложим головы свои за святые церкви, за православную веру и за всю братию нашу, христиан".
  
   Долгорукий Яков Федорович (1639-1720)
   121
   Во время битвы под Нарвой шведы взяли, в числе других пленных, князя Якова Федоровича Долгорукова. "Князь Долгорукий томился в неволе одиннадцать лет. В 1711 г., в числе сорока четырех других русских пленных, шведы отправили его из города Якобштадта в город Умео; переход этот надо было сделать морем и пленников по­садили на шхуну. Осмотревшись, князь Яков Федорович увидел, что есть надежда к спасению: шведов было на шхуне всего двадцать человек, а наших сорок четыре. Усло­вились, чтобы во время субботней всенощной, которую служил на судне пленный же священник наш, при словах служ­бы: "Дерзайте убо", бросить вдруг весла, -- шли на гребле, в пленников русских посадили на весла; при словах же: "Дерзайте люди Божия", каждым двоим русским схватить по шведу, и если который из них станет противиться, то выкинуть его за борт. Сказано -- сделано. Шведы не успели опомниться, ни­чего не ожидая, как вдруг все были схвачены и перевязаны. Князь Яков Федорович сам бросился на шкипера и, приставив ему нож к груди, закричал: "Если хочешь быть жив, то вези нас домой -- в Кронштадт или Ревель". После этого наши храбрецы направились к себе домой; по дороге отпустили всех пленных шведов кроме шкипера, и наконец у Ревеля подняли русский флаг, отсалютовав крепости. Государь (Петр Великий - А.К.) обнял старика со слезами ра­дости на глазах.
   Дохтуров Дмитрий Сергеевич (1756-1816)
   122
   Участник многих войн. Под Аустерлицем - пробился сквозь охватившее его кольцо врага. В 1812 г. - командир корпуса - оборона Смоленска, в Бородинском бою - заменил раненого Багратиона. В 1813 г. - Лейпциг. Доблестный воин и высокой души человек. Боготворим солдатами.
   123
   В сражени­ях он никогда не боялся опасности, равнодушно относился к огню вра­жеских ружей, говоря: "На каждой пуле и на каждом ядре написано, кому быть раненым или убитым, и они свою жертву найдут. Не лучше ли в таком случае умереть на том месте, которое указывают долг и честь".
   124
   Упомяну о скромном Дохтурове. Последним оставляет он поле Аустерлицкого сражения, устраивает арьергарды армии. С радостью, совершенно больной несется защищать Смоленск, говоря: "Лучше умереть в поле, чем в постели". Он же выдерживает и упорный бой под Малоярославцем, где рухнула последняя надежда Наполеона открыть себе путь в наши хлебородные губернии.
   125
   "Дохтуров, - писал Данилевский, - был другом солдат и офицеров своих; из них не найдется ни одного, которому бы он сделал неприятность. В обращении с подчиненными не подражал он иностранцам, у которых младший видит в начальнике своем строгого, неумолимого судью, но подражал генералам века Екатерины, которые ласковым обращением с русскими офицерами, служащими из чести, подвигали их на великие предприятия, наполнившие почти волшебною славою правление сей Государыни". "Я никогда не был придворным, - сказал однажды Дохтуров, - и не искал милостей в Главных квартирах и у царедворцев, а дорожу любовью войск, которые для меня бесценны".
   126
   Под руководством Дохтурова 2-я армия сдерживала сильнейшее давление рвавшихся вперед французов, оставаясь в критическом поло­жении. В самый разгар сражения Дохтуров получил от главнокоман­дующего записку: "Держаться до последней крайности". Между тем под ним убило лошадь, ранило другую. Он спокойно разъезжал по позици­ям, отдавая указания, руководя огнем, ободряя солдат. Вечером, когда сражение стихло, Кутузов встретил Дмитрия Сергеевича словами: "Позволь мне обнять тебя, герой!"
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023