ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. "Велика Россия, а отступать некуда

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

"Бездна неизреченного"...

http://militera.lib.ru/science/kamenev3/index.html

0x01 graphic

Россия. "Пожар ночью в селе".

Художник Соломаткин Леонид Иванович (1837-1883)

К. Рокоссовский

"Велика Россия, а отступать некуда -- позади Москва"

(фрагменты из кн. "Солдатский долг".)

Продолжение кн. Рокоссовского...

Получили мы и две танковые бригады, но с небольшим количеством танков, и 58-ю танковую дивизию почти совсем без боевой техники. Несколько пополнилась артиллерия армии.

При всем этом противник имел подавляющее превосходство, особенно в танках и авиации.

Хочется отметить один момент, предшествовавший ноябрьским оборонительным боям. Неожиданно был получен приказ командующего Западным фронтом -- нанести удар из района севернее Волоколамска по волоколамской группировке противника. Срок подготовки определялся одной ночью.

Признаться, мне было непонятно, чем руководствовался командующий, отдавая такой приказ. Сил мы могли выделить немного, времени на подготовку не отводилось, враг сам готов был двинуться на нас. Моя просьба хотя бы продлить срок подготовки не была принята во внимание.

Как и следовало ожидать, частный контрудар, начатый 16 ноября по приказу фронта, принес мало пользы. На первых порах, пользуясь неожиданностью, нам удалось даже вклиниться километра на три в расположение немецких войск. Но в это время они начали наступление на всем фронте армии. Нашим выдвинувшимся вперед частям пришлось поспешно возвращаться.

Особенно тяжело было конной группе Л. М. Доватора. Враг наседал на нее со всех сторон. Лишь благодаря своей подвижности и смекалке командира конники вырвались и избежали полного окружения.

Еще готовясь к этой операции, мы перенесли командный пункт армии в Теряеву Слободу. Немецкая авиация нас здесь основательно побомбила.

Сильно пострадали оперативный и разведывательный отделы.

Штаб армии перешел в Ново-Петровское (на автостраде Волоколамск -- Москва). Мы выбрали это место еще и потому, что располагали данными о сосредоточении крупных танковых сил именно против левого крыла 16-й армии. Отсюда было удобнее управлять войсками, которые, по-видимому, должны были встретить главный удар противника.

Перебираясь на новое место, мы с Лобачевым воспользовались случаем и заехали на несколько часов в Москву.

Увидели мы ее настороженной, ощетинившейся металлическими надолбами и рогатками, с баррикадами на окраинах и с амбразурами в стенах домов.

Город был сурово молчалив и грозен.

На подступах к городу десятки тысяч москвичей рыли окопы и противотанковые рвы. Тут больше всего было женщин, пожалуй всех возрастов.

Лица сосредоточенны. Чувствовалось, что люди понимают необходимость того, чем они заняты.

Мы не заметили растерянности и уныния. Работа кипела. А погода была не из приятных -- моросил холодный дождь, висел туман и все кругом окутала промозглая сырость.

Сознаюсь, что эти труженики, с таким спокойным упорством выполнявшие тяжелую земляную работу, тронули меня до глубины души.

И к сердцу подступила еще более жгучая злоба и ненависть к врагу. Я взглянул на Лобачева и по его лицу понял, что им овладели те же чувства.

Мы сознавали, что-то же самое испытывают все воины нашей армии и что битва, которая начнется не сегодня-завтра, будет решающей и послужит началом коренного поворота в ходе всей кампании.

Право на такую уверенность давали нам октябрьские бои под Волоколамском.

Как ни силен был враг со всей его мощной техникой, ему не удалось прорвать наш фронт. Невиданной была стойкость войск в этих боях.

...Наш штаб и управление уже расположились в Ново-Петровском.

Военный совет разместился в соседней деревушке Устиново. Штаб имел связь со всеми соединениями и частями, с соседями справа и слева.

Нужно отдать должное полковнику П. Я. Максименко, его неиссякаемой энергии, знанию дела и высоко развитому чувству ответственности за порученный участок работы. Именно благодаря этим качествам он в самых сложных условиях создавал нам возможность поддерживать непрерывную связь с войсками. На протяжении всего периода боев под Москвой связисты -- солдаты, сержанты и офицеры -- честно, с величайшей самоотверженностью выполняли свой воинский долг.

Еще один штрих тех дней, сильно запомнившийся. В Ново-Петровском нас навестил Емельян Ярославский с группой агитаторов Центрального Комитета партии, итого человека народ знал и любил. Наши товарищи позаботились, чтобы из каждого полка прибыли люди его послушать, а там уж солдатская молва разнесет по позициям слово партии.

В помещении было полным-полно народу.

Емельян Михайлович в своем пиджачке выделялся среди военных. Он сказал, что не станет делать доклад.

-- Спрашивайте, товарищи, обо всем, что вас волнует, а я, как смогу, отвечу,--обратился к присутствующим Емельян Михайлович.

Вопросы посыпались со всех сторон. Невдалеке от Ярославского прямо на полу сидела тесная группа панфиловцев. Они были в белых маскировочных халатах и с автоматами в руках. Все с огромным вниманием слушали оратора.

Справка:

Емельян Михайлович Ярославский (настоящие имя и фамилия Миней Израилевич Губельман; 19 февраля 1878 -- 4 декабря 1943) -- революционер, идеолог и руководитель антирелигиозной политики в СССР, один из инициаторов создания журнала "Сибирские огни", председатель "Союза воинствующих безбожников".

-- Родился в семье ссыльнопоселенцев.

-- В 1898 году вступил в РСДРП, организовал социал-демократический кружок на Забайкальской железной дороге.

-- В 1901 году -- за границей, корреспондент "Искры".

-- В 1903 году - одним из руководителей Боевого центра партии - занимавшиеся так называемыми экспроприациями -- грабежами банков и частных лиц, средства от которых направлялись на партийные нужды.

-- Участник Революции 1905--1907 годов - участвовал в 1-й конференции военных и боевых организаций РСДРП в Таммерфорсе, был членом Московского комитета РСДРП и военной организации большевиков, делегатом 4-го съезда партии, делегатом 1-й конференции военных и боевых организаций РСДРП, 5-го съезда партии.

-- В 1907 году он был арестован и отправлен на каторгу (отбывал в Горном Зерентуе, Нерчинская каторга), затем жил на поселении в Восточной Сибири.

-- В 1915--1917 годах заведовал Якутским краеведческим музеем.

-- После февральской революции 1917 года стал членом Якутского комитета общественной безопасности, затем в мае возглавил Якутский совдеп.

-- С июля 1917 работал в Московской военной организации МК РСДРП(б).

-- В дни Октябрьской революции -- член Московского партийного центра по руководству вооружённым восстанием, член Военно-революционного комитета, первый комиссар Кремля, бежал из Кремля во время восстания юнкеров.

-- Ярославский был одним из редакторов московских газет "Социал-демократ" и "Деревенская правда".

-- В 1918 примыкал к группе "левых коммунистов" по вопросу о Брестском мире.

Карикатура на Сталина и Ярославского, распространялась после XV съезда ВКП(б) "левой оппозицией"

-- В 1918--1919 годах Ярославский -- уполномоченный ЦК РКП(б) по проведению мобилизации в Красную армию, комиссар Московского военного округа.

-- В 1919--1922 годах -- секретарь Пермского губкома, член Сибирского областного бюро ЦК РКП(б).

-- В 1921 году был государственным обвинителем на процессе Унгерна.

-- Был старостой общества бывших политкаторжан, а с 1931 года -- председатель Всесоюзного общества старых большевиков и Общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев (1929--1935).

-- Был членом редколлегии "Правды", журнала "Большевик", "Историк-марксист", "Безбожник", редактором "Исторического журнала". Автор большого числа публикаций по истории Коммунистической партии и революции.

С 1925 года -- председатель Центрального совета Союза воинствующих безбожников (1925--1943). В 1923 году вышла его книга "О религии".

Н. С. Хрущёв вспоминал, что в партии Ярославского называли "советским попом", так как в 1920--1930-е годы он являлся главным авторитетом партии по "церковному вопросу". Ярославский был одним из главных инициаторов и руководителей антирелигиозной политики советского руководства.

При участии Ярославского составлялись списки запрещённых книг, в которые вошли произведения Платона, Иммануила Канта, Владимира Соловьёва, Льва Толстого, Фёдора Достоевского и др.

-- В 1939 году написал книгу "О товарище Сталине". Одну из глав книги Ярославский так и назвал -- "Вождь народов".

-- В годы Великой Отечественной войны - статьи и речи призывали бойцов Красной Армии и всех советских людей к стойкости и мужеству, полному разгрому врага.

-- Умер 4 декабря 1943 года.

-- После смерти был кремирован, прах помещён в урне в Кремлёвскую стену на Красной площади в Москве.

Продолжение кн. Рокоссовского...

К началу вражеского наступления у нас были собраны довольно точные данные о группировке немецко-фашистских войск.

Против 16-й армии немцы сосредоточили 5-й армейский, 46-й и 40-й моторизованные корпуса 4-й танковой группы. Севернее Волоколамска занимали исходное положение 106-я и 35-я пехотные дивизии. На участке западнее и юго-восточнее Волоколамска против левого фланга нашей армии развернулись четыре танковые дивизии -- 2, 11, 5 и 10-я -- и моторизованная дивизия СС под названием "Рейх".

Об этом неоднократно докладывалось в штаб фронта. Там, видимо, склонны были считать, что наши донесения преувеличивают силы противника. Мы, конечно, понимали товарищей. Им хотелось, чтобы сил у противника было меньше. Да ведь и мы не возражали бы против этого. Но пленные, взятые под Скирманово и на других участках, подтверждали наши сведения. Приходилось считаться с фактами и готовиться к худшему. Успокаивать себя и войска мы не имели права.

Для усиления нашего левого крыла был привлечен корпус Доватора. При нужде можно было бы сманеврировать на угрожаемый участок.

На левый фланг уступом назад мы подтянули 78-ю стрелковую дивизию. [76]

0x01 graphic

В. И. Ленин и И. В. Сталин в Горках, 1922 год

Отступать некуда

Произведя перегруппировку, подтянув новые части и пополнив участвовавшие уже в боях соединения, 16 ноября немецко-фашистские войска группы армий "Центр", возглавляемые фон Боком, перешли в наступление, и сражение развернулось на широком фронте от Калинина до Тулы. На севере главный удар наносился в полосе 30-й, 16-й армий и правого крыла 5-й армии (Волжское водохранилище, железная дорога Москва -- Можайск), на юге в полосе 50-й армии (Тула, Новомосковск в направлении на Каширу).

Сразу определилось направление главного удара в полосе нашей армии.

Это был левый фланг -- район Волоколамска, обороняемый 316-й дивизией и курсантским полком.

Атака началась при поддержке сильного артиллерийского и минометного огня и налетов бомбардировочной авиации. Самолеты, встав в круг, пикировали один за другим, с воем сбрасывали бомбы на позиции нашей пехоты и артиллерии.

Спустя некоторое время на нас ринулись танки, сопровождаемые густыми цепями автоматчиков. Они действовали группами по 15--30 машин. Всю эту картину мы с Лобачевым наблюдали с НП командира 316-й дивизии генерала Панфилова.

Танки лезли напролом. Одни останавливались, стреляя из орудий по нашим противотанковым батареям, другие, с подбитыми гусеницами, вертелись на месте... До десятка уже горело или начало дымить. Видно было, как из них выскакивали и тут же падали гитлеровцы.

Автоматчики, сопровождавшие танки, попав под наш огонь, залегли. Некоторым танкам все же удалось добраться до окопов. Там шел жаркий бой.

Части 316-й дивизии, поддерживавшая их артиллерия усиления, а также танки поддержки пехоты, которых у нас было очень мало, давали наступавшим гитлеровцам жестокий отпор. По снижавшимся самолетам дружно били счетверенные пулеметы и 37-миллиметровые зенитные пушки. И не безрезультатно! Время от времени то в одном месте, то в другом падал, дымя и пылая, немецкий самолет.

Именно в этот день у разъезда Дубосеково совершили свой всемирно известный подвиг двадцать восемь героев из панфиловской дивизии во главе с политруком Василием Клочковым.

Его слова "Велика Россия, а отступать некуда -- позади Москва" облетели всю страну и армию.

Справка:

Клочков (Диев, или Деев) Василий Георгиевич (1911--1941) -- политрук, Герой Советского Союза.

-- В 1931-1940 годах жил и работал в Мокшане, Пензенской области, затем в Саратове.

-- В 1940-1941 годах жил в Алма-Ате.

-- В августе 1940 года окончил Всесоюзный институт заочного обучения Наркомторга СССР. Работал заместителем управляющего трестом столовых и ресторанов города Алма-Аты с мая 1941 года.

-- По мобилизации призван в Красную Армию в 1941 г. и отправлен на фронт.

-- В октябре-ноябре 1941 года он в составе 316-й стрелковой дивизии сражался под Москвой, на Волоколамском направлении.

-- Назначен политруком 4-й роты 2-го батальона 1075-го стрелкового полка (командир роты -- капитан П. М. Гундилович).

-- 16 ноября 1941 года у разъезда Дубосеково Волоколамского района Московской области во главе группы истребителей танков участвовал в отражении многочисленных атак противника, где было уничтожено 18 вражеских танков.

-- Во время боя Василий Клочков погиб, бросившись под вражеский танк со связкой гранат.

-- Был похоронен на месте сражения, затем перезахоронен в двух километрах от места боя в деревне Нелидово.

Продолжение кн. Рокоссовского...

Картина боя и поведение наших войск вызвали у меня твердую уверенность в том, что враг будет разбит, не достигнув Москвы.

В этом бою я еще лучше узнал Ивана Васильевича Панфилова и его ближайших соратников.

Командир дивизии управлял войсками уверенно, твердо, с умом. Если здесь будет уж совсем трудно, думалось мне, то помогать Панфилову нужно, лишь подкрепив его свежими силами, а использовать их он сможет без подсказки сверху. С таким убеждением мы покидали его наблюдательный пункт.

Лобачев отправился в курсантский полк, где тоже шел напряженный бой, а я поехал на свой основной КП -- в Устинове, чтобы быть в курсе событий, развернувшихся во всей полосе обороны армии. Проезжая вдоль фронта, дважды попадал под обстрел немецких самолетов: они патрулировали над шоссе Волоколамск -- Москва и гонялись за каждой машиной. Несколько раз останавливался в пути и прислушивался к гулу канонады -- да, и на участке 18-й стрелковой дивизии тоже завязался бой...

К моему приезду штаб уже собрал и обобщил данные о событиях.

Против 30-й армии противник вчера предпринял активные действия небольшими силами. Все его атаки были отбиты стоявшей на стыке с нами 107-й мотострелковой дивизией. С утра 16 ноября там началось более мощное наступление, но о результатах пока еще неизвестно.

Правда, Малинин сказал, что только, что поступило сообщение из нашей правофланговой 126-й дивизии: у ее соседа неблагополучно, немцы вклинились на стыке, командир 126-й вынужден был бросить туда свой резерв, а ведь он сам всеми средствами отражал атаки 14-й мотодивизии немцев.

На участке курсантского полка непрерывно продолжались ожесточенные атаки.

Наша оборона нигде не была прорвана. 18-я стрелковая дивизия, введенная в бой левое панфиловской, также мужественно отражала натиск врага. Однако на стыке между дивизиями создалось тяжелое положение: там гитлеровское командование ввело новые силы, предположительно 5-ю танковую дивизию. Впоследствии донесение подтвердилось. Обстановка вынудила меня обеспечить угрожаемое направление выдвижением кавалеристов И. А. Плиева и К. С. Мельника, что оказалось своевременным.

Положение на левом фланге 30-й армии нас сильно обеспокоило, тем более что к вечеру связь с ее штабом прервалась. Я обратился с просьбой к командующему фронтом передать в мое подчинение две кавалерийские дивизии и одну танковую, находившиеся в полосе нашей армии, в районе западнее Клина, но числившиеся в резерве фронта. Г. К. Жуков ответил, что они по указанию Ставки уже подчинены 30-й армии, которая с 17 ноября передается в состав Западного фронта. Должен сказать, что такое решение Верховного Главнокомандования было правильным, хотя и несколько запоздавшим.

* *

0x01 graphic

Возвращение Наполеона на Ошмянском тракте 1812г..

Художник Мазуровский Виктор Викентьевич (1859-1944)

17 ноября противник продолжал наступление, вводя все новые части.

Холода сковали болота, и теперь немецкие танковые и моторизованные соединения -- основная ударная сила врага -- получили большую свободу действий.

Мы это сразу почувствовали.

Вражеское командование стало использовать танки вне дорог. Они обходили населенные пункты, двигались по перелескам и мелколесью. Если же противник не мог обойти наши позиции, то стягивал для прорыва массу танков, атаки сопровождались сильным артиллерийским и минометным огнем, а с воздуха удар наносили пикирующие бомбардировщики.

Такой тактический прием осложнил борьбу наших войск.

В ответ мы применили маневр кочующими батареями и отдельными орудиями и танками. Они перехватывали фашистские танки и расстреливали их в упор.

Борьбе с "бродячими" танковыми группами очень помогали саперы. Передвигаясь на автомашинах, они ставили на пути врага мины и фугасы. Нами поощрялась любая полезная инициатива, и это давало хорошие результаты. Каждый шаг по нашей земле стоил гитлеровцам больших жертв.

Они теряли технику, слабела их ударная сила.

Но враг был еще силен и продолжал непрерывно наносить удары. Против нашего левого крыла, куда он уже бросил четыре танковые дивизии и одну мотодивизию СС, к 18 ноября появились части его 252-й пехотной дивизии. Противнику удалось значительно потеснить правофланговые части 5-й армии, введя дополнительные силы, быстро продвинуться в образовавшийся между армиями разрыв.

Возникла угроза выхода врага нам глубоко во фланг.

Противник устремился к шоссе Волоколамск -- Москва.

В этот критический момент и вступила в дело приберегавшаяся нами 78-я стрелковая дивизия А. П. Белобородова. Ей была поставлена задача контратаковать рвущиеся к шоссе немецко-фашистские войска.

Белобородов быстро развернул свои полки, и они двинулись в атаку. Сибиряки шли на врага во весь рост.

Удар они нанесли во фланг.

Противник был смят, опрокинут, отброшен.

Этот умелый и внезапный удар спас положение.

Сибиряки, охваченные боевым азартом, преследовали врага по пятам. Лишь выдвинув на это направление новые части, немцы приостановили дальнейшее продвижение 78-й дивизии.

На других участках обороны армии также шли тяжелые бои.

Намного превосходя наши войска в числе, имея большую подвижность, постоянную поддержку авиации, противник сравнительно легко создавал в процессе боя ударные группировки.

Подмерзшая земля благоприятствовала ему. Он наносил удары то там, то здесь, добиваясь местного успеха. Нам же в каждом таком случае, поскольку достаточных резервов в глубине не имелось, приходилось снимать с какого-либо участка обороны часть сил, чтобы не допустить прорыва на угрожаемом направлении.

Мы вынуждены были отходить.

За три дня непрерывного боя части армии местами отошли на 5--8 километров. Но прорвать оборону немцам нигде не удалось.

18 ноября, когда панфиловцы с упорством героев отбивали вклинившегося в их оборону противника, погиб на своем наблюдательном пункте генерал Панфилов.

Это была тяжелая утрата. Всего несколько часов не дожил Иван Васильевич до радостного момента--дивизия, которую он так славно водил в бои, получила звание гвардейской.

Беспримерный героизм и мужество солдат и офицеров 316-й, выдающиеся достоинства ее командира были высоко оценены партией и правительством. Мы только что услышали в передаче Московского радио Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении дивизии орденом Красного Знамени. Она была переименована в 8-ю гвардейскую.

И вдруг -- известие о гибели генерала...

В ходе трехдневных боев немецкое командование, видимо, убедилось, что на волоколамском направлении ему не прорвать оборону советских войск. Поэтому, продолжая здесь наносить удар за ударом и медленно, по два-три километра за сутки, тесня наши части, оно начало готовить прорыв южнее Волжского водохранилища. Такое решение противника, вероятно, обусловливалось еще и тем, что немцы, наступавшие вдоль северного берега водохранилища в полосе Калининского фронта, сумели захватить железнодорожный мост и выйти на автостраду Москва -- Ленинград.

На клинском направлении быстро сосредоточивались вражеские войска.

Угроза с севера все усиливалась. Нажим на наше левое крыло, где были пущены в дело все наши резервы, не прекращался. Все это заставило думать о мерах, которые бы улучшили положение наших войск и позволили затормозить продвижение противника.

К этому времени бои в центре и на левом крыле шли в 10--12 километрах западнее Истринского водохранилища.

Само водохранилище, река Истра и прилегающая местность представляли прекрасный рубеж, заняв который заблаговременно, можно было, по моему мнению, организовать прочную оборону, притом небольшими силами. Тогда некоторое количество войск мы вывели бы во второй эшелон, создав этим глубину обороны, а значительную часть перебросили бы на клинское направление.

Всесторонне все продумав и тщательно обсудив со своими помощниками, я доложил наш замысел командующему фронтом и просил его разрешить отвести войска на истринский рубеж, не дожидаясь, пока противник силою отбросит туда обороняющихся и на их плечах форсирует реку и водохранилище.

Ко всему сказанному выше в пользу такого решения надо добавить и то, что войска армии понесли большие потери и в людях и в технике. Я не говорю уже о смертельной усталости всех, кто оставался в строю. Сами руководители буквально валились с ног. Поспать иногда удавалось накоротке в машине при переездах с одного участка на другой.

Командующий фронтом не принял во внимание моей просьбы и приказал стоять насмерть, не отходя ни на шаг.

На войне возникают ситуации, когда решение стоять насмерть является единственно возможным. Оно безусловно оправданно, если этим достигается важная цель-- спасение от гибели большинства или же создаются предпосылки для изменения трудного положения и обеспечивается общий успех, во имя которого погибнут те, кто должен с самоотверженностью солдата отдать свою жизнь.

Но в данном случае позади 16-й армии не было каких-либо войск, и если бы обороняющиеся части погибли, путь на Москву был бы открыт, чего противник все время и добивался.

Я считал вопрос об отходе на истринский рубеж чрезвычайно важным.

Мой долг командира и коммуниста не позволил безропотно согласиться с решением командующего фронтом, и я обратился к начальнику Генерального штаба маршалу Б. М. Шапошникову. В телеграмме ему мы обстоятельно мотивировали свое предложение. Спустя несколько часов получили ответ. В нем было сказано, что предложение наше правильное и что он, как начальник Генштаба, его санкционирует.

Зная Бориса Михайловича еще по службе в мирное время, я был уверен, что этот ответ безусловно согласован с Верховным Главнокомандующим. Во всяком случае, он ему известен.

Мы немедленно подготовили распоряжение войскам об отводе ночью главных сил на рубеж Истринского водохранилища. На прежних позициях оставлялись усиленные отряды, которые должны были отходить только под давлением противника.

Распоряжение было разослано в части с офицерами связи.

Настроение у нас поднялось.

Теперь, думали мы, на истринском рубеже немцы сломают себе зубы. Их основная сила -- танки упрутся в непреодолимую преграду, а моторизованные соединения не смогут использовать свою подвижность.

Радость, однако, была недолгой.

Не успели еще все наши войска получить распоряжение об отходе, как последовала короткая, но грозная телеграмма от Жукова.

Приведу ее дословно:

"Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков".

Что поделаешь--приказ есть приказ, и мы, как солдаты, подчинились.

В результате же произошли неприятности. Как мы и предвидели, противник, продолжая теснить наши части на левом крыле, отбросил их на восток, форсировал с ходу Истру и захватил на ее восточном берегу плацдармы. Южнее же Волжского водохранилища он прорвал оборону на участке 30-й армии и стал быстро продвигаться танковыми и моторизованными соединениями, расширяя прорыв. Его войска выходили во фланг и в тыл оборонявшейся у нас на правом фланге 126-й стрелковой дивизии, а она и до этого была сильно ослаблена и еле сдерживала наседавшего врага. Одновременно был нанесен удар из района Теряевой Слободы, и немецкие танки с пехотой двинулись к Солнечногорску, обходя Истринское водохранилище с севера.

На клинском и солнечногорском направлениях создалась весьма тяжелая обстановка.

Немецко-фашистское командование добилось здесь большого превосходства над нашими силами, введя в бой шесть дивизий: три танковые (6, 7 и 2-я), две пехотные (106-я и 35-я) и одну моторизованную (14-я).

Для организации противодействия противнику мною был послан в Клин мой заместитель генерал-майор Ф. Д. Захаров. К этому времени действовавшая здесь-- соседняя справа --30-я армия генерала Д. Д. Лелюшенко была передана Западному фронту.

Справка:

Фёдор Дмитриевич Захаров (22 апреля 1894 -- 11 февраля 1969) -- участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза. Генерал-лейтенант.

-- В 1-й Мировую войну он был вахмистром кавалерийского полка, сражался против германских империалистов на Западном фронте.

-- В 1917 году стал большевиком и "дезертировал" из царской армии.

-- В Красной гвардии с 1917 года.

-- Во время Гражданской войны в России командовал красногвардейским отрядом, затем кавалерийским дивизионом.

-- Воевал против войск Дутова, чехословацкого корпуса, Колчака, Юденича, белополяков.

-- С 1923 года - начальник полковой школы Забайкальского казачьего полка 9-й отдельной кавалерийской бригады 5-й Краснознамённой армии. В 1924 году окончил повторные командные курсы при 5-й армии в городе Иркутске.

-- В 1928 году окончил кавалерийские КУКС РККА в Новочеркасске.

-- С 1931 году служил в 8-й казачьей дивизии на должностях помощника командира 83-го казачьего полка, затем командира 85-го казачьего полка[1].

-- В 1932--1933 гг. -- комендант г. Читы.

-- В 1935 году назначен командиром 97-го кавалерийского полка 25-й кавалерийской дивизии. В 1937 году возглавил эту дивизии в ЛВО.

-- Осенью 1939 года направлен на учёбу на КУВНАС при Академии Генштаба РККА.

-- В июне 1940 года назначен командиром 149-й стрелковой дивизии.

-- Начало Великой Отечественной войны встретил в той же должности, сражался под Смоленском и вел тяжёлые оборонительные бои в окружении.

-- После выхода из окружения - назначен командиром 133-й стрелковой дивизии 49-й армии Западного фронта.

-- В апреле 1942 года назначен заместителем командующего 50-й армией, в мае -- командиром 8-го гвардейского стрелкового корпуса.

-- В декабре 1942 года назначен заместителем командующего 49-й армией.

-- В июне 1944 года назначен командиром 81-го стрелкового корпуса, участвовал в Белорусской и Восточно-Прусской наступательных операциях, а также в штурме Кёнигсберга.

-- За отличие в боях по взятию Кёнигсберга корпусу присвоено почётное наименование "Кёнигсбергский".

-- За время войны Ф. Д. Захаров пять раз был ранен.

-- После войны до начала 1946 года продолжает командовать корпусом. Затем назначен командиром 104-го стрелкового корпуса, с июня -- командир 6-го гвардейского Дунайского стрелкового корпуса.

-- С декабря 1946 года командир 25-й гвардейской механизированной дивизии в Южной группе войск.

-- В августе 1948 года вышел в отставку.

-- Жил в городе Пятигорск Ставропольского края.

-- Умер 11 февраля 1969 года. Похоронен в Пятигорске.

Продолжение кн. Рокоссовского...

Нужно было объединить в одних руках управление войсками, оказавшимися на стыке двух армий.

Вот для этого и был направлен генерал Захаров.

Но сил для задержания наступавших вражеских войск здесь оказалось мало. Это были малочисленная 126-я стрелковая дивизия, очень слабая 17-я кавдивизия, 25-я танковая бригада, имевшая двенадцать танков, причем только четыре из них -- Т-34. [83]

Подвергшиеся удару немцев части 30-й армии -- 107-я дивизия числом около трехсот человек и 58-я танковая дивизия, не имевшая танков, были отброшены и рассеяны. Танковые соединения врага стали быстро продвигаться к Клину, обходя с севера части нашей армии. Собрав все, что только можно было в этих условиях собрать, генерал Захаров все же сумел организовать оборону самого города.

Вскоре по приказу командующего фронтом выехал в Клин и я с А. А. Лобачевым.

Прибыв на место, мы могли только констатировать, что удержать город нельзя. Нужно было думать об организации сопротивления врагу с целью задержать его продвижение на Дмитров и Яхрому.

А такая угроза назревала.

Я приказал Малинину прислать в район Клина генерала Казакова с артиллерией для борьбы с танками. Но утром 23 ноября мне сообщили о занятии противником Солнечногорска.

В этой обстановке нельзя было нам с членом Военного совета оставаться на фланге. Надо было перебраться к центру армии, чтобы более оперативно управлять войсками, не допустить прорыва фронта.

Мне удалось с местной почты вызвать к проводу начальника штаба фронта В. Д. Соколовского. Доложил ему тяжелую обстановку, но наш разговор был прерван разрывом снаряда, угодившего в помещение телеграфа и повредившего провода. Бой уже шел в самом городе, куда ворвались вражеские танки, обошедшие Клин с севера.

Дав генералу Захарову указания и предоставив ему полную самостоятельность в руководстве всеми войсками, находившимися в районе Клина и восточнее его, я подчеркнул, что основной его задачей будет всеми силами и средствами как можно упорнее задерживать продвижение неприятеля на Дмитров и Яхрому и этим выиграть время, необходимое для подхода на это направление свежих сил.

Пришлось предупредить, что вряд ли к нему прибудут затребованные мною артиллерийские средства, кроме 16-орудийного противотанкового полка, который уже успел отличиться в этот день в бою за Клин, подбив 33 танка противника.

После этого разговора, распрощавшись с Ф. Д. Захаровым и командиром 17-й кавалерийской дивизии В. А. Гайдуковым, конники которого самоотверженно сражались в боях за Клин, мы с Лобачевым выехали из горящего города.

У нас оставалась одна дорога -- на Новощапово.

Да и здесь на протяжении нескольких километров наши машины не раз попадали под обстрел немецких танков, вышедших северо-восточнее Клина. При переезде через реку Сестра -- она уже замерзла -- мы лишились сопровождавшей нас машины со счетверенной пулеметной установкой: немцы разбили ее.

Поскольку Солнечногорск был уже занят противником, пришлось двинуться в объезд через Рогачево. Нас было несколько человек на двух легковых автомобилях. Сила небольшая...

Ехали ночью, со всеми мерами предосторожности. Все мы имели при себе автоматы и гранаты. Я кроме пистолета был вооружен отличным автоматом, подаренным тульскими рабочими, и двумя гранатами. Ехали, не выпуская из рук оружия.

Но вот и Ленинградское шоссе. Дурыкино. Воинских частей тут не оказалось.

Но было много беженцев из Солнечногорска. Они говорили, что их город много часов назад захватили фашистские танкисты. Обстановка, прямо скажем, безрадостная.

Глубокой ночью удалось нам добраться до нашего штаба.

В. И. Казаков только что вернулся из-под Солнечногорска и сказал, что действительно там немцы. По его рассказу, командующий фронтом поручил оборону этого города генералу В. А. Ревякину (коменданту Москвы), тот якобы с задачей как следует не справился--вначале Солнечногорск заняли небольшие силы вражеских автоматчиков, а к вечеру подошли танки.

Положение вещей было, в общем, таково.

На правом фланге, в районе Клина, крупные силы танковых и моторизованных немецких войск продолжали обтекать 16-ю армию с севера. Несмотря на героическое сопротивление группы генерала Захарова, на исходе 23 ноября противник овладел Клином.

Но его попытки быстро развить успех на восток встретили упорное и организованное сопротивление.

Захаров, при всей малочисленности имевшихся в его руках сил, вынудил немцев вести тяжелые бои. На солнечногорском направлении враг, оттеснив курсантский полк, обошел Истринское водохранилище и, овладев Солнечногорском, начал продвижение на юг, в сторону Москвы.

Наши соединения вынуждены были отойти и на рубеже Истры, о чем я упомянул выше. Однако прорвать оборону армии врагу нигде не удалось, как он к этому ни стремился. Героические пехотинцы, артиллеристы, танкисты, минометчики, кавалеристы, саперы повсюду самоотверженно сдерживали натиск. Они организованной обороной и контратаками наносили немцам большой урон.

Наиболее опасная обстановка сложилась в районе Ленинградского шоссе.

Захватив Солнечногорск, враг двигался к Москве. Резервов у нас не было. Собирали войска, ослабляя оборону на других участках. К этому прибегли и в данном случае. В. И. Казаков задержал под Солнечногорском снятые с истринских позиций и предназначавшиеся было под Клин 289-й и 296-й противотанковые полки, а также 138-й пушечный полк. Они уже развернулись и заняли позиции. Туда же была направлена кавалерийская группа Доватора, усиленная двумя танковыми батальонами и двумя батальонами панфиловцев.

Поближе к Солнечногорску, в деревне Пешки, мы решили организовать временный КП армии, а основной перевести в Льялово.

Вечером 24 ноября мы уже были в Пешках. Около одной избы стоял танк Т-34. В комнате нашли группу офицеров, среди которых я увидел генералов И. П. Камеру, А. В. Куркина. Стоял шум. Все обсуждали создавшееся положение, и трудно было разобраться, что тут происходит.

Оказалось, что товарищи посланы сюда штабом фронта для уточнения обстановки. Пожимая мне руку, генерал Камера, сказал:

-- Хватит рассуждать, прибыл тот, кто отвечает за участок обороны, не будем ему мешать.

Я был ему за это благодарен. Штабная группа уехала. С нами остался командир какой-то танковой части, фамилию которого не помню. Танкисты по заданию фронта прибыли прикрыть солнечногорское направление.

Стали разбираться.

Из доклада офицера нашего штаба выяснилось, что севернее деревни Пешки имеются незначительные силы из группы генерала Ревякина да несколько танков, стоявших непосредственно у шоссе. Соединения и части 16-й армии еще не вышли в назначенные моим приказом районы, штаб поддерживал с ними связь по радио.

Не успел я отдать распоряжение командиру танкистов уточнить, кто же прикрывает шоссе, как начался артиллерийский обстрел деревни. Один из снарядов угодил в наш дом, пробил стену, но не разорвался внутри.

Я спросил командира-танкиста, где его танки и что они делают, и получил удививший меня ответ: на позиции севернее деревни он оставил у пехотинцев два танка, а остальные ушли заправляться в Дурыкино.

-- Вы уверены, что и эти два танка не отправились на заправку?

Офицер смутился. Пришлось ему сказать, что на войне обычно горючее подвозят к танкам из тыла, а не наоборот. Он получил распоряжение подтянуть все танки в Пешки и вышел его исполнять.

Вбежал наш офицер связи. Он доложил, что немецкие танки вошли в деревню по шоссе, автоматчики двигаются по сторонам, обстреливая дома.

В такую переделку мы еще не попадали. Первая мысль: "Где же войска, перекрывавшие шоссе?.." Вторая: "Где наши машины, целы ли?.." (Мы их оставили на южной окраине.)

Вышли из избы. Стали осматриваться. В деревне то впереди нас, то в стороне рвались снаряды. Некоторые проносились со свистом и мягко шлепались о землю или ударяли в постройки, в заборы, но не разрывались. По-видимому, это были болванки, которыми стреляли немецкие танки.

Ночь озарялась вспышками разрывов мин и массой светящихся разноцветными огнями трассирующих пуль. Подумалось: "Какая эффектная картина!.." Но тут же сознание опасности поглотило все.

У дома все еще стоял танк. Командир предложил мне сесть в него. Я приказал ему немедленно отправиться в танке на розыски своей части, прикрыть шоссе и не пропустить врага дальше железной дороги, пересекавшей Ленинградское шоссе в 6--8 километрах южнее Пешек.

Сами же мы -- а собралось нас человек двенадцать,-- разомкнувшись настолько, чтобы видеть друг друга, стали пробираться к оврагу в конце деревушки. Невдалеке промчался на большой скорости Т-34. Под сильным обстрелом неприятеля он скрылся из глаз.

Осторожно приблизились к шоссе и вскоре нашли свои машины. Наши товарищи -- водители не бросили нас в беде.

Убедившись, что, блуждая под носом у противника, мы пользы никакой не принесем, я решил сразу отправиться в штаб армии и оттуда управлять войсками, сосредоточивавшимися на солнечногорском направлении.

В Льялово Малинин доложил, что уже несколько раз Жуков и Соколовский запрашивали, перешли ли в наступление войска армии под Солнечногорском.

Дело в том, что командование фронта изменило задачу, поставленную мною снятым с истринских позиций войскам: им надлежало не обороняться у Солнечногорска, а наступать и выбить противника из города. Задача эта стала известна, когда соединения уже двигались форсированным маршем и, конечно, на организацию наступления времени не оставалось.

См. далее:

К. К. Рокоссовский

Солдатский долг. -- М.: Воениздат, 1988.

0x01 graphic

Россия.

"Парад в Кремле в 1839 году" 1841.

Художник Чернецовы Григорий и Никанор Григорьевичи (1802-1865)

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 28/09/2014, изменен: 28/09/2014. 47k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 11 штук.	Ваша оценка:
Аннотация: "Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков".

Каменев Анатолий Иванович "Велика Россия, а отступать некуда - позади Москва"

Каменев Анатолий Иванович
"Велика Россия, а отступать некуда - позади Москва"