ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Каменев Анатолий Иванович
У маршала свои сыновья?

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    О том, как система чинопроизводства может "наложить оковы на даровитые личности и дать возможность бездарности не только утвердиться в армии, но изгнать отовсюду способных людей".

А.И. Каменев

У маршала свои сыновья?

  
   В советское время большой популярностью пользовались анекдоты так называемого "армянского радио".
   Однажды "армянское радио" спросили: "Может ли сын генерала стать маршалом". "Армянское радио" подумало и ответило: "Нет. У маршала свои сыновья".
   *
   Практика наследования высших воинских званий восходит к историческим временам. Симплициссимус, сатирик ХVIII века, изобразил военную иерархию в виде дерева, на нижних ветвях которого сидят солдаты, а несколько повыше - унтер-офицеры. Далее шел обнаженный ствол, совершенно гладкий и столь чудесный, что ни мужество, ни искусство, ни образование не позволяли пролезть по нему от нижних ветвей к верхним. Верхние ветви были заполнены обер- и штаб-офицерами и генералами; попасть на вершину можно было лишь при условии, что сидящий там родственник опустит вниз лестницу.
   *
   На Руси местничество и дьяческая система тормозили развитие нормального чинопроизводства в военном деле.
   *
   Местничество в Московском государстве, было, во-первых, правом служилых людей при назначении их на совместную службу претендовать на занятие места, соответствующего их личной служебной чести или таковой же чести его родственников; во-вторых, оно было правом этих лиц, а в некоторых случаях и их родственников, возбудить спор, если эта претензия не будет удовлетворена. Оно слагалось и из генеалогических элементов, и элементов служебных и характеризовалось принципом относительности при взаимных счетах служилых людей[1].
   *
   Пагубное влияние местнических счетов, при всей мелочности и сложности обычного распорядка старшинства воевод по полкам, особенно остро отозвалось в казанских походах Иоанна IV, что и побудило его издать уложение о местах для воевод, дворян и детей боярских 1550 г. Местничество сильно стесняло личность, не давая ей возможности проявиться, выдвигая породу в ущерб дарованиям, и вело к тому, что во главе войск обычно становились люди, высокие по "отечеству", но часто совершенно неспособные. Указ Иоанна IV заключался воспрещением местничества рядовых княжат и детей боярских с их воеводами и предоставлением государю "прибирать" воевод, "рассуждая их отечество, и кто того дородился, и кто может ратной обычай содержать", т. е., помимо местнического старшинства, в равной мере считалось при приборе воевод с их искусством[2].
   *
   Н.М. Карамзин писал о том, как трудно было бороться с местничеством даже в случае военной опасности:
   "Годунов, столь хитрый, столь властолюбивый, не мог или не хотел искоренить местничества бояр и сановников, которое доходило до крайности непонятной, так что ни одно назначение воевод, ни одно распределение чиновников для придворной службы в дни торжественные не обходилось без распри и суда. Скажем, пример: Москва (в 1591 году) уже слышала топот ханских коней, а воеводы еще спорили о старшинстве и не шли к местам своим. Из любви к мнимой чести не боялись бесчестия истинного. Чем изъясняется сия странность? Отчасти гордостью, которая естественна человеку и во всех гражданских обстоятельствах ищет себе предмета; отчасти самой политикой царей: ибо местничеством жило честолюбие, нужное и в монархии неограниченной для ревностной службы отечеству. Годунов же мог иметь и цель особенную, следуя известному злому правилу: раздором властвуй! (имеется в виду лозунг римских правителей - разделяй и властвуй" - которым они пользовались при завоевании новых земель). Сии всегдашние местничества питали взаимную ненависть между знатнейшими родами, Мстиславскими и Шуйскими, Глинскими и Трубецкими, Шереметевыми и Сабуровыми, Куракиными и Шестуновыми. Они враждовали: Борис господствовал!" [3]
   *
   Местнические счеты родословных людей между собою, а за ними и неродословных, принося, так сказать, небольшую пользу, в смысле авторитетности начальника, неизбежно отодвигали знание ратного обычая на второе место, создавая обстановку, при которой, во имя своеобразной защиты родовой "чести", приходилось отдавать преимущество заурядности и жертвовать даже такой личностью, как кн. Дм. Пожарский.
   При таких условиях талант, знания и опыт не могли иметь преобладающего значения[4].
   *
   Другим обстоятельством, влиявшим неблагоприятно на комплектование офицерского состава в войсках русского строя, было господство учрежденного еще а ХVI веке Главного Штаба того времени, - Разрядного приказа[5], сохранившего некоторое значение вплоть до учреждения в 1711 году сената. 14
   По словам Г. Котошихина[6], Разрядный приказ ведал военнослужащих всякою службою, жалованьем и "честью" и всему этому велись книги[7]. Такая централизация не могла не отразиться вредно на назначениях и, тем более, что во главе Разряда и его отделений стояли дьяки, т.е. лица, оторванные от строевой службы, общее высокое образование которых не исключало недостаточности сведений собственно в военном деле[8].
   *
   Этот вывод специального исследования указывает, что система назначений на должности в ХVII веке была построена на весьма шатком основании дьячьего благоусмотрения, произволу которого не мало способствовал сложный порядок учета служб поместного класса[9].
   Учет этот состоял в том, что по областным "десятням" в Разряде дьяками составлялся "служебный список", определявший служебные права и обязанности поместного чина. Дальнейшим развитием деятельности Разряда по учету служб было составление книг боярских и записных, разборных и смотрительных списков, осадного сиденья, жилецких, разных городов и т.п. Руководствуясь этими данными, Разряд при каждом очередном наряде войск делал расписание начальных людей, которое вручал воеводе, назначенному для общего командования.
   *
   ...Приведем лишь некоторые случаи, которые в примерах иллюстрируют общую тенденцию воеводских и дьячьих "рассмотрений" в интересующих на вопросе:
   1)В офицеры иногда производились за такие подвиги, которые не могли свидетельствовать о пригодности данного лица к исполнению офицерских обязанностей.
   2)В некоторых случаях к производству не было никакого иного основания, кроме челобития заинтересованного лица[11].
   3)Несмотря на существование специального указа, иерархическая последовательность производства из чина в чин соблюдается не всегда. Даже в последние годы ХVII века встречаемся со случаями производства из капитанов прямо в полковники, из прапорщиков в капитаны.
   4)Кроме воевод и соответствующих приказов, право производства в офицеры присваивали и другие лица, например, думный дьяк Автамон Иванов, генералы Шепелев, Змеев и другие.
   5)необходимость для лица, предназначаемого к офицерскому званию, начинать службу с прапорщика, по-видимому, не для всех была ясна, а потому встречались случаи производства для недорослей прямо в высшие чины, например, в капитанские.
   6)Под влиянием преклонения пред придворными чинами в систему чинопроизводства вводится неправильная мысль, что звание стольника, или стряпчего, должно быть обязательно поощрено соответствующим военным повышением; поэтому стряпчие иногда производятся прямо в подполковники, стольники - в ротмистры, жильцы - в поручики и т.п. Как крайнее выражение смешения понятий, служит случай производства дворцового служителя (подключника) в стрелецкие капитаны.
   7)Неопределенность представлений о круге офицерских обязанностей и участие в решении вопросов чинопроизводства малосведущих в военном деле дьяков имела последствием отсутствие точно разграниченной линии производства по отдельным родам оружия. Поэтому офицер, несший службу в пехоте при повышении в следующий чин, переводился в конницу и обратно[12].
   *
   Воеводе было строго воспрещено без царского указа производить начальных людей в следующие служебные чины, ибо это было связано с изменением денежного оклада.
   Устраняя этим путем в известных отношениях, проявление воеводского самовластия и протекции, московское правительство, вместе с тем, убивало в зародыше один из стимулов к проявлению рвения, - служебное честолюбие: сотник, какие бы военные доблести он ни проявил, не мог надеяться, что воевода его заметит и отличит. Служба теряла свой интерес.
   Не имела она интереса и по другой причине. Как известно, поместная система приводила к выставлению ополчений на известный срок, после которого ратные люди возвращались в свои поместья. Вследствие этого, все назначения имели временный характер, были случайным поручением, прекращавшимся с роспуском по домам. Должность сотника, головы, полковника поэтому не имела значения чина (ранга) в современном смысле этого слова. Это была временная обязанность, связанная с тяготами, от которой начальный человек не стыдился, подобно последнему сыну боярскому, "отбыть", уклониться и оказаться "в нетах" [13].
   *
   Назначения в стрелецкие части производились распоряжением Стрелецкого приказа, а в войска нерусского строя - Посольским или Иноземным приказом. Все это вносило неразбериху в чинопроизводство, а потому именным указом царя Федора Алексеевича 25 марта 1680 года была сделана попытка приравнять разные воинские звания между собой. Государь "велел быть из голов в полковниках, из полууголов в полуполковниках, из сотников в капитанах"; служить им "против иноземного чину, как служат у гусарских и у рейтарских, и у пеших полков тех же чинов, которыми чинами пожалованы ныне, и впредь прежними чинами не именовать...; а которые упрямством своим в том же чине быть не похотят и станут себе ставить то в бесчестие, и тем людям от Великого Государя за то быть в наказаньи и разореньи без всякой пощады" [14].
   *
   Угроза наказания и разорения возымела свое действие, хотя и не сразу. После этого, для полного торжества новой иерархии оставалось сделать, так сказать, последний взмах пера, но крайне решительный, ибо он был связан с уничтожением местничества в 1682 году. Этим актом был разрушен последний щит, прикрывавший статую косность, а вместе с тем было расчищено широкое русло для потока реформ. До какой степени интересовалось последними современное общество, видно из забытого факта, что ко времени появления на исторической сцене Петра Великого раздавались даже голоса, что в ХVII веке "народ российский ... паче о бранных, нежели о книгах, паче об обучении воинском, неже обучении школьном, тщание имеяще" [15].
   *
   Особо следует остановиться на том, как развивались требования к начальному человеку на Руси в допетровское время. Это позволит понять, какие основания следует положить в основу чинопроизводства[16].
   *
   Надо отдать должное нашим предкам за то, что они могли уловить главное в месте, роли и функциях офицерства, а потому, во главу угла они поставили нравственность.
   *
   Как представитель государевой власти, каждый "начальный человек" должен обладать нравственным авторитетом для охранения "государевой чести" и "службы ратных людей" [17]. В частности, он должен был быть способен предупреждать всякую измену, как и всякий военнослужащий, "никого не грабити и не побивати", никому не чинить "насильства и убытка", ничего "безденежно не имати", заботиться о предупреждении побегов и не отпускать никого со службы без государева указа[18].
   Присягою 1651 года от всякого "чиновника" требовалось крестное целование, что он будет "Царю прямити и добра хотети, во всем правду, никакого лиха ему, Государю, не мыслить, с немецкими и иными людьми биться, не щадя головы своей до смерти, из полков и из посылок без указа не отъезжать и воевод не оставлять, по свойству и дружбе ни по ком не покрывать" и т.п. [19]
   Требование нравственных качеств от "начальных людей" особенно возросли с тех пор, как стали высказываться взгляды, что "ратному человеку надобно быть зерцалу учтивости, чести и чювству" [20], когда войскам при торжественной обстановке начали царевы словом указывать, что "больше сея любви несть, да кто душу свою положит за други своя, и аще кто, воинствуя ... за православную веру ... небесного царствия и вечных благ сподобится" [21].
   *
   Естественно, что проводить в жизнь такие принципы могли только лица, сами располагавшие высокими достоинствами. Было ли это в действительности? Точного ответа дать нельзя. Возможно, лишь отметить, что ... нравственные требования, во всяком случае, не оставались в области теории и благих пожеланий[22].
   *
   Второй критерий - имущественный ценз для начальных людей. Обеспечивая служебную исправность на войне, материальный достаток давал "начальному человеку" некоторое превосходство над общею массою его подчиненных и населения. Считаясь с этим соображением, правительство приурочило к нему поместную систему, с ее подразделениями служилых людей "на статьи" по степени имущественного достатка и выбирало начальников преимущественно из высших статей. Не ограничиваясь этим, низшим должностным лицам, сотникам, с целью лучшего материального их обеспечения, выдавались иногда постоянные денежные оклады, так называемые "сотничьи" [23].
   Местничество, при всех отрицательных сторонах, в смысле закрепления за начальником нравственного превосходства, также не оставалось без влияния. Признанный своими подчиненными более "родословным", нежели они, начальный человек, с этой минуты приобретал в их глазах престиж родового превосходства, который он мог разрушить только личными своими недостатками[24].
   *
   Третий критерий - владение ратным искусством. Правда, он (этот критерий) отличался большою неопределенностью. Встречается, например, требование, чтобы ратное дело "за обычай" [25], или чтобы в начальники назначались те, "кому у какова дела бытии пригоже" [26], но в чем, именно, состояла эта искусность ратному обычаю и "пригожесть" (соответствие) поручаемому делу, об этом теперь трудно составить даже приблизительное понятие[27].
   *
   Но все это было лишь подготовкой к серьезным преобразованиям. Тем не менее, заслуги предшественников Петра Великого в этой области были очевидны:
   )Громадная заслуга - уничтожение местничества. Этим самым вводился принцип назначения на офицерские должности неродовитых людей. Армию приучали к мысли о том, что офицером может быть всякий, лишь бы удовлетворял соответствующим требованиям к начальному человеку.
   2)Допустив неродовитых людей на офицерские должности, московское правительство открыло им доступ в высший класс - дворянство.
   3)Привлекая иноземцев в "поместные", правительство требовало, чтобы эти дворяне были "новокрещены", т.е. вполне сливались бы со своим новым отечеством. Эти путем Московское правительство ограждало Русь от засилия иноземцев, соединенных с государством недостаточно прочной связью.
   4)Развивая две иерархии: придворную и военную, московские власти вели к разделению военных и гражданских должностей и выделению военнослужащих в отдельную иерархию[28].
   *
   Как известно, одною из наиболее блестящих страниц в реформе Петра Великого являются его меры в области офицерского вопроса. Введенная им во второе десятилетие ХVIII века система чинопроизводства поражает своей законченностью и тем, отчасти не утерявшими практического значения и в настоящее время, основаниями, которые были положены в сложный вопрос последовательного выдвижения достойных офицеров вверх по иерархической лестнице чинов.
   *
   Петр, естественно, видел все несовершенство прежней системы. Он знал, что таким порядком злоупотребляют. Вот почему первый шаг в отношении упорядочения практики производства в чины связан с введением в штат полевой армии некоторых статей относительно офицерского содержания и чинопроизводства.
   *
   14 апреля 1714 года Петр I издал указ, где царь определял пределы компетенции старших воинских начальников при производстве в чины: право присвоения генеральского и полковничьего звания он закрепил за собой, производить в подполковники и майоры было разрешено фельдмаршалам, производство офицеров в чины вплоть до капитана стало правом полных генералов.
   *
   Новый шаг в этом направлении был сделан 1 января 1719 года. Продвижение по службе было поставлено в зависимость от наличия вакансий и результатов баллотировки 2-3-х претендентов на продвижение.
   Как это происходило на практике, рассказывается в работе И. Пушкарева.
   Штаб и обер-офицеры полка, в котором открывалось производство в офицеры, собирались вместе, читали имена представленных в следующий чин, рассматривали заслуги, отличия их, познания в науках, и клали в общую кружку избирательные и неизбирательные баллы.
   Число баллов отмечалось председателем в особых списках против каждого баллотируемого кандидата. Списки представлялись государю, и он, обыкновенно, награждал чинами получивших больше баллов.
   Но если государь при баллотировке замечал пристрастие, излишнюю благосклонность или строгость товарищей, то приказывал вновь производить баллотирование, сам являлся в собрание и объяснял свое мнение относительно баллотируемого.
   *
   Новые изменения в чинопроизводстве были внесены 7 марта 1721 года. Согласно указу Петра I баллотирование надлежало отправлять только при переходе из ранга в ранг. В связи с этим были установлены 3 ранга:
   -- 1 ранг -- при производстве из унтер-офицеров в обер-офицеры;
   -- 2 ранг -- при производстве из обер-офицеров в штаб-офицеры;
   -- 3 ранг -- при производстве из штаб-офицеров в генералы.
   Производство из чина в чин в рамках одного ранга стало проводиться при наличии вакансии по принципу старшинства. В то же время, генералы должны были баллотироваться при каждом повышении чина, вплоть до фельдмаршала.
   Вершиной достижений в этой области является разработка "Табели о рангах" 1722 года. Этот документ устанавливал обязанность гражданской и военной службы дворян, соотношение военных, гражданских и придворных чинов, порядок чинопроизводства. Служебная лестница состояла из 14 ступенек, или рангов (1-й ранг -- фельдмаршал, а 14-й -- прапорщик).
   В основу чинопроизводства была положена не порода, не даровитость, а личные способности, образование, опыт и храбрость офицера. Это обеспечивало продвижение по службе неродовитым, но способным офицерам всех уровней достояния. "Табели" открывали возможность производства в офицерский чин представителям других (недворянских) сословий, если те проявили себя на поприще службы государству. Примечательно и то, что получивший первый офицерский чин, становился потомственным дворянином[29].
   Таковы рычаги, которые использовал Петр I для приобщения молодых людей к военному знанию, военному образованию.
   *
   Беда наша, к сожалению, в том, что многие благие дела заканчиваются со смертью их инициаторов. Наследникам не хватает ни ума, ни прозорливости, ни мужества, чтобы продолжить благое начинание. Иногда к этому примешиваются политические причины и социальные опасения.
   Вот почему от лучшего наши предки нередко шли к худшему. Так, к примеру, сознательно забыв требование Петра Великого о том, чтобы офицер начинался с "солдатского фундамента", заботливые родители с колыбели вписывали в полки своих чад. Нахватав чинов с колыбели, молодые безусые юнцы чуть ли не сразу получали полки и являлись, таким образом, началь-никами боевых, заслуженных ветеранов.
   *
   Только вступление на престол Екатерины Великой позволило почти через 40 лет после смерти Петра I, воспитать особую категорию русских военачальников - "екатерининских орлов". Большой здравый смысл, вер-ный взгляд, громадная независимая воля и энергия -- общая печать этих личностей. Неудивительно, что часть армии, про-шедшая серьезную боевую школу под руководством подобных начальников, действительно могла считать себя первой в Евро-пе[30].
  
   Как же было и войскам не обожать такого начальника, того, кто любил их такой горячей, бескорыстной любовью, кто во вверенной ему части видел не ступень для дальнейшей карье-ры, а свою родную семью. Не могли их поколебать и устрашить ни превосходные силы врага, ни присутствие на поле сражения самого Наполео-на, что так убийственно действовало на дух и волю генералов других армий. И на каждом шагу мы видим не заботу о своей персоне, о своем отряде, а мысль об общем благе армии, готов-ность всегда пожертвовать собою, лечь костьми со своим отрядом, если того потребует обстановка, не ожидая приказаний свыше.
   *
   Даже очень требовательные начальники были любимы в войсках. Так, о графе Остермане-Толстом военный писатель писал так:
   "Как начальник войска он был строг, но строгость его зак-лючалась только во взгляде, в двух-трех молниеносных словах, которых боялись больше, нежели распекания иного начальни-ка. Во время командования ни одного офицера не сделал несча-стным; всем помогал щедрою рукою. Мелочным интриганом никогда не был, кривыми путями не ходил и не любил тех, кто по ним ходит, никогда не выставлял своих заслуг и ничего не домогался для себя; лести терпеть не мог" [31].
   *
   Но миновало время Великой Екатерины и наступил черед Павла I и Александра I.
   Гатчинский отряд (Павла I) не мог похвастаться качеством своих офицеров. Вот как характеризует их один из современников:
   "Это были по большей части люди грубые, совсем необразо-ванные, -- сор нашей армии; выгнанные из полков за дурное поведение, пьянство или трусость, эти люди находили себе убе-жище в гатчинских батальонах и там, добровольно обратясь в машины, без всякого неудовольствия переносили всякий день от наследника брань, а может быть, иногда и побои. Между сими подлыми людьми были и чрезвычайно злые. Из гатчин-ских болот своих они смотрели с завистью на счастливцев, кои смело и гордо шли по дороге почестей. Когда наконец счастье им также улыбнулось, они закипели местью, разъезжая по пол-кам, везде искали жертв".
   *
   Если приверженность Павла I к формалистике и шагистике можно оправдать его пылкой любовью к Фридриху II, то чем объяснить приверженность к этому же его сына - Александра I?
   Впрочем, объяснение есть.
   29-го июля 1815 г. Русской Армии привелось вторично вступить в Париж. Этим мероприятием Александр спас французскую столицу от грозившей ей беды: Блюхер со своими свирепыми ордами собирался было разгромить и разграбить беззащитный город. Оккупация эта длилась всего месяц и за все время ее случилось одно на вид незначительное происшествие, имевшее однако для Русской Армии самые печальные последствия и определившие на сорок лет весь уклад ее жизни. Как-то, проезжая Елисейскими Полями, Император Александр увидел фельдмаршала Веллингтона[32], лично производившего учение двенадцати новобранцам. Это явилось как бы откровением для Государя: "Веллингтон открыл мне глаза, -- сказал он, -- в мирное время необходимо заниматься мелочами службы. Современники, как Ермолов, Муравьев и др., а за ними и позднейшие историки находят происшествие далеко не случайным и приписывают его хитроумному расчету Меттерниха[33]. Зная болезненную страсть Александра I к муштре, австрийский канцлер без труда уговорил Веллингтона разыграть эту сцену, в надежде на то, что Император Всероссийский после этого с головой уйдет в дорогое ему экзцирмейстерство и не будет больше вмешиваться в политику, благодаря чему у Австрии и Англии на конгрессе руки окажутся развязанными.
   *
   Смею предположить, что Александр I в муштре видел средство придавить дух свободы, возникший в русском офицерстве под влиянием заграничных походов 1814-1815 гг. Нужно было муштрой заставить прозревшие личности покинуть строй, а оставшихся погрузить в заботы о ремешках, портупеях и т.п.
   *
   Тяжелые дни наступили для армии по возвращении из-под стен Парижа. Забыт был опыт целого ряда войн, и место бое-вой подготовки, дальнейшего усовершенствования занял парад, ружейные приемы, учебный шаг. Один за другими стали схо-дить со сцены прежние обаятельные и знающие начальники -- рыцари долга и чести -- и места их заполнились новыми людь-ми -- знатоками плац-парада.
   Место прежнего нравственного влияния и воспитания под-чиненных заступила палка; страх наказания стал универсаль-ным средством воспитания и обучения войск и заменил собою те идеи долга и чести, которыми так силен и горд был офицер Екатерининского воспитания.
   Явились те знаменитые подтягиватели, которые не учат и не воспитывают свои части, а "разносят", "греют", "выгоняют" и "подтягивают" подчиненных. Явилось и укоренилось в армии мнение, что подчиненный является не товарищем и соратни-ком своего начальника, а существом низшим, которое должно трепетать взгляда начальства, исполнять его капризы и не сметь иметь ни собственного мнения, ни убеждений, ни достоинства.
   В обучении войск, вместо Суворовской "науки побеждать", заступила "танцевальная наука". "Учение, где слепые учат кривых", - так назвал Суворов Павловскую систему обучения войск. [34].
   *
   Гибельнее всего эта система сказалась на офицерстве. Прямо трагически звучат письма начальника штаба 2-й ар-мии ген. Киселева Закревскому в 1819 г.: "Гр. Витгенштейн пишет, и я тебе повторяю касательно генералитета нашего; что за несчастная богадельня сделалась из 2-й армии. Имеретин-ские, Масаловы, Шевандины и толпа тому подобных наполняют список; перестаньте давать нам калек сих, годных к истреблению. Касательно до назначения будущих полковых командиров, то я здесь отличных, действительно, не знаю".
   Продолжением нарисованной этим письмом картины, мо-жет служить другое письмо Киселева в 1821 г.: "Мы чувству-ем недостаток не только в субалтерн-офицерах, способных управлять солдатами, но и старшие офицеры -- полковые ко-мандиры б.ч. -- того же закала.
   Невежество этих господ ужасно, особенно когда подумаешь, что рано или поздно они будут командовать тысячами человек, обязанных им повиноваться".
   Перед Турецкой войной Сабанеев пишет эти ужасные в сво-ем лаконизме слова: "К войне, кроме начальников, все готовы" [35].
   *
   Как тут не радоваться нашим недругам! Прусский генерал Натцмер, присутство-вавший на наших маневрах под Петергофом в 1827 г., писал: "Матери-ал этой грозной армии, как всем известно, превосходен и не оставляет желать ничего лучшего. Но, к нашему счастью, все без исключения обер-офицеры никуда не годны, а большая часть офицеров в высших чинах тоже немногим лучше их. Лишь малое число генералов помышляют о своем истинном призва-нии, а прочие, наоборот, думают, что достигли всего, если им удастся удовлетворительно провести свой полк церемониаль-ным маршем перед Государем. Никто не думает о высшем образовании среди офицеров и о целесообразных упражнени-ях войск" [36].
   *
   Как беспощадный и справедливый вывод звучат слова героя Отечественной войны 1812 года Дениса Давыдова о системе, которая "наложила оковы на даровитые личности и дала возможность бездарности не только утвердиться в армии, но изгнать отовсюду способных людей" [37].
   *
   Прискорбнее всего было сознавать, что русское правительство вкладывало ог-ромные материальные средства на развитие системы, которая вела к утрате боеспособности Русской Армии и к поражениям в ближайших и отдаленных войнах.
   *
   Еще печальнее было сознавать, что правительство лишало себя полезных деятелей и привечало всякого рода проныр и карьеристов. Упомянутый нами генерал Сабанеев с недоумением спрашивал:
   "Неужели сии два важнейшие предмета (офицерство и унтер-офицерство - А.К.) не заслуживают внимания государя? Кто виноват? На что Главнокомандующие, которые не могут знать? Это не делает им чести. Может ли Государь все видит, все знает? Нет. Если Он заблуждается и первые по нем люди видят Его заблуждение, зачем молчат?" [38]
   *
   Прежний рыцарь-начальник, твердый в своих убеждениях, предполагал и ценил таковые и в своих подчиненных; новый решил, что у подчиненного не может быть убеждений, что он обязан знать одну волю начальника, что младший всегда дол-жен, выражаясь мягко, "уступать" старшему, "подлаживаться" под его взгляды.
   Прежний начальник глубоко уважал личность подчиненно-го, не стеснялся называть "товарищем" самого юного офице-ра, и его обращение на "ты" звучало братством и сердечностью.
   Новый тип начальника стал презирать своего офицера как нечто низшее, стал звать молодых офицеров "фендриками" и "молодежью", и его "вы" звучало сухостью и презрением. И нечего удивляться, что в эту эпоху армия перестала быть шко-лой, вырабатывающей твердые, непоколебимые характеры, а стала вырабатывать мелочные и слабые натуры, которые своей ме-лочностью и придирчивостью могли быть грозны лишь несчастным подчиненным, но, конечно, были неспособны устрашить врага. И насколько сила армии наполеоновской эпохи лежала всецело в духе ее командного состава, настолько же постоян-ной и неуклонной слабостью новой армии явился ее новый командный состав. "Умирать мы умели, но водить войска, за малыми исключениями, -- нет", -- характеризует войну 1828-1829 гг. ее историк Н. Епанчин. И с того времени эта глубоко верная и обидная для нашего командного состава фраза делает-ся краткой и точной характеристикой войн, веденных нами[39].
   *
   Высо-кое, благородное искусство было доступно лишь истинно воен-ным людям -- рыцарям долга и чести; простое ремесло стало доступно всякому; выучить уставы и инструкции, даже изу-чить самые модные теоретические сочинения может любая без-дарность, но из этого вовсе не значит, что она перестает быть бездарностью и выучивается управлять другими. Наоборот, без-дарность, кое-что знающая и выучившая, еще опаснее бездарно-сти невежественной, как по своему самомнению, так и по упор-ству в своих заблуждениях. Общей же чертой обоего вида бездарности является рабская погоня за внешностью, посред-ством которой она скрывает убожество своего внутреннего мира.
   Недаром после 1814 г. эта бездарность с таким удовольстви-ем схватилась за плацпарадное искусство, обратила его в целую науку вытягивания носка и колена и таким образом нашла себе в ней легкий способ прослыть знатоком военного дела. Неда-ром так же и при всяком другом увлечении эта же бездар-ность прежде всего хватается за внешность, стремясь выдать ее за суть дела, чтобы таким образом все великое и трудное сде-лать для себя легким и доступным.
   Итак, главное горе новой армии заключалось вовсе не в ее увлечении небоевыми отделами обучения, как это склонны ду-мать многие, а в том, что это увлечение попало в руки бездар-ности, в том, что одной внешностью стали оцениваться и огра-ничиваться качества начальников.
   Вредны были не учебный шаг, не церемониальный марш сами по себе. Армия могла бы с равным успехом увлечься и стрельбой, и воспитанием солдата, и тактическим образовани-ем; все равно, все это в руках бездарности исказилось бы до неузнаваемости. Стрельба выродилась бы в выбивание бас-нословных процентов, воспитание солдата -- в умение отвечать известным точным образом на излюбленные и опреде-ленные вопросы начальства, тактическое образование -- в строгое и точное соблюдение известных форм и строев, якобы указанных опытом и освященных такими-то авторитетами[40].
   *
   Горе той армии, где карьеризм и эгоизм безнаказанно царят среди вождей, где большинство генералов думает лишь о своем благополучии, служит из-за наград и отли-чий, ведет лишь свою линию, справляясь по книжке стар-шинства и кандидатскому списку.
  
   Грянет он, и армия окажется только с хорошими канцеляри-стами, проповедниками, учеными, агрономами, каптенармусами, может быть, даже стрелками, тактиками, стратегами, но без на-стоящих военных людей, готовых беззаветно жертвовать со-бою друг за друга для блага Родины.
   И подобная армия напомнит собою известный воз из басни, везомый лебедем, раком и щукой.
   Итак, настоящая, истинная сила армии заключается, прежде всего, не в степени образования, не в талантах отдельных лиц, а в воспитании такой общей самоотверженной рядовой массы командного состава, которая бы не гонялась за блестящими эффектами, не искала красивых лавров, а смело и твердо шла в бой, гордая своим высоким призванием и крепкая своим поня-тием о долге и истинном благородстве. Вожди, вышедшие из такой массы, зачастую и не блещут своими особыми талантами, в одиночку не могут тягаться не только с гениями, но и со многими талантами фейерверочного типа, зато общая масса таких вождей в совокупности грозна и непобедима даже для гения.
   *
   И счастье той армии, которая силу свою основывает не на отборе особых талантов, которая не ищет в мирное время "вы-дающихся" начальников, не верит в призрачные таланты мир-ного времени, а заботится только о безжалостном удалении негодных элементов, основывает свою силу на одинаково хоро-шем подборе и воспитании всего своего командного состава, без заблаговременного подразделения на "талантов" и простых смертных
   История показывает нам, как часто пресловутые таланты и гении мирного времени оказываются полными бездарностями на войне, история показывает нам, что, вообще, появление талан-тов и гениев есть только случайность, на которую нельзя рас-считывать, история, наконец, утешает нас, что и без гениев и первоклассных талантов велика и могуча, даже против гения, армия в руках многих, просто способных начальников, воспи-танных в рядах самих войск, когда полки армии являются вос-питателями офицеров, а не департаментами, местами службы, когда начальник создается, как создавались лучшие вожди эпо-хи -- строевой службой, а не сваливается из канцелярий, кон-тор, кадетских корпусов и т.п. учреждений, якобы весьма по-лезных для выработки военных людей[41].
  

Некоторые полезные мысли

  
  
   Чины определяют в войсках то место, которое каждый служащий может и должен занимать в рядах армии, указывают прямо на обязанности и права, какими пользуется каждое лицо, определяют степень власти ему предоставленной, а следовательно и то доверие, какое может быть к нему питаемо. Отсюда очевидно то значение, которое должна иметь как самая градация чинов в каждой армии, так еще более и система прохождения этих чинов: прямо от этого зависит возможно лучшее замещение всех должностей, а следовательно и успех всех военных предприятий, как административных, так и боевых[42].
   *
   С другой стороны, законоположения, относящиеся до чинопроизводства, имеют важное значение и на нравственную силу войск: ими поддерживается в военнослужащих дух честолюбия, эта могущественная пружина всех военных доблестей; слова, что каждый солдат может быть генералом, а еще более уверенность в том, что это не фраза, а исполняемая действительность, неоднократно делали и будут делать героев из людей самых скромных. Однако для того, чтобы это было вполне действительностью, необходимо нужно, чтобы законодательство гарантировало это важное преимущество каждому военнослужащему, чтобы каждый мог иметь то глубокое убеждение, что, где бы он ни находился - в отборных ли войсках, или просто в полевых, в пехоте, кавалерии или какое-либо специальной службе - везде его служба будет надлежайше оценена, даст ему возможность повышения в чинах соответственно способностям и заслугам, доставит ему право на занятие высших должностей, удовлетворяющих его самолюбие, обеспечивающих положение как его собственное, так и его семейства[43].
   *
   Если поставить чинопроизводство офицеров в строгую зависимость от степени совершенства военных познаний, пригодности к делу и добросовестности исполнения обязанностей, то можно надеяться, что интеллектуальная сила нашей армии подымится высоко, и в будущей войне мы не выставим начальников, удивлявших мир своей неосведомленностью[44].
   *
   Чинопроизводство вообще, может идти либо по линии, либо по выбору; 1-й способ более гарантирует интересы каждого военнослужащего; 2-ой, при правильном применении его, обеспечивает интересы службы, но легко вызывает среди офицеров интриги, зависть, подрывает товарищество[45].

Условия выдвижения:

  
   1.Продвижение должны иметь лучшие из лучших.
   2. В числе критериев для выдвижения на высшие посты в военной иерархии следует признать: 1)нравственность; 2)ум и волю; 3)боевой опыт; 4)резерв сил и возможностей; 5)физические данные (здоровье, прежде всего); 6)иные показатели (в частности, национальность[46])
   3.Приоритет следует отдавать нравственности личности. Если здесь не все в порядке, то никакое другое качество не может компенсировать нравственных изъянов.
  

Резюме

  
   Плох тот солдат, который не мечтает быть генералом. Но, желающий добиться высоких степеней в военной иерархии, должен не только мечтать, но действовать (!) и соответствовать (!) искомому месту.
   Вредно, когда сын генерала обязательно становится генералом, а сын маршала безусловно обретает маршальские погоны. Но для того, чтобы "армянское радио" изменило свой ответ, надо очень постараться, чтобы достойнейшие всегда шли впереди посредственных и пронырливых.
   Но для этого нужен гений Петра Великого и прозорливость Екатерины II. Где вы гениальные и прозорливые?
  
  

Примечания

   1.Военная энциклопедия. Под ред. В. Ф Новицкого. - В 18 т. - т. 16. - СП б., 1911, С. 493 - 494.
   2.Там же.
   3.Карамзин Н.М. История государства Российского. - В 12 т. - т.IХ-ХII - М., 1995. -с.292-295.
   4.См.: Мышлаевский А. З. Офицерский вопрос в ХVII веке. (Очерк из истории военного дела в России). - СП б., 1899. - С.14.
   5.Основываясь на Никоновской Летописи, Н.П. Лихачев в кн. "Разрядные дьяки в ХVI веке", относит учреждение Разрядного приказа к 1556 г.
   6.Григорий Котошихин, был подьячим Посольского при-каза и привлекался для письменного оформления дипло-матических документов, в частности при заключении Кардисского мира и Андрусовского перемирия. Изменив России, он бежал за границу, долго жил в Польше, а за-тем в Пруссии, Лифляндии и в Швеции. По требованию шведских властей Котошихин написал в Стокгольме свое сочинение, получившее при издании в XIX в. название "О России, в царствование Алексея Михайловича". Для военного историка большой интерес представляют главы II, VII и особенно IX.
   7.См.: Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайловича. - СП б., 1884. - С. 98.
   8.Автор специального трактата о разрядных дьяках ХVI века, Н.П. Лихачев обращает внимание, что дьяки происходили иногда из княжеских родов и что в большинстве дьяческих родов дьяческая служба чередовалась с военною
   9.См.: Мышлаевский А. З. Указ. Соч. - С.15.
   10.Так, в докладной разрядной выписке читаем, что "вор" Андрюшка Калугин был произведен в прапорщики "за взятый язык".
   11.Особенно характерный случай производства в прапорщики Александра Ресформа исключительно "за службы отца его".
   12.См.: Мышлаевский А. З. Указ. Соч. - С.18-19.
   13.Там же. - С.16.
   14.Там же. - С. 31-32.
   15.Предисловие к латинскому лексикону Максимовича. - СП б, 1724, - С.193.
   16.Дальнейшие оценки и выводы основаны на работе А.З. Мышлаевского.
   17.Уложение Царя Алексея Михайловича, глава 2 и 3.
   18.Уложение Царя Алексея Михайловича, глава 2 и 3.
   19.Полн. Собр. Зак., I, N 69.
   20.Учение и хитрость ратного строения пехотных людей. - М., 1647. - С.15.
   21.Приказ на смотре 28-го июня 1653 года (Полн. Собр. Зак. I, N 99).
   22.См.: Мышлаевский А. З. Указ. Соч. - С. 12-13.
   23.С "сотничьим" жалованьем, в размере 10 руб., встречаемся в кн. В. Сторожева "Материал для истории дворянства", с.360.
   24.См.: Мышлаевский А. З. Указ. Соч. - С. 13.
   25.В "Царственной книге" (Изд. 1769 г., с. 270 и 271) та же мысль излагается так: "своего же Государь полку послал детей боярских, выбрав искусных ратному обычаю"...
   26.Из грамоты воеводе Вас. Петр. Морозову во Пскове 28-го августа 1615 г.: "а в осаде, где кому бытии, велели есми их росписати тебе ... и ты бы велел им быть на нашей службе... а в осаде, кому у какова дела бытии пригоже, и ты бы их росписал" (Кн. Разрядная, I, столб. 65).
   27.См.: Мышлаевский А. З. Указ. Соч. - С. 13-14.
   28.Там же. - С.51.
   29.См.: Пушкарев И. История императорской Российской гвардии. 4. 1. -- СПб., 1844 -- C. 59-60; Волынский Н. История лейб-гвардии кирасирского его величества полка. 1701-1901. Т. 1, кн. 1. (1701-1733). -- C. 256-259; Реформы Петра I: сб. док. /Сост. В. И. Лебедев. -- М., 1937; Россия в период реформ Петра I: Сб. док. -- М., 1973 и др.
   30.См.: Морозов Н. Воспитание генерала и офицера, как основа побед и поражений. (Исторический очерк из жизни русской армии эпохи наполеоновских войн и времен плацпарада ). - Вильна, 1909. - С. 16.
   31.Там же. - С. 39.
   32.ВЕЛЛИНГТОН (Уэллингтон) (Wellington) Артур Уэлсли (Wellesley) (1769 - 1852), герцог (1814), английский фельдмаршал (1813). В войнах против наполеоновской Франции командующий союзными войсками на Пиренейском полуострове (1808 - 1813) и англо-голландской армией при Ватерлоо (1815). В 1827 - 1852 главнокомандующий английской армией.
   33.МЕТТЕРНИХ (Metternich - Winneburg) Клеменс (1773 - 1859), князь, министр иностранных дел и фактический глава австрийского правительства в 1809 - 1821 гг., канцлер в 1821 - 1848 гг. Противник объединения Германии; стремился помешать укреплению позиций России в Европе. Во время Венского конгресса 1814 - 1815 гг. подписал в январе 1815 г. секретный договор с представителями Великобритании и Франции против России и Пруссии. Меттерних - один из организаторов Священного союза.
   34.См.: Морозов Н. Воспитание генерала и офицера, как основа побед и поражений. (Исторический очерк из жизни русской армии эпохи наполеоновских войн и времен плацпарада ). - Вильна, 1909. - С. 88.
   35.Там же. - С.104.
   36.Там же. - С.103.
   37.Там же. - С.108.
   38.Военный сборник. 1904. - N3.
   39.См.: Морозов Н. Указ. Соч. - С. 111.
   40.Там же. - С. 112-113.
   41.Там же. - С. 74-75.
   42.Глиноецкий Н. Исторический очерк развития офицерских чинов и системы чинопроизводства в русской армии // Военный сборник. - 1887. - N4
   43.Глиноецкий Н. Исторический очерк развития офицерских чинов и системы чинопроизводства в русской армии // Военный сборник. - 1887. - N4
   44.Уваров М. О воинском звании и знании // Военный Сборник. - 1906. - N11
   45.Энциклопедия военных и морских наук. Сост. и ред. генерал - лейтенант Г. Леер. - т. V. СП б., 1891. - С. 527.
   46."Гарнизоном государственности следует считать только господствующее племя" (М.О. Меньшиков).
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023