ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. Туго натянутая тетива...

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

"Бездна неизреченного"...

0x01 graphic

Две повозки (1707).

Художник Клод Жило

М. Бурцев

ПРОЗРЕНИЕ

(окончание)

"Слишком туго натянутая тетива"

Передо мной текст новогоднего обозрения военного комментатора берлинского радио генерал-лейтенанта Дитмара. За его выступлениями мы следили и раньше, всякий раз отмечая, как по мере развития событий менялось их содержание и тон. В последнее время сквозь несуразное и крикливое хвастовство все чаще проскальзывали вынужденные более трезвые суждения фашистского комментатора. Вот и на этот раз он довольно много распространялся по поводу "чрезвычайно болезненного и серьезного для рейха баланса войны", который сложился в минувшем году и который в новом, 1944-м, грозит разорвать "слишком туго натянутую тетиву". Это откровение, сделанное конечно же не без ведома нацистских наставников, мы и решили обыграть в листовке к личному составу вермахта. "Солдаты! То, о чем мы вам писали, -- говорилось в листовке, -- целиком подтверждает гитлеровский радиообозреватель генерал-лейтенант Дитмар... Дальнейшее продолжение проигранной войны лишь ухудшит положение Германии: "Слишком туго натянутая тетива" неминуемо лопнет!"

Так оно со временем и произойдет. Важный вклад в это внесет 1944 год -- год сокрушительных ударов Красной Армии, хотя никто, наверное, не мог бы назвать точно тот день и час, когда гитлеровский рейх будет окончательно разбит, Но срок этот неотвратимо надвигался, и все наши помыслы были устремлены к тому, чтобы всемерно приблизить его.

После крупных поражений на восточном фронте и в армии и в народе заметно пошатнулась вера в победу вермахта. Недовольство, войной и нацизмом все глубже проникало в массы трудящихся.

Заметно активизировалась и подпольная деятельность германских коммунистов. По нашим сведениям, в Германии, особенно на военных заводах, заметно оживились антифашистские настроения рабочих, стали возникать группы и организации НКСГ. Создавались они и на фронте. Так, в апреле 1944 года в 12-й немецкой танковой дивизии, дислоцировавшейся в Курляндии, существовала подпольная организация "Свободная Германия". "За попытку мятежа" военный трибунал приговорил 7 солдат к расстрелу и 14 солдат к различным срокам тюремного заключения.

Нацистский аппарат все еще твердо держал в своих руках и тыл и армию. Изощренная ложь, всеобщая слежка, ожесточенный террор, исступленные клятвы Гитлера "переломить" ход войны и предотвратить ее вступление на германскую землю -- все это поддерживало фашистскую диктатуру.

Обозначился явный спад стойкости и собственно немецких частей: опасаясь окружения, отсечения и обходов войсками Красной Армии, они нередко покидали позиции без приказа вышестоящего командования -- такого, за очень редким исключением, раньше не наблюдалось. Перебежчики и пленные объясняли это превосходством боевой техники Красной Армии, высоким наступательным духом ее бойцов и командиров, возросшим мастерством ее командования. Гитлер был вынужден отдать приказ, обязывающий "любого офицера и даже солдата" применить оружие, чтобы остановить бегущих, если отступление не санкционировано вышестоящим командованием.

Этот спад стойкости немецких войск давал нам основание обратиться к солдатам противника с призывом: "Оставляйте позиции, уходите с фронта, дезертируйте". Наш отдел располагал данными о многих тысячах немецких солдат и офицеров, которые за свой отказ воевать были расстреляны, повешены или осуждены военными трибуналами; заключенные содержались в специальных концлагерях, созданных эсэсовцами в оккупированной Норвегии.

И еще один достоверный факт: повышенный интерес в немецкой армии к советским листовкам и агитпередачам, и это -- несмотря на самые строгие меры наказания, вплоть до расстрела. Прошло то время, когда немецкий солдат каблуком втаптывал в землю эти листовки или сдавал их по указанию офицеров в штаб, делая на них надпись: "Файндпропаганда" ("Вражеская пропаганда"). "Теперь, когда мы по горло сыты войной, -- читали мы в дневнике убитого старшего врача из 27-й пехотной дивизии Германа Шнайдера, -- никто не думает о победе, у каждого только и есть на душе, чтобы уцелеть, выбраться из этого ада, выжить. Теперь солдаты все чаще вспоминают листовки 1941-1942 годов, которые предупреждали, что Германия будет разбита. Раньше мы этому не верили. Теперь каждый видит, что русская пропаганда говорит правду. Ее листовки -- это капли, долбящие гранит. Они научили нас немножко заглядывать в будущее и критически относиться к своим правителям". Пленный -- рядовой 5-й роты 31-го пехотного полка на допросе показал: "Перед отправкой на фронт майор из штаба 24-й пехотной дивизии предупреждал нас: опасаться надо не пуль и не снарядов, а вражеских листовок, "поражающих дух солдата".

Пленные офицеры вермахта заявляют, что советская пропаганда стала органической частью жизни немецких войск на восточном фронте. Один офицер даже сослался на январский номер "Сообщения для войск" ОКВ, где подчеркивается, что "исход этой войны решается на трех фронтах: военном, экономическом и пропагандистском" -- и что на этом последнем "русские пользуются хорошо организованной агитацией как боевым средством".

И хотя знакомиться с такого рода признаниями было приятно, никто из сотрудников нашего отдела не обольщался: все понимали, что враг еще силен и борьба с ним предстоит трудная, упорная и жестокая. Тем более что у немецких солдат и офицеров со времен Сталинградской битвы появился мощный "союзник" -- страх, страх за свое будущее в случае поражения рейха и его оккупация Красной Армией, страх за судьбу Германии.

И это чувство Гитлер искусно использовал в своих, буржуазно-националистических интересах. "Нас ненавидят потому, -- неустанно твердил он, -- что мы родились немцами".

Советская же пропаганда доказывала, что волка бьют не за то, что он сер, а за то, что овцу съел.

Теряя веру в победу, немецкий солдат, естественно, страшился поражения и потому отчаянно сопротивлялся, искренне поверив, что можно измотать Красную Армию, если серьезно держать оборону. Главное -- продержаться, не отступать, а там подоспеет "новое оружие", которое, по словам Гитлера, не только остановит врага, но и обеспечит победу.

Этим "секретным оружием", как в свое время "тиграми" и "фердинандами", нацисты, несомненно, приободрили своих "политических" солдат, как назвал их еще в 1937 году Гесс.

Введенный в первые годы войны институт "офицеров по духовному обеспечению", входивший в состав военной контрразведки, заменялся приказом Гитлера "офицерами по национал-социалистскому руководству", которые подчинялись непосредственно начальникам штабов соединений.

Несколько позже его же приказом в вермахте были созданы "штабы по национал-социалистскому руководству" и восстановлено членство германских военнослужащих в национал-социалистской партии. Дальнейшая фашизация вермахта преследовала все ту же цель -- укрепить этого "политического солдата" как носителя нацистских идей, способного противостоять советской пропаганде и даже бороться против нее. Лозунг фашистских правителей, сформулированный Геббельсом, "Победить или погибнуть!" особенно настойчиво внедрялся в сознание каждого солдата и офицера, впутывая их круговой порукой с национал-социалистской партией и фюрером. В этом главный смысл утвержденной Гитлером 9 января 1944 года программы действий штабов по национал-социалистскому руководству вермахтом.

Что ж, надо было давать бой новым аргументам и тезисам нацистской пропаганды. Открыла наши боевые пропагандистские действия серия листовок "Гитлер войну проиграл". "За что же вам погибать? -- спрашивали мы немецких солдат. -- Ведь война стала личным делом Гитлера. Ее продолжением Гитлер хочет оттянуть время справедливого суда над ним... Но стоит ли погибать за обреченного человека, проигравшего войну и безрассудно погубившего миллионы немцев?" Эта серия листовок положила начало одному из важнейших направлений в пропаганде политорганов Красной Армии среди войск я населения противника в военных кампаниях 1944 года: "Фашистская верхушка не думает ни о чем, кроме своего спасения, -- каждый час ее жизни оплачивается жизнями тысяч соотечественников".

Хорошо иллюстрированные листовки, изданные Главным политическим управлением, не уставали доказывать, что Гитлер войну проиграл. Отмечу две из них -- с фотомонтажами, выполненными известным художником А. Житомирским. На одной изображена невзрачная фигурка Гитлера у портрета Бисмарка, "железного канцлера" Германии. Бисмарк направил указующий перст и сторону Гитлера: "Этот человек ведет Германию навстречу катастрофе!" (текст был набран под портретом). На другой листовке убитая горем немецкая женщина -- мать солдата -- разрывала портрет ненавистного Гитлера. Фотомонтаж комментировали стихи Эриха Вайнерта "Я обвиняю", заключительные строки которого воспринимались как боевой и страстный клич:

Германия моя, восстань!
Народ, свергай его!..

Читатель вправе спросить, почему, собственно, такое большое внимание уделялось разоблачению Гитлера -- даже в конце войны.

Не только потому, что он был носителем самой человеконенавистнической идеологии -- фашизма, выразителем захватнических вожделений германского империализма.

Дело прежде всего в том, что в рейхе годами насаждался культ Гитлера. Даже в 1944 году, когда, казалось, всему миру становилось ясно, что песенка Гитлера спета, его обещаниям изменить ход войны все еще верила значительная часть солдат и офицеров вермахта. Об этом мы могли судить и по настроениям военнопленных. В одном из фронтовых лагерей пропагандисты распространили анонимную анкету, в которой, в частности, содержался вопрос об отношении немецких военнопленных к участникам покушения на Гитлера 20 июля 1944 года. Покушение осудили около 30 процентов опрошенных. Ход рассуждений пленных так выразил один из них: "Гитлер, несомненно, ошибся, напав на Россию, и он виноват в несчастьях, постигших Германию, но ведь война нужна была для того, чтобы завоевать принадлежащее нам по праву(?!) жизненное пространство..."

Потому они и сложили поговорку, которая передается из уст в уста: "Хитлер, ду альтер Аффе, во ист дайне Вундерваффе?" ("Гитлер, старая обезьяна, где же твое чудо-оружие?") В листовке далее шел диалог с пожилым солдатом: "В какой части вы служите?" -- "В части тайного оружия". -- "Что это за оружие?" -- "Это мой возрастной разряд, к которому относятся пятидесятилетние и старше, последняя надежда Гитлера". Итак, "цель болтовни о тайном оружии -- помешать немецким солдатам принять единственно разумное решение: покинуть обреченную на гибель гитлеровскую армию и спасти свою жизнь в русском плену".

Так подводились солдаты к мысли прекратить сопротивление.

Первые плоды в 1944 году принесла агитоперация, начавшаяся еще в ноябре 1943 года. Сильно укрепленный остров Хортица, что в средней излучине Днепра, обороняла 123-я немецкая пехотная дивизия под командованием генерал-лейтенанта Рауха. Она была окружена с трех сторон. Это оказалась та самая дивизия, которую зимой 1941/42 года вывел из-под удара советских войск в районе Демянска генерал В. фон Зейдлиц. Основной контингент дивизии хорошо знал своею бывшего командира корпуса. Знал его и Раух: некогда вместе учились, даже дружили, пока судьба не развела их. эти два фактора -- окружение дивизии и авторитет бывшего командира корпуса, ныне президента СНО и вице-президента НКСГ, -- и решили использовать политработники 3-го Украинского фронта и уполномоченный НКСГ обер-лейтенант Э. Каризиус. Планом предусматривалось:

-- распространение листовок от Красной Армии о неизбежности полного окружения и бессмысленности гибели дивизии;

-- 2) отправка письма уполномоченного НКСГ командиру дивизии Рауху с предложением разумного и безопасного выхода из создавшегося положения;

-- 3) совместная акция политуправления фронта и уполномоченного НКСГ -- доставка письма фон Зейдлица Рауху,

-- 4) в случае отказа или молчания Рауха -- распространение отпечатанных писем фон Зейдлица и Каризиуса среди личного состава дивизии.

В оперативную группу по осуществлению агитоперации входили три пропагандиста из политуправления (фронта, четыре -- из политотдела армии и восемь антифашистов во главе с Э. Каризиусом. Группа была снабжена походной типографией, двумя МГУ, несколькими ОГУ, агитминами и винтовочными агитмортирами.

Опыт учил, что, пока в гитлеровской армии нет антивоенного, а тем более революционного движения, массовая организованная капитуляция, которой, собственно, и добивались командиры и политорганы Красной Армии, была более вероятна с участием и по приказу генералов и высших офицеров. Воздействовать на них -- эту задачу и преследовали листовки политорганов 1-го и 2-го Украинских фронтов, в том числе листовка, обращенная "К немецким генералам, офицерам и солдатам 11-го и 42-го армейских корпусов". Как видим, на первое место были доставлены генералы и офицеры, а не солдаты, как это делалось обычно. В обстановке, когда противник окружен, когда неясна позиция его командования, такая форма обращения (и к генералам и к солдатам) представлялась нам вполне приемлемой. Она не сковывала инициативы солдат, их борьбы за выход из преступной и бесперспективной войны. Напротив, "Сталинград", о котором на фронте знал каждый немецкий солдат и генерал, становился явью для окруженных у Корсунь-Шевченковского. Перед каждым из них стоял один и тот же вопрос: "Быть или не быть?" А если точнее: "Жить или не жить?". Самый убедительный ответ -- пример Сталинграда: смерть или жизнь -- оказаться в числе убитых или пленных. Опыт -- лучший учитель!

К моменту, когда группа прибыла на фронт (8 февраля), командованию окруженной немецкой группировки был вручен ультиматум, подписанный заместителем Верховного Главнокомандующего Маршалом Советского Союза Г. K. Жуковым и командующими войсками 1-го и 2-го Украинских фронтов генералами армии Н. Ф. Ватутиным и И. С. Коневым.

Ультиматум отличался конкретностью и убедительностью:

-- сложить оружие предлагалось во избежание напрасного кровопролития -- окружение полное, посланные на помощь дивизии разгромлены;

-- никаких реальных возможностей прорвать кольцо окружения нет.

-- Условия капитуляции самые гуманные: всем офицерам и солдатам, прекратившим сопротивление, гарантировалась жизнь и безопасность, а после окончания войны -- возвращение в Германию или в любую другую страну, по желанию;

-- сем сохранялась военная форма, знаки различия и ордена, личная собственность и ценности, а старшему офицерскому составу, кроме того, -- и холодное оружие;

-- всем раненым и больным обеспечивалась медицинская помощь, всему личному составу -- питание...

Листовки политорганов Красной Армии, их агитпередачи, письма, обращения и радиовыступления генералов из НКСГ и СНО, агитация антифашистов в котле -- все это, несомненно, усиливало деморализацию окруженных, которую не могла теперь уже приостановить нацистская пропаганда, тем более что ее главный козырь -- "Нас освободят!"-был побит 16 февраля при новой попытке прорвать окружение.

Но шила в мешке не утаишь. Еще в тот день, когда солдаты и офицеры группы армий "Юг" начали сдаваться в плен большими группами, сотрудники нашего отдела собрались у Д. З. Мануильского, чтобы подвести итоги пропагандистской работы в этой операции. Тогда и были написаны две листовки: "После Сталинграда -- Корсунь-Шевченковскпй" и "Правда о новом преступлении Гитлера", в которых мы разъясняли немцам на фронте и в тылу, почему погибли еще 55 тысяч их соотечественников. "Гитлер обманул немецкие войска, гарантируя им спасение извне... После провала попыток освобождения извне он продолжал их обманывать, приказав прорываться собственными силами... И в последнюю минуту он обманывал обреченную группировку, отдав приказ пожертвовать собой, кончать самоубийством... Не только два немецких армейских корпуса западнее Черкасс, но и всю немецкую армию на Востоке Гитлер превращает в армию смертников и самоубийц. Но самоубийство -- это выход для Гитлера и его обанкротившейся клики. Для немецких солдат и офицеров есть другой выход из проигранной войны... Этот выход указали 18200 солдат и офицеров, которые перестали верить Гитлеру, порвали с ним и сложили оружие".

В первых числах марта появился новый программный документ Национального комитета "Свободная Германия" -- "25 тезисов об окончании войны", который был издал миллионным тиражом. Документ отвечал на вопрос: "Как выйти из войны?" -- главный вопрос, волновавший немцев, более всего занимавший их умы. Нацистская пропаганда ответила на него устами Геббельса: "Победить или погибнуть". НКСГ разъяснял, что победа невозможна, гибель же народа немыслима: "Продолжение войны -- гибель, окончание войны -- спасение". Но с Гитлером никто мира заключать не будет, поэтому его свержение -- единственный путь для окончания войны. НКСГ призывал всех "национально сознательных" немцев в Германии и на фронте "понять необходимость" антифашистской борьбы: "За спасение Германии!.. Гитлер должен пасть, чтобы Германия жила!"

Лозунг "Кто сядет на корабль -- погибнет!" возымел действие -- немцы, сдаваясь в плен, заявляли: "Лучше уж остаться в России, чем пойти на корм акулам".

Политуправление фронта издало 13 иллюстрированных листовок о жизни в советском плену, указывавших на возможный выход из того состояния страха, ужаса и отчаяния, в котором пребывали войска противника. "Вам не уйти из Крыма по морю, -- говорилось в одной из листовок. -- Ваши корабли гибнут в Севастополе и в Казачьей бухте, в прибрежном районе и в открытом море, в Констанце..." Далее в листовке шло перечисление льгот для сдавшихся в плен без сопротивления и следовал призыв к солдатам "самим расчищать себе дорогу к жизни". Весомо звучал и голос самих пленных, призывавших последовать их примеру.

На Херсонесский мыс вышло до 30 тысяч вражеских солдат и офицеров. За листовки они хватались как за спасательную соломинку. С ними сдались в плен более 20 тысяч, в том числе 2 генерала, 6 полковников и 60 майоров. Докладывая об этом по прямому проводу, полковник Тюльпанов отметил, что под Севастополем не было случая, чтобы немецкие солдаты сражались до конца, не было ни одного самоубийства офицеров из-за страха перед возмездием в плену или согласно канонам "офицерской чести", как это наблюдалось при критических ситуациях раньше. Значит, оружие пропаганды оказало существенную помощь войскам в пленении крымской группировки противника. По сообщениям Совинформбюро, с 8 апреля по 12 мая противник в Крыму потерял наряду с огромным количеством боевой техники 111587 солдат и офицеров, из них сдались в плен 61587 человек. О новом крупнейшем поражении гитлеровской армии с быстротою молнии были оповещены войска вермахта на всех направлениях советско-германского фронта. Миллионы листовок и тысячи передач известили о "разгроме германской группы армий "Юг" и о выходе Красной Армии на государственную границу -- реку Прут".

* * *

Новые, более сложные задачи для политорганов, их седьмых отделов и отделений вытекали из приказа N 70 Верховного Главнокомандующего от 1 мая 1944 года. Речь шла о том, чтобы организовать мощное идеологическое наступление на врага, всемерно содействовать боевым действиям войск, которые были призваны освободить от гитлеровских захватчиков не только советскую землю, но и союзные нам страны Западной Европы.

Одна из наших задач состояла в том, чтобы всемерно усиливать деморализацию союзников Гитлера. Они не могли не видеть, что Германия проиграла войну. В приказе Верховного Главнокомандующего указывалось: "И чем скорее народы этих стран поймут, в какой тупик завели их гитлеровцы, чем быстрее прекратят они всякую поддержку своих немецких поработителей и их сподручных -- Квислингов в своей собственной стране, тем меньше жертв и разрушений понесут эти страны от войны, тем больше они могут рассчитывать на понимание демократических стран"

Немецкое командование, внимательнейшим образом изучая наши листовки, разрабатывает контрмеры. Следовательно, враг признает силу и действенность нашей пропаганды. И все-таки процесс разложения немецкой армии идет не такими темпами, как хотелось бы, -- окруженные гарнизоны в Корсунь-Шевченковском и Тарнополе сопротивлялись упорно. Поэтому нельзя переоценивать результаты своей работы; надо не почивать на лаврах достигнутых успехов, а максимально наращивать их, в совершенстве овладевать идеологическим оружием.

А. С. Щербаков напомнил о недопустимости смешения двух направлений в пропаганде: Красной Армии и НКСГ.

Политорганы Красной Армии должны сосредоточить свое внимание на том, чтобы:

-- а) убеждать солдат и офицеров противника в том, что положение германской армии безнадежно. Войну она проиграла, поэтому бессмысленно продолжать ее. "Сдавайтесь в плен!" -- вот основной лозунг нашей пропаганды. И с этой целью надо широко пропагандировать среди немцев условия жизни военнопленных и их труда в плену;

-- б) показывать войскам противника мощь Красной Армии, превосходство советского оружия над немецким, устрашать этим превосходством. Не запугивать, а именно устрашать. Не надо запугивать солдат ответственностью за преступления, совершенные войсками, особенно эсэсовскими, по приказам офицеров, -- именно этим запугивает сейчас солдат фашистская пропаганда;

-- в) использовать обостряющиеся противоречия между странами и армиями гитлеровского блока, между сателлитами и Германией, между самими сателлитами.

В решении всех этих трех задач -- "а", "б", "в" -- руководствоваться больше фактами, нежели умозрительными выкладками или логическими построениями. Мы должны усилить наступательный характер пропаганды и быть готовыми к работе среди населения освобождаемых Красной Армией стран.

Соотношение сил к лету 1944 года было таково, что Советский Союз и его Вооруженные Силы уже имели возможность обеспечить разгром гитлеровской военной машины самостоятельно, без помощи союзников. И тогда они высадили десант. Но, как говорится, помощь и сильному не помешает. А для пропагандистского устрашения немецких солдат и офицеров открытие второго фронта значило немало.

Можно представить состояние немецкого солдата или офицера, когда он, подняв с земли листовку, видит набранный крупным шрифтом заголовок "Последняя ставка Гитлера бита!" и читает жирно выделенный текст: "Ставка Гитлера на затяжку войны, на раскол между союзниками, -- эта последняя ставка Гитлера бита".

Между тем фюрер всякий раз утверждал, что второй фронт никогда не будет открыт, а разговоры о союзниках России не более чем "вражеская пропаганда". И вот теперь, вслед за разгромом немецких армий на Востоке, в России, их начнут бить на Западе. Выходит, нет смысла затягивать заведомо проигранную войну, чтобы погибнуть вместе с Гитлером. Плен -- лучший и самый надежный путь спасения.

Отличная иллюстрация -- понурая фигурка жалкого фюрера, не смеющего поднять глаз на своих солдат, -- усиливала эмоциональное воздействие листовки.

Серия таких листовок возымела действие -- попытка противника замолчать, насколько возможно, открытие второго фронта тотчас провалилась.

Вторая серия листовок -- "Уроки трех лет войны с Россией", -- выпущенная под редакцией Д. З. Мануильского, отвечала на жгучие для немцев вопросы:

-- почему Гитлер напал на Россию?

-- каков итог трех лет войны?

-- означает ли поражение Гитлера гибель Германии?

-- кому нужна затяжка проигранной войны?

-- как покончить с проигранной войной и спасти себя от гибели?

Гитлер начал эту войну, чтобы "хорошенько нажиться" -- так публично признавал Геббельс.

Ради этого умирали простые немцы, но итог войны ясен: она проиграна на всех фронтах и уже стучится в двери самой Германии. Затяжка войны, подсказывали мы немцам, нужна не Германии и ее народу, а Гитлеру и иже с ним. И чтобы покончить с войной, надо только перестать воевать, сдаваться в плен, капитулировать: "Сдался русским -- спасен, будешь продолжать воевать -- погибнешь!"

"Три котла за шесть дней! -- сообщалось в листовке политуправления 1-го Белорусского фронта. -- Итоги десяти дней наступления внушительные -- взято в плен 85 000 немецких солдат и офицеров, Красная Армия продвинулась на запад на 400 км..." А спустя несколько дней последовало сообщение о разгроме группы армий "Центр": уничтожено 230 000, пленено 150 000 солдат и офицеров, среди них 20 генералов, и каждый в листовках назван поименно, представлен портретом...

150 000 пленных!

Эффективное действие на окруженных оказал приказ командующего фронтом генерала армии К. К. Рокоссовского об отношении к военнопленным. Из листовок с текстом этого приказа, распространенных в котле, немецкие солдаты и офицеры узнали, что начальнику тыла фронта предписано "в связи с наплывом большого количества военнопленных создать дополнительное количество лагерей", а солдатам и офицерам фронта -- "соблюдать вежливое и корректное отношение к военнопленным", которым тем же приказом обеспечивалась "в течение ближайших 5-6 часов горячая пища", раненым и больным -- "немедленная медицинская помощь". Кончался приказ словами: "Виновных в нарушении настоящего приказа подвергать строгому наказанию".

Большое воздействие наша пропаганда оказала на солдат и офицеров, попавших в окружение западнее Могилева.

И не только листовками. В котел было послано 368 агитаторов из пленных, которые привели с собой более 3500 немцев.

Речь шла об ультиматуме, с которым командующий фронтом генерал-полковник Г. Ф. Захаров обратился к окруженной восточнее Минска вражеской группировке. Требуя капитуляции, он выдвинул следующие аргументы: немецкое командование не в состоянии помочь окруженным -- они в глубоком тылу Красной Армии; к тому же группа армий "Центр" подверглась "катастрофическому разгрому" -- пленено свыше 80 тысяч ее солдат и офицеров, в том числе 12 генералов.

Рассказ о пропаганде в Белорусской операции окажется не полным, если не упомянуть о действиях антифашистских групп с партизанских баз. Инициатива отправки антифашистов к партизанам исходила от Национальною комитета "Свободная Германия". Командование Красной Армии пошло ему навстречу. Мы выделили политработников, которые обеспечивали контакты с командирами партизанских отрядов. Перед антифашистами ставилась задача -- в интересах сохранения жизней солдат и офицеров для будущей свободной Германии склонять личный состав вермахта на сторону НКСГ.

Антифашисты еще в феврале отбыли из Москвы на 1-й Белорусский фронт, поддерживавший тесные связи с партизанами.

Были созданы две группы. Первую, в которую вошли антифашисты Г. Шауэр, А. Готте, Т. Циммерман и политэмигрант-коммунист Э. Аппельт, сопровождал майор Н. Д. Дятленко, вторую -- в составе Г. Барса, Ф. Шеффлера, К. Ринагеля и политэмигранта Г. Гейнике -- майор А. А. Козлов и старший лейтенант Г. Ф. Хромушина.

В конце марта после соответствующей подготовки антифашисты были сброшены на парашютах: первая группа -- севернее Минска, вторая -- в районе Барановичей.

Более четырех месяцев они вели работу в тыловых немецких гарнизонах, пропагандируя программу НКСГ, способствуя проникновению ее идей как в войсках, так и в самой Германии.

У немецких солдат интерес к тому, что говорили генералы, к чему они призывали своих соотечественников, был огромен. Вот почему вслед за обращением "шестнадцати" (22 июля) последовали обращения "двадцати", затем "двадцати пяти" и "двадцати семи" (август) пленных немецких генералов. В нашем отделе с легкой руки одного сотрудника листовки с такими обращениями стали называть "генеральской пропагандой".

Свирепым террором ответил Гитлер на "пробуждение генеральского сознания" -- он жестоко расправился с антифашистами в армии. Число арестованных достигло 7 тысяч человек. Свыше 700 военнослужащих были казнены.

Фашистская пропаганда неистовствовала. Обрушиваясь на "заговорщиков", она стремилась укрепить "национал-социалистский дух" в армии и народе, уверяя, что тяжелая обстановка на восточном фронте вот-вот обернется успехом для фюрера и Германии. Геббельс апеллировал к национальным чувствам немцев, запугивал их "нашествием русских комиссаров", "всеобщей ссылкой в Сибирь" и т. д.

Непрекращающиеся военные поражения вермахта и покушение на Гитлера сыграли особо важную роль в прозрении Паулюса. 8 августа 1944 года он выступил в газете "Фрайес Дойчланд" с обращением "К военнопленным немецким офицерам и солдатам, находящимся в СССР, к немецкому народу".

"Я, -- писал Паулюс, -- считаю своим долгом заявить всему немецкому народу и многим товарищам в плену следующее: Германия должна устранить Адольфа Гитлера и установить новое государственное руководство, которое закончит войну и создаст условия, обеспечивающие нашему народу дальнейшее существование и восстановление мирных и дружественных отношений с нашими нынешними противниками". Отныне идеи и цели НКСГ Паулюс считал "единственным путеводителем для будущего немецкого народа".

Мы ознакомились с обращением "К армии немецкого народа". В нем содержался призыв: рвать о Гитлером, "повернуть оружие против него и соучастников его преступлений"! Обращение призывало генералов и офицеров вермахта "довериться солдатам", которые хотят свержения Гитлера и немедленного окончания войны, а солдат -- "откровенно заявлять своим офицерам о ненависти к Гитлеру, о солдатской воле устранить его, о жажде мира". Авторы обращения объявляли войну Гитлеру. "Насилие против насилия!" -- таков был отныне лозунг их действий.

Это был боевой документ, скрепленный склишированными личными подписями всех 45 генералов.

В развитии дружественных отношений между Красной Армией и местным населением важное значение имело примерное поведение советских воинов на румынской земле. Политорганы, партийные и комсомольские организации провели большую работу, ознакомив личный состав частей и соединений с историей страны, в которой они находились, разъяснив ее национальные особенности и общественное устройство. Наши бойцы и командиры хорошо понимали, что они представляют за рубежом первую в мире страну социализма.

Мы получали из войск, расположенных в Румынии, добрые вести: повсюду рабочие и крестьяне на собраниях и митингах принимали решения, приветствовавшие приход Красной Армии. Они изъявляли готовность помочь ей во всем, в чем она будет нуждаться. Из политуправления фронта поступили копии документов, среди которых мое внимание привлекло обращение местных властей "К румынскому народу!".

"Мы, претар и примари района Сулица Ботошанского уезда, собрались, чтобы обсудить все вопросы, касающиеся населения нашего района", -- так начиналось это обращение.

А заканчивалось оно следующими выводами:

-- Население сохраняет спокойствие, так как жизнь ему обеспечена;

-- 2) Не было никаких арестов, никого не преследуют;

-- 3) Не было случая, чтобы войска Красной Армии сожгли или разрушили хотя бы один дом. Все жители живут в своих домах и занимаются своим хозяйством;

-- 4) В селе Лунни немцы с воздуха расстреливали стариков, женщин и детей. Как и все население, мы ненавидим немецких завоевателей, наших вековых врагов, совершивших еще одну подлость. Раненым русские врачи оказали медицинскую помощь. Мы им выразили нашу благодарность и признательность;

-- 5) Во всех церквах, хотя священников осталось мало, богослужение совершается регулярно".

В этой сложной обстановке работа политорганов Красной Армии среди населения освобожденной части Польши приобретала особо важное значение. Мы оказывали помощь польским патриотам в разоблачении происков реакционных элементов, в пропаганде манифеста "К польскому народу", с которым выступило первое рабоче-крестьянское правительство Польши -- Польский Комитет Национального Освобождения (ПКНО), образованный еще 21 июля, когда Красная Армия и 1-я польская армия освободили Хелм -- первый город на территории страны. В манифесте выражалась твердая решимость польского народа бороться за полное освобождение своей родины от фашистской оккупации, провозглашалась программа коронных демократических преобразований, утверждались союз и дружба с СССР как основа внешней политики новой Польши. Манифест был издан массовым тиражом, и не один раз, в виде листовок, брошюр, плакатов. Летчики и наземные войска распространяли эти издания на всей территории страны.

По просьбе ПКНО были изданы массовым тиражом красочные плакаты: "Смерть фашизму!", "Все на борьбу с фашизмом!", "Красная Армия несет освобождение!", "За единство польского народа!", "Братство Красной Армии и польского народа!" и другие. За плакатами последовали портреты выдающихся сынов Польши: Мицкевича, Домбровского, Дзержинского, Монюшко, Ожешко, Костюшко, а также портреты членов ПКНО с их краткими биографиями.

Мы отобрали и снабдили субтитрами сначала 14 советских кинофильмов, затем еще 50, а всего за июль -- август -- 91 фильм. К этому добавили еще и тысячи пластинок, на которых были записаны "Польский национальный гимн", "Рота-присяга", "Марш 1-й польской армии", "Варшавянка", "Полонез" Шопена, около 50 народных и солдатских польских песен. Была восстановлена радиостанция в Люблине и укомплектована журналистскими кадрами.

Особо должен сказать о формировании редакций трех газет на польском языке.

Эти газеты, как, вероятно, помнит читатель, издавались в начале войны, но затем, в условиях изменившейся обстановки, их редакции были преобразованы в редакционно-издательские отделения седьмых отделов. Теперь же обстановка потребовала вновь возродить газеты. 22 августа вышли первые номера "Вольности" (1-й Белорусский фронт), "Вольности польской" (2-й Белорусский фронт) и "Нове жице" (1-й Украинский фронт). Из номера в номер эти газеты, возглавляемые редакторами Э. В. Радецким, В. А. Казимирским и А. П.Лебедевым, печатали материалы о развитии польско-советских отношений, о боевом содружестве Краевой Армии и Армии Людовой, о подвигах красноармейцев и польских патриотов. Большое внимание уделялось разоблачению антинародных акций эмигрантского правительства, анализировались процессы становления народной власти. Газеты завоевали популярность среди населения.

Перед политорганами Красной Армии стояла задача развенчать аргументы фашистской пропаганды, названные Геббельсом "бастионами духа", и тем самым ослабить силу сопротивления немецких солдат и офицеров, обострить противоречия в стане фашистского блока, способствовать полному его развалу.

Пропаганда среди вражеских войск велась непрерывно. Так, на 3-м Украинском фронте в преддверии наступления была проведена агитоперация против двух румынских и одной немецкой дивизий. Нашим пропагандистам стало известно, что 4-я горнострелковая и 15-я пехотная румынские дивизии рассредоточены, изолированы друг от друга и находятся в разных корпусах сформированной заново 6-й немецкой армии. Самим фактом рассредоточения румынам было выражено явное недоверие. Этим то и воспользовались фронтовые спецпропагандисты. Они все мерно подогревали антигитлеровские настроения румын, и те отказывались воевать. Даже в дни, когда немцы еще атаковали наши войска на Пруте, из румынских дивизий было совершено более 60 групповых переходов в расположение войск Красной Армии. Агитация подействовала и на солдат 335-й немецкой пехотной дивизии, к которым неоднократно обращался, всякий раз находя веские аргументы, уполномоченный НКСГ обер-лейтенант Э. Каризиус. Вместе с антифашистским активом ему удалось до биться того, что в первых же боях эта дивизия дала наибольшее число сложивших оружие солдат и офицеров.

В период ликвидации котла 435 пленных немецких солдат и офицеров удалось распропагандировать. Все они в качестве агитаторов добровольно направились в котел; 188 из них вернулись и привели с собой 3108 солдат и унтер-офицеров. Остальные же оставались в котле до полной его ликвидации, оказывая влияние на тех, кто все еще колебался.

Вообще "пленоспособность" личного состава вермахта в этой операции оказалась относительно высокой, что объясняется прежде всего сильным морально-психологическим воздействием мощного удара Красной Армии, приведшего к разгрому группировки. Огромные потери в живой силе и технике, нарушенное управление войсками, их деморализация -- все это способствовало массовому переходу немцев в плен.

17 августа эти послания были доставлены самолетами в политуправления четырех фронтов с заданием "забросить и доставить адресатам незамедлительно". Две недели прошли в чрезвычайных хлопотах. Начальники отделов спецпропаганды полковник Г. Ф. Заставенко (до перевода в Главное политическое управление), подполковники Е. А. Бродский, Н. С. Подкаминер и М. Т. Турин ежедневно докладывали мне о ходе выполнения задавил. К 3 сентября почти все письма генералов-антифашистов были доставлены по назначению. 25 из них -- антифашистами, переходившими для этого линию фронта, 24 -- партизанами со своих баз, 5 -- летчиками, сбросившими почту с трофейного самолета, и 11 -- фронтовыми разведчиками.

В ожесточенных осенних сражениях пропаганда среди противостоящих вражеских войск набирала темпы, и, когда в начале октября А. С. Щербаков вызвал меня для доклада о ходе ведения пропаганды на фронтах, я мог привести следующие данные: политорганы четырех упомянутых выше фронтов только в сентябре издали и распространили свыше 25 миллионов экземпляров различной пропагандистской литературы на 14 иностранных языках -- больше, чем в августе, на 40 процентов. Это был действительно "ливень листовок" -- так озаглавила свои" передовицу фашистская армейская газетенка "Ди фронч". За этим "ливнем листовок" начальник штаба 7-го армейского корпуса 4-й немецкой танковой армии генерал Гостерлинг видел "генеральное наступление" советской пропаганды, нацеленное "в самое сердце".

В секретном приказе Гостерлинга, дошедшем вскоре до нас, говорилось: "Даже самое крепкое сердце не может устоять против систематического воздействия яда и, по меньшей мере, становится неуверенным, колеблющимся... Образовавшуюся брешь в нашей морали враг пытается углубить и расширить своей пропагандой".

А 3 августа 1944 года, как теперь стало известно, сам рейхсфюрер Гиммлер на совещании гауляйтеров раздраженно заявил: "В результате все более распространяющейся привычки сдаваться в плен войска потеряли устойчивость".

В масштабах больших, чем прежде, вел пропаганду и Национальный комитет "Свободная Германия". Осенью 1944 года НКСГ опубликовал обращение к немецкому народу: "Все средства борьбы -- против Гитлера". Надежды на компромиссный мир, на раскол союзников, на "атлантический вал", терпеливо и настойчиво разъяснял НКСГ, не оправдались, они оказались беспочвенной болтовней Гитлера... НКСГ призывал немцев "всеми средствами препятствовать продолжению войны, не выполнять приказы гитлеровского правительства, вооруженному насилию нацистов противопоставить вооруженную силу народа...". В духе этого обращения в газете "Фрайес Дойчланд" выступил президент НКСГ Э. Вайнерт, а затем, 26 октября 1944 года, последовало обращение генерал-фельдмаршала Паулюса.

Это было второе его обращение. На этот раз не только к армии, но и ко всем немцам. "Мой долг по отношению к родине, -- писал Фридрих Паулюс, -- и лежащая на мне, как на фельдмаршале, особая ответственность обязывают меня заявить своим товарищам и всему нашему народу, что из нашего положения, кажущегося безвыходным, теперь остался только один выход -- разрыв с Гитлером и окончание войны". Паулюс разоблачал многие фальшивки геббельсовского ведомства, брал под защиту фон Зейдлица, против которого, как президента СНО, был открыт нацистами бешеный огонь, давал отповедь подлой лжи Гиммлера о "бесчеловечном" обращении русских с пленными: "На самом же деле, несмотря на бесчеловечные зверства и жестокости, совершаемые по указке г-на Гиммлера, по отношению к сотням тысяч беззащитных мужчин, женщин и детей как в оккупированных областях, так и в немецких концентрационных лагерях, с военнопленными в Советском Союзе обращаются гуманно и корректно".

Как видит читатель, обращение Паулюса помимо других его несомненных достоинств содержит правду о советском плене. Фельдмаршал решительно и твердо свидетельствует: "С военнопленными в Советском Союзе обращаются гуманно и корректно". Увы, этого не хотят замечать многие современные советологи на Западе. Более 20 лет, например, "трудится" в ФРГ специальная "научная комиссия", создающая "Историю немецких военнопленных во время второй мировой войны". Издано 22 тома, пропитанных ядом реваншизма и антисоветизма. Обработанные в духе "холодной войны" сообщения и отчеты пронацистски настроенных бывших военнопленных перемежаются с документами различных антикоммунистических организаций, подобных "Объединению жертв сталинизма" или "Союзу репатриантов и военнопленных", "научными изысканиями", одни названия которых -- "В руках Советов", "Пережитое и увиденное в советском плену", "Предательство за колючей проволокой" (об антифашистах) и т. д. -- дают представление о степени учености и компетентности их авторов, современных неонацистов.

Кстати, одного из них я знал во время войны. Он был летчиком, воевал против нас под Сталинградом. Едва ли не каждый день гитлеровцы теряли в небе над Бекетовкой до 20 самолетов. Среди тех, кого не обошла эта участь, оказался лейтенант Генрих фон Эйнзидель. В самолете он не сгорел, дотянуть до своих ему не удалось, и его принудил сесть на нашем аэродроме советский летчик старший лейтенант Черников. На допросе фон Эйнзидель заявил, что он граф, правнук Бисмарка. Имя "железного канцлера" Германии всем известно со школьной скамьи, поэтому неудивительно, что работники седьмого отдела сочли нужным побеседовать с необычным пленным. Была и еще одна причина, побудившая пропагандистов к подробной беседе с фон Эйнзиделем: при пленении он предъявил две наши листовки. Не знаю уж, как и где они попали к нему, но то, что он их сохранил, не выбросил, позволяло пропагандистам надеяться, что разговаривать им предстоит отнюдь не с глухим.

И действительно, когда фон Эйнзиделю было предложено обратиться к своим соотечественникам и рассказать о том, что он жив, и о том, как с ним обошлись в русском плену, граф согласился. В письме, адресованном к своим сослуживцам, он писал, что не ожидал от русских ничего другого, кроме "всех тех бед", о которых так назойливо предупреждало немецких солдат и офицеров командование. Однако он "должен засвидетельствовать", что ничего подобного с ним не произошло: "Русские обращаются со мной и со всеми другими немцами, попавшими в плен, справедливо и гуманно, как того требуют международные правила". И он "радостно поражен" тем, что никто его не истязает, не мучает, не угрожает смертью, не расстреливает, наконец, чего он ожидал и к чему уже было Приготовился. Далее лейтенант сообщал, что их, пленных, находящихся во фронтовом лагере, готовят к отправке в тыловой лагерь в глубь России и, таким образом, он "благополучно закончил эту пагубную для Германии и немцев войну". К тому же Эйнзидель призывал и тех, кому в руки попадет его письмо-листовка.

Первая "графская" листовка наделала немало шума. О ней сообщала чуть ли не вся мировая пресса. Понятно, что антифашистские выступления летчика -- отпрыска древнего аристократического рода не прошли незамеченными в Германии и вермахте. Фон Эйнзидель и в самом деле написал яркое обращение, призывал своих соотечественников кончать бессмысленную и опасную для Германии войну. Выступления на эту тему скоро выдвинули его в число активных антифашистов. И когда был создан Национальный комитет "Свободная Германия", Эйнзиделя избрали одним из вице-президентов. Своей личной подписью под манифестом и другими документами НКСГ потомок "железного канцлера" неоднократно подтверждал гуманное обращение с немецкими военнопленными, нормальные условия содержания их в советском плену.

Однако после войны, вернувшись в Западную Германию, он повернул на 180 градусов -- стал в ряды противников НКСГ и Советского Союза. Измена правому делу вернула ему графский титул и родовые поместья, за тяжелой чугунной оградой которых воскрес бывший владелец, отягощенный грузом прежних кастовых и классовых предрассудков. Что можно было ожидать от писаний переметнувшегося оборотня? Впрочем, стоит ли удивляться этой его метаморфозе?

Случайный попутчик, Эйнзидель покинул поле антифашистской борьбы для того, чтобы оболгать и оклеветать тех, кто когда-то дружески пожимал ему руку, кто дал ему и стол и кров, отрывая кусок хлеба от собственного рта, кто дал ему возможность, пусть на короткое время, испытать счастье борьбы за правое дело.

Фридрих Паулюс не был единственным, кто публично изобличал геббельсовскую ложь об "ужасах русского плена". Еще раньше, 25 сентября того же, 1944, года, большая группа пленных немецких генералов сделала специальное заявление для советской и иностранной печати: "Все сведения, которые распространяются в Германии о мнимых мучениях и страданиях военнопленных, -- ложь... На протяжении почти двух лет мы имели возможность знакомиться с различными лагерями военнопленных и смогли убедиться, что лагеря расположены в здоровой местности и производят хорошее, опрятное впечатление как по внешнему виду, так и по внутреннему устройству".

Далее в заявлении подробно характеризовались условия жизни пленных в лагерях СССР:

-- распределение на работы в соответствии с трудоспособностью и по возможности с учетом специальности;

-- отсутствие пленных на вредных производствах;

-- хорошее состояние здоровья пленных, достаточное питание, частые дополнительные пайки, заботливое санитарное и медицинское обслуживание со стороны русских и немецких врачей;

-- культурный отдых и развлечения в нерабочее время: русские фильмы, вечера самодеятельности, театральные постановки, кружки -- драматические, литературные, по изучению языков, -- духовые и струнные оркестры, доклады о положении на фронтах и на другие актуальные темы, а в некоторых лагерях и курсы для повышения производственной квалификации. "Мы констатируем и заявляем, -- писали в заключение генералы и высшие офицеры, -- что с военнопленными обращаются в соответствии с международными соглашениями и обычаями. Военнопленные -- солдаты и офицеры -- уверены, что они после войны здоровыми и работоспособными вернутся на родину".

Мы, разумеется, усилили разоблачение Гитлера.

Новый удар по его культу наносила листовка "Обанкротившийся пророк", которая с 30 октября начала распространяться политорганами всех фронтов. Листовка открывалась подлинными словами Гитлера -- "Я столько раз в своей жизни был пророком", -- вынесенными в эпиграф.

Далее шел текст:

"Немецкие солдаты!

Вам хорошо известны эти слова Гитлера. Что ж, возьмите и проверьте: оправдалось ли хоть одно его "пророчество"?

О ВОЙНЕ НА ВОСТОКЕ Гитлер пророчествовал:

-- в речи 3 октября 1941 г.: "Мы не ошиблись в правильности наших планов. Я выступаю сегодня только потому, что сегодня я могу сказать, что противник сломлен и никогда уже не поднимется".

Красная Армия ответила "пророку" зимней битвой под Москвой, которая "привела, по признанию самого Гитлера, немецкую армию на край пропасти", Потребуйте от фюрера отчета: сколько немцев погубил он под Москвой?..

-- в речи 3 сентября 1942 г.: "Волга перерезана, мы ворвались в Сталинград и возьмем его. И вы можете быть уверены, что никто не сдвинет нас с этого места".

Красная Армия ответила " пророку" окружением и уничтожением 6-й немецкой армии под Сталинградом. Потребуйте от фюрера отчета: сколько погубил он немцев под Сталинградом?..

-- в приказе 4 июля 1943 г.: "Грандиозный удар, который поразит сегодня утром советские армии, потрясет их до основания".

Красная Армия ответила " пророку" мощным летним наступлением в районе Курска и Орла, потрясшим немецкую армию до основания. Потребуйте от фюрера ответа: сколько погубил он немцев в этих боях?

О СВОИХ СОЮЗНИКАХ Гитлер пророчествовал:

-- в речи 30 сентября 1942 г.: "Мы занимались дальнейшим укреплением наших союзников, совместной работой с нашими союзниками во главе с нашим самым старым союзником -- Италией. Все надежды наших врагов, рассчитывающих разрушить наш союз, являются безумием".

" Союзники" Гитлера ответили " пророку" тем, что один за другим порвали с ним, чтобы спасти себя от катастрофы. В итоге -- гитлеровская "ось" развалилась. "Безумные" надежды союзников действительно осуществились. Общипанный фюрер остался один.

Так выглядят гитлеровские " пророчества" и действительные факты.

У Гитлера что ни слово -- то ложь.

Таков фюрер.

Солдаты!

Миллионы немцев, которые верили этому банкроту, погибли понапрасну. Так погибнете и вы, если будете верить ему..."

Я привел эту листовку почти полностью, текст ее многократно передавался по "звуковкам", да и сама листовка переиздавалась не раз -- нередко и с фотографиями Гитлера, запечатленного в самые "патетические" моменты его выступлений, и этот контраст между игрой и жизнью бил не в бровь, а в глаз.

Мы подробно ознакомились с редакционно-издательским отделением, которое все называют здесь "мозговым центром".

И действительно, в РИО сосредоточены квалифицированные литераторы, тщательно разрабатывается тематика, составляются листовки и тексты агитпередач, анализируются данные о противнике, определяющие содержание, стиль и тональность всей спецпропаганды. Приятное впечатление произвел начальник РИО майор В. А. Рубан. Чувствовалось, что он любит свое дело и умеет трудиться. Правда, в последние недели работа среди населения Польши несколько отвлекла сотрудников от пропаганды среди вражеских войск, но сейчас положение уже выправлено, главные усилия сосредоточены на предстоящих боевых операциях.

"Гитлер, каким его никто не знает" -- так называлась, например, одна из его листовок. Призывая немцев "жить для Германии", он неустанно пропагандировал идеи НКСГ. Это было тоже важно, поскольку, как показала анонимная анкета, распространенная среди пленных во фронтовом лагере, 40 процентов из них ничего не знали об НКСГ. Впрочем, заметил Л. Штейдле, судя по пленным, советские листовки сохраняют в "потайных местах" почти все солдаты "на всякий случай", чтобы, когда этот случай представится, не оказаться вдруг "с пустыми руками". Вместе с полковником Л. Штейдле мы побывали во фронтовой антифашистской школе, где он, как выяснилось, успевал читать лекции.

Дорога на 2-й Белорусский фронт лежала через Майданек, где мы сделали остановку. Отступая, фашисты не успели уничтожить эту "фабрику смерти", и в воздухе еще явственно Ощущалась гарь. Впрочем, это была даже не фабрика, а скорее целый городок, в котором гитлеровцы занимались человекоистреблением.

Словно бы в насмешку над миллионами людей, согнанных в этот огромный лагерь смерти, бараки, где они проводили тяжкие ночи в ожидании своей участи, были окрашены в радужный зеленый цвет, с которым гармонировали аккуратно разбитые клумбы и цветники. Издевательская идиллия!

Боеспособность вермахта к 1945 году резко ослабла, но он по-прежнему оставался покорным орудием гитлеровской клики и был способен к сопротивлению, тем более что ширина советско-германского фронта теперь сократилась наполовину. Процесс разложения немецких частей сдерживался репрессиями. По имевшимся у нас данным, к этому времени свыше 130 тысяч немецких солдат и офицеров были осуждены за дезертирство с поля боя.

Политорганы стремились трезво оценивать морально-психологические возможности противника к сопротивлению. Ведь именно на стойкость своих войск делали ставку гитлеровская верхушка и командный состав вермахта. Штабы по национал-социалистскому воспитанию ревностно насаждали злобную ненависть к нашей стране и ее пароду. В обращении "К солдатам на Востоке" Гитлер в те дни требовал, чтобы сильнее всего была ненависть: "Навстречу русским должна быть брошена наша ненависть". Он даже требовал брать пример с большевиков, которые "сражаются так упорно" и которых надо одолеть "еще большей собственной ненавистью".

Работа по разложению войск противника в ходе Висло-Одерской операции приносила ощутимые результаты. И неудивительно, что средства спецпропаганды широко использовались командирами и политорганами всех звеньев. Знакомясь с документами архивов, я обнаружил доклад начальника политотдела 5-й гвардейской армии генерал-майора Ф. А. Каткова об идеологическом воздействии на окруженный немецкий гарнизон в городе Бриг. В докладе делался вывод: "Задача, поставленная командующим армией перед пропагандистской операцией, была успешно выполнена. Этот успех объясняется прежде всего боевым натиском частей дивизии и своевременным и быстрым развертыванием пропаганды на основе предъявленного ультиматума". Начальник политотдела особо подчеркнул "активную роль командования 78-й дивизии, и в первую очередь командира дивизии гвардии генерал-майора Мотова и начальника политотдела гвардии полковника Мутовина, мобилизовавших для этой цели весь командно-политический состав полков и батальонов".

Все важнейшие крепости вражеской обороны, которые по замыслу Гитлера должны были послужить главным заслоном на пути наступающей Красной Армии, -- Познань, Бреслау, Бриг, Шнайдемюль -- не оправдали возлагавшихся надежд: вопреки категорическому требованию фюрера "стоять насмерть" значительная часть оборонявшихся предпочитала сложить оружие.

И в этом наряду с главной силой -- силой нашего оружия сыграло свою роль и оружие слова, спецпропагандистское обеспечение боевых действий. В этом смысле заслуживает внимания признание начальника штаба капитулировавшей крепости города Шнайдемюль: "Скажу прямо, солдаты прислушивались к вашим звуковым передачам больше, чем к голосу своих офицеров, читали ваши листовки охотнее, чем приказы и сводки ОКВ". Он подтвердил, в частности, что во время окружения и осады -- еще до падения крепости -- свыше 10 процентов солдат гарнизона перебежали на сторону Красной Армии. Это более 1500 человек! Активно способствовали переходу в плен, по свидетельству того же начальника штаба, агитаторы из пленных, появившиеся в расположении крепости. Действительно, в Шнайдемюль с агитационными целями было направлено 48 антифашистов, 22 из них привели с собой около 500 немецких солдат и офицеров.

Гитлер же требовал от своих генералов во что бы то ни стало удержать стратегический плацдарм, представлявший собой систему укрепленных районов, крепостей, железобетонных полевых укреплений с выходом на балтийские просторы. Море исключало возможность сплошного окружения, и это служило важным фактором сохранения боевою духа сопротивляющихся. Но с другой стороны, в восточно-прусской группировке насчитывалось до 200 тысяч спешно мобилизованных фольксштурмовцев -- 16-летние юнцы мечтали о военных победах, но не имели необходимого боевого опыта. Были здесь и 60-летние вояки, испытавшие тяготы и поражение двух мировых войн и мечтавшие о возвращении к родным очагам.

Спецпропагандисты политорганов 2-го Белорусского фронта помогали войскам завершать победоносные бои в Померании. Еще 4 марта войска этого фронта отрезали сильную немецкую группировку в Данциге, объявленном гитлеровцами "бастионом империи на Востоке". Как показывали перебежчики, среди населения Данцига, где скопилось до 500 тысяч беженцев из Восточной Пруссии да около 300 тысяч местных жителей, царило пораженческое настроение. Оно усиливалось установленным голодным пайком: 250 граммов хлеба и 20 граммов масла в сутки. Беззащитные, неустроенные и голодные люди деморализующе действовали на солдат. "Глупцы! -- кричали им женщины. -- Русские гарантируют вам жизнь, а вы, словно дурные быки, сами лезете под топор и наводите на нас ужасный огонь русских!.."

По сообщениям перебежчиков, деморализующе действовал на войска и население приказ Гитлера, требовавший казнить всякого, кто покинул свою часть или отстал от нее. Скрывающихся силком гнали на передовую позицию, а кто уклонялся -- на виселицу; в каждой роте были созданы группы резерва из солдат -- членов нацистской партии для "выправления положения": их первая мера -- "стрелять по отступающим". Чтобы отрезать путь в "русский плен", немцев пугали "ротмордом" -- "красным террором".

За последние четыре месяца мы подготовили лишь 13 листовок. Матрица одной из них -- "Капитуляция -- единственный путь спасения" -- была направлена политуправлениям всех фронтов с указанием издать и распространить ее массовым тиражом. Тон победителя, сила примера, опыт войны говорили сами за себя. "Если вы еще не в котле, -- обращалась листовка к немецким солдатам и офицерам, -- то будете в нем сегодня или завтра. Всюду Красная Армия зажимала немецкие войска в мешки и котлы и уничтожала их". В листовке были перечислены все котлы, начиная со сталинградского, названы цифры убитых и пленных немецких солдат и офицеров, после чего делался вывод: "ТАК БУДЕТ СО ВСЕМИ ВАМИ, СОЛДАТЫ! Вы находитесь в одном гигантском котле, окруженные со всех сторон: всех вас нацисты заставляют продолжать безнадежное сопротивление и тем самым обрекают на бессмысленную гибель. Единственный путь спасения для вас -- это сдача в плен или капитуляция. Пока еще не поздно, воспользуйтесь этим путем! Заставьте ваших офицеров немедленно капитулировать или сговаривайтесь и сдавайтесь в плен! Только в этом ваше спасение!"

Эта листовка сыграла и определенную организующую роль.

Не скрою, в ряде случаев спецпропаганда политорганов не успевала за событиями, не проявляла должной гибкости и оперативности, особенно в условиях быстро меняющейся обстановки. Бывало и так: пропагандисты действовали "растопыренными пальцами", не сосредоточивали усилий на решающих направлениях. Эти и другие недостатки мы старались изживать сразу же, придерживаясь правила: "Вскрыл ошибки -- проследи, чтобы они не повторились".

Мы подготовили также листовки об итогах зимнего наступления Красной Армии, о том, что ее войска полностью освободили Польшу и значительную часть Чехословакии, заняли Будапешт и вывели из войны последнюю союзницу Германии в Европе -- хортистскую Венгрию, овладели Восточной Пруссией...

В листовках убедительно доказывалось, что затягиванием войны фашистам не избежать поражения: обещанное Гитлером "секретное оружие" оказалось мифом, "непреодолимые оборонительные валы" давно преодолены. Ставка на раскол антифашистской коалиции также бита.

В одной из наших листовок, обращенных к немецкому солдату, говорилось:

"...Подумай о себе и о своей семье: Гитлер привел свою преступную войну в твой дом, он рушится от бомб, и под его обломками могут оказаться погребенными и останки дорогих тебе людей; бесчисленные вереницы беженцев тянутся из конца в конец Германии, матери разыскивают своих детей, дети в отчаянии зовут своих матерей. Подумай, солдат! И помни: немецкий народ не будет уничтожен. Уничтожению подлежат только нацизм и германский милитаризм. В твоих интересах, солдат, скорейший разгром Гитлера, скорейшее окончание проигранной войны. Рви с Гитлером и сдавайся в плен! Время не ждет. Русские у ворот Берлина!"

На улицах Берлина

К нам попало указание штаба национал-социалистского руководства 9-й немецкой армии от 3 апреля. В нем говорилось: "В скором будущем нужно ожидать большое наступление большевиков на Одере. Для укрепления боевого духа и возбуждения фанатизма необходимо в период с 5 по 8 апреля провести беседы в частях, основой которых служат следующие руководящие указания. Война решается не на Западе, а на Востоке, и именно на участке нашей 9-й армии. Предстоящее наступление большевиков должно быть отбито при всех обстоятельствах. Предпосылки для этого, то есть люди и техника, у нас есть. Наш взор должен быть обращен только на Восток, безотносительно от того, что бы ни происходило на Западе. Удержание восточного фронта является предпосылкой к перелому в ходе войны..."

Итак, нацисты все еще тешили себя надеждой на "перелом в ходе войны". С Запада они не видели угрозы, главное -- сдержать натиск русских с Востока. Да и "людей и техники", судя по документу штаба, было достаточно, важно лишь "возбудить фанатизм" солдата.

Войск под Берлином было действительно немало. Немецкая группировка здесь насчитывала около миллиона человек. Это были не безусые юнцы, как теперь пытаются утверждать битые гитлеровские генералы, а опытные в военном отношении, физически крепкие солдаты. На подступах к столице была создана цепь мощных узлов сопротивления, в том числе на Зееловских высотах, которые гитлеровцы считали неприступными. Сам город, разделенный на 9 секторов обороны, был превращен в укрепленный район с более чем 400 железобетонными долговременными сооружениями, многие из них представляли собой глубоко врытые в землю 6-этажные бункеры, вмещавшие до 1000 человек каждый.

А вот моральный дух вермахта действительно иссякал. В Берлине, судя по радиоперехватам, был поднят неимоверный визг: полные отчаяния призывы "Спасти Германию", "Победа или смерть", "Смотреть не на Запад, а на Восток" чередовались со злобными угрозами.

Расстрелы и в самом деле стали массовым явлением. В приказе Гитлера говорилось: "Всякий, отступающий из него (Берлина. -- М. Б.), будет расстрелян -- будь то солдат, офицер или генерал". По данным радиоперехвата, подразделения тяжелых орудий, расположенные в районе Зеелова, получили указание: "Если наша пехота будет отступать, стреляйте по ней осколочными снарядами". Я уже не говорю о замене "ненадежных" командиров отъявленными нацистами и прочих мерах устрашения. Как показали пленные, еще в феврале 1945 года в войсках был объявлен приказ Гитлера, по которому семьи солдат и офицеров, сдающихся в плен русским, немедленно подвергались репрессиям согласно законам военного времени.

Мы понимали, что в этих условиях трудно рассчитывать на массовую, тем более добровольную, сдачу немецких солдат в плен. Их положение казалось безвыходным: отступят -- уничтожат заградотряды; побегут к русским -- убьют свои же офицеры; если же все-таки окажутся в плену -- будет расстреляна семья. Оставалось одно -- огрызаться огнем, пока не наступит смерть. Думаю, что мы были недалеки от истины, когда у себя в управлении в канун Берлинской операции смоделировали вот такое морально-психологическое состояние "среднего" немецкого солдата.

Перед штурмом Берлина политуправление фронта распространило среди немецких войск более 2 миллионов экземпляров упредительных листовок -- "Красная Армия под Берлином готовится к штурму!" и "Берлин будет скоро взят!". Эти листовки, как мы убедились из бесед с пленными, внесли в среду солдат и офицеров еще большую нервозность, тем самым способствуя расстройству управления войсками и дезорганизации их тыла. "Ваши уверенность и превосходство, -- показывал пленный офицер, -- давили на сознание и поведение наших солдат, да и офицеров".

Политорганы принимали меры и по нейтрализации фашистской пропаганды. Разоблачая страх перед "русским пленом", подсказывали пути перехода в плен в условиях уличных боев. Массовым тиражом были изданы листовки-удостоверения, подтверждающие переход на сторону Красной Армии. Листовка "К гражданам Берлина" призывала немцев сберечь свой город от окончательного разрушения. Им предлагалось объединяться в боевые группы, выступать против "ляйтеров", "фюреров" и их подручных, обезвреживать доносчиков и гестаповцев, направляя оружие против тех, кто затягивает войну.

В листовке, адресованной членам гитлерюгенд, указывалось, что у немецкой молодежи в отличие от ее лидеров есть будущее, у обанкротившихся же и обреченных лидеров, кроме смерти, ничего нет. Для солдат берлинского гарнизона был выдвинут лозунг: "Расходитесь по домам!" Он определялся ситуацией: солдаты и даже офицеры, поняв бессмысленность сопротивления, дезертируют внутри города -- пленные утверждали, что самовольно "демобилизовавшихся" не менее 40 тысяч. И наш новый лозунг был для них более доступен, чем, скажем, переход в плен.

Но война еще продолжалась. Нашим войскам предстояло покончить с окруженными гарнизонами врага, продвинуться к Эльбе, совершить стремительный прыжок к восставшей Праге. И во всех тех заключительных боях с честью выполнят свой долг и спецпропагандисты.

Вместе с начальником отдела спецпропаганды мы выехали под Бреслау. Зашли на КП 74-го стрелкового корпуса. Командир корпуса генерал-майор А. В. Ворожильцев отмечал на карте освобожденные кварталы и улицы. В это время к нему привели взятого в плен эсэсовца. Говорил он охотно, казалось, ничего не скрывал. Пленный [305] показал, что в гарнизоне, хотя он и пополняется отрядами фольксштурмовцев, осталось не более 40 тысяч солдат и офицеров. Среди населения бурно растет недовольство, особенно репрессиями. По приказу гауляйтера Ханке "за капитулянтские настроения" казнены сотни жителей -- повешен даже бургомистр Шпильхаген. Горожане расхватывают листовки, которые сбрасывают советские летчики. Но "фюреры" и "ляйтеры" заставляют солдат удерживать Бреслау -- "столицу Силезии", именуя ее не иначе как "жемчужиной Германии", "великой кузницей фатерланда", якобы все еще снабжающей вермахт оружием и углем. Короче говоря, их расчет строится на дезинформации, поскольку Силезский бассейн давно был в наших руках.

... 8 мая, в Карлсхорсте (пригород Берлина) был подписан акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии.

9 мая к нам начали поступать сообщения -- части и гарнизоны вермахта складывали оружие. Правда, на юго-западном участке советско-германского фронта гитлеровцы оказали сопротивление.

Они рассчитывали капитулировать перед американцами.

Однако эти их планы были сорваны: советские войска принудили гитлеровцев к сдаче в плен. Средства же спецпропаганды политорганов -- листовки и звуковещательные установки -- широко использовались для того, чтобы довести до немецких солдат и офицеров текст акта о безоговорочной капитуляции. В те дни Красная Армия взяла в плен и приняла на основе акта о капитуляции около 1 391 тысячи солдат и офицеров и 101 генерала.

Никогда не изгладится из памяти нашего поколения День Победы: всеобщее ликование, светлые слезы радости на глазах, праздничный салют тридцатью артиллерийскими залпами из 1000 орудий.

Война в Европе кончилась...

М. И. Бурцев

Прозрение. -- М.: Воениздат, 1981

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 20/06/2014, изменен: 20/06/2014. 71k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 2 штук.	Ваша оценка:
Аннотация: "Теперь каждый видит, что русская пропаганда говорит правду. Ее листовки - это капли, долбящие гранит. Они научили нас немножко заглядывать в будущее и критически относиться к своим правителям".

Каменев Анатолий Иванович Туго натянутая тетива...

Каменев Анатолий Иванович
Туго натянутая тетива...