ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. "Солдатом стань и проникся его духом"...

"Солдатом стань и проникся его духом:

девиз настоящего офицера" ...

Апофеоз солдатского долга - умереть за отечество.

"Государство вправе налагать на всякую школу обязанность давать не только достойных, крепких умом и душою граждан, но и людей здоровых, крепких телом, и та школа, которая пренебрегает сбережением здоровья подрастающего поколений, - вредна и опасна, ибо она нарушает основные законы человеческого воспитания, и тем ослабляет силы будущих деятелей".

(Из мудрой книги П.О.Бобровского"

ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА РОССИЙСКОГО

Мысли на будущее...

0x01 graphic

Офицеры лейб-гвардии времен Николая I

НЕОБХОДИМОСТЬ НОВОЙ СИСТЕМЫ ЮНКЕРСКИХ УЧИЛИЩ

(ВТОРАЯ ПОЛОВИНА ХIХ в.)

(продолжение)

Из кн. П.О. Бобровского (СП б, 1881)

В начале царствования Императора Николая I, когда подорвана была доверенность к юнкерским школам, особенно после принятия участия в польском мятеже Варшавской школы подпрапорщиков, обращено было внимание на распространение кадетских корпусов и это дело, подкрепленное участием Великого Князя Михаила Павловича, при энергической деятельности ближайшего его сотрудника Я.И. Ростовцева, развивалось с таким успехом, что, до начала восточной войны, в исходе царствования Императора Николая, в России было устроено 25 кадетских корпусов, включая сюда 2 специальных училища - артиллерийское и инженерное; в них по штатам могло обучаться 8.400 воспитанников, состояло до 1.500 начальствующих лиц и офицеров и более 6.500 человек прислуги.

На содержание всех кадетских корпусов вместе с управлением, употреблялось более 3 млн. руб. сер.

Значение кадетских корпусов в деле общегосударственного образования, причем на попечении государства воспитывалось более 8 тысяч детей, без всяких забот со стороны родителей, в свое время, было достаточно оценено, и эта широкая, благотворительная цель кадетских корпусов останется на все времена памятником того времени.

Кадетские корпуса, с первых дней своего учреждения и о преобразования в заведения, более отвечающие современным интересам военного дела, были единственным и постоянным двигателем военной науки, и из этих благодетельных стен вышло не мало людей, поставивших военную науку в России на ту высокую степень, плодами которой пользуются современные нам деятели и долго будут пользоваться грядущие поколения.

Мы не говорим о непосредственном значении кадетских корпусов, в отношении комплектования войск образованными офицерами; их воспитанниками комплектовалась гвардия и ими наполнялись: артиллерия, инженерные войска, генеральный штаб и почти все военные управления.

Многие посты в администрации занимались этими питомцами и, в настоящее время, не мало высших гражданских должностей занимаются оставившими военную службу офицерами, воспитанными кадетскими корпусами.

<...>

Во время восточной войны обнаружилась одна слабая сторона корпусов, более ста лет служивших с достоинством России. Этой слабой стороне суждено было всплыть наружу в ту именно тяжелую эпоху, когда громадное развитие вооруженных сил, для отражения могучих неприятелей, усилило до крайности степени запросов в офицерах, а именно в офицерах армии.

В 1856 г, граф Ридигер в письме своем к военному министру и, в 1859 году, князь Горчаков, главнокомандующий 1-ю армиею, во всеподданнейшей докладной записке, выразили мнение о неудовлетворительных мерах по комплектованию армейской пехоты и кавалерии.

Справка:

-- Граф Фёдор Васильевич Ридигер (декабрь 1783 -- 11 июня 1856) -- генерал-адъютант, генерал от кавалерии, член Государственного Совета

"Продолжительная, 56-летняя, служба убедила меня, - говорит граф Ридигер, - как в полках армии мало-помалу уменьшалось число образованных офицеров: "есть целые дивизии, в которых некому дать полка, батальона, роты" (Письмо к Василию Андреевичу Долгорукову, от 28-го марта 1856 г., N1617).

"Военно-учебные заведения почти не дают офицеров в армию, говорится во всеподданнейшей докладной записке князя Горчакова (Письмо к Василию Андреевичу Долгорукову, от 28-го марта 1856 г., N1617), из 895 воспитанников, выпущенных, в нынешнем году из кадетских корпусов, назначено в армейские полки только 19. Поэтому крайне трудно выбирать адъютантов, квартирмейстеров, казначеев".

И, действительно, можно было встретить не одну дивизию, в которой насчитывалось не более 2 - 5 офицеров из кадет, и не один полк, в котором не было и одного такого офицера.

По собранным нами сведениям (Годовые отчеты Главного Управления Военно-Учебных Заведений или бывшего Главного Штаба Военно-Учебных Заведений, с 1825 по 1865 г.) в течение 40 лет, с 1825 по 1865 год, из всех кадетских корпусов выпущено было в офицеры 23.625, или средним числом в год 590,5.

Более 600 человек кадетские корпуса выпускали только во время войны, вызвавших усиленное производство кадет, не окончивших еще образования.

Затем, около одной шестой в офицеры не производилось; но из выпущенных юнкерами многие производились на общих основаниях с вольноопределяющимися, лишь бы прослужили узаконенные сроки: это были уже окончательно неудавшиеся воспитанники, стоявшие, во всяком случае, или по нравственности, или по степени образования ниже выпущенных во внутреннюю стражу.

Кроме того, здесь, кстати, будет заметить, что из числа выпускаемых в гвардию и армию, попадали в одну кавалерию около Ґ (в первой 33,5%, в последней 32%); из числа же выпускаемых в специальные роды войск на долю артиллерии приходилось 85%, а на инженерный корпус 15%.

Не трудно убедиться, что кадетские корпуса, при своем несомненно значении в смысле общегосударственном, давали армейской пехоте и кавалерии крайне слабый процент офицеров, которые не могли не потеряться в общей массе офицеров других категорий, уже лишенных всяческих средств образования.

Эти другие две категории, из которых армия главным образом черпала своих офицеров, были унтер-офицеры из нижних чинов общеобязательных сроков. Из числа последних производились в офицеры весьма немногие, главным образом, в вознаграждение их примерной службы.

Хотя при производстве в офицеры унтер-офицеров из вольноопределяющихся требовался экзамен, установленный в 1844 году, по программе 6-го мая, но молодые люди, поступая в войска почти без всякой подготовки, с самыми ограниченными знаниями, не могли образовать себя на службе. Недостаточная подготовка, при большом требовании в офицерах, допускала послабления на экзаменах, которые по необходимости были терпимы. Но, при большой потребности в офицерах, число служащих юнкеров и унтер-офицеров из вольноопределяющихся в армии постоянно составляло весьма значительную цифру, соответственную ее размерам.

<...>

Выводы о возможностях

кадетских корпусов по подготовке

офицеров

1)Кадетские корпуса, при наибольшем своем развитии, имея 8.400 штатных воспитанников, стоивших более трех миллионов рублей серебром, давали офицеров вообще весьма мало, сравнительно с громадностью нашей армии. Приготовление же этих офицеров стоило много.

2)Они укомплектовывали преимущественно гвардию и специальные войска.

3)Главный источник комплектования армии оставался из юнкеров и подпрапорщиков.

4)Большая часть молодых людей была без всякой подготовки, с самыми ограниченными познаниями.

<...>

Прямым следствие такого положения вопроса о комплектовании офицеров нашей армии была реформа кадетских корпусов и утверждение мысли, проводимой с первой четверти нашего века, об устройстве специального образования юнкеров и вольноопределяющихся, на прочных основаниях.

<...>

Возражения противников

юнкерских училищ

Противники юнкерских училищ говорили, что военное министерство обязано заботиться только о специальном образовании незначительного числа офицеров в специальных военных училищах для массы же офицеров в пехоте и кавалерии достаточно одного общего образования, которое не может и не должно составлять обязанности военного министерства.

Далее: одни предполагали, что, если юнкерские училища составят особую часть, то обратятся в те же кадетские корпуса, причем умственное образование будет только дополнением к строевому, ибо какую пищу в них найдет молодой человек, окончивший курс гимназии? Другие думали, что, если юнкера будут собираться в школы временно, чтобы возвращаться в войска, во время сборов летом, то цель практической подготовки едва ли будет достигнута везде и вполне, ибо не все полковые командиры способны, с полным знанием дела, внушать молодым людям любовь к военному ремеслу.

В общем выводе - мнения противников юнкерских училищ сводились к следующим положениям:

1)С учреждением юнкерских училищ, по ограниченности курсов, понизится (?) общий уровень образования офицеров.

2)Прежде в войсках учились молодые прапорщики; юнкерские же училища будут готовить будущих прапорщиков, к службе нижнего чина, который они не должны знать как сферы обязанностей, до них не относящихся (?).

3)Строевому офицеру надобно дать одно только общее образование (?).

4)Будущих офицеров надобно держать постоянно (круглый год) в школе, потому что откомандировка от не в войска не принесет достаточной пользы, не доставит практической подготовки (?).

Мнение противников юнкерских школ, сложившееся под влиянием неправильного взгляда на значение и обязанности армейского офицера, не могли не выдержать даже и слабой критики; в этих мнениях, очевидно, не был предусмотрен действительный факт - крайне слабом умственном развитии юнкеров и вольноопределяющихся, из среды которых в офицеры армии производились около Ў всего числа.

Гимназический курс нельзя было принять за нормальный уровень их образования, когда, в числе 3.000 или 4.000 вольноопределяющихся, окончивших гимназическое образование, составляли не более 2 или 3%. Отсюда очевидно, какое значение, в отношении умственного образования, должны иметь юнкерские училища: в них должны получать предварительную войсковую подготовку и достаточное развитие для выполнения боевых и административных обязанностей в строю те из вольноопределяющихся, общее образование которых несравненно ниже полного гимназического курса.

Если, как и надо ожидать, уровень общего образования вольноопределяющихся станет подниматься, то и тогда юнкерские училища не могут потерять своего назначения, как первоначальные военные школы: напротив, тогда забота их может исключительно сосредоточиться на курсах военных предметов.

При тех умственных задатках, с которыми вольноопределяющиеся являлись в наши полки на службу, при отсутствии доброй воли к самообразованию на службе, при равнодушии командиров частей, доказанном продолжительным опытом, к подготовке служащих в полках юнкеров, юнкерские училища делались для войск не бременем, а, напротив, подспорьем, снабжением достаточными средствами и сосредотачивающими свое внимание на образовании будущих офицеров армии.

<...>

Офицеры Кубанского и Терского войск. 1860 г.

СВЕДЕНИЯ

О РАСПРОСТРАНЕНИИ ЮНКЕРСКИХ УЧИЛИЩ И ИХ

ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПО ПОДГОТОВКЕ

ОФИЦЕРСКИХ КАДРОВ

<...>

Быстрое распространение юнкерских училищ в первые четыре года, в организационный период, несмотря на значительные жертвы от непроизводительной убыли, и заметное возрастание числа выпускаемых для производства в офицеры во второй период, когда училища утвердились и стали притягивать значительную массу, от 1.300 до 2.350 вольноопределяющихся, доказывают если не необходимость средств для образования армейских строевых офицеров из той среды, которая всегда была главным источником для комплектования офицерами армии, то, по крайней мере, то способность расширения училищ до желаемых пределов.

Успех всех занятий и самих действий в бою, при всех других благоприятных условиях, зависит во многом от способностей, знания и военных качеств всей вообще массы офицеров, а не какой-либо ее части. Чем более развивается военное искусство, тем несомненнее становится и убеждение в необходимости специальных учебных заведений, образующих строевых офицеров. Чем совершеннее подготовка вольноопределяющихся, тем более облегчается воспитательный труд и тем надежнее достигаются цели в специальном образовании строевого офицера, как бы ни быстро уходили вперед усовершенствования в военной организации и улучшения в военном деле.

Без живой потребности в улучшении способов комплектования армии офицерами, никакие искусственные меры, никакие энергические усилия не в состоянии были бы вдохнуть жизнь в юнкерские училища и сделать их необходимыми.

Полковая военная семья, с 1864 года, могла широко раскрыть свои двери для кандидатов на офицерское звание; по первым опытам, полки могли видеть, что юнкерские училища дают им более совершенных, лучше воспитанных и достаточно подготовленных к службе офицеров, каких они сами не могли образовать прежде, при всем старании и при самом искреннем желании.

Войска видели, что училища устраняют прежнюю неопределенность в положении массы вольноопределяющихся, вращавшихся до офицерского чина без воспитания, без определенного руководства и бдительного надзора; сами вольноопределяющиеся, несмотря на настойчивую требовательность, мало - помалу начали чувствовать благодетельную силу учреждений, предназначенных давать им обучение и военное воспитание.

Недостаточные познания, не всегда твердые понятия о нравственном, шаткие убеждения, дурные привычки, выносимые от недостатков первоначального воспитания - все эти, более или менее крупные, недостатки ума, воли и сердца должны были в училищах натолкнуться на воспитательные приемы, без которых немыслимо существование никакой благоустроенной школы.

Решаясь указать на пользу, уже принесенную училищами, мы можем заметить, на основании многих фактов и отзывов из войск, что между вольноопределяющимся, вступающим в училище, и портупей-юнкером, выходящим из него, существует уже заметная разница: выпускаемый из училища портупей-юнкер опередил прежнего вольноопределяющегося; перейдя в своем развитии, может быть, далеко неполном и не многостороннем, на другую степень, портупей-юнкер усвоил уже и необходимые сведения, навыки и правила, приобрел некоторый, годный для будущей его службы и жизни, запас и, если только его школьным приобретением захотят и сумеют воспользоваться, то из него выходит знающий офицер, будущий кандидат на ротного командира, казначея, квартирмейстера, делопроизводителя.

Но образование, приобретенное вольноопределяющимися в училище, имеет лишь относительное значение, и было бы ошибочно требовать от него образования безусловно совершенного, какое в данном время отвечало бы всем требованиям от офицера, не озаботясь предварительно об улучшении их общеобразовательной подготовки.

Рядом с положительными фактами, с возрастающим числом выпускаемых из училища, для производства в офицеры, мы замечаем и значительную непроизводительную убыль отпадающими до окончания курса.

Возрастание училищ шло параллельно с возрастающим дефицитом в офицерах всей армии. До 1868 года, в течение 11 лет, убыль в армейских офицерах превосходила прибыль на 619, перевес этот выражался 1,888%.

Главным источником комплектования были вольноопределяющиеся - 1130, за ними выпущенные из военно-учебных заведений - 672 и, наконец, определяемые из отставки и других ведомств-417.

Но как вся убыль в офицерах достигла 2.838, на укомплектование же ее поступало из трех источников 2.219, а между тем военные училища и кадетские корпуса в соединении с определяемыми из отставки, могли давать максимум 1.000 офицеров, то Военному Ведомству оставалось дать такое развитие юнкерским училищам, чтобы они могли приготовлять ежегодно не менее 1.800 офицеров. И Военному Министерству, как мы видим, удалось подойти близко к этой задаче, ибо, в настоящее время, в юнкерских училищах положено обучать до 3.800 юнкеров, из числа которых можно ежегодно приготовлять 1.550 портупей-юнкеров: 1.230 для пехоты, 150 для кавалерии и 170 для казачьих войск.

Действительная цифра выпускаемых из юнкерских училищ портупей-юнкеров однако не доходила до предположенной при их учреждении, нормальной цифры 40%; напротив, в первые годы она значительно была ниже; поэтому юнкерские училища со времени своего учреждения, дали 5.315 офицеров, т.е. на 28% менее, чем могли бы дать при полных штатах...

Всего на тысячу юнкеров, прошедших курс с успехом, противополагается 260, или более одной четверти, положительно неудавшихся, которые и удаляются из училищ или на сроки, или совершенно исключаются. К ним нужно причислить до 255 тех из числа добровольно оставивших училища, которые не могли продолжать курса, вследствие дурной подготовки, неспособности или лености. Таким образом, на тысячу подготовленных юнкеров нужно считать не менее 515 неспособных к продолжению курса.

Следует ли обвинять воспитательную систему юнкерских училищ, не допускающих к офицерскому чину не только неспособных и нерадивых, но и нравственно испорченных.

<...>

Вопросы и проблемы в работе

юнкерских училищ

Должно ли удерживать в стенах училищ тупых и до такой степени ленивых, что всякая надежда на их обучение и воспитание становится тщетною? Едва ли могут быть полезны такие благодушные специальные школы, которые дают одобрительные аттестаты или полному невежде или крайнему лентяю, или нравственно испорченному молодому человеку?

Юнкерские училища готовят офицеров, людей, по меньшей мере, способных руководить взводом, учить и наставлять до полусотни людей.

На них, конечно, падает и ответственность за подготовку этих офицеров, не только перед армией, но и перед всем государством, и вся воспитательная система была бы источником многих зол, если бы, упустив из виду общие цели воспитания, училища давали бы офицерские патенты, без серьезного разбора, не обращая надлежащего внимания на годность или негодность, для предстоящей деятельности, своих воспитанников.

Настойчиво преследуя свои цели и не отступая перед трудностями, школа следит за каждым душевным проявлением своего питомца и посредством известных средств стремится помочь развитию природных сил; но из этого не следует, что она не может поступать решительно в тех случаях, в которых оказались бесплодными всякие воспитательные средства.

Но могут ли и обязаны ли юнкерские училища воспитывать?

Подобные вопросы являются у всякого, кто незнаком с поступающими на службу вольноопределяющимися. Педагогика и здравый смысл не могут отделять понятие об обучении от понятия о воспитании, и вся система образования в юнкерских училищах должна быть построена на условиях самой тесной связи между воспитанием физическим и нравственным и обучением умственным.

Собственно говоря, под системою воспитания в юнкерских училищах мы разумеем совокупность приемов, способов и средств, способствующих выполнению общей задачи: образовать хорошего строевого офицера, как целого человека, с его умственными, моральными и физическими силами.

Но она имеет и свои особенности. В системе воспитания юнкеров в училищах обучение и воспитание, понимая это выражение в тесном смысле, имеют постоянную и близкую связь; трудно сказать, где прекращается влияние одного и где начинается действие другого.

<...>

Кавказские солдаты и офицеры

ВЗГЛЯД НА ЗАДАЧИ

ЮНКЕРСКИХ УЧИЛИЩ

Задача юнкерских училищ, следовательно, состояла:

1)В поднятии умственного образования и в распространении надлежащих познаний о военном деле в массе армейских офицеров.

2)В укоренении правильного взгляда на военную дисциплину и на обязанности военного чина.

3)В подготовке офицеров, практически знающих строй, дабы они, с первых же дней службы, могли быть учителями не только солдат, но и унтер-офицеров.

Таковы основные начала, выработанные продолжительным опытом, составили цель учреждения юнкерских училищ.

Разрешение этих вопросов совпало с окончанием Положения о юнкерских училищах, которое и получило Высочайшее одобрение 14 июля 1864 года, в виде опыта, на два года. Вместе с тем, на Главное управление военно-учебных заведений возложена забота по устройству юнкерских училищ, по мере открытия на это источников, и, затем, общее руководство и наблюдение над учебною частью в училищах.

Умственное, нравственно-практическое

и строевое образование юнкеров

Сообразно основной цели учреждения, образование в юнкерских училищах нужно рассматривать с трех сторон:

1)Образование умственное - имеет в виду развить ум, дополнить начальные общие знания и научить военному делу, насколько это обусловлено назначением офицера в строю. В связи с умственным образованием находится религиозное воспитание, чтобы через существенные истины христианского вероучения возбудить и расположить к нравственному образу жизни.

2)Образование нравственно-практическое - юнкерские училища стремятся утвердить разумный взгляд на дисциплину и упрочить правильное отношение к обязанностям офицера и частного человека, как члена военной и гражданина общей семьи.

3)Образование строевое, или лучше служебно-строевое - имеет целью поставить юнкеров в такие условия, чтобы они могли основательно изучать необходимые правила, дабы каждый, начиная службу в срою, не только знал что ему исполнить, но и был бы сам учителем солдата. Только правильная система занятий может выработать хорошего техника и разумного руководителя строевого дела, во всех его отраслях.

Эти три основных начала, соответственно - физической, духовной и нравственной природе человека, должны были составить основу учебного плана.

Умственное образование сделалось предметом школьного обучения и ведется преподавателями, призываемыми начальниками училищ, за определенное вознаграждение; нравственно - практическое и строевое обучение легли на прямые обязанности начальствующих лиц постоянного кадра: начальника училища, ротного (эскадронного или сотенного) командира и младших офицеров.

Постановка учебного плана вырабатывается постепенно, по мере опыта, и общие его основания уже намечены твердыми чертами, хотя в своем применении продолжают еще наталкиваться на более или менее крупные недостатки.

Учебный план юнкерских училищ

Учебный план в юнкерских училищах, по необходимости, должен подчиняться двум главным, почти противоположным условиям: с одной стороны - общим требованиям в умственном и нравственном развитии, основательно знакомя учащихся с необходимыми специальными, хотя бы то и элементарными познаниями, а с другой - низкому уровню общего образования большинства обучающихся, значительному их возрасту и кратковременности периода обучения.

При таких условиях, надлежащая постановка учебного плана, чтобы эти училища вполне достигли своей цели, в отношении специального образования будущих офицеров, бесспорно ставила не легкую задачу для Главного управления военно-учебных заведений.

Необходима была напряженная деятельность этого центрального органа военного министерства и практический опыт самих училищ, чтобы мог выработаться план обучения, удовлетворяющий нуждам армии по снабжению ее хорошими строевыми офицерами, не только просвещенными, насколько это необходимо для службы в строю в мирное и военное время.

<...>

Конечная, неизбежная цель юнкерских училищ должна всегда сообразоваться с потребностями специальной подготовки строевых офицеров: с развитием войскового воспитания, с улучшениями в военном искусстве, с усовершенствованиями боевыми и административными - образование массы строевых офицеров должно быть в самой тесной связи.

Но эта конечная цель всегда будет в зависимости от умственного развития той среды, какая служит главным источником комплектования армейских офицеров.

Продолжительный опыт доказал, что армия не может оставаться при прежних условиях комплектования, а бывшие училища при войсках обнаружили всю пользу образования молодых людей на службе, в осеннее и зимнее время.

Когда, после восточной войны, выяснилось убеждение о необходимости преобразования кадетских корпусов и более, чем когда-либо, почувствовалась потребность учреждения при войсках юнкерских училищ, мысль о которых с упорством пробивалась в войсках, с самого начала настоящего столетия, когда же, мы видели, явились мнения против необходимости таких училищ для армии; продолжительные опыты и реформы в войсках, нравственно поднимавшие солдата, еще недостаточно всех убеждали в необходимости изыскания мер и для умственного и нравственного подъема массы посредством рационального образования.

Но в военном министерстве, как нельзя более, сознавали, что, при общих реформах, не только в армии, но и в гражданской жизни нашего государства, нельзя было не дать осуществления мысли о лучших способах комплектования армии сведущими офицерами, разработав, вместе с тем, и наиболее соответственные, по характеру, способы обучения. Мысль о юнкерских школах должна была получить фактическое применение, идея - облечься в наиболее пригодную форму.

Как ни очевидна была для всех необходимость изыскания более разумных мер к лучшей подготовке строевых офицеров, однако не все одинаково смотрели на средства к выполнению такой цели. Идее учреждения юнкерских школ противопоставлялись другие начала. Многие надеялись достигнуть той же цели улучшением способов образования массы офицеров другим путем, обходя юнкерские школы. Противники их, по-видимому, недостаточно уяснили себе обязанности, соединенные с этим званием непосредственного начальника массы солдат, для которой уже недостаточно одной грубой силы, и были мало знакомы со средою, из которой армия постоянно получала и долго еще будет получать своих офицеров.

Мы уже видели, что мнения противников юнкерских училищ, главным образом, сложились под влиянием опасения, чтобы училища не обратились в кадетские корпуса, реформа которых признана необходимою в самых коренных основах; а с другой стороны - вследствие совершенно ложной мысли, что массе офицеров пехоты и кавалерии достаточно одного общего образования, т.е. что наши будущие офицеры должны только облекаться в военную форму по окончании общего гимназического образования?!.. Специальная подготовка, строевая часть, нравственные задатки - эти важнейшие гарантии для правительства в годности офицеров, - нужны только для немногих, для специалистов!...

Проблемы комплектования

Из суждений противников юнкерских училищ относительно общего образования массы офицеров, можно еще думать, что они в комплектовании офицеров армии не предусмотрели действительных фактов, в то время, когда наибольшая масса офицеров, около Ў производилась в армию из юнкеров и вольноопределяющихся.

Если мерилом общего образования, как вообще принято, считать гимназический курс, то следующие факты привели бы противников к горькому разочарованию. В общем объеме офицеров из юнкеров и вольноопределяющихся, по исчислению г. Ильяшова (Военный Сборник 1863 г., N11, стр.246; Отечественные записки, 1865 г., май, кн.2. "Преобразование армии и комплектование ее офицерами", ст. Д.Шатилова), находилось в пехоте 15,8%, или мене одной шестой доли, получивших образование в средних учебных заведениях; за тем пять шестых не были в средних учебных заведениях, а получили воспитание в доме родителей или в разных низших школах и пансионах.

Несколько в лучшем положении была кавалерия, где около 19% получили гимназическое образование. И хотя полагали, что можно было насчитать около 20% офицеров с гимназическим образованием, но из них весьма немногие поступали на службу прежде окончания гимназического курса.

Допустив, что военные училища и кадетские корпуса могут дать 500 офицеров, и ту несообразность, что на укомплектование армии офицерами пойдут все молодые люди, окончившие гимназическое образование (примерно 1510), по исчислению г. Шатилова, все-таки недоставало бы 857 офицеров.

Но в армейскую службу шли молодые люди, далеко не получившие общего образования, и испытания еще более доказывали, что большинство будущих кандидатов на офицерское звание имели или весьма слабые зачатки общего образования, или вовсе их не имели. Все эти обстоятельства остаются без изменения до настоящего времени.

Отсюда очевидно, какое значение, в отношении умственного образования, должны были получить юнкерские училища. Если, как и надо ожидать, уровень общего образования поступающих на службу вольноопределяющихся будет подниматься, то и тогда юнкерские училища останутся необходимы, как первоначальные военные школы - для приобретения специальных познаний, чтобы гимназистов сделать понимающими военное дело, с первых дней сознательно относящимися к служебной практике. Тогда только облегчится забота юнкерских училищ, ибо она сосредоточится исключительно на курсах военных предметов тогда только они и получат нормальное развитие. Тут нужно будет решить еще вопрос: возможно ли в один год образовать офицера, знающего строевую службу?

Но пока образовательная подготовка поступающих будет стоять далеко ниже уровня не только гимназического курса, но нередко ниже курса уездных училищ, до тех пор учебный план некоторых юнкерских училищ должен представлять своеобразный характер, ибо в них сначала приходится учить умению учиться, а потом прилагать это умение к изучению необходимого.

Юнкерские училища, комплектуясь молодыми людьми, уже прослужившими в рядах войск, должны иметь в течение курса тесную связь с войсками.

Не только в отношении воинских порядков, но и в отношении способов строевого образования и приложения дисциплины, училищам надобно дать значение чисто войсковых учреждений. В этих военно-образовательных заведениях юнкера, командируемые из войск, состоя на действительной службе, неся ее с тою же войсковой строгостью и подчиняясь той же воинской дисциплине, как солдаты, должны получать не только надлежащее умственного развитие и нравственное образование, но и строевую подготовку, соответствующую их будущему призванию: ибо офицер, прошедший училище, должен знать не только то что требуется в службе от каждого солдата, но и уметь обучать солдата всем отраслям строевой службы. Для этого юнкеров и командируют летом в полки, и от войскового начальства зависит оказать помощь училищам, посредством правильной организации в сборах строевых занятий юнкеров и надлежащего надзора за их нравственностью.

Итак, юнкера в училищах должны служить и учиться, чтобы получить право на звание офицера.

Такое назначение юнкерских училищ, в отношении образования, по нашему убеждению, вытекает из самой сущности значения строевого офицера, который, для удовлетворения своего признания, должен получить известную предварительную войсковую подготовку и быть достаточно развитым для выполнения боевых и административных обязанностей в строю.

При недостаточных умственных задатках, с какими молодые люди являются в полки на службу, при отсутствии доброй воли к самообразованию на службе, при равнодушии командиров частей, доказанным продолжительным опытом, к подготовке служащих в полках дворян и вольноопределяющихся к их будущим обязанностям, юнкерские училища явились для войск подспорьем, снабженным достаточными средствами и сосредотачивающим все свое внимание на главные стороны образования будущих офицеров армии; ибо не подлежит сомнению, что полки, не имея таких средству, чтобы дать служащим юнкерам надлежащую подготовку, не могли, говоря вообще, над молодыми людьми иметь надлежащего надзора, и даже более, полкам не представлялось полной возможности дать будущим офицерам строевой подготовки.

Не подлежит никакому сомнению, что каждый офицер, прежде всего, должен быть солдатом, должен проникнуться его духом, узнать его характер и наклонности; иначе он будет в войсках непрошеным гостем и постарается заблаговременно убраться из армии, чтобы не обнаружить своей несостоятельности по подготовке к делу.

А такими, без сомнения, были бы все те, для которых противники юнкерских школ думали предоставить одно общее образование, или лучше полуобразование; фактически доказано, что с законченным общим образованием, о сих пор, служило весьма мало юнкеров и вольноопределяющихся.

<...>

Возможности юнкерских училищ

Основательного и вполне законченного военного образования юнкерские училища дать не могут. Но известная степень умственного развития, чтобы армия получала строевых офицеров, подготовленных к службе, составляет существенное назначение этих училищ. Следовательно, они не могут быть заведениями чисто приготовительными, элементарными.

Их цель - возбудить в юнкерах самостоятельность мысли в области военной науки, обогатить фактическими сведениями на столько, а сколько позволяют средства, их предварительная подготовка и известный уровень познаний, обусловливаемый назначением строевого офицера в военное и мирное время.

<...>

Цель юнкерских училищ, относительно умственного образования, поставлена была ясно, объем сведений, необходимых для строевого офицера, определился, оставалось еще желать, чтобы и приемы обучения были приноровлены к этой скромной цели и к тому умственному развитию, с каким являлись в училища будущие офицеры русской армии.

Не гимназический уровень образования должны брать в соображение составители учебников и преподаватели. Малообразованные и неразвитые молодые люди ожидают приобрести в юнкерских училищах настолько законченные сведения, насколько они им необходимы для предстоящей деятельности; следовательно, надобно закончить то образование, какое обусловливается назначением строевого офицера. Если будут являться в училище способные, а таких молодых людей не мало, то они сумеют развить себя на службе, вне училищ, лишь бы училища давали здоровую умственную пищу, поселяли охоту к труду и укрепляли, развивали самодеятельность.

Многознание без твердых основных понятий хуже полузнания и ведет к ослаблению умственных сил, а, следовательно, многопредметность наносит ничем неисправимый ущерб образованию и дальнейшему развитию.

<...>

Кавказская война 19 в. Переноска раненых в горах.

ОПЫТ И ПРОБЛЕМЫ ВОЕННОГО ВОСПИТАНИЯ В ЮНКЕРСКИХ УЧИЛИЩАХ

Общие понятия

о военном воспитании в училищах

"Юнкерские училища, говорит Инструкция 1871 года, всеми средствами должны стремиться к образованию достойных и полезных строевых офицеров для армии. Поэтому, вместе с заботами о военном образовании юнкеров, необходимо иметь постоянное попечение и о нравственном их развитии, дабы каждый юнкер, удостаиваемый училищем производства в офицеры, сознавал, что достоинство хорошего офицера, независимо от научных познаний, обусловливается хорошею нравственностью, благородством в образе мыслей, вежливым обращением с другими, точным и беспрекословным исполнением предписаний начальства и строгим соблюдением всех своих обязанностей".

Самая же обстановка юнкерской жизни в училищах, говорит в другом месте Инструкция, "строго согласуясь с законоположениями и правилами внутренней службы в войсках, должна непосредственно вести обучающихся к практическому ознакомлению с обязанностями воинского чина" (Инструкция 1871 г., ст.13 и 1) Инструкция 1871 г., ст.13).

Воспитание, как целое, охватывает все стороны человеческой природы: воспитывая человека, мы развиваем одновременно в нем его физические, умственные и нравственные силы, образуем его ум, вырабатываем его характер, укрепляем его тело. Мы воспитываем юнкеров в училищах, с целью вывести их на лучшую, более высокую степень развития, чтобы сделать их достойными и полезными офицерами.

Всеми средствами мы стремимся приблизить учащихся к тому идеалу человека, у которого понятия, чувства и воля представляют полное и гармоничное развитие, выражаемое правильным рассудком, расположением и любовью к ближнему, - твердым характером. Мы стараемся о развитии в питомцах интеллектуальных и моральных сил, чтобы укрепить их волю, дать должное направление их поступкам; мы заботимся о развитии ума и не должны, не можем устранять воспитание характера; заботясь же о нравственном и умственном воспитании, мы не можем отказываться от воспитания физического.

Все наши побуждения, привычки, склонности, инстинкты - носят отпечаток наших духовных, умственных и физических сил.

Военное воспитание, как целое, кроме общих целей воспитания, совмещает в себе еще особый элемент, требующий от питомцев известного рода задатков -выправки, навыков, привычек и т.д. Эта особенная сторона военного воспитания не есть что-либо внешнее, прививаемое механически, посредством известного рода дрессировки.

Военное воспитание, как и воспитание вообще, - имеет ту же общечеловеческую цель внутреннего усовершенствования, только к применении к условиям быта и положения воинского чина; военная выправка, в которой многие видят единственное средство военного воспитания, есть известного рода прием, чтобы сделать человека способным исполнять свои обязанности, предполагающие техническую ловкость, находчивость, сноровку; эта, по-видимому, механическая отделка требует участия не одних физических сил, но и всех вообще сил, присущих человеку.

Военная выправка, в том смысле, как мы ее понимаем, охватывает все стороны строевого образования, общая цель которого достигается теми духовными средствами, как и всякое вообще обучение; если предмет строевого обучения представляет что-то внешнее, материальное, то из этого не следует, что методы обучения строевому делу требуют только известного механического рутинного навыка.

Напротив, все военное воспитание, в тесном смысле, предполагает преднамеренное действие воспитателей - руководителей, с целью возведения обучаемых на возможно высшую степень развития всех элементов, образующих хорошего строевого офицера.

Это не дрессировка, а методические действия воспитателя для развития в своем питомце внешних сноровок и привычек, в полной гармонии с внутренними совершенствами человеческой природы.

Сама военная дисциплина - не есть что-либо особо стоящее от понятия о дисциплине вообще; но, как мы сказали, она опирается на такие основные силы души, правильное развитие которых только и может быть добыто посредством воспитания.

Способность подчиняться воле старшего, доводимая военной дисциплиной до полного самоотвержения, есть только выражение полного уважения к закону, есть только признак исполнения своей обязанности, есть только долг службы, повелевающий подчинять свою волю воле и приказаниям другого человека, старшего начальника.

Все те элементы души, которыми обусловливается нравственность, составляют коренные начала дисциплины, но военная дисциплина предполагает самую высокую степень развития этих начал, присущих природе человека.

Если в воспитании каждого человека всеми силами стремятся сделать его нравственным, дабы тем приготовить его для счастливой жизни, то в воспитании человека-офицера, обязанного руководить другими, управлять, командовать - естественно нужно стремиться точно к такому же усовершенствованию нравственных качеств; каждый - и гражданин, и военный офицер - должен уметь исполнять свою обязанность, всегда быть готовым жертвовать собою для блага отечества и способным подчиняться требованиям и условиям своей службы.

Поэтому военное воспитание, в тесном смысле, предполагает развитие нравственных начал в самой высокой степени, и, следовательно, на усовершенствование духовных сил воспитываемых юнкеров необходимо прилагать постоянное попечение в училищах.

Все человеческие способности так тесно связаны между собою, что нельзя действовать на один род их, не касаясь, вместе с тем, и других, и поэтому невозможно отделять воспитание от обучения, нельзя и думать об образовании хорошего офицера, не поставив целью одновременное усовершенствование ума и характера.

Инструкция даже предостерегает, что все познания, приобретенные юнкерами в училищах, будут бесполезны, если удостаиваемый к производству молодой человек не имеет сознания о самонужнейших нравственных принципах, если он не вынесет из школы убеждения о необходимости обладать хорошей нравственностью, чтобы понимать значение и проникнуться духом военной дисциплины.

В том и заключается трудная обязанность училища, чтобы, обставив надлежащие средствами учебное дело, достигать в нем возможных результатов, не ради одного привития известного рода познаний а с целью способствовать общей воспитательной цели; тут обучение уже является только средством к другой, более важной цели, - составляющей венец военного воспитания, как целого.

Заботясь о нравственном и умственном развитии, училища, в то же время, употребляют и все меры для физического воспитания, не только в смысле практического ознакомления с техникою воинского чина, но и в прямом смысле физического укрепления тела.

Государство в праве налагать на всякую школу обязанность давать не только достойных, крепких умом и душою граждан, но и людей здоровых, крепких телом, и та школа, которая пренебрегает сбережением здоровья подрастающего поколений, - вредна и опасна, ибо она нарушает основные законы человеческого воспитания, и тем ослабляет силы будущих деятелей.

Всякому хорошо известно, что лица, призываемые к военной службе, должны обладать хорошим телосложением и крепким здоровьем, чтобы в состоянии были выносить все тягости военной службы и многие лишения боевой жизни. Поэтому, от поступающих в военную службу требуется определенные рост и телосложение, а равно отсутствие заметных недостатков в организме.

<...>

Военное воспитание в юнкерских училищах нужно рассматривать двояко: со стороны дисциплинарной и служебно-строевой, что и ведет нас к объяснению двух существенных вопросов: нравственного воспитания и строевого обучения юнкеров. Первое составляет основу воинской дисциплины, - последнее есть подготовительное средство в технической подготовке строевого офицера.

<...>

Мы, прежде всего, должны припомнить те "данные", с которыми приходится иметь дело воспитательному искусству юнкерских училищ. Для этого, помимо общих указаний, нужно яснее себе представить те особенные черты, которыми характеризуется вся нравственная сфера поступающих в училища вольноопределяющиеся.

Как недостаточна умственная подготовка большинства поступающих, так еще более недостатков встречается у них в нравственных понятиях, выражаемых разного рода поступками.

Восьмилетний опыт убедил училища, что в большинстве замечаемых проступков проявляются не столько испорченность нравов или полная безнравственность, выражаемая распутством, словом, более или менее заметное, уклонение от долга и обязанности, - не столько в грубых пороках и в проступках, показывающих злой характер и нелюбовь к ближнему, сколько в малодушии и слабохарактерности.

Все эти и другие, им подобные, нравственные несовершенства или носят признаки преждевременного прекращения воспитания (чем и нарушен был у весьма многих правильный ход развития), - или же они были следствием невежества и невнимания родителей.

Подобные молодые люди, поступая в военную службу, с недостаточно верною оценкою нравственной нормы, весьма легко подпадают под влияние собственных склонностей или дурно избранных товарищей.

Поэтому, при поступлении в училища, с первых дней, уже обнаруживается, в большей или меньшей степени, извращенный взгляд на службу, неправильное понимание дисциплины и отношений к старшим и, вообще, разного рода превратные стремления. Многие из них даже и не сознают того зла, которое выражается в поступках, ведущих к разного рода нарушениям.

С каждым новым учебным курсом, открывается ряд проступков, доказывающих: предубеждения, привычки к своеволию, превратные понятия о службе, дисциплине, долге и обязанностях; в редких случаях превратные стремления (воровство) или испорченные наклонности (пьянство). К этому нужно присоединить беспечность, а иногда и упорную лень, как признак непонимания того блага, которое открыто для юнкеров в училищах.

Известно, что питомцы одного и того же учебного заведения, одного класса и общества, имеют много общего между собой в характере, настроении и т.п. Поэтому приносимые юнкерами нравственные задатки и наклонности могут быть признаком той среды, которая выделила их в войсках, а часто и рода учебного заведения, в котором совершалось воспитание в детстве и в первую пору юности. Правда, что воспитание в закрытых заведениях не всегда прерывается от нравственной порчи, и весьма часто исключаемые воспитанники, по какому-либо случаю, жили долгое время дома и несколько лет состояли в полку, где, по недостатку нравственной устойчивости, подпадая под влияние других, вносили в привычках много такого, что не могла заронить первоначальная школа.

Между тем, некоторые известные нам факты заставляют думать, что хорошее или дурное первоначальное воспитание всегда кладет известный отпечаток на нравственный склад воспитываемых. Учебное заведение обыкновенно выделяет для военной службы, в звании вольноопределяющихся, не самых способных, а имущественно или неудавшихся или недоучек, воспитание которых прервано и ни в каком общеобразовательном заведении не может быть окончено. Иногда причиною тому бывает нравственная порча или упорная леность, но весьма часто - это отпадение, эти неудачи бывают следствием крайней бедности родителей, не имеющих никаких средств к окончанию едва начатого воспитания.

Таким образом, на долю юнкерских училищ постоянно выпадают остатки, приносящие на военную службу известный склад нравственного созерцания, склад, если не вполне, то во многом, зависящий от внутреннего состояния или той среды, где рос питомец, или того заведения, где он воспитывался и откуда вышел, не окончив начатого воспитания.

Мы, конечно, не думаем характеризовать помощь. отрицательных продуктов, - ни сословных разграничений, имеющих свою общепризнанную полезность, ни групп открытых или закрытых учебных заведений, определяемых соответственными назначению задачами, да и не можем утвердить факта подобным приемом, где зарождались и развивались нравственные недостатки - в семействе или в школе, или же они привились на службе, уже в звании вольноопределяющихся. К этому же, многие выдающиеся недостатки нравственных сил, незамеченные в домашнем воспитании, могли проявиться только в учебном заведении, послужив причиною к удалению воспитанника из школы, до окончания воспитания.

Тем не менее, из исторического хода воспитательной деятельности юнкерских училищ и по указаниям наиболее компетентных начальников училищ и подтверждаемых статистическими данными выводов, мы можем признать некоторые выдающиеся признаки, характеризующие тот материал, из которого приходилось вырабатывать будущего строевого офицера.

Обыкновенно все, что не подходит под нравственную оценку не созревших умственно молодых людей, принимается ими или с недоверчивостью, или с дурно скрываемым нежеланием подчиняться требованиям и порядкам жизни в училищах, имеющих казарменный характер. В отношениях же с воспитателями, у таких молодых людей заметно желание отстоять фальшиво понимаемую самостоятельность своих действий. Этот общий признак, характеризующий первоначальную воспитательную деятельность юнкерских училищ, проявлялся противодействием ближайшим начальникам.

"Составлялись товарищества для противодействия видам начальства, говорит один из начальников старейшего из училищ, душою которых были юнкера, исключенные из кадетских корпусов, как более опытные, изучившие на практике способы обойти и досадить офицеру и в данном случае, дабы сохранить свое влиянием в кружке, отважно заявлявших о своих желаниях и правах".

При таких условиях, требовалась энергические, даже крутые, меры: отчисление на срок и совершенное исключение, с преданием военному суду. Поэтому-то так значителен в начале бывал процент исключенных за неодобрительные и буйные поступки. Несколько подобных решительных мер оказывали хорошее влияние на остальных, увлеченных влиянием более испорченных товарищей, и училищному начальству оставалось принять против них своевременно дисциплинарные меры, чтобы удержать от дурных дел и неблаговидных поступков.

В юнкерах, выписанных в армию нижними чинами из Военно-учебных заведений замечалось в 1868 - 69 году: несерьезное отношение к своим обязанностям, недостаток прилежания и соревнования, малая чувствительность к обыкновенным дисциплинарным взысканиям, от непривычки к ним, и недостаток бережливости (Отчет 1868-69 гг., с. 42 и 43).

В том же организационном периоде, пережитом училищами с немалыми трудностями, самыми лучшими нравственными задатками отличались преимущественно те из юнкеров, которые вступали в ряды армии по нужде или необходимости, зная наперед о серьезном значении военной службы и ценя то благо, которое принесло учреждение училищ для их воспитания.

"Из этих юнкеров, говорит Отчет Главного Начальника военно-учебных заведений, постоянно выделялись личности, вполне преданные военному делу; они не считали мелочью никакого звания, касающегося службы, и из них, без сомнения, выйдут полезные офицеры, как добросовестные исполнители своих обязанностей и как дельные начальники и учителя солдат.

В первое время, когда воспитательное искусство юнкерских училищ находилось, так сказать, еще в младенческом состоянии, достаточно было выдержать юнкеров в строгой, войсковой дисциплине, чтобы в два года подготовить офицеров, выносивших такие нравственные качества, которые тотчас и были замечены в войсках, оценивавших новое учреждение, по образцам молодых офицеров, вносивших в службу энергию к труду, знание строя, понимание дисциплины и благородный образ мыслей, свойственный строго, но твердо выдержанным молодым людям. Но подобные результаты не обходились без чувствительных жертв, без значительного числа отчисленных, исключенных или добровольно вышедших из училищ, до окончания курса.

Ротные командиры, а за ними младшие офицеры мало-помалу приобретали воспитательную опытность и, может быть, потому в среде юнкеров стали исчезать резкие выходки против дисциплины. Те самые юнкера, которые прежде были отчислены на сроки, за неодобрительные проступки или буйство, и были прежде коноводами, поступив вновь в училища, не отыскивали уже послушных своей воле товарищей, а вразумленные опытом, чувствуя твердую воспитательную руку и зная, что ни один проступок не останется без возмездия, подчинялись общей и единодушной силе воспитательных приемов и влиянию других, более крепких нравственностью юнкеров.

С изменением сроков службы на офицерский чин и с предоставлением права переходить через юнкерские училища бывшим воспитанникам училищ военного ведомства и нижним чинам общих сроков службы, в составе юнкеров, с 1869 года, являются новые элементы. Преобразования по духовному ведомству заметно увеличили число лиц духовного звания и причетников, считавших книжную мудрость большим препятствием в житейском быту. В некоторых училищах, в то же время, появляются казачьи урядники.

Обеднение мелкопоместных дворян в центре России и шляхты в Западном крае, а в позднейшее время и ожидание общей воинской повинности - были сильными стимулами, двигавшими в военную службу многих недорослей, которые, при прежних порядках, продолжали бы гонять голубей и охотиться в своих деревушках за женским полом.

Затронулась самая глубь нашей дворянской и шляхетской жизни и из тины болот стали выползать на свет Божий личности, приводящие в изумление наблюдательного воспитателя. Только в исключительных случаях продолжали поступать вольноопределяющимися дети зажиточных дворян и богатых купцов, когда уже. за всеми испытанными лазейками, по недостатку образования, некуда было деваться.

И для неимущих средств и для избалованных маменькиных сынков военная служба всегда представляла легчайший способ стать на хорошую, а для многих детей из дворян даже на завидную дорогу.

Такова, в общих чертах, масса юнкеров, обучавшихся в военных училищах в последние два, три года; - исчезли бывшие старые кадеты, но явились в значительной массе писаря, воспитанные бывшими училищами военного ведомства, переходившие в строй вольноопределяющиеся и приносившие в юнкерское училище многие недостатки писарской корпорации. В училищах, и по происхождению, и по степени предварительной подготовки, состав юнкеров представлялся теперь еще более пестрым, чем прежде: от титулованного дворянина и генеральского сына до земледельца и даже бурлака, поступившего в военную службу, по найму, за очередь другого.

Если в первые годы нравственная сфера многим казалась низкою и между поступающими часто являлись лица, вполне не готовые к работе, не созревшие для труда, даже не желавшие приниматься за книгу, за то, по общему мнению, прежде выдвигалось более даровитых и способных личностей, среди которых не мало было лиц, избиравших военную службу, как бы по призванию. В последние годы исчезали загрубелые по своим нравам; но, в общей массе, более, чем прежде, училища замечали отсутствие нравственных убеждений; позднейших приемов юнкера, зная о неусыпном и строгом преследовании в училищах дурных поступков, доказавших превратные взгляды, стали более скрытными и сдержанными в своих действиях.

Отсутствие сознания собственного достоинства, недостаток самолюбия, изворотливая робость, неоткровенность, разного рода плутовские проделки и готовность пользоваться плохо отложенным - вот те выдающиеся черты, доказывающие отсутствие хороших нравственных задатков и неотчетливое понимание нравственной нормы, которые замечались из частных и официальных отчетов о среде обучающихся последнего, ближайшего к нам времени.

В самом неблаговидном свете рисуются нравственные черты перечисленных из писарей и фельдшеров, бывших воспитанниками училищ военного ведомства, которые, проведя в службе несколько лет, без должной подготовки и без постоянного дисциплинарного руководства, поступали в строй, со званием вольноопределяющегося. Между ними мало резко обрисовывавшихся личностей; в них все сглажено, а иногда и прикрыто различными уловками или же обставлено покровителями. Делая некоторые успехи в науках, многие из них уклонялись, под разными предлогами, от строевых занятий:

"Увольняемые в отпуск, некоторые из них, говорит начальник училища, проводят время в публичном доме или в пивной и преимущественно в обществе своих полковых товарищей и, затем, явясь в училище, часто навеселе, стараются не быть замеченными офицерами и, в случае неудачи, найти предлог для своего оправдания".

Пристрастие к вину встречается довольно часто, не сопровождаясь однако шумом, криком и буйством в училищах, как это случалось иногда в первые годы. В известной среде, в праздник - водка и пьянство составляют как бы сущность самого праздника; с этими превратными наклонностями, вследствие давно сделанных привычек в домашней или полковой семье, и являются в училища некоторые вольноопределяющиеся, не только служившие писарями и фельдшерами, но и дети беднейших дворян, шляхты и духовных лиц.

Невежественный взгляд на жизнь, вследствие бедности, нередко выделяет молодых людей, склонные к неправде, к неоткровенности и вообще с стремлением к низшим благам, часто не понимая того зла, которое приносит в жизни сильное уклонение от нормального нравственного развития.

При безысходной бедности большинства пехотных юнкеров, попадались избалованные маменькины сынки, получающие значительные суммы денег, которые тратятся по пустому, порождая зависть и заискивание. Значительные суммы, получаемые многими кавалерийскими юнкерами, при всем ограждении строгости нравов в стенах училища, обнаруживается иногда безрассудною тратою денег; с другой стороны - ложное самолюбие не быть хуже других ведет некоторых к значительным тратам, несоразмерным с доходами, - отсюда долги.

При подобных заблуждениях, при недостатке нравственных основания для правильной оценки вещей, когда уклонение от нравственной нормы у различных индивидуумов проявляется в крайне разнообразных формах и когда еще так не велика среда серьезных молодых людей, далеких от всякого рода нравственных искушений товарищей, более шатких по своим убеждениям, легко признать трудность, а вместе с тем необходимость самого серьезного воспитания в юнкерских училищах, дабы достигнуть усовершенствования нравственного воззрения не только у отдельных личностей, но и довольно значительной массы молодежи, впитавшей еще до поступления на военную службу превратные взгляды, превратные стремления и вообще такие нравственные уклонения, с которыми не могут мириться ни общественная служба в звании офицера, ни самая жизнь.

При таких условиях, имея, большей частью, дело со взрослыми недорослями и недоучками, следовательно, с людьми не дозревшими умственно, не достаточно только приказывать, ограничивать предписаниями воинского устава и формальным надзором за исполнением внешнего порядка внутренней службы, в надобно руководить, вести к усовершенствованию, воспитывать.

Если стремления к низшим удовольствиям и разного рода нравственные уклонения приобрели уже значительную силу, то никакие отрицательные меры - угрозы, наказания и т.п, не могут помочь воспитателю.

Окрепшие и вкоренившиеся недостатки нуждаются в положительном противодействии т.е. в развитии более совершенных качеств, высших побуждения, которыми вытеснялось бы все дурное.

Душевные силы каждого человека на что-либо да употребляются, а если мы не позаботимся употреблять их на хорошее, то они грубеют и легко получают превратное направление.

Одни дисциплинарные наказания, предписываемые дисциплинарным уставом, и формальное наблюдение за исполнением правил и требований составляют лишь внешние средства, для того, чтобы всякая ошибка юнкера была узнаваема своевременно и чтоб заблуждающемуся был указан истинный нравственный путь. Но воспитание никогда не достигнет своей главной цели, если оно будет ограничиваться этими внешними средствами.

Крест "За службу на Кавказе". 19 в.

Воспитание как искусство

Руководящие правила воспитания

Чтобы понять значение и самый характер направления воспитательной деятельности начальствующих лиц в юнкерских училищах, необходимо сперва выяснить некоторые существенные черты воспитания, как искусства, затем указать характерные черты, нужные для воспитателя, и, наконец, представить тот образ действий воспитателя, который ближе всего отвечает прямым целям воспитания.

Цель воспитания - произвести перемены к лучшему, усовершенствовать природу так, чтобы воспитываемый приобрел не только способность отличать дурное от хорошего, но, уклоняясь от первого, постоянно приближаться к последнему, - к тому, что обыкновенные люди, на языке науки, называют нравственною нормою. Очевидно, тут не должно быть скачков и каждого нужно вести так, чтоб один шаг вперед бы ступенью к следующему, более совершенному.

Стремясь от известных "данных" о каждом воспитаннике, воспитатель постоянно стремится вперед и изменяя, по мере успеха, самые средства старается довести его до известного нравственного уровня. Венцом воспитания считают то состояние воспитанника, когда он может обойтись без руководителя.

Каждый человек имеет право на воспитание; это даже одной из важнейших его прав и, в виду тех данных, о которых мы сказали выше, на юнкерском училище лежит тяжелый, но и святой долг попечения о воспитании юнкеров, поручаемых правительством его надзору и руководству.

Не достаточно, конечно, возвысить значение поведения в общей оценке удостаиваемых к производству в офицеры, как это установило "Положение" и развила "Инструкция", не достаточно также было установить преследование дурных поступков и действий известною системой наказаний, определяемых "дисциплинарным уставом", - все это, как замечено, внешние средства, которым противопоставляется нечто внутреннее, имеющее положительный смысл, нечто, возвышающее человеческую природу, помимо поощрений и наказаний, как бы правильно и разумно они не назначались.

Тут является вопрос о возможности осуществления воспитания над людьми уже взрослыми, часто даже прошедшими курс общеобразовательной школы, но, тем не менее, или недозревшими нравственно, или, что еще хуже, имеющими превратные стремления, вследствие неправильного развития духовных сил. Воспитатель часто даже не далеко ушел, по своему умственному развитию, от подчиненного ему юнкера.

Воспитание, очевидно, необходимо, но возможно ли оно, при таких условиях?

III

Трудности воспитательного искусства увеличиваются до крайности, если воспитатели не стоят на высоте своего призвания, если в них самих существуют важные недостатки в умственном и нравственном отношении, если, одним словом, нельзя иметь доверия к начальствующим лицам, что они сумеют совладать с важной задачею.

Тут уже отрицательное действие офицера-воспитателя может породить массу затруднений, вызвать усиленные дисциплинарные взыскания, вести к исключениям, т.е. личные недостатки воспитателя не только не приводят к желаемому результату, но могут возбудить явное противодействие воспитываемых, - повести к строгим мерам и в конце концов к отрицательным продуктам, с которыми не может мириться ни дисциплина, ни самая жизнь.

Но от воспитателя и не требуется всестороннего совершенства, идеальных свойств ума и характера. Только не должно пренебрегать ничем, чтобы в училищах воспитатели-офицеры стояли на высоте своего призвания, - ибо как в обучении успех зависит от преподавателей, так и в воспитании он зависит, главным образом, от воспитателей.

Из этого положения следует противоположное заключение, что в училищах не могут иметь мест воспитателей лица с важными умственными и нравственными недостатками, ибо, если офицер-воспитатель не будет обладать соответственными силами души, то отношения между ними и подчиненными ему юнкерами не могут быть правильными, потому что, только при правильных отношениях, подчиненный считает каждый совет своего офицера истинным, каждое его приказание необходимым и принимает его неодобрение - наказанием для себя.

Недостаток умственной зрелости воспитателя-офицера не нарушает его правильных отношений к подчиненным, в тех лишь исключительных случаях, когда он может приобрести их уважение своею безукоризненной нравственностью и добродетелями, представляющими пример для подражания.

Действительно, добрый пример воспитателя-офицера и честное отношение его к своей обязанности, согреваемое любовью и вниманием к подчиненным, делают в деле воспитания так много потому именно, что этим качествами покрываются разные промахи в действиях, не допускаемых правильным воспитанием.

В виду общих воспитательных целей и при тех "данных", с которыми приходится иметь дело воспитательному искусству в юнкерских училищах, когда "Положение" и "Инструкция" ставят нравственность на первом плане всего военного воспитания (С.В.П., ст. 544, 545, 537. Инструкция, ст. 13, 14, 15, 16 и 56), очевидно, велика должна быть и забота начальствующих лиц в выборе воспитателей-офицеров, и большую ошибку делают те начальники, которые, при выборе ближайших руководителей юнкеров, не обращают серьезного внимания на личные качества, на умственные и нравственные задатки приглашаемых ими офицеров, для службы в училищах.

С другой стороны, закон не мог войти в подробности о таких предметах, сущность которых должны понимать исполнители воли законодателя, по смыслу самого дела. Действительно, законодатель заботливо оградил юнкерские училища от случайного выбора младших офицеров, предвидя, что военно-воспитательная цель этих учреждений не была бы достигнута вполне, если бы не обставить службу некоторыми преимуществами.

В младшие офицеры избираются начальником училища офицеры, прослужившие в строю не менее 4-х лет, в пехотных училищах, по возможности, командовавшие ротами, т.е. офицеры уже опытные, зарекомендовавшие себя в командовании, в управлении, способные направлять своих подчиненных к достижению высших военных целей. Уже одна привычка командовать солдатом дает уверенность, что офицер, вступая в училище, знаком из практики с главными основаниями для руководства своих подчиненных. Мы подчеркнули слово "по возможности", полагая что эта оговорка сделана для исключительных случаев, а отнюдь не для того, чтобы считать это правилом.

Во все время своей службы в училищах, штаб и обер-офицеры числятся по спискам своих частей и пользуются всеми правами и преимуществами, предоставленными служащим в тех частях, не исключая и дальнейшего движения по службе; при этом обер-офицеры сохраняют линию производства на вакансии, до чина капитана или ротмистра включительно, со следующим за ним по списку младшим строевым офицером. Затем, капитаны, командовавшие до поступления в училище ротами не менее года, производятся в майоры за отличие, по представлению начальника училища; прочие же капитаны и ротмистры производятся в майоры не иначе, как по предварительном отчислении настоящими чинами в те части войск, в коих они числятся по спискам, где и производятся, на общих условиях, определенных для производства в штаб-офицерский чин.

Младшие офицеры, с производством, по удостоению начальства юнкерских училищ, в майоры или войсковые старшины, обращаются в свои части, хотя бы вследствие этого и произошел в этих частях временный сверхкомплект штаб-офицеров. Младшие офицеры также отчисляются в свои части, по прослужении в училище пяти лет, с выдачею, по ходатайству начальства училища, единовременного годового оклада жалованья; но состоящие в чинах до штабс-капитана или штабс-ротмистра могут быть представляемы к производству, за отличие по службе, в следующие чины, взамен денежной награды.

Получая жалованье по чинам соответствующих окладов и пользуясь всем прочим довольствием, определенным общими положениями, штаб и обер-офицеры получают и столовые деньги. Летом, во время откомандирования юнкеров в войска, начальники училищ и служащие при оном увольняются в отпуск, с сохранением содержания, с тем, чтобы на каникулярное время при училище находилось на лицо не менее 2-х офицеров.

Без хорошего выбора младших офицеров и ротных (эскадронных и сотенных) командиров юнкерское училище не может быть настолько сильным и благоустроенным учреждением, чтобы владеть главным средством для воспитания массы - разнообразной по летам и свойствам воспитания, недостаточно развитой умственно, незрелой нравственно, часто одержимой дурными привычками, наклонностями, в частных случаях превратными стремлениями, и, наконец, заключающей в себе не мало личностей, склонных к увлечениям, по слабохарактерности или наклонности к дурному.

Чтобы личный состав офицеров-воспитателей был хорош постоянно, - необходимо, конечно, чтобы служебная их обстановка в училищах была привлекательною выгодною как в нравственном, так и в материальном отношении: если ротному командиру, приглашенному в юнкерское училище в должность младшего офицера, будут закрыты пути для движения по службе и если, при том, он не получит в училище лучшего материального вознаграждения, то он, как хороший ротный командир в полку, уклонится от делаемой ему чести, и начальник училища будет поставлен в затруднение в выборе опытных хороших воспитателей. Точно также и ротный командир училища, с производством в штаб-офицерский чин, предпочтет обратиться в полк, если положение штаб-офицера в полку лучше обеспечено, чем в училище ротного командира. Увеличение содержания некоторым чинам армии (Приказ Военного Министра 1 января 1872 г., N 1) не распространено на служащих офицеров в юнкерских училищах и поэтому начальники училищ, в последний год, как нам известно, встретили уже затруднение в выборе офицеров из числа лиц, командующих в полках ротами.

С другой стороны, нельзя не заявить о случаях, доказывающих непонимание некоторыми начальниками войсковых частей, той значительной роли, какая выпадает на долю офицеров, командируемых на службу в училища. Мы не говорим о личных притязаниях, старающихся эксплуатировать все для личных своих и чужих интересов, вследствие чего училищам иногда навязываются офицеры, далеко не отвечающие требованиям воспитательного искусства, но и не достаточно знакомые со строевой службою, - подобные явлений доказывают общую человеческую слабость: личный эгоизм или частный расчет, ставящий общее дело в зависимость от собственного личного взгляда, - но мы хотим указать на непонятное противодействие некоторых воинских начальников не пускать из полка в училища хорошего офицера, не смотря на его личное желание и даже призвание.

В интересах военного воспитания юнкеров, которыми комплектуется главным образом корпус офицеров всей армии, необходимо восстановить во всей целости те преимущества для служащих в училищах офицеров-воспитателей, которые имело в виду Положение 1868 г, дабы начальники училищ не были лишены возможности делать лучший выбор (Имеются в виду следующие предположения, согласные с представлениями некоторых высших воинских начальников и всех начальников училищ: Чтобы оградлить училище от случайного выбора, предлагается: а)сделатьположение младшего офицера на столько видным, чтобы на эту должность могли идти лучшие ротные командиры из войск; б)ротному командиру предоставить возможность, при выходе из училища, производства в подполковники из майров, - а младшему офицеру, который, пробыв в училище 5 лет, иметь все шансы на поощрение, право производства в капитаны из штабс-капитанов; г)ротный (эскадронный и сотенный) командир по прослужении 5 лет в училище и состоя при выходе из училища в подполковничьем чине, должен иметь право на зачисление, через год службы в полку, в кандидаты для командования отдельным батальоном).

Нельзя не заметить однако, что, пока будет существовать недостаток в хороших офицерах армии, до тех пор должны существовать значительные преимущества для офицеров, привлекаемых в училища, и чем лучше будет состав воспитателей-офицеров в училищах, тем более успешные результаты будут достигаться в воспитании юнкеров, подготавливаемых к обязанностям строевых офицеров.

Чтобы воспитание было возможным в юнкерском училище, необходимо, чтобы каждый младший офицер знал подчиненных ему юнкеров не по фамилии только, а все особенности их характера, их наклонности, способности, степень развития, и притом старался бы понять каждого юнкера вполне, дабы, опираясь на верные наблюдения, мог с точностью дать о нем и основательный отзыв, с верной оценкой его склонностей. Но такой фактический надзор, чтобы офицеры о юнкерах своего отделения могли иметь не одно поверхностное понятие, предполагает небольшой численный состав ротных отделений. У нас в роте, на 200 - 150 юнкеров, полагается четыре офицера, т.е. на каждого офицера от 50 до 38 юнкеров, - в прусских же военных училищах - на одного офицера - надзирателя определенно только 20 портупей-юнкеров.

Если принять во внимание степень умственного и нравственного развития прусских портупей-юнкеров (Производство в портупей-нюкера в Пруссии обесловлено высоким ценхзом общего образования и сопряжено со строгими условиями. В Прусском военном училище на 100 портупей-юнкеров полагается 6 надзирателей-офицеров (в Меце на 120 портупей-юнкеров 8), - кроме определенного числа офицеров-преподавателей (от 8 до 12).

В числе офицеров-надзирателей... полагается, по возможности, один прошедший курс центрального гимнастического заведения и один бывший в военно-стрелковой школе) и наших юнкеров, то нельзя не придти к заключению, что состав наших ротных отделений в училищах слишком велик, или, что одно и то же, число младших офицеров в юнкерских училищах недостаточно, чтобы они в состоянии были тщательно изучать каждого юнкера, дабы затем вести их к цели, с такой твердостью и с такой уверенностью, с какими это возможно в заведениях, где на каждого воспитателя определяется несравненно меньшее число воспитанников.

Нравственное воспитание юнкеров, как основание военной дисциплины, не есть что-либо механическое, поддающееся буквальному исполнению известной системы наказаний или поощрений, а совершенно свободное, духовное искусство. Имея однако предметом не что-либо вещественное, а человека с врожденными ему уже душевными свойствами, в бесконечном их разнообразии, - воспитание, как и всякое духовное искусство, стремится к произведению известного идеала по известному образцу. Чтобы владеть этим искусством, не требуются какие-либо особые совершенства от воспитателя, - не требуется от него выходящих из ряда дарования и исключительных талантов.

Для исполнения обязанностей воспитателя, сколько известно из опыта, воспитание предполагает однако следующие необходимые условия:

1)Здравый ум и правильный взгляд на дело воспитания.

2)Практический такт и опытность.

3)Энергию и любовь к делу воспитания.

4)Известную степень нравственного совершенства, т.е. отсутствие таких отрицательных качеств, с которыми воспитатель может принести очевидный вред; сюда относятся недостатки ума и характера, действие которых может дурно влиять на всю систему воспитания.

Степень развития указанных сейчас сторон воспитателя зависит, конечно, от умственного и нравственного состояния воспитанников, - и чем старше возрастом последние, тем труднее работа воспитателя, ибо тем серьезнее и разумнее должны быть воспитательные приемы.

В деле воспитания юнкеров мы никак не можем устранять влияния личного примера; на людей, недостаточно еще развитых умом и незрелых в понятиях о нравственном, личный пример воспитателя обнаруживает неизбежное влияние, по склонности воспитываемых к подражанию; от того пример энергии, деятельности, любви к делу, обнаруживающий лучшие качества воспитателя, может оказать несомненно великое воспитательное значение; если, при этом, прилагается любовь к подчиненным и забота о них, стремление быть полезным своими советами, наставлениями и указаниями, то воспитатель достигает полного влияния, доходящего до самоотвержения со стороны воспитываемых. <...>

Другим существенным условием деятельности воспитателя нужно считать опытность, но не иначе как при других условиях, т.е. не отдельно взятую, а в связи с другими важными качествами. Что стало бы с воспитанием, зависящим от множества непредвиденных случайностей и бесчисленных обстоятельств, если бы воспитатель, опираясь на один только свой опыт, стал производить над своими воспитанниками постоянные эксперименты.

Он часто впадал бы из одной крайности в другую, видел бы свои удачи там, где успех зависел от других, окружающих воспитанника условий, и, наоборот, разные случайности приписывал бы своему способу действий. К тому же, приобретение опыта требует продолжительного времени, при известной обстановке и определенных требованиях; хороший офицер, поступивший в училище, не имея других задатков воспитателя, кроме опытности в командовании ротою солдат, делает ряд грубых ошибок в приемах воспитания юнкеров, потому что ему приходится иметь дело с другими "данными", при иной обстановке, и поэтому еще, что задачи воспитания юнкеров требуют не тех приемов, к которым он привык, командуя солдатами.

В некоторых частных случаях, встречавшихся ему на службе, он будет, пожалуй, действовать удачно, логично, но в других - неизвестных, новых, он будет постоянно спотыкаться, - будет действовать неловко, неправильно и даже несправедливо.

Педагогический опыт, который так необходим в деле воспитания, не есть врожденное свойство; он приобретается только разумною практикой и не иначе, как через наблюдательные способности, т.е. серьезным изучением каждого воспитанника и уменьем, на основании частных случаев, делать общие логические выводы.

Только серьезно наблюдающий воспитатель, постоянно анализирующий самого себя и следящий шаг за шагом за новыми душевными проявлениями своего воспитанника, может возвыситься до той глубокой проницательности в деле воспитания, которую, без сомнения, следует считать величайшим орудием успеха.

Такт, иногда врожденный, чаще приобретаемый из житейской практики, в воспитании имеет весьма большое значение. Но это значение не до такой степени значительно, чтобы только, при помощи известного такта, могли исчерпываться все задачи воспитания.

Что известная сноровка и умение обращаться с подчиненными, не оскорбляя их самолюбия и не затрагивая с них больного места, необходимы для всякого воспитателя - в этом не может быть и сомнения. Но что на один такт, предполагающий даже известный запас опыта нельзя вполне положиться, - доказать легко многими фактами, выясненными из практики юнкерских училищ; офицер, руководясь свойственными ему одному приемами, доказывающими поразительные сноровки и даже самый изысканный такт, в одном случае достигал блестящего результата и действовал вполне благотворно на одного юнкера; в других случаях, напротив, своими приемами он не достигал даже посредственных результатов и его действия иногда оставляли даже вредные следы.

Итак - все, что мы говорили о личных качествах, опытности и такте в воспитательном искусстве, ни отдельно взятое, ни даже в совокупности, не может дать полных результатов, если воспитатель лишен правильного взгляда на самую задачу воспитания предполагающего здравый смысл и хорошее знакомство со своим делом.

Ничего нет хуже в воспитании, как колеблющиеся мнения и следующие за ними приемы, сбивающие с толку чувство и волю воспитываемых.

В нравственном воспитании нет ничего маловажного и безразличного и каждый неосторожный и необдуманный прием или порождает новые затруднения, или ведет к торопливым решениям, сопровождающимся сильными репрессивными мерами; о между тем, к этим мерам в данном случае, не следовало бы и прибегать, если бы воспитатель не сделал преждевременного скачка, если бы лучше знал своего воспитанника и если бы мог обдумать, к каким последствиям приведет такой-то прием.

Проступок мог быть совершен от недостатка сознания или каких-либо скрытых условий, - так доведите прежде своего воспитанника до сознания его собственных недостатков, исправьте его превратные стремления, сумейте во время остановить одолевшие его дурные наклонности, но не казните его своим недоверием, своим охлаждением или приемами, оскорбляющими самолюбие. Старайтесь, прежде всего, найти в воспитаннике хорошие стороны и направьте их, поддерживая его слабую волю или бесхарактерность.

Процесс воспитания в тесном смысле совершается тем же общим путем, как и процесс обучения, только в последнем случае действуют преимущественно на развитие интеллектуальных способностей, а в первом - моральной силы; там развивают и укрепляют ум, тут - волю и сердце; в томи другим акте пользуются посредствующими способностями ума, как целого.

Чтобы в воспитаннике, у которого, по каким-либо внешним и отдаленным причинам, нравственные задатки слабы, возвести чувство долга, совесть, честь на необходимую высоту, чтобы нравственные понятия в нем очистить от вредных примесей, а дурные привычки подчинить лучшим стремлениям, естественно, нельзя ограничиваться одними отрывочными, бессвязными действиями только на сердце или волю воспитанника - нужно уметь всегда извлекать пользу из его умственных сил, необходимо постоянно действовать на всю душу.

Действительно, воспитатель имеет предметом своих непосредственных действий волю и характер; но, чтобы довести воспитанника до конечной цели воспитания, до свободного стремления к усовершенствованию, необходимо пробудить в нем самопознание, которое, в свою очередь, черпает материал в духовном, т.е. умственном развитии.

Только при таком полном сочетании возможно довести молодого человека до нравственного характера, предполагающего определенную доброкачественность воли направляемой здравым смыслом или правильно развитым умом.

Из этой общей психологической схемы следует, что воспитатель делает весьма грубую ошибку, когда не заботится, прежде всего, о развитии положительных убеждений опирающихся на ум и, не только пренебрегает образованием воли, но насильно ломает ее и извращает; известно, что без твердых и положительных убеждений не может быть никакой твердости воли, а следовательно и никакого характера.

Никакими затем внешними условиям не удастся упрочить дисциплину, когда в юноше колеблются ее основы когда в душе его нет тех материалов, на которых утверждаются основные ее элементы.

Мы не перечислили всех вообще качеств, необходимых для воспитания "по званию", но здесь заметим, что если он не может внушать уважения в своих воспитанниках и пользоваться их доверием, то положение его в отношениях к ним становится натянутым и ложным. Поэтому кто не чувствует себя способным, тот лучше сделает, если не примет на себя обязанности воспитателя. Не может быть воспитателем и тот, кто не в состоянии сладить с самим собою, и в ком нет энергии и любви к делу.

Итак:

Воспитатель-офицер юнкерского училища, имея своею задачею - поддерживать и развивать в юнкерах хорошую нравственность, заботиться о развитии в них чувства долга и чести, приучать к порядку и вообще руководить и наставлять, должен обладать и соответственными для этой задачи средствами и, прежде всего, лично обладать качествами, необходимыми для всякого хорошего воспитателя по званию. Он должен: а)знать свои обязанности, б)лично быть примером благонравия, в)иметь такт и опытность и г)понимать и любить свое дело. Нам кажется, что при таких только условиях воспитатель-офицер будет управлять умом и волею своих подчиненных, пользуясь, в то же время, их любовью и уважением тем в большей степени, чем более в нем самом будут развиты эти чувства, в отношении к ближнему.

Ибо чтобы воспитатель смело и с уверенностью мог идти к своей цели, ему необходимо пользоваться авторитетом у подчиненных ему воспитанников, а для этого-то необходимо, чтобы он, во всех отношениях, стоял выше воспитываемых юнкеров, точно также, как авторитетом у подчиненных солдат может пользоваться только более развитый умом и сердцем начальник.

Стараясь о нравственном воспитании юнкеров, остерегая их от дурных привычек, преследуя разные упущения по службе, воспитатель-офицер не должен торопиться в своих заключениях, а в своих действиях должен устранять все то, что убивает волю, лишая подчиненных той самостоятельности и той твердости характера, которые так необходимы для жизни и военной службы.

Юнкерские училища обязаны воспитывать таких деятелей, у которых чувство долга и совесть возбуждены были бы в полном соответствии с будущим званием офицера; удостаиваемый училищем производства в офицеры портупей-юнкер должен быть так воспитан, чтобы он был хорош везде, а не только на глазах своего начальства, - хорош всегда, а не только при исполнении служебных обязанностей.

П.О.Бобровский

Юнкерские училища. В 3 т. -

СП б, 1881.

Продолжение...

Русское холодное оружие

РУССКИЕ В ПОСЛОВИЦАХ И ПОГОВОРКАХ

Иван Снегирев

Совесть, присяга и здравый рассудок тогда почитались вернейшими средствами к решению тяжб согласно с древними обыкновениями народа.

Как между великими и удельными князьями, так и между двумя добровольными городами Новгородом и Псковом соблюдалось братское старейшинство; первый назывался старшим, а последний младшим братом.

По старой памяти и по древней грамоте, младшие братья "должны были брата своего старейшего имети в отцево место".

Посему младшие из князей называли равных себе братьями, а старших -- отцами. Старших, гласит сходная с учением Алкорана пословица тех веков, и в Орде почипгают.

Когда Русь стояла на пошлине у ханов и когда князья русские ходили в Орду на юрт и на суд пред ханом, тогда Новгород, как свидетельствует древняя его пословица, судился своим судом, выражая свою волю и могущество известными у немцев словами:

Кто против Бога и великого Новгорода?

Как в русском мире искони велась пословица: Мир судит один Бог, -- так и в самосудном городе говорилось, что: Новгород судит один Бог.

Представляя из себя нравственное и политическое лицо, сей государь, господин имел символами своими следующие, сделавшиеся поговорками: "Новгородская душа, воля, правда, честь"; его добрая старина была для него святынею.

Посему и князей он "промышлял" себе и которого "излюбил" и выбрал, того принимал к себе с условием править им по старине и держать его в чести. Что на вече положено, то и князь без новгородского слова не-мог отменить: это был язык на сговоре.

В Новгородских и Двинских судных грамотах до XV века сохранились некоторые изречения, носящие на себе облик пословиц народных, как-то:

Послуху на послуха не быть.

Холоп на холопа послух.

От доклада послуха не брать.

А кто купил, а тый знает своего истца или дети его.

От бессудного рубля по три деньги неволя.

Пословицею и вместе политическим правилом первого русского царя было следующее:

Горе тому дому, коим владеет жена;

Горе тому царству, коим владеют многие.

Вместе с истреблением новгородской и псковской старины и воли разнеслась по русскому миру пословица:

Воля заносит в неволю.

Тогда уже добровольные люди клялись держать имя великого князя честно и грозно, ибо он соединил в себе право с силою и волею.

Вечевые колокола свезены были в Москву, куда в первопрестольный собор перенесена большая часть святых икон из уделов и областей, из коих почти каждые имели своих святых покровителей.

Впоследствии царь Иоанн Васильевич повелел освидетельствовать сих удельных святых; из мощей и образов чудотворных оставлены только те, кои нашлись по справкам достоверным.

К этому времени относится поговорка о всяком неправедном суде:

Шемякин суд.

Из памятников татарского периода видно, что царями нередко чествуемы были ханы, к которым относятся пословицы:

Где хан (царь), там и Орда.

Близ царя -- близ смерти.

Около царя, как около огня, ходя, опалишься.

Сии мысли народные перенесены были и в эпоху самодержавия русского, когда употребительны были следующие пословицы, показывающие дух того века и правления:

Воля Божия, а суд царев.

Царское осуждение суду не предлежит.

Судит Бог да государь.

Ведает Бог да государь.

Все Божье да государево.

Все люди Божий да государевы.

Посла ни секут, ни рубят.

Посол -- как мех: что в него вложишь, то и понесет.

Бранися, а на мир слово оставляй.

К этому веку относилась поговорка об опальных:

Взять на царя.

Все поданные тогда почитали себя душою Божиими, а телом государевыми: и самые вельможи именовались холопами государевыми, а в знак отличия за великие заслуги слугами царскими, сам государь назывался слугою Божиим.

Хотя царь, как глава народа, сообщает ему свой характер и дает направление духу своего века, но, по вере русской, он находится в духовном единении с подданными, ибо:

Что царь думает, то народ ведает.

Когда же Россия царем Иоанном Васильевичем разделена была на опричнину и земщину, тогда грозное выражение "слово и дело" обратилось в лозунг оскорбления величества.

Среди нашествий и козней польских на Россию, Семибоярщина, оправдав действиями своими пословицу:

У семи пастухов не стадо, -- опять привела отечество свое путями бедствий к тому единодержавию, которое прежде упрочено двумя Иоаннами; тогда возобновилась в народе мысль, что: Бог на небе, а на царь на земле; Судит Бог да государь.

Власть судебная царя была необходимым следствием власти законодательной.

На Москве, как выше сказано, в три указанные в году срока был царский суд всей России, на коем искали и отвечали.

Стать пред царские очи или на правду, то же, что явиться на царский суд.

Приговоры такого суда, почитавшиеся праведными и святыми, служили правилами для последующих случаев и чрез то получали силу законов.

Судия праведный, гласит о суде царском пословица, ограда каменная.

Челобитные царю возлагались также на гробницы его предков в Архангельском соборе до Петра I, особливо при поминовении. Предание свидетельствует, что в Коломенском селе у царя Алексия Михайловича сделан был в столбе ящик, куда клали просьбы; от сего и поговорка:

Положить в долгий ящик.

Вместе с переменою действия и поговорка получила другой смысл, именно такой, в каком принимается следующая:

Положить под красное сукно.

Крепость Екиманское городище. 9-11 вв.

0x01 graphic

ВЕЛИКИЕ МЫСЛИ

-- Нигде не найти покоя тому, кто не нашел его в самом себе.

-- Миром правят судьба и прихоть.

-- Вкусы меняются столь же часто, сколь редко меняются склонности.

-- Хороший вкус говорит не столько об уме, сколько о ясности суждений.

-- Чтобы стать великим человеком, нужно уметь искусно пользоваться всем, что предлагает судьба.

-- Только стечение обстоятельств открывает нашу сущность окружающим и, главное, нам самим.

-- Мы вступаем в различные возрасты нашей жизни, точно новорожденные, не имея за плечами никакого опыта, сколько бы нам ни было лет.

-- Как бы ни кичились люди величием своих деяний, последние часто бывают следствием не великих замыслов, а простой случайности.

-- Окончательно соскучившись, мы перестаем скучать.

-- Судьба все устраивает к выгоде тех, кому она покровительствует.

-- Может ли человек с уверенностью сказать, чего он захочет в будущем, если он не способен понять, чего ему хочется сейчас.

-- С судьбой следует обходиться, как со здоровьем: когда она нам благоприятствует -- наслаждаться ею, а когда начинает капризничать -- терпеливо выжидать, не прибегая без особой необходимости к сильнодействующим средствам.

-- Зло, как и добро, имеет своих героев.

Франсуа де ЛАРОШФУКО (1613 -- 1680) --

французский писатель.

Справка:

-- При жизни отца (до 1650) носил титул учтивости принц де Марсийак.

-- Правнук того Франсуа де Ларошфуко, который был убит в ночь св. Варфоломея.

-- Результатом обширного жизненного опыта Ларошфуко явились его "Максимы" (Maximes) -- сборник афоризмов, составляющих цельный кодекс житейской философии.

-- Ларошфуко хотел помочь человеку "познать самого себя" и считал величайшим подвигом дружбы открыть другу глаза на его собственные недостатки.

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 06/01/2013, изменен: 06/01/2013. 109k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 10 штук.	Ваша оценка:

Каменев Анатолий Иванович "Солдатом стань и проникся его духом"...

Каменев Анатолий Иванович
"Солдатом стань и проникся его духом"...