ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Каменев Анатолий Иванович
Свита или опора?

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Размышления о месте, роли и функциях Генерального штаба

А.И. Каменев

Свита министра или опора Главнокомандующего?

(О функциях Генерального штаба, по историческим источникам)

  
  
  
   Петр Великий дал особое направление деятельности гвардейским офицерам. Гвардейские полки обратились в практическую школу для подготовки начальствующих лиц из лучшего служилого элемента - дворянства. Это была школа начальствующих с широкою практикой на войне и во время мира, выпуская своих питомцев, в качестве офицеров и начальников частей, проводников правильных взглядов на воспитание и обучение и питомником прочного воинского духа.
   Гвардейские офицеры были надежными помощниками императора во всех областях русской жизни. Использование гвардейский офицеров на административном поприще в годы преобразований приобрело широкий размах. Привлечение офицеров к выполнению сугубо гражданских поручений объяснялось, прежде всего, отсутствием необходимых кадров - все наиболее деятельное и инициативное, чем располагало правящее в стране сословие, весь его цвет был привлечен на службу в армии.
   Это был его, Петра, Генеральный штаб, правда, без названия как такового, но истинный - по сути дела.
   Гвардейские офицеры не мелькали в его свите, но при решении важных вопросов всегда находились рядом и являли подлинную опору государя.
   *
   Но с тех пор, как появилось военное министерство, между ним и Генеральным (Главным) штабом велась борьба за первенство с переменным успехом. Если Генеральный штаб одерживал победу над военным министерством, то он становился главным в военном ведомстве и поступал в непосредственное подчинение главе государства.
   Если же военное министерство одерживало верх, то генеральный штаб удалялся на вторые роли, а военный министр становился полновластным хозяином в военном ведомстве.
   *
   Главенство военного министра имело, как правило, негативные последствия, так как военные министры у нас меняются часто: так, с 1802 по 1917 гг., т.е. за 115 лет сменилось 25 военных министров (средний срок нахождения в этой должности - 4,6 года); с 1917 по 1991 гг., т.е. 74 года советской власти, сменилось 15 военных министров (в среднем продолжительность в этой должности составляла 4,9 года); за 16 лет новой РФ (с 1991 по 2007 гг.) сменилось 7 военных министров (средний срок нахождения в должности снизился до 2,2 лет).
   *
   Тенденция частой замены военных министров, мне думается, сохранится. Это обусловливается, как политическими причинами, так и социальной необходимостью. Оптимальным сроком пребывания в этой должности, видимо, составит 4-5 лет. И это, в целом, совпадает с динамикой трансформации политической системы государства.
   *
   Повсеместно признается, что военный министр - это политическая фигура, т.е. лицо, представляющее интересы военной политики в правительстве, государстве и на международной арене.
   *
   Признано и то, что военное министерство в мирное время несет непосредственную ответственность за осуществление на практике требований военной доктрины, положение дел в войсках (боевая подготовка, воинская дисциплина, состояние оружия и боевой техники и т.д.), а также за реализацию социальных программ для военнослужащих, прежде всего, для офицерского состава.
   *
   В зоне ответственности военного министерства находится также налаживание оперативных связей с военными структурами государств-союзников, а также согласование военных вопросов с иными государствами, в том числе недружественными по отношению к данной стране.
   *
   Все это - оперативная работа, ограниченная временем, пространством, целями, задачами и т.д.
   *
   В интересах государства эта оперативная работа должна проводится не по личному разумению военного министра, а в соответствии с генеральным планом военного строительства и военной доктриной государства. На практике получается иначе: каждый новый военный министр мыслит себя стратегом и кроит военного дело на свой лад.
   *
   Получается так, что каждые пять лет (иногда больше, иногда меньше) курс военного корабля меняется и он, как бы рыскает в спокойном море, вместо того, чтобы идти намеченным курсом к заданной цели.
   *
   Вместо того, чтобы руководствоваться генеральным планом военного строительства и военной доктриной государства, каждый новый высший военный чиновник предлагает свой план работы (реформу, реорганизацию и т.п.), навеянный личным взглядом на военное дело.
   *
   Это объясняется тем, что временные начальники военного ведомства не в состоянии разработать названные документы ни по временным соображениям, ни по интеллектуальным возможностям.
   *
   Такая работа под силу только постоянно действующему интеллектуальному центру военной политики - Генеральному штабу - с его высококвалифицированными специалистами (военными и гражданскими стратегами), которые не должны быть обременены текущей оперативной работой по управлению военным строительством.
   *
   Вот почему Генеральный штаб, который работает на перспективу, не должен быть вспомогательным учреждением военного министерства. Его назначение - быть опорой Главнокомандующего, т.е. главы государства.
   *
   Именно в таком понимании сути Генштаба и кроется правильное решение.
   *
   Итак, Генеральный штаб - это помощник Главнокомандующего, а не военного министра. Главная задача Генштаба - выработать правильную военную политику, имеющую две составляющие (внутреннюю и внешнюю), представить ее на утверждение высшему органу государства и Главнокомандующему. Как известно, военная политика государства затрагивает не только военное дело, но и идеологию, политику, культуру, промышленность, сельское хозяйство и т.д.
   *
   Для вооруженных сил государства в военной политике важны два аспекта: генеральный план военного строительства и военная доктрина. Эти два документа являются, если так можно выразиться, план-заданиями для военного министерства.
   *
   Посредством приказов Главнокомандующего, директив и прочих документов (приказов, распоряжения и т.п.) Генштаб, как орган Главнокомандующего, руководит действиями министерства обороны, ставя ему оперативные, среднесрочные и долгосрочные задачи.
   *
   Генеральный штаб - это не только центральное учреждение, к примеру, в Москве. Он должно иметь своих постоянных представителей везде, где нужно: в собственных войсках (для изучения положения дел, в самом широком смысле); на опасных (угрожающих) направлениях; в войсках союзников; в недружественных государствах (в разных качествах, военных атташе, к примеру).
   В Москве нужна не очень большая группа аналитиков. Основная масса офицеров генерального штаба должна работать, как говорится, в поле, добывая необходимую информацию, анализируя процессы и явления, важные для военного дела, наблюдая за развитием военного дела в других государствах и т.д.).
   *
   Основу работы Генштаба должна составлять историческая работа (в том числе военно-историческая). Только серьезное и плодотворное углубление в историю (отечественную и мировую) позволит правильно и системно постигать закономерности мировоенного процесса, выявляя общие и региональные особенности, способствующие укреплению силы государства или разрушению его мощи и целостности.
   *
   Подготовка военных кадров, в том числе будущей государственной и военной элиты, должна быть также предметом заботы Генерального штаба. Подготовка кадров - задача стратегическая и ее нельзя отдавать в руки "калифов на час", т.е. представителей военного министерства.
   *
   Сотрудники Генштаба, при такой постановке проблемы, должны быть людьми особо одаренными и прошедшими примерно ту же школу, которую проходили офицеры русского Генштаба.
   *
   Что было особенного в этой подготовке?
  
   Первое - тщательный отбор офицеров из войск путем экзаменов и разных испытаний. Офицер, получивший право поступать в Академию ГШ, обязан был сдать не менее 30 экзаменов и при этом набрать около 300 баллов. Обучение длилось два года: первый курс был теоретический, второй - практический. Тот, кто не проявлял должного усердия в учебе, отчислялся с любого курса академии. Но и не все, закончившие академию, причислялись к категории офицеров Генерального штаба. Не проявившие должных аналитических способностей и качеств выпускники отправлялись в войска без причисления к штату офицеров Генштаба.
   *
   Второе - всесторонняя подготовка офицеров к службе в Генштабе. Офицер, причисленный к штату Генштаба, получал назначение в войсковую часть для прохождения соответствующего ценза. После этого он командировался за границу с определенной целью (или изучать опыт ведущейся войны, или знакомиться с постановкой военного дела, или изучать вопросы подготовки военных кадров и т.д.). По окончании этой командировки делался отчет, который нередко публиковался массовым тиражом. Для морских офицеров обязательным было участие в заграничных путешествиях, включая кругосветное (к примеру, адмирал С.О. Макаров совершил два таких путешествия). Затем следовала научная и педагогическая работа в одном из военно-учебных заведений, где будущий генштабист приобретал опыт аналитика и педагога. И только после этого офицер назначался на одну из низших должностей в Генеральном штабе.
   *
   Третье - движение по спирали. Капитан, получивший назначение в Генеральный штаб после его движения по кругу служебных заданий, недолго оставался на одном месте. Через год-два ему представлялась возможность вновь отправиться в войска и пройти все инстанции (командировка, научная работа, педагогический труд), чтобы вернуться в Генштаб на более высокую должность. И так, совершая движение по восходящей спирали, офицер, причисленный к Генштабу, мог подняться на ту высоту, на которую позволяли ему его способности, усердие и реальные служебные достижения.
   *
   Сегодня Академия Генштаба - это фабрика генералов, а не учреждение, готовящее офицеров для службы в Генеральном штабе. Улавливаете разницу?
   *
   Только в том случае, когда Генштаб главенствует, можно безболезненно менять министров обороны и назначать на эту должность тех, кто военного дела сам толком не знает, но как управленец (менеджер) может выполнить то, что ему укажут из Генерального штаба...
   ***
   Для того чтобы читатель мог сопоставить мною сказанное, представляю ряд материалов о генштабах разных государств.
  

О назначении и задачах Генерального штаба[1]

  
   Генеральный штаб, вспомогательный орган военного управления и командования. Задача генерального штаба может быть, в общих чертах, обрисована следующими двумя положениями: I)изучение обстановки и данных, в которых высшее командование может встретить надобность для принятия решения, т.е. подготовка военных операция в широком смысле этого слова и 2)проведение этого решения в жизнь, т.е. разработка самого исполнения.
   Профессор генерал Ф.А. Макшеев в своем труде "Русский генеральный штаб" (1894) дает следующее определение назначения генерального штаба. В военное время задача генерального штаба состоит в разработке стратегической и тактической стороны ведения войны и подготовки к ней. Все, что касается вождения войск (командования), проходит через руки генерального штаба. Он должен иметь необходимые сведения, которые служили бы для командной власти (крупных войсковых соединений) надежными данными для принятия соответствующих обстановке решения, и должны выраженную ему командной властью общую идею операции (стратегической или тактической) развить в деталях и облечь в форму распоряжения по войскам.
   В мирное время генеральный штаб ведает всем, что касается полевых занятий войск: лагерными сборами, маневрами, всякого рода передвижениями войск и полевыми поездками. Независимо от этого, на генеральном штабе лежит обязанность подготовки к войне в высшем смысле: мобилизация армии и ее сосредоточение, короче - разработка плана войны. Кроме того, на генеральном штабе лежит обязанность ознакомления с соседними армиями и основательное изучение вероятных театров войны. Наконец, генеральный штаб, свободный от рамок какой-либо одной специализации военного дела, должен быть общей спайкой и регулятором, направляющим к одной цели отдельно действующие силы (специальности), деятельность которых без объединения могла бы быть несогласованной.
   Для этого он имеет все данные: его не затягивает специальность, карты военного дела для него раскрываются больше, чем для других; это расширяет его военный кругозор, дает возможность и приучает его охватывать военное дело со всех сторон.
   Германский военный писатель генерал Бронзар фон-Шеллендорф, прошедший типичную карьеру офицера генерального штаба, закончив ее постом военного министра, разбирая в своем труде "Die Dienst des Generalstabes" задачи генерального штаба, определяет их следующим образом: 1)обработка всех необходимых распоряжений относительно расположения, мер охранения, движений и боевых действий войск; 2) передача соответствующих приказаний, устно или письменно, своевременно и в необходимом количестве; 3) получение, сбор и целесообразная обработка всех данных, касающихся свойств и военного значения театра военных действий, приобретение и составление карт и планов; 4)сбор и оценка сведений относительно неприятельской армии; 5)сохранение в боевой готовности собственных войск и постоянной осведомленности о их состоянии во всех отношениях; 6)ведение дневников, составление реляций, сбор материалов для составления впоследствии истории военных действий; и 7)специальные поручения, в особенности, рекогносцировки.
   Возникновение генерального штаба может быть отнесено ко времени учреждения при войсках должностей квартирмейстеров, обязанности которых первоначально заключались в расположении войск биваком или по квартирам. С развитием военного дела обязанности квартирмейстеров усложняются; от них требуется уже знание фортификации и умение разбить укрепление, читать карты, делать съемки.
   Постепенно при войсковых управлениях организуется особая отрасль службы - квартирмейстерская часть, охватившая собой задачи современного генерального штаба.
   В настоящее время организация генерального штаба, в общих чертах, заключается в следующем: центральные управления, где сосредоточивается работа в отношении боевой подготовки всей армии и всей страны; они же являются органами, ведающими вопросы организации генерального штаба во всей их совокупности (так называемый большой генеральный штаб, от немецкого Grosser Generalstab). Войсковой генеральный штаб, составляющий ту часть войсковых штабов, где сосредоточивается деятельность по специальности генерального штаба. Кроме того, в отдельных государствах, обладающих обширной и расчлененной территорией (Россия, Англия), имеются еще местные учреждения генерального штаба. отчасти выполняющие по отношению к данной части территории функции большого генерального штаба (окружные, областные, колониальные).
   Генеральный штаб большинства армия состоит из особых категорий офицеров, несущих специальную службы генерального штаба. Эти лица в отдельных армиях составляют обособленный контингент корпуса офицеров, имеющих особый мундир и особую линию производства до известного чина (Россия, Германия, Австрия); в других они продолжают состоять в том роде войск, в котором служили до назначения на должность генерального штаба (Франция, Англия).
   В виду того, что работа генерального штаба требует серьезной военно-научной подготовки, генеральный штаб почти всех армий состоит из офицеров, получивших высшее военное образование. В некоторых армиях (Германия, Австрия, Англия) в генеральный штаб в виде исключения могут быть зачислены офицеры, и не получившие такого образования; но они должны хорошо зарекомендовать себя в специальном генеральном штабе. Кроме того, для зачисления в генеральный штаб почти всюду требуется особое испытание в пригодности к этой службе в течение 1-2 лет по окончании высшей военной школы, причем испытуемые составляют особую группу лиц "причисленных" или "прикомандированных" к генеральному штабу.
   В виду преобладания в деятельности генерального штаба работ кабинетного характера, отдаляющих офицеров от строя и знания быта войск, во всех армиях принимаются меры к устранению этого явления, для чего офицеры генерального штаба должны периодически возвращаться в строй для последовательного командования частями войск и переводятся в строй. Исключением является лишь русский генеральный штаб, где при командовании отдельными частями офицеры генерального штаба считаются в командировке и мундира генерального штаба не снимают.
   Обыкновенно по достижении чина полковника большинство офицеров генерального штаба всех армий получает в командование отдельные части войск, и дальнейшая служба проходит в строю в виду ограниченности числа генеральских мест в генеральном штабе. В этом отношении русский генеральный штаб представляет исключение: число генеральских должностей в штабах и центральных учреждениях в нем очень велико, в силу чего значительная часть офицеров генерального штаба отвлекается от строя.
   Во всех армиях офицеры генерального штаба пользуются преимуществами по службе, в сравнении с офицерами прочих родов службы.

Исторические коллизии Генштаба в России

  
   Появление генерального штаба может быть отнесено к царствованию Петра Великого, хотя потребность в соответствующих лицах ощущалась и ранее; так, например, в удельный период существовали бояре путные или путники, а позже - окольничие, ведавшие всем относившимися до передвижения войск; в полках иноземного строя (ХVII ст.) полковые "сторожеставцы" ведали походными движениями, расположением на отдых с охранением и разведыванием...
   В начале царствования Петра Великого полковые станоставцы получили по западному образцу название полковых квартирмейстеров. В 1700 году, в полках, выступивших под Нарву, были уже квартирмейстеры. В 1701 году, согласно просьбе Шереметьева, учреждена должность генерал-квартирмейстера и на нее был назначен князь А.Ф.Шаховской. По штату 1711 года, "Генеральный штаб армии" должен был состоять из 184 чинов разных наименований.
   Обращает на себя внимание смешение обязанностей квартирмейстерской части с обязанностями инженеров, что впоследствии перешло в прямое подчинение квартирмейстерской части военным инженерам. Этим явлением особенно отмечена постановка службы квартирмейстерской части в период между концом царствования Петра Великого и начала царствования Екатерины II.В эпоху Миниха инженерный корпус имел первенствующее значение, в виду чего, а также вследствие сокращения военного бюджета, штаты квартирмейстерской части в 173I году были значительно сокращены. Но служба в квартирмейстерской части отличалась неопределенностью положения, не давала служебных преимуществ и стала приходить в упадок.
   <...>
   Сверх того, особо по армиям распределялись "колонновожатые офицеры"; они должны были знать местный язык на театре военных действий, выбирать проводников, распределять их по колоннам и т.п.
   Часть чинов генерального штаба должна была находиться при чертежной, состоявшей при военной коллегии, к которой прикомандировывались по мере надобности, для работы офицеры и унтер-офицеры из армейских полков.
   Во главе генерального штаба был поставлен вице-президент военной коллегии граф З.Г. Чернышов, заведовавший также чертежной и секретной экспедицией той же коллегии.
   Возникшие между генерал-квартирмейстерами действующей армии в турецкую войну 1768-70 гг. разногласия и ссоры неблагоприятно отразились на положении генерального штаба, что побудило в 1770 году генерал-квартирмейстера 1-ой армии Баура войти с представлением о необходимости реформ в генеральном штабе. В 1772 году выработанные им новые штаты и положение о корпусе генерального штаба было утверждено Императрицей. Баур стал единственным генерал-квартирмейстером и главным начальником генерального штаба.
   <...>
   Однако при преемниках Баура, Каховском и Писторе, новая организация пришла в расстройство.
   Император Павел I указом 13 ноября 1796 года повелел: "Департамент генерального штаба упразднить, чинов оного распределить в армию..., а карты, планы и вообще все дела отдать Его Императорского Величества генерал-адъютанту Кушелеву". Но вслед за этим последовало создание "Свиты Его Императорского Величества по квартирмейстерской части". Из числа состоявших в свите 33 офицеров и 4 колонновожатых только 9 не служили в прежнем генеральном штабе. Тогда же была организована для Государя "чертежная" из кадет-чертежников. В 1797 году начальником вновь образованного учреждения был назначен генерал-майор барон Аракчеев со званием генерал - квартирмейстера. Однако в это царствование, отмеченное частой сменой генерал - квартирмейстеров, генеральный штаб не мог организоваться и окрепнуть.
   Император Александр I обратил внимание на усовершенствование Свиты. В этом отношении большое значение имел удачный подбор начальников: Сухлетена (1801-1810) и князя П.М.Волконского (1810-23). Деятельность Сухлетена была, главным образом, направлена к привлечении в Свиту образованных и способных людей и подготовке из них хороших съемщиков и картографов и на обеспечение государства картами. Зато связи офицеров Свиты с войсками не было почти никакой. К маневрам они привлекались в исключительных случаях, что наряду с другими серьезными недостатками организации, нашло себе некоторое отражение в печальных результатах кампании 1805 и 1806-07 гг.
   В 1810 году генерал-адъютант князь Волконский, изучивший французские военные учреждения, был назначен управляющим квартирмейстерской часть и тогда же организовал центральное управление Свиты (канцелярия управляющего квартирмейстерской частью). В 1811 году квартирмейстерская часть перешла из Михайловского (инженерного) замка в здание нынешнего главного и генерального штаба.
   В связи с выделением в 1810 году "депо карт" из ведения генерал-квартирмейстера с переименованием его в (1812 г.) в военно-топографическое депо с подчинением военному министру, квартирмейстерская часть образовалась в отдельное ведомство.
   Князь Волконский издал для мирного времени: "Руководство к отправлению службы чиновников дивизиона генерального штаба" (1811) и "О должности офицеров квартирмейстерской части, находящихся при корпусах и дивизиях в мирное время", и для военного времени - "Учреждение для управления большой действующей армией" (1812).
   В виду заслуг квартирмейстерской части в эпоху Наполеоновских войн, в 18I4 году был учрежден гвардейский генеральный штаб из отличившихся штаб и обер-офицеров квартирмейстерской части. В 1815 году новым "Положением об учреждении военного департамента" управление всем военным ведомством вверено учрежденному при Его Величестве главному штабу. По новой организации квартирмейстерская часть составила одно из отделений главного штаба, под названием "управления генерал-квартирмейства", с особой канцелярией.
   <...>
   Пополнение главного штаба обеспечивалось училищами колонновожатых. В 1815 году возникло частное "Московское учебное заведение для колонновожатых" генерала Н.Н. Муравьева; личный состав училища в 1823 году был переведен в Санкт-Петербург, где было вновь образовано казенное училище для колонновожатых, расформированное при вступлении на престол Николая I.
   <...>
   В 1822 году, по мысли князя Волконского, генералом Шубертом был основан корпус военных топографов, к которому и перешли все работы по части картографии. В 1826 году повелено: училище колонновожатых упразднить и впредь в квартирмейстерскую часть не переводить чинов ниже поручика.
   В 1827 году Свита Его Величества по квартирмейстерской части переименована в генеральный штаб.
   В 1832 году последовала реформа высшего военного управления на началах централизации власти в руках военного министра. Главный штаб Его Величества в прежнем его значении был упразднен. В состав военного министерство вошел и департамент генерального штаба, военно-топографическое депо и корпус топографов...
   <...>
   Вопрос о комплектовании генерального штаба в 1832 году был разрешен открытием 26 ноября Императорской Николаевской военной академии.
   <...>
   Лица, стоявшие во главе генерального штаба в царствование Императора Николая I, всю свою энергию сосредоточили на работах по картографии и статистике, оставляя в стороне совершенствование генерального штаба в других областях его специальности (Шуберт, 1834-48 гг., генерал-адъютант Берг, 1843-55 гг.).
   Тяжелые и ненормальные условия службы в Генеральном штабе повели к тому, что в конце царствования Императора Николая I возникло опасение, не найти желающих служить в генеральном штаба. Поступление в 1851 году в академию всего 7 человек на 20-25 вакансий повело к расследованию, повлекшему за собой ряд мер, направленных к улучшению быта слушателей и условий службы в генеральном штабе.
   Тем не менее, Восточная война застала большой некомплект в генеральном штабе. В ряду преобразований, начатых после войны, генерал-адъютантом Ростовцовым, следует отметить проведение мер к представлению офицерам генерального штаба более широкого служебного движения. Однако все последующие мероприятия не имели надлежащей устойчивости.
   Лишь со вступлением в 1861 году в управление военным министерством генерал-адъютанта Милютина, колебания прекратились. Главные преобразования были направлены к тому, чтобы генеральный штаб, не составляя специального установления, обнял собою все отрасли штабной службы. В 1863 году центральный орган генерального штаба, департамент генерального штаба, был преобразован в главное управление генерального штаба, подчиненное генерал - квартирмейстеру и составленное из департамента генерального штаба и военно-топографического депо. В 1865 году последовало соединение главного штаба и "дежурства" под названием "Главного штаба".
   Прямым назначением академии установлено приготовление офицеров к службе в генеральном штабе (приказ по военному ведомству 1865 года, N2).
   <...>
   В настоящее время русский генеральный штаб состоит из отдельного корпуса специально подготовленных офицеров. Они, главным образом, несут службы: в главном управлении генерального штаба, в штабах военных округов и в войсковых штабах: корпусов, дивизий, отдельных бригад и крепостей.
   Во главе генерального штаба стоит начальник его, непосредственно подчиненный военному министру. В его ведении состоят все офицеры генерального штаба и Императорской Николаевской военной академии. Определенного штата генерального штаба не существует, но в штабах учреждений и заведений и в положениях о них определено, какие должности должны быть заняты офицерами генерального штаба.
   Наше военное законодательство (ст. I63 кн. V С.В.П., изд. 1907 г.) так определяет задачи генерального штаба:
   I)составление дислокаций, маршрутов и диспозиций для боя и для движения;
   2)производство военных обозрений, съемок. рекогносцировок;
   3)вождение колонн на театре войны вообще и на поле сражения, в особенности;
   4)избрание, совместно с военным инженером, позиции и пунктов для крепостей и укреплений;
   5)выполнение военно-статистических, военно-исторических и военно-административных работ.
   Кроме службы в вышеуказанных учреждениях и заведениях, офицеры генерального штаба назначаются военными агентами за границей и заведующими передвижениями войск.
   Генеральный штаб комплектуется офицерами всех родов войск, из числа успешно окончивших дополнительный курс Императорской Николаевской военной академии. Лучшие из них причисляются к Генеральному штабу. С переводом в генеральный штаб офицер служит в нем до назначения до должность командира отдельной части. С этим назначением он снимает мундир генерального штаба и может возвратиться в генеральный штаб лишь при назначении на штатную генеральскую должность генерального штаба[2].
   <...>
  

А.А. Свечин

Исторические уроки работы генерального штаба[3]

Первые опыты создания ГШ

  
   Семилетняя война выдвинула во всех армиях вопрос о генеральном штабе. Каждый полководец, еще в древности имел свой штаб, свой "дом". По мере усложнения военного дела и роста необходимости принимать решения по данным, лежащим вне фактического кругозора полководца, значение сотрудников росло. В 1515 году под Мариньяно швейцарские начальники уже пользовались картами.
   Макиавелли уже называет географию и статистику театра военных действий "императорскими знаниями", необходимыми полководцу; в помощь ему должен работать генеральный штаб из лиц разумных, знающих и с большим характером; этот штаб является докладчиком полководца и несет работу по разведывательной службе, по сбору и обеспечению картографическим материалом и по обеспечению продовольствием войск; разведывательная служба -- войсковая и агентурная -- должна быть организована уже в мирное время по отношению ко всем возможным противникам. Но передовые взгляды Макиавелли на сотни лет обгоняли действительный темп развития европейских армий.
   Офицеры генерального штаба почти не выделялись из общей массы адъютантов; фельдъегеря являлись колонновожатыми, инженеры рекогносцировали позиции и теснины и разбивали лагеря, топографы (инженер-географы) выполняли картографические работы; каждая армия имела, в общем, десять-двадцать специалистов этих категорий; на войне они и являлись ее генеральным штабом, но служба и подготовка их в мирное время вовсе не были упорядочены.
   Фридрих Великий, несмотря на те удобства, которые давала единоличному командованию линейная тактика, настолько остро почувствовал необходимость в надлежаще подготовленных помощниках, что после Семилетней войны взялся лично за их обучение; он сам выбрал 12 молодых, способных офицеров, имеющих некоторое представление о фортификации и съемке. Занятия -- по два часа -- происходили еженедельно во дворце (в Потсдаме или Сан-Суси); король начинал короткой лекцией, развивая какое-либо положение теории и иллюстрируя его военно-историческими примерами, и требовал вступления офицеров в дискуссию, после чего каждому давал задачу. Сохранившаяся тетрадка Рюхеля заключает несколько задач по тактике на прикрытие и ведение обозной колонны, на укрепление позиции на полк для прикрытия деревни, проект укрепленного лагеря на армию, описание Силезских гор, сочинения на различные военные темы, работы, имеющие характер рефератов военно-научных -- и далеко не первоклассных -- сочинений. В конце XVIII столетия прусский генеральный штаб состоял из 15 офицеров и 15 топографов.
   <...>

Наполеон и французский ГШ

   О генеральном штабе во Франции XVIII в. исчерпывающий труд, по архивным данным: Leon Hennet. Regards en ArriХre. L etat major. -- Paris. 1911, стр. 299. Генеральный штаб составил в 1766 г., когда он был основан, военно-географические описания пограничных районов, следил за иностранными армиями, вел в мирное время тайную разведку, даже занимался чем-то в роде военной игры в армейском масштабе. Однако, представления об оперативном сотрудничестве с начальником не выработалось.
   <...>
   Презрение Наполеона к генеральному штабу видно хотя бы из его приказа от 2 июня 1812 года, в гор Вильне: офицерам генерального штаба и жандармам наблюдать за зарытием трупов павших лошадей и нечистот как в самом городе Вильне, так и в окружности на 8 верст от города. Такая задача в момент начала величественной кампании, требовавшей серьезнейшей оперативной работы! (Бонналь. Виленская операция, русский перевод., 1909 г, стр. 54).
   <...>

Генеральный штаб в России. 1832 г.

  
   В 1832 году, по идеям Жомини, была учреждена Военная Академия, с несравненно большими задачами и более широкой программой, чем существовавшие в то время высшие военные школы за границей. Академия имела две цели: 1) подготовка офицеров для службы в генеральном штабе и 2) распространение военных познаний в армии. Однако, несмотря на известную покладистость Жомини, он не был допущен к руководству Военной Академией. Первым ее начальником был назначен генерал Сухозанет, основным лозунгом которого было положение: "без науки побеждать можно, без дисциплины -- никогда"; Сухозанет установил в Академии жестокий режим. Так как феодализм упорно отстаивал свою монополию на высшее командование, и в армии ставка на образованных генералов была исключена, то вторая часть задачи Военной Академии -- распространение в армии военного образования -- отпала. В 1855 году, в год смерти Николая I, в разгар Восточной войны, это создавшееся положение было лишь запротоколено переименованием Военной Академии в Николаевскую академию генерального штаба. Последняя не должна была заботиться об уровне военных познаний в армии, а лишь поставлять ученых секретарей малограмотным генералам.
   Таким образом, генеральный штаб не мог помочь высшему командованию выбраться из его затруднений; он был засажен за канцелярскую работу, лишен инициативы, не имел нужного авторитета. Штабная служба была плохо организована. Главнокомандующий в Крыму Меньшиков принципиально обходился вовсе без штаба, обдумывая в тайне свои намерения, и имея при себе лишь одного полковника для рассылки отдаваемых распоряжений.
   <...>

Французский ГШ после Наполеона

  
   Слабую поддержку высшему командованию давал французский генеральный штаб. Создатель его, маршал Сен-Сир, стремился в своем законе 1818 г. о службе генерального штаба положить конец злоупотреблениям протекционизма, которые разлагали наполеоновские штабы и которые, с реставрацией, могли наполнить штабы придворными креатурами. Вместо адъютантов "равно храбрых и элегантных" нужно было выдвинуть офицеров со специальной подготовкой. Корпус генерального штаба получил совершенно закрытый характер и комплектовался прикладной школой генерального штаба, куда зачислялись, прямо со школьной скамьи, первые ученики Сен-Сирской школы и трое лучших учеников Политехнической школы.
   Выдержав экзамен после двухлетнего курса, слушатель прикладной школы на всю жизнь становился офицером генерального штаба; служба прерывалась отбыванием цензов в различных родах войск, иногда только на бумаге. Благодаря продвижению строго по своей особой линии, протекционизм в генеральном штабе был исключен, но цеховой характер, отчужденность от армии были резко подчеркнуты в генеральном штабе, и его представители не имели авторитета ни у начальников, ни у войск, и сами решительно отставали от требований современной войны. Отсутствие полевых поездок, незнание театра вероятнейших военных действий, отсутствие организованной работы над мобилизацией и планом войны, отвратительная постановка разведывательной службы, инертность, жестокий канцеляризм -- особенно характерны для французского генерального штаба до войны 1870 г.
   <...>

Генеральный штаб Пруссии во времена Шаргорста

   Шарнгорст и кружок реформы. Мышление генерального штаба, ведущего чрезвычайно ответственную работу по подготовке к войне и по руководству операциями, должно отличаться необычайной трезвостью, реализмом. Генеральный штаб призван объединять в одно целое разнородные силы и целесообразно направлять их для достижения максимума производительных, полезных усилий; поэтому в нем должен господствовать дух планомерного распорядка. Узкие техники-специалисты старого генерального штаба были далеки от уровня этих требований. Они являлись проводниками догматической мысли XVIII столетия, той геометрически-географической школы в стратегии и тактике, которая исходила из чистого разума и отбрасывала условия данной эпохи и частного случая; схоластические представители старого генерального штаба художественно осмеяны Львом Толстым в "Войне и мире". Массенбах и Пфуль, отчасти Вольцоген -- ученые столпы старого прусского генштаба. Мак и Вейротер -- австрийцы -- представляют печальные исторические образы; они совершенно были неспособны вытеснить феодальную адъютантуру из штабов.
   Разрыв с феодализмом и идеологией XVIII века, образование генерального штаба новейшей истории выпало на энергичный кружок реформаторов, собравшихся около Шарнгорста.
   Шарнгорст происходил из крестьянской семьи и случайно получил хорошую военную подготовку. С первых же годов службы он выделился своими рефератами и трудами по военным вопросам. Военной печати Шарнгорст придавал большое значение: "Без хорошей военной литературы не может быть ни разумной армии, ни большого развития военных талантов". С 1801 г. Шарнгорст организовал в Берлине значительную аудиторию в виде военно-научного общества, с 1804 г. руководил Берлинской военной академией, включавшей всего 20 слушателей и успевшей к 1806 г., когда она исчезла, дать только один выпуск, но включавший в свой состав таких выдающихся лиц, как Клаузевиц, Бойен, Грольман. Из рядов этого выпуска и бывших членов военно-научного общества (Гнейзенау, Тетцен) и сформировалась партия реформы, когда Шарнгорст оказался призванным для реорганизации прусской армии.
   Шарнгорст приступил к работе старыми методами, но не удовлетворился ими и шаг за шагом, из жизненных наблюдений, выработал новое военное мировоззрение. Он схватывал особенности различных эпох, был далек от всякой фантастики, планомерно трудился над переработкой старого в новое. В 1807 г., после иенской катастрофы, Шарнгорст уже твердо вошел в колею исторического мышления XIX века. Поставленный во главе "Военной реорганизационной комиссии", Шарнгорст определял военную реформу, как органический рост, как становление: задача реформаторов -- "разрушить старые формы, освободить от оков предрассудков, быть восприемниками при рождении и удалять препятствия свободному росту, -- дальше этого круг нашего воздействия не распространяется".
   Могущество Наполеона базировалось на том, что он опирался на завоевания революции, а его противник, в частности Пруссия, связывались и обессиливались феодальными пережитками. План войны за освобождение Германии от французского ига, по существу, должен был бы, прежде всего, заключаться во внутренней реформе, которая покончила бы с крепостным правом, привилегиями дворянства, отменила бы телесные наказания в армии, -- иначе нельзя было бы рассчитывать на успешное массовое движение против французов. По этой линии борьбы с пережитками феодализма и направились усилия политического вождя Штейна и военного -- Шарнгорста.
   Оперативные работники прусских штабов эпохи Иены, так называемая "адъютантура", комплектовались по социальному подбору, из верхов дворянского класса. Вместо социального принципа Шангорст выдвинул требование специального научного и служебного ценза. В ряды генерального штаба был открыт широкий доступ буржуазии. Реформа прошла при ожесточенных схватках с феодальной адъютантурой. В 1807 г., когда Шарнгорст нес обязанности начальника штаба единственно уцелевшего прусского корпуса Лестока, у него в штабе за адъютантским столом был провозглашен тост: "Pereat der Generalstab! Vivat die Adjutantur". По поводу новых офицеров генерального штаба, недворян, один из виднейших прусских генералов, Йорк, заметил: "Папа Сикст пятый в молодости пас свиней, -- теперь в каждом свинопасе хотят видеть гения". Какой степени достигло озлобление юнкерских кругов, можно заключить по следующему замечанию того же Йорка, вызванному отставкой патриота-реформатора Штейна по требованию Наполеона: "Одна безумная башка, наконец, раздавлена. Надо надеяться, что другая ядовитая гадина околеет от собственного яда".
   Так как генеральный штаб возглавлял партию борьбы с французским игом, то реакционеры обвиняли его в том, что он представляет сборище агентов Англии и опасен для существующего строя, особенно в момент, когда "каждый прапорщик хочет перед своим командиром полка играть роль маркиза Поза". Реакционеры, несомненно, были правы, указывая на отсутствие чувства феодальной верности, на недостаточную династическую лояльность нового генерального штаба. Их руководил германский, а не прусский патриотизм. Пруссия, в их глазах, являлась только орудием для освобождения и объединения Германии. Значительная группа офицеров, с Гнейзенау во главе, являлась членами "Тугенбунда", тайного патриотического общества франкмассонского типа. Гнейзенау имел связи в Лондоне, Шарнгорст -- в Петербурге, и они ездили за границу с тайными поручениями. В 1809 г. группа прусских офицеров, в том числе будущий начальник департамента генерального штаба Грольман, перешла на австрийскую службу, чтобы драться против Наполеона; когда Австрия заключила мир, Грольман встал в ряды испанских партизан. В том же 1809 г. командир 4-го гусарского полка, полковник Шиль, выведя свой полк из Берлина под видом учения, открыл военные действия против французов, рассчитывая провоцировать войну между Пруссией и Францией. В 1811 г., когда прусский король заключил союз с Наполеоном, английский уполномоченный Омптеда зондировал у Шарнгорста и Гнейзенау, нельзя ли в предстоящей войне Франции с Россией, вопреки воле прусского короля, увлечь прусскую армию на русскую сторону. В 1812 г. целая группа офицеров из кружка реформы демонстративно ушла в отставку, надела русскую форму и сражалась под русскими знаменами против прусских полков; когда армия Наполеона при отступлении погибла, один из них, Клаузевиц, добился того, что прусский корпус под командой непримиримого феодала Йорка совершил измену своему королю во имя германского отечества и перешел на русскую сторону. В 1814 и 1815 гг. на постановления Венского конгресса Гнейзенау предполагал ответить политическим и военным поджогом установленного в Европе мира со всех сторон.
   В 1813 г. кружок реформы группировался в штабе силезской армии; его патронировал старый рубака, популярный генерал Блюхер. В этом штабе заключались мозг и сердце всех усилий восставшей против Наполеона Европы. В самые ожесточенные минуты операций борьба внутри силезской армии между старым и новым, феодалами и генеральным штабом -- не затихала. Принятие и проведение в силезской армии смелых решений оказывалось возможным лишь благодаря сплоченной группе единомышленников, сознававших свою революционную роль в создание вооруженной силы, в представительстве интересов германской нации, чувствовавших свою ответственность за успех операций. На этой почве развилась та удивительная самодеятельность, то богатая частная инициатива, которые характеризовали прусский генеральный штаб. Само командование силезской армии представляло невиданное раньше в истории зрелище: полководческая власть разложилась, она представляла дуумвират из командующего армией и его начальника штаба (сначала Шарнгорст, после его смертельного ранения -- Гнейзенау), находившихся в счастливом идейном сожительстве.
  

Устройство генерального штаба Грольманом

  
   При демобилизации 1814 г. в Пруссии штабы корпусов были сохранены, но штаб армии подлежал расформированию. Чтобы иметь ядро для формирование штаба армии в случае войны, штаб силезской армии обратили в "Департамент генерального штаба", предшественник прусского "Большого генерального штаба". Во главе департамента был поставлен [192] Грольман{61} который и установил основные черты бытия генерального штаба в Пруссии.
   Еще Шарнгорст предостерегал от опасности обращения генерального штаба в цех; в этом случае силы, которые должны устранять трения, согласовать все усилия войск, предназначенные быть мотором всего военного механизма, оторвутся от армии. Служба будет нестись чисто механически, искусство станет ремеслом, офицер генерального штаба выродится в узкого специалиста-техника. Шарнгорст указывал и на предостерегающий пример -- на цех военных инженеров. В то же время Шарнгорст, большой противник обособления военной касты, не допускал, чтобы офицеры генерального штаба имели какие-либо побочные занятия, за исключением преподавания военных наук.
   Следуя указаниям Шарнгорста, Грольман придал корпусу офицеров генерального штаба открытый характер. Доклад Грольмана 1814 г. рисует генеральный штаб в мирное время лишь как школу, сквозь которую пропускается значительное число отборных офицеров, которые в случае войны явятся подготовленными для ответственных задач. Генеральный штаб не должен мыслиться отдельно от армии: он дает последней возможно больше офицеров с широким образованием, с знанием тактики всех родов войск, с решительным умом и характером. Никто не должен оставаться в генеральном штабе больше четырех лет подряд. Начальники, правда, любят поседелых в штабах работников, представляющих живой справочник законов и приказов, овладевших в совершенстве бюрократической рутиной. Но с этим надо бороться: за 10--20 лет штабной службы, в вечных поисках законного основания для отдаваемых распоряжений, наилучше развитой мозг обеднеет и потеряет всякую инициативу. Поэтому одна четверть офицеров генерального штаба каждый год должна возвращаться в строй, но не для простого отбывания ценза. Возвращаться в генеральный штаб будут только выдающиеся офицеры, избираемые вновь на старшие должности. Таким образом, будет избегнута опасность, что офицер, представляющий звезду второй или третьей величины, преодолевший в молодости академические испытания, тянувший лямку в русле генерального штаба, достигнет должностей, на которых требуются звезды первой величины. При подготовке офицеров генерального штаба не следует увлекаться математикой, которая развивает склонность к формулам и схоластике. Полезнее уже после получения высшего военного образования сознательно прокомандовать ротой, чтобы изучить, как думает солдат, как им надо командовать, что от него можно потребовать.
   Подготовка офицера генерального штаба растягивалась на 9 лет: 3 года академии и 6 лет причисления, в течение которых отбывался топографический ценз, выполнялись различные работы при Большом генеральном штабе -- составлялись военно-географические описания, разрабатывались особые задачи, зимой и на полевых поездках, отбывался стаж в штабе корпуса и 2 года неслась служба в строю, в родах войск, в коих причисленный еще не служил. В течение этого времени производился строгий отбор; прием в академию -- по строгому конкурсу; оканчивают академию меньше половины принятых, а из причисленных переводится в генеральный штаб не свыше одной трети. После всех этих испытаний служба в генеральном штабе несется в течение короткого, 3--4-летнего периода, а затем -- отчисление в строй и новый отбор для высших должностей генерального штаба.
   Отсутствие цехового, замкнутого характера было выдержано и в дальнейшем развитии прусского генерального штаба. "Когда нарождались специальности столь сложные, что в течение короткого периода офицер генерального штаба не мог овладеть их техникой, то эти специальности не включались в круг должностей, занимаемых офицерами генерального штаба; так, например, служба по военным сообщениям, требующая глубокого знакомства с железнодорожной техникой, в Германии руководилась не офицерами генерального штаба, а преимущественно офицерами, окончившими академию, но в генеральный штаб не попавшими.
   При этом в прусских штабах офицер генерального штаба был совершенно избавлен от канцелярской работы, от мобилизационных мелочей: вся канцелярия и техника мобилизации лежали на адъютантуре, специалистах бумажного дела. Благодаря этому прусский генеральный штаб мог себя всецело посвятить военному искусству и был втрое малочисленнее, чем русский или французский генеральные штабы. Немногочисленность генерального штаба важна в том отношении, что допускает более строгий отбор и не слишком обездоливает строевой командный состав теми служебными преимуществами, которые всегда и всюду имеет офицер генерального штаба.
   Еще в 1802 г. виднейший деятель старого генерального штаба, Массенбах, предложил вменить в обязанность генеральному штабу составление планов кампаний на всех возможных прусских фронтах, при различных политических группировках. Эта мысль была чревата большими возможностями, так как из нее в течение ХIХ века создалось авторское право генерального штаба на план войны. Массенбах не имел успеха, так как работа генерального штаба про запас, на случай войны, представлялась бесцельной до тех пор, пока политические условия грозящего военного столкновения не определятся окончательно.
   Грольман в 1814 г. сформировал три основных отделения Большого генерального штаба, каждое из которых специализировалось на изучении французского, австрийского или русского фронта. Эти отделения, если и разрабатывали какие-либо планы кампаний, во всяком случае были далеки от авторитетности, необходимой для проведения их в жизнь. Работа их имела преимущественно подготовительный характер. В случае конкретной угрозы войны, как и в XVIII столетии, намечалось лицо на должность командующего армией, которое со своими ближайшими сотрудниками и разрабатывало подлежащий осуществлению план кампании. Так, в 1830--1831 гг. на должность командующего армией против Франции намечался Гнейзенау, который пригласил начальником своего штаба Клаузевица; авторству Клаузевица принадлежит всего три плана кампаний против Франции -- 1828, 1830 и 1831 гг. Составитель этих планов, Клаузевиц, в Большом генеральном штабе не служил. Точно так же в 1840 г., когда революционное движение в Париже протекало очень бурно и грозило вызвать европейские осложнения, на пост командующего армией против Франции намечался Грольман, уже 19 лет вышедший из генерального штаба, который и воскресил план кампании, намеченный им и Гнейзенау в эпоху Венского конгресса. Таким образом, до Мольтке компетенция Большого генерального штаба в составлении плана оперативного развертывания и разработке основных идей войны была ничтожна и носила [195] преимущественно характер учебно-подготовительных и статистических работ.
   Чтобы питать эту подготовительную работу, Грольман организовал специальную военную агентуру. Первые шесть военных агентов, назначенные Грольманом, получили руководящее для всей деятельности военной агентуры указание -- соблюдать абсолютный политический нейтралитет, сосредоточивая все внимание исключительно на военных вопросах. В 1819 г. Грольман, в дополнение к трем основным отделениям, сформировал военно-историческое отделение; Большой генеральный штаб не включал в свои функции разработку уставов, наставлений и инструкций, но в своем военно-историческом отделении получил кафедру, с которой он мог влиять на развитие военной мысли в армии.
   Руководящее значение военно-историческое отделение получило уже "при Мольтке. Одновременно Грольман организовал планомерную картографическую работу -- по триангуляции и съемке всей территории государства. За исключением руководителей, офицеры, специализировавшиеся в составе Большого генерального штаба над военно-исторической или картографической работой, не подлежали переводу в генеральный штаб.

Выход прусского ГШ из-под опеки военного министерства

  
   Реакция вынудила Грольмана уйти в отставку в 1821 г.; однако удар по начальнику не явился ударом по созданной им организации. Преемником Грольмана был назначен его помощник по топографическому отделу, Мюфлинг. Благожелательное отношение монарха к генеральному штабу с его новым главой, человеком уравновешенным, умеренным и благонадежным, выразилось в том, что генеральный штаб был выделен из состава военного министерства, обратился из департамента в "Большой" генеральный штаб, а начальник генерального штаба получил право непосредственного доклада королю.
   Из этого выхода генерального штаба, из-под опеки военного министерства и установления его непосредственных сношений с верховной властью часто делают ошибочное заключение о начале новой эры для прусского генерального штаба. Такое мнение глубоко ошибочно. С потерей Грольмана, голос которого веско, самостоятельно, даже тиранически звучал, и через средостение военного министерства, прусскому Большому генеральному штабу был нанесен тяжелый удар; фактически Большой генеральный штаб на 40 лет утратил руководящее значение в вопросах подготовки войны. Право непосредственного доклада королю, распространенное на начальника генерального штаба, принадлежало и всем прусским корпусным командирам, -- как в России командующим войсками в округах, -- и почти никогда не использовалось по серьезным вопросам. Если бы нашелся такой нетактичный начальник, который, пользуясь своим правом, стал бы обходить военного министра, то он подорвал бы свое положение, а его записки были бы из кабинета монарха переданы на усмотрение того же министра. Чтобы действительно воспользоваться правом этого непосредственного сношения с верховной властью, узурпировать власть в свои руки, для генерального штаба должны были народиться другие предпосылки.
  

Расширение круга деятельности ГШ при Мольтке

  
   Реформы Шарнгорста и освободительная война 1813-1815 гг. создали аппарат генерального штаба, но вплоть до 60-х годов этот аппарат давал только работу внутри самого себя, подготовляя высоко квалифицированных оперативных работников. Задача развернуть работу этого аппарата выпала на долю Мольтке (род. 1800 г., ум. 1891 г.). Мольтке 31 год, с 1857 г. по 1888 г., был начальником генерального штаба; последние шесть лет, впрочем, только номинально, так как вследствие его преклонного возраста фактически с 1882 г. руководил генеральным штабом его помощник, граф Вальдерзее. За это время отношение генерального штаба к подготовке к войне радикально изменилось.
   28 октября 1857 г. регентство "Пруссии взял на себя принц прусский Вильгельм. Пост начальника генерального штаба был вакантен, за смертью генерала фон Рейера, уже [197] в течение трех недель; на второй день своего регентства Вильгельм назначил начальником генерального штаба одного из младших в чине генерал-майоров -- Мольтке, военного наставника своего сына.
   Мольтке -- бедный датский офицер немецкой национальности, перешедший из-за карьерных соображений в прусскую армию. В датском кадетском корпусе Мольтке получил научную подготовку, не превышавшую объема знаний современной школы первой ступени, но ему удалось окончить Берлинскую военную академию, а затем всю жизнь он настойчиво работал над расширением своих филологических, географических и исторических познаний. На 58 году, когда он неожиданно для всех и самого себя оказался начальником генерального штаба, он владел семью языками (немецким, датским, турецким, русским, французским, английским, итальянским) и являлся настоящим ученым историком и географом. Он много путешествовал; в 1835--1840 гг. был командирован в Турцию, работал над усилением обороны проливов, усмирял курдов, исследовал верхнее течение Тигра, до того неизвестное географам, находился в составе турецкой армии, которую разгромил восставший вице-король Египта Мехмед-Али. Состоя при принцах Гогенцоллернской династии, проживал в Риме, объехал все столицы Европы; прекрасно рисовал; собственноручно выполнил первую съемку окрестностей Константинополя; в возрасте 45 лет, не имея в Риме определенных занятий, в должности адъютанта принца Генриха, Мольтке собственноручно сделал съемку 500 квадратных верст окрестностей Рима и нанес на этот план все данные, имеющие интерес в археологическом и художественном отношении. Карта была издана Александром Гумбольдтом.
   Служба Мольтке складывалась не по шаблону; она дала ему благодарный материал для сравнений и наблюдений, но, за полным отсутствием строевого ценза, лишала Мольтке надежды на получение должности командира бригады. У него было довольно много литературных и военно-научных трудов, начиная с перевода двенадцатитомного труда Гиббона "История падения римской империи", включая беллетристические безделки и кончая историей Русско-турецкой войны 1828--1829 гг., изданной в 1845 г. Мольтке напечатал под псевдонимом ряд очень серьезных политическо-исторических статей; в 1843 г. он очертил военное значение новых тогда в Европе железных дорог.
   Но широким военным и общественным кругам он был известен лишь как автор "Писем о состоянии Турции и событиях в ней" -- классического описания тех наблюдений, которые Мольтке сделал во время своих турецких странствований. В прусском генеральном штабе назначение Мольтке было встречено как победа кандидатуры придворного танцора. Что в этом наиболее добросовестном кавалере придворных балов скрывались широкий и острый ум, умение руководить, не погрязая в деталях, талант создавать школу, подготавливать учеников, самодеятельность которых не подавлялась бы, а развивалась, -- об этом не знали ни армия, ни генеральный штаб; сам же регент Вильгельм придавал ограниченное значение должности начальника генерального штаба и выбирал на нее воспитанного человека с известными задатками к научной работе.
   В течение первых 9 лет, до войны 1866 г., Мольтке не располагал необходимым авторитетом, чтобы выдвинуться на первый план и заставить прислушаться к голосу генерального штаба в вопросах подготовки к войне. Мольтке даже не находился в непосредственной переписке с военным министром, а должен был адресовать бумаги начальнику общего департамента военного министерства. В 1859 г. последний задерживал на 3 месяца без исполнения самые насущные предложения Мольтке, касавшиеся установления связи с министерством торговли, игравшим в Пруссии и роль министерства путей сообщения, для установления провозоспособности прусских железных дорог ввиду надвигающейся мобилизации. Большая военная реформа 1860 г. была проведена энергичным военным министром Рооном без всякого участия Мольтке, не призывавшегося даже к совещанию по реформе. Начальник генерального штаба в 1861 г. не был приглашен для участия в разработке "Наставления для больших маневров", хотя Мольтке напрашивался на это дело, подав королю доклад с изложением своего проекта.
   В течение войны 1864 г. Мольтке занимал по-прежнему подчиненное положение, хотя к концу ее ему удалось обратить внимание короля на разумность даваемых им советов, после этой войны он разработал те выводы, которые она давала в тактическом отношении, но, наученный горьким опытом, он уже не представлял их на одобрение королю, а выступил с ними в печати как частное лицо. Даже в таком близко касающемся генерального штаба деле, как в се о постройке новых и усилении существующих крепостей, в эту эпоху авторитет Мольтке стоял ниже авторитета инспектора инженеров и крепостей.
   Подготовка к войне 1866 г. -- дело рук исключительно военного министра Роона; Мольтке лишь комбинировал до этого времени планы кампаний, исходя из результатов готовой работы по подготовке. Задача начальника генерального штаба заключалась лишь в том, чтобы непрестанно следить за военным положением Европы и в каждую минуту быть готовым представить доклад о шансах войны с тем или другим соседом и о плане кампании, на котором выгоднее всего остановиться. Чтобы быть на высоте этой задачи, начальник генерального штаба всегда должен был быть вполне в курсе внешней политики. Однако с Мольтке еще так мало считались, что министерство иностранных дел его непосредственно не ориентировало; военный министр только в особых случаях пересылал собравшийся у него политический материал, и даже не все донесения военных агентов передавались Мольтке. Последнему приходилось ориентироваться в политических возможностях преимущественно по газетам и другим неофициальным источникам.
   В этих условиях Мольтке должен был сосредоточить свое внимание на подготовке небольшой группы офицеров генерального штаба, во главе которых он стоял. Весь генеральный штаб в 1857 г. состоял из 64 офицеров, в том числе 18 образовывали Большой генеральный штаб. Через 10 лет Мольтке вырастил его до 119 офицеров, в том числе 48 -- в Большом генеральном штабе. В работах последнего участвовало, кроме того, 30 причисленных к генеральному штабу молодых испытуемых офицеров. За первые 13 лет занятия поста начальника генерального штаба Мольтке с большим талантом провел девять полевых поездок и сверх того уделял много времени тактическим задачам. Обыкновенно ими руководили начальники отделений Большого генерального штаба, но в конце года Мольтке сам составлял задание и производил лично в своем кабинете, в присутствии всего Большого генерального штаба, разбор решений.
   Но самое горячее внимание Мольтке посвящал работам своего, военно-исторического отделения, которое представляло кафедру, с которой Мольтке мог обращаться к более широким кругам командного состава. В 1862 г. военно-историческое отделение издало "Историю итальянского похода 1859 г.". Уже через три года после войны, когда воевавшие государства сами еще в ней не разобрались, когда отсутствовали точные данные и какая-либо архивная разработка, Мольтке выступил с критически написанным историческим трудом. Несмотря на то, что в историческом отделении этот труд подготавливали весьма выдающиеся офицеры генерального штаба, в окончательной редакции почти каждая строчка вылилась из-под пера Мольтке. Начальник генерального штаба желал помощью этого труда ознакомить прусскую армию с новыми явлениями, которые представляет современная война, использовать и дать правильное освещение выводам из кампании 1859 г. В руках Мольтке военно-историческое изложение обратилось в классически ясное обсуждение острых вопросов современной стратегии и тактики, и эта манера исторической критики легла в основание и последующих исторических трудов прусского генерального штаба.
   В войну 1866 г. положение Мольтке оказалось выигрышным. Во главе прусской армии стал король, а Мольтке -- его начальник штаба в мирное время -- явился и начальником штаба во время войны. Еще в момент сражения под Кениггрецем авторитет Мольтке признавался далеко не всеми строевыми начальниками. Но успешный ход кампании необычайно укрепил его положение и позволил Мольтке, начиная с 1867 г., завоевать генеральному штабу то положение, которым он пользовался до Мировой войны включительно. Это положение было завоевано работой по использованию опыта войны.
   Немедленно после окончания войны 1866 г. Мольтке поставил ударную задачу -- собрать архивные документы, оставленные войной, и приступить к разработке их. Работа имела двойственный характер. Многие влиятельные вожди прусской армии, как, например, командующий 1-й армией принц Фридрих-Карл, выказали большое непонимание тех стратегических требований, которые выдвигал Мольтке. С их авторитетом, влиянием и популярностью генеральному штабу надо было считаться. Мольтке пришлось столкнуться с трудностями совершенно иного порядка, чем те, которые встречались при составлении истории кампании 1859 г., в которой прусская армия не участвовала. По замечанию Мольтке, ему пришлось убедиться, что тем самым лицам, которые делают историю, всего труднее ее писать. Поэтому для составления официальной истории войны 1866 г., предназначавшейся для печати, Мольтке дал директиву: "Правда, только, правда, но не вся правда". История получалась тонко выравненная, просветленная, отстоявшаяся. Все погрешности прусского командования и прусской стратегии, все спорные места были очень искусно затушеваны в этом труде, представляющем скорее шедевр дипломатии, чем научной критики. Как гнал Мольтке работу -- видно из того, что история войны 1866 г. на германском театре вышла уже в 1867 г.
   Но параллельно с этой работой, в секретном: порядке велось и плодотворное научное исследование всех недостатков прусской военной организации и тактики, всех характерных ошибок командования. Обширная группа офицеров генерального штаба, среди коих особенно выделялись Верди дю Вернуа и граф Вартенслебен, лихорадочно вели эту работу; Мольтке использовал ее, как черновой для себя материал и в 1868 г. составил и представил королю "Мемуар об опыте, вытекающем из рассмотрения кампании 1866 года". Этот мемуар был переработан в 1869 г. и разослан Мольтке всем начальникам, начиная с командира полка и выше, в виде "Инструкции для высших строевых начальников". Генеральный штаб захватил в свои руки с этого момента высший арбитраж в вопросах стратегии и тактики. "Инструкция" была превосходна для своего времени, позволила в 1870 г. использовать на полях сражения кавалерию и артиллерию несравненно целесообразнее, чем это делалось в 1866 г., и когда, через 31 год после своего составления (1900 г.), перестала быть тайной, то оказалась для русской и французской армий огромным шагом вперед по сравнению с господствовавшими в их учебниках воззрениями на военное искусство

Наступление Мольтке на позиции военного министра

  
   Опираясь на то, что Роон как министр, все время которого поглощалось вопросами текущей жизни, не мог уделять столько времени и внимания изучению и продумыванию опыта войны, как это делалось генеральным штабом, Мольтке выступил, как толкователь опыта войны с вытекающими из него на широком фронте указаниями и требованиями. Мобилизационный план был переработан по указаниям генерального штаба; на седьмой день могла уже начаться массовая перевозка окончивших мобилизацию частей. Железнодорожным вопросам Мольтке всегда придавал огромное значение и немедленно по своем назначении начальником генерального штаба образовал в Большом генеральном штабе железнодорожную секцию; но это позволило генеральному штабу только теоретически подготовиться к использованию железных дорог.
   В 1859 г., когда намечалось выступление всех германских государств против Франции, Мольтке, преодолев трения, созданные в военном министерстве, собрал смешанную железнодорожную комиссию из представителей всех немецких государств, железных дорог и генерального штаба. Но на практике почти все оставалось по старому, железнодорожная сеть не рассматривалась как одно целое, каждая дорога была вполне самостоятельна; вследствие незначительных недоделок большие участки могли быть использованы далеко не полностью. В 1866 г. военно-железнодорожное дело в Пруссии еще переживало детские болезни. Теперь, в 4-летний период перед Франко-прусской войной, генеральный штаб перешел от теории к постановке практических заданий, небольшими дополнительными постройками увеличил число линий к французской границе до девяти (в 1859 г. только три сквозные колеи) и повысил пропускную способность двухколейной железной дороги с двенадцати пар поездов в сутки до восемнадцати, одноколейных -- с восьми до двенадцати.
   В 1866 г. оперативное развертывание 8 корпусов, растянутое вдоль австрийской границы для облегчения работы железных дорог на фронте в 420 верст, потребовало 29 дней. В 1867 г. развертывание против Франции 330 тыс. войск требовало, по исчислениям, 43 дня; на 30-й день на Рейне Северогерманский союз мог сосредоточить только 150 тыс. А через 3 года, в 1870 г., границу Франции перешла масса в 484 тыс., причем эта масса, за исключением 3 задержанных в тылу корпусов, на 19-й день уже окончила сосредоточение и на 20-й день начала наступление. Учитывая те возможности, которые открылись вследствие присоединения к Пруссии южногерманских государств, все же надо признать, что за 3 года срок мобилизации и перевозок в район сосредоточения был сокращен Пруссией вдвое. Это был один из первых результатов захвата верховного авторитета генеральным штабом. Война 1870 г. велась уже по плану, над которым работал и который проводил в жизнь в течение 4 лет прусский генеральный штаб с Мольтке во главе. Такой властный, талантливый, сильный дружбой с Вильгельмом военный министр, как Роон, имевший сверх того прочную опору в Бисмарке, шаг за шагом вынужден был сдавать свои позиции Мольтке.
   В течение этих 4 лет (1866--1870 гг.) прусское военное устройство было распространено на все государства Северогерманского союза и на вновь присоединенные к Пруссии территории. Вопросы вооружения, образования запасов, постройки крепостей, увеличения штатов войсковых частей, размера призыва в ряды армии, формирования новых частей, поскольку они затрагивали численность и боеспособность действующей армии и влияли на быстроту ее сосредоточения, вошли в сферу компетенции генерального штаба как составные части плана войны.
   Если мы остановим; свое внимание на той перемене, которая произошла в 1866 г. в положении генерального штаба, то увидим, что он вырвался на широкий простор из своего оперативного терема и установил свою диктатуру над всей подготовкой к войне. На генеральный штаб пала ответственность за руководящие директивы. Военный министр в Пруссии сохранил всю полноту власти лишь в отношении проведения их в жизнь.
   *
   Оценивая блестящие успехи прусского генерального штаба в XIX столетии, надо помнить чрезвычайно выгодную позицию проводника в армии тенденций нового идущего к власти класса -- буржуазии, которую занимали Шарнгорст, Гнейзенау, Грольман, и чрезвычайную мощь того германского национального объединительного движения, в русле которого лежат все важнейшие достижения генерального штаба эпохи Мольтке, и которое покрывало все трения и недоразумения, происходившие между генеральным штабом в лице Мольтке и руководителем политики Бисмарком. Опасность выдвижения генеральным штабом самостоятельной политической линии, забвения завета Клаузевица о том, что война -- это только продолжение политики, имела место и тогда.
   <...>

Высший комсостав и генеральный штаб России во времена Милютина

  
   Высшие назначения по военному ведомству исходили непосредственно от Александра II, и Милютин не мог на них влиять. Политическая благонадежность по-прежнему расценивалась много выше боевой пригодности. О состояния генералитета можно судить по письму генерала Циммермана, командовавшего действовавшим, или, вернее, бездействовавшим в Добрудже XIV корпусом, к Милютину от 28 июля 1877 г. В очень мягких выражениях Циммермаи так характеризует своих начальников дивизий: "командуют генералы, идущие в первый раз на войну", один из них "не имеет почти никаких сведений и вообще недалеких способностей", другой -- "человек неглупый, но нерешительный"; третий "мало знает пехотную и артиллерийскую часть". При большей откровенности командир корпуса, вероятно, сказал бы, что все трое никуда не годны.
   Милютин стремился вывести русский генеральный штаб из русла штабной работы на больший простор. В 60-х годах он установил требование командования полком до назначения на штабные генеральские должности, а в 1872 г, -- и обязательного отбытия годичного ценза командования ротой или эскадроном. Таким образом, постепенно подготовлялись более пригодные кандидаты для замещения высших должностей. Пока же приходилось считаться с недооценкой людей широкого кругозора.
   Милютин предлагал на должность начальника штаба действующей на Балканах армии наиболее образованного генерала Обручева, составившего план войны с Турцией, целиком одобренный главнокомандующим -- Николаем Николаевичем старшим. Наследник, будущий император Александр III, намеченный для командования важнейшей группой корпусов, хотел взять Обручева своим начальником штаба. Но так как Обручев имел репутацию либерала, то Николай Николаевич отказался вовсе допустить его в состав действующей армии. Вместо него начальником штаба действующей армии был назначен Непокойчицкий, уже 20 лет ушедший от строевой и штабной службы. Газенкампф аттестует Непокойчицкого так: подлинная канцелярская машина, простое соприкосновение с которой убивает всякое проявление жизни; для него не существует ни людей, ни требований войны, а только "входящие" и "исходящие". Помощником его, фактическим руководителем оперативной части был избран Левицкий, составитель рыночного справочника по тактике, впечатлительный, неуравновешенный командир гвардейского кавалерийского полка с ореолом учености сомнительного профессора тактики.
   <...>

Русский ГШ в оценке Японии

  
   Первоначально русский генеральный штаб оценивал Японию, как чрезвычайно серьезного противника. Однако донесения нашего военного агента вносили диссонанс в сочетание нашей политической активности и вялой военной подготовки. Он был сменен другим, который приноравливался к тому, что от него ожидали в Петербурге: японская армия обратилась в армию младенцев, с которой может справиться хороший конный отряд. Обращалось внимание на слабость религиозного чувства в японском народе, без чего будто бы невозможно создать хорошую армию; доказывалось ссылками на историю и экономику, что ни у японского народа, ни у японской армии нет будущего, что пройдут века, прежде чем японцы успеют внутренне усвоить сделанные ими так быстро внешние позаимствования европейского военного искусства. Нельзя сказать, что этим донесениям недалекого и угодливого военного агента верили, но они были удобны, так как не нарушали нашу безмятежность до начала военных действий. В общем мнения о японцах разделились.
   <...>
  

Мнения о работе Генштаба

(по дореволюционным источникам)

  

Н.Н. Головин

О круге деятельности Генерального Штаба[4]

  
   Эти высокие требования к лицам, привлеченным к сотрудничеству с военачальником в области управления, влекут за собой настоятельную необходимость тщательного подбора и высокой научной подготовки этих лиц.
   <...>
   Теперь обобщим все изложенное в этом параграфе следующими выводами:
   Генеральный штаб является ближайшим и непосредственным помощником высшего командования. Он собирает, подготовляет и разрабатывает все данные, необходимые для решения начальника. Он переливает это решение в жизнь в виде приказаний и помогает следить за выполнением их. Он руководит обеспечением боевой готовности войск.
   Из приведенного в настоящем параграфе определения круга деятельности службы Генерального Штаба вытекает безусловная необходимость в самой широкой военно-научной подготовке офицеров, призванных служить в Генеральном Штабе.
   Это требование во всех армиях осуществляется тем, что фактически в Генеральный Штаб попадают только офицеры, окончившие военные академии.
   Служба Генерального Штаба в мирное время.
   <...>
   Современная эпоха требует в подготовке к войне самого тесного и постоянного сотрудничества военной науки. В этом отношении война становятся все более научной. Поэтому в вопросе о подготовке к войне на первом месте должна быть поставлена научная разработка. Войны стали редкими. Техника идет гигантскими шагами вперед. Следить за эволюцией военного искусства можно только научным путем.
   Рассуждая теоретически, следить за эволюцией военного искусства должен каждый офицер. Но вполне понятно, что полное осуществление, а главное новых путей, открывающихся с прогрессом, возможно только в соответствующей обстановке. Поэтому первое место в этом отношении принадлежит военной академии, специальная обязанность которой и является быть горнилом военно-научной мысли. Как выше мы уже говорили, жизнь заставила придти к тому, чтобы укомплектовывать Генеральный Штаб лицами, окончившими академию. <...>
  

Э. Калнин

Генеральный штаб и высший командный состав[5]

  
  
   <...>
   ...Нашим строевым начальникам, занимающим высшие командные должности в армии, не хватает знаний и уменья, необходимых для оценки стратегической обстановки на войне, не хватает, значит, и данных для принятия правильных решений. Авторы, настойчиво приглашающие офицеров генерального штаба в строй, упускают из виду как необходимость этих знаний для них, так и то, что строевая служба не может дать им их.
   Но есть и такие писатели, которые понимают, что одного знания строевой службы, хотя бы и весьма совершенного, далеко недостаточно для высших строевых начальников, и потому ищут иных способов подготовки офицеров генерального штаба к высшим должностям. К числу таких авторов принадлежит г. И. Микулин, поместивший в N144 "Русского Инвалида" за 1913 год статью - "К вопросу о специальности генерального штаба". Г.И. Микулин не считает службы генерального штаба специальностью, а смотрит а него, как на школу, подготовляющую высших начальников. По мысли г. И. Микулина, будущий высший начальник начинает свою подготовку с прохождения курса академии, окончание которой дает ему право на причисление к генеральному штабу. Как идет дальнейшая служба его, из статьи не видно; во всяком случае она "обусловливает собою разнообразие и последовательную смену служебных положений и занятий" и "состоит в последовательном исполнении таких разнообразных служебных функций, из которых каждая сама по себе не может быть предметом особой специальности (строевое дело, штабная служба, производство разведок, военно-административная, военно-учебная или профессорская деятельность и т.п.)". Как видите, в этом предложении пока нет ничего нового: это почти тот же порядок прохождения службы офицерами генерального штаба, какой принят у нас в настоящее время.
   <...>
   Привлекая к службе в строю офицеров с высшим образованием, мы проводим меру, несомненно, полезную для армии; но мы жестоко заблуждаемся, если думаем при этом, что даем армии в качестве кандидатов на высшие командные должности тот в высшей степени ценный материал, который представляют собою настоящие офицеры генерального штаба, соответственно подобранные и подготовленные специалисты по изучению противника и обстановки.
   <...>
   Не привлечением офицеров генерального штаба к службе в строю можно создать соответствующую своему назначению личный состав на высших командных должностях, а, наоборот, привлечением выдающихся строевых начальников к работе генерального штаба по изучению противника: это единственная возможность привить строевым начальникам правильные, научно обоснованные взгляды на военное дело вообще, выработать у них умение правильно оценивать обстановку и принимать соответственно обстановке решения.
   Но привлекать строевых начальников к работам и упражнениям генерального штаба возможно лишь тогда, когда сам генеральный штаб организован в соответствии со своим назначением, и военно-научные работы по изучению противника (обстановки ) поставлены в нем на должную высоту. Так обстоит дело в Германии, например.
   Мы же никоим образом не можем похвастаться этим: генерального штаба у нас в этом смысле нет, так как этот придаток к штабным организациям, который несет обязанности генерального штаба, в военно-научном отношении крайне слаб и поэтому лишен подобающего ему значения в жизни армии. Зачаточное состояние нашего генерального штаба надо считать существенным недостатком организации нашей армии, парализующим и правильную подготовку высшего командного состава ее: если он не будет устранен, то можно быть уверенным, что и в будущей войне нам не избежать горьких разочарований в вождях, которые будут стоять во главе наших войск.
  

А.А. Свечин

Интеллектуализм в военном деле[6]

  
   <...>
   До 1866 года, взвешивая качества, необходимые для начальника, все довольно единодушно согласились с Суворовым, отводившим волевому началу решающее значение. В 1796 году Суворов, требуя присылки в армию генералов, писал: "пришлите мне кого хотите, только чтобы они были деятельны, быстры в атаке и послушные". Об умственных качествах своих будущих помощников Суворов не говорил ни слова, так как эти качества для генерала не представляются Суворову выдвигающимися на первый план. После 1866 года обстановка круто изменилась, и лишь один Драгомиров имел мужество подчеркивать суворовские требования: "на войне, как и в жизни, основная причина успеха кроется в воле, и ум является только на втором месте. Воля -- это сила неотразимая, увлекающая и слепая -- это Отелло. Ум -- это сила проникающая, но неуравновешенная, сомневающаяся и склонная к воздержанию -- это Гамлет"
   <...>

ПОСЛЕСЛОВИЕ

  
   Как мы видим, в вопросе на специализацию Генштаба существовало много разных взглядов. Мы показали всего несколько точек зрения. Но даже при всем разнообразии подходов и оценок ясно следующее: во-первых, Генеральный штаб не может и не должен быть оперативным военным учреждением военного министерства. Он должен быть мозговым центром военной политики государства и работать на стратегические цели обороноспособности государства и боеспособности его вооруженных сил. А в военном министерстве должны преобладать волевые люди, способные воплощать в жизнь стратегические и тактические задачи, определенные Генштабом и утвержденные Главнокомандующим
   Разве трудно это понять?
  

Примечания

   1.Генеральный штаб. - Военная энциклопедия. Под ред. В.Ф.Новицкого. - т.7. - СПб., 1911 - с.234-241.
   2.См.: Макшеев Ф. Генеральный штаб. Сравнительный очерк современного устройства его в армиях русской, германской, французской и австрийской.- СП б, 1899; Макшеев Ф. Русский генеральный штаб.- СПб., 1894; Гейсман П.А. Генеральный штаб. Краткий очерк его возникновения. Часть I. Генеральный штаб до Наполеона I.; Газенкампф М.А. Устройство и служба русского генерального штаба. - СПб., 1888; Столетие военного министерства, Главный штаб. Исторический очерк. 1802-1902 гг. IV, часть I. Кн.2, отд. I.; Новицкий В.Ф. На пути к усовершенствованию государственной обороны. - СПб., 1909; Сведения из области военного дела за границей, изд. Варшавского округа.; Борисов В.Е. Работа большого генерального штаба.- СПб., 1908 и др.
   3.Свечин А. Эволюция военного искусства с древнейших времен до наших дней. В 2-х тт. - М. - Л., 1927-1928.
   4.Головин Н. Служба Генерального Штаба. Очерк 1-й. // Известия Императорской Николаевской Военной Академии.- 1912.- N27.- С.420-446.
   5.Калинн Э. Генеральный штаб и высший командный состав // Военный сборник.- 1914.-N4.- с.1-12; N5.- с.1-8.
   6.Военно-педагогический журнал. - 1920. - N 1-2. - С. 45-55.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023